Нам можно все

Часть 1. Глава 1

Алена

— Шесть недель, — сообщает мне доктор с улыбкой.

Что я чувствую в этот момент? Отчаяние. Когда тест показал две полоски, я думала, что он бракованный. И второй, и третий, и даже четвертый. Анализ ХГЧ тоже ставила под сомнения. И сейчас, если честно, слова доктора тоже не хочу принимать за правду.

— С этим можно что-то сделать? — бормочу побелевшими губами, а доктор при этом, так строго на меня смотрит.

— Сколько вам лет, Алена? — перелистывает карточку. — Девятнадцать, — снова скользит по мне колким взглядом, от которого хочется сгореть со стыда. — Вы же понимаете какие вас могут ждать последствия, если сейчас вы примете неверное решение? Отец в курсе?

— Мой папа…

— Я имею в виду отца ребенка, Алена. Это же было по согласию или…

— По согласию, — сглатываю ком в горле. — Понимаете мы расстались, и он уехал. А у меня братья и сестры, поэтому…

Тру лицо, которое огнем горит. Мой парень, хотя я, если честно, не уверена, что он для меня вообще таким был, живет в Москве. Он богатый, известный, и совсем мне не подходящий.

Мы расстались и не виделись уже больше месяца. Он хотел, чтобы я уехала туда с ним, но я не могу этого сделать. После смерти мамы, мой отец перестал быть человеком и полностью опустился. Мы же с братом тянем на себе двух подростков и шестилетнюю малышку. Можно сказать, выполняем роль родителей. Я не могла их бросить, а Матвей, отец моего ребенка, не понимал, почему я не хочу жить для себя и быть свободной.

Он вырос в обеспеченной семье, и почти ничего не знает о проблемах, нехватке денег и ответственности. Я влюбилось в него с первого взгляда, когда он впервые зашел к нам в гости. Мне было пятнадцать. Они дружили и учились в одном классе с моим старшим братом.

Мои чувства росли с каждым днем, как и понимание, что мы никогда не будем вместе. Он совсем не обращал на меня внимание, а когда окончил школу и вовсе переехал в Москву.

Я любила его с детства, и этим летом моя глупая мечта о нем почти сбылась. Это были несколько самых счастливых месяцев в моей жизни, а потом все рухнуло.

Мы разные и совсем друг друга не понимаем.

— Алена?

Вздрагиваю и снова смотру на доктора.

— Извините.

— Я хочу, чтобы вы очень серьезно все обдумали. Понимаете? Избавляться от ребенка невыход.

Киваю и поднимаюсь на ноги. Когда шагаю вдоль длинного коридора нашей женской консультации, не могу перестать плакать. Картинка перед глазами такая мутная, что я почти ничего не вижу. Как я буду жить дальше? Моей младшей сестре шесть, я уже несколько лет заменяю ей маму. Можно сказать, что у меня уже есть ребенок и второго я просто не потяну.

А Матвей? Разве ему сейчас будут нужны дети? Он на пике карьеры. У него главная роль, куча рекламных контрактов, популярность, тусовки, нам с ребенком просто не будет места в его жизни. А в моей ситуации сразу с двумя. Не думаю, что он захочет забирать к себе еще и мою маленькую сестру. Зачем ему эти проблемы? Оставить ее и жить в свое удовольствие я тоже не могу.

Хватаю ртом прохладный осенний воздух, и растираю слезы по лицу.

Как я во всем этом оказалась? Что мне теперь делать?

Нужно, наверное, позвонить Матвею, все рассказать, но после нашей ссоры, я занесла его в черный список. Возможно, что теперь уже он мне не ответит…

Мы разбежались из-за непониманий, а еще, и из-за его бывшей, которая, кажется, до сих пор хочет быть настоящей.

Вытаскиваю из сумочки телефон и крепко сжимаю его в руке. Пока иду на остановку, подбираю слова, которые скажу, если он мне ответит.

Воображаю, как он отреагирует. Варианты разные, от дикой радости до полнейшего разочарования.

Три дня назад я праздновала свой девятнадцатый день рождения и загадывала одно-единственное желание — быть счастливой. Ну и где оно, это счастье?

Прячу руки в карманы. Осень в этом году холодная, кажется, что наступила еще в конце августа. Пока жду автобус, перебираю варианты решения проблемы. От аборта до планирования своей жизни одной с грудным ребенком, в придачу к младшим братьям и сестрам.

Что будет с учебой? Каким будет мое и так не особо светлое будущее, если я рожу, а Матвей и знать меня не захочет?

— Алена!

Оборачиваюсь на голос и вижу маму Матвея. Она как раз вышла из припаркованной машины.

— Как твои дела, моя дорогая? — спрашивает, когда я подхожу к ней ближе.

— Все хорошо. А вы?

— Отлично. Говорят, жить буду, — широко улыбается.

Эта женщина уже не первый год борется с онкологией, и несмотря на это, поддерживает нашу семью. Когда-то мой отец, спас ей жизнь. Тогда, он еще был хирургом, а не алкоголиком...

— Я очень рада. А как…Матвей? — пытаюсь улыбнуться. Мама Мота ничего не знала о нашем коротком летнем романе.

— Прекрасно. Снимается, интервью уже давал. Первые три серии проекта произвели такой фурор. У него главная роль, так что нарасхват. Говорит, что еще одно предложение на съёмки поступило. Ой, — хихикает и переходит на заговорщический шёпот, — такая химия у них с партнершей по фильму, я все подкалываю его, не любовь ли это.

Глава 2

Матвей

— Матвей, соберись!

В который раз мы переснимаем эту сцену? Честно говоря, уже потерял счет. Мысленно я не здесь.

С прошлой ночи могу думать разве что об Алёнкиных словах.

Она беременна. Беременна!

Мы не предохранялись пару раз, но даже мысли не было, что все так обернется.

На автомате проговариваю отскакивающую от зубов реплику, выдавая как можно больше эмоций при этом. Загвоздка в том, что по сценарию я должен отыгрывать радость, в реальности же ни хрена не до смеха.

В башке крутятся дети и то, насколько плохой из меня получится отец. Я же просто не создан для семьи. Пока, по крайней мере.

Моя жизнь принадлежит мне. А с рождением ребенка это изменится. В моей голове даже Алёна принадлежит мне, а когда родится ребенок, ее придется делить с этим новым человеком, и я честно не уверен, что он мне понравится.

Мелкий орущий комок, из которого только через годы вырастет нормальный человек... А что, если я вообще не смогу его полюбить? Раньше мне дети не нравились. Даже ребенок сестры умиления не вызывал...

Дубль подходит к концу. Выдыхаю. Режиссер доволен.

Выхожу из объектива камеры, стреляю сигарету и спускаюсь на улицу.

Моросит мелкий противный дождь, но он не мешает сейчас. Затягиваюсь. Ни черта не видно. Слабое освещение фонаря не достает до места, где я стою. Уже неделю мы работаем исключительно в ночную смену. График жесткий.

Прикрываю глаза.

Алёнка беременна…

Я по-всякому крутил эту новость в голове. Многое обдумал. Дети — это большая ответственность. Я не готов, да и Алёнка тоже. Только какой смысл сейчас это размусоливать?

За этот месяц, что она держала меня в игноре, я работал. Ни на что другое сил просто не было. Забросил зал, занятия по актерскому мастерству и речи. Забил на всё и на всех.

Честно, даже не ожидал, что этот странный разрыв так ударит по психике и менталке. Раньше подобного не случалось. А здесь…

На стены лезть хотелось. Тусил, конечно, не святой. Но это просто чтобы не сидеть в четырех стенах. Невыносимо было оставаться одному.

Я по ней скучаю. Думаю постоянно. Злюсь.

До сих пор не могу смириться с тем, что она не захотела со мной уехать. Я искренне ее звал, думал, что так правильно, если мы вместе.

У нее семья, братья, сестры, отец этот, знаю, но не понимаю, как можно постоянно выбирать не себя?

Наверное, во мне говорит махровый эгоизм, но я искренне хотел, да и хочу для нее самого лучшего.

Две недели назад сорвался, сразу после смены, двинул в наш город. У меня было восемь часов в запасе, чтобы приехать, поговорить с ней и уехать. А вместо этого случайно пересекся с Вадей. Адекватный разговор длился пару минут, до момента, пока Вадик не встал на дыбы.

— Не приближайся к ней больше! Моя сестра и так из-за тебя настрадалась.

В тот момент хотелось его послать. Но я решил, что правильнее будет сгладить. Правда, не вышло.

— Это не тебе решать, — отвечаю флегматично и почти сразу получаю за это по морде.

Уже второй раз за время нашей дружбы я не дал ему сдачи, потому что дело касалось Алёны. Он прав, я бы на его месте вел себя так же, если бы дело касалось Юли, моей сестры.

В итоге с Алёной я тогда не увиделся. Вернулся в Москву. В каком-то плане, наверное, даже прислушался к Исе. Что бы я ей сказал? А она? Что бы нового от нее услышал? Ничего. Дебильная ситуация.

Сжимаю пальцами переносицу и выдыхаю дым.

— Ты чего кислый такой? — незаметно подкравшаяся Марьяна толкает меня локтем в бок.

— Так, — отмахиваюсь.

— Проблемы? Не пойми неправильно, но мы вместе работаем в кадре, а ты косячишь второй день, Шумаков. Мы партнеры на ближайшие полгода. Так что твои тайны и проблемы — мои.

Улыбаюсь и снова затягиваюсь. На камеру мы с Марьяной играем любовь, в жизни поддерживаем вполне себе теплые отношения. Химия на площадке возникла сразу, с ней по-другому просто нереально.

Она, кажется, к кому угодно найдет подход. Открытая, веселая, искренняя и крепко замужняя, что немаловажно. Этот фактор особенно порадовал после отношений с РиРо.

— Походу, скоро стану отцом.

— Вау, — Марьяна аж присвистывает. — Ты? Удивительное и невероятное, Мот.

— Да уж.

— Судя по настроению, рад ты несильно.

— Не знаю. Не понимаю, если честно. А ты сама хотела бы?

— Я замужем третий год и о детях еще вообще не думала.

— А если бы так вышло?

— Матюш, презервативы есть, вообще-то, в двадцать первом веке живем.

— Ха-ха!

— А если серьезно, то аборт бы делать не стала. Последствий куча, да и как-то страшно убивать кого-то внутри себя. Даже набор клеток. Карма, все дела… Мозги проветривай и возвращайся. Хотелось бы уже закончить на сегодня. Спать хочется.

Глава 3

Алёна

Я так боялась этой встречи. Я на нее не рассчитывала!

Мама Матвея очень четко дала понять, что поддержит меня, что бы я ни выбрала, но мне показалось, что даже она не уверена в своем сыне. Даже она думает, что Мот сольется. С такой мыслью я шла на эту встречу сегодня.

Обреченной.

В машине думала, с ума сойду, когда он до меня дотронулся. Когда коснулся губами щеки, задел пальцами живот, по спине тут же пробежал парализующий холодок. Я ни сказать ничего не смогла, ни пошевелиться. Сидела как статуя и не моргала даже.

Матвей говорил спокойно, да и сейчас не повышает голоса. В нем нет ноток недовольства или отвращения. Возможно, он притворяется, но мне хочется ему верить. Правда хочется.

Я слишком устала. Мне сложно. Сложно нести это бремя выбора одной.

Страх парализует. Я плачу, не могу успокоиться, нужно, знаю, иначе никакого конструктива не получится и разговор выйдет бесполезным, но слезы катятся и катятся по щекам.

Мот пересаживается на соседний стул. Теперь нас не разделяет стол.

Чувствую его запах. Всхлипываю. Где-то в глубине души хочу обнять его, но сильнее хочу, чтобы он сам меня обнял. Поддержал физически, потому что я больше просто не вывожу. Я скоро рехнусь, честно.

— Алён, — Матвей ловит мою ладонь под столом и крепко ее сжимает. — Все будет хорошо, — произносит с небольшой заминкой.

У него голос подрагивает. Замечаю это и проваливаюсь в еще большую панику. Мы оба, кажется, на грани.

Ему так же страшно, и он так же, как и я, абсолютно не понимает и не знает, как нам со всем этим жить дальше.

— Ничего уже не будет хорошо, — мотаю головой, как собачка в старой папиной машине, — ничегошеньки.

Что бы я ни выбрала сейчас — боль. Аборт или рождение, любой из вариантов.

Вытираю слезы свободной рукой, потому что Матвей продолжает сжимать мои пальцы. Я чувствую, как мое плечо упирается ему в грудь. Он придвинулся ближе.

— Я виноват, — произносит мне на самое ухо, а у меня мурашки по коже разбегаются. — Прости.

Матвей аккуратно заключает меня в объятия и прижимает к себе спиной.

— Я не знаю, что мне делать. Не знаю, — шмыгаю носом.

Если честно, то просто уже хочу услышать от него конкретный ответ. Может быть, даже условие. Рожать или нет. Сил решать самой не осталось. Я просто сделаю так, как мне сказали, сниму с себя ответственность за этот выбор, и все. Вот так просто!

Матвей продолжает молчать. Только обнимает, а я взрываюсь, скидываю с себя его руки, поворачиваюсь. Смотрю ему в глаза теперь. Он их не отводит.

Он продолжает меня истязать этой тишиной. Я жду от него ответа, мнения о том, как нам дальше жить, а он молчит. Ненавижу его в эту секунду.

— Это ты во всем виноват, — шепчу, извергая яд. — Я тебя ненавижу за это. Ты сломал мне жизнь. Понимаешь? — вытираю слезы.

Я так зла на него, на себя, на ситуацию в целом, что просто теряю контроль.

Зачем он вообще появился в моей жизни только?! Зачем?

Я сама в этом виновата. Дура-мечтательница. Влюбилась в него по уши.

Шумаков сглатывает. Прищуривается. Я вижу, как в его зрачках зарождается ярость. Виновным он себя не считает, даже наполовину, а я предъявила ему за все, только что.

— Лучше бы я никогда тебя не встречала. Никогда, — всхлипываю.

Я почти неделю живу в аду из собственных мыслей, и сейчас они вырываются наружу со скоростью света. Я несу все, о чем думала за эти дни, ни капли не фильтруя речь.

Наш разговор в эту самую секунду становится бессмысленным.

Матвей вытягивает руку по столу и собирает пальцы в кулак. Наблюдаю за этим его движением замерев.

— Я думал, — произносит, прочистив горло, — мы поговорим как взрослые люди.

— И давно ты стал взрослым? — спрашиваю с хриплым смешком.

— Ты хочешь поругаться? — снова сжимает мою руку. — Для этого хотела, чтобы я приехал?

— Я вообще ничего от тебя больше не хочу. И тебя видеть в своей жизни тоже не хочу, — выпаливаю на эмоциях.

Конечно, я так не думаю! Конечно, я этого не хочу! Но я так зла, что мне хочется сделать ему больно. Хочется протащить через чертов ад, в котором я живу с момента, как он уехал.

Сама прогнала, знаю. Не случись эта беременность, наши пути навсегда разошлись бы. Я бы смирилась, я бы смогла. Но он даже это испортил. Его гребаные сперматозоиды испортили!

— Успокойся, — Мот встряхивает меня за плечи. Со стороны может показаться, что просто резко прижимает к себе, но это не так.

Он больно впивается пальцами мне в кожу, встряхивает, рывком тянет на себя, так, что у меня зубы клацают.

— Не трогай меня, не трогай, — шиплю ему в лицо. — Я приняла решение. Вот сейчас, увидела тебя и приняла. Завтра же запишусь к врачу.

— Идиотка бестолковая.

Глава 4

Матвей

— А Нина? Я не могу ее бросить, Матвей.

— Она ходит в сад, можно нанять няню, которая будет заниматься ей. В этом нет проблемы, Алён.

Алёнка отворачивается. Знаю, что сейчас будет плакать. Будет пытаться протолкнуть свою версию развития событий. Но я не могу ей этого позволить.

Я не хочу воспитывать чужого ребенка, особенно когда могу подстраховать малышку финансово.

Мои представления о семье вполне себе стандартные. Мама, папа, ребенок, отдельное жилье, свои правила.

Это странные ощущения. Я всегда думал, что не похож на своего отца, а сейчас, кажется, говорю его словами. Принимаю решения, рублю протест на корню, оставляя, конечно, маленькую лазейку, но жестко держу руку на пульсе.

Допустить, чтобы Алёна тут осталась, не могу и не хочу.

Все вокруг твердят мне про ответственность, так вот, на мой взгляд, если и брать ее на себя, то на слегка своих условиях. Эгоистично? Наверно. Но иначе держать ситуацию под контролем будет просто невозможно.

Мысленно улыбаюсь. Да, отец именно так всегда и делал: предоставлял мнимый выбор, а сам знал, как все будет. Честно, уже даже не удивлюсь, если когда-то сам приду к нему и сяду в его кресло у руля агрохолдинга, как он этого и хотел.

— Ты можешь к ней приезжать. Есть телефоны и видеосвязь. Тебе нужно учиться. Нужно заботиться о себе. Сейчас особенно, — подчеркиваю интонацией последние слова намеренно и смотрю на Алёнин живот.

Исаева сглатывает. Дуется. Складывает руки на груди.

Я знаю, что я прав. Решение принято.

— А если я откажусь? — Алёнка смотрит мне в глаза. Злится. Убить готова. — То что тогда? Забудешь обо мне и о ребенке, как о страшном сне? А может, ты специально сейчас все это говоришь? Хочешь, чтобы я сама тебя послала? Хороший вариант. И ты вроде как ни при чем. Я сама буду виновата…

— Занимательные фантазии. — Провожу пальцем по гладкой оплетке руля. — Но так не будет.

— Ты не имеешь права принимать такие решения один! Ты же это понимаешь, Матвей?

— Вполне. Но никаких других не вижу, Алён.

— Я уеду только с Ниной, либо так, либо никак! — всплескивает руками и резко откидывает волосы назад. Выглядит взбешенной фурией.

— Но поедешь? — уточняю словно между делом.

— Что?

— Если мы заберем Нину, то ты выключишь мать Терезу и уедешь со мной в Москву?

Алёнка хлопает глазами, хмурится.

— Если так, то поеду, — произносит уже тише, пытаясь устоять на тонком льду.

— Пойми, мне не жалко денег, не жалко места, но я хочу свою семью с тобой. Понимаешь? Я не хочу быть полуотцом для твоей сестры. Пойми меня, пожалуйста, правильно сейчас.

— Тебя никто и не просит, — Алёна всхлипывает. Вот-вот расплачется снова. — Я просто не могу. Как ты не понимаешь, Матвей? Ну как?!

— Ровно так же, как и ты меня, Алён. Я не заставляю тебя отказываться от братьев и сестер. Ты будешь с ними видеться, будешь помогать финансово. Это не проблема вообще. У них все будет хорошо. Мы поможем с клиникой, с лечением вашего отца. Все наладится. Понимаешь?

— Почему ты такой холодный, Матвей? — Алёна поднимает взгляд, смотрит мне в глаза. — Разве это нормально, в том, в твоем мире? Вот так вот относиться к живым людям? Она совсем маленькая девочка, которая не сделала ничего плохого. Я ее с пеленок воспитываю. Как я могу уехать и оставить ее здесь? Это же как собственного ребенка оставить.

— Но она не твой ребенок! Она сестра. Твой. Наш ребенок еще не родился, Алён.

Устало прикрываю глаза и откидываюсь на подголовник. Мы ходим по кругу.

Самое простое — это согласиться на Алёнкины условия. Забрать малявку, но я к ребенку, который будет, еще не привык. Мне нужно время, понимание. А тут, в моей квартире, появится девочка-шестилетка. Чужая.

Да, Алёна не чужая. Вадя не чужой. Но остальные Исаевы мною так не воспринимаются. Мне не жалко денег, помощи, но я их даже не знаю толком.

Я никогда не был эмпатом особо, поэтому и чувства к другим у меня возникают совсем не по щелчку. Долго и упорно в основном. Алёна тут исключение из правил какое-то, но оно-то жирно и подчеркивает эти самые правила.

— Я опаздываю на пару.

— Что? — открываю глаза, смотрю на Алёну.

— У меня пара скоро начнется. Одну я уже прогуляла. Так что нужно поторопиться.

— Разговор мы сворачиваем, как понимаю?

— Да. К чему-то единому мы не пришли и не придем. В крайнем случае ты всегда можешь сам сюда приезжать и видеться с ребенком. Твоя мама мне поможет, она обещала. Так что я справлюсь, Матвей. Мне не привыкать.

Крепко сжимаю руль. Стискиваю зубы.

Злюсь, но молчу.

— То есть ты решила вынашивать ребенка вот в таких условиях, правильно понимаю? А я снова побоку? Я снова козел, да?

Алёна жмет плечами. Смотрит ровно перед собой. В лобовуху.

Глава 5

Алёна

«Да нет, выбор ты уже сделала».

Эта фраза преследует меня весь учебный день. Въелась в мозг сразу, как слетела с губ Матвея. Ну вот и что мне делать-то теперь?

Он меня не слышит. Не понимает. И скорее всего, больше уже и не захочет. Я для него почти что собственность, особенно если учесть тот факт, что внутри меня живет его ребенок…

Матвей не тот человек, который будет играть по чужим правилам, если есть лазейка. Поэтому...

Трогаю живот. Выдыхаю. Физкультуру сегодня намеренно прогуливаю. Не то состояние, чтобы бегать и прыгать, вот честно. К тому же я пока не понимаю, что мне теперь можно в таком положении, а что нельзя. Да и ставить физру пятой парой заранее проигрышно, половина группы свалила. Наверное, поэтому и я сбегаю с чистой совестью, не одна же…

Застегиваю куртку до подбородка, прощаюсь с девчонками и выхожу из университета.

— Алён! — Катя нагоняет меня на ступеньках и хватает под руку. — Ты на автобус?

— Ага.

— Нам тогда по пути, поехали вместе.

— Поехали.

— Ты сегодня какая-то странная. Хотя, — однокурсница поджимает губы, — не только сегодня. Мы все заметили, что ты неделю уже как не от мира сего ходишь. Что случилось? Проблемы?

— Нет никаких проблем. Просто не высыпаюсь.

Отчасти я даже не вру. Правда ведь не высыпаюсь. Учеба, работа, домашние дела, подготовка к парам, еще и бессонница из-за стресса ко всему добавилась.

Я думала, что, когда приедет Матвей, мне станет легче. Все уладится, станет более понятным, и я смогу выдохнуть. Но на деле все получилось совсем наоборот. Стало только хуже, кажется.

— Да? А я тебя вытянуть хотела из дома в эту пятницу. Потусить. Мы в «Малину» идем.

«Малина» — караоке-бар. Ребята с курса часто туда ходят, я тоже заглядывала пару раз, на большее ни сил, ни времени не было. По факту я, конечно, всегда отбиваюсь от коллектива, поэтому как таковых друзей-подруг в группе у меня нет. Для того чтобы дружить, нужно время, а у меня его всегда в нехватке.

— Распогодилось, — Катя смотрит на солнышко и щурится.

С обеда и правда распогодилось. Даже настроение стало чуть приподнятым, но не настолько, чтобы улыбаться…

— Ага, — киваю, вытаскивая руки из карманов куртки, чтобы расстегнуть змейку. Жарковато.

— Ого, — Катя замирает. — Смотри!

Торможу за ней следом, потому как она по-прежнему держит меня под локоть.

Поворачиваю голову в ту сторону, куда смотрит сама Катя.

— Интересно, что он тут делает. Это так необычно — видеть в нете и телике парня из нашего города. Ты смотришь, кстати, сериал? Я — да, и…

Пока одногруппница рассказывает свои впечатления, нервно озираюсь по сторонам в поисках путей отступления. Как жаль, что с территории универа всего один вход и выход, как раз у него и тусуется Шумаков. Курит, усевшись на капот своей машины.

Меня караулит? Решил прочесть очередную нотацию?

— Блин, может, подойдем? Как думаешь, это будет слишком или нормально?

— Что? — моргаю, наконец фокусируя взгляд на Кате.

— Говорю, давай сфоткаемся с ним подойдем. Не пошлет же, наверное.

— Слушай, сходи сама, ладно? Я тороплюсь.

Вообще, Катина идея мне нравится. Пока она отвлечет Мота своими селфи, я успею проскользнуть мимо незамеченной. Знаю, что глупо и по-детски, но на сегодня, кажется, мой лимит разговоров с Шумаковым исчерпан. Я настолько взвинчена, что, кроме слез, вряд ли ему еще что-то выдам.

— Одной стремно, — бормочет Катя. — О, наши девчонки. Я тогда их сагитирую. До завтра.

Катя взмахивает рукой и торопливо идет к нашим. Я наблюдаю со стороны, как они толпой из пяти девиц подходят к Матвею. Пока он на них отвлекается, ускоряю шаг и вышмыгиваю за забор. В какой-то момент перехожу на бег и прячусь на остановке.

Может быть, Матвей прав и выбор я действительно уже сделала?

Не знаю, ничего не знаю!

Я понимаю его, честно, но принять эти условия не могу. Я слишком люблю свою семью. Мы все настрадались. Знаю, что нельзя так думать, но я не имею права на счастье, когда остальные…

Замолкаю даже в мыслях. Не хочу договаривать. Не хочу!

Занимаю место в автобусе и тру лицо. Салон почти пустой.

У меня есть час на отдых и перекус. Ровно шестьдесят минут, по истечении которых нужно будет топать на работу.

Время поджимает, поэтому от остановки до дома я почти бегу. Нужно загрузить стирку, которую вытащит и развесит Ира, как только вернется из школы. Достать из морозилки мясо, чтобы оттаяло, и сварить картошку, чтобы все это также после школы приготовил Макс. Ну и собрать себе учебники на работу. Готовиться к завтрашним семинарам я буду уже там.

Быстро переставляю ноги по сухому асфальту, усыпанному по краям опавшими желтыми листьями. Вперед почти не смотрю, поэтому, когда влетаю Шумакову в грудь, сначала даже не понимаю, что это он, спустя секунды только, когда чувствую запах его туалетной воды. В моем окружении ни от кого больше так не пахнет.

Глава 6

Матвей

Четыре пролета позади. Вдох-выдох.

Пережили? Что-то точно пережили.

Говорить сейчас Алёнке о том, что я хочу на ней жениться, это закопаться в ее глазах еще больше. Ее и так штормит, от каждого моего слова трясет. Поэтому момент неподходящий. Совсем.

Выхожу из подъезда, прикуриваю. Палю в Исаевские окна. Вижу, как дергается тюль. Алёна стоит у окна. Наблюдаю за ее робким взмахом руки, машу в ответ, чуть задрав голову. Затягиваюсь.

В последние дни до жопы много курю. Пора завязывать, но нервы так долбят, что без сигареты не разберешься.

Сажусь в тачку. Какое-то время не шевелюсь, просто курю и пялюсь перед собой.

Она так рыдала, что у меня все время нахождения в квартире стоял ком в горле. Никогда не испытывал ни к кому ничего подобного, а ее хочется поддержать, пожалеть, убедить, что все будет хорошо. Просто показать новую, качественную жизнь.

Достучаться наконец, что она достойна лучшего. Что имеет право на улыбки и счастье.

Алёна сопротивляется. Не позволяет забрать у нее все эти проблемы.

Злости нет. Агрессия тоже на нуле. Меня выстегнуло, конечно, от очередных Алёнкиных выкрутасов и намеков на то, что я весь этот месяц там ебался со всеми подряд, но давайте спишем на ситуацию, в которой мы оба находимся. Кто-то должен думать рациональнее. Никогда не предполагал даже, что скажу, но пусть этим человеком буду я.

Выбрасываю окурок в окно под недовольным взглядом бабок на лавке. Когда они успели туда выползти, понятия не имею.

Проверяю входящие. Чаты переполнены. У меня в запасе шесть часов, чтобы вернуться в Москву, этого с головой хватит.

Сжимаю руль и понимаю, что пальцы все еще подрагивают. Продолжаю дико нервничать. А как иначе? У меня жизнь меняется. Кардинально. Становиться отцом в двадцать три я точно не планировал. Никогда. Но теперь уж есть, что есть.

Топлю по газам. Перед тем как покинуть город, заезжаю к матери. Прощаемся. Отец игнорирует, причем показательно.

Ладно, такое мы тоже уже проходили.

В Москве оказываюсь за пару часов до начала съемок. Пробки сжирают кучу запасенного времени. На площадке впервые за последнюю неделю появляюсь без думок о личной жизни.

Знаю, что ни к чему мы толком не пришли, но выдохнуть все равно удалось. Теперь мы хотя бы не в подвешенном состоянии. Ребенку быть. Решение принято, и это, если честно, принесло облегчение. Определенность.

Жить как на пороховой бочке, не зная, что будет завтра, всегда стремно. Нет, мы по-прежнему о завтра предпочитаем особо не думать, но не в таких глобальных вопросах, как жизнь или смерть.

Отдаю себя роли на все сто. Смена проходит без адового количества повторных дублей. Сегодня я собран и готов пахать как не в себя. На самом деле мысль отца о том, что денег теперь нужно больше и работа должна быть стабильнее, здравая. Тут он прав. Если я решил брать на себя ответственность, придется поднапрячься и по работе.

Глянец предлагал мне фотосет, от которого я хотел отказаться, но теперь, исходя из новых вводных данных, соглашаюсь. Как и на озвучку мультфильма.

Вообще, после выхода первой серии сериала на стриминговой платформе интерес к моей персоне увеличился настолько, словно кто-то открыл ворота в ад. Появилась какая-то необъятная толпа хейтеров и обожателей. Вообще, это хорошо, когда ты не нейтрален. Жесткий контраст — это про успех.

Одни закидывают меня тухлыми яйцами за отсутствие актерского образования, другие писают кипятком от моей смазливой рожи. Предельно четко, в общем-то.

Три дня пролетают как три секунды. Наступает суббота. Алёна написала, что ее электричка прибывает в час дня, поэтому у меня даже есть несколько часов, чтобы поспать после смены.

В одиннадцать тридцать орет будильник. Просыпаюсь как по команде.

Пока еду на вокзал, встреваю в пару пробок, но успеваю появиться на платформе еще до прихода поезда. Курю.

Краем глаза замечаю семью с мелким пацаном на руках. Девушка с парнем не старше меня, а их ребенку явно пара лет.

Наблюдаю за ними какое-то время, будто хочу примерить увиденный образ на себя. Прочувствовать, что это вообще такое. Как в этом жить. Они вот как-то живут и даже улыбаются.

Когда приезжает электричка, мой мозг активно пытается переключиться на реальность. Моргаю. Выискиваю Алёнку глазами. Она выходит на перрон, оглядывается. Меня не замечает. Иду к ней, зажимая в пальцах дымящую сигарету. Делаю последнюю затяжку и выбрасываю окурок на рельсы.

— Привет, — аккуратно дергаю ее за куртку.

Алёна вздрагивает. Поворачивается.

— Напугал, — улыбается, вскользь касается губами моей щеки, проходится ладонью по плечу.

Стоим как два дурака. Хочется крепко прижать ее к себе, но я почему-то медлю. Рассматриваю фарфоровое лицо, затянутые на макушке в хвост кудрявые волосы, пухлые губы, намазанные прозрачным бальзамом с запахом черешни. Почему-то ярко ощутил этот запах, когда она поцеловала меня в щеку.

— Прости, — забираю у нее сумку. Небольшую, спортивную, слегка потрепанную жизнью. — Идем, — протягиваю ладонь.

Глава 7

Алёна

Снова рассматриваю камешек в колечке, который ярко играет на солнышке, и улыбаюсь. Сегодня очень ясный день. Матвей посадил меня на электричку полчаса назад, мы очень долго прощались на вокзале.

Замечаю со стороны взгляд мужчины и прячу руку в карман. Не хватало еще, чтобы меня ограбили. Взгляд у мужика недобрый.

Отворачиваюсь, усиленно рассматривая пейзажи лесополосы за окошком.

Я проснулась посреди ночи, и это кольцо уже было на моем пальце, при мыслях об этом снова хочется вытащить руку и начать разглядывать золотой ободок. Приходится приложить усилия, чтобы этого не делать.

Что я чувствовала? Восторг вперемешку с ужасом. Матвей ошарашил. Нет, я знала, что он хочет предложение сделать, но вот так вот проснуться, а на пальце обручалка, такого даже представить не могла. Никогда.

Мы договорились, что он заберет меня через неделю. За это время я успею разгрестись с переводом, надеюсь на это, по крайней мере. Плюс нужно будет подготовить Нину морально к тому, что я вроде как теперь буду жить отдельно. Не представляю, как ей это скажу. Она расстроится. Обе будем плакать.

Но раз уж решила, то надо пробовать.

Мы за сутки до моей поездки в Москву, кажется, целую ночь с Вадиком говорили о моей беременности, Матвее, будущем. Брат в какой-то момент так уверенно и четко сказал:

— Езжай. Насовсем езжай!

Я опешила. Начала его убеждать, что, если уеду, ему станет сложнее. А он просто поулыбался.

Я тогда впервые поймала себя на мысли, что все эти годы из кожи вон лезла, чтобы увеличить свою значимость. Собственными ручками натягивала на себя шкуру мученицы-труженицы, иначе все развалится. А если нет? Если все и правда будет хорошо?

Я ведь не уйду навсегда. Не брошу семью. Смогу брать Нину на выходные, приезжать в гости и, если уж быть окончательно откровенной с самой собой, смогу и правда помочь деньгами. Деньгами Матвея, это ужасно так думать, наверное. От одной мысли щеки краснеют и заливает стыдом, но это ведь правда…

Не знаю, что окончательно сформировало мое решение, но я его приняла. Согласилась на поездку, по окончании которой хотела сказать Моту, что не против попробовать. Вряд ли я многое потеряю, даже если ничего не выйдет.

Я ведь так хотела быть частью его жизни.

С зеленых соплей его люблю. Когда мои одноклассницы в десятом страдали по одиннадцатиклассникам, я водрузила Шумакову на голову нимб и представляла, что еще немножко, еще чуть-чуть, и он меня заметит. Влюбится.

Вот он влюбился, а я, получается, готова от всего отказаться…

Дура? Еще какая.

Тереблю колечко и улыбаюсь. Смотрю в голубое небо и чувствую себя такой счастливой, никогда еще так себя не ощущала.

Мы же справимся? Мы должны. У нас есть ради кого справляться. Касаюсь ладошкой живота, мне иногда кажется, что я чувствую, как он там шевелится. Глупость, конечно, он крохотный совсем, но уверена, что чувствую.

Дома на вокзале меня встречает Вадик. Помятый какой-то и словно взвинченный. Обнимаемся, брат забирает у меня сумку, кидает в багажник, а когда я оказываюсь в салоне, чувствую запах женских духов. Благородный такой, едва уловимый, но он витает в воздухе, словно его обладательница покинула автомобиль пару минут назад.

Юлька, наша соседка, с которой Вадик периодически зависает, явно такими духами не пользуется. Да и все его девушки, которых я видела, тоже вряд ли бы душились чем-то подобным.

Брат садится за руль, выезжает на дорогу. Весь нахмуренный и погруженный в себя.

— Как съездила? — спрашивает, притормаживая на светофоре.

— Хорошо, — облизываю губы и показываю ему свою правую руку.

Вадя приподнимает брови и негромко свистит.

— Поздравляю, — ухмыляется. — Когда ты нас покидаешь?

— Что значит покидаю? — дуюсь. — Никого я не покидаю.

— Ты поняла, о чем я.

Вздыхаю. Поняла, конечно. Просто смириться не могу. В голове вроде и прояснилось все, но страшно так, что желание навсегда закрыться в своей комнате все еще близко.

— Через неделю.

— Хорошо.

— Попытаюсь Нину за эти семь дней подготовить.

— Я думаю, она поймет.

— Надеюсь, — кусаю губы. — Что за запах?

На удивление, от него меня тоже не тошнит.

— Какой?

— Духи. Я чувствую.

— Да?

Вадя громко тянет носом воздух и пожимает плечами.

— Что за секретики? — улыбаюсь. — У тебя кто-то появился?

— Угу, — кривит губы. — Надо было так вляпаться, — бормочет себе под нос, но я слышу.

— Куда?

— Не важно. Поехали в магаз заедем. Ира тут список целый составила.

Ира? Этим всегда я занималась. Вздрагиваю от осознания, что близнецы уже тоже выросли.