На грани тьмы

Пролог

Спёртый густой воздух был наполнен пылью и лёгкой влажностью. Одного вдоха хватало, чтобы ощутить тяжёлый запах застоя, пропитавший кабинет. Окно скрывали тёмные массивные шторы, не пропуская свежего воздуха и дневного света. Единственным источником освещения оставался настольный светильник, отбрасывающий слабый жёлтый свет на кресло, где сидел мужчина.

Некогда живое лицо осунулось и заросло щетиной. Раньше зализанные волосы теперь были всклокочены от рук, что безостановочно теребили их. Запавшие глаза смотрели в пол, избегая поднять взгляд, утопая в жалости к себе и стыде. Потрескавшимися губами он тихо произнёс:

— Я больше не могу.

Михаэль стоял, скрестив руки на груди и опершись о стол, на котором лежал ворох неразобранных бумаг, сваленных в кучки. Этот хаос резко контрастировал с книжными полками у стены, заполненными десятками томов, выстроенными аккуратно — по авторам и категориям.

— Профессор Беккер, что вы хотите этим сказать? — мягко спросил Михаэль, хотя его глаза потемнели, а лицо исказило презрение.

— Я хочу сдаться полиции. Я так больше не могу. Михаэль… — мужчина порывисто поднялся с дивана, пытаясь ухватить его за руки, но тот отстранился. — Прости. Ты так много сделал для меня: выслушивал, скрывал мою постыдную тайну, помогал. Я перестал спать по ночам. Всё это было ошибкой.

— Ошибкой? То, что по вашей вине погибли люди, — ошибкой? — Михаэль не отводил взгляда. — Профессор Беккер.

— Это не даёт мне покоя. Хоть ты и говорил, что мы будто бы учим других, но убийство?.. Каждый день я живу в страхе быть пойманным. Я устал. Эти девки — сумасшедшие, все такие же! Их ничему не учит жизнь! — профессор неожиданно выплюнул слова, словно яд.

В комнате повисло напряженная атмосфера.

— Тогда напишите признание, — губы Михаэля дрогнули. На глазах выступили слёзы. — Вы сейчас не в состоянии рассуждать, лучше изложите всё на бумаге.

— Я уже написал, — профессор подошёл к столу. Смахнув рукой груду бумаг, вытащил из-под них аккуратно сложенный лист. — Не мог уснуть ночью.

Михаэль манжетой смахнул влагу с глаз, развернул лист и начал читать. Его руки дрожали, дыхание сбивалось.

— Вам бы дописать, что вы больше не можете с этим жить, — сказал он тихо, успокаивающе. — Профессор, я пройду с вами этот путь. — Он положил ладонь ему на плечо, усадил обратно в кресло и пододвинул ручку. — Я принесу вам воды.

Выйдя на кухню, Михаэль достал из пиджака латексные перчатки. На верхней полке шкафчика он открыл дверцу и достал самую дальнюю баночку с истёкшим сроком годности. Высыпал таблетки в кружку с чаем и дождавшись, пока они растворятся, вернулся к профессору.

Тот, благодарно кивнув, осушил чашку одним глотком и тут же закашлялся. Он не успел пожаловаться на горечь - горло перехватило, дыхание сбилось. Пальцы вцепились в шею, глаза распахнулись.

Михаэль спокойно наблюдал напротив стола. Дождавшись, когда взгляд профессора потухнет и тело рухнет на бумаги, он поставил рядом пузырёк.

Безжалостно глядя на умирающего, Михаэль раздражённо подумал, что тот был простонеудавшимся экспериментом, чем настоящим убийцей, раз сдался после третьей жертвы.

Звонок в дверь, громкий стук и крик: «Открывайте, полиция!» вызвали у него не страх, а лишь досаду на валявшийся на столе труп.

Не смог довести дело до конца - и в конце всё испортил.

Уголки губ дрогнули в едва заметной усмешке. Михаэль глубоко вдохнул, выпрямился и распахнул дверь, изображая испуг.

— Вы вовремя! — выдохнул он. — Профессор… он… он умер!