На меловые горы

Внимание!Рассказ представляет собой художественное переосмысление реального случая и не является пропагандой ухода из жизни. Все имена и названия изменены.

***

Праздники кажутся бесконечными. Новый год уже наступил, близятся рабочие будни, но на перекрестках Камышина по-прежнему сверкают нарядные елки, а улицы украшают фонарики. Днем в парках и на площадях играет музыка. Во дворе маминого дома до вечера шумит каток. У реки – ледяные горки. Ночами гремят салюты.

Городок веселится. Жизнь в нем кипит. И не дает приподнятому настроению покинуть меня. Обычно, я часто зависаю в плохих мыслях. А когда радостно – жду, что это быстро закончится. В этот раз держусь уже целую неделю. Даже страшно. Хочется вставать, как можно раньше, чтобы успеть везде побывать. Участвовать. Наблюдать. Впитывать. И так всего кажется мало. Столько дела нашлось за эту неделю, что я даже ни разу не зависла в Интернете. Когда осознаю это, довольно замечаю, что никакая я не зависимая и не облученная, как любит повторять бабушка.

Кроме радости, где-то внутри прячется надежда. Начало года явно обещает какие-то изменения, которых я жду уже очень давно. Утром решаюсь не только ждать, но и самой менять свою жизнь. И когда мама уходит к подруге на день рождения, приглашаю Машу, чтобы она меня подстригла до лопаток и покрасила челку.

– Твоя мама точно против не будет? – в десятый раз спрашивает она, подравнивая кончики.

– Я с ней не живу, какая разница как я буду ходить? – беспечно отвечаю, рассматривая кончики своих волос, лежащие на газете.

Познакомилась с ней, когда приезжала в прошлом году на олимпиаду. Оказалось, она живет в одном районе с моей мамой. Потом приехала на майские, и мы впервые погуляли. Но из Романовки у меня ей ни разу не получилось ей дозвониться. Возможно, оператор дебильный. Или у нас все настолько фигово со связью в селе. С мамой вот получается созваниваться время от времени…

Поэтому общались мало, чтобы называться подругами. Пока мало.

– А бабушка? – не успокаивается Маша. Видимо, боится, что прилетит от моих.

С досадой выдыхаю:

– Да пофиг что она там думает. Я задолбалась такую длину мыть в тазу! Баню зимой ветер через все щели продувает. Я там стою, мокрая, трясусь каждый раз! А бабушку мама каждый раз, как приезжает, машинкой бреет. Так что не ей командовать.

– Ладно, ладно, не дергайся, – примирительно кидает Маша, натягивая резиновые перчатки, – Вообще не понимаю, как вы там горячую воду добываете.

– Электрический кипятильник. И вода из колодца. Воду ношу я, – бурчу в ответ, косясь на миску с краской и беспокоясь, чтобы не остались пятна на лбу.

– Хреново. Будешь с мамой говорить?

– Угу.

– Думаешь, на этот раз согласится?

– Скажу, что буду информатику сдавать, а в селе меня никто не подготовит.

– Ну норм вроде. Позвони утром, обязательно расскажи, как пройдет. Буду ждать.

Пока выдерживаем краску, продолжаем говорить. Поражаюсь тому, как легко это получается. При этом чуть грущу, ощущая, какие же мы все-таки разные. Что уж говорить, если ее бабушка ворчит, что она постоянно дома сидит, а моя – что я вечно где-то шляюсь. Как будто в Романовке есть где шляться. Школа и магазин – вот тебе все достопримечательности. Клуб с библиотекой как закрыли в пятнадцатом году на ремонт, так он и стоит пустой.

Наконец, иду в душ. Фиолетовые ручейки стекают по белой стенке. Следя за ними, волнуюсь, что на волосах краски не останется совсем. Фен. И вот я уже стою у зеркала в прихожей. Обновленная.

– Слабо видно. Волосы очень темные, – кривится в сомнениях Маша.

– Да ладно! На свету прям вообще годно, – уверяю я и искренне улыбаюсь.

Пусть неярко. Пусть немного пятнами. Новый год – новая я. Новая Алина.

***

– Алин, собирайся быстрее, а то я не успею тебя проводить.

Серый унылый свет заглядывает в окна. Иду на кухню, как на каторгу. Сажусь за стол, обхватываю ладонями свою чашку с кофе. Мама наскоро делает бутерброды и поясняет.

– Сумку я тебе собрала. Бабушке про крем с пиявкой напоминай и пусть платок носит. Тебе новые варежки положила. Тушенку ешьте обязательно, это Оксана вам передала. Колбасу. Там еще две коробки чая, а то в магазин ваш бурду какую-то привозят.

Сумка уже стоит возле моего рюкзака. Черная, огромная, она напоминает колодку. Вчерашней радости и легкости как ни бывало. На плечи давит стыд, что я так затянула с разговором. Время тает. Ждать больше нельзя.

Набираю воздуха. Выдыхаю:

– Мам…

Она даже не оглядывается:

– М?

Решив не бить в лоб, делаю аккуратный шажок:

– Я решила, что информатику сдавать буду.

– Отлично.

– После одиннадцатого, наверное, в Энгельс учиться поеду.

– Хорошо.

Всей кожей ощущаю, что она догадывается, куда я клоню, и не ведется. Отчаявшись, как и в прошлые разы, делаю опасный ход: