Наедине со Зверем

Пролог

Я уже не мужчина, а зверь, меня влекут запах и вкус женской плоти.

(с) Афиноген

Пролог

Меня грубо усаживают на что-то мягкое, догадываюсь, что это кресло, и срывают с головы мешок. Ещё до того, как мои глаза привыкают к тусклому свету в незнакомой комнате, я знаю, кого увижу перед собой. 

Странно, что я не чувствую страха. Вероятно, успела смириться со своей судьбой за то время, пока меня против моей воли везли сюда. К нему. 

Я даже не вздрагиваю, когда встречаюсь взглядом с надменно-насмешливым холодом тёмных в тусклом свете глаз мужчины. Только в горле пересыхает сильнее прежнего, когда он не громко произносит: 

– Знаешь, даже забавно, что ты попыталась от меня сбежать.  

Я молчу, лишь чуть выше вздернув подбородок. Скорее забавно то, сколько усилий вложено, чтобы этот непростой человек утолил вдруг возникшую прихоть.  

– В прошлый раз ты была разговорчивей, – скользит по его губам холодная усмешка. Он бросает короткий взгляд на человека, что притащил меня сюда, отдавая молчаливый приказ уйти, а затем приказывает уже мне: – Встань. 

– А потом вы меня отпустите? – не спешу я выполнять распоряжение. 

Хочет меня трахнуть? Пусть. Но мне нужно знать, уйду ли я после отсюда живой. 

– Потом? – надменно взлетает одна бровь. 

– После того, как вы используете меня, как какую-то шлюху, потому что вам, такому властному и всемогущему, так захотелось, – буквально выплёвываю я слова. 

Рискую? Ещё как. Но вслед за смирением, неминуемо приходит презрение. Такие люди, которые считают, что им всё дозволено, и при этом не заботятся о чувствах других, злят.  

– А вот и отстрой язычок, – сам себе кивает мужчина, трогает указательным пальцем переносицу, а затем окунает меня в лёд своих глаз: – Встать, я сказал. 

Нутро омывает холодом, но я всё равно вкладываю в свой ответный взгляд всё своё презрение и поднимаюсь на ноги. 

– Раздевайся. 

Внутренне содрогнувшись от омерзения, я рваными и резкими движениями сдёргиваю с себя майку, пижамные штаны, бельё. Каждую брошенную на пол вещь хочется кинуть ему в рожу, но я себя сдерживаю. Своей наготы я никогда не стеснялась, да и этому мерзавцу уже довелось видеть меня во всей красе. Вот только... То, как он осматривает меня с головы до ног... внимательным и цепким взглядом своих холодных глаз, ...вызывает отвращение. Слово я товар, в котором нужно найти дефект или убедится в отменном качестве. Впрочем, для него я и есть товар. 

Бездушная вещь, которую приспичило поиметь. 

Мужчина скользит липким, вожделеющим взглядом по моим ногам, очерчивает бедра, талию, впивается в грудь, ползёт по шее к губам и, наконец, останавливается на моих глазах. Сам он медленно поднимается со своего кресла, не отрывая глаз от моих; вновь вижу на его ровных губах холодную усмешку. Приближается ко мне словно хищник, наметивший себе жертву, а когда останавливается в двух шагах от меня, холодно бросает: 

– Опустись на колени и покажи мне, как сильно хочешь свободы. Советую постараться. 

Ну, конечно. Как ещё сильнее унизить девушку, которая пытается сохранить остатки достоинства, если не ткнуть ей в лицо своим членом? 

Теперь меня, помимо всего прочего, злит собственное бессилие. Безвыходность сложившейся ситуации. И мой чёртов «острый» язык, которому этот мерзавец нашёл такое низкое применение.   

Мужчина, сложив руки за спиной, вздёргивает одну бровь, молчаливо показывая, что ждёт, когда я приступлю к «делу». Скрипнув зубами, я опускаюсь коленями на мягкий ворс ковра и тянусь пальцами к кожаному ремню, пряжка которого цепляет мой взгляд. Очевидно, что помогать мне не собираются, рассчитывая на то, что я прочувствую ничтожность своего положения в полной мере. 

Окей, так тому и быть. Вот только окончательно сломить я себя не позволю. 

А минет... Знаем, плавали. 

Я даже не удивляюсь, когда, спустив брюки и бельё, вижу уже эрегированный член. Полагаю, таких больных ублюдков возбуждает сама мысль о подчинении. Но что меня удивляет, причём приятно, так это полное отсутствие растительности и аромат свежести. И пусть мне до омерзения противна ситуация в целом, приличный «рабочий материал» значительно упростит дело.  

Проклятье, но как же всё-таки мерзко. 

Обхватываю пальцами внушительных размеров ствол у основания и тянусь к бледно-розовой головке губами, но меня тормозит и рвёт какую-то внутреннюю струну глухой приказ: 

– На меня смотри. 

Заставляю себя поднять глаза, стараясь мысленно отгородиться от всего и вся, и продолжаю движение, через секунду обхватывая член губами. Большой. Подозреваю, легко мне не будет. 

Мужчина сдавленно выдыхает, когда я скольжу губами вперёд, а затем назад. Его собственные губы чуть приоткрываются, глаза блестят вожделением, полускрытые потяжелевшими веками. Меня буквально всю коробит от того, что моё унижение доставляет ему удовольствие. В этот момент, в момент, когда я насаживаюсь ртом на его член снова и снова, я ненавижу его так сильно, как никого и никогда не ненавидела за всю свою недолгою жизнь. 

И он это замечает. 

Пальцами одной руки он захватывают мои волосы на затылке, до боли сжимая пряди в кулаке, а вторая ладонь жёстко фиксируется на подбородке, чуть выше задирая мою голову. 

– Не смей закрывать глаза, – приказывает он глухо. 

А затем начинает сам долбиться мне в горло. Жёстко и смачно. И вот тут я ненавижу уже себя. Реакцию собственного тела на его власть надо мной. Его жадность и похоть непроизвольно омывает низ моего живота сладкой истомой. Рвёт ещё одну струну. Заставляет теснее сжимать бёдра. Приходится утешать уязвлённое сознание мыслью о том, что нежеланное возбуждение поможет избежать боли, когда он решит трахнуть не только мой рот. 

А он решит. Я уверена. 

Он не успокоится на одном минете. 

Глава 1

– Зюзя, мать твою! Второй раз за один день!  

Похоже, эта мелкая засранка всерьёз печётся о моём здоровье. Только так я могу для себя объяснить её маниакальное пристрастие, расхаживая по перилам балкона, опрокидывать с них мою кружку с очередным кофе.  

С замиранием сердца перевешиваюсь через перила и облегчённо выдыхаю – не разбилась моя любимая кружечка. Она в виде свинки, даже острые ушки есть, случайно увидела на прилавке в супермаркете и навсегда влюбилась.  

Должно быть, у моей свинки не меньше жизней, чем у шерстяной негодяйки, что с таким упорством пытается разбить её в дребезги!  

Осуждающе сужаю глаза на мелкую проказницу, а та как ни в чём не бывало сладко потягивается и начинает точить свои коготки о деревяшку. 

– Есть два варианта решения этой проблемы, красота, – доносится снизу, и я вижу, как через дорогу в направлении моего балкона вышагивает парень из СТО напротив.  

Хм, а это интересно... 

Кроме того, что летом я обожаю работать на балконе, уютно устроившись в своём плетёном кресле с ноутбуком на коленях, мне так же доставляет визуальное наслаждение изредка наблюдать за брутальными парнями в перепачканной машинным маслом одежде. 

Конкретно этот накаченный самец появился тут совсем недавно, и, глядя на него, мне каждый раз невольно приходилось проглатывать голодную слюну. Ну уж очень он сексуальный: узкие бёдра, широкие плечи и мускулы, игриво перекатывающиеся под футболкой. А ещё у него потрясающая улыбка, которой он уже пару раз за прошлую неделю меня наградил. 

– Просвети, – хмыкаю я ему с высоты своего третьего этажа. 

– Первый: не пускать кошку на балкон, – улыбается он и легко подхватывает с травы мою свинку, затем вновь поднимая голову на меня: – Второй: не ставить кружку на перила. 

– Логично, – приходится мне согласиться. 

– Хочешь, чтобы я её занёс? – блестят лукавством глаза, когда он покачивает в своей руке кружку. 

Бросаю быстрый взгляд на Зюзю, отмечая, что её забота о моём здоровье носит немного другой характер, нежели тот, о котором я подумала изначально. Моя ласковая и хитрая паршивка. Что ж, спасибо ей. 

– Я спущусь сама, – улыбаюсь я в ответ. – А ты пока береги мою свинку, она мне дорога. 

Перед зеркалом в коридоре трачу десять секунд на приглаживание волос, а затем быстро спускаюсь по лестнице. Ещё минуты три уходит на обход дома, и вот я выруливаю из-за угла навстречу сексуальной мечте молоденьких и свободных во взглядах на свою личную жизнь девушек вроде меня. 

Ох, и хорош, негодяй! Высокий и стройный, словно греческий бог! И взгляд с поволокой, как у самого Адониса. Отлично понимаю, почему Афродита однажды не устояла.  

– Ты мой герой, – мурлыкаю я, протягивая руку за кружкой. – Спасибо, что сберёг её. 

– Не за что, – улыбается он, а затем щурится на солнце: – Ну и жара сегодня. 

Мой язык прирастает к нёбу от внезапной сухости во рту, когда мистер Сексуальность подхватывает края своей футболки и тянет её вверх, чтобы обтереть якобы вспотевшее лицо, демонстрируя моему жадному взгляду чёртовы кубики на прессе и V-образную мышцу, уходящую в свободные, словно готовые вот-вот упасть с бёдер, джинсы.  

Заверните два, пожалуйста... 

– Значит, красота, ты работаешь на дому, – интересуется парень, обрывая мои порочные грёзы тем, что оправляет футболку, – раз я имею удовольствие так часто наблюдать тебя на балконе, сосредоточенно глядящей в ноут? 

– Угу, я переводчик, – киваю я. – И насколько часто ты за мной наблюдаешь? Работать успеваешь? 

– Справляюсь не хуже тебя, – выразительно подмигивает он, вызывая у меня смех, и протягивает мне руку: – Макс. 

– Вероника, – представляюсь я в ответ, наслаждаясь теплом и шероховатостью рукопожатия. 

– Рад, наконец, познакомится, Вероника, – не спешит он отпускать мою ладонь, невесомо поглаживая подушечкой большого пальца кожу на моём запястье.  

Приятно, чёрт.  

– Я тоже рада, – зачем-то смущаюсь я. Наверное, из-за блеска его заинтересованных глаз, который будоражит моё нутро. 

– Давно здесь живёшь? – кивает он в сторону моего балкона, всё же выпуская мою ладонь из своей, и тут же поясняет свой вопрос: – Я и сам жил в этом доме когда-то, но в то время вместо тебя на балконе ошивалась любопытная бабулька. 

– Пару лет уже. А бабулька умерла, и её дочь любезно сдаёт мне в аренду унаследованную квартиру. 

– Поэтому ты делишь кров с экстремальной кошкой? Чтобы не так жутко было одной в квартире, где обитает призрак старушки? 

– Нет, Зюзю я подарила себе на окончание института, – смеюсь я. – А бабушка умерла в больнице, а не в квартире. Но тему для разговора ты выбрал, конечно, забавную. 

– Ты сама начала выкладывать подробности, – усмехается он. – Но стой. Зюзя?  

– О – оригинальность. Мой конёк, – хмыкаю я. 

– А ты забавная, – чуть сужаются тёмные глаза, на секунду сладко останавливая моё сердце. – Я даже не прочь узнать тебя поближе. 

– Вот спасибо, – усмехаюсь я и смотрю на открытые ворота СТО: – Приглашаешь на экскурсию? 

– А ты хочешь побывать внутри? 

– Ну... Будет интересно посмотреть, как там всё устроено. Наверняка, там куча крутых тачек, которые требуют ремонта от не менее крутых мастеров. 

– Видела, как загоняли Maybach? – лукаво прищурившись, без труда разгадывает он мой интерес. 

– Краем глаза, – закусываю я нижнюю губу, опуская глаза. 

О, машина нереальная. А её обладатель, очевидно, сказочно богат. Но мне бы просто постоять рядышком, потереться об неё на счастье. Если повезёт, хотя бы минутку посидеть за рулём. Вдохнуть в себя аромат роскоши.  

Нет, я не из тех, кто находится в вечной погоне за красивой жизнью, но, если предоставляется возможность попробовать хотя бы кусочек от неё, отказываться не стану. А кто бы на моём месте отказался рассмотреть в близи Mercedes-Maybach? Вот именно. 

Глава 2

К вечеру жара не спадает, потому я решаю надеть свой любимый красный сарафан. Я в нём достаточно хороша, и он дарит мне чувство комфорта. А остальное ерунда. С макияжем я тоже решаю не заморачиваться – Макс уже успел увидеть меня такой, какая я есть, а дополнительно что-то строить из себя не в моём характере. 

В общем, ровно в восемь вечера я стою у ворот в ожидании, когда они для меня «распахнутся». 

Макс приветствует меня своей очаровательной улыбкой. Выглядит свеженьким, судя по чуть влажным волосам, недавно принимал душ. Из одежды: удлинённые шорты армейской расцветки и белая майка в сексапильную обтяжку. Вкусно. Приходится в очередной раз проглотить голодную слюну, что я и делаю, затем демонстрируя бутылку красного вина в руках: 

– В гости принято ходить не с пустыми руками. 

– Мне нравится ход твоих мыслей, красота, – посторонившись, пропускает он меня во внутренний дворик. 

Мы проходим к гаражным воротам и через специальную дверь в них попадаем внутрь. Для начала у меня отвисает челюсть. Почему-то я не представляла, что в помещении будет так светло, просторно и чисто. Словно это не СТО, а выставочный зал с машинами. Оказывается, противоположная стена, которую не видно с моего балкона, сплошь в огромных окнах, дополнительно разделенных несколькими высокими воротами. Пара машин, кстати, висит на специальных кронштейнах, а весь пол устилает матово-бежевая плитка.  

– Вау, – выдыхаю я в итоге. – И ни одной дырки в полу? 

– Мы вообще-то в прогрессирующем мире живём, – усмехается Макс и перехватывает у меня из рук бутылку. – Пошли наверх. 

Наверх? 

Наверх, – киваю самой себе, разглядев вдали металлическую лестницу и второй этаж из прозрачного стекла. 

Мы попадаем в комнату отдыха с огромным экраном телевизора и мягкими диванами у стен. Круто. 

Макс занимается вином у небольшой кухонной зоны, а я решаю опробовать комфорт сидений, провалившись в мягкость подушек. 

– Красиво жить не запретишь, – выношу я вердикт, разглядев ещё и игровую приставку. 

– Да, владелец СТО знает толк в том, как приручить хороших мастеров, – протягивает Макс мне стакан с вином и садиться рядом со своим в руке: – За приятное знакомство! 

– За него, – улыбаюсь я и делаю сладкий глоток. 

– Расскажи о себе?  

– Хм. Два года назад я закончила лингвистический ВУЗ, и теперь, как ты уже знаешь, работаю на дому переводчиком. Разные мелкие тексты или зарубежные книги. В общем, что попадётся. Живу с кошкой. Могу соврать, что каждый день тусуюсь с друзьями в разных клубах, но нет. Человек я уютно-домашний. Только скучной меня не считай! Это не так, – нагло улыбаюсь я в конце. 

– И не думал, – сужает он глаза на секунду и вновь отпивает вина. – Парня тоже нет, так понимаю? 

– Нет, а у тебя? Или может быть девушка есть?  

– Ни того, ни другого, – усмехается он. 

– Я тоже не откажусь от экспресс-ввода в твою жизнь. 

– Я как раз частенько зависаю с друзьями по клубам, – хмыкает он. – Закончил техникум по специальности механика, как ни удивительно. Если не обратила внимания – завсегдатай тренажёрного зала. А ещё, уже давно мечтаю тебя поцеловать. Позволишь? 

Мило... Только вот я предпочитаю, чтобы меня не спрашивали о таком. 

– И как давно, – дразню его я, – мечтаешь? 

Он вновь очаровательно улыбается, перехватывая из моей руки стакан и отставляя его вместе со своим на низкий столик, а затем придвигается ближе ко мне. Очерчивает указательным пальцем овал моего лица, спускается им по шее, обводит ключицы и, наконец, упирается в ворот сарафана, невесомо лаская ложбинку груди. Всё это время парень не сводит голодного взгляда с моих специально чуть приоткрытых губ... 

Целуй уже. 

И вот он глухо выдыхает и резко подаётся мне навстречу, жадно накрывая мои губы своими. А заодно его ладонь с силой сжимает мою грудь. Да... Кайф...  

Нравится мне мужская наглость. Это добавляет остроты ощущениям. 

Поцелуй углубляется, становится мягким и нежным, а обжигающая кожу сквозь ткань сарафана ладонь перемещается мне на спину и тянет моё тело на себя. Мгновенно соображаю, что от меня требуется и, зацепившись пальцами за мускулистые плечи, перемещаюсь Максу на бёдра. Подол платья бесстыже задирается, а сильные мужские руки прижимают меня к твердому телу, поглаживают спину. Зарываюсь пальцами в короткие волосы на затылке и наслаждаюсь поцелуем, взаимными ласками.  

Он классный, да. 

И я действительно его хочу. 

Остроты добавляет его ответное желание, когда я чувствую увеличившуюся и потвердевшую ширинку.  

Да, мой хороший, но не так быстро... 

Чуть отстраняюсь от его губ и шепчу в них: 

– Оправдались ожидания? 

– Да, красота, ты потрясающая. 

– Супер, – усмехаюсь я и как ни в чём не бывало возвращаюсь в исходную позицию, подхватывая свой стакан. 

Максим начинает смеяться, покачивая головой, и тоже подхватывает свой стакан: 

– Не скучная, говоришь? И только что это подтвердила. Отлично, чем тогда займёмся? 

– А чем приличные люди занимаются на первых свиданиях? – лукаво щурюсь я. 

– А мы приличные? – выразительно взлетает бровь. 

– Ну... Можем сделать вид. Хочу узнать тебя получше. 

– Понял, красота, будем беседы беседовать. 

И мы реально болтаем, шутим, смеёмся, пока в помещении не начинает темнеть. Макс оказывается очень лёгким в общении, его шутки с подтекстом – не напрягают, а наоборот, заставляют так же пикантно шутить в ответ. Истории из его жизни вынуждают меня искренне смеяться, а то, как он двигается, чтобы в очередной раз подлить нам обоим вина – предвкушающее закусывать нижнюю губу. 

Нет, я точно не прогадала, согласившись сегодня прийти сюда... 

В конце концов вино заканчивается, даря ещё больше легкости и немного кружа голову. И мне всерьёз нравится быть здесь и сейчас. 

– Давай танцевать! – весело предлагает Макс, подскакивая с места. – Устрою домашней девочке кусочек клуба. Тебе понравится. 

Глава 3

Макс мгновенно отстраняется от меня и даже как-то бледнеет. А я, чувствуя озноб, соскальзываю с гладкого капота и начинаю глазами обшаривать пол в поисках своего сарафана. Мне не нравится, как выглядят эти мужчины. Не нравятся равнодушные глаза второго и надменный взгляд первого, которым он почти брезгливо наградил Максима. 

– Илья Сергеевич... Вы... 

Мужчина останавливает его небрежным взмахом руки и лениво переводит взгляд на меня. Нутро вновь окатывает холодом, а то, с каким высокомерным любопытством он оглядывает меня с головы до ног, вынуждает меня гордо вздернуть подбородок и выпрямить спину. Пусть смотрит, ведь и у меня появляется такая же возможность. 

Про таких мужчин обычного говорят: повелитель по жизни. Солиден, высок и чертовски красив, но красота опасная, хищная. Словно предо мной лев, который не прочь растерзать свою жертву в клочья. Обманчиво спокойный, но готовый в любое мгновение вонзить в твоё горло свои острые зубы. 

Когда голубые глаза встречаются с моим ответным взглядом, по ровным губам скользит еда заметная усмешка: 

– Удобно было? 

– До определённого момента, – нервно киваю я. 

Макс, словно вспоминает про меня и, быстро наклонившись за платьем, подаёт его мне: 

– Вот, надень. Илья Сергеевич, – обращается он к мужчине, – мы ждали вас лишь завтра. Машина, конечно же, уже в порядке... Мне... Я ужасно виноват перед вами... Прошу прощения и обещаю, что подобного не повторится.  

– Знаю, – бросает мужчина, не глядя на него. Его холодный взгляд всё ещё прикован ко мне, даже к одетой. – Но расплатиться придётся. 

– Любой штраф, Илья Сергеевич, – быстро кивает Макс. – Только не увольняйте. 

Интересно. Выходит, он не только хозяин этой волшебной машинки, но и владелец СТО.  

И тут я вижу третьего мужчину, который спускается по лесенке. Очевидно, прекращение музыкального сопровождения его рук дело. Отмечаю про себя, что его лицо так же бесстрастно, как и у другого, стоящего чуть позади большого босса. Телохранители? Равнодушные и безмолвные исполнители любых приказов начальника? Похоже на то. 

– Расплатиться ей. 

Перевожу ошарашенный взгляд на мужчину. Какого?.. Но он уже потерял интерес ко мне, с любопытством наблюдая за реакцией Максима. Тот бросает сконфуженный взгляд на меня и вновь смотрит на мужчину: 

– Но... Девушка здесь не при чём... 

– Разве? По мне она выглядела очень вовлечённой... 

– Простите, что вмешиваюсь, – не выдерживаю я, пытаясь звучать саркастично, потому что наглость этого холёного мужчины выглядит бредом сумасшедшего. 

– Прощаю, – прерывает меня равнодушная усмешка, а в глаза впивается лёд глаз напротив, – на первый раз. 

Сглатываю вдруг возникшую сухость в горле, изо всех сил стараясь выдержать пугающий взгляд: 

– Что значит, это ваше: расплатиться ей? Я, по-вашему, вещь какая-то? Да и за что? За то, что мы посмели коснуться вашей машины? 

– Вероник, замолчи, – шёпотом, одёргивает меня Макс. 

– Называй вещи своими именами, девочка. Он, – пренебрежительное движение подбородка в сторону Макса, – посмел трахать тебя на моей машине. 

– Илья Серге... 

– И что? – перебиваю я блеющего парня. Становится мерзко от ситуации в целом, и от высокомерия мужчины. 

– Если кто и будет, – сверкает лёд в холодных глазах, – трахать тебя на моей машине, то это я. 

– Как бы не так! – фыркаю я, и тут же осекаюсь, потому что глаза мужчины темнеют. 

– Звучит, как вызов. 

– Ничего подобного, – быстро прихожу я в себя. – Мне очень жаль, что мы затронули ваши тонкие чувства, но мне, пожалуй, пора домой. 

Чёрт, моя сумочка наверху. 

– Забавная, – тут же хмыкает мужчина и кивает своим парням, стоящим за его спиной. 

Смотрю на Макса и вижу по его бескровному лицу, что я конкретно попала. Сочувствующий взгляд парня, который ещё недавно смотрел на меня с вожделением, поднимает в моей груди бурю возмущения. То есть меня, просто потому что так захотелось высокомерному мерзавцу, подхватят под белы рученьки и поведут туда, куда укажет его ухоженный пальчик? И Макс ничего не скажет? Никак мне не поможет?.. 

Моё сердце сковывает животный страх, когда мужчина разворачивается в противоположную сторону, а его охранники делают шаг ко мне. 

– Машину вылижи до блеска. Завтра вернусь, – не оборачиваясь бросает он напоследок, а я понимаю, что нужно как-то себя спасать. 

Срываюсь с места ко входу, через который меня сюда привёл Макс. В голове единственная мысль: бежать так быстро, как никогда раньше не бегала. Меня спасает то, что парни явно не ожидали от меня подобной прыти. Поэтому их возмущённые голоса достигают моего слуха, когда я в метре от ворот: 

– Стой! 

– Нам бежать за ней? 

Не слышу, что отвечает им их босс, потому что с грохотом закрываю дверь за своей спиной. 

Мчусь к воротам с территории, стараюсь не паниковать, пока разбираюсь, как они открываются, а потом пулей бегу к торцу своего дома. Это просто уму не постижимо! Я знала, что подобное может происходить в кино или в книгах, но чтобы в реальной жизни? Вот так просто забрать живого человека себе? Без спроса? В расплату за какой-то нелепый проступок? 

Бред! 

Неужели такие беспринципные люди на самом деле существуют? 

На углу дома я быстро оборачиваюсь, но погони не вижу. Может, я преувеличила? Может, он сразу же и потерял ко мне интерес, как только я решила убежать? Ну а смысл ему гоняться за какой-то девчонкой? У таких людей, наверное, и поважнее дела есть. 

С облегчением прислоняюсь спиной к грубой облицовке дома и не сдерживаю нервный смешок. Да уж, Кошкина, дала ты жару. И адреналина хапнула не слабо так.  

Сумасшедший мир! 

А ещё, ключи и телефон так и остались в сумочке, которая теперь навсегда для меня потеряна. Плевать. Главное, сама цела осталась. 

Решаю аккуратно выглянуть, чтобы до конца убедиться, что приключение не имеет продолжения, и еле сдерживаю обречённый стон. У ворот СТО стоят Макс и его босс. Максим сейчас совсем не похож на себя прежнего. Возможно, из-за давящей своим величием ауры мужчины? Наверное, рядом с таким каждый качок будет выглядеть жалко и не привлекательно. Особенно, если будет так откровенно бояться. 

Глава 4

Всё же хорошо, что я не из тех, кто может себя жалеть бесконечно. 

Беру себя в руки и, извинившись перед подругой, стираю слёзы с глаз, возвращаясь к двери: 

– Кать, у меня случились неприятности, и я прошу у тебя помощи. 

– Конечно, дорогая. Но ты же мне всё расскажешь? – взволновано шепчет она в ответ. 

– Обязательно. А сейчас иди и закрой все окна шторами, пожалуйста. 

– Боже... – выдыхает она тихо, но уходит выполнять мою просьбу. 

Меня потряхивает, грудь сдавливает страх, но я жмусь к двери и заставляю себя смотреть в глазок. Нужно убедиться, что они ушли ни с чем. Убедится, что, хотя бы эту ночь я смогу провести более-менее спокойно. А о том, что будет завтра, я подумаю завтра. 

Никакого шума в подъезде я не слышу. Значит, дверь не взламывают. Не знаю радоваться ли тому, что они – или он? – считают меня настолько глупой, решив, что я помчалась домой, когда Максу известно, где я живу. Что ж. Скоро они убедятся, что мозги у меня есть. 

Интересно, что они так долго делают у моей двери? Считают, что я рано или поздно им открою дверь? А как же их босс? Ждёт, пока меня приведут, или поехал по своим важным делам? 

Проклятье, что вообще в голове у этого мужчины? Бегать за девчонкой, которая не в силах держать язык за зубами... Чем я могла его так зацепить? Или трахнуть меня теперь дело принципа? Я же предположительно бросила ему вызов.  

А что потом? Если условно он меня поимеет, что потом? Без моего согласия – это будет изнасилованием, и я могу написать на него заявление. А я уверена, что спать с ним по доброй воле не стану. Значит, он возьмёт меня силой, и тогда... Что со мной будет тогда? Отпустит ли он меня? 

Ладно. Сейчас об этом думать бессмысленно. Я всё ещё принадлежу самой себе, а значит, буду бороться до конца. 

Наконец, я вижу парней, сердце при этом начинает биться чаще. Их лица всё также бесстрастны, а один из них даже как будто бы ощущает скуку. Они проходят площадку первого этажа, и через минуту их спины скрываются за закрывшейся подъездной дверью. 

Хочу облегчённо выдохнуть, но не позволяю себе расслабится ещё десять минут. 

За это время никто не возвращается, и вот тогда я на нетвердых ногах иду на кухню подруги. 

Меня радует, что Катя не успела включить свет, и я быстро прохожу к окну, аккуратно выглядывая из-за шторки. Ворота СТО наглухо закрыты. Интересно, что стало с Максом? Теперь его уволят? Или сделают что похуже? Впрочем, мы стали не настолько близки, чтобы после всего, что произошло, я беспокоилась ещё и о его судьбе. 

Вижу вошедшую на кухню Катю, которая тянется к выключателю, и быстро одёргиваю штору. Сажусь на мягкий стул и прячу в ладонях лицо. По звуку включавшегося чайника, понимаю, что Катерина решила приготовить чай. Да, промочить пересохшее горло будет не лишним. 

Когда о пластик столешницы стукает керамическое дно кружки, я убираю руки от лица и обхватываю пальцами горячие бока посуды. Катя садится напротив, беспокойство на её лице не исчезло за всё это время, поэтому я, прерывисто вздохнув, рассказываю, во что же это я влипла. 

– В общем, остаётся надеяться, что идея фикс вскоре покинет важную голову, – заканчиваю я саркастично. 

– Жесть, – выдыхает подруга и отпивает чай из своей кружки. – Может, сходить в полицию? 

– Чтобы те, кто там сидит, покрутили пальцем у виска? – горько усмехаюсь я. – Что я им скажу? Что меня домогается владелец СТО? Мне нечего предъявить этому Илье Сергеевичу, – его имя я произношу с ядом в голосе. 

– И что делать? 

– Прятаться и ждать, когда он потеряет ко мне интерес. Может, он уже его потерял, кто знает? 

– И сколько времени прятаться? 

– Не знаю, Кать... 

– Поживёшь пока у родителей или друзей? 

– У меня никого нет, – отрезаю я достаточно грубо и вижу, как лицо подруги меняется. – Прости. 

– Вот что, – поднимается она со стула. – Моего ещё неделю не будет, так что отсидишься у меня. А там что-нибудь решим. Не будет же он караулить тебя целую неделю? А сейчас пошли спать – постелю тебе на диване. 

– Спасибо, Кать. 

– Брось. Ты ошибаешься в том, что считаешь, что у тебя никого нет. У тебя есть я. 

Она улыбается, протягивая мне руку, и мне становится стыдно, что я никогда не воспринимала её дружбу всерьёз. Впрочем, лучше поздно, чем никогда, верно? 

Вот только как там совершенно одна будет моя Зюзя? Несколько дней без еды и воды? 

Проклятье, ну почему это со мной случилось? 

*** 

В один из дней, пока Катя была на работе, я не выдерживаю и иду проведать свою кошку. Хорошо, что запасной ключ я доверила на хранение именно этой своей соседке. Зюзя встречает меня громким мяуканьем, а квартира – легким и неприятным ароматом её лотка. На полу в ванной лужица и кучка чего покрупней. Я быстро всё прибираю и, стараясь не светиться перед окнами, наполняю сухим кормом две глубокие тарелки, ещё в две – наливаю воду. Я могла бы забрать её с собой к Кате, но у подруги серьёзная аллергия на шерсть. Затем немного потискав свою вредину, я также быстро возвращаюсь обратно. 

Всё проходит спокойно, и я немного расслабляюсь. Сделать это полностью не получается, потому что все эти дни, осторожно наблюдая за воротами автомастерской, я не вижу Макса. Над причиной, которая ответственна за его отсутствие, я стараюсь не думать. Зачем изводить себя лишними тревогами? Буду считать, что его уволили, или он уволился самостоятельно. 

В день перед приездом из командировки мужа Кати мы сидим на кухне до самой ночи, а затем подруга идёт выбрасывать мусор. Но это лишь предлог, чтобы лишний раз убедится, что слежки за подъездом нет. Катя изо дня в день тщательно следила за обстановкой, и отсутствие подозрительных машин или людей давало надежду на то, что всё обошлось. 

Возможно, Илья Сергеевич в самом деле решил не тратить своё драгоценное время на какую-то девчонку. 

Глава 5

Как я прокололась? Тем, что вышла из дома? Выходит, слежка за подъездом всё же была? Всю неделю?! 

И меня просто взяли и вырвали из привычной жизни. Долго везли в неизвестном направлении. Усадили в кресло в незнакомой комнате.  

И всё для чего?  

Для того, чтобы унизить. Использовать. 

Унизить и использовать не один раз, а неизвестно сколько времени... Проклятье, это же ненормально! Почему я должна это терпеть? Кто дал ему право поступать так с живыми людьми? 

Не знаю, сколько ещё времени я проревела, сидя у закрытой двери. В какой-то момент слёзы кончились – возможно, я выплакала весь свой резерв. Осталось лишь глухое опустошение, в котором я провела ещё некоторое время. 

А затем... Затем я вновь решаю, что не дам этому мерзавцу сломать меня окончательно. Я выберусь отсюда любым способом. Правда, желательно бы не ногами вперёд. 

Решительно встаю на ноги, одеваюсь и осматриваюсь.  

Комната, в которой меня заперли, оказалась достаточно внушительных размеров. Разделена на две зоны подиумом. Внизу: диванчик, два кресла, низкий столик и высокий торшер, тот самый, что подсвечивал из-за спины мерзкого ублюдка. На возвышении стоит огромная кровать и две тумбочки по бокам от неё. 

Осваиваться, говоришь? 

Направляюсь к тумбочкам, в надежде найти что-то, что сойдёт за оружие, и справа от себя вижу душевую. Она меня немного обескураживает тем, что отделена от основной комнаты прозрачными стенами, словно это не отдельное помещение, а часть общей площади, и только после я понимаю, что единственное здесь окно находится на потолке.  

Прекрасно! Меня заперли в подвале. В таком удобном, комфортном, но подвале. 

Окно располагалось прямо над кроватью под небольшим углом. И я бы даже могла оценить прелесть и красоту такого дизайна – большое, разделено черной рамой на шесть ровных квадратов, – если бы условия моего здесь пребывания были иными.  

Интересно, я смогу достать до окна? Забираюсь на чистое серое покрывало и тянусь рукой к пластиковому стеклу. Подпрыгиваю на месте.  

Никак. Нужно что-нибудь длинное и твёрдое, тогда, возможно, получится разбить окно и выбраться наверх. Естественно, ни швабры, ни метлы с деревянным черенком я не нахожу.  

Зато нахожу другое. 

Целую гардеробную с большими зеркалами и разнообразной одеждой, кажется, моего размера. Сажусь на задницу прямо здесь, у шёлковых комплектов разнообразных пижам. 

Окей, он мог в течении этой недели накупить для меня одеяний, но отстроить специальные хоромы, в которых меня запрёт? Нет. Похоже, я у него такая далеко не первая. 

А какая? Вторая? Десятая?! 

Это же каким нужно быть больным ублюдком, чтобы держать здесь невинных девушек для низменных утех? 

А главный вопрос: что с ними стало? Если он до сих пор на свободе?! 

Настало время испугаться по-настоящему? 

Что он вообще за человек, раз просто не использует шлюх за деньги, когда приспичит? Экономит, блин?! 

Не понимаю. Я ни черта не понимаю! 

На меня накатывает слабость и апатия. Я устала задавать себе вопросы, на которые должен отвечать человек, с кем мне общаться не хочется от слова совсем.  

Почему я? Почему именно я? 

Заставляю себя подняться, чтобы через пару минут свалится камнем на кровать и уставится на яркие звёзды за стеклом. Что меня ждёт в мире, где не писаны правила? Где всем заведует больной мозг? Хищный царь собственного зверинца, где всего один питомец – я. 

Просыпаюсь я от яркого света, что бьёт по глазам. 

Здравствуй, новый день, наполненный неизвестностью. 

Я какое-то время любуюсь красотой солнечных лучей, освещающих пространство, а затем не выдерживаю и нахожу на стене у изголовья кровати кнопку, закрывающую подвесные плотные шторы. 

Вот так. Отныне в моей жизни не место свету и радости. 

Через несколько бесконечно долгих минут, которые неизбежно превращаются в часы, замок в двери щёлкает, а я напрягаюсь всем телом. Я лежу на боку, спиной ко входу, поэтому решаю делать вид, что сплю. Сердце набирает скорость, в ушах шумит кровь, каждый нерв натягивается, словно тетива лука. 

Врач? Косметолог? Он?! 

По неспешным шагам и молчанию понимаю, что он. 

В груди начинает бурлить злость, а виски свербит отчаяние. 

Шаги затихают в районе изножья кровати. Он молчит. Молчит долго, словно всё это время разглядывает меня. Или действует на нервы. Да, скорее, второе. 

– Через полчаса принесут завтрак. Затем приедет врач, а после косметолог. Сразу предупреждаю, что просить помощи у этих людей бессмысленно. Я хочу, чтобы ты была честной и послушной. Ко всему прочему, с завтрашнего дня ты всегда должна быть чистой и свежей. Я могу прийти в любое время и хочу, чтобы ты всегда была к этому готова, поэтому белья не носить, а с девяти часов вечера и до утра быть полностью без одежды, – он вновь молчит некоторое время, в которое я борюсь с желанием плюнуть ему в рожу, а затем холодно произносит: – Подай знак, что поняла меня. 

Я подскакиваю на месте и презрительно выплёвываю: 

– Вы не имеете права держать меня здесь как какую-то игрушку! 

– А кто мне запретит? – скользит по его губам холодная усмешка. 

– Это неправильно! Я живой человек, а вы... вы... 

Мужчина вальяжно подходит ближе, нависает надо мной ледяной глыбой: 

– Ну же, продолжай. 

Обманчиво спокойный тон нервирует ещё сильней, высокомерный взгляд – злит пуще прежнего: 

– Эгоистичный подонок! Мерзавец! Беспринципный под-лец... 

На последнем слове я запинаюсь, потому что он резко склоняется ко мне и обхватывает рукой мои скулы, прижимая затылок к мягкому изголовью кровати. Жёсткие пальцы сжимаются на подбородке, а ледяной, безжалостный взгляд холодит кровь: 

– Именно. Полагаю, вопрос решён. 

Мне страшно, а его близость вызывает отвращение, которое, впрочем, я не собираюсь скрывать: 

Глава 6

Словно в тумане я принимаю душ, застирываю свои вещи, оставив их сушиться прямо на раковине, в гардеробной беру первый попавшийся халат, краем сознания отмечая качество ласковой ткани. Механические действия помогают сосредоточится на главном: каким образом можно выбраться отсюда живой. 

Я люблю жизнь. То есть, понятно, что её любит каждый. Но меня охватывает самая настоящая паника, стоит подумать о том, что однажды – пусть то будет глубокая старость или несчастный случай – я умру. Исчезну из этого мира. Не будет меня. Не для кого-то – меня не будет для самой себя. Неотвратимость этого события пугает меня до чёртиков! И сейчас, когда таким наглым образом хотят приблизить мою смерть, дают ощутить её ледяное дыхание на затылке, я готова пойти на что угодно, чтобы выжить. 

Собственно, у меня есть только два варианта, и оба они, очевидно, сомнительны. 

Первый: стать послушной, податливой, разумной и вызывающей доверие – понравиться этому монстру настолько, чтобы ему стало жаль меня убивать. 

Смогу ли? Это дело второстепенное. А вот то, что я, скорей всего, вызову подозрения и, возможно, только приближу свою участь – ближе к истине. Вдруг ему не нравится абсолютное подчинение? Вдруг он как раз тащится от моего сопротивления? И, если я стану покладистой, он мгновенно потеряет ко мне интерес? 

Я совсем не знаю этого человека. И, похоже, мне просто необходимо его узнать. 

Следующее; пусть каким-то невероятным образом у меня получится связаться с внешним миром... Очевидно, в полиции мне не помогут – этот мужчина опасней, чем я предполагала изначально. Похоже, он имеет безграничную власть, раз просить помощи у простых косметолога и врача бессмысленно. Соответственно, мне нужен человек, свободный от страхов и моральных принципов и обладающий не меньшей властью. 

К моему сожалению, я знаю лишь одного такого. Захочет ли он мне помочь? Захочет ли бросить вызов моему пленителю ради какой-то меня? Вопрос. А чтобы узнать на него ответ, нужно придумать, как с ним связаться. 

Начнём с малого – постараемся изучить врага. 

Я вздрагиваю, когда щелчок замка вырывает меня из марева размышлений. В комнату вальяжно входит мой персональный монстр, чем удивляет меня, потому что я не предполагала увидеть его так скоро, а затем он пропускает вперед себя парня с подносом в руках, и я успокаиваюсь. Но ненадолго. Потому что после того, как парень, поставив поднос на столик, уходит, мужчина остаётся, закрыв за ним дверь.  

– Завтрак, – бросает он равнодушно, а затем занимает одно из кресел. То самое, на котором сидел вчера. Всё это время он не отрывает глаз от меня и выразительно поднимает бровь, когда я и не думаю шевелиться.  

Спохватываюсь и иду к дивану, тоже усаживаясь, но как можно дальше от него. В планах изучение соперника, так почему не начать сразу же, верно? 

Окей, какой смелой я бы себе не казалась, меня всё равно попеременно потряхивает от страха и, подозреваю, я и куска еды не смогу проглотить в его присутствии. А вот кофе... Его аромат буквально за секунды кружит мне голову. Вообще не представляю, как буду здесь существовать без возможности пить его тогда, когда мне захочется... 

Я тянусь дрожащими пальцами к кофейнику и наливаю черную – ха, как сама душа моего монстра – жидкость в бессовестно маленькую кружечку, попутно вспоминая о своей свинке, кстати, оказавшейся причиной моих бед. Ладно, я во многом виновата сама, но всегда проще обвинить кого-то или, в моём случае, что-то, чем себя. Можно ещё приплести сюда Зюзю... Господи, что теперь с ней будет?.. 

– Будь добра, – привлекает моё внимание мужчина, кивая на кофейник в моих руках, когда я собираюсь наполнить свою мелкую посудку повторно. 

Я поджимаю губы и наливаю кофе ещё в одну чашку, затем двигаю её по столешнице ближе к мерзавцу, чтобы он не вздумал сам приблизится ко мне.  

Мужчина, в отличие от меня, не торопясь смакует напиток, не отрывая от меня глаз – я не вижу, но словно чувствую его взгляд кожей, и стараюсь не обращать на него внимания. В несколько глотков осушив кружку, я наливаю себе ещё – хочу выпить, как можно больше, пока кофе не остыл. 

– Достаточно. Кофе полезен лишь в умеренных дозах. 

– Вы беспокоитесь о моём здоровье? – фыркаю я, с ядом в голосе. Ну да, умней, конечно, было бы промолчать.  

– Разумеется, – кивает он серьёзно, а холодные голубые глаза внимательно следят за моей реакцией. – До тех пор, пока мне это выгодно. 

– Не беспокойтесь, смерть по естественным причинам мне не грозит. В отличие от неестественных, – добавляю я тихо. 

Мужчина усмехается и, наконец, отводит взгляд, словно размышляя о чём-то своём. О чём? 

– Мне понравилось, как ты на это отреагировала, – в итоге, заключает он и вновь замолкает на пару тревожных ударов моего сердца, а затем вонзает свой насмешливо-холодный взгляд в меня: – Большинство людей ломаются в подобных условиях, а ты, я полагаю, даже смогла выбрать тактику, выстроить подобие плана. Правда, не учла пару важных вещей. 

– Каких? – бездумно заглатываю я крючок.  

Проклятье. 

– Свой собственный характер и абсолютное непонимание моего. – Его глаза чуть сужаются, пока я мысленно с ним соглашаюсь, стараясь, чтобы он этого не заметил. – Контроль эмоций, Вероника, – наука не простая, и сбоит даже у самых опытных. – коротко усмехается он, словно самому себе, затем продолжает: – Но ты, конечно, можешь попробовать. Впрочем, в твоём уравнении всё равно останется неизвестная переменная.  

Он поднимается, не отпуская моего взгляда: 

– Ешь. Мой повар делает невероятно вкусные тосты. Советую попробовать с ними персиковый джем. 

Его ровные губы не покидает загадочная усмешка, пока он идёт к двери. 

Неизвестная переменная? Проклятье, уравнение мне досталось чертовски сложное... 

Даже после того, как он оставляет меня в одиночестве, я не могу себя заставить притронуться к еде.  

Глава 7

Ради бога, Ника, это всего лишь оргазм! Вспомни, как ты сюда попала, как унижалась! Вспомни, с чего всё началось, и не смей идти на поводу низменных чувств! 

Хватает того, что на поводу у них идёт Зверь. 

Разворачиваюсь от гардероба и иду за своими вещами. Пижамные штаны немного влажные, но мне плевать. Я зла. В первую очередь, на саму себя. Да, я всегда предпочитала в сексе мужскую власть. Мне нравится, когда мной управляют, нравятся чужие сила и контроль. 

Но это не повод вдруг думать, что всё происходящее нормально. 

Ненормально. 

Ни разу. 

Падаю спиной на кровать и жду. 

Я хочу с ним поговорить. Мне необходимо с ним поговорить. Чтобы хоть как-то прояснить ситуацию. Узнать, могу ли я что-то требовать за использование своего тела. Или меня только и будут что кормить и трахать. 

Но он ещё долго не приходит. На чернильно-чёрном небе загораются звёзды, а его всё нет. Комната уже давно погружена во мрак, и на меня всё чаще накатывает дрёма – может, стоит плюнуть и лечь спать?  

Я не слышу, как открывается дверь, а просыпаюсь от включившегося освещения комнаты, что достигает глаз со второй половины. Подскакиваю с кровати и быстро моргаю, стряхивая остатки неглубокого сна. 

Зверь обнажён по пояс, бёдра охватывают свободные домашние штаны. Не вижу выражения его лица, но цепляю взглядом рельефную грудь, плечи, косые мышцы живота... 

Проклятье. 

Он совершенно точно настроен на секс, а я – на разговор. 

– Ты одета, – звучит холодное обвинение. 

Непроизвольно делаю шаг вперёд, сцепляю между собой пальцы рук: 

– Илья ...Сергеевич... – чуть запинаюсь я, не уверенная, как к нему обращаться. 

– Ты одета. Исправь, – обрывает он меня. 

– Я хочу с вами поговорить! 

– Неужели? – начинает он опасно надвигаться на меня. – Я дал чёткие указания. Ты должна была быть обнажённой. Признайся, что просто хотела меня разозлить, нацепив свои старые шмотки. 

– Нет, – делаю я несколько шагов назад. – Хотела быть уверенной, что вы меня услышите. 

– Твоя нагота ещё ни разу не мешала мне тебя слышать, как ты наверняка могла заметить.  

Всё. Моя спина упирается в стену, а Зверю до меня остаётся лишь пара шагов. Нутро дрожит, ноги слабеют от предчувствия ...нехорошего. Да, определено, они слабеют именно от этого. От страха. 

– Вероника, – произносит он глухо, пальцами цепляя прядь моих волос. – Я вижу тебя насквозь.  

Пальцы отпускают волосы и касаются моего плеча, костяшками скользя вниз, а я едва дышу, почему-то не способная мыслить. Его вторая рука уверенно обхватывает мою талию, пальцы стягивают кожу сквозь ткань майки, а в глазах вспыхивает огонь. 

– Полагаю, после случая в душе сейчас я тебе противен не так сильно, как этим утром, – склоняется он к моему уху. Бархатный шёпот и аромат его кожи окутывают меня, словно в кокон. Проникают под кожу. – Увы, но ты обманулась, девочка. Будем мы разговаривать или заниматься сексом, всё ещё решаю я. И вряд ли это когда-нибудь изменится. 

Мои глаза закрыты, но я сразу же их распахиваю, как только слышу треск ткани. 

– Спокойно, – леденит мою кровь приказ, останавливая от каких-либо движений. 

Вслед за майкой Зверь рвёт штаны по шву, отчего они просто падают к моим ногам, а затем наступает и очередь плавок. 

Жёсткие пальцы обхватывают мою шею, прижимая затылок к стене, лицо склоняется к моему, царапая кожу щетиной, а рычащие дыхание опаляет ухо: 

– Никакого белья. Усвоила? 

– Кажется, – выдыхаю я в ответ. 

Зверь усмехается, отстраняясь, а затем коленом раздвигает мои ноги шире. Удерживая мой взгляд своим насмешливо-хищным, он пальцами свободной руки сжимает мою грудь, отпускает, оглаживает по кругу и вновь с силой сжимает. И так до тех пор, пока затвердевший сосок не начинает царапаться об кожу его ладони. Тогда он начинает с нажимом скользить вниз по животу, до самого лобка. Пальцы раздвигают складки, касаются нежной плоти, и один из них молниеносно врывается вглубь. 

Я с шумом выдыхаю. И, чёрт, кажется, с замиранием сердца жду того, что будет дальше... 

Чувствую, как щёки горят от стыда под его прямым взглядом. Он ловит каждую мою эмоцию, каждое движение мышц на лице, пока сам скользит пальцем туда и обратно внутри меня. 

Хочу отвести взгляд, но не могу. 

Ненавижу его. Ненавижу себя. Но оторваться от его напряжённого красивого лица не могу. 

Возможно поэтому он «отрывает» меня сам, в одно короткое мгновение разворачивая лицом к стене. Отмечаю, что она приятно-прохладная, когда прижимаюсь к ней щекой и ладошками. Палец мужчины вновь врывается внутрь меня, а другая рука с силой сжимает изгиб моего плеча. 

В темноте собственных век я вновь прибегаю к самообману – не думая о том, кто за моей спиной, принимаю ласки. Наверное, хочу сбежать от угрызений совести и ненавидеть себя чуточку меньше за то, что чувствую удовольствие. 

И потому податливо поднимаюсь на носочки и оттопыриваю зад, когда сильные руки, переместившись на мои бёдра, тянут их вверх.  

Член вонзается в меня одним резким толчком, вырывая из горла хриплый стон, и сразу же выскальзывает, чтобы через секунду ударить в дальнюю стенку влагалища вновь. Каждый следующий удар взрывает звёзды в моём сознании. Подталкивает к пропасти, в которую я очень хочу упасть. 

Ладони скользят по стене, я утыкаюсь в неё лбом, стараюсь подняться на носочках ещё выше, насадиться на него ещё глубже. Хочу, чтобы это искрящееся напряжение отпустило. Исчезло. Освободило меня от своих пагубных пут. 

Кажется, я кричу, когда долгожданный взрыв скручивает мои внутренности, второй раз за этот мучительный день выбрасывая меня из собственного тела. 

 Мой Зверь не позволяет мне осесть на ослабевших ногах, окольцовывая своей рукой мой живот и теснее припечатывая к стене. Он продолжает резко и жадно в меня вбиваться, по новой закручивая спираль моего возбуждения. 

Глава 8

Я до крошки съедаю завтрак, так же лихо управляюсь с обедом. Не лезу под руки к горничной, которая опять же шустро и молчаливо меняет пастельное бельё, смахивает пушистым веничком несуществующую пыль и пылесосит ковры. Мне безумно хочется заговорить с ней хотя бы шёпотом, но я держу себя в руках.  

В общем, я весь день веду себя примерно, спасая Зюзю. 

Впрочем, это не мешает мне изучать обстановку и людей вокруг. Ну, этих двоих, по крайней мере.  

Было заметно по женщине, что она не очень радушно относится к охраннику. Парень в свою очередь с каменным лицом следил цепким взглядом за каждым её движением. Их взаимное недоверие я и взяла на заметку. 

А вновь оставшись в одиночестве я могла только прислушиваться к звукам извне. Иногда до меня доносились чьи-то голоса, но, как я не напрягала слух, слов разобрать не удавалось.  

Зверь не появляется весь день, а когда всё же заходит в комнату, настенные часы, которые я обнаружила только сегодня, показывают пять часов вечера. На нём красуются те же домашние штаны и свободная чёрная футболка; чуть влажные волосы зачёсаны назад; в руках – какие-то вещи; а в голубых глазах неизменный насмешливый холод. 

– Добрый вечер, Вероника. 

– Добрый, – выдыхаю я в ответ и сбрасываю с себя шёлковый халатик. 

Мужчина сужает глаза, а уголки губ чуть дёргаются, скрывая улыбку. Но я замечаю, и делаю мысленную заметку – будет о чём подумать. Он проходит во вторую половину комнаты, кладёт вещи на кровать, выбирает из них плотную повязку на глаза и подходит ко мне почти вплотную. Я судорожно сглатываю внезапно пересохшим горлом и поднимаю глаза на лицо мужчины, в ноздри вновь забирается его аромат, вызывая проклятый трепет внутри.  

– Ты знаешь, что такое БДСМ, Вероника? 

– Теоретически. Читала в книжках. 

– Подойдёт, – усмехается он. – Я не в Теме, но предпочитаю доминировать в сексе, впрочем, как и в жизни, – вновь усмешка. – Подчинять ...занимательно. Особенно, таких как ты. 

– Как я? – выдыхаю я, когда моё зрение гаснет под повязкой. 

– Как ты, – не собирается он объяснять. 

Судя по исчезнувшему запаху, он отходит, и, кажется, раздевается. Ворс ковра скрадывает его шаги, и потому я вздрагиваю, когда его ладони ложатся мне на плечи, а обнажённая горячая грудь едва касается моей спины: 

– Сегодня ты должна говорить о том, что чувствуешь. Ясно? 

– Да. 

Он поворачивает меня, насколько я могу судить, спиной к кровати, вынуждает сделать шаг назад, а затем приказывает: 

– Ляг. 

Выполняю требование и тут же слышу другое: 

– Головой к спинке. Говори. 

– Э-м-м… – перемещаюсь я на ощупь. – Я чувствую замешательство. 

– Хорошо. Вытяни руки вверх. 

Вытягиваю, а матрас рядом продавливается под его весом, следом я слышу металлический звон цепей. Ага, этот тайник в спинке кровати мне уже знаком – мне же нужно было чем-то весь день заниматься! Так что я знаю, что мне ждёт. 

– Замешательство прошло? 

– В какой-то степени, – удивляюсь я его догадливости. И меня сразу же посещает очевидная мысль: здесь установлена камера наблюдения! Я пугаюсь – вдруг, исследование комнаты, по его мнению, не укладывается в рамки послушания? 

– Ты напугана? 

Мгновенно расслабляюсь. Похоже, он просто читает мои эмоции по лицу. Вот и зачем мне тогда о них говорить, если он сам неплохо справляется? 

– Что это? Проверка на вшивость? – не могу я сдержаться. 

Его ответ звучит рядом с ухом, обжигая кожу дыханием: 

– Даю понять, что обманывать бессмысленно. 

Он отклоняется, затем по очереди закрепляет запястья моих рук в твёрдо-широкие путы. Кровать пружинит, а через полминуты жёсткие пальцы обхватывают мои щиколотки и дергают на себя, вытягивая мои руки и натягивая цепи. Он вынуждает меня раздвинуть ноги, а затем каждая щиколотка также оказывается прикованной. Хм, а этот тайник я не нашла... 

– Удобно? – насмешка, а не забота. 

– Очень. 

И я даже не вру – дискомфорта нет, просто непривычно. И ...волнительно. 

И тут ладони Зверя начинают скользить по коже моих ног, вынуждая меня замереть, сосредоточится на лёгких и ласковых прикосновениях. 

– Говори. 

– М-не ...не противно, – вынужденно признаюсь я. 

Руки исчезают под звук усмешки, а через полминуты кожи касается что-то мягкое и жёсткое одновременно. В голове возникает образ хлыста с кожаным наконечником из фильма о ванильном БДСМ... Он, что, будет меня хлестать?.. 

Мягкая кожа ползёт по внутренней стороне бедра, выводит волны, пока я вся напрягаюсь в ожидании удара... 

– Сейчас? 

Гашу вспышку злости – его голос сбивает меня с настроя, переключает внимание, заставляет отвлечься. 

– Готовлюсь к боли, – выдыхаю я сквозь зубы. 

– Не стоит, – раздаётся хрипло. Моё предательское тело верит голосу и мгновенно расслабляется, наслаждаясь необычными ласками в необычной позе. Я вся в его власти, открыта, без возможности сопротивляться... И это ...заводит, проклятье. 

Хлыст перемещается на другое бедро, кружит всё выше и выше и, наконец, задевает складки, омывая низ живота томлением, поднимается вверх по ним, отступает, а в следующий миг с лёгким щелчком ударяет по лобку! 

Сукин сын! 

Издаю шипение и тут же чувствую на подбородке жёсткие пальцы. 

– Разве это больно? – обжигает кожу дыхание. – Подумай, прежде чем ответить. 

Нет. Нет, не больно, скорее неожиданно. Удар сильнее задел морально, нежели принёс физический дискомфорт.  

– Говори, – отпускают меня пальцы, а хлыст перемещается на живот. 

– Я чувствую себя обманутой. 

– Тогда, когда я не врал, – звучит безапелляционное замечание. 

Наверное. Да. Проклятье. 

Хлыст тем временем обводит грудь, играет с сосками, перебираясь от одного к другому и обратно. Прикосновения то лёгкие, едва ощутимые, то твердые, с нажимом вдавливают затвердевшую горошину соска. И в какой-то момент хлыст бьёт. Но испугаться я не успеваю, потому что тут же задыхаюсь от приникших к навершию груди горячих губ. Хочется свести ноги от хлынувших вниз горячих волн, но возможности нет, поэтому тело просто извивается. Двигается навстречу ладони, что накрывает низ живота. Пальцы сжимают мою кожу, язык Зверя влажно обводит горошину соска, его дыхание обжигает, а жадность, с которой он вновь приникает губами к груди – вырывает из меня стон нетерпения. 

Глава 9

Я выбираю самое закрытое платье из возможных: с длинными рукавами и подолом чуть ниже колен. Оно обтягивающее и совсем не летнее, но, наверное, моя психика предпочтёт, чтобы тело изнывало от духоты, вместо ещё даже минуты, проведенной, перед этим человеком обнаженной даже частично. Обувь в гардеробной тоже имелась. Причем, на любой вкус. Зачем? Чтобы от безделья в этой комнате развлекать себя примеркой? Надо взять на заметку. 

У меня не было никакого желания ужинать со своим Зверем, единственное, что меня радовало в этой необходимости, так это возможность выйти из дурацкой комнаты. Оглядеться. Может быть, узнать что-то полезное для себя. 

В семь часов за мной заходит парень, что, по всей видимости, охраняет мою дверь. Сразу за ней, слева, располагается лестница со стеклянно-матовыми перилами. Она, в свою очередь, ведёт нас в просторное помещение с тренажёрами, барной стойкой, сауной и огромным бассейном, стены и потолок возле которого сплошь прозрачные. Красиво, чёрт. Раздвинь стены, и ты уже словно на улице... 

Дальше угадывается сад, и тоже, чёрт возьми, красивый, благоухающий, манящий... 

Меня, к сожалению, ведут за широкую, опять же с матовым стеклом, дверь. Пройдя через нее, мы попадаем в строгий, очень стильный холл в тёплых коричневых тонах с лестницей посередине, у стен горшки с разнообразными цветами. И мне приходится по душе это сочетание строгости и зелени, создающие вид естественного цветения.  

Завидев огромную входную дверь, я против воли чувствую острую необходимость сорваться к ней, сбежать. Толкни охранника в спину, и вперёд! Вот только не факт, что она будет открыта, не факт, что территория не огорожена и не имеет охраны. Поэтому приходится сжать зубы и кулаки, останавливая себя от глупости. 

Меня вновь ведут налево, и столовую я вижу заранее – через огромную дверь-арку. И да, я немного поражена размерами дома – он огромный. Мне нравятся две угловые стены с панорамными окнами, за которыми много зелени и деревьев – как в лесу. И уютные, тёмные шторы в пол... Даже деревянный стол на широких ножках, низкие мягкие стулья и поразительная люстра из десятков бело-матовых сфер, висящая ровно посередине над столом. Она абсолютно дурацкая, но безусловно цепляет взгляд своей необычностью. 

– Присаживайся, Вероника, – отрывает меня от созерцания обстановки насмешливо-холодный голос.  

Мужчина как раз выходит из смежной комнаты, где я вижу стеллажи с книгами, низкий столик и мягкие кресла. Он указывает мне рукой на одно из двух накрытых за продолговатым столом мест, и я занимаю то, что находится сбоку. Как никак во главе стола должен сидеть хозяин дома. 

И знаете, этот дом, вся эта обстановка буквально ему идут. Он гармоничен в нём. Весь этот лес за окном – его территория, так удачно подходящая к определению мужчины, что я ему дала. Зверь. Хищник в удобной для проживания среде. 

Мужчина тоже садится за стол и разливает в широкие приземистые бокалы насыщенно-бордовую жидкость, что, как я догадываюсь, является очень дорогим напитком. Вино я люблю. Красное, полусладкое. Но это может оказаться сухим, а от сухого у меня всё вяжет во рту... Впрочем, выбирать не приходится. 

– Попробуй, – предлагает Зверь, возвращая бутылку на место. – Полусладкое, как ты любишь. 

– Откуда?.. – удивляюсь я, аккуратно подхватывая бокал и мгновенно догадываюсь: – Мой телефон. Он у вас. 

– Жаль, ты так и не опубликовала те видео – они забавные. 

Да, иногда мне становилось скучно, и я пыталась записывать весёлые видео для «сторис» в инстаграм. В основном такая блажь на меня нападала под тем же красным полусладким.  

Но... Выходит, он знает обо мне всё! В чёртовом телефоне вся моя жизнь! Потому, наверное, он так уверен, что меня никто не будет искать. Когда я в последний раз кому-нибудь звонила или звонили мне, не считая служб доставки? Даже не вспомню. Проклятье. Меня ещё долго никто не хватится, разве что Катя. Она всё знает... И я очень надеюсь, что у неё хватит ума не ввязываться в то, во что влипла я. Не хочу, чтобы у неё были проблемы. 

– Просить вернуть его мне, догадываюсь, бессмысленно? 

– Верно. Пей. 

О, его реально волнует моё мнение на счёт вина? 

Делаю глоток – божественный напиток, и тут же решаю осушить бокал до дна – мне же нужно как-то пережить этот вечер. Отставляю пустую посуду и хмыкаю: 

– Хорошее вино, благодарю. 

Хотя оно просто превосходное, я такое в жизни ни разу не пила, мой максимум – выгодная акция в супермаркете недалеко от дома. 

Ровные губы Зверя вновь дергаются в скрытой улыбке. Я его веселю. И он не хочет этого показывать. Хм.  

Он заново наполняет мой бокал, праздно интересуясь: 

– Значит, мотоциклы. Действительно, хочешь себе байк? Или это девичья блажь?  

– Вам действительно интересно, или это пустая болтовня с домашней зверушкой? – в тон ему спрашиваю я. Наверное, вино уже ударило в голову. 

– Для такой хрупкой девушки, у тебя очень специфические вкусы, Вероника. Поэтому мой ответ, да – мне действительно интересно. 

От его пронзительного взгляда внезапно пересыхает в горле, я нервно сглатываю и, отведя взгляд отвечаю: 

– Да, я мечтаю о байке. И права на вождение у меня уже есть. Как насчёт вас? – вновь смотрю я на него. 

– Меня? – взлетают брови. – О, я равнодушен к мотоциклам. 

– Нет. Я о том, что раз у нас, типа, свидание, – делаю круговое движение указательным пальцем, намекая на «романтичность» обстановки, – почему бы вам не рассказать о себе? Особенно, когда обо мне вам и так всё известно? 

Люди любят болтать о себе! Только вот он не совсем человек, и моя уловка может не сработать. 

– Что ты хочешь знать? – вопреки моим ожиданиям интересуется он, подхватывая пальцами вилку и переключая своё внимание на салат в тарелке перед ним. – Ешь. 

Всё! Я хочу знать всё! Фамилия, род деятельности, почему он считает себя вправе похищать и держать в сексуальном плену невинных девушек? Почему считает себя столь безнаказанным и властным? Вершителем чужих судеб? 

Глава 10

Я замираю едва дыша, наблюдая, как тёмная фигура Зверя неумолимо надвигается на меня. Страх и злость ведут борьбу в моей груди. Алкоголь в крови на стороне злости. Вынуждает меня гордо расправить плечи, вздёрнуть подбородок, забыть об осторожности. 

– Любишь бросаться словами, Вероника, – звучит насмешливо. – С какой целью? Привлечь моё внимание? Или лишний раз напомнить об этом самой себе? 

– Считаете, я не права в своей ненависти? – выплёвываю я, но шаг назад всё же делаю. 

– В мнимой ненависти, – продолжает он наступать, оттесняя меня к стене. – Зачем ты зациклилась на ней? Почему не расслабишься до конца? 

– Зациклилась? Вы ужасный человек, о каком расслаблении может идти речь? 

– И что же ужасного я сделал лично тебе? – ещё холодней спрашивает он. 

– Вы лишили меня моей привычной жизни! Выдернули из неё! Приволокли сюда и пользуетесь моим телом!  

– Привычной жизни? – усмехается он. – Той ничтожной, в которой ты клепала переводы к книжкам, литрами глушила кофе и, чтобы не чувствовать себя до конца одинокой, завела кошку? Да, ещё уместно будет вспомнить о пристрастии к вину и случайному сексу. Думаешь, я забыл при каких обстоятельствах случилась наше знакомство? Ты готова была отдаться человеку, которого едва знала. Просвети, чем от него отличаюсь я? 

– Да всем! В нём не было вашего высокомерия! Не было этой вседозволенности и чувства безнаказанности! Он не вынуждал меня вставать на колени и доказывать, как сильно я хочу вернуть свою свободу! И, самое главное, я сама хотела с ним переспать! 

Рука Зверя взлетает, жёсткие пальцы обхватывают мои скулы, прижимая голову к стене, лицо приближается к моему, дыхание обжигает кожу: 

– Кажется, ты забыла, что я вижу тебя насквозь, Вероника. Тебе нравится моя власть, нравится моя вседозволенность, нравится пробовать новое. Ты не под кем так не кончала, как кончаешь подо мной. Ты любишь секс. Любишь мужчин, которые знают, чего хотят. Да, моя девочка, – чуть приподнимается верхняя губа, обнажая белые зубы, – ты имеешь опыт лишь неудачных отношений. А неудачными они были, потому что тебе попадались недоразвитые слюнтяи. Потому и предпочла жить в одиночестве, перебиваясь случайными связями, называя это всё красивым словом: свобода взглядов. Но мы с тобой оба знаем, что тебе всего лишь нужен настоящий мужчина. Поэтому перестань строить из себя невинность, перестань цепляться за надуманное презрение и просто позволь себе наслаждаться тем, что сейчас имеешь. Пока у тебя есть такая возможность. 

Грудь царапает обида, но я сжимаю зубы и цежу сквозь них: 

– Я никогда не перестану пытаться вырваться из ваших лап, ясно? Я буду выполнять все ваши требования, буду отдаваться вам по щелчку ваших же пальцев, потому что заметили вы правильно – я люблю секс. Вы можете использовать моё тело, которое успели себе подчинить, но мой разум, моя душа останутся свободными до самого конца, когда бы он ни настал. Их вам не подчинить.  

– И вновь звучит как вызов, – холодно усмехается Зверь. – Кстати. Идём. 

Он перехватывает меня за предплечье и начинает тянуть за собой. 

– Нет! Я никуда не хочу с вами идти! – пытаюсь я упираться, но Зверь сильнее.  

Мужчина просто дёргает меня к себе, резко наклоняется, и вот я уже лежу животом на его плече. Мир качается, но я нахожу в себе силы и смелость сопротивляться: извиваюсь, шиплю ругательства, царапаю ногтями ткань рубашки на его спине. 

Зверь на это не реагирует, продолжая меня куда-то нести.  

Страха не осталось совсем. Меня буквально топит неконтролируемая злость. Даже ярость. На все его слова. На их некоторую правоту. На собственное бессилие перед этим ужасным мужчиной, которого я вопреки здравому смыслу, чёрт возьми, хочу!  

Но разум желает сопротивляться. Вáрится в котле праведного гнева. Желает расцарапать красивое лицо Зверя! В конце концов, чего мне бояться? Почему не позволить гневу выплеснуться? Я всего на всего, возможно, приближу свою и так неминуемую смерть... 

– Отпусти меня, ты, эгоистичный подонок! – шиплю я сквозь зубы. 

– Вот и на «ты» перешла, – рычит он в ответ, чуть подкидывая меня, чтобы было удобнее. – Давно пора. 

Я не понимаю, куда он меня несёт, вижу только проносящиеся перед глазами квадраты тёмной плитки. И не перестаю вырываться, кажется, выбиваясь из сил. Чёрт, а их лучше поберечь. 

Судя по звуку, Зверь открывает какую-то дверь и через мгновение захлопывает её за нами ногой. От звука загорается жёлтый свет, а меня, наконец, ставят на ноги. Понимаю, что он приволок меня в гараж... 

Зверь вновь обхватывает своими жёсткими пальцами моё предплечье и тащит меня к той самой машине, которую я сразу узнаю из череды других. Остановившись у неё, он дергает меня за руку, вынуждая встать к машине задом и упереться ногами в бампер. С холодной усмешкой на губах, мужчина легонько меня толкает, и я вынужденно опираюсь задом и руками на капот. 

– Я не буду трахаться с тобой на ней! – цежу я. 

– Неужели? – вызывающе взлетает одна бровь, а руки обхватывают мои скулы. 

Мгновение, и его губы впиваются в мои... 

Он впервые меня целует! И первые несколько секунд я элементарно нахожусь в шоке! Затем упираюсь ладошками в твёрдую грудь в пустой попытке оттолкнуть. Пустая она, потому что у Зверя стальная хватка, потому что его язык жадно проталкивается в мой рот, раздвигая губы. Поцелуй слишком настойчивый, слишком горячий и голодный. Страсть, которую он вкладывает в каждое движение губ и языка непроизвольно кружит мне голову. Заражает меня ею, как вирусной болезнью. 

И вот я, обречённо выдохнув в его рот, сама обхватываю его талию руками, льну к каменной груди. Целую его в ответ с тем же остервенением, что и он меня. 

Гнев нашёл свой физический выход, стирая в пыль разум. 

Выдергиваю его рубашку из-под ремня брюк и, нырнув под полы руками, касаюсь пальцами горячей кожи, с силой сминаю её, вонзаюсь ногтями.  

Глава 11

Сегодня у меня есть план. 

В общем-то, всю прошедшую неделю я следую совету Зверя и стараюсь «наслаждаться» тем, что есть, пока имею такую возможность. Я плаваю в бассейне, читаю в саду, гуляю по лесу – территория огромная, под стать огромному дому и эго Зверя. Пару дней назад, например, набрела на псарню. Мне никто не объяснил, – я же, типа, прокажённая, – но догадаться, что Зверь разводит собак породы ротвейлер мне не составило труда. Интересные увлечения у человека с аллергией на животных. 

Моя личная тень по имени Николай, к моему сожалению, не покидал меня ни на минуту. Как бы я его не провоцировала на разговор – не заговаривал. Сколько бы раз я ему не предлагала воды, чтобы сбагрить в туалет – отказывался. Что, впрочем, не мешало мне изучать всё вокруг. 

Но меня ужасно раздражала эта глухая стена безмолвия, особенно первые пару дней после случая в гараже, потому что даже как-нибудь съязвить Зверю у меня возможности не было. Он не приходил. И ужинала я в одиночестве. Следующие несколько дней тоже, потому что он решил проводить время со мной лишь поздними вечерами, и то не для разговоров. Смирившись с тем фактом, что секс с ним мне нравится, я даже с некоторым предвкушением ожидала его поздних появлений. И это всегда было на грани. Всегда крышесносно. Запредельно.  

И путь засыпала я, кусая губы от досады и ругая себя последними словами, это не мешало мне просыпаться следующим днём и снова ждать. 

А вчера он заявился ещё до ужина. Попросил – не приказал! – выбрать наряд к ужину и, усевшись в кресло, отметал то или иное платье, словно специально хотел вывести меня на эмоции. Видимо, тех, что я проявляла в сексе ему стало недостаточно. Но я не реагировала. В смысле, не показывала ему, что реагирую. Мысленно отпуская ругательства, прилежно переодевала платье за платьем, туфли за туфлями, пока ему не надоело. 

Ужинали мы практически молча. Наверное, я стала привыкать, что мне не отвечают, потому и не задавала вопросов. Мужчина поинтересовался моими делами, – словно они у меня тут есть, – я в ответ вежливо поинтересовалась его. И уже после того, как мы поели, я решилась спросить, есть ли в его доме библиотека – те, книги, что были в смежной со столовой комнате не вызывали у меня интереса. 

Библиотека была. Опять же, огромная. Меня проводили на второй этаж, на котором я оказалась впервые, и оставили в одиночестве – выбирать себе чтиво. Я недолго походила между полок и, выбрав пару толстых исторических романов, осторожно вышла из комнаты. Хотелось оглядеться по возможности.  

Вот тогда и случилось то, что заставило меня выдумать сегодняшний план. 

Клянусь, я слышала мяуканье! 

Мгновенно пришло понимание, что выспрашивать мужчину бессмысленно, и потому я старалась не подавать вида, что что-то услышала, лихорадочно обдумывая, как можно убедиться в том, что это моя Зюзя, и по возможности вызволить её из плена. 

Мой соглядатай должен был появиться с минуты на минуту – Николай заходил за мной всегда в одно и тоже время, – и потому я затаиваюсь за дверью. Я заметила, что если он не видит меня сразу, то проходит в глубь комнаты, держа магнитный ключ в руке и только увидев меня, убирает его в карман. 

Вот и в этот раз он не изменяет своим правилам, видимо решив, что я в душе, как это случилось однажды, открыв дверь и сделав несколько шагов вперёд. 

Сердце бешено бьётся в груди – я боюсь, что ничего не выйдет, но в тоже время чувствую сумасшедший азарт. Аккуратно делаю пару шагов за спиной охранника и, затаив дыхание, быстро выхватываю ключ, выскальзываю за дверь и закрываю её перед его ошарашенным лицом! 

Да, мать твою! 

На дверь с той стороны обрушивается град ударов, а я крепко сжимаю пальцами ручку, пытаясь осознать своё везение. Получилось. Я могу исследовать дом без надзора! 

– Сука! Открой дверь! – портит моё чувство триумфа злой рык. 

Разжимаю онемевшие пальцы, делаю шаг назад и улыбаюсь во весь рот: 

– Не ругайся, Коль. Я управлюсь как раз к приходу твоего босса, обещаю! Придумай себе занятие, например, попробуй найти как можно больше тайников, потом сравним результаты. 

Я смеюсь, когда в ответ сыпятся ругательства и угрозы, а затем разворачиваюсь к лестнице и бегу вверх. Ой, как глупо было со стороны Зверя приставлять ко мне всего одного охранника! 

Перед дверью в холл я останавливаюсь, успокаиваю дыхание и неуместный восторг. План всё ещё может обернуться провалом, если у Коли имеется с собой телефон... В общем, нужно спешить. 

Открываю дверь и мчусь к лестнице, быстро преодолеваю ступени и, остановившись посреди огромного коридора, прислушиваюсь. Как назло, всё тихо. А потом я слышу это... Умилительный голос человека, явно разговаривающего с домашним питомцем! В нашем случае, женский голос. 

Пру танком на приглушённый стенами звук, даже не задумываясь над тем, чем это может обернуться для меня. Вытерплю любые наказания, лишь бы знать, что Зюзя в порядке. Рядышком. 

Дверь одной из комнат отворяется, и из неё выходит горничная, та самая грузная, взрослая женщина, что убирается в моей спальне. Подлетаю к ней и останавливаю её от закрытия двери: 

– Пожалуйста, можно мне... 

– Решили проведать своего питомца? – улыбается женщина, а затем осекается, словно мгновенно жалея о том, что открыла рот. – Ох... Я случайно, – но жалеет она недолго, закатывая глаза к потолку, а после смотрит на меня устало: – Не доложите о моём промахе? 

– Промахе? – хмурюсь я, не понимая. 

– Все эти ваши правила, – причитает она, обходя меня, – не упомнишь, а я просто человек, выполняющий свои непосредственные обязанности. Пойду я... 

– Постойте, о чём вы? 

– Ладно уж. Слово не воробей... Штраф, так штраф. 

– Какой штраф? – громко спрашиваю я, боясь отойти от двери – вдруг закроется. – Пожалуйста, объясните? 

– Чего объяснять-то? Играете в свои игры – играйте. Чего рабочий народ-то втягивать?