Мы не твои. Вернуть жену

Пролог

– Я знал, что ты вернешься ко мне. Приползешь на коленях.

Андрей говорит с усмешкой.

С сожалением смотрю на бывшего мужа. Когда-то я его любила.

Мы развелись из-за его измен.

Наступил этап в браке, когда я не могла забеременеть несколько лет. Постепенно Андрей начал остывать ко мне.

Я ушла, когда узнала, что перестала быть единственной.

Мне не больно. Я должна справиться.

Я специально надела просторную блузку в красных маках.

Под ней не виден еще небольшой для своих двадцати недель живот.

Утром у меня было второе плановое УЗИ. Документы надежно лежат в сумке. У меня будет здоровый ребенок.

Андрей не замечает, что я беременна.

Главное, автоматически не прикоснуться к животу, чтобы проверить, как там малыш. Я недавно начала ощущать шевеления, и вместе с ними появилась эта привычка.

Нужно собраться, засунуть куда подальше гордость и попросить деньги. Уйти, если откажет.

Я отлично знаю Новикова.

Сразу было понятно, что начнет издеваться, просто я должна использовать все варианты. Чтобы не корить себя. Суметь смотреть на себя в зеркало, если что.

Не рассказывать серому надгробию: «Знаешь, мам, я могла попросить денег у бывшего, но была слишком горда и напугана, чтобы сделать это. Поэтому ты тут лежишь. Надеюсь, тебе мягко».

Кроме мамы у меня больше никого.

Я хочу, чтобы она увидела внука.

Она еще молодая, впереди много пенсионных радостей, и я не хочу расставаться с пока единственным близким человеком.

– Андрей, я не для себя прошу, – голос становится тихим, как у мышки. – Мама тяжело болеет. Нам нужны деньги.

Он внимательно слушает.

Наслаждается каждым словом. Мольбой в глазах. Моим стыдом. Страхом. Жрет мои эмоции, как чертов вампир.

Поза расслабленная, самодовольная – поза триумфатора.

Руки в карманах, ноги широко расставлены.

Крутой мужик.

Всегда чемпион – еще со школы. Обеспеченные родители, сам не промах. Первый во всем. Прирожденный бизнесмен. Он кроме слова «работа» других не знал. Или нет, было еще одно: женщины.

Почему-то он думал, что мужчина может позволить себе все.

Он ошибся.

А теперь поняла, что на самом деле ошиблась я. Богатый мужчина может позволить себе если не все, то многое. Особенно, если тебе нужны от него деньги.

Вот такие правила игры.

Смотрю на него – голова кружится.

– Я заплачу за лечение, – обещает Андрей. – Взамен ты вернешься ко мне. В мою жизнь и в нашу постель. Это мое условие.

– Не могу…

– Придется, если хочешь, чтобы я помог.

Больно. Больно говорить об этом. Маме нужны деньги.

Я бы вернулась, если бы не одно «но». На самом деле, когда твои близкие погибают – не до гордости. Я бы вернулась к бывшему, каким бы уродом он не был. И плевать на эту жестокую игру.

Но придется отказать.

Он не понимает слова «нет». Прет напролом. Но в этот раз даже ему придется остановиться.

– Андрей, я беременна.

Он долго молчит, прежде чем ответить:

– Я знаю.

Глава 1

Андрей выжидающе смотрит, пока я пытаюсь прийти в себя.

Из-за жары и беременности мысли плавятся.

Что он делает?

Андрей не такой. Принимать беременную от чужого мужика жену – пусть и бывшую – не станет.

Не знаю, какую игру он затеял и не хочу выяснять.

Ничего хорошего.

Как был богатым, злым мальчишкой, так и остался, это я повзрослела. Сразу, как в моем чреве, наконец, появился ребенок.

Мы пытались зачать долгие годы. Я залетела после того, как мы развелись. В один не прекрасный момент я поняла, что отношения с Андреем бессмысленны, он не ценил меня, обвинял в том, что я делаю нашу семью неполноценной, раз не могу родить, пренебрегал, и все закончилось изменами. А дело оказалось не во мне.

Рисковать малышом ради его амбиций я не буду.

– Я ухожу, – вздыхаю я, уже открыто ощупывая ладонью живот. – Извини, что потревожила.

Дурная привычка.

Словно хочу убедиться, что живот на месте. Что беременна. До сих в это не верю.

И плевать, что новый мужчина сразу меня бросил.

Я взрослая женщина.

Мама так обрадовалась, когда я пришла к ней в слезах на почве гормонов и некрасивого расставания со стороны Тараса… Ее карие глаза, искрящиеся счастьем, мигом все исправили. Она была счастлива, что у нее будет внук, а остальное пустяки.

– Лада! – сдержанно зовет Андрей. – Вернись ко мне!

Я даже не оборачиваюсь.

Сажусь в такси.

Закрываю глаза на минутку. Пульс частит, дыхание сбивается. Тонкие пальцы на животе, которые я растопырила, чтобы защитить ребенка от Андрея, трясутся.

– На Каштановую, – прошу я.

Таксист косится на мой живот, обтянутый блузкой из-за неудачной позы, и смотрит в лицо. В глазах беспокойство. Живот недавно начал расти. Рожать еще рано, но он гонит так, словно опаздываем в роддом.

Мы встречались на первом этаже бизнес-центра, где находился офис Андрея, так что в наш с мамой спальный район едем долго. В маленьком магазине рядом с домом покупаю батон и молоко.

Прежде чем войти в подъезд, останавливаюсь, вдыхая свежий воздух.

Люблю наш двор.

Небольшой, но уютный и тихий. Это отличное место, чтобы растить детей. На улице, несмотря на название, нет каштанов. Все засажено тополями. Во дворе всегда чисто, подъезды вымыты, в клумбах недорогие цветы: петунии, шалфей и вербены. Всех соседей знаю в лицо, но с каждым годом знакомых все меньше: дети, с которыми мы когда-то играли, выросли и разъехались, остались старики, и в дом въехали новые семьи…

Наша квартира на втором этаже. Я поднимаюсь и тихо открываю дверь:

– Мам? Ты дома? – в прихожей стоят ее балетки, но все равно с замиранием сердца жду ответа.

С тех пор, как она заболела, я всегда захожу домой не дыша. Каждый раз боюсь, что она не ответит. Может, это трусость. Но если спрошу, а в ответ ничего кроме тишины не услышу, то не знаю, что будет… Я не могу представить мир, в котором ее нет.

– Ладочка, – раздается из комнаты голос, и я выдыхаю.

Как всегда, стало стыдно за слабость. Но настроение улучшается, несмотря на неудачную встречу. Заглядываю в комнату и улыбаюсь.

– Ты была на УЗИ? Что сказали?

– Все хорошо, – я счастливо улыбаюсь еще шире. – Только пол под вопросом, малыш неудачно улегся. Сказали зайти через неделю. Или на следующем УЗИ точно скажут.

– На следующем – в тридцать недель?

– Ага.

С покупками направляюсь на кухню.

– А как Андрей, Лада? Ты его видела?

– М-м-м… – я выкладываю из сумки молоко, и ставлю в старенький холодильник, думая, что ответить, чтобы поменьше беспокоить маму. – Все нормально, только он не смог прийти... Уехал из города. Мы позже поговорим.

Вру, чтобы не волновать ее.

– Тарас не звонил?

– Нет, мам, – преувеличенно легко говорю я. – Давай не будем о нем. Ну его.

– И правильно, – мама появляется на пороге, кутаясь в халат.

Дома не холодно – она постоянно мерзнет. Некогда активная и красивая, она выглядит уставшей и подавленной. Мама кашляет и садится за стол, а у меня сердце сжимается от жалости.

– Все хорошо, дочка, – она отмахивается, когда я хочу подойти.

– Точно, мам?

– Да.

– Тебе лучше? – виновато спрашиваю я.

Ее могут подлечить заграницей. Но это дорого – нам не по карману. Я искала способы, занимала по знакомым, обращалась в фонды, но на пять курсов сразу не набрала. Андрей сволочь. Сволочь! Теперь его предложение будет грызть: вот видишь, а могла бы согласиться… А если мама не вынесет болезни – буду чувствовать себя виноватой.

Сволочь.

Новиков всегда таким был.

Послушав мамин кашель, хочу бросить все и позвонить ему.

– Мне лучше, Лада, – мама преувеличивает, и думает, что поверю.

– Тебе когда к врачу? В тринадцать двадцать?

Она кивает. На душе скребут кошки.

– Обед приготовлю, и пойдем.

На первое варю куриный суп. В конце варки измельчаю куриную грудку в блендере. У мамы специальное меню. На второе делаю картофельное пюре. Из-за монотонных действий мысли крутятся по кругу. Из-за гормонов глаза на мокром месте.

Я радоваться должна.

Несмотря на мамину болезнь. На трудную ситуацию с работой – в декрет я вышла пораньше из-за мамы, а что будет потом? На что жить? Тарас ушел, мама болеет, я работать не смогу, но, видимо, придется выкручиваться…

Но это жизнь. Всегда что-то случается.

А дети – огромный дар.

Мама обнимает меня, пока я помешиваю темно-коричневый чай в чашке. Я улыбаюсь, хотя сердце дерут кошки.

А если это последний год с мамой? И я навсегда запомню эти моменты: чай, тихий двор, любимую чашку? И то, что отказала Андрею утром.

– Вот бы внучку увидеть…

– Увидишь. Но, возможно, внука. Пол же пока не сказали.

– Внучка, вот увидишь, – вздыхает мама. – По животу видно, что небольшой. Я одеяльце почти связала. Сейчас покажу.

Пока она копается в пакете с рукоделием в комнате, я закрываю глаза, борясь с едкими слезами.

Глава 2

– Я заеду утром, – говорит он. – Обсудим. А сейчас спокойной ночи.

Он первым кладет трубку. Я ложусь, но сон не идет.

Завтра нас ждет тяжелый день.

Безусловно сложный. И очень трудный разговор.

Я уже сдалась, мы оба это понимаем. Он сможет диктовать условия.

Я опускаю голову на грудь, держу ладонь на животе. Ощущение, как ребенок барахтается, придает уверенности. Тревоги отступают, уходит смятение в мыслях.

Это мой родной человек.

В какие бы игры не играл Андрей, это мой ребенок. Моя частичка.

Я не позволю обидеть нас, или предать снова.

При разводе вопреки стереотипам он не стал меня удерживать.

Поразился, что я с ним развожусь.

Я долго держалась – не хотела разрушать семью. Думала, у нас временные трудности. Очередной кризис в отношениях. Измученная гормонами, лечением, обследованием, проблемами на работе и с мамой, которая начала сдавать, а также нашими постоянными скандалами, просто сдалась. Последней точкой стала интрижка, о которой я узнала. Далеко не первая, как выяснилось потом.

Была некрасивая сцена.

«Ты же лечишься».

Как будто это все оправдывает. Я ударила Андрея – это была жалкая, слабая пощечина. Смотрела на него с глазами, полными слез, а у него был такой усталый вид, что я поняла: словами ничего не донести. Не объяснить, что я чувствую.

Он ушел.

Как все мужики, Андрей ненавидел слезы.

На следующий день, когда я, по его мнению, успокоилась, он купил цветы – густой букет белых роз, и подарок. Бриллиантовый браслет.

С дырой вместо сердца я смотрела, как переливаются бриллианты, а Андрей самодовольно улыбался рядом. Уверенный, что прощу. Он же все сделал правильно: сказал «прости», купил цветы и подарок. Что еще женщинам надо – тоже его слова.

Мне, после болей, ударной дозы гормонов, и адского ощущения раздутой фигуры, обиды, слез и предательства, хотелось одного. Затолкать этот браслет ему в глотку.

Это было так на меня не похоже, что я испугалась.

Раньше таких желаний у меня не возникало. До знакомства с Андреем так точно.

Я аккуратно положила браслет на стол.

Смотрела в сторону, в окно: на дереве у балкона сойка вила гнездо.

А у меня было чувство, что жизнь полностью рушится.

– Я подаю на развод.

Голос был не моим. Сел от слез и был таким твердым, что сама не поверила.

– Да перестань… – как всегда начал Андрей.

Бесполезно.

Я молча забрала из комнаты ключи от машины и розовый кардиган, в прихожей прихватила дамскую сумочку и надела любимые лодочки без каблуков.

– К маме? – резковато спросил он.

Задерживать не стал: успокоюсь и вернусь, ему же проще. Так уже было. И не один раз. Я всегда отходила, ссоры казались не такими страшными. В этот раз было иначе: он мне изменил.

Почему-то Андрей считал, что я и это проглочу.

Я же толстая. Уставшая. Капризная. Больная.

Я должна понять: у мужчин есть потребности.

Браслет, который он пытался всучить мне, я бросила под ноги, прежде чем закрыть дверь. На своем бежевом «пежо» ехала, заливаясь слезами. Мама разволновалась, увидев меня зареванной.

Я с трудом выдавила:

– Андрей мне изменяет, – и упала на кровать.

Мама утешала, сидя рядом и гладя волосы. И когда я сказала, что разведусь с этим уродом – поддержала.

– Правильно, Лада. Так нельзя.

Потом я видела, как мама ночью стоит у окна, выпив капли.

Тревожно смотрит в темноту и комкает воротник халата. Но мне она тревог не высказала – мама всегда была за меня. Несмотря на деньги и связи Андрея. Несмотря на все.

С Андреем я обследовалась и лечилась и последние два года провела дома. Последняя попытка закончилась ничем. После развода я за полгода пришла в норму, а вместе с ней вернулись гормональный фон, мое тело и характер.

Профессиональные навыки я не утратила, и смогла выйти на работу.

Денег было немного, но нам с мамой хватало.

Я радовалась возможности свободно дышать, жить, работать и не скучала по богатой жизни. Только после развода я поняла, как Андрей перекрывал мне кислород.

Постоянные скандалы, упреки, ограничения. Теперь никто не мотал нервы. Я могла прийти в себя, оглядеться… А муж после развода даже не сделал попытки примириться. Оскорбился. Отпустил на все четыре стороны. Забыл и нашел новую любовь. Думаю, он, как всегда, давал мне время, чтобы я одумалась, поняла, какое сокровище потеряла и приползла назад.

Я не приползла.

Тогда не приползла.

Мои расшатанные нервы приходили в норму. Вечерами вместо общественного транспорта ходила домой пешком. Спокойные прогулки, мама еще здорова, жизнь была прекрасна… И вдруг я встречаю Тараса.

После развода я старалась не думать о детях.

Сожалела, что не удалось завести, но глубоко этот вопрос не обдумывала, считая себя бесплодной. Нет, сомнения закрадывались… Но Андрей был таким убедительным. Даже принес результаты обследований, которые подтверждали его мужское здоровье. Думаю, просто их купил. Меня, а затем через меня и врачей, он убедил в том, что у него все нормально. Мол, его подружки беременели от него раньше. Мне поставили женское бесплодие неясного генеза.

Когда мы с Тарасом начали встречаться, я не предохранялась.

И даже когда через три месяца пришла задержка, не стала волноваться, решив, что уставший от лечения организм дал сбой.

И даже когда начало тошнить по утрам, я решила, что отравилась.

– Ты не беременна? – подшутил Тарас, которому я уже рассказала о проблемах со здоровьем и о причинах развода. – Очень похоже.

Как же я удивилась, когда тест показал две полоски!

Сам собой. Без жертв, усилий, лечения. Я была в шоке.

Тарас тоже.

Он предложил аборт.

Что значит предложить аборт женщине, которая несколько лет мучительно лечилась от бесплодия?

У нас состоялся тяжелый разговор. Он ушел, обвинив меня, что я обманула, не предохранялась специально, чтобы залететь и привязать его к себе. Тарас мне не поверил.

Глава 3

С легкой спортивной сумкой с самым необходимым, я переступаю порог.

После моего отъезда ничего не изменилось.

Андрей даже ремонта не провел за два года моего отсутствия.

Еще вчера я не думала, что вернусь.

Нашу квартиру, некогда любимое и уютное семейное гнездышко, считала перевернутой страницей. Ладно бы, обстановка была другой, но нет: обои, мебель, уверена, что и посуда на кухне – все прежнее. В деталях вспоминаю, как убегала отсюда в слезах… Но все-таки я скучала по дому, это трудно не признать.

В квартире ни пылинки. После уборки пахнет лимоном и цветами.

Цветы настоящие, живые.

Пышный букет красных роз стоит на кухонном столе. К моему возвращению? Я впервые замечаю, что квартира, пусть большая и светлая, очень холодная по ощущениям.

Прохожу по комнатам в надежде увидеть хоть какие-то изменения, но их нет, не считая роз. Взгляд останавливается на двери второй спальни.

– Если ты не против, я бы хотела спать в другой комнате.

Раньше я иногда ночевала там, а не в общей спальне. Когда у нас были размолвки, или если самочувствие хромало во время лечения. Чтобы не смущать Андрея. Как это, по сути, грустно: прятаться от мужа, когда болеешь.

А то вот разлюбит и пойдет налево, как… Андрей.

– Располагайся, – разрешает он.

Я ощущаю себя тряпкой, когда разбираю вещи в соседней комнате. Будто в гостинице или больнице, куда прибывают и распаковываются на время. Это ради мамы, успокаиваю себя. Ради мамы. Но в конечном итоге все упирается в деньги Андрея.

А говорят – не в деньгах счастье. Наглая ложь.

При разводе я почти все оставила ему.

По разным причинам.

Бизнес, эта квартира и многое другое были куплены до брака. Затем был брачный контракт. И часть имущества он записывал на родителей. Например, мой «пежо». Я забрала и продала украшения, шубу, картину – подарок на годовщину, другие вещи. У Андрея были хорошие адвокаты и знакомства, а я сама была виновата, ведь на развод подала я, а не он меня бросил. Иначе был бы более щедр. Так он сказал.

Появляется чувство, что меня обманула жизнь и мужской мир, которые обещали, что муж обо мне позаботится, пока я буду создавать уют.

Позаботился.

Вещей с собой не много – одежда и предметы гигиены. Я быстро справляюсь.

Андрей пьет кофе на кухне.

У него не самодовольный вид, как вчера, а скорее уставший. Уже поставил галочку напротив пункта «Вернуть Ладу», и обдумывает, как достичь следующую цель.

– И чего ты хочешь? – спрашиваю я. – Я здесь. Что дальше?

– Дальше, Лада, все будет, как всегда. Я поеду на работу, ты уберешься дома и приготовишь ужин. Ты знаешь.

– Ты понимаешь, о чем я! – злюсь я.

– Все, что я хочу, – говорит Андрей, приближаясь. – Чтобы ты была моей женой. Хочу забыть последние два года. Я хочу, чтобы ты ко мне вернулась, Лада. Это ты уже сделала. Дальше делай так, как привыкла.

Я смотрю на небольшой шрам над бровью.

– Спать я с тобой не буду.

– Будешь. Все будет как раньше, Лада.

Он выглядит таким же упертым, как в нашу первую встречу. Использую тот же аргумент.

– Я беременна. Я не буду с тобой спать.

– Это не навсегда, – усмехается Андрей, и допивает залпом кофе. – К тому же, есть много разных способов выйти из ситуации. Ты знаешь их все. Давай не будем, Лада, – он смотрит на часы. – Мне пора. Погладь рубашку на завтра.

Больше всего хочется послать его. Но что я сделаю, вернусь к маме и скажу, что все отменяется?

– Не раньше, чем мама пройдет лечение, Андрей, – предупреждаю я. – До этого у нас будут разные спальни!

Почти компромисс.

Никакой близости, пока я не получу то, за чем явилась.

Андрей снова усмехается и идет к двери. Я остаюсь одна, и выдыхаю. Привычно прислушиваюсь к себе: малыш шевелится, все хорошо. Мне скоро к врачу, не забыть. Нужно отвезти результаты УЗИ.

Еще раз прохожу по комнатам, осматриваю квартиру. Даже выхожу на лоджию. Больше я не ощущаю себя дома. Дом – эта мамина квартира. А здесь логово врага.

Я в декрете, на работу не нужно.

Так что Андрей прав: могу убраться и приготовить ужин.

Распахиваю шкаф, оглядывая одинаковые ряды костюмов и рубашек. Он любит черные костюмы. Андрей всегда говорил: черный – лучший цвет. Он позволяет доминировать и закрываться. А это главное на переговорах и в жизни.

Пока мы были вместе, я черное не носила, только обувь и сумки. У меня была типичная женская палитра: пастель, белый, светло-розовый, бежевый. Мама говорила, мне идут нежные оттенки. Даже шубки я выбрала бежевую норку и серое манто из шиншиллы. Оно, кстати, осталось у Андрея при разводе.

Одевалась я с оглядкой на него: жена в черном ему бы точно не понравилась. Мне доминировать не полагалось. И я подсознательно выбирала нежное и женственное. То, что удобно прогибать, над чем можно властвовать. Безопасное.

Такой он хотел видеть жену.

Мне бы еще до замужества задуматься, почему. Но я жила в плену иллюзий и считала, что мужчина и должен таким быть.

Глажу одну из рубашек. Горячая ткань приятно пахнет. Кто стирал ему рубашки? Он сам или домработница? Одна из его подруг?

Теперь обед.

Заглядываю в холодильник. С продуктами порядок, даже набор тот же, что раньше. Сыр той же марки, знакомые упаковки молока и яиц – Андрей любит омлет с сыром. Спелые помидоры. Зелень. В отделе для парного мяса – свежие куриные грудки, и две тушки форели. Без меня здесь ничего не изменилось. Это заставляет задуматься. Я что, ела только то, что он любит? Впрочем, Андрей следит за собой и предпочитает здоровую пищу. Я ничего не потеряла.

Форель нашпиговываю смесью лимона и зелени, обмазываю специями и загружаю в духовку. Пока рыба запекается, прибираюсь дома. В зале прохожусь пылесосом, протираю поверхности, и захожу в его спальню.

Когда-то она была общей, но…

Здесь кое-что по-другому, чем я помню.

Исчезло общее фото, где мы в свадебном путешествии. И декоративная ваза, которую я любила. Из синего стекла с серебряными изображением веточек в китайском стиле. Ее я купила в одной из поездок. Интересно, где она? В кладовке? На свалке?

Глава 4

– Как дела?

В последний раз я видела Тараса на первом месяце беременности. Он улыбается, словно не бросил меня. На живот, отчетливо видный под платьем, даже не взглянул.

Пока думаю, что ответить, подходит Андрей. Я кладу кочан салата в тележку, ежусь, не зная, то ли молча уйти, то ли сделать вид, что мы не знакомы.

Андрей решает за меня:

– Вали отсюда.

Грубо. Очень.

Его не смущает, что несмотря на хорошую физическую форму, Тарас все равно крупнее и выше. Тот вскидывает брови, но от скандала в магазине воздерживается. Я пугаюсь. Ненавижу такие ситуации. Ненавижу конфликты.

Пряча взгляд, ухожу в соседний отдел, делая вид, что мне срочно нужны яйца. На ходу оборачиваюсь: Андрей сквозь зубы что-то говорит Тарасу, возникает короткая перепалка – пока на словах. Сердце так бьется в груди, что ребенок в животе барахтается от моего испуга.

Я прячусь за стеллаж с яйцами.

О чем они говорят? Оба расправили плечи, чтобы выглядеть угрожающе, напирают друг на друга.

Что он сказал Тарасу? Что тот ответил?

Тарас не знал Андрея в лицо. Общих фото я не показывала, лично не знакомы. А вот судя по «Вали отсюда», высказанному сквозь зубы, Андрей прекрасно понял, кто это…

Он что, собирал на меня информацию? Выяснял, от кого ребенок? Как выглядит соперник, где работает и все такое?

Он ведь уже знал, что я беременна, когда пришла на первую встречу, несмотря на мои попытки замаскировать живот.

Мужчины расходятся, сказав резкости напоследок.

Я отступаю, и в молочном отделе делаю вид, что выбираю йогурт. Андрей на взводе, я не знаю, как он себя поведет, я подавлена и перепугана.

– Выбрала? – тон спокойный.

Я вздрагиваю, поворачиваюсь и киваю. В руках две баночки йогурта – черничный и гранатовый. Беру оба, хотя не хочется ни один, просто схватила, что попалось.

Андрей безмятежен, ни грамма нервозности. Я так боялась, что раздражение за Тараса он выплеснет на меня… Мой взгляд бегает, я не хочу обсуждать ситуацию, но Андрей не настаивает.

– Все взяла?

– Молоко… – вспоминаю я, беру две бутылки обезжиренного и обезжиренный же сыр.

Андрей другой не ест, а сыр – обязательный компонент в утреннем омлете со шпинатом. Мы идем к кассам, я слежу, чтобы и здесь мы не столкнулись с Тарасом, Андрей спокоен. Делает вид, что вообще ничего не произошло.

Это не в его характере.

Не высказаться о Тарасе, поругав мой выбор? Не поговорить со мной своими стандартными едкими замечаниями? Вообще на него не похоже. Но он молчит. Тараса нигде нет, наверное, ушел сразу после стычки. Этот человек любит комфорт и совсем не любит проблемы.

Когда мы выходим из магазина, я успокаиваюсь.

Надеюсь, Тарас все поймет правильно и больше не будет появляться в этом магазине. Потому что Андрей магазин точно менять не станет.

Что он подумал? Что я вернулась к бывшему? Или решил, что нашла нового мужчину? Оба варианты с его точки зрения невероятны – я ведь беременна от другого. Тарас даже родного ребенка не признал. Ситуация, где мужчина принимает женщину беременную вообще от соперника, в его пустой голове просто не уложится.

Лишь бы у него не сыграл самцовый инстинкт вдруг.

Дома Андрей помогает разобрать сумку, но кроме дежурных фраз наподобие «Положи в морозилку», ни о чем не говорим.

– Извини, у меня голова разболелась, ты не пообедаешь один? – спрашиваю я, накрыв на стол.

– Не проблема.

Я ухожу в комнату полежать.

Перенервничала в магазине, голова и вправду побаливает – это не уловка. А еще я не выдерживаю напряжения рядом с мужем. Постоянно ожидаю, что чаша терпения переполнится и он выплеснет на меня все, что копит – и про ребенка, и про Тараса, и про наши семейные проблемы. Ну, и главную претензию – кто виноват в разводе.

Я, конечно же.

Не сумела быть достаточно мудрой и испортила ему жизнь.

На душе скребут кошки.

Я смотрю, как ветер гонит по небу косматые белые облака.

Становится легче.

Главное, что с мамой все в порядке. Остальное я переживу. Научусь быть рядом с Андреем и выносить это подобие семейной жизни.

Он в одиночестве ест на кухне.

Я думаю о нем и неосознанно обнимаю живот. Из головы не идет встреча в супермаркете. Тарас не знал, что я вернулась к Андрею. С тех пор, как я отказалась сделать аборт, он не знал вообще ничего. Судя по тому, как они на словах сцепились – ему это не нравится. Активно не нравится. Это не его дело.

Судя по всему, Андрей все же высказался о том, кто он и какие у него планы на меня.

Злит, что Тарасу было плевать на меня и нашего ребенка до тех пор, пока на горизонте не появился Андрей. Тут его мужского эго взыграло сразу. Интересно, почему оно молчало, когда он нас бросал?

Но Тарасу не нужны проблемы. Надеюсь, он не начнет досаждать.

Закончив обед, Андрей тихо уходит, не заглянув ко мне.

Мне грустно, но скоро звонит мама, чтобы рассказать, что она отлично долетела и даже уже распаковала вещи. Я улыбаюсь, слушая ее щебет.

– Ладочка, курс лечения начнется уже завтра! Здесь такой сервис!.. Все такие улыбчивые, еду можно заказывать, как в ресторане, представляешь!

Я встаю, чтобы сделать себе смузи из шпината и яблочного сока, а затем пью его через трубочку, и слушаю маму.

Она наивна, как дитя.

Ничего удивительного, прожила она очень скромную жизнь.

Интеллигентная женщина с хорошим образованием и низкой зарплатой. Про нас можно сказать: слаще морковки ничего не ели. Нет, детство было неплохим: в нем были библиотеки, санатории, музеи, театры, но не было излишеств. На море я в первый раз поехала с Андреем. Это был первый опыт в жизни, когда экономить не было нужды и я столкнулась с большими деньгами. Двум интеллигентным женщинам без коммерческой хватки, но с хорошим воспитанием, без мужчины жить очень трудно.

Нас с мамой приучили к мысли, что должен быть мужчина, который о нас позаботится. Вот мы и ждали этого, не подозревая, что не каждый мужчина этого хочет, и вообще способен на заботу. Что не каждый мужчина, который выглядит благородно, не обманщик и не предатель.

Глава 5

– Извините, – бормочу я, и кладу трубку.

Какое-то время прихожу в себя после разговора. Это всегда выбивает из колеи: возвращаешься в прошлое, а там все уже не так, как привыкла. Все изменилось.

Вот и свекры куда-то уехали. То ли продали квартиру, то ли сдают через посредника, непонятно.

Я вздыхаю, и иду заниматься ужином. На душе остается осадок: Андрей даже не предупредил, что у него изменения в семье. И где они теперь, куда звонить, ждать ли на день рождения? Дождусь бывшего, спрошу у него. В конце концов это его родители…

Андрей приходит вовремя.

Одаривает меня мрачным взглядом, на этот раз задерживаясь на животе. Я накрываю на стол, и вспоминаю сегодняшний звонок свекрам.

– Андрей, я утром звонила твоей маме… Не дозвонилась. Не знаешь, она поменяла номер? И отец твой тоже недоступен. По-домашнему отвечают чужие люди. Они переехали? Я хотела с ними твой день рождения обсудить.

– Не надо.

– Почему? Ты говорил с ними обо мне?

– Они умерли.

– Что-о? – ошеломленная, я сажусь на край стула. – Андрей, ты в себе? Ты что…

Несуществующие номера, отсутствие фото за последний год и другие детали встают в логичную картину. Я не смогла их найти, потому что их уже нет. При мысли, что я думала о умерших людях, как о живых, и пыталась до них дозвониться, становится жутко.

В шоке смотрю на бывшего мужа.

– Уже давно, Лада, – дает он некоторые пояснения. – Больше года. Квартиру я продал.

– Почему ты не сказал?

– А я должен? Это произошло после того, как мы расстались. Как ты себе это представляешь? – тон становится издевательским. – Что я звоню спустя год и говорю, что родители погибли?

– Извини, – искренне говорю я. – Мне очень жаль, Андрей.

Я вспоминаю свекровь и свекра, понимая, что мои страхи беспочвенны. Ничего им уже не придется объяснять. Поэтому Андрей и не стал поднимать тему. Я не привыкла к мысли, что их нет, и чувствую шок.

– А что случилось? Авария?

– Болезнь. Отец первым заразился, мама от него… Вот так бывает.

Голос глухой, бесчувственный, но я слышу оторопь. Он словно сам в это не верит. До сих пор. Внезапная смерть, да еще обоих родителей. Врагу не пожелаешь.

– Мне жаль, – снова искренне говорю я. – Наверное… Надо на могилы съездить, убраться… Где они?

– На семейном участке.

У них был семейный мемориал, где похоронены бабушки и дедушки. Родители Андрея тоже нашли там последний приют.

Прекрасно помню то место. Как-то наводила порядок со свекрами. Тихое, с несколькими могилами под плакучей ивой, в ветвях которой пели птицы. Приятный летний день и старинные мраморные памятники так и въелись в память… Мы с Андреем молчим.

Я мысленно прощаюсь со свекрами. Он зло и без аппетита раскладывает овощи на тарелке. Всегда так делал: брокколи горкой – к одному краю тарелки, морковь и фасоль к другому, форель в центре. Сегодня снова ее приготовила.

Андрей молча начинает есть и стряхивает мою ладонь с руки, давая понять, что разговор окончен. Такой мрачный, что начинаю думать, что, возможно, смерть родителей и стала причиной того пугающего фото и появления флакона на тумбе у кровати… И все равно это неправильно, что не позвонил и не рассказал, пусть мы расстались.

Я смотрю, как он ест, и вспоминаю, что у свекрови кроме квартиры была и дача.

– Дачу ты тоже продал?

– Она много не стоит. Отвез туда хлам из квартиры.

– Какой хлам?

– Вещи, мебель. Квартиру нужно было срочно освободить перед продажей, разбирать было некуда. Перевез все туда.

Я молчу, мне необъяснимо жаль и квартиру, и дачу. Это не мое, но женское естество протестует против такого вандализма. Просто перевез хлам. Дача денег не стоит. Мне нравилось то место. И не скажу, что дача дешевка, там хорошее место у реки, лес рядом, осенью мы собирали там грибы, летом – ягоды. Отличный воздух. Да, это не современные дачи, к которым проложили асфальт и все городские коммуникации, но место хорошее. Свекор неплохо все обустроил: поставил септик, провел летний водопровод, установил электрогенератор. Свекровь разбила цветник и сад с фруктовыми деревьями. Хотя бы часть лета они старались жить там. А мы приезжали в гости.

Что теперь со всем этим станет? Когда хозяином стал Андрей?

Лучше бы продал, иначе за несколько лет все придет в запустение. Он не будет возиться с грядками и ездить туда он не особо любил, предпочитая отдых на курортах или в закрытых клубах.

А для меня дача – это было что-то глубоко из детства. Напоминает мои поездки к бабушке Фаине в деревню, когда она была жива.

– Нужно туда съездить.

– Зачем?

В голосе появился намек на раздражение. Он не любил родительскую дачу.

– Хотя бы просто проверить. Вдруг обокрали или там поселились бомжи. Я переберу вещи.

– Тебе делать нечего?

– А ты не собираешься выставлять ее на продажу? Если она тебе не нужна, лучше продать и выручить хоть какие-то деньги, – использую я последний аргумент.

– Ладно, съездим.

– Завтра?

Завтра суббота, и видно, что Андрей не хочет тратить на ерунду такой редкий выходной.

– Хорошо, – все-таки сдается он.

Утром я решаю, что нужно заехать не только на дачу, но и на могилы родителей. Это по дороге. Нужно собираться, но пять минут я просто лежу, глядя в потолок и прислушиваюсь к ощущениям. Малыш брыкается, все хорошо. Я собираю легкий завтрак с собой, соорудив бутерброды из куриной грудки, которую быстро делаю на гриле, сочных, сладких помидоров, салата и базилика, сыра и зелени. По дороге придется заехать в супермаркет. Останемся, скорее всего, с ночевкой, а в поселковом магазине не будет продуктов, к которым Андрей привык…

Надеваю легкий сарафан и беру к нему широкополую белую шляпу. Когда-то покупала ее на море и надо же, сохранилась… Собираю в сумку-холодильник еду и воду, беру скатерть, столовые приборы. Дел максимум до завтра, а столько с собой нужно везти.

Глава 6

Открываю глаза: за оградкой стоит Андрей.

– Все нормально? Договаривались на полчаса.

Я киваю, оглядываюсь, пытаясь понять, какие собрать вещи. Голова тяжелая от жары и соображаю я плохо. В один пакет складываю мусор, в другой инструмент.

– Лада, ты перегрелась? – он брызгает мне в лицо водой, и начинает помогать, причем быстрее, чем я соображаю, что делать. – Как себя чувствуешь?

– Нормально, Андрей… Просто немного утомилась, – мямлю я.

В прежние времена мы бы пришли вместе, шутили бы, я бы отлично себя чувствовала. Но это в прошлой жизни. Интересно, мы сможем когда-нибудь снова почувствовать эту легкость в общении? Сможем друг другу улыбнуться утром, чтобы он меня поцеловал и сказал: «Привет, красавица?».

Уже нет. Никогда. Всегда между нами будет стоять ребенок.

Родной для меня и чужой для него.

Я скучаю по той легкости. Натянутость в общении стала нашим верным спутником. Дай нам волю, и мы разбежимся в разные стороны, каждый по своим норам, но Андрея это почему-то не устраивает. Хотя держать меня при себе все равно, что в глаза самому себе колоть. Зачем?

– Ты готова? Я выброшу мусор.

Он идет к бакам, пока я жду его на перекрестке аллей, придерживая шляпку от ветра. Здесь мне легче, наконец возвращается связность мысли – от жары мозги просто плавились. Но мне приятно, что он проверил меня из-за того, что задержалась.

В машине с кондиционером становится легче, и до дачи мы добираемся без приключений. За эти два года я от нее отвыкла. Может, это фантазии, но домик кажется обветшавшим после смерти хозяев, а еловый лес вдалеке за домом – мрачным. Зато какие здесь поля... Выхожу и вдыхаю приятный аромат полевых трав и скошенной травы.

Домик у свекров небольшой, но двухэтажный.

На первом этаже гостиная, кухня и санузел, на втором – две спальни. Андрей тоже выходит из машины, но осматривается с таким видом, словно у него болят зубы.

– Отнеси сумки в дом, – прошу я.

Чуть за полдень и сегодня точно не закончим, придется остаться на ночь.

Есть ли здесь достаточно одеял, посуда, постельное белье – с собой я взяла один комплект? Удастся ли запустить генератор? Село рядом, если что, всегда можно вернуться. Мне все равно неуютно оставаться беременной в удаленном доме после того, как стало плохо на кладбище.

Андрей тоже обеспокоенно косится. У меня раскраснелось лицо, хотя живот ведет себя спокойно.

В доме пахнет затхлостью, но не вызывающей отвращение. Просто старый дом. Если проветрить и навести порядок – будет хорошо.

В прихожей лежит пыльный полосатый половик.

С порога видно часть гостиной с серо-коричневым диваном, белые занавески на окнах. Я открываю скрипучее окно, чтобы впустить свежий воздух, и оно на удивление легко поддается.

– А куда ты отнес вещи из квартиры родителей?

– Смотря что. Книги и посуда на чердаке. В чулане одежда. Мебель в одной из спален.

Значит, одна спальня занята… Я надеялась занять разные. Ну ничего, Андрей может поспать на диване. Если захочет.

– Ты смотри, не перенапрягайся… – добавляет он. – Выглядишь неважно, если честно. У тебя точно не было теплового удара?

После полуденной жары я до сих пор чувствую себя утомленной, но возражаю:

– Мне уже полегче. Перегрелась немного, но не критично.

По скрипучей лестнице я поднимаюсь наверх, а Андрей спускается в подвал проверить генератор.

Спальни на втором этаже разделяет короткий коридор, заканчивающийся чуланом. Недорогие обои под покраску нежно-сиреневого выглядят сравнительно новыми. Незадолго до болезни свекры делали ремонт.

Открываю дверь в левую спальню – раньше она предназначалась для гостей. В затененной комнате со светло-изумрудными обоями прохладно – окна выходили на запад, ах, какие там были закаты! Сейчас комната забита мебелью. Диван свекров, стенка, обеденный стол с нагроможденными сверху стульями, комод, журнальный столик, в углу скромно примостилась прихожая.

С мебелью Андрей не церемонился: везде царапины и сколы, и стоит кое-как, словно покидал, как попало, закрыл дверь и забыл, вернувшись в прекрасный мир успешного бизнесмена…

Заглядываю в соседнюю спальню, здесь жили свекры. До сих пор тут тишь и благодать. Низкая двуспальная кровать застелена лиловым покрывалом, на тумбе стоит фиолетовая фаза с веточками старой, засохшей вербы. Обои светло-сиреневые и белый тюль. Везде налет пыли. Я вздыхаю, но спускаюсь вниз набираю немного воды и быстро убираю в спальне: протираю пыль, перестилаю постельное белье. Андрей все еще пытается разобраться с генератором. Как бы не пришлось ужинать при свечах…

Я осторожна, но живот начинает слегка тянуть. Зря махала простынями.

Присаживаюсь ненадолго на кровать.

В комнате приятно пахнет свежим бельем – его я предусмотрительно взяла из дома. Запах лаванды успокаивает. Все еще напрягает, что цивилизация далеко, а я беременна. Живот пока не слишком беспокоит, но вдруг... Все-таки непростой день. Кладбище, сначала там уборка. Долгая дорога. Теперь дом. Мне еще еду готовить. Или вскипятить чай и перекусить бутербродами?

Я смотрю в окно: луг отсюда выглядит шикарно, так и тянет пройтись, подышать свежим запахом сена. Если все убрать, сделать ремонт – отличная выйдет дача. Но Андрею это не нужно. Он городской житель, который покинет асфальтовую дорогу только в случае крайней необходимости. Смертельной опасности, например.

Живот успокаивается, я спускаюсь вниз, чтобы осмотреть кухню.

Она небольшая и чистая. Плитка электрическая – свекор не захотел заморачиваться с газом, и это было хорошей идеей, пока не встал вопрос с генератором.

Коричневый стол с четырьмя плетеными стульями. Мы покупали их в сетевом магазине. Он назывался «набор садовой мебели». Долговечная, простая и немаркая. Стол накрыт бело-коричневой клеенкой-скатертью с изображением кофейных чашек и зернышек.

На плите ждет пузатый эмалированный чайник, и старая турка для кофе. Раньше она была у свекров, пока Андрей не подарил родителям кофе-машину.

Глава 7

– Лада?

Внизу разгорается огонек свечи.

У подножия лестницы стоит Андрей, сонно смотрит, как я сижу на ступеньке в одном покрывале с кровати, и судорожно цепляюсь за перила.

– Лада, что случилось? Ты что, упала? – в голосе тревога.

Я морщусь:

– Нет… Андрей, у меня живот болит, – меня прорывает, и я сбрасываю маску невозмутимости. – Уже несколько часов, с самого ужина… Андрей, мне кажется, что-то не так!

Он сонно протирает лицо ладонью:

– Ты уверена?

Вижу, он не знает, что делать. И не хочет суетиться.

– Да…

– Ладно, – Андрей оглядывается. – Сможешь одеться? Я вызову скорую. Хотя нет, постой, пока они приедут... Сам отвезу.

Догадавшись, что я не встану сама, он помогает подняться, отводит в комнату и там оставляет одну.

– Пойду заведу машину.

Я одеваюсь, пытаясь успокоиться. С трудом попадаю в руках платья, и ругаю себя, что сюда приехала. Поляну внизу заливает свет автомобильных фар. Мы уезжаем, и я чувствую облегчение – попаду к врачу и ничего страшного не случится здесь, вдали от цивилизации.

Андрей грузит в багажник сумки и запирает дом, пока я устраиваюсь на переднем сиденье. Он выглядит сонным и оттого немного заторможенным, но по крайней мере не злится за внезапную побудку.

Через минуту мы выезжаем на дорогу.

– Ты не рожаешь случайно? – он косится на меня. – В селе есть фельдшерский пункт, можно заехать туда. Или успеем в город?

– Не знаю, – выдыхаю я.

– Легче не стало? – миролюбиво интересуется он.

Живот и впрямь немного отпускает, но до конца я не могу расслабиться – слишком напугана. Андрей проезжает мимо села, приняв мое разгладившееся лицо за положительный ответ, и мы едем в город. Добираемся быстро: ночью нет пробок.

В приемном отделении роддома нас встречает такой же заспанный врач, и приглашает в приемный покой, выслушав мой сбивчивый рассказ.

– Срок?

– Двадцать одна неделя.

– Шевеления есть? Вы не падали?

– Шевеления обычные, – я волнуюсь, и говорю сбивчиво. – Не падала, только резко села на лестнице… Днем немного перегрелась. Живот болит с вечера, ночью невозможно спать было.

Меня укладывают на кушетку, чтобы сделать УЗИ, и Андрей пытается выйти за ширму.

– Папа может остаться, – улыбнувшись, говорит врач.

Судя по улыбке, ничего страшного меня не ждет. Андрей кидает диковатый взгляд на торчащий живот, блестящий от геля. Даже в сердце колет, настолько он был откровенным. Медлит, но все-таки выходит за ширму.

– Не отец? – тихо спрашивает врач.

– Нет, – шепчу я.

Живот снова напрягается. Врач тратит на обследование несколько минут.

– Расслабьтесь… Все у вас хорошо, – она наклоняется ко мне. – Нервничали? Стрессы были?

Теперь вся жизнь – сплошные стрессы. Я вздыхаю от доброжелательного взгляда.

– Мы можем оставить вас на ночь в стационаре. Но я ничего критичного не вижу. Все у вас хорошо, постарайтесь меньше нервничать, – кажется, она заметила, что между мной и Андреем что-то не так, потому что продолжает. – Сложности у вас не из-за того, что вы перегрелись днем, а из-за эмоциональной обстановки.

От уверенного голоса я тут же успокаиваюсь, а вместе со мной – и живот. Вытираю гель с живота выданной салфеткой, поправляю блузку и выхожу. Андрей ждет за дверью. Спиной к кабинету изучает плакат об акушерстве. Становится неловко: он пялится на рожающую женщину. Все-таки, некоторые вещи мужчины не должны видеть… Тем более, отец не он.

Он слышит, что я вышла, и поворачивается.

– Ну что?

– Все хорошо, – мне немного неловко за панику, но видел бы он свое недовольное лицо весь вечер, да еще в уединенном месте на даче, где вокруг ничего и никого. – Это от нервов, Андрей.

Он не высказывает за панику, и мы едем домой.

Покачиваясь на сиденье, я смотрю в ночь. На УЗИ можно было спросить пол, но я так волновалась за здоровье малыша, что это вылетело из головы – лишь бы обошлось. Моя беременность протекала хорошо, без осложнений – до того, как я вернулась к Андрею.

Нужно расслабиться, тогда все уйдет.

Но с Андреем это невозможно. В первую очередь, из-за неопределенности. Мы живет вместе, но что дальше? У нас будет брак или разбежимся? Андрей ничего не говорит, не делится планами, только мучит нас обоих.

И отворачивается вместо того, чтобы дать нам с малышом почву под ногами.

У меня столько забот, хлопот впереди, связанных с ребенком, а из-за проблем с Андреем я ни на чем не могу сосредоточиться. Нужно будет поговорить с ним прямо. Вызвать на серьезный разговор.

Но это завтра. А лучше послезавтра, когда я немного успокоюсь, чтобы после серьезного разговора не пришлось снова ехать в больницу…

Мы заезжаем во двор: дом темный, окна не горят. Фары освещают опустевший двор. Андрей забирает сумку и поднимается наверх. Меня не отпускает чувство пустоты и усталость. Вернусь домой так неожиданно, и полностью измученные.

Зато, когда я оказываюсь в уже почти родной спальне, сразу успокаиваюсь.

Сумку оставляю на завтра, и ложусь в постель.

Здесь не холодно, как на даче и я мирно засыпаю.

Утром я просыпаюсь позже Андрея. Открываю глаза, слыша, как он варит кофе на кухне. Вставать не хочется – мало спала, и я нежусь в постели. Вчерашнее ночное приключение кажется страшным сном. Вроде как подавать завтрак – моя задача, но пересекаться с бывшим сейчас не хочется. Меня пугает и настораживает его мрачность. Вчера я отчетливо увидела, как сильно на самом деле он переживает мою беременность от другого, и как глубоко прячет это.

Дожидаюсь, пока Андрей уйдут на работу, и встаю.

Вечно прятаться не получится, я понимаю. И хвост лучше рубить сразу, а не частями. Но буду оттягивать этот момент, пока не буду уверена, что выдержу неприятный разговор.

Приятный сюрприз: он сам разобрал сумку. Не успеваю сделать себе кофе, как звонит мама.

– Привет! – я безумно рада слышать ее после вчерашней нервной ночи, на сердце разливается тепло.

Глава 8

– Привет, – говорю я.

Тарас протягивает цветок.

Розу кладу пред собой, абсолютно отстраненно. Не хочу показывать положительные эмоции и поощрять его на дальнейшие действия.

– Нормально добралась?

– Да... Не принесешь ананасовый сок?

Тарас уходит к стойке, возвращается со стаканом сока и кофе для себя. После тренировки он принял душ. От него пахнет знакомым гелем для душа: апельсин и восточные пряности.

Этот запах сводил меня с ума когда-то.

Мы ведь совсем недавно встречались. У нас был горячий роман. И я начинаю скучать по тем временам, когда все более-менее было спокойно. Можно сказать, я была с ним счастлива, хоть и недолго. И, конечно, мне очень льстило, что тренер обратил на меня внимание. После жизни с Андреем у меня остались комплексы, а тело после гормонального лечения оставляло желать лучшего. Тарас здорово поднял мою самооценку.

А потом под ноль обрушив, бросив беременной.

– Что ты хотел обсудить?

– Тебя, – он разводит руками, показывая открытые ладони. – Меня. Нас, в общем. Лада, я хочу перед тобой извиниться, мы плохо расстались.

– В супермаркете? – не понимаю я, пробуя сок.

– Когда разошлись.

Очень несвоевременные извинения, когда живот на нос лезет, но мне приятно. Просто потому, что признал неправоту.

– Знаешь, когда ты сказала про беременность, я был в шоке. В мои годы, и вдруг так неожиданно, ребенок. Мы же недолго встречались, ты помнишь? Совсем недолго.

«Его годы» на самом деле были уверенными тридцатью двумя. Не сказать, что совсем юнец.

– И что? Что ты хочешь сказать, Тарас?

– Я думал об этом, много переосмыслил. Лада, я хочу попробовать построить с тобой семью. Дай мне шанс.

От неожиданности давлюсь глотком сока. Роза, источающая аромат на столике, сразу должна была все объяснить. Но кто его знает… Может, это был дар прошлой любви.

– Я совсем не этого ожидала, когда сюда шла… – бормочу я. – С чем это связано? Ты так резко передумал… Ты же просто ушел, Тарас. Обрубил все, даже в телефоне меня заблокировал.

– Считай, я одумался. В конце концов, мне тридцатник уже стукнул. Пора думать о будущем.

– Это не связано с Андреем? – прямо спрашиваю я.

За все время Тарас не позвонил мне ни разу. Ни разу. Может, у меня выкидыш случился или я давно умерла от гриппа, который бушевал пару месяцев назад. Он мог этого не узнать. Он действительно оборвал со мной связи после отказа делать аборт.

– Мне не нравится, что ты живешь с бывшим мужем, – прямо говорит он. – Я отец ребенка, мы оба это знаем. Почему ты к нему вернулась, Лада? У тебя проблемы с деньгами? В чувства не поверю, извини. Ты слишком много о нем рассказала, чтобы верить в чувства к этому уроду.

Да, Андрей урод, и рассказывала я о нем много. Но мне становится обидно – в первую очередь, за себя.

Они ведь оба меня не любят.

И за Андрея немного тоже.

Андрей принял меня с чужим ребенком. Тарас не смог принять своего.

– Знаешь, ты ведь ничем не лучше, – замечаю я.

Тарас поднимает брови.

– Неужели? – он говорит жестко, видом и тоном показывает, что мной недоволен.

– Ты просто заблокировал меня.

– Боже, Лада! – глаза начинают бегать. – Я же извинился. Прости, был дураком! Не казни меня. В тридцать два узнать, что ты станешь отцом, вот так внезапно… – Тарас говорит таким тоном, словно ему восемнадцать, а не больше тридцати. – Ты тоже говорила, что не можешь рожать?

– Я не говорила, что не могу рожать. У меня были проблемы с зачатием, как я думала. Но ошиблась. Так бывает, Тарас.

– Это частности, Лада, – начинает он раздражаться. – Согласись, мы оба наделали ошибок.

Я молчу, не собираясь соглашаться.

Мои ошибки ни в какое сравнение с ошибками Тараса не идут.

В его случае это было похоже не на ошибку, а на намеренный побег от ответственности. Моей вины не было. Я не виновата, что Андрей обманул меня, подделав результаты своих анализов из-за чего я считала себя бесплодной. Зачем он это сделал – тоже вопрос. Мы так это и не обсудили. И, наверное, уже не будем.

Для мужчин бесплодие болезненная тема. Он ни с кем не захочет об этом говорить. Андрей сам себя наказал своим обманом.

Если бы он не убедил меня, что бесплодна в нашей паре я, то я бы не забеременела от Тараса.

– Лада, – он кладет руки на стол, наклоняется, чтобы быть ближе. Смотрит прямо в глаза. Взгляд беспредельно открытый и честный. – Не совершай еще одну ошибку. Не лишай малыша отца. Дай мне шанс.

– Я подумаю, – опускаю взгляд и пытаюсь привстать, мой живот, обтянутый платьем, оказывается на виду, и Тарас смотрит на него, как на нечто странное.

Внутри его ребенок, а я не ощущаю с ним близости.

Вот он – родной отец.

Но от него нет ощущения уверенности, мужской силы, несмотря на мужественный вид и каркас из мышц. Нет чувства опоры. Андрей – мужчина, отталкивающий, самовлюбленный, но в нем есть что-то. А Тарас словно сам еще ребенок, из головы не выходят его слова, полные искренности – «Каково это, в тридцать два узнать, что будешь отцом!». У него в голове вечные семнадцать. Кто был настоящей ошибкой – так это Тарас.

Но все же он отец. А люди взрослеют.

В голове множатся сомнения.

– Прости, Тарас, – миролюбиво говорю я. – Мне пора.

Андрей скоро придет.

Это я не произношу вслух. Тарас и так глубоко возмущен, что я, беременная его ребенком, вернулась к бывшему. Как будто я его собственность, и только он может решать, что будет.

Он может уходить, блокировать, когда ему удобно, затем просить вернуться, а я, как игрушка, буду покорно сидеть и ждать, что он решит.

Эгоист до мозга костей.

– Эх, – злится он. – Так и не поговорили толком… Я позвоню, когда ты подумаешь. Дам тебе пару дней. И это… Лада… Когда ты уже узнаешь, кто родится? Девочка или мальчик?

В глазах искреннее любопытство. Все же ему интересно.

Глава 9

На улице неожиданно потемнело, но это не сумерки.

Над ТЦ собрались огромные черные перед дождем тучи, и заслонили солнце. Я стою под козырьком, думая, вызвать такси или рискнуть и пешком идти домой…

Мысли идут фоном для настоящих вопросов.

Что происходит с Андреем?

А может быть, Нина не права? Может, ее уволили и это – маленькая месть? У меня нет причин подозревать ее в мелком вранье. Но и то, что она рассказала, абсолютно не стыкуется с характером Андрея.

И он не выглядит обедневшим, хотя…

Ведь среди фото я не увидела заграничных поездок за последние года полтора. В доме он не делал ремонт после того, как я ушла.

Меня это и в первый раз удивило.

Неужели не хотел обновить жилище, чтобы ничего не напоминало о бывшей жене? В шкафу часть костюмов – старые. Хотя раньше Андрей всегда следил за гардеробом. Машина тоже не новая… А мой «пежо», который пришлось оставить при разводе, где он? И эта спешка, с которой он продал квартиру родителей после их смерти! Торопился, чтобы рассчитаться с долгами? И как легко согласился съездить на дачу и привести в порядок – чтобы тоже продать.

Оглушенная, стою под козырьком, и меня обтекает народ.

Выбрав компромисс, иду к остановке, решив сэкономить на такси.

Автобус подходит быстро, переполненный. Меня, увидев живот, пропускают и дают сесть у окна. В стекло ударяют первые капли дождя, как только автобус отходит. Дождь становится сильнее, заливая окна, как из брандспойта.

А я вспоминаю про старый офис Андрея.

Мы ведь встречались там, когда я просила в долг для мамы.

Не поднимались наверх – я не захотела, и говорили в пустом холле. Но Андрей приглашал наверх, это я не пошла. Значит, офис еще действует, все еще принадлежит ему, и Нина соврала?

До центра близка, офис Андрея всего лишь в двух остановках.

Я выпархиваю из автобуса прямо в лужу, недолго семеню под проливным дождем и прячусь под навесом. Отсюда виден бизнес-центр. Этот офис он купил еще до нашего брака, тогда здание только строилось. А вот принимали его, делали ремонт мы уже вместе.

В окнах горит свет.

А что, если Нина соврала и Андрей там, работает? И я предстану перед ним мокрая, в платье, облепившем живот, с намокшими волосами?

Дождь становится чуть тише. Я решительно иду к зданию. Здесь предусмотрена кабинка охранника и ресепшен, но сейчас там никого нет, а охранника и не было никогда. Здесь только ночная сигнализация.

Поднимаюсь на второй этаж.

В знакомом коридоре открыта дверь в офис Андрея.

Я останавливаюсь на пороге, и застываю. Обстановка, ремонт – все прежнее, только другая мебель… Впрочем, это ничего не значит. Он мог поменять. В глубине за компьютером работает девушка, вдруг замечает меня и шорох клавиатуры стихает.

Девушка мне незнакома.

Она смотрит на живот, обтянутый мокрым платьем.

– Могу чем-то помочь?

– Я ищу Андрея Новикова… – вижу на лице непонимание, и добавляю. – Здесь был его офис.

– А, Новиков? Это, наверное, бывший хозяин. Девушка, извините. Они съехали.

– А где сейчас располагается фирма?

– Не знаю. Вы спросите внизу, на ресепшен, может там знают? – она возвращается к работе, а я выхожу.

На ресепшен никого нет, но мне и не нужно.

Главное я узнала.

Офис действительно продан. «Бывший хозяин», сказала она…. Пребывая в состоянии шока, возвращаюсь домой. Стоит ли поговорить об этом с Андреем? Или это не мое дело?

Выходит, тот день – это был последний день, когда он пользовался офисом? Просто заканчивал здесь какие-то дела? Не от продажи ли офиса появились деньги на лечение мамы? И эта задержка платежа… Может, он просто не успел провести сделку вовремя, или деньги перечислили с запозданием?

Может, он и квартиру, где мы жили когда-то, на продажу выставил, а я не знаю!

Нужно спросить его о работе.

Или…

Или не стоит?

Боже, Андрей, почему ты ничего не сказал о сложностях, и…

И зачем тебе это на самом деле? Если все так, как говорит Нина, то у него много финансовых проблем. Зачем он взвалил на себя еще и меня беременную, с больной мамой? И делает вид, что все хорошо?

Возвращаюсь домой подавленной и уставшей.

Андрея еще нет, я вопросительно смотрю в темное окно – где его носит? В ванной срываю мокрое платье, вытираюсь и сушу волосы. Надеваю домашний халатик, в котором становится сухо и уютно. Под аккомпанемент дождя на подоконнике пью горячий чай.

В сумке звонит телефон.

Пока ищу его в недрах, под книжкой, ключами и кошельком, он звонит безостановочно. Надеюсь, это не Тарас.

– Алло? – отвечаю я.

– Лада? Это я, – раздается голос Андрея, и в животе что-то вздрагивает от предчувствия. – Звоню предупредить, что не приду сегодня. Извини, что не позвонил заранее.

– Как не придешь? – не понимаю я. – А где ты будешь?

Он вздыхает.

– Еду на дачу. Завтра покупатель приедет смотреть, надо доделать то, что мы в прошлый раз не успели. Тебя брать больше не хочу. Не волнуйся, буду завтра к вечеру.

Дача. Как я могла забыть… Значит, он уже нашел покупателя и так быстро?

Ехать туда со мной снова – безумная идея, если вспомнить, чем поездка закончилась в прошлый раз. Гнев, за секунду возникший из-за того, как он вел себя в браке, мгновенно утих.

Еще вчера меня бы это успокоило, а сегодня хочу, чтобы Андрей провел время дома.

– Да… Хорошо, – растерянно отвечаю я.

Повисает пауза.

Андрей спокойно может положить трубку.

– У тебя все в порядке?

– Да. Маме пришли деньги, – вспоминаю я. – Спасибо.

– Разве я спросил о твоей маме или о деньгах? Я спросил, все ли у тебя в порядке.

Нет, Андрей. Не в порядке!

Потому что ты скрываешь правду. С неясными целями затащил меня обратно в свою жизнь и свой дом! А скоро – и в постель, как обещал! И я не понимаю, что с тобой происходит!

Но по телефону говорить об этом не стоит. Лучше спокойно, лицом к лицу. Иначе мы точно разругаемся.