Наивна и очень опасна

Глава 1

Наша жизнь — следствие наших мыслей; она рождается в нашем сердце, она творится нашею мыслью. Если человек говорит и действует с доброю мыслью — радость следует за ним как тень, никогда не покидающая.

«Дхаммапада»

Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.

Мне нравится, что можно быть смешной —
Распущенной — и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.

Марина Цветаева. «Мне нравится, что вы больны не мной»

Красное пятиэтажное здание социально-экономического института подавляло своими огромными размерами и пугало необычайно извилистыми коридорами. Я работала в нем всего два месяца и уже дважды умудрилась заблудиться. Впрочем, для меня это было вполне нормально. Однажды я заблудилась в родной школе, в которой проучилась одиннадцать лет. Правда, шла я, засунув нос в телефон, параллельно набирая сообщение по ватсапу, но русичка моего объяснения не приняла и от щедрот душевных влепила мне тогда «неуд» за поведение.

Сейчас я тоже заблудилась: вместо деканата, дошла до приемной ректора. Постояла пару-тройку секунд, недоуменно рассматривая коричневую железную дверь, собралась было поворачивать назад, топать на другой этаж, когда меня окликнули.

- Кротова Елена Михайловна? – высокая крашеная блондинка, подошедшая к приемной, явно не вылезала из салонов красоты, тщательно ухаживая за своим лицом и телом. Смерив мою тушку с головы до ног презрительным взглядом и, похоже, не проникшись увиденным, она сообщила. – Вас хочет видеть Антон Викторович.

Ага, то есть пришла я все же правильно. Вот только в груди почему-то появилось нехорошее предчувствие. Дядя меня к себе по рабочим вопросам никогда не вызывал. А тут еще этот предстоявший разговор с деканом… Ладно, вздернула подбородок повыше, мол, крутая, зашла вслед за блондинкой в приемную.

- Антон Викторович, Кротова подошла, - открыв дверь в кабинет ректора, сообщила красотка. Причем по ее тону можно было сделать вывод, что это она сама, под конвоем, притащила меня сюда, а не я по ошибке появилась на этаже. – Впускать?

И уже мне, холодно и официально:

- Проходите.

Подумаешь, фифа. Второй день на рабочем месте, а туда же, строит из себя опытную секретаршу, незаменимого помощника шефа.

Я зашла, с радостью хлопнула дверью перед ее носом и направилась к столу дяди.

- Вызывали, Антон Викторович? – игриво спросила я, плюхаясь на стул напротив кресла ректора.

- Ох, Ленка, - тяжело вздохнул он, - и когда у тебя в голове мозги появятся? Или горбатого могила исправит?

Высокий стройный шатен сорока лет, кареглазый и симпатичный, он всегда нравился женщинам, был холост и в ближайшее время жениться не планировал. И я могла понять новенькую секретаршу, мгновенно увидевшую во мне соперницу, пытавшуюся из-под ее носа увести такого перспективного кавалера. Могла, но не хотела. Вот еще, будут всякие фифы мне указывать, что и как делать.

- Да что я сделала? – удивленно посмотрела я на дядю Тошу, как звала его с трех лет.

- Ты мне что обещала, когда сюда устраивалась? – нехорошо прищурился он. – Ты мне клялась, что забудешь все свои глупости, включишь, наконец, мозги и начнешь думать, прежде чем делать или говорить. Ты мне клялась, что никаких противозаконных действий предпринимать не будешь. Было такое?

Я недовольно передернула плечами.

- Что ты меня, как ребенка маленького, отчитываешь? В чем еще я провинилась?

Перед моим носом появилась стопка заявлений.

- Читай, - приказал дядя.

Ладно, я взяла верхнюю бумажку, нехотя опустила глаза в текст.

«Я, Кузнецова Ольга Степановна, студентка первого курса экономического факультета, очного отделения, заявляю, что Кротова Елена Михайловна вымогала у меня взятку в размере двух тысяч рублей за положительный результат по экзамену русского языка…»

- Было или нет? – внимательно глядя на меня, спросил дядя.

Я раздраженно фыркнула.

- Ну, было. И что? От их богатеньких родичей не убудет. Смогли пропихнуть детку на платное? Значит, деньги есть. А мою ситуацию ты знаешь.

- Твоя ситуация называется глупость и жадность, - резко ответил дядя. – Тут двадцать заявлений. Вся группа написала.

Передо мной на стол легла еще одна бумажка.

- Пиши заявление по собственному желанию. Иначе по статье пойдешь. С коррупцией в нашей стране теперь борются, - язвительно проинформировал меня дядя.

Я изумленно посмотрела на него:

- Какое заявление? Я тут два месяца работаю!

- Хочешь в тюрьму сесть? – вкрадчиво поинтересовался он. – Так я это устрою. Маринка, правда, вряд ли мне спасибо скажет. Но, может, в камере тебя уму-разуму научат.

Какое там спасибо! Прибьет его мама, и правильно сделает! Это ж додуматься надо – родной племяннице тюрьмой угрожать! А как же родственные чувства?

- Что? – иронично приподнял бровь дядя, услышав последний вопрос. – Какие родственные чувства? У тебя, Ленка, ума не хватило на работе удержаться, ты при всей группе расценки озвучила, а теперь намекаешь мне о родственных чувствах?

Я прикусила губу. На глазах выступили слезы от обиды и несправедливого обвинения.

- Ты на их шмотки посмотри. А косметика. Думаешь, все это копейки стоит? А я должна в общаге с девчонками ютиться и копейки считать, - всхлипнула я.

- На меня твои слезы перестали действовать много лет назад. Деньги не твои, вымогать их ты не имела права. Так что или сейчас по собственному желанию пиши, или я соответствующим образом отреагирую на заявления группы.

Закусив губу, чтобы не разрыдаться от обиды, я под диктовку дяди написала это чертово заявление. Блин, нашли причину! Из-за каких-то пары-тройки тысяч за экзамен! Там, на экономфаке, все тупые, как пробки! Ни одного правила за всю жизнь не выучили! А я, умница и красавица, должна на них за копейки свое время тратить! Ну вот где справедливость, спрашивается?!

Глава 2

Жизнь — это риск. Только попадая в рискованные ситуации, мы продолжаем расти. И одна из самых рискованных ситуаций, на которые мы можем отважиться, — это риск полюбить, риск оказаться уязвимым, риск позволить себе открыться перед другим человеком, не боясь ни боли, ни обид.

Арианна Хаффингтон

Дружить со мной нельзя, любить меня – не можно!
Прекрасные глаза, глядите осторожно!

Баркасу должно плыть, а мельнице – вертеться.
Тебе ль остановить кружащееся сердце?

Марина Цветаева. «Дружить со мной нельзя»

Погода на улице радовала теплом, ярким солнцем и полным отсутствием ветра. От последней напасти в городе очень страдали. Я, самая настоящая мерзлячка, даже в солнечные дни, когда термометр показывал выше двадцати, могла кутаться в плащ просто из-за разыгравшегося ветра. Но теперь, на майские, можно было с полным правом красоваться в летних платьях. Что я и делала: каблучки задорно цокали по асфальту, я шла, задрав нос и надеясь, что в своем ситцевом платье до середины бедра привлеку внимание кого-нибудь из солидных состоятельных мужчин. В конце концов! Я молодая, привлекательная женщина, нежная, заботливая и ласковая! Почему я должна пахать как вол на этих дурацких работах?! Где это видано, чтобы такие как я трудились от зари и до зари, а не служили украшением интерьера!

«Ты, Ленка, столько слов умных знаешь, научилась бы еще применять их правильно, может, тогда кто и замуж взял бы», - некстати вспомнила я насмешливое заявление своего бывшего одноклассника Кольки Савенкова, и щеки предательски заалели. Ну подумаешь, перепутала значения двух иностранных слов! Этот Колька вообще в своей жизни ни одной книжки, кроме букваря, не прочел, а туда же! У меня, между прочим, мама – учительница! Она нас всех четверых с детства читать приучила! А этот… Жердь!

- Аккуратней! – недовольный возглас какой-то расфуфыренной фифы вывел меня из задумчивости.

Ой, подумаешь, толкнула случайно! Я уже хотела высказать ей все, что о ней думаю, но сбоку засигналила машина, эта фифа оскалилась в свои искусственные тридцать два и на шпильке ракетой рванула на звук. Я повернулась тоже. «Рено логан». Красивый. Серебристый. Новый. А рядом… Челюсть медленно поползла вниз. Колька! В костюмчике! Да он в жизни костюмов не носил! А тут вырядился!

Колька мазнул по мне равнодушным взглядом, видно, не узнал, нежненько так приобнял ту фифу, чмокнул ее в щеку, открыл услужливо переднюю дверь. Машина рванула подальше отсюда. А я так и осталась стоять на тротуаре с вытаращенными от изумления глазами. Колька. Савенков. На «рено»! Нет, чушь, это явно не его авто. Сто пудов взял у кого-то, чтобы пофорсить! Да, блин, откуда у него такие бабки?!

Савенковы всегда жили более чем скромно. Детей столько же, сколько и у нас, работу, особенно нормальную, в нашей «деревне» хрен с два найдешь. Наши с Колькой отцы то и дело в ближайшем крупном городе шабашили. Ну и что? Мой папка за старую, подержанную «ладу калину» кредит выплачивает, еще пару лет точно платить будет. А тут вдруг новый «рено»!

До общаги я дошла в полной задумчивости, не замечая вокергу никого и ничего.

Деревянная дверь, скрипевшая при малейшем шорохе, впустила меня в чернильно темный холл. Я привычно достала мобильник, включила фонарик и стала подниматься по обшарпанным ступенькам. Лифт, как обычно, не работал. На моей памяти он, кажется, ни разу не включался. Я дошла до пятого этажа, чувствуя, что задыхаюсь. Одышка. А ведь я так мечтала с денег, что принесут на экзамен эти балбесы, оплатить тренажерку! Да, у меня практически идеальная фигура, но подкачаться не помешало бы! Да и чем черт не шутит, может, какого-нибудь богатенького мачо встретила бы. В книжках они вечно в тренажерках зависают, пузо свое убирают да на баб вокруг посматривают. А чем я хуже героинь каких-нибудь женских романов? Мама со старшей сестрой вечно эти книжки в библиотеке стопкой набирали, дома до дыр зачитывали, потом косились в сторону своих мужей и тяжело вздыхали.

Хотя что Дашке вздыхать-то? У нее, в отличие от нашего отца, муж, Славка, с «вышкой» попался. Удачно подцепила, когда в городе училась, на одной из вечеринок постоянно к нему прижималась, сиськами своими терлась, ну вот он и клюнул. Программером работает, все больше многих в нашем «селе» получает. Они с Дашкой свой дом, двухэтажный, строят, скоро туда переедут, а пока здесь, в этом городе, квартирку снимают без удобств, клоповник настоящий, да к родителям нашим частенько в гости наведываются: поесть на дармовщинку. И машина у Славки лучше, «хендай соларис», все не наша «лада калина». Но нет, вздыхает Дашка. И ей миллионера подавай. И ведь если появится на горизонте кто-то более состоятельный, сбежит к нему, о родной сестре, пока еще незамужней, не подумает. Поскорей бы, что ли, Славка ей ребенка заделал. Кто ее, дуру такую, потом с «прицепом» возьмет?

Катька, соседка по комнате, снова на кровати валялась, с книжкой в руках.

- Что ты там читаешь? – хмыкнула я, садясь на кровать и стягивая с ног обувь. – Пособие по охмурению олигарха?

- Что б ты понимал, - беззлобно фыркнула она, - это «Школа настоящей стервы». Мужики стерв любят.

- То-то от тебя твой последний кавалер сбежал, роняя тапки, - поддела я приятельницу.

- Ленька, что ли? Так он мямля. Да и нищий. Живет с родаками, как лох последний. Нет, мне побогаче кто нужен.

Вот. И этой побогаче нужен. Сплошная конкуренция! Вот как жить, а? Не жизнь, а сплошной стресс.

Небрежно кинув сумку на стул, я переоделась, натянула джинсы и топ, выгодно подчеркивавший мою грудь, обула старые кеды, тяжко вздохнула, оценила налик в кошельке и потопала в ближайший супермаркет. Надо было подкупить что-нибудь пожевать на вечер и завтра на утро.

Шмотки из вуза я решила забрать в ближайшие рабочие дни. Там тех шмоток: пара-тройка учебников, кое-какие ксерокопии. В общем, кот наплакал. Но дарить заклятым врагиням с кафедры свое добро я не собиралась. Пока шла, обдумала свои возможности и решила, пока буду постоянное место искать, в репетиторы податься. А раз так, надо было запастись различной литературой. Не по учебникам учеников же заниматься. Несолидно это. Клиенты не поймут: пришла на работу с пустой сумкой, за что тебе, училка, деньги платить? В общем, из вуза я собиралась завтра выжать максимум. Так сказать, отступные за мое драгоценное время, впустую потраченное на всех этих идиотов.

Глава 3

Люди ищут удовольствия, бросаясь из стороны в сторону, только потому, что чувствуют пустоту своей жизни, но не чувствуют еще пустоты той новой потехи, которая их притягивает.

Блез Паскаль

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
Оттого что лес — моя колыбель, и могила — лес,
Оттого что я на земле стою — лишь одной ногой,
Оттого что я о тебе спою — как никто другой.

Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,
У всех золотых знамен, у всех мечей,
Я ключи закину и псов прогоню с крыльца —
Оттого что в земной ночи я вернее пса.

Марина Цветаева. «Я тебя отвоюю у всех земель…»

Дверь мне открыл парень лет двадцати-двадцати пяти, высокий, широкоплечий, с копной густых черных волос и карими глазами, обрамленными черными ресницами. Джинсы и футболка, на мой взгляд, стоили не очень дешево, но сейчас, ради понтов, и не то купишь, так что делать выводы я не спешила.

- Привет! Я – Паша, а ты?

- Лена, - я пожала протянутую мне широкую теплую ладонь и протиснулась в хорошо освещаемый коридор.

Рок гремел в комнате Инки, самой дальней по коридору. В этой квартире я была несколько раз, так что расположение комнат запомнила: родительская спальня, гостиная, спальня Инки, кухня, раздельный туалет. Из кухни – выход на небольшой застекленный балкончик, обставленный как вторая гостиная. Уютно. Дорого. Богато.

- Хочешь выпить? – гостеприимно улыбнулся мне Паша.

На халяву, конечно, и уксус сладкий, но я вспомнила, как зажигала на столе после двух стаканов коньяка в этой квартире в прошлый раз, и решительно качнула головой:

- Мне завтра по делам ехать, так что только сок.

Уточнять, что это за дела и как именно я поеду, Паша благоразумно не стал, провел на кухню, указал на заставленный едой и напитками кухонный стол.

- Только «Кола» и «Спрайт».

Я подумала пару секунд и потянулась к «Коле». Эту гадость подделать сложнее. А под видом «Спрайта» можно что угодно налить. Плавали, знаем. Верку Наркову, тихоню и скромницу, отличницу на курсе, так однажды подпоили. Она по пьяни залетела, с последнего курса ушла, вроде академ взяла, сказала, рожать будет. А мне пока детей заводить рано, еще мужа с деньгами найти надо. Не плодить же нищету.

- А, Ленка! – сзади хлопнула дверь, и в комнате объявилась хозяйка квартиры, уже явно навеселе.

Одетая в ярко-красное обтягивающее платье, сидевшее на ее стройной фигуре, как вторая кожа, она собственническим жестом положила руку на плечо Паши.

- Знакомься. Мой жених. Павел.

- Очприятно, - на одном дыхании выпалила я, чуть не подавившись «Колой». Вот что за невезуха, а? Только встречу красавчика, а он уже чей-то жених!

- Ин, тебе не хватит? – мягко улыбнулся своей пассии Паша.

- Хватит, - согласно кивнула Инка и раздвинула в улыбке алые губы, - пошли целоваться!

Я проводила парочку завистливым взглядом, повернулась к столу и без стеснения наложила в чистую тарелку порцию «оливье».

Запив салат и кусок буженины «Колой», я уже собиралась в комнату к Инке, чтоб хоть подвигаться в такт музону, как в коридоре послышались шаги, и в кухне объявился тип, которого я видеть особо и не желала. Колька. Савенков.

- О, Крот! И ты тут? – пьяно ухмыльнулся он, выряженный в деловой костюм, затем шагнул ко мне, навис надо мной этакой массивной горой и пахнул в лицо перегаром. – А ты красотка, Крот.

Свое прозвище, полученное еще в школе, я ненавидела. Крот. Сами вы, козлы безрогие, кроты. А я – Кротова! Пропустив мимо ушей комплимент от подвыпившего бывшего одноклассника, я сделала движение, показывая, что хочу уйти. Ноль реакции.

- Пусти, - процедила я сквозь зубы.

- Еще чо, - еще одна ухмылка. Что ж он пил-то такое? Одним запахом с ног валит. – Вот поцелуешь, тогда и пущу.

Ага. Щаз. Разбежалась. Надо мне – с этим алкашом целовать…

Мужские губы без разрешения накрыли мои, язык прорвался в рот и начал играть с моим языком. Я почувствовала, как закружилась голова. Что за…

Одно решительное движение, и Колька согнулся пополам, сочно матерясь. А вот нефиг невинных девушек этой самой невинности непонятно где лишать.

Так, по-хорошему надо бежать. А то этот дебил щаз как очнется. И мало мне не покажется.

Пять минут – и вот уже лифт несет меня вниз, к выходу из этого наполненного развратом дома.

Говорила мне мама: «Лена, не шастай по хаткам. Сиди у себя в общаге». Но я ж умная. Решила поесть на дармовщинку. Поела, ага. Теперь отдышусь нескоро. А вообще, че-то непонятное случилось. Чтобы у меня и вдруг голова закружилась, да от поцелуя с этим… Кислородное голодание, не иначе.

Этот козлина мне всю «малину» обломал. Я б еще пару раз поела, прежде чем домой идти. Все экономия.

Мысли путались, скакали в голове, как блохи. К общаге я подошла, задыхаясь от быстрого шага и переполнявших меня эмоций. Нет, ну козел же! Какого он вообще ко мне полез?!

На этаже было на удивление тихо. Вот же… Все девки там, у Инки, гуляют, одна я скучать тут должна!

Я уселась на свою кровать, тупо уставилась в стену напротив. Сколько там отдыхают на майских? Восемь-девять дней? Поздравляю, Леночка, у тебя каникулы! И всем вокруг плевать, что тебе жрать нечего. Сиди с бич-пакетами в обнимку, наслаждайся их обществом. А уже потом, когда майские закончатся, можно попробовать учеников найти. Только перед этим надо шмотки из вуза забрать. Спорю на что угодно: дядя даже не подумает позвонить, узнать, как дела у любимой племянницы. И к себе на праздники не позовет. Что он, дурак какой-то, что ли? Небось, уже из города смотался, куда-нибудь в Сочи или в Турцию. А мне в общаге с тараканами веселиться…

В тумбочке противно запиликал телефон. «Трубка» у меня была самая простая, самая скромная, а потому никаких песен в него закачать нельзя было. Приходилось прятать от студентов и коллег это убожество. Впрочем, что уж теперь…

Глава 4

К чему бы мы ни стремились, каковы бы ни были частные задачи, которые мы сами себе ставим, мы в последнем счёте стремимся к одному: к полноте и завершённости... Мы стремимся стать сами вечной, завершённой, и всеобъемлющей жизнью.

Виктор Франкл

Кто создан из камня, кто создан из глины,-
А я серебрюсь и сверкаю!
Мне дело — измена, мне имя — Марина,
Я — бренная пена морская.

Кто создан из глины, кто создан из плоти —
Тем гроб и нагробные плиты…
— В купели морской крещена — и в полете
Своем — непрестанно разбита!

Марина Цветаева. «Кто создан из камня, кто создан из глины»

- Например? – нет, пока не доем, я отсюда не уйду. Пусть себе болтает, а мне экономить надо.

- Например, завалить на экзамене действительно тупых и назвать им сумму, но тихо, Крот, очень тихо, чтобы другие не слышали. Нахрена ты расценки перед всей группой озвучивала, да еще и за месяц до экзамена? – Колька явно чувствовал себя хозяином положения: развалился на пластиковом стуле с сытой ухмылкой.

- И в кого ты такой умный? – так, картошку доела, теперь осталось отбивную прожевать.

- Нет, Крот, правда, ты ведь неглупая девчонка, но наивная до жути.

Я фыркнула и насадила мясо на вилку. Нашелся тут психолог. Сам-то, сам? Какой вуз закончил? Правильно, никакой. С третьего курса за прогулы турнули.

- Я восстановился, - сообщил Колька в ответ на мои слова, - осталось полтора года доучиться. Там же, в институте, и военная кафедра есть. Так что у меня все учтено.

Ну-ну. Нет, пора, пора искать мужа побогаче. Будут меня еще всякие деревенщины жизни учить.

Отбивная закончилась. Черный чай я допила. В принципе, меня здесь больше ничего не держало, но я настолько разомлела после сытной еды, да еще и на солнышке считай (зонт над столом тени практически не давал), что и вставать не хотелось. Вот так сидела бы и сидела…

- Сова, - я прикрыла зевоту ладонью, - а что за фифа на днях к тебе в машину садилась? Ты что, жениться собрался?

Вообще-то, я хотела спросить, откуда у него бабки на такую крутую тачку, но язык почему-то выдал совсем другое.

- Фифа? – изумление на лице Кольки довольно быстро сменилось весельем. – Ну ты сказанула, Крот. Это же Людка, моя двоюродная сестра. Они с родителями давно в городе живут.

Людка? Я с трудом, но все же вспомнила высокую, наглую, сопливую девчонку, с которой несколько раз дралась до крови лет десять-двенадцать назад. Так вот почему она мне сразу не понравилась. Ишь, разоделась, надухарилась.

- А ты что, ревнуешь? – поддел меня вдруг Колька, нагло ухмыляясь.

Я удивленно взглянула на него и покрутила пальцем у виска.

- С ума не сходи. Сдался ты мне очень. Так, интересно стало. Она больно дикая у тебя: по ногам прошлась и даже не извинилась.

- Стоять скромней надо, а то ноги по всему тротуару раскидала, - сообщил этот обормот.

Я фыркнула и нехотя поднялась. Ну его нафиг, пусть сам тут сидит. Умничает тут, пальцы веером.

- Ладно, Сова, бывай. Спасибо, что накормил.

«Надеюсь, больше не увидимся», - добавила я про себя.

Колька даже не подумал встать и меня проводить. Кивнул так, по-царски, зараза такой. Но с паршивой овцы хоть шерсти клок. Пусть он и невоспитанный, а на халяву поесть у меня получилось.

Из кафе я направилась прямиком домой, в общагу. Катька сбежала со своим дружком к нему домой, соседки по этажу разъехались, кто куда, значит, до вечера я точно в тишине побуду. В принципе, я тоже могла поехать к своим и побыть дома несколько дней. Но, во-первых, тогда деньги, чтобы вернуться в город, придется занимать у родаков, а во-вторых, мама от меня так легко не отцепится: и нотации, и поучения, все будет… Да и мелкие прилипнут, как банный лист: расскажи, Ленка, как в городе живешь. А что им рассказывать? Об обломе с работой и невезении в личной жизни? Или о задрыпанной общаге?

Следующие два дня прошли в горизонтальном положении на кровати. В город я не выбиралась: экономила и деньги, и силы, и нервы. Правда, продукты экономить не получалось, и четвертого мая у меня оставалось несколько печенюшек, плюс полпачки маргарина. С таким набором не особо пошикуешь. Закончилось все, даже дешевый чай. Утром я угрюмо посмотрела на последние чаинки, плававшие в кипятке и едва окрашивавшие воду в светло-коричневый цвет. Пить пустой чай не хотелось, но сахар я последний раз пробовала в кафешке. Пришлось доедать печенье и переодеваться: сегодня нужно было забрать в вузе свои шмотки и на оставшиеся деньги купить продукты.

Время я подгадала так, чтобы народ разбежался на пары. Нефиг было показываться во всей красе и перед преподами, и перед студиозусами. И те, и другие точно постарались бы грязью облить.

Джинсы, майка, сверху кардиган – вдруг резко похолодало – и вот уже я топаю к пятиэтажке.

На кафедре было пусто и тихо. Я спецом обула кеды, чтобы особо не шуметь, так что никто из преподов с других кафедр из соседних дверей не выглянул. Собрав в пакет свои учебники и прихватив пару брошюр местных «гениев», я немного поюзала ксерокс, наксерила себе небольшую стопку тестов и упражнений из дорогих учебников, принадлежавших кафедре, и утопала в общагу. Вылазку можно было считать успешной.

В супермаркете я затарилась быстро – было бы чем. Смска, прилетевшая от банка, суммой не порадовала. Недельку еще я продержусь, и то в режиме жесткой экономии, а потом можно будет или на самой кладбище ползти, или на поклон к дяде являться, сразу с протянутой рукой.

В красках представив себе, что он скажет, я вздохнула и вместе с продуктами потопала назад, в общагу.

Вечер я провела, обложившись учебниками и распечатками – раз уж собралась в репетиторы, нужно хоть повторить эти долбаные школьные правила, а то снова сказану что-нибудь не то, и помашет мне мой заработок ручкой.

В отличие от предыдущего телефона, подаренного родителями мне на восемнадцатилетие, нынешний не имел доступа в интернет. Да и вообще был практически бесполезной железкой, купленной из-за необходимости поддерживать связь с родичами и работодателями. Не любит меня техника, не хочет дружить. Вон, у девчонок соседок телефоны по пять-семь лет живут, а мои… Родительский на третьем курсе вуза сломался. Потом дядя подарил попроще «трубку», так та «крякнулась» два месяца назад. Пришлось с заначки покупать на барахолке вот это старье. А как современной девушке жить без интернета? Правильно, никак. Я уже молчу от соцсетях, но элементарные «ватсап» и «гугл»… В общем, издевательство одно, а не телефон. И ведь если бы был доступ в Сеть, можно было бы объявления поискать…