Наше шаткое равновесие

Глава 1. Женя

- Лунга наша приехала, - орет Дариша, - Женька, какая ты загореленькая.

- Сама ты Лунга, - смеюсь, сгребая ее в охапку, - как я по вам всем соскучилась, - воодушевленно оглядываю зал.

Пальцы пробегают по полированной барной стойке, огромной стеклянной вазе с апельсинами, вдыхаю такой родной и любимый запах нашего уютненького ресторанчика. Наш маленький рай, наша гордость, наш «Зефир». Вкусный, воздушный, приготовленный с любовью.

- Роман Денисович, - улыбаюсь, - как Ваши дела?

Рома кивает официанту и с широкой улыбкой на лице двигается в нашу сторону. У него, как и всегда, гладко выбритое лицо, модная укладка с переизбытком геля на черных волосах, на глазах очки. И носит он их не потому, что зрение плохое, нет, ему так стилист посоветовал. Личный имиджмейкер. Рома давно уже не мелкий бизнесмен, у него несколько ресторанов по городу, но в душе он до сих пор мальчишка с душой нараспашку. Мне иногда за него даже страшно. И вот как такой человек может быть дельцом? Не понимаю. В кругу моей семьи часто приходилось сталкиваться со всевозможными богами мира сего, и все они, как под копирку, строили из себя напыщенных индюков. Хватких, кровожадных.

А вот Рома… Рома из другого теста. Мне иногда кажется, что не он владелец этого ресторана, а я. По крайней мере, если бы не мой характер и железная дисциплина, установленная мной внутри этих стен, все уже давно бы развалилось.

- Лунга, приехала наконец-таки, лягушка-путешественница.

- Приехала-приехала.

- Когда на работу выйдешь?

- Ну вот, как всегда, с корабля и сразу на бал…

- На баррикады, - подтрунивает Зотова.

- Дарина, уволю, - уже Рома.

- Не уволишь. Кто твоим гостям десерты «пальчики оближешь» готовить будет? Сам, что ли?

- Язык у тебя, Зотова, оторви и выбрось.

Пока Дари и Рома пререкаются, осматриваю зал, замечая тысячу минусов, возникших в мое отсутствие. Торшер в дальнем углу у столика за ширмой не работает, официанты в неглаженых фартуках, как у себя дома, расхаживают, на баре полный бедлам творится… всех уволю. Но сначала выпорю хорошенько.

- Ром, что за бардак у тебя творится?

Мохов непонимающе оглядывает зал, хмурится, а потом поворачивается ко мне.

- Какой бардак, Жень?

- Рома, меня всего десять дней не было, а здесь… ужас. Помоги чемодан в кабинет занести.

- Значит, на бал уже сегодня?

- Сейчас. Дарин, иди на кухню уже, нечего кондитеру в зале делать.

- Слушаюсь и повинуюсь, товарищ Лунга.

- Иди ты.

- Жень, ты помнишь, что права свои так и не обмыла перед улетом?

- Помню…

- Сегодня хороший день, - смеется, крутя в руках апельсин.

- Хорошо. Я сейчас с делами разберусь, и вечером посидим. Мама с Полей все равно через неделю вернутся.

- Договорились. Я Вилке скажу…

- Хорошо. Ром, тебя тоже приглашаю.

- Ну спасибо, товарищ директор, удружила.

- Старалась. Все для нашего любимого владельца.

-  Зотова, брысь отсюда уже. Жень, я как раз хотел с тобой обсудить пару вопросов, - берет мой чемодан.

- Ну пошли тогда.

В «Зефир» я устроилась пять лет назад. Официанткой. Да-да. Именно официанткой. Забрала документы с первого курса юрфака и решила стать кем-то, непохожим на всех членов моей семейки. Как ни странно, получилось. Хотя мне пророчили такое… некоторые дальние тети и тети теть уверенно заявляли, что я со своим характером окажусь на улице без гроша в кармане. Спасибо, но их пожелания не сбылись.

В «Зефир» Рома лично утвердил меня на ставку официанта. Мы словно с первого взгляда поняли, что нуждаемся друг в друге. Поначалу казалось, что это любовь… но любви у нас не вышло. Я в тот момент как раз узнала новость, которая в корне поменяла мою жизнь, и отношения мне стали совершенно не нужны.  Родители, а они у меня люди серьезные, долго противились моему выбору профессии, а когда узнали, что я беременна, просто с катушек слетели. Папа думал, что ребенка мне Ромка заделал. А вот и нет… В приказном тоне велел бросить все, вернуться домой, а еще лучше – сходить в больницу. Конечно, как судейская дочка может быть каким-то официантом, еще и залететь в девятнадцать лет неясно от кого?! Для них это неприемлемо.

Только вот за эти пять лет я сама, без родительских подачек, вытащила себя в люди. Когда мама узнала, что я больше не девочка на побегушках, а деловой, можно сказать, человек – удивилась.  Они-то думали, что я рожу Польку и превращусь в клушу-наседку. Не угадали. Хотя помогли в тот период, очень помогли…

И, наверное, я их понимаю. Родителей. Я всегда жила в своем выдуманном мире розовых бабочек и единорогов, в отличие от моей сестры. Правда, жила я так до определенного момента, про который мои родители не желают вспоминать. Им так проще. Забыть. Вычеркнуть. Сделать вид, что ничего не было. Только вот я – все помню. Невозможно вычеркнуть из жизни то, что тебя изменило. То, из-за чего все пошло наперекосяк… нельзя.

По лицу скользнула печальная улыбка, которую я попыталась молниеносно убрать. Поправив вьющиеся локоны, прошла в открытую Ромой дверь и по-хозяйски уселась в свое кресло. Ромка расположился на диване.

- Ну давай, Ром, не тяни.

- Жень, ты не хотела бы попробовать себя в качестве совладелицы?

- Что? Ты серьезно?

- А почему нет? Ты сама видишь, что дела у меня не очень… это здесь ты все контролируешь, не воруешь… а в других ресторанах все совсем иначе происходит. Не руководитель я. Поиграл, отцовские деньги поразбрасывал, хватит, наверное… куда больше.

- Ну я думаю, не все так плохо… к тому же, Ром, нет у меня столько денег, чтобы долю выкупить… даже если я и хочу, денег у меня таких нет. Еще и машина эта…

Глава 2. Женя

Рома приезжает только после девяти. Немного хмурый, но с надеждой, что все обойдется. Вижу это по его глазам. С ходу протягиваю ему листок, а сама замираю у окна. Только этого всего нам не хватало.

- Ром, и что делать будем?

- Платить, Жень.

- Ты с ума сошел?

- Нет. Если он реально мент, нам только хуже будет.

- Ты издеваешься? Хуже? Хуже?! - перехожу на крик. - Ром, надо в полицию идти, в УСБ… не знаю. Но это все незаконно! Нужно что-то с этим делать, а не соглашаться на их условия.

- Ты реально думаешь, что в нашем отделении не в курсе?

- Думаю! Не знаю… - начинаю паниковать, потому что в его словах есть правда… не могут они не знать.

- На этом и остановимся. Я позвоню ему завтра сам. А ты не лезь! Слышишь, Жень, не надо из себя железную леди строить.

- Может, отцу позвонить…

- И что он сделает?

- Не знаю. Ничего не знаю, Ром. Но и платить – не выход, ты же понимаешь, что это рэкет какой-то… у него, может, вообще удостоверение поддельное.

- Вот завтра я все и выясню. Езжай домой, Лунга, глаза уже краснющие.

- Ладно, - накидываю на плечи пиджак, - ладно.

Из ресторана сразу еду домой. Но даже там, в теплой и уютной квартире, меня потряхивает от произошедшего. А еще от злости и бессилия. В такие моменты я жалею, что все-таки не доучилась на юридическом. Хоть что-то бы знала, куда бежать, что делать. А так… так все пустое.

Выхожу из душа, аккуратно намотав полотенце на голову. У зеркала тщательно мажу лицо кремом, зацикливаясь на своих красных белках. Да уж. Работа за один день сделала то, от чего я избавлялась десять дней отпуска. Опять этот больной взгляд и синяки под глазами. Так и в кому свалиться недолго.

На кухне завариваю зеленый чай с мелиссой. А потом подпрыгиваю от неожиданно раздавшегося в дверь звонка. Перевожу взгляд на часы - полпервого.

Тихо подхожу к двери, отодвигаю задвижечку глазка. Вилка?

Быстро открываю замки, впуская Лужину в квартиру.

- Вил, ты чего так поздно?

- Прости, я звонила, ты, видимо, не слышала, - опускает глаза. - Жень, можно у тебя переночевать?

- Конечно, - пячусь, - что за вопрос?!

- Спасибо.

- Вил? Что случилось? Опять поругались?

- Хуже, мать его нагрянула. И с порога, как всегда, понеслось… а самое обидное, знаешь что?

- М?

- Эта рухлядь старая упрекнула меня неумении готовить. Меня! Я шесть лет в Париже отработала, в мишленовском ресторане, пока сюда не вернулась… и его не встретила…

- Тихо, спокойно. Пойдем чайку попьем?

- А покрепче есть что?

- Найдем, Вил.

На кухне я достаю из шкафчика бутылку текилы. Осталась еще с Зотовского дня рождения.

- Садись, я сама все сделаю, - отбираю у нее из рук нож и тонко нарезаю сыр, - лучше бокалы достань.

- Где?

- Там справа наверху.

- Все, вижу.

Быстро сообразив мини-банкет, усаживаемся за стол. Вилка надкусывает ломтик сыра, и, словно за упокой, опрокидывает стопку текилы, закусывая ту лимоном. Соли она избегает.

- Полегчало?

- Немного.

- Ну и хорошо.

- Женя, я завтра на работу к обеду приду, прикрой, если что. Нужно домой съездить, вещи кой-какие забрать.

- Решилась?

- Не знаю… сейчас на двести процентов уверена, что не вернусь к нему больше. На развод подам, сколько можно? Он полгода на диване лежал, я за двоих пахала… и все равно изо дня в день во всех бедах была виновата.

- А я тебе еще два года назад говорила…

- Говорила, Жень, говорила. Только сказать-то просто… а сделать…

- Все, прекрати это уныние. Нормально все будет. Прекрасно даже! Слышишь?

- Слышу. Лунга, как же я тебя люблю. Что бы делала, если б ты к нам, вся такая зелененькая, официанточкой работать не пришла, а?

- Зотовой бы плакалась.

- Зотовой поплачешься, у нее ж от всех проблем одно лекарство.

- Ага, член.

- И я о том же.

- Хотя тебе не помешало бы парочку присмотреть, - наливаю еще текилы.

- Ну что ж, тогда устроим кастинг. Вот разведусь и уйду в загул. Такой, что Зотовой не снилось…

- Ты полегче. Мне Даринки с ее похабными историями одной вот так, - показываю куда-то выше своей головы, - хватает.

- Ну вот, а у меня только душа в рай полетела. Кстати, Жень, а что у нас там за инцидент в ресторане?

- Ой, Вил, сама еще не разобралась. Какой-то мужик приходил. Деньги за крышу вымогал.

- Крышу?

- Ага.

- Он какой год на дворе видел?

- Видимо, не видел. Не знаю… Рома сказал, будет платить. Дурак наивный! Неужели не понимает, что они так еще больше присосутся?

- Что делать думаешь?

- Пойду завтра в ОВД наше схожу. У него в ксиве черным по белому наш район прописан.

- И что хочешь узнать?

- Да не знаю еще. Там видно будет.

- А хуже не будет?

- Куда уж хуже…

- Ладно. Хватит о грустном, еще по одной?

- И спать.

***

Утром я оставляю Вилку дома, а сама, вооружившись красной помадой, еду в наше местное ОВД. С детства не люблю все эти государственные учреждения Мороз по коже. Расплатившись с таксистом, накидываю на голову капюшон, чтобы хоть немного скрыть укладку от ветра. Волосы у меня длинные, густые, пшеничного цвета. Свои, ни разу не крашенные. Да и укладки я люблю, даже на курсы ходила, так, чтобы немного свои унылые будни разнообразить. На губах кричащая красно-морковная помада. На ногах черный тонкий капрон, а тельце запрятано в узкое вязаное серое платье-миди.

Поправив пальтишко, захожу внутрь, сталкиваясь лицом к лицу с дежурной частью. Немного больше воздуха в легкие. Все будет хорошо. Женя, все будет хорошо!

Глава 3. Женя

Наливаю горячую ванну и, наполнив бокал красным сухим, заныриваю. Немного медитации, и я придумаю выход из любой ситуации.

Ну зачем? Зачем же ты вновь появился, скажи? Мало тебе было моего разбитого сердца. Мало издевательств? Мало. Тебе всегда и всего мало.

Закрываю глаза.

Университетское общежитие юридического факультета. 5 лет назад.

Наверное, это по праву был самый уродский день. Вновь приехал папа. Зачем он это делает? Сам сюда сослал, а теперь выдавливает из себя заботу… потому что так правильно. Конечно, правильнее быть не может. Как я от этого устала.

Суббота, соседка по комнате еще вчера уехала домой. Куда-то в область, а я, у которой родители живут на Литейке, сижу в общаге. Потому что домой не хочу. Потому что это было мое единственное условие. Я иду сюда учиться, но дома жить не буду. Не смогу с ними. Они смотрят на меня как на больную. Прокаженную. Только вот не одна я в этом виновата. Они тоже. Но они никогда этого не признают. Никогда.

Открываю пакет с лапшой быстрого приготовления и, закинув его в прозрачную глубокую салатницу, заливаю кипятком. Пять минут, и ужин готов. Только воды в чайник налить нужно. Хотелось бы еще и кофе попить, лучше с эклерами.

Залезаю на кровать. Я уже готова есть и смотреть сериалы. Вот она - студенческая жизнь. Сплошное веселье. Хотя веселья мне, наверное, хватило и в старших классах. Правда, из этого веселья почти ничего не помню. В голове осталось лишь одно-единственное воспоминание – дикая боль. Словно кости выворачивало, и все это наживую.

Вспомнив об этом, передергиваю плечами и уже нажимаю на «плей», как за стеной начинается очередная вакханалия. Это отвратительно - жить на этаже, где почти все старшекурсники. Те, которые у нас за стенкой, выпускаются уже в этом году. Поэтому подобные крики, музыка и ор – само собой разумеющееся. Это почти каждый их вечер. Мы пробовали жаловаться, но они те еще фокусники. Сколько раз комендантша ни приходила, у них тишь да гладь.

Хорошо еще, что они не знают, кто на них стучал…

Включаю свой сериал, надевая наушники. Надеюсь, они помогут, и я услышу хоть что-то кроме этого застенного ора. Пока ем свою лапшу, вспоминаю, что воды в чайник так и не набрала. Блин, теперь придется идти на кухню. А я уже так уютно устроилась. Доев, захватываю с собой и тарелку, вымою тогда.

Пока копошусь на кухне, соседская дверь открывается. Это слышно сразу. Весь галдеж перекидывается в коридор. Сильнее сжимаю в руке губку, наблюдая, как из нее брызжет пенка. Толпа проходит мимо, курить пошли. Вообще, здесь нельзя курить. Для этого на первом этаже есть курилка. Но кого и когда это останавливало? Вечером совсем другие порядки, и курят соседи в конце коридора, окно открывают, но вонь все равно на всю общагу.

Набираю чайник и быстро иду к себе. Закрыв дверь, раздражаюсь своей забывчивости.

Тарелка. Я оставила ее на столике у раковины. Мне не хочется туда выходить. Совсем. Эта компания меня раздражает, и лишний раз сталкиваться с кем-то из них - это просто выше моих сил. Ладно! Что за бред, я тоже здесь живу и имею полное право ходить куда хочу и когда захочу. С бравадой распахиваю дверь и уверенным шагом иду в плен своему склерозу.

Мои «любимые» соседи идут мне навстречу. Вообще, там человек семь, двое из них - девки. Одну я, кстати, немного знаю, третьекурсница, вечно ко мне придирается. Не нравится ей, как я одеваюсь, хожу, дышу, блин. Все хочет лучше и краше показаться. Только вот мне все равно. Да и одежда… я привыкла к объемным вещам. Чтобы был капюшон и рукава, обязательно длинные рукава.

- Кто это тут у нас?

Не понимаю, кто это говорит, потому что смотрю в пол и вообще хочу казаться невидимкой. Мне не до них. Я просто хочу спокойно забрать тарелку, досмотреть сериал, надеть беруши и лечь спать. И я точно не хочу выяснять отношения, скандалить. Ничего не хочу. Пусть просто пройдут мимо, пожалуйста.

Но когда мои надежды осуществлялись?

- Гар, так это же она с подружкой на нас коменде стучит, - вопит блондин, хватая меня за руку.

- Точно! – поддакивает кто-то еще. - Стучать – нехорошо, девочка.

Вырываю руку и вжимаюсь в стену. Становится не по себе. Мало ли что у них в голове. Они пьяны. А я… что я смогу сделать? Если начну орать, вряд ли кто-то будет вмешиваться. Эту компанию тут все знают, никто не полезет с ними конфликтовать.

- Тихо ты, Яша, - усмехается этот самый Гар, - она сама все поняла, смотри, как жмется. Умная.

- Отвалите от меня, - говорю громко, но не совсем уверенно.

- Да она еще и смелая, - он продолжает насмехаться.

- Игоречек, забей ты на нее, - пищит моя знакомая.

Но на меня смотрит с явным раздражением. Видимо, так и не привыкла, что внимание не может всегда быть направлено лишь на нее. Даже если оно и негативное.

- Ладно, - холодная ухмылка вновь касается его лица, - пойдемте, пусть валит.

Говоря это, он не прерывает наш визуальный контакт. Я чувствую биение сердца и то, как вспотели ладони. Компашка начинает ползти в сторону комнаты, а он еще несколько секунд стоит на месте, упорно не сводя с меня глаз. А потом словно что-то лопается. В моей голове. Я вздрагиваю, а он уходит, ничего не сказав.

Обняв себя руками, несусь в комнату. К черту эту тарелку. Закрываюсь на защелку и лишь после этого сползаю по двери на пол. Меня немного мутит. Нервное.

***

Резко открываю глаза, понимая, что вода в ванной стала холодной. Я уснула. А перед этим мой разум решил вылить на меня лужу прошлого.

Обтираюсь полотенцем и на пару минут замираю у зеркала. Смотрю на свое отражение, понимая то, насколько я изменилась. Нет больше той забитой девочки, которая хочет казаться для всех невидимкой. Нет того страха и ненависти к миру. Есть только печаль в глазах.

Глава 4. Женя

Поспать этой ночью мне не удается. В голову лезут мысли, я полностью окунаюсь в прошлое…

5 лет назад

После того случая в коридоре на следующие выходные я даже уехала домой. Родители были в шоке, но радостном. Мама наготовила целый стол вкусностей, впрочем, чем ей еще заниматься? Она уже лет десять как не работает. Ее работа – заботиться о нас и об отце. Мы с сестрой из дома выпорхнули, теперь ее основная забота – это папа. И он ее мужественно переносит. Хотя мама может быть чересчур… в общем, кого угодно своим теплом задушить может. Возможно, из-за подобной гиперопеки я всегда и хотела свободы. Найти себя, не влезать в чужие рамки. Не слушать о том, как успешны дети друзей семьи, не слушать, что если не юриспруденция, то делать во взрослой жизни нечего…

Мои родители оба из семей служащих. Полиция, армия, суд… не важно. Важно, что там складываются целые династии, мне планируют большое будущее, а я с завистью смотрю на Дашку, которая ушла из школы после девятого класса и стала парикмахером. Она моя ровесница, а уже сама зарабатывает себе на жизнь параллельно учебе, кайфует от того, что делает, и чувствует себя счастливой.

Я же чувствую себя ущербной. Все мои попытки что-то поменять провалились. Три последние года из жизни вон, какая-то обманчивая видимость свободы… и вот я учусь на первом курсе. Буду юристом по уголовке. Мечта. Не жизнь.

Не моя жизнь. Их! Мамы, отца, сестры, но не моя.

Дома мне душно. В этой огромной квартире, с любящими меня людьми мне совершенно нечем дышать. Переехать в общагу было правильным решением. Там я дышу. А теперь вот и там все наперекосяк. Эти идиоты не дают мне прохода. Вечно смеются, несут какую-то чушь. А я просто прохожу мимо, делаю вид, что мне все равно. Но это не так. Мне ночами в подушку рыдать хочется, и друзей нормальных тоже хочется, но какие мне друзья… все, что были, разбежались… а новые как-то не находятся. Слишком мы разные оказываемся. Очень.

- Женечка, я так рада, что ты решила дома побыть, а то не зайдешь, доброго слова маме не скажешь.

- Очень вкусный пирог, мам.

- Спасибо, - ее губ касается теплая улыбка.

- Как у Юльки дела?

- Вы не созваниваетесь?

- Редко.

Моя сестра учится в Москве. Отличница, спортсменка и просто красавица. Впрочем, если учесть, что мы близнецы, наверное, я тоже ничего так.

- Вы же самые близкие люди друг у друга… Жень, ты прекрасно знаешь, что Юле тяжело дались последние три года…

Мама еще что-то говорит, но я теряюсь в своих мыслях. Юле тяжело… почему тяжело всем, кроме меня? Никто ни разу не сказал, что плохо было мне, что тяжело тоже мне. Никто из них не был в моей шкуре. Они только осуждают. Осуждают и делают вид, что все в порядке. Ненавижу их за это. Но это такая дурацкая, сиюсекундная ненависть. Она быстро тает. Я очень благодарна своей семье за помощь, за подобие поддержки… но я проклинаю их за холод.

Мне с детства хотелось, чтобы меня чаще обнимали, целовали, жалели. Но мы выросли в очень сухой на этот счет семье. У нас все это было как-то не принято. Воспитание не позволяло, видимо… не знаю. Поэтому я и выросла такой… бежала к каждому, кто позаботится, окутает нежностью…

Потом добегалась, конечно. Но прошлое не повернешь вспять.

- Жень. Ты меня вообще слушаешь?

- Слушаю. Я пойду прогуляюсь. Немного.

Мама кивает, а я, натянув капюшон на голову, иду на улицу. По дороге, как всегда, копаюсь в себе. Что-то анализирую. Только пустое все это. Мысли, анализ, делать надо что-то, а не перегонять из пустого в порожнее.

Захожу под арку, сталкиваясь со старыми знакомыми. Гулкое эхо проносится мимо меня, и я готова повернуть назад.

- Привет, Женек, тебя выпустили уже, что ли?

- Выпустили, - убираю руки в карманы.

- Пойдем вмажем за освобождение. Я угощаю.

- В другой раз.

- Ты че, кинуть нас решила? – Ящер отталкивается от стены, двигаясь в мою сторону.

Я пячусь. Мне страшно. Я их почти не узнаю. Да и не помню я их в адекватном состоянии. Все наши тусы проходили под кайфом.

- Не могу. Родоки заметят, обратно засунут. А я не хочу…

Оправдываюсь, но саму начинает потряхивать.

Ящер останавливается, а потом начинает ржать.

- Не ссы, Лунга, если что, где меня найти, знаешь.

- Знаю, - улыбаюсь, почти бегом выходя из арки.

Оглядываюсь, выбегая к Неве. Следом вроде не идут. Шагаю вдоль воды и сама не замечаю, что на улице уже давно ночь. Сколько я прошла… но до общаги мне ближе, чем до дома. Поэтому звоню маме, предупредить, что останусь здесь.

На вахте меня обзывают чуть ли не проституткой за то, что я шляюсь невесть где, но в корпус пропускают. И за это им спасибо. В коридоре иду в самый его конец. Открываю окно, вытаскивая из рюкзака пачку сигарет. Купила по дороге. Это, конечно, вредно, но точно не вреднее той дряни, на которой я сидела почти два года.

Прикуриваю, делая затяжку. Дым тонкой струйкой вьется в воздухе, а я смотрю в окно. Вид шикарный. Мусорные баки. Хорошо, что хоть этаж третий, а не первый. Романтика.

- Зажигалку дашь?

Вздрагиваю. Летая в своих мыслях, я даже не слышала шагов.

- Конечно, - протягиваю зажигалку и только потом оборачиваюсь к говорящему.

- Ты же Женя? - возвращает обратно.

Киваю, забирая свою зажигалку из его пальцев.

- Игорь, - делает затяжку, - больше на нас не жалуешься? - он улыбается.

Игорь смотрит на меня с явной насмешкой, но, вопреки этому, меня заклинивает на его улыбке… глазах. Очень ярких, голубых, но холодных. Очень неестественный цвет.

- У тебя линзы? – спрашиваю неожиданно, для себя тоже.

- Нет, - убирает руку в карман спортивных штанов.

Глава 5. Женя

Конечно, оставшись наедине с собой, я жалею, что так сделала. Я ведь целый день ждала этой… встречи. Но с другой стороны, облезет. Не буду я, как собачонка, за ним бегать.

Слышу, как громко хлопает соседняя дверь, а после музыка за стеной становится просто невыносимой для моих барабанных перепонок. Мысленно убиваю каждого там присутствующего и, натянув наушники, сажусь за сериал.

Мы живем на восьмом этаже общажного корпуса, и камер у нас нет. Поэтому порядок ночью можно проверить, лишь лично сделав обход. Но вахта, конечно, этого не делает, или делает по чьей-то жалобе. Но жалуются редко. В большинстве своем на выходных все гуляют. А на моем этаже не только на выходных.

Засовываю в уши беруши и накрываю голову подушкой. Надеюсь, так я смогу уснуть. Время - час, а общая вакханалия за стеной не собирается закругляться. Но когда все это выносится на кухню, где слышимость просто отличная, мои нервы сдают. Сколько можно уже? Я тоже человек, и я спать хочу!

Хватаю халат, накидывая тот на плечи и, подобно фурии, выбегаю в коридор. Меня накрывает от злости.

- Вы уже достали, - замираю в кухонном проеме, прерывая звонкий вой под гитару. - Можете заткнуться и свалить по комнатам? Люди спать хотят! Вы здесь не одни.

Яша икает, переводя на меня помутневший от алкоголя взгляд.

- О, соседка, - хохочет, - не ори, выпей с нами. Выпьешь, - вновь ик, - вот это, - протягивает пол-литровый пластиковый стаканчик пива, - и мы не будем тебе больше мешать.

Делаю резкий шаг в его сторону, выхватывая стакан из его рук. Мурас заинтересованно поворачивается к нам, не переставая бренькать на гитаре. Смотрит с насмешкой. Позади маячит эта блонди, что-то шепча ему на ухо, и он улыбается шире. Я вижу в его глазах азарт. Типа, давай, выпей, посмотрим на правильную девочку, и то, как ее развезет. Поржем.

Только вот то, что девочка вовсе и не правильная, ему не известно.

- Хорошо. Я выпиваю, и вы сваливаете.

Яша кивает.

- Сразу. Залпом давай.

- Хорошо, - делаю еще шаг и выплескиваю все содержимое стаканчика на гитару Мураса.

Конечно, на него тоже попадает, и немало.

Сминаю пластик и кидаю тот на пол. Шум мгновенно прекращается. Наступает какая-то мертвая тишина, все взгляды прикованы ко мне и Мурасу. Все ждут, что он сделает.

- Беги, - говорит кто-то замогильным тоном.

Поджимаю губы и несусь к себе. Только я скрываюсь за стеной коридора, как вслед доносится дикой ор:

- Стоять. Ты охерела, дура!

- Сам дурак, - бубню себе под нос, толкая дверь в комнату.

Игорь залетает следом, громко хлопая нашей и так полуразвалившейся дверкой.

- Я тебя прибью, - хватает за плечи, встряхивая, - ох*ела. На меня смотри!

- Отвали. Не трогай меня! Придурок.

- Рот закрой. Мозгов совсем нет?

- Нет, - толкаю его, но это бесполезно, - ты мне все равно ничего не сделаешь. Ничего! - шепчу по буквам.

Мурас отталкивает меня от себя, складывая руки на груди. Его взгляд пробегает по моим шортам, больше похожим на трусы, и слегка задравшейся майке под распахнутым халатом.

- Эт почему? – его голос больше не звучит раздраженно.

-  Не почему. Проваливай, Игоречек.

- Ты бессмертная, что ли, Лунга?

- Я Лунгу!

- Да мне похер.

- Уйди из моей комнаты.

- Не, - как-то странно улыбается, - не сделаю, говоришь? - подходит ближе, а я пячусь.

Мне не нравится его взгляд. И этот приторно-сладкий голос тоже. Игорь хватает меня за руку и тянет на себя. Я не успеваю за что-либо ухватиться и прилетаю прямо ему в грудь. Чувствую тепло его тела и пугаюсь еще больше.

- Ты что делаешь? Выйди. Уйди отсюда.

- Обойдешься, - тянет мой подбородок вверх.

Замираю, мой взгляд мечется по его лицу. Невольно слегка приоткрываю губы, чувствуя, как он сильнее прижимает меня к себе. Сердце колотится как бешеное. Он склоняется ко мне, а я едва успеваю вдохнуть немного воздуха…

***

Укладываю Полину, а сама не могу сомкнуть глаз. Ладно, скоро понедельник и все медленно вернется в свое русло. Садик, работа. Все будет как и прежде.

Главное – не поддаваться на это все. Главное – не поддаваться!

Утром в понедельник поднимаю дочь с кровати. Та капризничает, хочет остаться дома. Для нас вообще каждый поход в сад – дикое приключение с воплями. Утром не затащишь, вечером не вытащишь.

- Поля, я заберу тебя сегодня пораньше, слышишь?

- Я не пойду. Не хочу.

Опять начинает капризничать, а я уже опаздываю. Так мы из дома не выйдем.

- Я не пойду.

- Почему? Что случилось, доченька?

- Ничего. Я не пойду.

Почти силой волоку ее в машину, через час мне нужно быть на другом конце города, во втором Ромкином ресторане. Меня там будут ждать.

Ненавижу себя за то, что приходится делать выбор. Но и с Поли я туда поехать не могу.

- Давай тогда к бабушке? К бабушке поедешь?

Полина трет заплаканные глазки и кивает. Уже в машине звоню маме.

- Мамуль, я Полину к вам завезу. Она опять в сад не хочет идти.

- Привози, конечно.

Отдав маме дочку, пересаживаюсь на метро, иначе точно не успею.

В ресторане меня приветливо провожают в кабинет бывшего директора. Уютненько.

- Евгения Андреевна, может, вам кофе, чай?

- Спасибо, не нужно. Дайте мне полчаса времени, а после соберите весь свободный персонал в кабинете.

- Хорошо…

Невысокая шатенка в форме официантки улыбается и выходит за дверь. Вытаскиваю из сумки телефон, смотря на пять пропущенных от Ленки, ее мне еще не хватало. Зачем я вообще с ней встречалась? Мне ее проблемы не нужны. Не хочу я быть ни личным психологом, ни подругой – никем. Пусть просто от меня отстанет. Чувствую себя гадиной за эти мысли, но от правды не убежишь. Мне действительно нет дела до чужих переживаний. Никакого.

Глава 6. Мурас

- Заткнись, я тебе все сказал. Да, - рявкаю в телефон, - кто?

В трубку что-то мямлят, но из-за Алки не могу ничего сообразить.

- Это Женя, - молчание, - Евгения Лунгу.

- А, Лунга, че надо?

Алка багровеет. Дура баба, как она меня уже достала. Если б не уважение к ее отцу, давно бы выставил с*ку.

- Игорь, у меня права отбирают, - еле живым голосом.

- А я тут при чем?

- Просто я подумала... я вам плачу и...

- Крошка, ты мне не за это платишь, - перевожу взгляд на разъяренную жену, надо валить из этого дома. - Хотя куда, ты там говоришь, подъехать?

- На выезде из города, в сторону Гатчины... тут сразу…

- Минут через пятнадцать буду.

- Куда ты?

- Не твое дело…

- Не мое? Да как ты смеешь, я...

- Что ты? Что, Аллочка?

- Я расскажу отцу…

- Милая моя, - подхожу ближе, - родная женушка, - тихим, почти сладким голосом, - твой отец уже давно не в том положении, чтобы иметь на меня хоть какую-то кроху влияния, - сжимаю пальцами ее горло, - поэтому закрой свой рот. Ты же не совсем идиотка?!

В чем я, конечно, сомневаюсь. Такие, как Гончарова, хуже тупорылого барана, бьется башкой о стену, них*ра не вникая в происходящее.

- Какая же ты сволочь, Игорь! Ненавижу тебя!

- Так, может, разведемся?

Алка меняется в лице. Губки начинают дрожать, а мне становится еще противнее.

- Игорь, ты... мы... прости меня, я погорячилась.

 Отпускаю руку, делая шаг назад. Точно дура.

- Ты вернешься сегодня?

- Нет, у меня много работы.

- И как ее зовут на этот раз? - брызжет своей ненавистью…

 Ничего не отвечаю. Ухожу из этого дурдома, захлопнув за собой дверь.

Где вообще были мои мозги, когда я женился на этой идиотке? Хотя в тот период времени этот брак был очень хорошей и выгодной сделкой. Тесть - прокурор города – всегда греет душу. Особенно при моей-то работе.

Только вот я не учел, что его так быстро подвинут. Впрочем, это уже не имеет никакого значения. Аркадич – хороший мужик, а вот его дочь... не знаю, какого хрена я до сих пор с ней живу. Привычка, видимо.

К месту приезжаю минут через двадцать, топил на полную. Взбесила меня Алка, с*ка такая.

Выхожу из тачки, кидая беглый взгляд на Женьку.

У дэпээсной машины трется капитан. Знакомый профиль. Подхожу ближе, приподымая воротник пальто.

- О, Фролов, ты че тут побираешься? Здорово!

- Игорь? Здорово! Рейд у нас. Баба твоя, что ли?

- Так, недоразумение. Че нарушила?

Фролов отходит чуть подальше от гаишной тачки.

- Слушай, Юрич, ты сам понимаешь, девка повелась, а у нас сейчас и так голяк. Начальство как с цепи сорвалось со всеми этими авариями. Водителей пьяных меньше чем положено ловим…

- Развод? – усмехаюсь. - Вась, верни этой дуре права.

- Да не вопрос. Только, Игорь, тачку ее уже увезли, эвакуатор оплатить все равно придется…

- Оперативно. Вы б так с реальными нарушителями работали. Цены б вам не было.

- Кто бы говорил…

- Чего?

Он бессмертный, что ли, стал? Фролов сглатывает и отводит взгляд. Дуется, как девица. Ей-богу.

- На какую стоянку увезли?

- На Ленинском…

- Хорошо. Спасибо. Сочтемся, - пожимаю руку.

- Конечно, товарищ майор.

Киваю. К машине иду быстро на все еще не утихших эмоциях. Женька внимательно наблюдает за моими передвижениями.

- Держи и больше не теряй, - сжимаю пластик двумя пальцами, протягиваясь ей руку.

- Спасибо, - шмыгает носом.

- Ныла, что ли?

- Нет.

- Завтра тачку пригонят ко мне на работу, заберешь.

Кивает.

- Подвезти?

- Я на такси, наверное.

Хочет уйти. Перехватываю запястье.

- Э, нет, я не за этим сюда среди ночи ехал. Умей платить по счетам, дорогуша.

- Что?

- Ты же не думала, что я сделаю для тебя что-то просто так, - приподымаю бровь, а вот по ее лицу вижу, что, походу, реально думала.

- Я могу заплатить.

- Всего лишь деньги? Мне это не интересно.

- Я тебя не понимаю.

- А глазки-то забегали, понимаешь…

- Отпусти, - пытается вырваться, но я только сильнее сжимаю пальцы, - мне больно…

- В тачку садись, у меня нет времени на этот спектакль.

- Какой спектакль? Ты нормальный вообще? - начинает повышать голос.

И это мне совсем некстати.

- В тачку села, я сказал, - дергаю ее за руку, и она почти впечатывается в дверцу машины.

Шугается, смотрит затравленными глазками и, заткнувшись, усаживается на сидение.

- Умница.

Поворачиваю ключ в зажигании, приоткрывая окно. Небольшая щелка. Прикуриваю, сжимая сигарету зубами, выкручиваю руль, чтобы ехать обратно в город.

- Ну так что, к тебе или ко мне? - сжимаю ее колено.

- Отвали от меня, Мурас!

Смеюсь. Громко.

- Не ссы. Но должок вернуть придется.

- Как?

- Ты же у нас судейская дочка…

- И?

- Значит, договоримся…

- Я не буду вмешивать отца…

- Если я скажу, - резко жму по тормозам, обхватывая ладонью ее горло, - кого угодно вмешаешь, - отпускаю, нажимая на газ, - да и, к тому же, бумажки на тебя у Фролова до сих пор лежат. Думаю, папочка не обрадуется, если узнает, что дочь позорит фамилию, пьяная за рулем, деньги явно портят людей, - усмехаюсь, - …он же у нас самых честных правил, не так ли? И прекрати делать вид, что меня не знаешь!

Она напрягается, ее взгляд касается моего лица, прямо как тогда. Молчит, а я смотрю на дорогу и словно перемещаюсь во времени.