На грани безумия

На грани безумия

"На грани безумия"

1

Еще не день, но уже не утро, солнце густым и ярким светом наполняло всю комнату сквозь большое прозрачное стекло, за окном кипела жизнь и монотонным шумом колес приближала полдень. Аркадий давно встал и, никому не мешая, упрямо смотрел в распахнутый мир, теплые лучи блеском отражались на его коже. Аркадий был плотного телосложения, ростом чуть выше среднего, с юности он не пропускал ни одной тренировки, но никогда не считал себя лучше или сильнее других. Хотя сверстники не раз указывали ему на это и отпускали нелестные шутки, толи от зависти, толи от страха. Скромность не позволяла ему придавать значение этому колкому вниманию, и он просто жил своей жизнью, своими фантазиями и мечтами. По характеру Аркадий был вспыльчивым, легко возбуждался, но при этом имел отличную выдержку, в моменты напряжения на его тренированном теле проступали рельефные вены, а все лицо наливалось пунцовой краской.

Аркадий не любил широкой известности, избегал фотографий и страниц в социальных сетях, но при всей аскетичности общественного поведения был чрезвычайно изобретателен в отношениях, бесстыден и неудержим в своем воображении. Он любил весь этот мир таким, какой он есть, ценил женственность, опрятность, чистоту и не совершал опрометчивых поступков, был расчетливым и прагматичным, знал наперед к чему может привести его природная тяга к неизведанному и опьяняющий азарт.

Они не были знакомы лично, но много друг о друге слышали. Я часто обсуждал с ним ее абсурдный и взбалмошный характер, ее ошеломительно игривую улыбку, коварный страстный взгляд, кокетливые бедра, изящную упругую спину и очаровательные щечки. Как только разговор заходил о ней даже вскользь между делом, Аркадий распрямлялся и краснел до пульсации вен, настойчиво и с жадностью просил их познакомить, наперебой предлагая сотни изящных схем достойных приключенческого детектива.

Она была настолько хороша, что не была одна. "Не одна, но одинока", - говорил Аркадий, он без умолку твердил о ней, мечтал о ней, хотел проникнуть в нее до мурашек, до сладостного восклицания, до дрожи в пальчиках, она превратилась для него в навязчивую идею, в несбыточную мечту. Как только он начинал шептать о ней, все вокруг переставало иметь смысл, кроме одной лишь заветной цели, но каждый раз он надрывался и опускал голову, потому что боялся, боялся разрушить чужое счастье, ведь нет ничего более ужасного, чем строить свой мир на руинах чужого счастья. Аркадий понимал это, но вновь и вновь возвышался над собой и с каждым разом был все тверже в своем намерении.

Я хотел ему помочь, я не мог больше смотреть на эти терзания, на то, как он истязал себя и ежился от спазмов и боли после перевозбуждения. На грани безумия, за гранью разумного, в плену невозможности и безответной страсти. "Обмани, - говорил Аркадий, - они любят ложь, сладкую, пьянящую ложь, которая даёт возможность свалить весь груз ответственности на лжеца"

"Она не будет страдать, она будет счастлива, - вторил Аркадий, - мы будем счастливы, пусть хоть на мгновение, но яркое, незабываемое мгновение!" - Аркадий, ты безумец, уйми свой пыл! Ты опасен, глупец, приди в себя. Где твой расчёт и хладнокровие? Аркадий не унимался.

Я поддался ему, пошел на поводу обреченного влечения, оказывал знаки внимания, был раскован и учтиво вежлив, и день ото дня все больше знакомил ее с фантазиями и мыслями Аркадия. Я в красках и поэтической манере передавал его слова, опутывал их прочной нитью ментальной связи. Глаза ее разгорались и сверкали, щечки наливались румянцем, он вцепился в ее грезы и будоражил по ночам, оставляя приятное послевкусие на весь день. Они были рядом, почти прижимались друг к другу, она даже коснулась его, но с опаской и смущением одернула руку. Она тоже понимала всю невозможность их союза, потому что также была расчетлива и честна. Ее взгляд не умел врать, что придавало ее совершенному образу еще большую пленительность и вызывало неподдельное уважение и трепет.

Взаимная жажда заполнила их до самого предела, крайне близкая дистанция казалась безграничной пропастью, а их тайные и безуспешные порывы превратились в рутину. Каждый боялся преступить грань общественного порицания и норм морали, да кто их только изобрел! Так не могло продолжаться бесконечно. Яркое и завораживающее вначале знакомство перешло в игру на понижение, в которой не было ни победителей, не проигравших. Кто-то должен был сделать первый решительный шаг.

На этой встрече мы были, как и обычно, втроем. Я переживал за них, был невольным соучастником и инициатором этих событий и не меньше каждого хотел их взаимного счастья. Мы долго и эмоционально беседовали, но все были сдержаны. Фатальная точка нависла над шпионским романом, в котором никто так и не раскрыл своих карт. Аркадий стоял молча. Ветер трепал бирюзовую юбку, волосы развевались в такт решительной походки, ее гордые хрупкие плечи скрылись за поворотом. Я заправил Аркадия под ремень, чтобы не смущать прохожих, и все пошли своей дорогой.

2

Сюзанна была скромной и миниатюрной, избегала посторонних глаз и непрошенных гостей, всегда держалась достойно. Но даже под строгими нарядами она не могла скрыть своей изящной привлекательности, ее манящий сладковатый аромат был столь притягателен, что доводил окружающих до безумия, лишал хладнокровия даже черствых безнадежных скептиков. Любой, кто оказывался рядом, хотел прикоснуться к ней, целовать её, ласкать ее нежную тонкую кожу. Аркадию этого было мало, он хотел владеть ей безраздельно, проникнуть в её теплый и уютный мир так глубоко, как никто другой, хотел узнать все ее тайны и секреты, сделать их тусклыми и невзрачными, а потом насытить ее воспоминания новой страстью. Аркадий устал соблюдать легенду и ограничивать себя в мечтах, Сюзанна была его целью, ключом в новый неизведанный мир, смелый и решительный, удивительный и непредсказуемо приятный...