МАЛЬВИНА. 1 глава

Я с трудом разлепляю тяжелые, набухшие веки.

Что происходит?! Где я?!

Последнее, что помню, это как на меня направляют пистолет... Выстрел. Резкий удар куда-то в ребра. Страшная боль. Кровь на белой коже. Перед глазами темнеет... Крики. Вой сирены. Потом темнота.

Зато теперь прямо передо мной – невыносимо яркий свет. Даже приходится прищуриться.

Свет мелькает, проносится мимо белыми всполохами...

О, да это же лампы! Огромные лампы на потолке больничного коридора, по которому меня везут на транспортировочной каталке...

– Она пришла в себя! – кричит кто-то, только уши словно ватой забили, или словно я под водой в бассейне, звук просачивается плохо...

Я с трудом поворачиваю голову на голос и вижу девушку в медицинской форме. Она склоняется ко мне с тревогой на лице:

– Все обязательно будет хорошо...

Будет ли?!

– Что с ней?! – спрашивает другой голос, мужской, твердый, собранный.

Третий, женский, отвечает:

– Слепое огнестрельное в грудную клетку, пробито легкое, открытый пневмоторакс, большая кровопотеря, давление падает...

И правда падает: датчик, прилепленный к моей онемевшей руке, отчаянно пищит.

– В третью операционную ее! И подготовьте все! Срочно!

Ого. Значит, мне будут делать операцию. Слепое огнестрельное. Интересно, почему слепое?! И почему я не могу ничего сказать?! Губы двигаются, вроде, а в горле словно кость застряла... Странно. Мне ведь в грудь стреляли, а не в горло...

Потом вдруг – знакомый до боли голос, рыдающий надо мной:

– Дочка! Доченька!

Это мама. Она здесь. Значит, ей уже сообщили. Быстро.

Интересно, сколько времени прошло с выстрела?!

Чувствую, как мама держит меня за руку, сжимает, целует, обливает слезами... В попытке ответить открываю и закрываю рот, как выброшенная на сушу рыба, но ничего не выходит, слова так и остаются в моей голове.

– Вы мать?! – спрашивает строгий мужской голос.

– Да! – отвечает рыдающая мама, пока над моей головой продолжают мелькать лампы больничного коридора.

– Вам придется остаться здесь. Дальше нельзя, операционная. Мы сообщим вам, как только операция закончится.

– Она выживет?!

– Пока рано давать прогнозы.

Значит, я могу умереть... О боже. Но я не хочу умирать.

Рыдающая мама остается где-то далеко позади, а мое тело, бесчувственное, онемевшее, мягкое, как мешок ваты, в четыре руки перетаскивают с каталки на операционный стол.

Потом зажигают надо мной лампу... ту самую, хирургическую, с кучей отдельных маленьких светильников в круглом корпусе.

Она слепит так ярко, что я сразу закрываю глаза и отворачиваюсь, чувствуя, как по щекам текут слезы.

Правда, я совсем не хочу умирать!

– Сейчас надо будет немного подышать, – говорит ласковый голос.

На лицо опускается прозрачная зеленая маска. Наркоз. В нос сразу ударяет странный сладко-пряный аромат, от которого слизистую, горло, пищевод, легкие начинает покалывать... Потом ощущения усиливаются, появляется неприятное, почти болезненное жжение.

Я инстинктивно пытаюсь задержать дыхание, но ничего не выходит. Голова становится совсем ватной, тяжелой... глаза закрываются. Звуки пульсометра становятся реже... и тише... и дальше... Я засыпаю.

ПАЛАЧ. 2 глава

– Ну, Рамиль Тимурович, проходите, располагайтесь, чувствуйте себя, как дома. Думаю, вы к нам в этот раз надолго...

Голос охранника звучит насмешливо, но мне как-то похуй.

Все мысли заняты Мальвиной: выжила?! не выжила?!

Я переступаю порог одиночной камеры следственного изолятора.

По сути, это карцер.

Я оказал сопротивление при задержании, плюнул в рожу одному менту, другому вмазал по яйцам коленом, третьего опрокинул на землю... Парни обиделись, парни собираются писать на меня жалобы...

И с одной стороны – глубоко насрать. Меня в любом случае попытаются засунуть за решетку надолго. Покушение на убийство, организация преступного сообщества, высокий пост в преступной иерархии, бандитизм, торговля оружием – это только малая часть статей уголовного кодекса, которые мне впаяют на первом же допросе.

Подумаешь, добавят еще применение насилия в отношении представителей власти...

Но, с другой стороны, на тюрьму у меня нет времени. Останусь здесь больше, чем на пару месяцев, – все, считай, банде конец.

Мои парни без меня не справятся. То, что случилось этим вечером, ебнет по ним так же сильно, как по мне... А может, даже сильней.

Я-то здесь, за решеткой, в безопасности. А они на свободе... по крайней мере, пока. И к ним в любой момент может прийти со своими уебками Вепрь. Или еще кто-нибудь. Потому что мой план провалился, вся тусовка знает, что я пригрел на груди змею, ментовскую шлюху... причем уже второй раз!

Всего несколько часов назад я рассчитывал объединить остальные банды против «Кровавых». А теперь, возможно, уже «Кровавые» объединятся с остальными против меня и моих парней.

Положение хуевее некогда.

Идей, как это дерьмо разгрести, – ноль.

И как выбраться из тюрьмы – тоже.

Надеюсь, после первого допроса мне разрешат свидание, и получится перетереть с Варваром и Севером, чо делать дальше.

Я сажусь на холодный матрас. Сбитые в кровь костяшки все еще ноют. Чертовски хочется окунуть их в ледяную воду, но в карцере нет умывальника. Даже унитаза нет. Когда приспичит поссать или посрать – придется звать охранника и проситься в туалет. Мерзко. Но я прекрасно знаю, зачем это делается: чтобы поскорее сломать, унизить. Банальное психологическое насилие. Я и сам в этом мастер, могу оценить по достоинству.

Опускаю глаза вниз, на свои кроссовки. Когда-то они были белыми, а теперь заляпаны грязью и кровью. В основном это кровь Мальвины.

Прикрываю глаза, пытаясь сосредоточиться, но мысленно все равно снова и снова возвращаюсь к безумной синеволосой девчонке, которая ворвалась в мою жизнь ураганом и уничтожила ее.

И свою жизнь тоже уничтожила, возможно.

– Что, взгрустнулось?! – фыркает охранник, привалившись плечом к косяку у моей решетки.

– Иди нахуй, – говорю я равнодушно.

– Вставай, Борцов, тебя на допрос вызвали.

– Чо-то больно резво, – хмыкаю я.

– Видимо, хотят поскорее с тобой разобраться и пойти по домам, – усмехается пацан. – Думаешь, кому-то охота воскресным июльским вечером возиться с таким уродом, как ты?!

– Уже понедельник, – отвечаю я, взглянув на наручные часы.

– Тем более. Люди спать хотят.

– Открывай давай, – говорю я нетерпеливо, вставая у двери.

– Руки за спину... Кстати, девице твоей операцию сделали.

– Мальвине?! – невольно вздрагиваю я.

– Ну, наверное.

– И что, как прошла операция?! Она жива или...

МАЛЬВИНА. 3 глава

Постепенно тьма начинает отступать. Перед глазами появляются первые очертания предметов... еще мутные, расплывчатые, но все же. Уши больше не набиты ватой и снова ловят мерный писк приборов: пи-ик, пи-ик... Обоняние ощущает стерильный запах больничной реанимации.

Я пытаюсь подвигать пальцами: сначала руки, потом ноги. Получается.

Тогда я открываю рот, чтобы позвать кого-нибудь, но почему-то звук снова застревает в горле...

В этот момент прямо надо мной появляется лицо уже знакомой медсестры – той самой, что перед операцией обещала, что все будет хорошо...

– Привет, – говорит она, смотрит на меня с теплой улыбкой и кладет приятно-прохладную ладонь на мой разгоряченный лоб: – Не торопитесь и не переживайте. Все это эффект ингаляционного наркоза: ком в горле, ощущение жжения, тошнота, головная боль, плохая ориентация в пространстве... Все пройдет в ближайшие часы.

Я смотрю на нее – и мне становится немного спокойнее.

– Меня зовут Карина, я – реанимационная медсестра, – продолжает девушка. – А ваше имя вы помните?

Помню – Сибирцева Вера Александровна, – только сказать пока не могу. Поэтому просто киваю.

– А что с вами случилось, помните?

Выстрел прямо в грудь. Разве это можно забыть?!

Снова киваю.

– Хорошо. Вам сделали операцию, она прошла успешно. Пулю достали, она была в легком. Вы проведете в отделении интенсивной терапии примерно неделю, если не будет осложнений. Все это время я буду рядом.

– Сп... п... – пытаюсь поблагодарить, но ничего не выходит.

– Пожалуйста, – улыбается Карина, в силу опыта прекрасно меня понимая.

– Пи-и... – прошу я, поднимая ослабевшую руку и поднося ее к губам.

– К сожалению, пить пока нельзя, вы только отошли от наркоза, – качает головой медсестра. – Еще час придется потерпеть, а потом – понемногу, маленькими глотками... Обещаю, я принесу вам воду через час.

Я уже знаю, что ответить нормально не смогу, и просто киваю.

– Вашим родителям нельзя в реанимацию, но они в курсе, что вас прооперировали. Сейчас я выйду к ним и сообщу, что вы пришли в себя... Что-нибудь болит?! Нужно позвать доктора?!

Я отрицательно мотаю головой.

– Отлично, – улыбается Карина и выходит из помещения.

Я остаюсь одна... ну, то есть, не одна, конечно: здесь есть и другие пациенты. Но между койками стоят плотные ширмы, так что справа и слева – только непроницаемая темно-зеленая ткань.

Я выжила. Только надолго ли?!

Палач сказал, что против меня теперь – вся криминальная тусовка.

Неудивительно, что его бывшая девушка Мила сбежала заграницу... у нее выбора не было, и теперь я еще лучше ее понимаю.

Что теперь собирается делать Мирон Альбертович?! Ведь это по его просьбе я согласилась шпионить за бандой Палача. Вот только совсем в этом деле не преуспела. Только пулю поймала. Спасибо, что одну.

От воспоминаний о моменте выстрела меня просто корежит, трясет, моментально подскакивает пульс... Сейчас это особенно легко отследить, ведь к моему телу подключено множество датчиков.

Не представляю, что будет с моей жизнью дальше?!

В опасности ли мои родители?!

Медсестра сказала, что волноваться нельзя, но... как иначе?!

Меня начинает снова клонить в сон. Неудивительно: я ведь только-только вышла из наркоза. Все тело – слабое, двигаться сложно.

Мне удается лечь поудобнее, на бок, я закрываю глаза и начинаю погружаться в сон, чтобы хоть ненадолго забыть о тревоге...

А потом вдруг слышу крики откуда-то из коридора. Вздрагиваю. Пытаюсь вскочить, но тело не слушается. А потом раздается выстрел.

___

Дорогие читательницы, добро пожаловать во вторую часть дилогии о Мальвине и Палаче!

Если вы не знаете начало этой истории, то вам в первый роман, вот сюда: https://litnet.com/shrt/Stqh

Пожалуйста, чтобы не потерять книгу, сразу добавьте ее в библиотеку. Для этого перейдите в карточку книги (https://litnet.com/shrt/StDh) и нажмите "Добавить в библиотеку" (в мобильной версии - значок с книжками "||\"). Также я буду благодарна вам за лайк. В компьютерной версии нужно нажать на "Мне нравится" - кнопка позеленеет, - а в мобильной - на звездочку. Огромное спасибо! Теперь мы с музом счастливы и будем продолжать творить для вас!

4 глава

Мне хочется спрятаться под кроватью. Или хотя бы под простынью, такой же белой, как моя кожа... Меня трясет от ужаса. Ведь это пришли за мной, да?! Только кто?! Палач?! Или Вепрь?! Или кто-то другой?!

Я слышу, как датчик пульсометра зашкаливает – с каждым тяжелым шагом, приближающимся к реанимационной палате...

Вот-вот дверь откроется – и... меня снова застрелят, да?!

В этот раз в лоб, в упор, чтобы наверняка.

И шансов на жизнь не будет... я не выкарабкаюсь второй раз...

Паника усиливается, сердце бьется о ребра, и я мечусь по кровати, срывая с себя трубки и провода, и в какой-то момент из горла наконец вырывается вопль: громкий, истошный, полный отчаяния и боли...

– Ого, даже голос сразу появился! – слышу я над собой полный сочувствия голос. Распахиваю глаза и вижу Карину, свою реанимационную медсестру. Она мягко, но решительно держит меня за плечи, чтобы я перекатилась через край кровати на пол. – Представляю, что вам приснилось...

Приснилось?!

То есть, это был просто сон?!

Я невольно бросаю взгляд на дверь. Она плотно закрыта, из коридора больше не слышно ни выстрелов, ни шагов, ни криков...

– Вы в полной безопасности, Вера, – улыбается Карина, отпуская меня, а потом протягивает мне стакан воды с трубочкой: – Я же обещала принести.

– Спасибо... а что, уже час прошел?! – спрашиваю с искренним удивлением, а потом закашливаюсь, потому что в горле все еще першит после наркоза. Вода оказывается очень кстати: я подношу ко рту коктейльную трубочку и тяну в себя первый живительный глоток...

– Даже два часа. Просто вы уснули, и я не стала вас тревожить.

– Ого. Но мне ничего не снилось, кроме... – мотаю головой, прикладывая пальцы ко лбу и пытаясь сосредоточиться. – Все произошло как будто бы за пять минут... Вы ушли, я прикрыла глаза, а потом... этот выстрел в коридоре...

– Не было никаких выстрелов, – успокаивает меня Карина. – Кроме того, Мирон Альбертович из отдела по борьбе с организованной преступностью поставил охрану у входа в реанимацию...

– Что, правда?! – удивляюсь я.

– Да, там стоит два огромных амбала с пистолетами, шокерами и наручниками, – она улыбается. Для нее это явно в новинку. Для меня тоже. Вооруженная охрана! Офигеть!

– Ясно, спасибо, – бормочу я.

– А провалы во времени и кошмары – это нормально после наркоза... тем более в вашей ситуации. Будем надеяться, что обойдется без ПТСР.

– ПТСР?! – переспрашиваю с ужасом.

– Посттравматическое стрессовое расстройство.

– Я знаю, как расшифровывается, но это... это ведь у военных бывает, например...

– Не обязательно, – Карина качает головой. – Любая серьезная травма может спровоцировать расстройство. Военные действия, теракт, любого рода насилие, ДТП, смерть близкого человека... да даже роды! Но у вас довольно классический случай: в вас стреляли. Когда вас переведут из реанимации в общую палату, с вами обязательно будут работать психиатр и психотерапевт.

– Хорошо, – я киваю. Мне точно будет о чем поговорить с этими специалистами: как меня похитили, угрожали, насиловали, потом снова похитили... про выстрел в грудь с расстояния пары метров я вообще молчу...

Но я не расскажу им свою самую постыдную тайну: что я по доброй воле занималась сексом с мужчиной, который держал меня в плену, и мне понравилось... понравилось настолько, что даже сейчас, после огнестрельного в грудь, при одном воспоминании сводит внизу живота...

В другой жизни – где Палач не был бы бандитом и убийцей, – возможно, мы могли бы встречаться и любить друг друга...

Но не в этой жизни.

В этой жизни между нами все кончено. Навсегда.

И он сам провел черту.

5 глава

Две недели спустя.

___

– Вера Александровна, я вынужден отозвать охрану от вашей палаты, – виноватым голосом говорит мне Мирон Альбертович.

– Что?! – я округляю глаза. – Разве это безопасно?!

Особенно теперь, в обычной палате, куда меня перевели пять дней назад. Реанимационное-то отделение хотя бы закрытое было, а здесь в часы посещений достаточно представиться родственником или другом, чтобы свободно пройти в общий коридор и попасть в любую палату...

– Это вынужденная мера, – признается Мирон Альбертович. – У нас сейчас на крючке один очень опасный человек... и мы вынуждены направить людей на защиту его семьи: бывшей жены и троих детей.

– То есть, вы отнимаете охрану у меня – чтобы отдать им?! – я офигеваю еще больше. – И как вы решили, чьи жизни вам важнее?!

– Я этого не решал, – мужчина качает головой. – Это приказ сверху. Мне очень жаль, Вера Александровна. Но я думаю, вам не о чем беспокоиться. Всем, кого мы успели взять на той сходке, сказано, что вы погибли во время операции. За вами не придут. А когда вы окончательно поправитесь, мы поможем вам сменить имя и вместе с родителями переехать в другой город.

– Интересно, – фыркаю я. – Но если за мной не придут, зачем вообще потребовалось ставить охрану?!

– Нужно было время, чтобы убедиться, что новость о вашей смерти дошла до всех бандитов, которые на свободе.

– То есть, я теперь в программе защиты свидетелей?!

– Именно.

– И что... – мне хочется спросить: что сказал Палач, когда ему сообщили о моей смерти?! – но я не решаюсь. Вместо этого перебиваю сама себя: – Ладно, спасибо, Мирон Альбертович... думаю, на сегодня наш разговор закончен. Я неважно себя чувствую. Тошнота. Буду отдыхать.

– Да, конечно, – мужчина встает. Я вижу, что ему неловко, но что он может поделать?! Сам стоять у двери и охранять меня?! Вряд ли.

Мирон Альбертович уходит, и я ложусь обратно в постель.

Вообще-то, после перевода из реанимации мне стало намного лучше. Обычная еда, минимум датчиков, проводов и трубок на моем теле, встречи с родителями, новости из университета, в который я собираюсь поступать... впрочем, возможно, университет мне уже не светит, если по программе защиты свидетелей меня планируют отправить в другой город. Интересно, куда?!

Я переворачиваюсь на другой бок.

Да, мне правда было намного лучше, но сегодня меня весь день преследует странная, едва уловимая тошнота... надо будет сказать об этом доктору во время ежедневного утреннего обхода.

Поздним вечером, около одиннадцати, ко мне приходит Карина.

За девять дней в отделении интенсивной терапии мы с ней очень сдружились, и теперь она заглядывает ко мне почти каждый день.

Вот и сегодня тихо проскальзывает в палату – другие две пациентки уже давно спят, – садится на край моей кровати и улыбается:

– Привет! Ну как ты сегодня?!

– Привет, нормально, – новость про тошноту решаю не сообщать, я все-таки больше не ее пациентка.

– С психотерапевтом сегодня говорила?

– Да, мне назначили легкое снотворное, чтобы лучше засыпала... пока больше ничего. Как я поняла – не хотят прегружать организм препаратами.

– И правильно, – Карина кивает. – Ты и так много всего принимаешь: антибактериальное, антивирусное, антибиотики после операции... потом еще для кишечника нужно будет, микрофлору восстановить.

– Ну да, – киваю, а сама задумываюсь: может, в кишечнике все дело?! Может, и тошнит потому, что микрофлора нарушилась?!

Мы болтаем с Кариной еще минут пятнадцать, потом она смотрит на наручные часы и говорит:

– Мне пора.

– Давай, – я киваю. – Спасибо, что зашла.

– Завтра зайду снова, – обещает она.

Я взглядом провожаю ее до двери.

Карина открывает дверь и вскрикивает, а потом резко закрывает рот своей ладонью и начинает отступать обратно в палату... Я вижу, как в дверной проем шагает мужчина, весь черный, на лице балаклава. Мужчина держит оружие и утыкается стволом пистолета Карине прямо в лоб.

6 глава

Первая мысль, которая проносится в воспаленном мозгу, это: о боже, он сейчас ее убьет! Просто так убьет, ни за что! Ведь он за мной пришел, а не за ней! Кем бы он ни был! Из какой бы банды его ни прислали!

Вторая мысль: значит, они знают!

Мирон Альбертович свято уверен, что все бандиты считают меня погибшей, но... нет! Они прекрасно знают, что я жива!

И они пришли, чтобы завершить начатое! Чтобы уничтожить шпионку, предательницу, ментовскую шлюху!

Черная фигура продолжает надвигаться, вытянув в напряженной руке заряженный пистолет, белая фигура Карины продолжает отступать, не произнося ни звука... Умница. Понимает, что если закричит, ей конец.

Бандит, который пришел к нам в палату, явно не собирается поднимать шум, хочет сделать все тихо и по-быстрому...

А у меня выбора нет: я должна, просто обязана спасти Карину. Она не должна пострадать из-за меня...

Поэтому я спускаю босые ноги на пол и, как привидение, медленно плыву к ним навстречу в своей белой больничной сорочке, через которую просвечивает вся фигура, груди, бедра и ноги... Стыдно. Страшно. Но я сжимаю зубы и продолжаю идти, тихо скользя по полу.

Поравнявшись с мужчиной в черном, шепчу громко, чтобы он услышал:

– Вам нужна не она... Она – просто сотрудница больницы... Это я – шпионка, это я была с Палачом на сходке... застрелите меня.

Вдруг ублюдок опускает пистолет, хватается свободной рукой за край балаклавы и сдергивает ее, показывая лицо.

Я чуть не вскрикиваю: это Варвар! Правая рука Палача! Его лучший друг! А я-то думала, что его тоже упрятали за решетку!

– Что, рада видеть меня, синеволосая?! – фыркает мужчина.

Карина тем временем стоит как вкопанная и едва дышит от ужаса...

– Он не убьет тебя, – шепчу я своей новой подруге. – Обещаю.

Девушка наконец подает голос:

– Зд-десь камеры... Теб-бя увидят...

– Не увидят, – посмеивается Варвар. – Сталкер отрубил все камеры на пятнадцать минут. Но время идет, синеволосая, давай, пошли!

– Никуда она не пойдет! – неожиданно возмущается Карина. Видимо, она наконец приходит в себя, и в ней снова включается режим заботы о пациентах больницы. – Ей операцию две недели назад делали! У нее перевязки, реабилитация, препараты! Нельзя так просто взять и...

– А ты кто такая, напомни?! – Варвар смотрит на нее сверху вниз взглядом, полным льда.

– Она медсестра и моя новая подруга, – отвечаю я за Карину, надеясь ее таким образом защитить.

– Медсестра, говоришь?! Значит, в хозяйстве пригодишься. С нами пойдешь, – решает Варвар, снова опускает на лицо черную балаклаву и, схватив нас обеих за руки, тащит в коридор.

Мы упираемся и кричим, но даже вдвоем ничего не можем против его непоколебимой мощи. Варвар забрасывает нас на заднее сидение автомобиля, быстро заводит двигатель и срывается с места. Инерция придавливает меня к спинке кресла, и тошнота вдруг становится невыносимой.

Я кричу:

– Останови, останови сейчас же! – и Варвар, видимо, догадавшись, в чем дело, тормозит на обочине.

Я распахиваю дверь и практически вываливаюсь наружу, моментально выблевывая все содержимое желудка прямо на траву передо мной.

7 глава

– Я ведь не просто так сказала, что ей нельзя из больницы, – укоризненным тоном говорит Карина. Я стою на обочине, пытаясь отдышаться, а она стоит рядом и поглаживает меня по спине. – Как ты?!

– Намного лучше, – киваю, все еще чувствую во рту горький привкус собственного желудочного сока.

– Сейчас же верните нас в больницу, – командует Карина.

Варвар смеется:

– А ты забавная... Медсестричка-заноза.

– Что?! – вспыхивает девушка. – Что за фамильярность!

– У меня есть четкий приказ: доставить Мальвину на новую базу. А ты делаешь все, чтобы помешать мне... Настоящая заноза.

Я перебиваю его:

– Кто приказал тебе доставить меня на новую базу?!

– Палач, ясен хуй, – фыркает Варвар.

– Он разве не в тюрьме?!

– В тюрьме... но надеюсь, ненадолго.

– А мне почему обязательно быть в это время на базе?! Почему я не могу спокойно лежать в больнице?! Откуда вы вообще узнали, что я жива?!

– Твой любимый Мирон Альбертович, или как его там, – тот еще долбоеб, – фыркает Варвар и с презрением сплевывает на землю. – Всем парням, которых взяли, на каждом долбанном допросе, сообщал, что ты погибла во время операции... даже когда парням было откровенно похуй.

– О боже... – протягиваю я, закрывая лицо ладонями.

– Ну, вот и спалился, чо. Слишком старался всем о твоей как бы смерти рассказать, – Варвар изображает пальцами кавычки. – Все быстро поняли, что нихуя ты не умерла... Сразу появились желающие это исправить. У больницы слежку организовали: и наши, и «Кровавые», и «Псы».

– Какой кошмар! – пугается Карина.

– Видели, как твои предки с продуктами таскаются в больничку. Тебя саму в каком-то окне тоже заметили. Палач как узнал, что ты жива, приказал тебя вытащить. А тут еще и охрану удачно сняли... Короче, останешься в больничке – хана тебе, Мальвина. Убьют не сегодня, так завтра.

– Ясно, – всхлипываю я, чувствуя, как страх снова вцепляется в мое горло ледяными липкими лапами... А я ведь только-только начала расслабляться после случившегося. Только-только начала верить, что меня больше не тронут. Но ничего еще не закончено. Теперь я либо поеду с Варваром – и снова буду пленницей. Либо останусь в больнице – и скоро умру.

– Все, забирайтесь обратно в машину, – говорит Варвар.

– Отпусти Карину, – прошу я. – Она-то вам зачем?!

– Ну да, блять, конечно, уже лечу и падаю возвращать твою подруженьку-занозу! – фыркает он. – Во-первых, это опасно. Может, вашу пропажу уже обнаружили и уже позвонили в полицию?! Оно мне надо – вернуться прямо в лапы копам?! Во-вторых, эта девчонка уже видела мое лицо и слышала наш разговор, она – свидетельница. Проще было пристрелить ее прям здесь, но я ж добрый... – он мерзко лыбится. – Ну и в-третьих, она ж медсестра, а ты – ее пациентка! Вот, пусть лечит и все такое!

Он начинает засовывать Карину на заднее сидение авто, я отчаянно цепляюсь за его каменный бицепс, чтобы помешать, но Карина говорит:

– Прекрати. Он прав. Тебе нужна медицинская помощь. Я не могу бросить тебя. Так что я поеду с вами.

– Вот умница, – хмыкает Варвар.

Я шепчу Карине на ухо:

– Тебя же могут убить...

– Тебя тоже.

– Да, но я...

– Что ты?! – Карина выгибает бровь. – Уже привыкла?! Уже смирилась?! Ну уж нет, девочка моя... Мы выберемся, обещаю. Я тебя не брошу. И для начала нам бы понять причины твоей тошноты.

8 глава

Новая база банды – это совершенно другой дом в совершенно другом месте, где-то в глубоком Подмосковье.

Мы добираемся туда почти два часа, время от времени лихо петляя, чтобы убедиться, что за нами не следят полиция или другие банды.

Всю дорогу меня тошнит, так что приходится притормаживать, чтобы подышать, попить – хорошо, что в машине Варвара оказывается бутылка минералки! – и немного прийти в себя...

Карина беспокоится обо мне больше, чем я сама, но и она понимает: возвращаться в больницу уже нельзя.

Когда мы наконец добираемся до места, тормозим где-то в высокой траве и выходим из машины, на востоке уже начинает заниматься рассвет, и бессонная ночь дает о себе знать: мы трое – вымотанные и голодные, особенно я, ведь свой больничный ужин я выблевала где-то на обочине.

При беглом осмотре местности у меня создается впечатление, что мы в деревне, которую давно покинули последние жители... Все заросло непролазной высокой травой, репейником, пижмой, иван-чаем и люпином.

Кое-где в поле зрения – старые, наполовину развалившиеся, растащенные по частям, разворованные, а то и сгоревшие дома. В траве встречаются обгорелые бревна, доски, какой-то хлам.

Наш дом тоже выглядит как давно заброшенный, стоит вдали от дороги, если не знать точное расположение – и не заметишь, когда едешь мимо.

Вокруг дома – покосившийся деревянный забор с облупившейся синей краской и несколько елей с пушистыми лапами.

Крыша затянута зеленой строительной сеткой и забросана ветками. Видимо, чтобы с вертолета было сложнее обнаружить.

Крыльцо скрипучее, дверь кривая, растресканная от дождей, даже в косяк нормально не влезает, приходится каждый раз сильно бить кулаком, чтобы встала на место.

Внутри – темно, сыро, холодно, несмотря на конец июля.

Один этаж, одна изба, разделенная деревянными перегородками без дверей. Всего одна кровать, хорошо хоть, двуспальная.

В той части, где раньше была кухня, стоят электрическая плитка с двумя конфорками и электрический чайник.

У выхода – несколько железных ведер.

Обстановка, честно говоря, так себе, но я настолько устала, так хочу спать и есть... или хотя бы лежать, что просто падаю на кровать, не думая о чистоте белья, которое там постелено.

А вот Карина сразу начинает докапываться до Варвара:

– Здесь что, даже электричества нет?!

– Пробки вырубило, но я починю, не ссы, заноза.

– Не смей меня так называть! – вспыхивает Карина, а Варвар явно наслаждается ее беспомощностью:

– А то что?! Укольчик мне в попу сделаешь?!

– Вера больна, ей нужно теплое сухое помещение!

– Ща починю, рили, не психуй.

– Еще нужны вода и еда.

– Вода и еда есть в багажнике... немного.

– А мыться как?!

– Ведро и ковш. И родник. Он под горой.

– Тогда чини электричество и иди за водой! – командует Карина, а я лежу и молча ею восхищаюсь: у меня нет сил ни на что. Оно и неудивительно: две недели назад я получила пулю в легкое и едва не умерла.

– Есть, босс, – насмешливо фыркает Варвар. – Еще что-нибудь?!

– Да, лекарства, – твердо говорит Карина. Она со знанием дела начинает что-то перечислять, но я больше не выдерживаю, глаза закрываются, и я ненадолго отрубаюсь.

Прихожу в себя, когда Карина осторожно касается моего плеча:

– Как ты?

– Нормально... полегче, – киваю сонно.

– Тошнит?

– Немного, – отвечаю, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Слушай, у меня есть к тебе неприятный разговор, но... мы должны об этом поговорить, правда.

– Что такое?

– Вера, тебя... они тебя насиловали?!

– Ну... – я заливаюсь краской и рассказываю ей, что у меня дважды был секс с Палачом: первый раз – не по своей воле, а второй – по своей.

– И он предохранялся?! – спрашивает Карина.

Тогда я понимаю, к чему она клонит, и с ужасом обнимаю себя руками:

– Ты думаешь, я могу быть беременна?!

– Не знаю, – девушка качает головой. – Но я уже отправила Варвара за лекарствами, в том числе и за тестом на беременность.

– О боже...

9 глава

– Твою мать, здесь что, даже нормального туалета нет?! – все тем же возмущенным тоном спрашивает Карина, когда полчаса спустя Варвар возвращается в дом с лекарствами, которые она велела купить.

Сомневаюсь, что он полноценно выезжал в город. Думаю, он и другие парни списались друг с другом и передали все, что нужно, по цепочке, сменяя друг друга на маленьких отрезках пути, чтобы сложнее было вычислить.

– А что для тебя нормальный туалет, зараза?! – фыркает Варвар.

– Унитаз, – мрачно отвечает Карина. Видно, что ее шуточки и подколы мужчины вообще не веселят. Она полна тревоги, как и я.

– Унитаза нет, есть дырка в полу... я покажу, где.

Делать нечего: я беру тест на беременность и иду за Кариной и Варваром.

Мы выходим из избы в коридор – или сени, по-деревенски, – заворачиваем за угол, открываем неприметную дверцу и оказываемся в маленьком помещении, которое действительно было когда-то туалетом.

Справедливости ради, дырка здесь даже не в полу, а на небольшом возвышении, чтобы можно было присесть... лишь бы заноз в задницу не нацеплять. Сплошная необработанная древесина!

Неприятного запаха почти нет: видимо, в доме так давно никто не жил, что все просто перегнило, перемешалось с землей, выветрилось.

– Развлекайтесь, – фыркает Варвар и выходит.

Мы с Кариной остаемся наедине.

– Ну, пора, – говорит девушка. – Я постою снаружи, если что – зови.

– Ладно, – киваю я рассеянно и прикрываю за ней дверь.

Мысль о том, что я могу быть беременна от Палача, колотится в воспаленном сознании и заставляет дрожать от ужаса.

Как он воспримет такую новость?! Нужен ли ему ребенок от предательницы, шпионки, ментовской шлюхи?!

Да и мне нужен ли ребенок от преступника, бандита, убийцы?!

Боже, пожалуйста, пусть у этой тошноты будут другие причины: какое-нибудь воспаление после операции, что угодно...

Только не беременность!

Сделав все по инструкции, я прямо в своей белой больничной сорочке – переодеться мне никто не дал! – сажусь на деревянный настил рядом с дырой.

– Получилось?! – кричит из-за двери Карина.

– Ага, ждем, – отзываюсь я.

Проходит примерно пять минут. Все это время я сижу, опустив голову между коленей, и чувствую, как меня постепенно начинает пробирать сильная дрожь... От холода. От ужаса. От осознания своего положения. От непонимания, что будет дальше. От стыда, что втянула во все это Карину.

– Ну, что там?! – спрашивает моя новая подруга.

Я смотрю на тест-полоску, и сердце заходится в панике.

– Две! Две полоски! – кричу я.

Карина врывается в туалет, смотрит сначала на тест, потом на меня:

– Да уж... мне так жаль...

– Мне тоже, – киваю, чувствуя, как по щекам катятся слезы.

– Сделаешь аборт...

– А это, уж как Палач решит, – вмешивается Варвар, появляясь из ниоткуда и вырастая перед нами. – Послезавтра поедешь к нему.

– К-куда? – вздрагиваю я.

– В тюрьму.

– Разве меня туда пустят?!

– Пустят, синеволосая, даже не сомневайся, – фыркает мужчина. – У Палача такие связи, что если он захочет трахнуть тебя прямо в своей камере, ему и в этом никто не откажет, – он смотрит на меня и мерзко ржет. – Так что готовься сообщать радостную новость.

10 глава

Каким-то удивительным образом Карина достает нам и хорошую одежду, и новое постельное белье, и сидушку на деревенский туалет, и обогреватель, и нормальную еду, и даже капельницы.

Часть лекарств отменяет или заменяет другими, потому что многие во время беременности нельзя...

– Какая разница?! – хмыкаю я. – Уже поздно: мне делали операцию, был наркоз, потом антибиотики и еще много всего... Наверняка у ребенка будут какие-то отклонения. Да и Палач все равно прикажет избавиться от него...

– А если не прикажет?! – задает резонный вопрос Карина, а затем объясняет со знанием дела: – Срок у тебя совсем маленький... пока оплодотворение, пока имплантация... От настоящей беременности прошло всего-то ничего. Если антибиотики, например, или наркоз успели оказать негативное влияние, беременность замрет или прервется сама. А если не замрет и не прервется – значит, возможно, все хорошо, и ты зря волнуешься...

– Ну да, – хмыкаю я недоверчиво.

– Пока мы можем только наблюдать, а еще начать прием фолиевой кислоты, йода и витаминов. Ну и обязательно сделать УЗИ, полную биохимию крови и, пожалуй, амниоцентез... Но это не прямо сейчас, немного позднее...

Я слушаю новую подругу и чувствую, как в голове перебивают друг друга сразу несколько мыслей.

Первая мысль – что я не хочу быть беременной. Я только-только закончила школу, мне всего восемнадцать, черт возьми! Да еще и отец этого ребенка – жестокий бандит, которого я знаю несколько недель, который сделал меня своей пленницей и брал меня силой, а теперь вообще сидит в тюрьме!

Вторая мысль, которая противоречит первой, – что при всем при этом будущий малыш ни в чем не виноват, и Палач не имеет никакого морального права решать, жить ему или умереть, что малыш заслуживает увидеть этот мир.

Третья мысль, которая противоречит второй, – что этот мир будет для него опасным и жестоким... с таким-то папочкой, криминальным авторитетом! И лучше бы все-таки Палач приказал мне сделать аборт...

Четвертая мысль – что я боюсь делать аборт. Вдруг это больно?! Страшно?! Вдруг потом я не смогу иметь детей?!

Пятая мысль – что если я все-таки выношу этого ребенка, он может родиться с отклонениями... Да, Карина рассказала мне, что риски минимальны, но... вдруг?! Что я, восемнадцатилетняя, без образования и без работы, буду делать с больным ребенком?! Что скажет Палач?! Что скажут мои родители?!

В общем, к вечеру первого августа, когда у нас назначено тайное тюремное свидание с Палачом, я чувствую себя до предела накрученной и не понимаю, чего жду от этой встречи...

Только грызу ногти, кусаю в кровь губы и бросаю тревожные взгляды на Карину, которая помогает мне, как может.

Когда Варвар выводит меня из нашего убежища, откапывает из-под еловых веток автомобиль и велит садиться на заднее сидение, я не сопротивляюсь, а просто делаю то, что велено.

– Не боишься, что Карина сбежит? – спрашиваю у него, когда мы трогаемся с места и выезжаем на проселочную дорогу.

– Нет, – фыркает Варвар. – Я приковал заразу к спинке кровати.

– Придурок! – говорю я мрачно.

– Не завидуй. Возможно, Палач сделает с тобой что похлеще...

От такого обещания у меня кровь в жилах стынет... и я замолкаю на все полтора часа, что мы добираемся до лефортовского следственного изолятора.

Когда мы доезжаем до массивных синих ворот, увитых по верху колючей проволокой, к нашему авто подходит сотрудник изолятора.

– Я к Палачу девку привез, – говорит ему Варвар, и мужчина машет рукой, мол, проезжай.

Значит, и здесь у Палача и его банды особое положение.

Мы проезжаем ворота, поворачиваем налево, едем еще немного и останавливаемся возле какой-то парадной, больших двустворчатых дверей, выкрашенных в красный цвет.

Варвар выходит первым, потом помогает выйти мне. Я молча иду за ним, точно зная, что дергаться сейчас, сопротивляться – себе дороже.

Мы проходим внутрь и оказываемся в длинном темном коридоре.

Нас проверяют металлоискателями, а затем провожают к столу, за которым сидит, видимо, дежурный.

– К Палачу, – повторяет Варвар, кивая на меня.

– Ясно, – противно лыбится мужчина, встает и командует: – Останешься здесь. А ты, – обращается ко мне. – За мной. Палач уже ждет тебя.

ПАЛАЧ. 11 глава

Той ебаной ночью мне сообщили, что Мальвина умерла во время операции. Что кровопотеря, которую она получила после выстрела, была сама по себе несовместима с жизнью, плюс сопутствующие травмы.

Я разнес к хуям собачьим всю допросную комнату. Перевернул стол, стулья, один схватил и до одури молотил ножками по стеклу, пока не пошли трещины... Потом меня схватили и засунули в карцер. Там разносить было почти нечего: голые стены и приваренный к полу металлический каркас кровати. Но я разодрал в клочья все постельное белье, подушку, матрас. Мне кажется, перья потом еще неделю собирали по всему сучьему Лефортово.

Я сбил в кровь костяшки пальцев, потому что бил кулаками в каменные стены и железную дверь. Мне грозили уколом со снотворным, грозили психушкой, грозили прибавить несколько месяцев срока за порчу государственного имущества... мне было похуй. О, как же мне было похуй!

Всего две мысли занимали мой воспаленный мозг.

Мысль о смерти Мальвины.

И мысль о мести, в первую очередь – Вепрю и ублюдку Разумовскому, который заставил девчонку шпионить.

Я нихуя не жрал и почти не мог спать, потому что каждый раз, когда организм ве-таки вырубался, мне снились кошмары.

Они были либо в сине-красных тонах – кровь на волосах Мальвины, – либо просто в красных – где я расхуяривал в мясо рожи Вепря и Разумовского.

Меня почти ежедневно допрашивали, мне зачитывали статьи уголовного кодекса, мне присылали адвокатов и психологов, но я как будто не мог нормально функционировать, переполненный эмоциями. Знакомыми ранее: ненависть, жажда мести. И незнакомыми: боль, чувство вины.

Нахуя я притащил Мальвину на сходку?! Справился бы и без нее.

С другой стороны, так я мог еще очень долгое время не узнать, что она работает на копов... Интересно, когда начала?! Когда пролила на наши доки вискарь?! Или позднее?! Когда ее завербовали?! И как она смогла скрыть это?!

Так или иначе – она была моей.

Я должен был решать, как ей жить и когда умирать.

Только я...

Но три дня спустя, когда ко мне допустили Вара, стало ясно: возможно, Мальвина вовсе и не мертва.

Возможно, ее решили определить в программу защиты свидетелей, вот и напиздели всем нам...

Не только мне, но и другим парням: из «Псов», «Воронов» и «Ублюдков»... и «Кровавым» тоже, ясен хер.

Но Разумовский со своими припездышами спалился, банально перестаравшись. Настойчиво говорить всем, что девчонка умерла... зачем?! Выглядело подозрительно. Неудивительно, что многие сразу же решили установить слежку за больницей, куда увезли Мальвину после ранения...

Я тоже отправил своих парней.

И – о чудо! – сначала Вар и Киб вычислили ее мамашу с папашей, которые тащили в больничку контейнеры и термосы для своей дочки.

Потом Сталкер взломал систему больницы и нашел ее медицинскую карту, где было указано, что она вполне себе жива.

И наконец – до нас дошел слух о том, что кто-то из банды Вепря видел саму Мальвину в окне палаты.

Ясен хуй, что я сразу приказал своим парням вытащить девчонку из больницы и надежно спрятать.

Получилось не сразу: сначала она была в реанимации и под охраной, потом просто под охраной... Парни уже начали разрабатывать план, как слить охранников, как вдруг охрану сняли...

И в тот же вечер к Мальвине вломился Вар.

Правда, ему пришлось прихватить и еще одну девчонку, медсестричку, но так даже лучше: о Мальвине нужно кому-то заботиться.

А теперь она здесь. Наконец-то.

Договориться об этом свидании тоже было непросто, в ход пошли и деньги, и связи, и угрозы...

А теперь в мою камеру стучат, я рыкаю:

– Войдите, – дверь открывается, и на порога показывается она – синеволосая зараза, по вине которой я теперь в тюрьме.

Мальвина прячет взгляд и ощутимо дрожит, боится, но я встаю с койки, подхожу к ней, беру за подбородок и заставляю посмотреть на меня.

– Ну привет, Мальвина.

12 глава

Две недели назад.

___

– Твоя синеволосая с ними. Работает на копов, – говорит Рамми.

– Хуйня! – фыркаю я, не готовый сразу в это поверить, но потом понимаю: это правда.

Мальвина – предательница, или, как говорят наши, ментовская шлюха... Ради такого позорного прозвища даже не нужно спать с копами: достаточно шпионить и рассказывать им всю добытую инфу.

Теперь ясно, чо она вдруг стала такой покладистой. Нахуя стала варить нам щи-борщи, драить полы и даже добровольно запрыгнула на мой член.

Пыталась втереться в доверие... и получилось ведь!

Маленькая умная сучка!

– Все уже знают, – добавляет Рамми шепотом, осторожно оглядываясь по сторонам... ему, как и мне теперь, кажется, что все смотрят только на нас...

Но я его уже не слушаю: бегу на второй этаж, где оставил Мальвину, голую и горячую после хорошей ебли... жаль, что потрахаться снова у нас получится не скоро... а я так рассчитывал на минет!

Бегу через две ступеньки по лестнице, одновременно вытаскивая пистолет, врываюсь в комнату...

Мальвина все еще в постели.

Заметив ярость на моем лице, она сразу понимает: я все знаю.

Она натягивает на обнаженную грудь простыню, словно ебаный кусок ткани может как-то защитить ее от моего гнева.

Да, Рамми не соврал мне, и эта дрянь правда работает на копов... вот же блять! И все уже знают об этом!

И если я не предприму что-то прямо сейчас, первый попавшийся урод застрелит ее, как только она переступит порог этой комнаты...

В упор. В лоб. Чтоб наверняка.

Потому что ментовская шлюха – это ебаное клеймо и одновременно ебаная мишень. Мишень, которую с удовольствием изрешетят пулями почти все присутствующие на сходке...

И меня тоже – за то, что вообще допустил это дерьмо.

Правая рука, в которой пистолет, ощутимо дрожит, но я поднимаю его, прищуриваюсь и смотрю прямо на Мальвину.

Девчонка, думая, что я хочу ее убить, принимается рыдать, закрывает голову руками и пищит:

– Нет, пожалуйста, не надо...

Но выбора нет: я стреляю.

Пуля врезается в спинку кровати и застревает в мягкой обивке, оставляя рваную дыру, из которой начинает сыпаться белый наполнитель.

Рыдающая Мальвина замирает, убирает руки от головы и смотрит на меня с ужасом, как человек, который только что избежал смерти:

– Ты... ты... я думала, ты меня застрелишь...

– Может быть, – говорю я мрачно. – Но не сейчас, не сегодня.

– Тогда зачем ты...

– Слушай сюда, Мальвина, – перебиваю я, подскакивая к ней вплотную, хватая за локоть и встряхивая, чтобы она полностью сосредоточилась на том, что я говорю. – Ты работаешь на отдел по борьбе с оргпреступностью, и все, находящиеся в этом здании, уже знают это и хотят тебя убить. Ты не выйдешь отсюда живой, если только мы не притворимся, что ты мертвая...

– Но как...

– Мой выстрел точно слышали внизу, и нам нужно, чтобы все решили, что я стрелял в тебя. Нам нужна кровь...

Я отпускаю ее и быстро делаю шаг к шкафчикам, которыми напичкано так называемое больничное крыло.

Открываю один, второй, третий...

Нож!

Я достаю его и, прежде чем ошалевшая Мальвина поймет, что и зачем я делаю, стягиваю джинсы, чтобы пропороть бедро.

Бедро – самый безопасный вариант. Во-первых, кровь не будет видна сквозь черную джинсовую ткань, даже если повязка промокнет. А во-вторых, кровь будет течь по ноге и попадать в обувь. В неоновом полумраке основного зала и во тьме июльской ночи никто ничего не заметит и не заподозрит.

– Что ты делаешь?! – с ужасом спрашивает Мальвина, морща очаровательный носик и наблюдая, как я подставляю под струйку крови стакан из-под виски, который завалялся в одном из шкафчиков.

Но объяснять некогда: я лью свою кровь туда, где появилась дырка в спинке кровати, и ниже.

Потом командую:

– Встань! – и измазываю кровью платье Мальвины спереди, в месте, где пуля должна была войти, и сзади, где должна была выйти.

Остальное лью на простыни.

Быстро перебинтовываю ногу.

Приказываю Мальвине лечь и заматываю ее в простыню, как труп.

– Лежи смирно! Ни звука!

Вышвыриваю в окно измазанный кровью стакан – и в этот момент в дверь стучат.

13 глава

– Какого хуя, Палач?! Почему ты стрелял?! – орут из-за двери.

Я узнаю голоса Рамми, Ворона и Костолома.

Отпираю дверь, беру на руки замотанную в окровавленную простыню Мальвину, которая послушно висит, как неживая, одни только синие волосы торчат из-под белой ткани, и выхожу в коридор.

Парни смотрят на меня, и я вижу в их глазах откровенное охуевание.

Отлично: это то, чего я и пытался добиться.

– Ты чо, кокнул ее?! – спрашивает наконец Рамми.

– Ты же сам сказал мне, что она работает на копов, – отвечаю как можно более равнодушным тоном. – А мне ментовская шлюха не нужна. Сам знаешь: я это уже проходил. Та сбежала – но эта уже не побегает, – я насмешливо фыркаю, небрежно встряхивая девчонку на руках.

– Сука, ну ты... Палач, – с уважением говорит Ворон.

По лестнице, толкая друг друга и переругиваясь, уже поднимаются другие парни, и первое, что они видят, – это меня с залитым кровью телом, а второе – залитую кровью постель и дырку от пули в спинке кровати.

Эффектное зрелище, наверное.

На первом этаже даже музыку вырубают.

Я спускаюсь по лестнице, таща на руках неподвижную Мальвину. Парни молча расступаются и дают мне дорогу. Я медленно и почти торжественно прохожу по общему залу, мысленно замечая, что налил на девчонку столько крови, что с нее теперь даже капает на пол...

Потом выхожу на улицу, парней вокруг становится все меньше, меня провожают ошалевшими взглядами.

Я слышу, как они переговариваются между собой.

– Рили убил, что ли?!

– Рили, я видел дырку от пули и кровь на кровати.

– Ебать он отбитый, посадят же теперь...

– Уж лучше сидеть, чем с ментовской шлюхой ебаться.

– Ну да, если б не он – из наших бы кто-нибудь ее застрелил.

– Красавчик, что не стал церемониться. Так ее, мразь синеволосую.

– Жаль, на кровати там теперь уже не поебаться... кровищи дохуя...

Я шагаю все дальше, туда, где оставил машину, и постепенно меня отпускает. Кажется, пронесло. Кажется, получилось.

Теперь главное – засунуть Мальвину в авто и мчаться, мчаться прочь...

Я добираюсь до машину и, чтобы открыть ее, сгружаю типа мертвую Мальвину на капот, достаю ключи...

В этот момент слышу сзади голос Вепря:

– Ебать ты кардинальные меры принял.

Поворачиваюсь к нему:

– Тебе чего, бля?

– Да так, – мой заклятый враг пожимает плечами. – Ты ведь сюда приехал, чтобы подговорить всех выступить против меня, да?

– Слушай, не до тебя щас, – я киваю за замотанное в кровавую простыню тело и собираюсь было уже перегрузить Мальвину на заднее сидение, но Вепрь меня останавливает:

– А чо это не до меня?! Она ж мертвая, подождет. А мы поговорим.

– Не о чем говорить, Вепрь.

– Неужели?! – фыркает ублюдок.

Я начинаю раздражаться: мне бы свалить отсюда, и поскорее, а этот сучий потрох не дает.

– Что-то ты не горел желанием поговорить лично, когда твои уебки перестреляли всех моих парней снотворным и держали меня потом запертым где-то в сраной заброшке, – фыркаю я.

– Чего, блять?! – лицо Вепря становится таким искренне удивленным, что я сразу понимаю: это был не он, не его парни, это был отдел по борьбе с организованной преступностью... Не Вепрь, а копы похитили нас с Мальвиной. И именно тогда, видимо, девчонку и завербовали шпионить...

– Забей, – рыкаю я, но Вепрь не отваливает:

– Да нет уж, ты поделись, блять, в чем ты меня обвиняешь, урод...

– Пошел на хуй! – рявкаю я и пытаюсь наконец свалить: хватаю Мальвину и тащу ее на заднее сидение автомобиля.

Но Вепрь, оскорбившись, неожиданно бьет меня кулаком в рожу.

Потеряв равновесие, я выпускаю из рук Мальвину. Она падает на землю и истошно кричит, сразу выдавая, что она жива.

– Это еще что за хуйня?! – орет Вепрь, сдергивает с девчонки простыню и, наткнувшись на ее перепуганную, перемазанную кровью, но живую и невредимую моську, выдергивает пистолет: – Ах ты трус! Ты и в этом соврал!

Я выдергиваю свой, но не успеваю: Вепрь стреляет Мальвине прямо в грудь. Целится в сердце, но слишком торопится и попадает ниже и правее.

Громко всхлипнув, Мальвина падает на колени, а потом – лицом в землю.

И только тогда уже я стреляю в Вепря.

14 глава

Сейчас.

___

Пальцы крепко, до боли, сжимают подбородок Мальвины.

Моя маленькая непослушная сучка наконец-то снова в моих руках – после вынужденного двухнедельного расставания, – и мне сложно описать чувства, которые переполняют сейчас мое сознание.

Ликование. Она жива, несмотря на то, что Вепрь стрелял в нее в упор, в грудь, целясь прямо в сердце. И я ебать как рад ее видеть.

Раздражение. Да, я пытался спасти ее, но это не отменяет того, что она – предательница, шпионка, ментовская блядь, которая согласилась стучать на меня отделу по борьбе с организованной преступностью...

Мальвина наверняка думает, что я вытащил ее из больнички по большой любви... Хуя с два! Я рили не хочу, чтобы ее растерзали мои враги, но лишь потому, что я хочу растерзать ее сам! С той самой ночи, когда она вылила вискарь на мои доки, она – моя собственность, моя игрушка, моя сучка, и она будет отрабатывать своим красивым ротиком и своими сочными дырками все свои грехи... много-много раз, пока мне не наскучит...

Возбуждение. Мой член не был в работе уже две недели, с той самой ночи, когда я выебал Мальвину, а потом узнал, что она шпионка.

И теперь, когда я снова вижу ее длинные синие локоны, ее чистую фарфоровую кожу, ее наивно-испуганные, как у олененка Бэмби, глазенки, ее полные влажные губы, приоткрытые из-за моей сильной хватки, мне хочется разложить ее прямо здесь, на грязном полу тюремной камеры, задрать ее юбку и вколотиться членом в узкую щель... может быть, я даже так и сделаю.

Вина. Несмотря ни на что, Мальвина чертовски нравится мне. Я успел узнать, что она не только красивая, но и умная, и смелая, и находчивая, и дохуя принципиальная... Все это бесит – но пиздецки заводит...

Может, у меня какой-то фетиш на предательниц?! Иронично, блять.

И мне реально жаль, что мы познакомились при таких уебищных обстоятельствах. Что она оказалась втянута в наши с парнями разборки, была ранена и теперь снова стала моей пленницей...

Но я не могу отпустить ее. И не хочу.

– Мне больно, – дрожащим голосом бормочет Мальвина, и я наконец отпускаю ее подбородок. На нежной коже остаются красные пятна от моих пальцев. Девчонка отшатывается от меня, прижимаясь спиной к двери.

– Мне тоже было больно, когда я узнал, что ты – ментовская шлюшка, – говорю я как можно более равнодушным голосом.

– Ты сам выбрал быть бандитом, – твердо говорит девчонка, гордо встряхивая своими синими волосами, и смотрит на меня в упор.

Я мысленно хмыкаю: не больно-то она меня теперь и боится... а зря. Она думает, что если я не застрелил ее тогда и вытащил сейчас, то все, любовь-морковь, она мне не безразлична и я ее не трону?! Ха. Может, и не безразлична, но я трону... еще как, блять, трону.

В штанах тюремной робы аж член дергается.

– А я выбрала быть законопослушным гражданином своей страны, – продолжает Мальвина.

– И как, законопослушный гражданин, – фыркаю я иронично, снова делая шаг к ней. – Спасли тебя твои любимые копы?! Твой прекрасный отдел по борьбе с организованной преступностью?! Твой блядский Мирон Альбертович?! Ты ведь знаешь, что этот упырь снял охрану с твоей палаты?!

– Ага, и Варвар сразу воспользовался моментом... – Мальвина закатывает глаза, а я перебиваю:

– Да, потому что иначе моментом воспользовались бы другие. И ты была бы не здесь, а в морге.

– Ясно, – сглатывает она.

– Ты ведь ничего не знаешь, верно?! – фыркаю я. – Что наплел тебе этот Разумовский?!

– Что вы все считаете меня погибшей. Что я теперь в программе защиты свидетелей. Что нам с родителями помогут сменить имена и уехать из Москвы... не знаю, куда. И сделают большую выплату...

– Когда вербовал, тоже деньгами заманивал?!

– Да, – ее щеки покрываются красными пятнами.

– Сколько?! Сколько он тебе пообещал?!

– Пятьсот тысяч.

– И чо?! Дал?!

– Пока нет, но...

– И не даст, – фыркаю я.

– Конечно, не даст! – взрывается Мальвина, и из ее глаз неожиданно начинают брызгать слезы. Я прихуеваю от такой резкой смены настроения. – Ведь ты снова все испортил! Снова украл меня! Совершенно не подумав, что мне нужна медицинская помощь! Что я после тяжелой операции! И вообще, что я... я... беременна!

МАЛЬВИНА. 15 глава

В тюремной камере сумрачно и холодно, от каменных стен тянет сыростью и плесенью... Но все это – ерунда в сравнении с тем, как ведет себя Палач: отстраненно, равнодушно. Режет меня своим ледяным взглядом, своими колкими фразами, оскорблениями, угрозами... как всегда.

Мне давно уже не страшно, но противно и обидно.

Ведь между нами была искра, было что-то настоящее, красивое, а потом он и вовсе рисковал собственной жизнью, пытаясь спасти меня в ту ночь.

И теперь у меня под сердцем – его будущий сын или дочь.

Вот только вряд ли ему нужен этот ребенок.

Да, точно, ему и я не нужна. Вытащил, только чтобы поиздеваться... Чтобы не другие убили – а он сам. Наиграется со мной – а потом вышвырнет.

Чем я заслужила это?!

Да еще и глумится, что я поверила Мирону Альбертовичу, а не ему.

– Когда вербовал, тоже деньгами заманивал?! – смотрит насмешливо, с вызовом, словно заранее знает такие схемы.

– Да, – я невольно краснею.

– Сколько?! Сколько он тебе пообещал?! – продолжает допытываться Палач, давит на меня так, что мои лопатки до боли вжимаются в стену.

– Пятьсот тысяч.

– И чо?! Дал?! – фыркает.

– Пока нет, но...

– И не даст.

– Конечно, не даст! – рычу я, сама не зная, откуда во мне берутся силы. Глаза наполняются влагой, и я не сдерживаюсь, рыдая и выдавая ему все, о чем так страшно было говорить: – Ведь ты снова все испортил! Снова украл меня! Совершенно не подумав, что мне нужна медицинская помощь! Что я после тяжелой операции! И вообще, что я... я... беременна!

Наступает короткая пауза.

Потом Палач с круглыми глазами переспрашивает:

– Чего, блять? Повтори-ка, Мальвина. Ты – беременна?!

– А что в этом такого удивительного?! – снова взрываюсь я. – Разве это не ты трахал меня без презерватива?! Забыл уже?! Долбанный мачо!

– Потише, тигрица! – Палач поднимает вверх обе руки, показывая, что сдается... Похоже, эта новость стала для него большой неожиданностью.

– Но ничего, – продолжаю я, прекрасно все понимая. – С самого начала было понятно, что дети таким уродам, как ты, не нужны. Варвар мог сам тебе сообщить и потом просто отвезти меня на аборт по твоему приказу. Знаешь, чтобы тебе не пришлось вообще все это выслушивать. Не знаю, почему он вдруг решил, что мы должны обсуждать это вдвоем...

– А мы не должны? – хмыкает Палач.

– А что тут обсуждать?! Ясно все и так: надо делать аборт!

– Это ты так решила?

– А ты что, иначе решил бы?!

– Может, и иначе, – он садится на край своей койки и, ударив по ней ладонью, приглашает меня сесть рядом.

Выбора особо нет: я делаю несколько шагов, пересекая тюремную камеру, и устраиваюсь на краю его койки, подальше от него самого.

– Значит, ты беременна, – говорит Палач уже более спокойным, осознанным голосом.

– Да, – я киваю и зачем-то прикрываю живот руками... как будто боюсь, что он ударит.

Но он, конечно, не делает ничего подобного.

Вместо этого спрашивает:

– Ты правда хочешь сделать аборт?

– Ну да! – говорю первое, что вертится на языке. Потом опускаю голову и говорю то, что думаю на самом деле: – Или нет. Я не знаю. Я растеряна. И напугана. Мне восемнадцать, я только закончила школу... У меня нет ни образования, ни работы... И вообще, рожать от бандита – это... это ненормально. Не хочу потом воспитывать его одна. И бегать от твоих ублюдков, которые называют меня ментовской шлюхой и хотят застрелить... Да ты и сам называешь меня так! Какие из нас будут родители?!

– Видимо, не самые лучше, – хмыкает Палач. Я улыбаюсь сквозь слезы: хотя бы в этом он честен со мной. – Но я сделал бы все, чтобы дать своему ребенку все самое лучшее.

ПАЛАЧ. 16 глава

– Неужели?! – хмыкает Мальвина недоверчиво. Ну да, блять, по мне не скажешь, что я хочу стать хорошим отцом.

Но если знать, каким был мой папаша...

– Я рос с отцом, которому было глубоко насрать на свою семью, – признаюсь я девчонке, пока она сидит на другом конце койки и смотрит на меня большими глазами, постепенно все больше и больше охуевая от моей откровенности. – Он безбожно пиздил и меня, тогда еще совсем мелкого, и мою мать. Неудивительно, что она сбежала, и я в душе не ебу, где она сейчас, жива ли вообще... Пытался найти, но не вышло. Да и какой нормальной матери нужен сын-бандит?! Думаю, она и не захотела бы меня знать.

– Ого, – тихо говорит Мальвина.

– Чо, охуела?! – фыркаю насмешливо, а у самого ком в горле от воспоминаний о своем ебаном детстве.

– Есть немного, – кивает девчонка. – А твой отец – это ведь он основал банду, да? Мне Мирон Альбертович рассказывал.

– Да, он. Но я тогда уже взрослым парнем был. До этого батя пытался зарабатывать другими способами: тачки старые перекраивал, бабло из должников выбивал, охранником и сторожем работал... Но денег все это приносило мало. А потом подвернулась какая-то первая незаконная работенка, надо было десять ящиков калашей перевезти через границу с Беларусью, кажется... Ну и все: познакомился с какими-то парнями, закорешился с ними, начал шарить, где достать оружие, как его перевезти, кому продать... Собрал вокруг себя таких же обиженных судьбой – и сколотил банду. Бабло само поплыло в руки, а с ним и проблемы: другие банды, копы... сама понимаешь.

– Понимаю. И что, все это время отец тебя бил?!

Кажется, этот факт кажется ей совершенно невероятным... бля, завидую я тебе, Мальвина! Выросла, как тепличный цветок, в родительской любви, не зная и даже не подозревая обо всем том дерьме, что пережил я...

– Бил. Унижал. Запирал в сарае. Ебал баб, пока я сидел в соседней комнате, и дома нечего было пожрать...

– Ужасно.

– Когда я подрос и начал сопротивляться, бил еще сильнее. Я сбегал из дома – он находил меня и пиздил так, что у меня искры из глаз летели... Один раз нос сломал мне, другой – палец на руке.

– Прости, я не знала всего этого.

– Я и не планировал рассказывать, – фыркаю я и показываю на ее живот: – Но теперь, раз ты беременна, и нам надо решить, оставлять ли ребенка, ты должна знать, что я не хочу стать таким же отцом, каким был мой...

– И это здорово, но... – Мальвина качает головой.

– Но ты не доверяешь мне?! – фыркаю насмешливо.

Ну еще бы, блять. Мы знакомы три недели – и это, готов поспорить, худшие три недели ее жизни.

– Не доверяю, – кивает девчонка. – Я не хочу постоянно бояться за свою жизнь и жизнь своего ребенка. Не хочу жить в каком-то полуразвалившемся доме на краю леса, где перебои с горячей водой и электричеством, и даже в начале августа так холодно, что приходится ставить обогреватель... И уж точно я не хочу ждать тебя из тюрьмы... сколько тебе дадут?!

– Меня скоро выпустят, – говорю я.

– Правда?! – она не верит. – Но ты ведь... у тебя там целый список статей... И ты стрелял в Вепря...

– И это признают самозащитой, – я пожимаю плечами. – К тому же, он выжил... а жаль... значит, между нами ничего еще не закончено. Ну а все остальное... Мы с парнями и адвокатами уже придумали, как обыграть.

– Серьезно?!

– Да, мне дадут условку и штрафы. Через неделю буду дома. А пока... пока сделаем так, чтобы и ты почувствовала себя дома.

– Что, отпустишь меня к родителям?! – у нее аж глаза загораются.

Я лыблюсь, довольный своей идеей:

– Типа того. Увидишь.

МАЛЬВИНА. 17 глава

– Чпоки-чпоки?! – мерзко лыбится Варвар, складывая колечком большой и указательный пальцы, а средним пальцем другой руки двигаясь в этом колечке под громкие театральные стоны.

– Фу, – морщусь я и толкаю его в плечо. – Прекрати.

– Да ла-а-адно, неужели Палач не выебал тебя, как только ты вошла?!

– Мне кажется, тебя слишком интересует чужой секс.

– Ну конечно, своего-то нет... Зараза медсестричка не дает мне.

– Карина?! – ужасаюсь я. – Ты что, пытался ее... ты...

– Ничего я не пытался, – фыркает Варвар. – Просто предложил.

– И что она тебе сказала?!

– Чтобы я сам себе подрочил.

– Вот и воспользуйся ее советом! – говорю я гневно, сама, без его помощи, забираюсь на заднее сидение мерседеса, и громко закрываю дверь.

Не хватало еще, чтобы Варвар начал лезть к Карине!

Карина – мой друг... мой единственный друг в сложившейся ситуации, и я не хочу подвергать ее опасности и чьим-то домогательствам.

Когда мы возвращаемся домой – если можно назвать домом это убогое разваливающееся здание, – я первым делом решаю поговорить с Кариной.

– Варвар пристает к тебе?! – спрашиваю прямо, без прелюдий, как только мы остаемся наедине.

– Не о чем беспокоиться, – хмыкает Карина. – Ему ничего не светит.

– Ты ведь понимаешь, что любой из них – Палач, Варвар, другие парни, с которыми ты пока, слава богу, не знакома, – может тебя изнасиловать?!

– Знаю, – говорит она серьезно, намекая на мой собственный опыт, о котором она прекрасно помнит. От этого мне становится неловко и даже как-то стыдно, и я краснею, но не отступаю от своего:

– Тебе нужно быть осторожнее.

– И я осторожна. Знаешь, что я сказала Варвару?!

– Что?

– Что если он попробует как-нибудь навредить тебе или мне, то ночью я вколю ему внутривенно слоновью дозу бытового яда, который сделаю сама из того, что есть в доме... А дальше... есть разные варианты: прожженные насквозь вены, слепота, удушье, кома, конвульсии, смерть.

– Ты это серьезно?! – офигеваю я.

– Вполне, – мрачно говорит Карина. – Я нас в обиду не дам. Не то чтобы я всерьез планирую использовать все это, но если выбора не будет... – она поджимает губы, а я нервно сглатываю, понимая, что теперь самый грозный персонаж в этом доме – вовсе не Варвар, а Карина.

А на следующее утро случается то, что переворачивает весь мой хрупкий, поломанный за последние недели мир с ног на голову, наконец позволяя дышать полной грудью и пару часов не чувствовать себя пленницей.

Север и Вито привозят моих родителей.

Только увидев их на крыльце дома, я бросаюсь к ним с рыданиями:

– Мамочка! Папа!

Отец старается держаться, а вот мама плачет вместе со мной, вытирая слезы рукавами своей кофты:

– Доченька, миленькая... что же они с тобой делают... как же так... тебе ведь нужно в больницу, ты еще совсем слабая...

– Не переживайте, я о ней забочусь, – твердо говорит Карина.

– Кариночка! – мама бросается обнимать и ее. Они познакомились, когда я еще лежала в реанимации, и ко мне было нельзя. – И ты здесь!

– Надо позвонить в полицию, и дело с концом, – возмущенно говорит отец. По словам мамы, он и ехать не очень хотел, был уверен, что это обман, что их просто возьмут в плен, а не привезут ко мне.

– Нельзя, – качаю я головой и начинаю объяснять, почему, но отец непоколебим:

– Раньше надо было сообщать.

– Ты что, уже позвонил?!

В этот момент я слышу, как Варвар у нас за спиной взводит курок и спрашивает глухо и страшно:

– Вы, блять, реально вызвали копов?!

18 глава

Сердце заходится в панике, и я буквально бросаюсь наперерез, вставая между своим отцом и Варваром. Теперь поднятый пистолет оказывается направлен мне прямо в сердце... туда, где уже есть шрам от одной пули...

Воспоминание о роковой ночи, которая чуть было не стала последней в моей жизни, словно бьет электрическим током по ребрам: я начинаю задыхаться, в глазах темнеет, пальцы рук дрожат...

Мама и Карина бросаются ко мне, пока Варвар стоит на своем месте, твердый и непоколебимый, как скала.

– У тебя паническая атака, – говорит Карина, но я едва слышу ее: в ушах шумит, мир вокруг распадается на куски...

Подруга и мама усаживают меня куда-то, мама бежит за водой, а Карина присаживается на корточки прямо напротив, берет мои ледяные ладони в свои, теплые и крепкие, и говорит:

– Ты должна успокоиться. Все хорошо. Ты в безопасности.

Ну да, конечно, в безопасности!

Я невольно бросаю взгляд на Варвара, и тогда Карина, обернувшись к нему, рычит:

– Пошел вон!

– Да как ты...

– Пошел вон, мать твою! – рявкает она снова, и мужчина, смутившись, действительно выходит. За ним выходит и мой отец.

Карина снова поворачивается ко мне:

– Вера, послушай меня, пожалуйста: сложи ладони лодочкой вокруг носа и рта, как маску... – я делаю, что она говорит. – А теперь начинай дышать, как можно медленней, и считай каждый вдох.

– Д-да, хорошо... – я киваю и выполняю ее указания, чувствуя, как постепенно пульс возвращается к норме, сердце перестает выпрыгивать из груди, а темнота перед глазами рассеивается...

Я беру стакан из рук мамы и начинаю жадно пить, потому что в горле словно распласталась горячими песками пустыня.

Но в этот момент возвращается Варвар, и теперь он настроен еще более решительно. Возмущения Карины на него больше не действуют.

– Надо убираться отсюда, – говорит он.

– К-куда?! Зачем?! – не понимаю я.

– У нас здесь все вещи, лекарства... – начинает Карина, но теперь уже Варвар рыкает на нее:

– Молчи, женщина, – и по его тону становится ясно, что прямо сейчас ему наплевать на ее угрозы вколоть ему бытовой яд...

Выясняется, что мой отец не звонил полиции, он просто заранее позволил им поставить слежку на свой телефон и перечислил все места, где может находиться: дом, работа, больница, магазины... И если геопозиция телефона обнаружится в каком-то подозрительном месте – типа нашего заброшенного поселка, – будет отправлен наряд полиции для проверки.

– Пусть приезжают, – говорю я, прекрасно понимая, что не в состоянии сейчас куда-то перемещаться... – Мы с Кариной и Варваром уйдем в подвал, а мои родители скажут, что приехали сюда сами... да ведь, пап?! – спрашиваю я с нажимом и строго смотрю на него.

– Конечно, – с нежеланием, но все же кивает отец. Он наконец-то понял, с какими людьми связалась его дочь... понял, что полиция здесь не поможет.

– В доме ведь нет оружия и ничего запрещенного?! – на всякий случай спрашиваю я, глядя на Варвара.

– Ничего, – буркает он. – Только то оружие, которое при мне.

– Тогда, может, ты просто свалишь пока куда-нибудь подальше?! – предлагает Карина.

Так мы и поступаем: Варвар отгоняет подальше авто, чтобы копы не засекли его, а потом мы втроем уходим в подвал.

Полиция приезжает через полчаса – не очень-то быстро, если бы Варвар забрал моих родителей с целью убить, то давно бы успел сделать это и даже спрятать трупы! – и мои родители рассказывают двум сержантам и лейтенанту, что этот дом – старая семейная собственность, и они приехали забрать какие-то старые вещи...

Учитывая, как рьяно боролся мой отец за то, чтобы поймать и посадить бандитов, обидевших его дочь, учитывая, что он сам вызвался помогать полиции и сам предложил установить слежку на его телефон, полицейские удовлетворяются этим рассказом и вскоре уезжают.

– Дом все равно теперь скомпрометирован, – говорит Варвар, когда мы снова собираемся все вместе. – Полиция прознала о нем и может установить слежку... А еще о нем могут узнать другие банды – мы ведь от них тебя прячем, в первую очередь, – кивает он мне. – Нам пиздецки повезло, что парни уже подготовили для вас с секси-медсестричкой новые апартаменты... Только я планировал везти вас туда завтра утром, я теперь... поедем сегодня, как только вы проводите мамаш-папаш и соберете все шмотки и остальное.

– Что еще за новые апартаменты? – удивляюсь я.

– Более подходящие для матери будущего наследника банды, – фыркает он, и я с ужасом перевожу взгляд на родителей, которые все слышали... я ведь не говорила им о беременности, боялась, что неправильно поймут! Да и не знаю я еще, оставлю ли я этого ребенка!

– Ты беременна?! – округлив глаза, переспрашивает мама.

– От которого из ублюдков?! – рычит отец и чуть не с кулаками бросается на Варвара, а я пытаюсь сдержать их обоих:

– Тшшш... Мам, пап, никакой беременности. Просто небольшая задержка. Возможно, от стресса или из-за приема таблеток после операции, – вру первое, что пришло в голову. – Не слушайте этого придурка... он вечно как ляпнет что-нибудь...

19 глава

С одной стороны, я очень рада, что мы наконец покидаем этот дом.

И даже не потому, что он, по словам Варвара, был скомпрометирован, и к нам в любой момент могут заявиться люди Вепря... Просто это разваливающееся, полупустое, неуютное здание вгоняет меня в тоску и будит по ночам странными скрипами и ветром в кровле.

Да еще и суставы начали ныть от холода и сырости. Постоянные проветривания и обогреватель почему-то не особо помогают. Карина говорит, что это очень вредно, особенно для беременной.

С другой стороны – я не знаю, что дальше.

Куда мы?! Будет ли там сухо, тепло, а главное – безопасно?!

Впрочем, Варвар же сказал, что это будет место, «более подходящие для матери будущего наследника банды»...

Значит, наверное, условия будут получше.

Другое дело, что такой статус меня вовсе не прельщает.

И я не хочу, чтобы мой сын – или дочь, – были наследниками банды.

Я вообще не хочу, чтобы мои дети имели какое-то отношение ко всем этим криминальным делишкам, разборкам, оружию и всему остальному... и к Палачу. Вот только возможно ли это?! Ведь он – отец...

И эти тяжелые мысли снова возвращают меня к сложному вопросу: должна ли я оставить ребенка?!

И если я решу сделать аборт, будет ли у меня такая возможность?!

Ведь я постоянно под присмотром Варвара, а скоро еще и Палач вернется.

– Ну чо, готовы?! – Варвар заглядывает в комнату, где мы с Кариной собираем вещи... на самом деле, в основном их собирает Карина, а я просто делаю, что она велит: подаю ей что-то, перекладываю с места на место...

– Готовы, – мрачно отзывается моя подруга.

– А чо кислая такая, секси-медсестричка?! – фыркает Варвар.

Я смотрю на Карину: ее лицо меняется просто в мгновение. Она подскакивает к этому огромному мужику, который выше ее почти на полторы головы, замахивается и залепляет Варвару пощечину:

– Не смей! Меня! Так! Называть! – рычит она. – Сколько можно повторять?! Ты глухой?! Или тупой?! Или то и другое?!

Варвар явно умиляется, но потирает ладонью щеку, по которой пришелся удар, и говорит с уважением:

– Мелкая – а бьешь больно.

– Ага, и это я еще не старалась!

– Убедила: теперь буду звать тебя не секси-медсестричка, а Рэмбо.

– Пошел ты! – цедит Карина, почему-то краснея.

– Ладно, – Варвар снова становится серьезным и переводит разговор на другую тему: – Марш в машину, а я принесу все вещи.

Пока мы едем, солнце окончательно садится за дома и кроны деревьев, мажет последними косыми лучами по моему лицу... Я еду, высунувшись из окна машины, насколько это возможно, потому что меня тошнит. Карина подает мне то воду, то легкие перекусы: печенье, ломтик сыра, горсть фундука... Когда я ем – тошнит меньше.

– Долго еще?! – спрашиваю у Варвара, окончательно замучившись.

Мы уже минут пятнадцать стоим в пробке в центре Москвы, и я не понимаю, зачем мы вообще сюда забрались?! Новое убежище ведь наверняка снова где-нибудь за чертой города, и можно было мчать по МКАДу – быстро и с ветерком, а не пересекать Москву по диаметру...

– Почти на месте, – отвечает он.

– В смысле?! – не понимаю я.

– Издеваешься, что ли?! – вторит мне Карина.

– Смысл мне вас наебывать? – фыркает Варвар. – Я и сам заебался и хочу покурить и прилечь... И еще в душ. Воняю, как пес.

– Мы что, будем жить в центре Москвы?! – охреневаю я.

– Типа того, синеволосая.

Он не врет: свернув с большого проспекта вглубь жилых кварталов, мы подъезжаем к какому-то элитному жилому комплексу.

Я пялюсь на него во все глаза: закрытые дворы, охрана у каждого входа, новые детские площадки, тренажеры прямо на улице, парковая зона, кофейни.

Пожалуй, Вепрь с парнями и правда не будут искать нас в таком месте... особенно после раздолбанного и гниющего изнутри деревянного дома в заброшенном поселке на окраине леса.

В подъезде с мраморной облицовкой стен тоже обнаруживается охрана – суровый дядька-шкаф в черном костюме, с рацией и шокером, – а еще – приветливая девушка-администратор, к которой Варвар подходит, чтобы поздороваться и сообщить, что мы – новые жильцы квартиры номер триста семьдесят три. Ничего себе! Интересно, какой это этаж?!

– Восемнадцатый этаж, – сообщает Варвар, словно прочитав мои мысли. – Вид на Москву будет заебись.

Квартира оказывается трехкомнатной.

– Одна комната для вас с Палачом, – говорит мне Варвар. – Другая – для нас с Рэмбо. Третья – для парней, которые будут попарно попеременно дежурить в качестве дополнительной охраны.

– Мы с Верой будем жить в этой, – игнорируя его очередную провокацию, сообщает Карина, заходя в самую большую комнату: с огромной кроватью, прикроватными тумбами, большим шкафом, телевизором и поистине фантастическим видом из окна.

20 глава

Почему-то мысленно я сразу начинаю винить себя...

Я ведь думала об аборте – что, если это он и есть?! Самопроизвольный.

Не зря говорят: мысли материальны.

С другой стороны, Карина рассказывала, что беременность наверняка замрет или прервется, если наркоз или антибиотики оказали на нее негативное влияние... И я не виновата. Правда же – не виновата?!

Сердце бьется о ребра, пока я торопливо открываю дверь ванной комнаты и впускаю перепуганную моими криками Карину.

– Вот, смотри, смотри! – чуть не рыдаю, показывая ей сгустки крови на своем белье.

– Тшшш, – успокаивает меня девушка. – Прежде всего – не паникуй. От этого никому не будет пользы. Крови немного, тебе ничего не грозит.

– А ребенку?! – спрашиваю я, всхлипывая.

Карина смотрит на меня немного удивленно – наверное, думает: боже, какая дура, радоваться надо, если это выкидыш! – но вслух говорит:

– Прости, но этого я не могу сказать... Потому что тест на беременность мог быть ошибочным – и ты вовсе не была беременна.

– Тогда откуда тошнота и кровь?!

– Тошнота – от недавно перенесенной операции, принимаемых препаратов, нервов, в конце концов, – предполагает Карина. – А кровь... когда у тебя должна была начаться менструация?!

– Я... я не знаю, не помню, – мотаю головой.

– После операции и лекарств цикл мог сбиться. Такое часто бывает. Но я ничего не могу сказать тебе точно. Поэтому нам нужно в больницу. Нужно установить причину кровотечения, узнать точно, беременна ли ты, и выяснить, нет ли в организме нового воспаления. Ты несколько дней мотаешься черт знает где, могла и простудиться, и вирус поймать, что угодно...

В этот момент в дверь стучат.

– Что там у вас?! – нетерпеливо орет Варвар.

– Нам надо в больницу! – отзывается Карина.

– Никаких больниц! – возмущается мужчина. – Это небезопасно! Ты же врач – вот и лечи ее!

– Во-первых, болван ты дубоголовый, я не врач, а реанимационная медсестра, а Вере нужно сдать анализы и посетить гинеколога! – огрызается Карина. – А во-вторых, если будем тянуть с этим... – она заминается, подбирая правильные слова, чтобы не испугать меня, но я все равно пугаюсь, прекрасно понимая, к чему она ведет, а потому продолжаю вместо нее:

– Если со мной что-нибудь случится, я истеку кровью и сдохну, например, будешь сам объясняться перед Палачом! И если он свернет тебе голову...

– Ну охуеть теперь! – отзывается Варвар. – Вы обе теперь мне угрожаете?!

– С кем поведешься, от того и... – фыркаю я.

– Прими душ, вставь прокладку – и поедем в больницу, – говорит Карина шепотом, чтобы Варвар не услышал.

– Он нас не выпустит, – я качаю головой.

– Выпустит.

К счастью, Карина оказывается права, и Варвар соглашается отпустить нас в больницу, но только при условии, что поедем все вместе: мы с Кариной, Варвар, Киборг и Гром.

Мне это совсем не нравится и кажется излишним, но плевать: главное – поскорее добраться до врачей.

На часах уже почти полночь, так что первым делом приходится позвонить в несколько платных медицинских центров и выяснить, где нас готовы принять в такое время. В этот момент я искренне радуюсь, что мы в Москве, а не в каком-нибудь маленьком провинциальном городе: там бы, хочешь, не хочешь, пришлось ждать до утра...

В конце концов, мы отправляемся в клинику на двух авто: в одном – мы с Кариной и Варвар, в другом – Киборг и Гром. И когда мы наконец добираемся до места и подходим к администраторской стойке – две хрупкие девушки и три мужика-шкафа с черными татухами и мрачными минами, – на нас смотрят с осторожностью, но вопросов не задают.

Да уж... то еще зрелище, наверное!

Но мне снова плевать... где там мой врач?!

После приема у гинеколога я выхожу в коридор, где меня ждет целая команда поддержки, с чувством облегчения.

Карина встает с места, и мы отходим немного в сторону, чтобы парни нас не слышали.

– Что сказал врач?! – подруга берет мои ладони в свои.

– Четыре недели беременности... ну, акушерских, – уточняю я. – Реальных-то еще и трех нет. Сделали УЗИ, все нормально. Только сказали сделать еще одно через две-три недели. Пока рано, вообще-то, если бы не кровь – не стали делать.

– А откуда кровь?!

– Какой-то сосуд в полости матки лопнул, – я пожимаю плечами. – Мне сказали, это не страшно.

– Это правда не страшно, – улыбается Карина. – Значит, ты все-таки беременна.

– Ага, – киваю, снова не понимая, рада я этому или нет, пусть и переживала о возможном выкидыше. – Угрозы прерывания нет.

– Отлично.

– Значит, никакие анализы сдавать пока не нужно?

– Для моего спокойствия, давай сдадим общий анализ крови и биохимию, – говорит Карина. – Остальное – позднее.

21 глава

После душа я направляюсь в спальню, но Карина тормозит меня, цепляя пальцами за локоть:

– Уверена, что он не навредит тебе и ребенку?!

Хм... уверена ли я?! Нет. Но если ли у меня выбор?! Тоже нет.

Поэтому, чтобы не пугать подругу, я лишь улыбаюсь:

– Все в порядке, – и переступаю порог спальни, где меня уже ждет Палач.

Он сидит на краю постели, явно уставший, потрепанный после двух недель в следственном изоляторе, заросший, немытый...

– Меня в душ отправил – а про себя решил, что и так нормально? – спрашиваю я у него, останавливаясь почти сразу после порога.

– Не переживай, я схожу, вонять у тебя под носом всю ночь не буду, – фыркает Палач. – Но сначала побазарить хочу.

– О чем? – интересуюсь дрожащим голосом, а сама боюсь: вдруг он потребует у меня секса?! А я сейчас совсем не в том состоянии...

Но мужчину, кажется, интересует совсем другое:

– Мне сказали, у тебя кровь шла... там, – он упирается взглядом в мою промежность. – Но больше никакой инфы: ни от тебя, ни от твоей новой подружайки. Но со мной поделиться придется, я все-таки папаша... – он лыбится, переводя взгляд на мой живот, и я нервно сглатываю слюну:

– Просто сосуд внутри лопнул... так бывает. Все нормально, четыре недели беременности.

– Пиздеж, – фыркает Палач. – Четыре недели назад я тебя не знал и уж тем более не ебал.

Я закатываю глаза, невольно улыбаюсь:

– Ты болван, – и начинаю рассказывать ему про разницу между акушерскими и реальными неделями.

Через пару минут, задав несколько дополнительных вопросов, Палач деловито поджимает губы и кивает:

– Понял, не дурак... Значит, угрозы выкидыша нет?

– Нет.

– Чо, и трахаться даже можно?

Я заминаюсь, а он ржет:

– Не бойся, бля, не собираюсь я тебя прям щас пялить, я заебан похлеще твоего... душик, дошик – и на боковую.

– Ага, – я киваю с облегчением.

– Как тебе новая хата?!

– Получше разваливающегося дома в заброшенном поселке.

– Мои парни спецом для тебя постарались.

– Спасибо им... и тебе, конечно, – говорю я, а потом добавляю: – И за родителей спасибо.

– Вот только твой батя чот не оценил, – фыркает Палач.

– Он пока не понимает, с какими опасными людьми связался.

– Главное, чтобы ты понимала... и подружайка твоя.

– Карина.

– Точно. Надеюсь, мне не нужно напоминать, что если ты или она выкинете что-нибудь, то вам пиздец?!

– Не нужно. Мы в этом пиздеце и так уже много дней живем.

Палач снова ржет:

– А я – много лет... И ничо, как видишь, все еще живой!

Мысленно фыркаю: ага, живой, только битый, стреляный, сидевший.

– Лан, ложись в постель, а я мыться и жрать. Потом порешаю пару вопросов – и приду тоже.

Он собирается уже было уходить, но я его торможу:

– Погоди!

– Чо еще? – оборачивается мужчина.

– Если ты собираешься спать в одной комнате со мной, то обещай, что Карина будет спать одна, без Варвара, и желательно с возможностью запереться на ночь на ключ.

Палач лыбится:

– Думаешь, Вару уперлась твоя подружайка?!

– О да, – хмыкаю я.

– Лан, договорились, прослежу, чтобы ее не трогали, – говорит Палач и выходит из спальни, а я наконец ложусь в постель... мне кажется, я ждала этого момента чертову вечность! Очень устала! Глаза сразу начинают закрываться, вокруг тепло, темно, тихо, и я очень быстро засыпаю...

Много часов спустя просыпаюсь с четким пониманием, что кто-то стучит в окно... и сразу подскакиваю, резко отползая к краю постели.

Между тем, стук повторяется. Палача в комнате нет.

Шторы блэк-аут плотно задернуты, ничего не видно... только слышно... но я ведь знаю, какие отчаянные нелюди эти бандиты!

Что, если это ублюдки Вепря нашли меня, добрались до окон спальни, а теперь пытаются разбить окно?!

Тихо, стараясь не издавать звуков, я выныриваю из-под одеяла, спускаю на пол босые ноги и иду к выходу...

Только открываю дверь – и натыкаюсь на Палача.

– Привет, Маль... – начинает он, а я беззвучно шиплю:

– Тшшш! – и показываю пальцем в сторону окна, призывая его прислушаться... как раз в это время стук повторяется, а уже в следующее мгновение Палач выдергивает из-за пояса пистолет и одним движением задвигает меня за свою спину.

Вот это реакция!

Стоя за его широкой спиной, я невольно дрожу, почему-то снова прокручивая в сознании ту сцену, когда Вепрь стрелял мне в грудь.

22 глава

Прямо в уши льется голос, который снился мне в ночных кошмарах после операции... и снится до сих пор.

Голос Вепря.

– Ну что, ты скучала, подстилка Разумовского?! Или ты теперь подстилка Палача?! Даже не знаю, как правильно... А может, они тебя одновременно вдвоем ебут, один в жопу, другой в глотку?! – мерзкий скрипучий смех заставляет меня с головы до ног покрыться мурашками ужаса... я собираюсь было уже отключиться и пойти рассказать обо всем Палачу, но Вепрь вдруг меняет тему разговора: – Слушай, подстилка, а ты предков своих любишь?!

Я сразу замираю.

Он что, про моих родителей?!

Он хочет им как-то навредить, раз до меня добраться не может?!

– О чем вы... – начинаю я дрожащим голосом, но он перебивает:

– Ты одна?!

– Д-да...

– Палача и его уродов нет рядом?!

– Н-нет.

– Заебца. Ну так чо, предков своих любишь?!

– Что вам от меня нужно? – спрашиваю, собравшись с духом.

– А ты, я смотрю, серьезно настроена, сразу к делу! – ржет Вепрь, а потом его голос становится совершенно серьезным и буквально пригвождает меня к полу. – Короче, слушай сюда, шлюшка. Твои предки ща у меня. Твой угрюмый папаша и твоя истеричная мамаша. Мы за ними присматривали, когда ты еще в больничке была с моей пулей между ребрами. Изучали, так сказать, варианты. И теперь, когда Палач спрятал тебя, решили, что надо бы напомнить тебе, что такое дочерняя любовь. А то чот ты совсем о них не заботишься. Сама свалила – а их оставила под прицелом. Тупая, как и положено подстилке. Но может, тебе все-таки интересна их судьба?!

– Что... что ты с ними сделал?! – спрашиваю я в ужасе, чувствуя, как холодеют пальцы.

– Чо, на ты решила перейти?! – снова ржет мужской голос, буквально пронзая меня своим ледяным спокойствием и равнодушием до костей. – Пока ничего, цыпа, не ссы. Банальная хуйня: веревки, кляпы... Но если ты сегодня же не приедешь ко мне – им пизда. Каждый день я буду отрезать твоей мамаше и твоему папаше по пальцу. Все, как положено: сначала левая рука, потом правая... На одиннадцатый день – если сами не откинутся раньше от потери крови, заражения и болевого шока, – по пуле в лоб.

Мне кажется, я онемела от ужаса.

По щекам катятся слезы, но я их не чувствую.

Лишь бы никто не зашел в комнату... лишь бы...

– Я приеду, – говорю тихо, но твердо. – Только скажи, куда и как... потому что я нахожусь под круглосуточной охраной.

– Куда – напишу. А вот как... это ты сама придумай, шлюшка. Ты ведь сообразила, как на копов шпионить, значит, и здесь сообразишь, я в тебя верю. Но помни: каждый день промедления – минус два пальца. И еще: расскажешь Палачу или пойдешь в полицию – убью их сразу, ясно?!

– Да.

– Адрес вышлю сообщением, – говорит Вепрь и кладет трубку.

И только я задаюсь вопросом: а не приснилось ли мне все это?! – как на телефон приходит сообщение с того же самого номера.

Открываю его.

Как и было обещано, адрес. Окраина Москвы. Опять.

Следом – еще одно сообщение.

Фото. Мои родители.

Заплаканная мама и сердитый отец.

Оба – с заклеенными ртами, со связанными руками и ногами, привязанные к стульям в какой-то обшарпанной комнатке.

Я с ужасом всматриваюсь в их лица... и читаю во взглядах мольбу.

Я должна помочь... обязана.

Даже ценой собственной жизни.

Я заварила эту кашу, я впутала их в криминальные разборки, я виновата.

О боже... разве я правда виновата?!

Во всем виноваты Вепрь, и Палач, и Варвар, и другие бандиты... а я, мои родители, Карина – просто жертвы. Несчастные люди, которые оказались в неправильное время в неправильном месте.

Мне становится так жаль себя, и мою маму, и папу, и Карину.

Несколько минут я тихо плачу, по-прежнему глядя на фото своих родителей и до боли в пальцах сжимая корпус телефона.

А потом принимаю решение.

Ремонтники еще не закончили, и я бросаюсь к окну, распахивая его настежь. Какая удача: люлька рабочих – как раз между девятнадцатым и нашим, восемнадцатым этажом, прямо над моей головой.

И если крикнуть – они меня услышат. Только кричать нельзя, вдруг услышат еще и Карина, и парни, что сидят в третьей комнате?! Нельзя.

Поэтому я протягиваю руку, хватаюсь за один из тросов, что часом ранее стучали в наше окно, и дергаю, пытаясь привлечь внимание мужчин.

В люльке их двое – я слышу голоса. Они обсуждают, нужно менять четыреста восьмой диод – или дело не в нем. Боже, мне бы их проблемы...

Я дергаю раза два или три, мужчины наконец замечают это и перевешиваются через край платформы, глядя на меня с недоумением.

– Добрый день, девушка, – говорит один виноватым голосом. – Простите, если помешали, мы уже заканчиваем ремонт...

ТЕЛЕГРАМ

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Большая библиотека с любыми жанрами и авторами

Большая Библиотека

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги