Музыка Макса ч1(табулатуры)

1

Самолет «Париж-Москва» был готов к взлёту. Все пассажиры были пристёгнуты, стюардесса делала последний обход, проверяя, всё ли в порядке. Мы с моей дочерью и её няней Надин летим бизнес классом, и я немного волнуюсь, как обычно, перед полётом.

— Мам, куда мы летим? — раздается слева тоненький голосок моей дочурки.

Ей исполнилось три. В отличие от меня, она совсем ничего не боится. Я посмотрела в её синие, как небо за окном, глаза, и потрепала по курчавой темноволосой головке.

— Домой, — с улыбкой сказала я. — Мы летим домой.

— A grand-pere?

Я кивнула в знак согласия. Дочка радостно заулыбалась, обнимая своего плюшевого медведя.

Самолет взлетел, и вскоре моя кроха уже сладко сопела во сне. А мне совсем было не до сна. Я прожила в Париже почти четыре года, а мой отъезд был внезапным, так что я совсем не знала, чем буду заниматься в России. Мы летели в неизвестность.

Чтобы хоть чем-то себя занять, я надела наушники и включила бортовой телевизор. Я попала на музыкальный клип теперь уже всемирно известной группы «Глина». Но так было не всегда, известность не сваливается внезапно, словно метеорит. Я закрыла глаза, вслушиваясь в слова песни. Видеть, что происходит на экране, мне было не нужно. Я знала клип наизусть, до мелочей, а исполнителя лично. Каждая чёрточка его лица, каждое движение будоражили мои воспоминания. Память-предательница относила меня все дальше и дальше в прошлое… А точнее на 6 лет назад…

Я родилась и жила в Москве в обычной семье: мама — врач, отец — преподаватель права в ВУЗе. У нас был и есть большой дом на окраине, где я провела свое детство и юность. Мы жили обычной жизнью обычных людей, пока в наш дом не пришло горе.

Мне только что исполнилось 9 лет, был какой-то праздник, мы ждали гостей. Мама, нарядная и красивая, обнаружила, что у нас закончился сахар, и побежала в магазин. Я осталась дома, но так её и не дождалась. Пришел с работы отец, который отправился на её поиски, а когда он вернулся, то со слезами на глазах сообщил мне, что мамы больше нет. Ее случайно убил наркоман, по фамилии Карпец, который хотел всего лишь отобрать у нее сумку возле магазина. Сумку мама так просто отдавать не хотела, у преступника был нож. Завязалась борьба, в ходе которой, Карпец, якобы случайно попал ножом маме в шею. Подробности этого убийства я собрала в своей голове из обрывков взрослых разговоров в доме, насколько мне позволяло детское воображение. Мамина смерть была почти мгновенной.

Так закончилось моё детство. Отец, убитый горем, жаждал мести. Он буквально терроризировал милицию, торопя с расследованием убийства мамы, но менты не слишком шевелились. Тогда он бросил работу в ВУЗе и устроился в ФСКН. Ему потребовалось почти два года, чтобы найти того самого наркомана, от руки которого я на половину осиротела. Маниакальная настойчивость отца не знала границ. Наркомана через пару месяцев после ареста нашли повешенным в тюрьме, и я уже в те годы понимала, что руку к его убийству приложил отец. Позже я убедилась в этом лично, отец мне во всем признался. А до того момента эта тема не обсуждалась и была под строжайшим запретом.

Не смотря на то, что он давным-давно был отмщён, отец все равно с утра до ночи пропадал на работе, гоняясь за наркодилерами, поэтому быстро дослужился до генерала. Последние пять лет он занимал кресло главы отдела и очень гордился этим. Моим воспитанием занималась бабушка — мама отца. Рано овдовевшая, она переехала к нам сразу после похорон мамы и всецело посвятила свою жизнь заботе обо мне.

Конечно же, материнского тепла и заботы мне не хватало. Я завидовала детям, мамы которых встречали их из школы, приходили на школьные праздники, помогали делать уроки и костюмы на новогодние маскарады. Иногда, она приходила ко мне во снах, тогда я просыпалась и плакала, желая хоть на секунду прижаться щекой к её животу. Со временем, понимая, что маму не вернуть, я перестала плакать. Совсем.

Я не знаю, что стало тому причиной: гибель мамы, то, что я росла замкнутым ребёнком или чувствовала себя недолюбленной — я рано начала писать стихи. С десяти лет я участвовала в различных поэтических конкурсах, и мои стихи публиковали в газетах, а позже они разлетелись по просторам интернета.

Уже в одиннадцать у меня хватало мозгов, чтобы не верить в легенду о том, что если победить в игре «Волк ловит яйца», не будет мультика в конце, ибо даже такой момент, как «победа» в ней не предусмотрен. В четырнадцать я знала, что Барби и Кен могут и не пожениться.

Я росла озлобленным, но послушным ребенком, и делала всё, чтобы угодить отцу. Я готова была продать душу за его скупую похвалу в те редкие моменты, что мы виделись. Отец был строгим, жестоким и властным человеком, совсем не таким, как я его помнила при жизни мамы. Тогда он хотя бы изредка, но смеялся. По его настоянию я шесть лет занималась каратэ, получив чёрный пояс, но папа ни разу не пришёл ко мне на соревнования, ссылаясь на свою занятость. На крыльце нашего дома прогнила одна из ступенек, но у отца до её ремонта не доходили руки. Да что там говорить, если он еле выкроил время, чтобы прийти на мой выпускной. Это был один из редких моментов, когда я увидела папу в гражданском. Отец предпочитал носить свою генеральскую форму и в пир и в мир, не делая исключения. Форма, кстати говоря, очень ему шла. Отец еще молодой, был высоким, с приятными чертами лица, увлекался боксом, поэтому был широкоплеч и подтянут. Я видела, что женщины заглядываются на него, но отец ни с кем не завязывал отношений, по крайней мере, мне не было об этом известно.

2

После сессии отец сослал меня в Анапу к другим моим родственникам — бабушке и деду по матери. Он дал мне совсем немного денег в дорогу, а им строго-настрого приказал следить за каждым моим шагом, в красках расписав, какой разгульный образ жизни я веду в Москве. Так что лето мое прошло, хоть и на пляже, но тухловато. Зато я много писала, страдая от тоски по Максу. Я часами напролет могла зависать у него не странице, а ведь он даже не добавился ко мне в друзья. Я раз за разом просматривала записи его выступлений и знала уже наизусть все его песни.

В конце августа я, загорелая до черноты, откормленная бабушкой на свежем воздухе, вернулась в Москву. Едва выйдя из поезда, созвонилась с Анькой и Артёмом, чтобы сообщить о своем приезде. Оба они были рады моему возвращению и в один голос звали сегодня же посетить квартирник у Макса дома. Желание увидеть Макса было сильнее, чем боязнь отцовской кары.

В этот же вечер я снова тайком убежала из дома. Тёма скинул мне смс с адресом Макса, и я с удивлением обнаружила, что Макс жил в паре остановок от меня. Я, руководствуясь «Дубль Гис», с удовольствием прогулялась пешком. Анька открыла мне дверь, как полноправная хозяйка дома. Придирчиво осмотрев меня с ног до головы, она даже сделала мне комплимент, мол, я отлично выгляжу. Я вернула ей комплимент, и это было заслужено — подруга была великолепна, впрочем, как и всегда. Она устроила мне небольшую экскурсию по квартире. Тут была небольшая, но вместительная и хорошо оборудованная кухня, спальня с огромной кроватью, взглянув на которую, я снова представила, как Анька и Макс занимаются сексом.

На стене в спальне висела большая картина, на которой был изображен черноволосый парень, сидящий на морском берегу. Из одежды на нем были только потрепанные джинсовые шорты. В руках он держал гитару, на которой играл, загадочно улыбаясь самому себе. Лицо на картине было нарочно нарисовано неразборчиво, но по очертаниям силуэта и улыбке паренька, я сразу догадалась, что это Макс. Я ненадолго задержалась, у картины, разглядывая ее. В живописи я мало что смыслила, но это произведение искусства меня покорило. Художнику очень хорошо удалось передать атмосферу беззаботности и безмятежности. Ощущение погружения в этот мирок было настолько реалистичным, что мне показалось, что сейчас я услышу шум воды и мелодию, которую играет Макс. Интересно, кто автор картины?

Напротив спальни находилась всегда запертая, по словам подруги, комната. Что находилось за дверью, ей и самой было интересно, но Макс держал это в секрете и ни разу в её присутствии в эту комнату не заходил.

Поскольку они с Максом по-прежнему были вместе, Анька поведала мне некоторую информацию о нем. Например, что недавно Макс купил себе новую «Ауди», взамен старой «Бехи». Тогда я подумала, что неплохо зарабатывают нынче музыканты. Что квартира эта досталась ему в наследство от родителей, которые давно умерли. Что сам Макс вырос в интернате, и все, что он имеет, он добился самостоятельно. Подрабатывает Макс на автомойке, а на день рождения он подарил ей «Айфон» последней модели. Для убедительности она потрясла им перед моим носом. Мне стало стыдно, что я не поздравила свою единственную подругу с днём рождения, а потом прибавился ещё стыд и за то, что я даже не знала, когда он у неё вообще. Аньку это ничуть не парило, она казалась счастливой и без моих поздравлений.

Наконец мы добрались до гостиной, где было уже человек восемь. Люди были и знакомые мне, и незнакомые. Гул стоял, как в улье. Казалось, все говорили одновременно. В середине комнаты стоял огромный диван. У стены — синтезатор, указывающий на то, что Макс играл ещё и на клавишных. В противоположной стороне были столканы в кучу несколько спортивных тренажёров, в том числе штанга и гантели. На стенах висли грамоты Макса за участие в различных музыкальных конкурсах и фирменный календарь автомойки за позапрошлый год, на котором был изображён Макс с обнажённым торсом, сексуально намыливающий губкой красивую машину. Стульев на всех не хватило, потому гости сидели кто на чём, в ход пошла даже кушетка от тренажёра. Макс царственно восседал, согнув одну ногу, на высоком барном стуле, как на троне.

— Привет! — с улыбкой поприветствовал меня он, увидев на пороге своей гостиной. И у меня на секунду замерло сердце.

Я смотрела на Макса, отметив про себя, что теперь назвать его «парнем» у меня бы не повернулся язык. Макс как будто возмужал, (или всё дело в лёгкой небритости?) В общем, выглядел он как 100% мужчина. Макс был еще красивее, чем я его помнила. Его волосы отросли, и теперь у Макса была крутая чёлка, которая невероятно ему шла. Он был одет в белую, обтягивающую майку, подчёркивающую ровный загар, на фоне которого улыбка казалась ещё более ослепительной. Образ дополняла большая свежая татуировка на плече, уходящая под майку. Мне не удалось разглядеть, что там было изображено, потому что так откровенно пялиться на людей, как делала сейчас я, было неприлично.

— Привет! — ответила я, улыбаясь в ответ, и отвела взгляд.

— Хельга! — заорал крепко выпивший Артём и, схватив меня в охапку, закружил по комнате.

Тёме удалось поднять мне настроение. Он уступил мне стул напротив Макса и протянул колу. Господи, снова кола? Макс поймал мой раздосадованный взгляд и заговорщически мне подмигнул. Я не смогла сдержаться и рассмеялась. Улучив момент, он незаметно протянул мне стакан с виски, а забрав из моей руки банку, просто долил туда колы. Похоже, у Макса появилось новое хобби — незаметно подпаивать меня. Это было нашим маленьким секретом, и это было весело.

Как-то сам собою начался квартирник. Народ гудел по полной программе. И хоть было около восьми вечера, я спросила у Макса, что его соседи думают о наших посиделках.

3

Наревевшись в своей комнате, я достала свою дорожную сумку. Вещи я собрала быстро, благо было ещё не слишком холодно, так что в сумке поместился весь мой скудный гардероб, а зимние вещи я могла забрать позже. Я сложила ноутбук, документы и все свои деньги в рюкзак и села на кровать, не зная, что делать дальше. Я позвонила Аньке, понимая, что податься мне было больше некуда.

Мне пришлось набрать её номер несколько раз, прежде чем Анька взяла трубку. Голос у нее был сонный, это было неудивительно, ведь она вела преимущественно ночной образ жизни. Отсыпаясь днём, она тусила до самого утра. Я вкратце обрисовала ситуацию, объяснив, что она моя последняя надежда на то, что сегодняшнюю ночь я не проведу на вокзале. Анька туго соображала, но всё же велела мне немедленно ехать к ней домой.

Её домом был роскошный особняк отчима на другом конце города. Я уже бывала у них каждый раз, охуевая от роскоши и великолепия, царивших повсюду. Конечно же, владение таким домом, подразумевало наличие прислуги и охраны. У Волковых был повар, садовник и горничная, заправляла которыми экономка. Неудивительно, что Анька не знала, что такое уборка, стирка и готовка, соответственно и делать ничего по хозяйству она не умела. Да и зачем ей чему-то учиться, если и так жила она, как принцесса.

Меня встретили, как почетную гостью, выделив мне отдельную комнату. Анька обрадовалась, как ребёнок, тому, что я поживу у них некоторое время.

— Хоть какое-то разнообразие. А то заебали эти постные рожи, — капризно протянула она, показывая взглядом на горничную. — Можешь оставаться, сколько хочешь.

Несмотря на радушие и гостеприимство подруги, чувствовала я себя, мягко говоря, неуютно. Мало того, что меня постоянно клеил её младший семнадцатилетний брат — совместный ребёнок отчима и Анькиной матери, так ещё и сам Виктор бросал на меня похотливые взгляды. И буквально через пару дней мне представилась возможность воочию убедиться в его намерениях.

В тот вечер Анька была с Максом, а я смотрела на ноутбуке сериал в своей комнате. Было уже за полночь, когда я спустилась на кухню, чтобы чего-нибудь попить. В поисках минералки или сока я открыла огромный холодильник. Недра его казались мне необъятными, поэтому найти то, что нужно мне удалось не сразу. Достав оттуда бутылку, я закрыла дверцу и чуть не завизжала от неожиданности, обнаружив стоящего за ней Виктора. Он подкрался очень тихо и напугал меня до чёртиков.

Виктор, видимо только что вернулся домой. На нем была красивая темно-синяя шёлковая рубашка, белые брюки и пиджак. Он стоял, засунув руки в карманы брюк, вальяжно облокотившись о кухонный стол. Ему было немного за сорок, и он был довольно красивым мужчиной в самом расцвете сил. Я, одетая в пижаму, чувствовала себя неуютно рядом с нарядным Виктором.

— Прости, я не хотел тебя напугать, — виновато улыбаясь, произнёс он. — Как тебе у нас? Нравится?

— Да, спасибо, всё хорошо, — ответила я. — Но не переживайте, я уже подыскиваю себе квартиру.

— Девочка моя, тебя же никто не прогоняет. Дом такой огромный. Мы всегда рады гостям, — заверил меня Виктор. Я ничего не ответила. Мне очень хотелось уйти, но я понимала, что это было бы невежливо с моей стороны. Поэтому я стояла, прижимая холодную бутылку с водой к груди, и продолжала слушать мужчину. — Анюта рассказала мне про твою историю с отцом. Да, родители, порой, бывают безрассудны в своем стремлении защитить своих детей от всего мира. Не нужно их винить за это. — Я молчала, не зная, что ответить. — Я тоже воспитываю свою дочь в строгости. Но я хотел поговорить не об этом. У тебя есть молодой человек? — Я отрицательно покачала головой, не понимая, к чему он клонит. — А что бы ты сказала, если бы успешный и очень щедрый мужчина помог тебе решить твои проблемы с жильём? Например, купил бы тебе квартиру в центре? — Он увидел мои глаза, полезшие на лоб от изумления, когда я поняла, что Виктор сейчас говорил о самом себе. — Да-да, не стоит размениваться по мелочам, храня свой цветочек нетронутым. «Господи, — пронеслось у меня в голове. — Откуда он знает, что я девственница?» — Грамотно сделав выбор, ты получишь всё, что только твоей душе угодно. Хочешь, поедем в отпуск? Ты была в Париже? — Я отрицательно покачала головой.

Виктор подошел ближе, я почувствовала от него запах перегара. Мне стало страшно. Этот мужчина открыто предлагал мне стать его любовницей. Меня поразило не то, что он годился мне в отцы, и даже не то, что пытался меня купить. Удивительно было то, что Виктор был женат, а его падчерица была моей подругой. Неужели это ни капли его не смущало? Он протянул руку, погладив меня по щеке. Я испуганно отшатнулась.

— Не нужно меня бояться, — пытался успокоить меня Виктор. — Я не причиню тебе зла. Только скажи «да» и я брошу весь мир к твоим ногам.

Я извинилась и попятилась к выходу.

— Подумай хорошенько! — крикнул он мне вслед. — Не каждый день я делаю такие щедрые предложения.

После этого разговора меня ещё долго трясло. Я заперла дверь в комнате, но не могла сомкнуть глаз, не чувствуя себя в безопасности. Нужно было менять место жительства и поскорее, а с этим была проблема.

Наутро я поведала Аньке о своем разговоре с Виктором, но та, ничуть не удивилась моему рассказу. Она совсем никак не прокомментировала то, что её отчим, практически не скрываясь, вербовал меня к себе в любовницы. Отсюда я сделала вывод, что семейные ценности в этой семье не в почёте. Все, что ответила мне подруга, это то, что сегодня же она решит вопрос с моим жильём. Что она придумала, мне было неизвестно, но мне хотелось ей верить на слово.

4

Когда я проснулась на следующий день, было уже половина десятого. Я хорошо выспалась, поэтому настроение было супер. Я выглянула в окно. Машины Макса на парковке не было, значит, он уехал. Почему-то меня это порадовало.

Я проверила телефон — пропущенных и смс не было. Порывшись в сумках, я нашла, во что одеться, свои мыльно-рыльные принадлежности, и пошла умываться.

На кухне я обнаружила приличную сумму наличных и скупую записку: «Купи всё, что посчитаешь нужным». Изучив содержание холодильника, я особо не удивилась — типично мужской набор: пельмени, кетчуп, майонез и скисшее молоко. Что ж, придется приготовить оладьи.

Весь день я провела, как рабыня Изаура. Разложив свои вещи и выпив наспех кофе, я принялась отрабатывать свою крышу над головой. Весь день я мыла, стирала, готовила, сходила в магазин, чтобы прикупить кое-что из продуктов. В принципе, квартира не была грязной, просто требовалась небольшая уборка. В комнате Макса был «творческий» беспорядок: повсюду валялись листы бумаги, то с нотами, то с текстами, разбросанная одежда и обувь, а под диваном в гостиной я нашла пустую бутылку из-под рома и красивые женские трусики, забытые какой-то особой второпях. Они были на размер больше, чем носила Анька, поэтому я сделала вывод, что половая жизнь Макса весьма разнообразна и на моей подруге не заканчивалась. Я брезгливо выбросила их вместе с остальным мусором, решив о своей находке Аньке ничего не говорить.

Немного поразмыслив, стоит ли это делать, не будет ли это «слишком», я всё же выстирала его одежду и поменяла постельное белье. К тому же грязных белых футболок, что показалось мне странным, была просто тьма. Я насчитала штук 15, если не больше. Некоторые были просто покрыты коркой из грязи, так что пришлось изрядно повозиться. Мне хотелось, чтобы Макс не пожалел о своем решении, пустить меня в свою жизнь. Именно в жизнь, а не в квартиру, потому как приоткрыл для меня частичку своей души.

Было уже около десяти вечера, когда я, с мокрыми после душа волосами, грела себе ужин на плите. Послышался звук открываемой двери, и в прихожей загорелся свет. Пришёл Макс. Моё сердце зашлось от счастья и волнения.

— Привет, сосед! — бодро поприветствовал меня Макс, зайдя в кухню. Он поставил на стол пакеты с продуктами и подошёл ко мне сзади, почти вплотную, заглядывая через моё плечо в кастрюлю с борщом. — Пахнет аппетитно! Покормишь? — выдохнул он мне прямо в ухо.

От его близости меня будто жаром со спины обдало, а по шее пробежали мурашки.

— Да конечно! Сейчас! — засуетилась я, накрывая на стол. Макс протянул руку к тарелке с оладьями, и я шлёпнула его по руке. — Помой-ка руки!

— Да я один только… — протянул Макс.

Он приобнял меня за плечи, отодвигая от стола, другой рукой всё же схватил оладушек и, засунув его в рот, отступил на пару шагов, сияя от счастья. «Как ребёнок», — подумала я. От этой мимолётной близости с Максом у меня голова шла кругом. Пока Макс принимал душ и переодевался, я разложила продукты и разогрела еду, приходя в себя. В пакете, что принес Макс, я обнаружила бутылку бренди. Не зная, куда её деть, я засунула бутыль в холодильник.

Когда Макс сел за стол, то сиял он, как новогодняя елка. Он, конечно же, оценил мою уборку, оставалось надеяться, что и мои кулинарные шедевры придутся ему по душе. На столе был борщ, куриные крылышки, запечённые в духовке, и оладьи.

— Я не знала, что ты любишь, поэтому приготовила это, — немного смущаясь, проговорила я.

— Да всё супер! — заверил меня Макс. — Я вырос в интернате, поэтому в еде неприхотлив. Если бы я знал о существовании борща, то купил бы водки, вместо бренди. Где он кстати? — Макс оглядел кухню в поисках бутылки.

— Эм… в холодильнике, — ответила я.

Макс поднялся с места и достал бутылку из холодильника.

— Глупышка, — рассмеялся он. — Тёплым, бренди гораздо вкуснее.

Я смутилась. Откуда мне было знать? Макс достал из шкафа два стакана.

— Выпьешь со мной? — спросил он.

Я замялась с ответом.

— Ой, да брось! Давай по чуть-чуть, для связи слов в предложениях. Я уже уяснил, что ты не слишком разговорчива, — уговаривал Макс. — В Грузии детям с 10—11 лет разрешают пить вино, — сказал Макс, наполняя бокалы почти доверху.

— Я уже не ребёнок, — обиженно сообщила я. — Я уже совершеннолетняя.

— О! Ты перестала быть малолеткой? Поздравляю! — усмехнулся Макс. — Ну, с новосельем! — произнес он тост.

Мы выпили, и некоторое время молчали, занятые едой. Макс ел, как на приёме во дворце. Я впервые ужинала с человеком, который сидя на обычной кухне, вёл себя так высокомерно. Медленно, тщательно пережёвывая каждый кусочек, он держал спину прямо, а голову высоко, немного вскинув подбородок. Движения его рук, были ленивы и грациозны. Разве этот парень только что хватал руками оладьи? Мне стало немного неудобно за своё поведение. Я всегда ела, как дикарка, быстро, набивая едой полный рот, и с таким аппетитом, будто у меня не было во рту ни кроши несколько дней, но большой неловкости я не почувствовала. Напротив, в обществе Макса я чувствовала себя уютно и раскованно. Он на каком-то ментальном уровне располагал к себе.

— Как прошёл день? — первым нарушил молчание Макс.

— Хорошо, — ответила я. — Устала только, и мне бы пароль от вайфая не помешал. А твой?

5

Приближался Новый Год. Весь город и наша автомойка были украшены празднично. Я попросила Макса купить ёлку и нам домой тоже. Макс поморщился, но обещал вечером добыть ёлку. Он так и сказал «добыть», как будто я отправила его за ней в тайгу.

Я уже приготовила всем подарки, поэтому мне хотелось праздника. Бабушке я купила для неё и её подруги билеты в театр, отцу — кожаный портфель. Аньке я написала курсовую — это было идеальным подарком человеку, у которого всё есть. Артёму я купила струны на электрогитару, которые светились в полумраке. Их мы выбирали вместе с Максом, который любезно согласился мне помочь, чтобы я не ошиблась с выбором. Самому же Максу я купила брендовую рубашку. Чтобы не ошибиться с размером, я стащила у него одну из его рубашек и с ней отправилась в магазин. Рубашка из чистого шелка была ослепительного сине-голубого цвета, как глаза Макса. На подарки пришлось раскошелиться, но делать покупки для любимых людей, было невероятно приятно.

Макс приехал домой часов в шесть вечера, действительно с ёлкой. Я прыгала вокруг него от радости, как ребёнок, пока Макс раздевался и устанавливал её в гостиной. Он тихонько посмеивался надо мной.

— Гирлянда шла в подарок, а игрушки уж будь добра, купи сама. Уволь меня от этой процедуры, — почти взмолился он, когда выключил свет, чтобы полюбоваться результатом проделанной работы. Ёлка была прелестна. Я смотрела на мигающие огоньки счастливая и довольная. — Я пойду к себе, — нарушил мою идиллию Макс. — Что-то башка разболелась.

Макс ушел к себе, а я — готовить ужин. Примерно через час, я постучала к Максу.

— Заходи! — крикнул он. Я открыла дверь и заглянула в спальню.

— Макс, пойдем, поедим, — позвала я его.

Макс лежал в постели с телефоном в руках. Выглядел он неважно.

— Спасибо, Олечка, что-то не хочу, — вялым, безжизненным голосом ответил он.

— Ты что, заболел? — обеспокоенно спросила я.

Подойдя к кровати, я потрогала лоб Макса. У него был сильный жар. Макс молча откинул одеяло, показывая мне свою грудь. Божественное тело Макса, по крайней мере, та часть, которую мне было видно, оказалась покрыта сыпью.

— Ну, не знаю, может я подхватил от твоей подруги «гонконгский сифилис», — пошутил он. — По крайней мере, выглядит это именно так.

Я стояла рядом в полной растерянности. Что-то нужно было делать. Только вот что?

— Я сейчас, — сказала я и пошла в свою комнату.

Я позвонила Юленьке, по моему мнению, человек, с её опытом, должен знать, что делать. Она посоветовала вызвать незамедлительно скорую, а там врач разберется, что к чему. Так я и сделала. Я не знала, что мне скажет Макс, по поводу этого, но я не могла рисковать. Мне было очень страшно, что с Максом что-то может случиться. Потом я набрала Аньку. Она, напротив, ничуть не испугалась за своего парня, сообщив, что ничего не смыслит в лечении. Анька посоветовала мне вызвать врача. И вообще, по её мнению, Макс был уже взрослым мужиком, который может сам о себе позаботиться. На заднем фоне у Аньки отчетливо слышалась музыка, поэтому мне стало ясно, что она сама вполне здорова и ей явно было не до Макса. Я отключилась. По крайней мере, это не «гонконгский сифилис», хоть что-то хорошее. В дверь позвонили. Приехала скорая.

— Господи Боже! — простонал Макс, когда врач и медсестра зашли в его спальню. Он поправил свою подушку, чтобы сесть повыше и бросил мне осуждающий взгляд.

— Вы поете в группе «Глина»? — спросила медсестра, ставя Максу градусник.

— Да. Это я! — Макс расплылся в улыбке.

Даже будучи в таком состоянии, он наслаждался своей популярностью. Я стояла в дверях, наблюдая за происходящим. Врач — пожилой мужчина, с седой бородкой, быстро осмотрел и опросил Макса.

— Молодой человек, — обратился он к Максу. — А вы болели в детстве ветрянкой?

— Насколько я знаю, нет, — ответил Макс. — Только не говорите, что у меня ветрянка!

— Она самая, — спокойно ответил врач. Он проверил градусник. — Тридцать девять и два, — сообщил он медсестре, которая заполняла бумаги. Врач распорядился вколоть Максу жаропонижающее. От чего того передёрнуло. Врач совершенно спокойно написал список лекарств и протянул мне листок. — А вы, милочка, ветрянкой болели? — обратился он ко мне. Я кивнула. — Тогда вам ничего не угрожает. В госпитализации я не вижу смысла, поэтому давайте ему вовремя лекарства и обильное питье. Сыпь нужно обработать зелёнкой и через несколько дней, всё пройдёт.

Бригада скорой откланялась и быстро покинула квартиру. Я закрыла за ними дверь и пошла в ванную, проверять аптечку на наличие прописанных лекарств. В шкафчике кроме аспирина и презервативов я не обнаружила больше ничегошеньки. У Макса даже не было зелёнки. Вздохнув, я быстро оделась и побежала в аптеку. Пока я стояла в очереди, мне посчастливилось понаблюдать за капризничающим малышом и его матерью, которые стояли прямо передо мной. Он ныл по поводу того, что не хочет брызгать лекарство в нос, а она успокаивала его, обещая купить ему все игрушки, какие он только пожелает. Он так напомнил мне Макса, что я решила позвонить его матери, по приходу домой. Она должна знать, как ни кто другой, как ухаживать за её сыном.

Когда я вернулась из аптеки, Макс всё ещё был жив. Он полулежал в постели с телефоном в руках. Жаропонижающее подействовало. По характерному звуку входящих сообщений я поняла, что он переписывался с кем-то во VK.

6

С тех пор, между мной и Анькой как будто кошка пробежала. Мы общались в универе, но как приятельницы, не более. Максу я, естественно, ничего не сказала. Вскоре Макс сам завел разговор на тему нашей дружбы. Мы были на работе, и зашли перекусить в комнату отдыха. Погода была дождливая, клиентов было мало, и мы не куда не спеша гоняли чаи и болтали.

— Почему ты больше не общаешься с Анькой? — прямо спросил он. Именно ТЫ, а не МЫ, как будто знал, что это моя инициатива.

— Наши взгляды на жизнь немного разошлись. — Это было правдой.

— Вот и прекрасно, — ответил Макс, отхлебывая кофе. Интересно, что он имеет против нашей дружбы?

— В смысле? — уточнила я.

Максим отставил кофе в сторону и, откинувшись на стуле, сложил руки на груди.

— Ты в курсе, что её отчим глава наркокартеля? — почти шёпотом сообщил мне Макс, отчего моя челюсть отвисла, и я не сразу нашла что сказать.

— Ты уверен? Откуда инфа?

— Навел справки. Твой отец уже много лет к нему подобраться не может. Клуб — просто прикрытие, чтобы деньги отмывать.

Я ушам своим не верила. Я перестала есть. Аппетит пропал напрочь. Почему отец сам мне ничего не сказал? Хотя с чего вдруг? Он же не знает даже, с кем я общаюсь. Интересно, а Анька там замешана? Тут меня осенило: когда Виктор хотел сделать меня своей любовницей, он прекрасно знал, кто мой отец.

— Этот Виктор — мерзкий и скользкий тип, — продолжил Макс. — Я еле сдерживался, чтобы ему в рожу не дать, пока мы альбом писали. Брат её Артур — не менее протокольный типок. Уверен, что Анька там тоже человечек не последний в их схеме. У них там целая мафия. Поэтому я не хочу, чтобы ты с ней общалась и уж тем более не нужно пускать её к нам домой.

— Это еще не точно, — попыталась я заступиться за Аньку, хотя вся эта история была вполне правдоподобна. Господи, её брату всего 18! — И ты не будешь мне указывать, что мне делать! — Я ткнула пальцем в Макса. Почему-то я на него разозлилась. — Она вообще-то моя подруга. И это не я с ней трахалась. Я думала, она тебе не безразлична. Я думала, ты её любишь!

Макс поднялся с места, обошел стол и присел на его край рядом со мной.

— Охренеть, какой ты еще ребёнок! Ты даже наивней, чем я думал. — Макс покачал головой. – Я не способен на любовь. Особенно к тупым шлюшкам, которые готовы лечь под своего отчима, ради крутой тачки. — Я покраснела, как рак, мне-то прекрасно было известно об Анькиных изменах. — Ты знала? О! Ну конечно ты знала! — догадался Макс. — Что ж, — усмехнулся он. — Ты хорошая подруга. Даже сейчас пытаешься её защитить. Но, поверь, она того не стоит. Ты, правда, думала, что я женюсь на этой кукле и наделаю с ней детей? — Я не ответила, но я и правда так думала. — Как думаешь, чему она смогла бы их научить? А как ты считаешь, можно простить измену? — Я отрицательно покачала головой. — Можно! — продолжил Макс. — Если тебе похуй на этого человека. А если ты его любишь, то ты просто умираешь, когда он тебя предаёт. Ты стоишь спиной к обрыву, а он смотрит тебе в глаза, улыбается и толкает. — В голосе Макса было столько боли и ненависти, что мне стало понятно — его предавали и не раз. — Ты падаешь и разбиваешься, а если сможешь всё же подняться на край обрыва снова, то этот человек опять вытрет об тебя ноги. Запомни: человек предаётся однажды и навсегда. — Макс вздохнул. — Так что если уж я выберу себе спутницу жизни, то эта женщина просто не будет способна на предательство. Я никому не позволю делать из меня дурака.

— А как насчёт женских трусов у тебя под диваном? — не выдержала я. Мне надоело слушать эту лицемерную речь. — Они были явно не Анькины.

— Ты о чём? — искренне удивился Макс.

— Я нашла трусы, когда к тебе переехала, во время уборки в гостиной, — пояснила я. — И они не Анькиного размера. Что на это скажешь, святоша?

Макс ненадолго задумался, наморщив лоб.

— Ты опять задаёшь вопрос, ответ на который тебе не понравится, — сказал Макс. Я с вызовом вскинула голову, приготовившись услышать признание Макса в том, что он бессовестный кобель. — Хм, дай-ка вспомню подробнее… — усмехнулся он, на секунду замявшись, потом весело щёлкнул пальцами. — Твой ненаглядный Артёмочка как-то пёр на этом самом диване какую-то девицу, когда мы бухали у меня. — Он с удовольствием посмотрел, как округлились мои глаза. Это было не то, что я рассчитывала услышать. Я, конечно, знала о том, что Артём занимается сексом, просто Макс так вульгарно об этом рассказывал, что мне было немного неприятно слушать подробности. Но Макса было не остановить. — Ой! Нет, всё было немного не так… — продолжил Макс. — Сначала её трахнул Сенька барабанщик, потом она отсосала другому чуваку, ты всё равно его не заешь, а вот потом уже её оттрахал Тимон.

— Заткнись! — я брезгливо поморщилась. — Я не хочу слушать подробности.

— Э, нет! — воскликнул Макс. — Самое интересное было же дальше. — Я демонстративно закрыла руками уши, но Макс схватил меня за запястья, чтобы убрать руки. Я вскочила на ноги, оказавшись зажатой между холодильником и Максимом. — Потом деваха отдохнула, — продолжил он. Ему было очень смешно видеть мою реакцию на этот рассказ. — Выпила еще водки, покурила, и они трахнули её еще раз. Все втроём. Вот такая вот история. Девчонка обслужила три члена, так что прости, дорогая, ей там было не до трусов. А я, сама знаешь, не имею привычки проверять, в чём гости пришли, а в чём ушли.

7

— Соня, просыпайся. Опоздаешь на работу! — слышала я сквозь сон голос Макса.

Я нехотя открыла глаза. Макс стоял передо мной с подносом в руках. Какого чёрта он тут делает? Наверное, я вчера, убитая горем, забыла запереться. Этот негодяй был умыт, причёсан и одет, и улыбался ярче солнца, которое уже светило вовсю. Господи, сколько времени? И почему я не слышала будильник? Я села на кровати, натянув одеяло до шеи, судорожно вспоминая вчерашний вечер. Мой телефон так и остался в сумке не заряженным, ещё бы, разве вчера было до него? Мне стало неловко за вчерашнее, я боялась посмотреть Максу в глаза.

— Который час? — спросила я охрипшим голосом и тут же поморщилась от боли.

Мой собственный голос эхом раздавался в моей голове, причиняя невыносимую боль. Здравствуй, первое похмелье! Макс бросил взгляд на свои наручные часы.

— Почти восемь, — я тихо простонала. — Вот, выпей и поешь. — Макс поставил мне на колени поднос. На нем был кофе, пара бутербродов и аспирин. Мак сел прямо на пол, подле меня. — Я позвонил на работу, предупредил, что ты немного опоздаешь. Не беспокойся, я тебя подвезу.

— А ты разве не работаешь? — при виде еды мой желудок сжался.

Мне было приятно, что Макс приготовил мне завтрак, и вообще его забота, так что я покорно принялась за еду, начав с аспирина. А возможно это взятка, чтобы просто меня задобрить и пустить пыль в глаза. Ни разу Макс ещё не готовил завтраки не то, что мне, даже себе, хитрый сукин сын. И разбудил, и завтрак приготовил, и на работу подбросит — просто лапочка! В общении с Дэном есть свои плюсы. Я решила принимать и дальше его ухаживания, если Макса они так мотивируют.

— Нет. У меня сегодня съёмки и интервью. Ты как?

— Паршиво, — призналась я, послав ему самый испепеляющий взгляд, на который была способна. — Мне, наверное, стоит извиниться за вчерашнее поведение?

На самом деле я не собиралась извиняться, уж тем более после такого унижения.

— О, детка, это гриб-самоед! — Макс рассмеялся, посмотрев на моё удивленное лицо. Я не понимала, о каких грибах он говорит. — Ну, это такой гриб, которым ты вчера закусывала, а сегодня ты проснулась, а он тут как тут заставляет заниматься самоедством, — пояснил Макс. — И вообще, Оль, никогда не извиняйся за те моменты, когда тебе было хорошо. Поговорим по пути на работу. — Он поднялся на ноги. — Советую поторопиться.

Собиралась я недолго. Первым делом поставила на зарядку телефон. Наспех, но все же я сделала макияж и надела новое платье. Аспирин подействовал, и я почувствовала себя гораздо лучше, тошнота почти прошла. Через полчаса мы уже ехали в машине. Я завидовала Максу, бодро напевавшему песенку по-английски, и ругала себя за то, что накидалась вчера, как дура. Надо было, действительно, закусывать.

Я включила телефон: пара смс, пропущенный звонок от Дэна и ровно 20 пропущенных от Макса.

— Я ещё раз подумал над твоими словами о переезде, — отвлёк меня Макс от изучения истории телефонных звонков. Я старалась не смотреть на него. — Может быть, тебе пора вернуться к отцу?

— Ты что меня выгоняешь? — Я ушам своим не верила. Вчера он умолял меня остаться, а сегодня предлагает съехать к отцу? — Только не к отцу! Если хочешь, я сегодня же найду себе другое жильё, — гордо сообщила я.

— После того, что вчера произошло, я думаю, что тебе стоит держаться от меня подальше. Я не хочу, чтобы это повторилось. — Я живо вспомнила наш поцелуй и покраснела. — Но я должен знать, что за тобой кто-то присматривает.

— Я думаю! Я хочу! — передразнила я Макса. Мне было больно его слушать. Я очень разозлилась.– Чего я хочу, никого не волнует? Вчера я хотела тебя, а ты меня. И тебе ничего не стоило со мной переспать. — На удивление самой себе, мой голос звучал твердо и спокойно. — И если бы мы переспали, мне не пришлось бы об этом сожалеть. Но вместо этого ты развел какую-то муть, возомнив себя моим старшим братом. Когда мы целовались, твой член был с тобой не совсем согласен.

Макс припарковался возле мойки и стукнул кулаком от злости по рулю.

— Почему ты всегда со мной споришь? Ты сама не понимаешь, что несёшь! — орал он на меня.

— Не разговаривай со мной, как с маленькой! И не ори на меня! — одернула я Макса.

– Ты и есть маленькая девочка. По крайней мере, ведёшь себя именно так, — уже более спокойным тоном сказал Макс. Он с трудом сдерживался и тщательно подбирал слова. — Я же сказал — этого больше не повторится. Я руку на отсечение даю, что если ты уедешь, то начнёшь вести образ жизни не менее аморальный, чем я. — Для убедительности Макс принялся размахивать руками перед моим лицом. — Я понимаю, что ты молода, а вокруг много соблазнов, но поверь мне, многие из них обойдутся тебе слишком дорого. — Макс устало провел по волосам. Видимо, ему нелегко давался этот разговор. — Почему ты не хочешь жить как раньше? Учись, работай, найди себе нормального парня, ходи иногда с подружками гулять, пиши, в конце концов. Зачем ты пытаешься делать все наперекор? Сначала сбежала от отца, который всего лишь запрещал тебе бухать, теперь хочешь уехать от меня… А что я такого сделал? Я просто пытаюсь тебя предостеречь от дерьма, которого вдоволь насмотрелся и нахлебался.

— Ну хорошо, Макс, что ты предлагаешь? — бесстрастным голосом задала я вопрос.

— Я хочу, чтобы ты вернулась домой к отцу.

8

К подготовке концерта я отнеслась очень серьезно. Я много репетировала, записывая саму себя на камеру, пересматривая потом, чтобы выявить свои недочёты. Я много внимания уделяла манере подачи и актерскому мастерству. А вот с Артёмом происходило что-то странное. Он был рассеян. На репетиции всегда приходил слегка навеселе. На мои расспросы, что происходит, он сочинял нелепейшие оправдания, каждый раз занимая у меня деньги. На последнюю он не пришел вовсе, отключив телефон. Я терялась в догадках, злясь на себя, за то, что с ним связалась, и на него, за то, что он так меня подводил. Но, как говорится, на переправе не меняют лошадей, поэтому за 4 дня до концерта искать другого музыканта было бессмысленно.

Макс взял на себя организационные моменты. Он договорился с Гавриловым о том, что концерт пройдёт у них в баре, чтобы тот в свою очередь разместил в соцсетях афишу и пустил билеты в продажу. Меня он отправил к профессиональному фотографу, чтобы афиша выглядела не абы как. Также Макс посоветовал, как лучше выстроить выступление, чтобы сделать концерт максимально зрелищным.

В тот же день, когда Артём «опрокинул» меня с репетицией, Макс сообщил мне, что мой друг не сможет выступить на концерте. Якобы он сломал руку, а потому, как играть с переломом он не мог, то уехал в Питер, навестить сестру. Мы с Максом ужинали дома, распивая ром, когда я узнала эту «радостную» весть.

— Как собираешься выкручиваться? — спросил Макс, откусывая сардельку.

По его тону было понятно, что ему вообще всё равно, как я собираюсь выкручиваться.

— Ещё не решила, — буркнула я.

До концерта 4 дня, продано меньше 20 билетов, а я теперь ещё и без аккомпанемента. За такое время найти профессионального музыканта и отрепетировать концерт, было нереально. Так «обосраться» перед Максом, было хуже смерти. Что ж, Макс, похоже, очень доволен. Я только не могла взять в толк, почему я узнаю о несчастьях Артёма от Макса, а не от него лично? Это было очень странно. Меня даже больше волновал не концерт, а случившееся с моим другом. Может быть, Макс знает что-то ещё, чего не знаю я?

— Хочется сказать: «Ну, я же говорил», но мы же друзья, поэтому предложу вариант.

Мое сердце замерло в предвкушении хороших новостей. Макс не торопился меня радовать, размеренно уплетая ужин. От нетерпения я заерзала на стуле. Наконец, он перестал жевать, глотнул рома и, самодовольно улыбаясь, показал руками на себя.

— Серьёзно? Ты готов отыграть на нашем концерте? — я не верила в происходящее. О таком я даже мечтать не могла.

— На твоём, — поправил меня Макс, ткнув в меня пальцем. — Но, естественно не бесплатно. Как друг я предложил выход из положения, но как музыкант, я хочу гонорар.

— Хорошо! Сколько ты хочешь? — наивно спросила я.

— Двести тысяч, — глазом не моргнув, сказал Макс.

Я поперхнулась ромом, услышав эту сумму. Макс рассмеялся. Похоже, ему было очень весело.

— Это что шутка? — Эта цифра в моей голове не укладывалась. Даже если я продам все билеты, в чем я уже очень сомневалась, после оплаты зала и звукооператора у меня и половины суммы не наберется.

— Какие шутки? Я суперзвезда, — ничуть не смутился Макс. — Это нормальная оплата за двухчасовой концерт. — Понятно, что он просто издевался надо мной, но других вариантов у меня не было. — И к тому же, ты знаешь мой график. Как думаешь, легко найти там место для «левого» концерта? Малышка, мне известно, что ты продала жалкую кучку билетов, соответственно платить ни мне, ни кому бы то ни было, тебе нечем, — констатировал Макс очевидное. — Поэтому я предлагаю закрыть лавочку. — Господи, только не это! Я не переживу такого провала. — Или… — загадочно протянул Макс, вальяжно откинувшись на стуле. — Если тебе так уж сильно важен этот концерт, и ты готова пойти на всё, ради победы, то есть и другой путь. Раз нет денег, можешь рассчитаться по-другому.

— Ха-х? Что? — Мне стало почему-то смешно. Неужели Макс говорит всерьез?

— Сделай мне минет, и получишь то, что тебе нужно, — злобно сказал Макс. Он был абсолютно серьёзен. Улыбка сползла с моего лица. — Добро пожаловать в шоу-бизнес, детка!

Некоторое время мы молчали. Я пыталась мыслить объективно, но получалось плохо. Макс выжидающе смотрел на меня. Его губы изогнулись в полуусмешке. Сделать Максу минет было не самой худшей платой за мой успех (или провал?). Он проверял, на что я готова пойти ради этого. Я очень быстро приняла решение.

— А ты уверен, что справишься? — я старалась, чтобы мой голос не дрожал, и у меня получилось. Вопрос выбил Макса из колеи, ухмылка исчезла с его лица. Значит, я на правильном пути. Мы оба блефовали. С минуты на минуту кто-то один сломается. Я решила, что это буду не я. — У нас может состояться одна, максимум две репетиции.

— Детка, я играю на гитаре примерно столько же, сколько ты живёшь. Я всегда играю безупречно, — заверил меня Макс.

— Хорошо! — я поднялась со стула, напустив на себя безразличие. — Где ты хочешь? Здесь или в спальню пойдём? — Мне стало смешно от того, как вытянулось от удивления лицо Макса. — К тебе или ко мне? — продолжала я.

Макс облизнул губы и сглотнул. Его глаза сузились. Он ничего не ответил. Я безразлично пожала плечами, мол, здесь так здесь. Через секунду я стояла перед ним на коленях, схватившись руками за ремень. Макс меня не останавливал и я с трудом, но всё же расстегнула его. Как делают минет, я видела только в порнофильмах, поэтому понятия не имела, что делать дальше, но я чувствовала эрекцию Макса, и это придавало мне уверенности. Только когда я не слишком ловко расстегнула его ширинку, Макс схватил меня за руки отпихнул от себя. Я не удержала равновесия и упала на спину.