Нам нельзя любить

Пролог

– Да, Фил! Ну как ты не понимаешь?! Это, – я тычу пальцем на фото в своём телефоне, – Рома! Ро-ма!

– Нет, Дарина, это ты не хочешь меня слышать. Это – Эрик, – невозмутимо парирует Фил.

Я не могу сказать, что сейчас чувствую. Ведь я так ждала не столько новогодних каникул, сколько возможности увидеться с Филом. И вот сейчас, вместо того, чтобы рассказывать друг другу новости, которых накопилось очень много за то время, что мы не виделись, мы с ним спорим.

О том, что у меня есть брат, я узнала в одиннадцать лет. Вопреки всему у нас сложились очень хорошие отношения, и были моменты, когда я просто не представляла свою жизнь без Филиппа. Мне было очень сложно свыкнуться с тем, что теперь он будет учиться в кадетском училище. Для меня это означало одно – видеться мы будем очень редко. И не только видеться, но даже созваниваться. Иногда на разговор у нас было всего пять минут. Что такое пять минут, когда хочется рассказать о многом? Бывало, что Фил не звонил совсем, и мне оставалось только гадать, что же могло случиться: ему не выдали телефон, или он просто не успел позвонить?

Я очень ждала новогодних каникул, надеясь провести их вместе. Даже приехала к их КПП, чтобы не терять ни минуты драгоценного времени.

Филиппу нужно было позвонить отцу, но у него разрядилась батарея на телефоне, и я, совершенно без задней мысли, протянула брату свой смартфон. Пароль никогда на нём не стоял, поэтому Фил без труда снял блокировку.

– Дар, – тянет он, не сводя взгляда с экрана. – Ты что, общаешься с Эриком? – звучит неожиданный вопрос.

Мы решили пройти одну остановку пешком, чтобы не стоять в толпе кадетов.

– Нет. Я его даже ни разу не видела, – отвечаю я, совершенно не понимая с чего Фил вдруг сделал такой вывод.

Я знала, что у нас с ним есть ещё один брат по отцу. Эрик. Эрик старше нас на четыре года и как-то так получилось, что с ним я ни разу не пересекалась. Но не запомнить такое редкое имя просто невозможно.

– Ты уверена? – переспрашивает Фил.

Я поправляю лямку рюкзака и смотрю на Филиппа.

– Конечно, уверена. С чего ты вдруг решил?

Филипп показывает мне экран, на котором высвечены несколько последних входящих сообщений. Мои щёки мгновенно покрываются румянцем. Я не слышала, когда они пришли, иначе ни за что бы не дала телефон Филу, не проверив. Но сигналов не было! И я вспоминаю, что вчера, когда читала Ангелочку сказку, поставила телефон на беззвучный режим, а потом включить звук забыла.

– Фил! – возмущаюсь с негодованием. – Некрасиво читать чужие сообщения! – выпаливаю я, пожалуй, слишком громко, потому что на нас начинают косится прохожие. Забираю телефон и пробегаюсь глазами по сообщениям. Ничего такого в них нет, но всё равно неприятно, что кто-то (пусть даже Филипп, от которого у меня никогда не было секретов) узнал о том, что мне нравится парень. Очень нравится.

– Я не читал. Просто увидел имя адресата и аватарку, и всё, – совершенно спокойно объясняет Филипп.

Пристально смотрю на своего брата. Ещё в школе он выделялся среди одноклассников своим ростом и телосложением. Но сейчас, в новой кадетской форме Фил выглядит как мечта любой девчонки – просто настоящий принц из сказки.

– Тогда почему ты решил, что это Эрик? – спрашиваю настороженно.

– Потому, что это – Эрик, – продолжает стоять на своём Фил.

Причин не доверять Филиппу у меня нет, но и поверить его словам очень сложно. И страшно…

– Фил, я же тебе говорила, что познакомилась с Ромой ещё летом. Потом… – Я замолкаю, осторожно подбирая слова. – Потом я сама ему написала. Он ответил. И мы… – набираю в лёгкие больше воздуха, – стали общаться. А потом он предложил встретиться. – Признаться, что я в самом прямом смысле считала наши встречи свиданиями, не могу. Ведь на самом деле мы просто гуляли, разговаривая о совершенно ничего не значащем. – И я… Я считала его своим парнем… – всё-таки произношу, чего ещё никому не говорила.

– Дар, ты с ума сошла? Это же Эрик!

– Да нет же! Его зовут Роман! Ро-ман, а не Эрик! – возмущаюсь я, кипя от негодования. – Роман Романович Романовский.

– Всё правильно, Дар. Ему никогда не нравилось его имя, и он всегда называет себя Ромычем.

«Друзья зовут меня Ромыч, но и на Рому я тоже откликаюсь», – всплывает в памяти. Именно так он представился при нашем знакомстве.

– Ты хотел позвонить отцу, – напоминаю Филу, снова протягивая ему свой телефон. – Позвони. Ты же знаешь, что он будет волноваться, – произношу бесцветным голосом.

Мне нужно подумать. Собраться с мыслями и подумать. И пока Фил звонит отцу, я молча иду рядом, вспоминая короткие встречи с Ромой. Или же всё-таки Эриком?

На улице тепло, идёт мелкий снежок. Я люблю зиму. Не только из-за Нового года и моего дня рождения в декабре. А потому, что только зимой мир похож на сказку. Только сейчас моя сказка рассыпается как карточный домик из-за одной неловко вытащенной карты.

– Держи, – Фил возвращает мне телефон. – Папа передаёт тебе привет.

– Спасибо, – отвечаю машинально, а сама готова заплакать.

Вот почему я такая невезучая?

– Дар, ты расстроилась? – спрашивает Фил.

– Не знаю. – Веду плечами. – Ну ладно я, – рассуждаю вслух. – Я ни разу его не видела. Но он-то должен был знать, кто я! И потом, я точно помню, что говорила ему про тебя.

Хочется закричать, но вместо этого я закусываю губу. Больно.

– Дар, хочешь, я ему позвоню и всё выясню? – предлагает Фил.

– Нет. Я сама всё выясню, – отвечаю брату. Ведь завтра у нас с РомоЭриком «свидание».

Глава 1

Дарина. Полгода назад

– Доча, ты точно уверена, что хочешь именно в палаточный лагерь? – спрашивает папа уже в четвёртый раз. – Может всё-таки в обычный?

– Пап, в обычном скучно, – отвечаю я. Но это только половина правды.

Во-первых, провести последние школьные каникулы в обществе Евы не радовало. Совсем. А когда я заикнулась, что собираюсь поехать в летний лагерь, Гордеева загорелась составить мне компанию. Её мама даже интересовалась насчёт путёвки. Папа ответил, что проблем с этим не будет. Только вот мне «проблема» в виде круглосуточного жужжания Евы точно ни к чему!

Честно говоря, я и в этот не стремилась, если бы Фил тоже был на каникулах. Но в июне у него должны быть первые выездные сборы. Фил так ярко про них рассказывал, что мне тоже захотелось испытать что-нибудь подобное. Тем более, что палаточный лагерь решал сразу две проблемы. Первая: Ева туда точно не поедет – не царское это дело играть в «Зарницу» на местности, ведь с физкультурой Ева никогда не дружила; и вторая: до каникул Фила время пройдёт намного быстрее. Да и потом мне будет что ему рассказать. Поэтому я просто сказала папе, что «дочь изъявила желание ехать в палаточный лагерь». На лесную романтику меня потянуло.

– Ох, доча! Потом эта «романтика» так чешется. – Папа посчитал своим долгом меня предупредить.

– Пап, для этого существуют спреи от укусов насекомых и даже после укусов. – Отказываться от своей «гениальной» идеи из-за каких-то комаров я не буду. Да и назойливость Евы в последнее время нереально утомляет.

И только перед самым отправлением, эта идея не кажется мне такой гениальной. В автобусе два отряда. Первый и второй. На нашей стороне, где сидит первый отряд, шесть девочек и десять мальчиков. Вожатых двое: парень и девушка, но девушка немного опаздывает.

Вожатый притягивает к себе внимание мгновенно, стоит ему только войти в автобус. Он небрежным движением кладёт на пустое переднее сиденье обычную гитару и окидывает взглядом всех присутствующих. Чёрные густые брови совсем не портят его лица, а придают особый шарм и привлекательность. Молодой, симпатичный парень, просто горит изнутри каким-то необъяснимым светом, заряжая всё вокруг себя позитивом. Классическая футболка тёмно-серого цвета с черными косыми полосками на плечах и светлые джинсы сидят на нём как на модели, оттеняя загорелую кожу. На кожаном двойном шнурке висит небольшой амулет из тёмного серебра в форме клыка. Наверное, это первый парень, который вызывает во мне любопытство, и я как заворожённая залипаю на острый зуб, убаюканная приятным голосом:

– Приветствую всех отважившихся провести две недели без цивилизации. Меня зовут Романовский Э-э… Роман Романович, – представляется он с комическим наклоном головы, отчего его модная длинная чёлка падает на лоб. А наша Лизонька… – вожатый чуть наклоняется, глядя в боковое стекло, пытаясь увидеть ту, про которую говорит, – немного задерживается. Девочки, они такие девочки. Что поделать, – с обаятельной улыбкой объясняет, пожимая плечами. – И пока мы ждём нашу Лизу, я готов ответить на ваши вопросы.

– Роман Романович, а вы будете в нашем отряде? – Звучит первый вопрос. Его задаёт веснушчатая девочка из второго отряда.

– А ты у нас… – Вопросительный взгляд заставляет смутиться Веснушку.

– Алина, – смущённо произносит девушка.

– Алина. Красивое имя, – говорит комплимент вожатый, а я не могу отвести от него взгляда. – Я не очень люблю, когда меня называют по имени-отчеству. Обычно меня зовут Ромыч, но и на Рому я тоже откликаюсь. Договорились? – Обаятельная улыбка заставляет Алину густо покраснеть, и она молча кивает. – И давайте так: сначала имя, а потом вопрос. А под моим началом будут страдальцы из первого отряда.

Мне показалось, что Алина заметно сникла.

– Ромыч, а зарядка в лагере есть? Я Артём.

– Зарядка? – с лукавой улыбкой переспрашивает наш вожатый. – Смотря, что ты имеешь в виду. Если комплекс физических упражнений, выполняемых в утренние часы, то ответ положительный. И более того – она ежедневная и обязательная!

В автобусе раздаются смешки.

– Не-е, – тянет Артём. – Я про электрическую зарядку для телефонов. – Звучит пояснение.

– Артём. – Став совершенно серьёзным, обращается к нему Роман. – Вот ты взрослый парень. Я так понимаю, закончил девятый класс…

– Десятый, – уточняет Артём.

– Ого! Даже десятый! – С многозначительным уважением в голосе произносит вожатый. – И ты наверняка знаешь, что слово «палаточный» образовано от слова… – Ромыч секунду ждёт «подсказку». – Именно! Па-лат-ка! И у меня встречный вопрос: ты розетки в палатках видел?

Вожатый даёт ровно минуту, чтобы все просмеялись, и поднимает руку. Словно по волшебству в автобусе наступает тишина.

– А вообще, если серьёзно, может, пока мы стоим, и ваши родители ещё не уехали, то стоит отдать им фены, плойки, утюжки или что там сейчас у девочек является предметом первой необходимости.

Я не могу сдержать смешок. Мне ужасно становится интересно, неужели и правда кто-то взял с собой фен в палаточный лагерь?

– Там что, и интернета нет? – не выдерживает Алина.

– Алина, а кому нужен в лесу интернет? – задаёт встречный вопрос Ромыч.

– Белочкам! – выкрикивает с заднего сиденья какой-то остряк. Мне его не видно. – Они селфи друг другу шлют!

– Та-ак, и как зовут у нас специалиста по белочкам?

– Рафик.

Вожатый кивает ему головой и обводит взглядом сидящих в автобусе в ожидании новых вопросов, но их больше не поступает.

– Я так понимаю, вопросов больше не будет? Никто не передумал «переобуться», пока мы ещё на берегу?

– А еду мы тоже будем готовить сами? – раздаётся позади меня.

– А имя? – напоминает Роман.

– Владислава. Можно просто Влада.

– Влада, а котелок с собой есть?

Мне кажется, я бы точно захотела провалиться после такого вопроса.

– Нет. Но могу позвонить, пока есть возможность, и нам привезут. – Не теряется Влада.

Глава 2

– Можно просто Лиза, – девушка одаривает всех голливудской улыбкой. – Ну, а со старшим вожатым, вы, я так думаю, уже познакомились.

Именно в этот момент я встречаюсь взглядом с Алиной. Девчонка еле заметно кривит нижнюю губу, показывая мне в каком она «восторге» от их вожатой. Я невольно прикрываю рот рукой, чтобы не засмеяться, и замечаю, что мы пойманы с «поличным» старшим вожатым. Алина покрывается густым румянцем, а я прячу лицо, закрывая его спущенными волосами, и делаю вид, что внимательно слушаю вожатую второго отряда.

– Судя по тому, что никто не сбежал после страшных запугиваний, – говорит Лиза, и в этот момент Романовский кладёт руку на её плечо в предупредительном жесте. Девушка замолкает на полуслове, поворачивается к своему коллеге и, едва заметно кивнув, продолжает:

– …Роман не успел нагнать на вас страху, – заканчивает она.

– Да это же ужас! Двадцать первый век, а палатки до сих пор не оснащены розетками! – «возмущается» Артём, вызывая новые смешки в автобусе. – А как же новости с места событий в прямом эфире?!

– Что? – зависает Лиза. – Розетки? – Она в непонимании поворачивается к Романовскому. – Ты что, не сказал им про кабель?

– Лиза! Ну, кто тебя просил, а? Они уже были согласны обойтись без своих смартфонов! – пеняет ей старший вожатый.

– Так предупреждать надо! – парирует блондинка.

– Ребят, кажется, нас знатно развели, – смекает Артём.

– Мне пофиг! Моя палатка рядом с Дарининой! – Забивает себе место Рафик.

– Я смотрю, ты от души повеселился, – усмехается Лиза, косясь на Ромыча.

– Ну-у. Я всё ещё не теряю надежду, что найдутся смельчаки, которые проведут хотя бы неделю без электричества, – тянет старший вожатый, словно разводит ребят самих согласиться.

И это срабатывает!

– А что, мне идея нравится! – высказывается Рафик.

– Конечно! Ты к Дарине подмазываться будешь, чего тебе, – усмехается Артём.

– Если дело на спор, то обойдусь и без зарядного. А тебе слабо?

– С чего вдруг слабо? Спорим?

– Да не вопрос! Роман Романыч, мы с Артёмом предлагаем провести минимум неделю без света! – подытоживает Рафик. – Приглашаем всех желающих! – заявляет громче.

– Я с вами, – подключаюсь я. – Даю слово, что пользоваться мобильной зарядкой не буду, – добавляю, чтобы всё было по-честному.

– И я! – заявляет Влада.

Помимо тех, кто уже согласился, поднимается ещё четыре руки. И самое интересное, что все добровольцы с нашего отряда. Среди них есть ещё одна девочка. Юля. С ней мы познакомились ещё перед посадкой в автобус.

– Что, Ром, не подпишут тебе твою затею, – поддевает Лиза бедного Ромыча, по лицу которого всё-таки заметно, что он расстроен. – Видишь, народ не хочет в темноте плутать с фонариками. Да и в YouTube по вечерам залезть хочется!

– Что это не хочет? – Артём встаёт с места. – Кто готов утереть нос второму отряду?

– А если я хочу? – робко спрашивает Алина.

Я почему-то уверена, что она готова обойтись не только без электричества, но и без обычной столовой, лишь бы оказаться в нашем отряде.

– Я думаю, что можно, – пожимает плечами Лиза.

Алина с радостью пересаживается на нашу сторону, плюхаясь рядом со мной.

– Ты не против? – спрашивает разрешения у меня на всякий случай.

В конечном итоге у нас остаются всего четыре девочки и двенадцать мальчиков. Мы ещё не успеваем выехать из города, а уже кидаем второму отряду вызов, который они принимают.

– Ну, всё, Роман Романыч! Пощады не жди! – предупреждает вожатая отряда противников. – В этом сезоне приз будет наш!

– Это мы ещё посмотрим! – улыбается довольный Роман. Неужели он так хотел попробовать эту затею? – Надо сообщить в штаб о нашем решении, чтобы они были в курсе.

– Сейчас сбегаю, – предлагает Лиза. – Вам дополнительное снаряжение выписать?

– Фонарики на солнечных батарейках включи в список.

***

– Давайте, ещё раз уточним, – предлагает вожатый. – Мы неделю обходимся без электричества? – Дружное «да» в ответ заставляет его широко улыбнуться.

Штаб всё-таки разрешил нам использовать портативные зарядки. Только вот их заряжать, по правилам уже нельзя. За «спартанские» условия отряду будут начислены дополнительные баллы, если, конечно, мы не нарушим эти самые условия.

Наш отряд размещают немного в стороне от основного лагеря. Первое задание: установить палатку, укрепить опоры и окопать её. Распределением распоряжался Романовский, который умудрился сделать это, пока мы ехали в автобусе. Меня он поставил вместе с Владой, и наша с ней двухместная палатка оказывается рядом с вожатской.

– А окапывать-то зачем? – уточняет Артём, когда мы стоим уже на территории и слушаем инструктаж.

Мне вот тоже интересно: зачем? Только я не такая смелая, как Артём, чтобы задавать вопросы.

– За тем, чтобы у тебя в тамбуре после дождя кеды не плавали.

– Это как так? – удивляется Алина.

– А вот так. Дождь прошёл, и кеды сами заплывают к их владельцу.

– О! Так это круто! – смеётся Влада. – Никуда за ними ходить не надо!

– Нет. Это не круто, особенно когда негде их сушить, – совершенно серьёзно добавляет Рома. – Мне бы не хотелось, возвращать вас с соплями родителям. Поэтому – одеваемся по погоде, спим обязательно в белье и стараемся вот такие милые шортики, – вожатый показывает на Алину, – не надевать. А-то не только коленки ободрать можно. Неизвестно, какие задания принесут нам наши штабисты. У нас элементарно может не быть времени на ваши переодевашки. А опоздание, как вы уже поняли, это минус баллы, которые нам набрать будет немного сложнее.

– Почему? – став серьёзной, спрашивает Влада.

– Некоторые квесты могут проводиться незапланированно. Прямо после обеда, или даже в ночное время.

– Ого! – Рафик довольно потирает руки.

– Ага, – передразнивает его Роман. – Поэтому я настоятельно рекомендую джинсы, чтобы не поцарапать нежные места об траву, спускаясь на попе по склону, сверху – футболка, ветровка и обязательно головной убор, который не будет цепляться за ветки. Бандана – идеальный вариант. Мне определённо нравится, как подготовилась Дарина, – хвалит меня вожатый, одобряя мой внешний вид, который он только что описал. У меня не хватает только банданы, но она лежит в рюкзаке. – Есть опыт палаточного лагеря?

Глава 3

Как у меня получается быстро расстегнуть молнию на палатке – не знаю, но стоит только выпрямиться и сделать пару шагов, как я врезаюсь в нашего вожатого, едва не сбив того с ног и ударив его по подбородку головой.

– Дарина? Что у вас?

– Это не у нас, – мямлю я, оказавшись пойманной в кольцо его рук.

И мы синхронно поворачиваемся в сторону второй палатки.

– Да не ори ты! – раздаётся спокойный голос Влады.

– Там… там… – Алина показывает на свою палатку.

– Что там? – спрашивает Влада.

– Да нико…го тут нет, – раздаётся изнутри голос Юли. – Не шипи ты! Я сама тебя боюсь.

В проходе появляется Юля, держа что-то в руках.

– Что там у вас? – Ромыч отпускает меня и подходит к девочкам, а я даже через майку продолжаю ощущать тепло его ладоней на спине.

Юля в какой-то ткани, похожей на футболку, держит небольшой комок.

– Ёжик, – сообщает она.

Фонарики освещают нарушителя спокойствия, заставляя того прятать нос от света. Ёжик сопит и фырчик.

– Алина! Ты что, ёжика испугалась? – поддевает её Артём. – Весь лагерь подняла! А крику-то было!

– Он меня укусил! – жалуется та, демонстрируя свой палец.

– Ага! Вот такими зубами! – Макс пальцами изображает огромные клыки.

– Стоп! – командует вожатый. – Как ёжик оказался у вас в палатке?

– Я… я не знаю, – пищит Алина. – Я вышла посмотреть…

– Куда ты пошла ночью, любопытная ты наша? – Рома, как и мы, ждёт ответа, ища на пальце Алины повреждения.

– Я услышала шорох. Решила посмотреть, что это, и вышла из палатки. Никого не было, и я вернулась обратно. Легла спать и услышала, странный звук. Словно кто-то теребит упаковку. Протянула руку и… – Алина виновато подняла глаза на вожатого.

– Бац! Была схвачена ужасным монстром, поедающим ночью печеньки! – продолжает за неё Рафик и начинает дурачиться:

– Не отдам! Это моя добыча! – шипит он, изображая рассерженного ёжика. – Но герой был тут же обезврежен обычной девчачьей футболкой! Какой позор для доблестного стража леса!

Дружный смех посреди ночи разряжает обстановку.

– Так, посмеялись и хватит! – Первый приходит в себя вожатый. – Рафик, нельзя гробить такой талант.

– Благодарю! – довольно произносит Раф, театрально склоняя голову.

– А если проанализировать ночное происшествие, то можно сделать следующие выводы, – продолжает вожатый. – Первый: выходя из палатки застёгиваем молнию, во избежание нашествия полчища голодных ёжиков…

И я ярко представляю себе картинку: семейка ежей, устроившаяся на ночлег на матрасе.

– И второй: к моему предупреждению, спать в одежде, прислушались немногие.

Я обвожу взглядом наш отряд. Одеты я, Влада, Юля, Макс и ещё один мальчик из третьей группы, Егор. Алина стоит в маечке и шортиках, ещё короче тех, в которых она была днём. Артём щеголяет в одних боксерах, ёжась от ночной прохлады, а остальные ребята, включая самого вожатого, стоят без футболок. Смущённо отвожу взгляд, стараясь не разглядывать последнего.

– А с ним что делать? – спрашивает Юля, показывая на пойманного бедолагу, который, пригревшись, больше не фырчит. – Жалко же…

– Конечно, жалко! Он, наверное, оглох после Алинки и инфаркт схватил, – по-своему жалеет ёжика Рафик.

– Отпустить нельзя оставить… – хмыкает Влада. – Вечная проблема в пунктуации.

– Предлагаю на нашем посту поставить тарелочку с молоком. – Я подаю идею.

– Ой, я сейчас в круглосуточный за молоком сбегаю! – издевается Артём.

– Ты только штаны не забудь надеть, а то в трусах могут не пустить, – осаживает остряка Влада.

– Молоко можно попросить в столовой, – объясняю я.

– А я печеньки ему дам, – улыбается Юля. – Вдруг голодный…

– Значит так, – подводит итог Ромыч. – Алина – обработать палец антибактериальным средством, ёжика с печеньками к штабу, и всем спать. Подъём в семь утра никто не отменял, – командует вожатый. – И напоминаю: от нашей готовности зависят как плюсы, так и минусы баллов. Всем спокойной ночи!

Ромыч разворачивается и идёт к вожатской палатке.

– Алин, классные шортики, – хихикает Артём.

– Зачётные трусы, Тёма! – не остаётся в долгу Алина. Но мне почему-то кажется, что она краснеет, просто при таком освещении это совсем не заметно.

Постепенно все расходятся по своим палаткам, а я стою и, как заворожённая, вдыхаю прохладный ночной воздух. Окидываю взглядом наш лагерь. Тёмные силуэты сосен шумят, словно переговариваются между собой. Фонарики немного освещают нашу территорию, создавая уют крошечного мира, а над головой сияет звёздное небо. Так близко, что хочется протянуть руку и…

– Какую хочешь? – раздаётся вопрос над моим ухом.

– Вот эту. – Показываю на самую яркую звезду.

– Эту не получится, – звучит насмешливый голос вожатого. Очень странно, что я не заметила, как он подошёл. – Если её убрать, то будет сложно определить направление на север без компаса.

Не могу сдержать смешок. Мне кажется, такое могла сказать только Влада. Я до сих пор поражаюсь её эрудированности. А вот услышать подобное от вожатого, я как-то не ожидала.

– Ты почему до сих пор не в палатке? – совершенно серьёзно, даже строго, спрашивает Ромыч.

Поворачиваюсь и с удивлением замечаю, что Роман Романович стоит рядом и уже в футболке. Хочу задать встречный вопрос: зачем он вернулся, но робею под его пристальным взглядом.

– Красиво. Засмотрелась. В городе небо не такое… близкое, – произношу, не в силах разорвать зрительный контакт.

Лёгкий ветерок шалит в волосах, и немного остужает мои пылающие щёки.

– Это верно, – соглашается он и поднимает голову вверх, а я делаю глубокий вдох, понимая, что почти не дышала. – А вот эта красная точка – Марс.

Слова вожатого вызывают сомнения. Он меня разыгрывает? Но видимо я смотрю не туда, потому что Роман Романович немного разворачивает меня и показывает направление. Я в полной растерянности от того, как близко он стоит, а касание его рук моих оголённых плеч обжигает.

Глава 4

Эрик

Вот взял бы и дал в лоб этой рыжей, чтобы хоть немного привлечь внимание к моим словам! Ведь ничегошеньки не слышит! И за каким лешим, я только согласился перевести её из Лизкиного отряда в свой? Ведь видел, что с ней будут только одни проблемы. Но нет же!

Я ничего не имею против женского пола, но считаю, что если ты собираешься в палаточный лагерь, то, как минимум, должна понимать, что всех удобств цивилизации здесь не будет, а как максимум – нужно быть готовой к экстремальным условиям. Но есть категория людей, считающих, что и в лесу должны стоять кондиционеры.

И вот сейчас уже битых минут десять я растолковываю Алине почему необходимо соблюдать правила безопасности, но девушка не слышит ни одного слова из того, что я говорю. Бесит! Вон даже Влада с Дариной открыто смеются надо мной. Прерываю свою «пламенную» речь и собираюсь сбежать в штаб. Задание у отряда есть – пусть работают, а мне срочно нужен перерыв. Подзываю Егора, лидера группы, в которой состоит Алина, и передаю ему шефство над труднообучаемой. Пусть он с ней мучается. Может, его она услышит.

– Ого, какие люди! – громко тянет Лиза, заметив, что я пересекаю поляну широким шагом. – Как это ты бросил своих рыженьких? – Хихикает блондинистая зараза.

– Я требую начислить моему отряду дополнительные десять баллов за вредность! – зло ворчу, представляя, как народ тут ржёт надо мной.

– Ромыч, да выдохни ты! – поддерживает Лиза.

– Тебе хорошо говорить, ты благополучно сплавила это рыжее недоразумение.

– Конечно! Девочка такими глазками на тебя смотрела! – ехидно замечает Лиза, ведь прекрасно знает, как я не люблю рыжих.

– Эр, в первый раз что ли? – равнодушно бросает старший вожатый, организатор и голова нашего лагеря.

– Роман! – поправляю Димасика.

Ещё одна больная тема – моё имя. С самого детства. Все почему-то считают, что имя мне дали в честь принца из диснеевского мультфильма. Одно время я даже хотел официально сменить его, но бабушка была категорически против, добавляя, что моей маме оно очень нравилось. Маме может и нравилось, но мне – точно нет! Только бабушка требовала чтить и уважать память к матери, которую я ни разу не видел. Мне было два месяца, когда мама вместе с отцом погибли в автомобильной катастрофе. Растила и воспитывала меня бабушка. Но после того, как бабы Лены не стало, моё имя отошло на задний план. Тем более все друзья зовут меня Ромычем, а Эриком я остаюсь только по документам.

– Народ, вы как хотите, но выдавайте моим задание на весь день в лес! Я пока не увижу искусанную задницу – не успокоюсь!

– Ромыч, да ты у нас извращенец, оказывается, – хихикает Лиза.

– Кто из нас двоих извращенка, то это ты! Комарами искусанную, премудрая ты наша!

– Будет тебе задание. Ждём одобрения и готово, – успокаивает меня Димасик.

В палаточный лагерь я езжу с семи лет. Благодаря своему опекуну, Лебедеву Константину Владимировичу, проблем с этим никогда не возникало. Ещё мальчишкой я влюбился в лес, запах костра и прохладу росы на ногах. До шестнадцати лет я всегда был командиром отрядов, и вот уже четыре года, как сам работаю вожатым.

Это именно то, о чём я мог только мечтать. А учитывая, что работа в лагере засчитывается за летнюю практику, то и вообще – полный кайф. Высшее образование – ещё одна прихоть бабы Лены. Но именно в университете я попал в Городской Студенческий центр, группу организации досуга молодёжи.

– Значит, так! – Димасик широко зевает. Кажется, кто-то опять не спал всю ночь. – Романовский, ведёшь своих по левой стороне. Маршрут немного изменили. Указательные флажки будут, но сам не подсказываешь…

– Дим, ну ты обижаешь!

– Без лирики! – Хмурится Димас. Не любит он, когда его перебивают. – Лиза, ты со своими – по правой стороне. Тропа там уже слонами протоптана, не заблудитесь.

– Конверты с заданиями во сколько будут? – спрашивает Лиза, мгновенно становясь серьёзной.

– Лиза, солнце моё, как только – так сразу! – улыбается Димас. – У меня печатный станок работает медленно, а там ещё печать сургучовая, напыление, что не вскрывали… – Ещё один любитель поиздеваться над ближним.

– Ой, да ну, тебя! – Отмахивается Лиза. – Я серьёзно, а ты, как всегда, стебёшься!

– И я серьёзно. Сейчас на местности работают, как всё проверим, сразу получите конверты с заданиями.

Если ещё работают, то значит не сегодня.

– За ночь флажки никто не сдвинет? – задаю вопрос, давая намёк Лизе, чтобы выдохнула, а то она стоит, словно лом проглотила.

– А кому они нужны? – спрашивает Димасик. – Тем более ночью.

– Ну мало ли. Вдруг белочки решат устроить флажный семафор, – шучу, невольно вспоминая Рафика.

– Ромыч, ты это, не пугай, ладно, – хрюкает Димас. – Ещё начало сезона, а у вас уже «белочки».

– У них не только белочки, но и ёжики уже есть, – комментирует Лиза.

– Ёжики – это ёжики! Их можно, – безразлично тянет старший вожатый, а мне ужасно интересно, откуда Лиза могла узнать про ёжика?

***

Подхожу к своему отряду и слышу дружный смех. Я почти уверен, что Рафик выступает в главной роли этого веселья. Но первая, кого цепляет мой взгляд – Дарина. Сам не понимаю почему, но девочка привлекла моё внимание ещё в автобусе. Первое впечатление – мы знакомы, но, как я ни стараюсь, не могу объяснить, откуда оно взялось. Слишком много знакомств, случайных друзей, мимолётных встреч. Но ощущение того, что я её знаю, так и не проходит.

Дарина скромная, не строит из себя интеллектуалку как Влада. Открытый взгляд, честные ответы и никакой наигранности привлекают к себе. Обычная внешность, если сравнивать с той же Алиной, даже Юля выделяется высокой стройной фигурой. Но взгляд задерживается именно на Дарине.

Вчера, когда я увидел её одинокую фигурку посреди лагеря, не смог пройти мимо. Хотел просто отправить спать, но сам не понял, что произошло, когда оказался рядом. Дарина как заворожённая смотрела на небо. Это я, наверное, уже привык к нему. Никогда не страдал подобной чепухой, но тут что-то сдвинулось. Почему-то совсем не хотелось уходить, а смотреть на звёздный небосвод вместе с девчонкой. Хорошо же меня накрыло, если я стоял ночью посреди лагеря со своей подопечной! Романтик хренов! За это вылететь можно на раз-два. С этим в лагере очень строго. И доказывай потом, что ты ни при чём.

Глава 5

При возвращении в лагерь, хочу узнать что могло приключиться во втором отряде, но Лиза похожа на разъярённую фурию и говорить со мной отказывается. Немного странно, учитывая, что мы уже давно работаем вместе, и таких закидонов у неё никогда не было.

После завтрака – экстренное заседание штаба. Оставляю своих навести порядок на территории и иду узнавать новости. Непривычное молчание в просторном сборном корпусе, рабочем месте наших штабистов, совершенно не свойственно, и Димасик как-то подозрительно косится в мою сторону.

– Что тут у вас? – спрашиваю вместо приветствия.

– А-то ты не знаешь?! – вскидывается Лиза.

– Лиза, сядь! – шикает на неё Дима.

– Не знаю, – отвечаю серьёзно. – Надеюсь, меня сейчас просветят.

Димас пристально буравит меня взглядом. Но мне и самому интересно, в чём я успел провиниться с самого утра. После минутной паузы старший вожатый произносит:

– Сегодня утром во втором отряде дети не смогли выйти из палаток.

– Почему? – задаю вопрос.

– Все палатки были зашиты.

Немного не понимаю, как можно зашить палатку.

– Это как так? – всё-таки уточняю.

– А-то ты не знаешь?! – снова повторяется Лиза

– Да, Лиза! Сядь! Иначе выгоню! У меня и так голова болит! – старший вожатый трёт виски. – Молнии на палатках не открывались, – объясняет он после паузы, – кто-то их сцепил нитками.

– Да ну на хрен?! – невольно слетает, когда я представляю, сколько на это нужно времени.

– Ты хочешь сказать, что это не твои? – щурится Димас.

– Дим, мои сегодня спали.

– Ты проверял?

– В палатки не заходил, конечно, но никого не видел – это точно. Да и встали они нормально. Так что – не мои.

– А вот Елизавета Андреевна утверждает, что первый отряд решил отомстить им за первую зарядку!

Перевожу взгляд на Лизу. Она совсем ку-ку или как?

– Не надо на меня так смотреть, Рома! Ещё скажи, что ты не в курсе?!

– Знаешь, даже если и предположить, – делаю акцент на слове, – что это мои, то я – не в курсе.

У нас с Лизой всякое бывало, но чтобы строить друг другу пакости – до такого не доходило.

– Значит так! – Дима поднимает руку, прося тишины. – Мы посовещались и решили: первый отряд плюс пять, второй – минус десять баллов. Результаты отряды получат в обычное время.

– За что-о?! – Лизонька вскакивает с места.

– Лиза, твой отряд в полном составе отсутствовал на утренней пробежке и зарядке, – звучит спокойный ответ. – Плюс общая неорганизованность.

– Но мы пытались убрать нитки! – Лиза пытается держать себя в руках, но получается плохо.

– Лизок, я не в курсе почему «партизаны» выбрали жертвой твой отряд, но мне определённо нравится их подход. Два стежка возле самого низа и всё! Красавцы! Ромыч, точно не твои?

– Да ну нет же! – отвечаю, но первый раз за всё время, что работаю с детьми, не уверен, что прав.

В штабе мы с ним остаёмся вдвоём. Лиза выскакивает первой, и другие вожатые успевают разойтись.

– Ты всё-таки спроси у своих, – предлагает Дима.

– А ты бы сознался? – задаю встречный вопрос.

– Я бы – нет! – Димас для убедительности качает головой. – А вообще, если честно, я в восторге от этого. Зачётно тряханули наше болото! Мы тут головы ломаем, устраивая взрывы мозга, что бы придумать, а тут такой выверт! Красавцы! Ты просто не видел, какой кипиш подняла Лизка. Хоть кто-то натянул грязный носок на нос этой лисе, – признаётся старший. – Жаль, что нет доказательств – я бы баллы добавил за находчивость. Игорь с Леной, кстати, тоже за.

– Почему уверен, что мои?

– Больше некому. Третий отряд с вами не соревнуется. А Лизка уже давно хочет призовой кубок. Вот и ухитряется пакостить иногда по мелкому. А как сама в таком положении оказалась – не понравилось. Мы в большо-о-ом ожидании от этого сезона и в предвкушении потираем руки, – хмыкает Димас.

В штаб возвращается Игорь и Лена – головной мозг всех мероприятий.

– А, Ромыч, клёвые у тебя ребята, – хлопает меня по плечу Игорь. – С юмором.

– Ага, – соглашаюсь с ним. – Те ещё артисты.

– Ром, выдохни! – улыбается Лена. Кажется, она тоже довольна произошедшим.

– Ребят, а это случайно не ваших рук дело, а? Уж что-то вы легко отнеслись ко всему. Сидите, скучаете и решили малость развлечься…

– Нет, Ром. Я хоть лично не люблю Лизку, но до такого бы не додумалась, – признаётся Лена. – И потом, я бы зашила вожатскую палатку, а тут детские. Значит, кто-то из ребят. Я поставила на твоих.

– Ты поторопись, там конверты с заданиями уже отнесли. Лизка вам спуску не даст теперь, имей в виду, – добавляет Игорь.

И я выскакиваю из штаба.

Дарина

– А Роман Романыча мы ждать не будем? – пищит Алина.

– Алин, пока мы будем его ждать, уйдёт время. Вдруг их специально задерживают, – отвечает ей Макс.

– Я тоже так думаю, – соглашается Влада. – Задание есть. Всё расписано. Нужно выполнять.

– Может, стоит разделиться? – предлагаю я, внимательно перечитывая лист с заданиями. – Нигде не указано, что мы всей толпой должны искать один флажок.

– А это дело… – тянет Макс, ещё раз пробегая глазами по заданию.

– Так карта одна, – замечает Егор.

– А камера на телефоне у тебя зачем?

– Дарин, да ты клад идей! – хвалит меня Рафик, и даже Артём на этот раз молчит.

Мы делимся на две группы. Влада отмечает шесть флажков, которые должны найти они. Остальные шесть – наши. Вожатому оставляем бумажное сообщение и примерный ориентир.

К моей огромной радости я попадаю в группу с Юлей, а Алина остаётся с Владой. Но там без вариантов – им нужен нормальный лидер, потому что Егор иногда тупит.

***

– Ребят, кто-нибудь в курсе, почему Ромыча вызвали? – спрашивает Юля, пока мы все пытаемся отдышаться.

Макс предложил до ориентира бежать, а пока ищем флажок, переводить дыхание.

Глава 6

Эрик

Моего отряда нет на месте. С одной стороны это радует – ребята самостоятельные, а с другой – я без понятия, куда они пошли. Точнее, примерно-то я, конечно, знаю, но искать их по всей территории, бегая как обезумевшая квочка, растерявшая своих цыплят, мне как-то не хочется.

Взгляд привлекает торчащий на отрядном месте уголок бумаги. Осторожно тяну и вытаскиваю сложенное пополам сердечко, вырезанное из вырванного листа блокнота. Да вы ж мои романтичные! В ожидании «любовного» послания разворачиваю бумажное сердце и стопорюсь. На правой половинке нарисованы линии, указывающие стороны света, а на левой – всего одна стрелочка на северо-запад. Это кто же у меня такой сообразительный?

Я засовываю «сердце» в карман и иду в указанном на нём направлении. Если верить умникам из штаба, то ребята, дойдя до определённого ориентира, должны найти флажок.

Именно это и происходит, только по ощущениям (я уже примерно знаю «почерк» наших штабистов) настигаю своих детей примерно на третьем ориентире. Наблюдаю за их слаженной работой и понимаю, что что-то не так. Ещё раз окидываю взглядом поляну и тут до меня доходит – я не вижу Дарину!

– Почему не все? – строго спрашиваю у Влады.

– Мы разделились, – звучит лаконичный ответ.

– Влада, ты уверена, что мы на месте? – перебивает Егор.

– Да. На, сам посмотри! – хмурится она.

– Почему вы разделились? – Я снова привлекаю к себе внимание.

Девушка отдаёт лист с заданием Егору и поворачивается ко мне.

– Отряд решил, что так будет быстрее. Здесь третья и четвёртая группы, а первая и вторая пошли по другим ориентирам.

Мне даже сказать нечего. Решение новое, смелое и рациональное. Но, чёрт бы побрал этих вундеркиндов! Где я теперь буду искать первую и вторую группу?

– Мы встречаемся на поляне, – словно прочитав мои мысли, отвечает Влада.

– Влада, тут хрень какая-то, – снова подходит Егор.

– Что у вас? – спрашиваю строго.

– У вас в штабе карты ученики начальной школы рисуют? – вопросом на вопрос отвечает Влада.

– Почему?

– Потому что пятиклашки уже проходят ориентирование на местности, – отвечает за Владу Алина.

Отмечаю, что на девочке надеты джинсы и бандана, что не может не радовать. Плюс один в карму Егора!

– Не понял? – хмурюсь.

– Ромыч, у нас тут хрень полная, – встревает Егор.

– Егор! – делаю замечание за выражения.

– Ерунда, – тут же исправляется лидер третьей группы. – Маяк стоит, диаметр, вроде как, обозначен. Только в этом диаметре пусто.

– В каком смысле, пусто?

– Мы первый флажок нашли за пределами заданного круга, – объясняет Влада.

– Уверена? – переспрашиваю.

– Более, чем уверена!

– Нашёл! – доносится со стороны. Поворачиваюсь на голос и вижу, что расстояние намного больше, чем указано в задании.

Кажется, моя же шутка сослужила нам не очень добрую службу. Ладно, разберёмся.

Четвёртый ориентир оказывается на месте. Отправляю группу дальше, а сам иду на поиски второй части отряда. Или, точнее, первой.

Иду наперерез, так как уверен, что группа Макса и Дарины уже должны пройти половину, но никого не вижу. Неприятный холодок пробегает по спине. Умом понимаю, что деться детям некуда, но всё равно неуютно. И я бегом направляюсь в сторону поляны, где должен быть сбор.

Своих потеряшек я нахожу вальяжно развалившихся на траве и бросающихся друг в друга травинками. Останавливаюсь возле них и привожу дыхание в норму, уперевшись руками на колени.

– И давно вы тут… отдыхаете? – задаю вопрос своим ребятам.

– Семь минут и сорок секунд, – отвечает вместо них Виталик, наш штабист, фиксирующий результаты.

– Красавцы! – хвалю. – Неплохой результат! Бежали что ли?

– Да Макс! – Юля, возмущаясь, вскакивает на ноги.

Макс засунул ей за шиворот целый пучок травы.

– Бежали, – хохоча, подтверждает лидер первой группы.

– Быстро бегаете!

– Это вы, Роман Романович, бегаете медленно, – раздаётся сбоку.

Мне даже не надо поворачиваться, чтобы понять, кто решил побесить меня, обращаясь по имени-отчеству. Ну, Дарина! Ведь прекрасно знает, как мне это не нравится, и всё равно ткнула носом. Красиво отомстила девочка за мой игнор.

Я специально старался не смотреть в её сторону. Но на такой откровенный вызов ответить надо.

– Вот как? – медленно поворачиваюсь, но Дарина пожимает плечами, что отказываться от своих слов не собирается. – Значит, с завтрашнего дня на зарядку и обратно бежишь рядом со мной.

– Зачем? – звучит немного испуганно.

А вот нечего дёргать спящего тигра за хвост, а вожатого дразнить при всех. Но ответить я не успеваю, на поляне появляется второй отряд. Лиза, завидев меня, кривит недовольную рожицу. А ещё через минуту к нам присоединяются группы Влады и Егора.

– Я не поняла? – возмущается Лиза. – А ты тогда почему здесь? Вы что, разделились?

– Разделились. Это не нарушает правила.

– С чего бы вдруг? Я тоже могла отправить ребят застолбить результат! Это не считается!

– Все результаты зафиксированы, – вмешивается Виталик.

– Виталя, я требую обратить внимание, что Э… вожатый первого отряда подсказывал своим. Это нарушение!

– Лиза, я всё зафиксировал, – успокаивает он. – Результаты будут оглашены сегодня вечером.

– Вот ещё, возьмите, пожалуйста! – К Виту подходит Влада, протягивая лист с заданием.

– Что это? – Штабист удивлённо вскидывает брови.

– Там всё подробно написано аккуратным каллиграфическим почерком, – обаятельно улыбается ему наша мисс Гениальность, выделяя интонацией каждое слово.

Влада пометила на карте, где ими были найдены флажки. В скрупулёзности ей не откажешь.

Вижу, с какой миной смотрит Виталий на протянутый ему лист. А никто не говорил, что работать со взрослыми детьми легко! Это тебе не в штабе сидеть, задачки выдумывать. Тут только успевай щелчки по носу получать!

Глава 7

Дарина

Помню, Ромыч долго пытался узнать у нас, кто зашил второму отряду палатки, и было так интересно наблюдать за его попытками. Мы решили никому не раскрывать наш маленький секрет. Штабисты тоже серьёзно чесали затылки в безуспешных попытках вычислить участников «партизанского отряда». Это были бесподобные ощущения, когда чувствуешь себя если не супергероем, то хотя бы неизвестным героем, потому что о нас по лагерю ходили самые разнообразные слухи.

Вожатые даже какое-то время дежурили по очереди, пытаясь поймать «нарушителей». Но мы, как самые послушные дети, после отбоя всегда отправлялись спать. Тем более, что после насыщенной дневной программы сил ни на что не оставалось.

За всё время нашего пребывания в палаточном лагере, мы ещё два раза устраивали ночные вылазки. Одну опять же на второй отряд. На этот раз мы всего лишь насыпали шишки в уличные умывальники. Правда готовиться к этому пришлось заранее, чтобы незаметно собрать восемь целлофановых пакетиков с шишками. Во вторую вылазку решили устроить сюрприз нашим вожатым: Ромычу и Лизе, каждому связав между собой шнурки кроссовок. Лиза повесила сушиться перед палаткой свою футболку, красным флагом маячившую перед глазами, тем самым самолично назначив день, точнее ночь, икс. Было грех не воспользоваться таким намёком судьбы. А, как известно, на рассвете всегда крепко спится.

Штаб даже предлагал «сдаться» инкогнито, чтобы вручить всем участникам грамоты, но мы единогласно решили оставить нашу секретную группировку в тайне.

Романтика леса, звёздное небо и обаяние нашего вожатого сделали своё дело – я беззаветно влюбилась в Романа Романовича той первой наивной любовью, о которой мечтают все девочки. Это непередаваемое чувство, когда тебя тянет к человеку, без объяснения каких-то причин. Хочется просто знать, что он есть, видеть его, слышать его голос. Засыпая, я всегда представляла Рому, вспоминала его улыбку, взгляд, и те редкие, ничего не значащие прикосновения, когда он помогал пройти какое-нибудь задание.

Получив незабываемые впечатления от первого сезона, я долго упрашивала папу оформить путёвку в этот же лагерь на второй сезон, совершенно забыв даже про Фила. Я знала, что Ромыч снова будет там. Мне даже не пришлось проситься в его отряд. Никогда не забуду довольную улыбку вожатого, когда встретилась с ним взглядом в автобусе.

Второй сезон не был похож на первый, но и в нём были свои плюсы. Являясь правой рукой вожатого, я практически всё время находилась рядом с ним. В этот раз от каждого отряда по одному человеку входило в штаб, и я была допущена в святая святых – самое сердце палаточного лагеря.

Второй сезон прошёл в метаниях и бесполезной борьбе со своими чувствами. Я понимала, что это наивно и глупо, но ничего не могла с собой поделать. Возвращаться было грустно. Я сидела на переднем месте в микроавтобусе, сразу же за водителем, смотрела в окно и еле сдерживала стоявшие в глазах непрошенные слёзы. За моей спиной раздавались разговоры и смех ребят, но я не хотела в них участвовать. Бесцельно вертела в руках телефон. Неужели это всё? Я не заметила, как кто-то сел рядом. Даже не повернулась, ведь все старались быть ближе к центру автобуса, сердцем которого был Ромыч.

– Ты почему сидишь одна? – Вопрос застал врасплох, и я невольно посмотрела на вожатого, который вдруг оказался рядом.

Пожала плечами, а потом вдруг призналась:

– Я буду скучать.

Вообще-то я имела в виду его самого, но Ромыч понял немного иначе.

– Я тоже скучал, а потом пошёл вожатым. Велком в нашу дружную компанию.

Я бы согласилась пойти куда-угодно, лишь бы как можно ближе находиться к Романовскому. Он взял из моих рук смартфон, набрал номер, и сделал себе дозвон.

– Надумаешь, позвони. Странно, что не стоит пароль, – хмыкнул он и вернулся в центр автобуса.

Я посмотрела на пустое место. Первая мысль – мне померещилось. Я столько раз представляла себе наши встречи, что это вполне могло быть плодом моей буйной фантазии. Разблокировала экран и уткнулась в набранные номера. Дрожащими руками записала имя: Ромыч, и сжала телефон, как самую драгоценную вещь, хранившую тоненькую ниточку, ведущую к Роману Романовскому.

Дарина. Настоящее

А ведь я считала, что всё настоящее. С силой зажмуриваю глаза. А вдруг, когда я их открою, то правда окажется не такой горькой? О чём там говорит Фил?

– У тебя есть номер этого… Эрика? – спрашиваю Филиппа.

– Конечно, есть. Только не на этом телефоне, – отвечает он.

Я всё время забываю, где он учится, и что у них практически нет никакой связи.

– А ты его номер случайно не помнишь?

– Дар, мы же не общаемся. Совсем. Вот твой я хорошо помню, – довольно произносит Филипп.

Улыбаюсь в ответ, но улыбка выходит грустной. Я сама заставила брата выучить мой номер, когда этот самый неизвестный мне Эрик нечаянно выстирал его телефон, и никто не мог до него дозвониться.

– А мы можем сейчас пойти к тебе?

– Конечно!

Я всё ещё надеюсь, что Фил ошибается. Я не хочу верить, что всё это время Романовский мне лгал. Только зачем? Ответа на этот вопрос я не нахожу.

– Дар, ты обиделась?

– Что? Нет. – Качаю головой, и только сейчас замечаю, что мы уже достаточно долго стоим молча.

– Я не хотел тебя расстроить. Честно.

– Всё нормально, Фил. Ты всё правильно сделал, что сказал, – шепчу онемевшими губами.

Только, к сожалению, всё не так нормально, как я пытаюсь показать. Мы садимся в маршрутное такси (Филипп с отцом живут в пяти минутах ходьбы от моего дома), и весь путь едем молча. Я даже не знаю на чём сосредоточиться, ведь в голове только Рома. Или Эрик? А ведь именно это имя промелькнуло, когда я услышала его фамилию. Но я почему-то не придала этому никакого значения. Да и кто бы мог подумать, что Эрик вдруг решит стать Ромой? Закрываю глаза, сжимаю кулаки и до боли закусываю губу. Как? Как могло получится, что единственный парень, который мне понравился, никогда не сможет по-настоящему стать моим парнем?

Глава 8

Я нервно хватаю телефон с твёрдым намерением вывести Эрика из чёрного списка, но каждый раз, стоит только открыть контакты, моя рука замирает. Не могу. Ужасно хочу задать ему всего один единственный вопрос: «Почему?», и боюсь услышать на него ответ.

Всё, что мне остаётся, это листать галерею в телефоне. С первого сезона снимков очень мало, но они намного ценнее для меня. Такие родные, что глядя на них, я вспоминаю запах леса, шум ветра и слышу голоса ребят. Мы ведь забрали кубок у второго отряда. Можно сказать из-под самого носа увели. К окончанию сезона мы вышли с равным количеством баллов, и мало кто верил, что хитромудрая Лиза что-нибудь не придумает. Так и вышло. На финальном испытании второй отряд вырвался вперёд, и мы уже чувствовали вкус поражения. Но на самой последней линейке, где подводили итоги, нашему отряду были начислены обещанные дополнительные баллы за нестандартные условия, про которые все благополучно забыли. Мы ведь провели весь сезон без электричества, хотя изначально речь шла об одной неделе. Я была уверена, что наши радостные крики распугали всю живность в округе. Вспоминаю об этом, и на лице появляется грустная улыбка. Почему самые счастливые моменты всегда такие короткие?

Взгляд невольно задерживается на снимке теперь уже Эрика. Ребята снова разыграли нашего вожатого, и его глаза просто искрились от смеха. У него невероятно красивая улыбка. Это, пожалуй, единственный снимок, где Романовский смотрит в камеру.

Рука сама тянется к дисплею и касается кнопки с изображением корзины.

«Удалить?» – Горит красным надпись. Я медлю, а потом нажимаю отмену.

Не могу. Ни удалить, ни справиться с собой.

В комнату заходит мама. Я засовываю телефон под подушку, и смаргиваю непрошенные слёзы.

– Дарина, всё нормально? – спрашивает она, пристально вглядываясь в моё лицо.

– Да. – Пытаюсь улыбнуться.

– Ты какая-то не такая. Ничего не хочешь рассказать?

Как же я рада, что большую часть времени, если не всё, родители заняты младшей сестрёнкой. Иначе бы вопросы у них появились давно, а так, мне пока удаётся скрывать от них свои чувства. Надеюсь, и сейчас мама ничего не заметит.

– Нет, просто задумалась, – отвечаю я, даже не солгав. Ведь это действительно так.

– О чём, или о ком?

– Ну, мам!

– Ладно, – сдаётся мама. – Фил вернулся?

– Да. Он передаёт вам с папой привет.

– Я думала, он зайдёт.

– Мы были у него.

– Вот как? – В голосе мамы звучит удивление.

– Потом решили, что уже поздно. Он обязательно зайдёт, – успокаиваю её.

Последние школьные зимние каникулы, на которые у меня было столько планов, кажутся безнадёжно испорченными.

Фил изо всех сил старается растормошить меня, и на какой-то момент ему это даже удаётся. Несмотря на моё меланхоличное настроение, Филипп каждый день вытаскивает меня на улицу. Сложно оставаться хмурой, когда ты с визгом летишь с самой высокой снежной горки в городе или до ломоты во всём теле катаешься на коньках. Мне кажется, брат специально выбирает такой активный отдых, чтобы у меня не оставалось времени на грустные мысли. Но и каникулы подходят к концу.

Я сижу дома, усиленно готовлюсь к ЕГЭ. И, как ни странно, мои старания дают определённые плоды: проверочный тест по математике выполнен на восемьдесят шесть баллов. Результат достаточно высок, но я совершенно к нему равнодушна. Меня не радует ни успех на экзамене, ни выпускной, ни даже то, что я легко прохожу на физико-математический факультет в университете.

Новое место, новые знакомства вытесняют из мыслей образ Эрика Романовского. Я практически не вспоминаю о нём. У меня новая подруга с необычным именем – Арина. Арина Родионова. Только в группе все зовут её Родионовна. Но не это главное. Когда мы с ней познакомились, она представилась Ириной. И я даже думала, что неправильно расслышала.

«Ненавижу своё имя!» – ответила Ариша, когда я спросила её об этом.

Такое сходство ситуации заставляет меня вспомнить об Эрике. Я даже почти оправдываю его. Только от этого нисколько не легче. Если бы я с самого начала знала, что моего вожатого зовут Эрик Романовский, то ни за что бы не влюбилась в него. А сейчас я больше ненавижу себя за свою слабость, чем его, за то, что он может даже не знать о нашем родстве.

Незаметно пролетевший первый семестр вычёркивает воспоминания о самом чудесном времени, проведённом в палаточном лагере.

***

– Дарина, ты идёшь? – зовёт Ариша.

Следующая пара – математический анализ. Не знаю, какой гений составлял расписание, но поставить матан после физкультуры – это нужно «постараться».

– Ты так вздыхаешь, словно тебе на руках меня тащить придётся.

– Хех. Я – пас! Хотя я знаю, кто был бы не против, – тянет эта зараза. – Но сейчас нам лучше поторопиться, иначе потом не останется мест.

С Ариной мы сдружились. Она чем-то похожа на Владу. Такая же живая и прямолинейная.

– Иду, – ворчу я.

После физкультуры не то что идти, лежать уже тяжело. Да и куда торопиться? Всё равно Аркадий Лаврентьевич опоздает. А передние столы вечно свободны. Ни у кого нет желания маячить у Лавруши перед глазами. Народ даже посмеивается, что он дальше первого ряда не видит, и даже не слышит. Нашему профессору на вид лет девяносто. Только вот на самом деле это далеко не так. Аркадий Лаврентьевич и видит всё, и слышит прекрасно.

– Да при чём тут Лавруша? Он такого ассистента взял. М-м-м! – Родионова закатывает глаза от удовольствия. – Там, знаешь, какой экземплярчик?

– Без понятия, – отвечаю без особого энтузиазма.

Именно математический анализ у этого самого Лавруши даётся мне хуже всего. Точнее, не в анализе дело, это Аркадий Лаврентьевич упрямо занижает мне балл, приговаривая при этом: «А вам, госпожа Смехова, очень стыдно быть на уровне основной массы. Ваш уровень намного выше. Выше! Не в полную силу работаете. Стараться надо, моя дорогая. Стараться!»

Глава 9

Романовский встаёт за кафедру и обводит глазами аудиторию. Обычно взгляд преподавателя направлен в центр, и я не боюсь быть замеченной. Но мне не понятно, что он здесь делает?

Я невольно морщусь.

– Это кто? – шепчу на ухо Арине.

– Я же тебе говорила: Лавруша взял ассистента.

– Такого молодого? – не верю я.

– Он учится в магистратуре, насколько я знаю.

– А так можно? – Я всё ещё пытаюсь найти хоть какое-то разумное объяснение тому, каким образом Эрик Романовский оказался преподом в моей группе.

– Как видишь, можно. Самостоятельно преподавать он не может, а в качестве ассистента вполне…

Ариша замолкает.

– Здравствуйте. Меня зовут Эрик Романович. – По аудитории разносится до мурашек знакомый голос, заставляя меня скривиться от названного имени. – Сегодня наша лекция будет посвящена такому важному объекту математического анализа, как определенный интеграл. Мы введём определение этого объекта, а также рассмотрим некоторые его свойства. Предпосылки для введения определенного интеграла возникли ещё в работах Ньютона. Однако наиболее полное обоснование свойств определённого интеграла было дано лишь в девятнадцатом веке Бернхардом Риманом. Забегая вперёд, отмечу, что понятие определённого интеграла было переосмыслено в конце девятнадцатого века Анри Лебегом и распространено на произвольные функциональные пространства…

Слушая музыку почти забытого голоса, я совершенно не улавливаю суть лекции. Ромыч, а это точно он, совершенно не похож на того мальчишку в простой футболке и дырявых джинсах, которого я знала. В тёмно-сером костюме он выглядит старше и, как бы не хотелось в этом признаваться, ещё красивее. Слегка выцветшие волосы находятся в идеальном беспорядке. Чуть длинноватая чёлка постоянно падает ему на лоб, и он поправляет её привычным, до боли знакомым, движением. И все мои старания забыть свою первую влюблённость летят к чертям со скоростью света, стоило мне только снова с ним столкнуться.

– Теперь поняла, почему я так торопилась? – Аринкин шёпот выводит меня из состояния транса. – В следующий раз, когда говорят тебе: «Шевели ножками» – надо слушаться!

И я только сейчас обращаю внимание, что первые два ряда оккупированы исключительно девушками. Всё остаётся неизменным: Романовский, будь он хоть Ромой, хоть Эриком, магнитом притягивает к себе внимание. Нисколько не удивлюсь, если посещаемость на его лекциях поднимется до стопроцентной. Только вот интересно, это отразится как-то на результатах или нет?

– Ну? И как он тебе? – Пристаёт Арина с вопросом, стоит только Романовскому объявить перерыв.

– Не знаю, – отвечаю, пожимая плечами.

– Так я тебе и поверила! Всю лекцию глаз с него не сводила, – усмехается подруга. – А по мне, так он просто красавчик!

Вот как объяснить ей, что всё не так просто.

– Что, даже Белоусов померк? – Не могу не подколоть подругу, зная её тайную симпатию.

Даниил окружён своими поклонницами, и я уверена, что сейчас он нас не слышит. А Эрик, кстати, успел ретироваться из аудитории, иначе его бы тоже облепили.

– Дарина, ты прикалываешься?! Где Белоусов и где наш препод?! А имя-то какое! Эрик… – кайфует Арина.

Которое своему владельцу почему-то не нравится. Но вслух я этого не говорю. Когда я отказалась называть Арину другим именем, то мне пришлось объяснить ей причину. Но по какой-то внутренней интуиции, я не назвала имени Эрика. И сейчас этому безумно рада. Иначе Родионовой не составило бы никакого труда, понять, кто есть кто, а мне это совершенно не нужно.

– Он – ассистент. – Опускаю подругу с небес на землю. – А значит, не будет преподавать постоянно.

По крайней мере именно на это я надеюсь. А ещё надеюсь на то, что в такой аудитории он меня не заметит. Или хотя бы сделает вид, что мы не знакомы.

– Что значит «померк Белоусов»? – Возле нас материализуется Даниил.

– Тебе послышалось, – принимается успокаивать его Арина.

Мне бы сейчас их проблемы!

Второй академический час проходит более спокойно. Я совершенно не поднимаю глаз от конспекта, в который даже что-то записала, и изо всех сил стараюсь сосредоточиться на материале. И мне это почти удаётся. Но ближе к концу лекции не выдерживаю и снова устремляю взгляд на Эрика. Как же я по нему скучала!

– Вопросы будут? – спрашивает он у аудитории и вдруг поворачивается в мою сторону.

Цепенею и не успеваю опустить лицо. Оказывается, Белоусов поднял руку, привлекая к себе внимание. Обычно Даниил задаёт интересные вопросы. Но сейчас я абсолютно не слышу, о чём он спрашивает, и что отвечает ему Эрик. В ушах набатом стучит кровь, заглушая стук моего сердца, а я никак не могу разорвать зрительный контакт с Романовским. Сомнений, что он меня увидел и узнал, не остаётся. И я ума не приложу, как теперь себя с ним вести.

Эрик

Предложение Аркадия Лаврентьевича пойти к нему ассистентом и радовало, и пугало. С одной стороны, это возможность попробовать свои силы в преподавательской сфере, а с другой – огромная ответственность. Не скажу, чтобы я сильно волновался. Но сомнения, что меня просто не будут слушать, были. Однако они быстро рассеялись уже после первых минут лекции. Оказывается, всё-таки не так страшен чёрт…

– К следующему занятию вы должны знать: само определение определённого интеграла, его свойства, теорему существования определённого интеграла и его геометрический смысл. Контрольные вопросы и задачи для самостоятельного решения помогут вам в подготовке. Вопросы будут?

На первые два ряда можно даже не смотреть. Никогда не понимал, что может привлекать девушек в точных науках? Замечаю высоко поднятую руку справа, перевожу взгляд и… застываю на месте, уставившись на знакомое лицо. Рядом с молодым человеком, решившим задать вопрос, сидит Дарина. Ошибки быть не может – это она. И моё внимание на самый край их ряда явно застало её врасплох. Я бы и не посмотрел туда, если бы не поднятая рука. Дарина тоже не отводит испуганные глаза. Мы как два загипнотизированных объекта не можем отступиться от заданной программы.

Глава 10

Дарина

Я совершенно не слышу, что спрашивает Даниил, и что ему отвечает Эрик. В ушах шумит, а сердце громыхает так, словно готово выскочить из груди. Мне кажется, что его бешеный стук слышен всей аудитории. Но Эрик не отпускает, держит своим взглядом. Даже, когда обращается к доске, он смотрит на меня. А я… я тоже не могу отвернуться. Наконец, Эрик объявляет, что лекция закончена и, все свободны, на секунду отвлекается, разрывая контакт. Этого мгновения оказывается достаточно, чтобы я смогла дышать.

Трясущимися руками складываю вещи в сумку. Практически не слышу, что говорит Арина. В голове лишь слова: «Не смотреть. Не смотреть. Не смотреть». Если я снова встречусь с ним взглядом, то не выдержу.

На ватных ногах прохожу мимо кафедры, чуть ли не физически ощущая на себе пристальный взгляд, и мои щёки полыхают в буквальном смысле этого слова. Никогда расстояние до двери не казалось мне таким длинным. Но, даже покинув аудиторию, мне не становится легче.

– Дарина, ты куда? – спрашивает Родионова.

– Мне нужно в туалет, – отвечаю, совершенно не беспокоясь, что меня могут все слышать.

– Я провожу, – предлагает Даниил свою помощь.

– Белоусов, ты совсем дурак? – Встаёт на мою защиту Аришка. – Кто тебя в женский туалет пустит?

– Ты посмотри на неё! Она сейчас упадёт! – не унимается Белоусов.

– Нет, – отрезаю я. – Всё в порядке. Я сама.

Хотя на самом деле всё плывёт. В памяти мелькают обрывки наших встреч с Эриком, а в ушах стоит голос Фила: «Дар, ты с ума сошла? Это же Эрик!»

Это действительно Эрик.

Эрик Романович Романовский – моя, так до конца и не прошедшая, первая любовь, ставшая запретной. Я была уверена, что оборвав наше общение, я полностью избавлюсь от этого чувства. Но на самом деле оказалось не так. Оно никуда не делось из моего сердца. Это я поняла, как только увидела Романовского входящим в аудиторию. А теперь мне нужно найти в себе силы, чтобы не показать ему, как мне больно. Больно и обидно, что он, видя мой далеко не дружеский интерес (ведь видел же!), продолжал вести себя так, будто мы с ним чужие. Давая надежду… когда нам нельзя любить.

– Дар, ты в порядке? – В туалет врывается перепуганная Арина. Я даже через дверь слышала, как она отчитывала Белоусова, отправляя его как можно дальше от дамской комнаты.

– Да. – Я остужаю руки под струёй ледяной воды и прикладываю их к щекам, которые продолжают гореть.

– У тебя температура?

– Нет. Просто возле батареи было сильно жарко.

– Жарко? Да у меня ноги замёрзли, пока я сидела! Дар, может тебе сходить в медпункт?

Поднимаю на Родионову глаза.

– И что я им скажу? Что перегрелась от нашего нового ассистента?

– Да ну тебя! Я о тебе беспокоюсь, между прочим, а ты надо мной смеёшься! А что, ассистент, кстати, очень горячий, – констатирует подруга.

– Не имею желания проверять. Так что тут – без меня.

– Как так? – разочарованно тянет Арина. – А по-моему тебя он тоже заметил. По крайней мере, очень долго смотрел. Такое ощущение, что вы знакомы. Я даже подумала, что он тебя окликнет, когда поднял руку. Но… не стал, – произносит Арина, словно разговаривает сама с собой, прокручивая в памяти события и анализируя их.

«Мы знакомы! Ещё как знакомы! Только кое-кто почему-то не хочет признаваться ни в этом, ни в том, кто мы друг другу!» – так и тянет кинуть РомоЭрику это в лицо. Надеюсь, что его ассистентство будет недолгим. Потому что на долго меня не хватит.

Каждый раз, заходя в университет, я озираюсь по сторонам, опасаясь (или наоборот – ожидая) увидеть знакомую фигуру или хотя бы услышать его голос. Но Эрика нет. Словно он мне померещился. Сначала меня это радует, потом нервирует, а потом я просто не нахожу себе места. Неужели можно быть таким трусом, чтобы не признаться, кто он мне на самом деле? Это злит до безумия. Но Эрик или действительно занят, или сознательно избегает случайных встреч.

Я специально узнавала, что практику в 101 и 103 группах вёл Аркадий Лаврентьевич, тихо злорадствуя про себя, что Романовскому не доверили практических занятий. Поэтому в пятницу, когда у нас должно быть практическое занятие, я даже заметно расслабилась, старательно отгоняя мысли о сдвоенной лекции в понедельник.

Аркадий Лаврентьевич, как обычно, опаздывает. Поэтому я с чистой совестью сижу, развернувшись спиной к кафедре, и пытаюсь разобрать с девчонками последнее задание, которое у нас не сошлось. Даже не сразу замечаю, что Вера и Кристина как-то притихли, пока меня не тыкает в бок Арина. Лавруша не любит, когда его игнорируют. Разворачиваюсь и натыкаюсь на насмешливый взгляд серых глаз. Я сижу за первым столом и отчётливо вижу весь спектр эмоций на этой наглой, но очень симпатичной мордашке.

– Благодарю, что соизволили повернуться к кафедре лицом, – делает мне замечание Романовский.

Я же не могу вымолвить даже «извините», потому что моя челюсть совершенно не слушается.

Какого чёрта он здесь опять делает?!

Представляю, как я выгляжу с тупым выражением лица и открытым ртом. А Эрик даже не собирается сдерживать довольную наглую улыбку.

– Будьте добры, поделитесь со всеми той информацией, которую только что так горячо доказывали своей соседке.

Никогда не заикалась. Но тут…

– Я…

– Прошу! – Романовский делает широкий жест рукой, приглашая меня к доске.

Вот же гад!

Неуверенно встаю, и выхожу из-за стола.

– Так уверена, что даже записи не нужны? – звучит с издёвкой.

Бросаю убийственный взгляд и послушно хватаю тетрадь со стола. С остервенением царапаю доску мелом, старательно выводя латинские знаки и цифры.

– Было бы неплохо озвучить ваши рассуждения при решении. Если они, конечно, имеются.

Вот же ведь! Это на что он намекает? Что я списала?!

– Я что, неправильно решила? – разворачиваюсь лицом.

– Почему? Правильно. Только…

– Только, что? – Тоже буравлю его взглядом. Сейчас, когда стою так близко, я могу видеть каждую мимическую чёрточку.

Глава 11

Я иду за Ариной словно одурманенная, на автопилоте переставляя ноги. Мне кажется, если бы не она, я ушла бы в неизвестном направлении, даже не отдавая себе отчёта в этом. Вот как? Как, скажите мне, пожалуйста, могло получиться, что я снова столкнусь с, чёрт его побери, Эриком? Шанс – один на миллион, учитывая наш многомиллионный город. И… Та-дам! Он выпадает мне.

За что? Так и хочется застонать.

– Ты меня совсем не слушаешь? – ловит меня с поличным Арина.

Я действительно пропустила мимо ушей всё, что она говорила. В голове до сих пор звучит завораживающий голос Романовского, а перед глазами стоит его пристальный взгляд и улыбка.

– Ты сама не своя, – продолжает упрекать меня Родионова. Интересно, как бы она себя чувствовала, окажись на моём месте? – Или всё никак не отойдёшь от нашего ассистента? – спрашивает лукавым тоном. – Что же он такого тебе наговорил? Я прям умираю от любопытства…

Я точно знаю, что от любопытства ещё никто не умер, поэтому – переживёт. А посвящать её в свой секрет я не собираюсь. Хватит того, что Фил знает.

Невольно отмечаю, что Филипп опять не звонит уже пару дней. Или больше? Лезу в карман и достаю телефон. Нет. Всё верно: последний звонок был три дня назад, а я даже не помню, про что мы разговаривали!

Резко, как от удара молнии, вздрагиваю от входящего сообщения. Номер неизвестен.

«Вытащи меня из чёрного списка. Э. Р.»

– Что там у тебя? – интересуется Арина.

– Брат пишет… – отвечаю уклончиво. Но ведь правду же!

– Бра-ат, – многозначительно тянет Родионова. – Это тот, который младший?

– Нет, – бурчу под нос. – Старший.

– Ого! А почему я ничего не знаю про старшего?

– Мы не общаемся.

«Зато сейчас наше общение будет чересчур частым». – Усмехаюсь про себя.

Ещё раз смотрю на короткое послание и убираю телефон в карман. Умом понимаю, что глупо оставлять пусть даже временного, но всё-таки препода в чёрном списке, и всё равно не могу разблокировать его контакты. Не потому, что он что-то напишет, а потому что я могу не сдержаться.

– Стоп! – Родионова так резко тормозит, что я едва не врезаюсь в её спину. – Я не поняла? Как можно «не общаться» с братом?

– Мы – единокровные.

– А-а-а, – тянет. – А это как?

– Папа один, а мамы разные, – объясняю я.

– Ясно. А чего он сейчас хочет?

Если бы я знала, чего он хочет.

Между мной и Ариной резко вклинивается Белоусов, притянув нас обеих к себе.

– Девчонки! Есть предложение! Пойдёмте после пар в кино!

– А пугать обязательно? Неандерталец! – накидывается на него Арина.

Мне же хочется убрать загребущую руку парня, больно сдавившую мою талию.

– А как же элемент внезапности? – парирует Даниил, притягивая ещё сильнее.

– Так и по башке получить можно, внезапный ты наш! А она тебе, вроде как, пригодиться ещё может.

Пока Арина учит Белоусова приличным манерам, я пытаюсь освободиться от нежеланного объятия.

– Дарина, ты как? – обращается ко мне Даниил.

Наконец, я расцепляю его пальцы и, оказавшись на свободе, глубоко вдыхаю.

– После пар она не сможет, – звучит позади нас строгий голос, и мы втроём оборачиваемся. Романовский переводит непроницаемый взгляд с Белоусова на меня. – Аркадий Лаврентьевич просил тебя зайти к нему после занятий.

В глубине его глаз на мгновение мне чудятся искорки недовольства. Показалось? Или же я опять успела в чём-то провиниться?

– Хорошо, – отвечаю еле слышно.

– И… – Эрик скользит взглядом по Родионовой и Белоусову, и опять обращается ко мне: – Включи телефон. – Вытаращиваю на него глаза. Не станет же он при всех говорить, что у меня в чёрном списке?! – Он… – многозначительная пауза, – выключен. Староста должна следить за своим телефоном, и быть доступной…

Намёк ясен. Я не послушалась и не вытащила его из чёрного списка, поэтому ему лично пришлось доносить мне сообщение.

– Хорошо. – Для убедительности киваю, что обязательно «включу», но Эрик, резко развернувшись, уходит.

– Это что сейчас было? – недоумевает Даниил и ждёт от меня ответа.

– Эрик Романович показал моё решение Лавруше, а что тому нужно – я не знаю.

– Странный он какой-то, этот Романович, – тянет блондин.

Ничего странного нет. По крайней мере, к учёбе это не имеет никакого отношения.

После пар послушно иду в деканат. Я на сто процентов уверена, что и Романовский будет там. Поэтому морально подготовилась к ещё одной встрече. Но Эрика я не вижу, что не может не радовать. Только и Аркадий Лаврентьевич пока занят. И мне приходится ждать, когда он освободится.

Смотрю, как за окном падает крупными хлопьями снег. Красота. Ангелинка, моя младшая сестрёнка, которой три месяца назад исполнилось два года, очень любит снег. Я почти уверена, что сейчас она стоит на подоконнике и, уперев крохотные ладошки в стекло, любуется белоснежной сказкой. Мне несложно представить, как мама суетится рядом и пытается спустить на пол непослушное чадо, но маленькая упрямица всегда добивается своего. Яркая картинка, появившаяся в мыслях, вызывает улыбку. Вот уж не думала, что можно соскучиться по этому неугомонному энерджайзеру за каких-то полдня. Обязательно зайду в магазин и куплю сестрёнке воздушный шарик, наполненные гелием. Невольно улыбаюсь такому сравнению, ведь сокращённо Ангелина – Геля, что очень созвучно названию самого инертного газа.

Шум, раздавшийся за моей спиной, вырывает меня из мыслей, и я оборачиваюсь, выискивая глазами Аркадия Лаврентьевича. Профессор сам направляется в мою сторону.

– Покорно прошу меня простить за опоздание.

– Ну, что вы, Аркадий Лаврентьевич, – отвечаю с улыбкой. – Я всё понимаю.

– Неожиданные гости. Коллеги из Петербургского университета. Они должны были приехать завтра… Но, не суть… – Он сам себя обрывает и отводит меня немного в сторону. – В вас я всё-таки не ошибся! – заявляет гордо. – Я видел вашу работу, мельком правда, и, надо сказать, что не просто приятно удивлён, а скорее ожидал чего-то подобного. И очень, очень рад, что не ошибся, – повторяется. – Поэтому хочу предложить вам участие в новом научном проекте…

Глава 12

«Ввуаустыбы?»

Я тупо хлопаю глазами, глядя на экран, и ничего не понимаю. Но всё становится ясным, стоит только снять блокировку. Точно такой же, абсолютно бессмысленный, набор букв стоит в исходящих сообщениях. Ну, Геля! Ну, удружила! Сестрёнка ужасно любит разные кнопочки, поэтому, пока папа не отобрал у неё заветную игрушку, успела надавить своими шустрыми пальчиками по экрану несколько раз, умудрившись при этом отправить «послание» моему преподу. Нашла же куда нажать. Ничего не скажешь! Не ребёнок, а чудо какое-то. И ведь это уже не в первый раз! Все знают, что телефоны нашей Геле в руки давать нельзя. Не могу сдержать смех, ярко представив недоумение на лице Ромыча.

Стоп!

Какого Ромыча?

Эрика, свет его, Романовича.

Сначала я исправляю запись в телефоне. Лёгким нажатием клавиш «Ромыч» превращается в «Эрика Романовского». И только потом пишу ответ:

«Извини. Это Ангелина успела пошалить».

Прочитав несколько раз, нажимаю: «отправить». Хочу убрать смартфон, как мгновенно прилетает ответное сообщение:

«Маленький Ангелочек уже знает буквы?» – читаю с жадностью, только сейчас заметив, что почти не дышала всё это время, и вопреки всему лёгкое тепло разливается в моей душе.

Не забыл.

И я невольно улыбаюсь, набирая ответ:

«Нет, ещё не знает. Просто у кого-то очень шаловливые пальчики».

«Ну во-о-от! А я решил, что это криптограмма. Уже начал подбирать шифр».

Прыскаю от смеха, прикрывая рот рукой, и совершенно забываю обо всём. От высвеченных на экране слов веет теплом, и я словно слышу насмешливый голос того самого Ромыча, по которому так скучала. Приходит грустное понимание, что мне очень не хватало нашего общения – как бы не хотелось в этом признаваться даже самой себе. Оно как недостающий ингредиент, без которого вроде бы можно обойтись, но стоит добавить, как блюдо приобретает совершенно другой, более изысканный и неповторимый вкус.

«Пробуй! А вдруг получится». – Пишу ответ и добавляю три улыбающиеся скобочки.

«Всё издеваешься». – Мне вернулись три скобочки, означающие улыбку. – «Спасибо, что разблокировала. И Ангелочку скажи спасибо, что она мне написала». – Подмигивающий смайлик.

Я невольно вспоминаю о вечерах, когда могла часами переписываться с Эриком совершенно ни о чём. Пока не слипались глаза, и я не засыпала с телефоном в руке и улыбкой на лице. Вот и сейчас моё беззащитное сердечко готово выскочить из груди, но я вовремя напоминаю себе, что той наивной и доверчивой Дарины больше нет. Блокирую экран и убираю телефон под подушку. Вибрация на часах предупреждает о новом входящем сообщении.

«Что тебе сказал Аркадий Лаврентьевич?»

Ну вот. Кое в ком проснулся строгий препод. Здесь даже интонация другая. Так и хочется показать язык и скривить рожицу. Я смотрю на часы, и экран гаснет. Вздыхаю и достаю смартфон.

Неужели Эрик не в курсе?

«Предложил участие в научном проекте».

«Супер! Соглашайся! Это поначалу всё не так страшно – первокурсников он не ест на завтрак. Второкурсниками закусывает, а вот на третьем курсе после экзаменов у Лавруши выживают далеко не все. И это даже не секрет».

Несколько раз перечитываю сообщение. Вот зачем он мне такие страшилки рассказывает?

«Специально пугаешь?»

«Нет. Предупреждаю».

Какой заботливый!

«А сам как сдавал?»

«Лучше не спрашивай!» – прилетает ответ, заставивший меня удивлённо хлопать глазами. Что-то не верится, что Романовский не смог сразу сдать экзамен пусть даже у такого придирчивого преподавателя как Лавруша.

«Завалил?» – пишу, не сдержав своего любопытства.

«Ага».

Да ладно?! Не верю!

«Серьёзно?»

«Куда уж серьёзней. С третьего раза только сдал. Ты даже не представляешь, как Лавруша потом весь семестр надо мной глумился!»

Отчего же. Как умеет издеваться Аркадий Лаврентьевич, мне уже хорошо известно.

«Тогда, думаю, лучше стоит согласиться».

«Не думай! Соглашайся! Это я тебе как доктор говорю! Потом поблагодаришь!»

Вот ещё! Доктор нашёлся!

Почему-то от совершенно безобидной фразы невольно покрываюсь румянцем, но не могу сдержаться и пишу:

«За что?»

«Как это, за что?! – обиженный смайлик. – А кто твою тетрадь показал Лавруше?»

Немного стопорюсь. Неужели Эрик и правда взял тетрадь только из-за решения? Странно это как-то.

«А тебе какая выгода?» – спрашиваю в лоб и жду, что ответит.

Но Эрик молчит. Есть такая черта у Романовского – исчезать без предупреждения. И это ужасно бесит. Несколько раз я проверяю телефон – ответа так и нет. Никак не могу сосредоточиться на домашнем задании – всё гадаю, что он напишет, и сержусь на него за молчание.

Ставлю звонок будильника – завтра к первой паре, и выключаю интернет. Это я уже проходила – засыпать, глядя на экран в ожидании ответа.

Только перед сном в глазах всё равно стоит образ Эрика. Почему-то мне больше нравится называть его именно так. Эрик. Смакую звуки и понимаю, что даже само имя притягивает к себе, манит и завораживает. Именно с этими мыслями я засыпаю.

Во сне образы Эрика и Ромыча путаются. Они то становятся разными, то сливаются в один. То притягивают, то отталкивают. И утром я просыпаюсь настолько разбитой, словно и не спала вовсе.

Отключаю будильник и захожу в интернет. Не успеваю даже зевнуть, как утыкаюсь в непрочитанное сообщение:

«Как это, какая? Самая что ни на есть выгодная! Я очень люблю печеньки!»

Эрик

Что. Я. Делаю?

Хороший вопрос. Только на него у меня нет ответа. Никакого.

Знаю, что слишком поздно, и Дарина не ответит, но всё равно смотрю на дисплей, пока он не погаснет. Телефон вдруг оживает, вибрируя от входящего сообщения. Но, увы, опять не то, что я жду. Поэтому я просто кидаю смартфон на диван. Тянусь за пультом, включаю на влажную уборку робот-пылесос и иду в душ. Мечты, лечь сегодня спать пораньше, рассыпались как блёстки, на которые кто-то неосторожно чихнул.

Глава 13

От резкого движения Рыжик скатывается на пол. Возвращаю скинутое животное на диван, но кот, недовольно дёрнув хвостом, направляется в туалет – обиделся.

Вообще-то мы с ним всегда вместе умываемся. Может и простит. Чищу зубы и кошусь на своего любимца. Рыжик вертится, пытаясь примостить толстый лохматый зад на горшке. Оставляю его в одиночестве, а сам иду готовить нам обоим завтрак.

Включаю кофеварку и, пока по всей квартире распространяется умопомрачительный запах кофейных зёрен, я невольно вспоминаю: «А как же ваши любимые эклеры?» Даже голос в ушах звучит. Мягкий такой, вкрадчивый. Не хило так меня повело от безобидного сообщения. На самом деле оно не такое уж и безобидное. Именно Дарина пыталась скормить мне эти злополучные эклеры с завязанными глазами. Ржач стоял дикий. Не смех, а именно ржач! Тогда я был готов прибить наших штабистов за их извращённые фантазии, но почему-то сейчас совсем не против снова пройти этот тест.

Хочется именно эклеров к своему утреннему кофе.

Богатое воображение тут же подкидывает новый образ Дарины. Наверное потому, что теперь эклеры и Дарина для меня тождественны. Никогда не забуду, как она смеялась, любуясь на дело рук своих. Лиза, кстати, не так сильно пострадала, и я тогда серьёзно думал, что Дарина сделала это специально, вымазав в креме мне не только лицо, но и волосы.

Из туалета, важно виляя поднятым вверх хвостом, выходит Рыжик. Даже непривычно. Обычно он выскакивает с бешеными глазами и носится по всей квартире, словно получил в теле необычайную лёгкость. А тут…

– Рыжик, как насчёт эклеров?

Вместо ответа это рыжее недоразумение плюхается на зад и важно задирает лапу.

– Ясно с тобой всё! – Я отворачиваюсь от кота.

Достаю из холодильника купленные вчера в университетской столовой блинчики и засовываю их в микроволновку. Отмечаю, что наши продуктовые запасы медленно но верно исчезают – Рыжику я раскрыл последний пакетик с кошачьим кормом. «Овощное рагу с кроликом» – именно такая надпись красуется на упаковке. Иногда мне кажется, что мой кот питается лучше меня. Вот что за вселенская несправедливость?

Наливаю себе кофе и ставлю тарелку с блинчиками. Ни овощное рагу, ни заявленный в нём кролик не привлекают Рыжика, и он нагло требует себе блин. Приходится делиться. Радует, что на мой кофе покушаться некому.

Пролистываю входящие сообщения. Пьяные Сашины излияния остаются непрочитанными, а я снова задерживаю взгляд на сообщении Дарины.

«Эклеры только из твоих рук». – Набираю и тут же стираю.

Звучит двусмысленно.

Убираю смартфон, пока не успел написать какую-нибудь глупость, и ловлю себя на том, что испытываю непреодолимое желание увидеть Дарину. Поймать испуганный взгляд серых глаз, обращённый только на меня. Почувствовать ту лёгкую, неповторимую ауру, которую я ловлю только рядом с ней ещё со времён первого сезона в «Лесном дозоре».

Из непонятного наваждения меня вырывает трель входящего вызова.

Константин Владимирович Л. – высвечивается на экране. Мой опекун звонит не часто, но регулярно. Хотя, по сути, мог бы уже забыть о моём существовании. Но бабуля взяла с него обещание, заботиться обо мне, которое он и выполняет. В последний раз он звонил две недели назад, и утренний звонок немного настораживает.

– Доброе утро, Константин Владимирович! – бодро приветствую.

– Доброе! Как дела, Эрик? – звучит обычный вопрос, но это не стандартная фраза, а именно интерес к моим делам.

– Замечательно! Как вы?

– Вроде тоже ничего. Я звоню по поводу твоего перевода. Появилась такая возможность. Есть вакансия в Москве.

Чёрт!

Об этом я совершенно забыл. Неожиданная встреча с Дариной напрочь выкинула из головы мою просьбу перевестись куда-нибудь. Это был первый раз, когда я обратился к Лебедеву за помощью, и он обещал что-нибудь придумать. В переезде я видел возможность сменить город и заодно избавиться от назойливости Саши. Я хотел просто свалить подальше в прямом смысле этого слова.

Сбежать от самого себя.

Это было летом. Но сейчас… Сейчас переезд означает невозможность вести лекции в нашем университете. Но останавливает, конечно, не это.

– Эрик?

– Константин Владимирович, мне ужасно неловко, но я… Я, пожалуй, пока откажусь. Появились… кое-какие изменения… Ну и всё-таки уже середина учебного года… – пытаюсь найти хоть какое-то оправдание тому, что совершаю огромную глупость, отмахиваясь от заманчивой перспективы.

Лебедев молчит. Он явно ждал от меня другого ответа. Но как объяснить ему, что теперь я не хочу никуда уезжать? Что всё не так просто.

– Эрик, я не собираюсь настаивать на чём-то и тебя заставлять.

Это верно. Я всегда совершал выбор сам, даже если это моему опекуну не очень нравилось.

– Константин Владимирович, извините, что не сообщил сразу. Вот совсем вылетело из головы. Я не хотел доставить вам проблемы. – Вроде бы извинился, но всё равно чувствую себя последним засранцем.

Убираю чашку с тарелкой в посудомойку и вытираю стойку.

– Эрик, абсолютно никаких проблем. Но я могу хотя бы услышать причину? – Я улавливаю в мужском голосе насмешливые нотки.

– Да нет никакой причины. Я просто… передумал уезжать.

– Боюсь, что просто так в этой жизни ничего не бывает, – продолжает настаивать опекун.

– Константин Владимирович, но вы ведь тоже не уехали из города, когда у вас появилась такая возможность, – парирую.

Включаю ноутбук и скидываю файлы на флешку, чтобы распечатать в университете.

– Не уехал. – Слышу вздох на другом конце. – Но у меня была на то причина.

– Какая? Филипп?

– Нет, Эрик. Дело не только в Филиппе.

Появляется странное чувство, что я упускаю какую-то деталь. Она проскальзывает, стоит услышать имя младшего Лебедева. Только какая – уловить не могу.

Папка с файлами загружена, и я хочу положить флешку в задний карман. Никак не могу привыкнуть, что и на пиджаке есть карманы.

Глава 14

Только всё оказывается совсем не так, как рисует моё воспалённое воображение. Во-первых, Эрик не переходит границ препод-студентка. А во-вторых, мне самой становится интересно с ним работать. Мы можем часами спорить по какому-нибудь незначительному вопросу, совершенно не замечая времени, пока не приходим к общему знаменателю. Но от этого интерес становится ещё выше. Обычно я скидываю работу ему на электронную почту, а после пар прихожу забирать исчирканные и исписанные мелким аккуратным почерком листы. Если я не согласна с его правками, наш спор может затянуться.

Один раз меня потеряла мама, а другой – мы настолько увлеклись, что не заметили, что в помещении уже не одни. Аркадий Лаврентьевич, зайдя в аудиторию, тихонечко пристроился с самого краю и с внимательным видом слушал нашу перепалку. Если бы не звонок его телефона, привлёкший к себе внимание, мы бы его присутствие так и не заметили.

Лавруша сбрасывает звонок и высказывает свою точку зрения, очень сильно смахивающую на похвалу, что совершенно несвойственно профессору.

– Гениально! Только ради того, чтобы услышать вашу полемику, мне стоило пойти на подобный эксперимент! – восклицает он. – Эрик, пожалуй, я поделюсь твоей идеей с коллегами.

До меня не сразу доходит смысл этой фразы.

– Так это была твоя идея, а не Лавруши! – бросаю обвинение Эрику, когда профессор, задав Романовскому несколько вопросов, уходит.

– Моя. И что?

В груди зарождается настоящий ураган. Вот зачем это ему всё?

– Зачем? – спрашиваю прямо.

– Я не знаю, – обезоруживает честный ответ, превращая мой ураган в лёгкий ветерок. – Оно само как-то пришло. Или автомат у Лавруши того не стоит?

Автомат стоит. Но вот это его «само». Так и хочется кое-кого стукнуть прямо сейчас. Опускаю глаза, потому что опять зависла, заворожённая открытым, чуть лукавым взглядом.

– Ладно. Проехали. – Что теперь возмущаться, после проделанной уже работы. Бросаю взгляд на часы – мы опять засиделись. – На сегодня всё? Добби[1] свободен?

– Это тонкий намёк подарить тебе носки? – подшучивает надо мной Эрик.

– Да! – выпаливаю, не подумав.

– Без проблем. Ты сейчас домой? – меняет тон Романовский, простым вопросом вызывая в душе целый шквал необъяснимых эмоций.

– Да, – отвечаю неуверенно, не зная, к чему такой интерес.

– Я тоже ухожу. Пошли. Я провожу.

Немного теряюсь от такого предложения. Сейчас, когда я знаю ту грань, стоящую между нами, это выглядит немного странно. Но с другой стороны, Фил всегда провожал меня после уроков, поэтому, наверное, в фразе Эрика нет ничего плохого. В ответ я просто пожимаю плечами и отворачиваюсь, чтобы спрятать глупую улыбку. Почему-то моё сердце убегает куда-то в пятки.

Как бы странно это ни звучало, но совместная работа с Эриком нас сблизила. Сблизила настолько, что я перестала бороться со своими чувствами, а оставила всё так, как есть. Наслаждалась каждым моментом, с улыбкой ловила каждый взгляд и радовалась каждой возможности, когда мы оставались вдвоём. Темы разговоров иногда переходили с учебных на обычные, но потом неизменно возвращались к учёбе.

И только дома я каждый раз напоминала себе, что ничем хорошим это не кончится. Но всё равно не могла не позволить себе мечтать.

Мы выходим на улицу. Рядом с нашим университетом от администрации города построили снежный городок. С завистью смотрю на шум, доносящийся с высокой горки.

– Каталась?

– Что? – переспрашиваю.

– С горки каталась?

– А… Нет, – отвечаю разочарованно. Я хотела, но разве Родионову утащишь!

– Пойдём? – предлагает Эрик и протягивает руку.

– Сейчас?

– Ну да! Ты же не приедешь специально вечером, чтобы покататься, – звучит, как мне кажется, с вызовом.

– Нет. Потому что вечером я готовлю проект. Не знаешь, кого я должна поблагодарить за это?

Но Романовский улыбается на моё обвинение.

– Вот и я говорю! Пошли!

– Но…

Прокатиться мне не сложно, но не на попе же!

– Какие но? – спрашивает с удивлением.

– На чём? – Я красноречиво смотрю на Эрика. В его глазах горит знакомый блеск и азарт, словно мы снова оказались в палаточном лагере, но только уже зимой.

– Это вообще не проблема! – уверяет он меня.

– Правда? Станешь отбирать у детей ватрушки?

– Зачем отбирать? Просто попрошу прокатиться. Тем более ещё неделя, максимум две, и всё начнёт таять.

В этом он прав. Зима догуливает свои последние денёчки. И я просто даю Эрику свою руку. Мы возвращаемся в университет и оставляем у охранника сумки.

– На горку? – весело подмигивает Павел Семёнович, и, получив наш кивок, одобряет широкой улыбкой.

– Завтра над тобой будет смеяться весь университет, – предупреждаю Эрика, когда мы снова выходим на улицу.

– Это почему?

– Вот увидишь, станешь звездой соцсетей, – пытаюсь образумить.

– Ой, первый раз что ли? И потом я, кстати, не первый.

– В смысле?

– В прямом. Карловна уже зазвездилась, – сообщает Романовский.

Элла Карловна, преподаватель по английскому языку, серьёзная и строгая. Что-то я плохо себе представляю эту дородную женщину, сидящей на детских надувных санках.

– Не смотри на меня так. Потом скину тебе фотографии.

– Да ладно. Я и так верю.

– А по лицу не скажешь…

Мы как раз подходим к ледяной горке. Я думала, что Эрик пошутил насчёт ватрушек, но я ошиблась.

– Привет, пацаны! Кто даст дяде разок прокатиться на плюшке? – громко спрашивает Эрик.

Тут же раздаётся громкий смех.

– Дядя, это ватрушки, а не плюшки! – Дети «учат» неграмотного дядю.

– Ватрушки?! А вы что тогда, повидло?

И опять детский смех.

Дети охотно дают Эрику два тюбинга. Один ему, другой – для меня.

Мы съезжаем раз, и ребята разрешают нам прокатиться ещё. Эрик скатывается первый. Не успеваю я сесть на надувные санки, как меня услужливо подталкивают, и я лечу по ледяному склону догонять Эрика. Естественно, он не успевает подняться, как я в него врезаюсь. Но тут и в меня кто-то прилетает. Эрик машинально сгребает меня к себе, стараясь закрыть, чтобы нас не задавило в этой куче-мале. Народ продолжает врезаться, сбивая с ног тех, кто пытается встать. Все падают друг на друга, смеются, но разобраться никак не получается.