Наши Любимые Капканы

1. Как я попала в его ловушку.

Когда он вышел из чёрного неприглядного «форда», я поняла — всё кончено. Пришёл конец моей спокойной и беззаботной жизни. Я ощутила то самое, чего так долго боялась.

Моё не самое обледеневшее сердце вдруг дёрнулось, и эта реакция была логичной. Кажется, я снова подсела на крючок, и всё это спустя долгие несколько месяцев затишья и скуки, отсутствия свиданий, долгого и порой ни к чему не ведущего общения с парнями.

Айзек. Его зовут Айзек, о нём уже вторую неделю судачат одноклассницы: некий давно уехавший бывший ученик, о котором говорят слишком много, чтобы даже я, унылая одиночка, не могла бы упустить и слова.

Сын бывшего городского чиновника, с виду тихий и не притягивающий к себе лишнего внимания, он всё же смог заинтересовать меня.

Странно. Всего за доли секунды его внешний вид пересёкся со всеми сплетнями и вызвал всполох интереса.

Как это вышло? Почему вместо того, чтобы продолжить курить, я бездумно наблюдаю за тем, как тяжёлые шнурованные ботинки Айзека наступают на мокрый асфальт? Он идёт медленно, глядя в экран плеера. Наушники торчат из-под толстовки, поверх накинута тёплая джинсовая куртка.

Он выглядит старше своего возраста, но всё это благодаря глубоким теням под глазами и морщинкам у губ. Сомневаюсь, что от улыбок.

Улица полумёртвая, унылая и серая, осенняя, даже несмотря на бухтящих одноклассников по бокам. Я швыряю недокуренный окурок в урну и выпускаю тонкую струйку дыма. Надеюсь, он не видел моего настырного взгляда. А если и видел, то не будет против.

На бампере его «форда» можно разглядеть наклейку «доверяю лишь богу», и от осознания того, что Айзек родился в верующей семье, меня немного прошибает дрожью. Половина класса у нас неверующая, атеизм с агностицизмом среди подростков набирает обороты.

Судя по тому, что я слышала — он любит драки. Любил, когда учился здесь, но как выяснилось, Айзека не было в городе более пяти лет. Когда он уехал в Мэриленд, его родители выдохнули от облегчения.

Сын вырос бандитом? Нет. Связался с плохой группой? Тоже не про него.

Айзек любил самосуд. Не то, чтобы был схож с Робином Гудом, вовсе нет: его мысли были скрыты от других, но по слухам — он слишком много на себя брал. Эдакий полицейский без значка, заступник за слабых.

Жаль, что его не было рядом в прошлый четверг, когда Люси решила свалить меня на землю и отметелить только из-за косого взгляда на её парнишку-музыканта в кривых очках, который был похож на девственника больше, чем любой настоящий девственник.

Да и Люси била не сильно, скорее выпускала злость. А сегодня же услужливо улыбнулась мне, мол говоря: «Было и было!». Такие вот простые сложности.

Со спины Айзек тоже выглядел внушительно. Он не был качком, — я таких терпеть не могла, — и казался больше крупным и плотным, стриженным под машинку эдаким скинхедом, хоть и к субкультуре этой принадлежал только лишь по слухам. (Как же их было много!)

— Не поздно ли ему к нам? — я вынудила себя говорить без интереса, хоть и продолжила следить глазами до самого момента, когда Айзек пропал в дверях административного корпуса.

Ответила Эмили — одна из моих немногочисленных так называемых подружек. Я вообще мало с кем общалась вне школы.

— У него же мамка тут работает. Миссис Брукс.

— А, литература.

— Угу. Сынишка вернулся, чтобы снова творить херню. Мне жалко его родителей.

— А подробнее? — я пустила руки в карманы ветровки, от холода их уже кололо. Эмили неоднозначно поморщилась, прежде чем отвечать.

— Альма, не стоит.

— О чём ты?

На улице будто выключили звук.

В моменте я почувствовала, что теперь просто обязана узнать об Айзеке хоть что-то. Наклейка на машине, сонное лицо, туманное прошлое. И почему нас, девочек, тянет к подобным парням? Просто потому, что живём мы вдали от мегаполисов и делать здесь особо и нечего, кроме как интересоваться странными личностями.

Чистой воды факт.

— Ты же слышала. То же самое, что и мы все. У Айзека не всё в порядке с поведением было, он попался на одной драке, а потом его вышвырнули из города.

— Думала, что он уехал учиться. — глянув на Эмили, я покачала головой.

Пора было идти домой, но мы всё продолжали стоять за углом, где учителя из окон не видели курящих.

— Нет. Его насильно запихнули в армию, он отслужил год и... и видимо всё. Тоже вылетел со свистом. Местный, мать его, ковбой.

Всё это началось около двух недель назад. Теперь, вспоминая поведение миссис Брукс, я понимаю, из-за чего она так сильно переживала: возвращение сына привносило с собой не только волнение из-за его прошлого, так ещё и переживания по поводу будущего. Она была дёрганой и нервной, часто срывалась на учениках.

Благо, я под её горячую руку не попала.

И всё-таки Айзек.

Почему у меня так метнулось внутри, когда я его увидела? Мне не выдалось момента даже рассмотреть его лицо повнимательнее. Цвет глаз не разобрать в нескольких метрах, да и взгляда он не поднимал: шёл обратно так же медленно, вновь глядя в плеер.

Я впервые захотела подбежать к парню и попросить познакомиться, но следом смутилась, опустив голову так, чтобы волосы и чёлка скрыли лицо. Мне не хотелось привлекать внимание. Я просто наблюдатель.

— Альма, он остановился. — шепнула Эмили, и меня пробила волна раздражения.

— И что?

— Идёт сюда.

— Ну, нет... — я подхватила с земли рюкзак и быстрым шагом направилась в сторону ворот, откуда сейчас выезжала пара легковушек.

Не успела я пройти и треть пути, как огромная широкая ладонь развернула меня за спину. Пришлось открыть глаза и поднять взгляд. Да, это Айзек. Единственный взрослый среди нашей не самой дружной толпы.

— Твой отец — Уильям Говард. А ты — Альма. — к моему удивлению, его голос был глубоким, но тихим, убаюкивающим. Сам Айзек оказался повыше, а его покатые плечи выглядели устрашающе. На моём-то фоне у него явные преимущества.

2. И как попался он.

— Особо ничего... интересного нет. Школа, сон, сериалы и музыка. Лень. Люблю гулять по улице, даже в дождь. Скука смертная.

Я говорила правду. Чего скрывать, когда ты живёшь в крохотной картонной декорации, а не полной округе развлечений, где каждый может затеряться по щелчку пальцев? Половина города знает, что мой отец — лучший механик для любого рода транспорта. Он чинит даже фуры, если хорошо попросить!

Вблизи Айзек внушал не угрозу, а источал вопрос, пусть и прикрытый совершенно невыразительным лицом. Я пыталась припомнить, похож ли он на своего отца, который наведывается иногда к миссис Брукс, но ничего не вышло. У них обычная спокойная семья, в глаза не бросается.

— Понятно. — он помедлил, но машину вёл ровно, — И вправду ничего интересного.

Почему-то его ответ меня уколол. Я ожидала, что он расскажет что-то о себе, но он замолчал. Кожа бледноватая в тусклом свете улицы, радужки выглядят почти прозрачными.

Нужно бы перестать его разглядывать, но оторваться трудно. Я не из тех, кто вешается парням на шею на первой встрече, просто Айзек обладает какой-то неведомой силой притяжения. Черты его лица резковатые, я всё ещё не могу разобрать, где именно находится этот крохотный рычажок, по велению которого я бросаю на Айзека изучающие взгляды.

Видимо, всё дело в том, что у меня давно никого не было: ни в физическом, ни в романтическом плане.

— Как ты познакомился с отцом? — я решила продолжить, потому что к тому моменту, как у меня прошло лёгкое оцепенение, мы уже добрались до автомастерской, скрытой за высокими вечнозелёными деревьями.

Постоянная морось за последние дни порядком надоела, так что я уже не обращала внимание на то, что капли покрывали голову.

Чёлка прилипла ко лбу быстрее, чем мы добрались до главного входа — там были подняты ворота и папин напарник, Джим, возился со старым пикапом.

— Все знают, что в «Оллс» лучшие механики. — в моменте, я клянусь, в одну лишь секунду его лицо так кардинально переменилось, что я сделала шаг назад.

Вместо непроницаемого и холодного, оно озарилось широченной улыбкой, чуть неровной из-за любопытного изгиба губ.

На мои плечи легли уже знакомые отцовские ладони:

— Привет, Айзек! Папка твой заедет сегодня после работы? — на момент одну из рук он протянул моему новому знакомому.

— Мистер Говард, приятно познакомиться лично.

— Зови просто Рич.

— Рич. — с улыбкой кивнул Айзек.

Не могу глазам своим поверить.

Минуту назад Айзек сидел с каменным лицом в машине и подтверждал, что ничего интересного в моей жизни нет, а сейчас надел маску дружелюбия и подлизывался к отцу. Я поморщила нос, но накрыла ладонью лицо. Видимо, до этого они общались по телефону.

— Как дела, Альма? — он похлопал по спине и прошёл к машине Айзека, вытирая руки и без того испачканным полотенцем. Запах машинного масла плотно встрял в глотке.

— Как всегда, пап. Ничего нового.

— И интересного. — негромко добавил Айзек, на что я недоуменно на него уставилась.

И всё-таки со своими необычными плечами, опущенными вниз, он был похож на криминальный элемент. Я старалась отвлечься от этой мысли и подошла к папе. Рядом с ним я, по крайней мере, не выглядела полной дурой.

— Так что у тебя там? — отец склонился, рассматривая подвеску, а я старательно избегала взгляда Айзека.

Он так умело менялся в лице, когда говорил с ним, что меня это поразило до глубины души. Наше знакомство было случайностью: такой, как Айзек, никогда бы не обратил внимание на меня. Да и вообще он не выглядел как парень, который заинтересован хоть в каких-то отношениях.

Больше похоже на то, что своей переменчивостью он отталкивает от себя слишком много людей.

Но судить не мне.

— Ты домой? — спросил папа после недолгих переговоров с Айзеком о поломках, в которых я ничерта не смыслила.

Хотелось уже поскорее вернуться в свою маленькую обитель, сделать уроки и лечь спать. Погода портилась на глазах, и уже спустя несколько секунд ударит ливень.

— Пережду дождь и пойду.

От мастерской до нашей улицы — минут десять ходьбы, а ходить пешком полезно. Эта мысль плотно засела в голову, когда я случайно представила, как Айзек с непроницаемой маской незнакомца довозит меня до дома и вместо прощания едва заметно кивает.

— Я подвезу. — сказал он вопреки всем моим планам.

Но подумать я всё же успела.

Мне показалось, что вместо вопросительного взгляда я прожгла его ненавистным, но в итоге поняла, что просто резко дёрнулась, когда услышала его мягкий голос. Отец с уважением протянул ему руку во второй раз. Мужская солидарность погубит не одну слабую женскую душевную организацию.

Мою уже медленно перетирала.

Несмотря на рост моего отца, Айзек был ещё выше, и всё это учитывая, что я папе по подбородок.

— Разве ты не хотел оставить машину на обслуживание? — я придала голосу заинтересованный оттенок.

— Вечером. — пояснил отец, — Сейчас я жду Уолтера, а потом Хьюи, будет очередной завал, дорогая.

Я понимающе хмыкнула, но оставаться в мастерской смысла не было. Нужно было вернуться домой, привести себя в порядок и приготовить ужин. Не глядя на Айзека, я вынырнула на улицу и вдохнула побольше воздуха, избавляясь от приторного запаха уходовых средств.

Айзек показался следом, попрощавшись с отцом чуть ли не в крепких дружеских объятиях. Видимо, папа очень хорошо знает его родителей, раз уж с таким теплом относится к новоприбывшему незнакомцу. Надо будет поговорить с ним об отношениях с семьёй Брукс.

— Ты едешь? — спросил он в тот же момент, когда ветер ударил в спину.

— Видимо, да.

Я села в машину и потёрла глаза. Сна становится всё меньше, и если я хочу перестать выглядеть в начале года как мертвец, то стоило бы постараться уделять больше времени здоровому образу жизни.

— У тебя остались сигареты? — снова послышалось от Айзека.

Выудив из кармана пачку «кэмэла» я протянула ему вместе с зажигалкой. Кивнув, он вновь переменился в лице и принял роль непоколебимого стеклянного человека. Щелкнув пальцем по магнитоле, Айзек включил что-то отдалённо знакомое, но я продолжила недоумевать от его быстрых перестроек. То он такой же прохладный и серьёзный, а в следующую секунду, завидев моего отца, становится душкой.

3. Аккуратное сближение без рисков быть пойманной.

Роутер как всегда барахлил, поэтому я решила даже не пытаться запустить музыку, чтобы готовить не в тишине. Пригодился и старенький папин проигрыватель, правда диски иногда заедало из-за царапин.

Быт у нас простой: папа работает пять дней по десять часов, два дня отдыхает. Возвращается домой к позднему вечеру, пока я навожу порядок и готовлю что-нибудь интересное.

Делаю уроки, смотрю принесённые из видеопроката фильмы и стараюсь не унывать, слыша, как за окном бушует непогода. Мы давно привыкли к такому раскладу, всех всё устраивает, но сегодня я чуть не спалила мясо с картофелем в духовке.

С уроками пришлось разобраться ещё быстрее, чтобы не думать об учёбе. Хотелось бы упасть на кровать, но голод свалил первым: пока я ковырялась в мясе, вернулся папа. Я сделала вид, что не озабочена поведением Айзека, но, к счастью, он заговорил первым.

— Как тебе новый знакомый? — мне сразу не понравился его тон.

Да, всё вполне логично: мне недавно исполнилось восемнадцать, а пары до сих пор нет. Отец давно хочет пристроить меня хоть к кому-нибудь, может даже неосознанно. Я пожала плечами, прожёвывая кусочек говядины.

— Притворщик. — честно пробубнила я.

— Да, заметил. У него проблемы какие-то, ну, так говорит Оуэн.

— Оуэн?

— Его отец. Мы с ним договорились выбираться на охоту каждую пятницу, так что может, это сдружит наши семьи. Как тебе идея?

— Не знаю. У меня с ним нет ничего общего. — я сказала это с какой-то потаённой обидой на сегодняшний диалог.

Я в очередной раз постаралась выбросить его непроницаемость из головы, но раз за разом вспоминала тени под глазами и странный изгиб губ. Когда он улыбнулся папе, то уголок поднялся так привлекательно, что я сразу это заметила.

— Вы только познакомились, это нормально. Я слышал, что он служил, хочу проверить, как он стреляет.

Меня передёрнуло. Я представила, как Айзек скрывается в лесном массиве с охотничьим ружьём наперевес. Как задерживает дыхание, отслеживая молодую лань. На его лицо на секунду возвращается ухмылка.

Я отложила вилку.

— Меня не берите, я не близка к убийству оленят.

— Никто не собирается никого убивать. Пока. Там есть тренировочное поле, а ты можешь попить горячего шоколада с миссис Брукс.

— С учительницей по литературе... пить шоколад, пока ты и Оуэн в компании с Айзеком стреляете по мишеням? — я говорила медленно и с расстановкой.

Картина с диковинкой, но отец всё-таки рассмеялся. В его глазах я увидела давно ушедшую радость, вдруг поняв, к чему всё идет.

— Тебе тут совсем уныло, да, пап?

Он некоторое время молча ел, но потом ответил, когда я уже и не надеялась: стоя у раковины, я намывала тарелки и стаканы, чувствуя себя безгранично виноватой.

— Вроде того. Джим весь в заботах, ты в школе, а Оуэн после возвращения сына наоборот бросился во все тяжкие.

— И когда этот ваш «выезд» на охоту? — аккуратно спросила я.

— Завтра. Пятница, пиво, гриль.

— А мне — горячий шоколад?

— Разрешу выпить баночку, так уж и быть. — он хмыкнул, — Ты правда не против?

— С чего бы мне быть против? Попробуем дружить семьями. Больше никто не едет?

— Только мы впятером. Ты вообще нормально общаешься с Диной?

Я на секунду задумалась, но потом вспомнила. Миссис Брукс.

— Да, хорошо. Никогда не ругалась с ней. А ты... знаешь ещё что-нибудь об Айзеке? Из него щипцами не вытянешь. — я говорила так, будто вообще спрашивала у самого Брукса, но папа не подал виду.

— Ну, служил парень год. Рассказывал, как отправили на дальний восток. Там почти попал под трибунал.

— Ого, он тебе сам рассказал?

— Нет, Оуэн. По секрету поделился.

— Трибунал... военный суд? Его судили? — теперь я не удержалась и повернулась, так и застыв с тарелкой в руках. Мыльная и скользкая, она почти выскочила из пальцев.

— Нет. Обошлось, насколько знаю, — с набитым ртом ответил отец.

Господи. Я толком не общалась с ним, но столько неприятных фактов — в новинку даже для меня. Я домыла посуду, чмокнула отца в макушку и ушла в комнату. Да уж, чем дальше в лес — тем меньше вероятности, что твой крик услышат.

Пятница уже завтра. Встав у шкафа, я повнимательнее рассмотрела своё отражение в зеркале. Что-ж, мне подойдёт папина камуфляжная куртка, даже несмотря на то, что она на несколько размеров больше.

Немного свежего воздуха не навредит, да и в целом — что мне мешает просто забиться в угол нашего пикапа и сидеть там, слушая музыку или радио? Совершенно ничего.

Но захочу ли я? Понятия не имею.

Интерес взыграл с новыми силами, когда я смогла-таки добиться от роутера какого-никакого соединения. В нашей глуши даже с проводным интернетом проблемы, не говоря уже о какой-то продвинутой аппаратуре.

Я смогла зайти на свою давненько забытую страничку на «фейсбуке» и с закушенной губой нашла в друзьях у друзей друзей Дину Брукс.

В потоке незнакомых людей удалось найти только её мужа, но и это было неплохим результатом! Благо, что списка посетивших страницу здесь нет, иначе я попалась бы с потрохами.

В его альбомах было больше фотографий, чем за всю историю нашей с отцом жизни: рыбалка, охота, поездки и туристические походы. У этой семьи однозначно много свободного времени!

Раньше я не в силах была вытащить отца даже на банальную прогулку до леса, а сейчас он сам попросил быть ему компанией.

Но фотографий Айзека всё ещё не было. Словно родители забыли о своём ребенке, либо же не хотели афишировать его существование! Но и он был уже взрослым парнем.

Я пролистала страницу почти в самый конец, уже зевая от сонливости. Интерес был куда сильнее, нежели банальная совестливость.

Однако у меня вышло: заброшенная страница под именем Айзек Дэниель Брукс, двадцать пять лет, день рождения — 15 октября. Я постаралась быть аккуратнее, чтобы не нажать на какую-нибудь кнопку и не оповестить о себе.

4. Медленное знакомство.

Он даже не поздоровался, но удивлена я вовсе не была; всё внимание поглотило бескрайнее небо, заполненное серыми тучами. Дождя не обещали, воздух был холодным и свежим, полным лесных запахов. Мы ехали по туристической дорожке, вскоре остановившись перед территорией стрельбища.

Я сразу же заметила небольшую кафешку в небольшом трейлере. За складными походными столиками уже сидели скучающие жёны увлечённых за оружием мужей, так что я с улыбкой выпрыгнула из салона, позволяя отцу поговорить с Оуэном.

Меня настигла Дина, вероятно, тоже не особенно близкая духом к огнестрельному отдыху. Она сняла перчатки и застегнула поплотнее тёплый жилет. Она немного помолчала, а потом всё-таки смогла начать разговор:

— Как ты познакомилась с Айзеком? — голос звучал отнюдь не с укором, и я старалась не думать о том, что Дина — моя учительница.

В свои сорок с лишним она выглядела очень презентабельно и ухоженно даже в одежде для вылазок в лес!

— На школьной парковке, он подвёз меня до мастерской вчера. Он знал, что я дочь Ричарда.

— Да, мы ему рассказали, чтобы вам было проще сойтись! Да и машина требовала обновлений. В Мэриленде она долго была на временной парковке.

— А чем... Айзек занимался в Мэриленде? — осторожно поинтересовалась я.

Мой вопрос Дину ничуть не удивил. Мы прошлись дальше, встали в очередь к ресторанчику.

— Сначала служил на военной базе, потом его отправили в командировку, а как вернулся — доучился. Сейчас «ищет себя». А я стараюсь не мешать.

Она немного грустно улыбнулась мне, не отрываясь от зрительного контакта. В ней я увидела страдающую мать, но спрашивать дальше не решалась. Всё-таки мы собрались для отдыха, а не промывания костей Айзеку Бруксу.

— Искать себя всегда непросто. — сказала я, когда Дина передала стакан с горячим шоколадом, — Тем более, когда столько путей открыто...

— Не могу сказать, что Айзек вообще хоть чего-то хочет. У него одна позиция — всего добиться самому, но, зная его, вряд ли он сможет сделать это... честным путём.

— В каком это смысле? — раз уж она продолжила говорить сама, выливая проблемы сына, то я наступала на эти ловушки с предельной осторожностью, — Он кого-то обманул?

— Сначала нас, — усмехнулась женщина, — Не сказал про армию. Не сказал, что попал в плохую компанию, а потом устроил саботаж. Не хочу это обсуждать, но с другой стороны мне нужно сказать тебе, что человек он непростой.

— Надеюсь, что меня его характер не коснётся...

— Не думаю. Он строптивый, но его можно растормошить, правда мы тоже давно его не видели. Для нас его возвращение — подарок, Альма. И мы молимся, чтобы всё было хорошо.

Я сразу же вспомнила наклейку на его машине. «Доверяю лишь богу». По спине пробежались мурашки, несмотря на то, что в куртке отца было тепло.

— Про вашего сына ходит много слухов...

Мы последовали к трём мужским силуэтам возле отцовского пикапа, чёрная форма Айзека выделялась больше всего.

Если Оуэн с Ричардом выглядели как охотники-любители, то Айзек был похож на сбежавшего из расположения полицейского спецназовца. Таких я видела только в сериалах, а внушительная винтовка в его руках давала ещё больше пищи для размышлений.

Управлялся он с ней легко и просто, будто собирал конструктор или делал кофе рано утром; движения отрывистые, ровные, ни одна мышца на лице не дёргалась.

— Это просто слухи. Пусть ходят. — сказала мне Дина, когда мы оказались совсем близко и пришлось менять тему для разговора.

По сравнению с моим отцом, Айзек казался крупным и неподходящим этой картине в целом. Армия ли его так изменила? Почему-то мне казалось, что ещё несколько лет назад он выглядел совсем иначе, ближе к своему худому отцу, стройному, но без мышечной массы.

Плотное телосложение проглядывалось в его спине, руках, ногах. В двадцать пять быть таким крупным — дело непростое, требует грамотных занятий, питания. Я поймала себя на неутешительной мысли: я рассматриваю его чуть ли не с полным ртом слюны, разве что глазами не раздеваю!

От мысли об этом сразу погорячело в груди. Нет уж, пока повременю с фантазиями. Он даже не поздоровался, а я уже веду монологи о качестве его тела.

Никаких больше раздумий.

Я открыла багажник и присела на расстеленную старую куртку. Машин было мало, в основном все пошли на прогулку в сторону туристической тропы. Фотографировать прекрасные виды на горы, зелёную примятую траву и дышать чудесным воздухом, но мне сейчас не хотелось никуда ходить.

Папин смех, заразительный и громкий, заставил заулыбаться. Глотнув ещё шоколада, я склонила голову и наблюдала за ними с Оуэном, обсуждающими мелочи вроде закупок в оружейных магазинах, стоимости запчастей, рабочих моментов.

Дина отошла, чтобы поговорить по телефону. Без дел осталась только я и Айзек. Он обернулся, поймав мой взгляд и застыв на секунды.

Одна, вторая, третья.

— Как в школе? — наконец-то спросил он.

— Как всегда. — беспечно ответила я, смирившись с тем, что изменения в его лице мне не увидеть ещё, видимо, долгое время, — Ничего нового.

— Как ты так живёшь?

Я отставила пустой стакан и уперла руки в пикап.

— Так и живу. Как и все. Разве это плохо?

— Пытаюсь понять, как можно изо дня в день проводить в четырёх стенах, без друзей, компании...

— У меня есть друзья. — соврала я на удивление уверенным голосом.

Почему-то под его пристальным взглядом мне не хотелось говорить правду. Может, потому что в тайне я завидовала его непроницаемости. А может — силе.

С рождения я была слабым и покладистым человеком, не умевшим искать конфликты. Всегда их избегая, я научилась оставаться скрытной и не самой говорливой из сверстников, хотя никогда не была против общения.

И вот, меня ловят на лжи. Только сейчас Айзек показывает эмоцию — он с жалостью ухмыляется, брови сводятся к переносице, а мне становится неловко.

— Ладно. У меня никого нет. — пожав плечами, я выдыхаю, — И что это меняет?

5. Веточки.

После его выходки мне захотелось умыться. Я смотрела на то, как позитивно, белозубо он улыбается моему отцу, как заботливо обращается с Диной. Стряхивает с неё сухие листья, оставшиеся после прогулки и телефонного разговора, за шиворотом.

Я решила, что не стану говорить отцу. Это пусть и была шутка, да, жестокая, но внимания и нервов она не стоит.

Айзек стрелял просто отлично, пропустив лишь один раз за все три подхода. Возможно, даже поддался...

Вторым был, ожидаемо, мой отец, а третьим с огромным отрывом оказался Оуэн: своё поражение он принял с громким смехом и обещанием, что угостит папу хорошим бурбоном в следующую пятницу. Их приятельские разговоры начинали не только радовать, но и нервировали: Айзек вёл себя поразительно двулично.

С Ричардом говорил ровным и заинтересованным тоном, поддакивал в нужные моменты, один раз даже не постеснялся хлопнуть по плечу. Я же, сидя рядом с Диной за открытыми банками с лёгким пивом, старалась не показывать озабоченности ситуацией. А ещё радовалась, что за эту крохотную баночку Дина не одарила меня осуждающей речью.

И чего я боялась? Пошутил и всё. А то, что сказал... хочется забыть. Второй день знакомства, а я уже ощущаю себя загнанной в угол, но с другой стороны хочу получше ознакомиться с его «внутренним миром».

Сначала узнал отца, потом адрес моего дома (может, тоже у папы?), сказал, что мы «подружимся», а потом навёл на меня оружие. Очень и очень интересно.

Только вот уж сильно отдаёт неприятной игрой, словно на спор. Или на слабо.

Не просто же так он так со мной фальшивит, не напрасно доводит до испуга? Если ему и нравится играть в плохого парня, то хотелось бы узнать, к чему ему допытываться именно меня.

— Альма, помоги, пожалуйста, Айзеку! — прикрикнул отец, а я с досадой промычала, в надежде, что Дина не расслышит, отвлеченная на поющих девушек со стороны трейлера с едой.

— Иду!

Айзек стоял у низенькой ограды, за которой начиналась часть заповедной территории. Охотиться в ней было запрещено, винтовку он оставил в машине. Я выдохнула от облегчения.

— Чем помочь? — подняв взгляд, я обнаружила, что он уже снял куртку и остался в обтягивающей чёрной футболке.

Логотип на ней был неузнаваем, да и взгляд от его груди нужно было отвести как можно скорее.

— Найти немного сухих веток.

— Ты не справишься один? — я вновь сыграла на том, что он углядит во мне просьбу.

Просьбу, чтобы он шёл один. А вот другая сторона меня, нуждающаяся в продолжении, подталкивала к краю.

За что я родилась девушкой? Ненавижу, когда разум твердит одно, а странное наваждение, интерес и остальные чувства, от которых толку мало, хотят другого.

Айзек выжидающе смотрел, сжимая и разжимая кулаки; под его кожей едва заметно играли мышцы, но навязчивого сухого рельефа не было.

Красиво.

Я с досадой, — уже в который раз, — подметила его превосходство. Давай, Альма, закапывай себя. Лопату бы — и я с гордостью бы вырыла яму, села бы в неё и...

— Пойдём. — сказал он всё так же обезличенно.

Хоть секунду бы получить нечто другое! — взмолилось нечто жалостливое и гнусное внутри меня, но я отмахнулась.

Шаг за шагом.

Как он с оружием, но я с досадой.

Мы пошли вглубь по тропе, я бесконечно долго осматривала великолепие осеннего леса, мшистые наросли, редкое щебетание птиц. Там, где не было людей, становилось ещё тише. Молчание приятно поглотило это место. Лишь ветер и дождь превращали минуты в живой сгусток природного чуда.

Дышать стало легче. Айзек посильнее завязал куртку на бёдрах, дёрнув рукава так сильно, что меня рвануло вместе с ними. От каждого движения его рук меня сносило в ту сторону, которую нужно называть неприличной.

Будь он милым и приятным, я бы давно прилипла к нему, может, даже довела бы беднягу до бессилия своим вниманием, но нет. Этот человек не примет ни секунды, если не захочет, от того, кто ему не так уж и интересен.

Жаль, что он такой... привлекательный. Или даже жаль, что такой приятный образ достался человеку, который ведёт себя подобным образом.

Надеюсь, что я просто преувеличиваю.

— Зачем я с тобой хожу, если ты собираешь всё сам и ничего мне не даешь? — я набралась смелости для вопроса только когда Айзек собрал целую охапку веток и не поделился.

— Для компании. — пояснил он.

— Я ведь не шут, анекдотов не рассказываю...

— А расскажи. — я почти подскочила, услышав нотку сарказма.

Ничего себе, это уже что-то...

Задумавшись, я попыталась выудить из памяти хоть одну шутку, которыми когда-то делился дедушка ещё в самые приятные семейные времена. На ум пришла только одна.

— Джо говорит своему приятелю Мо: «Ты надел ботинки не на те ноги!», А Мо ему отвечает: «Но у меня нет других ног»!

Проходит несколько долгих и растянутых секунд, прежде чем Айзек останавливается и смотрит мне в глаза. Смотрит долго, но ни смешинки в них нет.

Я словно обмениваюсь взглядами с роботом. Даже если шутка глупая, то почему бы не усмехнуться хотя бы вежливости ради?

— Совсем не смешно? — выдыхаю я.

— Смешно. — говорит он, видимо, чтобы я не продолжала отшучиваться, хотя я и не собиралась.

— Ладно. Я не из тех, чей юмор заразителен. Когда мы вернёмся, сделай вид, что я хоть немного тебя увлекла, а то твоя мама переживает.

— Да ну?

Не знаю, к чему я это сказала.

Может, из-за бесконечного напряжения между нами, либо из-за тишины вокруг, безлюдного пространства этой маленькой дорожки, промятой чужой обувью. Всё те же грузные шнурованные ботинки на его ногах врезались в землю чуть ли не строевым шагом.

— Да. Но это ваши дела. Я просто говорила с ней о том, что ты вернулся. — мы остановились у того же самого низкого заборчика, спрятавшись за огромным щитом и картой.

Айзек так и не переменился в лице. Я смирилась с тем, что даже не могу вызвать и краткой улыбки, ухмылки, намёка на приятное общение. Даже ради фарса между нашими родителями.

6. Дальше.

Мы быстро разъехались. За рулём пришлось быть мне, благо права так и пылятся в папином бардачке, а он выпил слишком много, чтобы вести. Значит, вечер прошёл неплохо.

Вечер накатывал на город. Мы стояли в небольшой пробке на автостраде, когда папа убрал звук на магнитоле и повернул ко мне голову.

— Как тебе Бруксы?

Другого вопроса я и не ожидала. Пьяный папа — разговорчивый папа. Я удержалась, чтобы не пожать плечами и ответила предельно честно:

— С Оуэном я не общалась, с ним всё время был ты, Дана ещё со школы не вызывает дурных мыслей. Айзек сложнее.

— Это всё его армия. Я тоже слышал. Не забивай себе голову, вам не обязательно быть закадычными друзьями. В конце концов, я не замечал, чтобы вы ругались. Может, ещё притрётесь.

От последнего слова мне стало не по себе. Откуда такое берётся, из каких потайных уголков сознания?

Даже та же любовь с первого взгляда, что это вообще такое? Я читала про гормоны и активизацию работы мозга, в тело вбрасывается столько всего, что это активно влияет на моментальное возбуждение.

Проще простого, но на Айзека дольше нескольких секунд и не посмотришь: от него веет чем-то тяжёлым, понять его влияние пока невозможно, хотя оно определенно есть. Что за выпад с оружием...

В его взгляде было столько сосредоточенной жестокости, что покоробило меня, на удивление, только сейчас. Или мне всё-таки померещилось?

К чёрту.

Об Айзеке мы больше не заговаривали.

Папа рассказывал о своём новом опыте с какой-то очередной обновленной версией его любимой винтовки, а я кивала, делая вид, что и правда что-то смыслю в оружии. Главное, чтобы он не ощущал себя одиночкой.

Ещё пара слов о «ремингтоне», и я закончусь. Благо, что пришло время вернуться в комнату и закрыться, но даже единение с самой собой не помогло избежать лёгкого панического флёра.

Интересно, какой будет следующая пятница? Мы будем ездить туда же каждую неделю, и всякий раз, оказавшись со мной наедине, Айзек станет наваливаться всей своей наглостью на мою и без того легкомысленную голову?

Захотелось покурить, но я быстро отмела эту мысль: пока Ричард дома, притрагиваться к сигаретам не стоит. Пахнуть будет, даже если я приткнусь вплотную к окну.

Никакой мистики. Он такой же, как и мы все, из плоти и крови — Айзек. В нём столько же мистического, сколько и во мне. А значит, что он просто играется. Пусть и дальше тешит себя своей силой и армейским закалом.

Перед сном я села на кровать и несколько минут листала ленту соц. сетей. В друзья попросилась Дана, и я не смогла нажать «отклонить». Пусть будет. Всё равно страница у меня полумёртвая, а вот у неё — столько фотографий с сегодняшнего дня.

Я улыбнулась: на одном из снимков видно мою голову и беспорядочный пучок волос. В папиной куртке я похожа на заплутавшую туристку. Главное, что лица не видно — уже достижение, на фото, которые я делаю не сама, я выгляжу неважно.

Ни на одной фотографии не было Айзека. Снова всё о нём, голова будто намеренно тычет мне именно в то, что он обязательно должен быть! Лишь на одном кадре часть его руки в чёрной куртке — и всё.

Выйдя со страницы Даны, я легла спать. Меня ждали очередные пустые выходные, в которые папа, конечно же, уедет помогать парням с работы. Или будет смотреть телевизор — выбор невелик.

Сна не шло.

В какой-то момент среди померкшего лунного света я уловила шевеление за окном, но это могли быть просто старого дерева, растущего тут с самого начала времён. Потом послышался треск и собачий лай, и я успокоилась.

Утром ничего не изменилось.

Первая же мысль, пришедшая в голову, была вопросом Айзека. У меня ведь правда нет ни единой близкой подруги, никогда не было! Как правило, это лишь временные приятельницы из школы, вроде Эмили.

С Люси конфликт возник из пустоты, как это часто случается: посмотри криво на чьего-нибудь парня, и всё — потом тебя подкараулят после физкультуры в душевой и начнётся очередной круг ада.

Я успела заехать ей локтем, и на том спасибо. До этого драться я не планировала, не планирую и после.

Доброе утро, Альма. Начинаем день с депрессивных размышлений об одиночестве.

Как и ожидалось, папы уже не было — на столе валялась записка, написанная грубым мужским почерком: «Уехал в мастерскую, после обеда буду».

Кофе на вкус ощущался слишком горьким, а из-за тишины пришлось снова включать отцовский проигрыватель.

Когда заиграли «Led Zeppelin» стало проще, но я всё ещё бездумно мешала уже растаявший сахар в кофе, гоняя туда-обратно пенку. Хотелось почувствовать себя героиней книг Николаса Спаркса. Переехать куда-нибудь в ещё большую глушь, красить стены в ярко-жёлтый.

Что делать в такой пустой выходной? Обычно я...

Ничего и не делаю, помогаю по дому, убираюсь или смотрю кино. Жизнь не полнится красками, по крайней мере сейчас, да и в целом я ощущаю себя немного потрёпанной.

Странно, но после разговора о скучности собственного быта я правда задумалась о том, что дни становятся однообразнее.

На улице вновь что-то трескалось из-за ветра, и я решила выйти, накинув отцовскую рабочую куртку, чтобы проверить лужайку. Будет очень неприятно, если на крышу упадёт обломанная громадная ветка, ещё и проломит окно.

— Господи!

Я отскакиваю, заметив на подъездной дорожке человека, сердце тут же дёргается от испуга.

— Ты что тут делаешь?

— И тебе доброе утро. — Айзек протягивает мне что-то завёрнутое в пакет, — Передай Ричу.

— Доброе. Быстро же вы сдружились.

— У тебя... хороший отец. Почему не отсыпаешься в такую рань?

Диалог, надо же. Я запахиваю куртку и веду плечами, стараясь не выказывать первоначального испуга от неожиданного появления.

— Пью кофе и слушаю музыку. Сна ни в одном глазу. Тот же вопрос к тебе.

— А я и не спал этой ночью. Читал.

— Что читал? — если я смогу поддержать разговор, то не всё ещё потеряно, но на мой вопрос Айзек морщит нос.