Наследник для одержимого

Часть 1. Глава 1

Суббота, четыре тридцать пять утра. Агата шагала по темным улицам, подгоняемая сильными порывами ветра, дующего в спину. На небе собрались тяжелые свинцовые тучи, периодически слышался грохот грома. Короткие вспышки молний на краткий миг ослепляли, предзнаменуя готовую вот-вот начаться грозу.

Агата добралась до круглосуточной больницы и вошла в покрашенные серой краской двери с двумя желтыми кругляшами. Пустые коридоры в свете ярких ламп всегда выглядели как-то потусторонне, но сегодня казались особенно неуютными. Откинув капюшон толстовки, Агата немного неуверенно, как под наркозом, прошла вперед, выискивая глазами белую дверь с позолоченной табличкой. На табличке черными буквами было написано «смотровой кабинет». Она была совсем близко ко входу, но когда перед глазами все расплывается от боли, и пара шагов кажутся непреодолимым препятствием.

Стараясь делать как можно меньше движений, Агата постучала. Она не слышал звучащий за дверью веселый женский голос и холодный мужской. Но сильно смутилась, когда немного потрепанный Коля выглянул посмотреть, кто пришел. Он добродушно улыбнулся и посторонился, пропуская гостью внутрь.

Света, оставшаяся этой ночью на дежурство, сидела на рабочем столе в коротком больничном халате с расстегнутыми верхними пуговицами. Поза, в которой она находилась, некоторая встрепанность, и опухшие губы выдали с головой то, чем эти двое тут занимались.

– Ты уже приехала? – наскоро приводя себя в порядок, спросила Света. – Досюда путь неблизкий, все же это не твой участок.

– Что вы тут устроили? – спросила возмущенно Агата. – На рабочем месте?

– Да брось, здесь редко кто бывает в такое время суток. Или, – она мурлыкнула, соблазнительно улыбаясь, – хочешь присоединиться?

Слабая улыбка, наползшая на губы, была жестоко оборвана резкой болью, от которой Агата скривилась.

Картинно вздохнув, Света встала и застегнула халат, поправив юбку и пригладив волосы. Сейчас начиналась ее работа, а о личном можно поговорить и потом. Уже через секунду она деловито рылась на полках с медикаментов, выискивая то самое средство, о котором они говорили по телефону.

– Я так понимаю, обследование ты проходить не хочешь? – риторически спросила она. – Долго еще будешь сюда шастать? Сходи и проверься. Это ненормально, что у тебя так болит живот.

– Я сходила, проверила, – присаживаясь на стул, оповестила Агата. – С животом все в порядке. Сдала кровь, жду результатов. Очередь на Узи на месяц. Раз нет острых болей, то без очереди не пропустят. А в частную идти – денег нет. Но не терпеть же мне, пока диагноз не поставят. Мне работать надо.

– Это ты зря конечно на здоровье экономишь. Вдруг что серьезное. Ну как знаешь, – пожала плечами девушка, доставая, наконец, лекарство. Она набрала его в шприц, затем менторским голосом велела: – Снимай штаны, ложись.

– А он тут останется? – спросила Агата, кивком указывая на Колю.

– А ты его стесняешься? – показушно удивилась Света. – Из-за того, что нравишься ему?

– Я могу выйти, – сказал Коля, вклиниваясь в нашу беседу. – Но если меня увидит Оля, мы уже не сможем продолжить.

– Так, Агат, ложись, и не выделывайся. Мне еще тут ночь коротать, и я не хочу помереть со скуки.

– Отвернись, – буркнула Агата Коле и легла на кушетку.

После укола не прошло и минуты, как боль, тошнота и головокружение стали отступать. Зато накатила слабость и нестерпимо захотелось спать.

Губы Светы расплылись в самодовольной улыбке.

– По лицу вижу, что помогло, – радостно заметила она, кокетливо подмигнув Коле. – Ты еще проверь на всякий случай, вдруг забеременела. Я побоялась делать тебе какой попало укол, только тот, что разрешен беременным. Так что если вдруг что выяснится нежданное, то будь уверена, плод не пострадает.

Агата ничего не ответила и уставилась в пол. Ясность мышления уже вернулась, и теперь, сидя в одном кабинете с двумя любовниками, она засмущалась до красных пятен на щеках и одновременно недоумевала. Света, бывавшая девушка ненавистного ею человека, в одной комнате с Колей, ее бывшим, поганенько улыбающимся и бросающим похотливые взгляды.

Возможно, это не дело общественности, но хотелось уточнить.

– Ты же помнишь, что он меняет юбки, как перчатки?

– Агата, – девушка улыбнулась улыбкой, с которой маленьким детям объясняют, откуда берутся дети, – Коля до сих пор вспоминает о тебе добрым словом. Если бы ты расширила немного свои взгляды, то удивилась бы, на что он способен.

– Да, вы нашли друг друга, – покачала головой Агата, – прямо таки сладкая парочка. Я знала, что тебе особой разницы нет, что творится у мужика в постели во время твоего отсутствия, но, блин, он же мой бывший. Ну фу.

– Сама ты фу, – ничуть не обидевшись, передразнила Света. – Знай, если передумаешь, для тебя всегда найдется местечко.

– Спасибо за помощь, до встречи, – Агата поспешила покинуть кабинет.

Еще неделю ее мучили внезапные ночные приступы боли и головокружения, а потом все прошло. На выходном она зашла к Свете и еще раз сказала той спасибо, коротко чмокнув в щеку. Девушка добродушно рассмеялась, и хитро подмигнула.

О сданных анализах и том, что должна пойти на УЗИ, она позабыла в водовороте дел.

Глава 2

Через месяц приступ повторился, но совсем слабый и прошел довольно быстро. Агата списала это на сменившиеся питание, приняла лекарство от боли и порадовалась, что все быстро прошло – не нужно обращаться в больницу. В начале второго месяца произошла серьезная перепалка в магазинчике, в котором она работала, покупатель обвинил ее в хищении его сдачи. Начальство было настроено сразу против нее, и Агате насилу удалось доказать невиновность. Оказывается, покупатель положил сдачу во внутренний карман. Из-за нервов боли вернулись, но не сильные.

Через три месяца Агата решилась пройти обследование, понимая, что дальше откладывать нельзя. Стратегия «само пройдет» не сработала, пришло время шевелиться.

Может показаться глупым, но Агата любила жизнь, и хотела радоваться ей. И она боялась, что врачи найдут что-то, что будет опасным и неизлечимым, и подорвет ее жизнь в раннем возрасте. Однако пройти это обследование было необходимо. Как бы Агата нт страшилась, но не замечать странные вещи, происходящие с ней, она не могла. Откуда-то взялась неожиданная прихоть покурить. Она никогда раньше не курила, и осознание факта, что очень хочется, было пугающим. Еда больше не вызывала аппетита, казалась безвкусной и просилась назад каждый раз, когда она садилась за стол. А вот ненавистные фрукты Агата полюбила, особенно апельсины. Уплетала их килограммами, каждый день, и упоенно мычала, когда очередная порция заканчивалась, и начиналась другая. Обоняние тоже дало сбой и теперь запахи вызывали либо восхищение, что бывало крайне редко, либо отвращение.

Ну и в завершении всего – несмотря на плохой аппетит, Агата поправилась. Нет, не сильно, ее тело все еще подтянутое и красивое, просто вес прибавился и появился животик, которого у Агаты никогда не было. И сил у нее ни на что не хватало, она даже на работе однажды уснула и проспала весь обед. Дома, в кровати, голова еще не касалась подушки, а она уже спала. Иногда в выходные она вдруг засыпала прямо на софе, а утром, разминая затекшие мышцы, жаловалась на весь свет и клялась, что обязательно обследуется. Но представив, сколько времени она потратит на врачей, и она вновь медлила. Работа по графику шесть-один совсем не благоволила лечению.

Наступил ноябрь, довольно холодный и дождливый. На работе Агата немного задержалась, чтобы побороть накатившую внезапно сонливость. Она сидела съежившись и мечтала о теплой постели, когда в нос ударил неприятный запах чего-то, от чего ее вывернуло. Хорошо хоть бытовка была с туалетом, иначе бы она опорожнила желудок прямо там, где если люди. Схватившись за живот, Агата все же отправилась домой, чувствуя непрекращающуюся тошноту.

А у подъезда, на скамеечки детской площадки, ее ждала Света в обнимку с Колей. Они о чем-то шептались и целовались, не стесняясь взглядов окружающих. Сто процентов ждали ее, но отвлеклись друг на друга. Так Агате и удалось проскользнуть мимо этой парочки незаметно.

Однокомнатная квартира на пятом этаже встретила ее хаосом: на столе и кровати валялись коркт от апельсинов, на тумбочке у кровати – огрызок яблока. И как-то общий вид запущенности и бардака вызвал странный шквал эмоций, что желудок мгновенно скрутило от отвращения.

Так началась УБОРКА. Да-да, не уборка, а УБОРКА, генеральная, с оттиранием грязных полов хлоркой. Агата довольно быстро справилась с вытиранием пыли, а также с мойкой серванта со стеклянными полками и зеркалом на задней стенке, с протиранием шкафа для книг. Сложным для нее оказалось постирать грязные, дурно пахнущие вещи. Агата редко пользовалась стиральной машинкой, она в съемной квартире была такая убитая, что после нее пахли еще хуже, чем до. Так что все приходилось делать вручную.

В квартире был наведен идеальный порядок, но дурнота никуда не уходила. А через полчаса в дверь постучали. Агата знала, что это Света и Коля, но впускать их не хотелось. Однако когда стук повторился в третий раз, Агата цокнула языком и пошла открывать.

Ну да, как и ожидалось, на пороге стояла Света, а позади нее, как верный пес, Коля. Они оба улыбались, вот только если девушка делала это дежурно, то Коля буквально лучился довольством.

Агата открыла и даже поздоровались, но внутрь гостей пускать не стала – Колю внутри своего дома она видеть не хотела.

Она облокотился на косяк, посмотрела на пришедших из-под полуопущенных ресниц.

– Зачем пришли?

Света удивленно приподняла брови и приоткрыла рот. Ее маленькие пухлые губы выглядели зацелованными. Агата скрипнула зубами.

– Я только сделала уборку, хочу лечь отдохнуть, – нехотя пояснила она, с неприязнью пробегая взглядом по Коле.

– Ты сменила номер? – в лоб спросила Света и Агата вздрогнула. Воспоминания, запертые на семь замков, вновь готовы были вырваться наружу. Их едва удалось затолкать на задворки. – Я пыталась дозвониться, но не получилось.

– Да, сменила. Забыла сказать в суматохе рабочих будней.

– Продиктуй пожалуйста, я запишу.

Агата продиктовала. Казалось, что прошла целая вечность, пока Света скинула гудок и вроде бы пора гостям отчаливать. Но нет, они стояли на прежнем месте. Брови девушки нахмурились, точеный носик дрогнул и чуть сморщился.

– Ты плохо выглядишь? У тебя все в порядке?

Агата вздохнула.

– Я собираюсь в больницу завтра, по записи.

– Хочешь, сходу с тобой?

Глава 3

Дома все пять купленных тестов, показали по две полоски, а электронный еще и срок выдал неутешительный.

Анализы и УЗИ беременность подтвердили. Плод прикрепился к задней стенке, поэтому живот было не слишком видно. Агата оказалась из тех счастливиц, по которым не скажешь, то ли беременна, то ли просто пузико немного выпирает.

Аборт делать было поздно – так сказала гинеколог. Да и анализы были не очень радужными. Возможно, это была ее единственная возможность родить ребенка.

Агата долго выслушивала наставления врача о режиме, витаминах и прочем. Как в полудреме она получила целую стопку новых назначений на осмотры и анализы. С ними она вышла из кабинета, да у дверей и замерла, уставившись на листы невидящим взглядом.

Она ждала ребенка. От Танкова.

К горлу подкатила тошнота, а с глаз по новой потекли слезы.

Света, дожидавшаяся ее у дверей, подскочила и обеспокоенно усадила ее на свободное место. Другие посетители смотрели на девушку искоса и с немалой долей любопытства.

– Что сказал врач? Это что-то серьезное?

Агата не сказала Свете, что беременна. Никому не сказала, надеясь, что все это страшная ошибка. Она глядела на свою бывшую одноклассницу, единственную оставшуюся подругу и не могла признаться, что с ней сотворил Танков, и какими последствиями это обернулось.

А между тем этот ублюдок ждал, когда Света раздобудет ее новый номер.

– Свет, дай Танкову мой номер, – глухим голосом попросила она. – Только не сейчас. Не хочу сейчас ничего от него выслушивать. Давай вечером, попозже.

– Хорошо, но… ты уверена? – в голосе Светы слышались ревнивые нотки. Она сходила с ума по Танкову в школьные годы и, кажется, чувства ее не остыли. – Что между вами произошло?

– Ничего не изменилось со школьной скамьи. Мы ненавидим друг друга.

Ночью Агате приснился странный, тревожный сон. В этом сне она куда-то бежала, преследуемая незримым врагом, что-то делала, где-то пряталась, а затем зачем-то остановилась. В ухо ей хрипели и что-то шептали, в то время как сам она шипела и плевалась. Наверное, это были угрозы, не зря же убегала. Под конец своего «путешествия» Агата услышал плач ребенка и тихий мелодичный голос, напевающий странную песенку. Голос был грубым, басовитым, но невероятно нежным, с легкой хрипотцой.

Агата проснулась вся в поту и слезах почти в пять утра. За окном было темно и тихо. Она лежала в постели без движения, наблюдая за тем, как медленно и верно наступает день. Неторопливые лучи солнца медленно слизывали сумерки. Ветер шевелил ветвями дерева, заглядывающего аккурат в ее окно. Вскоре луч упал на окно соседнего дома и отразился прямо на ее кровать. Агата поморщилась, поднялась слитным движением и сдвинула уродливые белые занавески с бледно-голубыми оборками.

Мысли в голове разбегались трусливой стайкой воробьев, а мир ощущался как сквозь толщу воды – все замедленное, даже ровный стук сердца в груди. Может, поэтому Агата не сразу отошла от окна, хотя усталость навалилась с новой силой, так же как и не обратила внимание на вибрацию, доносящуюся со стороны кровати.

Перед глазами все поплыло, когда она все же подошла к тумбе и взяла телефон в руки. Звонили с неизвестного номера. Агата знала, кто это, и совершенно точно не хотела брать трубку. Но она пересилила себя и заставила нажать кнопку приема вызова. Девушка поднесла телефон к уху и вслушалась в тишину. Человек на том конце молчал. Она молчала тоже.

– Не думал, что ты примешь вызов.

Вот так. Нагло, без приветствия, без сантиментов. В этом весь Танков. Он и в школе был таким – наглым царьком, привыкшим, что все под него подстраиваются. У него даже мысли не возникло, что Агата может его не узнать.

– Зачем тогда звонишь? – резонно спросила Агата. Нет, ответ ей не был интересен. Она просто хотела заполнить тишину.

– Захотелось. Мне нужно поговорить с тобой, – голос Танкова прорывался сквозь мутную пелену в голове Агаты. Она знала, что слова этого человека ничего не значили. Не слышались в его голосе ни раскаивающиеся интонации, ни виноватые.

Да и Агате не нужны были его объяснения и извинения. Ни сейчас, когда она ничего не соображала и не могла нормально реагировать, ни потом. Ей хотелось просто зарыться в тонкое одеяло, уткнуться носом в подушку и тихо завыть, жалея себя и свою испорченную судьбу. Мало ей было родиться в бедной семье, потерять родителей и бабушку, что ее воспитала, но так и не дожила до ее двадцатилетия. Она работала как проклятая, пытаясь выжить, почти без выходных и праздников. Но теперь все пошло псу под хвост из-за ребенка Танкова.

– Света дала тебе мой номер, потому что я ей разрешила. Танков. Разговор с тобой меня не интересует. Мне не нужны твои оправдания. И я не собираюсь выслушивать по новой весь тот бред, что ты тогда нес. Да, я бедная и никому не нужная. Оставь меня в покое, не ищи со мной встреч. Если мы пересечемся однажды случайно, сделай вид, что не знаешь меня. И я сделаю то же самое.

Наступило напряженное молчание. Видимо Танков переваривал сказанное.

– Значит, это твое окончательное решение?

– Ты все правильно понял.

– Новикова, я предупреждал тебя. Если не захочешь по-хорошему, будет по-плохому.

Глава 4

Глухое тиканье разносилось по комнате, снятой в одной из гостиниц прибрежного горола. Это летом такое жилье не по карману среднестатистическому человеку, а в зиму, когда на курортах не сезон, цены ниже, чем на квартиры в два раза.

В воздухе витал запах хлорки – Агата совсем недавно навела порядок в крохотной ванной комнате, вычищая все до стерильного скрипа.

За окном собрались звезды, высоко в небе светила желтая луна – время близилось к полуночи. За дверью слышны тихие соседей, вышедших на перекур, и скрип открываемой двери –соседка вернулся с работы.

Агата прислушивалась к внешним звукам, отсчитывала тиканье секундной стрелки, пытаясь не думать ни о чем. Но непрошенные мысли лезли в голову надоедливыми противными тараканами.

Когда лежать стало невыносимо, Агата спустила ноги на пол, покрытый ковром. По позвоночнику прошлась дрожь. Девушка сжалась от холода – теперь она постоянно мерзла.

Но воспоминания не ушли даже когда она обвела взглядом едва видную во мраке комнату. Еще какое-то время за хлипкой дверью была слышна возня, а потом все смолкло. Остались только часы, шум прибоя в ушах и ровный стук сердца.

Агата сжала кулак, встала и прошла к плотным занавескам, чтобы закрыть окно. В комнате воцарился абсолютный мрак, а в душу закралось пугающее ощущение чего-то потустороннего. Казалось, что сами тени следили за ней из углов.

Ощущение рассеялось после пары глубоких вдохов и выдохов. Как ни странно в крови не кипит адреналин, сердце не выпрыгивает из груди и в голове не творится каша – на них у Агаты просто не осталось сил.

Вернуться в кровать, натянуть одеяло, повернуться на бок. Потом на другой, пока не будет найдена удобная поза. Теперь спать на животе – любимая, между прочим, поза! – запрещено, может быть вредно для ребенка.

Пара минут, и в голову вновь лезли воспоминания. Танков, пыхтящий в ухо и что-то шипящий. Угрожающий, злой, одержимый какой-то только ему ведомой идеей-фикс. Он то унижал, то велел больше не уходить. Танков в ту ночь был пьян, как и Агата, но куда лучше себя контролировал – и все равно раздел ее, ту, что ненавидел и унижал все совместные школьные годы. Называл оборванкой, потаскухой, сжимал на затылке волосы до боли, а следом припадал с поцелуями-укусами, от которых на губах остались ранки.

Агата вспомнила, как уезжала из города, в котором обжилась после выпуска. Она тогда почти все связи разорвала. Остался только Коля, последовавший за ней, и Света, поехавшая учиться на медика. И она, конечно же, даже подумать не могла, что спустя шесть лет будет вынуждена вновь рвать связи с немногочисленными людьми, оставшимися с ней несмотря на ее низкий социальный статус.

Она следовала своему собственному плану, продуманному настолько, что даже вспоминать не нужно – каждое звено въелось в голову, в движения, в последовательность.

Для нее все происходило как в кино, где она смотрела глазами главной героини: вот вывозит чемодан из подъезда, оглядываясь, вот садится в такси, пряча голову, когда во двор въехала крупная черная машина, вот спешит по пустому залу ожидания, торопясь на рейс

Вот взлетает по ступеням вверх и занимает свое место прямо у окна и всю дорогу пялится в окно. Как она пересаживалась на другой рейс, как искала гостиницу в частном секторе, как знакомилась с хозяевами и новым жильем – все слилось в одну кашу.

На пути к свободе ей никто не встретился, одержимый и пугающий до дрожи в коленях Танков не настигли ее. Все прошло прекрасно, но, как это обычно бывает, на новом месте образовались пустяковые трудности в лице бессонницы и необходимости искать работу. Она в положении и это усложняло абсолютно все.

– Спи, Агата, – сказала она себе, когда вновь на границе сна и яви услышала хриплый жаркий шепот. – Он не найдет тебя здесь.

***

Первое, что отметила Агата – разность погоды. Словно приехав в этот город, она переступила невидимую черту. В нем было больше зеленых красок, в воздухе жила непреходящая влажность, температура днем оставалась относительно комфортной с учетом того, что скоро наступит зима. Да, с утра на земле лежал иней, и холод пробирал до костей, аж зуб на зуб не попадал. Но к полдню все кардинально менялось.

И словно почувствовал, что попал в благоприятные условия, ребенок неожиданно начал шевелиться. Агата не была готова ни к чему подобному, и сильно испугалась за свое и его здоровье. Но гинеколог, к которому она незамедлительно помчала, успокоил, сказав, что все в порядке. Просто для активности малыша пришел срок.

С тех пор, раз или два в день, ребенок не преминул напомнить о себе: пошевелиться, перевернуться – пока все ощущалась, как легкая щекотка, но вскоре это обещало превратиться в нечто более серьезное. Агата прочитала, что пока малыш растет, он может и почки отпинать, и мочевой пузырь.

Кстати, живот тоже начал активно расти. Уже через несколько недель Агата стала замечать, что брюшко становится все более выпуклым, округлым. Благо, устроиться ей удалось на работу почти сразу – она смолчала о том, что беременна, иначе брать ее никуда не соглашались.

Работа была не тяжелая, Агата почти весь день сидела за кассой, иногда вставая, чтобы разложить шоколадки в прикассовой зоне или проверить просрочку в зале. Еще и декретные получит, когда придет срок – красота!

С соседями Агата подружилась. Пожилая пара в комнате справа, тетя Леля и дядя Вадим, оказались редчайшими болтунами и сплетниками. За полдня они успели поведать милой, по их словам, девушке все местные сплетни и перемыть косточки всем, как казалось, жителям города.

Глава 5

В квартире было необычайно тихо, вокруг стоял густой полумрак, из комнаты слышно, как в ванной капала вода из плохо закрытого крана. В небе собрались тяжелые свинцовые тучи, гремел гром, сверкали молнии. Начиналась гроза, причем, судя по частым всполохам, она обещала быть впечатляющей.

Здесь порывистый ветер и грозы – частое явление. Агата к этому почти привыкла, ей даже нравилось во время грозы, разворачивающейся за окном, умывать лицо от макияжа, закалывать высокий пучок, отключать свет. Надевать свободные пижамные штаны, длинную футболку оверсайз, садиться за стол у окна, подогнув под себя ноги, и наблюдать за вспышками света. Громыхало так, что дребезжали окна и включалась сигнализация на авто.

В такие минуты Агате казалось, что в этом мире она одна, что она защищена от невзгод и жизни, принявшей внезапный поворот. Правая рука обязательно ложилась на живот, уже такой большой и круглый, для ее хрупкой, но все еще не достаточно – и все благодаря тому, что плод закрепился на задней стенке.

– Слушай, может у меня двойня? – как-то раз ни с того ни с сего спросил она Элю.

– Нормальный у тебя живот! – отмахнулась от нее соседка. – Да если бы у тебя бедра были чуть шире, то его еще не было бы видно! Ну, почти не было.

Агата улыбнулась, вспоминая удивленное выражение лица Эли, когда футболка на груди стала мокрой.

– Э-э-э, это же не то, о чем я подумала? – шокировано спросила она, с особой внимательностью разглядывая мокрое место.

– А о чем ты подумала?

– Ты…у тебя…из груди выделяется…молоко? – она даже покраснела от смущения.

– Ну да, – пожала плечами Агата, улыбаясь озадаченной женщине. – Врач предупредила, что это будет происходить. Грудь «учится» кормить малыша, поэтому на сосках периодически появляются молочные выделения.

– Слушай, а ведь у тебя грудь опухла! Такие большие.

Агата рассмеялась.

– Немного неудобно, – пожаловалась девушка, тряхнув вьющимися волосами. – Лишь бы растяжки не появились.

– Я читала, что это зависит от типа кожи. Если кожа упругая, то ничего не появится. Но таких счастливиц немного, – знающим тоном поделилась Эля.

– Надеюсь, мне повезет.

Горячий чай в высокой кружке с фотографией зеленого города, купленный в местной лавочке сувениров, жег холодные кончики пальцев. Они всегда холодели в непогоду, и было приятно держать что-то, что могло согреть их, разливая тепло по всему телу стайками мурашек. В такие блаженные спокойные минуты на лице Агаты расплывалась мягкая, добрая улыбка – такая, какая не появлялась уже очень-очень много лет. И она все чаще и чаще убеждалась, что ее неопределенное будущее будет куда счастливее, чем могло показаться в самом начале.

«Хозяин гостиницы разрешил мне остаться в номере при условии, если я согласна платитть за него в два раза больше, – размышляла Агата, делая глоток. – Здесь такие цены в лето… стоит ли мне согласиться, или луче поискать недорогую квартиру загородом? Ездить на работу уже не потребуется, да и с ребенком все же лучше жить со всеми удобствами и кухней не на этаже».

Еще одна улыбка, подаренная в пространство. Потом она поставила чашку на столешницу у кресла, рядом с наполненной фруктами вазой, поднялась и взяла телефон, чтобы порыться в плей-листе. Агата недавно заметила, что малыш реагирует на громкий шум. Если это крики, то он недовольно пинался, если смех – ворчливо перекатывался. А от музыки внутри щекотно, а головокружение, которое иногда преследовало девушку, прекращалось. Словно ребенок был благодарен и вместо «спасибо» снимал все мамочкины проблемы.

Найдя нужную песню, Агата нажала плей, оставила телефон на столе рядом с дымящейся кружкой и откинулась на спинку стула. По комнате начала растекаться тихая писклявая мелодия одной колыбельной, которая очень понравилась Агате и ребенку. И девушка радостно, по-детски, рассмеялась, почувствовав, как ребенок внутри «булькает».

Ну разве нельзя быть счастливой именно в эти моменты, когда за окном бушует прекрасная и страшная гроза, одна рука держит горячую чашку, которая греет пальцы, другая лежит на животе, делая поглаживающие движения? Конечно можно, и даже нужно! И Агата была счастлива, хоть и не знала, что ждет ее впереди на длинном жизненном пути.

На следующий день, проснувшись утром, Агата с неудовольствием обнаружила, что отекла и свершено не выспалась. Несмотря на то, что она больше не работала, уставать продолжала не менее активно и вырубалась, стоило голове коснуться подушки. Иногда это были позы совсем неудобные и даже вредные, например, на спине. От таких поз ей потом становилось дурно.

Делая небольшую зарядку, чтобы размять затекшие мышцы, Агата вразвалочку отправилась в душ и смыла остатки сонливости. Затем оделась и пошла в магазин за продуктами. Сегодня Эля работала и Агата решила приготовить ей что-нибудь вкусненькое. Эле нравилось ее стряпня, она аж попискивала от восторга.

Уже расплачиваясь, девушка краем уха услышала болтовню двух продавцов:

– Видела, как директор забеспокоились? Прямо таки трясется вся.

– А тебе разве не страшно? Приходят, выспрашивают всякое, уволить угрожают. Говорят, что это какая-то важная шишка. Ищут какую-то мошенницу, которую видели в этом районе.

Глава 6

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась Агата с тетей Лелей, проходя мимо. И, не удержавшись, спросила: – А вы слышали о переполохе в магазине.

– В магазине? – насмешливо фыркнула женщина. – Весь район на уши поставили. Ходят, девку какую-то ищут. Не то обокрала, не то обманула, не то жена, не то любовница… Фото всем показывают, да никому на руки не выдают. Вроде здесь она где-то живет-работает. Ищет парнишка какой-то, говорят, смазливый. И с ним двое, представляются сотрудниками сыскной частной фирмы.

Агата сглотнула. Надо же, какая история странная. Кто ж людей самостоятельно ищет? Для этого полиция есть, волонтерские движения. Видимо, что-то такое произошло, из-за чего нужна минимальная огласка и вмешательство властей. Наркотики? Проституция?

Агата тряхнула головой, поблагодарила тетю Лелю и пожелала ей доброго дня.

Эля, вернувшаяся неожиданно в обед, смела все, что предложила ей Агата и сыто причмокнула. А затем заметила, что соседка стала белее мела. Расспросила.

– К нам никто не заходил, – задумчиво сказала Эля, услышав рассказ Агаты. – Может, позже подойдут. А ты чего такая взволнованная? Уж не тебя ли разыскивают?

Глаза Агаты расширились от ужаса.

– Да с чего бы меня? Кому я сдалась? – она рассмеялась, но смех получился нервный.

Эля уставилась на Агату во все глаза.

– Так… это правда? Тебя ищут.

– Нет же, говорю. Я даже фото не видела, не могу сказать, что там за девушка. Просто… не нравится мне все это. Странно звучит, что кто-то ходит и кого-то ищет, причем не обращаясь в полицию. Мне любопытно, не больше. А бледна… гормоны наверное взбушевались… или сахар упал.

– И то верно. В общем, спасибо за обед. Побежала я на работу. Если к нам придут, попробую посмотреть, кто эта девушка.

Агата послушно кивнула, и стала убирать со стола. Кончики пальцев подрагивали так, что она едва не уронила посуду. На душе было неспокойно.

Она повторяла про себя, как молитву: «Все будет хорошо, для беспокойства нет причин».

История с поиском девушки забылась быстро, буквально через пару дней. Больше разговоров о ней не было слышно, к Эле на работу никто не заходил и никаких портретов не показывал.

– Наверняка, мошенники какие-то, – поделилась мнением Эля и Агата согласилась.

А в конце недели в номер постучались. Агата неохотно встала, придерживая живот, двинулась к двери, а открыв ее, замерла, как вкопанная. Нервы натянулись в тонкую звонкую струну и лопнули, и девушка тяжело задышала, глядя на высокого парня с темными волосами и непроницаемыми глазами. За его спиной стояли два шарообразных товарища.

– Агата? – удивленно спросил одетый с иголочки в брендовые вещи Танков, оглядывая ее с ног до головы и задерживая взгляд на животе, который не скрыла свободная футболка.

Она попыталась захлопнуть дверь, но один из мужчин стремительно подался вперед и схватился за боковой ригель, не позволив закрыть.

Агата дернула раз, два. А потом мужик рванул дверь, и та по инерции распахнулась настежь и грохнула ручкой о стену.

Один удар сердца, два, три, четыре, пять… И никто из соседей не вышел, чтобы проверить, что происходит.

Тогда до Агаты и дошло, что ее поймали в ловушку. На глазах навернулись слезы, но девушка быстро подавила всхлип, не желая показывать, насколько испугалась. Лишь голос звучал хрипло и надломлено:

– Ты какого черта здесь забыл?

– А ты мне не рада? – показушно удивился Танков и добавил с паскудной ухмылкой: – Пропусти, надо поговорить.

Девушка не шелохнулась с места, и тогда он сам шагнул вперед и неожиданно навис над ней своим немалым ростом. Он наклонился ниже, приоткрыл рот.

Агата первой отступила назад, не выдержав давления. От запаха его одеколона воскресли воспоминания прошлого – того, в котором она задыхалась под его натиском и беззвучно кричала, получая беспорядочные поцелуи-укусы. На какой-то краткий миг ей почудилось, что он вопьется зубами ей в шею.

Танков довольно сощурил глаза, будто кот, довольствуясь произведенным эффектом. Вот только Агата знала, что любое выражение, появляющееся на его лице – лишь заученная маска. У этого психа не было эмоций.

Егор вошел в маленькую комнатушку и осмотрел ее бегло. Взгляд скользнул, казалось бы, брезгливо. Но и это напускное. Эта тварь просто научилась подражать мимике обычных людей. От его истинного взгляда у людей стыла кровь в жилах, и волосы вставали дыбом.

Агата поджала обескровленные губы, когда сопровождающие закрыли за Танковым дверь. Он и она остались наедине.

Дышать сразу стало трудно.

Танков, чертов аристократ современности, повернул к себе стул и сел на него с грацией уверенного в своем превосходстве человека. И когда он поднял на нее взгляд, Агата затряслась – его глаза были убийственно холодными.

– Может, расскажешь? – и кивок на живот.

– А что непонятно? Я жду ребенка.

– Как это случилось?

– Не твое собачье дело!

Огрызнулась и прикусила язык, со страхом наблюдая за человеком, смотрящим на нее снизу вверх. Ни на секунду она не забывала о том, что Танков мог избавиться от нее и уйти от правосудия. Она боялась и от этого дерзила не в меру.

Глава 7

Непроизвольно вздрогнув, Агата шумно выдохнула. Шок прошел, сменяясь острой, глухой болью в груди. На глаза навернулись злые слезы, однако не стекли по щекам, а остались стоять, затуманивая взор. Она с холодной яростью выплюнула:

– Меньше всего я хочу родить ребенка, похожего на такого ублюдка, как ты, – ощерилась девушка и обняла живот. Внутри как-то странно потянуло, и это напугало девушку. Она стала еще бледнее, хотя казалось, что больше уже невозможно. – Если бы ребенок был твой, я бы сделала аборт, не сомневайся.

После слов Агаты в малюсенькой комнатушке, в которой даже одному человеку было тесно, повисла неуютная тишина. С каждой секундой молчания Агата чувствовала себя все хуже. Напряжение росло и вдруг оборвалось со звонким треньком.

– Проваливай, иначе я вызову полицию! – пригрозила она, но голос предательски дрожал, выдавая с головой ее страх.

Танков совсем без тормозов: бешеный, чокнутый хладнокровный ублюдок. В школе он такое творил, что ни один нормальный человек не выдержит.

Агата выдержала, и даже сумела забыть о кошмарах, что долгое время ее преследовали. Она начала жить заново, когда школы закончилась, и они все разъехались. Агата надеялась, что ужас, в который ее погрузил Танков в те годы, во взрослой жизни больше никогда не повторится.

Она говорила себе: таких уродов больше не существует. Второго такого в природе не существует, значит, вторая часть жизни непременно пройдет спокойно.

Как же она ошибалась!

Какого черта Егору нужно от нее?! Почему он просто не сдох и не оставил ее уже в покое?

– Полицию? – голос не потеплел ни на йоту. – Ты ведь уже пыталась после нашей совместной ночи. Написала заявление, обвинила в изнасиловании. Какое насилие, когда ты сама как сучка стонала и подмахивала? Но да ладно, опустим детали. Возможно, я был недостаточно хорош, но это дело поправимое, – он наклонился чуть ближе. – Помогла ли тебе полиция?

– Ублюдок, – осознав весь ужас положения, Агата покачнулась едва заметно. Ей стало нехорошо. Полным отчаяния голосом она спросила то, что рвалось наружу: – Почему?

И столько вопросов крылось в одном слове!

За что он уничтожал ее в школе? Почему Егор возненавидел ее с первой встречи? Почему преследовал, не давал спать по ночам, устроиться на подработку, получать хорошие оценки? Он ведь всегда ее унижал, травил за бедность, измывался со своей стаей гиен.

Почему и после школы, спустя столько лет, он сделал это с ней? Изнасиловал ту, которую ненавидел за бедность и низкое происхождение.

Он ведь и на предыдущие встречи одноклассников не приходил, почему на эту заявился?..

– Просто захотел попробовать, – разрезал воздух чужой хладнокровный ответ. Психопат, не жалея чужих чувств, не понимая, как сильно его слова ранят другого человека, продолжил: – Знаешь, всегда мечтал, чтобы тебя кто-нибудь поимел, еще со школы. Удобный случай подвернулся, вот и все. Не скажу, что твоя внешность хоть как-то помогла – бывают девочки и посимпатичней. Но как дошло до делала, меня ждал приятный сюрприз. Я был удивлен, что ты на коленях будешь просить добавку, но наутро ты сбежала. Я нашел, но ты ускользнула в самый последний момент. И теперь что я вижу? Нищая крыса обзавелась крысенком?

Оскорбления падали камнями, каждый с остро заточенной гранью, ранящей не хуже ножа. Агата думала, что потеряла чувствительность к нападкам Егора. Но это?..

– Сука, – прошипела Агата.

Ее всю трясло, слезы хлынули, наконец, потоком по щекам. Она их почти не заметила, потому что вдруг почувствовала импульс, острую необходимость сделать хоть что-то.

Она зашарила взглядом, ища хоть то, что можно применить как оружие. С такими как Танков бесполезно действовать по закону. Их нужно добивать, иначе умрешь сам.

Агата нашла только пластиковую миску с фруктами на тумбе. Схватила ее и запустила, попадая прямо в это наглое, отмороженное лицо.

Танков не увернулся – просто не смог понять в какой момент трясущаяся осиновым листком Агата, неловкая и неповоротливая из-за пуза, успела схватиться за блюдо, и запустить так, что едва со стулом не перевернуло.

А Агата не успокаивалась. Злилась, метала глазами молнии, искала глазами нож, почему-то забыв, что они все лежат в тумбочке, в банке из-под лечо.

Никогда! Никогда ей больше не приходилось сталкиваться с такими мразями!. Никогда Агата и подумать не могла, что ее ненависть к этому человеку обратиться желанием убить.

– Мне приказать тебя пристрелить, как бешеную собаку? – холодно спросил Танков. На его лице, куда попала миска, появилась припухлость, грозящая налиться синяком.

Агата вздрогнул, застыла и обернулась к нему, чувствуя, как ноги вдруг стали отниматься. Это была не угроза, а настоящий вопрос. Вопрос насильника и убийцы, у которого были все рычаги, способные избежать наказания за содеянное.

Танков резко встал – Агата, отступив, осела на край кровати.

Слез не было, только сухость, жгущая глаза, и непонятный привкус горечи во рту.

Агата тяжело дышала, старался унять дрожь в руках в теле. Она смотрела на Егора, боясь отвести взор. Опасаясь что, стоит ей моргнуть, и он кинется вперед, чтобы ее придушить.

Глава 8

Что такое в сущности, девять месяцев? Для молодежи – одно мгновение, для стариков – целый век. А для беременных? Казалось бы – только вчера была двадцать третья неделя, а сегодня уже тридцать седьмая. Только вчера ты жаловался, что живот очень большой, а сегодня ты понимаешь, насколько больше он может быть. Только вчера тебя тошнило от всего, что можно увидеть, а сегодня ты с аппетитом смотришь на торты и жареных омаров.

Агата не смогла бы сказать, в какой момент долго тянущиеся девять месяцев сделали прыжок вперед. Так же не смогла бы сказать, в какой момент начались странные короткие приступы боли, от которых она застывала на одном месте посреди улицы или утром, на прогулке в парке. Теперь ребенок шевелился постоянно, переворачиваясь, пинаясь, булькая.

– Это поясничная схваткообразная боль, – успокаивала себя Агата полушепотом. – Признак приближающихся родов.

Однако отчего-то в такие моменты она вспоминала слова Танкова «Не пропадай, Агата», звучащие в голове набатом, и судорожно цеплялась за все, что попадалось под руку.

Было до безумия страшно. Агата боялась, что из-за этого страха она родит раньше времени.

Каждый раз, когда появлялась тянущая боль, она боялась, что у нее отойдут воды. Она ждала их, просыпаясь по утрам, засыпая вечерами, вскакивая и проверяя ночью, сухи ли простыни. Она знала, что срок еще не достаточен, однако помнила и то, что гинеколог рассказывала о преждевременных родах. Тогда без помощи медиков ребенок не выживет, и именно этого она боялась больше всего.

Какое-то время, после прихода Танкова Агата думала, что возненавидит еще не рожденного младенца. По крайней мере, чувство тошноты при мысли, что она забеременела после того, что сотворил с ней Егор, не покидало ее.

Она боялась выходить из дома. Если же делала это – нужно бывать хоть иногда на свежем воздухе! – то все время оглядывалась.

Пытаясь успокоиться и хоть как-то занять мечущиеся мысли, она купила картину по номерам и стала рисовать. Удивительно, что запах красок не раздражал чувствительный нос.

Благодаря рисованию она смогла привести мысли в порядок, и окончательно убедилась, что не может ненавидеть сына. Его отца – да. Секс между ними – да. А самого ребенка – нет. От этого простого понимания ей стало легче и сердце, нервно екающее в груди и царапающее ребра, наконец, успокоилось.

Потом Агата поняла, что картину некуда девать. У себя она ее оставить не могла, а соседям отдать не получилось. Те тоже жили на чемоданах, и лишнее вощить с собой не хотели. Да и испортились у нее отношения с соседями после того, как ни один из них не вышел на шум. Хозяин гостиницы в день прихода Танкова был дома, но не проверил, что творилось на его территории. Все старательно отводили взгляд при виде Агаты и избегали долгих разговоров.

В итоге Агата стала потихоньку перевозить вещи, пряча их в ящике для хранения. После выписки из роддома она собиралась вновь уехать, теперь уже куда-нибудь в совсем глухое место, чтобы Танков не смог ее найти. Скорее всего в этот раз ему удалось это сделать, потому что она встала на учет в больнице и пользовалась банковской картой. Больше Агата таких ошибок допускать не собиралась.

Время родов неумолимо приближалось. Настолько быстро, что проснувшись однажды ночью на мокрой простыне, она не сразу сообразила, что происходит. А когда сообразилf, то не сразу поверилf, потому что роды у нее ассоциировались с резкими адскими болями до потери сознания. Но ничего похожего она не испытывала.

Вызвала скорую. Сумки в роддом давно были готовы.

Дальше все было настолько нереалистичным, будто бы не с ней происходило. Было больно, но эта боль была вполне терпимой. Она слушалась указаний врача, тужилась, дышала. Через шесть часов, мокрая и уставшая она услышала плач ребенка.

Родился Новиков Максим Алексеевич.

Первые сутки было непривычно щупать свой мягкий обвисший живот, чувствуя, что чего-то не хватает. Она не порвалась и уже на следующий день чувствовала себя относительно неплохо.

А затем все вошло в привычное русло.

Макс хорошо спал, просыпаясь каждые три часа хорошо ел. Маму особо не беспокоил, что удивительно: в соседней палате ребенок одной мамочки кричал сутки напролет.

Агата тоже спала и кушала. И на пятый день, получив по доверенности свидетельство о рождении, выписалась из роддома.

У нее не было шикарной встречи, шариков, цветов, ряда автомобилей вдоль дороги. Никто не написал на асфальте «Спасибо за сыночка», никто не обнял ни ее, ни сына. У ворот ждало такси по двум адресам: к камере хранения и автовокзалу.

– Девушка, я сильно извиняюсь, – обратился к ней мужчина, когда она села. – Не могли бы вы отменить поездку? Сегодня у меня пассажир сбежал, не заплатив, нужно оплатить со своего кармана. Но у меня совершенно нет денег. Войдите в положение.

– Да, конечно, – кивнула Агата и отменила поездку. – У меня списали деньги за отмену.

– Ничего, вычтем эту сумму, – успокоил мужчина. – Спасибо, вы меня очень выручили.

Агата смотрела то в окно, провожая великолепные пейзажи взглядом, то на спящего сына. Этот прибрежный город был похож на сказку. И в самый последний день, который она проводила в нем, тоже был восхитительным и волшебным.

За время своего проживания Агата успела изучить лишь часть этого замечательного города. Поэтому поняла, что они едут не в ту сторона только когда город сменился трассой.