На дне Марса

Пролог

Двое мужчин в рабочих халатах и девушка в школьной форме спустились в подземелье. Внизу не было слышно шума города. Здесь в звенящей тишине царила высокая наука: электроника, ядерные батареи, холодильники и сердце сооружения — гибернационные ячейки. Две закрытые, одна открытая. Один из ученых повернул рубильник и хлынул свет. Он отразился от полированного металла и заискрился на гофрированных шлангах охлаждения. Другой ученый запустил управление.

— Мне страшно, — поежилась девушка, оглядывая лабораторию, грубо вырубленную из скалы и облицованную металлическими панелями. — Я умру?

— Это как сон, — успокоил мужчина. — А когда ты проснешься, то забудешь месяц-другой. И это хорошо, потому что… — он нахмурился, — этот чертов кошмар наверху не стоит воспоминаний.

— Я могла бы спрятаться в городе, — неуверенно возразила девушка.

— Все в Академии убиты или арестованы. Тебя, как дочь куратора науки, разыскивают в первую очередь. Ты нигде не спрячешься. Точно говорю. Он сам просил нас отвести тебя сюда.

— Системы готовы, — сказал второй ученый, что-то смахивая с сенсорного экрана компьютера. — Пора укладываться.

Девушка вздрогнула, осматривая холодный безжалостный металл ячеек, похожих на гробы.

— Я буду одна?

— Нет, — первый ученый показал на две закрытых ячейки. — Наши коллеги. Проснутся раньше и помогут тебе возродить науку. — Он покусал губу. — А может, и род людской, если мародеры не остановятся.

Девушка стерла пыль с окошка приоткрытой ячейки. Там было пусто.

— Когда меня разбудят?

— Через год-другой, когда все утихнет. Может позже. Я не знаю. Пойми, это твое спасение, — сказал первый, теряя терпение.

— Для остальных его уже нет, — добавил второй, щелкая тумблерами. — Я бы сам лег, если бы дали такую возможность. Было бы больше пользы. А то девчонку… Он покачал головой. — Благодари куратора, он тебя любит почему-то. — Он вздохнул. — одевай костюм для криосна. И еще. Отрежь волосы, они растут во время гибернации и могут повредить питательные трубки.

Девушка подошла к шкафчикам, вытащила ножницы и решительным движением отрезала волосы. После чего быстро переоделась, не стесняясь мужчин.

— Забирайся в ячейку, — сказал первый. Он повернулся к коллеге. — Врубай программу подготовки.

Она легла на мягкий мат в основании ячейки. Вставила руки и ноги в держатели. Щелкнули автоматические зажимы, к телу прижались датчики жизнедеятельности. Один ученый закрыл ячейку, другой запустил программу гибернации. Девушка отстраненно рассматривала каменный потолок через стекло окошка. Холодный воздух с добавкой анестетиков обдувал ее тело.

Прошло десять минут. Стеклянный «гроб» запотел изнутри и включилась система вентиляции. Через прозрачное окошко вновь стало видно умиротворенное лицо девушки с закрытыми глазами.

— Показатели в норме, — сказал тот, что стоял у приборов. — Она уснула. Температура тела падает. Все прошло по инструкции.

— Ты читал инструкцию?

— Нет. Какой смысл? Все равно мы не знаем, как все работает. Это земная технология. — Он оторвался от приборов и сел на офисное кресло. — Будем ждать полной гибернации?

— Нет, это опасно и для нее, и для нас, — отозвался стоящий у ячейки. — За нами могли следить. Эти банды… Больше ломают, чем грабят. Сволочи. Доберутся сюда, камня на камне не оставят. — Он вздохнул и закашлялся. Обтерся уголком халата и продолжил: — Не беспокойся, процесс отработан, с ней все будет хорошо.

— Надеюсь, — первый неопределенно пожал плечами. — Главное, чтобы это место не обнаружили.

Они выключили свет, закрыли дверь и загерметизировали ее маховиком. Вошли в лифт и отправились на поверхность.

И оказались в аду.

Лаборатория перед лифтом была охвачена огнем. Языки пламени лизали столы, колбы с растворами, шкафы с оборудованием. Едкий черный дым стелился по потолку, не находя выхода. Редкие струи воды из спринклерных оросителей не справлялись с пожаром. В коридоре слышались выстрелы. Дверь лаборатории трещала от ударов мародеров.

— Мы опоздали, — сказал первый ученый, кашляя, — бандиты уже здесь.

Второй ученый взял топор с пожарного щита и перерубил кабель, идущий к лифту.

— Но до ячейки гибернации они не доберутся.

— Мы последние ученые в этом мире, — сказал первый, видя приближающихся вооруженных людей. Он снял багор с пожарного щита и встал с ним наперевес. В белом халате, даже вооруженный, он смотрелся жалко.

— И мы выполнили свой долг, — дрогнувшим голосом добавил второй, сжимая топор.

Часть 1 Поиск хранилища Глава 1 Странная шахта

После того, как трое парней быстро подобрались к периметру, пришлось тормозить. Хотя Чипка Умник говорил, что забор дырявый и преодолеть его будет легко, рядом с этим сооружением так не казалось. Имба Воин еще раз рассмотрел ограждение — сначала в видимом свете, потом в инфракрасном. Металлические гофрированные листы приварены к швеллерам, а те углублены в бетонный фундамент. Щиты старые; несмотря на многие слои краски, сквозь бесчисленные дыры сквозила вездесущая красная пыль. Марсианский песок холоднее воздуха, поэтому на экране он отображался синим, как водяной снег. Имба поднял бинокль выше. Через остатки колючки виднелся ангар для автоматических грузовиков. Они выныривали из шахты и везли лед на переработку. Вдалеке курился чуть заметный дымок водяного пара из градирни. Пустая трата драгоценной воды.

— Что тут торчать? — подал голос Ликон Жрец. — Периметр не охраняется. Пустынники не забираются так далеко, а горожане сюда не сунутся. Здесь только автоматы. Чем быстрее мы окажемся в шахте, тем меньше вероятность, что нас заметят.

Воин перевел взгляд на Умника. Тот развернул бумажную карту с многочисленными чернильными пометками.

— Прошлый раз мы заходили здесь, — он ткнул пальцем в самую большую кляксу. —Щит провалился, и мы смогли пролезть. Но на той зоне никого не было, потому что там только отвалы. Здесь же лед, а главное, бойлер и цистерны с водой.

Вода — важнейшая ценность на Марсе после воздуха, поэтому ее запасы усиленно охраняли. Воин еще раз посмотрел в бинокль. Один грузовик остановился, видимо, поломка. Как и все оборудование колонии, крайне изношен, непонятно, почему еще на ходу. Чипка говорил, что работа техники с таким количеством неисправностей — это чудо, понятное только Голосу Бога. Те же слова неоднократно звучали от Ликона, но без сарказма.

Командир отряда обернулся. Город с такого расстояния терялся в дымке заводов, но башня Академии еще была видна. Над массивными громоотводами шпиля светились спутники: Фобос и еле заметный Деймос. Оба. Хороший знак. Имба повернулся к отряду.

— Идем скрытно вдоль периметра. Как увидите подходящую дыру, сигнальте.

Парни подхватили рюкзаки и, пригнувшись, заскользили вдоль холмов, окружающих забор. «Странно, — подумал лидер группы. — Еще на первом году нам показывали: вокруг периметра чисто на сотни метров, чтобы вражеские лазутчики не могли подобраться. А здесь такие отвалы, что весь город может устраивать праздники Элементов[1]».

— Долго еще будем плестись? — недовольно пробормотал Жрец. — Темнеет.

Воин посмотрел на вышки ночного освещения, которые должны включиться через полчаса. Пока же хватало тусклого света солнца, которое системой световодов направляли с поверхности Марса на купол, закрывающий город. Тонкая защитная пленка[2] колыхалась от беспрерывных ветров вдоль каньона, создавая причудливые сполохи в небе и пляшущие тени на земле.

— Мы далеко от города, — сказал лидер. — Вышки светят слабо, только для патрулей. Церкви не хватает ресурсов даже в центре, не говоря уже о периферии. Никто нас не увидит.

Умник оттянул рукав куртки и покосился на датчик кислорода:

— Пятнадцать процентов и быстро падает. Давно не чинили стену, утечка.

— Да они вообще ничего не чинят, — зло скривился Ликон. — В Сопротивлении говорят, что ресурсов максимум на год[3], потом задохнемся. Одни пустынники останутся.

— Они тоже погибнут, — Чипка закрыл датчик от пыли. — Не хватит ресурсов.

— Эти твари выносливые, — возразил Воин.

— Но им тоже нужны ресурсы. Без торговли с городом они не выживут.

Наконец Имба заметил подходящую щель в заборе. Встав напротив, он надел металлизированные перчатки, сунул руку в просвет и потянул. Гофрированная сталь натужно и тонко затрещала. Разреженный воздух повышал высоту звука, но не давал ему далеко распространиться. Парни подошли с двух сторон и помогли расширить отверстие. Командир скинул рюкзак и засунул его в щель.

— Поехали! — коротко скомандовал он.

Первым пролез Чипка, как самый худой в отряде. Следом протиснулся командир. Он был не такой тонкий, как товарищ, но гораздо сильнее и своим напором расширил щель, поэтому Жрец, самый массивный член отряда, не застрял.

Они оказались на узкой тропинке вдоль забора. Впереди — яма, дна которой не было видно. Имба поднял руку, призывая к вниманию.

— Прыгайте!

Прыгать в колонии учили с детства. При низкой гравитации Марса и нормальном давлении не разобьешься с любой высоты. Главное — в полете расположить тело параллельно земле для максимального сопротивления. Но прыгать вслепую опасно — непонятно, в какой момент группироваться перед приземлением. Тем не менее все трое дружно стартовали — в разные стороны, чтобы не столкнуться в воздухе. В прыжке Воин извернулся, как кошка, направив голову вниз, и включил налобный фонарик. Слева и справа вспыхнули еще два. Осветилось дно, до него было не более десяти метров. После соприкосновения с землей он быстро откатился в сторону. Рядом послышались два глухих удара.

— Выключить свет! — приказал командир.

— В чем дело? — зло прошипел Жрец в темноте.

Имба махнул рукой, приказывая не вставать. Сверху на тропинке послышался шорох шин и показалась тележка с кривыми манипуляторами. Она быстро двигалась, подпрыгивая на кочках, штанги с камерами мотались из стороны в сторону. Команда знала, что интеллект машины не способен отличить человека от камня и реагирует только на движение. Минута — и шустрая тележка скрылась в туманной дымке.

Глава 2 Совещание у Верховного

Верховный Жрец считался старым по любым меркам. Из-за утери архивов в Голодную революцию никто не знал точно, сколько ему лет. Оптимисты давали сорок пять, что по марсианским меркам, где в году более шестисот дней, очень много. Мало кто доживал до тридцати лет, а сорокалетних можно было сосчитать по пальцам и только в высших эшелонах власти. Не всем офицерам Церкви доступны технологии омоложения, а о рядовых и говорить нечего. Недостаток ресурсов[1] — главная проблема Мира Минимума.

Верховный Жрец, или просто Верховный, как его обычно звали, поскольку настоящее имя потерялось в глубине истории, взял чашку кофе, тяжело поднялся с трона и подошел к окну. В этой фразе все условно, кроме того, что годы никуда не денешь даже с доступом к лучшей медицине. «Трон» — облезлое кресло, когда-то мягкое, а сейчас латанное-перелатанное. «Окно» — проем, кое-как затянутый пленкой — той же самой, что закрывала Город куполом. «Кофе» — напиток из обжаренных зерен неизвестного происхождения — черный и горький, как все растения пустыни. Проще жевать мумие, но Главный должен соответствовать.

За окном, как всегда, выл противный ветер, нагоняя тучи тонкого красного песка, который залезал во все щели и не давал покоя ни днем, ни ночью. По улице проходил отряд клириков[2] под командованием офицера. Сквозь пленку, которая не пропускала ультрафиолет, их темно-красная форма казалась серой. Очень практичный цвет на Марсе. Пустынники давно не нападали на Город, но есть еще Сопротивление, оппозиция внутри Церкви, да просто психопаты. Опросы показывают, что народ любит своего диктатора, но почему тогда случаются перевороты?

Верховный украдкой обернулся и увидел, что его ординарец, Кло Ман, смотрит в сторону. Старик вылил кофе в угол, надеясь, что слуга ничего не увидит. Все-таки напиток на воде, а вылить воду в Мире Минимума считалось вторым тяжким преступлением после потери воздуха. Но здесь, в центре Святой Академии, ресурсов хватало на всех. Не зря же любой простолюдин считал за счастье получить работу в Церкви. Служба тяжелая, но зато не умрешь от плохой воды, пищи или недостатка воздуха.

Жрец оторвался от окна, подошел к ординарцу и поставил пустую чашку на поднос, который тот держал все это время на вытянутых руках.

— Собирай совещание, — сказал старик, смотря поверх слуги. — Чтобы не более часа, после чего Голос Бога.

— Слушаюсь! — Кло Ман попытался лихо щелкнуть каблуками, но запнулся и чуть не упал.

Мелькнула нашивка на рукаве — квадрат с двумя волнистыми линиями и ромбиком. Нашивка цветная, что запрещено уставом, но здесь, в Академии, офицеры трактовали устав вольно. Хотя какой «офицер» — прапорщик. Верховный удивился всплывшему слову «прапорщик», которое помнил только он. Земная история стала мифом, Марс жил сегодняшним днем. С другой стороны, офицера ему рекомендовал Кемер, лучший рукопашный боец этого Мира. Так что его разгильдяйский вид, возможно, маскировка.

Когда щеголеватый ординарец ушел, Верховный вернулся на «трон». Достал из кармана кусочек мумие, разжевал, плюнул в камеру под потолком. Со второго раза удалось. Сдвинув кресло в слепую зону остальных камер, достал серебряный портсигар, вытащил тонкую сигарету. Сотню лет никаких поставок с Земли, на Марсе табак не растет, интересно, откуда пустынники достают курево? Зажигать огонь не стал, сработает пожарная сигнализация. Да и слишком большая роскошь курить, когда кислорода и так не хватает. Жрец пожевал кончик сигареты и с сожалением сунул обратно в портсигар. Даже вредные привычки у него не такие, как у нормальных людей. Старик закашлялся, как будто затянулся дымом. В груди противно хрипело — легкие давно дышали на ладан. «Тоже земная фраза», — автоматически отметил он. Потянулся к регулятору кислорода, но там и так стояло двадцать процентов. Генералы сразу почувствуют повышенную концентрацию и сочтут слабостью. А слабый диктатор долго не живет, хоть и знает жизненно важные секреты.

Жрец легко коснулся отдела своего мозга, заведующего общением с Голосом Бога. Только ему открывался Божественный Глас, и только ему подчинялся ПК. Одной нужной мыслью он мог буквально перекрыть кислород всем врагам. И только это соображение, а отнюдь не уважение к его власти и знаниям, удерживало претендентов на трон. Но шального террориста, особенно пустынника, не удержит никто и ничто. Они считают Город раковой опухолью на дне Марса. «Надо узнать у разведки, создали ли пустынники автономные убежища? — подумал он. — И насколько они зависят от поставок энергии?» Верховный не тешил себя надеждой, что Город выстоит в открытой войне против пустыни: слишком открыт и уязвим, тогда как пустыня бесконечна. И снова только его мозг удерживает хрупкий мир. «Опять игра слов, — подумал он, — в русском языке слово «мир» означает и Вселенную и не войну. Сейчас это особенно актуально: война равна гибели Малого Мира[3]. Интересно, кто-нибудь на Марсе еще помнит русский язык, да вообще любой, кроме марсианского?»

В дверь осторожно постучали. Не дожидаясь ответа, в зал вошли четыре генерала. У каждого на рукаве красовался большой ромб в квадрате и линии, означающие Орден, которыми они командуют: Земли, Воды, Воздуха и Знаний.

Генералы Земли и Воздуха сели в кресла слева от Верховного, генералы Воды и Знания — справа. Число «два» священно, оно идет от Двуединого. Но учение Церкви для властителей только инструмент подчинения, а инструмент можно использовать, чинить, менять, но преклоняться перед ним глупо. В той или иной мере показное пренебрежение священными символами встречалось у всех четырех подчиненных.

Генерал Воды, Ден Клер, еще придерживался старых традиций. Плащ из легкой ткани колыхался при каждом движении, символизируя изменчивость воды. Под плащом полевая форма — широкие брюки и темно-красный китель с множеством карманов. Наверняка взял с собой ИКГ, запас воды и пищи, может, оружие. Прочные, хотя и грубоватые армейские ботинки, и толстые полевые перчатки довершали его костюм. Генерал снял перчатки, сложил в карман плаща, но снимать его не стал, только расстегнул пуговицы. Стала видна нашивка на груди — две горизонтальные волнистые линии и большой ромб. Остальные генералы носили знак воинского звания только на рукаве.