Начало Бездонья

Гейл Рухкан

Книга адаптирована под ваш регион

Всегда знала, что жизнь – довольно быстротечная штука, но знание это было каким-то поверхностным, отдаленным, конкретно ко мне не применимым. До сего момента и подумать не могла, что умереть можно вот так глупо и в "стенах" собственного учебного заведения.

И вот, бегу я по темному лесу не разбирая дороги, не видя тропинок, а в голове только одна мысль: "Как я ненавижу военных!". Всей душой ненавижу. Разве могла бы раньше подумать, что я, девушка вполне интеллигентная и умом не обделенная (в отличие от некоторых других, к сожалению, мне лично известных), стану военнообязанной на целых пять лет? И это если я закончу сие учебное заведение. Что вызывает некоторые сомнения, учитывая тот факт, что о жизни студентов (курсантов!) тут заботятся, прямо скажем – специфически. Со стороны может показаться, что ректор вознамерился всех нас убить, а колледж закрыть.

Я падаю, вдыхаю резкий запах сырой земли и перегнивающих листьев – запах, в обычных обстоятельствах приносящий мне удовольствие – и чувствую на лодыжке захват чьих-то зубов, слабый, почти нежный захват, слышу урчание голодного живота, – к сожалению, не моего – и стараюсь взять себя в руки. Расскажи мне кто о подобной ситуации год назад – я бы покрутила пальцем у виска, сегодня я лишь посильнее перехватываю мешок в руках, изворачиваюсь, так, чтобы видеть обидчика, и, со всей, возможной в моем положении, силой и неистовостью бью обидчика промеж глаз свободной ногой.

Пасть разжимается, я тут же подбираю ноги под себя, сев на колени, и на всякий случай, в целях профилактики, размахиваюсь и бью вперед мешком. Вот такой вот из меня не самый лучший маг. Увидел бы кто со стороны – умер бы со смеху, а если бы смех его не убил, то добила бы я, мешком. Ненавижу, когда надо мной смеются.

Но не будем отвлекаться на описание черт моего характера (это успеется), я ведь в лесу, в полуметре от жуткой твари, пытавшейся меня сожрать, и в нескольких десятках метров от спасительного подвесного моста, что отделяет это гиблое место от чуть менее гиблой прилегающей территории колледжа магии Ивилон. Точнее, как то бишь его теперешнее название?.. «Первый объединенный военный колледж магии Ивилон». Боже, за что?

Я вгляделась в тварь на меня напавшую. Это была бочка немалых размеров, при желании я бы в нее поместилась даже не по частям. После моего меткого удара донце выпало и сила, ее оживившая, ее покинула. Знаете, вы не должны меня осуждать потому, что я испугалась бочки. А кто бы не испугался? Идешь ты по темному-темному лесу, вспоминаешь неоптимистичные напутствия одногруппников, суть которых сводится к тому, что мне здесь и сгинуть, прислушиваешься к каждому шороху… И тут оно из кустов! И глаза в темноте фосфоресцируют. Ну по меньшей мере одержимый кабан! Ну кто бы мог подумать, что одержимая бочка?

Я поднялась, отряхнула одежду и поспешила прочь, на ходу поправляя волосы. Когда выберусь – вид должен быть бравый и лихой, никакого трусливого бегства.

Так, снова ветка в стороне треснула… Подумаешь! В лесу постоянно кто-то шебуршит! Я ускорила шаг, посильнее сжимая мешок с добычей.

Эта прогулка оказалась отличной возможностью подумать о своей жизни. Отличной возможностью осознать, насколько я свою жизнь люблю, в любых ее проявлениях. И пусть еще с утра казалось, что я ненавижу весь мир, грустно так было и депрессивно, и сквозь землю провалиться хотелось, а вот сейчас нет! Люблю я жизнь, она хороша, и вообще мне почти не на что жаловаться, а обстоятельства у всех бывают сложными, и посложнее моих бывают. Впервые я осознала, что в риске для жизни есть что-то бодрящее.

Расселина на сорок, а то и все пятьдесят метров вниз, с текущей бурной рекой, скрывающейся в ночном тумане, показалась передо мной ожидаемо. А вот мост я ожидала увидеть прямо, а он оказался значительно левее меня. За мостом на другой стороне реки я разглядела магические огни, голубой, белый и розовый, вместе они создавали непринужденную праздничную атмосферу, но меня подобным было уже не провести. Особы, подобные магические огни практикующие, с «непринужденной и праздничной» атмосферой не ассоциировались даже в самые что ни на есть официальные праздники.

Я двинулась по мосту, размышляя о том, что нужно держать себя в руках, а язык – за зубами. Деревянная доска подо мной треснула, и нога провалилась в пустоту. Я взвизгнула, хватаясь руками за скользкие веревочные перила, и выпуская из рук мешок с награбленным. Лишь благосклонная воля небес спасла меня от страшной участи получения еще одного наказания: мешок приземлился на доски передо мной, а не полетел в пропасть. Но осознать в полной мере эту счастливую случайность я смогла лишь через несколько томительно долгих минут, в течение которых я медленно дышала, пытаясь взять себя в руки и не впасть в ступор от страха, следила за тем, как раскачавшийся мост меееееедленно успокаивается, а затем подтянулась на руках и плавно вытянула себя из пропасти, легла животом на доски. Уже лежа на вроде как безопасном участке моста, я не удержалась и глянула вниз. Сизый туман заполнял пропасть, лишь чуть не достигая моста. Он слабо двигался и, казалось, звал: «Падай, я тебя поймаю, прыгай, тут мягко!». Глубоким неровным вдохом я втянула влажный ночной воздух. «И что я тут делаю? Ведь когда-то у меня была очень спокойная жизнь…» Мысль мелькнула и погасла, а я поднялась на четвереньки, затем плавно встала на ноги – мост снова зашатался – взялась одной рукой за перила, а другой подняла мешок, и пошла дальше, аккуратно ступая, сосредоточенно проверяя каждую доску. Я ведь и раньше знала, что мост жутковат, но только сейчас на самом деле осознала, что те фразы не были шутками, когда куратор заявлял, что до выпуска доживут не все. Я была уверена, что мост безопаснее, чем кажется, была уверена, что хоть в Неспящем лесу и страшно, на самом деле моей жизни ничего не угрожает. Видимо, чрезмерная уверенность плохо сказывается на аналитической работе мозга.

Вазмор Адориус

Профессор Вазмор Адориус выглядит усталым. Не сам, а его глаза, глядящие на черную могильную плиту. Взгляд застывший, будто этот камень унес с собою и его жизнь тоже. Волосы треплет усталый осенний ветер, измученные листья опускаются на застывшую в ожидании землю.

На плите нет имени. Ее обвивает дикая роза, все еще сухая и безжизненная, но расцветающая к зиме.

- Я тебе, наверное, уже надоел… - неуклюже начал Вазмор и остановился, не в силах подобрать слова. – Прости. Прости, и это тебе, вероятно, уже достало слышать. Но я снова пришел извиняться. Я не смог сохранить то, что, я знаю, было тебе так дорого. Прости, что не удержал твой Ивилон. Я, правда, пытался, но Круг совета заявил, что ты не оставил завещания, что Ивилон был подарком, который теперь они забирают назад. Теперь это их колледж… Но я все еще здесь, стараюсь сохранить хоть что-то таким, каким оно было раньше…

Вазмор глубоко, прерывисто вздыхает, и долго стоит, не в силах вымолвить ни слова. Но не думать он не может, и мысли блуждают, вырывая из сердца самое болезненное, пока глаза слезятся от закатного света, отражающегося от поверхности черной плиты.

«Я ведь давно готовил себя к тому, что мне придется стоять на твоей могиле, - продолжил он мысленно. – Мы все это понимали. Такой человек, как ты… И все же это подло. И это невыносимо. Умереть героем… так на тебя похоже. Либо герой, либо предатель, третьего не дано. Ты всегда был человеком крайностей. Как же… Как же я ненавижу этот Круг совета! Из-за него ты… делал то, что делал, все эти годы, вместо того, чтобы жить. …И спас всех нас. В конечном итоге, не такое уж плохое завершение жизни, в сердцах людей ты останешься вечно молодым… С другой стороны, я не уверен, как стареют курандеросы… О чем это я?» – Вазмор сам удивился этим мыслям, казалось, старым приятным ручейком ворвавшимся в бездну скорби.

- У Пустоты теперь другое название, - продолжил он вслух. – Ее границу теперь называют Пустотой, а все, что за ней – Бездоньем. Мы до сих пор не может понять его свойств и природы, оно удивляет, порождая живых существ одним лишь прикосновением. Теперь у нас тут прибавилось исследователей, кроме Сердца замка еще и исследователи Бездонья… А колледжем владеет Круг совета и Объединенная армия. Мне так стыдно за такое будущее. Армия и Круг продолжают посылать в Бездонье исследовательские аппараты, но все тщетно. Как только они проходят стену, связь с ними теряется. Назад ни один не возвращался.

Вазмор вспомнил о том, что рассказывал ему Айзор о полуразложившихся призраках, что это все, что остается от тех, кто попадает в Пустоту. Полуоболочка-полудух, терзаемый в Бездонье до скончанья лет.

«Я должен был быть рядом с тобой, я знаю это, еще тогда знал, - вновь мысленно продолжил Вазмор. – Но тогда мне было так страшно за сына… А ты пообещал, что с ним ничего не случится. И ты исполнил это обещание. Он цел и невредим… Я думал, возьмется за ум после случившегося. А он еще больше распустился. Он смог закончить Ивилон только потому, что он мой сын. Я на него накричал, а он, знаешь, что он мне заявил? «Ну и пусть выгоняют, я тогда в космолетчики пойду!» Я тогда разозлился, а сейчас думаю, не самый это был бы плохой вариант. Пускай бы он лучше стал космолетчиком, чем в виде мага гнул спину под Кругом совета».

Солнце зашло, и Вазмор смог взглянуть на темнеющее над скалой небо.

- Без тебя, кажется, тут даже погода испортилась, - с упреком заметил он. – Еще раз прости, что все это на тебя вывалил. Эта плита, она ведь на самом деле стоит на пустом месте, твое тело в Бездонье, как и душа… Плита нужна только мне, уж прости старику его слабость. Когда я спущусь с этого холма, то вновь стану устрашающим профессором малефицистики. А пока, напоследок, дай мне еще раз прокричать: умирать – эгоистично! Ты всю жизнь был эгоистом, эгоистом и помер! – как припечатал, закончил Вазмор, и пошел прочь, спускаясь по узкой тропинке.

А за спиной осталась уходящая в никуда ветхая каменная лестница и черная плита у ее подножья.

Гейл Рухкан

Я внесла Вазмора Адориуса в свой список людей, которым я обязательно отомщу, когда стану крутой и сильной. Сие действо стало символическим началом возмездия. А на физподготовке я заработала прозвище «Бешеная тварь» и моральное удовлетворение от осознания того, что все-таки не такая уж беззащитная.

К тому часу, как нужно было идти на ритуальное убийство своего личного времени на абсолютно ненужном мне растениеводстве, я была внутренне почти спокойна. Более того, я почувствовала некую апатию и безразличие, и уверилась в мысли, что никто, абсолютно никто на моем сегодняшнем пути не сможет поколебать моего спокойствия.

И тут я вспомнила, что Вазмор не сказал мне, куда идти! Мгновение – и я почувствовала себя полной идиоткой, не озаботившейся об уточнении такой очевидной вещи. Еще мгновение – и я сказала себе: «Ну и ладно!», и вышла за дверь.

Решение я видела только одно: снова ступать ко дверям профессора Адориуса. Так и поступила. Я шла, и не могла определиться: хочу я, чтобы он оказался у себя, или же нет? С одной стороны, если его не будет, я не стану бегать по всему Ивилону в поисках кабинета, где проходит растениеводство, и просто уйду к себе. С другой стороны, если я не явлюсь на спецкурс, то дам повод для еще одного наказания, а я уж даже и не знаю, дни в неделе под конец подходят… Скоро у меня часы в сутки не вмещаться будут.

Боженьки, когда же я доживу до единственного выходного? А еще только тритейник…

Интересно, кто ведет эти дикие спецкурсы? Помнится, в начале первого курса я слышала, что есть у нас предмет «травоведение», но потом преподавательница то ли ушла, то ли ее «ушли», но предмета такого у нас не стало. Не сказать, что я особенно опечалилась.

Перебирая в уме всех преподавателей, которых я знаю, осознаю, что не подходит никто. Должно быть, кто-то мне неизвестный. В конце концов, тут очень много народа ходит, и второкурсница типа меня знает в лучшем случае процентов тридцать. А вот и комнаты Вазмора.

Я стучу. Я замираю. Я прислушиваюсь.

Дверь налетает на меня, чуть ли не сшибив с ног.

- Какого лешего?! – доносится крайне возмущенный глас профессора.

То есть ему даже не показалось, что можно было б извиниться?

- Я на растениеводство пришла, - нарочито напоказ потирая плечо, говорю я. – Вы ж не сказали, куда.

- Растениеводство, студентка Рухкан, проходит в кабинете 12 84 3, - тон профессора Адориуса мне показался крайне обидным.

Он отвернулся от меня, чтобы запереть дверь на ключ.

Ну спасибо, снизошел. И где этот чертов кабинет?! Двенадцать восемьдесят четыре три. Что за черт?

- А где он?

Вазмор посмотрел на меня с жалостью.

- Идите за мной.

И размашистым шагом пошел по коридору. Пришлось поспешить. У меня выходило нечто среднее между быстрой ходьбой и легким бегом. Я шла и гадала, как же это вышло, что грозный Вазмор Адориус милостиво взялся потратить на меня свое время, чтобы показать путь до неизвестного кабинета? Немыслимо просто, с чего такая забота?

Мы вышли из главного корпуса, и я забеспокоилась. Может, он забыл, что в кабинет проводить собрался? Может, он вообще уже успел забыть о моем существовании? Я гадала, обратиться к нему еще раз или лучше не испытывать судьбу.

Через пять минут, в течение которых Вазмор уверенно шел по дорожке, а я поспешала за ним, уворачиваясь от черных веток, ко мне пришла мысль, что он, вообще-то и не обещал, что проводит меня к кабинету. Он сказал: «Идите за мной». Но куда?

Любая перспектива в тот момент казалась мне куда предпочтительнее спецкурса по растениеводству. Потом я задумалась, в сердце забрался червячок сомнений. Все-таки встреча с какой-нибудь тварью из Бездонья, или с коги, или присутствие (не в виде жертвы ли?!) на страшном ритуале были менее предпочтительны, чем безобидное, пусть и унылое, растениеводство.

- Профессор! – наконец, не выдержала я. – А куда мы идем?

Ничего он мне не ответил, даже не обернулся.

Мы вышли на другую дорожку, она шла через парк с кустами ровной прямоугольной формы. Сделав несколько поворотов, мы, наконец, остановились. Перед большущей теплицей. Сквозь ее матово-стеклянные стены на нас падал желтый ламповый свет. «12 84 3» - гласила табличка над входом.

- Чего тут, в Ивилоне, только нет, - искренне подивилась я.

- Вы ничегошеньки толком не видели.

Хотелось бы мне увидеть больше. Я не смогла сказать это вслух, слишком доверительной вышла бы беседа возле теплицы. Я ничего не видела – потому что нам ничего не показывали, только запрещали. Вазмору должно быть прекрасно это известно.

Я посмотрела на него. Он смотрит прямо, на теплицу, но взгляд блуждает где-то далеко. На мгновение его вечно недовольное понурое лицо озарила легкая ностальгическая улыбка. Он настолько переменился в один миг, что я вздрогнула и отвела глаза, словно стыдясь чего-то… Словно… Словно увидела что-то слишком личное, вот. Даже хищного зверя кто-то сможет приручить, и он с наслаждением будет вспоминать об этом человеке.

Вазмор Адориус

Грозный звонок сотряс стены главного корпуса Ивилона, возвещая о начале первой пары. Бледные студенты всполошенными зябликами и дикими перепелками метнулись к открытым дверям аудиторий. Грозный профессор малефицистики, Вазмор Адориус, черным пятном остался стоять в главном коридоре, освещенном приветливыми лучами восходящего солнца. В руках он держал фонс, и уже больше пяти минут перечитывал пришедшее ему сообщение, пытаясь совладать с нахлынувшей на него яростью. «Зайди ко мне». Сообщение! Чертово, паскудное сообщение!! Они дошли до того, что шлют ему сообщения с указанием, что делать! А дальше что?! Придется отзываться на щелчок пальцев или сигнал колокольчика?! Бешенство все не отступало. Вазмор глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки, отбросить эти мысли. В конце концов, ему не пришлось лишний раз слышать этот противный голос. Но сообщение явно послали, чтобы его поддеть. И ведь вышло, черт их дери! Все-таки не выдержав, Вазмор с силой швырнул фонс о стену, попав в дверь одной из аудиторий. Раздался гулкий стук, фонс отскочил от двери и заскользил по полу. «Хорошо хоть, не в окно», - мрачно подумал профессор, припечатывая фонс каблуком правого ботинка и с наслаждением вдавливая в мраморный пол. «Теперь попробуйте послать мне сообщение».

Дверь аудитории несмело приоткрылась, и оттуда выглянула голова профессора Эра. Вазмор не был до конца уверен, присутствовало ли за дверью все тело, или же доблестный ценитель магии оставил его продолжать лекцию.

- Вы стучали? – скромно поинтересовалась голова, уже заметившая прескверное расположение духа профессора малефицистики.

- Вам показалось, - буркнул Вазмор и поспешил прочь по коридору. Все же нужно было выполнять распоряжение и «зайти к нему».

До боли знакомый маршрут. Главный коридор, незаметный поворот, лестница, небольшой зал с двумя дверями: «комнатой-напротив» и кабинетом ректора. Теперь в зале между комнатой и кабинетом расположено место секретарши: исполнительной леди средних лет, из личной охраны Траудгоста. Не каждая дама смирилась бы с тем, что ее рабочее место – буквально – в коридоре, где дуют ветра и из уюта разве что гардины, но эта справилась. Она сидела за обычным студенческим столом, но вид производила монолитный и нерушимый, словно атлант, будто это было ЕЕ место, она сидела здесь веками и еще века просидит…

Вазмор почувствовал, что отвлекся, а между тем секретарь смотрит прямо на него. Правый уголок рта профессора малефицистики с трудом приподнялся в подобие улыбки. Все-таки перед ним дама и нужно проявить воспитание…

- Вас ожидают, - наградив Адориуса презрительным взглядом, сообщила секретарь и вернулась к прерванным появлением профессора делам.

Искривив рот в еще более жуткой улыбке, Вазмор отсалютовал «монолиту», взбежал по трем ступенькам перед дверью кабинета ректора и с внутренней обреченностью толкнул дверь.

Кабинет, который он знал, изменился до неузнаваемости. Пропали стеклянные шкафы с артефактами, кожаный диван и кресла заменены на «более консервативные» стульчики, нет пушистого ковра на полу, даже шторы заменены на, пусть и дорогие, но пошлые жалюзи. Остался только тяжелый стол и удобнейшее кресло за ним. Вот только теперь в кресле сидит, утопая и так и не додумавшись, как можно подкрутить его высоту, человек, никаких чувств, кроме глубокого отвращения, в Вазморе не вызывающий. Это щупленький господин с чрезмерно раздутым эго, на усах которого, в этом профессор малефицистики нисколько не сомневался, могли б повеситься несколько здоровенных вшивых крыс, с которыми сей индивид безусловно в родстве.

Вазмор вдруг искренне порадовался, что давно уже научился делать непроницаемое лицо. Мало кто мог понять истинные чувства Вазмора Адориуса, и уж точно не человек перед ним.

- Вы меня вызывали, - произнес профессор.

- Да, конечно, - действующий ректор лучшего колледжа магии Ивилон делал крайне занятой вид.

Без сомнения, умение, выработанное годами службы в Круге совета. Йогост Траудгост – двадцать второй магистр Круга совета, лучший маг энтропии в нашей галактике. Во всяком случае, официально – лучший. Вазмор знал, что недооценивать противника крайне недальновидно, но ничего не мог с собой поделать, мысленно принижая его до размеров вши.

- Так вот я здесь, - нарочито грубым тоном высказал Вазмор и так очевидное.

Несмотря на довольно прозрачный намек переходить к делу, ректор Йогост медленно переложил несколько бумаг с правого края стола на левый, так же медленно вздохнул, возвел очи горе, потом вернул их на грешну столешницу и воззрился на лакированное дерево под своими локтями, затем поискал что-то в ящиках стола, и, наконец, взглянул на профессора малефицистики.

- Да-да, я очень хотел вас видеть… - рассеянно произнес он.

Вазмор не сомневался, Йогост намеренно играет на его и так в последнее время расшатанных нервах. Сейчас он прилагал все усилия, чтобы сохранить безмятежное выражение лица, но бровь так и хмурилась, так и хмурилась! Вазмор вздохнул.

Полностью насладившись зрелищем борьбы эмоций на лице профессора малефицистики, Йогост Траудгост улыбнулся в усы и продолжил:

- У Круга совета для вас есть задание.

Лицо профессора Адориуса, наконец, приобрело стандартный безэмоциональный вид. А через мгновение ректору Йогосту даже показалось, что Вазмор меланхолично усмехнулся. Реакция была по меньшей мере неожиданной, Йогост еще дважды повторил свою фразу, но не добился желаемого эффекта.

Гейл Рухкан

Так вот, в недельник я выспалась. Этот день снизошел на меня, словно благодать. Мои соседки, обожающие валяться в выходной до обеда, ничуть не мешали мне проснуться в девять утра и с наслаждением и негой полтора часа читать книгу в постели. 

Затем я написала маме стандартное сообщение, что у меня все хорошо и учеба хорошо. Она сможет получить его через два дня. И еще через столько же – я получу ее ответ. Так вот и переписываемся через пространство. Еще вариант – бумажные письма. Редко, раз в месяц, письма забирает с собой космолет, летающий на Пыльную звезду за продуктами пропитания. А оттуда их развозят почтовые космолеты. Для меня, выросшей в среде, далекой от подпространства и Космоса, все это до сих пор дико. Не пытаясь понять сложный и без сомнения высокотехнологичный принцип космических перемещений, я просто знаю: космолету нужно войти в подпространство и включить ЯГУ (не спрашивайте меня, как это расшифровывается!) – и вуаля! – световые годы за часы. Еще десять лет назад я могла только мечтать, что, когда вырасту, стану космонавтом… А теперь бороздить просторы Космоса в скафандре-в-облипочку стало… если не чем-то обыденным, то уже и не экстраординарным. И все из-за Столицы. 

К двенадцати по Ивилону пронеслась новость, что с Корием какие-то неполадки, а значит – наши сообщения временно не будут доходить. Насколько все серьезно – гадать никто не брался. Если неполадки продлятся несколько часов – это никак не отразится даже на том сообщении, что я послала с утра. А если дни… Придется родителям довольствоваться несовременными бумажными письмами. Забавно, но именно бумага оказывается в таких вещах надежнее всего. 

Я была даже рада, что не имею возможности позвонить и поговорить. Подобные разговоры заканчивались бы слезами и испорченным настроением для нас обеих. Я уже пробовала. Я плакала, говорила, что мне здесь плохо, умоляла забрать отсюда. Все без толку. За Ивилоном еще сохранено звание лидирующего по престижу, качеству образования и элитарности высшего учебного заведения. Так что никакие личные проблемы типа «меня тут никто не любит», «у меня нет друзей», «мне без вас одиноко», «тут все какие-то недоброжелательные» – родителей не пронимают. Да уж конечно, ведь после окончания сего жутчайшего заведения меня ждет гарантированное быстрое продвижение по службе… Скорее всего, не менее жуткой. Но кого это волнует? Поэтому: «Хватит ныть, Гейл! Мы лучше тебя знаем, как тебе лучше! Мы думаем о твоем будущем!» И кому какое дело, если это сломит меня в настоящем.

Так что все слезы и мольбы я оставила дома – теперь я сухо пишу, что у меня все хорошо.

Ну нет, это больше не заставит меня плакать. В конце концов, пора уже становиться сильной. Я же приняла стиль моего существования здесь, так хватит ныть, пусть даже в мыслях. 

Я вышла из общежития и осмотрелась по сторонам. Погодка сегодня ничем не отличалась от погоды в течение всего этого месяца: серость. Белесое небо, темно-серые стволы и голые ветви деревьев, буро-коричневые листья на земле, почти уже сгнившие, холод какой-то промозглый, мороза нет, часто идет дождь, и этот влажный холод пробирает до костей. Я невольно поежилась и накрыла голову капюшоном. Погода явно не благоприятствует, но и проводить целый день в компании студентов в черепахе я была морально не готова. 

Дорога до часовенки является одной из немногих, в безопасности которых я уверена. Так что следующую пару часов я провела в своем излюбленном «тайном убежище». И, если бы не холод, просидела бы там целый день. Я все смотрела на вид, открывающийся из окна башни, и думала о том, как здесь красиво. На самом деле – очень красиво. Красота этого места недосягаемая, щемящая, идеально-неидельная, такая… вековечная. Все эти людишки, снующие по подножью мира, мельтешащие со своими ежедневными заботками… Это все показалось такой мелочью в сравнении с этой великой, незыблемой силой, что держит все на острове. И то, что я принадлежу к ней, частичка великого, имеющая право стоять на этой земле. Я неожиданно почувствовала восторг и радость. Радость! Радость, что я могу назвать это своим. Пусть я всего лишь гость, пока что гость, но я имею право здесь находиться, имею право ступать по этой земле и наслаждаться этим чувством сопричастности. Я улыбнулась. Никогда бы не подумала, что всего лишь собственная мысль заставит меня в момент пересмотреть точку зрения о ситуации. Но сейчас я и в самом деле была довольна. Такое сладко-горькое наслаждение одиночества, которое можно ощутить лишь наедине с миром. И можно радоваться, что тебе это открылось, и вместе с тем чуть-чуть обидно, что не с кем это разделить. Никто не оценит. Наверное, поэтому я веду дневник. Может быть, когда-нибудь у меня появится человек, которому я смогу его показать. 

Вторник принес новые волнения. Во-первых, как я уже говорила, Вазмор Адориус не пришел на собственный спецкурс, во-вторых, молодой человек по имени Йоган (фамилию не знаю) очень внезапно предложил встретиться после моих занятий. С парнем этим я познакомилась накануне, да и думать о нем с тех пор позабыла. 

Я шла к профессору Адориусу, когда увидела в коридоре, недалеко от двери, ведущей в его комнаты, рослого молодого человека, судорожно сжимающего папку и дергано вышагивающего из стороны в сторону. Мысленно пожав плечами (мало ли, что он здесь делает, может, должник реферат принес), я подошла к двери и уже занесла руку для стука, но была остановлена внезапным отчаянный шепотом:

Вазмор Адориус

Перед Вазмором Адориусом стоит угрюмый белый космолет. Некогда он, расписанный всеми цветами радуги и даже больше, бороздил просторы Космоса и подпространства и был для Вазмора самым удобным средством перемещения по галактике. Но сейчас и его прибрал к рукам Круг с Йогостом. «Эх, Айзор, если бы ты оставил завещание…» Вазмор догадывался, что завещание было оставлено, но и его каким-то образом уничтожил Круг. Уничтожил все, что было дорого этому человеку… А самого его провозгласил героем. Такова месть Круга за непослушание. 

Но ностальгия приятно кольнула сердце, когда, поднявшись по трапу, Вазмор услышал знакомый голос:

- Добрый день, декан Адориус. 

- Я уже не декан, Кресир. Тебе стоит обновить базы данных, – усмехнулся Вазмор, подходя к своему излюбленному диванчику. 

Обстановка в салоне осталась прежней. Вероятно, сюда вездесущие ручонки нынешнего ректора просто не успели добраться. Ведь он не пользовался космолетом, предпочитая корабль Круга совета, изредка за ним посылаемый. Так что космолет Айзора он всего лишь перекрасил и запер в ангаре. «Ну и хорошо». 

- Меня отрезали от Банка данных, - сообщил голос из динамиков. – До вашего появления я находилась в ждущем режиме. 

- Ну что ж! – воодушевленно воскликнул Вазмор. – Тогда тряхнем стариной! Прокатимся до Кория. Ты как, Кресир? 

- Данный маршрут был заложен в мою систему, это единственный дозволенный маршрут. 

- Аа, ну да, - вздохнул профессор. – Тогда просто полетели. 

Космолет ожил и взмыл в воздух быстрее, чем Вазмор успел закончить фразу. Профессор поспешил ухватиться за спинку кресла, чтобы остаться на ногах.  

«Кажется, кто-то заскучал по полетам», - удовлетворенно улыбнулся Вазмор, хоть мозг и подсказывал, что искусственному интеллекту не присущи чувства. 

Когда купола Ивилона были позади, и можно было снова свободно перемещаться по салону, Вазмор развалился на диване и раскрыл газету. «Почти как раньше», - печально подумал он. 

Скольжение в подпространстве, ускорение, выход в Космос. Всего четыре часа, и он на месте. Круглый искусственный спутник Столицы Корий молчаливым гигантом заполнил пространство иллюминатора. 

- Ты, Кресир, помедленнее подлетай, - предупредил Вазмор. 

Он внимательно следил за приближением спутника.

- Из головной рубки нет ответа, - через несколько секунд доложила Кресир. – Ядро тоже молчит. 

Про рубку Вазмор и не сомневался, но молчание ядра обеспокоило. Это совсем плохо. Не значит ли это, что Корий полностью мертв?

- Я нашла открытый шлюз, мы можем совершить посадку. 

- Давай, - вздохнул профессор. 

Кресир сделала рывок, уклоняясь от огромного куска металлической решетки неизвестного предназначения, неспешно (по космическим меркам) плывущего по орбите Столицы, и метко славировала в открытый грузовой шлюз. 

- Купол Гатта работает, - сообщила Креcир. – Давление внутри в пределах нормы. 

- Отличная новость! – искренне обрадовался Вазмор, который уже во всех красках представил себя в скафандре, цепляющегося за стенки разгерметизированного Кория. 

А если он случайно свалится куда-нибудь или улетит? Или прорвет скафандр? Мороз по коже прошел. Вазмор вдруг осознал, что он совершенно один в Космосе, и компанию ему составляет лишь его космолет и бесплотный голос искусственного интеллекта Кресир. Случись что непредвиденное, последние вряд ли помогут. Да тут и без перспективы Бездонья хватает опасностей. Профессор Адориус осознал, как ненавидит полеты в открытый Космос. И что никогда прежде в одиночку ему этого делать не доводилось. 

То, что на Корие можно спокойно передвигаться без скафандра, было воодушевляющей новостью. 

- Ты можешь просканировать Корий на наличие жизни? 

- Нет. Корий экранирован от внешнего сканирования. Это можно сделать, только подсоединившись к головной рубке, но она не отвечает. 

- Ладно, тогда план такой: я сам иду в главную рубку и подключаю тебя к системе. Тогда доложишь мне о состоянии Кория. 

- Есть еще одно обстоятельство, сэр. Слева от нас находится неопознанный космический челнок. 

- Что?! – Вазмор бросился к иллюминатору по левому борту. 

- Скорее всего, он связан с кораблем, что завис за темной стороной Кория. Предположительно – пиратский. Не выходит на связь. 

- Почему ты докладываешь об этом только сейчас?!

- Корий мешал его обнаружению, сэр. 

Вазмор подошел к иллюминатору по левому борту и глянул наружу. Небольшой плоский челнок, размером, примерно, с Вазморовский космолет, поблескивал в свете слабой иллюминации посадочной площадки. Профессор Адориус был не силен в космотехнике, но даже дилетант сможет определить, ржавая консервная банка перед ним или новейший космический корабль. Округлый дизайн, металлический глянец, миниатюрные размеры – перед ним была дорогущая игрушка, созданная, чтобы радовать глаз. Если это пираты, то какие-то очень странные, очень богатые пираты. Вазмор подумал, что Йогост мог не предупредить, что на Корий прилетит кто-то еще. 

Гейл Рухкан

Я веду электронный дневник на фонсе. Записываю в него всякие глупости, свои размышления, некоторые волнующие меня события. Это меня успокаивает. Наверное, я просто не могу не писать. Я мечтаю, что когда-нибудь напишу собственную книгу о своей жизни, полной приключений и странствий… Но пока меня печалит, что большинство моих записей выходит крайне унылыми и отвратительно-жалостливыми. Я ведь не ною, понимаете? Я просто описываю все так, как думаю. Просто жизнь моя… Листая свои записи в фонсе, я ловлю себя на мысли, что жизнь моя не то, чтобы сама по себе такая уж ужасная, но человек, описывающий ее, видимо давненько пребывает в глубокой депрессии.

Записывая отчет об очередном пережитом дне, я не забыла упомянуть о Йогане. Все-таки моя девчачья натура не могла вообще о нем не думать, хоть я быстро пришла к мысли, что как парень он меня не интересует. Не то, чтобы в нем было что-то не так внешне, или поведение мне совсем уж не нравилось, но что-то незримое, эмоциональное, не стыковалось. Он ли меня напрягал, или сама ситуация? Я искренне говорила сама себе, что у меня нет на всю эту романтичную чушь времени.

Я всегда придумываю тайные клички, чтобы не писать в дневнике имена знакомых. С Йоганом пока не могла решить и записала просто «Йоганчик», а автозамена в моем фонсе решила сыграть свою роль и заменила его на йогуртик. Я поняла, что это судьба.

Сегодня тритейник, и Йогуртик снова меня удивил. На самом деле, я начала удивляться еще с утра, когда словила себя на том, что напряженно поглядываю на людей в толпе. Давненько я не смотрела по сторонам, а теперь буквально дергаюсь от всех высоких, коротко стриженных и в темной одежде. Не хочется увидеть Йогуртика. Ведь вдруг он подойдет? Поприветствует, улыбнется? И все, пиши пропало, косые взгляды и перешептывания мне обеспечены. Я, наверное, слегка преувеличиваю, но порой мне действительно кажется, что весь Ивилон погружен в атмосферу предательства и лицемерия, и не люди по плитам главного корпуса ходят, а клубки змей перекатываются…

В общем, словив себя на мысли, что я так напрягаюсь из-за Йогуртика, я разозлилась. И какого черта я о нем думаю? Скорее всего, мы и не встретимся больше. Мои отношения дальше первого свидания редко когда продвигались, и в основном – по обоюдному согласию сторон. Я и на этот раз была бы удовлетворена подобным развитием событий.

Да и что во мне могло ему приглянуться? Он меня абсолютно не знает. Вчера болтала без умолку, только чтобы долгих пауз в разговоре избежать. Они меня так напрягают! Несла всякую чушь, за что только мысли цеплялись. Этим меня, кстати, Йогуртик тоже не порадовал. Ненавижу, когда приходится проявлять столько стараний, чтобы скрасить вечер, будто бы это моя инициатива. Не посчитал ли он меня дурой? Ну, во всяком случае, милой дурой… Острая мысль пронзила сознание. А что, если он просто не имел возможности сам развивать беседу? Ведь как только появлялась пауза дольше десяти секунд, я старалась что-то сказать!

На этот раз дурой я почувствовала себя сама. Но какого черта я вообще о нем думаю?!

Удивил он меня после занятий. Он нашел меня в трапезной, стал рядом, когда выбирала жертву на обед. Я поприветствовала и снова перевела взгляд на движущуюся ленту с тарелками. Должен же он, в конце концов, проявлять инициативу, если я ему интересна. Он молчал. Меня раздражало, зачем он тогда вообще стал рядом, если решил помолчать. Он что-то крутил в руках. Я перевела взгляд и увидела в его руках билет. И стоило мне так сделать (он следил за моим взглядом?), как он протянул его мне с галантной фразой:

- Это вам.

Я беру билет и вижу, что он на концерт, о котором я вскользь вчера упомянула. И стоит дорого!

- Э-э… спасибо, но… - я вконец смутилась, - я не могу это принять…

Приходилось говорить тихо, кругом же столько студентов, я не готова устраивать перед ними представление.

Йогуртик махнул рукой, словно припечатал.

- Спасибо… - еще раз протянула я, чувствуя, как щеки начали пылать. Надеюсь, он следил за мной и оценил, как я мило смущаюсь.

Нашел же место! Даже не откажешься громко!

Так мы и разошлись. Я забыла, что на диете, и взяла первую подъехавшую ко мне тарелку, а он сделал вид, что о чем-то вспомнил, и ушел.

Я сидела, смотрела на кашу и думала о том, не должна ли я была отказаться настойчивее. Но он так категорично махнул рукой… И зачем я вчера ляпнула про концерт? Я ему просто посоветовала для развлечения, я вовсе туда идти не собиралась. Концерт будет здесь, в Ивилоне, и группа не то, чтобы мне хорошо знакома. Но главное: меня бесило, что он даже для студентов платный, и я принципиально не собиралась туда идти. А теперь вот билет. Йогуртик ничего не сказал, но вполне очевидно, у него есть второй, и он планирует устроить из этого свидание. Что ж, довольно широкий жест (я бы оценила, кабы мне в самом деле очень хотелось туда идти), но теперь я думала о том, не даю ли я ему ложных надежд? В конце концов, лучше все сразу прояснить, а я вот подарок такой приняла… Я почувствовала, что мозг уже готов взорваться. И по какому поводу?! По вообще несущественному поводу! И выкинула Йогуртика из головы.

Вазмор Адориус

Космический челнок вылетел на орбиту и стал быстро огибать Корий, приближаясь к его темной стороне. Вазмор не мог лицезреть, но предполагал, что его космолет, опутанный гравитационными тросами, тянется за ними на буксире. Корабль, к которому они приближались, оказался куда больше, чем профессор себе воображал. К тому же, вид имел крайне необычный. Адориус не то, чтобы следил за новинками космических кораблей, но считал себя вполне осведомленным в этой области. И корабль, представший перед ним, полностью выбивался из привычных дизайнерских решений Столицы, и был слишком крутым даже с виду, чтобы предположить, что его могли построить на Юфшансе. Он имел форму трапецоэдра, а если уж совсем точнее – гексагонального трапецоэдра. Летал он, видимо, горизонтально, рассекая пространство своим острым носом. Он был абсолютно черным и гладким: Вазмор не видел ни одного выступающего двигателя, ни одной двери шлюза, ни одной антенны или же орудия. Чем ближе они подлетали, тем больший трепет внушали размеры и внешний вид. В конце концов он заполнил собой все пространство перед их глазами. Шлюз появился для Вазмора очень неожиданно, просто внезапно возник на месте сплошного черного борта, а уже через секунду челнок проскользнул внутрь. Следом был втянут профессорский космолет.

Приказов не раздавалось, но все засуетились, каждый занятый своим делом. Профессор Адориус мельком подумал, как было бы чудно, если б его студенты вели себя так же слаженно. Капитан не обернулся к своему гостю и не предложил каюту для отдыха, он спрыгнул с челнока и размашистым шагом поспешил прочь. Вазмору не оставалось ничего другого, кроме как кинуться за ним, воспользовавшись трапом. Он нагнал его, а затем снова чуть не потерял, засмотревшись на внутреннее обличье причудливого корабля. Пришлось поумерить свое любопытство и сосредоточиться на преследовании капитана.

Вазмор был крайне далек от техники и космических приборов, но хотя бы мог с уверенностью сказать, что знает, как они примерно выглядят. И то, что он увидел, взойдя на капитанский мостик вслед за Айзором, немало его удивило. С первого взгляда оснащение казалось вполне стандартным, однако несоответствие резало глаз. Вазмор заметил, что больше половины панелей управления снабжены кнопками, символы на которых ему абсолютно незнакомы.

Панель перед капитанским креслом казалась самой нормальной, потому что кнопки на ней были большими и думалось, что постичь их назначение легче всего. Айзор положил руку на кнопку ромбической формы, и молчаливый корабль ожил и наполнился звуками. Словно сотни высокотехнологичных приборов разом пробудились ото сна. В воздухе завибрировал почти неслышный, слабый гул. Вазмор подумал, что, если это работа двигателей, то более тихого звучания он никогда еще не слышал.

- Опустить экраны, - скомандовал капитан.

Вазмор Адориус, стоящий на мостике недалеко от этого беловолосого Айзора, с ужасом лицезрел, как все внешние стены космического корабля вмиг становятся прозрачными. От пола до потолка. Создавалось впечатление, что стен нет вообще, и они стоят на площадке, выходящей в открытый Космос. На несколько мгновений Вазмор, страшась вакуума, перестал дышать. Затем осознал, насколько это глупо. Все члены пиратской команды воспринимали открывшийся вид как должное.

Корабль плавно снялся с орбиты Кория и вылетел в открытый Космос. Вазмор осмотрелся по сторонам, мысленно поражаясь происходящему. Как много, оказывается, может произойти за один день, а он уже и позабыл об этом. Жизнь давно текла в привычным русле, с утра он проснулся с четкой уверенностью в том, что произойдет с ним за день, а вот сейчас он стоит на палубе, в окружении космических пиратов, и недоумевает, как же это произошло. Но самое главное – рядом с ним стоит потерянный, но не забытый лучший друг, которого весь мир похоронил героем. Или все-таки это не он? Вазмор разрывался от этих мыслей.

- Летим на Пыльную звезду, - тем временем командовал капитан.

- Расчетное время полета в подпространстве три часа, - доложил навигатор.

- Разбудите штатного мага, он должен быть готов подстраховать вылет.

- Маг уже идет. ЯГУ готов, вход в подпространство по команде.

- Произвести вход.

Чернота Космоса сменилась пустотой подпространства, толчок во время включения ЯГУ заставил Вазмора отлететь к стене, прямо на пирата с крестообразным шрамом.

- Извините, - смущенно пробормотал профессор.

- Ниче, бывает, - хмуро сообщил пират, при этом так глянув на Адориуса, что тот остро осознал, что «бывает» только с любителями вроде него.

Капитан влюбленными глазами следил за сменой полутонов подпространства. Вазмор удивился, как человек, постоянно летающий в этом не особенно радующим какими-то сменами пейзажа месте, может все еще с таким увлечением следить за привычной глазу и, в общем-то, ничем не примечательной картиной.

Улыбнувшись каким-то своим мыслям, этот Айзор отвлекся от созерцания подпространства и повернулся к Вазмору. Тот сразу напрягся.

- Выпьем?

Профессор темных искусств решил, что выпить сейчас было бы очень кстати, и с благодарностью кивнул.

Оставив мостик, капитан поманил степенного профессора за собой. Вскоре у того появилась возможность прогуляться по кораблю. Давненько он не путешествовал ни на чем подобном, Вазмору вспомнилась молодость и времена, когда он только познакомился с Айзором…

Вазмор Адориус

Корабль вышел из подпространства, и Вазмор имел потрясающую возможность наблюдать приближение Пыльной звезды не в какой-то там иллюминатор, а через прозрачные стены капитанского мостика. Он должен был признать, что лучшего вида на вольную космическую станцию наблюдать ему еще не приходилось, пусть и подлетали они не с той стороны, к которой привык Вазмор, путешествуя на общественных космолетах. Две далекие звезды-солнца заходили за линию горизонта, окрашивая вольный мегаполис мягкими теплыми красками. Издалека станция казалась не звездой, а снежинкой. Огроменная плоская платформа-снежинка, тянущиеся вверх высокие здания – да-да, словно настоящий город – и отливающий оранжевым блеском магический купол, защищающий жителей от Космоса.

Наконец, корабль вышел на орбиту.

- Идемте на борт «Волны», - поторопил профессора капитан, увидевший, как тот завис, наслаждаясь видом.

«Волной» оказался тот самый красивый космический челнок, на котором они летели с Кория.

Многоярусные огни и переливчатые стеклянные панели остались в стороне, челнок садился в доках, больше всего напоминающих гигантскую свалку контейнеров. И видя как близко от великолепия центра эта груда мусора, становилось понятно, почему звезда – пыльная.

Спустившись по трапу, Вазмор огляделся по сторонам и заметил, что его космолет они прихватили с собой на буксире.

- Здесь вы сможете его починить, - произнес Айзор.

- Спасибо.

Вазмор тяжело вздохнул и задумчиво поправил волосы. Итак, казалось бы, гениальный план на этом этапе давал сбой. По логике сейчас от него ожидается, что он поблагодарит пиратов и распрощается с Айзором. Адориуса такое развитие событий не устраивало ни в коем разе. Упустить его сейчас – значит потерять навсегда, а Вазмор прекрасно знал, что не сможет спокойно спать, пока не докопается до истины. Почему этот Айзор так похож на того, настоящего?! В жизни таких совпадений не бывает.

Раздумывая над тем, как ненавязчиво и не вызывая подозрений остаться с Айзором, Вазмор меланхолично следил, как пираты затаскивают крест в черный фургон с той же эмблемой, увиденной им на корабле. Крест тоже оставался занятной загадкой, узнай Круг совета о том, что Вазмор упустил такую находку, его бы точно разжаловали в дворники, но сейчас у профессора были дела поважнее.

- Спасибо за откровенность.

Вазмор вздрогнул, выходя из своих мыслей, и вскинул голову. Айзор рядом с ним весело улыбался и протягивал руку.

- Мне было интересно побеседовать со столь адекватным магом, не часто таких встретишь.

- Пират вы тоже вполне… «адекватный», - в тон ему ответил Вазмор, пожимая протянутую руку.

Айзор звонко рассмеялся, а потом пальцем указал на космолет Вазмора.

- Могу посоветовать хорошего ремонтника. Я договорюсь, не переживайте, не облапошат.

- Да я и не…

- На Пыльной звезде за всем нужен глаз да глаз, - подняв вверх указательный палец, поучительно изрек капитан. – Бывает, выходишь на порог, а порога может и не оказаться. Следите за своими вещами.

- Благодарю, я уже бывал на Пыльной звезде.

- Не в этом районе, - уверенно возразил Айзор.

Вазмору приходилось признать, да, в этом районе он действительно впервые.

- Ну а пока мы в «Следящего спящего кота», вы как?

- Что-что? – опешил профессор.

- «Следящий спящий кот». Название бара. Лучшее заведеньеце в этом районе, со своими примочками.

- О, тогда конечно, - кивнул Вазмор, ликуя в душе. Многолетние тренировки позволили лицу остаться непроницаемым, и профессор ничем не выдал, насколько он рад этому предложению.

Бар «Следящий спящий кот» стоял на самом краю платформы Пыльной звезды, выпуклыми, как глаза кота, окнами глядя в пустоту Космоса. Издалека даже казалось, что домик постепенно съезжает в пропасть, а может, словно кот, замер, готовясь к прыжку в неизвестное. По бокам здания находились широкие площадки для космолетов, почти полностью заполненные разнообразной техникой, почти никак с космолетами не связанной. Вазмор заметил, что с края даже притулилась парочка велосипедов. Дверь выдавалась вперед, точно находилась на кончике кошачьего хвоста, а рядом с ней спал пьянчуга. Аккуратно переступив через него, Вазмор зашел в заведение вслед за Айзором.

Пройдя длинный коридор, подсвеченный неоновыми вывесками прошлого века, они очутились в шумном и многолюдном баре. Нигде не встретишь такого разнообразия человеческих типажей, как на вольной космической станции Пыльная звезда. И особенно, отметил про себя Вазмор, во второсортном питейном заведении нижнего города. Доки и вправду были другим миром Пыльной звезды, с которым раньше респектабельный профессор не сталкивался.

Когда пираты вошли в бар, половина тамошних обитателей воодушевленно взревела, поднимая чарки. Что именно они кричали прибывшей команде, Вазмор не расслышал, но предположил, что что-то приветственное.

- Как вас здесь любят, - удивился Вазмор, проталкиваясь вслед за Айзором к барной стойке.

Пиратствующий Айзор

Пират Айзор знал, что с Кампаной Фугл, которому единолично принадлежит концерн Фугл, владеющий Пыльной звездой, дела нужно вести аккуратно и взвешенно. Однако позволял себе некоторые вольности в общении, потому что у них с Кампаной были особые деловые отношения. Они делили на двоих владение одним и тем же кораблем – «Гранью бесконечности», на которой летает Айзор. И последний уже определенное время тратил все свои деньги на то, чтобы выкупить долю Кампаны.

Айзор усмехнулся, припомнив день их знакомства. Он уже почти подошел к двери, за которой его ожидал совладелец «Грани бесконечности». «Следящий спящий кот», хотя не многие могут это предположить, является отличным местом для тайных встреч. С виду обычный бар, на деле оснащен спрятанными под устаревшим дизайном новейшими системами слежения и экранирования, помогающими спокойно вести переговоры в непринужденной обстановке. То, что практически никто об этом не знает, также способствует спокойствию господина Кампаны.

Кивнув охране у входа, Айзор зашел внутрь. Рыжеволосый мужчина ждал его, стоя возле камина с бокалом дорогой выпивки. Кампана довольно сильно изменился за последние полтора года. Он отрастил волосы и теперь собирал их в хвост, одновременно с этим начисто брился – не следа былой щетины, придававшей ему брутальности. Однако Айзору казалось, что новый образ почему-то делает его похожим на мафиози.

- Готово, - заявил он с порога.

Кампана обернулся и бокалом указал ему на другой, стоящий на низком столике.

- Я думаю, нам есть, что отпраздновать, - произнес он. – Все-таки это первый раз, когда удается извлечь что-то из Бездонья. Помимо его жертв, конечно.

- Я думаю, это процентов двадцать, - прикинул Айзор.

Кампана кашлянул.

- Не все так просто.

- Это потрясающая находка, ты сам сказал.

- Еще нужно исследовать ее и подтвердить уникальность.

- Кампана, она прилетела из Бездонья.

- Предположительно.

- Ты сам сказал это меньше минуты назад! И предложил отпраздновать!

- Я предположил, - не сдавался Кампана. – Двадцать процентов… ты требуешь слишком много. Ты же знаешь, каким удивительным кораблем является «Грань бесконечности».

- Восемнадцать, - не сдавался Айзор.

- Три.

- Ты смеешься?! Пятнадцать!

- Четыре с половиной.

- Мы рисковали своими шеями, отправляясь на спутник Столицы!

- Да что ты мне рассказываешь, ты сам хотел туда полететь!

- Двадцать пять.

- Семь – и это мое последнее слово.

- Хорошо, восемь, - «сдался» Айзор. Не было понятно, на какую сумму он все же рассчитывал, предлагая немыслимое количество в двадцать процентов. Возможно, что Кампана его приятно удивил.

- Тогда за победу, - Кампана улыбнулся и легонько ударил своим бокалом о бокал Айзора.

Они расположились в мягких креслах возле камина.

- Как я понимаю, все прошло без эксцессов, - полувопросительным тоном произнес Кампана.

- Почти, - замялся Айзор. – Там действительно никого не было, вообще никого… Кроме одного мага из Круга совета, но он прилетел позже. Интересная личность, кстати, сейчас ждет меня в баре. Но это ничего, может быть, он уже и ушел.

- Маг из Круга совета?! – Кампана от неожиданности разбрызгал свой алкоголь по светлому ковру.

- Ну да, - спокойно подтвердил Айзор, - впервые вижу такого мага. Он даже не истерил по поводу того, что пираты забрали «собственность» Круга. К тому же сломал свой космолет, чтобы полететь с нами на Пыльную звезду.

- Сломал свой космолет? – история Айзора казалась Кампане все невероятнее. Он уже начал подумывать, не привирает ли тот.

- Да. А еще предложил мне отправиться с ним в Ивилон. Это колледж. Он профессор, я говорил? Преподает там малефицистику.

- Я знаю, что такое Ивилон. Но с чего вдруг он это предлагает?

- Не знаю, - беспечно пожал плечами Айзор. – Наверное, я ему понравился.

- Ивилон… - пробормотал Кампана. Глаза его блеснули, как бывало всегда, когда он чуял возможную прибыль. – Ты согласился?

- Ну, я еще не ответил, но с чего вдруг мне туда лететь? Какой-то студенческий колледж, не вижу ничего…

- Отнюдь! – воскликнул Кампана. – Что ты знаешь об Ивилоне?

- Кроме того, что это колледж? – удивился его азарту Айзор. – Ничего.

- Необразованный неуч, - констатировал Кампана. – Вечно поражаешь меня отсутствием знаний, известных даже школьнику! Он является лучшим магическим колледжем уже на протяжении десятка лет.

- О, ну да, это многое меняет, - съязвил Айзор. – Кстати, если сейчас ты скажешь, что этот колледж стоит на плавучем острове в подпространстве, то я это знаю (выкуси).

Круг совета

«Солнечный зал» по обыкновению утопает в полумраке. Круглый стол не занят и наполовину. В центре стола вертится голограмма, режущая глаз голубым цветом.

- Кто-нибудь, настройте уже эти цветовые схемы! – не выдержал Первый лидер.

Корий, изображаемый голограммой, практически неразличим.

- Мы маги, а не технологи, - разводят руками сидящие за столом.

- В прошлый тритейник я вызывал мастера, - поведал один из собравшихся, - но его не пустила наша охрана. Он, понимаете ли, не смог пройти проверку на полиграфе.

- Это просто смешно! – взорвался Первый лидер.

- Отнюдь, - возразил Третий лидер. – Мы далеко продвинулись в совершенствовании нашей охранной системы и наших технологий. Здесь есть, чем гордиться.

Первый лидер посмотрел на него, устало потирая правый висок костяшками пальцев.

- Дайте изображение на экраны, - скомандовал он.

Изображение Кория переместилось на экраны, установленные перед каждым, сидящим за столом.

- Как вы видите, господа, у нас существенная проблема. Мы понятия не имели, что граница Пустоты находится так близко к Столице. Кто-нибудь вообще может мне объяснить, как так вышло, что Корий погрузился в Бездонье?! Он что, сошел со своей орбиты?

- На самом деле… - начавший отвечать маг кашлянул, затем вывел на экраны схему, - на самом деле получается, что да, сошел. Произошло небольшое, но фатальное отклонение…

- Серьезно? Небольшое отклонение? Как это вышло? Такое раньше уже случалось? Я имею в виду до того, как вообще появилось Бездонье. Корий отклонялся от орбиты?

- Насколько нам известно, нет. Однако! Существует вероятность, что он отклоняется от орбиты в какой-то определенный промежуток лет, и раньше за подобным мы просто не следили.

- Что за ерунду вы несете?! – не выдержал другой маг. – Корий – искусственный спутник, он запущен-то всего шестьдесят лет назад!

- И все-таки, - не сдавался тот, - теоретически это возможно… Какие-то процессы в Космосе, переменные, которых раньше не было…

- Какие? – потребовал разъяснений Первый лидер.

- Мы все еще выясняем это.

- Но мы хотя бы можем быть уверены, что граница Пустоты не приближается?

- В этом мы уверены – граница стоит на месте, именно там, где ее провел Айзор.

Больше половины собравшихся скривились при упоминании этого имени.

- Хорошо, - Первый лидер откинулся на спинку кресла. – Продолжайте выяснять, почему Корий сошел с орбиты. И пошлите уже кого-нибудь внутрь, когда подтвердите, что это безопасно. Только проблем с профсоюзами нам не хватало.

Человек с резкими чертами лица быстро идет по коридору. Его профиль напоминает хищную птицу, а белый плащ развевается за спиной, словно орлиные крылья. Он сворачивает в узкий коридор, выходит по нему в другой, ныряет в неприметную дверь и оказывается в небольшом задымленном пространстве. Дым пахнет вишней и специями. Там его уже ожидают: крупного телосложения мужчина нервно теребит мундштук кальяна.

- Плохо работаете, - с порога начал «орлиный профиль». – Как можно было не учесть силу гравитации Столицы?

Крупному пришлось объясниться. Он отложил мундштук в сторону и поднялся с подушки.

- Раньше ничто не вырывалось назад из Бездонья. Мы не брали в расчет гравитацию, так как не считали это возможным. С Ивилоном подобной ошибки не будет: ничего не держит его на определенной орбите.

- Очень надеюсь, - холодно произнес «орлиный профиль». – Из-за Айзора Ивилон все еще бороздит просторы подпространства, вместо того чтобы почить в недрах Бездонья. Но теперь, я полагаю, проблем возникнуть не должно. Мы нашли способ столкнуть массу такого объема в Пустоту. С Корием получилось, пусть он и вернулся. Но если вернется Ивилон – вы мне за это ответите.

- Ивилон не вернется.

Вазмор Адориус

Профессор Вазмор Адориус провел ночь в чудесной комнатушке над баром «Следящий спящий кот». Бар не полностью оправдал свое название: все эти визги, крики, стуки и песни, всю ночь доносящиеся снизу, очень напоминали завывания вовсе не спящих котов в иннис. Поэтому заснул профессор только под утро, в пятом часу, когда все уже вконец спились, и снизу доносился стройный храп. Под храп спалось еще более-менее, но, увы, уже через полтора часа пришлось вставать, чтобы вовремя поспеть к отправлению «Грани бесконечности».

Вазмор безошибочно определил путь, которым вчера шел вместе с пиратами к бару, и ровно в 6:52 предстал перед челноком. Возле «Волны» его ждали двое. В одном Вазмор признал грубоватого первого помощника капитана, а вот второй был ему не знаком. Это был высокий человек в черном фраке и потертых ботинках. Через плечо перекинута широкая сумка с яркой вышивкой. Но поразила Вазмора огроменная копна черных волос, неряшливо торчащих во все стороны и свисающих чуть ниже плеч. Длинная челка падала на нос, а глаза были закрыты огромными блюдцами зеркальных очков, придающими человеку сходство со стрекозой. Странный тип беззаботно болтал с первым помощником.

«Может, они и не меня вовсе ждут», - подумал Вазмор, поднимаясь к ним.

- А вот и вы! – громко воскликнул странный тип знакомым голосом.

Профессор Адориус оторопело вытаращился на него.

- Как вы и заказывали! – улыбаясь, продолжил тот. – Ну как я вам? Не узнали? Скажите, что не узнали!

- И правда не узнал, - признался Вазмор, пытаясь разглядеть под челкой знакомые черты лица.

Очки идеально не давали это сделать.

- Может, парик и не самый удачный, - тем временем продолжал Айзор, накручивая черную прядку на палец, - но мою косу не так-то легко спрятать, так что сделал все, что смог.

- Вы выглядите великолепно на себя не похожим, - произнес Вазмор.

Айзор довольно улыбнулся и тут же переменил тему, сказав, что нужно отправляться.

Вазмор наблюдал, как Пыльная звезда постепенно уменьшается, превращаясь в точку на иллюминаторе. Через несколько минут они оказались на борту «Грани бесконечности», и Вазмор неожиданно для себя почувствовал что-то сродни возвращению домой. Он не ожидал, что успел так привязаться к этому странному кораблю.

- Ивилон редко стоит на одном месте, поэтому мы используем специальные маяки для того, чтобы безошибочно находить остров. Без них, согласитесь, было бы крайне затруднительно даже слетать домой на выходные, - рассказывал Вазмор, копошась в карманах своего костюма в поисках миниатюрного синего кубика.

Он протянул кубик навигатору, тот подключил его к приборной панели.

- Курс задан, - объявил он. - Прибудем через четыре часа.

- Всего-то? – удивился Айзор. – Не думал, что он где-то поблизости.

- Да… - рассеянно пробормотал Вазмор. – Сейчас Ивилон, Пыльная звезда и Столица находятся примерно на одном расстоянии друг от друга.

 - Вот как, - капитан принял к сведению. – Входим в подпространство, - скомандовал он. – И включить, наконец, ЯГУ!

И на этот раз Вазмор ухватился как надо, и поздравил себя с маленькой победой. «Я почти уже космолетчик, - подумал профессор, - или космопират».

Полет проходил спокойно. Вначале Айзор предложил профессору позавтракать в кают-компании, на что тот воодушевленно согласился. Но в кают-компании, казалось, присутствовали все, кроме капитана. Вазмор угрюмо выпил чая с печеньем, примостившись в самом дальнем углу. По разговорам пиратов, их веселому гомону и расслабленному виду он понял, что полет этот для них нечто вроде прогулки. Свою долю за предыдущее задание они уже получили, сейчас оставалось просто сопроводить капитана и отдыхать до его возвращения. Вазмор радовался, что никто не обращает на него внимания, рядом с этими пиратами ему было очень неуютно. Спокойно он себя чувствовал только с Айзором, и тут вдруг задумался, не выдает ли он желаемое за действительное и не врет ли сам себе. Этот Айзор, как показал небольшой опыт общения с ним, разительно отличался от того, кого Вазмор знал раньше. Его поведение было подстать поведению его команды, он такой же пират, разве что посимпатичнее, а Вазмор идеализировал его, желая разглядеть черты, которых тот напрочь лишен. Адориус недовольно отодвинул кружку, злясь на себя за глупые иллюзии. Но даже думая подобным образом, он не мог избавиться от слабой, но живучей надежды, затаившейся в глубине души. «Болючая гнида! – подумал профессор. – Не изыйдет сейчас, потом ведь будет только больнее. Но… Да пошло оно все к черту! Отдамся на волю провидения». Ему и так надо было со многим разобраться. Например, подумать о том, как он представит этого Айзора коллегам. Все же улетал на Корий один, а вернулся с каким-то странным типом…

Очередная злостная шуточка про нездоровый интерес профессора к капитану, сопровожденная громким смехом, заставила того вырваться из своих мыслей и покинуть кают-компанию.

После этого он примерно час бродил по космическому кораблю, размышляя о разных вещах и смутно надеясь повстречать Айзора. Оставшееся время профессор провел на мостике, где капитана тоже не оказалось, но зато была строгая дисциплина и никакого матросского юмора.

Гейл Рухкан

После счастливого стечения обстоятельств, благодаря которым я смогла выпить чашку САМОГО НАСТОЯЩЕГО кофе, я готова была воспарить над землей! Как мало иногда человеку нужно для счастья. А этот дворецкий Вазмора, доброжелательное отношение которого позволило мне словно глотнуть свежего воздуха впервые за много дней, знает ли он, как много значило для меня это не стоящее ему ничего предложение выпить кофе? Я шла по Ивилону, наверное, впервые за этот год счастливо улыбаясь, и думала о том, как, порой, наши незначительные поступки влияют на других людей. И как иногда важно просто проявлять дружелюбие, быть чуть-чуть более внимательным к окружающим, предлагать чуть-чуть больше. Этот Сэнди и понятия не имеет, насколько оказалось важным для меня его простое предложение.

Вспоминая о случившемся, сначала я просто решила, что если вдруг смогу как-то оказаться полезной Сэнди, то непременно помогу ему. Понятное дело, вряд ли ему придет на ум просить о чем-то именно меня, но я даже не побоюсь показаться глупой и самолично предложить свою помощь. Может, он и просто проявил воспитание, предложив мне чашечку кофе, но я-то знаю, насколько для меня эта чашечка оказалась волшебной. В переносном смысле этого слова.

Мысли мои перенеслись на анализ ситуации более конкретный: Вазмор, оказывается, никуда не пропадал, а просто слетал в Столицу к себе домой и вернулся (зачем-то) со своим дворецким. Вообще-то, думая сейчас об этом, я почувствовала какое-то странное несоответствие. Общение дворецкого Сэнди с профессором Адориусом не очень походило на общение работодателя с подчиненным. И то, как Сэнди предложил мне кофе вопреки желаниям «хозяина»… Это показалось мне странным.

Я посмотрела на небо. Оно было, должно быть, все таким же белесым, однако для меня сейчас даже этот белый свет светил, будто лучики солнышка. На глаза чуть не навернулись слезы: ну почему людям так трудно быть добрее? Единственный человек, который ко мне доброжелательно отнесся, и тот является приезжим. Я знаю, они тут не злые, нет, обычные люди, просто безразличные. Такие безразличные, что это ранит сильнее, чем злоба.

Непонимающий Айзор

Луна мягко светила сквозь крону тонкого и высокого, танцующего на ветру, дерева, проникая в комнату причудливо преломленными лунными бликами.

Вымотавшись за день, Айзор зашел в свою комнату и повалился на кровать. Он намеревался «полежать пять минуточек», но задремал, и когда открыл глаза, луна уже вовсю резвилась в переломанных тенях. Айзор перевел взгляд на окно. Возле него стоял высокий человек с длинной белоснежной косой. В волосах его играл свет луны, окутывая их, словно ореолом.

Айзор пораженно осознал, что смотрит на собственного двойника. Капитан подскочил на кровати, и на всякий случай несколько раз себя ущипнул, но двойник никуда не исчез. У того было странное, застывшее лицо, ненатуральное, будто маска. Он медленно поднял правую руку и указал в сторону. Айзор перевел взгляд по указанному направлению: между дверью и кроватью, посредине ковра, лежал черный гроб. Айзор упер в него взгляд. Гроб почти на сто процентов уверил его в том, что это все же сон. Айзор вновь перевел взгляд на своего двойника. Тот требовательно встряхнул рукой, указывая в том же направлении. Тогда капитан спрыгнул с кровати и осторожно приблизился к гробу. Он слышал тихий скребущий звук, и исходил тот из-под крышки. Айзор медленно подошел к гробу и дотронулся до крышки ногой. Скребки тут же прекратились, будто тот, кто находится внутри, почувствовал его прикосновение и выжидающе замер. Айзор толкнул крышку, и та отлетела в сторону. В гробу, синюшный и бездыханный, лежал он сам. Черты лица заострились, коса, словно удавка, была обмотана вокруг шеи, под обломанными ногтями засохла грязь и кровь. Не в силах отвести взгляд, Айзор присел рядом с гробом. Что это: вещий сон или просто бред усталого разума? Мертвец резко схватился за край гроба иссохшими пальцами. Айзор отшатнулся, споткнулся о ступеньку и упал. Теперь он сидел, уперевшись спиной в кровать и очень стараясь вжаться в нее посильнее, потому что мертвец сел в гробу и, повернув к капитану свое бездыханное лицо, начал хохотать.

Он хохотал и хохотал, и не понятно было, закончится ли это когда-нибудь. Но вот смех резко оборвался, мертвец вскинул руку с вытянутым указательным пальцем. Айзор проследил направление и увидел еще двоих: еще два Айзора стояли друг напротив друга и улыбались. В руке одного – пистолет, а у другого – рапира. Они поклонились и направили оружие друг на друга. Расстояние между ними – не больше метра, рапира проткнула горло противника, выстрелил пистолет, и пуля вошла другому в левый глаз, пробила череп и попала в канделябр, стоящий на каминной полке. Тот упал и поджег гардину.

Двое дуэлянтов не падали, продолжали стоять и весело смеяться. К ним присоединился мертвец в гробу.

Со скрипом отворилась входная дверь. Внутрь вошел еще один Айзор, тихо закрыл за собой дверь, повернулся и шикнул на веселящиеся копии. По комнате разнеслось многоголосое: «Ш-ш-ш!», - вошедшему вторили копии. Он взмахнул рукой, словно словил в нее бабочку, и все звуки смолкли. Воцарилась настолько полная тишина, что у настоящего Айзора зазвенело в ушах. Он посмотрел по сторонам, но его внимания потребовал вошедший:

- Исполни обещанное.

Айзор непонимающе взглянул на него. 

- Обещание! Исполни обещание! – грозно произнес тот.

- Какое обещание? – спросил Айзор, удивляясь тому, что с этой копией, кажется, можно вступить в беседу.

- Мое терпение на исходе! – в его голосе зазвучала угроза.

- Но я не понимаю!

- Вспоминай! – приказала копия.

Тот лихорадочно пытался припомнить, не обещал ли чего-то кому-то довольно могущественному. На ум ничего не приходило.

- Я не помню никакого обещания!

- Если ты не помнишь обещания – сохраненные умрут.

- Да о чем ты?

- Вспоминай! – снова приказ. – Долго я их не удержу!

- Кого? – заинтересовался капитан.

- Тех, кто мечтает о твоей смерти больше, чем о собственной жизни.

Айзор задумался над тем, кто бы это мог быть. Несмотря на то, что насолить он успел уже многим, под данное описание все же никто не подходил.

Хлопнула дверь: говорливая копия вышла, и вместе с этим словно лопнуло заклятье, заставляющее остальных молчать. Покойник в гробу вновь захохотал. «Обещание!» - затвердили дуэлянты. «Вспоминай!» - вторил им двойник у окна.

Ветер бил в окно, словно намереваясь ворваться еще одним незваным гостем. Лунные зайчики заскакали по комнате, превращая реальность в калейдоскоп серо-белых красок.

Айзор открыл глаза и уставился на белый потолок. Ярко светило утреннее солнце, солнечные зайчики путались в осенней листве тонкого дерева. Айзор провел ладонью по лицу, стирая наваждение. Запах гари все еще стоял у него в носу. Он сел на кровати, стараясь поскорее прийти в себя после изматывающего ночного видения, и увидел, что канделябр валяется на полу, а гардина рядом с ним медленно тлеет.