Наследник для Чудовища

Глава 1. Угрозы воплощаются в реальность

— Я тебя слушать не собираюсь! Либо миллион находишь до вечера, либо так изуродуем, что родные не узнают! — ледяным тоном говорит коллектор, меня аж выворачивает наизнанку, пробирает насквозь от его слов, и я невольно жмурюсь, прикусывая губы.

— А у меня и нет родных, — шепчу я, понимая, что меня уже никто не слышит.

Кладу телефон на полочку под кассой, прикрываю глаза и пытаюсь успокоиться. Я перебираю в голове сводки новостей, где написано, как коллекторы исполняют свои угрозы. Случаев сразу же вспоминается множество и каждый из них особенный. Не хочется, чтобы моё тело нашли в какой-нибудь канаве… Или чтобы меня скормили бродячим псам.

Я проваливаюсь в собственные мысли, глядя в одну точку перед собой. В голове только один вопрос кружится: «Где найти столько денег?».

— Романова! — строгий голос директора заставляет перевести взгляд на неё, но даже сейчас я пребываю в другой реальности, думая вовсе не о работе… — Сколько ты будешь в облаках летать, Романова? Клиентка уже минут пятнадцать мозолит витрины глазами. У неё сумочка из кожи крокодила, так что она выложит деньги и уйдёт довольная, если её как следует проконсультировать.

— Простите… Я не могу, — шепчу я, понимая, что сейчас и слова из себя не выдавлю в таком состоянии. Я её просто спугну, и если женщина может купить хоть что-то, после моих слов она сбежит отсюда с пустыми руками.

Потому что у меня в голове сейчас сплошная расчленёнка, и страх пульсирует в жилах, распространяясь по всему телу со скоростью света.

— Что значит не могу? — шикает Мария Александровна и хмурится.

— Я… Мне…

— Снова звонили?

Ответом становится короткий кивок. Когда они позвонили впервые, Мария Александровна стала свидетелем разговора и поддержала меня. Я рассказала ей всё, но умолчала, для чего нужны были деньги, которые я взяла в кредит. И она даже согласилась поднять мне заработную плату, чтобы было проще гасить долги, но финансов всё равно не хватало, а коллекторы хотели получить всё и сразу.

— Что на этот раз?

— Девочки, у вас можно попросить платье другого размера? — зовёт покупательница, и я вздрагиваю.

Мария Александровна улыбается и направляется к ней, вальяжно покачивая бёдрами из стороны в сторону. Она шикарная женщина. Я порой даже завидую её слаженной фигуре: осиная талия, широкие бёдра, большая грудь. В свои тридцать пять она выглядит лет на десять моложе. Боюсь, что в двадцать пять я такой же красивой вряд ли буду, если доживу до двадцати пяти…

Телефон снова начинает звонить, я смотрю на экран и вздрагиваю, потому что это опять они. Пальцы сводит судорогой, и я ничего не могу с собой поделать, просто пялюсь в одну точку и слушаю удары собственного сердца.

— Итак… Вернёмся к моему вопросу: что на этот раз? — приближается Мария Александровна, недовольная тем, что зря потратила своё время, потому что покупательница всё равно ушла.

Я возвращаюсь в реальность и смотрю на начальницу. Сложно заставить себя говорить, когда настолько тяжело морально.

— Они требуют всю сумму до вечера, — выдыхаю я.

— А это у нас…

— Почти миллион, — пожимаю плечами.

— У-у-у! Попала ты, девочка моя, круто. Но… Кажется, есть у меня один способ достать тебе такую сумму, вот только… — она прикусывает губу и поднимает взгляд вверх, куда-то на лампочки, а я уже дрожу от страха перед условиями, которые мне озвучат за такие деньги. Стать проституткой не хочу, уж лучше пусть расчленяют. — У тебя со здоровьем по женской части всё в порядке? — Ну вот. Кажется, что все страхи в одну секунду реализовались.

— Нор-нормально, — отвечаю ей, прикусывая язык.

— У тебя партнёров много было?

Я густо краснею.

— Один.

— А сейчас есть?

Отрицательно мотаю головой, пытаясь понять, зачем ей всё это нужно.

— Есть у меня один хороший знакомый… Ему нужна суррогатная мама, чтобы завести наследника…

Эти слова кажутся такими дикими и нестерпимыми. Как можно заводить наследника? Звучит, точно разговор о домашнем животном. Тема детей очень болезненная для сироты, выросшей в стенах детского дома.

— Он хорошо заплатит… Очень хорошо, девочка моя! Ты сможешь перестать бояться коллекторов…

— Нет! Простите, но я не могу… Нет… — отвечаю ей и смотрю на часы.

Уже перевалило за восемь, а это значит, что я могу пойти домой. Дрожащими руками бросаю телефон в сумочку и благодарю Марию Александровну за заботу. На ходу надеваю курку и обматываю вокруг шеи шарф.

Глава 2. Красавица для Чудовища

Когда звонят в дверь, я вздрагиваю и разливаю на себя немного чая. Боюсь каждого звука после нападения этих упырей. До полиции дозвониться не получилось, но их примерный ответ я всё равно знаю заранее: «зачем брала кредит».

Потихонечку приближаюсь к двери и смотрю в глазок. В подъезде стоит Мария Александровна. В её руке пакет дорогой марки одежды из нашего салона. Я открываю и отхожу назад.

— Вот это да! Это уроды тебя так?

Она входит и касается подушечками пальцев виска, в который меня ударили. Синяк там будет однозначно. Уже, наверное, есть, раз она заметила. Я прикусываю щёку от боли, стараясь сдержать её внутри, чтобы не вызывать жалость.

— София, тебе стоит обратиться в полицию…

— Я уже обращалась… Им плевать.

— Если ничего не получится с материнством, то я помогу тебе с ними разобраться. Пойдём в прокуратуру! Это же надо! Руки прикладывают! Твари бездушные! А ведь уже и законы какие-то приняли, которые их деятельность ужимают…

На душе становится тепло от слов Марии Александровны. Вот только я в детском доме ещё уяснила, что доброта порой потом выливается таким долгом, что нужно быть очень осторожным с тем, кто пытается втереться к тебе в доверие. Поэтому я пытаюсь не проникаться симпатией к своей начальнице.

— Я тебе платье привезла из последней коллекции. Ты, главное, пойди умойся и замаскируй этот синяк. Хотя знаешь что?! Не маскируй ничего! Так шансов больше, что он тебя одобрит.

Жалость я вызывать к себе не хотела. А ещё так и зудело спросить — почему он столько денег готов выложить, если нуждается в суррогатной матери. Сейчас ведь есть специализированные агентства, способные найти любую.

— Почему вы думаете, что он заплатит мне миллион? — всё-таки спрашиваю я, ведь должна знать, что меня ждёт.

— Потому что там слишком много нюансов. Ну-у-у… Женщины у него нет, поэтому клетку для оплодотворения возьмут твою. — Сердце в эту же секунду делает кульбит, и всё нутро кричит, что я не должна на это соглашаться. Как я буду чувствовать себя, если оставлю собственного ребёнка?!

— Официально он всё проводить не хочет, юристы составят договор, конечно, но если через агентство, то ты точно не пройдёшь. Нужно иметь как минимум одного ребёнка. Ну и других заморочек тебя ждёт много, вроде того, чтобы во время беременности ты жила под крышей его дома, ела строго по диете, которую выпишет доктор, слушала классику, смотрела мультики… В общем, ты поняла.

Поняла. Лучше и не объяснить. Я буду принадлежать мужчине в течение девяти месяцев, пока буду вынашивать его ребёнка. И своего. А потом я оставлю свою плоть и кровь, и стану обязана делать вид, что моей частицы там нет, потому что продала ребёнка. Вот только стоит мне вспомнить, что на лекарства для Даши нужны деньги, а ещё желательно отправить её к морю на несколько месяцев, тяжко становится. Я должна согласиться на предложение. Коллекторам, если всю сумму платить, то нужно семьсот тридцать пять тысяч, с миллиона останутся деньги на Дашину реабилитацию. Не могу я отказываться из-за собственных предрассудков.

— А не поздно сейчас к нему ехать? — переспрашиваю на всякий случай.

— Ну если ты будешь тянуть резину, то станет поздно. Пока Алексей ждёт.

Я киваю и спешу в ванную. Смотрю на себя в зеркало. Синяк и правда уже проступил. И больно чертовски. К боли мне не привыкать — часто дрались в детском доме, — но мужчина ударил впервые. Обидно от этого и растрачиваются остатки уважения к мужскому полу, которых и так совсем немного после бывшего парня во мне было.

Выхожу из ванной и иду в комнату переодеться. Мария Александровна стоит в коридоре, прислонившись к стене.

— Должна тебя предупредить, что человек он очень непростой. Его называют Шрам. Он жесток, холоден и властен. Для него не существует понятия любовь.

С каждой новой истиной мне становится всё страшнее. Смогу ли я оставить ребенка такому человеку? Получится ли сбежать от него, если вдруг решу забрать малыша? Вопросов в голове много, но я надеваю это бирюзовое платье до колен с глубоким вырезом декольте, стараюсь прикрыть его, как могу, потому что я сейчас напоминаю девушку лёгкого поведения.

Распускаю волосы и расчесываю их. Пытаюсь прикрыть синяк, как только могу. Хочу сделать макияж, но Мария Александрова поторапливает меня.

— Не надо тратить время на косметику. Ему нравится всё натуральное. К сожалению, — с какой-то горькой ухмылкой говорит она, и я вспоминаю, что её шикарная грудь -силиконовая, а также беру на заметку, что у неё были или есть какие-то отношения с этим мужчиной.

— Я готова, — выхожу я, и ловлю на себе восхищённый взгляд.

— Прекрасно. Просто прекрасно. Уверена, что рыбка клюнет на наживку.

Не понимаю, какая для неё выгода в этом сводничестве, но решаю не вдаваться в подробности. Всё, что сейчас должно меня интересовать — деньги. Я пытаюсь заглушить внутри себя сверчка Джимини*, но он не даёт никакого покоя, наступая на самые больные мозоли и мучая мою совесть.

Глава 3. Сбежать или остаться

Ночь проходит словно в бреду. Чего я только не надумала с этим суррогатным материнством… Одной из самых безумных и в то же время таких правдивых мыслей является причастность Марии Александровны к нападению. Слишком всё складно получилось для неё. Впрочем, я бы подозревала её за самаритянство, даже без этого нападения. Не верю я в такую доброту. Хоть убей, не поверю никогда. У каждого поступка есть свои мотивы, вот только её я не понимала.

Я не видела лица мужчины, которому должна буду родить ребёнку, но мне понравился его голос, низкий и вибрирующий. Вот только не знаю, можно ли ждать что-то хорошее от человека, который даже собственное лицо показать боится. Вспоминаю его слова:

— Будьте готовы к десяти ноль-ноль.

Сейчас только восемь. У меня есть возможность выпить кофе и привести себя в порядок. Вздыхаю и поднимаюсь на ноги. Голова кружится, а вот в районе виска растеклось противное пятно болотного цвета, которое явно нужно будет замазать пудрой. Кажется, вчера Алексей пожалел меня, и я не собираюсь именно таким образом добиваться того, что самой противно.

«Смогу ли я отдать ему ребёнка, которого выношу?»

«А что если он попросит меня стать биологической матерью малыша?»

«Вдруг по договору мы должны будем сделать ребёнка естественным путём?»

Куча вопросов, получить ответы на которые, кажется, просто нереальным. И я пытаюсь не думать, о них, но они назойливо жужжат в голове, напоминая мух, окруживших каплю варенья.

Умываюсь и мою голову, чтобы волосы успели подсохнуть, потому что фен сказывается на них отрицательно, постоянно пересушивая кончики. Перед глазами мелькают мушки и слегка подташнивает. Если у меня сотрясение, то могут отказать по состоянию здоровья. Вот только я не понимаю даже, хочу ли получить положительный ответ. Иду на кухню и наливаю себе кофе. Сажусь за стол и делаю глоток чуть кисловатого напитка, что отдаёт горечью на языке. Без ванильного сиропа кофе, оказывается, не такой уж вкусный, а сироп закончился у меня ещё вчера и на новый денег нет. Через силу делаю ещё один глоток и отставляю стакан.

Откидываюсь на спинку стула и прислоняюсь головой к стене. В ушах шумит. Вспоминаю голоса коллекторов. И звонок кардиолога. Меня словно током бьёт. Даше нужны деньги. Сегодня. А сколько обычно занимает проведение обследования? Меня начинает бить лихорадочной дрожью, и я подумываю позвонить Марии Александровне, спросить у неё, не сможет ли она выдать мне зарплату пораньше, но понимаю, что я сегодня и работу технично прогуляла. Облизываю сухие губы и поднимаюсь на ноги. Подхожу к окну и отскакиваю от него, не в силах поверить собственным глазам.

Они снова пришли. Снова стоят под окнами и ждут.

Господи!

Снова звучит голос Алексея в голове:

— Водитель поднимется на ваш этаж и позвонит в квартиру, чтобы в подъезде не встретились с коллекторами.

Предусмотрительный мужчина. Даже страшно становится на мгновение. Всякие ведь мысли в голову лезут. Я вот что думаю — а вдруг это он на меня коллекторов натравил? Хотя это вряд ли… Нет. Не мог он этого сделать. Бред бредом. Они ведь давно уже звонили и писали.

Я возвращаюсь к себе в комнату, заплетаю волосы в косу и немного крашу ресницы тушью. Стараюсь замазать синяк пудрой, но нужен толстенный слой, чтобы полностью избавиться от него. Впрочем, всё, что было нужно, Алексей и вчера уже мог заметить. Если у него есть глаза…

Надеваю длинный бежевый свитер, прикрывающий бёдра, и джинсы. Вроде бы только середина осени, а на улице уже морозно. Заправляю выбившиеся пряди волос за ухо, и слышу звонок в дверь. Первой реакций, что охватывает меня, является страх. Это могут быть те абмалы. Но взгляд тут же падает на часы.

Десять ноль-ноль.

Уголки губ трогает ухмылка. Вероятно, люди Алексея время соблюдают строго минута в минуту. Звонок повторяется, я хватаю сумочку с документами и открываю.

— Романова София Вадимовна?

— Я.

— Давайте поспешим. Мы уже опаздываем на две минуты.

Я закатываю глаза и понимаю, что непросто придётся с Чудовищем, если я всё-таки подойду на роль матери его наследника.

Мимо коллекторов прохожу, чувствуя на спине их колючие взгляды и горячее дыхание. Мне становится не по себе. Страх окутывает, затягивает в бездну, и можно сойти с ума, если позволить ему управлять собой. Коллекторы вполне себе могут оказаться отмороженными. Что им мешает наброситься на меня, несмотря на охрану?! Их трое сегодня, а водитель один. И не такой уж он устрашающий. Или всё-таки они не станут меня трогать? Я стараюсь не смотреть на них, не выдавать свой страх, но он лезет наружу, разрывая меня на части, подкашивая ноги и царапая душу.

***

С утра на работе творится чёрт знает что. Я пытаюсь сконцентрироваться на делах, но ничего на ум не идёт. Опять эти защитники территории доставляют проблемы. Вот на кой-чёрт им сдалась библиотека, куда никто и носа не показывал давно? Книги там уже покрылись толстенным слоем пыли. Все. Потому что их даже библиотекарша не трогает: сидит за своим столом и в пасьянс на компьютере играет. Зато я монстр. И проверка мягко намекнула, что теперь придётся за местечко заплатить больше, чтобы эту пыльную лачугу пустить под снос.

Глава 4. Заочное знакомство

Я возвращаюсь домой взволнованная. Ещё никто и никогда не делал мне таких неожиданных сюрпризов. И это приятно, но так странно. В первую очередь включаю еле живой компьютер, который купила с рук, чтобы быть в курсе последних новостей и хоть немного шарить в современных тенденциях. Сажусь на стул и открываю сайт банка. Мне важно проверить, пришли ли деньги. Откуда у Алексея мог оказаться номер моего счёта в принципе понятно. Только вот никаких денег там нет, и я разочарованно выдыхаю. Может, он просто обманул?

Кошусь на свой кредитный договор, что до сих пор держу в левой руке. Кладу его на столешницу и открываю. Это именно те документы, что я подписывала и оставляла банку. Их передали коллекторам. Я не могла платить всего три месяца, потому что осталась без работы, а банк сразу к этим упырям обратился.

Мне хочется проверить, действительно ли долг погашен. Никаких справок о погашении задолженности ведь нет. Ничего нет. В голове зудит, что меня обманули, развели как девчонку. А может, меня и правда готовят в гарем какого-нибудь Али-Бабы отправить?

Заставляю себя подняться на ноги и иду на кухню, но вспоминаю, что сиропа нет, а это значит, что кофе в горло не полезет. Можно было бы выпить чай, но проблема в том, что я его терпеть не могу с детского дома, чай и компот из сухофруктов. Фу.

Любопытство всё-таки царапает острыми когтями, дёргает за нервные окончания, вынуждает меня взять телефон в руки и набрать номер горячей линии банка. Хоть они и передали мой договор коллекторам, но всегда могли проинформировать о сумме задолженности и дате платежа.

— Вы позвонили в банк… — стандартное приветствие во время которого я успеваю вернуться в комнату и сесть на диван.

Оказывается, у меня до сих пор чертовски кружится голова. Мушки начинают плясать толпой перед глазами, и в горле собирается тошнотворный ком. Я устала и хочу спать.

— … Слушаю вас.

— Вы с таким длинным приветствием отобьёте всё желание связываться с вашим банком… — не выдерживаю я. — Я бы хотела узнать сумму оставшейся задолженности. Романова София Вадимовна.

— Подождите секундочку… — замолкает оператор минимум на пару минут. — А вы бы не могли уточнить номер договора?

Не могла бы? Да я его во всех страшных кошмарах вижу.

— VPL315879, — называю ей номер, который теперь очень долго не исчезнет из головы.

— К сожалению, я не вижу такого договора.

Сердце делает кульбит. Если мой кредит и не был погашен, то Алексей сделал что-то такое, чтобы он просто исчез из баз.

— А если у коллекторов, вы бы могли его видеть?

— Да. Конечно. Договора нет. Возможно, вы что-то напутали.

— А на моё имя? Посмотрите, пожалуйста, нет ли каких-то долгов по моим паспортным данным.

— Диктую ей паспортные данные, которые тоже помню наизусть. Кажется, что сердце выскочит из груди, если я сейчас не успокоюсь. Эмоции бьют ключом. — Нет. Ничего нет у вас, никаких долгов. Можете не беспокоиться.

— Спасибо, — отвечаю я и, чтобы не выслушивать замыленные фразы вроде «нужно ли что-то ещё», отключаю телефон.

Чувствую короткую вибрацию в руке и смотрю на экран. Сообщение. Из банка.

«Уважаемая София Вадимовна, на Ваш счёт зачислено 100 000 рублей. Сообщение от отправителя: У тебя есть два дня на принятие решения».

Я прикусываю губу и ложусь на подушку. Хочется спать. Эмоций так много, что я сейчас не могу выделить определённую. Перед тем как провалиться в сон, я звоню кардиологу, чтобы сообщить, что деньги нашла, и он может спокойно заказывать лекарства, потому что я завезу их завтра перед работой.

Я сплю весь вечер и всю ночь. Утром, поднявшись по звонку будильника, пытаюсь поверить в реальность происходящего, но чёрта с два. Как? Как можно принять тот факт, что у меня больше нет долгов? По велению феи-крёстной с уродливым шрамом… Нет, за это придётся платить. Алексей страшный человек, раз смог разобраться с коллекторами, и благородный одновременно. Я просто не могу взять и подвести его, хотя мысленно прошу Бога, чтобы он не позволил оплодотворению пройти нормально. Я не хочу забеременеть, а потом оставить собственного ребёнка, ведь если всё получится, я буду вынуждена бежать и скрываться с малышом. С другой стороны, живут же как-то матери, отдающие своих детей в детские дома?! Моя как-то и где-то живёт… А тут я заранее должна буду постараться настроить себя на то, что придётся отдать этого ребёнка отцу. Вот только как бы я ни убеждала себя, я продолжаю считать это большой подлостью.

Быстренько привожу себя в порядок и спешу в больницу, отмечая, что по пути должна снять деньги на лекарства, а ещё желательно купить Даше какую-то игрушку… и фрукты, но магазины пока ещё закрыты, и я вынуждена признать, что лучше мне лишний раз не мельтешить у неё перед глазами. Ни к чему давать ложные надежды на то, что мы сможем видеться чаще.

Я прихожу в больницу к строго обговорённому времени. Несмотря на то, что люди, успевшие занять очередь, ворчат, стучусь и захожу в кабинет.

Глава 5. Встреча с чудовищем

Я прошу у Марии Александровны возможность уйти с работы пораньше, хочется зайти в детский дом и порадовать детишек вкусняшками. Кроме того, общение с девушкой, что пришла на стажировку, не доставляет мне совершенно никакого удовольствия. Она вся такая деловая, что даже тошно становится. Я отлично понимаю, что она быстро найдёт общий язык с начальницей, не то что я поначалу.

И Мария Александровна отпускает. Мне даже кажется, что она рада будет рассчитать меня и отправить восвояси ещё до подписания договора с Алексеем… Я даже не знаю его фамилии. Совсем ничего о нём, а было бы неплохо поинтересоваться, чем занимается будущий отец ребёнка.

Я медленно бреду по парку. Взгляд практически сразу привлекает оживлённая толпа, собравшаяся вокруг библиотеки, что находится на самой окраине, а дальше уже начинается лесная зона.

Что-то случилось?

Я приближаюсь к толпе, чтобы понять, что там произошло. Откуда взялось столько народа? Кто-то играет на гармошке, кто-то кричит стихи. Праздник какой-то сегодня, что ли? Я замечаю в центре всей этой шумихи мужчину в чёрном пальто строгого покроя. Его русые волосы на макушке развевает ветер.

— Да никто не посещал эту библиотеку! Вы ещё скажите, что сюда изо дня в день все ходите… Вместо неё на этом месте разместится огромный развлекательный центр, где будет место каждому, — кричит он.

— А я скажу вам, что библиотека тут ни при чём! Вы что собираетесь уничтожить парк своим центром? — возмущаюсь я и пробираюсь через толпу, чтобы посмотреть в глаза этого нахального предпринимателя, но он отворачивается от меня. — Выслушайте меня! — касаюсь его плеча, но он сбрасывает мою руку, словно прогоняет назойливую муху.

Так даже, да? Ну я тоже умею кусаться.

Я обхожу его и всё-таки смотрю прямо в глаза, зелёные и безэмоциональные, словно два нефрита. Сердце делает несколько сильных ударов и замедляется. Я смотрю на его лицо и понимаю, что мы уже знакомы. И как я сразу не догадалась по голосу? Эти низкие вибрации встречаются редко. Глотаю слюну, продолжая пялиться на него. Мария Александровна сказала, что у него половина лица, как у терминатора, но мне ничуть не кажутся устрашающими эти шрамы, от которых я сразу отвожу взгляд, чтобы не расстраивать его. Опускаю голову и делаю шаг назад. Чувствую себя провинившейся школьницей в эту секунду.

— Довольна? — спрашивает Алексей, и меня пробирает от его ледяного голоса, хоть сегодня выдался на удивление тёплый день.

Может быть, всё дело в том, что я сбежала с работы пораньше и иду под лучами дневного солнышка?
Отлично! Я думаю о солнышке вместо того, чтобы ответить на только что заданный мне вопрос.

— Я не понимаю, о чём вы…

Он игнорирует мои слова. Подзывает какого-то мужчину и просит проводить меня в его машину и проследить, чтобы никуда не делась, пока он будет вести переговоры.

Назвать переговорами то, что там устроили, сложновато. Я бы могла продолжить спорить с ним, но стало чуточку стыдно, и я решила, что выскажу все свои мысли, когда Алексей сядет в машину.

Сорок минут, в течение которых я сижу одна в салоне дорогущего автомобиля, тянутся невыносимо медленно. Хоть волком вой. Я бы сбежала, наверное, вот только мужчина, что привёл меня сюда, охраняет, будто он Цербер.

В машине пахнет корицей и апельсином. Я бы с удовольствием сейчас выпила стакан свежевыжатого сока и съела булочку с корицей. Начинаю мечтать и вздрагиваю, когда Алексей садится в машину и поворачивается в мою сторону лишь на мгновение, а потом резко отворачивается, словно его обожгли.

— Зачем ты сюда явилась? Не должна ли ты быть сейчас на работе?

— Вы всё обо мне знаете? Расписание минута в минуту?

Меня, честно говоря, пугает такая осведомлённость. Я осознавала ведь, что просто с ним не будет. Я даже не согласилась ещё стать его безвольной рабыней…

— Я знаю достаточно. Так, зачем?

— Я просто гуляла, не следила за вами, если вы об этом… — ответила я, хмурясь и кусая щёку.

— Зачем влезла в эту передрягу? Окажись на моём месте кто-то другой…

— Всё могло закончиться мирным путём, и я бы не сидела в этой консервной банке сорок минут, — отвечаю с обидой, но вовремя понимаю, что могу оскорбить своими словами.

Алексей молчит какое-то время, а потом заводит машину, и она трогается с места. Я начинаю волноваться, ведь не имею и малейшего понятия, куда мы с ним едем.

— Куда вы меня везёте? — спрашиваю, стараясь следить за направлением.

— Никуда… Я еду по своим делам, а ты просто сидишь в машине, — отвечает он равнодушным тоном.

— И вас ни капли не волнует то, что я тут сижу? Я шла по своим делам, когда случайно наткнулась на этот митинг… Кстати, о нём — почему вы решили строить развлекательный центр именно там? В парке многие гуляют, и это нечестно — лишать их такой возможности.

Глава 6. Переписка

Смена воспитателей оказалась немного не той, которую я ожидала увидеть, но они тоже были рады подаркам. Все кроме одной…

— Вы же понимаете, что я в следующий раз приду сюда и проверю, получили ли дети свои подарки, и если хоть одна вещь пропадёт… — произношу я грозно, прекрасно зная, что самые хорошие игрушки и сладости они относят своим детям.

Старшая воспитательница хмурится, берёт пакет со сладостями и направляется к дверям, но потом замирает на месте.

— У них через полчаса будет обед… Вот пообедают, тогда и посмотрим насчёт сладостей.

— Прекрасно. Я подожду.

Я плюхаюсь на потёртый диванчик. Пару дней тут простоял новый, а потом кто-то успешно подменил его на свой потрёпанный из дома. Меня могли бы уже давно выгнать отсюда, вот только директор во мне души не чает, радуется моим визитам и подаркам, а также выволочкам, которые я время от времени устраиваю ведьмам, обделяющим детей. Они же и меня вот так лишали чего-то раньше…

Вспоминаю, что Алексей дал мне полчаса на всё и вынужденно признаю, что дождаться обеда не смогу.

— Ладно! Вам повезло. Мне нужно идти, вот только если что-то пойдёт не так, я пожалуюсь Валерию Витальевичу.

Воспитательница судорожно сглатывает и смотрит на меня, как кобра, готовая в любую секунду кинуться и укусить.

Я выхожу на улицу, поправляя на ходу капюшон. Тучи сгустились на небе, и начал моросить дождь. Вот только машины Алексея я не вижу. Напряжение наполняет каждую клеточку тела свинцом. Я хмурюсь и внимательно приглядываюсь, вот только что тут можно высмотреть-то, если машин всего-ничего?! И таких дорогих точно нет.

Значит, уехал и не дождался меня. Странно, ведь прошло всего… Я достаю телефон и смотрю на экран… пятнадцать минут.

Где-то вдалеке бьёт молния, и по улице разносится раскатистый звук грома, проникающий глубоко в душу и окунающий в прошлое, когда я пряталась под кровать, а воспитательница грозилась выкинуть меня на улицу, чтобы перестала уже, наконец, бояться. Дождь начинает идти сильнее, поэтому я кусаю губы и снова ныряю за двери детского дома. Обшарпанные стены царапают душу. Взгляд скользит по потрескавшейся плитке на полу… Так хочется сделать тут ремонт, вот только я не знаю, сколько денег останется после того, как Даша пройдёт полный курс реабилитации.

Захожу в кабинет воспитательницы без стука, а та резко прячет руку под стол и отводит взгляд. Я вижу, что она уже открыла коробку дорогих конфет и села попить чай. Вот же стерва. Ладно бы, если она нуждалась, да я не против же угостить конфетами, но когда вот так обворовывают детей.

— Конфеты в пакет положите, я сама детям отдам, — шиплю на неё, отмечая, как искажается лицо.

— Да как вы смеете вести себя так. Кто вас пустит к детям?

— А вы у Валерия Витальевича спросите, кто меня пустит к ним! — хмурюсь я и забираю пакеты с подарками.

Воспитательница хватает сотовый со столешницы трясущимися руками и буквально выбегает в коридор, а я сажусь на диванчик, рассчитываю примерное время до окончания обеда, и прикрываю глаза. Раскаты грома в здании не такие сильные, но они всё равно продолжают меня пугать.

Я возвращаюсь домой, когда уже начинает темнеть. Дети были так рады моему визиту, что долго не отпускали, а воспитательница ходила и всем видом показывала, как её бесит моё присутствие. Она была новенькая, не застала того момента, когда я была воспитанницей этого места. Я уже тогда старалась помогать с младшенькими детьми, и многие из них помнят меня.

Включаю чайник и снимаю верхнюю одежду. С горечью думаю, что снова осталась без сиропа, но ходить по темноте в магазин нет и малейшего желания. В конце концов, мне уже хватило одного удара, а коллекторы ведь могут сейчас и забавы ради явиться сюда… Или местные алкаши решат похулиганить.

Кладу телефон на столешницу, ставлю сковороду на плиту и разбиваю на неё несколько яиц. Надо бы как следует покушать, потому что я сегодня осталась без завтрака и без обеда. Живот тут же начинает мурлыкать, отдаваясь притуплённой болью от желания скорее наполнить его чем-то съестным.
Вибрация телефона заставляет меня отвлечься. Страх сковывает цепями, потрясывает оттого, что это могут оказаться ОНИ… Вдруг девушка вчера ошиблась, и долг не погашен? Я подхожу к столу и смотрю на экран. Новое сообщение с неизвестного номера. Едва открываю его, сразу понимаю, кто это…

Шрам: «Завтра за тобой заедет машина. Будь готова к 12-00».

И это всё? Он даже не планирует извиниться за то, что просто взял и уехал? Я начинаю злиться, хоть и стараюсь успокоить себя тем, что он не обязан меня катать. Впрочем, он сам предложил свою помощь, а потом взял и уехал. Раньше времени, между прочим.

Пока яичница не подгорела, переставляю сковороду на холодную конфорку и перекладываю свой ужин на тарелку. Мне просто нужно поесть и успокоиться.

Телефон снова вибрирует, но я не смотрю на экран, пока всё не съем. Сытая я гораздо добрее, может, успокоюсь, в конце концов. Когда на тарелке уже ничего не остаётся, я возвращаю внимание к телефону и сокрушаюсь оттого, что даже сок не купила. Придётся теперь пить воду из крана.

Глава 7. Разговор с юристами

Я не могу уснуть после этого голоса, что разбудил меня, и переписываюсь с Алексеем. Успеваю переименовать его контакт в телефоне на «Большой Босс». Я высказываю ему всё, что думаю об этой наигранной возможности сделать выбор. Нет у меня никаких шансов. Совершенно. И выбора никакого не было.

Наливаю кофе и решаю, что выпью его несмотря на противный вкус. Стрелки часов так медленно ползут вперёд, что мне едва удаётся дождаться, когда они достигнут одиннадцати. К этому времени я уже собрана. Джинсы и любимый свитер, а волосы закручиваю в шишку. Чудовищу ведь плевать, как я выгляжу…

Чудовище…

Мне кажется, что это определение не совсем подходит Алексею, ведь он помог мне ещё до подписания договора, но потом приходит осознание, что он сделал это, лишив меня права выбора. А может, я сама лишила себя всего, когда переступила порог его дома? Возможно, в нашей ситуации не он чудовище, а я.

Рваный всхлип срывается с губ. Я не могу контролировать собственные эмоции, потому что их много, через край. Они плещутся, напоминают мне о том, что я такая же, как моя мать.

Или нет?

Я не могу быть такой же…

Я рожу ребёнка для человека, который обеспечит его всем. Мой малыш не будет знать нужды в деньгах… Но он будет расти без материнской любви. Вспоминаю, как мечтала, чтобы мамочка вернулась и забрала меня из детского дома. Мне даже плевать было, если мы будем жить впроголодь. Совершенно. Лишь бы с ней рядышком. С родной и любимой. И рука уже тянется к телефону, я хочу отказаться, меня просто разрывает от эмоций. Не знаю, что делать и как быть. Рыдать хочется.

Пока я путаюсь в собственных мыслях, время приближается к оговоренному, и я беру в руки сумку с документами. Остаётся последняя возможность отказаться, ведь потом уже ничего нельзя будет сделать, но что-то подсказывает, что я всё делаю правильно, словно в этом моё предназначение. Пока обуваю полусапожки, слышу вибрацию телефона в сумочке и достаю его.

Большой Босс: «Доброе утро! Машина уже ждёт. Юристы тоже. Советую не задерживаться».

Просто мистер любезность. Я фыркаю и закидываю телефон обратно в сумочку, но вспоминаю, как сильно он раздражается, когда я не отвечаю. Быстро набираю ответ.

Я: «Доброе или недоброе… Решать Вам. Выхожу».

Большой Босс: «Умничка».

Вот это его умничка бесит сильнее всего. Хочется настучать по голове или бросить что-то вроде: забыл кинуть сахарную косточку собачонке… Вот только может он и не имеет ввиду ничего плохого.

Я выхожу из подъезда, и ледяной ветер пронизывает, заставляя передёрнуться. Вот это да. Не думала, что на улице так холодно. Добегаю до знакомой машины и сажусь в неё, потирая руки.

— Следовало одеться потеплее, — произносит водитель.

— По прогнозу, сегодня должно было быть тепло… Бабье лето вроде, — пожимаю плечами, про себя думая, что теперь каждый посыльный Алексея будет указывать мне что и как делать.

Он включает обогрев салона, и я чувствую, как по телу разливается тепло. Такое нежное, словно руки любимого мужчины, скользящие по обнажённой коже. Хотя… Это в книгах так только пишут. Лично я от всех этих прикосновений, поцелуйчиков и прочего не получила ровным счётом ничего… Совершенно никакого внеземного удовольствия.

— Прогнозам верить, себя не уважать… Видите ли, там говорят всё примерно… Это как гадание на кофейной гуще…

А то я сама не знаю. Смотрю на водителя пару секунд, думая как бы ему мягко сказать, что не намерена болтать, но решаю, что не буду этого делать. Он довольно симпатичный мужчина, спасший меня от холода.

Едва машина останавливается у ворот знакомого дома, я передёргиваю плечами, представляя, что сейчас опять выходить на улицу.

— Погодите, — говорит водитель и начинает снимать пиджак.

Я смотрю на него ошарашено, но глупые вопросы задавать не собираюсь. Насиловать он меня точно не будет, потому что Алексей его уничтожит за то, что «испортил его товар».

— Накиньте на плечи… Так теплее будет.

Я принимаю пиджак и впервые за это утро искренне улыбаюсь. Накидываю его не плечи, выхожу и только на улице замираю на мгновение.

— А как же вы? Вы ведь замёрзнете в такой тонкой рубашке…

— Да вы не волнуйтесь… Я закалённый, мне морозы не страшны, — улыбается водитель мне в ответ, и на его щеках появляются ямочки.

Мне нравятся ямочки на мужских щеках, они придают лицу сексуальность. Ловлю себя на мысли, что это водитель человека, на которого буду работать, и, поблагодарив его, спешу в дом.

Ворота закрыты. Я вспоминаю, что Мария Александровна куда-то нажимала, чтобы позвонить в звонок, нахожу кнопку, но тёплая мужская рука опережает меня, соприкасаясь с моей. Я смотрю на водителя и ощущаю всю неловкость ситуации. Между нами словно искра ударила. Несколько секунд мы смотрим друг на друга, пока в динамиках, что выходят на улицу, не разливается мелодичный звук.

Глава 8. Страшное предсказание

Я решаю отвезти её домой сам. Нет, это не ревность, просто я должен убедиться, что она доберётся туда в целостности и сохранности. В конце концов, мы с этой девочкой практически подписали договор. Она будет вынашивать моего ребёнка, и я не могу позволить, чтобы с ней, не дай бог, что приключилось.

— Тебе не нужно заехать в магазин за продуктами?

— Нужно! — широко распахивает глаза она. — А вы отвезёте и дождётесь, пока я всё куплю, или снова уедете?

— Я постараюсь дождаться, но ничего не могу обещать, потому что… Дела не ждут.

— Тогда мне лучше в магазинчик возле дома забежать… — забавно поджимает она губы.

Я мысленно закатываю глаза. Какая же она всё-таки заноза в моей заднице. Думаю, не предвидится ли что-то срочное. Вроде бы нет.

— Если меня вызовут по делам, я попрошу Владимира приехать за тобой.

На улице стало теплее, но я снова вспоминаю про пиджак, в котором она пришла. Следует премировать водителя о заботе, проявленной к матери моего будущего ребёнка.

— Ладно. Я быстро.

Останавливаюсь на парковке поближе к выходу. Она выходит и спешит в торговый центр, а я откидываюсь на сиденье и думаю. Мыслей очень много и сложно выделить одно направление их течения. София делает мой день, поднимая настроение своим сопротивлением. И мне даже начинает казаться, что я уже нашёл няню для ребёнка. В голове проскакивает шальная мысль о том, что мы могли бы заключить договор, на основе которого София будет считаться моей негласной женой со всеми вытекающими, но потом я думаю о том, что не собираюсь сближаться с ней, а она здоровая и красивая девушка. И у неё с водителем так искрило… От моего взгляда не ускользнуло это. Запрещаю себе думать, что она останется. Нельзя позволять ребёнку привыкать к маме, пусть он будет называть её няней, которая исчезнет однажды из нашей жизни. Женщины чертовски непостоянные, поэтому я уверен, что однажды её не станет, упорхнёт с каким-нибудь Владимиром, а потом Николаем, Олегом, Дмитрием…

Я успеваю выкурить сигару. Смотрю перед собой. Уже минут двадцать прошло. А я всё маюсь со своими размышлениями. Когда звонит заместитель, я понимаю, что ничего хорошего ждать не следует.

— Лёша, тут облава. Библиотеку кто-то поджёг. Они хотят подать на тебя в суд, считают, что это ты. Тебе лучше приехать. Тут пресса. Куча журналюг!

— Да твою ж мать! — ругаюсь я так громко, что у собеседника, наверное, в ушах всё глохнет. — Делайте, что хотите, чтобы затушить пожар. Я скоро буду.

Смотрю перед собой и понимаю, что она меня не простит. Мне её прощение и не нужно, но как-то это совсем неправильно, вот так бросать второй раз.

Пока я звоню водителю, чтобы узнать как скоро он сможет подъехать, замечаю, что София вышла из магазина, и до неё довязалась какая-то цыганка. Не понимаю, о чём они говорят, но мне не нравится это. Выхожу из машины и слышу голос Сони, скорее даже крик:

— Не смейте так говорить! Не смейте!

Я решаю вмешаться. Подхожу к ним и беру из рук Софии пакеты.

— Ты умрёшь! Умрёшь! Как подзаборная псина сдохнешь, Шрам! — недобро улыбается цыганка.

Откуда догадалась, кто я такой, и спрашивать не надо. Просто увидела шрамы на лице. Я беру Софию за плечи свободной рукой и веду её к машине. Она плачет. Плечи содрогаются. А я не знаю, как её успокоить, потому что я не умею этого делать. Не умею находить подход к женщинам.

— Что она тебе сказала? — спрашиваю, когда мы уже садимся в машину.

— Сказала, что я не смогу выносить ребёнка, что меня ждёт много испытаний и много крови… — всхлипывает София, прикрывая лицо руками.

— Послушай, её точно подговорили мои конкуренты. Не обращай внимание. Ладно? Цыганки такие… Болтают всякую ересь…

— Ладно! — шмыгает она носом, словно ребёнок, ей-богу.

— Я отвезу тебя домой и уеду по делам. А ты никуда не выходи. Хорошо?

Она кивает и вытирает слёзы со щёк. Внутри меня почему-то растекается неприятное предчувствие. Оно стучит в ушах и нашёптывает, что легко не будет. Совершенно.
 

***

Слова цыганки словно шелест ветра настойчиво повторяются в голове. Я никогда не верила в их предсказания, а теперь клинит на этом. Кажется, что оно сбудется сто процентов. Ну откуда ей знать, что я собираюсь родить ребёнка? У меня на лбу написано, что ли, это? Да и пока плода нет… Если бы был живот, другое дело…

Я погружаюсь в мысли и не замечаю, как Алексей довозит меня до дома и останавливает машину около подъезда. Мне хочется спросить, откуда он знает, ведь меня всегда его водитель забирал, но это глупо. Разумеется, он знает всё, что удалось на меня нарыть. Становится интересно, выяснил ли он, что я брала деньги на операцию Даши. Я не хочу, чтобы он добрался до неё и начал мне угрожать. По этой причине я больше не стану посещать её. Постараюсь встречаться с кардиологом на нейтральной территории и передавать деньги, которые потребуются на реабилитацию моей маленькой девочки. Я просто не могу позволить, чтобы у Алексея появился хоть какой-то дополнительный козырь, ведь у него их и так много.

Глава 9. Всё вверх дном

Честно говоря, я не рассчитывал, что София согласится вот так спонтанно поехать в больницу, но она делает это, заставляя меня смутиться. Уж не решила ли она получить деньги и забрать себе ребёнка? Все женщины лживые… Даже мама умудрялась обманывать отца, хоть я и считаю её редким исключением, потому что её ложь чаще всего шла на благо. И всё-таки я понимаю, что если Кактус попытается оставить меня ни с чем, отнять ребёнка, я в землю вгрызусь, но отыщу способ наказать её. Хотя где-то в глубине души понимаю, насколько это глупо… Вряд ли смогу сделать что-то плохое матери собственного ребёнка, если она будет любить его. Сглатываю тугой ком, понимая, что переступил черту дозволенного и должен взять себя в руки. Не стоит загадывать настолько наперёд. В конце концов, девчонка вон как коллекторов боялась, а обо мне ходят такие слухи, что я любому из них нос утру. Так что меня следует как минимум опасаться.

С ухмылкой думаю о том, что в течение ближайшего часа должен буду заняться разглядыванием журналов восемнадцать плюс, потому что врач порекомендовал сдать свежий материал.

Мы едем молча. София теребит края своего свитера. А я не знаю даже, что сказать. Я после этого поджога библиотеки и встречи с цыганкой потерянный какой-то… ещё ко всему добавился звонок из больницы. Я сразу понимал, что не смотря на большие деньги, врач не хочет подставляться под уголовную ответственность, оплодотворяя молоденькую здоровую девочку искусственно. ЭКО не самая безопасная процедура, когда твой организм работает как часы. А у неё всё в порядке. Всё работает. Она сама запросто может забеременеть. Почему-то когда думаю об этом, в штанах становится тесно.

— Вы уверены, что хотите этого ребёнка? Кто будет его воспитывать? Почему выбрали именно меня? — прорывает Софию, и она начинает засыпать меня вопросами.

— Тебе не кажется, что для человека, сделавшего свой выбор, ты задаёшь слишком много вопросов? — обрываю её я, сворачивая на очередном перекрёстке.

— Нет. Я имею право знать.

— Тогда вот что я тебе скажу, Кактус, ты можешь прямо сейчас уйти. Я остановлю машину, и ты уйдёшь. Вот только хватит ли тебе денег для лечения девочки, над которой ты по непонятным мне по-ка-а, — я специально делаю акцент голосом на этом слове, — причинам взяла шефство, а может, ты снова влезешь в долги? Решай сама.

Она открывает рот, но тут же закрывает его и отворачивается. Напоминает мне этим действием рыбу, что хватает ртом воздух на суше. София смотрит в окно, чуть вздёрнув подбородок. А я почему-то чувствую себя скотиной. Мог ведь и промолчать. Нет же, какой-то чёрт за язык дёрнул. Хотя, почему я должен молчать? Я не позволю, чтобы девчонка начала винить из меня верёвки.

Подъезжая к медицинскому центру, замечаю машину юриста. Они всё подготовили, значит, нам остаётся только подписать договор. Плёвое дело. Если только девушка не передумает. Смотрю на Софию несколько секунд и отвожу взгляд.

— Что ты надумала?

— Вы не оставили мне выбор с самой первой секунды нашего знакомства. Пошлите подписывать договор.

Она выходит из машины, а я сижу на своём месте и думаю. Чертовщина какая-то. Она пытается обвинить меня в том, что сама же пришла посреди ночи в коротеньком платье с откровенным декольте и буквально предложила себя? Женская логика.

Мотаю головой из стороны в сторону, словно это поможет вытрясти дурные мысли. Просто привычка, которая ни капли не помогает, но я пользуюсь ей снова и снова. Хмурюсь и выхожу на улицу.

— Алексей Фёдорович, — идёт навстречу юрист. — Всё готово. Пункт с освещением внесли.

— Мы подпишем договор в фойе, на улице холодно, — отвечаю ему и спешу догнать Софию.

Мы присаживаемся на кожаный белый диванчик и раскладываем бумаги на столе. Она внимательно читает каждый пункт и останавливается на сумме выплат, подняв на меня взгляд.

— Почему тут указана такая цифра? — спрашивает София, показывая на размер её гонорара.

— Это та сумма, на которую мы договаривались, с вычетом залога. Девятьсот тысяч… Мало? — задаю ей встречный вопрос.

— Нет, это много. Вы ведь заплатили мой долг…

— Долг? — Через несколько секунд доходит, о чём она говорит. Ухмыляюсь в ответ. — Нет. Я не оплачивал твой долг. После первого визита ко мне, ребята отыскали какие именно коллекторы занимаются твоим делом. И поговорили с ними. Разговор вышел непростой, как ты уже понимаешь. Дошло до их руководителя, который посчитал, что лучше отдать твоё дело, списав долг, словно его и не было, а некоторых работников уволить, чем испортить репутацию своей конторы. В общем, я не внёс туда ни копейки, можешь не благодарить.

Её глаза широко распахиваются. Я вижу, что на лице сменяется уйма эмоций за несколько секунд. София берёт ручку и несколько секунд смотрит в то место, где следует поставить подпись, а потом ещё несколько на меня. Как ни странно, я позволяю ей сделать это, не отвожу взгляд, направив прямо в её глаза. И она подписывает. А затем расписываюсь и я.

— Алексей Фёдорович, ну, наконец-то. Пожалуйста, пройдите в процедурную. Чем свежее будет материал, тем лучше! — выглядывает врач из своего кабинета.

Глава 10. Зловещий день

Пять дней спустя

Это время тянется невыносимо медленно. Я стараюсь не дёргаться по пустякам. Сообщениями заваливать Софию тоже не собираюсь. Мои люди следят за ней. Я знаю практически о каждом её шаге, даже о том, что она ходила в аптеку, чтобы купить тесты для определения беременности. Мои люди везде, куда бы она ни пошла. Вот только на её закрытой беседе с кардиологом никого из них не было, и мне так и не удалось выяснить, ради кого именно она взяла деньги. Кто конкретно та девочка? Как она связана с Софией?

Едва приближается заветный день, я с раннего утра пишу ей сообщение.

Я: «Доброе утро, Кактус! Надеюсь, ты не забыла, что в 12-00 заеду за тобой?»

Знаю прекрасно — она помнит, но уточняю на всякий случай, чтобы убедиться, что у неё всё нормально.

Кактус: «Не волнуйтесь! У меня всё хорошо с памятью и заметки работают в телефоне прекрасно».

Вроде бы такое простецкое предложение, но от него волна эмоций пробивает, потому что эта девушка умудряется идти мне наперекор даже в переписке. Я ухмыляюсь и убираю телефон, но ненадолго. Потому что сейчас только десять, дел на сегодня нет, ведь я взял выходной, а поговорить с кем-то хочется. Не заму ведь звонить, и не Марии… О ней я даже и не слышу ничего эти дни.

Я: «Что показал тест на беременность? Я знаю, что ты его делала».

Кактус: «Думала, что результаты тоже известны… Ну мало ли, может ваши люди по мусоркам тоже шастают».

Я начинаю злиться. Чувствую, как раскалённой лавой по венам растекается ярость, а глаза щурятся. Она умеет выбить из равновесия и заставить кучу эмоций нахлынуть в один момент.

Кактус: «Тест был отрицательным».

На этой нотке моё сердце начинает с силой биться о грудную клетку. Отрицательный. Конечно, тест на беременность на столь раннем сроке не может дать стопроцентный результат, поэтому врач настоял на анализе крови на уровень какого-то там гормона. Результаты которого мы узнаем в течение ближайших трёх часов. И если честно я уже готов отказаться от всего, если вдруг окажется, что ничего не вышло, и беременность не наступила. Просто потому, что повторно проходить через это будет сложно морально. Как и мучиться размышлениями, кто станет воспитывать ребёнка. Я по определению не могу оставить Софью рядом с малышом, потому что связь матери и ребёнка только усилится, но и никто лучше неё не справится с этой задачей. Поэтому у меня в душе царит полнейший раздрай.

Проглатываю горечь и хочу убрать телефон, но он снова уведомляет о входящем сообщении.

Кактус: «Простите. У меня сегодня очень странное настроение».

Набираю ей ответ, улыбнувшись уголками губ.

Я: «Всё в порядке: ты же Кактус. Для тебя это в порядке вещей».

Следом отправляю подмигивающий смайлик. Впервые добавляю эмоцию в сообщение, но она ничего не отвечает, и я собираюсь.

Я прошу Владимира отвезти нас сегодня, потому что боюсь переизбытка эмоций, если окажется, что ничего не вышло. Потому что я уже рассчитывал на этого ребёнка… Представлял карапуза на своих руках, и счастье впервые за много лет касалось дразнящими язычками моего сердца.
Гляжу в телефон совершенно случайно и вижу сообщение от неё. Так странно, что не заметил его раньше.

Кактус: «Не боитесь, что колючки станут острее?»

Это уже начинает напоминать мне флирт. Какая-то глупая игра, поэтому я стараюсь не вестись на неё. Не моё это. Вырос уже из того возраста, когда слепо верил женщинам.

Остаток времени я убиваю, пялясь в экран ноутбука, пытаюсь проработать план развлекательного центра, и когда пора выходить, мысленно радуюсь. Я решаю отпустить Софию, если беременность не наступила. Не нужны никому из нас лишние сложности. Возможно, даже помогу ей вылечить девочку, если объяснит, почему она так дорога ей.

Подъезжаем к подъезду Софии, а она уже стоит на улице и глядит на машину. Надо же, какая пунктуальная. Владимир выскакивает из салона и открывает пассажирскую дверцу. Джентльмен удачи, мать его! И почему я, собственно, злюсь?! Мне должно быть всё равно на его демонстрацию преданности своему хозяину и его женщине. Пока Софья будет вынашивать моего ребёнка, будет принадлежать мне.

Всю дорогу Кактус молчит, изредка придерживаясь за голову и кривя губы, словно съела кислый лимон. Я стараюсь не пялиться на неё настолько откровенно, но время от времени искоса гляжу. Для меня лучше, чтобы беременность наступила, а для неё наоборот, ведь я освобожу её от выполнения договора. Она ещё сама этого не знает, может, потому и злится, что по договору обязана согласиться на ЭКО… Но я не зверь, не заставлю её проходить через процедуру, которая может лишить возможности иметь детей в будущем.

В больнице мы тоже молчим, даже когда ждём результаты анализов, ровно до той секунды, пока не выходит доктор, широко улыбаясь, и не говорит:

— Поздравляю! Вы ждёте ребёнка.

***

Тест на беременность было рано делать, но я всё равно накупила их кучу. И расстроилась, потому что делать ЭКО не хотела. После отрицательного результата в одну полоску слова врача ударили обухом по голове.