На той стороне себя...

Глава первая.

Как же его описать!?

Уж точно не серый!

Волк…

Все-таки волк, хотя до конца Никита уверен не был. Так вот — ЭТОТ волк был синий!

Синий, как морозное небо ясным зимним днём, или как мамины любимые цветы на подоконнике — фиалки, что ли…

Вы скажете, что таких волков не бывает. Вы скажете — средь бела дня, в центре города не встретишь даже бродячих собак, не то что... — и будете совершенно правы.

Только — вот он!

Возник из ниоткуда около кофейного киоска, осмотрелся по сторонам, потоптался на месте, почесал острое ухо и улегся на асфальт, искоса поглядывая на Никиту.

Зубы скалил.

Ухмылялся, наверно, зараза…

Мимо, как ни в чем не бывало, проходили люди. Да что там люди! Вон, дамочка с мелкой собачкой сидела за столиком и болтала по телефону, а псинка и ухом не вела в сторону жуткого зверя.

Никто его не видел!

Никто!

Кроме ученика 10-б класса самой что ни есть средней школы номер 2 Никиты Кузнецова. Большого любителя футбола и компьютерных баталий, парня на редкость здравомыслящего и адекватного. По крайней мере, так он о себе думал совсем недавно. До того, как в его жизни появился Волк...

Под конец октября осень неожиданно расщедрилась на солнечные теплые деньки. Мамочки с колясками после недели проливных дождей радостно выгуливали обожаемых карапузов. Детишки постарше с криками носились по дорожкам парка, подкидывали охапки мокрых листьев, с визгом разбегались, когда очередная мамаша, отвлекшись от общения с подругами, пыталась запретить бестолковой малышне пачкаться и шлёпать по лужам.

Запах свежей выпечки и кофе, поздних хризантем и далёких осенних костров, беззаботный детский смех, скрип карусели…

И...волк!

Никита сидел на скамейке в городском парке один-одинешенек и хмуро наблюдал за…кем, или …чем?

Сенька Пономарев опаздывал, впрочем, в этом не было ничего удивительного — приятель не отличался пунктуальностью, и очередное опоздание на тренировку Сёму не смущало. Ну, наорет тренер, ну пригрозит выгнать. Делов-то. Соревнования скоро.

— А коней, — любил повторять Пономарев, — на переправе не меняют.

— Сам ты конь, — злился Кузнецов на бестолкового одноклассника.

Никита достал из рюкзака телефон. Глянул время. До начала тренировки полчаса. Шанс прийти вовремя ещё есть. Если Сёма изволит заявиться в ближайшие пять минут. Иначе вместо нормальной разминки у них будет активная пробежка по городу. Придется нестись галопом напрямик через дворы, сигать через ограду и пробираться на стадион с черного входа.

Кузнецов покрутил в руках телефон, раздумывая, звонить или не звонить. Вздохнул, почесал переносицу. Неожиданно на ум пришла гениальная идея!

Зачем-то посмотрев вправо-влево и убедившись, что никому до него нет дела, Никита включил камеру и навел ее на кофейный киоск. Волк нервно дёрнул ухом, оскалился и…насмешливо наклонил морду набок. Мол, что ты там задумал, придурок?!

Парень исподтишка показал зверю кулак. Волк фыркнул и отвернулся. Надо же. Гордый какой. Ну, погоди, подумал Никита, сейчас я тебя из фоторужья щелкну!

Мда…

Уверенность в собственной нормальности пошатнулась, кажется, в сотый раз за последнее время. Да что там пошатнулась, — она упала и разбилась на мелкие кусочки!

И фото, и видео запечатлели парк, ларек, мелкого карапуза на красном трехколесном велике, жёлтые листья клёнов, блестящие на солнце лужи... Никакого волка, тем более синего, камера не зафиксировала!

Сомнений не оставалось — зверь живет у Никиты в голове. А значит что? А то, что права была Ритка Синицына, обзывая его сумасшедшим и ненормальным. Права на все сто! Такой он и есть — это уж точно и навсегда. Можно сказать — диагноз.

Никита задумался. Все-таки, положа руку на сердце, на полноценного психа он не тянул, за последние месяцы его жизнь особо не изменилась: школа, тренировки, друзья-приятели, мама… Может, этот самый диагноз не такой и страшный. И с ним можно как-то ужиться. Главное, маме не рассказывать, а то опять — обследования, анализы, клиники-поликлиники…

***

Впервые странный зверь появился пару месяцев назад, в конце лета…

Вот уж не повезло так не повезло, — заболеть в последнюю декаду каникул. Пришлось пропустить долгожданную поездку с одноклассниками на озера. Собранный рюкзак так и пылился на полу в коридоре. Всю неделю. Маме было не до разбора походных вещей. Палатку, правда, Пономарев забрал. Как и его, Никиты, спальник.

— А что? — заявил неунывающий Сенька. — Тебе он сейчас не нужен. А мне ночью теплее будет.

Никита смутно помнил и этот разговор, и то, как он послал лучшего друга в… лес. Тот не обиделся, пожелал скорейшего выздоровления и пообещал показать фотки с девчонками в купальниках. Особенно Ритку…

Давно он так не болел. Да что там давно.

Никогда.

Он.

Так.

Не болел.

Температура держалась под 40, жуткая головная боль мешала не то что думать — дышать. Резь в глазах превратила окружающий мир в размытое темное пятно. Страшная выматывающая слабость приковала Никиту к постели.

На четвертый день в полусне-полубреду возле кровати привиделась хищная зубастая морда.

— Хороший песик. Красивый, — прошептал он, пытаясь дотянуться и погладить «собачку». — Маам, откуда у нас синяя собака?

Мама, чутко дремавшая в кресле, резко проснулась, подскочила к сыну.

— Малыш, ты как? Тебе лучше?! Господи, кажется, жар спадает.

Она гладила его по спутанным потным волосам, тихонько плакала, касалась теплой ладонью влажного лба.

— Маам, зачем ты собаку завела? — не унимался Никита, с трудом разлепив пересохшие губы. — И почему она синяя?

Мама, смахивая слезы, беспомощно улыбалась непонятному лепету своей кровиночки.

— Никитушка, сынок, это сон. Тебе приснилось. Какая собака?! — приговаривала она, снимая с ребенка мокрую от пота футболку.

Глава вторая

Яичница аппетитно шипела на смазанной маслом старой чугунной сковороде в окружении мелко порезанной луковицы и колбасной нарезки. Закипал на плите чайник. На столе красовались куски сыра, остатки колбасы, мятая упаковка майонеза, надкусанный шоколадный батончик и учебник химии за 10-й класс. Маркиз — наглый рыжий котяра, запрыгнул на стул и потянулся когтистой лапой в тарелку, надеясь украсть лакомый кусочек. От хозяина разве дождешься...

— Брысь! Паразит! У тебя полная миска корма. Иди, ешь!

Никита столкнул противного кота со стола, перехватил чайник полотенцем и налил в чашку кипятка. Запах горячего шоколада заполнил маленькую кухню. Хорошо!

За окном нудно моросил дождь. Редкие прохожие под мокрыми зонтами спешили поскорее укрыться от непогоды. Ветер трепал голые ветви деревьев. Лужи на асфальте в оспинах ледяных капель напрочь отбивали желание выходить из дому.

А впереди два выходных!

Мама с утра уехала в деревню проведать бабушку с дедом. Обещала вернуться завтра вечером на последней электричке. Никита и сам был не прочь увидеть родных, но мама, в последнее время строго следившая за его здоровьем, остерегалась тащить ребенка за город в «жуткий холод». «Ребенок» фыркал и недовольно бурчал, но подумав, согласился. В селе по такой погоде из хаты точно не выпустят, а дед обещался через неделю приехать проведать единственного внука лично.

Час назад позвонил Сенька — ему родители таки разрешили ночевать у приятеля, и Пономарев грозился притащить второй ноут, чтобы «разнести Кузнецова в пух и прах по сети».

Так что мерзкая ноябрьская слякоть не могла испортить хорошее настроение. Холодильник был забит продуктами, на компе — новая игрушка, вечером придет Сенька. Красота!

Хотя для полного счастья хотелось бы разобраться с чертовщиной, которая творилась последнее время. Жить эта самая чертовщина вроде не мешала.

Пока.

Если не считать дурацкого обморока на школьной линейке (пренеприятное, знаете ли, ощущение, потерять сознание на глазах у всех), и жутковатого происшествия в парке. Встреча с призраком только что погибшего человека. Это…как-то…слишком.

Хотя, несомненный плюс тоже имелся. После памятного звонка в Канаду Никита перестал считать себя сумасшедшим.

Этот, как его, Михаил Васильевич, внимательно выслушав сбивчивую речь незнакомого паренька, долго молчал, сопел в трубку — то ли просыпаясь, то ли переваривая информацию. Задал пару уточняющих вопросов, сдержанно поблагодарил и поинтересовался, можно ли при случае увидеться с Никитой. И все. Короткий деловой разговор. Даже как-то обидно. Он, можно сказать, переживал, старался передать послание точь-в-точь, не упустив ни единого слова. Ну да ладно!

Гораздо больше волновало исчезновение волка, он не появлялся больше недели. Никита привычно оглядывался по дороге в школу и обратно, вздрагивал от вида ярко-голубых курток и синих пальто, надеялся, что вот- вот из-за угла покажется хищная зубастая морда — бесполезно.

Глюк пропал.

Не то чтобы это сильно огорчало — кто знает, чего ждать от призрачного монстра! Только в душе поселилось странное чувство — противное, как заноза, и изматывающее, как недолеченный зуб. Гремучая смесь из тревоги, досады, растерянности, любопытства и… тоски.

Объявился волк в супермаркете, когда Никита с мамой затаривались продуктами. Вечер пятницы. В магазине не протолкнуться. После рабочей недели люди торопились домой, нагруженные свертками и пакетами. Очереди возле касс, веселая музыка, громкие разговоры, смех…

Зверь возник перед огромной витриной с мясом. Выглядел он неважно, синяя шерсть потускнела и свалялась, бока ввалились, хвост висел жалкой мочалкой.

От неожиданности Никита чуть не опрокинул тележку с покупками. И пока мама выбирала курицу и котлеты, он, сделав вид, что шнурует кроссовки, присел за башней из зеленого горошка и подозвал волка едва заметным кивком. Глюк подошел, пошатываясь от слабости, тяжело, совсем по-человечески, вздохнул, и устало лег на пол, положив лобастую голову на лапы.

— Ты чего? — испуганно прошептал Никита, оглядываясь по сторонам, — Глюк! Ты…это…живой?! — Кузнецов неуверенно коснулся острого синего уха. Ухо было ледяным.

— Пойдем домой, только… веди себя хорошо, договорились?

Глюк кивнул, не открывая глаз.

Войдя в квартиру, он долго принюхивался, топтался в коридоре, осторожно заглянул на кухню, где мама собиралась готовить ужин, фыркнул, решительно развернулся и поплелся прямиком в комнату Никиты. Там по-хозяйки запрыгнул на кресло, покрутился, устраиваясь удобнее, и наконец, затих.

— Ну, знаешь ли! — возмутился Никита, сам не зная чему.

Волк не шевельнулся, — он спал.

Ночевка в квартире явно пошла зверю на пользу. Утром Глюк выглядел намного лучше, шерсть отливала синевой, исчезла пугающая худоба.

Уходить волк не спешил, нагло перебрался на кровать и валялся на ней до самого вечера, с интересом наблюдая за хозяевами. Мясо и колбасу, принесенную тайком от мамы, не ел, воду не пил. Обалдевший кот передвигался ползком, шипел и прятался под шкафом — рыжий негодник, в отличие от людей, призрачного зверя видел и боялся.

К вечеру волк исчез также внезапно, как и объявился.

*********

Идиллию субботнего завтрака нарушил внезапный телефонный звонок. Номер был чужой. Мальчик поставил чашку на стол, вытер руки полотенцем.

— Да. Слушаю.

— Никита Романович Кузнецов? — голос в трубке был смутно знакомый...

— Д-да!

— Меня зовут Михаил Васильевич Горевский. Вы мне звонили не так давно. Мне хотелось бы встретиться. Если вас не затруднит. Я сейчас недалеко от вашего дома. Тут на углу кафе…

Вдох-выдох, вдох-выдох…

Нужно взять себя в руки, успокоиться. Это просто звонок.

Просто человек.

Просто прилетел из Канады и хочет поговорить о своем отце.

Мертвом отце!

Вдох-выдох...

— Я могу рассчитывать? — выдержав вежливую паузу, переспросил Горевский.

Глава третья

«Зелёная сова» постепенно заполнялась посетителями. Ленивая тишина сменилась весёлыми голосами, смехом и шумом выдвигаемых стульев.

Горевский расплатился по счету и ушел, оставив Никиту наедине с двумя нетронутыми пирожными. После разговора с канадцем аппетит разгулялся не на шутку, и Кузнецов, недолго думая, слопал оба шоколадных бисквита.

Даже ложку вылизал.

Помогло слабо.

Желудок требовал чего-то более существенного. Надо бы по дороге забежать в супермаркет, прикупить на ужин жратвы.

В холодильнике, конечно, есть и борщ, и котлеты. Только вдруг на двоих не хватит. Сенька — проглот ещё тот!

Все!

Пора домой!

Никита накинул успевшую высохнуть куртку, подхватил с подставки зонт и вышел на улицу.

Дождь прекратился.

Вечерний сумрак окутывал город пеленой холодного тумана. Высокие фонари отражались в лужах тусклыми желтыми пятнами. Черные ветви деревьев и слепящие фары машин, запахи бензина и прелых листьев, горького дыма сигарет и мокрой земли — запахи поздней осени.

На другой стороне дороги, пытаясь спрятаться от ветра за рекламным щитом, маячил Сенька. Вид у приятеля был одновременно несчастный и загадочный: подбородок закрывал поднятый высокий воротник, шапка натянута по самый нос, замёрзшие ладони новоявленный шпион спрятал в рукавах куртки.

— Пономарь, ты давно тут торчишь? — крикнул Никита, перебегая дорогу. — Чего внутрь не зашел?

— За тобой, идиотом, слежу, — пробурчал Сема недовольно. — Ты мне что по телефону сказал? Мужик стремный! Вдруг маньяк или уголовник какой? Никто ведь не знает, где ты шляешься. Один я! Он тебя в машину запихнет, и — тю-тю! Я тут больше часа стою. Замёрз, как собака, пока вы там чаи гоняли.

Он жалобно шмыгнул носом.

Никита с сочувствием и восхищением глянул на друга. Это ж надо! Он только что вышел из уютного кафе на ноябрьский холод, а уже тянуло нырнуть обратно в тепло. А этот любитель приключений на свою… голову, столько времени мокнул под дождем ради его, Никиты, безопасности!

Блин, заболеет сто пудов!

Хотя…Тренер не раз повторял, что Сеньку лопатой не перешибешь.

— Ладно, Никитос, пошли домой, жрать охота! Я, кстати, из-за погоды ноут дома оставил. Так что за компом я первый сижу.

— А давай сначала в магазин зайдем, — замялся Никита. Хотя до ближайшего супермаркета рукой подать, но тащить замёрзшего друга просто так не позволяла проснувшаяся некстати совесть. — С меня пицца и бутылка колы.

— С двойным сыром и охотничьими колбасками!

— Кола?

— Пицца, придурок!

Они зашагали к торговому центру.

Через небольшой парк со стриженными вечнозелеными кустами, пустующими детскими горками и коваными фигурками зверей. Безлюдные дорожки, темные лужи, скрип одиноких качелей, редкие тусклые фонари. Хотелось поскорее пройти это унылое место и выбраться на ярко освещенные улицы, окунуться в привычную суету большого города.

— Ну чего молчишь? Рассказывай! Вы там пару часов трындели, — не выдержал долгой паузы любопытный Сенька.

— Да особо нечего рассказывать, — Никита натянул капюшон, прячась от надоедливой мороси. — Этот Горевский — мужик серьезный. Не маньяк и не уголовник. За мертвым дедом…ну, отцом своим, очень тоскует. Прям видно.

— А чего от тебя хотел?

— Он просек, что я того деда в жизни не видел и хотел знать, откуда у меня номер телефона…ну и все остальное.

— А ты?

— Что я?

— Кузнец, из тебя что, каждое слово тянуть за хвост? — Сенька сердито толкнул друга кулаком в плечо. — Я его от маньяка спасал, а ему облом рассказать нормально!

— Я…знаешь, я ему все рассказал!

Сенька резко остановился и вытаращился на приятеля как на полоумного.

— Совсем сдурел?! А он?

Никита тоже притормозил, хмуро огляделся. Глюка нигде не было. Волк исчез ещё там, в кафе. Вышел вместе с канадцем, через двери, и пропал. Зверь уходил и возвращался, повинуясь каким-то своим, непонятным правилам. Если у призраков есть эти самые правила.

Вспомнилось, как Глюк появился едва живым в том самом супермаркете, куда они направлялись…

— Алле! Никитос, отомри! Чего — опять мертвяков увидел?! — нарочито бодро выпалил Сема.

Кузнецов зябко передернул плечами. Ещё раз глянул вокруг и тихо ответил:

— Он, прикинь, поверил! Сразу. Сказал, что ждал чего-то такого. Типа, чертовщины. Говорит — видел шаманов. Там. Где он живёт. Ну и наслышан о всяких таких…

— Шаманах? — нервно хохотнул Пономарев.

— Да ну тебя! Давай дома поговорим! Я все расскажу. Правда. Сядем нормально — и расскажу. Я замёрз и жрать хочу.

Дальше шли молча. Снова накрапывал дождь, раскачивались и скрипели ветви старых клёнов, окончательно стемнело. Пономарев подозрительно оглядывался, даже хотел что-то сказать, но потом махнул рукой и поспешил за другом. Они свернули за угол и наконец-то вышли на многолюдный проспект. На свет.

Около магазина теснились на парковке машины, громко играла веселая музыка, мигала разноцветными огнями реклама.

Народу, несмотря на паршивую ноябрьскую погоду, было немало. Выходной есть выходной.

*******

— Фууух! — Сенька откинул мокрый капюшон и стянул с головы шапку. Густые волнистые волосы — предмет тайной гордости Пономарева. Но сейчас пряди облепили круглую физиономию и висели жалкими сосулькам. После долгой слежки в сумерках под проливным дождем и дороги через безлюдный парк шумный торговый центр казался самым безопасным местом в мире. И правда, что может произойти на виду сотен посетителей, в присутствии охранников и десятка камер наблюдения?

Разве что Глюк неожиданно заявится. Но, кроме Никиты, зверя все равно никто не видит. Так что можно выдохнуть и спокойно купить продуктов к ужину.

Пономарев бодро отправился заказывать пиццу. Настроение у него заметно улучшилось — Сема любил шумные места и веселые компании. Его крепкая дружба с малообщительным замкнутым Кузнецовым поначалу удивляла весь класс.