Наследник черного Барона

1

Подхожу к клубу. На входе охрана не родная.

Жвачку жую посильнее, наушники на ушах, иду пританцовываю.

- Стопе малышка, - амбал остановил меня двумя пальцами в плечо.

Слюняво обсмотрел.

- В чём дело, я тут работаю, - недовольно жую жвачку.

- Не волнуйся, мы тебя не больно обыщем.

Здоровенными ладонями облапал везде проехался по телу, как так и надо.

- Сумку открывай.

- Качкого хрена?

- Я сказал сумку…

 Резким движением открыла рюкзак, в котором куча всякого барахла.

Лапа охранника нырнула вглубь, поерзала.

- Доволен? - нахально усмехнулась я.

- Ну ты, не дерзи, а то ведь, могу и ещё разок обыскать.

- Мечтай придурок, - я вошла внутрь и пошла вниз по лестнице.

Совсем не обязательно знать амбалу, что я работаю только второй день и сегодня надеюсь… последний.

Ночь в самом разгаре, клуб гуляет. Музыка гремит. Бегаю с заказами. Терпеливо жду, когда же всё это закончится.

В полпервого ночи приехали какие-то люди. Важно прошли на второй этаж в вип зал. Туда же пошли несколько девок из танцовщиц. Вскоре потянулись заказы. Бармен махнул мне рукой.

Началось.

- Через минуту подойди, я наверх выдам.

Я кивнула и пошла в сторону туалетов. Подошла к большой пальме, что стоит между дверями женского и мужского, остановилась. Опустила поднос, прикрывая второю руку и запустила пальцы в землю. Нащупала то что нужно, достала и быстро спрятала в карман маленького передника.

Сразу к бармену. На поднос поставила коктейли и бокалы. Пару бутылок с выпивкой.

Руки начали дрожать. А сейчас никак нельзя. Я ждала этого момента несколько лет.

- Возьми себя в руки, - проговорила вслух, всё равно музыка долбит так, что никто бы не услышал, даже если бы стол рядом.

- Всё, выдохнула, собралась и иди.

Крепко взяла поднос, сжала пальцами.

Испортить нельзя, другого шанса не будет.

Поднимаюсь по ступеням и чувствую чем ближе, тем меньше я волнуюсь, тем холоднее мой взгляд и решительнее шаги.

Сегодня или никогда.

У двери охрана. Черт. Снова заволновалась. Но один из них просто открыл мне дверь и пошло улыбнулся заглянув в декольте, которое я предусмотрительно открыла как можно больше. Все всегда пялятся на мою грудь, на это и расчёт.

Тупица охранник не стал исключением.

- Спасибо, - проговорила я, стараясь не смотреть в его глаза, вошла в зал.

По стенам вокруг диваны. Стою посреди комнаты полной мужиков, и девок сидящих рядом с ними.

В этот момент я не вижу ничьих лиц, только одно…

Единственное лицо. Самое уродливое, самое ненавистное, самое плохое лицо во всей моей жизни. Вижу только его - Барона. Главаря этой волчьей стаи и стайки шакалов.

В центре. По обе руки две проститутки обнимают его и довольно улыбаются.

Несколько секунд я, как загипнотизированная смотрела на него. Опомнилась, поставила поднос на стол, выпрямилась и снова смотрю на самого мерзкого, отвратительного, ненавистного человека во всём этом мире.

Он смеется, открыв рот. Подносит к губам сигарету и щурится от дыма.

Сейчас или никогда.

Рука моя скользнула в карман, нащупала рукоятку маленького пистолета. Я быстро достала его и наставила на свою мишень – на Давида Ольшанского, по прозвищу черный Барон.

- У неё пистолет! - закричал кто-то.

- Гори в аду! – выкрикнула я и нажала на курок.

Прогремел выстрел.

- Сука, бойцы, кто её сюда пустил? Урою каждого, за что я плачу вам бабки… - проговорил Ольшанский, с каждым словом слабея.

Схватился за шею и начал медленно оседать.

Одна из девок возле него пронзительно закричала.

Тяжелый удар по плечу заставил меня выгнуться от боли. Но мне уже было всё равно. Потому что увидела собственными глазами, как умирает эта мразь.

-----

Замельтешило, забегало перед глазами. Острым лезвием пронзило тело Давида, он схватился за шею. Почему именно за шею? Под пальцами мокро. Хлюпает и пульсирует кровь, вытекая из маленького отверстия. Вытянул руку и в неясном, раздражающем свете увидел ладонь перепачканную в бурой жиже.

- Барон, Барон, смотри на меня, смотри на меня! - кричит кто-то и он смотрит, со всех сил открывает глаза, смотрит, но ничего не видит.

Только тени, кривые, пугающие, будто черти набежали растерзать его, в тот момент, когда слабость сковала тело.

Много рук с когтистыми пальцами схватились за него, все и сразу. Сейчас разорвут и утащат туда, откуда нет выхода, в адскую вечность. Это расплата.

Вот он - день икс.

Но почему так неожиданно. Без предупреждения. Он ещё столько всего не успел, столько не сделал.

Ничего не сделал. Ничего не оставил после себя. Раздерут коршуны всю империю, разорвут на куски демоны. Как жаль. Он так долго её создавал.

Мысли бегут, догоняя одна другую. Сознание бросает из стороны в сторону.

- Барон держись! – откуда-то сверху.

- Давид, вы меня слышите?

Среди темноты светлое пятно.

Что ещё за херня?

- Его фамилия Ольшанский, дура ты! Не знаешь Ольшанского!

- Как вы разговариваете с медработниками! Подождите за дверью!

- Делай что хочешь, но чтобы он выжил, иначе не выживешь ты!

,,Тигран как обычно жопу рвёт. Молодец парень. Отгоняй коршунов, этих прожорливых сук, что сбежались выпить моей крови. Может у тебя что-то получится,,.

Наверное сейчас Барон должен подумать о Боге. О его матери.

- Думай, сын мой, обо мне, - сказал кто-то совсем рядом, почти на ухо.

- Нет, я не хочу ещё. Рано, мне нужен сын. Это мне нужен сын, - шепчут губы.

Тело корчится. Снова ворвалась боль. Корежит. Выкручивает руки, ноги, внутренности пляшут безумный танец, заставляя тело биться в предсмертной агонии.

- Раздевайте его, быстро, - снова врывается человеческий голос.

2

На экране комната. Посередине девчонка, привязанная к стулу.

Сейчас, когда волосы её в беспорядке разбросаны, лицо кажется знакомым. Но это не одна из проституток. Хотя он не сказал бы точно сколько сотен шлюх прошло сквозь его член. Их, ничего не значащие лица он даже не помнит. Просто мелькающие картины. Поэтому сейчас отталкивается только от опыта и интуиции. Не похожа девка на шлюху.

На пытках колются все. Достаточно приложить к пальцам щипцы и все говорят всё. Эта на щипцах молчала. Вырубилась, но не сказала ни слова.

Впервые Давид видит такое, чтобы кто-то не прокололся на щипцах. Дальше ток. Там можно по нарастающей. С малого тока, на первом этапе все начинают говорить. Эта молчит, упрямо стиснув зубы. Видно профи.

Но тогда почему, если она профи, так глупо попалась. Возможно, это и была задача попасть внутрь. Только что она сможет связанная по рукам и ногам. Нет, не профи.

Кто пошлёт не профи. Только идиот.

Давид наблюдает за тем, что происходит в комнате и копаясь в мозгах, отбрасывая всё лишнее, пытается понять, кто послал эту дуру его убивать.

Профи не промазал бы и не стрелял бы в него из дурацкой женской мелкашки. От такой игрушки мало толку. Нужно попасть в глаз, чтобы пробить мозги, и тогда возможно будет смысл. А так, царапина. Правда ещё немного и девка могла попасть в сонную артерию, но и тогда бы его спасли.

От кого же пришла эта сучка?

Весь день, лёжа в палате в клинике доктора Соболева, Давид обдумывает этот вопрос. Парням дал суровое указание выбить из этой суки всё что она знает. Но что-то она не сильно разговорчива. Ещё и смеётся парням в лицо.

Давно он не видел, чтобы так смело вели себя в комнате для пыток. Тем более, чтобы молодая девка. Ей на вид не больше двадцати.

В дверь постучали.

- Входи, - беззвучно проговори Давид и в шее что-то закололо, - черт.

Врач запретил разговаривать, несколько дней нужно молчать как рыба. А как молчать.

Вошел Тигран.

Давид жестом показывает – Ну как?

- Молчит. Хрен его знает, откуда такая взялась упрямая. Сдаётся мне там что-то личное.

Давид губами показал что недоволен.

- Дай время, выбьем. Это мы ещё не всё сделали. Ты оклемаешься, можно ещё попробовать. Пока пусть поваляется в подвале.

Давид показал жестом.

- Та мы ей только воду оставили. Без жрачки пусть посидит, неделю можно.

Указал на шею.

- Нет, пока не узнаем от кого, мочить не будем, не волнуйся.

Удовлетворённый Давид закрыл глаза. Потом снова открыл. Показал пальцем вокруг.

- Всё собираем, как положено. Всё тикает. Конкуренты притихли не к добру это. Как бы не прислали кого посерьёзнее.

Давид согласно моргнул.

- Тут у нас танк не проедет на каждом этаже вооруженная охрана. Очистили этаж сверху и снизу. Нет никого кроме наших бойцов.

Удовлетворенно моргнул.

- Что ещё?

Тигран понимает всё без слов, такой помощник Давиду достался давно. Вытянул пацана с улицы, от наркоты вылечил, теперь этот верный как собака.

Показал рукой, что пишет и пистолет типа держит.

- Да я понял, всех кого замочили - список…

Показывает от пола низко.

- Дети - понял. Всех детей проверить. Будет сделано. Ты это давай быстрее, - Тигран единственный человек кто по-настоящему хочет, чтобы Давид оставался жив.

Пошел к двери, там обернулся:

- Короче, девка будет ждать тебя для разговора.

Моргнул. Показал, чтобы поесть ей дали.

- Ладно, покормим. Но она сука упрямая и дерзкая такая аж бесит.

Ладонью показал, не бесись. Успокойся.

- Хорошо, буду спокойным, насколько это возможно.

Открыл дверь и вышел.

Что-то тут не так. Давид чувствует не простая эта девка. Ох, непростая.

-----

В темноте, словно в бесконечности.

Не знаю сколько прошло дней или недель, не знаю за стеной день или вечер, знаю только что уже скоро жизнь моя изменится. Хорошей она не была, лучше не станет. Оборвётся, только вот как, это ещё вопрос открытый. Я готова ко всему, знаю, эти твари получат своё, пусть не сейчас, но потом.

Единственное чего мне хочется это ещё раз посмотреть в его лицо. Глянуть и умереть. Больше ничего не нужно. Жажда убить его, и жажда видеть переплелись в одну непосильную.

Ненавидеть легче, чем любить, это я уже поняла.

Иногда приходит человек, приносит мне еду, воду и выводит в туалет. Тогда, я встаю с пола и иду на полусогнутых ногах. Несколько шагов из подвала. Потом возвращаюсь в ставшую уже родной темноту. Привыкла. Понимаю, это последнее, что мне предстоит видеть.

Иногда я плачу. Не потому что жалею о том, что сделала и не, потому что попала сюда, а потому что всё могло быть иначе. Если бы только всё было иначе, возможно сейчас я была бы, там, рядом с ним, но я здесь, теперь это моя участь.

А его участь, видно не мной решиться.

Как хотелось стать его убийцей – не получилось.

Шаги. Дверь заскрипела. Вошел человек, осветил меня фонарём. Быстро подошел и прежде чем я успела что-то сказать или кинуться сопротивляться, схватил меня под руку и потащил к выходу.

Всё - это конец.

Силы покидают. Слабость наваливается, сковывает движения, стягивает шаг, заставляет болтаться руки. Мне всё равно. Уже всё равно. Пусть поскорее кончают.

Меня втолкнули в комнату. Двое мужиков схватили за руки, оттянув их назад. Один схватил за волосы, заставляя взгляд неподвижно уставится в стену.

Вошли ещё несколько человек. Среди них Барон.

Вот он, перед моими глазами. Черный, высокий, с тёмным суровым взглядом, обращённым на меня.

- Ну здравствуй, девочка-убийца.

Он проговорил это таким спокойном голосом, что я даже подумала, сейчас меня отпустят и мы просто поговорим. И может быть, у меня появится возможность вцепиться в его лицо ногтями, а может и в шею замотанную тёмным шарфом. Тогда я точно не упущу свой шанс.

3

Тигран вошел в кабинет, в руках сумка и джинсовая курточка с белым меховым воротником.

- Давай сюда, - Давид указал на стол.

Вытрусили всё содержимое рюкзака, но тут всякая девичья хрень. Игрушечки жвачки, косметичка. Вытрусили и её, перерыли. Кошелек резанул ножом для бумаги, ничего подозрительного.

- Тут вот всё по фамилиям и датам. Там и дети, - Тигран положил на стол папку с файлами.

Барон открыл, пробежал взглядом два листа, список людей, которых уже нет.

- Ты хочешь, чтобы я сидел и вспоминал, - раздраженно откинул он список.

- Нет, мы проанализировали, и проверили, ни у кого нет дочери такого возраста.

- А вы знаете её возраст?

- Ну, в этих рамках есть несколько человек, но мы всех проверили лично. Дозвонились и узнали, где кто находится. Проверили по камерам видеонаблюдения, городским. Всё в порядке.

- Ты хочешь сказать, что она вот такой хреновый киллер? А я её первое дело, - зло улыбнулся Давид.

Тигран стоит, мнётся.

- Ну, говори.

Нехорошее предчувствие заставило прищуриться и вцепиться взглядом в лицо парня.

- Тебе не понравится, - сказал Тигран, отводя взгляд.

- А мне вообще мало что нравится в этой жизни, - злой голос, предчувствие подвоха.

- Вот, - помощник протянул лист бумаги и старую газету, - тут сходится всё.

Барон сдвинул брови, недовольно взял бумаги, открыл первую полосу и… кровь ударила в лицо. Прошлое ворвалось в память. То прошлое, от которого он так долго пытался скрыться, старался вычеркнуть из памяти навсегда.

То прошлое, которое сделало его тем, кто он теперь есть - кровожадным убийцей.

Он открыл заметку, прошелся по ней взглядом. Сел сложив по сторонам газеты ладони и склонившись над ней. Навис головой, закрыл глаза.

- Только у них была дочь, которая подходит по всем пунктам, - голос помощника вернул в действительность.

- Тина, - прошептал Барон. - Дочь Лизы.

Он закрыл Лицо руками, и несколько минут сидел неподвижно, не веря в то, что такое может быть. Теперь он понял, откуда это лицо. Этот взгляд дерзкий, упрямый и… непокорный.

Резко очнулся от дум:

- Где она?

- Кто, девка? В притоне.

Барон посмотрел на Тиграна, так как будто сейчас убьёт одним только взглядом.

- Звони сука, останавливай! Девку давай обратно!

- Давид, но я не ручаюсь, что её уже…

- Блять, чего стоишь, сука давай телефон! - Барон вскочил с места.

Тигран достал телефон и быстро набрал номер. Давид схватил трубку.

- Значит так, - прокричал он, как только на том конце ответили, - последнюю не трогать!... Значит убери, иначе я с тебя сука кожу живьём спущу! Давай сука, делай!

Злобно кинул телефон на стол.

- Блять, сука, сука! - сжал голову руками.

Давно Тигран не видел босса в таком состоянии. Тот остановился у стола, глянул на разбросанные вещи из рюкзака. Небольшой медвежонок, брелок с ключами привлёк его внимание.

Давид взял брелок, помял его и остановился, быстро взял нож, подпорол нитку и разорвал ткань. На стол упало небольшое сердечко с цепочкой. Медленно Давид протянул дрожащую руку. Взял сердечко, надавил, и оно открылось.

- Твою мать, - проговорил он и словно окаменел.

Из каждой половины сердечка на него смотрело знакомое до боли лицо. Лицо Лизы.

- Кто это? - глянул Тигран, - ты её знаешь?

Тёмный взгляд заставил Тиграна замолчать. Это взгляд всегда пугал даже его.

-----

Подпольный бордель Лилианны, эта помойная яма кишащая извращенцами и проститутками разного сорта, видел много разных напастей. Тут случалось всякое, драки, истерики, потопы, пожары, даже убийства.

Сегодня же стенам заведения предстоит навсегда запомнить события, потому что сразу после этого им суждено кануть в небытие.

Сегодня подпольный бордель Лилианы, вместе с хозяйкой прекратит своё существование.

Выстрел из крупнокалиберного пистолета с разрывными пулями разнёс засов и дверь жалобно взвизгнув, отворилась. Несколько человек в черном быстро пошли по коридору. Один толкнул дверь в кабинет хозяйки.

Сама хозяйка, заслышав выстрелы, начала торопливо доставать из ящика и запихивать за пазуху пачки купюр. Сигарета, вечная спутница и сейчас прилипла к губе.

- А, Барон, какими судьбами, - женщина сплюнула потухший чинарик и испуганно глянула на показавшегося в проёме человека.

- Где она? - проговорил Давид, испепеляя взглядом разодетую в красное толстуху.

- Ты о ком Давид, кофе будешь? - пыталась разрядить обстановку бывшая шлюха, а теперь удачливая сутенёрша Лилианна.

- Ты знаешь о ком, - в его голосе тихая угроза.

- Так это, ты же сам сказал, делай что хочешь и причём бесплатно. Ты подарил мне её, Давид.

Если он пришел лично – плохой знак.

- Подарил, а теперь хочу забрать. Говори старая сука, где она?

- Ты же не сказал что она целка, если бы сказал, я бы сразу поставила бесплатно. А так… она сейчас под кайфом…

Давид кивнул одному и тот подошел к Лилианне, достал большой нож с зазубринами.

- Сейчас твои вонючие кишки расскажут мне все, что я хочу знать.

- Нет, подожди! Она внизу, на аукционе, - испуганно глядя на нож, выпучила глаза Лилианна.

Давид ещё раз кивнул. Парень, что стоял рядом резко дернул рукой. Женщина вскрикнула села на стул и расплылась замирая.

В глазах её застыл вопрос – Почему, за что?

- Пошли, - проговорил Давид и они пошли дальше.

Дверь в комнату аукционов разлетелась на много мелких фрагментов. Несколько человек находящихся в комнате испуганно прижались к стенам.

Давид прошел и посмотрел на кровать посреди комнаты. Скорее и не кровать, а так кушетка, на которой лежала девушка. Оголенное, бездыханное тело безучастное к происходящему.

Подошел медленно, осмотрел. Рука его в черной кожаной перчатке то сжималась, то разжималась. Все кто стоял и смотрел на это, подумали бы, что он хочет схватить, но не решается.

4

Дочь Лизы у него в руках.

Такая удача происходит только раз в жизни.

Судьба злодейка ещё не всё рассказала на эту тему. Она её не закрыла.

А он-то думал, что так долго нет ничего. Никакого чувства. Думал всё. Любовь к Лизе была первая и последняя.

С тех пор очерствел душой до той стадии черствости которая граничит с камнем. Ещё немного и каменная душа.

Кто же это так задумал?

Подождать, отодвинуть момент полного, безвозвратного оледенения сердца.

Значит не тогда, когда Лиза лежала раздавленная в покореженной куче метала, суждено было ему заледенеть. Не тогда, когда эта мазь, вонючий ублюдок Сава Потоцкий забрал ее у Давида, сделал своей шлюхой, а самого Давида послал на убой.

Конечно, он хотел бы убить эту вонючую падаль, но вмешались высшие силы.

Потоцкий слишком любил скорость. Он ее любил, а она его убила. А с ним рядом была и Лиза.

Кто в этом виноват, да никто. Просто так распорядилась судьба.

И вот теперь, когда остался один только шанс для кого-то проникнуть в его сердце, растопить его, перед глазами точная копия Лизы.

Разве Тина пришла убить его? Нет. Ее прислали не для этого. Она появилась на пороге того вонючего клуба только с одной целью, выстрелить в него, чтобы в тот же момент его ледяное сердце начало таять.

Он видит, как она смотрит, понимает ее ненавидящий взгляд.

Не просто так она пришла, промазала и попала в его руки. Все было предопределено и каждый из пунктов, если бы не сработал в холостую, ничего бы не было. Все кто участвовал в этом, не доделали свою работу.

А в итоге, он получает  в своё единоличное пользование и обладание девушку, дочь Лизы.

Он думал она наёмник. А она просто мстит за отца. Мстит за подонка.

Разве это не судьба? Разве не высшие силы подсказали Давиду путь исправления.

В тот момент, когда он понял, кто она, понял и то, что судьба даёт ему второй шанс. Возможно последний. Так и есть. И он не упустит это шанс.

Другого уже не будет.

Тина пришла к нему, чтобы стать его половиной, это же ясно.

Пришла чистая, а он хотел ее опустить. Слишком жёстко. Хорошо, что успел, иначе не простил бы себе её падения.

В кабинете Давид стоял у окна, разглядывая кусты роз, возле которых возится старик садовник.

Давид любит розы. Любоваться нежными лепестками, удивляться их совершенству. Любит дарить их, но больше всего он любит их срезать.

Стук в дверь заставил выйти из задумчивости.

Вошёл Тигран. За ним ещё двое и ещё.

Двое встали в центре. Один спокойный, другой испуган.

Давид не знает их имена, не считает нужным запоминать новых, пока они не зарекомендуют себя в деле.

Ещё пару минут он стоял глядя в окно, так не хотелось отвлекаться, но работа никуда не денется. Статус нужно подтверждать каждый день или кто-то другой подтвердит его за тебя.

Повернулся, глянул, холодным ничего не означающим взглядом, на стоящих в центре комнаты парней.

Губы дрогнули, слова ещё не вылетели, когда один их стоящих кинулся на колени и зарыдал:

- Барон, клянусь, я не хотел, я не виноват! У неё был поднос полный выпивки, я побоялся, чтобы она не уронила, ну как я мог…

- Заткнись, - проговорил Давид холодно и тот судорожно всхлипывая замолчал.

Барон перевёл взгляд на того что спокоен, крепкий парень с буграми мышц. Спокойствие его в принципе оправдано. Хладнокровие, в зачёт. Взгляд пустой, безучастный, годится.

- Ты что скажешь, - Давид присел на край стола.

- Девку я обыскал, при ней ничего не было. Админ сказал, она пришла накануне устроилась на стажировку, очень просила. Он решил кидануть её на три дня без зарплаты, у них практикуется такое кидалаово. Она согласилась, причём сразу без вопросов. Если что-то и было, то спрятала как раз в день когда пришла.

- Хорошо.

Давид встал, прошел за стол, выдвинул ящик стола, достал ствол и быстро выстрелил.

Один из двух упал на пол и затих.

-----

Запертая в комнате я была совершенно спокойной.

Нет Барон не убьет меня. Не сейчас.

Он будет беречь меня, потому что любил мою мать.

Долго на этой уверенности я не продержусь. Кто знает, что у него в голове. В его черных глазах сложно что-то прочитать.

На стене былые стрелки часов отмеряют минуты, а ничего не происходит.

Но хуже всего, что нет никакой одежды.

Я встала с кровати завернулись в простынь, прошла по комнате. Пустота. Только стены и кровать больше ничего нет.

Дверь, в которую входил Барон и дверь рядом. Я прошла, открыла. Туалет и душ.

Повернула обратно, пошла к окну. Осторожно выглянула и с высоты второго этажа увидела человека, что возится возле кустов. Я дернула ручку окна, оно открылось и я выглянула наружу.

- Эй! - крикнула старику, - Помогите! Меня выкрали, держат взаперти!

Старик повернулся, посмотрел, а потом пожал плечами и снова отвернулся.

- Вы должны мне помочь, вызовите полицию!

- Хочешь за решетку, - сказал кто-то сзади и я отскочила от окна.

- С какой стати, - сразу стала дерзкой.

Сзади стоял парень с пакетами. По виду похожие на те, что из магазинов одежды.

- С той стати, что покушение на убийство это уголовно наказуемое преступление. Или ты не знала? - сказал, чётко проговаривая слова.

На русского не похож, но говорит без акцента и так, словно у него высшее юридическое образование.

- Не твое дело, - грозно глянула я.

- Сбежишь, тебя будет искать полиция. Они быстро состряпают обвинение, потому что получат заявление от Барона.

- Что это у тебя? - говорю, указывая на пакеты.

- Вот это правильно. Давай-ка оденься, а то через… - он посмотрел на часы, -  полчаса, ты понадобишься.

Он бросил пакеты на кровать и вышел.

Я подошла, вытрусила содержимое… стою, смотрю, глазам не верю.

5

Когда-то я была в него влюблена. Мне было пятнадцать лет.

Тогда я часто сидела на пожарной лестнице с телефоном или книгой и видела, как Барон приезжает в наш двор на своей огромной черной машине. Сквозь решётку пожарной лестницы я смотрела на него и мечтала о нём.

Черный, опасный, злой. Вот такие мне нравятся мужчины как Барон. С замиранием сердца смотрела, как он выходит из машины, идет к двери подъезда.

Он приезжал к соседке Ленке, что жила напротив. Она конечно очень красивая. И шмотки покупала дорогие. Она лет на десять меня старше, но я часто заходила к ней посмотреть, как красиво она живёт.

Он приезжал к ней. Они занимались любовью. И ничего что в открытое окно было слышно, как она стонала словно раненая гиена. И ничего, что потом смеялась и радовалась, рассказывая, как он её любит.

А я страшно завидовала. Одевалась поярче, чтобы он заметил и меня. Единственное чего я тогда хотела, чтобы когда-нибудь он обратил на меня внимание. Полюбил так же сильно, как я его люблю.

Но он меня не замечал. Никогда не поднимал головы, чтобы посмотреть на меня. И это злило, страшно злило.

Однажды Ленка много выпила и громко выла, так что весь двор слышал. Никогда я не видела её такой несчастной. Она сказала, что Барон бросил её, ради какой-то другой шлюхи. Ленка много материлась и рассказывала, а я слушала, потому что она рассказывала про него. Мне было всё равно плохое она говорит или хорошее. Главное, что про него.

Но в какой-то момент она сказала:

- А ты знаешь, сколько людей он убил? Не знаешь. Ты хоть знаешь, что это он Поточу убил и Лизка была с ним. Ты это знаешь?

Она говорила просто так, спьяну, но я слушала уже по-другому.

Для меня тогда открылось слово - месть.

Странный коктейль из любви, ненависти и желания отомстить.

Тогда я жила в приёмной семье. Приёмные родители хорошие люди. Не хотелось огорчать их хоть в чём-то. Но тогда же я решила, что теперь буду жить лишь для того, чтобы отмстить. Желание это острым ножом разрезало мою любовь к Барону. Она не закончилась, а спряталась куда-то вглубь сердца и только изредка, во снах напоминала о себе.

-----

Раздавленная и униженная я лежу на кровати. Чувствую как перекрыло горло от того что рвётся наружу. Держусь. Не стану рыдать, не стану биться и падать. Слёзы это - пыль. Ничего не значат. Стёр и забыл.

Гораздо важнее другое, затаившаяся ненависть, которую я держала в себе столько времени, была неясной и иллюзорной, а сейчас приобрела ясные очертания.

Теперь я точно знаю, кого ненавижу и почему. Даже несмотря на то, что в эти минуты примешивалось к моим чувствам что-то ещё, неподвластное уму, а понятное только телу, это не меняет моих планов. Цель не достигнута, а значит она остаётся.

Имя ей - Давид Ольшанский.

Главарь этой стайки шакалов.

Я пришла его убить, но не смогла. Потом, своими словами он посеял во мне крупицу  сомнения. А теперь точно знаю, мне всё равно, убивал он родителей или не убивал, он – зло, которое нужно искоренить из этого мира. Без него мир станет только лучше.

Лежу сжав кулаки, концентрируя в себе эту тяжелую, давящую энергию ненависти.

Слышу голоса, мерзкий смех бандитов и хочу уничтожить их всех, одного за другим. Тихо, незаметно. Чтобы каждый из них удивлённо смотрел мне в глаза, когда будет умирать от ножа, вставленного в его черное сердце.

А Барон должен понять, нельзя унижать людей. Всё возвращается.

До слуха донесся гул отодвигаемых стульев. В один момент что-то зашумело. Произошла суета, гул басистых голосов. За окном зарычали моторы сразу нескольких машин.

Что это значит?

Уезжают. 

Если все уйдут, нужно попытаться сбежать отсюда.

Я быстро села на кровати, прислушалась. Отерла ладонью всё ещё капающие слёзы. Только решилась встать и пойти к окну, как стук в дверь остановил моё движение.

Дверь открылась, на пороге девушка с подносом. Запах еды ворвался в комнату и заставил отказаться от всего, что я надумала. Хочу есть, страшно хочу.

- Привет, я - Соня, - сказала девушка, подошла к кровати и поставила передо мной поднос.

Она села напротив, и я смогла её рассмотреть. На вид лет двадцать семь. До тридцати. Лицо доброе, симпатичное, но слегка помятое, как будто усталое. Светлые волосы, тонкие, прямые, связаны в пучок. Почти нет макияжа, только ресницы подкрашены и немного выделяются. Одежда - футболка и джинсы, ещё небольшой, белый фартук на талии.

- Ты совсем молоденькая. Сколько тебе лет? - посмотрела она на меня добрым взглядом.

- Девятнадцать.

- О боже, - взгляд её бегал по моему лицу.

Она протянула руку и поправила мои волосы.

- Они что уехали? - спросила я, взяла вилку и наколола кусок курицы в соусе.

- Да, что-то случилось. Такое часто бывает, они сидят, пьют, едят, потом вскакивают и уезжают, - ответила Соня.

- Помоги мне отсюда выбраться? – смотрю исподлобья, понимаю, что прошу невозможного, ну а вдруг.

- Нет, не проси, я не хочу, чтобы меня потом закопали.

С пищей пришла и надежда на спасение. Мысли начали крутиться вокруг желания сбежать. Не думаю, что это будет  очень трудно.

- Ну хорошо, скажи хотя бы как отсюда выбраться? – не унимаюсь.

- Не могу, лучше не спрашивай.

Ладно, не хочет помогать не надо. Сама справлюсь и не буду никого посвящать в свои планы.

Наколола салат, взяла кусок ветчины, потянулась за картошкой.

- Не торопись, успеешь, я же не забираю.

- Ты кто тут - служанка? – спросила я.

- Вроде того, горничная. Мой муж тут работает.

- Он тоже из этих? – я показала головой в сторону двери.

- Нет, он работник по дому, по двору. А садовник - мой отец.

- Надо же, прямо вся семья тут. А тебе не страшно работать на Барона? Когда-нибудь его придут убивать.

- Он хорошо платит, надеюсь, пронесёт. Барон помог моему отцу не попасть в тюрьму, поэтому мы верны ему. Я держусь за эту работу, такие деньги не везде можно заработать. Поэтому я не стану тебе помогать. В доме, по хозяйству, проси что хочешь, ты ведь его жена, а сбежать не проси.

6

Утро ворвалось в открытое окно солнечными лучами и пением птиц. Они спорили о чем-то, заливаясь трелями, то ли кто лучше споёт, или что ещё, но от птичьей метушни за окном я открыла глаза, сладко потянулась и не сразу вспомнила, что было вчера.

Страшный день закончился, начался новый, светлый, солнечный. Что он принесёт?

- Уже встала? - дверь открылась, вошла Соня.

Я села на кровати и улыбнулась.

- Как спалось?

- Хорошо. Мне показалось, ночью все вернулись, Давид тоже вернулся?

Зачем я об этом спросила, загадка даже для меня. Не знаю чего хочу больше, чтобы он вернулся или нет.

- Да, сейчас завтракают, если хочешь, спускайся, - она села на край кровати.

- Нет, я туда не пойду, - я испуганно прикрылась одеялом.

- Могу принести тебе завтрак сюда.

- А когда они уйдут?

- Не знаю. Там всегда кто-то есть, так что не жди, что они куда-то денутся. Кто уходит, кто приходит, тут никогда не бывает спокойно и тихо.

- Разве это не дом Давида?

- Поэтому тут так и шумно, потому что это дом Давида, - она смотрела на меня с непривычной для меня нежностью, словно хотела поддержать, чтобы мне не было страшно.

В дверь постучали и она сразу открылась. Похоже, тут никто не спрашивает разрешения войти, просто входят.

Вошел парень, тот, тёмный.

- Доброе утро.

В руках много пакетов он поставил всё повреди спальни, повернулся и вышел.

- Что это? – спросила я.

- Наверное одежда. Давай посмотрим.

Соня подошла, достала из одного пакета сразу несколько пар джинс. Но все они разного цвета. Черные, голубые, синие. Из другого вытрусила разноцветные кофточки блузки, рубашки, футболки.  Потом пакет с платьем. Ещё платье. Несколько пакетов с бельём и домашней одеждой.

Снова стук в дверь и снова вошел этот парень и ещё куча пакетов.

Не думала, что я когда-нибудь буду так радоваться одежде. Не тому, какая она, а тому, что она вообще есть. В этот дом я пришла, вернее меня принесли, абсолютно голой. А теперь что-то можно надеть, уже веселее. И хоть я всё ещё ненавижу Барона, но ненавидеть лучше одетой.

- Смотри, какое платье, - вытянула Соня красное вечернее платье.

- Ничего себе. Смотри сколько оно стоит, - глянула я на этикетку.

- Давай. Примерь.

- Нет, я не могу.

- Почему?

- Не знаю, это как-то… я не считаю, что это моё и не могу это принять, - я резко вспомнила про свою ненависть и начала всё запихивать обратно.

- Но в чём ты будешь ходить? – удивлённо спросила Соня.

- Заработаю и куплю себе сама. Да и есть у меня одежда в квартире, которую я снимаю. Поеду туда, я здесь не останусь, - сказала я категорично.

Глянула на Соню, а она испуганно смотрит на дверь, быстро попятилась в сторону, практически прижимаясь к стене, и я услышала голос Барона:

- Пошла отсюда.

Дверь захлопнулась. Остались только он и я.

Я не обернулась, но чувствую, он стоит позади меня. Резко вселилась смелость, я обернулась и с улыбкой сказала:

- Зря потратился, мне ничего не понравилось. Можешь отнести и отдать кому-то ещё. У тебя же есть, кому это отдать?

- Это не проблема, но тогда мне придётся убить Тиграна, за то что он купил вещи, которые тебе не нравится.

Брови мои испуганно дрогнули. Я насупилась. Теперь так и будет, я чувствую. Во всем и всегда будут виноваты другие и он будут этим меня шантажировать, зная, что я не стану подвергать опасности другого человека.

- Убей, - с напускной весёлостью сказала я, чтобы посмотреть, как далеко он зайдёт.

Барон повернулся, открыл дверь и крикнул:

– Тигран!

- Я пошутила, - сказала я, глядя на то, как он на полном серьёзе с лицом истукана смотрит в пустой коридор и ждет человека, который сегодня будет во всем виноват.

- Звали босс? - услышала в коридоре и испугалась собственным дурным словам.

- Иди сюда, позвал Барон. Входи.

В спальню вошел парень, что приносил пакеты, смотрит на меня тёмными глазами. Не догадывается, что сейчас будет.

- Тигран, ты купил не ту одежду. Она не понравилась моей жене. Извини, - Барон быстро вытащил пистолет и приставил к виску парня.

У того ни один мускул не дрогнул на лице.

- Простите босс, я очень старался, - он закрыл глаза в ожидании выстрела, а я просто онемела от такой глупой несправедливости.

- Нет, не стреляй! Мне нравится одежда, нравится, - повторила я. - Я буду всё это носить, обещаю. Спасибо Тигран.

Парень открыл глаза. Барон убрал пистолет от его виска.

- Иди Тигран.

Тот спокойно вышел. Барон повернулся, встал передо мной с пистолетом в руке и смотрит. Я отвернулась, чтобы не разглядывать, а то подумает ещё, что он мне нравится.

- Не играйся со мной Тина, я убью любого, кто сделает не так, как ты хочешь.

- Лучше сразу убей себя, - подсказала я и снова глянула.

- Себя убить я не могу. Я ещё не в полной мере насладился нашим супружеством. Ещё не всё дорогая, - он засунул пистолет в кобуру под рукой и пошел на меня.

Приблизился вплотную, повернул меня за плечи и снова начал рассматривать моё лицо. Каждый раз, когда он это делает, мне кажется он что-то ищет, схожесть или признаки того что я - не она.

Ладонь потянулась к моему лицу, я отшатнулась, но Барон был быстрее, схватил за шею и снова поставил меня на место.

- Не нужно шарахаться от меня.

- Ничего не могу с собой поделать, - сказала притворно улыбаясь.

- Тебе придётся изменить это, чтобы не злить меня.

Его взгляд прожигает. Наполняется безумием и это пугает. Ноздри подрагивают, как будто от предвкушения зверем добычи. Словно принюхивается, перед тем как начать терзать.

Пальцы сжимаются на моей шее всё сильнее. Я запрокидываю голову и открываю рот, чтобы дышать. Упираюсь ладонями в мощную грудь, давлю что есть силы, но попытки слабые. Ничего не помогает.

7

Открыл глаза. Белые стены больничной палаты.

Давид резко дернулся, попытался встать. В голове туман. Неясно, утро или вечер.

День. Кажется сейчас день. За шторой, в желании ворваться в комнату, бьются лучи яркого солнца.

Давид сел на кровати. Нужно срочно куда-то идти, но куда? Сразу не смог вспомнить.

В голове запульсировало – Тина!

Резко встал, голова закружилась. Что-то стягивает руку. Медленно, как в тумане посмотрел. Рука перевязана у предплечья.

Двинулся к выходу, толкнул дверь. На стуле рядом с дверью полицейский сразу встал.

- Вам нельзя выходить.

- Пошел к черту! - оттолкнул Давид патрульного, но парень крепко схватил за руку. - Не останавливай, мне нужно идти.

- Вы никуда не пойдете, вы под арестом.

- Мне плевать, я хочу видеть Тину!

- Нельзя!

Небольшая борьба и Давид в наручниках снова в комнате.

- Позовите доктора и моего адвоката. Что за хрень, что за прятки? Ты ещё пожалеешь, урод!

В голове уже немного прояснилось, стало окончательно понятно - выйти не удастся.

- Зови доктора, я сказал! - выкрикивает Давид.

Беспомощный. Ни его парней из охраны, ни оружия, ничего. Впервые за много лет такой беспомощный.

Вскоре дверь открылась, вошёл человек в костюме доктора. На бейдже имя отчество и фамилия, но Давид как не пытается, не может прочитать, все ещё рябит в глазах.

- Добрый день, Давид Муратович, - голос доктора приятный, успокаивающий.

- Где она, что с ней?

Доктор остановился недалеко, явно боясь подойти.

- Вы о вашей жене?

- Ну о ком же ещё?

Доктор посмотрел в сторону, потом снова на Давида и это плохой знак. Ищет слова, подбирает что сказать.

- К сожалению...

- Она жива? - проговорил, чувствуя как холодеет все внутри, и повторил словно цепляясь за эти слова в последний раз,  - Она жива?

- Да, жива.

Давид выдохнул. Значит все хорошо. Главное, что Тина жива, остальное уже не важно.

- Но состоянии ее нестабильно-тяжёлое. Сейчас она в коме, - теперь голос доктора твёрдый, даже жесткий, беспощадно констатирующий.

- Что… что за хрень вы несёте?

- Ваша жена, тина Ольшанская - в коме. И учитывая тяжесть ее состояния, мы не можем…

- Нет, вы можете, я требую…

- Пуля пробила череп, но не задела мозг, поэтому сейчас ничего нельзя утверждать. Останется ли она в сознании, и как это отразится на двигательных функциях организма говорить рано. Предстоит сложная операция…

- Так делайте! Чего же вы стоите! Плачу любые деньги, только спасите ее доктор! Я заплачу, сколько скажете, только спасите!

- И ещё одно, мы не знаем, как это отразится на плоде, - проговорил доктор.

- Что? – Давид привстал.

- Ваша жена беременна.

- К... как это… беременна? – беспомощно сел опять.

- Анализ крови показал беременность. Ранний срок.

-----

И вот тут он понял насколько все зыбко. Как песок сквозь пальцы.

Только что он был хозяином жизни, собирался наслаждаться, изощрялся в мечтах,  как будет истязать Тину, а теперь так ясно ощутил, что может потерять её навсегда. Больше никогда не будет никаких шансов.

Он арестован, Тина в коме, парней ни одного нет. Никто не может прийти к нему, чтобы не быть арестованным, да и не знает Давид, кто жив, а кто нет.

Беспокойство внутри. Тормошит каждую минуту, заставляет прислушиваться. Нужно ждать. Он не может быть буйным, чтобы не накололи и не надели смирительную рубашку.

Трудно. Безумно утомительно. Лучше бы он был там, рядом с ней, у дверей операционной.

Спустя несколько часов пришел доктор. Явно только с операции. Устало сел на стул у стены, снял очки, достал из кармана платок, протер стекла. Давид сел на кровати. Чувствует напряжение челюсти, до скрипа в зубах.

- Как она, доктор?

Сцепил пальцы до хруста.

- Операция прошла успешно, но нужно ждать, пока рано говорить…

Тон обнадёживающий.

- Успешно, - эхом повторил Давид.

- Сегодня вас переводят, - продолжил доктор, надевая очки.

- Куда? А, ну да, - усмехнулся, - в СИЗО.

- Там хорошие медики. Вам требуется только перевязка.

- Доктор, - Давид посмотрел на бейдж, – Валентин Романович, я вас прошу, умоляю, позаботьтесь о ней. Вам заплатят. Только, пожалуйста, чтобы она ни в чём не нуждалась. Всё самое лучшее, лекарства, палаты, самые дорогие.

- Я позабочусь, - устало кивнул доктор.

- Я буду надеяться только на вас. Понимаете, у неё никого нет кроме меня. Только я и вы.

- Я всё сделаю, не волнуйтесь.

- Спасибо вам. – Давид помолчал, и добавил, - А я могу её увидеть?

- Боюсь, что нет. Она в реанимации, туда вход запрещён.

- Понимаю.

Доктор ушел, а Давид долго ещё лежал, задумчиво глядя в потолок.

-----

Вечером перевезли в СИЗО. Отдельная камера. Почти комфортабельная. В девять пришел адвокат.

- Почему так долго? – Давид недовольно глянул на Колчина.

- Формальности, ты же знаешь как у них тут всё, – усмехнулся адвокат.

Хороший знак, если усмехается.

- Что имеем? – покривился Давид от боли в руке.

- Да ничего, они суетятся, чтобы такое тебе пришить, а ничего нет. Облом. Ты же ничего не совершал.

- Ничего, - кивнул Давид.

Работают на камеру.

- Вот я так и сказал - предъявите обвинение или отпускайте. Но ты же знаешь, всё равно сорок восемь часов продержат.

- Ладно, посидим.

Обсудили негласно, что говорить. И Колчин ушел, обнадёжив, что уже завтра к вечеру Давид будет свободен.

На следующее утро к следователю. Вопросы - ответы. Давид говорит, что знает по поводу перестрелки - приехал на день рожденье друга, а тут такое. Ничего не знаю, кто такие эти люди в балаклавах, не ведаю.

Блондин застрелен вместе с женой. Мелких тоже замочили, всех считай. Вся сходка была застрелена.