Находка Ангелины - Весенние чудеса

Глава 1

Ангелина шла к дому от парковки, где она, как обычно, оставила свою машину на ночь. Тускло светили фонари выхватывая из темноты остатки почерневших сугробов. Шла она осторожно, чтобы не поскользнуться на замерзших к ночи лужах. Казалось весна уже у дверей, хотя февраль еще не закончился. Уже неделю солнце пригревало, скукоживая остатки зимы, превращая бывшие сугробы в миллионы ручейков днем, и множество «ковзанок» ночью – так у нас называли замерзшие лужи на которых детвора, да и не только детвора, обожали прокатиться. Ангелина и сама бы прокатилась, если бы не каблуки и боязнь ляпнуться на задницу перед окнами соседей. Вечер пятницы – лучшее время недели для работающего человека. В субботу можно поспать подольше, потом – магазины, уборка, и можно отдыхать до понедельника.

Подойдя к подъезду, она вдруг увидела за скамейкой лежащего лицом вниз этом на грязном снегу человека. На ее “эй! ты живой?!” он никак не отреагировал. Крови она тоже не увидела. Ей бы спокойно пойти дальше, мало ли чего он там лежит – пьяный наверное, но ведь замерзнет же ночью насмерть. Лина попыталась растолкать лежащего – бесполезно. Она его перевернула. При тусклом свете фонаря подъезда она смогла рассмотреть его лицо – на вид лет тридцать, может и моложе. Лина похлестала его по щекам, на что тот что-то промычал и открыл глаза. Да, он был мертвецки пьян.

– Поднимайся, замерзнешь! – крикнула она на него.

– Да, да, я сейчас пойду, – невнятно пробормотал парень и попытался подняться, но неудачно.

После пятой попытки Лина все-таки помогла ему, но самостоятельно (в самом буквальном смысле этого слова) удержаться на ногах он просто не мог.

– Ладно, – подумала она, – черт с ним, дома приведу его в чувство и отправлю.

Практически на себе, она втащила его в лифт и поднялась на свой второй этаж. К счастью, никто из соседей по дороге не попался.

Добравшись до своей квартиры она с трудом открыла дверь, и парень просто упал в коридор. Судя по всему, этот путь от лифта до квартиры немного привел его в чувство, потому что он стал пытаться подняться сам, причем – почти успешно. Глядя на эту картину, у Лины появилась мысль оставить его прямо в коридоре, но что-то заскребло у нее внутри – некоторые называют это совестью, и она немного помогла ему встать окончательно и направила в сторону ванны.

– Я принесу полотенце и халат. Залазь в ванну. Воду сделай похолоднее – может протрезвеешь. Было бы тебя на улице оставить, так ведь утром ты был бы уже в морге, – бормотала она себе под нос.

Когда Ангелина вернулась, парень так и стоял, прислонившись к косяку двери в ванную.

– Я вижу, ты сам не справишься, – сказала она, то ли себе, то ли ему, – Так. Снимай ботинки с курткой и залазь в ванну прямо в одежде – все равно все стирать надо, да и куртку тоже. Ну и вонь от тебя!

Он послушно стал выполнять приказ.

– Что-то соображает – уже хорошо, – снова пробормотала Лина.

Парень все-таки умудрился раздеться до трусов и носков, но залезть в ванну было для него почти непосильной задачей. Он просто в нее упал. Лина испугалась – не убился ли он. Ей только этого не хватало. Но ничего, даже вроде ничего не поломал. Ему удалось усесться на дно ванны и Лина, взяв в руки душ, открыла холодную воду. Вода и правда была очень холодной – руку просто сводило.

– Может добавить теплой, – подумалось ей, – нет, пусть протрезвеет.

Ангелина поливала водой его длинные нечесаные волосы, думая – как может человек до такого дойти. Парень, стуча зубами бормотал – "холодно, не надо" и слабо отмахивался руками от лившегося на него ледяного потока. Через пару минут Лина увидела в его глазах проблески сознания.

– Я вижу, ты очухиваешься. Я добавлю теплой. Вот мочалка, мыло, а здесь – шампунь. Запомнил? Мойся. Здесь полотенце и халат. Халат мой – мужской одежды у меня нет. Твою – я потом брошу в стиралку. Я пошла.

Мысль отправить его восвояси где-то затерялась, все равно – пока одежда постирается, пока высохнет, будет уже поздно. Куда он пойдет в таком состоянии ночью?

Кроме надувного матраса у нее ничего в квартире не было, чтобы постелить своему неожиданному гостю. После Лининого возвращения в свою “однушку” как-то не было необходимости в дополнительном спальном месте – те редкие случаи, когда кто-то оставался у нее ночевать, он, разумеется, спал в ее постели. Родители Лину посещали нечасто, к тому же они и жили в том же городе. Это первый случай за несколько последних лет, когда возникла такая проблема.

После недолгих поисков матрас был извлечен на белый свет вместе с ножным насосом.

– Качает пусть сам! – решила она.

Прошло уже, наверное, минут десять, а парень все не выходил из ванны. Лина подошла к двери:

– Ты там живой?

– Да, уже выхожу, – уже относительно бодрым голосом ответил ее гость, – скажите, как мне поступить с одеждой?

Стиль его фразы немного удивил Лину – чувствовался определенный уровень интеллекта.

– Я сама заброшу в стиралку.

– Но она вся в грязи. Не стоит Вам ее брать в руки.

Он открыл дверь. Только сейчас Лина смогла его рассмотреть – роста он был ниже ее даже сейчас, когда она сняла свои туфли, обрамление мокрых волос делало его мордашку довольно симпатичной, несмотря на запойные мешки под глазами. Судя по всему, бритва не касалась его лица не меньше месяца, что делало его отдаленно похожим на Иисуса, как его изображали на иконах. Он поднял с пола свою одежду, держа ее на вытянутых руках, Лина протиснулась между ним и ванной к стиральной машине и открыла дверцу. Парень несколько секунд собирался с духом (видно его еще покачивало), и осторожно присев стал забрасывать то, что было в руках вовнутрь. Дойдя до куртки, он засомневался:

– Может она так высохнет?

– Бросай, на батарее высохнет. Хорошо, что еще топят.

– Спасибо! – обречено произнес он.

– В комнате на полу лежит надувной матрас – иди надуй его, иначе будешь спать прямо на полу.

Глава 2

Подставляя тело теплым струям воды, Ангелина несколько расслабилась. Все-таки неожиданный гость держал ее в некотором напряжении. Перед глазами всплыла картина распахнувшегося халата. Она вот уже с Нового года занималась сексом только сама с собой. Действительно, получалось, что нормальным сексом (если можно считать нормой случайные связи), она занималась по праздникам. Как это не смешно, но чаще всего случалось именно так. После каких-либо праздничных вечеринок или корпоративов она нередко возвращалась домой не одна. Нельзя сказать, что она это планировала, но всегда надеялась, и момент не упускала. Под теплыми струями воды и во власти воспоминаний, где-то внутри, внизу ее живота начало зарождаться знакомое томление, одна рука автоматически потянулась к соскам, вторая направилась, к пухленьким бритым нижним губкам, по которым стекала вода. Ее палец тут же нашел заветную точку и начал ей играть, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее. В это время вторая рука пальцами по очереди сжимала соски. Оргазм пришел довольно быстро, причем такой, что у нее чуть не подкосились ноги. Обычно ТАКИМ она занималась в кровати, а в душе она не делала это уже очень давно. Получилось сильнее, чем обычно, и, что странно, не было того знакомого ей неприятно чувства некоторого разочарования “после того как”, которое приходило к ней после мастурбации перед телевизором.

В кровати, несмотря на только что испытанный оргазм, Лина долго не могла заснуть. События сегодняшнего дня заставили ее задуматься о ее жизни, о ее победах и поражениях. В глазах окружающих она выглядела очень даже успешной. Казалось бы, она уверенно движется по своей дороге, есть квартира, хоть и однокомнатная (но ей больше и не надо), есть машина, есть хорошая неплохо оплачиваемая работа, где ее ценят и на нее рассчитывают. Что еще надо? Потребности в детях она не ощущала, заводить серьезные отношения после развода она сама не очень стремилась, на работе все хорошо, ее лучшая подруга завидует ее образу жизни – чего еще желать? Что же все-таки не так? Откуда ощущение, что жизнь проходит мимо?

В школе Лина была мало популярна. На фоне рано развившихся украинских девочек она выглядела плоским, почти бесполым подростком, к тому же с прыщами на лице. Ее красивые волнистые волосы всегда были заплетены в косу или закручены так, что вся их прелесть была скрыта. Одевали ее достаточно дорого, но не броско, и не вызывающе. Оценить это мог только тот, кто понимает, а таких в ее классе было совсем немного. Была у нее единственная подруга, такая же заучка (или как теперь говорят – “ботаник”) как и она. После выпускного их пути разошлись. Ангелина даже не представляла, где та сейчас, и жива ли вообще.

Не без помощи отца, она сразу после школы поступила в Харьков, в бывший юридический институт, который, к тому времени уже превратился в академию – “альма-матер” ее отца. Поначалу, ей была непривычна такая самостоятельность. До конца школы родители (в основном – отец) держали ее в довольно жестких рамках и понадобилось время чтобы осознать, что ей ежеминутно не нужно ни перед кем отчитываться, кроме самой себя. Она в свои семнадцать не была наивной девочкой (в эпоху интернета это вообще не реально), но расстаться со своей девственностью не торопилась. Мальчиков на горизонте не наблюдалось, а физиология брала свое, что заставляло ее думать, что с ней что-то не так. Но это она довольно быстро преодолела, с помощью соседки по комнате. Ангелина поселилась в общежитии в комнате на двоих (опять же, не без помощи отца), так что у нее была всего одна соседка – Света, которая тоже была приезжей и училась на курс старше по ее же специальности. Именно она стала ее наставником во всех жизненных вопросах, в том числе и сексе. Они быстро нашли общий язык, и в один из воскресных вечеров, примерно через месяц учебы, их позвали в соседнюю комнату – девочка привезла из дома большую бутылку самогона. До этого Ангелина ничего не пила крепче сухого вина и всяких "слабусиков" типа ром-колы, а самогон был – “первак”, гораздо крепче водки. Конечно, она тут же опьянела, и сказала Свете, что она “готова” и идет спать. Подняться с кровати, чтобы пойти к себе, у нее не очень получилось и Света помогла ей добраться до их комнаты, усадила на кровать, и помогла ей раздеться. Совсем раздеться. В комнате тускло горела одна лампочка, заменяющая ночник. Лина расслабилась от Светиных поглаживаний по волосам, щекам, и когда ее настойчивые губы впились в нее страстным поцелуем, Лина тут же ответила. Вообще-то это был ее первый настоящий поцелуй. Несмотря на выпитое, она сознавала что происходит, понимала, что это как-то неправильно, но ей очень хотелось продолжения, хотелось большего. Света перешла к соскам, от чего они тут же затвердели.

– Какие они у тебя еще маленькие, почти как у мальчика, – сладостно прошептала Света, – они еще вырастут.

Голова у Лины шла кругом, она обнимала Свету, прижимала к себе, а та продолжала умело покрывать ласками ее худенькое тело. Вот ее губы добрались до заветного треугольника мягеньких волосиков. Несмотря на легкое сопротивление, она развела ножки Лины, и языком проникла в щелку. Та дернулась как от удара током и застонала. Язычок Светы продолжал двигаться снизу вверх, придавливая клитор, что вызывало все более и более громкие стоны Ангелины.

– Линочка, потише пожалуйста, а то сейчас сюда сбежится весь этаж.

Ее стоны перешли в нечто похожее на мычание. Света подключила пальчики, но вдруг обнаружила преграду, от чего Лина ойкнула.

– Да ты еще девочка! Как тебе удалось?! Я бы так не смогла! Ну ничего, чтобы получить удовольствие вовсе не обязательно запихивать что-то вовнутрь.

Света попеременно лизала языком клитор подруги, и ласкала его пальцами, от чего та, наконец, выгнулась и закричала. Света впилась губами в клитор, и ее рот наполнился Линиными соками. Лина безвольно распласталась на постели, с трудом переводя дыхание.

– Вот и хорошо. Спи. Ты меня так завела! Мне тоже нужно кончить.

Глава 3

От этих воспоминаний Лину отвлекло шевеление со стороны матраса:

– Олег! Все в порядке?

– Кажется, матрас сдулся.

– Ладно, бери подушку и одеяло и иди сюда. Учти это не намек, а простое милосердие, так что – без глупостей.

Лина срочно подтянула трусы туда, где они должны быть. За последнее время она настолько отвыкла спать в белье, что ей мешала резинка, и она стянула свои трусики на колени. Только она успела привести одежду в порядок, как пред ее ясны очи предстал Олег с одеялом и подушкой в руках, в своих (вернее – в ее) обтягивающих трусиках, из которых бугром выпирало его хозяйство. По оценке Лины – не такое уж большое, но и не маленькое. Как говорится – все на месте.

– Ложись с краю, – Лина демонстративно вытащила из-под головы вторую подушку и положила между ними.

– Спасибо, – в очередной раз сказал Олег и улегся рядом.

– Только не дыши на меня перегаром, – не смогла промолчать Ангелина.

Олег молча от нее отвернулся.

Неизвестно, кто заснул первым, но Лина проснулась, когда было уже светло. Олега рядом не было, а из кухни доносился аромат кофе. Накинув свой халатик-пеньюар, она зашла в кухню.

– Я кофе приготовил – вчера увидел где что находится, налить Вам?

– Давай уже на ты. Все-таки мы уже спали в одной постели, да и не думаю, что сейчас я похожа на учительницу. Да, налей пожалуйста. Спасибо.

Ангелина в первый раз заметила улыбку на лице Олега.

– С молоком?

– Нет, черный, две ложки сахара.

– Я добавляю сахар, когда варю.

– Тогда – одну.

Кофе действительно был очень вкусный. Может он еще казался таким потому, что ей уже давно его никто по утрам не готовил. Лина вытащила из холодильника сыр, колбасу, положила на стол хлеб.

– Садись, поешь. Проголодался уже?

– Да, есть немного, спасибо.

Олег сел напротив и стал делать себе бутерброд. Лина смотрела на него, пытаясь понять что же все-таки с ним случилось. Поймав ее взгляд, он спросил:

– Вам, наверное, хочется узнать, как я дошел до жизни такой?

– Не вам, а тебе. Да хочется. Я же вижу, что ты не дебил, и речь у тебя не дебила или деслекта. Ты работаешь?

– Да, на заводе стропальщиком. Зарплата – минимум. Вчера был конец недели.

– Ты здесь где-то недалеко живешь?

– Нет, совсем в другом районе, хотя здесь недалеко я когда-то жил.

– А как ты тут оказался?

– Не помню. Последние воспоминания – еще на заводе. Вероятно, шел взглянуть на дочку. Они с моей бывшей живут в моей бывшей квартире. Видишь – у меня все уже в прошлом. Настоящего и будущего не предвидится.

– Это все зависит от тебя. Люди и не из такого выгребались.

– А зачем? Тем более, что я задолжал серьезным ребятам, а отдавать нечем.

– Сколько?

– Брал двадцать тысяч гривен, вернуть должен был двадцать пять до февраля – дочка шла в первый класс – хотелось, чтобы она училась в хорошей школе.

– Ясно. А тебя жена из дома выгнала?

– Нет, я сам ушел. Когда она вернулась…

– Откуда вернулась?

– Ладно, по порядку: Я женился на последнем курсе института на девочке из села, которая после ПТУ работала продавщицей в магазине. Мы встречались полгода, а потом она забеременела, и мы поженились. Стали жить втроем с моей мамой. По окончанию универа я стал работать технологом, но зарплата совершенно не устраивала мою жену, особенно после рождения дочки. Разумеется, началась ругань. Я зарабатывал, как мог, но только там, где работал. Она начала ездить за товаром в Польшу и Турцию, торговала на рынке, сошлась в этих поездках с каким-то мужиком и, забрав дочку, ушла к нему. Мы развелись. Вскоре моя мама умерла от рака. Очень быстро. Видно, он у нее был уже давно. Я запил – от горя, одиночества. Я действительно любил жену, поэтому кого-то искать даже и не пытался. Где-то через год после смерти мамы Ира ко мне вернулась, вернее в квартиру, а не ко мне. Она ушла от сожителя, и сказала, что им с дочкой негде жить, что это и мой ребенок, и он без крыши над головой. Конечно, я их пустил, и мы стали жить в двушке как соседи. Меня эта ситуация угнетала еще больше, соответственно и пить стал больше, и, в конце концов, меня с работы поперли. Пошел работать куда предложили – стропальщиком на завод. Жена доставала за пьянство, говорила, что я пугаю ребенка, что дочка меня возненавидит. В итоге я понял, что так жить нельзя, но пить не бросил, а снял у парня с завода комнату в частном доме, вернее в частной развалюхе. Он алкаш со стажем, и я с ним рассчитывался в основном самогоном. Один он не пил, так что, кроме завода, я еще бухал с ним дома.

– Так ты тоже подсел?

– Не знаю. Я без выпивки не был дольше двух дней подряд уже достаточно давно.

– Ты понимаешь, что, если продолжишь – это будет конец?

– Вообще-то я думал, что это уже конец. Точно не помню, но скорей всего я шел попрощаться с дочкой. В ближайшее время, если я не сдохну сам, то меня убьют за долги. Так что выбор невелик.

– И ты согласен, чтобы тебя дочь всю жизнь вспоминала как сдохнувшего алкаша?

– Но ведь так и есть.

– Да уж. И ты со всем этим вот так соглашаешься?!

– А ничего другого не предвидится.

– Но ведь ты же в этом мире не один. Вокруг тебя – люди.

– У каждого полно своих проблем. Да и не привык я просить. Всегда сам разбирался со своими проблемами.

– И доразбирался…

– Ладно, хватит об этом. Моя одежда высохла. Пойду я.

– И куда ты пойдешь?

– Как куда! К себе.

– И будешь ждать, когда тебя придут убивать?

– Да. Главное, чтобы быстро. Сам я так и не решился, и вряд ли решусь.

Лина посмотрела ему в глаза. Нет, он не играл. Действительно в его глазах отражалась полная обреченность. Она еще кое-что увидела в его глазах. Это было невозможно объяснить – какая-то доброта, нежность. Что-то ей близкое, которое словами определить невозможно.

– Ладно. Я, наверное, круглая идиотка, но с этим всем я просто не согласна.