Находка в другой стороне галактики, или Помнить свое же...

Глава I. Часть Первая. Находка

Вставало Солнце. Его мягкий и пронзительный синий цвет приводил меня, как и во все время пребывания на этой планете (а я здесь теперь гость периодический), в состояние умиротворения и наполненности спокойной твердой силой. «Такое Солнце нам нужно» — подумал было я. А потом задумался и решил, что Солнце желтого или фиолетового цвета тоже очень хорошо, когда оно находится на достаточном расстоянии от меня, чтобы было тепло, а не чересчур жарко, как в печке, или очень уж холодно, как бывает в недрах самбарку.

Самбарку — это не очень большой, по меркам планеты Севербалиданда, млекопитающий с пятью ногами (на самом деле, пятая нога — это хвост, но выглядит как нога). У него нет шерсти, у него дубленая кожа, желто-песочная, что ли. Такая квадратная морда, зубы тоже квадратные. При этом при всей его исключительной аэродинамичности бегает он нормально, за минуту метров пятьсот-то осилит при желании. А главное, его не остановить потом. А еще он летает. Ну не совсем летает, но может воспарить, находясь в стадии разгона. Причем у него нет крыльев там или очень больших ушей. Это вроде как мозжечок у него работает или что-то вроде. Так ученые говорят, они уже почти разобрались с этим. Типа когда он на максимальной скорости, то он так удивлен и обрадован ощущением скорости, что ему начинает казаться, что он почти летит. При этом, вероятно, в силу каких-то обстоятельств определенная часть в мозгу у него так развилась, что своим этим сильным чувством он влияет на скрытые резервы организма и воспаряет на одном вдохновении, как говорится. А почему не летит, а только парит? Ну видимо, находясь в воздухе, он опять удивляется, как это так, у него же нет крыльев и он весь такой квадратный и тяжелый, а вот летит вдруг. Ну и приземляется. А там опять. И так постоянно. Ну, пока так, дальше видно будет, куда эволюция его заведет. Пятая нога у него, кстати, там, где у нормальных животных хвост. Эта пятая нога у него еще и волосатая, к тому же. Тоже с копытом, как и другие четыре, но только волосатая. А! Ну так ко всему еще у него в пищеводе царит какой-то жуткий холод. В момент приема пищи или воды все туда попавшее замерзает и таким образом очищается от всех возможных нехороших веществ. Потом, проскальзывая дальше, пища или вода оттаивает, ну и все хорошо. Живой ходит, живет тысячелетиями. Долго про них могу рассказывать, ладно. В общем, хорошо, согласитесь, когда тепло и солнечно? Особенно если любишь синий цвет.

Ну я почему так долго-то расписываю этого Самбарку. Он, во-первых, необычный очень. Во-вторых, дело вот в чем. Я как вообще здесь оказался-то. Сам-то я свой, с Земли. Занимаюсь преображением и расширением пространства через поэтическое слово. Ну, Вы, возможно, слышали краем уха, как удалось Марс восстановить да так, что теперь спасу нет от их пчел, которые мед даже в вакууме готовы искать, по-моему. Не, поддерживаю такой энтузиазм, молодцы пчелки, трудятся. Другие подвиги тоже есть, не только Марс. Ну ладно, поняли, в общем. Это одно направление моей бурной деятельности. А так-то я просто-напросто поэт. Зовут меня Пор. Между прочим, таких поэтов, чтобы их слово было настолько весомым, что появилась возможность преобразовывать пространство, на самом деле буквально 4 в мире сейчас. Ну, может, про кого-то я еще не знаю. Но и то только потому не знаю, что он и сам еще об этом не знает. А если поймет, если начнет творить, то не заметить сложно будет. Помните, комета в прошлом году полгода видна была даже днем по всему свету? Ну так это коллега мой по неразумию молодому запустил процесс. А стихотворение его животворящее было про то, как стрела его любви летит через весь мир и Солнце отражается от наконечника этой стрелы и освещает те миры, куда Солнце достает не полностью. Вот. Любовь такая сила, да еще в руках особо талантливого поэта. Получилась такая вот комета. Да, как оказался здесь. На Севербалиданде правитель их, Самбур, честолюбивый, это понятное дело. Ну так и сама планета, сама земля их — благодатная, позволяет удовлетворять потребности, развивать способности населению. Здесь тепло, снега не бывает, ниже +15 градусов если температура, так сразу начинаются разговоры от вольнодумцев, правдолюбцев ну или как их там, что живем, дескать, мы, братцы, как-то неправильно, что ли, раз у нас такие не очень хорошие дела с погодой. Арбузы, дескать, третьего урожая могут и не дать за год. Много здесь разномастной всякой живности. Большой океан с красивыми песчаными пляжами, на которых, такое ощущение, могло и зародиться само понятие романтичности в силу удивительной мягкости красот океана в совокупности с наступающей синевой рассвета и бежевой окаемкой песка на берегу, за которым фоном начинается густой, но светлый лес (у берегов океана это обычно картеции[1]). Ну и соответственно при таких условиях туристов с близлежащих звездных систем или даже из центра Галактики — достаточно.

Но вот Самбуру, видно, мало или еще какие-то планы есть. Короче говоря, моя персона, знаменитый поэт Пор, была приглашена к путешествию по планете с юга на север, так сказать, и с запада на восток, ну и снизу вверх наискосок для того, чтобы, значит, описать, запечатлеть, отметить в скрижалях все эти чудесины, пейзажи, волнительные и возвышенные чувства, которыми наполняет твою душу такое путешествие и вообще сам факт присутствия планеты Севербалиданда в пантеоне Космоса.

Что ж, я согласился на приглашение. На этой планете я не бывал, но был наслышан, отдельно интересовали какие-то, по слухам, говорящие горы и вот эти огромные деревья, которые только в прибрежной полосе такие, а в центральной части одного-единственного на всю планету, но громадного, континента достигают роста 1 взрослой бабочки-девякрылки (а именно от 900 до 1000 метров примерно, это за вычетом рыбацкой поправки[2]) с планеты Прив звезды Тив на Востоке нашей галактической спирали. Что ж не согласиться, не уважить просьбу уважаемого человека, да? Тем более, что не давала мне покою красная рубаха М.Ю. Лермонтова, выданная ему на Кавказе в знак большого почета. По легенде, такая красная рубаха позволяет носителю рубить любого врага, а враги не имеют права отвечать и рубить в ответ. Одарен ею великий русский гений был за то, что воспевал Кавказ в своих произведениях. Вот — обдумывал я предложение — буду бродить среди говорящих гор, поучусь у них уму-разуму, легенд их послушаю, мифов, сказаний. Вдохновлюсь всем этим, да как выдам им всем такую поэмищу или штуки 4, что запомнят меня и Самбур, и эти горы, с которыми я, конечно же, подружусь, и они про меня потом еще кому-нибудь лет через миллион расскажут между делом, что вот «был такой, стихи у него уж очень хорошие, сдружились мы с ним, вот поэтому, быть может, и запомнилось, так послушай же, путник…».

Глава II. Часть Первая. Находка

Наутро (на синее утро, какое чудо, не привыкну к этому) я проснулся от синих бликов, отражающихся от белого блестящего бока лампы на прикроватной тумбочке. Комната была квадратная и светлая, белый потолок, стены опять же очень светлого неокрашенного дерева (надо будет узнать, что за дерево, легкий-легкий аромат его был весьма приятен мне). Окно я приоткрыл перед сном, на подоконнике и прямиком из него рос цветок, похожий на нашу сирень, только размером с фиалку. Земли вокруг цветка видно не было, но он был доволен, это чувствовалось. По-моему, он даже немного жмурился в рассветных лучах. Я его в порыве потрепал за холку, приговаривая «Привет, цветок, хороший цветок, молодец». Вчера я успел перед сном обратить внимание, что весь деревянный одноэтажный, как Америка, гостевой домик состоит из 3 спален, в одной из которых ночевал я. Кухня находилась на веранде (учитывая, что зимы не бывает, все понятно), удобства во дворе, хотя все весьма презентабельно, сантехника белоснежная, и там даже вроде и не канализация, а просто какое-то аннигилирование отходов происходит. Будущее, что вы хотите. Ходить тут, не знаю, принято босиком или нет, но и Арминлавель ходила босая, и я тоже за такие вещи — по траве, по земле одно удовольствие, да еще и польза. При входе в дом можно и обтереть на коврике ноги, если требуется. Моя хозяйка, которая занималась какими-то делами, стремительно перемещаясь то в дом, где располагалось издательство, то на улицу и за пределы двора, была уже не в вечернем наряде, а в льняном (ну, судя по виду) почти белом строгом платье с рукавами в ¾ и желтым узором вокруг по вороту. Похоже немножко на русский народный повседневный наряд. Мне это понравилось. Ее черные густые волосы ниже плеч в косу заплетены не были, но стянуты простой резинкой у шеи. Мы поздоровались, она сказала, что завтрак мне нужно приготовить на нас обоих, потому что она, дескать, вчера готовила ужин, значит, моя очередь, да и вообще она в 4 часа утра выбежала из дома, прибежала на работу, чтобы доделать какие-то срочные дела и чтобы гость один не заскучал. Я ответил, что на ужин так-то были фрукты и морс, а скучать мне теперь совсем не придется, пытаясь угадать вкусы в еде на завтрак такого работолюбивого и гостеприимного редактора. Мы посмеялись, на кухне у себя в домике в обыкновенном холодильнике я нашел какие-то разноцветные плоды (не те, что были вечером), а еще нашел обычный твердый сыр, сливочное масло и даже кусок какой-то рыбины. Ну, пахло от неизвестного продукта, как от копченой рыбы. Сервировка не заняла времени, воды было в избытке в глиняном — от пола до уровня кухонного стола — сосуде в углу.

После завтрака (необычные плоды опять, как и вечером, оказались сладкими, хотя и несколько приторными для меня), как и было условлено, Арминлавель осталась кружиться по работе, а я отправился в свободное плавание к центру города. У меня был спасательный браслет, которым я не собирался пользоваться, и прямое указание, что дойти нужно в парк, который расположен в самом центре непосредственно под одним из летающих университетов. Этот парящий ориентир был заметен, высотных зданий, несмотря на столичный статус, не было. Я вышел за ворота и отправился в путь, глазея по сторонам. Люди вокруг спешили по своим делам, но как-то без суеты. Улица была широкая, две телеги могли бы стать поперек. Мостовые были мощены прорезинненой, по ощущениям, плиткой бежевого оттенка. Разделения на проезжую часть и тротуары не было, но ближе к стоящим по сторонам улицы домам (разукрашенным разномастно, иногда с небольшим полисадником, но практически всегда — деревянным, за редким исключением, иногда попадались массивные и каменные строения более строгих, темно-красных или темно-синих, оттенков). Улицы, по которым я двигался к висящему ориентиру, обязательно везде были снабжены как минимум 3 рядами деревьев 3 видов. Один вид был стройным, как кипарисы, в высоту метров под 45-50 обычно, с очень длинными, в 2 средних пальца, желтыми иглами, которые расположены были по направлению к земле под углом примерно в 30 градусов, но при этом держали этот угол строго. Второй вид встретился мне только ближе к центру, и еще 1 такое же дерево росло во дворе издательства, и в летающих парках были мною запримечены, что неудивительно, ведь высота этого вида достигала примерно 3 сотен метров, а ствол занимал площадь половины баскетбольного пола. Солидные создания. Нижние ветви начинались где-то на высоте 3 этажа и в некоторых случаях росли таким странным образом, что как бы обвивали ствол 1 или даже 2 раза на расстоянии примерно моей среднестатистически вытянутой руки. Это была как будто гигантская сосна с характерной корой на стволе и синими иглами соответствующего размера. Про падающие случайно шишки я решил пока не думать. 3 вид встречался также часто, как и желтые кипарисы, это были небольшие милые, цветущие белыми цветами, разлапистые то ли деревья, то ли разросшиеся кустарники с аккуратными круглыми зелеными листиками.

Улицы были широкими, скажу еще раз, но фактически это были, наверное, бульвары, раз по ним не ездили машины. Иногда проезжали люди на велосипедах, иногда пролетали на метлах, но эти обычно летали все же повыше, где-то в районе крыш строений. Несколько раз попадались перекрестки и всегда обязательно с большими круглыми скверами в центре. Ну, короче, столица выглядела на ура, как Ефремов описывал, все по уму. Когда я подошел к центральной площади города, которая оказалась немного площадью, а в основном — опять же громадным парком, в котором дорожки были только по кругу, и когда побродил по нему, то сообразил, что дорожки не просто по кругу, а что это лабиринт. Учитывая, что на высоте ну где-то около полутора километров над парком висел летающий университет в виде круглого кусочка суши (снизу корни не торчали, поверхность как будто была гладкая и синеватая, я еще подумал, что похоже ну типа на голубую глину) с высаженными деревьями по периметру (потом я там побывал и сообщаю, что деревья там не только по периметру, но и между несколькими солидными каменными строениями в 3-4 этажа, и в этих зданиях чего только не происходит, это просто студенческий рай, причем со стороны ученой и со стороны молодежной), в парке-площади под университетом солнце не палило, было в самый раз для жаркого дня — немного прохладно.

Глава III. Часть Первая. Находка

Море-океан было спокойным, иногда становилось гладью, иногда легкий ветер дул то с воды (и листья картеций немного надувались, как парус, оказываясь слишком тяжелыми для легкого ветерка, чтобы вытянуться стрелой), то с берега (тогда легкая зыбь появлялась на водном покрывале и в этом случае обязательно из воды то у берега, то дальше, так, что видны были только точки на горизонте, высовывались морды местных ну типа дельфинов, только головы у них были покрыты шерстью да и сами они откровенно напоминали собак размером с ретривера, в том числе, своим дружелюбием и живым интересом к дичи, которая в виде местных чаек, альбатросов и не таких крупных игроков прилетала поискать своего птичья счастья). Целый день я бродил по лесу, медитировал, глядя в синюю даль, знакомился с животным миром. По-моему, планета меня приняла с тем же теплом, что и люди. Ночевал я в палатке (ночью здесь всегда дождь, а днем, наоборот, не бывает осадков, такая вот особенность). На следующий день я двинулся по маршруту вдоль берега, у самого начала леса, где песок переходил в более твердую землю и росла голубовато-салатовая трава. На салат она вряд ли годится, между прочим, я попробовал, безвкусная. Вообще стоить отметить, что в еду пригоден на Севербалиданде любой плод, отравиться нет возможности, ну если только от какой-то громадной несдержанности обратно попросится съеденное. При этом привычки есть животных, птиц, рыбу и даже насекомых у жителей нет. Я и до этого мяса не ел, но желание попробовать самопойманной рыбки во мне таилось. Тем более, что океан был пресным, и я рассчитывал на какого-нибудь местного омуля или хариуса, ну или на что-то столь же вкусное. Вода-то чистейшая. А как типа тает во рту свежепойманный и засоленный буквально на полчаса омуль ну не мне вам рассказывать. Сложно представить что-то вкуснее. Ну, короче, здесь я об этом забыл. Зато плоды и правда были в серьезном изобилии. Естественно, они не всегда оказывались тем, чем выглядели для землянина. К примеру, плод, растущий, как клубника, у самой земли, по величине и на ощупь очень напоминал оранжевый лимон, но по вкусу был очень похож на репу. Растущие на картециях плоды были по вкусу смесью кедрового ореха с сыром, но без скорлупы и размером с мою голову (ну а в глубине материка при росте дерева в девятьсот метров плоды соответственно тоже существенно больше). Ну вот плодами картеций я и питался, в основном, пока шел к следующей точке. На третий день пути я стал уклоняться вправо, в лес (никакого бурелома, те же картеции, чьи листья начинались выше моего роста, много разного мелкого кустарника без колючек, иногда деревья с ультрамариновой кроной в виде диадемы наверху с тонкими изящными стволами, на земле мох и невысокая мягкая трава). Когда на третий день моего официального путешествия я открыл глаза, умылся водой из ключа неподалеку, сделал зарядку, позавтракал, записал, чтоб не забыть, остов нескольких идей и важные строки (чтобы долго и кропотливо вырисовывать позже законченное произведение), и двинулся по маршруту (мне оставалось буквально 200 км до начала Говорящих гор) вдруг мне вспомнилась наша встреча с Ульти. Я подумал, что с тех пор, как мы с ней пообщались, у меня отпали основные сомнения насчет того, нужно ли мне здесь быть, правильным ли было мое решение принять такой заказ. Я стал подробно припоминать свои ощущения и осознал, сделал для себя открытие, что при общении с ней я откровенно чувствовал, что это родной мне человек. Я как будто просто знал, что чувствует она, как и что можно сказать, чтобы она правильно меня поняла. При этом я был уверен, что эти ощущения были обоюдными. Мне ясно стало, что я знаю ее с рождения, как одного из самых близких родственников или самого лучшего друга. Это озарение восхитило меня, я продолжал шагать, но уже как окрыленный. Не то чтобы дальше, в другие дни, я постоянно думал об этом озарении или о причине этого озарения, но назвать это иначе, чем благодатью, за которую можешь только благодарить Бога и желательно действиями, я не могу. Сейчас, когда я рассказываю это, проходив своими крепкими ногами ну если не всю, то многие части удивительнейшей и полной чудес Севербалиданды, понимая, что вы все равно пропустите это мимо ушей, я все же, находясь в ясном сознании и твердой памяти, продолжаю утверждать, что встреча с Ульти и эта мгновенная связь — это самое большое чудо, которому я в своей жизни был свидетелем (учитывая, конечно же, и то, как развернулась жизнь моя далее).

Как я и говорил, маршрут мой был насыщен впечатлениями, в Говорящих Горах я ознакомился со своеобразностью умудренных убеленных вершин. Перед тем, как начать восхождение, я связался с руководством издательства:

- Ульти, привет! Удобно ли тебе говорить?

- Да, Пор, конечно. Как маршрут, как тебе наша планета?

- Было бы лучше, если бы она была более зеленая, а то вдруг после всех этих дел я разлюблю синий цвет.

- Нет, мы тебе не позволим! В крайнем случае, будем оздоравливать тебя фиолетовой черникой.

- О! У вас тоже ценят парадоксы. Хотелось бы посмотреть на фиолетовую-то чернику.

- Да, вот как вернешься через годик, обязательно угостим.

- Нет уж, ради такого зрелища я за полгода справлюсь.

- Ладно — она засмеялась.

- Ульти, слушай, а помнишь, ты говорила, что есть возможность поговорить с этими вашими горами. Как это можно осуществить?

- А, здесь все просто. Нужно добраться до вершины или хотя бы до тех мест, где снег уже не тает, переночевать в этом месте, а наутро мысленно поблагодарить гору за восхождение. Гора откликнется, будет как сеанс телепатической связи. Только очень важно, когда будешь благодарить, вызвать в себе настоящее искреннее чувство радости.

- Хорошо, понял. Буду пробовать. Расскажу потом.

- Да, будет интересно.

- Ладно, спасибо, до свиданья!

- Ага, пока-пока.

Между прочим, чуть позже Ульти все же телепортировалась ко мне. У нее были какие-то свои вопросы к горам, но увиделись мы уже на вершине да и то как-то случайно и до смешного по-бытовому. Представьте: вершина горы на краю света, снег, я только что с этой горой провел мысленную беседу примерно в час длиной, затронувшую разные моменты из истории этой планеты, природы этих гор и этой их удивительной способности, отличий нашего разума от их, истории космического пространства (о, много фактов можно получить от существа с миллионным опытом непрерывного бытия и наличием предков, которые передавали свой накопленный опыт) и моей личной истории, в конце концов. Я после таких дел пошел прогуляться по снегу, иду ошарашенный, усталый, как после целого дня работы, в голове как-то при этом, как внутри колокола, в который ударили только что и могут сейчас еще раз ударить. Вдруг — раз — со своей этой забавной походкой задумавшего какую-то шалость мальчишки — чуть впереди и наискосок ко мне откуда-то подошла Ульти и стала набирать снег. Я к ней тоже так неспешно подхожу, говорю: