Накажи меня

Глава 1

Варя

Распускаю хвост, глядя на себя в селфи-камеру, и ерошу волосы руками. Проведя пальцами по бровям, расстегиваю несколько пуговиц на блузке, чтобы выглядеть не так строго. Поправляю телефон, прислоненный к сумке, чтобы подобрать кадр получше, и нажимаю запись видео.

— Ну что, это случилось, я приняла свой первый экзамен! Даже не верится, ведь год назад я сама заканчивала этот университет, а теперь я…

Дверь открывается одновременно со стуком, наполняя аудиторию гулом голосов. От неожиданности я толкаю стол, и телефон со стуком падает.

Вскакиваю с таким видом, словно меня уличили в чем-то нехорошем. Хотя что такого, что я записываю видео для сториз на своей личной странице? Это какой-то инстинкт сработал, и я подскочила, как ужаленная.

В аудиторию, прикрыв за собой дверь, заходит парень. На вид лет восемнадцати-девятнадцати, высокий широкоплечий блондин. Внешность – как с картинки в нейросети, которые в последнее время стали очень популярными.

В ухе болтается длинная серьга, волосы убраны назад, но непослушные пряди челки падают на лоб. И при этом взгляд такой невинный, я бы даже сказала робкий. Не куплюсь. Все они такие тут, когда им что-то надо. Только ему-то что надо от меня, мы совершенно точно не знакомы.

— Слушаю вас, – первой говорю я.

— Я ищу Варвару Андреевну Суворову.

— Это я.

Он вздергивает брови в удивлении. Взгляд скользит от моего лица вниз и на несколько секунд застревает в вырезе блузки, который, конечно, слишком открыт, а с высоты роста парня обзор еще лучше…

— Извините, – отвернувшись, я быстро застегиваюсь, мысленно себя ругая. Надо было записать это видео где-нибудь по дороге домой. Но мне хотелось поделиться впечатлениями, так сказать, сразу после окончания экзамена.

— Так вы… – снова поворачиваюсь, пытаясь выглядеть серьезно. Это немного сложно, когда студент напротив только что рассматривал твою грудь.

— Я Данила Соколов.

— Соколов? – удивленно хмыкаю я. – Вы же мой студент. Экзамен уже кончился, и вы не были к нему допущены, потому что не посетили ни одного занятия в течение курса. Вам нужно обратиться…

— Погодите, Варвара Андреевна, – улыбается он, и я замолкаю. – Во-первых, прошу меня простить за то, что не посещал занятия. У меня были серьезные причины, правда. И… Мне очень нужен этот экзамен. Я подумал, может, мы с вами как-то договоримся?

— Ну… – тяну я, размышляя.

Конечно, ведомости я еще не сдала, можно пойти парню навстречу. Не хочу быть злой преподавательницей, которая не оставляет шансов. Вдруг у него действительно были какие-то причины. Можно дать проверочную работу по курсу, пусть напишет ее, и по результатам, если они будут удовлетворительными, дам ему возможности сдать экзамен.

Не успеваю это озвучить, как Соколов протягивает мне конверт.

— Я буду вам очень благодарен, Варвара Андреевна.

Конверт я беру, скорее, по инерции, даже не поняв сначала, что происходит. А когда заглядываю внутрь, мои щеки обдает жаром.

— Вы мне что, взятку предлагаете, Соколов? – в отличие от горящего лица голос полон стали.

— Что вы, Варвара Андреевна, это в качестве благодарности, что идете мне навстречу…

Я со всей силы тычу конвертом парню в грудь, заставляя его забрать. Внутри все дрожит от негодования.

— Значит так, Соколов, – отрезаю я холодно, – никакой пересдачи не будет. Вы предлагаете взятку преподавателю, это нарушение закона, между прочим! Более того, это крайняя степень неуважения ко мне! Забирайте ваши деньги и уходите немедленно из кабинета. Еще слово, – опережаю я парня, открывшего было рот, – и я пойду в ваш деканат с заявлением, ясно? И тогда вам будет грозить отчисление.

Парень хлопает глазами, вот теперь реально так наивно, как будто он поражен происходящим. Или для него это норма? Может, у них на юридическом можно покупать оценки, но у нас на филологическом такое не прокатывает. Уж точно не со мной.

Все еще подрагивая от негодования, я подхожу к столу и собираю вещи в сумку, телефон так и стоит на режиме записи.

— Никто вам не поверит, Варвара Андреевна, – говорит вдруг студент, я поворачиваюсь к нему с искренним удивлением. Ни капли раскаяния!

— Это почему?

— Потому что я отличник, у меня с первого курса одни пятерки. Преподы за меня горой. Так что не надо нагнетать ситуацию.

— Ах вот как, – я даже смеюсь от такой наглости.

Это он мне сейчас намекает на то, что у него и деканат юрфака куплен? Ну ясно, очередной мажор, считающий себя пупом земли. Со мной тоже такие учились, знаем, плавали. Уверены, раз у них, а точнее, у их родителей есть деньги, так можно творить все, что угодно.

Делаю несколько шагов к парню, приходится задрать голову, чтобы смотреть ему в глаза, хотя вообще-то я девушка высокая.

— Слушайте сюда, Соколов, – чеканю я. – Можете быть хоть сто раз отличником, но к экзамену я вас не допускаю. Будете сдавать осенью с комиссией.

Вижу, как меняется его взгляд, становясь темным, парень сжимает зубы. Довольно улыбнувшись, я хочу вернуться к столу, но он хватает меня за локоть, резко дергая на себя.

— Вы пожалеете, Варвара Андреевна, – из его губ мое имя звучит издевательски.

Я вырываю руку из захвата и поправляю блузку.

— Это вы пожалеете, Данила Соколов, – отхожу к столу и беру в руки телефон. Поворачиваю к нему, на экране все еще идет запись, и теперь видно лицо парня. – Весь наш разговор записан, ясно? Я свое слово сказала. Никаких пересдач до осенней комиссии.

Соколов растерянно хлопает ресницами, пока я, схватив вещи, быстро ухожу из кабинета. Парень по ходу так ошарашен новостью о видео, что не пытается меня догнать. И правильно, ему же было бы хуже. Угрожать он мне вздумал и взятки предлагать! Гад, просто мелкий мажорский гад! Испортил такой хороший день!

До филологического факультета я добираюсь за минимальное время, пыхтя от негодования. Мне дико хочется поделиться хоть с кем-то случившимся, ну и желательно, остаться понятой. К счастью на кафедре я обнаруживаю Мишу, который как раз допивает чай. Миша тоже молодой преподаватель, сын религиоведа с нашего факультета, старше меня на пять лет. Хороший парень, симпатичный, улыбчивый и добрый. Немного занудный, конечно, но куда без этого в профессорской семье?

Глава 2

Данила

— Ты, блин, что? – Вика орет в трубку так громко, что я, поморщившись, отодвигаю ее от уха. – Ты в своем уме, Данила?

— Нет, вышел из него и сдал в утилизацию, – огрызаюсь все же, настроение ни к черту. Завалить экзамен из-за придурковатой преподавалки – полный звездец. Нет, полный звездец то, что она записала на видео, как я предлагал ей взятку.

— Если об этом видео узнают, ты вообще представляешь, что будет? – интересуется Вика. – Отец лично удалит все твои соцсети, вытащит серьгу из уха и пострижет под приличного мальчика.

— В плане под горшок? – хмыкаю все же, делая глоток кофе. Чтобы прийти в себя, я отправился в любимую кофейню недалеко от универа.

— Вообще не смешно, Дань, – не поддерживает меня сестра. – Подобное видео – это удар по репутации. И твоей, и отца, и универа. Остается только надеяться, что сама преподша не будет так подставлять свое же место работы.

— Так, может, ты обратишься к дружку программеру? – лениво кручу я стаканчик в руке. – Ты же раздобыла видео для Крис с чужого телефона, пусть твой дружок залезет к этой преподавалке и удалит.

— Это очень рискованно, Дань, – поразмыслив, говорит Вика. – Если она сольет видос в облако, а мы его удалим, то она точно обозлится, и тогда тебе не поздоровится.

— Ладно, твои предложения? – я откидываюсь на спинку дивана, сползая в полулежачее положение, и прикрываю глаза. День – полный отстой. Никто никогда не выделывался, брали деньги, ставили оценки. А эта… Слов на нее нет даже. Сама только из универа вышла, а ведет себя… Преподавалка долбанутая.

— Так она сдала в деканат ведомость?

— Нет. Мне сказали, она не появлялась у них.

— Тогда мое предложение таково: узнай ее расписание и в ближайший день, как она будет в универе, подкарауль и…

— Убей, – перебиваю я, Вика не оценивает шутку.

Когда дело касается пресловутой репутации нашей семейки она становится хуже отца, дотошная, капец. Хотя я понимаю причины: если дорогому папочке придет в голову взяться за меня, она в стороне не останется. Он полезет и в ее жизнь, а именно этого Вика не хочет.

— Если ты ее убьешь, экзамен все равно придется сдавать осенью, – язвит сестра в ответ. – А тебе нужна закрытая на отлично сессия сейчас.

Закрытая на отлично… Да эта мелкая грымза мне не поставит отлично ни за что на свете. Вообще-то у меня с русским языком проблем нет, в школе пятерка была, врожденная грамотность или типа того. Но ей же на это плевать, я должен знать все правила и исключения из них. Хотя после взятки и это не поможет.

— Она ни за что не допустит меня к экзамену, – толкаю от себя пустой стаканчик со злостью. – Ты бы ее видела, она из принципиальных. Как слюной не начала брызгаться, когда я деньги дал, не знаю.

— Даже к принципиальным можно найти лазейку. Обычно они повернуты на своей работе, универе, и всему с этим связанному. Найди ее, поваляйся в ногах, умоляя простить и пообещай горы золотые.

— За горы она меня точно разорвет.

— Все, ты меня понял, – отчетливо представляю, как Вика морщится. – Пообещай любую помощь по универу, наплети что-нибудь. Дань, не будь маленьким, соберись, ты столько фигни своим девкам в уши льешь, неужели чокнутую литераторшу не заболтаешь?

Я даже посмеиваюсь. Будь она бабулькой, может, и заболтал бы. Но эта горгулья меня наверняка и слушать не захочет. Впрочем, другого выхода все равно нет. Если я не закрою сессию вовремя, отец точно озвереет. Не обреет, конечно, но бабок может лишить. Полный отстой.

И откуда такие берутся только? Варвара Андреевна, блин. Вроде ведь не уродина, симпатичная девушка, и с фигурой все в порядке, грудь зачетная, по крайней мере, то, что я успел рассмотреть. В постели она, наверное, такая же зуделка, как в жизни. Блин, о чем я вообще думаю?

Филологический факультет находится рядом с нашим, Суворовой я там не нахожу, но она завтра в десять будет принимать экзамен. Подловлю ее перед ним. Может, с цветами прийти? Она меня этим букетом и отходит. Если бы не долбанное видео, все было бы проще…

Суворову я дожидаюсь прямо на крыльце аж с восьми тридцати утра. Не припомню даже, когда я так рано вставал. Мне не понравилось. Не буду так больше. Еще как идиот рубашку белую надел, можно подумать, она оценит…

Варвара Андреевна появляется без пяти минут девять, напряженно вышагивает, глядя перед собой. Сменила блузку и брюки на платье с горлом, такое широкое, что скрывает всю фигуру. Волосы в хвост собрала. Монашеская добродетель, ни дать, ни взять.

Она так погружена в свои мысли, что замечает меня, уже поднимаясь по ступенькам. Останавливается и тут же хмурится. Задрав подбородок, идет мимо, делая вид, что я пустое место. А я между прочим, белый флаг выкинул. То есть рубашку надел белую.

Блин, и с какого хрена я должен унижаться перед этой задавакой?

— Доброе утро, Варвара Андреевна, – догоняю ее почти у дверей, не давая пройти внутрь.

— Доброе? – вопросительно смотрит на меня. – Если я вижу вас, то вряд ли.

Ой, какие мы…

— Я хочу попросить у вас прощения.

Щурится недоверчиво, не убирая складку между бровей.

— Признаю свою вину. Был не прав полностью. Поверьте, я не хотел вас обидеть, и… Я поступил неправильно.

Смотрит на меня несколько секунд непроницаемым взглядом. Фурия. Я едва улыбаюсь уголками губ и делаю невинный вид. Обычно девчонкам это нравится, но не Суворовой, конечно.

— Ладно, – все же нехотя говорит, а я чуть не присвистываю. Серьезно? – Извинения принимаю, но экзамен все равно будете пересдавать осенью. Сегодня я сдам ведомость в ваш деканат.

— Варвара Андреевна, – я чуть не хватаю ее за руку, когда она разворачивается, чтобы уйти, но вовремя одергиваю себя. Эта еще за домогательство посчитает. Лучше ее не касаться. Даже не дышать в ее сторону. – Мне очень нужно сдать экзамен вовремя. Я понимаю, что накосячил, понимаю, принимаю и очень сожалею. Правда. Я готов на все, лишь бы вы дали мне возможность вовремя закрыть сессию. Это очень для меня важно.

Глава 3

Варя

Я листаю фотографии Соколова, просто обалдев. Во-первых, у него больше полутора миллионов подписчиков. Во-вторых, парень явно зарабатывает на своем блоге. У него есть даже рекламные посты о сотрудничестве с известными брендами. А в-третьих, он чертовски хорош.

Таких мальчиков в сети я видела много, но чтобы столкнуться в жизни… Это впервые. И конечно, что неудивительно, за красивым фасадом скрывается гнильца. Мажор, наглец, считающий, что все покупается и продается, эгоист… Ничего нового.

— Варвара Андреевна, можно? – заглядывают ребята, пришедшие сдавать экзамен, я, спохватившись, откладываю телефон и спешно раскладываю на столе билеты.

Капец, залипла на фотках студента и забыла про экзамен. Совсем с ума сошла, Суворова?

Настроение у меня тем не менее отличное, экзамен принимаю быстро. Сглаживаю средние ответы, вытягиваю плохие, расходимся мы довольные друг другом. Еще бы: “Боровичам” быть! Деканат, конечно, возмущался из-за того, что студент не с нашего факультета, но дали добро. Миша, правда, не выглядит довольным.

— Ты ведь его даже не знаешь, – пеняет мне после экзамена.

— Ну и что? Нам нужно его присутствие на практике, и все. Может хоть целыми днями лежать бревном, мне все равно. Главное, что мы едем в “Боровичи”. Ну брось, Миш, – тормошу его волосы, потому что он все еще недоволен. – Мы же так хотели, чтобы все удалось. Все удалось.

— Ладно, – он улыбается, пожимая мою ладонь и сразу отпуская.

У нас немного странные отношения. Мы вроде как друзья, хотя иногда кажется, что между нами что-то большее. По крайней мере, могло бы случиться. Но ни я, ни Миша не торопимся делать первых шагов. Может, боимся все испортить, не знаю. К тому же первый год в университете мне хотелось сосредоточиться на работе, а не на романах. Миша это понимает, потому не наседает. Кто знает, может, в Боровичах мы шагнем дальше?

По дороге домой звоню маме. Вчера голова была так забита, что я не нашла в себе сил на разговор. Валялась дома, тупила в телефоне, смотрела сериал, перед сном прошлась по сегодняшнему экзамену. На всякий случай, чтобы не опростоволоситься самой, разные бывают ситуации.

Каждый разговор с мамой – хождение по минному полю. Она представляет мою жизнь иначе. Необходимость высшего образования не отметает, но вот отъезд в Москву, за триста с лишним километров от родного города, посчитала прихотью. Как и мое желание остаться в столице и работать в университете.

Я выросла в маленьком провинциальном городке с сильными традиционными устоями. Мама по сей день уверена, что главная обязанность женщины – выйти замуж, ухаживать за мужем и домом и растить детей. Муж, как полагается, добытчик, жена – на иждивении. Образование, карьера – это все для нее новомодная придурь, которой я нахваталась в Москве.

Понимать меня она не хочет и не может. О том, что, кроме преподавания, я хочу освоить фриланс, чтобы быть полностью независимой и не привязанной к месту, я и вовсе не заикаюсь. Никакие разговоры о нестабильной ситуации в мире не помогут. За мужиком надо быть – отрежет на это мама, вот и все. Для нее эта модель, действительно, удачна, они живут с папой душа в душу много лет, но я не она.

Вот и сейчас на мои рассказы о первых принятых экзаменах мама реагирует прохладно.

— Молодец, – хвалит, конечно. – Ты умница, это мы с папой всегда знали. Приедешь к нам когда?

Я покусываю губу.

— У меня последний экзамен двадцатого июня, а через пять дней после него я уезжаю на практику на три недели с первым курсом. Потом вернусь, напишу отчет, и к вам. Думаю, в конце июля.

В трубке повисает пауза, я продолжаю кусать губы.

— Ясно, – коротко отвечает мама. – А среди всей этой работы есть хоть какой-то намек на личную жизнь, Варя? Я хочу сказать, твоя одноклассница Смирнова Настя месяц назад родила. Мальчишка такой бутуз… Хорошенький. Она уже измученная, выжата, как лимон, а ведь у нее и мать, и свекровь под рукой. Чем позже родишь, тем сложнее с ребенком… Да и вообще, еще выноси попробуй без последствий… Вся эта мода…

— Мам, я в метро спускаюсь, – вру я.

До метро еще минут десять, но я не могу безропотно слушать этот бред. Мне всего двадцать три года, вся жизнь впереди, а меня уже записали в больную и старородящую.

— Ладно, – по голосу слышу, что она недовольна. – Москва твоя… Я там лет двадцать не была и не тянет… Что ты в ней нашла только?

— Люблю тебя, – игнорирую последнюю реплику, – папе привет передавай, все, спускаюсь. Пока.

Кладу трубку, мысленно себя укоряя. Так каждый раз. Все-таки она моя мама. Хотелось бы не заканчивать разговор таким образом, но последнее время терпеть ее выпады становится все сложнее.

Чтобы немного развеяться, я захожу в кофейню неподалеку от университета, это любимое место и студентов, и преподавателей, здесь зачастую аншлаг. Пока стою в очереди, залезаю в интернет. И надо же, первым после ленты новостей мне выпадает рилс Соколова!

Смотрю на то, как он суфлирует известному отрывку из фильма, повторяя слова героя. Артистизма у него не отнять: взгляд, от которого наверняка тают малолетки, легкая улыбка, удачный ракурс подчеркивает острые скулы.

Качаю головой, а в следующий момент слышу девичий голос за спиной:

— Данил Ясный Сокол полетит в дальние края, – девушка смеется.

— Лучше бы я сразу разбился оземь, – отвечает парень, но замолкает, потому что я оборачиваюсь. Рядом с Соколовым блондинка примерно его возраста, может, на год постарше.

— Твое тело под Рязанью будут искать очень долго.

Я вздергиваю бровь, а Даниил толкает девушку в бок.

— Знакомься, Крис, это Варвара Андреевна, – указывает на меня, та, ойкнув, смущается.

— Добрый день, – говорит мне, я сдержанно улыбаюсь, кивая в ответ.

— Вижу, вы уже прониклись практикой, – замечаю Соколову, он улыбается в ответ, но этой улыбкой меня не обмануть.

— Место, полагаю, чудесное, – делает шаг ко мне, а его подружка говорит:

Глава 4

Варя

Чую неладное, когда беседа начинает умолкать, а девчонки переглядываться и перешептываться. В непонимании оборачиваюсь и сжимаю губы: Соколов. И конечно, последним, за две минуты до отъезда.

На парне футболка и шорты, за спиной объемный рюкзак. Светлые волосы небрежно уложены, традиционно падают пряди на лоб. В ухе болтается длинная серьга. Ну хоть ногти не накрасил, я и такого ожидала, после того, как увидела в каком-то рилсе Соколова с черными ногтями.

Он абсолютно не знает границ, выбивается за все рамки нормального поведения. Я понимаю, это все по приколу, ради видео, подписчиков и тому подобного, но все равно… Ненормально.

А теперь еще кое-что: почему же я была так наивна и не сообразила, какое впечатление Данила произведет на моих девчонок? Я-то все думала о практике, как мы все будем с головой в ней и в походной жизни. А вот про этого, с наглой улыбкой и небрежным отношением к окружающему его миру людей, не подумала.

— О, – Соколов растягивает губы в улыбке. – Вы у нас, оказывается, Варвара Краса, длинная коса!

Ну вот, пожалуйста, началось. Миша делает шаг ко мне, но я останавливаю его жестом, даже не повернувшись. Это моя война. Парень должен понять, что перед ним преподаватель и что относиться он должен ко мне с уважением и без фамильярностей. И понять это должен, потому что я ему объясню на пальцах, а не потому что за меня заступятся.

— Отойдемте, Соколов, – приближаюсь к нему и делаю нетерпеливый жест рукой. Данила, махнув с улыбкой девчонкам, идет за мной к автобусу. Они тут же начинают перешептываться, махая в ответ. Не все, конечно, но фронт работ понятен.

— Давайте договоримся сразу, – начинаю я, но он перебивает:

— Даже не скажете, молодец, что не опоздал, Соколов? Краса Андреевна, это как-то невежливо с вашей стороны.

Я сжимаю зубы, призывая себя к терпению.

— Во-первых, извольте обращаться ко мне по имени-отчеству…

— Боже, просто Гитлер в юбке. Точнее, в шортах. Будьте проще, Краса Андреевна, что я вам такого сделал?

Он вообще не слышит, что я ему говорю?

— Вот что, Даниил, – выставляю вперед указательный палец. – Запомните: я запрещаю вам портить моих студенток.

Он вздергивает брови в неподдельном удивлении и как будто сдерживается, чтобы не рассмеяться.

— Хорошо, буду брать только испорченных.

Закусывает губу, но улыбка все равно ползет по его красивому лицу. Я сжимаю ладони в кулаки.

— Считаете, это смешно? – спрашиваю спокойно. – Не всем из них даже есть восемнадцать. Это уголовная ответственность, между прочим.

— Буду вдвойне осторожен и обязательно попрошу вначале паспорт.

— Вначале?

— Ну до того, как раздену.

Меня прямо штормит. Удивительно, но вот так в диалоге, кроме мамы, меня еще никто не выводил из себя. А этот парень разгоняет за несколько секунд.

— Вы никого не будете раздевать, ясно вам? – я даже встаю на цыпочки, чтобы оказаться ближе к его лицу. – Узнаю о ваших домогательствах…

Я запинаюсь, потому что не знаю, что сказать. Выложу видео, где он предлагает взятку? Он не мой студент, я не могу надавать на него как-то иначе, пригрозить на следующий семестр…

— Так что вы сделаете, Краса Андреевна? – он тоже наклоняется вперед. – Накажете меня? В угол поставите? Отшлепаете?

Я нервно сглатываю, глядя в его наглые глаза, внезапно оказавшиеся слишком близко от моих. Тяжело вдыхаю носом, мысленно заставляя взять себя в руки. Его слова такие язвительные, но одновременно… Пошлые. И эта пошлость должна меня отвращать, но я почему-то чувствую совсем иное: странное томление в теле. Нездорово это как-то. Совсем нездорово.

Я делаю шаг к автобусу и хлопаю ладонью по багажному отделению.

— Грузите свой рюкзак, – говорю, не глядя на парня, из салона лениво выбирается мужичок лет пятидесяти и открывает дверцу багажника. Пока Соколов кладет вещи, я, повернувшись, к остальным, громко зову:

— Все в салон, отъезжаем! – и повернувшись к Даниле, тихо добавляю: – Сядете со мной.

Мы первые заходим в салон, во втором ряду я указываю ему на место у окна, он пробирается туда.

— Я думал, мы вместе сядем, – оказывается возле меня Миша. Его недовольный взгляд перемещается с меня на парня и обратно.

— Мне надо провести воспитательную работу, – отвечаю я, Миша, поджав губы, садится позади меня с Виталиком.

Сбоку усаживается Мишин отец с Татьяной Ивановной, нашей завкафедрой литературы. Она просто потрясающая женщина. Для своих сорока пяти выглядит отлично, следит за собой, при этом не жеманная, добрая, веселая и очень отзывчивая. Она почти мой идеал, человек, за которым хочется тянуться.

Мишин папа, Сергей Михалыч, подобных чувств не вызывает. Честно говоря, он мне не очень импонирует. Взгляд у него такой… Липкий, что ли, а улыбка на лице как нарисованная, выглядит фальшиво. Он всем улыбается, сюсюкает, как с детьми, а потом на экзамене валит. Сама была свидетельницей.

Хорошо, что Миша совсем не такой, но жаль, что приходится общаться с его отцом.

Когда девчонки, прошмыгнув по салону в конец, и все, как одна, бросив взгляд на Соколова, увлекшегося телефоном, рассаживаются, я опускаюсь на свое место. Парень сидит, развалившись, раздвинул ноги, совершенно не думая о том, насколько это неудобно для меня.

— Вы всегда только о себе думаете? – интересуюсь, стараясь быть вежливой, и указываю взглядом на пространство между кресел.

Он скользит взглядом по моим ногам от коленей вверх, и я инстинктивно их сжимаю. Садясь ровно, Данила отвечает:

— В первую очередь я думаю о партнерше.

Я закатываю глаза, выдыхая.

— У вас все темы сводятся к сексу? – поворачиваю к нему голову. Он, конечно, делает непонимающий взгляд.

— Разве я сказал что-то про секс? Кажется, это вы подумали что-то не то.

— Я не позволю вам так себя вести. Готовьтесь, Соколов, за эти три недели я вас перевоспитаю и научу уважать людей, раз уж ваши родители почему-то этого не сделали.

Глава 5

Не знаю, почему, но этот его интерес меня царапает. То есть я отлично понимаю, что за ним не стоит ничего серьезного, о чем говорить, когда он в кофейню пришел с одной девушкой, а ушел с другой. Соколов явно не обделен девичьим вниманием. Под его рилсами и фото чуть ли не визги восторга. Но все равно – его внимание, направленное на моих студенток, кажется каким-то неправильным.

— Помните, что я вам говорила, – произношу тихо и ухожу в комнату. Из свободных кроватей выбираю ту, что справа у стены, чуть дальше от входа, варианты получше уже заняты.

— Татьяне Ивановне отдайте хорошее место, – советую девчонкам, и они, посовещавшись, освобождают кровать в углу комнаты.

— Может, и вам уступить, Варвара Андреевна? – спрашивают после, я с улыбкой отказываюсь.

Покосившись на дверь и переглянувшись между собой, они толпятся вокруг меня.

— А кто этот парень, что приехал с нами? Ваш родственник?

Я несколько секунд хлопаю глазами в растерянности.

— Нет, он мне не родственник, – качаю головой. – Он студент юрфака. Оказал услугу и поехал с нами, у нас же был недобор по лицам мужского пола.

— Ну это лицо мужского пола очень даже зачетное, – шутит Аня, остальные со смешками переглядываются.

Нахмурившись в очередной раз, я подхожу к двери и, выглянув в кухню, вижу, что Катя с Кариной во дворе, Соколова с ними нет. Успокоившись немного, прикрываю дверь и напускаю в голос строгости.

— Девчонки, я понимаю, что он привлекательный парень. Но не забывайте, что практика – это учебное мероприятие, и нужно знать границы приличия. Опять же, не стоит вешаться на парня, да? У него и так комплекс бога на фоне внешности и материального благополучия.

Они хмыкают, я мысленно морщусь. Кажется, немного переборщила с характеристикой и перешла на личности. С другой стороны, Соколов наверняка мастер мудрить головы наивным девочкам, так что лишнее предостережение не помешает.

— Карина сказала, что по-любому с ним замутит, – замечает Лера.

Она умница и отличница, но с коллективом отношения сложные. Возможно, потому что Лера из тех, кто стучит. И хотя как преподавателю эта информация мне пригодится определенно, я все-таки не очень рада поведению девушки. Потому что в этом коллективе ей придется находиться пять лет, а потом будут другие, и уживаться в них будет сложнее, если она не научится делать это сейчас.

Вот и девчонки шикают на нее, глядя со злостью, а потом смотрят на меня, чтобы понять, как я реагирую.

— С Кариной я тоже поговорю, – замечаю спокойно. – В любом случае, я несу за вас ответственность, но я вам не мать. Так что вы сами решаете, как себя вести. Просто думайте о последствиях, хорошо?

Девчонки кивают, я киваю в ответ.

— Идемте разбираться, что к чему, – зову всех на выход, и мы толпой выходим на улицу, где Татьяна Ивановна разговаривает с Кузьмичем.

— Ну что, сегодня выходной? – поворачивается она к нам с улыбкой. – Осматриваемся, устраиваемся, а завтра пойдем на дачу, посмотрим фронт работ. Михалыч говорит, травой заросло по пояс, будем дергать бурьян.

— Дергать бурьян? – рядом со мной вырастает фигура Соколова. – Надеюсь, это какая-то метафора и дергать мы будем что-то другое?

Я смотрю укоризненным взглядом, но девчонки, стоящие неподалеку, хихикают, откровенно строя глазки. Боже, ну где их гордость? Вестись на такой глупый детский юмор?...

— Вы можете дергать что угодно, – отвечаю ему, – после бурьяна, конечно.

— А вы совсем не можете не ответить, да, Краса Андреевна? – улыбается Соколов, я закатываю глаза. – Вообще-то я все понимаю. Вы же филолог. Все филологи отлично владеют языком и активно это демонстрируют, да?

Боже, я его сейчас убью.

— А ты с юрфака? – даже не замечаю, как возле нас оказывается Карина.

Они с подружкой Катей попали на практику больше по необходимости, чем по желанию. Как и Соколов. Две подружки откровенные троечницы, умудрились почти завалить экзамен, я его поставила только за согласие пройти практику.

Надеялась здесь с ними пообщаться, настроить как-то на правильный лад. Но они явно настроились на Соколова. По крайней мере, Карина. Вообще-то она симпатичная, высокая, худая, с полной грудью, смуглокожая, волнистые темные волосы. Парням однозначно нравится. И однозначно ей не помешает носить бюстгальтер под майкой.

— Думаю, надо назначить дежурных на сегодня, – влезаю я. – Девчонки, идемте в кухню.

— Списки составляете? – интересуется Миша, когда я сажусь с листом и ручкой.

Две дежурных в день будут постоянно. Пока остальные работают на даче, дежурные готовят и прибираются. Составляю список из всех участниц и на сегодня назначаю Карину и себя. Вот и будет время поговорить. Девушка кривится, но ничего не говорит.

— Вы сами разберетесь, я думаю, – улыбаюсь, вставая рядом с Мишей. – Надо будет воды из колодца натаскать и дров собрать для вечернего костра.

— Кузьмич обещал гитару принести, – Татьяна Ивановна как раз заходит к нам. – Вы уже списки составили, какие молодцы. Варюш, ты просто наш двигатель, без тебя “Боровичей” в этом году не было бы. Спасибо тебе большое.

Я улыбаюсь, и на душе становится теплее. Все-таки все не зря.

Спустя полчаса все занимаются кто чем. Мы с Кариной готовим, Татьяна Ивановна запрягла девчонок протереть везде пыль. Виталик таскает воду, Сергей Михалыч прогуливается с Кузьмичем. Покосившись в сторону девушки, я откашливаюсь и интересуюсь:

— Как тебе Данила?

Карина, кинув быстрый взгляд, тут же отворачивается, продолжая чистить чеснок.

— Нормально, – равнодушно пожимает плечами. – Парень как парень.

— Мне показалось, он тебе понравился.

— Вам показалось? Или Лерка наябедничала? Когда она только успевает все подслушивать, корова.

— Не надо оскорблений, – сдвигаю я брови. Карина закатывает глаза, но потом, отложив нож, поворачивается ко мне.

— Давайте только без нравоучений, Варвара Андреевна, ладно? Я совершеннолетняя девочка, у меня были парни, я не девственница, и знаю, как предохраняться и чего опасаться. Вам не о чем волноваться.

Глава 6

Он опять слишком близко. Его глаза, губы, тело – все слишком близко. Непозволительно. Я отворачиваюсь, но продолжаю чувствовать его дыхание на своей шее. По коже бегут мурашки, я прикрываю глаза, облизывая губы. Мое тело сковывает странным томлением, и мне это не нравится.

— Я недостоин вашего ответа? – настойчивый чуть насмешливый шепот все еще звучит над моим ухом, колено парня упирается мне в бедро. – Не забывайте, вы в ответе за тех, кого заставили проходить практику.

Я заставляю себя повернуться к нему.

— Вам мало места, Соколов? – стараюсь отвечать холодно. – Вы нарушаете мое личное пространство.

Он щурится, усмехнувшись. Опускаю взгляд на его губы и сглатываю. Если он сейчас не отстранится, я встану и отсяду сама.

— Вы так переживаете за свое личное пространство, – Соколов передвигается в сторону и вклинивается между мной и Аней, которой приходится потесниться. – Я скоро начну думать, что его смогут нарушить только кошки.

— У меня нет кошек.

— Все впереди, какие ваши годы.

— На что вы сейчас намекаете? – поворачиваюсь к нему, убирая за ухо выбившуюся прядь волос. Совершенно неуместный разговор, тем более в окружении студенток, но я не могу остановиться.

— Ни на что, – он улыбается шире. – Подумайте о кошках, будет для кого готовить шикарные ужины.

Сжимаю руки в кулаки и отворачиваюсь. Издевается. Просто издевается надо мной. Не забывать, кто такой Соколов: парень, который не знает границ и считает, что ему можно все. Конечно, оценку я ему уже поставила, на практику он приехал. И решил превратить мою жизнь в ад. Вот его план!

Миша, бросив в нашу сторону взгляд, садится напротив, а я, поднявшись, перехожу к нему. Он приятно удивлен, улыбается и начинает что-то рассказывать про чай на костре окружающим. Смотрю на Соколова, задрав подбородок.

Мол, не собираюсь я играть в твои игры, и не рассчитывай, он отвечает мне прямым взглядом. Не стесняясь, смотрит и не отводит глаз с добрую минуту, так что в итоге я сама отворачиваюсь. Больше не буду на него смотреть. Ни одного взгляда за вечер, решено!

Мне не удается. Сама себе запрещаю, но все равно то и дело смотрю. Просто хочу понимать, как складывается у девочек общение с ним. Может, Карина за себя постоит, но есть и те, кого легко обидеть. Например, Аня, она милая и симпатичная, хотя немного пухленькая и переживает из-за этого. Повестись на речи Соколова может, а останется в итоге… Нет, не хочу об этом думать. Не буду.

— Расслабься, Варь, – Миша опускает руки мне на плечи и слегка массирует. – Ты очень напряженная. Все хорошо, отпусти контроль. Мы просто сидим у костра.

Я с улыбкой киваю несколько раз, понимая, что Миша, конечно, прав. Мне надо расслабиться, но почему-то совершенно не получается. Дурацкая привычка нести ответственность за все, что происходит вокруг. И когда что-то идет не так, как я планировала, я начинаю нервничать и напрягаться.

— А вот и гитара, – появляется Кузьмич со старенькой гитарой в руках и папиросой в зубах. – Есть кто умелец, или опять Мишка будет тренькать?

Все смеются, Миша умеет играть, но не слишком хорошо, нет таланта к музыке. Правда, простые песни по аккордам вполне может осилить.

— Можно мне, – Соколов протягивает руку, и все взгляды обращаются к нему.

— Ты играешь? – Карина, конечно, успела устроиться рядом с ним, оттеснив Аню. С другой стороны от парня уселся Виталик.

— Немного, – Данила берет гитару, проводит по струнам, наклонив голову и прислушиваясь, длинная челка опускается, скрывая глаза.

Соколов, одетый в худи и защитного цвета штаны, с гитарой в руках, впервые не кажется сейчас мне тем, кем он является. Передо мной обычный парень, без тщеславия и загонов. То есть таким бы он мог быть, но сложилось иначе.

Некоторое время он настраивает гитару под негромкие разговоры. А потом начинает играть и петь на английском. У него отличное произношение и отличный голос. И играет он явно умеючи, не просто бьет по струнам, меняя аккорды – гитара в его руках словно оживает.

Известная байка, что в походах самый популярный парень – тот, который играет на гитаре. Все девчонки его – так шутил мой папа. И Соколов, который и так ловил заинтересованные взгляды, только что выбился еще на фиг знает сколько очков вперед.

Потому что, когда он замолчал, все зааплодировали, и даже Татьяна Ивановна высказалась, что это настоящий талант. А она подхалимничать не будет, всегда говорит то, что думает.

— Это просто пушка, – Карина подсаживается ближе к парню, практически прижимаясь. – Бомбически вышло.

Соколов улыбается и смотрит на меня. От неожиданности не успеваю отвернуться, и теперь он знает, что я наблюдала за ним. Показываю ему большой палец и отворачиваюсь к Мише, чувствуя, что Данила продолжает смотреть. Его взгляд практически физически ощущается, по плечу, с которого сполз широкий ворот, бегут мурашки.

— Озябла? – Миша, заметив это, подсаживается ближе. – Хочешь, дам кофту?

— Не надо, спасибо, – мотаю головой, но не отстраняюсь, ощущения от взгляда не проходят, он словно жжет сильнее.

После песен и чая все начинают расходиться, костер к этому времени догорает. Завтра новый день, и я устала, так что с удовольствием бы легла, но обещала прогуляться с Мишей, и он об этом не забыл.

— Пройдемся по полю, – с улыбкой подает мне локоть, я принимаю его.

— Мы ненадолго, – поспешно говорю Татьяне Ивановне.

— Можете не торопиться, я прослежу, чтобы все улеглись, – она мне подмигивает, и я краснею. Такое чувство, что мы не пройтись с Мишей идем, а…

Надеюсь, никто так не думает. То есть кому какое дело, конечно, мы же с Мишей могли бы встречаться… Я даже сама буквально пару часов назад думала об этом. Тогда почему сейчас такие мысли? Хотя понятно, почему…

— Мы подаем дурной пример, – озвучиваю, когда мы выходим за калитку.

— Почему? – искренне удивляется он.

— Потому что я только сегодня провела с девочками беседу на тему отношений с парнями, а сама ушла с тобой.

Глава 7

Его движения такие осторожные, нежные и при этом… Внутри меня скапливается предвкушение. Я прикрываю глаза, тяжело выдыхая носом. Хочу что-то сказать и не могу, словно язык к небу прилип.

Данила не шевелится, не давит, просто молча гладит пальцами мою поясницу, вычерчивает на ней круги и восьмерки, а я… Я таю. Мое тело становится мягким, и в голове как будто дурман. Внизу живота скапливается тяжесть, я снова громко выдыхаю носом.

— Отпустите меня, Соколов, – шепчу с трудом.

— Разве я держу вас, Краса Андреевна? – шепчет он в ответ мне на ухо.

Его дыхание такое же громкое, как мое, но мы не касаемся друг друга телами, и я не могу быть уверена в том, что он чувствует то же, что и я. Но почему-то мне кажется, что чувствует, и если бы я сейчас прижалась к парню…

Где-то в стороне хрустит ветка, и я прихожу в себя. Испуганно отскакиваю от Соколова, щеки начинают гореть. Что я творю? Что я, вашу мать, творю?!

— Миша? – громко спрашиваю в пустоту, голос срывается, выдавая мое состояние. Забираю вправо, чтобы выйти к дому, когда Миша откликается:

— Я тут.

Мы встречаемся и вместе идем в тишине. Я чувствую себя идиоткой. Разорвала поцелуй, наговорила личного, загрузив человека, сбежала… Это совсем не похоже на меня. А еще хуже то, что я делала в объятьях Соколова!

Одна мысль об этом высекает в теле искры, я прикладываю прохладные ладони к щекам. Я позволила ему гладить меня. Моему студенту. Я его преподавательница. Какой же стыд, боже, какой стыд.

— Миш, ты прости меня, – мой голос, кажется, полон отчаянья, последние полчаса вышли совсем не такими, как я их представляла. Наворотила дел, блин, Суворова!

— Перестань, Варь, – мы останавливаемся у крыльца, свет из кухни падает на улицу, немного освещая двор. – Все мы люди, я все понимаю. Я подожду, сколько требуется. Просто помни, что я всегда рядом.

Сжимаю его руку, не могу ничего сказать. Сейчас я противна себе как никогда. Миша такой хороший, а я…

Впрочем, не стоит нагнетать, – размышляю уже в постели.

Доказать мое возбуждение Соколов не сможет, а остальное можно списать на неожиданность, я испугалась, вот и… Не буду заострять внимание на этом инциденте. Случайное столкновение, вот и все.

Но что делать с тем, что рядом с этим парнем у меня возникли такие эмоции? Вот Миша меня целовал, и ничего такого. Полный ноль. А Соколов просто обнял, а я… Нет, нет, нет, никаких размышлений на эту тему. У меня есть Миша. Он тот, кто мне нужен. Я приложу усилия, и все у нас с ним получится. Все будет хорошо.

С этой мыслью я засыпаю, немного успокоившись.

Уже с утра солнце печет так, что становится ясно: день будет очень жарким. Потому предлагаю всем захватить купальники и после работы на даче зарулить искупаться. Предложение принимается на ура.

— Молодец, Варь, – хвалит меня Татьяна Ивановна, они с Сергеем Михалычем остаются здесь. – К обеду только успейте.

До дачи минут двадцать ходьбы. Это небольшой старый домик, окруженный добротным, хотя и низким забором – его время от времени обновляют усилиями практикантов. Большой участок зарос травой с половину человеческого роста.

— А зачем ее дергать? – интересуется Соколов. – Как будто сюда кто-то ходит.

— Вообще-то ходят, – тон Миши строгий и холодный. – Сюда возят экскурсии школьников и студентов близлежащих городов.

Я кидаю взгляд на недовольного Соколова, практика только началась, а парню уже явно надоело. Ну а что он хотел, пятерки надо отрабатывать. Данила стягивает с себя футболку и наматывает ее тюрбаном на голову. От неожиданности я не сразу отвожу взгляд, скольжу им по его фигуре.

— Какое же тело, – слышу шепот и торопливо отворачиваюсь. Это Карина, конечно.

— Займемся работой, – включаю я строгость, и все плетутся за мной на территорию.

В такую погоду работать сложно. Жарко и лениво, но за следующие три часа мы справляемся, от бурьяна остается только куча, сваленная парнями в овраг.

— Ну теперь купаться? – весело спрашивает Миша, вытирая пот со лба рукой, я киваю.

Многие девчонки еще во время работы стянули футболки, оставшись в верхе от купальника, я им позавидовала, но себе такого не позволила. Все-таки я преподаватель. Пришлось потеть в футболке.

До речки от дачи минут десять пути по широкой колее, на которой даже машины встречаются. Места здесь глухие, но летом все же деревня немного оживает, приезжают дачники из ближайших городков.

Но все равно, это словно нетронутый цивилизацией мир, красивый и вдохновляющий: убегающая стежка сквозь луг, на котором колышутся травы, широкая полоса реки с темной водой, чуть в стороне начинается лес, толстые стволы деревьев, чередуясь с кустарниками, уходят вдаль. Легкий ветерок, шелест травы, щебетанье птиц – что еще надо для наслаждения?

— Йухуууу! – с разбега забегают в воду девчонки, стянув одежду. – Какой кайф!

Миша, отойдя в сторону, стягивает футболку и шорты, у него бледная незагорелая кожа, только руки красные в той части, что была открыта – успел обгореть за утро. Не то что Соколов. У него только плечи чуть покраснели, незначительно, видно, что загар ложится хорошо, через несколько дней будет еще и им хвастаться.

Я морщусь, снова поймав себя на мыслях об этом парне. Пробегаю взглядом по ребятам и не нахожу его. Еще раз пробегаю. Соколова нет. А еще нет Карины! Вашу ж!..

Миша заходит в воду по колени, стоит, обтирая тело. Поколебавшись, я не зову его, быстро иду в сторону тропинки, ведущей в лес, она совсем недалеко ответвилась от нашей дороги. Вскоре я уже аккуратно ступаю по мху.

Лес я люблю, но побаиваюсь. Совершенно не умею в нем ориентироваться. Не знаю, почему так, географическим кретинизмом вроде не страдаю, по Москве свободно передвигаюсь, а в лесу через пять полностью теряюсь в пространстве.

Хоть плачь, честное слово, я просто не могу понять, куда идти. Потому обычно в лес я одна не хожу. Но сейчас решаюсь продвинуться немного вперед, больше Соколову с Кариной идти некуда, может, я их услышу?

Глава 8

Мое тело дергается, импульсы рассыпаются по нему абсолютно бесконтрольно, делая меня безвольной. Лицо Данилы в считанных сантиметрах от моего, губы так близко, не удержавшись, я провожу по нижней пальцем, ловя тяжелый выдох парня, его потемневший взгляд жадно рассматривает мое лицо. Опускаю глаза и резко прихожу в себя: на шее у Соколова едва заметный след от засоса, оставленного Кариной всего полчаса назад!

Мое возбуждение улетучивается в один миг, я становлюсь противна сама себе, а Данила кажется мне просто отвратительным. Ему абсолютно все равно, с кем спать! Если бы я не пришла в лес, он бы занялся сексом с Кариной, а потом ему ничего не помешало бы вести себя со мной так, как он ведет сейчас. Потому что, когда бог раздавал моральные принципы, Соколов очевидно стоял в очереди за наглостью.

Резко оттолкнув парня, я с трудом удерживаюсь, чтобы не уйти под воду.

— Вы мне омерзительны, – выдаю парню, тяжело дыша, после случившегося обращение на “вы” звучит странно. – Вы и впрямь считаете, что стоит улыбнуться, поманить пальцем, и любая за вами побежит? Так вот, нет! Ясно вам, Соколов? И еще раз напоминаю: я ваша преподавательница, и если вы еще раз позволите себе нечто подобное, я это не спущу. Надо будет, жалобу накатаю на вас, уж поверьте, найдется кому ее поддержать.

Я вылезаю из воды, чувствуя, как тело дрожит и покрывается мурашками.

— Проще всего убежать, да, Варвара Андреевна? – слышу Соколова и, подняв вещи, поворачиваюсь к нему. – От Мишутки убежали, от меня убегаете… От себя вы по ходу бегаете постоянно. Ну удачи вам, может, медаль получите за скорость.

Я в изумлении качаю головой. Есть у него хоть какая-то совесть? Он ведь и сейчас считает себя правым, ни капли раскаяния, только холод в глазах. Так и тянет показать ему средний палец. Но я не имею на это права. И не буду опускаться до его уровня.

— Я все сказала, – отрезаю и быстрым шагом ухожу.

Оказавшись вне зоны видимости парня, прикрываю рукой рот. Плакать я не хочу, но до спокойствия далеко. Все, все случившееся от начала и до конца было непозволительно. Я вела себя ничуть не лучше его. Боже, я стонала, пока он терся своим членом между моих ног. О чем мы вообще говорим? Нет, важнее другое: как это вообще могло произойти? Какой стыд.

Когда прихожу на пляж, большинство валяется на песке, загорая.

— Варя! – вскакивает со своего места Миша. – Ты где была?

— Искупалась за пригорком, – вяло улыбаюсь я, подходя к нему, и тихо добавляю: – Хотелось поплавать без визгов. Извини, что не предупредила.

— Да ничего страшного, – улыбнувшись, он опускается на свое полотенце, но тут же, спохватившись, встает и предлагает его мне.

Я полотенце не взяла, потому усаживаюсь с благодарностью. Миша садится рядом.

— Все нормально тут? – спрашиваю, покосившись в сторону дороги. Соколова нет, может, он вообще не придет сюда?

— Да. Только вот парнишки твоего нет.

— Он не мой, – хмурюсь я. – Он просто студент, которого я заставила приехать на практику, чтобы она состоялась. Мне до него вообще никакого дела нет.

— Ладно, ладно, извини, – Миша смотрит с некоторым удивлением, а я мысленно себя ругаю. – Просто неудачно выразился.

— Остальные все на месте? – обвожу взглядом девчонок и останавливаюсь им на Карине. Она лежит на животе, переговариваясь со своей подружкой Катей.

— Да, остальные дошли, – шутит Миша.

Значит, отсутствия Карины он не заметил. Ну и хорошо, меньше вопросов. Кошусь на Мишу, он сидит, обхватив себя за колени. Вообще-то он симпатичный: темные короткие волосы, нос прямой, губы пухлые, пожалуй, худоват, но когда он одет, это не так бросается в глаза. То есть выглядит вполне привлекательно. И главное, я ему нравлюсь. Действительно нравлюсь, а не просто он хочет со мной переспать…

Не к месту снова в голове вспыхивает картинка, как Данила трется об меня, и по всему телу рассыпается вихрь искр, я сжимаю колени. Соколов хочет любую более-менее симпатичную девушку в приемлем возрастном диапазоне.

С моей стороны просто глупо так реагировать на него. Зря я вчера оттолкнула Мишу, даже непонятно, из-за чего. Обидела ведь наверняка, хотя он виду не подает. Нужно это как-то исправить. Поворачиваюсь к нему, Миша резко отводит взгляд, но я успеваю заметить, что он рассматривал мое тело.

— Прости, – неловко усмехнувшись, запускает руку в волосы. – Я не должен был…

— Да, не должен, здесь все-таки студенты, – я мягко улыбаюсь.

— Прости еще раз.

— Ничего. Я подумала… Может, попробуем прогуляться после костра еще раз? Обещаю не убегать.

Миша широко улыбается, в глазах радость.

— Я с удовольствием, Варь.

— Вот и отлично.

Делаю вид, что осматриваю девчонок, но сама кошусь в сторону дороги. Соколов так и не появляется. Ну и пусть держится подальше от меня. Надеюсь, на этот раз он мои слова воспринял всерьез.

Когда мы возвращаемся с речки, изрядно опоздав к обеду, Соколов оказывается дома.

— Съел две порции, – качает головой Татьяна Ивановна, – искренне завидую этому парню, мне бы такой метаболизм.

— Лучше бы он совестью обзавелся, – бурчу на это, – чем метаболизмом.

— Что-то случилось?

Я машу рукой, мол, ничего серьезного.

— Просто он ушел, никому об этом не сообщив, – придумываю причину для немилости.

— Поняла, ну, думаю, Миша ему объяснит, что так делать не надо.

Миша, может, и объяснит, только услышит ли его Соколов? Плевать он на всех нас хотел.

Тем не менее на обеде Данила к нам присоединяется и съедает еще одну порцию, и правда, куда в него только лезет. А еще он садится рядом с Кариной. Специально – я отследила этот момент. И болтает с ней без остановки, постоянно улыбаясь.

Она, конечно, поддерживает с радостью. А скажи я ей, что после нее этот парень облапал еще одну девушку без каких бы то ни было зазрений совести – смеялась бы она так радостно?

— Кажется, у нас появляется парочка, – замечается тихо Татьяна Ивановна, указывая на Соколова и Карину, я поджимаю губы. Следом она спрашивает меня: – Как у вас с Михаилом? Как вчера погуляли?

Глава 9

Меня охватывает смятение, кажется, я только осознаю, что по сути использовала человека, который ко мне относится хорошо. Даже не хорошо, все сказанное Мишей – это… Нежность, забота, мягкость – он обращается со мной аккуратней, чем с дорогой фарфоровой статуэткой, которая боится каждого прикосновения. А я…

Лицо и уши начинают гореть. Отхожу в сторону, подыскивая нужные слова, но их просто нет и не может быть. Я запуталась, внезапно ворвавшийся в мою жизнь Соколов в один момент перевернул все с ног на голову, заставив поступать так, как я никогда не поступала.

— Я хотела подняться на холм, – говорю, когда пауза затягивается настолько, что чувствую себя еще более неуверенно. – Маме нужно позвонить, пойдем?

— Я подожду тут, не хочу мешать вашему разговору, – Миша и сейчас ведет себя как настоящий джентльмен. Неловко кивнув и буркнув:

— Ладно, я быстро, – иду к холму.

Даже хорошо, что он не пошел, будет немного времени успокоиться и подумать.

Соколов стоит в середине холма, почти как статуя Христа в Рио-де-Жанейро, одна рука воздета вверх, он ей машет, что-то наговаривая в телефон. Когда прохожу мимо, слышу:

— Попроси Крис записать для меня танец, она не откажет, тз я напишу, ты потом смонтируешь и…

Он замолкает, заметив меня, я прохожу в стороне, наклонив вниз голову. Соколов теперь – источник двойного моего стыда. С одной стороны, из-за моего поведения с ним. С другой – из-за моего поведения с Мишей из-за него. Лучше бы он вообще не пришел тогда со своей чертовой взяткой.

Я усаживаюсь на краю холма, отсюда, кстати, открывается отличный вид на просторное поле и лес вдалеке, небо черное, бескрайнее, и луна светит мягким желтым светом. Можно было бы написать прекрасную романтическую историю. Ну или книгу про оборотней. Если бы сейчас выбежал волк, то определенно сожрал бы нас всех троих. Соколов был бы отличным оборотнем… Боже, Суворова!

Мне хочется застонать в голос, но вместо этого я решительно набираю маму. Она отвечает быстро.

— Привет, не спите?

— Нет, ты же знаешь, мы поздно ложимся, погоди. Андрей, – кричит в трубку. – Варя звонит! Сейчас на громкую связь включу, – это уже мне. – Ну как там ваши поля, леса?

— Хорошо, как всегда.

— Привет, дочка, – влезает папа. – На рыбалку уже всех сбаломутила?

Я смеюсь, папа всегда умел повышать мне настроение.

— Представляю, как я учу девчонок-филологов ловить рыбу, – отвечаю на это.

— Не только же их литературе учить. И вообще, жареная рыбка да на природе…

— У нас и удочки нет, – продолжаю я смеяться.

— Да угомонись, – мама тоже хихикает. – У Варьки там и без того дел полно, она же не студентка, ей надо за всем следить.

— Ты как, справляешься? – интересуется папа. Я покусываю губу. Справляюсь ли я? Кажется, нет. Точнее, я никак не могу справиться с собой, а потому “Боровичи” для меня идут фоном. Это нехорошо, кстати, сама ведь всех трясла, чтобы поехать…

— Нормально все, пап, просто немного больше дел, – отвечаю коротко. Поболтав с ними минут десять, успокаиваюсь, но тут все портит мама. Папа ушел, и она спрашивает:

— А как с тем молодым преподавателем, Михаилом? Ты говорила, вы хорошо общаетесь.

— Хорошо. И что?

— Ничего. Просто я подумала, может, деревенская романтика пойдет вам обоим на пользу, так сказать…

Я сжимаю зубы.

— Мам, мы тут всего второй день, мне сразу нужно бросаться в объятия каждому, с кем я хорошо общаюсь? – вырывается против воли резко. Взвинченное внутреннее состояние дает о себе знать, я не гашу неприятный разговор, как это бывало обычно.

— Ну чего ты завелась? Нет, так нет, я же просто спросила… – тут же съезжает она с темы и добавляет: – Ладно, поздно уже, пойду в ванную и ложиться.

Мы скомканно прощаемся, я засовываю телефон в карман и утыкаюсь головой в согнутые колени. Не надо было так, можно же было отделаться ничего не значащей фразой. Кажется, я сегодня только и делаю, что совершаю ошибки. Надо пойти домой и лечь спать, а завтра будет новый день… Наполненный новыми ошибками. Зашибись.

— Тухлый день, Краса Андреевна? – тихо спрашивает Соколов, я поднимаю голову, как раз когда он опускается рядом со мной. Обхватывает колени руками, а у меня в башке просто ноль. За одно мгновенье все мысли напрочь разбежались. Да как так, что вообще творится со мной?

Усмехнувшись и покачав головой, отворачиваюсь, все же говоря:

— Издеваетесь?

— Почему?

— Потому что день действительно отвратительный, и вы частично причина этого, Соколов.

— Почему-то не сомневался даже, – хмыкает он. – Ну а остальное?

— Остальное? – смотрю непонимающе.

— Что испортило вам день? С кем ругались по телефону?

— Я не ругалась, просто… – замолкаю, а потом заканчиваю: – Не думаю, что вы поймете.

— Я что, по-вашему, не человек, Краса Андреевна? И у меня нет проблем?

— Да какие у вас проблемы, – фыркаю, как-то не подумав.

Хотя действительно, какие. Соколов укомплектован под завязку всем лучшим: внешностью, положением в обществе, деньгами и наглостью – с такой подборкой ему не о чем волноваться.

Данила смотрит вперед, и его профиль в освещенном луной пространстве рисуется мягкими темными красками.

— Действительно, какие, – бормочет он с усмешкой. – Ну а у вас какие?

— Да… – махнув рукой, я срываю травинку. – Тоже никаких, просто с мамой очень сложные отношения.

— Почему?

— У нас разные взгляды на жизнь. Она хотела, чтобы я пораньше вышла замуж и рожала детей, ожидая мужа с работы…

— А вы как прогрессивная девушка поехали получать образование.

— Выбрала карьеру, да. Она этого не понимает, как и того, что я могу выйти замуж и родить ребенка и в тридцать. Она зациклена на своей идее, и общаться с ней очень сложно. Мы как с разных планет. Мама не слушает меня, не радуется моим победам, не одобряет планы. Оказывается, сложно, когда близкие тебя не поддерживают. Понимаете? – я смотрю на него, словно очнувшись: я ведь всерьез все это время говорила. И кому? Даниле, которому на меня плевать с высокой колокольни. Но сейчас он смотрит задумчиво, немного хмурясь.

Глава 10

Да, я выгляжу довольной. И я хорошо поговорила. Но не с мамой, а с Соколовым. И это дебильное порхающее состояние у меня именно из-за этого разговора. И из-за цветочка, торчащего из-за края джинсов. Нет, я никогда не была снобкой, и любой подаренный цветок мне бы понравился, но почему-то именно этот вызвал подозрительно много эмоций.

И пока я там вот это все проживала, Миша стоял внизу и ждал меня. Такой хороший, заботливый. Странно, но я всегда казалась себе такой же, как он. Только я в отличие от него веду себя не слишком-то правильно. И чем лучше он ко мне относится, тем отвратительней я чувствую себя. Оттого и улыбка с лица сошла, и вообще неловко смотреть ему в глаза.

— Да, все хорошо, – отвечаю односложно. – Пойдем домой, я устала, хочу лечь.

— Конечно.

Он соглашается, и мы не спеша двигаем в сторону деревни. Миша находит мою руку и аккуратно сжимает. Я несколько секунд колеблюсь, борясь с желанием высвободиться. Мы вроде бы решили не торопиться, он сам так сказал. Но не торопиться – в плане какой-то близости? Поцелуи, объятья, и все остальное? Но все-таки мы пара или как?

Так я же сама положила его руку на свои плечи, сама целоваться лезла полчаса назад. А теперь что? Давать заднюю? А с чего это вдруг? Миша хороший парень, который явно показал, что я ему нужна. Просто не будем спешить, бросаться в омут головой, это ни к чему. Будем постепенно узнавать друг друга, и, если сложится, то сложится само собой. Так ведь? Так.

— Соколов на холме остался? – спрашивает вдруг Миша, и я чувствую покалывание в кончиках пальцев.

— Да, – отвечаю как можно равнодушнее. – А что?

— Просто спрашиваю. Все-таки мы за него ответственность несем, – его голос звучит шутливо, но я хмыкаю нервно.

Да уж, несем. Я лично несу ответственность за него, я ведь его заставила сюда поехать.

Я снова думаю о том, что он мне рассказал. Несмотря на шутливый тон, Данила очевидно не настолько уж смирился с ситуацией в семье. Да я по себе знаю, сколько бы тебе ни было лет, ты все равно порой чувствуешь себя маленьким ребенком, которому нужна родительская забота и ласка.

Когда тяжело, кого хочется позвать на помощь? Маму. И почему-то верится, что она придет, и сразу станет легче. Что она закроет от любой беды и проблемы.

А что делать, когда тебе совсем не к кому прийти? Когда с детства ты не можешь рассчитывать на того, кто все равно остается для тебя самым близким и любимым?

От жалости у меня сжимается сердце. Конечно, все эти его шутки и напускное веселье – это маска, за которой прячется одинокий недолюбленный ребенок.

Я тяжело выдыхаю, стискивая пальцы. Но это ведь не моя забота, верно? Мы пересеклись с этим парнем на три недели, потом он исчезнет из моей жизни. Я не обязана его спасать, я ему вообще никто.

И тем не менее я долго не могу уснуть, думая о разном: о семье, Соколове, Мише, о себе… Кручу в руках цветочек и неосознанно улыбаюсь, и каждый раз понимая это, качаю головой.

У меня в жизни все всегда было понятно. Учеба в школе, потом университет, преподавание – я знала, чего хочу. Даже Влад не внес смуту в мою жизнь, потому что я выделила ему определенное место, и наши отношения развивались так, чтобы ничего не мешало мне идти к цели. А эти дни все перевернули с ног на голову. Я пытаюсь поставить поезд обратно на рельсы, но он съезжает и съезжает с них. И это пугает, потому что я не могу понять, как остановить хаос.

Но по крайней мере, я понимаю его причины. Соколов. Я просто никогда не сталкивалась с подобными парнями. На филфаке такие не учились, а в жизни подобного субъекта я бы однозначно обошла стороной, если бы встретила на своем пути. И это правильно.

Правильно было бы тогда, и будет правильно сейчас. Я просто отстранюсь, и все. Не буду издеваться над ним, ерничать, показывать свое снисхождение или презрение. Он – только учащийся, такой же, как все. Это самый разумный выход из сложившийся ситуации.

Утром я встаю рано. Хочу немного прогуляться в одиночестве, настроиться на новый день. Уверенная, что никого не встречу, выползаю во двор в пижамных шортах и майке, накинув, но не застегнув сверху спортивную кофту.

И тут же натыкаюсь на Мишу.

— Ты откуда? – запахиваю кофту, успевая заметить быстрый взгляд, прогулявшийся по моему телу. – Я была уверена, что все спят.

— Решил встать пораньше, – он останавливается напротив меня. – Вчера всю воду слили, а новую забыли налить в душ. Вот и поднял ребят пораньше, чтобы натаскали воды.

— Какой ты молодец, – не удержавшись, глажу его по плечу, и в этот момент мимо нас проходит Соколов с пустым ведром.

— Доброе утро, – кидаю я, отводя взгляд и убирая руку, Данила не отвечает.

— А ты чего так рано? – спрашивает Миша.

— Да так, хотела немного побыть одна…

— Составить план на день? – подкалывает он меня, легонько ущипнув за бок, я смеюсь, хотя в затылке жжет, словно кто-то пристально на меня смотрит. Это немного нервирует.

— Вроде того. Ну да, я зануда, ты не знал?

— Ты чудесная зануда, – кажется, у Миши отличное настроение. Наклонившись, он срывает ромашку и протягивает мне.

— О, какая прелесть, – я широко улыбаюсь.

— Ладно, не буду мешать, не зря же ты встала.

Провожаю Мишу взглядом, покрутив цветок, нюхаю его, когда слышу сзади:

— Осторожно!

Резко поворачиваюсь на месте, и в следующую секунду на меня обрушивается целое ведро холодной колодезной воды.

Соколов держит ведро так, что у меня не возникает сомнений: “осторожней” он сказал просто так и воду на меня выплеснул совершенно осознанно.

Несколько секунд растерянно моргаю, а потом налетает злость вперемешку с непониманием. Да за что, блин?!

— Ты с ума сошел? – я приближаю к нему, но, покосившись в сторону двери, хватаю за руку и тащу на второе крыльцо, там точно нас никто не услышит и не помешает.

Злость все еще клокочет внутри. Встав на вторую ступеньку, чтобы оказаться вровень с парнем, я шиплю:

Глава 11

Я оказываюсь на парне, сердце в грудной клетке стучит так сильно, что он непременно это слышит.

— Любите вы побегать, Краса Андреевна, – усмехается Соколов. Я хочу встать, но он вдруг шипит. – Тихо!

— Что? – шепчу я в ответ.

Данила переворачивает меня на землю, сам оказывается сверху, мы перекатываемся в высокую траву.

— Кто-то идет, – шепчет Соколов.

— И что?

— Хотите, чтобы нас застали в такой провокационной позе?

Я замолкаю, прислушиваясь, чуть в стороне действительно слышен шелест травы и тихие девичьи голоса. Данила поворачивается в их сторону, а я рассматриваю его, а потом спрашиваю:

— Скажите, Соколов, я красивая?

Он переводит на меня взгляд, усмехается.

— Почему вы меня об этом спрашиваете? Спросит вон Мишутку.

— Что, так сложно ответить да или нет?

Данила несколько секунд рассматривает меня.

— Красивая, – говорит в итоге, а я чуть не переспрашиваю: правда? Но это так глупо, хорошо, что соображаю быстрее, чем говорю.

— Спасибо. Правда, это не помешает мне стать чокнутой литераторшой, над которой все посмеиваются.

Соколов приподнимается на локтях выше.

— Так вы поэтому бежали, как угорелая? Услышали, как вас обсуждают?

— Ладно, давайте вставать, – я давлю парню на плечи, стараясь не думать о приятной тяжести его тела.

Данила встает, протянув мне руку, помогает подняться. Я хотела снять купальник, но теперь просто натягиваю шорты, пофиг, дома переоденусь. Соколов встает сзади и вытаскивает из моих волос травинки. Это так приятно, что я начинаю млеть. Вот как в нем сочетается беспардонность и забота одновременно?

— Знаете, в чем ваша проблема, Краса Андреевна? – спрашивает меня.

— И в чем же?

— Вы придаете слишком большое значение чужому мнению.

— Я живу в обществе, Данила, все здесь так или иначе зависят от чужого мнения.

Мы вместе идем в сторону пляжа.

— А зачем? – спрашивает он меня. – Я хочу сказать, ну услышали вы что-то о себе, зачем так остро реагировать?

— А если я действительно такая?

— Чокнутая литераторша?

— Да. Я не хочу быть такой, понимаете? Может, я сама не замечаю, как становлюсь неадекватной.

Соколов усмехается.

— Неадекватной? Бросьте, Краса Андреевна, знаете, чего вам как раз не хватает? Безрассудности. Когда делаешь что-то просто потому, что захотелось, не думая о том, что об этом подумают. Даже если со стороны кому-то это покажется неадекватным, какая разница, если вы при этом счастливы? Вы счастливы?

Он смотрит на меня, я киваю, пряча взгляд.

— О, а вот и последние, – Татьяна Ивановна машет нам рукой, выйдя на дорогу, – можем двигать на обед.

Я быстро иду в ее сторону, не оглядываясь на Данилу, как хорошо, что мы не успели развить тему. Действительно, многое неважно, когда ты счастлив. Но вот счастлива ли я? Если мыслить глобально, то у меня все хорошо, близкие живы-здоровы, я занимаюсь любимым делом… Но…

Миша берет меня за руку, я аккуратно высвобождаюсь, мягко ему улыбнувшись. Кажется, не стоит нам торопиться. Поговорю с ним и скажу, что не готова ни к чему больше дружбы. Пока что, по крайней мере. Так будет правильно по отношению к нему и к себе тоже.

Потому, когда вечером Миша спрашивает:

— Погуляем сегодня? – я отвечаю:

— Нет. Слушай, – увожу его в сторону, – я думала о нас… И поняла, что не готова. С удовольствием продолжу нашу дружбу, но это пока что все, что я могу тебе дать.

— Пока что? – он старается не терять лицо, но вижу, что расстроен. – То есть шанс все же есть?

— Конечно… Наверное…

— Ладно, – Миша гладит меня по плечу. – Я тебя услышал, Варь.

— Мне жаль…

— Ну я не теряю надежды, – он улыбается и уходит, я чувствую себя паршиво. Словно что-то обещала, дала надежду, а теперь пошла на попятную. Вот зачем я вообще все это начала? Хорошо ведь дружили.

После костра Татьяна Ивановна просит преподавателей выйти в кухню, как все улягутся. Девчонки долго возятся, перешептываются, что-то обсуждают, никак не могут угомониться. Я сама успеваю подремать, прежде чем комната наконец погружается в тишину. Натянув джинсы и кофту, выползаю в кухню, все остальные уже в сборе, налит чай, а на столе стоит коробочка с макарунами.

— Ничего себе, – вздергиваю брови в удивлении. – Откуда такая роскошь?

— Кузьмич в город гонял, – улыбается Татьяна Ивановна. – Привез нас побаловать.

— Я сразу говорил, он к вам не ровно дышит, – подкалывает ее Миша, женщина только смеется.

— Угощайся, Варь.

Я беру одну печеньку. О, вкус божественный! После нескольких дней обычной пищи макарунка кажется чем-то, присланным с другой планеты.

— А Кузьмич меня завтра не отвезет в город? – спрашиваю, повинуясь внезапному порыву.

— Почему нет? – Татьяна Ивановна достает телефон. – Сейчас спросим.

Кузьмич соглашается, я наливаю себе чай и усаживаюсь довольная рядом с Мишей.

— А зачем тебе в город? – спрашивает он, но в этот момент дверь открывается, и в кухню заходит Данила. Мы все замираем, словно нас застукали за чем-то неприличным.

— А мы тут, это… Плюшками балуемся, – смеется Татьяна Ивановна.

— Простите, что помешал вашему тайному банкету.

— Угощайтесь, – она кивает на коробку, Данила, подойдя к ней, берет одну печеньку.

— Взятку предлагаете за молчание? – спрашивает с улыбкой.

— В точку.

— Как хорошо, что я не принципиальный, – он кусает макаруну, кидая на меня быстрый взгляд, я только качаю головой с улыбкой.

— На холм ходили? – спрашивает Татьяна Ивановна. На его кивок продолжает: – У вас правда успешный блог?

— Правда.

— Много работы требует?

— Немало, но я уже привык. Правда, из этой глуши все дается несколько труднее.

— Слушайте, – Татьяна Ивановна даже указывает на него рукой. – Раз уж вы оказались в такой ситуации… Съездите завтра в город, там есть кафе с интернетом.

Глава 12

И тут же осознаю абсурдность этой мысли. Я преподавательница, он студент. Студент, который к тому же не считает зазорным переспать с любой понравившейся девчонкой. А я ни черта ему не девчонка, я не из таких!

— Мне… – я облизываю пересохшие губы. – Мне надо написать… маме.

Соколов, усмехнувшись, отпускает меня и отстраняется, кинув:

— Конечно. Мне тоже надо поработать.

— Ой, прости, я столько времени у тебя заняла своими разговорами.

— Все нормально, Краса, – он кидает на меня быстрый взгляд. – Может, поснимаете меня?

Я только сейчас осознаю, что уже какое-то время обращаюсь к нему на ты. Когда это произошло, почему я не заметила? Теперь как-то нелепо переходит обратно на вы. А он вообще зовет меня Красой, без отчества даже, что уж совсем фамильярно по отношению к преподавателю. Но вместо того, чтобы высказать эти мысли, я пожимаю плечами.

— Почему нет? Прямо здесь?

— Ага, вот и стеночка подходящая.

Данила усаживается напротив меня, настраивает что-то в телефоне, делает мой снимок, я даже не успеваю среагировать.

— Ваша задача держать этот план и вот такой же ракурс меня. И не смеяться, камера будет трястись, ясно?

— А почему я должна смеяться? – навожу на него камеру.

— Потому что съемка со стороны почти всегда выглядит глупо.

— Я постараюсь сдержать себя, – улыбаюсь я.

Но на самом деле, не смеяться действительно сложно. Я понимаю, что потом видео ляжет на музыку, или на какой-то текст, и будет смотреться гармонично. Ну и если отстраненно, то Данила очень хорошо смотрится в кадре.

Но во время съемки действительно все выглядит смешным. Как ему самому удается сохранять серьезное выражение лица – загадка. Хотя пару раз прорывается улыбка, но она хорошо смотрится в кадре. Мы снимаем, наверное, добрых тридцать минут. Получается много коротких роликов. Потом Данила снова садится рядом со мной, забирая телефон.

— И что дальше? – спрашиваю с любопытством.

В принципе, мне нравится блогерская тема, я сама люблю пилить сториз и выкладывать посты с мыслями, но это происходит больше по велению души, а у Соколова явно рабочий процесс.

— Ну… – он утыкается в телефон. – Если бы у меня было время, я бы сам смонтировал ролики, а сейчас буду отправлять сестре с пояснительной запиской, подо что какая музыка и что написать. Надеюсь, успею до приезда Кузьмича. Хочешь посмотреть? То есть хотите?

Я киваю, заставляя себя не обращать внимания на оговорку. Сейчас такое официальное общение кажется неуместным.

— Садитесь ближе.

Я подвигаюсь к парню, а он внезапно как бы обнимает меня, чтобы держать телефон двумя руками. Мне приходится сесть вплотную. Наши тела соприкасаются, и мой нос почти касается его лица.

— Есть много популярных музыкальных дорожек, – говорит Соколов, прикрепляя видео к сообщению и, зайдя в свой аккаунт, копирует оттуда название песни. – Благодаря им видео залетают и становятся популярными. Это дает большой приток подписчиков, если делать видео регулярно. Сейчас у меня спад из-за внезапного отвала из сетевой реальности.

Он продолжает рассказывать, но я толком не слушаю, рассматривая его. Он так близко, так вкусно пахнет: туалетная вода и едва уловимый неповторимый запах, его тело горячее, и мне нравится его касаться. Кажется, я с ума схожу, нужно отвлечься. Что-то спросить, пусть расскажет. Что-то нейтральное.

— Значит, пока тебя нет, блог ведет сестра? – спрашиваю его.

Данила поворачивается ко мне, мы задеваем друг друга носами. Нет, это невозможно терпеть. То, как он смотрит мне в глаза, как опускает взгляд на губы… Я выныриваю из-под его руки и только тогда начинаю нормально дышать. Соколов, поглазев, отворачивается к телефону.

— Вы с ней близки?

— Наверное, – он пожимает плечами. – Она всего на год старше, но для меня Вика больше, чем просто сестра. Она всегда была рядом, и ее присутствие дало намного больше всяких там нянек и воспиталок, которых нанимали предки. Но мы с ней разные. Очень разные.

— Почему?

— Ей было тяжелее. Даже с такой маленькой разницей в возрасте она всегда была старшей. И с нее требовали до фига, и она сама с себя требовала много. В разы больше, чем стоило бы, – он рассказывает это, продолжая посылать видео и комментарии. – Она рано поняла, что ей придется быть самой за себя, отсюда тотальное стремление к полной независимости, отсутствие привязанностей и холодная расчетливость во всем. Большинство считает ее стервой, – он поворачивается ко мне с улыбкой и снова возвращает внимание телефону. – Но на самом деле она не такая. Она умеет дружить и умеет любить. И глотку перегрызет любому, кто обидит того, кто ей дорог. Но ее дружбу очень сложно заслужить, потому что она не привыкла никому доверять.

— Последствия детской травмы?

— Наверное. В любом случае относиться к жизни так легко, как это делаю я, у нее не выходит. Она в вечном напряге, к тому же отец ее тоже прессует постоянно.

— А ее как? Тоже хочет сделать юристом?

Данила фыркает.

— У папули сильные гендерные стереотипы. Для него женщина в офисе может быть только секретуткой, так что предназначение моей сестры – удачно выйти замуж. Удачно – это за того, на кого покажет отец.

— Ты серьезно? – я смотрю не верящим взглядом. – Такое в двадцать первом веке еще есть?

— Сплошь и рядом, Краса, – Данила снова фыркает, бросая на меня веселый взгляд. – В обществе, где крутятся большие деньги, меньше всего думают о чьих-то чувствах. Только о приумножении капиталов. Потому Вика вполне может выйти замуж за какого-нибудь старикашку, у которого член отсох лет двадцать назад, но зато полные закрома бабла. И потому я должен возглавить юридическую компанию, хотя юрист из меня откровенно кринжовый.

— А если вы откажетесь?

— Останемся без денег, – он равнодушно пожимает плечами. – Из квартир, может, и не выгонит, но бабки заберет однозначно. У меня бро так влетел, когда отказался бросить девчонку, которая ему по статусу не подходила. Жил в общаге потом несколько месяцев. Но я надеюсь, что к окончанию универа буду зарабатывать сам и пошлю отца в задницу вместе с его юрфирмой.