Мыльное дело попаданки

Пролог

Пролог

Сижу в душном конференц-зале и слушаю вопли директора. Его лицо побагровело то ли от возмущения, то ли от удовольствия; слюна брызжет во все стороны.

Каждую неделю одно и то же: сроки горят, мы все тупые и некомпетентные.

Первое время меня очень возмущали эти несправедливые еженедельные выволочки, но теперь, как и остальным моим коллегам, мне всё равно. Очередной объект ора вызывает сочувствие, но вяленькое – привыкла. Единственное, что по-настоящему волнует, так это то, что эти полчаса можно было потратить на что-то полезное или приятное, а не вот так бездарно растрачивать впустую.

Сегодня утром наткнулась на интересную мысль: «Представьте, что вы ещё десять лет будете жить точно так же, как и сейчас. Что ничего не изменится. Вы уверены, что согласны именно так провести эти десять лет?»

Словно ушат холодной воды.

Я ведь действительно только и занята тем, что надеюсь, будто что-то изменится. Что начальник отдела выполнит свои обещания: поднимет мне зарплату до той, на которую я договаривалась, устраиваясь на эту работу; наймёт наконец-то второго бухгалтера, и мне не придётся засиживаться допоздна; мне начнут выплачивать премию; отпуск поставят на лето. Три года меня кормят обещаниями, что вот-вот. Вот-вот. Светлое будущее всё никак не наступает, зато количество отговорок растёт в геометрической прогрессии.

Мне говорят, что незаменимых нет. Что работу найти сложно. Что сейчас везде так мало платят… Почему я в это верю? Почему я вообще продолжаю здесь работать? Почему я продолжаю терпеть?

До работы добираться час в переполненном метро. Зарплата низкая. Коллектив мне не нравится. Работы столько, что приходится постоянно задерживаться. А ещё начальник – козёл. Неужели мне настолько страшно что-то поменять, что я готова всё это терпеть? Я ведь была из лучших на курсе, я компетентный специалист. Почему я всё это терплю? Готова ли я продолжать быть здесь и дальше ещё десять лет, зная, что ничего не изменится?

Собрание наконец-то заканчивается, и директор отпускает нас на рабочие места.

В голове крутится мысль: «А что, если действительно не найду работу по специальности? Что тогда?»

Вбиваю в поисковик запрос о том, сколько зарабатывают уборщицы. Брови удивлённо ползут вверх: разница с моей текущей зарплатой гораздо меньше, чем я предполагала. А курьеры? Больше меня?! Обалдеть! Конечно, для работы уборщицей нужно откинуть брезгливость, да и считается она непрестижной, но так за такие деньги как-нибудь перетерплю. Зимой курьером не особенно комфортно, а с другой стороны – буду на свежем воздухе, прогулки полезны для здоровья, можно выбирать график работы. И зарплата хорошая!

Да и если честно, быть бухгалтером мне никогда не нравилось. На том, чтобы я выбрала именно такую специальность, настояла мама. Твердила мне, что это уважаемая профессия и бухгалтера всегда нужны. Не то чтобы её доводы меня убедили, скорее, не хотелось ссориться. Но если так подумать, пусть у меня и хорошо получается, но удовольствия работа не приносит. Каждое утро нужно заставлять себя вставать с постели, а понедельники я вообще люто ненавижу. Да, есть стабильность. Вот только заключается она в том, что всё стабильно плохо.

Глаз цепляется за рекламный баннер, на котором крупными белыми буквами написано: «Никогда не поздно всё изменить!» – и дальше что-то про онлайн школу.

Воспринимаю это как знак.

Пока решимость не угасла, набираю заявление на увольнение, распечатываю, подписываю и отправляюсь в отдел кадров.

Пышнотелая Арина Ивановна поправляет очки, вчитывается в заявление, после чего с некоторой растерянностью в голосе спрашивает:

– Нашла местечко потеплее?

Молчу. Знаю, что стоит ответить, она затянет меня в разговор и начнёт переубеждать.

Так и не дождавшись ответа, она поджимает губы:

– Ладно! Как знаешь. Директору сегодня на подпись отнесу. Но ты обязана отработать ещё три дня.

– Хорошо. Спасибо.

Выхожу, чувствуя облегчение. Я бы и сама не смогла уйти, оставив работу недоделанной. Трёх дней мне вполне хватит. Конечно, новую жизнь принято начинать с понедельника, но и четверг отлично сгодится.

Через час в нашу коморку, куда едва вместилось четыре стола, заходит секретарша:

– Иванова, вас вызывает директор.

Киваю и иду за ней, отмечая чулки, короткую юбку, шлейф дорого парфюма. Неужели слухи о том, что секретарша совмещает свою работу с ублажением директора, правдивы? Мысль мелькает и растворяется. Даже если и так, это их личное дело.

Стоит зайти в кабинет директора, как он подрывается с места, опирается руками на стол и начинает орать:

– Да как ты посмела?! Кем ты себя возомнила?! Ах ты, тварь неблагодарная! Я тебя после университета взял без опыта работы, а ты!...

Если до этого момента у меня и были какие-то сомнения в правильности своего решения, теперь, стоит представить, что я больше никогда не увижу эту гадкую рожу, они исчезают. Никогда! Какое прекрасное слово!

Глава 1

Кто-то истерично причитает:

– Создатель, это как же?! Госпожа! Госпожа! Да как же это так?! Госпожа!

Открываю глаза и с недоумением осматриваюсь по сторонам. Похоже, я лежу на деревянном полу в каком-то большом помещении. Рассмотреть детали мешает то, что комната освещается лишь дрожащим пламенем свечи, которую держит в подсвечнике растрёпанная женщина лет пятидесяти. Совершенно незнакомая мне женщина. Голова дико раскалывается. Не понимаю, где я и что вообще происходит.

В поле моего зрения появляется мужчина лет сорока с тёмными аккуратно зачёсанными волосами и бакенбардами. Он склоняется надо мной и с облегчением произносит, обращаясь к женщине:

– Уф! Ну ты меня и напугала!.. Госпожа, с вами всё в порядке?

Если я оказалась в незнакомом месте и незнакомые люди говорят со мной так, словно меня знают, могу ли я быть в порядке? Очень сомневаюсь. Пытаюсь сказать им об этом, но из горла вырывается лишь хрип.

Слышится топот, после чего появляются новые действующие лица: девочка лет двенадцати и мальчик лет девяти. Девочка падает рядом со мной на колени, берёт меня за руку и начинает рыдать. Мальчик садится возле неё. Судя по искривлённому рту и блестящим глазам, пытается сдержать слёзы.

– Так! – строго произносит мужчина. – Давайте все успокоимся. Господин Шамиль, будьте так добры, включите свет в гостиной. Биана, отправляйся на кухню и принеси стакан воды. Госпожа Самира, вы ведёте себя неподобающе. Сейчас же возьмите себя в руки и откройте окно – вашей сестре нужен свежий воздух.

Сестре? Это мне что ли?

Когда все послушно расходятся выполнять его распоряжения, он склоняется надо мной:

– Госпожа Тамира, попробуйте, пожалуйста, пошевелить руками и ногами. Нужно убедиться, что с вами всё в порядке.

То, как он обращается ко мне, озадачивает. Тем не менее послушно шевелю руками и ногами, даже приподнимаю их, после чего мужчина облегчённо выдыхает:

– Замечательно!

Видимо, мальчик выполняет поручение, потому что в комнате становится светлее. Голову поворачивать больно, но я всё-таки осматриваюсь по сторонам. В поле моего зрения попадает массивный буфет, кресло, диван и широкая лестница на верхний этаж. Потолки в комнате высотой метров пять, стены зашиты деревянными панелями, а потолок покрашен белой краской.

– У неё кровь! – с ужасом в голосе произносит девочка, и её тихие всхлипы снова переходят в рыдания.

– Госпожа, могу ли я осмотреть вашу голову? – учтиво интересуется мужчина. – Если не можете ответить, дважды моргните.

Моргаю дважды, после чего он слегка приподнимает мою голову, отодвигает волосы и спокойно констатирует:

– Кожа рассечена, но неглубоко. И кровотечение уже прекратилось. Переживать не о чем.

– Я принесла воду, – Биана протягивает ему стакан дрожащей рукой.

– Госпожа, сейчас я помогу вам попить и буду очень признателен, если вы после этого попробуете что-нибудь произнести.

Моргаю дважды, он приподнимает мою голову повыше и подносит к моим губам стакан. Вода невероятно вкусная: никакой хлорки или неприятных привкусов. Никогда раньше не пила настолько вкусной воды. После того как опустошаю стакан полностью, мужчина бережно возвращает мою голову обратно на пол. Пробую заговорить, и это у меня получается:

– Где я? Кто вы? Что происходит? – слова именно те, что я и пыталась произнести, но голос чужой.

Биана жалобно всхлипывает и начинает оседать на пол. Мужчина ловко её подхватывает и усаживает на диван:

– Биана, возьмите себя в руки!.. И вы, госпожа Самира, – обращается он к девочке, которая снова начала рыдать, – тоже. После сильных травм головы порой случается потеря памяти. Ничего страшного в этом нет… Сходите, пожалуйста, за водой. Выпейте немного, чтобы успокоиться, и принесите няне – видите, ей совсем плохо. В её возрасте вредны потрясения.

– Хорошо, – всхлипывает девочка и уходит.

– Госпожа Тамира, у вас что-нибудь болит?

– Голова болит, – снова этот чужой голос вместо моего собственного.

– А что-нибудь кроме головы?

– Не знаю…

– Попробуйте, пожалуйста, прислушаться к себе.

Пробую. Сознание немного путается.

– Ничего не болит кроме головы, – отвечаю ему.

– Если вдруг это изменится, скажите. А сейчас попробуйте, пожалуйста, осторожно сесть. Может быть, если вы сделаете это самостоятельно, голова не будет настолько болеть.

– Хорошо.

Пытаюсь принять сидячее положение, но голова снова взрывается болью и начинает кружиться. Охаю и делюсь ощущениями с мужчиной. Он хмурится:

– Похоже, у вас сотрясение. Биана, освободите, пожалуйста, диван – я перенесу туда госпожу, а потом помогите мне.

Они бережно меня перекладывают, и как раз в этот момент возвращается Самира. Она протягивает нянюшке стакан воды и с ужасом в голосе произносит:

– Столько крови!

– Не переживайте, – успокаивает её мужчина. – Жизни госпожи Тамиры ничего не угрожает. Ей нужно отдохнуть и сохранять неподвижность… В гостиной прохладно. Будет лучше, если вы с братом подниметесь наверх и принесёте подушку и одеяло. А вы, Биана, не давайте ей пока уснуть.

Глава 2

Глава 2

Открыв глаза, обнаруживаю себя на диване в совершенно незнакомой комнате. Сквозь бежевые шторы проникает свет. Получается рассмотреть стены, обшитые деревянными панелями; выкрашенный белой краской потолок, по которому змеятся трещины; лестницу и деревянный пол. Справа большой камин, выложенный из камней. На каминной полке часы, показывающие, что сейчас шесть. Слева массивный буфет с расставленными в нём статуэтками животных.

Похоже, вчерашний сон продолжается. Или это не сон?

Поднимаю руку и рассматриваю ладонь. Ногти коротко подстрижены, никакого намёка на маникюр. Пальцы тоньше и длиннее. Я бы сказала, что кисть узкая и очень изящная. Не моя кисть. Под одеялом обнаруживается серое платье, высокая грудь и тонкая талия. Фигура, отличающаяся от той, что была у меня раньше. Ощупываю лицо. Высокие скулы, пухлые губы, прямой нос, большие глаза. И гладкая ровная кожа. Шрама на лбу, который я заработала, упав с велосипеда на асфальт, нет.

Пытаюсь приподняться, и это движение вызывает вспышку головной боли. Зажмуриваюсь и возвращаю голову на подушку. Становится легче.

На сон происходящее не похоже.

Я читала книги о попаданках, но никогда не предполагала, что такое может произойти на самом деле. Думала, это художественный вымысел. А теперь нахожусь в незнакомом месте и в незнакомом теле. Получается, не такой уж и вымысел?

Последнее, что я помню, это сосульку, летящую мне в голову. Может быть, я умерла, и моё сознание перенеслось сюда?

Жду желания заплакать, паники, ужаса, но ничего такого не испытываю.

Всё, о чём могу думать: если бы моя жизнь оборвалась в тот момент, когда на голову свалилась сосулька, получилось бы, что я прожила её всю, за исключением последнего месяца, пытаясь сделать счастливыми других, а не себя. Что я всю жизнь была несчастна, терпела, надеясь, будто что-то изменится. Но изменилось всё только тогда, когда я перестала терпеть и начала действовать. Начала ставить на первое место свои желания, а не ожидания окружающих от моего поведения. Всю жизнь, кроме одного месяца, прожила словно в затянувшемся кошмарном сне. Только-только начала учиться жить для счастья, и тут такое.

Может быть, поэтому мне и дали второй шанс? В надежде, что я больше не буду подстраиваться под других, а наконец-то проживу жизнь так, как хочется мне, а не другим?

Хорошо хоть успела перед смертью развестись, и квартира не достанется бывшему мужу…

Мать, наверное, в шоке из-за моей смерти. Не скажу, что у нас были тёплые или близкие отношения, но ведь, наверное, она меня любила? Где-то в глубине души. Очень глубоко… У меня никогда не получалось дотянуть до её ожиданий, она никогда меня не поддерживала, а наивысшей похвалой было слово «нормально». Она как будто не замечала, когда я получала отлично, зато стоило принести оценку похуже, приходилось выслушивать лекцию о собственной никчёмности и лени. Если с оценками всё было хорошо, она придиралась к тому, что я что-то не так убрала или приготовила. Если и тут был порядок, укоряла, что я всё делаю слишком медленно или что мне нужно больше стараться, или что лучше бы села за уроки, а не растрачивала время на чтение художественной литературы. И что гулять с друзьями – это глупость, ведь есть много более полезных занятий…

Сколько бы я ни пыталась заслужить её любовь или хотя бы одобрение, у меня это не получалось. И если в детстве я старалась ей угодить, заслужить похвалу, то по мере взросления всё больше понимала, насколько это нереально. Чем дальше, тем больше крепло чувство, будто я задыхаюсь.

Думаю, одной из причин моего раннего замужества было желание уехать из дома. Найти кого-то, кто будет меня любить и поддерживать.

Реализовать получилось только первую часть плана: уехать. А вот с любовью и поддержкой как-то не сложилось. Я очень старалась быть хорошей девушкой, хорошей женой. Не пилила, старалась быть хорошей хозяйкой, старалась подстраиваться под его ожидания. Меняла себя, забивала на собственные желания. Я люблю гулять, а муж предпочитает сидеть дома? Значит, будем сидеть вместе. Муж хочет вечер пятницы или выходные проводить не со мной, а с друзьями без меня? Каждый имеет право на личное пространство. Уборкой и готовкой занимаюсь только я? Наверное, муж со временем поймёт, как мне непросто и начнёт помогать. Я целыми днями пашу на работе, а муж прохлаждается дома? У него просто сложный период, нужно подождать, и всё наладится.

Думаю, тому, как терпеть и ждать, я уже научилась. И быть удобной научилась тоже. Если уж судьба дала мне второй шанс, я больше не позволю, чтобы кто-то за меня решал, как мне жить. На этот раз я готова бороться за своё счастье.

___

Приглашаю вас в ещё одну историю нашего литмоба https://litnet.com/shrt/VW92

Глава 3

– Вы уже проснулись? – прерывает мои размышления голос Даунтона. – Как себя чувствуете?

– Доброе утро, – приветствую его я.

– Вам тоже доброе утро.

– Когда я попыталась встать, у меня заболела голова. А ещё воспоминания так и не вернулись.

– Вот как? Тогда позвольте представиться: я дворецкий Даунтон. Но поскольку слуг в поместье мало, выполняю и разную другую работу.

Глядя на его безупречно ровную осанку, хмурюсь:

– А я бы подумала, что вы военный. Вы не похожи на слугу.

– Судя по всему, воспоминания начинают к вам возвращаться, – улыбается он и садится в кресло рядом с диваном. – Я служил вместе с вашим батюшкой. Был его адъютантом, ведь я не из знатных. По молодости у всех бывают романтические иллюзии, вот и я представлял себе войну, как очень благородное дело. Смешно сейчас вспоминать об этом, даже мечтал совершить подвиг и умереть во славу родины. Но участие в первой же стычке сильно меня отрезвило. Война – это очень грязное и страшное дело. До меня внезапно дошло, что умереть на ней очень легко. Но к тому моменту пути назад уже не было. Мне повезло, что ваш папенька взял надо мной шефство. Когда война закончилась, он решил вернуться к мирной жизни и жениться. Мне возвращаться к тому моменту было некуда: старшему брату повезло меньше, чем мне, его убили в одном из боёв, а через пару месяцев и моя мать скончалась. Поэтому когда граф предложил работу, я с радостью за неё ухватился... Кто же знал, что я его переживу? – он грустно вздыхает.

Хочется сказать ему что-нибудь утешительное, но ничего подходящего на ум не приходит, поэтому решаю воспользоваться разговорчивостью моего собеседника и направить его мысли на настоящее, а не на прошлое:

– Вы упоминали слуг. Есть ещё кто-то кроме нянюшки Бианы?

– Кухарка Жита. А больше никого нет. Когда у вашего папеньки водились деньги, желающих на него работать было полным полно. Но как только дела стали хуже, все разбежались.

Пожимаю плечами:

– Их тоже можно понять – наверняка у многих есть семьи, которые нужно кормить.

Даунтон улыбается:

– Именно это вы и сказали мне в прошлый раз. Слово в слово.

Улыбаюсь:

– А что вы мне ответили?

– Что всё понимаю, но неправильно бросать людей в сложной ситуации.

– А у нас сложная ситуация?

– К сожалению, да. И теперь, когда ваш батюшка, вместо того чтобы оправиться, умер, стало ещё сложнее.

– Почему?

– Он был широкой души человеком. Нанял наёмников, чтобы защищать эти места от разбойников, дезертиров и мародёров, да ещё и крестьянам в этом году разрешил не платить налог. Оно, конечно, понятно – за годы войны всё здесь пришло в упадок, много мужиков погибло, неурожай. Крестьянам бы самим выжить. Но в результате у нас совсем не осталось денег. Ваш батюшка планировал обратиться за ссудой в банк, да заболел... Если решите оставить брата с сестрой дома, тяжело придётся.

– Оставить дома?

– Ну да. Вы можете отправить их в бесплатный пансион. Мы с вами обсуждали это пару дней назад.

– Бесплатный пансион?

– Ужасное место, но сироты там одеты и накормлены, а это уже немало.

– Раз место ужасное, тогда точно не стоит.

– Но без них вам будет проще найти мужа.

– Проще не значит лучше, – категорично заявляю я.

Даунтон снова улыбается, но на это раз грустно:

– Память вы потеряли, а вот ваше доброе сердце всё ещё с вами. Вся в батюшку... Сложно вам придётся.

Ободряюще улыбаюсь:

– Мы что-нибудь придумаем, не переживайте. Но отсылать непонятно куда брата и сестру я не стану.

– Нам бы до весны дотянуть, – вздыхает Даунтон, – а там попроще будет. Но как дотянуть, у меня нет никаких идей. Я хоть и умею охотиться, но очень уж это дело зависит от удачи.

– Сестра упоминала про пруд с рыбой, – вспоминаю я.

– А ведь точно! Можно попробовать запасти рыбы, пока морозы не вдарили.

– Вот! У нас уже появился план. Не переживайте, я поправлюсь и что-нибудь придумаю, – заверяю его.

Говорю с уверенностью, которой пока не испытываю. Помню, нянюшка вчера рассказывала, что мать девушки, в чьё тело я попала, занималась мыловарением. И именно мыловарение я старательно изучала весь последний месяц. Даже дважды варила мыло с нуля. Проблема в том, что для этого нужны жир и соль. А на их покупку требуются деньги. Как только поправляюсь, нужно основательно осмотреть поместье. Может, получится узнать или найти что-то, что поможет заработать?

– Давайте перенесу вас в вашу комнату, – предлагает Даунтон.

– Давайте, – соглашаюсь я.

Он подхватывает меня вместе с одеялом и поднимается по лестнице. Оказываемся в длинном коридоре. Даунтон открывает вторую слева дверь, заходит в просторную комнату и сгружает меня на широкую кровать под балдахином. Запыхавшимся он не выглядит, и вообще никак не заметно, чтобы моя транспортировка его утомила.

Глава 4

Даунтон с детьми успевают полностью осмотреть чердак за два дня. Из действительно полезного находят одежду для подрастающего Шамиля, а также несколько старых игрушек. Но план разжиться сундуком с золотом или чем-то столь же ценным не оправдывается, поскольку в основном на чердаке оказывается сломанная мебель, картины и всякое старьё. Находим три серебряных подсвечника в неплохом состоянии, но на этом всё.

Последние дни выздоровления провожу за перешиванием старых материнских платьев для Самиры.

Прежде чем признать меня здоровой, Даунтон снова привозит к нам травницу. Она осматривает рану на моей голове, слушает пульс, заглядывает мне в глаза и после этого заключает, что я полностью выздоровела.

Окончание заточения в спальне приносит мне радостное чувство свободы – уже закончила перешивать два платья и весь вчерашний день лежала, смотрела в потолок. Очень хотелось заняться чем-то более активным, но моей главной задачей было поправиться. Вынужденное безделье меня очень утомило.

Первое, что делаю после ухода травницы – спускаюсь в кухню и наконец-то знакомлюсь с поварихой. Жита оказывается коренастой пожилой женщиной с седыми волосами и крупными чертами лица.

Поскольку Даунтон дал мне понять, что у нас проблемы с деньгами, решаю устроить ревизию припасов. Начинаю с кладовой и кухонных шкафов. Мусора на кухне нет, везде порядок и каждая коробочка и баночка подписаны, поэтому дело идёт быстро.

Мешок соли и мешок муки радуют, так же как литровый горшочек с мёдом и трёхлитровая бутыль растительного масла. А вот то, что у нас почти не осталось круп, на всю зиму всего лишь один мешок с картошкой и пара килограммов лука – не очень. Помимо этого, есть половина туши оленя, пятилитровая бочка жира и окорок. Вшестером мы на этом не продержимся и месяц.

В хлеву корова и поросёнок, которого едва ли хватит на пару дней.

Становится совершенно ясно, что перезимовать с этими запасами у нас не выйдет.

Накатывает отчаяние. Делаю несколько глубоких вдохов, а потом мысленно приказываю себе собраться. Я осмотрела только кладовые, но, возможно, в доме найдётся ещё что-нибудь, что можно продать…

В холле встречаю брата и сестру. Они смотрят на меня с тревогой, как будто спрашивая, справимся ли мы, не лучше ли будет отправить их в приют. Это отрезвляет. Теперь я отвечаю не только за себя, но и за них тоже. А значит, у меня нет права отчаиваться.

Улыбаюсь:

– Вы уже поговорили с Даунтоном о рыбалке?

– Нет, – качает головой Шамиль.

– Тогда давайте обсудим вместе. Соли у нас хватает, так что если получится поймать много рыбы, сможем сделать запасы на зиму.

– Здорово! – воодушевляется Самира. – Он, наверное, в конюшне. Сейчас его позову.

Через пять минут она возвращается вместе с Даунтоном, и я интересуюсь у него, разбирается ли он в рыбной ловле.

– Ещё бы! – восклицает наш дворецкий. – Когда-то я очень это дело любил.

– Отлично! А у нас есть удочки или что-то, чем можно поймать рыбу?

– Есть. Ещё ваш батюшка всё купил, когда вы с братом заинтересовались рыбной ловлей.

– Как вы смотрите на то, чтобы вместе с Шамилем порыбачить? Запасов у нас мало, так что рыба была бы кстати.

– Конечно, госпожа. Думаю, можно уже сейчас этим заняться. К озеру местные не ходят, так что там должно быть полно рыбы. Мы можем взять все удочки, что у нас есть, и установить их на берегу. А ещё я приготовил несколько силков. По пути к озеру расставим их и посмотрим, поймается ли дичь.

– Звучит здорово! – воодушевлённо киваю я. – Шамиль, оденься, пожалуйста, потеплее – вам придётся провести много времени на улице.

– Хорошо, сестрёнка, – улыбается брат и убегает.

– А я пока всё подготовлю, – с этими словами Даунтон тоже уходит.

– Может быть, я тоже смогу научиться рыбачить? – с сомнением спрашивает Самира.

Но заставлять девочку делать то, что ей не нравится, не хочется, поэтому качаю головой:

– Лучше оставайся дома. Я сегодня планирую внимательно осмотреть комнаты. А вдруг есть что-то, что мы сможем продать? Твоя помощь мне пригодится.

– Хорошо! – произносит она с таким облегчением, что я убеждаюсь в правильности своих действий.

Осмотр начинаем с первого этажа.

Здание оказывается г-образным. Влево от холла коридор ведёт в хозяйственные помещения: кухню, кладовую, шваберную; там же расположены комнаты для слуг. Правым коридором попадаем в столовую, кабинет (его я оставляю напоследок), гостиную с большим камином и несколькими диванами, а ещё в ту комнату, где я очнулась (с лестницей на второй этаж). Дальше коридор заворачивает, и за поворотом обнаруживаются четыре гостевых покоя и небольшой зимний сад с засохшими растениями.

На втором этаже находится пара больших покоев, состоящих из нескольких комнат; наши с детьми спальни, библиотека, гостиная и открытая терраса, занимающая всё пространство г-образного крыла.

Осмотр такого большого дома занимает у нас с Самирой весь остаток дня.

К моему разочарованию, никаких драгоценностей или денежных запасов в родительских комнатах не обнаруживается. В гардеробе матери нахожу несколько красивых платьев, которые уместнее смотрелись бы не в глуши, а на балах или приёмах. Но в основном её одежда выглядит очень просто и непримечательно. Задумываюсь о том, не попытаться ли продать нарядные платья, но отбрасываю эту мысль – для моих брата и сестры это не просто одежда, но и воспоминания.

Глава 5

Для поездки в город Даунтон впрягает своего коня (единственного в поместье) в двуколку.

Трясёт этот транспорт немилосердно, поскольку никаких ровных асфальтированных дорог в нашей глуши нет. Но тут уж без вариантов.

Наш путь лежит как раз через две принадлежащие нашей семье деревеньки. Обветшалые заборы, многие дома полуразрушены – общее ощущение запустения не оживляет даже лай собак и дым из печных труб. Крестьяне при виде двуколки кланяются и разгибаются только после того, как мы проезжаем мимо.

Увиденное расстраивает.

– А почему дома и заборы до сих пор не починили? – уточняю я у Даунтона. – Война ведь уже закончилась.

Он пожимает плечами:

– Так не до того было. Спешно убирали урожай, дрова заготавливали. Вы не подумайте, старосты – хорошие управленцы. Только работы в деревеньках много, а мужиков мало. По сути, освобождение от налогов в этом году было формальностью, им и без того зимой придётся сложно.

– Всё настолько плохо?

– Да. Вы же видите, народа на улицах почти нет. Все на реке сидят, надеются хоть что-то успеть наловить до наступления холодов. Ваш папенька хотел ссуду в банке взять, в том числе и для того, чтобы крестьянам помочь. Скот там закупить, зерно и прочее необходимое. Но не успел.

– Понятно…

Новости удручают.

Небольшой город, в который мы въезжаем, обнесён крепостной стеной. Здесь тоже чувствуется след войны: в разрушенных домах, людях в обносках, магазинах с заколоченными окнами. Но мусора на улицах нет, да и неприятных запахов тоже.

Здание почты выглядит нуждающимся в ремонте: на фасаде змеятся трещины, а ступени крыльца надсадно скрипят под ногами. Служащий, пожилой седоволосый мужчина, узнав о цели нашего визита, вручает два письма.

Автор первого – жена друга моего отца, сообщает, что её муж скончался. И она бы и рада помочь, вот только они с детьми сами находятся в бедственном положении. Автор второго письма жив, но из его витиеватых заверений в дружбе и желании помочь ясно, что помочь он может лишь словами. Даю прочитать письма Даунтону, после чего уточняю:

– А без поручителей нам ссуду не дадут?

– Нет, – огорчённо вздыхает он. – Как же так? Ваш папенька разослал более двадцати писем!

То, что друзья отца оказались не такими уж друзьями, это печально, но сейчас есть вопрос поважнее:

– А не получится взять ссуду в залог поместья?

– Никто на такое не пойдёт. Поместье прилагается к титулу, и продать его нельзя.

– Ладно, – притворно бодро произношу я. – Раз ссуды не будет, давайте попробуем продать подсвечники. Как думаете, где лучше это сделать?

– Тут за углом ломбард. Граф в прошлый раз именно туда ездил.

Спустя полчаса ожесточённого торга становлюсь обладательницей двадцати серебряных монет, и мы отправляемся на рынок.

Блеют козы, кудахчут куры; зазывалы приглашают купить пироги, самого лучшего мёда или осмотреть диковинные ткани из дальних стран. Запахи вызывают слюноотделение. Вот только цены кусаются. После того как берём муку, картошку, морковку, лук, редьку, крупы, мёд, сало и копчёное мясо, остаётся всего две серебряные монеты. Купленных запасов на шесть человек на всю зиму хватит едва ли, но какое-то время протянем. Сдаваться я в любом случае не собираюсь.

В хозяйственной лавке внимательно осматриваю выставленные товары. Наряду со свечами, веревками, гвоздями и другой полезной бытовой мелочью здесь есть мыло двух видов: порошок мыльного корня и жидкое. И если за мыльный корень просят пару медяшек, то за обычное жидкое мыло нужно выложить две серебряные монеты. Порасспрашивав хозяина лавки, я, к своей радости, прихожу к выводу, что нормального кускового туалетного мыла по доступной цене здесь не найти – похоже, местные пока не научились изготавливать его из жира. Думаю, моё мыло придётся к месту.

Когда загружаем товары в двуколку, остаётся так мало свободного места, что приходится делить сиденье с мешком картошки.

У дома нас встречает нянюшка Биана:

– Госпожа, к вам пожаловал гонец от Его Величества. Поспешите!

– Конечно.

Королевский посланец ожидает нас в холле. На нём новенькая одежда, которая очень резко контрастирует со всей остальной обстановкой комнаты, словно подчёркивая её обшарпанность.

Здороваюсь:

– Добрый день. Я графиня Тамира Элтортон, хозяйка этого поместья.

Гонец почтительно кланяется и протягивает мне большой деревянный ларец:

– Наше Величество, король Хэлвор славного королевства Линдарии передаёт вам своё высочайшее распоряжение.

– Благодарю.

Беру в руки ларец и едва не роняю – слишком уж он тяжёлый. Даунтон вовремя подскакивает и помогает удержать. Слышим громкий щелчок, а потом крышка ларя приоткрывается.

– Засим позвольте откланяться, – гонец склоняет голову.

– Может быть, вас покормить? – уточняет Даунтон.

– Не нужно, – качает головой тот. – Всего доброго, – и уходит.

Глава 6

Узнав о том, что я собираюсь варить мыло, брат с сестрой вызываются помочь. Но мне приходится отказаться от их помощи – процесс тяжёлый и нудный, ничего весёлого в нём нет, а следить ещё и за детьми совсем не хочется.

Изготовление мыла начинаю с создания щёлока. Для этого прошу Даунтона принести мне золу, благо того добра в доме с каминами более чем достаточно. На создание килограмма мыла мне потребуется четыре литра крепкого щёлока, а значит, восемь килограммов золы, так что выбираю самую большую кастрюлю на кухне, прошу Даунтона налить в неё воду и водрузить на плиту. Перед тем как добавить золу, несколько раз её просеиваю, чтобы избавиться от кусков дерева и мусора. Прежде чем приступить к варке, открываю все окна – пара будет много. Пока довожу смесь до кипения, тщательно её перемешиваю, а также ситом вылавливаю крупные куски угля с поверхности получаемого щёлока.

Когда смесь закипает, убавляю огонь. Поскольку варить нужно примерно два часа, постоянно помешивая, делаем это с Даунтоном, сменяя друг друга.

Затем выключаем смесь. Дождавшись, пока щёлок немного остынет и отстоится, осторожно переливаем его в пустую ёмкость так, чтобы не задеть осадок. К моей радости, щёлок получается светлым и с правильным запахом, из чего делаю вывод, что мне повезло с углём – похоже, камины топили лиственными породами дерева. Полученной смеси нужно ещё несколько раз отстояться, так что решаем возню со щёлоком продолжить завтра.

Утром заканчиваем отстаивание, после чего увариваем щёлок, а затем оставляем его остывать. Чтобы проверить крепость, наливаю смесь в чашку и опускаю туда яйцо. Оно всплывает – всё получилось, как нужно.

На один килограмм мыла обычно требуется килограмм жира, так что ставлю на огонь две кастрюли: в одну перекладываю жир, а во вторую наливаю порцию щёлока. К счастью, у кухарки есть не только весы, но и градусник, так что нагреваю содержимое кастрюль до семидесяти градусов, а после переливаю щёлок к жиру и убавляю огонь. Снова нужно постоянно помешивать в течение часа, и Даунтон в этом очень помогает. Через час подогреваю ещё одну порцию щёлока и вливаю в кастрюлю с будущим мылом, после чего томим ещё два часа. К моему облегчению, консистенция после этого этапа получается киселеобразной, что очень меня радует и обнадёживает. Можно было бы на этом остановиться, потому что даже так уже получилось бы мыло. Но оно было бы очень щелочным, что меня совсем не устраивает. Поэтому после обеда приступаю к следующему этапу.

Разбавляю в чистой воде соль, довожу основу мыла до кипения, после чего убавляю температуру и порциями ввожу солевой раствор, раз в пятнадцать минут. Как только мыло начинает отделяться от остальной массы, снова довожу основу до кипения, чтобы максимально равномерно распределить соль и удалить углекислый газ. После этого выключаю огонь, и мы вместе с Даунтоном закутываем кастрюлю в заранее приготовленное одеяло, чтобы замедлить остывание смеси и предотвратить слишком сильное высаливание.

Пока мыльная основа настаивается, у меня наконец-то появляется время на то, чтобы заняться уборкой. Беру швабру, совок, метлу, тряпки и отправляюсь в свою комнату. По пути мне встречается няня. При виде моей ноши её глаза округляются:

– Госпожа, а что же вы это? А?.. – похоже, она шокирована настолько, что не может подобрать слов.

Пожимаю плечами:

– Собираюсь убраться у себя в комнате.

– Да что вы! – она предпринимает попытку отобрать у меня швабру. – Я и сама могу!

В её возрасте не удивительно, что ей тяжело поддерживать порядок в таком огромном доме. Да и зрение обычно к старости ухудшается. И даже если не принимать во внимание то, что она няня, а не служанка, всё равно не хочу перекладывать уборку на её хрупкие плечи. Так что упираюсь:

– Я хочу сама.

На звуки нашего спора из комнаты выходят Шамиль с Самирой. Сестра хмурится:

– Что у вас происходит?

Успокаивающе качаю головой:

– Ничего серьёзного. Не переживайте.

– Да как это ничего серьёзного?! – возмущённо восклицает няня. – Госпожа решила сама прибраться в своей комнате! Да разве же можно так?

Пожимаю плечами:

– Я ведь госпожа. Кто мне может запретить? Да и слуг в нашем доме осталось мало, не жить же из-за этого в грязи.

– Да я сама!..

– Вот и я сама. На этом разговор закончен! – припечатываю я.

Выразительно смотрю на няню. Она выпускает швабру и горестно вздыхает. Игнорирую это и всё-таки поднимаюсь на второй этаж.

Сестра с братом идут за мной. Самира не выдерживает:

– Ты действительно собираешься убираться?

Киваю:

– Да.

– Но ведь это работа для слуг!

– Наша няня уже стара, а у Даунтона и без того много обязанностей. Не жить же из-за этого в грязи.

– Но ведь мы аристократы!

– И что? Это же не значит, что нам нужно жить в грязи. И титул никак не ограничивает нашу возможность делать то, что делают слуги.

Самиру мои слова заставляют задуматься. Шамиль убегает, а она заходит вместе со мной в мою комнату, какое-то время наблюдает за тем, как я протираю подоконник и стираю пыль с мебели, затем вздыхает:

Глава 7

Возвращаемся с Самирой на диван, а через десяток минут к нам присоединяются Даунтон, няня и Шамиль.

Задаю волнующий меня вопрос:

– Почему этот барон решил, будто я соглашусь выйти замуж за первого встречного? Только из-за того, что, по его мнению, мы бедны? И зачем вообще ему нужна эта свадьба? Неужели причина лишь в том, что он младший сын?

Даунтон усмехается:

– Титул и имение, как правило, переходят старшему ребёнку. У младших титулы остаются, но если родители бедны, им придётся искать либо дело, которым они смогут зарабатывать, либо выгодный брак. Многие купцы согласны породниться с обедневшими родами, чтобы повысить собственный статус в глазах общества. Но, конечно, аристократы идут на такое только в случае крайней необходимости – дети в таких браках титул не наследуют.

– Но ведь до недавнего времени у нас не было денег. Или новость о том, что король выделил нам деньги, уже распространилась?

– Я попросил старост пока об этом никому не рассказывать, и они со мной согласились – сумма пусть и небольшая, однако всё равно может привлечь недобросовестных людей. Но думаю, король отправил деньги не только вам, так что через какое-то время новость станет всеобщим достоянием. И тогда наверняка появятся те, кто пожелает стать вашим мужем ещё и из-за этого. Человек ниже вас статусом, допустим, барон или виконт, может пожелать жениться на вас только из-за того, что вы графиня.

– Вот оно что! Но как же нам тогда быть?

– Барон Шуасский поспешил и прибыл без сопровождения, к тому же его род, насколько я знаю, небогат. Но вот если кто-то подготовится получше, скажем, приедет с несколькими воинами, дело может осложниться.

– Меня могут заставить выйти замуж?

– Боги не благословляют союз, если кто-то из вступающих в него против. Но если вас принудят к близости, не останется другого выхода, чтобы сохранить репутацию. А ещё могут похитить ваших брата и сестру, а после добиться согласия шантажом.

– И что же тогда делать? Может быть, закроем ворота и не будем никому открывать?

– Вокруг поместья есть охранный контур. Я имею к нему доступ, поэтому могу проводить гостей в дом, как в случае с бароном. Но отказ пропустить может показаться грубостью. Если у вас получится наладить мыловарение, то продавать мыло соседям видится мне хорошим вариантом. Но вы потеряете эту возможность, если испортите с ними отношения. Я уже не говорю о том, что лишитесь шанса завести хорошие связи, которые очень могут пригодиться, если надумаете расширить предприятие – нужно будет где-то покупать сырьё. В общем, я бы не рекомендовал вам ссориться с соседями.

– Госпожа, – вмешивается няня, – а почему вы не хотите замуж? Вам же может кто-то и приглянуться. Да и барон Шуасский молод и красив – может быть, зря вы ему отказали?

– Не зря, – качаю головой я. – Я не готова выйти замуж за того, кого даже толком узнать не успела. И уж тем более за того, кто не считается с моим мнением… А я могу отказывать женихам из-за траура?

Даунтон сочувственно качает головой:

– Поскольку вы теперь старшая в роду – нет.

– Вы упоминали защитный контур. Мы можем пропускать внутрь только гостя, без сопровождающих?

– Вполне. А ещё я бы рекомендовал вам, вашему брату и сестре не покидать поместье.

– А как же рыбная ловля? – огорчается Шамиль.

Вздыхаю:

– Это то, чем придётся пожертвовать. Неужели ты думаешь, что человек, который вынудит меня выйти за него замуж, будет о вас заботиться?

– Я понял, – кисло кивает брат.

– Вот и молодец… Но как же мне тогда отказывать кандидатам так, чтобы не портить с ними отношения? Надо что-нибудь придумать… Может быть, говорить им, что у моего отца настолько огромный долг, что деньги короля покрыли его только частично?

– Хорошая идея, – одобрительно кивает Даунтон. – Но это поможет лишь в случае, если жених окажется беден или скуп.

– Действительно, – огорчённо вздыхаю я. – Надо придумать что-то ещё. Не хочу, чтобы новый визитёр застал нас врасплох.

– Может быть, как-нибудь изуродуем твою внешность? Не по-настоящему, а для вида, – предлагает Шамиль.

– Соседи знают, как выглядит госпожа, ведь они посещали приёмы, пока была жива ваша матушка, – рушит наши надежды Даунтон.

Меня осеняет:

– Но ведь мы можем притвориться, что отец умер от чего-то заразного. Бледность можно сымитировать мукой, свеклой наставить красных точек. Уверена, опасность заразиться и умереть отвадит женихов.

На лице няни осуждение – похоже, она не готова отказаться от идеи выдать меня замуж. А вот остальные кажутся воодушевлёнными. Даунтон озвучивает своё мнение:

– Думаю, это может сработать.

– Вот и отлично! – киваю я. – Раз мы договорились, давайте вернёмся к нашим делам. Мне бы хотелось ещё много чего успеть сегодня.

К ужину заканчиваю уборку в собственной спальне и привожу в порядок комнату сестры. Брат тоже подметает у себя пол, но на этом его энтузиазм иссякает. Решаю, что за комнату Шамиля примусь уже после того, как поработаю с мылом.

Глава 8

На следующее утро к нам приезжают старосты и объявляют, что они согласны на то, чтобы половину суммы, выделенной королём, потратить на мыловарение. Михей поясняет:

– Мыло, и правда, отличное получилось. В разы лучше мыльного корня. Такое точно будет хорошо продаваться, да и затраты на изготовление не шибко большие.

– А что насчёт добавок, которые я написала? – уточняю я.

– Дёгтя у нас хватает, так же как и мёда. Молоко будет, как коровок купим. А вот эфирные масла – недешёвое удовольствие. Как много вам нужно?

– Не очень много. В мамином дневнике написано, что эфирным маслом можно пропитать вату и обложить ею мыло. Оно за несколько дней заберёт запах.

– Значицца, не особо много. Если денежка останется, прикупим флакончик. Что касается остального – овощными отварами наши бабы вас обеспечат, облепихового и лаврового масла купим.

– Хорошо, – киваю я.

– Вы это, госпожа, только не серчайте… – во взгляде Михея нерешительность.

– Говорите, – заинтригованно произношу я. – Обещаю не сердиться.

– Мы это… Не сумневаемся в вашем уме, значицца, но только покупать продукты, инструменты и другое необходимое, лучше нам с Варламом. Вы не переживайте, мы всё честь по чести – все траты в тетрадку запишем.

– Почему вы хотите сделать это без меня?

– Так вы же, звиняйте, девка молодая, да ещё графиня. Цены же задерут! А мы по-свойски сможем договориться, скидку выпросить.

Улыбаюсь:

– Звучит разумно.

Старосты шумно выдыхают – похоже, они опасались того, что я их не послушаю. Хмурюсь:

– Нам ещё понадобятся формы для мыла. Можно изготавливать несколько сортов для покупателей с разным достатком. И для наиболее дорогого лучше использовать формы с фигурным дном.

– Как на рынок поедем, прикупим железа для нашего кузнеца – он всё в лучшем виде сделает. А печник наш плиты уложит, какие скажете.

– Как вы думаете, где нам лучше устроить мыловарню?

– Ваше поместье магией защищено, так что может у вас и поищем что-то подходящее? А если не найдём, тогда придётся строить.

– Разумно. Здесь есть несколько сараев, давайте их осмотрим и решим. И раз мы обо всё договорились, – протягиваю им заранее составленный договор, – подписывайте.

Этот момент мы перед встречей обговорили с Даунтоном. Он же помог найти магическое кольцо-печатку (в верхнем ящике стола в кабинете), чтобы официально заверить договоренность о том, на какие нужды и какую сумму я отдаю старостам. Не то чтобы я им не доверяю, но перестраховаться не помешает, поэтому я включила пункт о том, что состав мыла и процесс его изготовления не должен разглашаться.

Старосты одобрительно кивают, прокалывают пальцы, ставят свои отпечатки, после чего я вручаю им деньги, и мы идём осматривать сараи. Выбираем самый большой – там был когда-то склад, поэтому стены крепкие и места много. Даже стеллажи вдоль стен имеются. Немного доработать и получится отлично.

Старосты вместе с Даунтоном отправляются закупать всё необходимое на следующий же день. И тогда же с утра приходят три деревенских мужика, один из них – обещанный печник. Обсуждаем, какие плиты мне нужны, после чего он приступает к работе.

Уже через месяц мыловарня полностью готова к использованию.

В качестве помощниц старосты выделяют от каждой деревни несколько хватких женщин, так что моя роль сводится только к тому, чтобы обучать их, присматривать за процессом и давать советы.

А ещё через несколько дней у нас готова первая партия мыла. Самого простого, но и это радует.

В этот же важный для всех день ближе к обеду меня находит Даунтон, выглядит он встревоженным:

– Госпожа! Приехал граф Раминт и желает с вами встретиться.

– Вы сказали ему, что у нас карантин?

– Да, госпожа. Только он настаивает.

– Но вы же не впустили его в дом?

– Не впустил, госпожа. Но вам следует поторопиться.

Бегом отправляюсь на кухню. Выбеляю мукой губы и лицо, рисую красные точки свеклой. На то, чтобы переодеться, времени не остаётся, поэтому просто поплотнее укутываюсь в шаль, и мы с Даунтоном отправляемся к гостю.

Даунтон открывает дверь и пропускает в холл высокого широкоплечего мужчину лет двадцати пяти. Одет он в дорогую на вид шубу, на его пальцах массивные золотые кольца с драгоценными камнями – похоже, недостатка в деньгах у этого гостя нет. Отказ от вранья про долг отца явно был верным решением. У нарушите правильные черты лица, волевой подбородок, ярко-синие глаза и чёрные волосы. Он так красив, что сердечко начинает биться чаще. Сердито напоминаю себе, что не собираюсь замуж и приветствую его:

– Здравствуйте. Я графиня Тамира Элтортон.

– Здравствуйте, графиня, – учтиво кланяется мужчина. – Я граф Тиан Раминт.

– Мой слуга сказал вам, что у нас карантин? Вам следует покинуть наш дом как можно скорее.

– Сказал, – усмехается мужчина. – Но дело в том, что я маг. И есть вероятность, что я могу вам помочь.