Надежный тыл

1 Анна

К сожалению, еще не родился тот, кто способен уничтожить человеческую глупость...

(А.и С.Голон)

Предновогодняя кофейня встретила меня тем радостным и неповторимым ароматом праздника, который бывает лишь накануне Нового года. Пройдя стеклянные двери, я бегло осмотрела зал, украшенный разноцветными гирляндами, фонариками, снежинками и большой ёлкой. Величественная, словно хозяйка этого уютного пространства, она скрывала наш с Ликой столик от посторонних глаз.

Лика уже сидела за столиком, обхватив руками большую чашку латте с пряностями. Её светлые волосы были аккуратно уложены в модный небрежный пучок, а глаза бегали по экрану телефона, словно в поисках чего-то важного.

– Ты вовремя, – подняв на меня взгляд, сказала она, убирая телефон в сторону. – Уже начала думать, что ты не придёшь.

– Прости, пробки, – с улыбкой ответила я, снимая перчатки и садясь напротив. Тепло от чашки быстро согрело мои замёрзшие пальцы.

Мы обе уже далеко не девочки, нам обеим по 45 лет. Много это или мало? Я даже и не знаю. Иногда, когда я смотрю на своих детей Борю и Киру – кажется, что много. Они уже такие взрослые, такие самостоятельные и все равно – такие дети.

Когда смотрю на Даниила — моего мужа — кажется, что не так уж и много. Мы прошли с ним длинный путь: были и сложности, были и взлёты. Даниил был тем человеком, за чьей спиной я всегда чувствовала себя защищённой от любых проблем этого мира. Словно надёжная крепость, он позволял мне жить в уверенности, что всё будет хорошо, что его силы и ум хватит на нас двоих, а мне нужно лишь поддерживать наш уютный, выверенный до мелочей мир.

Анжелика, моя самая близкая и доверенная подруга, в свои 45 выглядит значительно лучше меня — тоньше, изящнее, старательно следит за лицом и телом. У неё всегда найдётся новое платье, которое подчёркивает её фигуру, или дорогие духи, запах которых наполняет комнату уверенной женской силой. Она знает, как подать себя так, чтобы восхищение шло впереди неё.

Я? Я немного не о том. После двух родов мне так и не удалось привести себя в ту форму, которой можно было бы гордиться. Грудь стала тяжелее, бедра — шире, а талия уже давно не тянет на девичью. И всё же я никогда не привыкла страдать из-за этого. Моя жизнь настолько спокойна и размеренна, что мне казалось: всё в ней сбалансировано. Да, я не бегу за модой, не вздрагиваю от каждой новой морщинки. Но разве это важно, когда у тебя есть дом, семья, дети, муж, который строит для тебя будущее?

- Привет, родная, - поцеловала привставшую Лику в щеку и скинула с себя дорогую шубку – подарок мужа к прошлому Рождеству.

- Ань, - Лика подвинула стул, что б мне было удобнее сесть. – Прекрасно выглядишь! Наконец-то меня услышала и сменила этот блеклый сивый цвет волос на нормальный! Даньке понравится, вот увидишь!

Я засмеялась, довольная реакцией подруги.

- Какие планы на Новый год? – спросила та, заказывая для меня кофе с корицей. – Опять куда-нибудь махнете с Даниилом?

- Слушай, - я счастливо улыбнулась, - пока Даня ничего не говорил. Он завтра в Милан улетает на конкурс ювелиров, думаю, когда вернется – тогда и решим все с ним.

— А ты почему не летишь с ним? — Лика отпила свой кофе и пытливо посмотрела на меня.

Я пожала плечами, отводя взгляд.

— Куда мне, Лик. Кирка последние экзамены сдаёт, а у Бори... У него ведь предпоследняя сессия. Да и что мне делать в Милане? Даниил там работать будет, целыми днями с коллегами, с жюри, а я что?

— А ты что, не его жена? — подруга чуть прищурилась.

— Ну жена, — рассмеялась я. — Лик, ты представляешь меня среди его дизайнеров? Я там буду, как не к месту поставленная статуэтка. Все обсуждают работы, идеи, а я что? Виллы да фонтаны рассматривать? По бутикам шляться? Да ну его.

Лика слегка хмыкнула.

— Знаешь, Ань, иногда я думаю: тебе бы чуть больше наглости не помешало.

— Это почему это?

— Потому что мужчины, особенно такие, как твой, не любят, когда жена слишком домашняя. Да, уют, тепло — всё это хорошо, но ты должна напоминать ему, кто ты. Ты же умная, красивая женщина, а не домохозяйка с кухонным полотенцем в руках.

Я закатила глаза, притворяясь, что не принимаю её слова всерьёз.

— Лик, ты чего? Даня любит меня такой, какая я есть. И вообще, я не собираюсь менять свою жизнь только ради того, чтобы кому-то что-то доказывать. У нас с ним всё сбалансировано.

Лика откинулась на спинку стула, внимательно глядя на меня.

— Ань, ты уверена?

— В чём?

— Что он тоже считает ваш баланс идеальным?

- Конечно. Он никогда не давал усомниться в этом,- мне не нравилось, куда скатывался наш с ней разговор. – Или ты что-то знаешь? – сердце пропустило удар.

- Нет, конечно, - спокойно ответила она. – Просто, Ань…. Я тебе уже говорила….

- Лик, - мой голос стал чуть строже и суше, - довольно. Я понимаю, ты женщина деловая, сильная, но не надо свою модель мне навязывать. Я – тыл Дани, его семья, его опора. Я родила ему детей, веду его дом. Если у тебя есть что-то по существу – говори, если нет – не заводи старую шарманку. Я ее уже три года слушаю.

*

Дорогие читатели!

Как и обещала, начинаю новое путешествие с новыми героями и обстоятельствами.

Сразу предупреждаю: эта книга далась мне труднее, чем все предыдущие вместе взятые. Тема оказалась не слишком близкой, но так получилось, что меня, как автора, слегка разозлили. А злить авторов — дело рискованное! Они могут создать что-то неожиданное, странное или даже провокационное. Так родилась эта книга (хотя она еще не завершена).

Возможно, герои вам не понравятся. Возможно, моя позиция вызовет у вас несогласие. Но я очень надеюсь, что чтение окажется для вас увлекательным, а для кого-то — поводом задуматься.

Как всегда, жду ваших комментариев — без них совсем скучно! Лайки тоже приветствуются, но это уже по желанию. 😊

С любовью, ваша Весела.

P.S. Не забывайте про нашу группу ВКонтакте "Территория сердца. Романы Весела Костадинова" — там можно высказать своё мнение, даже если оно "фи"! 😉

2. Анна

Вечером Даниил вернулся домой поздно, впрочем, рано я его и не ждала – перед ответственными мероприятиями он всегда задерживался на работе, желая удостовериться, что все под полным контролем. Кира весь вечер провела болтая по телефону с подругой, а Боря позвонил и сообщил, что ночевать останется у друзей. Поэтому вечер я коротала одна, с новым романом, забравшись с ногами на любимый диван.

Наш дом я холила и лелеяла все эти 25 лет брака с Даней. Это было мое гнездо, мое убежище, моя крепость. Моя и моей семьи. Правда последнее время Кира стала заметно отдаляться от меня – ничего не поделаешь – переходный возраст. Зато Борис – моя надежда и опора. Он учился в престижном вузе на дизайнера и, как говорили хором преподаватели, подавал большие надежды. Однако сердце мое было не на покое – Даниил наотрез отказался брать нашего сына на работу к себе, мотивируя тем, что в его компании непрофессионалов не потерпят.

— Он ещё не готов, — сказал мне Даниил однажды, даже не взглянув в мою сторону.

Мне казалось это странным. Он часто брал к себе студентов, порой даже таких, кто только начинал разбираться в основах дизайна. Но к Борису у него всегда были особенные, завышенные требования.

Около десяти вечера услышала, как к дому подъезжает машина, как открываются ворота. Через несколько минут открылась входная дверь, впуская мужа домой.

Как и всегда, я невольно залюбовалась Даниилом. Даже в свои 48 он выглядел потрясающе. Высокий, подтянутый, широкоплечий. В светло-русых волосах уже проглядывала седина, но она только подчёркивала его харизматичность, добавляя зрелого шарма. Его лицо — с чёткими линиями скул и едва заметными морщинами у глаз — было таким знакомым.

А вот холодно-карие глаза, которые я знала до мельчайших оттенков, смотрели всегда сдержанно и пронзительно. Мой муж особой эмоциональностью никогда не отличался, предпочитая держать всё в себе, но его глаза часто говорили лучше всяких слов. Сейчас в них была усталость.

— Привет, — поздоровалась я, откладывая книгу в сторону.

Он ответил коротким кивком и снял пальто, повесив его на плечики у двери. Подойдя ближе, он наклонился, чтобы оставить сумку на консольный столик, а затем поцеловал меня в щёку. Поцелуй был быстрым, почти машинальным, но всё равно тёплым.

— Как прошёл день? — спросила я, наблюдая за ним.

- Нормально, - ответил он. А после упал в кресло. – Устал. Ань, я сейчас спать – завтра вылет рано.

- Один летишь? – как бы ненароком спросила я.

Даниил, кажется, не сразу уловил мой вопрос. Он посмотрел на меня с лёгким недоумением, затем пожал плечами:

— Нет. И ты это знаешь. — Его тон был нейтральным, но каким-то отчуждённым. — Летит вся команда дизайнеров, как обычно.

Я кивнула, стараясь выглядеть спокойной.

— Кто именно летит? — продолжила я, будто просто из любопытства.

- Мне тебе список предоставить на согласование? – насмешливо спросил он, приподнимая бровь. – Ань, что такое?

— Ничего, — быстро ответила я, чувствуя, как сердце начинает стучать быстрее. — Просто интересно. Ты редко так подробно рассказываешь о работе, вот я и подумала, кто из команды такой ценный, что едет в Милан.

Даниил задержал взгляд на мне чуть дольше, чем обычно. Его карие глаза, как всегда, оставались непроницаемыми, но в них мелькнуло что-то, чего я не могла разобрать — удивление или, может быть, недоумение?

— И давно тебя стали интересовать дела компании? — его голос звучал ровно, но я отчётливо уловила в нём раздражение, которое раньше он так умело скрывал. — Вроде раньше ты такого интереса не проявляла.

Он снова бросил быстрый взгляд, и добавил, слегка приподняв бровь:

— Ань, ты ведь даже не знаешь, кто у меня работает… Не ты ли мне говорила, что тебе это не особо и интересно?

Он был прав. Я никогда раньше не выспрашивала его о работе, справедливо полагая, что это его ответственность, его вотчина. Я всегда старалась держаться подальше от обсуждений сотрудников, проектов и конкурентов — не потому что мне было безразлично, а потому что верила, что это его территория, где он всегда знает, что делает.

Наверное, сейчас я действительно выгляжу нелепо. Я не знаю никого из дизайнерского отдела. Знаю только заместителей Даниила, нескольких начальников отделов — людей, с которыми мы изредка пересекались на корпоративных мероприятиях. Рядовые сотрудники оставались для меня чем-то абстрактным, почти безликими фигурами в его огромной компании. Их у него столько, что он, возможно, и сам всех поимённо не знает.

— Может, и так, — ответила я чуть тише, стараясь скрыть неловкость. — Но это ведь не значит, что я не могу поинтересоваться.

Он поднялся с кресла, проводя рукой по волосам, словно пытаясь избавиться от напряжения.

— Ань, — сказал он уже более мягким тоном, — я понимаю, что ты волнуешься, но правда, не стоит. Всё идёт по плану. Милан — это важно для компании, и у нас сильная команда.

Я кивнула, чувствуя, как его слова, вместо того чтобы успокоить, вызывают ещё больше вопросов.

— Хорошо, — сказала я, стараясь звучать спокойно. — Но если всё так хорошо, зачем ты так резко реагируешь?

3. Анна

Пальцы дрожали, по щекам катились злые слёзы боли и отчаяния. Я снова и снова ставила на повтор тот момент, когда Даниил поднимается на сцену, обнимая Алину. Глаза фиксировали малейшие детали, каждое их движение, каждый взгляд.

Её небрежно выпавшая прядь на щеке, блеск дорогого колье на тонкой шее, её лучезарная улыбка и сияющие глаза, обращённые к нему с такой уверенностью, словно она принадлежала этому месту, этой сцене, его жизни.

Его рука на её талии. Эта рука, которую я столько раз чувствовала на своей. Тёплая, уверенная, будто защитная… Но сейчас она была на чужой фигуре, на чужом теле, которое притягивало его, как магнит.

Его слова, обращённые к ней, были не слышны из-за музыки и аплодисментов, но наклон его головы, почти интимный, говорил больше, чем могли бы слова.

Я смотрела, как он улыбается ей, и чувствовала, как внутри разрастается ледяной ком. Каждый раз, когда я повторяла этот момент, в душе словно резали ножом.

В голове звучал его голос: "Всё под контролем".

Под контролем, да, Даня?!! Все у тебя под контролем? И она – тоже?

Сжала планшет с такой силой, что тонкий корпус треснул с жалобным хрустом.

- Мама! Что ты творишь? – гаркнула на меня Кира.

Её голос вернул меня в реальность, словно гром среди ясного неба. Я посмотрела на планшет, трещина пересекала экран, как шрам, разрушая идеальную картинку.

— Прости, — хрипло выдохнула я, пытаясь отстраниться от эмоций, которые рвали меня изнутри.

— Прости?! Ты сломала планшет! — Кира метнулась вперёд, выхватывая его у меня. Её глаза горели возмущением. — Что с тобой такое, мама?

Я хотела ответить, но вместо слов из горла вырвался какой-то бессвязный звук. Я резко встала, обхватила себя руками и отвернулась.

— Мам, ты нормальная? — голос дочери звучал уже не столько сердито, сколько встревоженно. — Это просто планшет, зачем было ломать?

— Это не из-за планшета, — прошептала я, сжав пальцы так сильно, что они впились в мои предплечья.

Кира замерла.

— Тогда из-за чего? — её голос стал тише, почти осторожным.

Я обернулась к ней. В её глазах было столько непонимания и тревоги, что мне захотелось просто заплакать.

— Кира, — начала я, но голос предательски дрогнул. — Пожалуйста, оставь меня одну.

Она моргнула, её брови сошлись, словно она пыталась понять, что я скрываю.

— Мам… — начала она, но я резко перебила:

— Уходи, Кира!

Она отшатнулась, явно не ожидая такого. Её взгляд метнулся к планшету в руках, потом снова ко мне.

— Ладно, как хочешь, — бросила она, разворачиваясь на каблуках. — Разберёшься сама.

Дверь хлопнула, и я осталась одна.

Слёзы снова полились из глаз. Я села на кровать, обхватив голову руками.

"Всё под контролем…"

Эти слова теперь звучали, как насмешка.

А ведь…. Мысль ошпарила кипятком… ведь Кира не удивилась, увидев отца с Алиной!

Кира не удивилась.

Я подняла голову, моргая сквозь слёзы, осознав это.

Она не удивилась.

Мой мозг отчаянно перебирал детали. Кира стояла рядом, видела то же, что и я. Видела, как её отец обнимает Алину на сцене. Слышала, как они смеются, видела, как их взгляды встречаются.

Но она не выглядела потрясённой. Не было в её глазах шока, который переполнял меня.

Она не задала вопросов. Не произнесла ничего такого, что бы показывало, что для неё это неожиданность.

"Она знала," — мелькнуло в голове, и от этой мысли у меня перехватило дыхание.

Я встала с кровати, начала ходить по комнате, стараясь угомонить бьющиеся внутри эмоции.

"Знала… Сколько? Как давно? Почему она молчала? Почему не сказала мне?"

Я снова и снова прокручивала наш с ней разговор, её реакцию. Та уверенность, с которой она бросилась защищать отца, тот тон, с которым она говорила обо мне…

"Она знала," — эта мысль становилась всё громче, будто кричала на меня изнутри.

- Кира! – я вылетела из ее комнаты, - Кира!

- Да что такое, мама? – она вышла из кухни, уминая одну из моих булочек.

- Ты знала, что эта белобрысая снова работает с твоим отцом? – заорала я на нее.

- Кто? Алина? – приподняла она бровь, а на наши крики из кухни показался и Боря. — Конечно, знала, мам, — неожиданно спокойно ответила Кира, будто это было само собой разумеющимся. — Я сама просила её вернуться и принесла извинения за… тот инцидент.

Мир, который и без того трещал по швам, рухнул окончательно.

— Что? — я замерла, словно громом поражённая. — Ты… ты попросила её вернуться?

— Это была моя ошибка, мама, моя, а не её. — Её голос дрогнул, но она продолжила, крепче сжав кулаки. — Я настояла, чтобы оседлали Дейва, думала покрасоваться перед подружками, не думая, что он… что он не для меня.

4. Анна

Даниил приехал ближе к обеду на следующий день. От звука подъезжающей машины я вздрогнула, чувствуя, как сердце застучало так громко, что казалось, его могли услышать и за пределами дома.

Весь остаток вчерашнего дня я провела в нашей спальне, лежа на нашей кровати, которую мы делили 25 лет. Я не хотела ни ужинать, ни завтракать, и даже обычные звуки дома раздражали, словно напоминая о том, что моя жизнь не остановилась, хотя внутри меня всё трещало по швам.

Я хотела одного — чтобы ушла эта страшная, сосущая боль в сердце, чтобы исчезли эти образы, которые преследовали меня.

Закрывала глаза — и видела перед собой Даниила. Его руки, уверенно обнимающие Алину за тонкую талию. Его взгляд, обращённый к ней, а не ко мне. Эту молодую, гибкую хищницу, которая так легко взяла то, что я считала своим.

Стук входной двери разорвал тишину, словно выстрел. Я замерла, не двигаясь с места. Прислушалась к звукам внизу.

Боря встретил отца и что-то ему говорил, но разобрать слов я, увы, не могла. Тяжело поднялась и на негнущихся ногах вышла из спальни, спускаясь в общую гостиную. Ноги дрожали, но я заставила себя идти туда, где уже собралась вся семья.

Кира сидела с ногами на диване, уткнувшись в телефон, но взгляд её то и дело поднимался на нас.

Даниил стоял посреди комнаты, его фигура выглядела внушительно, но я заметила уставший вид: слегка мятая голубая рубашка, расслабленный галстук, белые снежинки, которые всё ещё таяли в его русых волосах.

Напротив него, напрягая плечи, стоял Боря. Его лицо было сосредоточенным, а руки сжаты в кулаки.

Мой взгляд метался между ними. Я не могла понять, о чём они говорят, но чувствовала напряжение, которое висело в воздухе.

— Мам, — заметив меня, обернулся Боря. Его голос звучал спокойно, но в нём проскользнула нота предупреждения, словно он просил меня сдержаться.

Даниил тоже повернулся, его карие глаза встретились с моими. Взгляд был серьёзным, но в нём я не увидела вины.

— Аня, — произнёс он, и в его голосе слышалась усталость, словно он понимал, что нас ждёт нелёгкий разговор. — Мы можем поговорить спокойно?

Я сделала шаг вперёд, почувствовав, как внутри закипает смесь гнева и боли.

— Поговорить? — переспросила я, и мой голос дрогнул. — Ты хочешь поговорить?

— Да, — он ответил уверенно, но осторожно, словно проверяя, насколько я готова слушать. — Нам нужно всё обсудить.

Боря шагнул в сторону, словно освобождая нам место, но его взгляд был настороженным.

Кира закатила глаза, бросила телефон на подушку и саркастично пробормотала:

— О, начинается.

— Кира, выйди, — резко сказал Даниил, не отрывая взгляда от меня.

— А почему это я должна уходить? — возразила она, но её тон был больше демонстративным, чем серьёзным.

— Потому что это не касается тебя, — отрезал Боря, бросив на сестру строгий взгляд.

Кира что-то недовольно пробурчала, но встала и направилась к лестнице.

— Я наверху, если что, — бросила она через плечо, прежде чем скрыться из виду.

В гостиной повисла напряжённая тишина. Даниил сделал шаг ко мне, но я снова подняла руку, останавливая его.

— Говори, — сказала я, чувствуя, как горло сжимается. — Просто скажи мне правду, Даниил.

Он вздохнул, провёл рукой по волосам, словно собираясь с мыслями.

- Что ж, - вздохнул он, - не знаю, кто именно рассказал тебе об Алине, но я рад, что ты все знаешь.

Голос Даниила был как всегда сдержан и спокоен, а от этого мне стало совсем плохо. Где-то в глубине души я надеялась, я мечтала, чтобы он улыбнулся, назвал меня истеричкой, отругал за мнительность и сказал, что я все себе придумала.

Но он не собирался этого делать.

Он просто стоял посреди комнаты — спокойный и уверенный, как скала, и смотрел мне прямо в глаза.

— Ты хочешь сказать… — я сделала паузу, глотая горячие слёзы. — Ты хочешь сказать, что всё это… правда?

Даниил кивнул, как будто подтверждал какую-то очевидную истину, что-то, что не подлежит обсуждению. Его лицо было как каменное — на нём не дрогнул ни один мускул.

— Да, Аня, — сказал он тихо, почти буднично. — Ошибки нет.

Мир, который и так рушился, теперь разлетелся на осколки. Я не успела даже найти слова, чтобы выразить всю боль, как он добавил:

— И раз уж пошёл такой разговор — завтра я подам на развод.

Эти слова прозвучали как грохот грома. Я замерла, ощущая, как земля окончательно уходит из-под ног.

— Что? — прошептала я, не веря своим ушам. — Развод?

Он кивнул, его взгляд оставался спокойным, почти холодным.

— Да. Я не хочу продолжать этот фарс, — произнёс он, словно выносил приговор.

Мои колени дрогнули, я едва устояла на ногах.

— Фарс? — переспросила я, голос сорвался, став высоким и надтреснутым. — Фарс, Даниил? Это ты так называешь нашу семью? Наши 25 лет? Фарс?!

5. Алина

Ветер ударил в лицо, и я жадно глотала его свежие порывы, словно пила живую воду, приносящую покой и умиротворение. Конь подо мной шел вровень с моими мыслями — стремительно, ритмично, как будто читал меня, переходя с рыси на галоп.

Это чувство полной, абсолютной свободы, когда наездник и лошадь становятся одним целым, было самым прекрасным, что я когда-либо испытывала.

Копыта звонко били по замёрзшей земле, разрывая тишину лесной тропы. Я наклонилась чуть ближе к гриве, чувствуя, как каждая мышца подо мной работает в идеальной гармонии. Это было не просто катание, не просто отдых. Это было бегство — бегство от мыслей, от разговоров, от взглядов, которые в последнее время преследовали меня повсюду.

Я натянула поводья, и Дейв плавно сбавил ход. Его дыхание было тяжёлым, горячий пар вырывался из ноздрей, смешиваясь с холодным воздухом.

— Хороший мальчик, — прошептала я, проводя рукой по его влажной шее.

- Застоялся в стойле за неделю, - из конюшни вышла Зоя, кутаясь в теплую белоснежную шаль, по которой струились ее черные как смоль волосы. – Хорошо его разогнала, Алинка.

Я спрыгнула на землю, почувствовав, как ноги мягко утонули в рыхлой земле и снегу, и поцеловала Дейва в его мокрый нос. Лошадь хрипло фыркнула, пытаясь ответить мне «поцелуем», но я вовремя уклонилась, рассмеявшись.

— Зой, когда начало занятий? — спросила я, отводя Дейва к загону, чтобы дать ему передышку.

— Через полчаса, дорогая, — ответила она, поправляя шаль. — У тебя ещё есть время выпить чай или кофе. Хочешь?

Я слегка пожала плечами, на секунду задумавшись, но Зоя продолжила, её глаза загорелись любопытством:

— Я горю от желания узнать подробности твоей поездки в Милан.

— Неужели? — усмехнулась я, ведя Дейва к его стойлу.

— Конечно, — Зоя прищурилась, её улыбка стала хитрой. — Ты только вернулась и сразу за лошадей, будто это обычное дело. А мне нужна драма, интриги, захватывающие подробности!

— Драма? — я рассмеялась, снимая с Дейва седло. — Увы, Зоя, драм там не было. Всё исключительно профессионально.

— Профессионально? — повторила она, её голос звучал насмешливо. — Взять второй приз на международном конкурсе — это, я понимаю, профессионально. А внимание вашего великого босса? Тоже профессионально?

- Ну… - я невольно почувствовала, как начинают гореть щеки. – Что именно тебе интересно? Переспали ли мы? Да, переспали. И скажу сразу – это было…. хорошо. Более чем. Даже не ожидала. Провели вместе всю ночь.

Мы прошли в маленькую комнатку позади конюшни, где уютно потрескивал разведенный камин, а я смогла упасть в кресло, укрытое старым вязанным пледом и вытянуть уставшие ноги. Зоя подала мне большую кружку кофе с корицей. Сама села на небольшой диван напротив.

- А дальше? – внимательно глядя на меня своими черными, цыганскими глазищами спросила она.

— А что дальше? — я пожала плечами, делая глоток кофе. — Дальше был перелёт домой. Он поехал к своему семейству, а я — отсыпаться. А утром — к вам.

— Вот так просто? — Зоя не сводила с меня глаз.

— А как ещё? — я посмотрела на неё поверх кружки. — Мы взрослые люди, Зой. Был момент, мы его прожили, а теперь каждый возвращается к своей жизни.

— Только не рассказывай мне сказки, Лин, — усмехнулась она, облокотившись на диван. — Ты видела, как он смотрел на тебя? Как держал за талию? Этот человек явно не собирается просто "возвращаться к своей жизни".

Я задумалась, уставившись в огонь.

— Знаешь, Зоя, — сказала я медленно, — я все знаю. Однако, тебе не стоит забывать, что у него – семья и 25 лет брака за спиной. Такие как Дани из семей просто так не уходят – ты сама мне об этом говорила. Да мне это и не надо – я не претендую. Он хороший любовник, интересный мужчина, я многому у него учусь, Зоя, но…

— Но? — переспросила она, наклонившись вперёд.

— Но мне не нужно то, что у него есть, — закончила я, медленно качая головой. — Его дом, его семейные ужины, его дети, которые, скорее всего, меня возненавидят. Это не моя жизнь. Моя жизнь – она здесь: лошади, дети, мои рисунки. Коллекция, над которой я сейчас работаю. Мои мечты. Ты, которая мне ближе сестры. Дани, с его положением, деньгами и тем, к чему он привык, как-то не очень вписывается в эту картину, не находишь? Не спорю, бонусы, которые приносит наша связь – приятны, но они не долговечны, Зой.

- Иногда мне кажется, Алина, что ты больше цыганка, чем я, - усмехнулась подруга. – Права была бабушка – ты, как вольный ветер, который невозможно удержать на привязи.

- Я – идеальная любовница, - засмеялась я, - ни на что не претендую, мужика из семьи не увожу, даже денег много от него не беру, ну разве что самую малость…. На покупку Дейва. Хочу выкупить его… он – не обычный конь, его нельзя приучить катать кого попало….

- Боишься, что хозяин его…. Продаст на мясо?

Я покачала головой – Зоя озвучила то, от чего у меня в груди холодело. До сих пор в ушах стояли крики ненормальной жены Даниила и ее требования уничтожить Дейва за то, что ее полоумная доченька едва не погубила моего мальчика.

- Он оставил его на пол года. Или я приучаю его под седло или…. Я только-только закрыла ипотеку…. Если б знала, лучше б Дейва выкупила!

6. Алина

В первое мгновение мне послышалось, что я ослышалась.

— Прости… что? — переспросила я, пытаясь откашляться и собрать мысли в кучу.

— Вчера я ушёл из дома, — повторил он, на этот раз чуть медленнее, словно давал мне время переварить информацию.

Я почувствовала, как сердце гулко стучит в груди, а пальцы слегка дрожат, сжимая телефон.

Ну просто супер! Что еще сказать!

- Алин… - тихо напомнил о себе Даниил.

— Я… не знаю, что сказать, — честно призналась я, чувствуя, как мои пальцы судорожно сжимают подлокотник кресла. Глаза Зои впились в меня, полные тревоги и немого вопроса.

— Даниил… — начала я, не зная, как завершить эту мысль.

— Я понял, — сухо ответил он, в его голосе скользнула тень разочарования. — Прости, что дернул тебя в законный выходной. Увидимся на работе.

— Да, — выдохнула я, с облегчением, что он не стал настаивать или требовать немедленной реакции. — Увидимся. На работе.

Он повесил трубку, а я положила телефон на колени, чувствуя, как волна напряжения начинает медленно отпускать.

- Лин, что такое? – подруга ощутимо тряхнула меня за плечо.

- Полный пиздец, Зоя, - я подняла на нее глаза, - он ушел от жены. Подал на развод!

- Охренеть! – только и отозвалась она, падая на диван. – Вот те бля…. Не уходят от жены, да, Лин?

- Сама в ахуе…. Боже, Зоя, я такого не планировала! Одно дело быть любовницей, свободной, как ветер в поле, а сейчас… я не знаю, Зой!

- Так, выдыхай, бобер! О чем вы в Милане говорили?

- Да мы вообще не говорили! – закричала я, - мы трахались как кролики! После награждения у нас словно крышу сорвало. Я даже не помню, кто первый начал! Он меня поцеловал или я – его, даже не помню! Это случилось, потом мы оказались в номере, где провели всю ночь! Ну шутили, смеялись, радовались победе, для нас второе место – уже победа! Утром собрались и поехали в аэропорт! Там держали дистанцию – все-таки общественное место и куча коллег. В самолете он сказал, что поедет домой и что завтра, ну то есть сегодня, у нас выходной, который он проведет дома. Все!

Зоя вскинула брови, внимательно глядя на меня, и её лицо то и дело меняло выражение — от удивления до откровенного шока.

— Подожди… — она подняла руки, словно пытаясь остановить поток моих слов. — Так ты хочешь сказать, что за всю поездку, кроме вашего… ну, «празднования», никаких серьёзных разговоров не было?

— Да! — я всплеснула руками, чувствуя, как внутри всё кипит. — Мы вообще не говорили об этом! Не планировали, не обсуждали. Ничего!

Зоя уставилась на меня, её чёрные глаза сузились, словно она пыталась понять, что происходит у меня в голове.

— Лин, ты понимаешь, что он, похоже, всё это время планировал? — спросила она медленно, выделяя каждое слово.

— Планировал? — я рассмеялась, но смех был нервным, рваным. — Зоя, ты думаешь, он это заранее задумал? Да мы… мы просто жили в моменте, понимаешь? Радовались победе, друг другу. Никаких серьёзных разговоров! Никаких обещаний! Ничего! Я ничего у него не просила, ничего не требовала! Да, знала, что нравлюсь, видела это…. Да, бля, 90 процентов мужиков с его статусом и положением имеет любовниц! Я не первая и не последняя. А носки и трусы ему пусть жена стирает! Я планировал получить свои дивиденды в виде протекции и возможно Дейва на Новый год, но ничего более! Зачем мне вообще этот геморрой! А если эта клуша еще и скандалить начнет? А ее деточки? Мало мне этой капризной мартышки Киры, так еще и великовозрастный остолоп начнет права качать? Что мне с этим делать? - меня начинало трясти все сильнее и сильнее.

- Лин, - вдруг расхохоталась Зоя, кутаясь в свою шаль, - ты хоть понимаешь, что разносишь к херам все стереотипы о любовницах? Эти клуши ведь искренне полагают, что такие как мы спим и видим как их родненького под крылышко забрать и денежки его к рукам прибрать? А ты сейчас, вместо того, чтобы от счастья скакать, кругами бегаешь и материшься, словно тебе в руки гранату сунули!

- Да это граната и есть! Мне-то теперь что делать? И теперь я должна быть этой… как там их называют… новой мамочкой? Стирать носки? Убирать за ним? Ладить с его детьми? А если не захочу? Что тогда? Работу менять? Из города уезжать? Бля… - я закрыла лицо руками, - три года охуенной работы – и все псу под хвост, только потому что одна амеба своего мужика рядом удержать не смогла! Это прикинь, Зой, как нужно было мужику остопиздеть, чтобы он после ночи с молодой девкой на развод подал?

- Может ты дала как-то…. в позе лотоса или…

- Да ладно тебе: классическая миссионерская! Ну парочка еще… ничего сверхъестественного. Блин…. Приехали. Ты хоть представляешь, что сейчас начнется? Скандалы, разборки…. Дележка имущества… блядь! – я помассировала виски, - они ведь и компанию начнут делить…. Пиздец, Зой! Столько труда, столько сил, столько таланта…

- Слушай, ну может по-хорошему разойдутся, - подруга задела меня за плечо, - взрослые же люди. Да и дети – не малыши. Дани твой не производит впечатления сволочного мужика, даст ей хорошие отступные.

— Там проблема не в ней, а в его сыночке-корзиночке… — выдохнула я, чувствуя, как тяжесть этих мыслей ложится на мои плечи.

7. Анна

Боль. Она заполнила всё пространство вокруг меня, словно чёрное густое облако, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть. Она была везде — в груди, в висках, в руках, которые дрожали от напряжения. Боль, от которой перехватывает дыхание, от которой хочется выть на весь мир, от которой сердце кажется стеклянным и разлетается на тысячи осколков.

Я сжала руки в кулаки, так сильно, что ногти врезались в ладони, но даже эта физическая боль не могла заглушить то, что я чувствовала внутри.

"Вот тебе подарочек на Новый год, Аня," — мысленно усмехнулась я сквозь слёзы. Даниил всегда умел преподносить сюрпризы. А этот… этот он готовил долго, тщательно, как свой самый изысканный проект.

Горечь перекрывала дыхание. Я снова повернулась, глядя в потолок, где тени качались от света уличных фонарей, словно какие-то чудовищные фигуры. На этой кровати, в этом доме, я всегда чувствовала себя в безопасности. Здесь было моё убежище, мой мир. А теперь? Теперь оно превратилось в место боли, где каждое воспоминание — как нож в сердце.

Я закрыла глаза, пытаясь успокоиться, но вместо этого передо мной всплыло лицо Даниила. Его холодный взгляд, его твёрдое выражение, когда он говорил о разводе. Словно это не было чем-то важным, словно он решал не судьбу нашей семьи, а что-то вроде очередного отчёта.

«Почему?» — этот вопрос не выходил у меня из головы. Почему всё закончилось так? Почему я не заметила раньше? Почему он сделал это именно сейчас?

Слёзы текли без остановки, я даже не пыталась их сдерживать. В этом потоке была вся моя боль, обида, любовь, которая оказалась никому не нужной. Я сжала простыню в руках, как будто это могла быть его рубашка, его плечи, его лицо. Хотелось кричать, но голос не слушался, застревал в горле.

Я не знала, как жить дальше. Не знала, что будет завтра. Всё, что я могла, это просто лежать здесь, утопая в своей боли и бессилии, позволяя ей затопить всё внутри, как волна, которая разрушает всё на своём пути.

Что я сделала не так? Когда упустила свою семью? Когда успела так достать мужа, что он даже попытки сохранить семью не сделал? В чем его подвела?

Я всю жизнь посветила ему и детям! Я отдавала им всю себя, выворачиваясь на изнанку, чтобы у Даниила был надежный крепкий тыл, дом, где его всегда ждут, где о нем всегда будут заботиться.

Как он отозвался о нашем доме? Склеп! Склеп, в котором я старалась поддерживать уют. Каждая комната в этом доме хранила воспоминания. Вот кухня, где я готовила ужин для всей семьи. Смех детей, запах выпечки, тёплый свет лампы. Вот гостиная, где мы встречали Новый год, распаковывали подарки, смотрели фильмы. Вот спальня, где мы делили мечты и тревоги, где он, с усталой улыбкой, рассказывал о своих успехах на работе. И я всегда слушала, всегда старалась быть рядом, быть его опорой. Даже когда его работа и его успехи были так далеки от того, что меня действительно интересовало.

И теперь всё это стало ничем. Пустотой. Он смотрел на всё, что я так любила, с презрением, называя это "склепом".

Я провела рукой по покрывалу на кровати, в которой мы столько лет делили всё: радость, усталость, близость. Теперь это место тоже казалось холодным, чужим.

— Склеп, — повторила я вслух, и это слово прозвучало, как удар. — Всё, что я построила, всё, что я вложила, для него — просто склеп.

И если это правда, если он действительно так это видел, то, может, проблема была во мне? Может, я действительно где-то ошиблась? Может, я слишком сильно сосредоточилась на доме, на детях, на том, чтобы быть "идеальной женой"?

Но разве это было неправильно? Разве не этого он хотел? Разве он не говорил, что ему важен надёжный тыл, семья, куда он может возвращаться после своих долгих рабочих дней?

Я обхватила голову руками, чувствуя, как мысли превращаются в один сплошной хаос. Всё, что я знала, всё, во что я верила, теперь оказалось под сомнением.

А за окнами, где снег падал тихо и беззвучно, жизнь продолжалась. Но внутри меня всё рухнуло.

Внизу раздался звонок. Я только горько засмеялась – наверное привезли елку, которую я заказала к праздникам. Которую планировала наряжать вместе с мужем, даже если в этом году дети и не захотели бы составить нам компанию. Не стану подниматься…. Не стану открывать…. Боря дома – пусть он все делает…. Не хочу… сжечь бы эту елку, вместе со мной.

Я услышала, как Боря тяжело спустился вниз и открыл дверь. Глухой голос курьера, звук расписываемых бумаг, шорох ёлки, которую заносили в дом. Но для меня всё это было где-то там, на заднем плане. Моя реальность сейчас была только здесь — в этом тёмном, тихом пространстве, где я утонула в своей боли.

Через пару минут Боря поднялся наверх. Я слышала его шаги, но не открыла глаз. Не хотела ничего видеть.

— Мама, — тихо позвал он. — Мама, внизу ёлку поставили. Что мне с ней делать?

Я лишь покачала головой, не открывая глаз.

— Ничего, — наконец выдавила я из себя. Голос был слабым, словно из другой жизни. — Ничего не делай.

Он помолчал, а потом осторожно сел рядом на край кровати.

— Мам, — его голос стал мягче, он положил руку мне на плечо, — ты должна что-то делать. Мы не можем просто так... мы не можем остаться в этой пустоте.

Я открыла глаза и посмотрела на него. Его лицо было серьёзным, но в глазах — тревога. Мой мальчик. Уже взрослый, но всё ещё мой мальчик.

8 Алина

Голова раскалывалась от боли, в ушах стучало, но я упорно продолжала рисовать, стараясь подавить боль. Четвертая чашка кофе с утра однозначно была лишней. Но иначе я не могла заставить себя взяться за работу. Мысли снова, снова и снова возвращались к тому, что произошло за эту неделю.

Вернувшись на работу, я постаралась быть незаметной как мышка, что, впрочем, было весьма затруднительно – коллеги были рады нашей победе на конкурсе, поздравляли и желали успехов. Каждый в компании, кто хоть немного знал меня лично, счел своим долгом подойти и поздравить: дизайнеры, ювелиры, секретари. Моё имя мелькало в поздравительных сообщениях, но никто из коллег не догадывался, что на самом деле происходит у меня внутри. Мой стол заполонили букеты цветов и открыток от коллег – это была общая победа.

Обернувшаяся для меня настоящей головной болью, как в прямом, так и в переносном смысле этого слова.

Как быстро слухи о разводе генерального разнесутся по компании? И как быстро коллеги поймут, кто стал поводом для этого самого развода? Как скоро мое имя будут упоминать не в связи с блистательной победой, как подающего надежды дизайнера, а как любовницы шефа и злобной разлучницы?

Нет, слухи меня на самом деле беспокоили не сильно – за мою 28 летнюю жизнь чего только обо мне за спинами не говорили, но вот как сложится моя карьера дальше – это да, это меня волновало.

Даниил мне больше не звонил. С нашего последнего общения прошло уже 4 дня, и почти неделя с того момента, как он ушел от жены. Я не знала, как складывались их отношения, что он успел предпринять. Я даже не знала, где он жил эти дни.

А еще было стойкое ощущение, что все это – лишь затишье перед бурей. Развод — это не просто личная трагедия для семьи Сокольских. Это целый водоворот, который втянет в себя всех вокруг. И я была в центре этого водоворота. Не потому что хотела, а потому что оказалась там. Теперь, когда всё происходящее казалось неизбежным, я чувствовала себя частью чего-то, что контролировать не могу.

- Лин, - к столу склонилась одна из наших ведущих дизайнеров – Маргарита, - новости слышала?

О, еще бы?

- Какие, - заставив пальцы не дрожать, спросила я.

- Сокольский разводится! – поделилась коллега, ставя передо мной мою любимую кружку с какао, - держи, ты бледная сегодня.

- Голова болит, - поделилась я, поднимая голову. – Откуда про развод знаешь?

- Вчера юридическому и финансовому отделам поручено устроить полную ревизию всех документов и проработать вопросы целостности компании. У меня там брат работает, знаешь же….

Значит Даниил понимает всю опасность своего положения….

- Что будет… - Маргарита присела на край стола. – Компания основана уже в браке… это же дележка, Лин….

— Да, дележка, — повторила я, глядя куда-то в пустоту перед собой. — И это будет катастрофа, Рита. Не только для него, но и для всех нас. Для компании, для сотрудников, для каждого, кто здесь работает.

Маргарита покачала головой, скрестив руки на груди.

— Ты понимаешь, что это будет? — спросила она, её голос был тихим, но напряжённым. — Если она захочет, она может устроить настоящую бойню. Если она решит отомстить ему, она может просто разорвать компанию на куски. Принудить его к продаже, чтобы разделить деньги. И еще этот его Боренька… - коллегу передернуло от отвращения. – Вот скажи мне, как у такого нормального мужика как Сокольский, могло народиться вот это чудо?

- Гены, мать их, - я отпила какао.

- Алин…. – замялась Маргарита, - мы тут с ребятами из ювелирного хотели тебя попросить….

- О чем? – я подняла на нее глаза, чуть прищурившись.

- Ты Даниилу Сергеевичу скажи…. Мы…. Мы ему сочувствуем. И поддерживаем, - она явно искала слова, чтобы выразить что-то, о чем сказать прямо боялась.

- Марго, я здесь при чем? – в лоб спросила я.

- Мы ж не слепые, Лин…. – тихо ответила коллега, поправляя несуществующую складку на юбке. – И не совсем тупые. По крайней мере большинство.

- Что, - откашлялась я, - никто даже шлюхой за глаза не назвал?

- Назвали, конечно, - фыркнула Марго, - но это от зависти.

- Если мне завидуют – я все делаю правильно…. – пробормотала, закрывая глаза.

Говорить Марго о том, что знаю даже меньше чем все они, я не стала. Раз уж по компании пошли слухи, оголять спину своими слабостями не стоит.

Тихий звон телефона выдернул меня из раздумий. Я взяла трубку, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

— Алина Геннадьевна, зайдите, пожалуйста, к Даниилу Сергеевичу, — раздался ровный голос его секретаря. — Он также просил вас взять с собой эскизы по индивидуальным заказам для Поликарпова и Марышкина.

— Конечно, — ответила я, чувствуя, как горло пересохло. Облизала губы, будто это могло вернуть мне уверенность.

Ну вот и всё. Встреча, которой я так долго боялась, наконец состоится.

Даниил пролистал эскизы, качая головой, но по глазам я видела, что доволен. По крайней мере моей работой. Не видела его шесть дней и невольно отметила изменения: под глазами залегли тени, рубашка выглажена не так идеально как обычно, выглядит уставшим, но в целом – спокойным.