Наследники отчаяния: Золотая клетка.

Жизнь во дворце

Солнце едва начинало пробиваться сквозь тяжёлые портьеры изумрудного бархата с фамильным гербом на лицевой стороне. Чья-то лёгкая рука собрала их в подхват, и теперь только тюль из тончайшего кружева сдерживала его радостное тепло, пробившееся на дорожку из светлого кафеля, символично разделяющую круглую комнату на две полусферы. Вся она была выполнена в зелёных тонах, правая половина стены была выкрашена в спокойный мятный оттенок, по выступающим из стены вензелям спускались лианы и вьюны, левая — в насыщенный цвет свежей зелени с растительным орнаментом, инкрустированным бриллиантам, имитирующими капли росы.

Друг напротив друга стояли две кровати: одна из чёрной древесины эбена с возложенной на него пуховой периной и шёлковым балдахином, а вторая из заболони розового дерева, запах смолы которого помогал засыпать принцессе Анжелике, чей сон был нарушен приходом сестры Дорианы.

— Анжелика, просыпайся! К нам приехал посол из королевства!

Она привстала на кровати, взбодрившись от ярких лучей, и стянула с глаз ночную маску, расправляя складки на ночной рубашке фисташкового цвета. Сон одолел, и она нырнула обратно в шёлковые простыни.

— Что ты будишь её? Иди отсюда!— донёсся голос с другой стороны.

Проснулся и родной брат Анжелики — Эрик. Он недовольно оглядел свою двоюродную сестру и отвернулся к стенке, пытаясь обратно заснуть, опуская на глаза тёмные волосы. Девушка всё-таки встала и подошла к стоящему рядом туалетному столику белого мрамора, расчёсывая длинные волосы гребнем из слоновой кости и китового уса. Надев на ноги кожаные пулены, она проследовала к банной комнате, распарившись в хамаме для сияния кожи и приняв ванну овечьего молока с лепестками роз и прованскими травами.

Дориана уже принесла ей домашнее драпированное платье любимого зелёного цвета без лишних рюш, бантов и корсетов. Сама она уже встала давно от шума в коридоре и, приоткрыв дверь в приёмную короля, смогла подслушать разговор дядюшки Фредерика с послом о чём-то, видимо, очень важным. Он был таким радостно взволнованным, что им непременно хотелось узнать поскорее, о чём был разговор.

Только до завтрака оставалось ещё больше часа и, хотя они могли в любое время спуститься в столовую или королевскую кухню за любыми запасами, всё же предпочитали есть вместе со всеми, ведь в суете повседневных забот они так редко проводили время с семьёй, особенно с дядей королём, который мог отсутствовать дома практически целыми сутками и неделями, проводя время в разъездах, охоте и рыбной ловле. Это были единственные моменты дня, когда они все в обязательном порядке спускались вниз и занимали отведённые за широким столом места..

Девушки проснулись уже голодные, но подавать завтрак рано было не принято, чтобы все успели проснуться и никто не пропустил моменты семейной беседы. Пытаясь скоротать долгие минуты, они собрались девочками в общей спальне, усевшись каждая на одной из пяти кроватей, последняя из которых одиноко пустовала в углу. Ещё на этапе планировки с десяток лет назад Эрик сказал, что и шагу не ступит за порог этой комнаты, как и случилось, он так и не увидел на стене фреску из пятерых ангелочков, расписанную вручную живописцами из Италии.

Он тогда не был рад тому, что родители отправили их с сестрой вместе с дочерьми дядюшек и тётушек на воспитание во дворец, а сами остались в своём загородном имении без уроков этикета и игры на скрипке. Близких отношений с кузинами не сложилось, и его очень злило, когда они забирали себе всё внимание сестры:

— Идите жрать, трепачки. Кушать подано!

За разговорами они не заметили колокольного звоночка, зовущего к столу. Он полнился от разнообразных блюд, хотя ребята очень просили не готовить много лишнего, чтоб ничего не пропадало, но просьбы пролетали мимо ушей королевских поваров и их помощников, так что большую часть еды приносилось выносить на площадь: то, что не тронуто, доставалось народу, а поеденное шло на корм скоту. Слуги принесли серебряные тазы с вафельными полотенцами для омовения рук. Им подали несколько разных видов каш: Анжелика и Дориана любили перловку с мраморной говядиной, их сестры Александрина и Анастейша — кашу из пшеничной крупы с кусочком сливочного масла из густых сливок и сыра Рокфор, а их брат предпочитал каше отбивную из белого мяса с ломтем простого крестьянского хлеба. В центре стояли кувшины с парным молоком, морсом из болотных ягод, — в особом почёте были клюква и голубика,— и, конечно, же с горячим чаем, чёрным Ассамом и зелёным молочным улуном, листья которых выращивали круглый год в просторной оранжерее. Порции были небольшими, чтобы успеть попробовать всё и оценить мастерство придворной кухни, так что следом вынесли брускетты с красной рыбой и осетриной на твороге и обжаренных в омлете кусках хлеба с листиком шпината.

Лёгким жестом руки король попросил разносчиков задержаться, чтобы расспросить любимых племянников о самочувствии:

— Понравился ли вам наш завтрак?

— Несомненно!— отвечали они в один голос, отстранившись от пищи. — Благодарим за посланную нам пищу в этом чудном обществе!

Даже в кругу семьи разговаривать с набитым ртом считалось неприличным. Обменявшись предположениями о погоде, — хотя, они с самого утра могли в ней лично убедиться, выйдя на балкон, который находился в каждой из комнат,— они обычно приступали к чаю.

— Как вам спалось, дети мои? Какие сны сегодня к вам приходили?

— О, мсье анкл, самые чудные! Никто не смел тревожить святыню нашего сна,— с этими словами Эрик сердито покосился на Дориану.— А видения были такими чудными, что, право, и просыпаться не хотелось, но предвкушение встречи с любимой семьёй преодолело. Анжелика подтвердит.

Дамы из колоды.

Александрина проснулась от странных звуков из угла комнаты. Подумав, что ей показалось, ведь никакие мыши не могли грызть каменные углы замка, она вновь закрыла глаза, но стук продолжился, и вдруг её осенило: кто-то трогает коллекцию фарфоровых кукол в серванте. Вскочив с кровати, она увидела Дориану, Анастейшу и Анжелику, переодевающих её любимую русскую барыню в расписном металлическими нитками сарафане и шубке из парчи с маленькими перламутровыми пуговками.

— Кто вам разрешал трогать мою Марфу? Куда вы дели её кокошник?! Он же такой красивый, с маленькими жемчужинками, я его вручную раскрашивала!

— Тебе уже замуж пора. Зачем тебе эти куклы?— сказала Анжелика, протягивая руку к верхней полке, на которой стояла ещё одна фигурка в точной копии традиционного наряда соседнего королевства.— Особенно вот этот принц Алехандро? Скоро он явится к нам на бал, попросит твоей руки и всё в таком духе. У тебя будет настоящий принц, зачем тебе игрушечный?

— За надом! Положите их на место и больше в мою комнату не заходите!

— Согласись, что это нечестно. Они общие, а стоят у тебя! — добавила Анастейша, рассматривая кукольную себя.

— С чего вы взяли, что они общие? Своих заведите!

— Сейчас уже таких не делают. А нам красивые нужны!

Статуетка была такой хрупкой, что она боялась её крепко сжимать. Лицо было покрыто светлой глазурью, в центре него блестели большие глазки из малахита, а длинные вьющиеся волосы, достающие кукле до пят, были срезаны с шиньона Анастейши. Она так испугалась, когда за спиной хрупкой вещицы, возникли две «подруги», что едва не выронила её. В отместку она вырвала из рук маленькую Анжелику, ещё более белую куклу поменьше ростом, с длинными волнистыми тёмными волосами и глазками из яшмы, и копию Дорианы — гладкие медно-рыжие волосы спускались по плотным покатым плечам и блестели на солнце не меньше чёрного агата.

— Таких красоток надо спрятать в самую высокую башню,— сказала она и, встав на носочки, поставила их на самую верхнюю полку.— Теперь вы до неё не достанете, хоббиты.

— Под охраной свирепого дракона,— Александрина поставила рядом с Анжелой её фарфорового брата.

Они и впрямь были похожи друг на друга, как четыре куклы, но все же разные. Александрина блондинка с волосами цвета спелой пшеницы, которой полнились южные земли, была мечтательной, доброй и эмоциональной, как её приветливая родина, с которой она принесла любовь к конным скачкам, хоть заниматься лошадями приходилось втайне от короля, и ночью она часто посещала царские конюшни, чтоб пообщаться с этими милыми животными, отчего её зеленовато-карие глаза сияли ярче, как знакомые земли, тающие с приходом весны. Она любила проводить время занимаясь упражнениями, ухаживая за собой и составляя новые образы для бала.

Анастейша же прибыла с востока, где получила хорошее воспитание и образование, сохранив в себе сдержанность и принципиальность. Её тонкая высокая фигура с узкими плечами и длинными руками отображала эту строгость. Ничто не могло заставить дрогнуть её миндалевидные глаза с самым красивым из них зелёным оттенком, лишь любовь к всему розовому, за который они готовы были биться с Александриной, и вьющиеся тёмные волосы, так удачно контрастировавшие с её светлой кожей, выдавали в ней чувствительную натуру. Она любила проводить время за чтением нового романа, которые из соседних стран для неё выписывал дядюшка, и заниматься садом. Огромная царская оранжерея была её рук делом.

Дориана с прогрессивного запада отличалась лёгким, весёлым и часто вспыльчивым характером. С близкими она была добродушна и приветлива, а вот с незнакомцами порой стеснительна и, пока старшие сёстры свободно беседовали с приглашёнными гостями дворца, она с Анжеликой сидела в дальнем углу стола. Аккуратно подстриженные до талии волосы прекрасной девушки были цвета неба, когда оно появлялось над её домом, чтобы пройти по небосводу, и сверкали, как само солнце. Тёмные, почти чёрные глаза выделялись на загорелом лице, как два выразительных бриллианта. В одежде она предпочитала современный, но удобный крой разных тёплых оттенков, а оранжевый был единоличным цветом, ведь краска для тканей производилась из корок заграничных апельсинов, которые росли только у них в саду. У неё было множество любимых занятий, но ничто не могло заменить общение с живыми людьми, и Дориана так часто, насколько это было возможно, возвращалась в родные владения к друзьям.

Анжелика была принцессой северной стороны и такой же непредсказуемой, как их переменчивые ветры. Самую юную и самую старшую сестру разделяли только пару лет. Её лицо было почти болезненно бледным, как зимние покровы снега на крыше родной усадьбы, а тёмные легкие волосы обрамляли его правильные черты лёгкими волнами. Зелёный успокаивал и напоминал о свежести и травах, которые на её родине не так уж часто встретишь. К тому же, этот был любимый цвет горячо любимых родителей, которые с детства одевали в него двойняшек, и письма, в которых они просили о скором визите, так же были непременно написаны на бумаге того же оттенка.

Уроки воспитания

Наступило утро следующего дня, и после завтрака наследники слонялись по замку без дела, просидев все диваны и отлежав кровати. Рабочие разбрелись по комнатам: кто-то занимался повседневными обязанностями, вроде стирки и готовки обеда, кто-то прилёг досыпать короткую ночь, кто-то отлучится в сад, и в коридорах было пусто, как и всегда в это время. Солнце грело во всю силу, и на улице было слишком жарко, чтоб выйти прогуляться, а в каменных стенах — прохладно, поэтому все пятеро сидели дома.

Эрик спускался по винтовой лестнице в кладовку. Ему показалось, что внизу скреблись мыши, и очень хотелось, чтобы это оказалось правдой, ведь тогда крысоловы получат по заслугам, и этот скучный день станет немного краше. Из комнаты доносились знакомые голоса. Дверь была приоткрыта, но это не помогло Александрине и Дориане услышать его тихие шаги, когда они доставали из коробок, чтобы рассмотреть поближе, слоёные пирожные с кремовыми цветочками и марципановую копию королевства, разделённую на провинции прослойками глазури. Под возвышающейся шапочкой ореховой массы находился нежный бисквит с различными начинками: голубичный джем для западной провинции, сыр маскарпоне — для южной, шоколад — для северной, и заварной крем — для восточной. Намечался какой-то праздник, но их ни о чём не предупредили, а приготовления к столу не давали никакой подсказки.

— Ладно, идём отсюда!— Александра, заметив, что за ними следят, вздрогнула от неожиданности и задела локтем прекрасный десерт.— Полюбуйся теперь, что ты сделал!

— О, что я вижу! — он разочарованно вздохнул.— Вы лишили нас Дельфиньего полуострова. Вы ещё не стали королевами, а уже теряете наши земли.

— Не завидуй. Всем более-менее умным понятно, что правителем будет кто-то из нас!

И, хоть официального закона не было, но на троне было негласное чередование королей и королев. Следующей должна быть женщина. Борьба их была друг с другом, но не за власть, а между собой.

— Следующие в очереди на престол мои родители, а потом Дур.. извините, Дорианы, потом твои,— он бесцеремонно указал пальцем на Александрину, что считалось крайне неприличным и отчего она сильно возмутилась, — твои. Ну и где-то в самом низу, может быть, и вы. Вы ведь даже не женщины, пока замуж не вышли. И не выйдете, если будете столько жрать.

— А за тебя добровольно даже твоя мама замуж не выйдет!

— А на тебе твоё платье прямо на балу порвётся.

Скрипнула дверь. Мимо проходил дворецкий со своим сыном, по совместительству королевским башмачником.

— Я намеревался найти и наказать того, кто выкрал у меня каменный ключ из от буфета в единственном экземпляре. Но найти здесь вас и всех сразу — полная неожиданность! Потрудитесь объясниться!

— Не надо на нас наговаривать!

— Объяснимся, когда будем обязаны!— ответил Эрик, но за его спиной показался сам король.— Они уже были тут, когда я пришёл.

— Ничего мы не крали. Тут было открыто! Мы просто хотели посмотреть, даже ничего не трогали!

Дядя вздохнул и запер тяжёлую дверь. Племянники встали у стенки, как преступники перед расстрелом, одаривая друг друга презрительными взглядами.

— Мне было всё слышно! Вы ведёте себя отвратительно. Вы самые верные друзья, а ведёте себя как враги. Вы самые близкие люди, а обращаетесь друг с другом, как с какими-то проходимцами. Я ещё жив, а вы делите престол! Где ваши манеры, что за «тыканье», что за тыканье пальцами, что за оскорбления? А как вы разговариваете с Уильямом, он же практически моя правая рука, он ведь тоже воспитывал вас? А я ведь ещё даже не спросил, что вы тут делаете!

Они виновато понурили головы, зная, что кого-то сейчас накажут. Жизнь в замке была прекрасна, но под надзором дяди они, юноши и девушки на третьем десятке жизни, были бесправными детьми, который могли отчитать за любую провинность.

— Зовите своих сестёр. После уроков этикета вы отправитесь помогать дворникам!— с этими словами он удалился в свои покои, оставив воспитанников с удивлёнными лицами.

— Вы же все-таки девушки, будьте вежливее и добрее друг к другу,— сказал Уильям спокойным голосом.

Принц рассмеялся, принцессы покраснели.

— Да, извините нас. Тут и вправду было открыто до нас!

— А вам, сэр Эрик, следует быть снисходительным к девушкам, тем более к своим сёстрам,— добавил его сын Николо: высокий светловолосый парень с голубыми глазами. Пока он рос, воспитывался с отцом в замке, чтобы всё время быть рядом, получив за это время профессии башмачника и музыканта, но на службу к королю он не поступал, и пришло время покидать пределы его замка, о чём разговора он не заводил.

— Спасибо, Николенька,— ответила девушки.

— А вам, господин, — напомните своё имя!,— следует держать свой рот под замком. В вашей семье с этим тяжко и, видимо, ключи от всех комнат мы доверили не тому. Сегодня конфеты, а завтра деньги из казны, так ведь, Уилл?

— Следи за своим языком, царевич!

— Дети мои, оставьте свои распри! Будьте милосерднее, вы ведь выросли под одной крышей и всё благодаря нашему доброму королю Фредерику..

— Мы и так слишком милосердны! А за то, что он тут вырос, пусть благодарит моё молчание! Если бы он только подумал, что ваш голодранец томно вздыхает по нашей Александре..

Радостная новость.

Александрина, Анастейша и Дориана стояли перед дверью: к королю приехал посол и о чём-то воодушевленно рассказывал.

Он выглядел озадаченно. Наконец, король, — который, как дядя, взял их на воспитание в большой город, с кучей слуг и учителей, а родители тем временем жили в деревне отдыхая от него и суеты, — пошёл к выходу. Девочки разбежались по комнатам.

— Дети мои, для вас радостная новость! Совсем скоро состоится международный бал Семи королевств, на котором юные принцессы впервые предстают пред светом и официально переходят из статуса отроков в юношей и девушек. У вас будет возможность заявить о себе всему обществу и даже найти себе будущих супругов.

— О да, женихи, мы же о них так мечтаем,— сказала Анастэйси, — Уже лечу выбирать.

— Я рад, что ты так ждёшь этого! Выбирайте! Только всяким плебеям я вас не отдам!

Девушки обрадовались и только Стейси пришлось натягивать улыбку, ведь никто не знал, что она давно была влюблена в молодого учёного: то ли гения, то ли безумца — Данте Марини.

— Представляю, какие там парни!

— Надеюсь, там будет Алехандро! Он прочитает мне свои стихи, я буду его музой.

— А я надеюсь, туда пригласят иностранных музыкантов.

— Нет, нет, надеюсь, пригласят артистов из театра!

Пока девочки смеялись за дверью, слушал тот, кому было не до смеха.«Женихи..».

— Пойдём! Пока никто тебя не увидел! Ты с ума сошёл за принцессами подслушивать, тебе же голову отрубят!

— Да мне уже все равно! Пусть рубят!

— Ну сколько можно? На что ты вообще надеешься, она же принцесса! А если даже и не принцесса, то красавица.

— Я надеюсь, но не верю.

Действительно, Николо хоть и был знатного происхождения, но его семья обеднела из-за долгов отца, бросившего его ещё в раннем детстве. Дворецкий Уильям женился на его матери, и теперь его Николо считал своим отцом. Он не ждал взаимности, но хотел хотя бы находиться рядом и знать, что у неё все хорошо. Именно поэтому он выбрал быть послом, платили достаточно, но всё же не столько, чтобы можно было хотя бы думать о принцессе. Зато он мог являться во дворец и рассказывать новости из жизни королевства, а мимолетно и интересоваться делами двора. Король его очень любил за складную речь и юмор, но надеяться на это все же было напрасно.

Николо пришлось уйти ни с чем, только с раной на сердце.

Принцессы тем временем готовились к своему первому балу. Для Александрина послали шить новое платье из тончайшего шёлка с золотой росписью и готовился венок из цветов. Для Анастейши платье вымачивалось в розовой воде и волосы заранее начали приводить в порядок, чтобы к назначенному дню её кудри стали послушными. Для Доры же платье было уже готово, осталось пришить на него турецкую бирюзу, чтобы её рыжие волосы стали ещё ярче.

Они направились в танцевальный зал повторять движения для бала, представляя что танцуют с принцами. Наконец, большие золотые часы пробили полночь. Нужно было лечь пораньше, чтобы успеть выспаться к завтрашней репетиции. Девочки зашли в общую спальню, но решили разойтись по собственным.

Дориана легла в свою оранжевую кровать с накрахмаленными простынями, пахнущими эфирным маслом апельсина, утопая в мечтах о своём будущем муже. Александрина пошла в розовую комнату, за которую они с Анастейшей готовы были подраться, но в итоге обе комнаты были отделаны в разных оттенках розового: для Алексы яркий с узорами водосбора на каменных стенах, а для Насти нежный пионовый с красивым деревом сакуры. Саша записала в свой дневник мечты о принце: добрый, надёжный, преданный, а самое главное верный и любящий. С чистой глубокой душой.

Если красивый, тоже было бы не плохо, накаченный, с крепкими мускулами… Но это второстепенно. Разве можно терпеть рядом с собой пустую картинку, пусть даже самую красивую?