Наследница чужой жизни

Глава 1

ВНИМАНИЕ!
РАЗМЕЩЕНИЕ НА ДРУГИХ САЙТАХ ЗАПРЕЩЕНО! БУДУТ ПРИНЯТЫ СООТВЕТСТВУЮЩИЕ МЕРЫ! ВСЕ ПРАВА ЗАЩИЩЕНЫ!

Глава 1

Душа никак не хотела возвращаться. Казалось, это не его тело и ему не нужно его занимать.

Стас почувствовал толчок, словно его запихнули в тюремную камеру. Нахлынуло одиночество. Руки, которые лежали на плечах любимой опустились, потеряв её.

− Стасик, миленький, ты проснулся, − раздался пронзительный женский голос.

Этот голос никак не мог принадлежать той женщине, которую он любил. Стас приподнял тяжёлые веки, которые тут же захлопнулись от ярких ламп дневного света. Он чувствовал суету вокруг, слышал обрывки разговоров.

Кто-то радовался, что он пришёл в себя. Кто-то изумлялся.

Знакомый пронзительный голос уже в десятый раз пересказывал, как чудесно, что он вышел из комы.

Ему отчаянно хотелось обратно. К любимой.

Наконец, суета закончилась.

Но эта женщина осталась.

Держала его за руку.

Стас ни разу не посмотрел на неё.

Она чужая. Любимая осталась в прошлом.

И он не помнил её имени. Только первую букву.

Мария? Слишком много букв.

Маша? Слишком просто.

− Стасик, ну посмотри на меня. Это же я, Настя. Твоя Настя.

Пришлось открыть глаза.

Стас смотрел в нависшее над ним красивое лицо с карими глазами. Чёрные волосы такие длинные, что касаются его одеяла. Ему не нравятся её волосы. Слишком чёрные.

− Ты не моя. Уходи.

Веки снова захлопнулись. Он услышал всхлип.

− Стасик, как ты можешь?!

Оставь меня в покое!

Ему казалось: он кричал на всю палату. На весь мир.

На самом деле он не мог ничего произнести. Только слушать, как эта женщина с противными чёрными волосами жалуется, что у её жениха полная потеря памяти, и он не может её вспомнить.

Теперь он понял. От противного. Любимая была блондинкой

Погасите свет и оставьте меня.

− Сделаем укол и пусть поспит. А вы, девушка, не расстраивайтесь, жених ваш в коме находился. Ничего удивительного, что ничего не помнит. Радуйтесь, что в себя пришёл.

− Так что толку? Если он меня не помнит?!

− Память возвращается ни сразу. Путь отдыхает. А вы домой идите.

Вот с этим Стас был согласен. Пусть уходит. Никакая она ни его невеста.

Алиса смотрела на себя и не узнавала. Слишком сильно накрашена. На голове нелепый пучок. Юбка слишком короткая. И свитер короткий. В пупке пирсинг. Похожа на проститутку. Сидит на ногу, любуясь моим отражением. Только не надо красной помады!

Я её ненавижу!

Алиса не понимала, в чём дело. Похоже на то, как ты приходишь домой, а за твоим столом сидит вор и спокойно пьёт чай из твоей любимой кружки с мышонком. С досады Алиса отправилась на прогулку. Ужас, какая маленькая квартирка.

Неужели она здесь жила? Низенькие потолки, крохотная спальня, уродливая кроватка. И, вообще, вся мебель уродливая. У неё, что совсем вкуса не было? Единственное забавно: вот эти гардины в комнате с панорамными окнами. Глядя на рисунок, вспоминался пруд с кувшинками любимого Моне. Кувшинок, правда, на ткани не наблюдалась, но сохранилась цветовая палитра цветов. Тёмно-зелёные розовые и синие тона.

Вид из окна оставлял желать лучшего. Внизу приютились уродливые пятиэтажки, а вдалеке шоссе с бегущими в обе стороны автомобилями.

И как здесь жить?

Было что-то важное, что Алиса должна вспомнить.

Сильные руки, которые её обнимали.

Красивый дом с высокими потолками.

− Дорогая, это тебе, − Алиса увидела Антона с букетом роз. То есть не к ней, потому что она была на потолке, а к этой вульгарно одетой рыжей девушке, которая нарисовала алые губы.

− Зачем таскаешь каждый день эти веники? – девушка бросила цветы на кровать. – Я говорила тебе, что не люблю розовые розы? Подари их Светке Соколовой, − девушка хихикнула и скорчила гримаску. – Куда пойдём ужинать, я страшно голодна?

− Давай поужинаем в Макдональдсе? Там новое меню.

Девушка встала, полюбовалась на себя в зеркало. Алиса только чертыхнулась.

− Меня что, красавицу, мама родила, чтобы я с тобой в Макдональдсе ужинала?

− Но денег почти не осталось до зарплаты.

− Деньги это твоя забота, безмозглый муженёк. Пойдём в рыбный ресторан. Там тоже новое меню от шеф повара.

− Дорогая, но…

− Никаких, но! Не хватает мозгов придумать, как деньги делать, будем жить в кредит. Появится стимул зарабатывать.

Антон выглядел усталым. Под глазами залегли тени, вокруг глаз появились морщинки. Алисе казалось, что даже волосы у её мужа поредели.

Глава 2

Глава 2

− Ну вот мы и дома, − ворковала Настя, открывая дверь своим ключом.

Стас медленно вошёл за ней. Последние две недели, которые по настоянию врачей провёл в больнице, он находился в прострации. Лучше всего было лежать с закрытыми глазами, притворяясь спящим, чтобы не приставали с разговорами соседи по палате. Но соседи не так досаждали, как эта Настя, являющаяся каждый день с беззаботно счастливым видом и неизменным поцелуем в щёчку. От её трескотни, как они заживут, когда он поправится, начинала болеть голова. Он её, вообще, не помнил. Кто такая? Почему уверенно заявляет, что его невеста? Хуже всего было, что её знали медсёстры и даже лечащий врач Стаса. Так что очевидно она была в его жизни до комы. Стас боялся протестовать: упекут ещё в психушку, поэтому, стиснув зубы, присматривался.

Невеста была красивая. Работала в модельном бизнесе. Ноги от ушей, волосы шикарные, как в рекламе шампуня, черты лица немного смазливые, но тоже вполне. Одевалась подчёркнуто сексуально. Обтягивающие брючки, лосины, короткие кофточки. Хлопала длинными ресницами, надувала пухлые неестественные губки. Умело улыбалась, показывая белоснежные ровные зубы. Только вот красота эта Стаса ужасно раздражала. К тому же, как быстро обнаружилось, девушка была недалёкая. Поговорить с ней, кроме как об обыденном и сплетнях, было не о чем. Зато два соседа, один молодой, другой пенсионного возраста, оживлялись, когда она приходил. Стасу откровенно завидовали.

– От такой штучки даже одеяло приподнимается, − шутил тот что моложе, и оба противно хихикали. Настя кокетничала умеренно, подчёркнуто крутилась возле Стаса. За руку возьмёт, подушку поправит, яблоко почистит.

Стас молчал, желая поскорее выписаться. Приедет домой: решит, что с ней делать. Он не мог отделаться от мысли, засевшей в глубине подсознания, что где-то есть его любимая, которую от него спрятали. Иначе не скажешь. По ночам ему снились сны, где он в военной форме танцевал вальс, держа любимую в объятиях. Лица не видел. Только светлые волосы, убранные в высокую причёску. А вчера ему приснились глаза. Огромные, удивительного фиалкового цвета. Все сны сопровождало ощущение радости - она рядом.

− Давай куртку, Стасик, что ты застыл?! – Настя успела раздеться и даже покрутиться перед зеркалом, подтянув резинку высокого хвоста.

Стас молча передал ей куртку, оглядывая прихожую, совмещённую с кухней. Большое окно выходило на заснеженный лес. В эркере приютился стол с ноутбуком. Кухню стального цвета в стиле хайтек оживляли два встроенных красных шкафчика. Помещение разделялось барной стойкой с высокими красными стульями. Стас нахмурился. И этим ремонтом он когда-то гордился? По кухне, впрочем, плыл заманчивый запах, словно его здесь ждали.

Настя подбежала к духовке и вытащила противень с поджаристой курочкой, вокруг которой улеглись кружочки картошки. Настя довольно повернулась к нему:

− Как раз угадала. Правильно таймер поставила. Как всё-таки удобно стало: пока тебя забирала, курочка запеклась. Сейчас руки вымоешь и за стол, − девушка подлетела к нему и чмокнула в щёку, заглядывая в глаза: − Видишь, какая жена у тебя будет хозяйственная?

Стас принял поцелуй и отодвинулся.

− Я это, осмотрюсь немного. Ты пока курицу в духовку поставь. Мне что-то есть не хочется.

− Осмотрись, − легко согласилась Настя. – А я пока салатик нарежу. Девушка загремела посудой.

Стас вошёл в гостиную. Комната казалась маленькой, загромождённой угловым кожаным диваном бежевого цвета. Стас подошёл к окну. Из окна вид во двор и на детскую площадку. На подоконнике два горшка с причудливо вырезанными листьями. Один с красными цветками, другой с кремово-белыми. Горшки стояли так близко к друг к другу, что некоторые веточки обнимались. Как будто красный представлял мужчину, а белый женщину. Стас не мог оторвать глаз.

− Ах вот ты где?! – в дверях появилась Настя в фартуке. – Видишь, я не только за тобой, а ещё и за твоими декабристами ухаживала.

− Декабристами? – обернулся к ней Стас. – Ты назвала их декабристами?

− Ты ещё говорил, что эти кактусы так называют из-за того, что они цветут в декабре. А в декабре было какое-то восстание. Я не сильна в истории.

Декабристы. Восстание. Стас застыл на месте и закрыл глаза. Некоторые лица вставали перед ним как живые. Особенно Рылеев. Он как будто слышал его голос, помнил, как тот жестикулировал. Знал какого он роста, сложения. Видел, как тот выступал в кругу мужчин в военной форме.

− Стас, ты что? – Настя подобралась к нему. – Ты побледнел. Тебе нехорошо? Может, прилечь?

Появившаяся картинка исчезла. Он снова был в своей комнате. Стас с досадой посмотрел на Настю.

− Всё нормально, − отозвался он.

− Тогда давай к столу, а то мне ещё на съёмки вечером.

Кажется, я останусь один, обрадовался Стас. И у меня будет время всё вспомнить.

В ванной он обнаружил, что полочка под зеркалом, обычно полупустая, заставлена кремами. В стаканчике две зубных щётки. Тут же лежала массажная расчёска для волос, на которой застряли несколько длинных чёрных волосков. Он заметил новые шампуни и маски для волос, которые громоздились по краям большой ванной. На крючке рядом с его халатом висел махровый розовый халат. Сполоснув руки, Стас вышел в кухню:

− А мы что, живём вместе?

Глава 3

Глава 3

Проснулся Стас около шести утра. Некоторое время повалялся, пытаясь вспомнить, что вчера произошло. Сегодня с утра декабристская история вспоминалась спокойно. Озноба не было, и Стас решил, что перенервничал. Умылся, надел халат и начал путешествовать по квартире. Ноги сами собой привели в спальню. Там, раскинувшись на его двуспальной кровати, спала Настя. Одеяло сползло на пол, девушка лежала на спине, абсолютно обнажённая, чуть раскинув стройные ножки. Стас прислушался к себе. Лежащая в кровати девушка была очень красива, да и выглядела сексуально, но Стас абсолютно ничего не испытывал. Да спал ли я, вообще, с этой женщиной? Спросил он сам себя. Вдруг вспомнил, что под левой грудью у неё была родинка. Подошёл ближе. Нагнулся. Родинка присутствовала. Значит, я с ней спал, решил Стас, продолжая разглядывать девушку с совершенным телом, не вызывающую никаких эмоций.

Может, я стал импотентом?

Стас вздохнул и вышел из комнаты. Вспомнил, что вчера так и не занялся телефоном. Пролистал адресную книгу, почитал сообщения в ватсапе. Настя действительно писала ему смски с ошибками, и он на них отвечал. И там даже нашлась смска, в которой она писала, что счастлива быть его невестой. Значит, Настя не врёт.

Тут к его удивлению телефон зазвонил. Стас от удивления даже выронил его из рук. Телефон приземлился на ковёр, а на экране высветилось «Андрюха».

− Привет, друг! – зазвучал в трубке весёлый голос Андрея. – Увидел, что ты в ватсапе: глазам не поверил. Как я рад тебя слышать. Даже медитацией жертвую, чтобы с тобой поговорить. Скажи, ты на самом деле там был?

− Где?

− Ну там, куда ты хотел попасть.

− А куда я хотел? – переспросил Стас, чувствуя себя идиотом. – Я ничего не помню.

− Не помнишь? – в голосе друга слышалось разочарование. – А я надеялся услышать историю, как ты был каким-нибудь викингом или рыцарем.

− Послушай, Андрюш, мне нужна твоя помощь. Можно я к тебе приеду, и ты расскажешь мне, что знаешь?

− Слушай, друг, я, вообще-то работаю за тебя и собираюсь в офис. Тебе Настя не говорила?

− Ты знаешь Настю?

− Ну, конечно, я знаю Настю.

− И она действительно моя невеста?

− Слушай, тут такое дело. Настя просила тебе не говорить. Ну ради твоего же блага. Она ведь молодец, ездила к тебе в больницу и… я думаю, что она будет тебе хорошей женой.

− Скажи мне всё. Я всё равно на ней не женюсь.

− Не женишься?! Жаль. Классная девчонка. Весёлая.

− Рассказывай! – потребовал Стас. – И подождёт твоя-моя работа.

− Так у меня сегодня совещание. Давай лучше в офис приезжай и поговорим на месте.

− Да не могу я. Чувствую себя уродом каким-то. Ничего не помню, не знаю. Как я с людьми буду общаться? Расскажи по-быстрому, а то я с ума схожу.

− Слушай, я толком так и не въехал, но у тебя какая-то судьбоносная встреча случилась во дворе моего дома. И тебя после этого понесло. Ты свадьбу отменил, а потом и вовсе меня удивил: пошёл за этой девушкой в контору по переселению душ, потому что ей, видите ли, в этом мире надоело. Бизнес на меня оставил. Ну а потом эта кома у тебя. Я так и не понял, отправили тебя куда-нибудь или это лохотрон.

− Слушай, я был в девятнадцатом веке. Участвовал в восстании декабристов. Я знал Рылеева и остальных.

− Охренеть, Стас! Значит, эти в конторе чуваки правда, умеют в другой век отправлять! Не, ну ты должен мне всё рассказать. Слушай, а она тоже там была? Твоя Алиса?

− Алиса? Ты знаешь её имя?

− Знаю, она же моя соседка по дому. Мы особо не общаемся, только если на парковке. Только вот странная она стала. Была скромница такая, а теперь выглядит, как проститутка. Вообще не узнать. Или… это не она? Ты же говорил, что её тело чужая душа заняла?! Хорошо ещё, ты смог вернуться.

− Погоди, − Стас почувствовал, как сдавило виски. Каждый раз, когда он пытался вернуться в прошлое, к горлу комок подкатывал. − Ты сказал, что Алиса здесь?! Мне надо её увидеть.

− Друг, она замужем. И повторю: странная стала. Но ты, конечно, можешь попробовать.

− А ты что-нибудь ещё о ней знаешь?

− Несколько раз видел её. На парковке. Вот и всё. Один раз она с мужем была. Он вытаскивал пакеты из машины, а она покрикивала на него, чтобы быстрее шевелился. Так, вообще, с мужиками только стервы разговаривают. Другой раз я её одну видел, с кучей пакетов из магазинов одежды. С трудом узнал. Слушай, мне идти надо на работу. Надеюсь, ты меня не выгонишь, а то меня со старой уволили, − у Андрюхи в голосе прозвучали заискивающие нотки. – А у меня три кредита.

− Разделим обязанности, если что, − Стас вздохнул и повесил трубку. Похоже, с бизнесом придётся попрощаться. Или с другом. Он и сам знал: стоит только кому-то передать правление и всё.

Из спальни вышла заспанная Настя. Голая. Стас снова прислушался к своей реакции. Вот идёт красивая девушка, которую можно сейчас уложить в постель. Ничего! Может, он и не мужик вовсе уже?! Девушка потянулась и подошла к нему.

− Стасик, пойдём в постель. Ой, ты же болеешь. Мне нельзя заразиться.

Глава 4

Когда Стас подошёл к дому Алисы, её красная машина стояла на месте. Он потоптался на парковке. Посмотрел на подъезд в углу. Перевёл глаза на дом. Ну где же ты, милая? Подай мне знак.

Из подъезда вышел высокий мужчина средних лет и подошёл к новому чёрному кроссоверу. Наверно, сосед Алисы. Ещё было слишком рано для гостей. Стас решился. Лучше, чем ходить по квартирам, спросить у этого мужчины.

− Извините, а вы в этом доме живёте?

− А тебе зачем? – мужчина смерил его взглядом. Наверно, Стас выглядел не очень. Он и сам своего лица в зеркале пугался.

− Мне девушка нужна. Алиса.

− Вообще-то у неё муж есть.

− А я брат двоюродный, − соврал Стас. – Телефон потерял, в квартире был один раз. Не помню: какой этаж. То ли третий, то ли четвёртый. Машина вон её стоит, значит, дома она.

− Четвёртый, − нехотя ответил сосед. – Как из лифта выйдешь, квартира в углу. Только я тебе ничего не говорил. Брат ты или не брат, не знаю. Сами разбирайтесь.

− Спасибо, − Стас пошёл к подъезду. – Сосед лихо укатил, а Стас остался гипнотизировать цифры домофона, потирая озябшие руки. Перчатки он не взял. Цифр не угадать. Придётся ждать, когда кто-то выйдет. Но, к счастью, повезло. Дверь открылась. Вышла рыженькая девушка в светлой шубке. Волосы заколоты в высокий хвост на затылке. Смерила его взглядом.

− Алиса?

− Ну, допустим, Алиса. А ты кто?

Стас заметил, что накрашена девушка очень сильно. Глаза подведены, ресницы нарощенные. Как-то ему не нравились такие девушки. Его даже от запаха духов подташнивало.

− Эй, парень, ты что меня так рассматриваешь? Я замужем, к твоему сведению.

− Я знаю, − Стас не мог отвести взгляда и так и стоял, перегородив ей дорогу.

− А я вот тебя не знаю.

Стас решил ещё раз попробовать.

− А помнишь, я тебя один раз подвозил, и мы познакомились. Кофе пили на Арбате. Ты ещё там в туристическую фирму ходила… − Стас чувствовал, что не может отпустить девушку. Надо убедиться стопроцентно, что это не Алиса. Второго шанса не будет.

− В упор тебя не помню. Но кофе можем попить, если угостишь. Я ещё не завтракала. Жрать дома нечего. Вот вышла в магаз.

− А ты давно здесь живёшь? – поинтересовался Стас. – В этом доме?

− Слушай, тут со мной такая беда приключилась: я память потеряла. Очнулась после аварии и ничего… Даже мужа не помню. И такое впечатление, что не мой это муж. Ну я бы такого точно не выбрала. Меня от таких подташнивает. Вот даже ты, − она ткнула в Стаса острым ногтем, мне больше нравишься. – Высокий такой. Лицо как у мужика. А мой смазливый, как девка, и ноет всё время.

Стас заинтересовался: забавная выходит история. Девушка казалась знакомой и незнакомой одновременно. Ну словно актриса в гриме роль играет.

− Погоди минутку, я кое-что проверю, − Стас сунул руку в карман куртки. Взял телефон. Прислонил палец к задней крышке. Нашёл карточку сити банка, а на ней, − он даже присвистнул: − целых пятьсот тысяч. На кофе точно хватит.

− Ну что проверил: жена не звонила? − девчонка улыбалась, но его это вовсе не задевало. В руке она держала пакет с мусором.

− Нет у меня жены, я проверял, есть ли деньги на карте.

− Ну и как?

− На кофе хватит, − Стас улыбнулся. – И на круассаны. Ты точно не помнишь ту кофейню?

− Не-а. Ну а ты почему не помнишь? Я-то после аварии, а ты…

− А я после комы. Вчера выписался.

Оба принялись хохотать.

− Сладкая парочка, − выдавила сквозь хохот Алиса. – Ты это… мусор выкинь пока, а я тачку прогрею и поедем нашу кофейню искать.

Стас послушно принял мешок с мусором.

− Ты извини, что нагружаю, но мой придурок опять забыл выкинуть. Получит у меня вечером. А красивая женщина разве должна с мусором выходить из дома?

− Не должна, − согласился Стас, всё ещё улыбаясь.

− Помойка за домом направо. Я туда подъеду, − Алиса сделала резкое движение и поскользнулась на каблуках.

Стас не успел её подхватить из-за мусора, а она, пытаясь удержаться за его руку, шлёпнулась на попу, оттолкнув его.

− Ой, умора, − хохотала Алиса, глядя на Стаса. Между ними рассыпался мусор. – Ну ты точно после комы. Реакции никакой.

Стас тоже рассмеялся. Сейчас ему снова показалось что-то знакомое в её лице. От падения рассыпались локоны.

− Вот чёрт, даже заколка расстегнулась. Алиса пошарила в снегу. – А ладно. Мне итак хорошо.

Стас побросал выпавшие упаковки в пакет и теперь рассматривал картофельные очистки в снегу.

− Не вздумай собирать! − приказала девушка. – Вон таджик идёт. Пусть убирает.

Стас поднялся, протянул Алисе руку, и она ловко вскочила.

− Смешно у нас получается. А ведь я не спросила: а зовут тебя как?

− Ты не помнишь? – уточнил он, и они оба снова расхохотались. У Алисы уже текли слёзы и размазывалась подводка.

Глава 5

В кафе Стас усадил Аллу на диванчике, а сам устроился напротив, чтобы наблюдать за ней. К ним поспешил официант: молодой парень с выбритыми висками и длинной чёлкой набок.

− Привет, Миш, − улыбнулась Алла. – Нам два капучино, а позже мы определимся. – Ой, Стас, не спросила, − спохватилась девушка, когда официант ушёл. Может, ты не любишь капучино?

Стас пожал плечами.

− Сойдёт. Часто здесь бываешь?

− Иногда случается, когда тоска нападает. Знаешь, такое чувство? Кажется, что ты находишься не там, где должна и весь этот мир для тебя чужой. Тогда всё раздражает больше обычного.

− Я такое испытываю постоянно, как вернулся домой из больницы, − признался Стас. – Не поверишь: даже мой дом, как будто не мой. Тесный такой, уродливый.

− Точно, − Алла качнула головой, и волосы перекинулись наперёд, опять напомнив ему Алису.

− Слушай, ты только не удивляйся, если мой вопрос покажется тебе странным.

− Давай, − Алла откинулась на диванчик.

− Вот эти кафешки на Тверской, про которые ты рассказывала, их же ведь уже не существует.

− Но они были, − Алла пожала плечами. – Я их помню.

− Сколько тебе лет?

− Двадцать восемь по паспорту, − ничуть не смутилась Алла.

− Ты понимаешь, что ты родилась в 1992 году.

− Ну ты математик.

− В эти годы в стране была перестройка, а после неё на улице Горького, как ты её называешь, всё изменилось. – Ну вот погоди. Мы сейчас у Гугл спросим. − Но Гугл такой информации не дал, показал только старую фотографию этого дома с вывеской «Космос». – Ладно, в восьмидесятые годы там на самом деле было это кафе. Ты рассказывала, что была там с парнем. Тебе тогда должно было быть лет восемнадцать, максимум? Если ты училась на первом курсе института. Так?

– Не понимаю, к чему ты клонишь? Я не сумасшедшая, − Алла сдвинула брови.

К ним подошёл Миша с двумя чашками кофе.

− Что-нибудь ещё? – спросил он.

Алла взглянула на официанта так, что даже Стаса обдало холодом.

− Не видишь, мы разговариваем?!

− Извините, − Миша ретировался, видимо, зная выходки Аллы.

Стас сделал глоток кофе.

− Ты успокойся. Мы решили с тобой разобраться. Если будешь так реагировать, у нас ничего не выйдет, − Стас говорил спокойно, но строго. Сказывалась привычка к переговорам со сложными клиентами. А у него все клиенты были сложными: обычные люди не покупают ретро автомобили.

Алла сделала несколько глотков кофе.

− Ну? – Алла посмотрела на него выжидающе.

− Не нукай и дай кофе выпить, − оборвал её Стас. – С утра ничего не ел.

Глаза у Аллы чуть приоткрылись от удивления. Видимо, никто девушке отпора не давал, подумал Стас, замечая, как разглаживается её лицо. Выпив кофе, Стас полистал меню. Цены здесь были высокие, но это было последнее, что его смущало.

− Что тебе здесь нравится? – спросил он Аллу.

− Мясо в горшочке с картошкой и овощами. Готовят потрясно.

Стас подозвал официанта и сделал заказ, после этого лениво оглядел заведение. Перевёл глаза на Аллу, которая следила за ним, не отрывая глаз.

− Ты что-то хотел сказать?

− Только, если будешь держать себя в руках.

Алла кивнула.

− Мы оба попали в переплёт. И надо понимать, как отсюда выкарабкиваться. Моя мысль такова: ты не можешь помнить кафе, которые уже закрылись, когда ты только родилась или была ребёнком. Тебе самой это не приходило в голову?

− Ты что, считаешь меня дурой?! – Алла тут же зажала себе рот. – Ой, Стасик, прости.

− На первый раз, − поднял Стас палец и улыбнулся. – Ему захотелось погладить её рыжим кудряшкам, которые мило обрамляли личико, которое так часто изменялось, словно в ней жили два разных человека.

Алла между тем, перебирала бахрому на скатерти и о чём– то сосредоточенно думала.

− Я только злилась, оттого, что всё не так, − Алла, наконец, подняла на него глаза, полные слёз. − Но я должна была догадаться. Я и, правда, дура.

− Человеку всегда трудно разобраться в себе. Перестань, − Стас не мог отделаться от ощущения, что когда она становится такой ранимой, ему хочется обнять её. А, может, и поцеловать. Но он не должен. Это не Алиса, девушка может привыкнуть к нему.

− Так и что со мной? Скажи, что ты думаешь?! – Стас смотрел на неё и сомневался: выдержит ли она. Или запустит в него чашкой. Или уйдёт. Может, лучше пересесть и обнять её, чтобы не убежала. Стас чувствовал: они нужны друг другу. Не так, как мужчина и женщина. Как партнёры по игре под названием «жизнь».

Стас выдохнул.

− Готова?

− Да.

− Обещаешь не запустить в меня чашкой и не сбежать?

− Обещаю, − Алла сложила ладошки, как в молитве. – Пожалуйста. Верни мне мою жизнь.

Глава 6

Стас подал Алле шубку, она безучастно просунула руки в рукава. Протянул  шарф, но девушка даже не отреагировала. Тогда он сам намотал шарф сверху. Быстро надел пуховик и, подхватив Аллу под руку, вывел из кафе. На улице опять шёл сильный снег, который хлопьями спускался на рыжие волосы Аллы. Девушка шла медленно, словно пьяная. Отчего-то Стасу показалось, что она слегка прихрамывает.

Они молча прошли к машине, уже занесённой снегом. Стас усадил Аллу на переднее сидение. В автомобиле было холодно, но Алла сидела, глядя перед собой, даже не включая зажигание. «И зачем я только заказал это мороженое?» – ругался на себя Стас, наблюдая за Аллой. В таком состоянии и машину вести опасно, а у него прав нет с собой. Стас не знал, сколько они так просидели в холодной машине, наблюдая, как лобовое стекло засыпает снегом, образуя некое убежище, отгораживая их от суетного мира.  Наконец, Стас потёр замёрзшие руки и решился:

- Давай прогреем машину.

Алла сунула ему в руки сумочку и, опёршись на руль, положила на него голову. Стас даже думал позвонить Андрею и посоветоваться, но боялся, что, оставшись одна, Алла может уехать. Придётся справляться самому. Стас обнял Аллу за плечи и поднял её лицо от руля. Лицо казалось застывшей маской. Он вынул из кармана платок и стёр остатки косметики и размазавшейся красной помады.

- Расскажи мне всё, - попросил он.

Алла качнула головой, выражая то ли сомнение, то ли отрицание, и тогда он сделал то, что ему давно хотелось: начал гладить её по волосам. От неожиданной ласки девушка замерла, потом положила голову ему на плечо.

- Обещаю тебе, что бы ты  ни увидела, мы справимся с этим вместе. Я знаю:  из-за этого мороженого, ты вспомнила своё прошлое, - Алла вскинулась на него, губы приоткрылись. – В любом случае, надо пройти это. Тебе не справиться в одиночку, - Алла сделала протестующее движение рукой, подняла голову, но тут же снова опустила её, и Стас понял, как мало у неё осталось сил. Сейчас ничто в ней не напоминало амбициозную девушку, которую он встретил у подъезда несколько часов назад.

- Но я не хочу быть такой, - еле слышно сказала Алла. – Ты не представляешь, что такое уродство. Многие люди, к счастью, не знают, что это такое. Вот почему я так ценю, какая я сейчас. И, пожалуйста, не говори, что это не я.

- Хорошо, не буду.

- Обещай, что не бросишь меня?

Стас молчал. Вспомнилась Настя. Женщины имеют особенность привязываться. Если он пообещает, Алла придумает, что она ему нравится и начнёт строить планы, а ему нужно быть свободным. Алла, между тем, не сводила с него глаз. Припухших и даже красных с так неподходящими к лицу щётками чужих ресниц.

- Алла, я не брошу тебя, но мы должны остаться только друзьями.

- А ты всё ещё  боишься, что я западу на тебя? Да зачем ты мне нужен?! Я сейчас такая красавица. Даже на каблуках могу ходить. И танцевать могу. Да я любого мужика могу поиметь, если захочу. Ты сам ещё будешь проситься ко мне в постель. А я не пущу.

Стас слегка улыбнулся. Кризис миновал: девушка возвращалась к своему прежнему состоянию.

- И правильно. Не пускай. Мне нужно найти мою Алисочку.

- Ой,  Алисочку. Не верю я в любовь и прочую фигню.

Стас резко повернулся к ней.

- А почему ты тогда не могла ходить на каблуках и танцевать? Что у тебя было с ногами?

Алла побледнела, не готовая к такому повороту. Отвернулась к окну. Опять длиннющая пауза. В машине уже занесло и боковые стёкла, а на лобовом стекле тепло от мотора пробило мокрую дорожку. Жизнь, хотели они или нет, возвращалась, напоминая о себе спешащими мимо прохожими и проезжающими автомобилями.

Алла повернулась к Стасу.

- Мне нужно съездить к моему дому.

- Зачем?

- Мне кажется,  теперь я пойму, почему меня так притягивает это место.

- Сначала ты мне всё расскажешь. Иначе я тебя не пущу.

- Хорошо, как ты меня достал! – лицо у Аллы стало злым. - Хромоножка я была в той жизни, - выплёвывала она слова, словно шелуху от семечек. - Понимаешь?! Припадала на правую ногу. Из-за этого и танцевать не могла и на каблуках ходить. Ты вот не знаешь, что это такое?! Ты не знаешь, какой кошмар для восемнадцатилетней девушки быть хромой?!

- Не знаю, - покачал головой Стас и потянулся к её руке, но она отдёрнула её. – Не надо меня утешать! Ты хотел услышать? Изволь. Когда в кафе он сказал, что я ему нравлюсь, я забыла о своей хромоте. Почувствовала себя желанной и чуточку любимой. И на этот миг  мне показалось, что я, как те девчонки, которые проходили мимо меня,  красиво встану и пройду мимо него в туалет привести себя в порядок. И я вскочила, но больная нога затекла, и я, чтобы не упасть, ухватилась за стол. Стол наклонился, и с него упала на пол моя вазочка с недоеденным мороженым. Мой спутник так растерялся, что даже не помог мне, и я проковыляла мимо него к лестнице.  И когда я спускалась,  увидела в зеркале девушку, которая припадала на одну ногу. Я смотрела на себя, не отрываясь. Моё уродство притягивало меня. Когда я дошла до туалета, то приникла к другому зеркалу. Думала, что я похорошела от его слов и моё лицо изменилось. Но я увидела гладко зачёсанные назад волосы мышиного цвета, нос картошкой и такого же цвета глаза, в которых застыла моя печаль. Как этот красивый парень мог сказать, что я ему нравлюсь? Как такая девушка, как я, может, вообще, кому-то нравится, если я противна самой себе?

Глава 7

Стас подошёл к дому, чувствуя себя таким усталым, словно целый день провёл на совещаниях. В окнах свет не горел. Он от души надеялся, что Настя собрала свои вещи и ушла из его жизни навсегда.

Квартира встретила запахом женских сладковатых духов. Стас поморщился, сбросил ботинки и прошёл в спальню. В углу шкафа сиротливо приютились его костюмы и рубашки. Настиных чемоданов и вещей не было. Стас выдохнул: ушла!

На кухне в раковине стояла немытая посуда, а на зеркале в ванной красной помадой: Ты ещё пожалеешь!

Вот ведь самонадеянные женщины. Если уж жалеть, то о своей неразборчивости. Если Настя была его невестой, как он, вообще, мог это допустить? Уж лучше быть одному. Но тогда ему казалось, что все так живут, а любовь существует только в романах.

Стас вспомнил, когда смотрел на окна квартиры Алисы, ему казалось: Алиса там. Странное ничем необъяснимое ощущение. Он мог бы назвать окно, из которого она смотрела. Хотя… это легко проверить. Он набрал Аллин номер.

− Извини, если отвлекаю, − Стас подумал, что Алла могла быть уже дома. А там муж. – Один вопрос надо уточнить.

− Сейчас на громкую связь поставлю, а то мне ногти делают. Давай свой вопрос.

− Ты живёшь на пятом этаже, а окно прямо на подъездом, где водосточная труба.

− Откуда знаешь? Следил за мной? – кокетливо спросила Настя.

Стас почувствовал, как забилось сердце. Он подумал, что он на громкой связи и их ещё слушает маникюрша.

− Конечно, как не следить за такой красивой девушкой, − подыграл он ей. − Спасибо, не буду отвлекать.

− Только ночью в окно не влезай, милый, − Настя рассмеялась, и Стас подумал, что это она специально сказала, возможно, их слушала не только маникюрша, но и другие клиенты. Эта девушка всегда работала на публику.

− Тогда до завтра, милая, − в тон ей ответил Стас.

Стас откинулся в кресле и закинул руки за голову. Значит, ему не показалось. Душа Алисы дома, пока её тело бродит с ним. Вот ведь дурдом.

Стас набрал номер Андрея.

− Андрюш, не отвлекаю?

− Нет, в пробке стою. Ну как, нашёл свою Алису?

Стас вкратце описал их приключения.

− Ох, ну ничего себе. Получается, она вернулась, а тело занято? Вы же ведь вместе с ней были в этом …хм… путешествии.

− Получается так. А ты вот мне скажи, эзотерик наш, где тогда может душа Алисы быть?

− Слушай, ну как в книжках пишут, должна возле тела крутиться, пытаться вновь его отвоевать. Ну это, если характер есть.

− Допустим. А, если тело ушло, душа может дома остаться?

− Всё, может быть, Стас. Может, душа её в депрессии: вернулась, а тело занято, квартира тоже занята. Слушай, твоей Алисе не позавидуешь. Зависнет там на долгие годы.

− Нет! Я её вытащу.

− Слушай, ну флаг тебе в руки, конечно. Ты можешь в эту контору сходить на Арбате и объяснить ситуацию. Вдруг они что-то придумают.

− Спасибо, друг, − обрадовался Стас. – Только вот я адреса не помню.

− Посмотри в интернете.

Стас тщетно облазил кучу сайтов, но ничего подобного на Арбате не нашёл. Надо ехать на место и разбираться, решил он. Но сначала отдохнуть. Ему вдруг неожиданно захотелось есть. Залез в холодильник и обнаружил там коробку яиц. Хлеба, правда, не было, но сил идти в магазин не осталось. Ладно, без хлеба. Стас соорудил себе яичницу с луком на четыре яйца и включил телевизор. По первому каналу по-прежнему обсуждали Украину, переключил на новости, но пока засыпал, ничего нового для себя не обнаружил. Мир за то время, пока они жили в девятнадцатом веке, замер. То ли дело, они попали. Смена власти императоров, союз спасения, декабристы. Вот это была жизнь, вздохнул Стас. Вернуться бы туда с Алисой. Он найдёт эту контору, даже если ему придётся стучаться в каждый дом и в каждую квартиру.

Проснулся Стас когда, ещё не было шести. Ещё пахло духами, но уже присутствовало ощущение свободы. Да и сил после крепкого сна было достаточно, чтобы стереть прощальную надпись Насти с зеркала. Некоторое время Стас рассматривал своё отражение в чистом зеркале. Кажется, он начинает привыкать к своему облику и уже не пугается. Только вот мышцы ослабли. Стас пощупал бицепс и вспомнил, что в спальне есть штанга и гантели, с которыми он раньше занимался.

Расстелил коврик, включил музыку и посвятил целый час тренировке. Настроение улучшилось, сил действовать прибавилось. Итак, сегодня он собирался: найти контору на Арбате, которая занимается переселением душ, поехать с Аллой к высотке и постараться выяснить, кем она была раньше. Было ещё кое-что. Ему очень нужно попасть в квартиру Аллы. Конечно, в отсутствии её муженька. Алиса там. Только вот он ведь не сможет с ней пообщаться, он не экстрасенс. Как вот только убедить Аллу, что ему нужно остаться в её квартире одному? Ведь если Алла будет крутиться рядом, он ничего не почувствует.

Около девяти позвонил Андрей.

− Слушай, друг, а ты на работу собираешься возвращаться? Твой старый клиент нарисовался. Собирается приехать. О тебе спрашивал. Мне что говорить?! Ты ещё в отпуске или болен?

Стас рассмеялся.

Глава 8

Валерий Никандрович заварил чай с травками и не спеша выпил, наблюдая за Стасом. Тот крепко спал, улыбаясь во сне. «Наверно, милую свою видит», − подумал Валерий Никандрович. Вот ведь влюблённые, что только не наворочали в своих жизнях. А любовь Валерий Никандрович очень и очень уважал, ибо считал это главным чувством на Земле. Самому довелось испытать в молодости, недолго правда, но память осталась на всю жизнь.

Допив последний глоток, старик отставил чашку и закрыл глаза. Попытался проникнуть в пространство Стаса. Хмыкнул. Висит покрывало, отгораживая его от мира, оставляя узенький проход. Валерий Никандрович в проход тот заглянул. И там, словно в окошке, ему жизнь открылась, которую Стас должен был вести после возвращения. Жизнь, однако, была неплохой. Красивая жена с тёмными волосами, словно актриса из сериала, дочка с сыночком, уютный дом, как говорится, полная чаша. Живут в мире, но без любви. Детишки спасают, смысл жизни придают. Старик хмыкнул. Посидел, подумал. Пришло понимание, что жизнь эта навязанная кем-то. Красивый фантик, а внутри вместо конфетки муляж. И жизнь такая спокойная, не по судьбе Стаса. И женщину эту он не любит, и тоска его гложет такая, что, просмотрев вперёд несколько годков, Валерий увидел, что Стас начал к бутылке прикладываться, а жена любовника завела.

Валерий Никандрович дальше не полез, запросил информацию, кто жизнь такую Стасу подсунул. Опять эта фотомодель появилась. Он дальше сунулся. Увидел, как девушка обряд затевает. Куклы вуду, свечи, иголки. Делает всё так неумело, по книжке. Но силы много, кое-что и получилось из задуманного.

Валерий Никандрович разозлился. Уж очень он не уважал всякое колдовство, которое душу порабощает. Когда с этим сталкивался, помочь старался. Если клиент просил, конечно. Посмотрел на спящего Стаса. Придётся разбудить. Без его ведома нельзя.

− Проснуться! – приказал он. Стас вздрогнул. Глаза потёр, сел ровнее.

− Извините, задремал.

− Это я тебя в сон погрузил, − Валерий Никандрович налил Стасу чаю. – Вот, выпей. Обсудить кое-что надо.

Пока Стас чай пил, Валерий Никандрович рассказал ему, что увидел.

− Вы думаете, Настя на меня приворот сделала?

− Какие мы слова знаем. Настя, говоришь? Имя такое положительное. Так, погоди, я душу её посмотрю. Что тебя заставило так поступить, Настенька?

Валерий Никандрович глаза прикрыл, семью её увидел. Мать больную. Сестричку и брата-школьника. Крякнул.

− Старшая она в семье, вот её и в Москву отправили жениха найти богатого, чтобы деньги им посылать. Да ещё пока ты в коме был, у неё мать раком заболела. Вот девчонка и пустилась во все тяжкие. Мать её и надоумила. Да и для себя Насте жизни хотелось красивой. Ты для неё был, как лотерейный билет счастливый. И сам из себя ничего, и всё присутствует, чтобы она роль старшей дочери выполняла. Вот и замуж хотела за тебя. И ведь почти получилось у неё. А тут Алиса вышла на сцену и всю нелепость жизни тебе показала.

− Вы так рассказываете, как оно всё и было, − заметил Стас. – Так что же делать мне теперь?

− Два варианта есть у души твоей. Или ты на Насте женишься…

− Нет! – Стас даже руками замахал.

− Да ты не горячись. У вас жизнь неплохая будет. Мальчик и девочка. Дом полная чаша. Если пить не начнёшь, Настя гулять не будет. Она любит тебя, насколько может любить.

− Мне Алиса нужна, − Стас губу закусил до крови. – Не нужна мне спокойная жизнь.

− Чтобы вам встретиться, покрывало, которое видеть тебе мешает, снять придётся. За это заплатить потребуют.

− Я готов, сколько скажете.

− Да не мне, дурачок, заплатить.

− А кому?

− Судьбе, милый. Она такие испытания тебе может подкинуть, что жизнь с Настей раем покажется.

− Не нужен мне этот рай. Мне бы только с Алисой встретиться, а дальше мы со всем справимся, чтобы нам судьба не подсунула.

− Каков упрямец, − сказал Валерий Никандрович. – Тогда план наш следующий. Мне нужно свой ритуал провести. Попросить покровителя моего, чтобы помог. Если всё пойдёт, как надо, память к тебе вернётся. И там ещё одно препятствие есть: эта чужая душа в теле Алисы. С ней– то что делать?

− Я обещал ей помочь. Выяснить, кто она такая? Мы уже продвинулись немного.

Старик нахмурился.

− Ох, лезешь ты не туда. Душа эта провинилась перед Богом. Отвергла величайший дар, который ей был дан. Оттого-то и не смогла дальше пойти. Искала, куда бы приткнуться, чтобы чужим жизнью телом пользоваться.

Стас почувствовал, как голова стала тяжёлой. Помассировал виски.

− Я что-то устал, не понимаю, о чём вы.

Старик поскрёб подбородок, размышляя. Потом встал и принялся ходить по комнате, не обращая внимания на Стаса. Стас привалился к спинке дивана, не решаясь попросить чаю. Только конфету в рот засунул. Старик остановился перед Стасом, вид у него был грозный. Стас даже жевать перестал.

− Что случилось? – спросил он, как школьник с набитым ртом.

− Я знаю, что это за душа. А теперь и тебе придётся это узнать. И, конечно, заплатить. В этом мире старик воздел руки к небу: ничего не бывает бесплатно. Мы либо платим, либо расплачиваемся. Твой второй вариант. Я тебе больше скажу: с ней я помогать тебе не буду. Тебя никто не просил туда лезть. Почему сразу ко мне не пришёл?

Глава 9

Гостиная, куда провела Стаса новая знакомая, оказалась просторной комнатой с высокими потолками и хрустальной люстрой с подвесками, которые переливались в свете заходящего зимнего солнца. Посередине комнаты располагался массивный деревянный стол, окружённый шестью мягкими стульями. На выцветших обоях картины маслом. В основном пейзажи и один портрет, на котором Стас увидел солидного мужчину с поседевшими усами и коротко стрижеными волосами. Взгляд карих глаз был пронзительным и умным. Муж хозяйки, подумал Стас, заметив, некую похожесть между людьми, которые долго прожили вместе.

Не решаясь занять место за столом, Стас подошёл к окну и чуть не ахнул от открывшейся панорамы. Два огромных окна выходили на набережную ещё замёрзшей Москва– реки. По набережной спешили автомобили.

− Любуешься? – спросила пожилая женщина, войдя в гостиную с подносом.

− Вид потрясающий, − обернулся Стас.

− Особенно летом, когда по реке проплывают пароходы, − заметила хозяйка, переставляя с подноса чашки, чайник, сахарницу и молочник. – В комнату доносится музыка, а я сижу у окна и вспоминаю молодость. Мы с мужем тоже когда-то любили прокатиться по реке. Вот он, мой Лёва. – Женщина указала на портрет. – Оставил меня уже как десять лет. Такая работа, как у него, здоровья не прибавляла. Что-нибудь слышал об операции «Уран»?

− Разработка ядерной бомбы? − вспомнил Стас прочитанную на улице Википедию, отмечая, что пожилая женщина была в элегантном шерстяном платье, на шее ожерелье из жемчужин и такие же серьги в ушах.

− Именно. До последнего дня был на работе. Там же и понервничал перед какой-то проверкой. Эх, ладно, тебе неинтересно. Садись за стол. – Ой, − спохватилась женщина. – Я ведь даже не спросила, как тебя зовут.

− Станислав, − представляться Стасом перед этой женщиной с жемчугами показалось неправильным.

− Екатерина Семёновна. Сейчас пирожные принесу. Купила подругу побаловать, а побалую своего помощника.

− Извините за хлопоты, Екатерина Семёновна. Пирожные вовсе необязательны. Оставьте для подруги.

− Сами съедим. Знаешь, как редко у меня теперь бывают гости? А раньше за этим столом – он ещё раскладывается – кого только с работы Лёвика не перебывало. А многие, вообще, в нашем подъезде жили.

Стас пил чай с эклерами, слушая, как Екатерина Семёновна, как и все пожилые люди, перескакивая с молодости на современность, говорила не переставая. Он успел согреться, за окном стемнело. Хозяйка зажгла хрустальную люстру, оглядела комнату и, удостоверившись, что у Стаса полная чашка горячего чая, внимательно на него посмотрела:

− Ты терпеливо ждал, пока я выболтаюсь, придётся тебе всё-таки рассказать историю, за которой ты пришёл, − старушка постучала пальцами по столу. Поджала губы. Вздохнула. − На пятнадцатом этаже, на два этаже выше, чем у меня в то же время, что и мы, заселилась семья. Муж – Виктор Ильич – работал вместе с Лёвиком. И мне пришлось с его женой подружиться. − Екатерина Семёновна улыбнулась. − Знаешь, почему пришлось?

Стас помотал головой.

− Это не была дружба, потому что люди понравились друг другу и начали общаться, а от того, что муж мой, хоть и занимал прекрасную должность, был его заместителем. Поэтому Лена посматривала на меня свысока. И я ей позволяла. Опять-таки была вынуждена позволять. У них очень долго не было детей. А потом, им уже под сорок было, вдруг родилась девочка.

Стас почувствовал как, несмотря на третью чашку, во рту пересохло от волнения. Он сделал глоток и даже закашлялся.

− Извините.

− Ничего, мне собраться надо с мыслями. Девочка была хорошая послушная талантливая. Знал бы, как на пианино играла. В общем, жить бы им да радоваться. В доме всё было, машина, дача. Алевтине тогда шестнадцать исполнилось, когда она школьную компанию на дачу повезла.

− Алевтине? – переспросил Стас, быстро ставя чашку на блюдечко, так что оно жалобно звякнуло. – Извините, − пробормотал он.

− Сервис крепкий, не разобьёшь, − махнула рукой старушка. – Мы Алевтину Аллой называли. А чаще Эллочкой. Такая она была милая. Я бы не назвала её красивой, даже совсем бы не назвала. Серая уточка. Мужчины любят на таких жениться.

Екатерина Семёновна посмотрела на портрет мужа и поправила волосы.

− Красивая жена – испытание для мужа. Красота никогда не будет только твоей. Мой Лёвик меня очень ревновал. Ему нелегко приходилось. А вот Лена, подруга моя, была из той же утиной породы. Её муж всегда был спокоен. Его жена только его. Вы понимаете, о чём я говорю?

Стас только и мог кивнуть. К этому времени он свёл воедино то, что рассказывала о себе Алла, когда увидела себя в зеркале.

− А потом случилось несчастье. Аллочка выпала из окна второго этажа их дачи, на которую они компанией поехали. Уж не знаю, как так получилось. Может, парни лишнее позволили, а она девочка строгая была. Может, знаете, села с бокалом шампанского на подоконник, и голова закружилась. Эта, кстати, была её версия. Алла говорила: хотела рассмотреть в саду какие-то цветы и… упала. Тут история умалчивает. Правда, прежде чем Алла домой вернулась, полгода в больницах провела. Сложнейший перелом был. Нога никак не срасталась. Операция за операцией. Ногу столько раз ломали, что и сказать страшно. За границу девочку возили. Ничего не помогло. Осталась хромой. Я потом, когда её встретила, не узнала. Даже дело было не в палке, на которую она опиралась. Алла вся переменилась: лицо, глаза, фигура. До этого она такая пухленькая была, а тут вытянулась и худой стала.

Глава 10

Стасу казалось, что никто и никогда его так внимательно не слушал, как Екатерина Семёновна. Не перебивая, не уточняя, повернувшись к нему всем телом, она так и просидела, иногда  прикрывая ладонью рот. Пожилая женщина то прищуривала глаза, то высоко  поднимала подрисованные дугообразные брови, а ещё  заразительно смеялась, когда он рассказывал про выходки Аллы. Когда Стас рассказывал про декабристов, он даже охнула, но тут же мотнула головой, чтобы он продолжал.  И даже когда он остановился, прочищая горло, голос у него почти сел, она ещё долго смотрела на него, не отрываясь, словно на диковинную птицу, какую никогда не видела. Стас не выдержал паузы.

- Вы … мне верите?

- Каждому слову, мой мальчик. Уж извини, что  я тебя так называю. Ты мне, как мой внучок, того же возраста. Сердцем тебе верю.  Более того, в некоторых выходках я узнаю нашу девочку. После несчастья, которое с ней произошло, Алла стала резкой, даже иногда грубой. И на мать могла накричать, и на уборщицу в доме. Разве что на отца никогда не повышала голос. Знаешь, бывают девочки, привязанные к матери, а бывают папины дочки. Алла была вся папина. Лена её ревновала, ругала мужа, что он балует дочь. А Валера действительно в ней души не чаял. Он и переживал после её гибели гораздо сильнее. За три дня изменился. На похоронах был весь седой, а лицо в морщинах. Лена накачала его таблетками, чтобы он держался. На похоронах ведь и его руководство было. Но он плакал, не стесняясь. Мужчины держали его, иначе бы он бросился на гроб, когда начали закапывать. Всё время твердил, что это он виноват: если бы он Аллу тогда поддержал, была бы жива. Матери кулаком грозил, обвинял, что у неё с дочерью были плохие отношения, иначе бы та к матери прибежала со своей бедой. Это были страшные похороны.  И я вовсе не удивляюсь, что Алла, то есть её душа, осталась на земле. Отец её не отпустил.

- Как она погибла? – прохрипел Стас и сам, испугавшись своего голоса.

- Вышла из окна.  Пятнадцатый этаж. Как будто повторила то, что сделала на даче. Если меня не устраивает это пространство и люди, которые в нём, я выйду, даже, если выхода на самом деле нет.

Похоже на Аллу, подумал Стас. И тут же вспомнил слова Валерия Никандровича: «Душа эта провинилась перед Богом. Отвергла величайший дар, который ей был дан». Так вот он что имел в виду. Дар – это жизнь, которой лишила себя Алла.

- Ты, наверно, хочешь узнать, почему Аллочка это сделал? – спросила Екатерина Семёновна. - Она была очень сильным человечком. Но возраст подвёл. Вспомни себя в восемнадцать. Мы все немного сумасшедшие. Чувства такие острые: первая любовь, первый поцелуй.

Стас кивнул, думая про себя, что его как-то эти страсти в том возрасте миновали. Зато вот на тридцатом десятке накрыло с Алисой. Так что он понимал, ещё как понимал.

- Вокруг Аллиной гибели  выстроилось много версий. Отец  целое расследование затеял.  Сказал: пока не узнаю, кто мою девочку обидел и не отомщу, не успокоюсь. Одна из версий была, что она беременна, а парень её бросил. Родителям сказать боялась. Парня этого, - Екатерина Семёновна наморщила лоб, - как же его звали? Имя такое распространённое: ах да, Александр. Я их несколько раз видела. В лифте вместе поднимались: хорошо его рассмотрела. Тогда ещё подумала: ох, попала Аллочка. Красивый муж для подружек, у нас говорили. А Саша действительно был хорош: высок, строен, голубые глаза при чёрных гладких волосах. Такие гладкие были они у него, видимо, он их бальзамом мазал. Брови чёрные. Ему бы в кино сниматься. Одевался, правда, скромно. Жил в общежитии. Как его занесло в этот институт непонятно. Но Алла беременной не была, но девочкой тоже не была. Ходила к гинекологу, просила, чтобы ей таблетки выписали. Так что у них были отношения. Родители часто на дачу уезжали на выходные. Квартира свободна. Ну и вот скажи: зачем такому красавцу Алла?

Стас высказал то, что думал:

- Жениться хотел, чтобы жить хорошо. Отец Аллы мог ему помочь с карьерой после института.

- Правильно мыслишь. Никто в этом и не сомневался. Когда ей пришлось всё же представить своего друга родителям, Лена так ей всё высказала. Что-то вроде: куда ты лезешь со своей хромотой? И отец промолчал. Вот за что он себя всю жизнь корил. Говорил, надо было дочку поддержать, тогда, может, когда случилась беда эта, она бы ко мне пришла поплакать. Алла, как узнала, что этот красавчик ей изменяет, приехала домой, написала записку, что это её решение и в смерти её никого не винить. Встала на подоконник в своей комнате и… - Екатерина Семёновна всхлипнула и убежала.

Стас вздохнул. Бедная Алла. И тут вдруг телефон зазвонил. Так резко и пронзительно, что Стас подскочил  и снова упал в кресло. На экране высветилось: Алла.

Неужели чувствует?

- Привет, Стасик.

- Алла, как ты?

- Лучше. Температура спала. Муж всяких лекарств натащил. Я его в магазин отправила, тебе звоню. Чем занимаешься? – Стас посмотрел на вернувшуюся Екатерину Семёновну, которая смотрела на него с неодобрением.

- Я в гостях – сказал Стас, показывая на Екатерине Семёновне на трубку. – Алла, ты лечись, давай. А я тебе попозже перезвоню.

Услышав имя, складочка между бровей у Екатерины Семёновны разгладилась. Села в кресло и наклонилась в сторону Стаса.

- Я думаю, завтра уже поправлюсь и можем поехать к моему дому, - заявила Алла.

- Нет, завтра не стоит ещё. Тебе надо выздороветь, как следует.

Глава 11

Обычно Стас сны не запоминал, но этот сон, такой яркий волнующий, запомнился с декорациями и главными героями. Наконец, он увидел лицо Алисы, ту девушку в расстёгнутой шубке,  на парковке занесённых снегом автомобилей. Растерянность в голубых глазах, прикушенная нижняя губка от досады. Вспомнил  своё удивительное чувство: это моя девушка. Чувство усилилось, когда Алиса села в его автомобиль. Хотелось держать за руку, не отпускать никогда. И ведь отпустил дурак. А потом разыскивал её в конторе по переселению душ. До того голову потерял, что прыгнул за ней в девятнадцатый век. И снова встреча: только Алиса уже другая. Красавица Мари Репнина. Цвет глаз фиалок, что цветёт  на подоконнике, к которому так подходит светло-русый цвет волос. Но и ему тоже тело досталось под стать. Хоть и обедневший род, но всё же князь Ковалёв. Стас зажмурился, вспоминая своё отражение в зеркале. Блондин с лицом киноактёра в  форме гренадёрского полка с золотыми пуговицами и эполетами.  Видел свою комнату, куда приходила Алиса, то есть княгиня Репнина. Вспомнил, как они любовью занимались, и тут же в теле откликнулось желание. Уф, а он уже боялся за свою мужскую несостоятельность из-за того, что тело не реагировало на Настю. А дело в другом.

 Так, а что там дальше было в том сне?

Восстание. Ощущение своей силы, гордость за мужиков рядом. Опьяняющее чувство свободы. Могли ведь Зимний дворец взять. Не сложилось. Трубецкой подвёл. Стас видел Трубецкого, как будто вчера расстались. Услышал голос Катрин, жены его. «Ах, Николаша, как мы за тебя испугались». Его в той жизни Николашей звали. Стас хихикнул. Ну а дальше то, что было? Ох, Стас даже одеяло натянул до подбородка, такой озноб по телу прошёл. Отступили декабристы. Ушли на лёд, ещё были силы взять Петропавловскую крепость, а император новоиспечённый приказал из пушек стрелять. Теперь он понимал выражение: земля разверзлась под ногами. Там, правда, был лёд. И он вспомнил своё отчаяние, когда смотрел в тёмное без звёзд небо и держался за край льда, чувствуя, как холод добирается до сердца. Ему казалось, что до него доносятся стоны тех, кто ещё жив. А потом нашла его Мари-Алиса. Жизнью рисковала, чтобы его спасти. Не вышло. Предательский лёд треснул. Но, держа Мари-Алису в объятиях, не страшно и утонуть.

Стас почувствовал, что дрожит. Стянул покрывало, накрылся сверху. Ничего себе сон. А потом вдруг мысль пришла: никакой это не сон. Всё так и было. Стасу вдруг стало тепло. Скинул одеяло. Встал. Память, это чудо. Старичок из конторы вернул ему память. Теперь Стас полноценный человек. Помнит свою любимую. Ему повезло, он видел удивительное время. Общался с потрясающими людьми. Они теперь для него не портреты в книгах, а живые лица и живые голоса.

Стас схватил телефон.

- Валерий Никандрович, я всё вспомнил. Спасибо. Сначала думал, что сон.

- Ну я подумал, что во сне сподручнее тебе показать твою жизнь, - голос у старичка был довольный. - Но я долго бился с этой колдуньей, к которой твоя невеста прибежала, чтобы тебя вернуть. Ох, как я ненавижу насилие.

- Вы только Настю не наказывайте, - попросил Стас.

- Ой, какой ты добренький. И везде лезешь. Тебе Алиса нужна, или Настя, или эта чужая душа, которая чужое тело заняла? Ты определись для себя.

- Конечно, Алиса. Но Настю жалко и Алла, которую вы чужой душой называете, вовсе не так виновата.

- Ничего у тебя не выйдет, пока ты энергию свою разбазаривать будешь. Когда поймёшь, поздно будет. А сейчас пора мне.

В трубке послышались гудки. Стас некоторое время смотрел на телефон, не веря, что старичок так разозлился, что трубку бросил.  Потом положил телефон на стол.

- Ну и что же мне делать теперь? – крикнул он в пустоту. Ответа не было.

Стас походил по квартире, обдумывая ситуацию. И что старичок взъелся на Аллу? С такой судьбой неудивительно, что она решилась уйти из жизни. Вот Екатерина Семёновна её ничуть не осуждала. И он тоже, несмотря на веское основание, что Алиса могла занять своё тело, и они могли быть вместе. Но видно не судьба в этой жизни. Стас научился принимать жизнь такой, какая она есть. Не ропща и не жалуясь. Детский дом формирует характер лучше любого родителя с ремнём.

И если внутреннее чувство подсказывает Стасу, что Аллу бросать нельзя, он доведёт дело до конца. Решено! Стас умылся и сварил чашку крепкого кофе. Заглянул в холодильник. Присвистнул. Придётся заново вести хозяйство и ходить по магазинам. Он сгрыз горбушку чёрствого хлеба с вареньем. Пока завтракал, в голове родился план: напроситься к Алле в гости. Неприлично, конечно, как к замужней женщине. Но ему нужно рассказать Алле то, что он узнал вчера и кафе тут  не подойдёт. Дома пусть Алла хоть все вазочки разобьёт, если разозлится, что он начал без неё действовать.

И к тому же ему очень хотелось посмотреть дом, где жила Алиса. Тем более Валерий Никандрович говорил, что её душа дома  крутится. Вдруг им с Алисой удастся пообщаться. Из него тот ещё экстрасенс. Но жизнь меняется. Стас

 подошёл к зеркалу и посмотрел на своё отражение. И хотя ему не хватает прежнего образа Николаши, его задора и удали, в этом теле тоже жить можно. Молодой человек побрился и тщательно расчесал тёмные волосы, провёл аккуратный пробор. Надо сегодня зайти в парикмахерскую. Раньше он носил очень короткие волосы, хотя с чёлкой набок ему кажется лучше. Ну что ж, спасибо Николаше за новый образ. Он подмигнул своему отражению. Выглядеть он стал гораздо лучше: черты лица перестали казаться заострёнными, подбородок обрёл свой упрямый характер, а серые глаза смотрели на мир слегка насмешливо, словно он сам смеялся над тем, в какие материи вляпался.

Глава 12

Екатерина Семёновна не могла оторвать глаз от Аллы, когда они вошли. Застыла на месте, держась за стенку.

- Здравствуйте, Екатерина Семёновна! – бодро сказал Стас, чтобы разрядить обстановку.  – Мы тортик к чаю принесли. Алла выбирала.  Специально заехали в кондитерскую на Арбате.

Увидев торт «Наполеон», Екатерина Семёновна побледнела.  Опёрлась на стену.  Торт к себе прижала. Потом тихо, словно каждая буква давалась ей с трудом сказала:

- Теперь я знаю, что ты Аллочка. Она всегда любила этот торт.

Алла сбросила шубку на руки Стасу и сделала шаг к старушке.

- Тётя Катрин, а я вас сразу узнала. Только волосы у вас были  каштановые.

- Екатерина Семёновна! Тётя Катрин! – воскликнули Стас и Алла одновременно, бросаясь к оседавшей по стене старушке.

Стас подхватил лёгкое тело Екатерины Семёновны, Алла побежала на кухню в поисках валерианой или валидола. Рука сама безошибочно открыла нужный шкафчик и достала лекарство.

Посасывая таблетку валидола, Екатерина Семёновна не отрывала взгляд от Аллы, которая держала её за руку. Стас, пристроившись на стуле,  не переставал удивляться, насколько могут сохраниться пристрастия у души. Алла принесла тот же торт «Наполеон». И, судя по реакции старушки, назвала её старым именем. Тётя Катрин звучало забавно, хотя для девочки, любившей французский язык, это не казалось странным. К тому же  Екатерину Семёновну при её элегантности, назвать тётя Катя язык не повернётся. Стас вгляделся внимательнее. Сегодня хозяйка оделась особенно тщательно. Тёмно-вишнёвое платье, янтарные серьги и янтарные бусы  очень подходили к её облику, а седые волосы были уложены волосок к волоску.

Парочка смотрелась достаточно органично, словно внучка с бабушкой.

 Алла сегодня была одета достаточно скромно. Серое трикотажное платье расходилось до колен складками, на шее блестела золотая цепочка с кулоном сердечком. Волосы выпрямлены и аккуратно забраны  в причёску из кос, оставляя по бокам два кокетливых локона. Сегодня она ещё больше напоминала Стасу ту Алису, с которой он познакомился первый раз и ещё Мари. Стас вздохнул, ощутив в сердце привычную тоску. Как же нам  с тобой, Мари-Алиса? Он вспомнил, как Алла, пока ехала в машине, рассказывала, как Алиса «одевала» её. Та одежда, которая ей не нравилась, падала из рук, пока Алла, наконец, не сняла, принадлежащее самой Алисе платье,  задвинутое в угол шкафа.

Алле пришлось покориться, хотя, платье ей совершенно не нравилось. Оно слишком мало подчёркивало её шикарную фигуру, и казалось невероятно скучным. Потом Алла решила расчесать волосы и просто распустить их по плечам. Она совершенно не имела ничего против кудрей, но рука отчего-то сама потянулась к фену и начала укладывать их. Ну а после  и вовсе началось удивительное: руки сами уложили волосы в низкий узел, а в шкатулке нашлись элегантные заколки, украсившие причёску. Дальше настал черёд украшений, потом макияжа, и вскоре Алла не узнала себя в зеркале.

«Теперь ты им понравишься», - услышала она у себя в голове и уже не удивляясь, сказала в пустоту «спасибо».

- Ты стала очень красивая, - сказала Екатерина Семёновна, выдёргивая Стаса из его мыслей.

Утверждение звучало так, словно Алла только вернулась из дальнего путешествия. Стас  кашлянул.

- Ох, - спохватилась Екатерина Семёновна. – Что же я лежу?! Нужно напоить вас чаем. Вы, наверно, проголодались.

- Тётя Катрин, я всё сделаю, - погладив руку старушки, Алла вышла из гостиной.

Екатерина Семёновна, наконец, взглянула на Стаса.

- Как думаешь, она разберётся на кухне?

- Не сомневаюсь. Валидол она принесла через минуту.

Екатерина Семёновна села  и сложила руки на груди.

- Очень странно, она совершенно не похожа внешне – гораздо красивее – но такая же воспитанная и элегантная.

Видели бы вы её пару дней назад, подумал Стас. Дорогого стоило хотя бы  первый день их знакомства. 

- Ну вот и чай, - в гостиную вплыла Алла, держа в руках серебряный поднос с фарфоровым чайником и чашками. Расставила всё на скатерти. – Сейчас принесу тортик.

Стас смотрел ей вслед. В этой квартире Алла даже двигалась не так порывисто, как обычно.

- Ну надо же! - всплеснула руками Екатерина Семёновна. – Она ведь нашла свой любимый сервиз на самой верхней полке.

Стас бросил взгляд на стол. Белые фигурные чашки с позолотой. На блюдечках позолоченные ложечки.

- Больше не сомневаетесь, что это душа Аллы?

- Нисколько. Только вот думаю, как Владимира подготовить. У него сердце больное.

- Но не говорить уже не получится. Алла сама его найдёт. Вы не представляете, какой у неё характер. Хотя, - Стас усмехнулся, - уж вы то, конечно, представляете.

- Зато в ней столько жизни. Володенька воспрянет. А как вы думаете, она переедет сюда?

- Думаю, да. Ей сейчас достался чужой муж, которого она презирает. Да и к этому дому, она, как на работу ездила каждый день. Только вот, - Стас вздохнул и замолчал, подумав про Алису.

- Что вот? – встрепенулась Екатерина Семёновна, подаваясь вперёд.

Глава 13

Валерий Никандрович выбрал время, когда Алиса одна была. Муж на работу ушёл, Стас, как всегда, с этой вертихвосткой-чужой душой уехали. Тьфу на него. Никак не может от неё отвязаться. Валерий Никандрович Олюшку в школу отвёл, вернулся домой и отправился в путь, уложив тело своё  на диванчике. Посмотрел на него сверху и крякнул: эх, какой-же ты старый стал, Валера. Пора тебе морковку и поменять, ходить уже тяжеловато. Ну да ладно, за дело. То время, когда он тело оставлял, Валерий Никандрович очень любил. Такая лёгкость была в этих путешествиях, особенно старику понятная. Пролетел мимо школы, где Олюшка на уроках занималась и отправился дальше по маршруту в квартиру Алисы. Посмотрел на суетную Москву, на стоящие в пробках автомобили, торопящихся людей. Эх, было время, и он так жил.

А теперь вот научился по воздуху перемещаться. Правда, этому предшествовала трагическая история, после которой пришлось долго восстанавливаться. Тогда то Валерий и научился свою морковку – тогда ещё не сильно потрёпанную – восстанавливать. Врачи  сказали, что он не встанет на ноги. Но душа не согласилась и долгими ночами мысленно сшивала разорванные сосуды, сращивала кости. Ну а главное: восстанавливала мозг.

Ну хватит воспоминаний. Валерий немного покрутился над площадью Белорусского вокзала. Красиво теперь тут, правда, машин отнюдь не убавилось. А он помнил ещё то время, когда здесь стоял памятник Горькому, а вокруг цветочки росли.

- Привет, девонька, - ласково сказал Валерий Никандрович, усаживаясь на диван напротив того угла, где  зависла Алиса. – И уж извини за халат. Так ты меня скорее узнаешь.

- Здравствуйте. Я отчего-то ждала вас. Никак не могу выбраться отсюда. Словно в клетке. Душа в клетке. Но я иногда вижу его. Любимого. И я всё вспомнила. И ещё смотрите, что могу. – Алиса подвинула к нему вазочку с печеньем на журнальном столике. – Угощайтесь. Кофе варить, правда, не научилась.

Валерий Никандрович вазочку обратно передвинул. На самый край. А дальше ещё чуть-чуть столкнул, и вазочка в воздухе зависла.

Алиса, если бы у неё ладоши были, наверно, бы захлопала.

- Ой, а меня можете научить?

- Ни к чему тебе это, девонька. Тебе выбираться надо отсюда. Ты говоришь: всё вспомнила?

- Мы с Николашей были так наивны: думали предотвратить восстание декабристов. Да разве можно изменить историю, которая уже случилась?! Но там были такие чудесные люди, их хотелось спасти. Вы не представляете, что значит, смотреть человеку в глаза, зная, что его через полгода повесят. Рылеюшка, Каховский. Они были такие милые. Эх, если бы можно было вернуться, - Алиса помедлила. – Вместе с Николашей. Его там Николашей звали. И женщины к нему так и липли. Он такой красивый был.

- Ничего не изменилось. Тебя  совсем не беспокоит, что он с этой чужой душой, которая твоё тело заняла,  таскается?

- Беспокоит, конечно. Но я в эту жизнь не хочу возвращаться. Не моё тут всё. А с этой чужой душой, как вы её называете, мы подружились. Сначала она мне, ох, как не нравилась. А теперь приходит  и мне рассказывает, как  день прошёл. Сегодня они поехали к её отцу. Как всё это пройдёт у них?! Узнает ли он её?

- Послушай, меня, девонька. Я твоему парню это говорил и тебе говорю: не ваше это дело. Она грех ужасный совершила: жизни себя лишила. А теперь вот думает, в чужом теле всё поправить. Не выйдет. Судьба не дремлет.

- Что-то плохое случится?

- Даже смотреть туда не хочу. Я к тебе пришёл, чтобы помочь.  Времени мало. Да и у тебя его не больше. Хочешь  в наблюдателя превратиться и остаться здесь на долгие годы, наблюдая за чужими жизнями?

- Нет, конечно. Но знаете, у меня есть маленькая радость: я по ночам летаю по городу. И это такое чудесное чувство.

- Знаю, мне тоже нравится. Но ближе к делу. В этой жизни ваши жизни с тем, кого ты любишь, больше не пересекаются. Судьба так распорядилась.

- А можно нам опять в Петербург? Ну или куда-нибудь, только бы вместе.

- В Петербург можно, но ненадолго. И попозже. Впрочем, у тебя выбор будет: ты сможешь там остаться.

- А он?

- А вот у него выбора не будет. Приказ есть приказ. На фронт, значит, на фронт.

- Но… как же я без него?

- А вот он без тебя здесь прекрасно разгуливает с твоим телом. Не надоело ещё?

Если бы Алиса могла, она бы расплакалась. Ещё как надоело.

- Ну ладно-ладно, девонька, - уловив эмоцию грусти, тут же смягчился Валерий Никандрович. – Готова ли ты на путешествие? Есть одно тело, которое скоро освободится. Титул, красота, окружение. Баронесса. Всё есть, а душа слабенькая, чтобы с болезнью справиться. Но ты сильная.  С телом Мари у тебя получилось. На этот раз, правда, посерьёзнее будет.

- А как же Стас?

- Если он будет очень сильно проситься, я его к тебе отправлю. Хотя я бы его наказал.

- Не надо. Он добрый. Хочет помочь.

- Не делай добра, не получишь зла. Ну так что, готова?

- А можно завтра? Мне бы с ним поговорить. Сказать, что я буду его ждать.

Валерий Никандрович с досады уронил вазочку с печеньем на ковёр. Ну что будешь делать с этими бабами?!