Наследник по крови

Глава 1

Глава 1

Ива

— Ива, не ходи ты к нему! Не надо! Христом Богом молю! Не ходи, девочка! Прошу! — умоляет тетка, загораживая собой выход из моей комнаты. — Ребеночка пожалей. Не нужен он ни ему, ни его брату непутевому. Ты же понимаешь, какие тебя ждут последствия? Потребуют, чтобы ты сделала аборт!

Тётю потряхивает. В её глазах стоят слезы, а мои, наоборот, высохли, аж роговицы пекут.

Не могу больше рыдать. Не нахожу для этого сил. Из меня будто душу вынули.

— Не могу я, теть Лар! — вскрикиваю, пряча визитку Макса в карман джинсов. — Я не хочу брать такой грех на душу. Понимаешь? Не хочу скрывать ребенка от родного отца! Они оба должны узнать. Оба должны разделить ответственность. Хотя бы до тех пор, пока не станет известно, кто из них двоих причастен к моей беременности.

Так вышло, что я влюбилась в старшего брата моего бывшего парня.

С Ильей мы встречались сравнительно недолго. Но несмотря на короткий срок, он сделал мне предложение. Вот только выходить замуж с бухты-барахты в мои планы не входило. В приоритете была учеба. Да и считала я такое скоропалительное замужество глупой затеей. Мне всего лишь двадцать два. Илья на год старше. Но не суть. В тот вечер мы с Ильей поругались. Он куда-то исчез, бросив меня одну в загородном особняке его брата. Оставил там, куда нас не приглашали. По воле случая я оказалась пленницей хозяина дома. Попалась ему под горячую руку, и с тех пор Максим Пожарский не выходит у меня из головы.

Наша случайная ночь стала лучшей в моей жизни. Глупая наивная девочка влюбилась во взрослого, опасного мужчину. И как бы я не пыталась о нём забыть, всё зря.

Макс крепко засел в моей памяти, завладел моим сердцем, а затем безжалостно разбил его вдребезги новостью о женитьбе. На той грустной ноте мы с ним порвали.

Вскоре я узнала, что ношу под сердцем ребенка. Информация шокировала меня настолько, что неделю пришлось приходить в себя.

Мой привычный мир рухнул и теперь уже никогда не станет прежним.

Господи, расскажи кому — осудят и засмеют…

Скромная и воспитанная Ива переспала с двумя братьями и теперь не знает, от кого залетела.

Как меня вообще угораздило забеременеть?

Хотя чему я удивляюсь? Стопроцентной защиты никогда не существовало.

Боже, пусть этот ребенок будет от Макса. Даже если это невозможно. Даже если он вскоре женится на своей Кристине и станет отцом… Я всё равно хочу, чтобы у моего сына или дочки в венах текла его кровь. Его, а не Ильи!

— Ты совершаешь огромную ошибку, — плачет тетя, не сходя с места.

Мне её очень жаль. Если бы в своё время она не сделала принудительный аборт, у неё были бы свои дети. Узнав о моей беременности, она рыдала со мной навзрыд и жизнью своей клялась, что сделает всё, чтобы мой малыш родился здоровым и счастливым.

— Теть Лар… Всё будет хорошо…

— Ты в это веришь? Ты сама в это веришь? Девочка моя, вспомни наш разговор на кухне. Ванечка, мы с тобой и без них прекрасно справимся. Воспитаем младенца достойным человеком, поставим на ноги, окутаем любовью и заботой. Для Пожарских твой ребёнок — обуза. Внебрачное дитя. Он не станет наследником их семейной империи. Неужели ты этого не понимаешь?

— Мне не нужны их миллионы, — выдохнув, пытаюсь усмирить нервную дрожь. Подхожу к тете. Беру её за руки. Ощущаю, как колотится на её запястьях пульс. — Я не хочу лгать малышу, что папы у него нет. Что он умер от инфаркта или не вернулся из космоса домой. Понимаешь? Ребёнок должен знать правду, как и его отец. Мы не сможем скрывать его вечно. Когда-нибудь эта информация всплывет и повлечет последствия. Будет только хуже.

***

— Какие последствия, Ива? Они благополучно забудут о тебе. Уже забыли. Больше месяца от них ни слуху ни духу. Зачем ты хочешь напомнить о себе? Забудь и живи дальше. У тебя родится прекрасный малыш. Ты обязательно встретишь достойного мужчину, выйдешь замуж. Ты красивая. Молодая. Не усложняй себе жизнь. Не иди ты к этим иродам. Они бездушные люди. Нет у них ничего святого. Не нужна им твоя правда! Слышишь? Не нужна!

— Пожалуйста, теть Лар… — шепчу сдавленным от обиды горлом.

Обнимая тетю за шею и прижимаясь виском к её влажной щеке, сама слезу пускаю. В груди нещадно ноет и давит. Тоска по нему душу изматывает. Не знаю, где беру силы передвигаться и дышать…

— Я знаю, ты озлоблена на Макса, но он не виноват в том, что родился, а ты осталась бесплодной после аборта. Дети не несут ответственности за грехи своих родителей. Прости, что я тебе это говорю. Но я не могу его ненавидеть. Не могу его разлюбить, следовательно мне не нужен другой мужчина. Я предпочту остаться одной…

— Глупенькая… Это ты сейчас так говоришь. Но чувства без подпитки иссякнут. Останется лишь горький осадок в душе, который со временем тоже рассеется. Девочка моя, ты ищешь повод для встречи с ним. Но этим ты ранишь себя ещё больше. Он не любит тебя. Воспользовался твоей невинностью. Получил новые эмоции и пошёл дальше. Разве не понятно?

— Понятно. Мне всё понятно! — рыдания вырываются из меня с новой силой. Захлебываясь слезами, отрываю себя от тети, хватаю с комода рюкзак и спешу в коридор. Ощущения шторма в груди усиливаются. — Я не изменю своего решения, — выталкиваю, обувшись. — Я поступлю так, как должна поступить. Илья не отвечает на мои смс. Я пробовала с ним связаться, но не вышло. Если я не поговорю с Максимом и не объяснюсь, я буду мысленно себя казнить. Я не смогу спокойно жить! Понимаешь? Да и Макс не такой, как его отец. Он сам его ненавидит за страдания своей матери. Она умерла…

На мгновение в квартире повисает давящая тишина.

Мы с тетей смотрим друг на друга в застывшем немом напряжении.

В груди колотится сердце. В ушах набатом грохочет пульс.

Пусть тетя и осталась бесплодной, но она жива, она нашла себя в работе, она помогает детям рождаться на свет, а матери Макса больше нет. Я родов боюсь, как огня. И хочу, чтобы он об этом знал. Хочу его увидеть. Пусть и в последний раз. Хочу с ним поговорить. Ещё раз вдохнуть запах любимого мужчины. Заглянуть в темные, как ночь глаза, и утонуть в них. Если я этого не сделаю, то умру.

Глава 2

Глава 2

Ива

— Дочка, тебе помочь? — раздается над головой чей-то голос.

Поднимаю заплаканное лицо и встречаюсь с сочувственным взглядом случайного прохожего.

Мужчина средних лет сразу же порывается оказать мне помощь. Подхватывает под мышки, поднимает с земли и усаживает на близстоящую скамейку.

Я стараюсь не стонать от пульсирующей в коленках боли, поскольку Пожарский всё ещё на связи и мне не хочется, чтобы он считал меня слабой и уязвимой.

— Надо поаккуратнее быть, — обеспокоено ворчит мужчина, рассматривая алое пятно крови, проступившее на джинсовой ткани в области колена. — Что ж вы под ноги не смотрите? Молодежь… Вечно куда-то спешите. Сильно болит?

— Уже получше. Спасибо вам… — прохрипев, густо краснею. Отдышаться не получается. Сердце с удвоенной силой колотит по ребрам и качает кровь. Уши и щеки огнем горят. Во рту пересыхает, когда я, глядя на спину уходящего прохожего, подношу мобильный обратно к уху. Слова сразу же застревают в горле, когда я слышу по ту сторону трубки раздраженное сопение.

Бож-ж-же, дай мне сил…

— У тебя две минуты изложить цель звонка, потому что на третьей я выключу телефон, — твердый, как сталь, голос режет барабанные перепонки. Зажмуриваю глаза, ощущая всеми фибрами души холодность и безразличие Максима. — Я прервал совещание, Иванна. Мне казалось, мы всё обсудили месяц назад. Что тебе нужно?

Сглотнув, я делаю резкий вдох. В сердце раскаленная игла вонзается. Нестерпимая волна жара расходится по груди.

— Я хочу вернуть деньги, которые ты передал вместе с моей сумочкой посыльным, — сиплю я, оглушённая собственным взбесившимся пульсом.

— Не стоит. Ты их отработала. Пользуйся, — чеканит Пожарский, раздирая моё измученное сердце пополам.

— Отработала? — недоуменно переспрашиваю, спускаясь с небес на землю.

— Иванна, двадцать восемь человек ждёт меня в переговорной. У тебя всё? — его голос нещадно рубит по нервам. Скатившиеся по щекам слезы обжигают кожу жидким огнем.

— Макс… — с судорожным всхлипом выдыхаю я и тотчас вздрагиваю от холодной и твердой, как лед, интонации.

— Максим Андреевич, — звучит четко, как приказ.

На мгновенье растерянно застываю.

Максим Андреевич? Серьёзно?

После того, как сам же предложил перейти на «ты»?

— Зачем вы так со мной? — мои разбитые коленки и руки начинают трястись. — Что плохого я вам сделала?

— Если тебе хочется поговорить по душам, я могу организовать сеанс с психологом.

— Я беременна, — выдыхаю, проглотив его яд.

На мгновенье в трубке повисает давящая пауза. А затем он снова больно бьет словами, разнося меня на куски. Не собрать. Не сшить. Не склеить. Всю. Вдребезги…

— Поздравляю. Какое отношение к этому имею я?

***

— Прямое, — озвучиваю дребезжащим голосом, стискивая ладонью мобильник так сильно, что кончики пальцев начинают неметь. Раздрай, как черная дыра, поглощает мою душу.

Боже, как пережить эти унижения?

Неужели ему всё равно? Нежнее и слаще мужчины в моей жизни никогда не было.

Вспоминаю нашу единственную ночь и будто заживо сгораю.

Если бы можно было всё вернуть, я бы вернула и заново пережила тот чудесный момент…

— Ты в своём уме, соплячка? — сдавленное рычание, доносящееся из трубки, шокирует.

На какой-то миг я цепенею, а потом нахожу силы, чтобы ответить.

— Вы с Ильей имеете прямое отношение к моей беременности, — повторяю настойчивее, чтобы до него наконец дошло. — Больше я ни с кем не спала. У меня не было других половых связей. Можете мне не верить, но это так.

— Эту басню ты можешь скормить любому, но точно не мне.

— Максим Андреевич, я говорю чистую правду! — выпаливаю я, не удержав подступившие к горлу разрывающие эмоции. — Мне нужно поговорить с Ильей! Я не могу с ним связаться. Считаю, что вы оба должны об этом знать.

— Знаешь, сколько таких беременных было у этого придурка? — вспыляется он. — На моей памяти штук восемь или девять. И все хотели одного…

— Мне ничего от вас не нужно! — перебиваю, не желая слушать оскорбления, — Никакой помощи и поддержки я от вашей семьи не прошу! Я лишь хочу, чтобы вы знали о том, что я жду ребенка. И кто-то один из вас является ему отцом. И если вы хотите убедиться в правдивости моих слов, можете запросить тест ДНК.

— Ты думаешь, я поведусь на этот дешёвый блеф?

— Можете не вестись. Моя совесть перед вами уже чиста. А что делать с вашей, сами решайте. До свидания, Максим Андреевич. Всего вам доброго.

— Иванна! — из трубки доносится оглушающий рёв, перед тем, как я завершаю наш нескладный диалог.

Вот и всё. Тётя была права. Не нужна им моя правда, как и этот ребёнок.

Предыстория романа "Невеста младшего брата" здесь: https://litnet.com/shrt/V28w

Девочки, обязательно добавьте книги в библиотеки, чтобы не потерять!

Глава 3

Глава 3

Ива

Вот уже больше часа, поставив телефон на беззвучный режим, я бездумно брожу по моей любимой набережной. Здесь сегодня ветрено. Небо со вчерашнего дня затянуто облаками. После весенней оттепели апрель не торопится радовать нас теплом.

Не то, чтобы нынешней весной было совсем холодно, просто нет той аномальной жары, которую мы ощутили в прошлом году.

Обхватив себя руками, плетусь по асфальтированной дорожке прямо в скопление воркующих голодных птиц. Голуби резко взмывают вверх. Я притормаживаю, вскидывая заплаканное лицо к небу. Там, высоко в облаках, над речкой чернеет динамическая объемная фигура.

Наблюдаю, как стая пернатых распадается на части и снова сливается в единое серо-черное пятно, будто танцует своеобразный птичий танец. Завораживающее зрелище свободного полета. Были бы у меня крылья, я бы тоже взлетела…

Телефон в кармане оживает вибрацией. Вытащив его, несколько секунд смотрю на экран. Тётя звонит. Волнуется.

— Слушаю, — хрипло проговариваю в трубку, приняв звонок.

— Ива, детка, вернись домой. Где ты сейчас находишься?

— Я на набережной. Погуляю и приду. Мне нужно было побыть одной.

— У тебя всё в порядке?

— Уже получше, — вздыхаю, устремляя взгляд по ту сторону реки.

— Когда ты вернешься?

— Вернусь через полчаса.

— Хорошо. Только не задерживайся. Ладно? Я за тебя очень сильно переживаю.

— Я знаю, теть Лар. Не волнуйся. Я скоро буду. Люблю тебя. Пока.

Вырубив мобильник, облокачиваюсь на балюстраду и смотрю, как медленно движется река, как весело плещутся мелкие волны и бьются об бетонные стены ограждения. Как в темной, пугающей толще воды дрожит отражение домов, деревьев и пасмурного неба.

Люблю я здесь бродить одна, особенно в те моменты, когда настроение опускается ниже плинтуса. Сегодня оно провалилось на самое дно, но я стараюсь не думать о разговоре с Максимом.

У него своя жизнь, у меня своя.

Очевидно же, что мы обитаем в разных мирах. И пути у нас разные.

С чего я решила, что Пожарскому будет не всё равно? Что он проникнется новостью.

Макс никогда не примет этого ребенка. А Илье он и подавно не нужен. Не дорос он до такой ответственности.

— Господи… — шепчу я, и глаза снова наполняются слезами. — Какая же я наивная дурочка… О чём я только думала, влюбляясь в Максима?…

Мне всего двадцать два…

Я толком пожить не успела. Окончить университет. Устроиться на работу. Всё было в планах. А сейчас эти планы летят в тартарары, и всё из-за моей случайной беременности.

Зачем мне этот ребенок?

Что я буду с ним делать одна?

Тётя вцепилась в него, как коршун в цыпленка. Я её понимаю, это её мечта, её боль и робкая, ожившая надежда осуществить с моей помощью то, чего её лишили много лет назад, но… Я чертовски боюсь рожать. Мне страшно. Очень-очень страшно. Не представляю, как пережить весь этот тяжелый путь. А дальше?… Что ждёт меня потом?

Какая судьба будет у маленького? Он ведь родится наполовину сиротой при живом отце… и когда-нибудь обязательно спросит о нем.

Зачем? Зачем мне это нужно???

Горячие слёзы в который раз вспарывают лицо. Обида становится комом в горле. Каждый вдох обжигает легкие и дается мне с трудом. В груди, где щемит сердечная мышца, расширяется черная болючая дыра…

Ненавижу его! Ненавижу!!!

Ненавижу и всем сердцем люблю…

Зачем я вообще о нём думаю?

Прочь! Прочь из моей головы!

Забирай моё сердце и убирайся к черту! Без него проживу...

Делаю форсированный вдох. Грудь тотчас пронзает острой болью. Ощущение копья в сердце не проходит, и я задерживаю дыхание, чтобы не лопнула за грудиной сильно натянутая жилка.

Стремительный порыв ветра в считанные мгновенья пронзает моё продрогшее тело насквозь. Дрожью пробивает. Погода начинает портиться на глазах. Обняв себя за плечи, поднимаю лицо к небу и ловлю первые тяжелые капли дождя. Надо же… Даже небо плачет со мной…

— Ива! — голос, подобный раскату грома, бьет в затылок жаркой волной. В голове случается взрыв с громким оглушающим звуком в обеих ушах. Вздрагиваю, но оборачиваться не спешу.

Господи, мне послышалось? Пожарский не знает, где я. Откуда он здесь?

Закрыв глаза, прислушиваюсь к уличному шуму, к падающим на землю каплям дождя.

Молюсь, чтобы голос оказался галлюцинацией. Макс — не всевидящее око. Откуда ему знать, где я нахожусь?

— У меня мало времени, Иванна! Сядь в машину! — в спину долетает жесткий приказ, и я теряю силу в ногах. Осознаю, что Макс реальный. Он здесь, в нескольких метрах от меня. Злой, как черт...

И что теперь? Как смотреть ему в глаза? О чем с ним разговаривать? О чем???

Глава 4

Глава 4

Ива

Моросящий дождь усиливается.

Холодные капли, проникая сквозь тонкую одежду, жалят сверхчувствительную кожу и донельзя воспаляют нервы. Ноги будто бы наливаются свинцом. Я стою на набережной, приросшая к месту, и трясусь как промокший, никому ненужный котенок. Почти не шевелюсь. Чувствую на себе его тяжелый, негодующий взгляд. В который раз убеждаюсь, что Пожарский не человек, а сущий дьявол. Настойчиво буравит мне спину, высасывая из меня жизнь.

Схватившись руками за железный поручень балюстрады, устремляю взгляд на речку. Сильнее стискиваю опору, чтобы не упасть. От этого кисти прошивает током. Но я держусь. Стараюсь сохранять равновесие, хоть меня и знатно шатает. Больше, конечно же, внутри. Там, где была у меня душа, теперь одна сплошная болючая рана.

«Только не реви, Ваня. Только не реви. Пожалуйста, не реви…» — упрашиваю себя, но слезам не прикажешь. Смешиваясь с каплями дождя, они текут ручьями по лицу.

— Ты оглохла? Сядь в машину, живо! — напряженно рычит Пожарский, теряя всякое терпение.

Волна неуправляемой паники захлестывает меня с головой. Сердце забивается под ребра и сходит с ума. Я задыхаюсь. Мой мир начинает вращаться с бешеной скоростью и рушиться.

Зря я ему позвонила.

Не хочу садиться в его тачку.

Не хочу к нему приближаться.

Знаю, что будет больно.

Очень больно.

Я же с ним заживо сгорю.

Запахом отравлюсь.

Умру.

Пусть уезжает.

Пусть катится к черту!

Ощутив позади скрытую опасность, отрываюсь от ограждения и бросаюсь бежать.

— Ива! Твою мать! — доносится в спину грубый мат. За ним следует пугающий раскат грома. Молния рассекает потемневшее небо пополам. Не успеваю опомниться, как на голову обрушивается холодный ливень с грозой и градом. Я мгновенно промокаю до нитки. Градины нещадно бьют по коже острыми иглами, но я всё равно бегу, не чувствуя под ногами земли и не различая дороги.

Слышу, как внедорожник Пожарского с оглушающим визгом шин стартует с места. Обгоняет меня, а затем резко влетает на тротуар. С жутким скрипом тормозов блокирует мне путь. Приходится врезаться в холодный металл ладонями, вскрикнуть и остолбенеть.

— С ума сошла?! — орет Макс, выскакивая из машины под непроглядный ливень.

Я пытаюсь увернуться и протиснуться в щель между оградой и бампером. Но тщетно. Пожарский ловко хватает меня за предплечье и резко дёргает на себя. Боль простреливает плечо, а в следующее мгновенье я врезаюсь в его горячее и твёрдое тело своим. Насыщенный мужской запах ударяет в ноздри.

Бож-ж-же… Как же мне его не хватало…

Вдыхаю аромат моего Монстра и оживаю.

Прихожу в себя, ощупывая замерзшими пальцами рельефный торс.

В памяти вплывают пережитые с ним моменты: мы в его доме, точно также стояли в душе под струями ледяной воды…

Чувствую его кожей, и по телу разливается предательская слабость. Ударивший в ноздри любимый аромат сводит с ума.

С очередным раскатом грома пугаюсь и плотно прижимаюсь к Максиму. Грудь к груди. Мощный разряд. Резкий скачок артериального давления. Сердце безошибочно вдребезги. От острой нехватки воздуха темнеет в глазах.

Господи, почему я не умираю…

— Что ты творишь?… — доносится сквозь ливень и шум в ушах его охрипший, надломленный голос.

Я тут же начинаю паниковать. Придя в себя, пробую оттолкнуть мужчину, но он лишь сильнее сжимает на мне объятия.

Рывок. Ещё один. И ещё.

Бесполезно. Хватка Макса усиливается и обжигает.

Поднимаю лицо кверху. Встречаю цепкий, пугающий взгляд. Карие глаза Пожарского, как два копья, пронзают меня насквозь и подавляют мою волю. Кожа покрывается крупными мурашками. Очередной раскат грома снова пугает. И я в который раз инстинктивно прижимаюсь к нему, дрожа от холода и непроизвольно стуча зубами.

***

— Я никогда не бегал за бывшими девчонками Ильи, — вздыхает Максим, упираясь подбородком в мою макушку.

— П-позд-дравляю… Когда-то всё бывает в первый раз… — ляпнув первое пришедшее на ум, я дико смущаюсь, вспоминая, как Макс лишал меня девственности на обеденном столе.

Господи, для него это что-то значило?…

Зажмуриваюсь и чувствую, как его тяжелая ладонь в мимолетном порыве стискивает волосы на моём затылке. Кожу головы остро обжигает. Я даже успеваю, как маньячка, кайфануть и пережить в этом коротком моменте давно забытые ощущения.

Помнит? Неужели он тоже помнит?...

Что он чувствует?…

— Садись в машину, острячка, — будто очнувшись, Макс внезапно разжимает свои объятия, и мне сразу же становится холодно. Ливень с градом нас обоих пронзает до костей.

Максу, похоже, всё равно, он каменный, а я не в силах контролировать тремор. Зубы уже не на шутку стучат.

— Простудишься. У меня нет времени играть с тобой в кошки-мышки. В машину! — объяснив более настойчивым тоном, Пожарский хватает меня за руку и подводит к распахнутой двери своего внедорожника. Обрывает все надежды сходу.

Я снимаю розовые очки, которые только что снова позволила себе примерить.

— Я домой, — включаю протест, приходя в себя после мимолетного помешательства. — Мне от вашей семьи ничего не нужно. И не приказывай называть тебя Максимом Андреевичем! Ты меня трахал! Забыл?! — выпаливаю в сердцах, чувствуя, как горло сдавливает очередная обида на Макса. Вырываюсь из стальной ладони, но Пожарский ловко перехватывает меня за вторую руку и чуть ли не силой заталкивает в салон.

— Не забыл! — рявкает, усаживаясь рядом на заднем сидении. Тяжелый взгляд карих глаз пригвождает меня к месту. Господи, он так близко. Запаха Максима становится больше. В салоне автомобиля пахучесть его кожи ощущается насыщеннее и безотказно пьянит. — Ты хотела поговорить. Значит, поговорим.

— Желание с тобой разговаривать пропало около часа назад. Я уже не хочу!

На самом деле, я не знаю, чего хочу…

Я запуталась. Я снова рядом с ним себя потеряла.

Глава 5

Глава 5

Ива

Мы не виделись и не разговаривали с Максимом больше месяца.

Я пыталась учиться жить без него. Плохо, но всё же пыталась… Ещё немного, и, наверное, смогла бы привыкнуть, но злой рок снова не оставил нам шанса. И вот мы оба оказываемся здесь. В этом уютном, замкнутом пространстве. Сидим друг напротив друга и неотрывно смотрим в глаза. Чувства с новой силой прорастают в моей груди и заставляют сердце биться в ускоренном ритме.

И что теперь? Что я наделала?

Я снова вернулась в горящую точку отсчета.

Прыгнула в этот адский костер и заживо в нём горю.

Каждая клетка моего продрогшего тела ощущает эту близость, как смертельный яд.

— Раздевайся! — звучит ошеломляющий приказ, как только я скрещиваю руки на груди и приступаю растирать ладонями плечи, чтобы согреться.

— З-зачем?… — с ужасом округляю глаза, ощущая внезапное онемение голосовых связок.

Что ему от меня нужно?…

Что он хочет сделать со мной?…

По моему лицу, груди и спине наперегонки несутся капли ледяной воды. Во рту же резко пересыхает. Я инстинктивно прохожусь кончиком языка по влажным губам и на нервах сглатываю. Меня разбивает дикая дрожь. Я не то что раздеть себя не могу, я не в силах пошевелиться.

— Я сказал, раздевайся! Живо! — повторяет Максим и следом добавляет уже не мне: — Глеб, включи обогрев на максимум.

Бросив взгляд на наручные часы, Макс продолжает смотреть на меня в упор и терпеливо ждать.

С его темной волнистой челки капает дождевая вода. Белая рубашка, прилипнув к упругому телу, стала второй кожей. Жадно вдыхая горячий воздух, я не могу оторвать глаз от рельефного торса. Отмечаю, как дыхание Макса, точно как и моё, становится тяжелым и шумным. Могучая мужская грудь порывисто вздымается и опадает в такт неровным вдохам-выдохам.

— Ива, долго ещё ждать? — спросив, он тянется руками к своей груди и приступает расстегивать несколько пуговиц на мокрой рубашке.

Длинные пальцы ловко выдергивают перламутровые пуговки из петлиц.

Бож-ж-же… Эти оголенные кисти с темными волосками на смуглой коже сводят меня с ума.

Зависаю на них взглядом, вспоминая, как смотрелась мощная рука Макса на его твердом члене, и вмиг краснею. Снова сглатываю, вскидывая на Пожарского растерянный взгляд.

Сейчас он безумно красивый… даже в своей пугающей ярости.

Хищник, от которого невозможно отвести глаз.

— Как ты меня нашел? — осмеливаюсь спросить, чтобы не выглядеть вконец загнанной и запуганной дурочкой.

— Это было несложно. Пара звонков решили мою проблему, — мрачно отвечает Максим, прожигая меня цепким нахмуренным взглядом.

Оголив часть своей груди, он тянется ко мне руками, чтобы стянуть с меня кофту. Мне приходится резко отпрянуть от Пожарского к двери.

— Избавься от мокрой одежды, — приказ в тяжелом выдохе становится больше похожим на просьбу.

Скосив взгляд на водителя, я понимаю, что этого не сделаю. Не смогу.

— Ты с ума сошел? — дребезжу совсем охрипшими нотками.

— Раздевайся, — его приглушенное рычание проносится по нервам колючим током.

— И не подумаю.

— Хочешь схлопотать воспаление легких? Я дам тебе свой сухой пиджак.

— Я сказала нет! — выкрикиваю на нервах, забиваясь в угол подальше от него.

Замечаю как Макс картинно закатывает глаза, сдерживая в себе кипящий вулкан.

— Пиздец… — выцеживает, стиснув зубы.

Видно, что сохранять напускное спокойствие Монстру Андреевичу удается с большим трудом, но оголяться при посторонних я всё равно не стану.

Не стану, и всё тут! Пусть кричит хоть закричится…

— Ива, не вынуждай меня раздеть тебя. Не гарантирую, что одежда останется целой. Снимай кофту. Ты вся промокла, а я на грани.

— Господи, отстань от меня, пожалуйста… — взмолившись, я отворачиваюсь к окну, потому что предательские слёзы в который раз подступают к горлу, а я не могу их контролировать. Эмоции хлещут через край. Я быстро моргаю, чтобы прогнать непрошенную влагу. Она нещадно режет глаза.

— Мать твою, Глеб! Останови уже где-нибудь и выйди! — Макс вдруг рявкает так громко, что у меня сердце в груди обрывается.

Автомобиль резко сворачивает к причалу, и сквозь завесу дождя я всё же узнаю дорогу. Она ведет прямиком в парк. Несколько метров — и мы будем на месте… там, где в эту пору нет ни души...

Глава 6

Глава 6

Ива

Водитель останавливает машину на пустой стоянке за зданием закрытого кафе и молча ретируется в сторону туалетов.

Глядя ему в спину, я не двигаюсь и думаю о том, какая неблагодарная и нервная у мужика работа.

Дождь льет как из ведра. Он тоже сейчас промокнет до нитки, но Пожарскому на обычных людей плевать. Глеб — подчинённый. Далеко ему до начальника небожителя… Впрочем, как и мне до его богатенькой невесты Кристины…

— Водитель ушёл, Ива. Сама справишься или тебе помочь? — ровный голос Макса раздается неподалёку от моего намокшего затылка.

Вцепившись пальцами в резинку кофты, я медлю. Слушаю звучание подхриповатого тембра, и мурашки бегут по коже. Расползаются по телу частицами электрического заряда. Пощипывают и раздражают чувствительные рецепторы, вынуждая кровь двигаться быстрее.

— Там ливень с грозой, — говорю я, наблюдая за разбушевавшейся стихией. — Зачем ты выгнал его из машины? Не мог подождать каких-то пару минут?

— Глеб не сахарный, не растает. А вот тебе необходимо обсохнуть и согреться.

Оторвав взгляд от запотевшего окна, перевожу на мрачное лицо Пожарского.

— Он живой человек. Не робот, — поражаюсь его логике. — Собак в такую погоду не выгоняют из дома.

— В отличие от тебя, он беспрекословно исполняет свои обязанности. Снимай одежду, Иванна, — чеканит Макс, внаглую нарушая мои личные границы.

Я вся горю. Горло будто бы сдавила невидимая ладонь.

Макс так близко, что закипающая во мне кровь начинает вспарывать напряженные вены.

Сердце в груди навылет колотится. Бегущая по телу ледяная дрожь взращивает на коже крупные пупырышки. Каждый волосок болезненно встает дыбом.

— Отвернись... — не отрывая от мужчины растерянного взора, понижаю голос практически до шепота. Дико волнуюсь, как в наш первый раз. Порывистое дыхание, то и дело, слетает с моих искусанных губ.

Нужно срочно бежать, а я застыла перед этим человеком, как кролик перед удавом…

Не могу разорвать наш зрительный контакт.

— Пожалуйста, Макс, отвернись. Не смотри на меня, — повторяю, осознав, что он намерен до конца наблюдать за моими действиями.

— Ты серьёзно? — Пожарский выгибает вопросительно бровь, становясь при этом ещё красивее и сексуальнее.

— Похоже, что я шучу? — едва нахожу в себе силы противоречить ему. — Ты для меня такой же посторонний, как Глеб или любой другой мужчина. Ты мне никто. Чужой человек. Ясно?

Озвучив свою позицию, сама отворачиваюсь к окну, быстро снимаю мокрую кофту и, содрогаясь от холода, прижимаю её к груди.

— Яснее некуда, малыш… — глухо выдает Пожарский после некоторого замешательства и замолкает.

В салоне автомобиля повисает томительная пауза, нарушаемая гулкими, барабанящими по стёклам и крыше каплями дождя. Воздух становится душным и густым. Электризуется. Мои рецепторы вовсю сигнализируют о приближении пылающего жаром мужского тела. В ушах начинает нарастать шум…

— Лифчик тоже снимай… — тяжелый выдох Максима толкается мне в затылок, и моё сердце останавливается.

***

Пульс превращается в ровную сплошную линию…

Господи, он шутит?

Более изощренного способа поиздеваться надо мной нельзя придумать.

— Мало тебе сувениров с прошлого раза? — спрашиваю рваным шепотом. Голос в который раз меня предаёт.

— Наденешь, когда высохнет.

Максимально ко мне придвинувшись, Макс вырывает мокрую кофту из рук.

Я вскидываюсь, инстинктивно прижимая ладони к заледеневшей груди. Дышу надсадно и часто, пытаясь предугадать его следующий шаг. Но вскоре шорохи за спиной прекращаются. Время будто бы застывает, и я начинаю медленно сходить с ума, ощущая вдоль позвоночника фантомные прикосновения горячих пальцев Максима. Поежившись, прикрываю глаза. Молю Бога, чтобы он не притрагивался ко мне. Моё сердце не выдержит электрического разряда. Оно попросту сгорит.

— Знаешь.., чтобы наказать мужчину, Богу достаточно было послать ему женщину… — заключение Макса ввергает меня в ступор. На эмоциях я не осознаю, зачем он мне это говорит.

— Ты о ком?… — уточняю сдавленным горлом.

— Неважно, малыш… Теперь уже многое неважно… — отстраненно отвечает, подцепляя кончиками пальцев мои слипшиеся от дождя волосы. Я судорожно всхлипываю, когда он перекидывает их со спины на плечо. Случайное прикосновение к шее — как разряд молнии. Прямо в сердце. Подпрыгнув на месте, я нервно сглатываю. Воздух в легких сбивается в комок. Ошеломленная восприятием происходящего, не могу вымолвить ни слова.

— Блять… — Макс сдавленно выталкивает, а затем в одно касание расстегивает лифчик. — Снимай.

Придерживая чашечки ладонями, я дышу через раз. В груди невыносимо жжёт. В глазах темнеет.

Для чего он это делает? Боже мой, зачем?…

Я и так живу только им, я всё помню, я ничего не забыла. Зачем мне снова проходить через весь этот ад?

Не надо меня трогать. Нет… Макс, пожалуйста, не надо!

Он, конечно же, не слышит мою внутреннюю истерику. Задевает пальцами лямки бюстгальтера и убийственно медленным движением стягивает с плеч.

Я дрожу. Всё вокруг переворачивается вверх дном, а пальцы ног невольно поджимаются. Меня бросает в жар. Вздрагиваю по новой, ощущая внезапный прилив возбуждения.

Только не это…

Мамочки, да что со мной такое! Он ещё ничего не сделал, а меня от него безумно ведет…

Сдернув с крючка сухой пиджак, прикрываю им грудь, а потом резко разворачиваюсь к Максиму.

Глаза в глаза, и тело сотрясает новой дрожью.

Душа под его пристальным темным взглядом распадается на куски.

— Что тебе от меня нужно? — на нервах выпаливаю.

— Поговорить. Разве ты не этого добивалась? — озвучивает Максим.

— А ты у нас кто? Новоиспеченный психолог? Давно сменил квалификацию? — проговариваю запальчиво, вспоминая наш неприятный телефонный разговор.

— Перестань мне язвить, — голос его звучит относительно спокойно, хоть и в карих глазах присутствует откровенное предупреждение. Вот только оно меня не останавливает. Наоборот, подстегивает лезть на рожон.

Глава 7

Глава 7

Ива

— Давно ты употребляешь наркотики? — очередной вопрос Пожарского ввергает меня в шок.

Глядя ему в глаза, не могу перестать трястись.

Он ведь несерьёзно?…

Боже мой, что на него нашло?

Минуту назад я думала, что Максим оттаял. Проникся ко мне заботой, которой до дрожи в коленках не хватало. А потом вдруг начал вести себя так, словно его подменили. Как по щелчку пальцев превратился в тирана. Я до сих пор испытываю потрясение.

Моё сердце из-за этой встречи работает на пределе возможностей. То останавливается и замирает надолго, то срывается в сумасшедший галоп и пытается продолбить в грудной клетке дырку.

Невыносимо больно, обидно до слёз, унизительно...

Почему? Потому что отказалась стать его содержанкой?

За это он меня ненавидит? За это??? За задетое самолюбие?

Сволочь! Я так больше не могу! Сволочь!

С чего он взял, что я увлекаюсь наркотическими веществами? Он в своём уме?

— Какие наркотики? — выдыхаю с трудом. Вдох сделать становится ещё тяжелее. Кажется, что легкие сжались до микроскопической точки и обратно не расширяются, а между ребер всадили кол.

— Не строй из себя святую невинность, — теперь уже без оскала проговаривает Максим, задевая за живое. Да что там за живое! Он меня словно лицом в грязь окунает.

Тяжелый и мрачный взгляд Пожарского насквозь буравит недоверием. Не похоже, чтобы он шутил.

Замечаю, как на его висках пульсируют вены, как в черных суженных зрачках плещется убийственный яд. От этого взгляда проще забиться в угол, опустить голову на колени и закрыть ладонями уши, чем слушать в свой адрес унизительный бред. Но я пока держусь. Не знаю, откуда черпаю силы смотреть ему в глаза.

Да, Боже! Какая муха его укусила?

— Кто тебе сказал эту чушь? — изумляюсь я.

Продолжая ввинчивать в меня свои дьявольские глаза, Макс напирает всё с тем же запалом:

— Как часто ты употребляла дурь на вечеринках среди мажоров?

— Я смахиваю на наркоманку? — вскидываюсь, поражена чудовищной клеветой. — Что за бред ты несешь? Откуда у тебя такие мысли?

— Илья тоже не смахивает! Но баловался коксом и не раз! — рявкает Макс, подаваясь ко мне всем корпусом. — Даже если ты беременна, не факт, что этот ребенок от него. Понимаешь, о чём я?

***

Понимаю? Понимаю ли я?

Конечно же нет!

Сдернув кофту со спинки сиденья, я несдержанно взвиваюсь:

— Ты сумасшедший! По-прежнему считаешь меня шлюхой? Вдобавок подсевшей на наркоту? Тогда зачем всё это? Зачем обо мне заботишься? Зачем затащил шлюху в свою машину? Спрятал от дождя. Обнимал под ливнем, как в последний раз! Трогал меня, едва касаясь, чтобы я не чувствовала прикосновений! А я чувствовала! Слышишь? Я всё чувствовала! Каждое движение твоих пальцев вдоль позвоночника! Твоё напряжённое дыхание на моих волосах! Горячий взгляд на затылке! Я всё чувствовала! Ты выгнал водителя под ливень, чтобы спокойно меня оболгать? Мог бы сделать это при нём!

— Хватит! — рявкает Максим, сотрясая воздух в автомобиле наравне с непогодой.

Я инстинктивно замолкаю. Смотрю на перекошенное гневом мужское лицо. Мой подбородок начинает мелко дрожать. От обиды выступают новые слезы. Сцепив зубы, я смахиваю влагу с ресниц. Плевать. Пусть смотрит. Это в последний раз.

Я больше не буду реветь!

Боже, я ведь скучала по нему... Грезила им во снах. Постоянно мечтала о нашей встрече.

И что теперь?

Как я могу молчать? Когда мне необходимо высказаться. Прокричаться!

Не хочу, чтобы мне закрывали рот!

Не желаю, чтобы меня смешивали с грязью!

Яркие электрические разряды, словно соглашаясь со мной, рассекают атмосферу ослепляющей паутиной. А затем следует раскатистый удар грома. Очень близко. Настолько мощный и громкий, что сотрясает не только мрачное небо, но и землю. Я напугано вздрагиваю. Зябкий страх холодит легкие. Прижимая кофту к груди, ощущаю, как открытая кожа покрывается ледяными мурашками.

— Оставь это. Дай сюда, — гортанный голос Пожарского раздается у самого лица.

Резко разлепляю веки и сходу ныряю на глубину его карих глаз, словно в Марианскую впадину. Погружаюсь в бездну без страховки и кислорода… Под натиском его пристального внимания перестаю дышать.

— На кресле высохнет быстрее, — поясняет он, отбирая у меня кофту со слетевшим к животу лифчиком. Расцепив одежду на подголовник, Макс сглатывает скопившуюся во рту слюну. Его кадык нервно дергается. Голодный, тяжелый взгляд мажет по моей оголенной груди, проходится по заострившимся от зябкости соскам, током жалит.

Вцепившись пальцами в жаккардовую ткань, я затаиваю дыхание. Не шевелюсь. Пытаюсь усмирить бурно летящую по венам кровь. Всё мимо. Воздух в горле сбивается в горячий удушающий ком. Электризуется. Адреналин лупит в затылок, разжигая в теле новые ощущения, которые взрывают мне мозг. Как заколдованная смотрю Максиму в глаза.

Бож-ж-же... Что я творю???

Урвав глоток кислорода, зябко веду плечами. Стряхиваю с себя парализующую невидимую паутину и поспешно кутаюсь в пиджак.

Почему у него такой голодный взгляд? Кристина не даёт?

Да, блин! Зачем мне об этом знать?

Пусть оба катятся к черту!

— Я не стремился тебя оболгать или задеть твои чувства, Иванна, — говорит Максим после короткой заминки. — У меня есть все основания утверждать, что ты не та, за кого себя выдаешь. Если бы не они, я бы…

— Ты бы попытался трахнуть меня в этой машине? Как тогда, в твоём доме. Вот только со шлюхой и наркоманкой претит. Верно, Максим Андреевич? — ехидно уточняю, не удержав язык за зубами, потому что все его «основания» — это ложь. Гнусная, надуманная ложь! — В содержанки звать передумали? Уже не нужна вам в постели такая неблагонадежная особь?

Почувствовав неожиданный прилив сил, я стараюсь уколоть мужчину побольнее.

Монстр не понимает, что у меня есть душа и она безумно болит.

Глава 8

Глава 8

Ива

Штопала… себя?..

Там?..

Поражена очередным гнусным заявлением, теряю контроль и мажу придурку звонкую пощёчину.

Шлепок взрывает повисшую на мгновение тишину.

Матерь Божья…

От боли, пронзившей мою ладонь, наворачиваются слезы. Но я запрещаю себе рыдать. Терплю. Глядя на Макса, лишь крепче сцепляю зубы. Мышца в груди лопает пополам. Оглушенная гулкими ударами собственного сердца, удерживаю на себе ошарашенный взгляд мужчины.

Бах! Бах! Бах! Бах-ба-бах! — всё громче и надрывистей стучит пульс. Уши закладывает.

Бож-ж-же…

Я с трудом перевожу дыхание, отмечая, как постепенно после шока Макс приходит в себя. Разжимает на мне руку.

Мотнув головой, бешеным взглядом четвертует. Глаза, как у демона, горят.

Мокрый. Взъерошенный. Возбужденный. Находится на волоске от взрыва. Но мне плевать!

Я вся внутри и снаружи горю.

Инстинкт самосохранения отключается напрочь.

Не могу мириться с происходящим. От этого закипаю.

Натянутая пауза начинает трещать, а затем звонко лопается.

Накопившиеся эмоции прорывают плотину и без того слабой выдержки, криком выходят из меня наружу:

— Ты — больной придурок! Тебя послали на хрен! Дважды! И ты решил отыграться? Зачем ты лжёшь?

Моя грудь ходит ходуном. Рывками тяну воздух. Ребра от напряжения выкручивает.

Дышу… Дышу… Дышу… И Пожарского взглядом пожираю. Желание расцарапать ему шею и щеки становится нестерпимым.

— Прикуси язык, — рычит Максим, находясь на грани между «убить меня» и «помиловать». Хриплое и тяжелое дыхание толкается мне в лицо. И, господи боже мой, меня снова накрывает безумием. Из груди вырываются непрошеные чувства. Хочу его убить! И.., мамочки, прикоснуться к проклятым чувственным губам своими. Они завораживают, подогревают воспоминания, заводят меня. Я знаю, что это грех. Грех — желать чужого мужчину. Но я не могу справиться с внутренним штормом. Азарта в крови становится намного больше. Я уже не просто горю, я вся пылаю. Пылаю адским огнем, в мыслях целуя его…

«Нет! Боже мой, нет!» — встряхнув головой, прогоняю проклятое наваждение.

Он Дьявол! Он не человек.

Не может быть у человека столько власти надо мной. Макс не может вопреки всему мне нравиться…

— А то что?! — выталкиваю, очнувшись от колдовского морока. — Ударишь меня? Ещё раз унизишь? Трахнешь? Что, Макс? Что ты мне сделаешь?

— Молчи, Ива… — шипит Пожарский, упрямо играя желваками. — Не провоцируй меня. Лучше заткнись…

Глаза бешеные. Взглядом в переносице дырку сверлит. Вцепившись руками в подголовники сидений, сжимает их до онемения пальцев. Вены на предплечьях мигом вздуваются. Мне даже кажется, я слышу хруст белеющих костяшек. Нас обоих трясет. Воздух накаляется до максимального предела и ощутимо потрескивает. И пространство… оно как будто между нами сужается…

Боже, куда нас несёт?..

Почувствовав грудью жар его тела, отшатываюсь, как от огня и в одночасье выныриваю из безумного омута.

— Иди к черту! — рявкнув, пулей бросаюсь к двери.

— Стоять! — взрывается Максим, хватая меня сзади за шею. Надавив пальцами под затылком, ловко разворачивает к себе лицом.

Соскальзываю с кожаного сиденья и падаю разбитыми коленями на пол. Хватаюсь за его бедро руками. Глаза в глаза. Снова это сумасшедшее притяжение. Макс смотрит сверху вниз, как лев на овечку. Зрачки расширены, дико горят. Я инстинктивно сглатываю, когда он медленно склоняется надо мной. Губы пересыхают. Прохожусь по плоти влажным языком. Энергетическая связь между мной и мужчиной становится настолько мощной, что мы на секунду замираем, как одно целое.

Весь мир вокруг нас перестает существовать.

Наши лица слишком близко. Так близко, что я чувствую его горячее дыхание на своих губах, способна рассмотреть золотистую сеточку в радужках его глаз.

Боже мой, только бы снова не обжечься…

Только бы не сгореть…

***

— Я тебя не отпускал, — объявляет Максим грудным голосом.

Я зябко дрожу, утопая во вселенной его омутов. В них чистая похоть. Манящая и безвозвратно затягивающая.

Моё горло мгновенно зажимают эмоции.

Бож-ж-же…

Всё повторяется заново. Как в тот вечер…

Я не хочу! Не хочу! Не хочу!

У него свадьба! Есть избранная женщина. А я никто.

Я всего лишь случайная девочка, с которой он переспал.

Макс меня никогда не полюбит.

Он в принципе не умеет любить!

— Отпусти! — дергаюсь, заметив, как внимание Пожарского концентрируется на моей голой груди. Делаю очередную попытку подняться, но Максим опускает свободную ладонь мне на плечо. Надавливает ею, не позволяя сдвинуться с места. Второй рукой удерживает за шею. Взглядом своим к полу пригвождает, а у меня коленки горят. Мне хочется взвыть...

— Тихо, Ива… — хрипит, недвусмысленно прищуриваясь. Глаза бессовестно меня жрут. Скользят по оголенным участкам кожи. Вожделением топят…

— Пусти меня! — паника, подступившая к горлу, вырывается очередным отчаянным криком.

— И не подумаю, — губы Макса изгибаются в хищном оскале. Лицо вмиг становится бесстрастным. Виски напряжёнными. Челюсти сжатыми. Взгляд непроницаемым. — Достаточно ломать комедию и набивать себе цену. Я видел тебя в другом обличии. Отнюдь не такой трусливой и скромной овечкой. Отсосешь мне, Ива? Прямо сейчас. Я тебе щедро заплачу. Ты же любишь деньги? Все развратные девочки любят деньги… — огорошив своими словами, Пожарский склоняется к моему уху и добавляет вкрадчивым голосом, от которого по всему телу расползается невыносимый жар, а в животе затягивается ноющий узел: — …Хочу, как в тот вечер, малыш... Будь скромной и неопытной девочкой. Доставь мне удовольствие, Ваня. Отсоси…

Прикасаясь теплыми губами к ушной раковине, Макс вынуждает вздрагивать от каждого произносимого им слова.

Разряд… Разряд… Разряд…

Глава 9

Глава 9

Ива

— Тебе помочь справиться с ремнем? — холодный тон отрезвляет как затрещина.

Я набираю в легкие кислорода и вскидываю голову вверх, смотрю на Максима и внутренне протестую.

Он не заставит меня! Не заставит!

А по собственной воле я даже не стану его целовать!

Вальяжно откинувшись на спинку сиденья и слегка раздвинув ноги, Пожарский сверлит меня надменным взглядом, молча намекая на то, чтобы я приступила к делу.

Под ширинкой замечаю внушительных размеров бугор, и внутренности по новой сотрясает.

Он не может… Не может меня хотеть!

У него есть женщина! Пусть хочет её!

Не знаю, что на меня находит в этот момент. Ревность, любовь, ненависть, обида, отчаяние — всё смешивается в гремучую взрывоопасную смесь. Его порочная ухмылка становится спусковым механизмом. Из меня выстреливает истерика, и я нахожу силы броситься на него с кулаками. Луплю его по животу, по груди, по плечам. Мажу по виску ладонью, второй по лицу достаю, кричу как сумасшедшая, аж связки немеют, обзываю, упрекаю, пока Макс снова не лишает меня возможности двигаться. Захватывает в кольцо своих сильных рук. Ногами обвивает мои ноги. Грудь к груди. Сердце к сердцу — и всё… Снова этот невыносимый внутренний взрыв. Мне больно! Больно! Больно! Душа в клочья, сердце вдребезги! Внутренности в узлы. Находясь с ним в тесном контакте, пылаю.

Зачем он так со мной? Для чего издевается? Я ему не нужна.

Почему не бросит меня здесь одну и не уедет?

— Пусть тебе Кристина сосет. Подонок! — хриплю ему в шею, брыкаясь и захлебываясь слезами. Дышу надрывно и часто, так часто, что легкие кипятком шпарит. Они как будто трещат по швам. Ребра в груди выкручивает от мышечного напряжения и боли. — Пусти меня, подонок! Пусти!

— Ива, всё! Хватит! Давай поговорим? Просто поговорим, — рычит мне в висок, прижимая к себе ещё крепче.

— О чём?! — кричу, извиваясь и чувствуя его эрекцию лобком. Низ живота простреливает током. — О чём мне с тобой разговаривать? Ты никогда меня не слышал! Я не буду тебе сосать! Иди к черту, Макс! Вали к своей Кристине! Убирайся!

— Не нужно мне сосать! — рявкает так, что я содрогаюсь. — Я не за этим к тебе приехал!

— Тогда зачем? — череда судорожных всхлипов вырывается изнутри. От перенапряжения и неизвестности дрожит всё тело. Поведение и слова Пожарского вызывают диссонанс. — Зачем ты приехал? Зачем ты меня нашел? Чтобы сделать мне больно? Ты сделал! Сделал! Теперь уезжай! — желание расцарапать ему лицо настолько сильное, что я умудряюсь высвободить руку и полоснуть ногтями по его нижней губе и подбородку.

— С-сука! — шипит он, по новой перехватывая мне руки. Заводит их за спину и накрепко сцепляет запястья одной ладонью. Второй фиксирует голову, схватив за волосы на затылке.

Ток. Ток. Ток.

По всему телу слетает ток.

Я бьюсь в истерике, как птица, запутавшаяся в сетке.

— Ненавижу тебя! Ненавижу! Ты сумасшедший… — шиплю на нерве, встречаясь с его диким горящим взглядом.

— Притворялась со мной? — выталкивает мне в лицо.

— Нет! — отвечаю без раздумий.

— Значит нравилось? Да? Кончала со мной, потому что было охуенно?

— Да! Да! Да! Глупо отрицать очевидное! Было охуенно! И что?! Что с того?

Выплеснув эмоции, не отвожу взгляда от лица Максима. Наши дыхания сплетаются. Его глаза мгновенно чернеют, наливаются похотью. Взгляд опускается ниже, на мои губы...

Господи, нет…

***

Не успеваю опомниться, как Пожарский рывком минует последние миллиметры расстояния и накрывает ртом мои губы. С такой яростью берёт их в плен, что внутренности взмывают вверх, словно ты пролетаешь опасный поворот на американских горках. Влагалище сводит сладостным спазмом. Бож-ж-же… Он ведь ещё не засунул в меня язык, а я уже умираю и рождаюсь заново.

Злость, обида, боль, наслаждение и жгучая тоска по нему смешиваются в один безумный коктейль и сотрясают душу.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не разжать челюсти и не впустить его так глубоко, как он того хочет.

— Ваня… — горячечный шепот толкается мне в рот. Порывистое дыхание Макса опаляет лицо. Напористый язык скользит между губ, давит на сцепленные зубы, и я чувствую, как в подрагивающем животе рождаются миллионы бабочек. Трепещут крыльями и задевают самые чувствительные точки.

Ток… Ток… Ток…

Под кожей ток становится болезненной щекоткой.

Мириады горячих иголочек вонзаются в мышцы и безжалостно плавят моё тело и мозг.

— Впусти меня… Дай язычок… — хрипит Максим, напирая и продавливая моё упрямство. Отпускает руки. Обнимая за талию, подтягивает выше, усаживает на себя верхом. Снова губы пленит. Зафиксировав ладонью затылок, страстно со стоном меня целует. Напирает… Уверенными движениями языка и губ усмиряет мою гордыню и, боже.., проникает внутрь… Заставляет дышать только им.

Мамочки, я сдаюсь… Я позорно сдаюсь…

Надпивая с ним горького хмеля, становлюсь пьяной и безнадёжной.

Комкая затекшими пальцами мокрую рубашку, отвечаю на поцелуй, позволяю прихватывать губами мою плоть, жадно засасывать язык.

— Малыш…

Сталкиваемся ртами, сплетаемся языками и нутро по новой сотрясает.

Руки, которыми он сжимает меня, как в тисках, начинают дрожать, а губы… Губы Макса становятся нежными, мягкими, сочными.

Какой же он вкусный, Господи…

Макс, как запретный плод, терпкий и одновременно сладкий. Вкусив его, становишься зависимой на всю жизнь.

Целую… Господи, целую… Поглаживаю колючие скулы, за крепкую шею обнимаю, путаюсь пальцами в мокрых волосах, затылок царапаю…

Воспоминания той самой ночи оживают в памяти яркими вспышками.

Удар, удар, удар — мой пульс уверенно сходит с ума.

Испытывая острую потребность в любви, не могу сдержать слезы. Жгучие и соленые — они катятся по щекам.

Максим собирает влагу губами. Зацеловывает лицо. В шею толкается его возбужденное дыхание… жаркие губы обжигают грудь… прокладывают дорожку к ключице, зубы прихватывают плечо и меня сотрясает. Адским электрическим разрядом пробивает тело насквозь.

Глава 10

Глава 10

Ива

С ума сойти…

Зачем ему я?

Чего он от меня хочет?

Смотрю на Макса и сердце в груди разрывается. Тоска и щемящая нежность наполняют его до краев, заново исцеляют. Оно стучит, как сумасшедшее, вылетая из груди.

— Отпусти… — сиплю я за миг до того, как наши губы врезаются друг в друга. Слипаются как магниты — не разорвать. Хватка на моих бедрах усиливается, шпарит током.

Макс вновь меня целует. Жестко вторгается в рот языком. Жадно выпивает стон. Душу из укрытия выманивает. Ломает меня не только морально, но и физически. Так филигранно это делает, что я не понимаю, в какой момент всю себя ему отдаю.

Отвечаю с такой же страстью и одержимостью, словно от этого процесса зависит моя дальнейшая жизнь.

Забирай…

Всю забирай себе…

Только не отпускай…

Не надо, не отпускай…

Касаюсь пальцами разгоряченной мужской груди. Мягкая темная поросль волос приятно щекочет кожу. Не сумев сдержать порыва, расстегиваю на его рубашке ещё одну пуговицу и забираюсь ладонями под мокрый шелк, лихорадочно сжимаю напряженные мышцы плеч, ощупываю трапецию, глажу крепкую шею, снова скольжу по твёрдой груди…

Господи.., я одержима им… Одержима…

Его так много. Максима слишком много.

Весь салон этим мужчиной пропах. Каждый атом кислорода насыщен его запахом. Пьянит.

От ощущения его языка у меня во рту хочется стонать в голос. Внизу живота усиливается горячее томление.

Захлебнувшись страстью, я беззастенчиво пью его вкус. Посасываю влажные губы, смешиваю нашу слюну, испытывая невероятный кайф. Между ног становится слишком мокро. Там всё пульсирует и горит. Требует разрядки.

Мне мало поцелуев. Мало. Безумно мало…

Хочу Максима… До смерти его хочу.

Рехнулась от вязкой, отравляющей похоти, от бешеной потребности ощущать его в себе.

Господи, что со мной?

Я никогда не испытывала такого яростного желания и нужды в сексе. Даже в первую нашу ночь я не хотела его так, как хочу сейчас. Меня ломает, как наркомана. Выкручивает изнутри.

Найдя промежностью вздыбленный член, прижимаюсь к нему сильнее.

О-ох…

Точки соприкосновения пробивает мощнейшим электрическим импульсом. Оба вздрагиваем.

Зубы Макса впиваются в мои губы, и я мычу. Приглушенный стон мужчины сливается с моим.

Содрогаясь от губительного разряда, я едва не взлетаю к звездам.

Хочу ещё… кончить хочу.

Не успеваю об этом подумать, как попу ошпаривает болью. Макс стискивает ягодицы и толкается твердым членом мне в пах.

Разряд. Сильный. Долгий. С затяжной горячей пульсацией…

Ощущения зашкаливают, и я вместе с Максом шиплю.

Бож-ж-же… как хор-р-рошо…

Меня накрывает. Топит наслаждением.

Трясёт с такой силой, будто я вцепилась за оголенный провод.

А Макс чувствует. Считывает эмоции. Господи, он чувствует, чего я хочу.

Подаваясь раз за разом пахом вперед, вжимает в себя, трахает через одежду. Попу ладонями мнет. Толкается в меня каменным членом. Приглушенное рычание мужчины растворяется в моём рту. Судорога нас обоих прошивает. Стонем, погружаясь в безумное удовольствие. Хаотичное трение тел сводит с ума. В глазах разлетаются искры. Меня бросает то в жар, то в холод, то снова в жар.

Я вся горю… Плавлюсь в его сильных руках и пылаю… А он целует — мягкую, податливую, влажную от дождя и похоти. Мамочки, как он целует, захватывает весь мой язык, аж губы немеют. Я бы за него душу продала. И за этот поцелуй тоже.

Почему он не мой, Господи?

Почему он не мой?

Зачем он жаждет меня так сильно, что оба с катушек летим?

Зачем я снова ему подчиняюсь? Ведь его постель буду греть не я, а его жена. Скоро… Совсем скоро. И от этого моя жизнь ещё горше становится, а я не могу ничего поделать. Не могу нас остановить.

Как справляться с губительной зависимостью?

Как бороться с убийственным влечением?

Макс всегда берёт то, что хочет. Получает своё. А я?…

Я глупая… Глупая… Глупая влюбленная девочка… Я же снова его потеряю…

Снова обожгусь…

Толчок… Толчок… Толчок…

Ревность раздирает сердце на части, но мне так хорошо сейчас, что я предпочитаю об этом не думать. Отключаю голову и подстраиваюсь под ритм. Целую моего мучителя в губы, стремительно приближаясь к цели.

Ещё чуть-чуть… Боже мой, ещё чуть-чуть, и я взорвусь, рассыплюсь на атомы…

Сама ему помогаю, скольжу по члену, двигаю бедрами навстречу. Прижимаясь к Максу, трусь, как голодная кошка, высекая на стыках искры. Хочу, чтобы взял меня по-настоящему. Кожа к коже… Плоть к плоти… Без презерватива. Наголо. Как есть. Больше нет смысла предохраняться…

— М-м-м-м… — на пике оргазма вгрызаюсь в его язык.

Содрогаюсь… Содрогаюсь… Содрогаюсь, проживая сладостные спазмы, и протяжно мычу...

***

Максим рывком хватает меня ладонью сзади за шею, тоже мычит, но вероятно от боли. Пальцы в мышечную ткань загоняет и сдавливает до мелькающих пятен перед глазами. Второй рукой вжимает меня в свой пах. Я сгораю, сокращаясь на нём. Обезумевшая от ревности сильнее кусаю за язык, от этого аж трясусь, и только потом разжимаю зубы, переходя на громкий гортанный стон.

Дрожь… дрожь… дрожь…

По всему телу мгновенно расходится сладостная, заряжающая дрожь.

Мышцы влагалища пульсируют. Длительные спазмы сводят с ума. Всё тело пробивает током.

Мам-м-ма-а-а…

Судорожно всхлипываю, прижимаясь лбом к его лбу. Наши бёдра вибрируют. Тела пылают. Сердца надсадно стучат.

Скользя по горячему бугру чувствительной плотью, продлеваю кайф до максимума.

— Блять, Ива… блять… — хрипит Максим, вдавливая в меня свой горячий член и с шипящими звуками матерится. Лицо напряжённое, красное. Макса крупно трясёт. Опуская веки, он в губы мои до крови вгрызается. Я в его. Как одичалые звери шипим и яростно жалим друг друга, стараясь укусить побольнее. Вкус горького железа на языках распаляет и без того отчаянное безумие, а через секунду он, кажется.., кончает... Содрогаясь подо мной и рыча мне в рот, прижимает к себе и стискивает так крепко, что ребра начинают трещать.

Глава 11

Глава 11

Макс

Месяц с лишним, блять…

Месяц с лишним я к Иве не прикасался…

Столько времени прошло с той поры, как я решил больше не испытывать судьбу и не связывать себя с этой непредсказуемой девочкой.

Месяц с лишним, сука, я пытался о ней не думать!..

Не думать, не вспоминать, не представлять…

Пытался не анализировать то, что я видел в доме отца. Да и зачем?..

Зачем мне было анализировать поступок молоденькой глупой девчонки с которой я всего лишь потрахался? Всё и так с ней было предельно ясно, без самокопания и гребаного анализа.

Всё. Было. Предельно. Ясно.

Ровно до этого переломного момента…

Твою мать…

Твою ж мать!

Тяжело сглатывая, прикасаюсь бедром к её теплому бедру, и меня снова накрывает грязной животной похотью. Под кожей начинает зудеть, а кончики пальцев покалывать от предвкушения.

На мне висит её запах. Он туманит разум и въедается в мозг.

Все мои установки против Иванны летят к чертям. Все до единой.

Бешеная потребность трахнуть девчонку по-настоящему сводит с ума… Заряжает яйца по новой. Пах снова тяжелеет… сука…

Что со мной не так?

Что с ней не так?

С нами обоими?..

Она ведь сделала свой выбор. Не в мою пользу. Иванна меня отшила. Я вычеркнул её из личных планов.

Тогда какого хера сейчас между нами было?

Гребаная химия? Парад небесных планет? Взрыв в космосе? Колдовство? Встряхнуло так, что до сих пор в себя не могу прийти. Что за мистическое притяжение такое?

Какого хрена у меня, взрослого мужика, напрочь отказали тормоза?

Я, сука, тупо спустил в трусы, не вынимая из них члена! Кончил от поцелуя. От её мягких податливых губ как мальчишку повело. Затрясло, будто в лихорадке. Развезло, как от алкоголя.

Словно недотраханный пацан, поддался искушению.

Слетел с катушек, невзирая на сигналы инстинктов:

«Не твоё, Макс. Не лезь! Отпусти и пошли к черту! Забудь!»

Отпустить и послать не смог. Ни тогда, ни сейчас.

Один, мать её, звонок…

Всего один звонок — и я сорвался к ней.

Бросил все запланированные дела и помчался сломя голову на поиски Иванны.

— Глеб, у тебя два часа в запасе, чтобы сменить одежду и вернуться за нами.

— Вас понял, Максим Андреевич, — отвечает водитель, вручая мне ключ-карту от люкса и мои документы. Я сразу же покидаю тачку, подхватываю девчонку на руки и несу в отель.

***

Ива напряжённо сопит.

После того, как я пресек её возражения по поводу обеда в номере, она не проронила ни слова, тем самым дала мне возможность поразмыслить над патовой ситуацией с её особенным положением. Хотя что тут было размышлять? Итог и так очевиден: нет беременности, нет проблемы. В первую очередь для Ильи. Внебрачный ребенок от Ивы никак не вписывается в его предстоящий брак. Отец этого не потерпит. На кон поставлена многомиллиардная сделка. Он к ней готовился несколько лет. Да и Ване эта беременность ни к чему. Девочка молодая, здоровая. Ей учиться нужно. Родит, когда придет её время. Только не от Ильи.

Черт бы побрал этого гребаного засранца!

Как знал, что братец мне с ней подосрет. Сукин сын, мать его!

Сукин сын!!!

Зажав эмоции в кулак, молча захожу с Иванной в лифт. Поднимаемся на последний этаж.

Всё это время, уткнувшись носом мне в ухо, девчонка щекочет его дыханием.

Тёплый поток воздуха шпарит током, нутро плавится, между ребрами расползается жар. Тактильный голод раскатывает душу по-черному.

Что ж я к этой шлюхе "зеленой" тянусь? Ведь девчонка совсем. Красивая, свежая, милая, нежная — не подкопаться. Зачем ей эта грязь?

Какого хуя меня от неё трясет и развозит?

Месяц не ломало. Месяц! Пока не услышал в трубке знакомый голос, пока в живую с ней не столкнулся. Глазища невинные не увидел и всё… понеслось…

Захотел её. Как проклятый захотел.

И сейчас хочу, словно я полжизни ни с кем не трахался.

Ведьма мелкая с обликом ангела — вот она кто.

Месяц я глушил в себе похоть силой воли. Месяц!

Все, что горело внутри — подавлял. Абсолютно всё: живые эмоции, желания, мысли о ней, странные ощущения, которые при этом испытывал… В работу уходил с головой. Занимался новыми проектами. Загружал себя по полной, чтобы не оставалось времени для самокопаний и нездоровой тоски.

Ночью доползая до кровати, отключался без чувств. Благо Кристины под боком не было. Отдыхала в Европе, и я от неё отдыхал. А сейчас я снова как в аду.

Один звонок, блять…

Всего один звонок, и я к ней сорвался как безумный.

Сука! Внутри весь горю.

Жар под кожей выедает клетки. Мышцы зудят. В них кровь кипит.

Если Иву не выпущу из рук и не встану под холодный душ, у меня точно сорвет чердак.

Проведя ключом-картой по замку, захожу в люкс и сходу захлопываю дверь. Интуитивно нахожу ванную.

Зайдя внутрь, ставлю Иву на ноги. Сам приступаю расстегивать ремень.

— Зачем ты снял этот люкс? — выталкивает она зажатым от волнения горлом. Пройдясь взглядом по ванной комнате, туго запахивает на груди пиджак. — Ты мог бы привести себя в порядок дома. И я… тоже…

— Мог, — говорю ей, вытаскивая полы мокрой рубашки из-под пояса брюк. — Но тогда у нас не было бы времени для разговора. Раздевайся, Ива. Тебе нужно согреться в горячей ванне. Одежду отправим в прачечную. Там её постирают и высушат. Ты, наверное, голодная? Что тебе заказать на обед?

— Я хочу уйти, — девчонка непрерывно дрожит и нервно кусает губы. — Я проявила слабость. Я не должна была… — бросив эти слова, срывается прочь. Перехватываю её за талию у двери и возвращаю обратно.

— Ключ у меня. Нам придётся поговорить, Иванна! Ты не покинешь номер, пока мы не обсудим то, что я видел. То, что уже месяц жрёт меня изнутри! — рыкнув, захлопываю и эту дверь. От громкого хлопка девчонка вздрагивает.

— Что тебя жрёт? — едва слышно шевелит губами.

Глава 12

Глава 12

Макс

— Должна понимать!

— Ты говоришь загадками! О каком выборе идет речь? Я не умею читать мысли, — выдаёт с таким видом, словно мы разговариваем на разных языках.

— Ива… — несдержанно рычу, срывая с себя мокрую рубашку, затем ремень. Бросаю вещи на раковину. Замечаю, как нервничает. Губы девчонки обиженно подрагивают. Ловлю её блуждающий взгляд. Голубые глазища невольно сползают на мой обнажившийся торс.

— Я… Я не… — выпустив судорожный выдох, Иванна краснеет, словно никогда не лицезрела мужчин в полуобнаженном виде. Дыхание ещё больше сбивается. Реакция на меня срабатывает как часы.

Охуеть… Пусть только попробует соврать, что я ей безразличен…

Подхожу к Иве вплотную.

Отреагировав, девочка вскидывает пылающее жаром лицо. Наши глаза встречаются, и я интуитивно ощущаю, как между нашими телами проскакивает слишком опасная искра.

— Что ты хочешь от меня услышать? — ломается её мелодичный голос. — Твоё предложение было неуместным в сложившейся ситуации. Что я должна была выбрать? Роль содержанки? У вас с Кристиной назначена свадьба. Твоя невеста беременна, а теперь и я ношу под сердцем ребёнка, и не знаю чей он. И что с ним делать, я тоже не знаю. Я растеряна…

Выпалив, Иванна отводит обеспокоенный взгляд к окну. Часто моргает, пряча от меня повлажневшие глаза.

— Поэтому ты решила, что Илья разрулит твои проблемы? А когда не дозвонилась к нему, использовала мой личный номер. Для чего ты пытаешься мне внушить, что я причастен к твоей беременности? Ты мне ясно дала понять, что нам не по пути.

Ива сглатывает, когда я перехватываю пальцами её лицо за подбородок и вынуждаю на меня посмотреть.

— Я не ангел, чтобы творить добро для таких девочек.., как ты… Моё решение тебе не понравится. Но оно поможет избавить нас от вороха проблем. Всех нас, включая Илью.

Рассматриваю её выразительное лицо, обрамленное шикарной копной темно русых волос.

Красивая девочка, очень красивая.

Надавив большим пальцем на пухлую нижнюю губу, оттягиваю вниз, едва сдерживая порыв наклониться и впиться зубами в сочную плоть. Сорвать бы горячий поцелуй.

Никогда никого не целовал с такой жадностью как эту девчонку. Не испытывал столько страсти. Не кайфовал от мягких, податливых губ, от их вкуса…

Красивая…

Провожу пальцем по чистой бархатной коже, любуюсь аккуратным носом, длинными густыми ресницами, ныряю в её глубокий взгляд… Сердце от этого начинает гулко биться и перехватывает дыхание.

Ведьма… С аккуратными точеными скулами, с маленьким острым подбородком, с лицом, похожим на сердечко. Не девушка, а нежная фарфоровая куколка.

Сука… Как я мог в неё вляпаться? Как мог поверить в эту чистоту и невинность?

Охреневаю от того, как виртуозно она управляет моими эмоциями.

Я не могу её послать.

Пиздец, как хочу оттолкнуть от себя, как шлюху, но не могу. Сил не нахожу.

Стою рядом, изнывая от желания повторить наш вечер…

Хочу эти пухлые губки чувствовать на своем члене…

Я помню, какие они горячие и приятные…

Помню, как меня от них трясло…

— Отойди от меня… — сипит Иванна, когда я в необдуманном порыве проникаю большим пальцем ей в рот. Подушечкой касаюсь тёплого, влажного языка, и меня внутри сотрясает.

Тело превращается в натянутый нерв.

«К черту…» — выдёргиваю изо рта палец, приходя в себя.

К черту эти её невинные уловки!

Есть объективная реальность, есть четкий жизненный уклад, жесткие правила, которым я привык следовать вопреки собственным желаниям и воли.

В первую очередь я обязан думать о репутации семьи.

В случае с Ваней выбор хоть и сложный, но очевидный.

Не могу я поступить иначе. Не могу и не хочу...

— Ты сделаешь аборт, — ставлю девчонку перед фактом. — Давай будем честны, Иванна. Этот ребенок ни тебе, ни Илье не нужен. Ему, так точно не нужен.

Прикусив губу, Ива ошарашено моргает. Глаза наливаются ненавистной мне влагой.

Да, я поступаю как последний подонок, но потом сама же мне спасибо скажет.

Ну куда ей сейчас рожать? Зачем?

Сука! Как можно было пренебречь защитой во время секса?

Дебил ты, Илюха… Какой же ты дебил…

Сколько ещё раз я должен буду устранять твои косяки?

Сколько?..

— У судьбы просто дурацкое чувство юмора… — произносит Иванна, прерывая мой внутренний диалог. — Аборт... Конечно же аборт… Иного выхода не существует.

Она кривит насмешливо губы, тем самым вынуждает меня почувствовать себя идиотом.

— Я такая наивная дура… Как же я сразу не догадалась о столь простом решении проблемы. Макс?.. — вздыхает, глядя снизу вверх немного затравленным взглядом. — Что, если он твой? Даже если вероятность ровна одному проценту? Что тогда?

Глава 13

Глава 13

Ива

Невероятно…

Тётя Лара была права. Макс — истинный сын своего отца. И он действительно не ангел.

Он монстр во всех своих проявлениях.

Бессердечный Монстр!

На что я надеялась, набирая его номер?

— Мой? — Пожарский застывает, словно статуя.

Взгляд темно-карих глаз становится тяжелым и нечитаемым. Он смотрит так, словно в душу им ныряет. Ничего обнадеживающего, теплого, светлого не транслируется. Там только холод. Холод и полное недоверие.

Поежившись, я начинаю жалеть, что пренебрегла советом тети.

И как теперь быть?

Он меня не отпустит и, судя по всему, не передумает. Вряд ли…

— Скажи мне, эту беременность ты специально спланировала? — добивает очередным болезненным вопросом.

— Я? — горло зажимает спазм. — Разве не мужчина должен отдавать предпочтение барьерному методу контрацепции? Или может быть я просила кого-то из вас сделать мне ребенка? Но если так уж случилось, то почему ты считаешь его проблемой? Ребёнок — это лишь временные трудности. Я ничего у Пожарских не прошу. Усыновлять его не нужно. Признавать наследником тоже не нужно! Тебе ли не знать, что иногда любви матери бывает более, чем достаточно… — бью по больной точке, поскольку Макс рос без отца. Тот бросил его в пользу Ильи, променяв одну семью на другую.

— Ива… Ты… бл… — задохнувшись возмущением, Макс сглатывает и плотно сцепляет челюсти.

Его глаза наливаются яростью, становятся красными, как у быка. Прожигают меня насквозь.

Да, я тоже умею больно бить. В самое сердце. Так, чтобы душа всмятку. Мать для него — это святое и очень болезненное…

— Какая? — не теряю возможности постоять за себя и установить хоть какие-то личные границы. Чтобы Макс оценил меня по достоинству, потому что я не заслужила всего этого дерьма! — Скажи, какая я для тебя? Давай же, скажи! — толкаю на нервах его в грудь. — Из-за того, что мы переспали, ты видишь во мне только шлюху? Я недостойна стать матерью? Нет, я не горю желанием становиться ею! Правда. Но ребёнок уже есть! — кричу ему в лицо, срывая горло до хрипа. — Есть! Слышишь?! Его не отмотаешь назад, как пленку. Если бы в тот вечер я не осталась с тобой и мы не трахнулись, для тебя я была бы святой?

— Хватит! — рявкает Макс.

Напряжение в воздухе мгновенно усиливается. По спине пробегает неприятная дрожь. Ощущая пятой точкой неладное, я вся горю. Жгучая обида в который раз ослепляет и разъедает ту часть меня, где дубасит о рёбра сердце.

Зачем он так со мной?

Максима начинает заметно трясти. Лицо покрывается алыми пятнами. Жилки на висках превращаются в загнанный скоростной механизм. Там кровь уже не просто кипит, она бурлит и пульсирует, готовая прорваться наружу фонтанами.

— Я видел тебя голой! Обдолбанной вдрызг. Одуревшей от наркотиков! Ты лежала на письменном столе в кабинете моего отца. С Ильей между ног. Какая ты после этого святая?!

***

— Зачем ты врешь? — скольжу по его напряженному лицу ошарашенным взглядом. — Я никогда не употребляла наркотики. Дом вашего отца в глаза не видела. С братом твоим я порвала! Сразу же после того, как мы с тобой переспали!

— Да неужели? — щурится Макс.

— Я хочу поговорить с Ильей, — требую я, желая внести хоть какую-то ясность в наш тупиковый диалог. — Помоги мне с ним связаться.

— Не выйдет, — чеканит Максим, выуживая из кармана брюк мобильный.

— Ты не имеешь права за меня решать! — вспыляюсь я. — И за брата тоже! Он должен знать о моём положении. Почему я не могу с ним связаться?

— Ему ни к чему эта информация, — обрывает безапелляционным тоном. — Он скоро женится. Илье не нужен твой ребенок. Забудь о нём.

— Как женится?… — недоумеваю, на мгновенье теряя дар речи. — К-когда?

Не могу поверить словам Максима…

Он ведь врет.

Илья совсем недавно просил моей руки. Месяц назад я его отшила. Думала избавиться от обоих Пожарских, да не вышло. Судьба сыграла с нами тремя злую шутку. На личную жизнь Ильи мне, конечно же, плевать, но внутри всё равно неприятно царапает какое-то неопределённое чувство…

Не ревность, нет. Но что-то очень обидное и удручающее.

Он слишком быстро нашел мне замену. Так быстро, что решил связать себя узами брака с той другой девушкой. Что ж он за человек такой? Почему тетя видит мужчин насквозь, а я нет? Сколько раз я буду наступать на одни и те же грабли?

— Ты расстроена? — Пожарский от удивления вскидывает брови.

— Я?..— подавляю горькую усмешку. — Н-нет… Мне всё равно… — вру, потому что чувствовать себя использованной — это очень больно и гадко. Таким не делятся. Пусть думает, что хочет. Мне плевать.

— Не на того ты поставила, Ива, — заключает Максим, снимая блокировку экрана и приступая рыться в памяти своего телефона.

— Ни на кого я не ставила! — возражаю громким вскриком. — Ты говоришь сплошными загадками. Я тебя не понимаю. Объяснись! Твоя ложь переходит все грани!

— Утром, когда я вытащил брата из полицейского участка, я приказал оставить тебя в покое, он не послушал меня и рванул к тебе. Рванул, несмотря на мой запрет. Просто, чтобы в очередной раз вывести меня из себя. В этом весь Илья. Он понял, что ты мне понравилась и что я на тебя запал. Понял, что у меня были на тебя серьезные планы. Ему было плевать на мои условия. А тебе, судя по этому видео, было плевать на собственное достоинство.

Глядя в экран, Пожарский противно морщится.

Чувствуя неладное, я кутаюсь в распахнувшийся при ссоре пиджак.

— В то утро ты его не отшила, Иванна. Возможно, если бы я не тупанул, всё было бы иначе. Но что случилось, то случилось. И да, тут уже пленку не отмотаешь. Вот. Полюбуйся…

Макс протягивает мне мобильный. На экране эсэмэс:

«Прости… Наш секс был ошибкой… Я хочу быть с Ильей…» — читаю. Кожа покрывается инеем, потому как отправителем являюсь я. Но я не помню, когда такое писала ему и, тем более, отправляла со своего устройства.