Мы (не) твои - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Анна Эдельвейс (самиздат)

Глава 1

– Слушай, Лена. А твой Михаил сейчас где?

– Собрание у него какое то. Толком не знаю. А что?

Я скакала следом за подругой, старательно огибая лужи в новеньких туфельках.

– Да так, – Лерка по привычке жеманничала, растягивая слова: – значит это не он.

– Где?

– Вон, возле синей тачки. Это не твой Михаил? – подруга ткнула рукой через дорогу.

Я ещё не обернулась, а сердце ёкнуло:”Беда”. Мой муж должен быть где угодно, но не здесь.

С утра спрашивала Михаила, сможет ли он заехать за мной,( он же знает, моя машина в ремонте). Муж сказал будет на объекте, потом совещание. Получается, соврал?

Нехотя повернулась. Так и есть, мой Миша. С цветами.

Я, как заколдованная, смотрела на чёртов букет. Мне муж после свадьбы не подарил цветы ни разу.

Михаил стоял возле машины, смотрел куда то вытянув шею. Ветер рвал полы его расстегнутого пальто, кашне трепетало концами, билось по светлому кашемиру. Я даже отсюда , стоя через дорогу, чувствовала, как муж напряжён.

Дятлом в головем выстукивало вопрос: Что Миша здесь делает? Ещё и с цветочками. Зараза, надо же, букет такой красивый, нарядный. Неужели…

Пока голова судорожно искала причину, сердце точно знало ответ: мой муж ждёт другую женщину.

Хотела что то сделать, крикнуть мужу, броситься к нему, предотвратить то, что сейчас произойдёт. Да, я сердцем чувствовала, что ЭТО сейчас случится.

Я продолжала смотреть на Михаила, бестолково переминалась на месте, потом решила побежать через дорогу, остановить мгновение, гружённым поездом несущееся навстречу моему умирающему сердцу.

Я ведь понимала, ещё секунда и ситуацию не исправить ничем и никогда. Хотела подбежать к мужу, сказать ему, что я здесь, я вот она. Другой не место в его жизни.

Сделала шаг вперёд, выпустив из вида несущиеся машины между нами.

– Куда ты, глупая, – Лерка выдернула меня за руку из потока машин: – Лен, ты чего…

А в это время…Высокая, красивая, на умопомрачительной шпильке Рыжая подбежала к моему мужу и повисла у него на шее. Схватила его за концы кашне. Притянула к себе, впилась в него губами. Этот поцелуй…Я не могла оторвать глаз, видела, как Рыжая всё глубже впивается ему в рот. Едкая горечь расползалась по жилам. Яд растекался по моим венам. Всё моё состояние – я просто присутствовала на свидании моего мужа и его любовницы.

Тот волос, рыжий, длинный и блестящий, что пару дней назад он принёс на своём плече теперь поставил точку в моих сомнениях. Если раньше мои смутные подозрения мешали увидеть правду, я гнала её от себя прочь, не верила фактам, то сегодня рыжая волосина ржавой гадюкой уверенно заползла в наш брак. Только что все сомнения растаяли.

Я не могла отлепить взгляд от Рыжей. Не то ненависть, не то бешенство росло во мне. Заполняло меня всю от макушки до туфелек. Переполняло до краёв, выплёскивалось наружу. По плечам гулял озноб. Я настырно продолжала рассматривать мужа и Рыжую.

Опустила глаза, силилась сморгнуть эту беспощадно жестокую картинку. Не удержалась, снова посмотрела на них, на этих двоих, замерших в бесконечном поцелуе на виду всего города.

Нервы свились в тугой виток колючей проволокой. Ах, как крепла и разрасталась моя тоска. Такая болючая, что из меня вырывался стон.

Теперь я знала, как убивают любовь. Оказывается, делают это просто. Я рвала себе сердце, продолжая наблюдать как крадут моё счастье.

Женщина отцепилась от моего мужа, ласково пальцами стёрла помаду с его лица. Я переключилась глазами на Рыжую. Она мне показалась взрослой, в смысле старой. Ну как старой. Если мне 24, то ей под 30, правда и Мише за 30.

Моя соперница и вправду ярко-рыжая. Это был её волос на том проклятом пиджаке. Значит, эта встреча не первая.

Миша отстранился, воровато оглянулся. Ишь ты, шифруется, что ли? Я во все глаза смотрела на Рыжую. От меня что то ускользнуло. Вот только что, сию секунду, промелькнуло нечто, а я, как слепая, не успела сообразить что именно. Больная заноза всё сильнее и сильнее саднила в сердце, мучила меня.

Я пыталась смахнуть неясное чувство. Мне хотелось расплакаться, разрыдаться, начать орать не своим голосом. Подскочить к парочке, правда не знаю зачем. Я бы никогда не отважилась закатить скандал, тем более затеять драку.

Меня как льдом сковало. Я не шевелилась. Пропали звуки. Я не слышала, как клаксонят машины, как на ветру из под капотов клубами вываливается едкая вонь, зато я видела, как эти двое смотрят друг на друга. Наконец, Михаил обвёл свою мадам вокруг машины, открыл переднюю дверь. Усадил рыжую змею, быстро сел за руль и уехал.

Я рассеянно смотрела им вслед. Лерка обняла меня:

– Лена, идём ко мне. Или пошли прошвырнёмся.

– Я домой пойду, – получилось сказать глухо. Собственный голос показался чужим.

– Не надо тебе домой. Тебе сейчас одной никак. Давай девчатник проводить.Несанкционированно. Экстренно, так сказать. – Лера говорила со мной особенно ласково. Сама достала телефон. Я знала, она звонила нашим подругам: Тамаре, Янке. Мы дружили много лет, были не разлей вода.

Подруга заглянула мне в лицо:

– Зовём девчат?

– Делай что хочешь, – я брела за ней следом сама не понимая куда. Да и какая разница. Только что умерла моя вера в будущее, мой мужчина променял меня на другую. Значит, я проиграла в сравнении как женщина? Получается, она, его Рыжая, лучше? Красивее? У меня закружилась голова. От чего то стало стыдно. Я застыла на месте, уставилась на мокрый асфальт, от горя не могла сделать ни шагу.

– Да, зря я язык подложила, – сокрушалась Лерка, :– Прошли бы мимо. Ты бы ничего не увидела.

Я готова была разрыдаться прямо здесь, сейчас, на улице у всех на виду. Точно и ясно мысли складывались в логические цепочки. Теперь задержки мужа на работе, странные звонки и раздражённый голос по вечерам собрались в одну кучу, сложились пазлами и кричали об одном – у него другая.

Глава 2

И вдруг, абсолютно точно и ясно до меня дошло!

Память на быстрой перемотке вернула мне душераздирающий момент их поцелуя. Я, сидя сейчас в Леркиной машине, ослепла от догадки: женщина, вцепившаяся страстным поцелуем в моего мужа, втягивая в себя его губы – посмотрела мне в глаза. Она знала, что я смотрю на них и хорошо спланировала этот момент. Точным, хорошо продуманным выстрелом своих глаз как из арбалета убила все мои сомнения.

Она – любовница моего мужа и сейчас застолбила территорию. Рыжая давала мне понять : они с моим мужем встречаются чёрт знает сколько времени. Она давно готовила эту встречу, сегодня выкатила меморандум с объявлением войны.

Заявила мне лично свои права на моё, объявила войну. Я ещё раз крутила и прокручивала этот кадр в памяти, её взгляд, её уверенные ласки, весёлый, задорный смех, запрокинутая в абсолютном подчинении своему мужчине голова.

Я переживала её взгляд снова и снова. Безжалостно-смертельный. Не как выстрел, а, скорее, как медленное удушение. Сначала она нащупала на мне мою самую уязвимую точку, ползла по моему лицу глазами объятиями питона сжимая мне сердце. А потом канонадой впрыснула мне миллион ядовитых капель в кровь, навсегда убив веру в любовь.

Профессиональная, жестокая гадюка. Она точно знала что делала. Продумала всё заранее и поймала меня, наивную дуру, на простоте душевной – на вере.

Всеми способами Рыжая доказывала, что эти ласки для неё обычное дело… Не отнять, она подтянула все пушки к нападению. На ней была дорогая, стильная одежда. Невероятно шикарные сапоги на хищной шпильке. Тщательно прокрашенные, блестящие, огненной волной ниспадающие волосы. Элегантная, смелая, как Прима балерина на сцене.

И я – в строгой, скучной офисной одежде, в плаще, подвязанном пояском и совершенно не по погоде одетых туфельках. Жена Михаила, очень богатого красивого и перспективного в финансовых кругах умнички, (то есть я), проиграла любовнице собственного мужа по всем фронтам. У неё цветы, его поцелуй и вечер. У меня картина маслом на все времена под названием “Измена”!

Я очнулась, меня трясла Лерка:

– Лен, Лен, ну скажи хоть слово!

– А?

– Фу, блин, ды ты перепугала меня. Я думала тебя инсульт накрыл. Сидишь серая, не дышишь. А ну, улыбнись!

– Зачем?

– Улыбнись, кому сказала! Я слышала, при инсульте люди улыбнуться не могут.

Я чувствовала, как у меня вспотели ладони, автоматически потёрла их о плащ:

– Лера, она специально это сделала,– беспомощно уставилась на подругу, заглядывая ей в глаза, ища поддержки. Лерка мельком бросила на меня взгляд, смотрела на дорогу:

– Козла твоего увела? Никто не сомневается. За козла пардон.

– Она специально Мишу поцеловала.

– Как это – специально. Я бы тоже мужика поцеловала на дороге с цветами. Красавчик, ждёт меня, не боится, что ему тачку помнут на перекрёстке.

– Вот именно, Лера. Как ты не поймёшь. Эта женщина специально заставила Мишу поставить машину так, чтоб я их заметила.

– Ну, положим, машину заметила я, а не ты…

– Она смотрела мне в глаза, когда целовала Михаила. Она специально смотрела на меня, объявляя войну.

– Офигеть, – голос Лерки уже не был таким уверенным:– Бедненькая моя, как же ты это пережила.

Я медленно опустила голову, у меня побелело перед глазами, я еле прошептала:

– Это как же она ему вскружила голову, что он встал прямо на выходе перед ступенями в час окончания моей работы. Он не подумал, что я увижу его?

– Твой мужик в это время другим местом думал.

Лерка уверенно вела машину, мы потихоньку пробивались сквозь пробку. Вернее стояли, дёргаясь на пол колеса вперёд на каждом светофоре.

– Лера, признай, она красивая.

– Перестань, мать. Ты тоже красивая.

– В сравнении с ней я сегодня проиграла.

– Хочешь заклевать себя, Лена? Чушь несёшь. Раз, говоришь, она планировала этот спектакль, прикинь, как она к нему готовилась. Кстати, неизвестно, её ли это шмотки на ней. Я в отличии от тебя внимательно её пальто рассмотрела. Талия не на месте. Может, она пальтишко с подруги сняла.

Я невесело улыбнулась. Догадывалась, моя верная подруга пытается меня поддержать всеми силами. И всё же моя соперница постаралась. Интересно, она всегда была рыжая или сейчас нацепила имидж поярче, чтоб хорошенько оттеснить меня на контрасте.

– Она такая яркая, – я не унималась, всё возвращалась и возвращалась к образу разлучницы.

– Ага, как морковка на мокром асфальте, – Лерка бибикнули зазевавшегося пешеходу, буркнула:– Вот, ещё один парнокопытный под колёса лезет.

– Лер, ты видела, как Миша на неё смотрел.

– Мать, прошу тебя, ну хватит. Как он на неё смотрел, не видела, а вот как глазами зыркал, когда ему водилы средний палец показывали, заметила. Он же полосу перегородил,( дальше из Лерки высыпался непереводимый поток брани). Всё, больше не буду извиняться. – Лера повернулась ко мне, дохнула жевачкой в лицо: – Твой муж Чудак на букву “М” с большой буквы.

Я отвернулась к окну, разболелась голова, меня знобило. Тонкой ниточкой натянуло струны в душе. С детства помню это ощущение, когда на колготках была дыра и тугая нитка врезалась, саднила большой палец, постепенно пилила кожу, доставляя тонкую бритвенную боль. Помню, воспитательница сняла с меня колготки, а там пальчик багрово-синий.

Вот и с душой у меня так сейчас.Теперь я знала, что чувствует любая из нас, когда у неё отнимали половину сердца. Память мучительно подкидывал картинку за картинкой, вспомнилось, как мы однажды утром ели засохший кусок пиццы, откусывая одновременно с разных сторон и соприкасаясь носами. Как дважды Миша слизывал варенье с моих губ, когда мы ели сырники у мамы на террасе. Как он хватал меня на руки в ванне, в нетерпении раздвигая мои бёдра, пока нёс к кровати. Холодным ушатом воды по спине пронеслась мысль: теперь он её с таким же нетерпением несёт в постель?

Глава 3

Лерка по хозяйски возилась на кухне, резала колбасу, готовила нехитрый салат.

Первой пришла Яна. Кругленькая, бойкая хохотушка с чёрным каре была нам с Лерой полной противоположностью. Лера и я высокие, светловолосые, худенькие и медлительные (звонкие и прозрачные) с легкой руки Янки. Ко всему прочему именно Янка была среди нас полной пофигисткой, может быть ещё и потому, что физически могла уложить на лопатки любого обидчика.

Мастер спорта по тайскому боксу, Янка меньше всего заботилась о том, кто что про неё подумает. Зато, не было на свете подруги более верной и душевно-заботливой (не считая остальной нашей троицы). Вот и сейчас ей хотелось во всём разобраться:

– Лен, а Лен, может всё и не так, как ты думаешь.

– Так, так, – вместо меня ответила Лера,: – Не лезь к ней сейчас, Яна. Видишь, плохо человеку.

Девчонки перебрасывались фразами, как шариками для пинг-понга, пытались отвлечь меня, я слушала их, а слёзы лились сами собой. Обычно подруги забавляли, веселили нашу компанию. Я всегда удивлялась смачному сарказму, с которым на “ты” в своей дружбе были Янка с Лерой. Но сегодня они подбешивали меня. Потому, что я не хотела верить в мою беду, а у них такие лица…

Как теперь дальше жить то.

Сказать, “как прежде” – не получится. Я уже месяц вижу, что с Михаилом происходит неладное. Чтоб перестать думать об одном и том же, пошла в ванну умыться холодной водой. От горючих слёз распух нос, губы, разболелась голова.

Вернулась в комнату, Лера расставляла тарелки, Янка шепнула негромко:

– Ленуся, я пельмени нашла у тебя, сварила, хорошо? Ты сама научилась лепить такую красоту?

– Это мама передала. Своему ненаглядному Мишеньке, он их обожает.

– Вот дурак. Таких пельменей лишился.

Яна подчищала сырную тарелку с одного бока, не унималась:

– Я вот тоже за своим посматриваю. Как подумаю, что гад налево смотрит так убила бы.

– Янка, что ты несёшь. Лена замужем, а у тебя каждый месяц новый.

– Вот не надо мне наступать на больной мозоль. Я ещё на Леночкиной свадьбе сказала, что мне её Мишка не нравится.

– Кто тебя спрашивал.

– А чё за них замуж выходить. Ты же видишь, Лерочка, они что замужем, что нет кобели и есть кобели.

– Яна, твою мать! Ну вот не ко времени ты сегодня философствуешь.

– Ой, молчу, молчу. Лерка, ну а ты, замуж не передумала выходить? В свете новых событий, может одумаешься?

– Я среди вас самая старая. Куда мне ждать, 27 уже. – Лера вздохнула.

– Так ты что, Лер, не по любви, что ли идёшь?

Ясные голубые глаза Леры уставились на Яну, потемнели:

– Я тебя сейчас задушу!

Я вполуха слушала перепалку подруг, они всегда так. Только сегодня мне было не до них. Слёзы стояли в горле.

Раздался звонок, я вздрогнула.

– Ну, чего ты, это Галя пришла, – Лера потрепала меня по плечу.

Яна возилась у двери, никак не могла с ним справиться, звонок трезвонил, разрывался раненой вороной:

– Блин, в какую сторону открывается? А вот, всё. Привет.

В коридор влетела запыхавшаяся Галя.

– Тебя только за смертью посылать! ‐ набросилась на неё Лера.

– Ой, не говори, ‐ согласилась Галя.

Подошла ко мне, обняла, поцеловала по-матерински, в маковку, выпалила:

– За смертью ходила, смерть и принесла.

Лера покосилась на её громоздкий пакет недоверчиво спросила:

– Ты ружьё купила?

– Ой, не дрейфь, Валерия! Лена в беде, мы её спасаем. Лучшее спасение это месть и нападение в одном лице. Вернее, в одно рыло.

– Да что с тобой! – кажется, Лера разозлилась.

– Тихо, тихо. Говоришь, та падла на шее у Мишки рыжая была?

– Да! – я первый раз за сегодня подала голос:– Девочки, я пару дней назад убирала Мишин пиджак, а сзади на плече волосину нашла. Рыжую, длинную, блестящую. Струсила, так и не спросила что это.

А сегодня…

Я заревела. В голос. Так, как плачут маленькие дети, когда им очень больно и обидно. А ещё так плачут безнадёжно обиженные девушки. Такие, как я сегодня:

— А ещё я ему позвонила, а он сказал , что на работе. А сам с нею, я его видела. Мы с Лерой их видели.

– Да погоди ты реветь – Галя глазами требовала поддержку у девочек:.– Точно ты не знаешь что случилось, поговоришь с мужем, всё выяснишь.

– Что там выяснять. Она в губы его целовала. – я вспылила, выкрикнула, у меня аж голос сорвался на фальцет.

– Подумаешь. Может, она ему сестра. Двоюродная. Говорят между родственниками такое бывает.

– Сама веришь, чего говоришь? – Янка стянула последний кусок сыра, отвалилась на спинку кресла: – Лен, ты не расстраивайся. Всё образуется.

– Может и образуется. А пока,... – Галина огляделась: – Лера, неси большое блюдо. Мы сейчас кое кого уроем!

– Галь, что ты такое говоришь?

Галка никого не слушала тараторила:

– Я позвонила в клуб обманутых жён. Спросила: что посоветуют, – Галка маякнула девчатам, меня поманила: – Смотрите. Вот торт.

Галя что то поправила на столе, потянулась снова за пакетом. Достала оттуда рыжее кубло. Да это парик!

Галка храбро водрузила огненно рыжий парик на торте, получилось, что то похожее на голову. Рыжую голову.

Она пододвинула ко мне это сооружение:

– Хочешь, плюнь туда, хочешь, изваляй эту рыжую сучку в креме!

Я замотала головой.

– Вот то то и оно, Лена. Тебя как плевок на асфальте растоптали. А ты?

Я смотрела то на Галю, то на парик.

– А давайте я! – Янка со всего маху засадила кулаком в центр парика, вбив его в кремовую кашу:

– Это тебе за подругу, рыжая ведьма!

Я прыснула, слёзы смешались со смехом, я отвернулась от торта. Искала салфетку, чтоб стереть с лицы слёзы не то от смеха, не то от горя. Пыталась вдохнуть глядя на перемазанное кремом рыжее кубло, воздух застревал в горле, я выдавливала из себя слова по капле:

Глава 4

– Это что ещё за бред? Реквизит с госфильмофонда грабанули, что ли?

Миша с раздражением и брезгливостью рассматривал торт с торчащими из него рыжими волосами. Вернее композицию, что замесила Янка снайперским ударом кулака. Подруги недавно ушли, перемыли посуду, прибрали, как будто их тут и не было. Только рыжий скальп яркими лохмами свисал на скатерть.

Я следила глазами за мужем. Он был таким, каким я видела его в последний месяц.. Красивое лицо напряжено, брови нахмурены, злыми чайками слетелись к переносице. Странно, сегодня я ожидала увидеть его парящим на крыльях счастья. Еще бы, он ведь встречался с любимой! С Рыжей!

После ухода подруг я привела себя в порядок, попыталась взять в руки. Конечно, распухшие от слёз нос и глаза никуда было не спрятать. Но муж не обращал на меня внимания, а я всё не решалась приступить к выяснению отношений.

Я набирала воздуха в грудь, поворачивалась к мужу и тут же терялась, никак не могла собрать первую, самую важную фразу. А ещё, (вот стыдно признаться), я боялась Михаила. Он никогда не поднимал руку на меня, дело не в этом. Просто не представляла, где мне набраться храбрости, чтоб смотреть в его злые глаза. То, что он взбесится, я не сомневалась.

У меня всё сильнее пересыхало во рту, я сжала кулаки, до боли вонзив ногти в ладони, задрала подбородок чтоб выпалить ему всё в лицо, смело шагнула из прихожей в кухню.

Неожиданно муж вышел мне навстречу,( почему-то он не торопился раздеваться), проходя мимо меня в коридоре ни с того ни с сего ударил кулаком в стену. Вот ведь дурак, чуть не зацепил зеркало. Да что происходит то?

Я испуганно смотрела за молчаливой истерикой супруга. В душе нарастало тревожное облако, обволакивало меня всю. Подсознание диктовало мозгам: это начало конца. Как раньше не будет. Муж ходил в пальто по комнате, засунув руки в карманы. Маленькая квартира от этого стала ещё теснее.

– Миша, у тебя что то случилось?

– Не лезь ко мне! – он злобно рявкнул, снова отправился в кухню, слышала, наливает себе воду.

Я смотрела в спину его бежевого пальто, меня постепенно стала охватывать ярость. Этот красавчик позволяет себе слишком много! Орёт на меня, ходит по квартире в одежде, виноват по уши, а ведёт себя так, будто это я поймана на горячем.

Вдруг Михаил повернулся ко мне, прошипел в самые губы:

– Отцепись от меня, что ты ходишь за мной. Не видишь, у меня неприятности!

Мы стояли так близко на малюсенькой кухне, я просто упиралась в него грудью. Непроизвольно носа коснулись чужие запахи, неужели это следы той…Рыжей.

– От тебя пахнет её духами!

Он промолчал, вообще никак не отреагировал, как будто не слышал.

Мой муж обнимал её, ну да, что за вопросы, конечно, это её парфюм. Она при мне висела у него на шее. Михаил отвернулся, его взгляд снова упал на торт:

– Лена, вы что со своими кумушками у нас собирались?

– Я со своими, ты со своей.

– Что? О чём ты?

– Я видела вас сегодня, Миша. И как она на шее у тебя висела. Твой очаровательный букет. И в каких сапожках была! Наверное, тыщ 30 стоят. Прям под цвет пальто, всё такое нежно-залипательное.

– Это не то, что ты подумала. – он потёр переносицу. Не знаю как к кого, но у моего мужа это первый признак, что он ‘собирается наврать.

– Да кто бы сомневался. Я даже не думала. Я просто видела.

– Повторяю, Лена, ты ошибаешься, эта женщина давняя знакомая.

– Настолько давняя, что её волосня свисает с тебя, как с вурдалака? Ты хотя бы встряхивай пиджак. А то волосина рыжая, толстая, как бревно.

– Успокойся.

Успокойся? Это он мне? Как можно сказать “успокойся” разбушевавшемся костру? Пламя ревности, обиды начинает подтягивать в себя всё подряд, без разбору. Слова, как холодные, отточенные кинжалы со свистом рассекают воздух, влетают в самое сердце, ранят обоих.

– Михаил, ты успел сравнить кто из нас лучше? Или процесс этот долгий. Так сказать, давний?

– Значит так, Лена. Ты сегодня на эмоциях, нам вообще не о чём разговаривать.

– Надеешься, меня на утро оглушит амнезия? Не надейся.

Я бросилась в прихожую, открыла дверцу антресолей, пыталась выдернуть оттуда чемодан.

Михаил оказался у меня за спиной:

– Что ты делаешь?

– Достаю чемодан!

– Хватит ломать комедию! Куда ты пойдешь?

– Я пойду? Это моя квартира. Ты пойдешь к своей рыжей гадюке!

– Лена, тебя твои подружки вздрюкнули? Терпеть не могу твоих баб. Угомонись уже. Ишь ты. Мужика с бабой она увидела. Лена, это нормально, понимаешь, нет?

– Ты с ума сошёл? Это как это нормально. То есть. Увидел бы ты меня с мужиком и что?

– Слушай. Всё это недоразумение. На самом деле есть подводные камни в семейной жизни, как и в каждом недоразумении. Сейчас отцепись от меня.

Он отвернулся, рыкнул, ушёл в кухню. Хлопал там холодильником, меня подмывало заорать: “что, милая не накормила?”

Внезапно я почувствовала, что не могу управлять собой. Меня как в прострацию бросило. Перед глазами всё сузилось до серо-жёлтого тоннеля. Как будто кто то чужой меня выволок в кухню, я впилась глазами в лицо мужа:

– Скажи, у вас была постель? Ты спал с ней?

Михаил чуть не подавился компотом. Медленно отставил бокал, равнодушно посмотрел поверх моей головы.

– Вы спали? – я сорвалась на крик.

Он молчал, я осела, плюхнулась на стул. Без сил опустила голову на руки: – значит, спал.

Женская гордость не дала мне тут же помереть от унижения и обиды. Я гордо задрала подбородок, судорожно искала умные слова. Но острая боль пронзила изнутри. Нет, нет, я не из тех дурочек, что прощают. Из меня как будто стержень вынули. Я вдруг почувствовала себя такой усталой. Встала. Решительно сказала:

– Развод! Только развод.

– Чушь несёшь. Завтра поговорим. Собирайся!

Глава 5

– Ты сдурела? Что это на тебе? – Михаил не на шутку взбеленился: – Переоденься! Ты идёшь к приличным людям на день рождения. К моей матери!

– Перебьёшься. Твоя мать нас никогда не пускает к своим гостям, не хочет позориться моей родословной. Вот пусть получает меня сегодня во всей деревенской красе!

– Не беси меня, Лена!

– А то что? Или так пойду или никак. Впрочем, можешь рыжую гадюку позвать, с мамой познакомить. Скажи своей сучке, чтоб сапоги не забыла надеть. Пусть обновкой похвастается. Твоя маменька оценит.

Из меня прям готовыми текстами неслись листовки ненависти. Скороговоркой вылетали слова, я совершенно не боялась своего мужа, хотя раньше, стоило ему на меня рыкнуть, я тут же замолкла. Сейчас адреналин фонтаном подогревал мой запал, меня буквально несло на амбразуру его злости.

– Успокойся. Сказал – завтра об этом поговорим.

– Не о чем говорить, завтра я подам на развод. – у меня всё затряслось внутри. Проговорив вслух слово “развод” я вдруг осеклась. Слово какое страшное. У меня похолодели щёки, даже в горле стало холодно дышать. Я как будто пробовала на вкус это тяжёлое, ледяное слово. На секунду зажмурилась, чтоб набраться сил.

Наверное, надо было не ехать к свекрови, но я решила довести дело до конца. Не пропадать же такому Армагеддону, что сорвался с цепи в моей голове.

Михаил шипел, я сбежала к машине, вскоре он вышел. Я тут же вспомнила, как он сегодня крутился возле машины, открывал дверцу перед Рыжей. Джентльмен чёртов! Мне никто дверцу открывать не собирался, я сама села в салон.

Увидела на заднем сидении букет. Непередаваемое чувство отвращения с глубокой обидой окатил меня с головы до ног. То есть, амнезии у моего мужа не наблюдалось. Цветы он покупает всегда кому надо, только я почему то не попала в этот список избранных.

Я боролась с желанием смять цветы руками, уничтожить эту красоту, да рука не поднялась. От собственной беспомощности что то изменить, обхватила себя руками, разглядывала букет. Он совсем другой, не такой, что днём он дарил Рыжей. Этот был более сдержан и изыскан, что ли. Представляю, сколько он стоил, если на лепестках лилий наклеены жемчужинки.

Михаил сел за руль, у меня где то в душе щёлкнуло, я зло съехидничала:

– Ты сегодня только гадюкам цветы даришь?

– Не смей плохо думать о моей маме!

– А о Рыжей можно?

– Оставь их в покое!

– А то что? Ударишь меня?

Я видела, что взбесила его, желваки у Михаила на скулах ходили ходуном. Ну и пусть, не страшно. Ишь ты, нервный какой.

В салоне неприятно пахло смешанным запахом табака и ароматизатора. И ещё чем то посторонним. Чёрт! Я подскочила – сегодня на этом самом месте сидела Рыжая – это её запах.. У меня аж шея задеревенела. Я вся сжалась, стало холодно за ушами. Искоса осматривала машину изнутри как заражённую вирусом. Рыжая тут сидела, дышала, хихикал и не только. Ведь так?

Судорожно открыла бардачок, заглянула в кармашки на дверцах – сама толком не знала, что искала. Мне просто было противно, что где то здесь следы Рыжей. Может быть, у них был секс в машине? Если да, то где, на каком сидении. Нужно прекратить рыться, не хватало ещё презерватив найти.

От отвращения достала влажные салфетки, стала вытирать ладони, просто сдирать кожу с пальцев, чтоб ни одна пылинка от этих двоих не коснулась меня. По коже пробегали мерзкие мурашки брезгливости, я замерла ледышкой, краем глаза скользнула по физиономии моего мужа.

Едет себе как ни в чём не бывало. Захотелось вонзиться в него ногтями, расцарапать его подлую рожу. Мне стало физически плохо, перед глазами появились метелики. Я наклонилась вперёд, зажмурилась. Мне показалось, услышала, как мои мозги плавятся не в силах пережить этот чёртов день.

– Значит так, повторяю, чтоб не вздумала выделываться за праздничным столом. Поняла? – муж ждал ответа, я помалкивала. То, что сейчас я постараюсь выплеснуть его родственникам всё, чего они давно заслужили, это однозначно. Главное не отступить и сделать это именно сегодня.

Я не собиралась успокаиваться, знала, в другой раз у меня запала не хватит. Изнутри колотило гружённой вагонеткой, готовой сорваться с рельсов. На самом деле мне было безумно страшно. Я первый раз с таким напором отстаивала себя. Ещё бы! Меня растоптали, унизили два человека, а я всё собираю вопросы в своей голове: почему? как это могло случиться?

Я снова взглянула на мужа:

– Почему ты не согласен на развод , Михаил? – не дождавшись ответа, выплеснула тот вопрос, который бередил душу больше всего: – Слушай, почему она?

– Отвяжись уже. Достала.

– Нет, всё таки, почему именно она, Рыжая? Что так зацепило – рыжие волосы или что? Почему ты ей подарил цветы, а мне нет?

– Отвяжись. Цветы дежурный подарок для радости.

– Ну ты бы принёс подарок мне, глядишь, я бы тоже порадовалась.

– Перебьёшся. Я для тебя строю дом.

– Ты её уже водил в гости к нашим друзьям? - я накручивала себя всё больше. А вдруг и правда водил, все уже в курсе моего позора и давно шушукаются за моей спиной…

– Какое тебе дело. Тебе же не хочешь ходить в гости к моим друзьям.

– Неправда. Раньше хотела. Это сейчас поумнела и не хочу. Просто когда мы приезжали из гостей, ты целый вечер пилил меня – не так сидела, не туда смотрела.

– Началось! – он дёрнулся, ударил по рулю.

Меня несло дальше по ухабам семейных разборок. Мы никогда раньше не обсуждали конфликты. Хотя их было немало, они множились и сейчас прорвались настоящим взрывом обид и боли. Со слезами, булькающими в горле я мешала в кучу всё подряд:

– Сапоги ей тоже ты купил? – у меня в памяти перед глазами мельтешили стройные ножки разлучница в брендовых сапожках на хищной шпильке.

– Что? Какие ещё сапоги. Она сама себе покупает.

Глава 6

– Как её зовут?

– Марина, – не задумываясь ответил мой благоверный, а на меня как будто небо свалилось. Странно, почему стало особенно тяжело, когда я узнала её имя. Итак, наш треугольник принял вполне себе чёткие очертания. Жена, муж, любовница Марина. И хотя он всеми силами втолковывает мне, что она бывшая, встреча случайна, ничего не значит, но я чувствовала. Как может быть случайной встреча, когда за два дня до этого он принёс её патлы на плече. Лгун.

Смотрела ему в лицо, касалась глазами чёткой линии выбритой скулы, упиралась в нервно дёргающиеся губы – не верила. Ни единому слову не верила. Никакая она не бывшая и встреча их на паперти моего офиса не случайная. Да, я точно знала, что он врёт. То, как он крутил шеей, высматривая её там, на дороге, как держал в руках тот чёртов букет… Мой муж был счастлив, ничто меня не обманет. Эта рыжая забрала его у меня, вот откуда у неё этот торжествующий взгляд.

– Уволь её!

– Да ты рехнулась, Лена? Откуда я её должен уволить?

– Она работает в твоём филиале?

– Понятия не имею. Где она работает.

– Если она бывшая, то как она объявилась на твоём горизонте? Откуда выпала?

Михаил молчал, я понимала, что загнала его в угол. Он не собирался оправдываться. Да и мне пора заканчивать эти разборки. Для себя я всё решила в самую первую минуту, как только поняла про любовницу. Я с этим человеком жить не буду. Ни за что!

Я смотрела в окно машины, мимо пролетали залитые дождём улицы, куда то торопились прохожие с поднятыми воротниками, ветер дёргал афиши на редких растяжках. Я уныло взвешивала события наших совместных лет. Сказать, что брак сплотил нас, нет. Муж с самого начала спокойно не отвечал на мои звонки, небрежно отнекивался от объяснений. Говорил занят, некогда. Мы давно никуда не ходили. Театр, оперу, а уж тем более балет он терпеть не мог. В кинотеатре его раздражал громкий звук. Мы перестали праздновать годовщину нашей свадьбы.

Я задумалась, а что мы вообще делали вместе? Я где то слышала, мужчина рядом с нами становится таким, каким мы ему позволяем быть. Ну да, получается я своей не требовательностью, молчанием привела семью к крушению? Выходит, что так.

До меня дошло!

Вот же я дура. Конечно, я очень удобная жена. Работаю под руководством его папаши. Живу вместе с ним в моей собственной квартире, хотя у него пятикомнатная в центре. Его мамаша сделала всё, чтоб ноги моей не было на арбатском проспекте , сообщив что это её подарок Мише. Та квартирка сдаётся за очень нехилые денежки. Миша как то невнятно сказал, что строит нам новый дом в элитном посёлке, куда никто не помешает нам въехать через год.

Я и верила. Я же сама отказалась въезжать на арбатский, стоило его мамаше один раз клюнуть меня своим подарком.

– У тебя такое лицо, Лена, наверное думаешь про конец света. Надо к маме явиться с нормальным лицом. – его глубокий, такой родной голос сейчас током пробежал по спине, уставилась на свои руки, всё лучше, чем пересекаться с ним глазами.

– Миша, ты свободен. Думаю, для тебя эта новость может быть и не новость. Ты у нас мальчик самостоятельный. Так вот, завтра я подам на развод, но свободен ты уже сейчас. Да, и кстати, мне плевать на твою маму сегодня.

– Какой я тебе мальчик?!

Странно он отреагировал на мои слова, думала муж зацепиться за слово “развод” или “плевать на маму”. Я даже растерялась, но быстро нашлась:

– Мамочкин мальчик. Послушный, золотой ребёнок. Щас мама как скажет, так и будет.

– Ты что молотишь, Лена! Закрой рот и не беси меня.

– Ты лучше за дорогой смотри. А то помру в твоей машине и не успею порадовать свекровь своим разводом.

Он резко затормозил, я чуть не влетела лицом в парприз ( моя дурацкая манера не пристёгиваться). От резкого толчка у меня дёрнулась голова, заныла шея. Но это было ничто по сравнению с тем, что делалось в душе. Нам бибикалии сзади, пролетающие мимо водители вертели пальцем у виска. Мы съехали на обочину.

Михаил повернулся ко мне, вцепившись в руль до побелевшие костяшек:

– Даже не думай испортить день рождения мамы. Это наше дело!

– Конечно ваше. Твоё и твоей мамы. А моё появление и заявление сегодня будет украшением, блин, вишенкой на торте. Посмотришь, твоя мама воссияет улыбкой.

– Слушай, ты, – у мужа желваки ходили через всю скулу: – ты чего добиваешься? Живёшь на всём готовом, забот не знаешь, скоро въедёшь в дом на 12 комнат, с прислугой. Хочешь – работай. Не хочешь, не работай. Что тебе не нравиться?

– Мне ты не нравишься. Рыжая твоя не нравится. Мама твоя не нравится. Короче, тетради общей не хватит чтоб написать что не нравится после твоей измены.

– Нет никакой измены. Мои отношения с другими женщинами тебя не касаются.

– Святые Угодники, – я развернулась к нему всем корпусом: – Женщины? Ты сказал женщины? То есть Рыжая не одна в очереди за твоим перчиком в штанишках?

Муж от возмущения и бешенства беззвучно хлопал губами, его красивое лицо исказила неприятный оскал.

– Я добрый человек, Миша, никогда никому не желаю зла. Но если ты сейчас выпадешь из машины и тебя переедет грузовик, я буду рада. Измену не прощу. Не надейся.

Машина питардой сорвалась с места. К сожалению, это был ещё не конец…

Глава 7

В голове бестолковыми пуделями носились мысли, наскакивали друг на друга. Завтра с утра до работы поеду подавать заявление на развод. Надо загуглить, где, как это делается.

Больным зубом заныла тоска в сердце. Я думала, меня муж любит. Я ведь его люблю. Любила до сегодняшнего дня. Всё у нас было хорошо. Мы почти не ссорились, серьёзные стычки случались, если только его мамаша объявлялась на горизонте.

Где же я пропустила момент, когда стала не интересна собственному мужу. Фигура у меня хорошая, красивые волосы, я натуральная блондинка.. К мужу с подарками и “ хочухами” не приставала. Ну и дура. Поэтому цветы получила не я, а Рыжая. Поэтому она одета как с обложки журнала, а я в обычной цене среднего ГУМа. Муж зарабатывал достаточно, (не олигарх, конечно, в отличие от своего папы), но я как то не открывала рот насчёт полакомиться его денежкой. А он и не предлагал.

Нет, всё не так, я сейчас сама себя накручиваю. После финансового скандала с его мамашей, мы решили: живём на свои, в моей квартире, деньги по максимуму откладываем на светлое будущее. Жили в моей двухкомнатной хрущовке, раз в год выезжали в Турцию. В общем, всё как у всех. Дооткладывались. Вот оно и наступило, наше будущее. Единственно, кто ему безмерно будет рад, это моя свекровь, когда узнает, что случилось.

Представила лицо свекрови, когда буду её поздравлять. Надо речь подготовить.

Почему-то вспомнилось, как впервые приехала к ней домой знакомиться. Вернее к ним, в дом родителей Михаила.

Красивый, серьёзный особняк стоял в центре элитного посёлка. Здоровенные доберманы шоколадными оленями носились по периметру за кованой оградой. Автоматически отъехали ворота, приглашая машину в полукруг парковки, усыпанной белым гравием.

Я от помпезности втянула голову в плечи, поднималась по скруглённым каменным ступеням, незаметно оглядываясь на подбежавших собак. Они весело, дружелюбно тыкались нам в живот мордами, я выдохнула. Сожрать меня никто не собирался, уже хорошо. Это потом я узнала, что войти на территорию может любой. А вот выйти не сможет никто без сопровождения хозяина.

Нам открыла дверь любезная горничная в форменном платье в кипельно-белой кружевной наколке и белом фартуке. Я поздоровались с ней, она удивлённо вскинула брови, (в этом доме с прислугой не здоровались), улыбнулась. В центре большой прихожей в позе императрицы стояла Мишина мама и так радужно улыбнулась на все 32 винира, что я сдуру решила – мне рады.

Мысленно окинула себя взглядом, костерил себя на чём свет стоит. Как я могла припереться в летнем легкомысленном сарафане. Волосы собраны в косу, почти без косметики. Надо было надеть брючный костюм, завить волосы, короче, подумать о первом визите. Вот я опростоволосилась!

Я, доедая себя поедом изнутри, вежливо улыбнулась в ответ лучезарному оскалу будущей свекрови, всё ещё принимая его за право войти в дом. Правда, пелена с моих глаз постепенно стала сваливаться. Не успела я снять обувь, услышала голос Михаила:

– Мама, я же предупреждал тебя, что приеду с Леной. Ты что, нас не ждала?

– Сынок, о чём ты. Ждала. Проходи.

– Почему не накрыт стол, мама?

– Да в чём дело. Твоя девушка сюда есть пришла? Впрочем, приезжие всегда голодные.

Всё это время я стояла в коридоре, от последних слов его мамаши меня передёрнуло. Затопило обидой, я не сразу нашлась что сказать. Тем более со мной никто не разговаривал, беседа шла в комнате, а я так и стояла в коридоре.

Миша вышел, взял меня за руку:

– Ты чего тут стоишь? Идём.

Я выдрала руку, у меня слёзы стояли в глазах. Не хотела я никуда идти, в конце концов мне тут не рады. К чему эти церемонии.

– Идём, Лена.

– Нет! Я всё слышала.

– Идём, тебя не касаются наши разговоры.

Я вошла в комнату, меня обижало внутри, что Миша не защищает меня. Я с надеждой подняла на него глаза, ожидала - он даст отпор матери. Старая злыдня в бархатном платье-разлетайке демонстративно пялилась в окно.

– Мама, познакомься, это Лена. Моя невеста.

– Прямо так сразу невеста? – брови свекрови улетели на лоб. Сколько в этой грымзе было позёрства, игры, особенно, когда она позвякивая браслетами, встряхнула руками:

– Какая неподходящая партия.

– Пожалуйста, смени тон, или я уйду, мама.

– Уйдёшь, придёшь, сынок. На твой век приезжих девушек хватит. Правда, Нина?

Конечно, я поняла, что ведьма специально перепутала моё имя. Ну, раз она спросила, невежливо не ответить.

– Я знаю, вы специально перепутали моё имя, Полина Станиславовна. Пожалуйста, не думайте обо мне плохо. - я всё ещё надеялась растопить сердце злобной старухи.

– Не стройте, милочка из себя простушку. “Москва не резиновая”– слышали такое выражение?

Я опустила голову. Вот чем тут крыть. Да, она права, я приезжая. Но она ведь не об этом.

– Как вы, деревенские девушки, умудряетесь прихватить перспективных, умных, обеспеченных парней. – нахальная мама не собиралась сдавать позиции.

Конечно, у меня хватало мозгов понимать, что обижают и унижают меня намеренно. Хотелось ответить что то эдакое, дать сдачи. Воспитание не позволило хамить, я сдержалась:

– Вы ведь обо мне ничего не знаете.

– Например, – наигранно расхохоталась очкастая тётенька-кобра.

– Я, как и Миша, тоже перспективный специалист. С золотой медалью школу закончила. Выиграла олимпиаду в Финляндии по робототехнике.

– Знаете, что, Клава. Не о том мы с вами говорим.

Я перебила её, мне надоели эти издевательства. Михаил помалкивал, я окончательно растерялась, во рту пересохло. Обида душила, я еле держалась, чтоб не расплакаться:

– Мне неприятно здесь находиться, тем более, как оказалось, говорим мы не о том. Посчитать миллиарды моих родителей мы не сможем. Моя мама ветврач в деревне, доходы соответствующие. Прощайте.

Глава 8

Не заметила, как подъехали.

Михаил вышел, хлопнул дверцей. Обошёл машину вокруг, достал букет, коробку в хрустящей обёртке. Не иначе браслет. Свекровь чокнулась на них.

Михаил не подал мне руки. Медленно шёл к ступеням особняка, даже не обернулся посмотреть где я. Сам виноват, а ведёт себя так, будто меня поймал на мерзости. Зачем я вообще поехала с ним в машине. Надо было самой на такси ехать.

Собак не было видно. Может быть сидели в вольере, прятались от дождя, они же обычно реагировали только на выходящих из дома. А входящие это так, просто будущие жертвы, если рискнут выйти самостоятельно, без сопровождения хозяина.

Я хлопнула дверцей со злости, заставив себя саму набраться решительности. Сейчас будет бой. Главное - не отступить!

Вошли в дом, горничная, женщина лет сорока проводила нас в зал( конечно, я с ней поздоровалась, мы обменялись тёплыми взглядами). Надо было видеть каким костром ярости вспыхнули глаза его матери, она всё это видела. Вот и отлично. Вероятно, после последней нашей стычки, она надеялась, я не приду. Напрасно. Сегодня я буду бороться не за мужа, а за себя.

– Сынок, я переживала, думала, ты не приедешь к мамочке.

О, мою свекровь не так легко было раскусить. Истеричка всеми способами: мыслимыми и немыслимыми, она пыталась привлечь внимание. Этот придушенный говор с придыханием, чрезмерное жеманство глазками. Актриса по жизни. Умирая от слабости собственного голоса и томных жестов на людях, могла запросто выскочить злобной фурией и шипеть на повара вполне себе непечатным выражениями.

Увитая короной взбитых седых волос хозяйка дома чопорно взирала на сына из под тонких, прорисованных проплешинок бровей на туго растянутом ботоксном лобике. Она вся была маленькая, сухонькая, как старая птичка. Неулыбчивая, вечно как бы принюхивающаяся из за морщинки на тонкой переносице эта женщина не располагала к общению. Я лично добровольно к этому не стремилась, да и свекровь тоже. Сейчас она выбрала тактику игнорировать меня. Не замечать. Ничего, сейчас заметит.

Свёкр спустился со второго этажа:– Ждём, ждём. Присаживайтесь, дети.

Я с благодарностью посмотрела на него. Свёкр мой начальник, я периодически, не часто, видела его на работе. Отношения у нас очень вежливые, но какие то отстранённые. Иногда в коридорах офиса я ловила странный взгляд свёкра на себе. Даже не на себе, а на своей фигуре, в душе повисала тревога, я тут же отворачивалась. Затылком чувствовала что то опасное, как от дикого зверя, к которому нельзя поворачиваться спиной. Я старалась стряхнуть с себя это наваждение и пореже с ним видеться.

Правда, в последнее время я предложила проект, свёкр поддержал. Я, окрылённая успехом, хотела бы вести свой проект отдельно. Но личных средств не было, а деньги на него нужны. Чего стоила только проектная документация. Поэтому согласилась на помощь “по-семейному”.

Присев за праздничный стол в тишине помпезной гостиной перехватила пристальный, странный взгляд свёкра. Тут же попала под испепеляющий перекрёстный огонь глаз свекрови. Батюшки, как же тяжело здесь находиться.

Попыталась сосредоточиться на словах, которые сейчас скажу. Снова вспотели ладони, от напряжения почувствовала, как зашевелились волоски на затылке.

Представила, как сейчас лопнут по швам все мои паруса карьеры. Свёкр поддержал проект только как отец Михаила. Сто процентов. завтра же зарубит под корень мои разработки. Я с чувством досады следила за Михаилом, как он раскланивался с маменькой. Ой, они прям такие няшечки были рядом друг с другом. Коварные, подлые люди. Один предатель, а вторая свернувшаяся для укуса змея.

– Сынок, садись за стол. Сегодня твоё любимое. Мамины голубцы. Кто тебя ещё побалует вкусной едой.

Я встала, пора! Больше не выдержу ни слова. Отшвырнула ногой стул. Он жалобно заскулил, проехавшись всеми четырьмя ножками по паркету. Смотрела в глаза свекрови, говорила громко, чётко, откуда только силы взялись:

– Я хочу поздравить вас, Полина Станиславовна.

– Не трудись, я не принимаю поздравления от малоприятных людей.

– Я тоже. Но вам сегодня крупно повезло, милейшая. Вы выиграли лотерею у судьбы.

Свёкр отложил вилку, свекровь открыла рот и замерла. Миша догадался, что армагеддон не за горами, процедил сквозь зубы:

– Сядь! Не смей портить праздник.

Я с жалостью посмотрела на него. И вот это человек, с которым я собиралась строить свою будущую жизнь? Ещё смеет командовать мною? Я звонко выпалила:

– Завтра я подаю на развод. У вашего сына другая женщина. Наслаждайтесь новостью, ни в чём себе не отказывайте.

Я направилась к выходу. Михаил крикнул вслед:

– Вернись. Куда ты!

– Я? Домой. К себе в собственную квартиру. Кстати, тебя там не жду.

У меня горело лицо. Я перепрыгивала через ступени, летела на адреналине, в голове пульсировало: скорее прочь отсюда. Неожиданно передо мной выросли три свирепые оскаленные морды. Я совсем забыла о собаках. Адреналин комками пульсировал в висках,гусиная кожа ежом покрыла плечи. Я затаила дыхание глядя в безумно-жестокие глаза псов. Что делать?

– Пошли вон отсюда, рожи козлиные! – от ужаса у меня голос сорвался на фальцет.

Псы утробно зарычали, замерли статуями, не двинулись с места. В свете фонарей их тела блестели шоколадными сгустками напряженных мышц. Стоило мне сделать шаг - отряд убийц дружно клацнул бы компостерами своих клыков у меня на шее.

Сзади меня кто то тронул за плечо, от неожиданности я подпрыгнула. За моей спиной стояла та самая горничная, что сегодня встречала нас.

– Идёмте, Лена, я выведу вас через чёрный ход. Здесь вам не прорваться.

Уговаривать меня не пришлось. Я оглянулась на собак, в темноте их глаза горели чёрными углями. Страшными, дикими. Они,не сводя взгляда наблюдали за мной. Если бы я отчаялась ступить с последней ступеньки, развлечение для них было гарантировано.

Глава 9

Я шла к зданию суда осторожно ступая по осенним листьям, как бы пробуя дорогу на вкус. Грустная, осенняя тоска продиралась промозглым холодом под кожу, было зябко, неуютно. Всю ночь я промаялась в пустой квартире, муж от мамочки домой не вернулся. Может оставаться там навсегда!

Устланный промокшей коричнево- жёлтой кашей из листопада асфальт пружинил, казалось, я иду по мокрой вате. С каждым шагом приближаясь к суду, моя решимость подать заявление на развод только крепла, но всё равно почему то было стыдно.

Удивительно, виновата не я, а стыдно мне, наверное, люди смотрели бы осуждающе, узнай, зачем я поднимаюсь по ступеням, всё же у нас общество требует жертвенности. Наверное, мне надо было бороться за семью. В голове крутились строчки детского стишка:

Если стричься решено

Плакать глупо и смешно.

В фойе прошла полицейский контроль, подошла к столу дежурных адвокатов. Меня пригласила женщина с выбеленными кудряшками.Сухое лицо, узкие, неровно накрашенные губы, коричневый костюм, усталые, равнодушные глаза. Она и вопросов мне особых не задавала. Быстро составила заявление, распечатала его в двух экземплярах:

– Читайте.

Я смотрела на исписанные ровными буковками листочки с чувством потери. Что то мешало взять их в руки. Они неподъёмным булыжниками лежал передо мной. Только что я собственными руками уничтожила свой брак. Почему то не думала, что мне будет так больно. Вот сейчас, когда рядом не было никого, ни подруг, ни мужа, я одна стояла перед пропастью неизвестности и одиночества мне было так страшно. А что же дальше? Может, ну его к чёрту. Порвать эти бумажки, сбежать отсюда и забыть всё как дурной сон?

Тут же память кадрами стала отщёлкивать физиономию мужа, как он воровато оглядывался, там, на дороге, стягивая с себя впившуюся в него губами Рыжую. . Чудовище! Даже вчера, когда мы выясняли отношения, Михаил ни разу не сказал слов раскаяния или сожаления. Несколько раз перехватывала его взгляд, пыталась разглядеть в нём прежнего Мишу, куда там!

Я вздохнула. Оставалось взять заявления и отнести в канцелярию, там мне вручат входящий, вернут мой экземпляр и остальное покатится по хорошо отлаженной схеме. Сколько таких заявлений в день перемалывает жизнь? Я оглянулась. Бесконечная череда людей входила и выходила из здания. Я облизнула пересохшие губы, напоролась на ожидающий взгляд дежурной адвокатессы. Вспомнила, – деньги. Расплатилась, так и сидела напротив неё не двигаясь с места.

– Скажите, а когда муж узнает о том, что я подала заявление на развод?

– Всё зависит от почты. Смотря где живёт .

– Я имела ввиду, если он не согласен, нас всё равно разведут?

– Однозначно. У вас детей нет. Имущество вы не делите. Дадут пару раз срок на примирение и разведут.

– Я хотела не про это узнать…

– Если вы надеетесь, что ваш муж понятия не будет иметь о разводе и получит бумажки постфактумом, не надейтесь, – тётка дохнула на меня сигаретной кислотностью, дружески похлопал по руке: – но развести – разведут. Тут не сомневайтесь.

Женщина тряхнула выжженным кудрями пряча купюры в сумочку, равнодушно проговорила:

– Да не отчаивайтесь вы так. Всё поправимо.

– Поправимо? – я недоумённо уставилась на неё. Что она имеет ввиду?

– Конечно. Например, вы можете забрать ваше заявление.

– Никогда не заберу, – буркнула, решительно встала отцарапывая листики со стола.

– Всякое бывает, – адвокатесса откинулась на спинку стула,:– Бывает, прощают.

Женщина отвернулась, сразу забыла обо мне, уставилась в телефон.

– Простить?! – кажется, я спросила вслух. Шла по коридору, ставила печати, кого-то ждала, куда стучалась. Кружилась голова, я слабела с каждой минутой. Что же будет дальше, если просто заявление высосало из меня столько душевных сил. Нет, только не эта всепоглощающая мерзость собственного бессилия, типа, я всё простила, поэтому давай забудем! Нет! У меня хватит сил помнить об этом предательстве всегда, копить в себе силы и обязательно дать сдачи. Тогда, может и выкину физиономию изменника из головы. Не прощу, не забуду, но отомстив смогу с этим жить!

И тут меня зацепило неведомо откуда всплывшее слово “месть”. Такое жестокое, злое – наверное как раз такое, как мне сейчас было надо. Я повторяла его снова и снова, у меня появилась энергия. Выйдя из здания суда я почувствовала себя геройским героем. Прошла пару шагов, огляделась. Выискала глазами пустую лавочку, мне нужно было срочно присесть. Почему то от собственной смелости перехватило дыхание, закружилась голова.

Надо подумать как люди мстят? Тут же перед глазами вскачь понеслись киллеры с обнажёнными саблями и автоматными очередями. Нет, не то. Позвонила Лерке:

– Выручай.

– Мать твою, что случилось. Говори адрес.

– Я оскорблённая женщина, так?

Лера зависла, соображая чем грозит её ответ, протянула:

– Э…Если кому в морду дать, давай Янке позвоним.

– Лера! Я хочу отомстить своему мужу, Михаилу. Я только что подала…

– Ес! Молодец! – Лерка весело пищала в трубку.

– Ну так вот, Лера. Я, значит, подала на развод и сейчас хочу, чтоб ему было так больно, как мне. В смысле мужу.

– Ясно. И?

– Например, я хочу пойти в ночной клуб, сделать там фотки, выставить в сеть на свою страничку. Пусть видит, что я не страдаю.

– Я за любой кипеш, Лена. Но месть это немного другое. Однако, развлечься и отвлечься тебе надо. В смысле выжать из тебя негатив. В какой клуб собралась?

– Я? А я и не знаю. А в какой надо? Я ни разу нигде не была.

– Ладно. Заеду за тобой к одиннадцати вечера.

С Лерой всегда легко, она как мой Ангел- Хранитель. Иногда лучше меня знает, что мне надо, уж пропасть , во всяком случае, точно не даст.

Как хорошо, что она не полезла мне в душу, а просто поддержала. Даже ей, моей подруге я не смогла бы объяснить какие кошки дерут мою душу. Как мне обидно проиграть в схватке с другой женщиной. А я ведь проиграла, тут нет сомнений. Я видела, как у Михаила светилось лицо, когда она прыгнула ему на шею. И как до этого крутил физиономией выглядывая её.

Глава 10

Честно говоря, я понятия не имела что делают в ночных клубах. Ну, может быть пьют коктейль, слушают громкую музыку. Конечно, я не совсем была дура, интуитивно догадывалась о порочной стороне такого отдыха, но всё же оказалась дурой.

Нас с Лерой привёз к клубу с идиотским названием “Какаду” двоюродный брат Лерки. Сказал, что ждёт нас ровно час. Потом сами, как хотим. Если мы за приключениями, – ему с нами не по пути. Я закивала как китайский болванчик, конечно. Часу и то много. Сейчас нафоткаемся и вернёмся.

Настроение было приподнятым. Я была в эйфории от своего подвига, я ведь на развод подала! Теперь я шла отомстить Рыжей и мужу. Мои фото должны затмить мою бенду и показать, что я не нюни распускаю, а как раз наоборот: собираюсь веселиться и радоваться жизни.

Вышла из машины, пригласила на себе одежду, мысленно решила, что одета я не вульгарно. Мельком посмотрела на Лерку – она в платье в обтяжку вообще выглядела серьёзно и отстранённо,, больше походила на моего секьюрити. Впрочем, наверное, так оно и было.

Всё началось сразу, как только мы вошли в тёмный, пропахший сигаретным дымом и алкоголем зал. Беснующаяся музыка, шум, в котором ничего было нельзя разобрать. В бликах света (скорее тьмы, потому как вообще ничего нельзя было разобрать), калейдоскопом рассыпавшихся с вертушек под потолком всё казалось нереальным. В тенях по углам я видела обжимающиеся парочки. На танцполе движения людей заставляли щёки пылать румянцем.

– Идём, – Лерка потянула меня к бару, – там сделаем пару фоток и исчезнем.

Пока мы пробирались, мне несколько раз провели ладонью по попе, кто то умудрился ткнуться мокрыми губами в шею, я вся сжалась, (куда я попала!). Вот ведь дура, куда меня занесло.

Не слышала собственного сердца из-за грохота и визга музыки. До сих пор ничего не могла разглядеть в темноте. Что люди находят в таких заведениях? От страха и стыда тряслись поджилки, я пробиралась за подругой и мечтала смотаться отсюда побыстрее. Я настолько опешила, забыла вообще, зачем пришла, когда здоровенный бородач в расстёгнутой рубахе оттеснил Лерку и схватил меня за руку:

– Идём, потанцуем.

Я вырвала руку, Лерка уже притащила мне к стойке, я влезла на высокий стул. Подруга щёлкала телефоном. Перед нами оказались высокие разноцветные стаканы со льдом и трубочками. Бармен наклонился пониже, стрельнул глазами в глубину зала:

– Это вам от новых знакомых.

– Не вздумай пить, – Лера не шутила, :– Там внутри может быть что угодно.

– Что, например? – моя наивность граничила с тупостью, я с опаской смотрела на бокалы.

– Эх, – Лерка укоризненно покачала головой:– потом объясню. Главное – не пей.

Я уже слезала со стула:

– Идём отсюда.

Куда там. Нас взяли в кольцо. Трое незнакомцев подперли нас грудью:

– Девочки, вы куда. Праздник только начинается.

Тот, что стоял возле Леры старался переорать музыку:

– Девушка, а как вас зовут? Хотите, поднимемся наверх, а может быть в ресторан?

– Ё моё. Мы ещё не знакомы, а ты меня уже бесишь! - она сбросила его руку с плеча.

Я просматривала на Лерку, она держалась так смело, уверенно. Вот даёт.

Тот, что уже успел полапать меня, в расстёгнутой рубахе, орал громче всех, схватил меня обеими руками за бёдра, он явно был навеселе, а по градусу наглости был тут главным:

– Да я эту козу на раз-два склею.

Я оттолкнула его, попятилась, упёрлась в того, кто стоял сзади.

Бородач смотрел на меня провалом чёрных глаз, (я такого ужаса никогда не испытывала) взял меня за руку, потянул на себя. Я размахнулась и врезала ему по роже. Прям со всей силы. Он от неожиданности отшатнулся, весь напрягся. Глаза сузились, потемнели. Он процедил сквозь зубы:

– Ты знаешь кому отказала, свинота?

У меня свалилось забрало.Я чуть не брякнула знает ли он на кого губу раскатал. Вовремя замолчала, у меня было одно желание – бежать, и главное, не потерять Лерку из вида.

Она спокойно набирала номер, кому то звонила.

– Эй, кукушечка, кому звоним? – осклабился тот, что стоял ближе к ней.

– Амирану.

Трое переглянулись, Лерка схватила меня за руку, дёрнула за собой. Так быстро на шпильке я никогда не бегала. Зубы дружно отбивали чечётку, сердце стучало в горле. Адреналин зашкаливал. Мне всё казалось, сейчас меня схватят за волосы и утащат куда нибудь в конуру. От страха у меня всё дёргалось и дрожало.

Выскочив из полуподвала, зажав подмышками куртки, мы резвыми белками бежали к облезлой “Нексии” брата Лерки. Впрыгнули в машину.

– Быстро вы, – парень по нашему дыханию понял: возможно погоня. Сорвался с места, через секунду место жуткого “мстительного приключения” осталось позади. Однако, мы обе оглядывались, потом встретились взглядами.

Меня накрыла истерика. Ну какая же я дура! Как мне могло в голову оказаться в такой опасной помойке. Наверное , отчаяние полностью лишило меня мозгов. Я смеялась нереальным, больным смехом. Как мне в голову пришла такая глупость –я же чуть повторно не лишилась девственности в застенках потрясающе-ужасного заведения. Как я могла оказаться в такой опасной помойке.

– Лерка, кто такой Амиран?

– Понятия не имею. Так, от страха брякнула.

У меня уже текли слёзы, я давилась словами, плакала, скороговоркой рассказывала как подавала заявление на развод. Как мне было одиноко, стыдно, страшно.

– Ага, поэтому ты выбрала испытание ещё страшнее? Дурочка ты моя. – Лерка гладила меня.

– Ладно, я дура. А ты, Лера, зачем со мной потащилась в “Какаду”?

– Кто, если не я. Не хватало, чтоб ты сама туда попёрлась, – Лера отвернулась в окно, негромко договорила: – или ещё чего хуже думала. Я помню, как ты чуть под машину не попала. Там, когда Рыжую увидела.

Глава 11

Я с утра забрала машину из ремонта, ехала на работу.

Утренняя пробка заставила мобилизоваться. Миша ночью снова не пришёл, вот и отлично. Нам обоим надо было разобраться в своих мыслях. Стоило мне вспомнить его лицо, я начинала вязнуть в болоте сомнений. Может, я на самом деле рублю с плеча. Может быть надо сесть, поговорить, выслушать его?

“Ага,”– подсказал мне внутренний голос:-- “ Не забудь его рыжую лахудру позвать. Пусть тебе оба докажут, что это не любовь. Так, разовая акция”. ”А вдруг у Миши к ней настоящие чувства!” – я чуть руль из рук не выпустила. Дура! Какая разница, есть там чувства или нет. Твой муж тебе изменил, о чём ты думаешь! Да порвать его на британский флаг и забыть навсегда!

Не верила, что вошла в пресловутую реку измен, как и большая половина женщин земного шара. Мне всё казалось, что моя любовь особенная, у нас такого не случится, ведь муж любит меня. “Может и любит, да только не меня” - услужливо тикали мысли. заставляя пульсировать вену у виска.

Ехала, убирала слёзы. Само собой, нос уже распух.

Я поедом ела сама себя. Винила его, жалела себя-несчастную. Мне бибикнули слева, чёрт, я вылезла на встречную. Надо немедленно взять себя в руки. Спросить собственную душу: смогу простить этот плевок в душу? Снова ждать его с работы, готовить на стол, стирать одежду. Спать с ним? Как только подумала об этом, взвыла. Горячим булыжником ударило в висок, стало холодно в горле, как будто кусок льда застрял. Не вдохнуть не выдохнуть. Пойманной синичкой зачастило сердечко. Стоп!

Этого ещё не хватало, сердечный приступ огрести или зарёванной на работу припереться. Приказала сама себе: “Соберись, Лена, не надо чужим людям своё горе показывать”.

Не успела притормозить на парковке, у меня оторопь прошла по затылку. Михаил здесь!

Машина моего мужа, то есть наш навороченный майбах блистая полированным боком, сообщил: по неизвестной причине мой муж у меня на работе. Вот это да! После мамашиной посиделки он не приезжал домой, (и правильно делал), только вот что он делал тут? Прибыл и ждал меня в кабинете? Или был у отца?

Сердце подсказывало, Михаил здесь по мою душу, только вот чем мне это грозит… Его семейство на многое способно, уж зарубить мне карьеру, так это вообще на раз, два… Я всё думала Миша не такой. Не станет мстить, раньше он не был мелочным. Чуть не отвесила сама себе подзатыльник – слишком много я думала о своём Мише.

Направляясь к ступеням чуть не споткнулась, навстречу мне шёл Михаил. Гладковыбритый, холёный, неприступный мужчина с обложки журнала. Увидел меня, обдал презрением, “ни здрасьте, ни до свидания”. У меня чуть рот не открылся от изумления. Поравнявшись, муж бросил мне через плечо:

– Вечером домой приеду, поговорим.

– Не надо приезжать. Я вчера подала на развод, – не хотела я устраивать этот спектакль на обозрении всего народа, само с языка сорвалось. Конечно, мне было неудобно, на нас обращали внимание. Муж и свёкр центральные персоны, я постоянно на виду. Общее внимание к нашему семейству было не просто прицельным, а снайперским. Я мысленно осмотрела себя, пониже опустила лицо, чтоб спрятать заплаканные глаза.

Муж круто развернулся на каблуках, близко подошёл ко мне. Я не узнавала его взгляда. Неприятный, колючий. Кулаки сжаты. Да что с ним такое. И вообще, что он делал у меня на работе, вернее у папенькин своего.

– Где ты вчера шлялась вечером, Лена? Я заезжал, тебя не было! – Михаил не обращал внимания на людей, на нас уже смотрели из всех щелей. Я успела съехидничать:

– Раньше надо было искать меня после того, как я выскочила из за долбанного праздничного стола у твоей маменьки. Никто не выглянул, куда я делась. Не позаботился, может, меня уже ваши чёртовы собаки потрепали и зарыли косточки на клумбе.

Михаил наклонился ко мне, тяжело дышал в лицо:

– Я тебе сказал – вечером чтоб дома была!

– Я вечером к маме поеду, – брякнула просто так, я собиралась к маме на днях, но не сегодня. Просто мне не хотелось оставаться с Мишей один на один. Не готова я ещё была к последнему разговору. Тем более сейчас, когда он был таким злым.

Стояла перед ним, как девочка, дрожала изнутри и видела, спиной чувствовала на себе посторонние любопытные взгляды. От стыда готова была провалиться сквозь землю.

– Значит, я приеду к твоей матери и отношения будем выяснять там, при ней. Этого хочешь?

– Я не хочу тебя видеть, Михаил! Никогда.

– Истеричка. Чтоб вечером дома была. И не вздумай притащить своих сучьих подруг на подмогу.

– Кого захочу, того и позову!

– Да они у тебя папуасихи. Это надо же, в прошлый раз соорудили голову куклы вуду. Чего они накурились, твои безумные подружки?

– Значит зацепил тебя намёк на твою Рыжую? Да? Любишь её?

Он психанул, развернулся, пошёл к машине.

Мне хотелось заорать, что дом – мой, подруги мои, жизнь моя, буду делать что захочу. Но, глядя в затылок мужу, язык проглотила. Смотрела ему вслед. Интересно, о чём можно говорить вечером с мужем, который любит другую. Скотина!

Видела, как Михаил сел за руль, рывком сорвался с места, чуть не вылетел на встречную. Эх, жаль, что он не сцепился с увернувшейся бэхой, поделом бы ему было. Застрял бы здесь на пару часиков, глядишь, остыл бы. Ишь, резвый какой, раскомандовался.

Я сглотнула, вздохнула. Подумала, вечер обещает стать незабываемым. Даже не представляла, насколько была права. Ко всему примешался ещё один сюрприз, притаившийся за дверями офиса. Не успела я войти в свой кабинет, меня вызвал на ковёр главный хозяин нашего ведомства. Мой свёкр.

Глава 12

Пришла в офис, зашла в дамскую комнату, уставилась на себя в зеркало. Тёмные круги под глазами, губы трясуться, бледная. "А ну, возьми себя в руки" скомандовала сама себе. Попробовала “взять себя в руки”, отправилась на ковёр к свёкру.

Вошла в приёмную, Светлана, секретарь свёкра, мельком скользнула по моей фигуре, провела ребром ладони возле горла, дала знак, что гендиректор не в духе. Ещё бы, чего ему быть довольным. Я разворошила осинное гнездо и теперь отхлебывала последствия.

Вошла и с порога заявила:

– Что бы вы себе не придумали, я подала на развод с вашим сыном. А теперь слушаю вас.

Как только выговорилась, вся моя смелость улетучилась. Я продолжала воинственно держаться, задрала подбородок. Стояла натянутая как стрела. Свёкр спокойно отложил бумаги, молча осмотрел меня с головы до ног. Встал, подошёл к окну, демонстрируя свой элитный лоск. Ну как же, он ведь вхож к министру, недавно получил повышение. Я разглядывала его серебристый костюм, меня потихоньку начинало мутить от напряжения.

Наконец олицетворение мужского великолепия повернулся ко мне:

– Пройди и сядь, пятьдесят килограмм моего разочарования. Что ты устроила, Елена Викторовна?

– Устроил ваш сын в паре с рыжеволосой красавицей. Для меня была уготована роль зрителя.

– Лена, ты замужняя женщина. Очень молодая и по всему видать, очень глупая женщина. Дура, одним словом.

Я молча смотрела на этого холёного хлыща.

О, импозантный хозяин жизни. Бессменный игрок словами, скользкий, неискренний, твёрдо уверенный в своём могуществе. Так и хотелось показать ему пальцем на изящную лаковую миниатюру с портретом жены на его столе, и спросить:

– Как же вам удалось так высушить собственную спутницу жизни?

Если свекровь была бледной пародией на жизнь, то молодцеватый свёкр был просто бьющим фонтаном под девизом: хочу всего и много от жизни. Я всегда робела, когда встречалась с ним глазами. Была в них тёмная тайна, может быть не тайна, но для меня было загадкой что именно плещется там на дне агатовой глубины. В общем, мне свёкр был мало симпатичен, я избегала общения с ним, а уж обмена взглядами тем более.

То, что для меня заготовлено наказание, я не сомневалась. Но вот какое. Неужели наложит вето на мой проект.

– Скажи, Лена, зачем ты на дне рождения Полины Станиславовны личное вывалила наружу.

– Моё личное касалось лично всех присутствующих. Меня – обманутую жену. Вас – скоро вы потеряете почётное звание свёкра. Ну и Полины Станиславовны. Я не могла сделать ей подарка лучше.

– Я ошибочно посчитал тебя женщиной. А ты просто овца. Неосторожное блеяние теперь принесло много проблем двум семьям. Семье вашей и нашей. Ты хоть понимаешь, что натворила?

– Ваш сын лучше объяснит мотивы нашего всеобщего краха. Он нашёл мне замену.

– Ну так и разбирайся сама со своей заменой! – перебил меня свёкр.

Мне впору было покупать себе путёвку в дурдом. Что происходит?!

– Вы с ума сошли, Юрий Михайлович ?

Я закрыла лицо руками, пытаясь разобраться с мыслями.

И тут свёкр – кладезь философии и мудрости добил меня:

– Ты, Елена, сама спровоцировала Михаила. От горячих, ласковых жён мужчина не гуляет.

Я не нашлась что ответить. Такой цинизм в рассуждениях выбил у меня почву из под ног.

– Так, Лена, давай решим, что поведение Михаила это было временное безумие.

– То есть, я должна вести себя как прежде и тогда …что? Мой муж станет другим, я навсегда забуду про сцену с цветами у машины? И страстный его поцелуй с другой женщиной.

– Да плевать я хотел на твою память. Начнёте с Мишкой всё сначала. Вспомни, как всё было. Походы в рестораны, шопинг. Успокойся, поезжай домой. Я велю сыну перевести тебе денег на карту. Поезжай, развеселись. Напейся. Сходи в ночной клуб.

Я открыла рот, уставилась на свёкра, чуть не выпалила: “Была я в ночном клубе. Мне не понравилось!” Пора было заканчивать этот цирк:

– Зачем вы вызвали меня, Юрий Михайлович? Мне ваши советы вне рабочих компетенций не нужны.

– Иди, жди мужа дома, навари борща. Это не совет, а приказ.

– У меня нет больше мужа, а у него дома. Вернее для вашего сына больше нет места в моём доме. Пусть собирает шмотки и проваливает.

Свёкр обошёл меня, встал сзади, положил руки мне на плечи:

– А можно по другому. Не хочешь повторять с ним, давай познакомимся мы с тобой поближе.

Я похолодела, ощутив, как скользнули его руки по моим плечам, чуть пропустив пальцы под воротничок, коснувшись моей голой кожи возле ключиц. Орава колких мурашков метнулась к лопаткам,.

– Прекратите! – я подскочила:– Да вы все с ума сошли.

Он удержал меня на месте. Именно сейчас меня прорезало пониманием, я ведь и раньше ловила на себе его взгляды, они мне казались странными. Дура! Такие взгляды называются сальными!

– Да вы все с ума сошли, Юрий Михайлович, – от возмущения сердце колотиться где то в горле. Наблюдала, как старый гад наклонился надо мной:

– Лена, успокойся. Все маски сброшены. Во-первых, учись быть благодарной, я твой босс и ты зависишь от меня.

Свёкр наклонился к моему лицу, я вдавилась затылком в кресло, боялась вздохнуть, чувствуя, как сокращается расстояние между нами, его дыхание касалось моей кожи:

– А во-вторых, захочешь, мы сохраним нашу связь в тайне. Никто не узнает. А я буду содержать тебя как куколку. Сына, конечно, прищучу. И твой карьерный проект взлетит на недосягаемую высоту. Успех тебе обеспечу. Сделаю соучредителем. Со временем.

– Отойдите от меня, вы ненормальный. – я толкнула его, вскочила, пятилась: – Вы мне в отцы годитесь.

– Фу, как всё банально. Сейчас захлопни свой ротик и слушай, Лена.

Он с силой сцепил мне плечо, надавил, просто швырнул на кресло, заставил снова сесть.

Глава 13

Старый, похотливый козёл!

Я так от злости впечатывала каблуками в пол, со стороны казалось, идёт отряд гусар. Мой свёкр – лживая, гнусная тварь. Дома при свекрови строил из себя этакого справедливого дона Корлеоне, а на деле? Обычная мразь. Полез под юбку жене собственного сына, ну не урод?

Почему, как только человек начинает сжимать в кулаке деньги, тем больше гадости из него льётся. Он что, решил, что может купить меня , заставить выполнять его прихоти, только потому, что у него есть деньги? Ошибается, старая козлина. Пусть подавится своими деньгами и властью.

У меня искры бешенства летели из глаз. Ну надо же, как всё вывернул. Что он сказал? “Пожалеешь”?

То, что я теряю очень много, к сожалению, это так. Последнее время мои дела шли в гору. Вокруг меня сбилась в куча банда умных людей, мы решили отпочковаться от фирмы свёкра, стать дочерним предприятием. В перспективе вообще уйти в отдельное, самостоятельное плавание. Под моим руководством и под крылом свёкра добиться можно многого. Было. Теперь было. И надо же, кашу с отделением я уже заварила, всё в процессе. Я так поняла, любезный свёкр сейчас изойдётся на мыло, чтоб мне помешать.

Я вошла в свою приёмную, перехватила тревожный взгляд моего личного секретаря Любочки. Она как рак водила только глазами, сопровождая мои пируэты перед собственным кабинетом. Помалкивала, ждала распоряжений. Я встретилась с ней взглядом. Удивительное дело, за пацанячьей внешностью, короткой стрижкой и татухой на всю левую сторону скрывалась умная, добрая, внимательная девчонка. Как секретарю ей цены не было.

– Люба, зайди ко мне,

Я вошла к себе, грохнулась за стол, спрятала лицо в ладонях. Отвлеклась на звук. Звякнул фарфор, кофе в миленькой чашечке поблескивал полукругом свалившегося в него солнечного зайчика. Терпкий аромат, прозрачный дымок, растворяющийся над чёрным провалом чашки реквиемом играл похоронную мелодию моей карьере.

– Люба, слушай. Я уволена по собственному. Просмотри внимательно все бумаги, касающиеся моего личного и общественного. Те документы, что запущены для отпочковывания ни в коем случае не должны попасть к генеральному. Это моё личное, он знал о готовящемся отделении нашего филиала. Сейчас Юрий Михайлович будет стараться уничтожить меня. Полагаюсь на тебя.

То, что относится к его ведомству, отдай, нам чужого не надо. Но наша проектная документация только наша.

– Поняла, Елена Викторовна.

– Это не всё. Пожалуйста, просмотри, у меня накопились отгулы, точно посчитай всё, сколько я могу не приходить на работу до увольнения.

– Поняла, – Люда делала пометки у себя.

– Пригласи ко мне Валерию Матвеевну, пожалуйста.

– Елена Викторовна. Приглашение на стажировку для вашей команды одобрено. Японцы прислали. - упавшим голосом протянула Люба.

Я сжала пальцы. С зубов посыпалась эмаль. Вот же чёрт, я на такое счастье и не рассчитывала, а тут… Как же всё не вовремя. С другой стороны, разве беда приходит по расписанию. Я развела руками: отдай переводчикам, потом в отдел коммуникаций. Пусть сообщат, что я больше не работаю.

Люба вышла. Через пять минут вбежала Лерка:

– Матерь нашего отдела, что случилось, почему Люба сказала срочно и почему она плачет?

– Люба плачет?

Я вышла из кабинета. Люба действительно сидела зарёванная и шмыгала красным носом.

– Люба, ты чего?

– Я без вас тут тоже не останусь.

– Вот ещё. Придёт другая Лена, всё будет хорошо.

– Э…, что здесь происходит? Кто куда останется- не останется? – Лерка переводила взгляд с одного на другого.

– Идём, – я ухватила её за руку, потащила за собой.

Мы сидели друг напротив друга, Лера слушала меня, постукивая длинными маникюрами по столу.

– Значит, Аспид наш (так в ведомстве называли за глаза моего свёкра), решил поразмять свой хвостик? Вот же мразота. Ему прогулы на кладбище скоро ставить будут, а смотри ка. На девчатинку потянуло.

– Ты ещё не всё знаешь, Лера. Готова?

– Как пионер.

– Я написала заявление на увольнение и генеральный пообещал, что на моей карьере не оставит камня на камне. Сотрёт с лица земли меня как специалиста.

– Педеральное воспаление у генерального.

Лера перевела взгляд на окно, задумчиво протянула:

– По моему опыту клин клином вышибается. Его надо или напугать или , – она промолчал, повернулась ко мне:– Или напугать до смерти.

– Это как?

– Ещё не знаю как.

– Выброси из головы. Я сама себе приговор подписала.

– Приговор, говоришь… Ну, Ленка, так скажу тебе. Сильно не расстраивайся, не пропадёшь.

Зазвонил телефон, под аватаркой высветилось три самые дорогие для меня буквы “Муж”. Когда то любимые и самые ненавистные сейчас. Я сбросила звонок. Тут же прилетело СМС: “ Я сегодня приеду, никуда не уходи. Надо поговорить”.

Я посмотрела на Леру, та пожала плечами.

Я не отвечала на смс. Они сыпались как из рога изобилия

“Не смей молчать! Ты моя жена и обязана ответить!”

“ Я могу заехать за тобой”

“ Ты подала заявление на увольнение?”

“ Не смей отмалчиваться”

“ Ты увольняется, чтоб предать нашу семью, отец дал тебе всё!”

“ Ты мстишь мне?”

Мне надоела эта пассивная истерика. Я написала:

“ Не всё что я делаю, имеет отношение к тебе”

Отключила телефон. Хватит. Пора решительно задуматься о себе.

–

Я ехала домой сквозь пелену дождя по вечернему городу. Зябко шелестели последние листья, сбившись в жёлто-коричневую мокрую кучу под бордюрами. Машина шипела, плавно, чтоб не заляпать прохожих, въезжала в лужи. Я всёсобиралась помыть свою синюю четырёхколёсную бусинку. Да куда там. Частые дожди не оставляли надежды выглядеть прилично.

Единственная мысль, что крутилась у меня в голове: “ Смогу ли я простить измену своему мужу?” Я успела задать себе его тысячу раз. Мой ответ: “ Нет!” Поэтому сейчас соберу вещи своего муженька и пусть он катится к чёрту со всем своим семейством. Свора, где муж, одаривший меня рогами, свёкр- похабник, (“непримиримый поборник семейных ценностей”) и моя незабвенная свекровь – напыщенная курица. На развод я уже подала. Через пару месяцев сменю фамилию. Прям какой будет офигенный подарок самой себе на новый год. Я из Морозовой снова стану Сергеевой.

Глава 14

Я вернулась с работы, бродила по комнате как в прострации.

Вытряхивала всё барахло мужа из ящиков вышвыривая и тряпки и его самого вон из своей жизни. Сказать, что я ничего не чувствовала? Воспалённое восприятие как бусы нанизывали каждое воспоминание от его вещей, в беспорядке разбросанных по комнате.

Я выкорчёвывала из души, из дома мужа, память о нём и вообще, всё что с ним связано. Наверное, момент того, что где то в судебной канцелярии двигалось заявление на развод придавало конечность моим мыслям. Я хоть как то угомонилась, особенно после проклятого визита в “Какаду”. Время метаний по всяким “ Какаду” прошло, теперь очередь закончить начатое.

На кровати лежал чемодан доверху набитый мужниными тряпками. Некоторые из них у меня хватило терпения сложить. Большей частью остальные я просто скрутила и запихнула как пришлось. Зато трусы его собрала все до единого, торжественно свалила в мусорный мешок и отнесла на мусорку. Ненавижу их и их хозяина. В прямом и переносном смысле. Вон из моей памяти.

Вдруг вспомнила про ванну. Там на сушилке томились ещё одни. Не поленились, схватила их двумя пальцами, оттащила отдельно в помойку. Сразу почувствовала себя победительницей. Правда, ненадолго. На душе скребли жестокие кошки. Убойно гремело под рёбрами, я же знала, сегодня мой драгоценный муженёк придёт выносить мне мозг и ,на минуточку, он не собирается становиться бывшим.

Стоило мне взглянуть на чемодан, под коленями пусто стало. Чтоб прекратить издевательства над собой, захлопнула крышку чемодана, конечно, зараза, она не собиралась застегиваться. Ничего, мы её силой возьмём. Я навалилась всем телом, коленями. Застёгивая, прищемила палец до крови. Что хозяин, что его шмотки, что чемодан - все скотины!

Со злостью стянула чемодан с кровати, дотащила его до прихожей. Только локтем смахнула с лица прилипшие волосы со лба, в двери зашурудил ключ в замке. Дурея от собственных переживаний уставилась на дверь. Кровь сбивалась в тугие мармеладины, проталкивающиеся через сердце, застревала где то в горле. Это пришёл Миша.

Муж вошёл, сразу заметил чемодан, скривился. Зло зыркнул на меня глазами:

– Ничего лучше не придумала?

– Миша. Давай прекратим этот ненужный разговор. Мы всё уже друг другу сказали.

Я отправилась на кухню, отошла к столу, бессмысленно водила тряпкой по нему, лишь бы чем то занять руки.

Миша пошёл вслед за мною, как был, в одежде. В тёплом френче, в бордовом шарфе. Я так радовалась, когда он купил себе этот комплект. Ярко-коричневый френч и бордовый с чёрными и сливочными крапинками шарф как нельзя лучше дополняли друг друга. Я тогда ещё подумала: какой у меня Миша красавчик!

Как выяснилось, не только у меня. Михаил стоял сзади, я слышала его так близко от себя. Обычно, когда он подходил вот так, как сейчас, всё заканчивалось спальней. Однажды мы даже до кровати не дошли, всё случилось здесь, на кухонном столе. Я на следующее утро стыдливо прятала глаза, а когда встретилась с его прищуренными улыбающимися глазами, зарделась до корней волос. Боже, о чём я вспомнила сейчас, вот дура то.

Михаил дышал мне в затылок:

– Женщина, ну почему мне так сложно с тобой.

– С женщиной всегда сложно, когда любишь другую.

– Лена, ты придумываешь на пустом месте. Я сказал тебе, что между нами с Мариной ничего нет, а то что было это вообще не в счёт… Она бывшая.

– Я тоже сказала, что не надо мне зубы заговаривать. Я всё видела сама. Твои цветы, её поцелуй. И да, для меня достаточно одного раза.

Михаил рыкнул, стукнул кулаком по холодильнику:

– Опять двадцать пять. Мы с ней просто старые знакомые.

– Настолько старые, что спать друг с другом вошло в привычку?

Я повернулась к нему и замерла, в отчаянии уставившись на воротник рубашки.

Мне требовалось время, чтоб начать нормально дышать. По привычке всё ещё сбивалась на запах его парфюма, на выглядывающий кадык. Отвела взгляд и снова вскинула, застряла глазами на вороте рубашки. Помада! А вот это больно. Понимание того, что именно полоснуло перед глазами – острыми щипцами сдирали заусенец с души. То, что я видела на рубашке медленно душило меня.

Я продолжала восстанавливать дыхание. Что бы Михаил сейчас не сказал, уже всё неважно. Он был с ней. С ней! Даже сегодня, когда семейная лодка тонет, он не стал нас спасать. Прикусила сама себе язык: нас? Нас больше нет. Чтобы стоять и не шататься, отступила к стене, приваливалилась плечом.

На коварных, подлых лапах беда вползла в мой брак. По белоснежному краешку воротничка рубашки наискосок проложил дорожку штрих от губной помады. Ярко- красный, агрессивный, размотавшийся кровавым флагом: соперница снова застолбила моего мужа. Всё так банально! След от губной помады, специально оставленный другой женщиной на воротнике мужчины – коварный привет жене от любовницы.

Михаил что то говорил, я не понимала ни слова. Всё смотрела на воротник и думала: я ничего не знаю о своём любимом человеке. Он врёт мне. Вот сейчас стоит и врёт. В жизни Миша не наденет дважды одну и ту же рубашку. Значит он сегодня был у НЕЁ. После пришёл сюда. Зачем?

– У тебя помада на воротнике. Скажешь, что так и было? Тебе из прачки вернули перемазанную рубашку – у меня ещё хватало сил на сарказм. Я впилась глазами в лицо мужа.

Михаил шагнул ко мне, между нами не осталось воздуха. Мне показалось, он сейчас схватит меня, прижмёт к себе, заставит замолчать. Он так иногда делал когда я сердилась. Просто сжимал в объятиях и не выпускал, пока не успокоюсь. У меня свело тело от брезгливости, после неё пусть не смеет ко мне прикасаться:

– После Рыжей ванну прими, меня воротит от вас обоих.

Бросила тряпку, вышла из кухни. Прошла мимо сиротливо жавшегося к стене чемодана. Новенький, тёмно-синий, он ждал своего часа. Летом я надеялась на поездку к морю, вот и купила его. Думала, съездим в Сочи, а потом сразу забеременею. Готовилась. Оказалось, напрасно.

Глава 15

Услышала шаги Миши, щелчок замка и его не то растерянный, не то удивлённый голос:

– Марина?

От меня до прихожей был всего один шаг. Мне надо было срочно вылететь и прогнать эту тварь, чтоб духу её тут не было. Рыжая мразь, обнаглела, припёрлась в мой дом.

Страшно. Мне стало ужасно страшно взять и выйти в прихожую, встретиться в открытом противостоянии с Рыжей. Я всегда была довольно забитым ребёнком, в конфликт могла вступиться только если кого то обижали, но за себя…

выйду сейчас и что скажу: “Ты спишь с моим мужем!” – и что? Ну да, она с ним спит, это не секрет. Начать обзывать её? Начать орать, чтоб она проваливала?

Густую тишину обложило гранатами с сорванной чекой. Я точно знала, уже ничего не поможет. Секунда, две и моя жизнь разлетится на куски, навсегда изменив всё, что раньше казалось таким обыденным. Даже мой собственный дом перестал быть мой крепостью. Проходной двор, в котором топчется беда.

Всё как то вдруг изменилось. Время остановилось, воздух стал клубится, превратился в тугой, жаркий ком. Неприятный сладковатый запах чужих духов туманом вплывал в моё пространство. Я замерла на месте, испугалась даже в первую секунду.

Как будто меня что то стянуло стальным обручем. Я двигалась как во сне, ноги медленно переставлялись, хотя я торопилась со всех сил выскочить и вытолкать прочь рыжую гадину.

Слышала довольно грубый вопрос Михаила:

– Зачем ты здесь?

– Я не надолго. Вот, Мишаня, смотри. Это документы: Машкино свидетельство о рождении. И сама Машка.

Лучше бы я умерла. У Михаила есть внебрачный ребёнок? Измена, поцелуй, который я видела собственными глазами, выдавший из меня все сердечные провода с мясом – это только прелюдия трагедии?

Ребёнок…Это невозможно быть убитой дважды.

Наконец, я оказалась в дверном проёме с его чёртовым пальто в руках. Чуть не лишилась дара речи. Рыжая тварь топталась в сапогах по моему тёмно-розовому половинку в прихожей, за ней прятался ребёнок. Почувствовала, как стальные, холодные когти запустили боль в горло продрав меня насквозь. Мой муж имеет семью на стороне, там ребёнок, а я ничего не знала!

Нежданная гостья мельком глянула на меня, продолжила наступление вставив руки в боки:

– Значит так, дорогой. Это Машка. Твоя дочка. Вот и живи с ней. Ты свою жизнь устроил? Устроил. Жену не выгнал. Ну, значит мне пора свою жизнь устраивать.

– Пошла вон отсюда, Марина. Мы с тобой всё уже решили.

– Да куда там. Оставь свои глупые фантазии, Мишаня. Как переспать со мной сегодня, тебя не надо было уговаривать.

“Мишаня”?! Меня прострелили от её обращения в моему мужу. Так буднично, по-домашнему. Получается, это у них давно тянется. Вот я дура! Конечно давно. Подтверждение тому в красных сапожках прячется за спиной Рыжей. Я стояла обомлевшая.

Что происходит. Как эти двое взрослых смеют говорить такие вещи в присутствии ребёнка. Совсем с ума сошли? Пару часов назад Михаил спал с ней. Она сама это только что сказала, а он и не отпирался. Что же случилось? Почему они рычат друг на друга. Свидание у голубков не заладилось?

– Я вызову такси. Проваливай, Марина, – в голосе Михаила звенел металл. Вот скотина, рядом же стоит его маленькая дочка, как он может так разговаривать с её матерью! Впрочем, для этих людей, вероятно присутствие малышки ничего не значило.

Да и мамаша ребёнка была не из пугливых.

Вокруг меня как будто фонило марево радиации, даже свет от светильника в прихожей казался призрачным, нереальным. В воздухе носились непонятные клочья чужих чувств. Что здесь происходит?! Охреневшая от наглости любовница мужа топчется в моём пространстве, мой муж стоит тряпкой, мычит какую то несуразицу.

Маленькое, беззащитное существо за спиной плюющейся ядом кобры спряталось, почти не дышит. Я не вижу малыша, только маленькие красные сапожки заметны , чувствую, как тому человечеку страшно. Так же, как мне.

Всматриваюсь в лицо мужа. Он что, любит вот эту орущую, грубую бабу? Ну да, любит, у них же ребёнок.

Ужас какой, я столько лет жила дурой, понятия не имея, что у мужа другая семья. Моя голова живёт от меня отдельно. Мозги поставили кино на перемотку, вернули меня в философию, запричитали: – я реально считала, что люблю этого мужика? Вот это злое исчадие смотрит пустыми глазами, трёт щетину на подбородке не обращает внимание на дочь?

Какая же я дура, у меня разве чувства к нему были? Я всё принимала за неумение расшевелить мужские чувства к себе. Начиталась хрени в бульварных романах и применила всё к себе. Дура! Реальность постучалась набатом: две семьи на одном пороге в тесной хрущёвке и между нами маленькая девочка..

– А ты чего уставилась? – Рыжая накинулась на меня. Я вздрогнула, перехватила её взгляд: – Не знала, что у твоего Мишки дитё есть? Знай. Я его просила с тобой развестись. Не захотел, подлец. Ну что ж. Совет вам да любовь.

Я всё это время смотрела на маленькую девочку, спрятавшуюся за пуховик матери. Мне были видны только маленькие красные сапожки, переминающиеся с ножки на ножку.

– Так, Машка, остаёшься со своим папашей. Пока.

Рыжая повернулась к дочке, стащила с её головы капюшон, открыв милую светлую путаницу волос над бледным личиком. Открыла дверь и скрылась за ней, как будто её и не было. Наступила тишина.

Маленький человечек в розовой курточке, беззащитно стоял у стены прижимая к себе медвежонка. Я первый раз видела так близко от себя ребёнка лет четырёх, с которым надо было что то делать. От нежности и сочувствия у меня пересохло во рту. Тёплой волной набегали мурашки, ползали по затылку, я смотрела во все глаза на ребёнка. Хотелось схватить девочку на руки, прижать к себе, шептать, что всё будет хорошо.

Глава 16

Я с надеждой уставилась на мужа. С надеждой всё для всех прояснить.

– Михаил, что происходит? Это твоя дочь?

Муж повернулся на каблуках, скрылся на кухне, бросив через плечо:

– Завтра сдам её куда нибудь…

В меня вселилось вселенское право уничтожить любого, кто обидит ребёнка. Мамой я ещё не была, но, вероятно материнстве генетически живёт в любой женщине.

Глядя на маленькую Машу, увидела одинокую, страдающую душу маленькой девочки, как лисёнок, забившейся в свою норку. Ребёнок даже не дышал от горя. Ещё бы, собственная мать бросила её на чужом пороге. Зачем дышать, если ты не знаешь, что ждёт тебя за следующим вдохом. Наткнувшись на взгляд девочки я как врезалась в каменную стену на полном ходу. Неужели бывает такая безнадёга в глазах ребёнка, у которого есть и папа и мама.

Я приобняла Машу, понимая только одно: мне надо спрятать, защитить её от этого ужаса. Ледяным тоном объявила в спину Михаила:

– Это мы тебя с Машей сдадим куда нибудь. – повернулась к малышке: – давай снимем сапожки, курточку. Идём, я покажу тебе комнату. Телевизор включим. Мультики будем смотреть, да?

Честно говоря, я понятия не имела, что надо делать. За спиной у Маши висел рюкзачок. Я старалась говорить спокойно, хотя саму колотило изнутри, да ещё как. Завела девочку в комнату, она тихонько присела на диван, продолжая крепко прижимать к себе медвежонка. Смотрела в одну точку, даже не подняла глазки, когда включился телевизор. До меня дошло, она, наверное, голодная.

– Маша, ты осваивайся, я тебе чаю сделаю, хорошо?

Не дождавшись ответа, выскочила на кухню. Михаил сидел на стуле, как был во френче. Только шарф валялся рядом. Сидел, барабанил пальцами по столу. Мы не разговаривали.

Я судорожно металась, не знала чем накормить ребёнка. Собственно, у меня детского ничего и нет. Поставила чайник, открыла холодильник, бестолково посмотрела на банки- склянки.

Открыла шкаф. О, мамино варенье, малиновое и вишнёвое. Какое лучше, наверное, малиновое. Пачка печенья, вафли. Хорошо, хоть что то. А может макароны сварить, сыр потереть туда. Да, наверное, так и надо сделать. Я обычно дома готовила по выходным, среди недели перебивались пиццей или роллами. Ах, как это сейчас не кстати.

Раньше у меня всегда были и супы и борщи, и котлеты. Миша так достал меня придирками, сравнениями со своей мамашей, что я плюнула на всё на это. Не нравится ему моя еда, да и чёрт с ним. Нравятся роллы – на здоровье. Ну так это взрослый, зажравшийся мужик с жиру бесился. А тут такая крошечка. О, Господи, что же лучше сделать.

Я моталась белкой, от растерянности хвасталась то за одно, то за другое. Поставила воду на огонь. Достала тёрку. У Михаила прорезался голос:

– Чего ты суетишься. Положи её спать, завтра разберусь куда её деть.

Мне захотелось схватить кастрюлю с огня и плеснуть ему в рожу.

– Во-первых, не она, а Маша. Во-вторых, ещё слово и оболью тебя кипятком, чтоб ты заткнулся, урод!

– Ты охренела? Ты как со мной разговариваешь!

– Слушай, – я держала пачку макарон в руках, ждала когда вскипит вода: – то есть ты на днях подарил цветы своей женщине, сегодня переспал с ней, а потом вы о чём то не договорились, да? И ты припёрся сюда. Помнишь, что сказал? Один раз ничего не значит?

– Марина требовала развестись с тобой и жениться на ней. Видите ли у нас ребёнок. Знать не хочу о ней. В смысле о девчонке.

– Ты спятил? Миша, ты родной отец этого человечка. Ты полностью отвечаешь теперь за неё.

Наконец, вода закипела, Я бухнула туда полпачки, достала масло из холодильника.

– Значит так. Завтра сдам её в детдом или в интернат. Куда их там сдают. После будем решать свою проблему с тобой, Лена.

Я повернулась к нему не веря в происходящее. С ума он сошёл? От его слов у меня сердце кровью обливалась. Вот же эгоист непробиваемый.

– Какой же ты гад, Миша. Говорить нам не о чём. Машу я тебе не отдам.

– Это мой ребёнок и мне решать, что с ней делать.

– О, наконец прозвучало главное: твой, именно твой ребёнок. Маленький, беззащитный ребёнок, – меня так мотыляло от злости, что я начала проглатывать слова: – Кстати, только сунься ещё раз со своим детдомом, я всем друзьям твоим позвоню и расскажу какая ты сволочь. Интересно, кто тебе после этого подаст руку.

– Ты дура? Это никого не касается. Это наше личное дело.

– Слово “наше” теперь засунь куда подальше. Я оставляю Машу здесь и буду что то делать. Не знаю что, но малышку не обижу, пока её мамаша нагуляется. А ты, милый, вон отсюда. Чемодан собран.

Он продолжал тарахтеть пальцами по столешнице, шумно дышал, скрежетал зубами.

Я слила макароны, добавила масла, сыра. Поставила тарелку на стол, положила вилку, пошла за Машей, по дороге приблизила лицо к мужу: – Пошёл вон!

Он сорвался с места, процедил сквозь зубы:

– Вот и отлично, дура!

Вылетел из кухни, через минуту хлопнул дверью. Я так и стояла на кухне, замерев от горя. Только что я лишилась мужа по настоящему. Дрожали губы, я схватила минералку из холодильника, хлебнула, сразу обожгло горло. Зато высохли слёзы. А напрасно. Потому что, картина, которую я увидела в прихожей разорвала мне сердце.

В прихожей стояла Маша. Сапожки надеты на разные ножки, в смысле левый на правый. Курточка заела замком на пушистом свитере, наполовину распахнута. И глаза…

– Маша, ты уходишь? – я закрыла рот ладонью, сдерживаясь, чтоб не взвыть от жалости и бессилия. Девочка кивнула.

– А куда, Маша?

– К мами..– всхлипнул ребёнок, протянув последнее “и” так жалобно, как будто защищалась, боялась, что я не пущу её.

– У тебя хорошая мама, красивая. Она скоро придёт за тобой. Давай её здесь подождём. Она как придёт, я тебя сразу позову, ладно?

Маша помотал головой, непримиримо опустив голову.

Глава 17

– Девушка, вот что вы себе позволяете!

Меня окликнул грубоватый мужской голос из джипа. Машина успела пролететь вперёд, потом вернулась, чуть сдав назад. Водитель перевесился через сиденье, опустил стекло:

– Идёте по проезжей части в сумерках, одна, вдоль лесной дороги. – он вдруг перешёл на “ты”: – С ума, что-ли, сошла?

Я огляделась. И вправду, смеркалось. Я вдруг поняла, что одна на трассе и мне даже некуда убежать от этого грозного мужика, что учит меня жизни. У меня перехватило горло, я промямлила:

– Я домой иду. Мне к ребёнку надо. У меня машина сломалась.

– Где?

– Машина? Там, – Я махнула рукой за поворот, уточнила:–. Синенькая.

– Дом где?

– В Москве, – я просияла, увидев, что передо мной распахнулась дверца.

– Садись уже, родительница.

Я не заставила себя ждать. Села, поискала глазами ремень безопасности. Чёрт, где он. Где то же должен болтаться. Мужчина наклонился через меня, достал защёлку, пристегнул, окинул меня взглядом. От его нечаянного прикосновения к моему плечу меня пробило ознобцем, пахнуло терпким запахом чужих духов. Неведомой мощью скрученной медвежьей силы в повадках.

При таких габаритах мой спаситель двигался так плавно. Я встретилась с ним взглядом, мне показалось, время на секунду остановилось. За это мгновение мы успели с ним рассмотреть друг-другу. Уж я точно, во всяком случае. Короткая, мощная, бычья шея с выползающим вензелем тату на неё из под воротника. Крепко ввинченная, почти выбритая с висков голова. Короткий, жёсткий ёршик чёрных волос с чёткой линией модной стрижки по вискам и курчавой шапкой на макушке.

Глаза цвета чая, с такой тонкой , чуть заметно-вишнёвой радужкой. С искринкой, когда в чай наливаешь вишнёвый сироп, но не размешиваешь, а ждёшь, когда сладкая дымка расползётся сама. Тонкие лучики морщинок в углах глаз делали их тёплыми, готовыми улыбнуться и это в общем не вязалось со всем остальным видом этого рассерженного медведя.

Выдающиеся скулы, чётко очерченные небритостью. Плотные, сухие губы по кошачьи загнутые вверх в самых уголочках. Сдвинутые грозными турецкими саблями брови к переносице и странной формы нос. Настолько идеально ровный, что я неприлично зависла на нём взглядом. Перехватив его взгляд, смущённо отвернулась и вот тут до меня дошло: нос был сломан. Ну да, эта идеальная линия контура и тонкий шрамы разбегающиеся с одной стороны – наверняка привет от старой травмы. Судя по внешности, представляю характер этого человека. Искоса продолжала выхватывать рельефы своего спасителя, в том числе руки, лежащие на руле. Наверное, такими можно грядки копать без лопаты.

Перехватив его взгляд, смущённо отвернулась. Я не умею выдерживать когда на меня так смотрят. Смело, ясно и слишком пронзительно.

Мне вдруг пришло в голову: а вдруг он бандит? Запоздалой мыслью рвануло выстрелом в мозгах: “ Дура! Куда я влезла к незнакомцу в навороченную тачку. А вдруг он сам убийца и маньяк!”

Мужчина покачал головой,:

– Ты серьёзно не понимаешь, на какие приключения нарываешься?

– Какие такие приключения! Машина сломалась. Мне домой надо, я девочку соседке оставила. – говорила, а у самой зуб на зуб не попадал. Где-то издалека в ушах звучал похоронный марш . Вот так бесславно пропаду, забыв все мамины уроки не садится в чужие машины к чужим дядькам. Однако, этот маньяк оказался разговорчивым. Я судорожно собирала ответы в голове на его вопросы, одновременно думая как сбежать.

– Ну так эвакуатор бы вызвала. – не унимался мой спаситель: – Мужу бы позвонила. Муж есть?

– Нет. В смысле есть, то есть нет.

– Ясно. Нет никакого мужа.

Он тронул машину:

– Как тебя зовут?

– Лена. Елена Викторовна.

– Вот что, Елена Викторовна. Нельзя вдоль дороги одной чапать. Плохо такие прогулки заканчиваются.

Я независимо задрала подбородок, стараясь косвенно призвать к совести этого маньяка или убийцу, или кто он там. На меня стал накатывать настоящий страх и одновременно тоска беспомощности. Господи, как же страшно и непонятно что дальше делать. Мне стало так жалко себя. Прикусила язык, чтоб сдержать слёзы, брякнула:

– Ну, волков здесь вроде нету.

– Волков…Причём тут волки. Двуногих бояться надо.

– Я живой не дамся. А домой надо. Что же делать.

– Живой она не дастся, – как бы про себя проговорил мужчина,:– Кто тебя спрашивать будет!

– Да что мне делать то?

– Мужика надо надёжного иметь. Давай сюда ключи от своей божьей коровки. Синенькой.

Не знаю почему, я безропотно вытащила ключи. Незнакомец говорил так убедительно, мне просто хотелось выполнять все его приказы. Он протянул мне свой телефон:

– На, впишись.

– Зачем?

– Машину после ремонта мне кому отдавать? Или опять в лес пешком пойдёшь?

– После ремонта? – я растерянно хлопала глазами.

– Дай, – он протянул руку, забрал у меня телефон, вбил свой номер, вернул.

Потом звонил кому то. Объяснял постороннему человеку где стоит мой сдохший Матиз, добавил: –У заправки пересечёмся, ключи тебе отдам.

Я, понимая. что кто-то впрягается в починку моей машины, пролепетала, объясняя, что там, в багажнике моей машины, много бьющегося стекла, варенье всякое. И ещё курица. Две.

Мужчина-спаситель повернулся ко мне, так странно посмотрел на меня, промолчал.

Ехали молча, Я смотрела на дорогу, стал накрапывать дождь. Хороша бы я была, на что надеялась, когда отчаялась идти пешком до ближайшей остановки. До неё было километра 4. Незаметно оглядела себя. Обычные затрапезные синие джинсы, белая футболка и голубая ветровка. Волосы в хвост. Вот сразу вспомнила Лерку. Она всегда выглядела на все 100, будто шла на свидание. Не то что я. Всё, с сегодняшнего дня буду одеваться каждый день как на парад.

Мужчина искоса поглядывал на меня, я отвернулась к окну.