Надежда умирает последней

1

Заколачивающийся гроб отдавался притупленным эхом в пространстве Нади.

Тук.

Тук.

Тук.

Прощание с матерью, которую она когда-то знала. Прощание с матерью, с которой она не успела познакомится.

На Калитниковском кладбище стояла жара. Из-под плотных ветвей деревьев проникали лучики июльского солнца, играя в калейдоскоп по лакированной черной поверхности гроба. Надя устремила взгляд на движущихся кладбищенских грузчиков возле вырытой могилы, что медленно опускали на тросах гроб в пустоту.

Гроб с её матерью, Мельниковой Виталины Викторовны, сорока двух дет отроду.

Мамой.

Когда-то живой.

Мрачные мины, пришедших почтить память, с покрасневшими глазами пригвоздились рядом. Надежда Тамина тяжело вздохнула. Призраки повсюду напрягали не меньше остального.

- Можно подойти к могиле по одному и попрощаться, трижды бросив землю.

Вспыхнувший гнев поднимался из недр души в сжатые кулаки на протяжении всей похоронной церемонии. Надя буравила взглядом закрытый гроб, мечтая прожечь в нем огненную дыру и воскресить бессовестную суку, растрясти глупый труп к ответам и совести. Орать что есть мочи и вытрясти из него всех паразитов, пока та не заговорит с ней. Девушка стиснула зубы. Казалось, даже крестик на груди раскалялся от обиды и злобы. Она чувствовала себя здесь чужой. Хотя казалось, что она - часть этой женщины. Той женщины, которую она всю жизнь считала мертвой.

Надя не была приглашена на похороны официально. Видевшие её ловили себя на мысли, но времени подумать о сходстве с покойной не находилось. Надя держалась подальше от церемонии, ей не хотелось тереться незнакомой персоной среди людей, которые знали Виталину Владимировну как известного психолога и просто хорошего человека, вышедшую замуж за состоятельного бизнесмена и воспитавшую двух замечательных дочерей, Олечку и Ирочку - примерных отличниц и пай-девочек, которые всегда здороваются с соседями и жалостливо кормят бездомных котят. Надя не знала Мельникову Виталину Владимировну. Надя знала молодую девчонку младше себя, которая была бесконечно рада её рождению. Она помнила Виту, которая читала ей по вечерам сказки про волков, угощала конфетами тайком от бабушки, после работы крепко обнимала, даже когда папа не мог, и от нее пахло счастьем. А потом, когда Наде исполнилось шесть лет, Вита и папа погибли, когда их машина перевернулась под Тамбовом.

Но это оказалось не так.

Все стали разбредаться по кладбищу, ища выход. Им хотелось поскорее уйти от горя в свою привычную жизнь и выдохнуть полную грудь облегчения. «Причина», по которой Надя оказалась здесь в воскресное утро, потерянно искала девушку глазами. Ира Мельникова – младшая дочь Виталины. И ведь так не поспоришь, что этот сентиментальный подросток был её сводной сестрой. Темно-русые мамины волосы и маленькое личико, светлые голубые глаза - как фамильная ценность, - взывали к ней в поисках поддержки, но та лишь отвернулась и засунула руку в карман в поиске сигарет.

Еще чего.

Она ей никто.

Ира поспешила присоединиться к ней.

- Мамы больше нет, - дрожащим голосом пробормотала девочка-подросток, вытирая сопливый нос, - я не могу в это поверить.

- Вера - штука непостоянная, да и дорогостоящая, - мрачно хмыкнула Надя, глядя на проезжую часть вдалеке. Шум приезжающих машин иногда выводил Надю из гипнотического транса, в который она погружалась.

- Ты ведь совсем не знала её, верно?

- Ага.

Призрак, все это время наблюдавший за происходящим, не пытался привлечь их внимание, а провожал взглядом уходящих скорбящих от свежего соседа по кладбищу и бормотал: «Какая жалость, какая жалость». Он и сам недавно слег - родственников нет, при жизни безбожно квасил, умер в одиночестве под телевизор.

«Мигрень - опасная шутка, - сказала однажды воспитательница детского дома, - она может спровоцировать человека и поселить древние забытые потусторонние инстинкты».

Надина способность видеть призраков остро ощущались во время раскалывающихся головных болей, когда в момент очередного пульсирования в голову проникали голоса умерших. По всей видимости, призрак на кладбище воспользовался моментом перекинуться пару слов, поведав о своей несправедливой судьбинушке и жестокости родственников, отчего Надя постоянно отмахивалась и рычала, словно от назойливой доставшей мухи, потерявшей страх перед человеком.

Они постепенно выходили с территории кладбища к желтому монастырю возле главным ворот. Надя затянулась сигаретой, она принесла желаемое облегчение. Она поймала на себе назойливый взгляд: на припекающем солнце, за лобовым стеклом водителя стоящего катафалка почти не было видно, но она разглядела его жирную тушу, сальный взгляд и шишковатые гнилые зубы. Блевотный тип.

- Мне пора, - тихо добавила Ира, прикусив губу, - может, встретимся сегодня в кафе?

- Нет.

- Ты же мне обещала!

- Ничего подобного, сопля. Передумаю – звякну.

- Мы с подругой в среду уезжаем в Тамбов, к маминой подруге. Если хочешь, можешь с нами. Она много помнит о маме, может тебе рассказать все что хочешь.

- Не Поповы часом?

- Ой, ты их знаешь?!

Надя поглядела на Иру с презрением, но промолчала.

Проходя мимо вышедшего из кабины водителя, она поравнялась с ним и вскользь пробежала взглядом. Он похотливо пялился на уходящий силуэт Нади, изучая её сочные формы. Поднеся бутылку ко рту, минералка – действуя неведомой силе – хлынула водиле в глотку. Водитель согнулся пополам, кашляя и краснея.

Задохнулся он или нет, Надя уже не видела.

Она решительно шла домой в поисках ответов.

Днем раньше

В ночной смене были и приятные моменты: бездельничать. Уж что-что, а бездельничать и получать за это отстёганные рубли Надя любила. Эти жалкие восемнадцать тысяч были не теми приятными злотыми, что ей платили на прошлой работе в Польше, но для временной подработки самое то. Большую часть времени Надя занималась бумажной работой, оглядывалась на подозрительные звуки в коридоре, чтобы поймать очередного пациента и запихнуть обратно в палату до прихода санитаров, или мыла полы. Когда выдавалась свободная минутка, Надя под предлогом разбора подсобки запиралась, находила глухую зону под камерами и с довольным выражением лица таскала сильнодействующие антибиотики. Её еще не поймали, но скоро поймают - она всегда помнила об этом.