Научу тебя любить

Глава 1

— Ева… Савельева! Долетела! Бледная – то какая… — театрально прикрыв рот своей ладошкой, пропускает смешок моя лучшая подруга. — Это все из – за низкого гемоглобина в твоей крови. Я читала одну статью: там написано, что красные кровяные тельца перестают выполнять главную свою задачу, а именно доносить кислород куда нужно. Иными словами – страдает весь организм, — грустно констатирует столь не веселый медицинский факт, совершенно ко мне не относящийся.

— Не кричи ты так! Я очень рада тебя видеть, Анют, — стискиванию её ладную фигурку в своих объятиях до легкого хруста.

Немного отстраняюсь от нее. Такая она милая, искренняя и не по–детски серьезная для своего возраста. А я на минуточку на семь лет ее старше.

— Ань, ты на машине?

— Конечно! Пошли, а то я опаздываю уже в институт, — на парковке многолюдно, но Анюта, буквально, идет тараном, держа меня за руку.

— Запрыгивай в мою малышку, милая.

Перед моими глазами, действительно, появляется «малышка» Пежо красного цвета. Немного не подходит к взрывному нраву Ани, но это тоже вполне сносная машина, чтобы ездить по этим городским джунглям.

Послушно приземляюсь на пассажирское место и затягиваю ремень безопасности потуже.

— Ев, так как ты перевелась в наш институт, ты должна пройти дополнительное собеседование с ректором. Подготовься, как следует. Она мадам с тараканами в голове и умеет довести до микроинсульта. Будь осторожнее с ответами на ее вопросы. Отвечай предельно четко и без лишней информации. Она в курсе о твоём диагнозе, — поджав свои пухлые губежки, она возвращает свое «водительское внимание» полностью на дорогу.

Подруга довозит меня до съемной квартиры за полтора часа. Моих немногочисленных сбережений хватило только на этот район. Главное метро рядом.

— Не скучай. В понедельник ты должна прийти к двенадцати. Я прошу тебя не опаздывай ни на секунду. Наш «диктатор» этого не выносит. В случае чего можешь сразу забыть о своем переводе, так как сочтет, что ты не дорожишь ее драгоценным временем, — она оценивающе смотрит на меня, проверяя, дошла ли суть её внушения в мою черепную коробку, и для завершения образа поднимает густую черную бровь, ожидая положительного ответа. Вылитая «училка». Такая же, как и я.

— Поезжай, мамаша, — Аня, закатывает глаза, делая вид, что совсем не обижается на свое прозвище. Оно для меня такое родное, теплое. Как она вся.

— Твою берлогу я посмотреть сейчас не смогу, может завтра… Мне нужно ехать. Заочники скучают, — сощурив свои кошачьи глаза, смотрит на меня с мольбой.

— И? — зеркалю её выражение лица.

— Ева–а–а, а пошли сегодня потусим? Как в старые добрые времена. Открылся новый клуб "Империя". Есть пригласительные.

— Аня… Я подумаю. Ещё не готова делать вид, что все, что происходит в моей жизни, не создано же моими руками, — и тут она делает запрещённый приём для меня, изображая страдальческое лицо, прямо, как у кота из всемирно известного мультипликационного фильма.

— Хорошо. Я пойду. Но! Платье и макияж с тебя. Туфли у меня есть, — она оглушительно взвизгивает, как подросток, пританцовывая на месте. Собственно в клубе мы и познакомились когда-то. Каждая из нас «зализывала» свои раны.

— Милая, без проблем. В восемь вечера я за тобой заеду. Все я поехала. Не скучай, — она уезжает, оставляя меня со своими «тараканами» в голове и желанием «смыться в унитазе».

Шум, толкотня и пафосные заведения остались далеко в юношеском возрасте. Мне тридцать лет. И, весьма вероятно, что я не «дотягиваю» до девушек, которым слегка за двадцать.

Риэлтор оставила мне ключ в почтовом ящике, который теперь плотно зажат в моей ладони, пока я поднимаюсь на пятый этаж совсем обычного многоэтажного типового дома на окраине Москвы.

Оглядываю свою однушку: просторная комната, бежевый большой диван, платяной шкаф, плотные шторы цвета насыщенного шоколада. Кухня маленькая, но довольно милая. Однозначно, мне здесь нравится.

Стаскиваю с себя сумку, кардиган и иду прямиком в ванну, где освободившись от всей ненужной одежды, залезаю под потоки горячей воды.

Завернувшись в пушистое полотенце, плюхаюсь на диван. Глаза наливаются свинцом и я их послушно закрываю, проваливаясь в бездну своих воспоминаний.

Просыпаясь от настойчивой трели дверного звонка, не могу понять сколько я так пролежала. Может час, а может… все три.

По ту сторону двери, упрямо в глазок смотрит запыхавшаяся Анюта с ворохом глянцевых пакетов. Открываю дверь.

— Подруга, нет лишнего времени на долгие обнимашки! Я задержалась на работе. Пока доехала до дома, пока взяла пару платье тебе, сама собралась. В общем, у нас есть двадцать минут. Возьми это… — заглядываю в пакет.

— Подозреваю ты специально взяла этот тандем, чтобы я выбрала… — тычу пальцем в сторону развратного платья на тонких бретелях.

— Одевай быстрее, — натягиваю на себя этот индиго-чулок и скептически осматриваю себя в зеркале. — Отлично выглядишь, — цокает она языком, вызывая невольно на моём лице улыбку.

Я частенько вспоминаю «свои» студенческие гулянки до утра. Точно также собиралась с подругами в клуб – выбирали платья и прихорашивались у зеркала.

— Пошли уже, пока я не передумала, — подхватываю ее под руку, не давая самой себе шанса передумать, чтобы остаться дома и провести это же время за просмотром сериала.

Удел тридцатилетних. Не замужних. Одиноких.

Глава 2

Пока Аня «лихачила» по полупустой ночной дороге, я любовалась Москвой из открытого окна машины. Интересно откуда у нее такая любовь к «скорости»? Она мне ничего толком не рассказывала про свою личную жизнь до нашей встречи или про свои юношеские увлечения. Словно все это осталось в прошлом. А сейчас есть только то, что она «лепила» из себя все эти года, как только приехала в мой родной город.

Давно я не испытывала радость. Чувства предвкушения чего-то. От этого немного потеют ладони и по телу прокатывается забытый трепет приключений. Не припомню, когда в последний раз расслаблялась в компании кого-то, кроме сеансов с мозгоправом.

Подруга глушит мотор и переводит свой взгляд на меня. Знаю, что она сейчас скажет: чтоб я не скучала, держалась её и ещё много всякой разной «заботы», свойственной ее характеру. Но, как – будто подслушав мои мысли, говорит совсем иное:

— Ева, отдохни, потанцуй, познакомься с кем-нибудь… — на последних словах она запинается, но не пытается извиниться за них. Это даже к лучшему.

— Я приняла твоё приглашение – мы приехали отдыхать. Не вижу смысла забиваться в угол и сидеть с кислым лицом. Я отлично танцую. Забыла? — Аня снова одаривает меня своей лучезарной улыбкой, подмигивая.

Наше знакомство состоялось на танцполе местного пафосного клуба. Тогда я начинала только преподавать. И Аня оказалась не просто новой знакомой, а самой настоящей моей студенткой, группу которой я позже курировала. Воля случая – и она мой самый, не побоюсь этого слова, родной человек.

Дружно вылезаем из машины, устремляясь к парадному входу в клуб. Аня, походкой от бедра, подплывает к охраннику, демонстрируя проходные билеты. Бегло взглянув на них, он оценивающе переводит взгляд на нас. Ухмыльнувшись, пропускает внутрь.

Аня сказала, что билеты дал ей коллега с работы. А ещё для нашей компании забронирован целый ВИП на десять человек.

Как только мы заходим в затемненное просторное помещение, все взгляды устремляются на нас.

Аня машет всем приветливо рукой, утягивая меня на полукруглый диван. Сначала я испугалась такого количества незнакомых для меня людей, но позже, за разговорами, расслабилась и забыла о своих переживаниях.

За порцией очередного аперитива, я ощущаю необычную лёгкость во всем теле и решаю пригласить Богдана на танец, но он отказывается, сославшись на то, что просто не любит танцевать. Аня тоже «отмахивается» от меня. В это время ее внимание хочет заполучить весьма симпатичный шатен. Может его «штурм» увенчается успехом. Девочка – то красивая. Делаю знак рукой, что пошла – она одобрительно кивает.

Спускаясь по ступенькам на танцпол, попутно обращаю внимание на элементы декора самого клуба. Дизайнер интерьера постарался на славу. Дорогой шик, без налета на старину.

Мою щеку начинает покалывать миллион невидимых иголочек, так, словно, кто-то смотрит на меня и не сводит глаз. Я поворачиваю голову примерно в ту сторону, где возможно находится этот «источник». Наши взгляды встречаются.

В той зоне практически нет света, только переливающиеся огни, которые отбрасывают свою тень на его лицо.

Встряхнув волосами, прохожу сквозь людей, практически протискиваясь между телами.

Меня как магнитом тянет в самый эпицентр этого хауса. Где много запаха, тел, движений, вибрирующего звука и неподдельного кайфа.

Стробоскоп переливается сотнями огоньков, погружая все пространство под свой вакуум. Бедра сами начинают покачиваться под зажигательный бит модного диджея. Прикрываю глаза. Времени больше не существует. Мое сознание пронизывается музыкой, заставляя все тело трепетать от новых ощущений. Руки плавно двигаются в такт всем моим телодвижениям, создавая магию танца. Неужели – это снова «я»? Нет. Я стала лишь «блеклой копией» самой себя.

Хочу уйти, но меня останавливают чьи-то ладони, которые легли на мою талию. «Его» дыхание щекочет мой висок, а в ноздри ударяет пряный аромат туалетной воды. Вкусный. Дерзкий.

Мое сердечко начинает гулко стучать, когда «он» прижимается ко мне сзади, нависая, словно, тень. Опасная. Хищная. Интригующая своей неизвестностью.

Я боюсь пошевелиться. Но «он» сам начинает двигаться в такт сменившийся музыке, переплетая наши пальцы рук. Теперь мы движемся в одном ритме.

Даю полную свободу его рукам пройтись по моему телу. Жадно сминая ткань платья на моем теле, лаская кожу через преграду, заставляет, а точнее полностью принуждает откликнуться на его умопомрачительные ласки. Закатив глаза от удовольствия, практически скулю, чтобы это сумасшествие не заканчивалось. То, с какой первобытной заинтересованностью он исследует каждый сантиметр доступной для него кожи – отзывается во мне самым настоящим «голодом». Перехватываю его руки и разворачиваюсь на месте.

Мой взгляд сразу цепляется за широкую грудь, которую облепила однотонная серая футболка. И то, что я вижу под ней – не сможет оставить женскую половину населения равнодушной к такому мужественному экземпляру, чтобы не захотеть «этим» обладать. Нервно сглотнув, поднимаю глаза выше.

В меру чувственные мужские губы. Только… справа над верхней губой есть застарелый шрам, в виде белой линии. Наверное ему смешно, что его так рассматривают при первой встрече. Возможно поэтому уголки его губ приподнялись и я могу увидеть улыбку своего незнакомца. Красивая. Притягательная.

От неожиданности начинаю трепыхаться в его руках, судорожно хватая воздух ртом. Это же мальчишка! Ему на вид лет двадцать.

Пытаюсь выбраться из оков его рук, но он не позволяет этого сделать. Его ладони обжигают мои оголенные руки, лопатки, шею, немного оттягивая мою голову за волосы назад, запрокидывая ее, чтобы наши взгляды снова встретились.

Словно безвольной куклой повинуюсь ему, утопая в его глазах. Там настоящая бездна. Там видна его похоть. И в них отражается мое желание. Его пальцы касаются моего лица, плавно ведя ими по моей скуле, заправляя за ушко непослушную прядку волос.

Глава 3

Кирилл

— Кир, надеюсь, ты не забыл, что сегодня мы идём в новый клуб моего отца?

— Макс, я все помню. После тренировки сразу поеду к вам.

— Аха, конечно. Если дело касается бокса – то ты о многом можешь позабыть, — кривится его рот в саркастической усмешке.

— Ладно, бро… я уже немного опаздываю. До вечера, — пожав руку лучшего друга, иду на парковку. Завожу двигатель и включаю на магнитоле какую-то попсу по радио.

Ведь, Максим прав. Бокс стал для меня не банальным увлечением, а нечто большим.

Впервые на ринг меня привел отец. Его друг, а ныне, мой личный тренер, стал не просто моим наставником – он заменил мне отца, когда тот скоропостижно скончался.

— Пацан, десять минут, и жду тебя на ринге! — рявкает на меня тренер.

— Виноват. Лекция задержалась, — пытаюсь немного оправдаться, хоть этого и не люблю.

— Девочкам своим сопливым будешь это рассказывать. Они «лапшу» эту любят, — многозначительно играет бровями. Смотрит на ручные часы. — Опоздал на десять минут – отработаешь двадцать.

Стиснув зубы, решаю промолчать. Бесполезно. Лучше, действительно, отработать, чем он накрутит к таймеру ещё полчаса, которые можно потратить с не меньшей пользой.

Тренировка проходит в штатном режиме: разминка, отработка базовых ударов, спарринг с видео съемкой. «После» мы просматриваем видео, и тренер дает мне рекомендации и указывает на технические ошибки. Сегодня меня даже похвалили, но настоятельно просили не «зарываться», а продолжать в том же темпе. Возможно, из меня что-то да и получится.

Эльвира, наш администратор, приносит мне в раздевалку свежие полотенца и закрывает дверь на ключ. Демонстративно прячет его в ложбинку своих грудей.

— Что-то ты долго сегодня? — подходит ко мне вплотную, развязывая узел на моем полотенце, обмотанному вокруг бедер.

Она никогда не соблюдает прелюдий – сразу берет то, что хочет. По крайней мере, так она думает.

Подталкиваю ее к шкафчикам и разворачиваю к себе округлыми ягодицами. Эльвира, как фастфуд. Желание возникает, только, когда сильно голоден. Вроде наелся, а сытости все равно не чувствуешь. Плоско. Скучно. Нудно.

Достаю из спортивной сумки презерватив. Раскатываю его по всей длине, и направляю головку члена в ее лоно, проталкиваясь по сантиметру до самого упора. Протяжный стон удовольствия вырывается из ее нутра, но это не добавляет дополнительных градусов к моему вожделению ее телом. Если раньше мне хотелось ей обладать, всего лишь непродолжительное время, то теперь – это чисто механические движения, сопровождаемые стонами, хлюпающими звуками и горьким послевкусием, когда все закончится.

Эльвира распрямляется, поправляя на себе одежду. Разворачивается и смотрит на меня, в то время, как я снимаю с себя использованный презерватив, завязывая его «узлом», а после выкидываю в урну. Красноречиво намекая, какого рода характера имеют отношения между нами.

Она прекрасно понимает, что я ей ничего никогда не обещал. «Наш секс» не выходил за периметр спортклуба. И «клеймо замужества», которое она с размахом праздновала в прошлом году, не являлось для меня препятствием, чтобы полноценно строить с ней отношения.

Поджав губы, она достает тот самый «ключик» из своего бюстгальтера. Играть во все это мне порядком поднадоело. И, кажется, она и сама поняла, что «заигралась». Пора заканчивать.

— Эля, подожди, — она останавливается перед дверью, слегка обернувшись в мою сторону. Только сейчас понимаю, что наши тайные встречи слишком далеко зашли для нее. Она плачет.

— Неужели, я так противна тебе? — с досадой в голосе парирует она, вытирая рукой скатившуюся слезинку со своего милого личика.

— Нет…

— Хочешь я разведусь с мужем? Все равно у нас ничего не выходит, — одев нижнее белье и спортивные штаны, подхожу к ней.

— Если ты этого хочешь.

— Кирилл, неужели, для тебя «это» ничего не значило? — переводит свой взгляд на мусорную урну, в которой покоится использованный презерватив. — Просто «потрахались»?

— Эль…

— Не нужно… Ты врать не умеешь.

Ее тоненькие пальчики пытаются вставить в замочную скважину ключ, но не получается. Эльвира громко всхлипывает, проявляя истинные свои эмоции и чувства. «Нас» никогда не было. И в этом моей вины нет.

Подъехав к клубу, сразу иду ко входу. Здороваюсь с местным охранником и прохожу за наш столик. Друзья уже сидят в компании девушек.

— Я думал, что ты уже не приедешь, — Валентин выглядит слегка удивленным моему приходу.

— Только не говори, что скучал. Не поверю, — присаживаюсь напротив Максима и грудастой шатенки, что так активно с ним флиртует.

— Мы просто решили, что ты нас опять кинул, — фыркнув, подзываю к себе официанта и делаю заказ. С утра во рту ни крошки не было. Если бы тренер узнал – голову оторвал. Нарушать режим категорически нельзя.

Парни не обращают на меня никакого внимания, полностью переключившись на «своих» девушек.

Немного закинув еды в свой желудок, решаю удариться в философские размышления.

Почему я никогда не заводил серьезных отношений? Сам не знаю. Наверное это отнимет слишком много личного моего времени. А я только «расправил крылья» на ринге, показывая результат. Конфетно – букетный период, гулянки под луной и цветочки – не вписываются в мой привычный график, а девушка, точно захочет перекроить мою жизнь под себя.

Делаю жадный глоток холодного пива. За своими «размышлениями» не заметил, как прошел практически час.

Эльвира не только себе испортила настроение, но и мне. Чувствую себя последней скотиной. Знал же, что так будет. Вот «минус» непостоянных отношений. Скорее всего, единственный. Допив пиво, решаю поехать домой. Здесь мне ловить нечего.

Мой взгляд цепляется за тонкие щиколотки девушки. Она идёт неспешно вниз по ступенькам, разглядывая обстановку вокруг себя. Останавливается.

Ее лицо, кажется таким красивым и одновременно печальным, что хочется непременно узнать о чем она думает. Наши взгляды пересекаются. Но лишь на мгновение. Растворившись среди посетителей клуба, она проходит на танцпол.

Глава 4

Приехав за полчаса до предполагаемого собеседования, я поднимаюсь на нужный мне этаж.

В приемной меня встречает девушка, секретарь ректора, которая предлагает мне подождать, пока Татьяна Васильевна «занята».

Достав папку со своими документами, присаживаюсь на мягкий замшевый диван телесного оттенка. Мне, действительно нужно немного времени, чтобы перевести дух и слегка успокоится перед беседой.

— Ева Игоревна, — обращает на себя внимание голос милой девушки. — Татьяна Васильевна готова вас принять, — послав мне вежливую улыбку, возвращается к своей работе.

Встав с диванчика, расправляю свою одежду. Призываю все свое самообладание – не растеряться и выстоять сегодня, в прямом смысле этого слова.

Едва я открываю дверь, как меня чуть не сбивает с ног мужчина в костюме. От неожиданности моя сумка летит вниз, а папка с документами взмывает вверх, чтобы через пару мгновений оказаться на полу.

— Ты цела? — грубый мужской голос царапает мои нервы, вызывая стойкое желание нахамить в ответ на его учтивость.

— А как Вы думаете? — наклоняюсь, чтобы подобрать вылетевшие листы бумаги. — Меня не каждый день сбивают с ног, а потом ещё «Ты» – кают, — бросаю косой взгляд на своего обидчика.

— Извини – те. Так сойдёт? — да он издевается? Сейчас я ему!

— Уважаемый… — замолкаю на полуслове. — Давид? Это ты? — не скрывая улыбку, спрашиваю практически шепотом.

— Да. Интересно жизнь закрутила, правда? — слегка с прищуром смотрит на меня, оценивающе скользя по мне взглядом.

— Восемь лет не виделись… много воды утекло с наших студенческих лет. Дай тебя обниму.

Подхожу к нему ближе и обнимаю его за талию. Встретится в другом городе, при других обстоятельствах с человеком, с которым связывали не только веселые будни студентов, но и гораздо большее. Только мы были ещё слишком юны, чтобы сохранить те искорки чувств, которые прошивали наш первый опыт создания отношений. И все это проносится перед моим мысленным взором.

— Мне нужно идти, Ева. Мы обязательно ещё встретимся, — слегка отстранившись от меня, направляется на выход, оставляя после себя досадное послевкусие.

На меня, будто ледяной ушат воды выплеснули. Такая отстраненность и холодность, совершенно на него не похоже. Решаю во всем разобраться позже, если уж Давид уверен в следующей встрече.

Как хорошо, что у Татьяны Васильевны двойной кабинет. И мое фиаско с последующими «обнимашками» она не видела. Иначе я сгорела бы со стыда.

— Здравствуйте. Я, Савельева Ева Игоревна. У меня оформлен перевод в ваш институт на должность преподавателя кафедры административного права и процесса, — она окидывает меня снисходительным взглядом с головы до ног, приглашая жестом руки, присаживаться на стул, стоящий напротив ее стола.

— Тратить своё время на формальности не вижу смысла, поэтому сразу приступим к следующим моментам, которые хочется обозначить сразу, — она берет в свои руки папку с бумагами, на которой написано мое имя. — В мой институт я беру только профессионалов, знающих свою дисциплину «от и до». Молодые и амбициозные преподаватели – это прогресс, к которому я стремлюсь. Меня смущает только один весомый нюанс, который заставил усомниться в вашей компетенции.

— У меня есть заключение… — распахиваю папку, чтобы найти нужный документ, выданный медицинской экспертной комиссией, но она меня, буквально, пригвождает к месту ледяной интонацией своего голоса:

— Я видела заключение, которое вам выдали на медицинской комиссии. Но из всей аббревиатуры в диагнозе я поняла только «нервный срыв» и «фазу ремиссии». Я не врач, но я ваш работодатель и мне гораздо важнее знать, что не случится этот самый «срыв» в самый неподходящий момент. На лекции, семинаре, зачете или экзамене. Также есть масса других мероприятий, в том числе повышение квалификации, где моих преподавателей с научными степенями изматывают до глубокой ночи, пока не закончатся все конференции и тесты, — мысленно закатываю глаза. Я так и знала, что тема моей «болезности» выйдет на первый план, затмив все карьерные успехи на преподавательском поприще.

— Надеюсь, мои личные заслуги, как квалифицированного специалиста заставят вас не усомниться во мне. Я не подведу, — создается такое ощущение, что именно этих слов Татьяна Васильевна и ждала.

Утвердительно кивая, она переводит свой пронзительный взгляд обратно на бумаги. Ставит подпись.

— Начнете с этой субботы. Четвёртый курс. Юристы. Их преподаватель в отпуске и вы его замените, — протягивает мне документы. — Екатерина подскажет, куда идти дальше.

— Спасибо за эту возможность, — снисходительно приподняв уголки губ, она откидывается в кресле, пристально смотря в мои глаза.

— Учтите, Ева Игоревна, что своей репутацией я дорожу. Надеюсь, мы сработаемся.

Нервно сглотнув, решаю ничего не отвечать. На негнущихся ногах, покидаю кабинет, чтобы быстрее оказаться вне давящих стен. Мне, кажется, что я и не дышала все это время.

— Екатерина, Татьяна Васильевна… — секретарь, не дослушав, протягивает мне маленький листочек, где написан неизвестный для меня номер.

— Ева Игоревна, вам нужно пройти в отдел кадров. Он на втором этаже. А также я даю вам номер вашего руководителя, который будет помогать освоиться на новом месте.

Согласно кивнув и поблагодарив за помощь, спускаюсь на нужный мне этаж. Девушки помогают мне быстро оформиться, поинтересовавшись с какого дня я приступаю к своим обязанностям. А также просят подняться к моему непосредственному куратору, чтобы познакомиться. Он сам так попросил.

Моя кафедра расположена на четвертом этаже. Здесь только, что завершили ремонт. В воздухе еще витает запах краски. И по иронии судьбы на дверях нет номеров или каких–либо обозначений, кому принадлежит тот иной кабинет.

Прохожу мимо закрытых дверей, как вижу в конце коридора снова Давида. Он разговаривает по телефону. Надеюсь, он мне подскажет, куда следует пройти.

— Подожди… — прикрывая динамик ладонью, он глазами показывает, где мне нужно его «подождать».

Глава 5

Давид всматривается в моё бледное лицо, именно таким я его себе представляю в этот момент, словно хочет понять, что могло случиться. На мгновение мне кажется, что он немного забеспокоился обо мне, но «вернув» снова свою маску невозмутимости, покидает аудиторию.

Мне становится непривычно обидно за его «такое» поведение. Я не могу понять, чем заслужила такое отношение к себе в первый рабочий день. Мог же просто «отказать» ректору. И не трепать мне нервы, предположительно, зная, через, что я прошла. Пусть не надеется на беседы в нерабочее время. Задушевными, вряд ли они теперь будут.

Пальцы немного подрагивают, когда я беру в свои руки журнал группы. Нужно провести перекличку студентов.

Я даже не знаю, как зовут моего «незнакомца из клуба». Может… Снова взглянув на него из полуопущенных своих ресниц, понимаю, что я не ошиблась. Это он. Уж слишком я увлеклась в клубе разглядыванием его лица. Ошибки быть не может.

Первыми в алфавитном порядке были фамилии девушек, но, когда я добралась до парней, то каждый раз мое сердце пропускало удар, вслушиваясь в тембр голоса.

— Макаров Кирилл, — я не поднимала головы, чтобы не сбиться и правильно произносить инициалы, но тут повисает тишина, — Макаров… — отрываю свой взгляд от журнала.

— Я здесь, — мои глаза плавно перемещается от студента к студенту, пока не добирается до источника этого до боли знакомого голоса.

Как бы я не хотела этого признавать – его голос, как патока, которая обволакивает мою телесную оболочку, заставляя прочувствовать не только стыд за наше общее положение, которое возникло в тот миг, как я переступила порог этой аудитории, где мы находимся в каждой своей роли, но и незаполненную пустоту внутри меня. Будто между нами осталась недосказанность. Незавершенность того, что каждый желал получить друг от друга.

— Хорошо, — утвердительно кивнув, возвращаю все свое внимание обратно. В журнал, где еще остались имена студентов, которых нужно ещё отметить.

Всю лекцию я старательно избегала смотреть в его сторону. Благо он сидел не на первых рядах, и я могла хоть немного почувствовать себя защищенной. Но это же самообман. Я ощущала на себе взгляд этого мальчишки. И каждый раз ловила себя на мысли, что мне это нравится и одновременно злит.

— Ева Игоревна, спасибо вам за лекцию. Будем рады видеть вас снова, — раздаются возгласы студентов.

— Спасибо. Обещать не буду, — слегка улыбнувшись, провожаю взглядом последних «слушателей лекции», что выходят из аудитории.

Запрокинув голову, чувствую некое облегчение. Интересно сколько ещё таких лекций мне предстоит провести в этой группе? Если поинтересуюсь у Давида, то он может и не на шутку заинтересоваться этим вопросом. Чего стоит мое отрешенное состояние, когда я смотрела на «него».

— Эй, ты как? — открыв дверь, Давид сверлит меня стеклянным взглядом.

— А как же пресловутая «субординация»? Или это касается только меня? — прикрыв глаза, делаю шумных выдох.

— Как прошло боевое крещение? — все тем же нейтральным тоном интересуется он.

— Все хорошо. Было немного страшновато возвращаться к работе… кажется, я справилась, — слегка пожимаю плечами.

Давид подходит ко мне неспешной походкой, плавно приближаясь к моему столу. Его фигура сильно изменилась за прошедшие года. От былого мальчишки ничего не осталось. Передо мной чужой мужчина, которого я когда-то любила. И эти чувства, больше всего напоминали братскую любовь.

Наклонившись, он нависает надо мной, доминируя. Снова всматривается в мое лицо, изучает его, царапает взглядом мои слегка приоткрытые губы.

— Ну почему ты не осталась в нашем родном городе… — не отрывая взгляда, касается костяшками пальцев моего лица.

В его интонации не звучит вопрос, там констатация факта. Он сожалеет о том, что согласился со мной работать? И дня не прошло, как он нарушил все собственные правила общения друг с другом.

— Давид… — говорю на выдохе.

Мы оба вздрагивает из-за резкого шума. Кто-то открыл дверь и решил резко захлопнуть, чтобы «привлечь» к себе внимание.

— У тебя ещё одна пара. После иди домой, — распрямившись, направляется к той самой двери, которая ввергла меня в транс своим хлопком.

— Это похоже на ненависть… я права?

— Я ненавидел тебя первые два года, потом отпустило, — роняет сухо, так и не оглянувшись назад.

Он бы непременно увидел слезы в моих глазах. Никто не виноват, что в свое время я выбрала не его.

Утро выходного дня начинается с телефонного звонка от мамы. Беру трубку, потому что, так надо. Она мой родной человек. Даже, если сделала больно своими словами, когда нужна была поддержка.

— Дочь, привет! Как твои дела? — мамин голос сочится теплом и радостью.

— Привет, мам. Все хорошо. Вчера был первый рабочий день, — закусываю нижнюю губу и пинаю ногой невидимые пылинки.

— Так... ничего не хочешь мне рассказать? Странные нотки есть в твоём голосе, — если бы моя мама знала причину этих самых ноток. Ох, боюсь даже подумать.

— Мам, просто нелегко на новом месте. Все чужое, но я привыкну. Это пойдет мне на пользу.

— Ева, я очень рада, что в Москве у тебя складывается все хорошо. Ты к психотерапевту записалась на прием?

— Конечно. На следующей неделе в среду. Был только этот день, — хороший психотерапевт на вес золота и найти это богатство среди «кучи не пойми чего» довольно проблематично.

— Обязательно расскажи потом, как все прошло, — повисает неловкая пауза, которую непременно нужно заполнить банальным вопросом.

— Обязательно. У вас с папой все хорошо?

— Да, доченька. Пойду, надо папе омлет приготовить.

— Папе привет! — выключаю телефон и плетусь на кухню, чтобы сварить себе кофе.

Следом поступает звонок от Ани. Её голос в динамике уж слишком бодро звучит для девяти часов утра:

— Ева! У тебя есть спортивный костюм?

— И тебе доброе утро, Анна Николаевна, — ставлю на плиту турку.

Глава 6

— Ева Игоревна, Аркадий Петрович вас ожидает, — оторвавшись от разглядывания разноцветных рыбок в аквариуме, согласно киваю помощнице своего психотерапевта. — Пойдемте, провожу вас.

— Здравствуйте, Аркадий Петрович. Очень рада вас видеть снова, — под одобрительный взгляд своего врача, сажусь на стул и достаю свой ежедневник.

— Да, кажется, недели три точно, — присаживается напротив меня. Как ты себя чувствуешь?

— Я… неоднозначно. Физически я полна сил, но душевно… что-то надламывается внутри меня, когда я думаю об одном человеке. Можно мы сегодня поговорим о «нем»?

— Давай попробуем, — он берёт свой большой блокнот и записывает все то, что я ему рассказываю. Это не «место стеснения», здесь я пытаюсь найти ответы. Найти баланс дозволенного, не выходя за рамки собственного комфортного состояния. — Ева, как ты сама хочешь относиться к этому молодому человеку?

— Он, мой студент. И я не хочу прятать его, как свой грязный секрет от общественности. Он, словно запретный плод, который привнесет в мою жизнь сплошные проблемы, собранные воедино из моих страхов.

— Страх – это вполне естественная реакция твоего восприятия на новый раздражитель, в лице этого парня, Кирилла. У вас возникло физическое влечение друг к другу, которое ты сама хочешь подавить в себе, потому что вас отныне связывают «обременительные отношения». Ты уже распределила роли в вашей взаимосвязи, — слегка киваю. У меня перехватывает дыхание, от того, как тонко и грамотно рассуждает Аркадий Петрович. — Так, почему эти «роли» должны понравиться ему? Он такой же живой человек. Ему также свойственны проявления чувств, пусть даже экспрессивней в силу возраста или темперамента.

— Об этом я не подумала… — сильнее сжимаю шариковую ручку в своей руке.

— Давай разберемся в тебе, Ева. Если всё же дать шанс на такие отношения, что получишь ты? — закусив нижнюю губу, что уже входит в мою привычку, отрицательно мотаю головой.

— Я старше его… — говорю то, что сразу бросится в глаза, когда мы будем «вместе».

— Каждый человек должен быть счастлив. Хуже всего – несчастливый человек, но живущий в рамках человеческого одобрения, будь – то коллектив на работе, семейное окружение или собственные установки, которые появились в результате негативного опыта.

— Я боюсь не перемен, — говорю еле слышно. — А потерь…

— Чтобы «потерять», надо сначала «обрести», Ева. Чем сильнее ты будешь бояться, именно этого – ты рискуешь вернуться туда, с чего мы начали на нашем первом сеансе. Подумай об этом.

Проговорив еще о некоторых моментах, которые меня не на шутку стали беспокоить, покидаю центр психологической помощи в умиротворенном состоянии. Удивительно, как специалисты такого уровня, могут по полочкам разложить все внутренние сомнения и страхи, акцентируя внимание на, действительно стоящих приоритетах в собственной жизни.

— Ева, можно тебя пригласить в кафе, напротив? — Аня заходит в кабинет, останавливаясь перед моим столом.

— Если меня отпустят… — перевожу свой взгляд на Давида. Он хмуро сдвигает брови, отложив бумаги.

— Крепостное право давно отменено, Давид Эдуардович, тем более, сейчас обеденный перерыв. Все прописано в уставе «сие» заведения, где мы с вами работаем, — прыснув со смеха, беру свою сумочку.

— Анна Николаевна, с первокурсниками так будите разговаривать, — Аня деланно закатывает глаза, но и не стушевывается под его тяжёлым взглядом. — Ева Игоревна, полчаса, думаю, вам хватит.

Ничего не ответив, подхватываю со стола сумочку и снимаю с вешалки свое легкое пальто.

— Может… вам тоже нужно пообедать, Давид Эдуардович. Сидите здесь – злитесь. С сытым желудком, возможно, и подобреете.

Почему-то шутит Аня, а мне достаются только суровые взгляды, короткие ответы по существу и постоянные придирки к мелким недочетам.

После того случая в аудитории, он не проявлял больше никаких эмоций по отношению ко мне. Стабильные, плоские, рабочие отношения – вот с чем приходится иметь дело.

— Ань, а можно тебя спросить? — сделав заказ, откладываю меню в сторону.

— Подозреваю, спрашивать ты будешь о Макарове? — сузив свои кошачьи глаза, вопросительно смотрит на меня. Будто мысленно получив положительный ответ, понимающе кивает.

— Так очевидно, да? — растерянно смотрю по сторонам, чувствуя себя не в своей тарелке.

— Я с ним не встречаюсь. Пересекались пару раз в клубе. И, когда он узнал, что я состою в педагогическом составе в наших общих «учебных стенах» – то само собой все «рассосалось».

— Понятно, — немного отрешенно отвечаю, потому что все мои мысли перекочевали в совершенно новое для меня измерение, а именно в «сравнение» столь очевидной разницы между нами. Она же намного меня моложе. Почему не она?

— Ты мне ничего сама рассказать не хочешь? Ева, что-то снова происходит у тебя, а я остаюсь в неведении…

— Давид… — Аня поудобнее устраивается на диванчике, старательно жуя брускетту с лососем. — Мы не совсем друзья, — делаю паузу.

— Вы были любовниками. Сегодня я в этом окончательно убедилась, — фыркнув, отпивает глоток кофе из большого стаканчика.

— Не совсем так… Мы были детьми, потом вместе поступили на юрфак. Я не хотела вступать во взрослые отношения, но, тогда казалось, что так и должно быть. Он стал моим первым мужчиной. Пока я не встретила Дениса…

Я бы могла долго рассказывать о том, что ошиблась и выбрала не того. Что моя жизнь не стала на сотни ватт ярче или о том, что сожалею об утраченном. Тогда я сделала выбор, поняв, что детская влюбленность не переросла в цельные и настоящие чувства. Обманывать я не стала.

— Мне это знакомо… — глаза Ани наполняются слезами, но она старательно жмурит их, прогоняя вмиг нахлынувших эмоции.

— А ты мне ничего не хочешь «рассказать»? Я же вижу, что это не от моего монолога ты так растрогалась.

— Это долгая история. А у тебя осталось десять минут…

— Здравствуйте, Ева Игоревна, Анна Николаевна, — раздается за нашими спинами.

Глава 7

Прикрыв глаза, вдыхаю запах утренней прохлады, пока стою под навесным крыльцом, на выходе из метро.

На улице идет ливень, и по иронии судьбы, мой зонт покоится на вешалке, дома.

Этой ночью я не сомкнула глаз. Не могла заснуть, когда в моей голове проносились эротические картинки того, чем может закончиться наша «консультация», благо стены института выступают настоящим «запретом» к моему сумасшествию.

Я не «железная» и вполне понимаю, что меня к нему влечет. Ну почему мне не двадцать пять? Тогда бы я меньше всего беспокоилась о нашей разнице в возрасте.

Вряд ли ему понравится в наличие его ванной комнате минимум десять баночек антивозрастной линии косметики.

Когда пройдут первые сексуальные вспышки нашей страсти, что будет потом? Нам же нужно будет о чем-то говорить. Какие у нас могут быть общие интересы? Столько вопросов, на которые я никогда не получу ответы, если не «попробую».

— Ты разговариваешь сама с собой? — открыв глаза, вижу перед собой Давида. Над своей головой он держит зонт. — Ты губами шевелила, но рядом с тобой я никого не заметил.

— Наверное… задумалась, — перевожу взгляд на лужу, по которой ориентируюсь на уровень «активности» дождя. Если выйду из своего убежища сейчас – вымокну до нитки, пока дойду до работы.

— Ждешь кого? — отрицательно мотаю головой. — Иди ко мне.

— Что? — недоверчиво всматриваюсь в его глаза, ища очередной подвох с его стороны.

— Время… — показывает на наручные часы. — Не явишься вовремя на работу, схлопочешь выговор, — в его взгляде проскальзывает, что-то знакомое из нашего детства, такое родное.

Давид подходит ко мне ближе, чтобы я не попала под крупные капли дождя, подавая руку.

Нерешительно вкладываю свою ладонь в его. Она теплая. Слегка шероховатая. Поднимаю на него свой взгляд.

— Поможешь? — ухватившись за его шею, вдыхаю аромат его кожи. Терпкий. Мужской. Этот запах источает уверенность и силу.

Словно пушинку Давид перекидывает меня через лужу, слегка вжимая в свое тело.

— Почему ты бываешь, так груб ко мне на работе, а здесь проявляешь заботу? — отстранившись от него, заглядываю в серые глаза, в обрамлении выгоревших ресниц. — Или твоя «субординация» летит ко всем чертям вне работы?

— Ко всем чертям, как ты выразилась, у меня полетело, когда впервые тебя увидел, — он снова притягивает меня к себе, слегка поглаживая мою спину. — И это случилось не перед кабинетом ректора.

— Неужели, чтобы «нормально» с тобой поговорить, нужно пригласить тебя на свидание? — улыбнувшись, обнимаю его в ответ.

— Я подумаю, — с лёгкой хрипотцой шепчет мне в макушку.

— Пошли уже… у меня начальник вредный, ещё объяснительную заставит написать.

Поднявшись на наш этаж по лестнице, Давид предлагает мне выпить кофе перед моей лекцией.

— Согрелась? — его пальцы касаются моей ладони.

— Да, спасибо. Сколько я тебе должна? — достаю кошелек, прикидывая примерную сумму, которую он потратил в автомате.

— Ева, не глупи. Это забота о своем сотруднике. Если ты заболеешь, кто будешь лекции читать заочникам по субботам? — поджав губы, убираю кошелек обратно.

— Спасибо.

— Завтра я свободен, — наши взгляды снова пересекаются.

— Куда ты хочешь? — мысленно вспоминаю места, где можно спокойно поговорить. — Если будет хорошая погода, то просто погуляем, — взглянув на часы, начинаю волноваться. Через пять минут начнется лекция в группе у Кирилла.

Взяв в руки необходимый материал для лекции, встаю из-за стола. Давид продолжает пить кофе, наблюдая за моими действиями. Хорошо, что в его словах нет намека, что это будет полноценным свиданием. Нам, действительно нужно поговорить о многом.

Лекция начинается вполне оптимистично. Былого мандража больше нет. Только я снова чувствую на себе изучающий взгляд. Он ласкает кожу, невесомо касается моих запястьев, отчего я непроизвольно натягиваю рукава водолазки до кончиков пальцев. Сегодня я забывала одеть браслет, подаренный Аней.

Строго в отведенное время звучит звонок, под звук которого, студенты синхронно встают со своих мест и направляются на выход. Остаётся только один. «Он».

Давид не одобрил мне замену, объяснив это совершенно адекватными причинами – занятостью других коллег и отсутствием форс мажора. И посоветовал, как можно быстрее вникнуть во все аспекты преподавательской жизни в этих стенах. У меня нет специального режима работы. Все работают на общих правах.

— Ты долго от меня будешь бегать? — подсаживается ко мне рядом, на свободный стул.

Нас сейчас разделяет только мой стол, но воздух, который вибрирует от моего напряжения, можно резать ножом.

— Кирилл, я сижу на преподавательском месте и прошу к себе, хоть чуточку уважения. Для начала не нужно мне «Ты» – кать. Наша консультация начнется только через двадцать минут, — поднимаю глаза на уровне его губ. — Можешь прогуляться.

Встав со стула, он идёт к двери, и только я хочу спокойно выдохнуть, как он щелкает замком. Он нас закрыл.

— Открой немедленно! — вытащив ключ, он прячет его в свой задний карман джинсов.

— Отбери, — на его лице появляется улыбка, а в глазах чувственный огонек, который притягивает меня, как мотылька.

— Что за ребячество? — подскочив на ноги, быстрым шагом подхожу к нему. — Шути так со своими подружками, но не со мной! Разницу чувствуешь?! — разъяренной кошкой шиплю в его лицо.

Облизав вмиг пересохшие губы, наблюдая, как дергается его кадык, как он делает шаг навстречу ко мне.

— Я чувствую разницу, Ева. А ты? — притянув меня к себе за талию, трется щекой об мою скулу.

В слух этого я никогда не произнесу, но я ее чувствую. Если в объятиях Давида ощущалась боль утраты некогда близкого человека, связь с которым понемногу налаживается, то в объятиях Кирилла я чувствую себя не просто желанной, а исключительной. И сопротивляться становится совершенно невыносимо.

— Отдай ключ… нас могут неправильно понять, если кто-то захочет сюда войти, — перестаю трепыхаться в его объятиях. Хочу прислушаться снова к своим ощущениям. И они мне нравятся, все без исключения.

Глава 8

— Сегодня чудесная погода, — подняв руку вверх, смотрю на яркое солнышко сквозь свои пальцы, кажется, я вечность так не делала. — Правда? — обращаюсь к Давиду.

— Ты о чем-то хотела поговорить… — хмыкнув, снова включает свой телефон, будто кто-то должен позвонить или написать сообщение, и это ни в коем случае нельзя пропустить.

— Да, хотела… — говорю на выдохе. — Что с тобой происходит? — слегка касаюсь его плеча. Он прослеживает мое движение, а затем стряхивает мою ладонь своим плечом, как что-то инородное, не терпящее вмешательства на свою территорию.

— А, что со мной происходит? — переводит взгляд на водную гладь.

Мы стоим на мостике, который перекинут через весь пруд, под нами плавают дикие утки и вся атмосфера располагает к романтическому уединению. Но ощущается это иначе, словно, кто-то вбил между нами каменную глыбу, через которую снова не пробиться и не достучаться до сердца того, кто был ближе многих.

— То ты проявляешь ко мне симпатии, помогая перепрыгнуть через лужу и поишь горячим кофе за «бесплатно», то снова ведешь себя отрешенно, как сейчас. И мне каждый раз нужно будет подстраиваться под твое настроение, гадая, как к тебе обращаться? Сейчас ты просто «Давид», а через минут десять «Давид Эдуардович»? — вспыхнув со стыда, прекращаю свою поучительную речь. Я отчитываю его, как мальчишку, что прекратил проявлять ко мне интерес.

— Как ты жила все эти годы? — повернув голову в мою сторону, спрашивает совершенно нейтрально, не вкладывая никаких эмоций.

— Худшую часть прожитых лет ты знаешь… — опустив глаза, стараюсь не поддаться снова своим эмоциям.

— Может и ты меня спросишь, как жил я?! — неожиданно схватив меня за руку, притягивает к себе.

Смотря до боли в родные глаза, я не понимаю того, что сейчас происходит. Его лицо искажено, будто ему больно от моего присутствия в его жизни, и я не знаю, как нам дальше вместе сосуществовать в одном кабинете, в одном здании, в одном городе, ощущая непреодолимый конфликт в спокойствии наших душ, зная историю нашей жизни.

— Как ты жил, Давид… ? — дотрагиваясь до его лица своей рукой, нежно веду по линии скулы.

— Я хотел сдохнуть в тот самый день, когда ты выбрала другого. Был твоей тенью, глупо надеясь на твое возвращение ко мне, — моя рука замирает и безвольно опадает вниз, от осознания того, что я разрушила не только наши отношения, но и его самого. — Сейчас ты снова в моих объятиях, и я буду идиотом, сказав, что ничего к тебе не чувствую. Боль, подобно змее, которая вонзает свои клыки в мои зарубцевавшиеся раны, позволяет снова тебя ненавидеть, но и желать не меньше. Я чертов мазохист, который разрешил самому себе все «это».

— Я уволюсь… — обхватываю его за плечи, прижимаясь к нему всем телом.

— Уже поздно. Ты снова «отравила» меня, — его пальцы подцепляют мой подбородок, задирая выше, чтобы почувствовать на своей щеке невесомый поцелуй, подобно порханию бабочек.

Мелодия звонка появляется, так неожиданно, что я аж подпрыгиваю на месте.

Давид отходит немного в сторону, принимая вызов. Из обрывков фраз, я понимаю, что он должен срочно, где-то быть, причем в воскресный день.

— Ничего страшного, тебе пора, — стараюсь натянуть на лицо улыбку, но выходит не очень.

— Ты никогда не умела врать. Начинать не стоит, — погладив подушечками пальцев мое лицо, уходит в сторону парковки, где остался его автомобиль.

Пройдясь по парку вдоль и поперек, я прихожу в ужас от того, что ничего не знаю об его личной жизни.

Он постоянно с кем-то разговаривает на работе по телефону, при этом просит либо меня выйти, либо делает это сам, когда я очень занята. В то время, как мой телефон одиноко молчит, давая понять, что его хозяйка, скорее всего «одинока», и до ее жизни нет никому дела. Хоть я и утрирую, но именно, так это и выглядит.

— Ань, привет! Как дела? — быстро тараторю в трубку, пока иду к автобусной остановке.

— Ммм… в данный момент, гуляю по торговому центру. А твои как? Бежишь куда-то? — за ходом своих мыслей не замечаю, что, действительно, практически бегу. Останавливаюсь и перевожу дыхание.

— Ань… у Давида кто – нибудь есть? — лучше сразу перейти к делу, пока она не дошла до новостей из социальных сетей на разнообразные темы.

— Ладно… честно, слухи ходят разные. Одно могу сказать – женат не был, — равнодушно роняет она.

— А какие «слухи ходят»? — растерянно смотрю на свои кроссовки, испачканные в листве.

— Ева… это слухи, не имеющие подтверждения. Отдел кадров, конечно, в курсе, — издав смешок, продолжает. — Давай будем «выше этого».

— Возможно, ты права. А, где ты сейчас находишься? — назвав адрес, Аня пообещала меня подождать на третьем этаже торгового центра.

Через двадцать минут я уже сидела в компании своей подруги, медленно попивая коку – колу из длинной трубочки.

— А почему ты сама не спросила его? — недоуменно спрашивает Аня.

— Не знаю…

— А приглашать на прогулку… не уточнив его «занятость», тоже не догадалась? — загоняет очередной гвоздь в мою «неосведомленность».

— Сама виновата. Да-да… спасибо за поддержку. Я отойду на минутку… — кивнув, Аня достает телефон, чтобы погрузиться в сетку инфо – вестей. К моему приходу, она будет «многое знать», чтобы непременно все мне поведать.

Нужно было поинтересоваться у своей «гулены», в какой стороне искать туалет. Или я его прошла, или… в глазах резко темнеет, в ушах шумит кровь, а мозг отказываться обрабатывать новую для себя информацию.

Давид играет с мальчиком на игровом коврике, расположенным за маленьким заборчиком. Кажется здесь деток оставляют на попечение работника, в то время, как их родители могут спокойно прохаживаться по магазинам, совершая покупки.

В том, что это ребенок Давида – у меня нет никаких сомнений. Мальчик – его копия.

От невыносимой острой боли, растираю грудь, обжигая свое лицо слезами. Кое-как добравшись до туалетной комнаты, закрываюсь на щеколду и сажусь на крышку унитаза.

Глава 9

Переминаясь с ноги на ногу, я стою перед дверью квартиры, в которой живёт Кирилл.

Адреналиновая лавина схлынула, и теперь приходит понимание того, зачем я сюда пришла. Получить то, что запретно каждому из нас в силу обстоятельств, послуживших к маниакальному физическому влечению. Если я не попробую… я тоже рехнусь.

У меня ещё есть шанс развернуться и уйти, наплевав на свое согласие отдаться мимолетному порыву, подстегнутому суровыми реалиями жизни. Иди же нажать на чёртов звонок, чтобы не быть в своих же глазах чокнутой трусихой, склонной к самобичеванию.

Шумно выдохнув, остервенело выжимаю звонок. Трель раздается по ту сторону двери, заставляющая меня моментально подобраться, сжаться в комочек и просто ждать дальнейших испытаний судьбы, пусть даже весьма… безумно приятных.

Кирилл распахивает металлическую преграду, что растворяет мгновенно мои собственные грани дозволенности, и я делаю шаг, чтобы заключить его в объятия.

Он такой теплый, как солнышко, лучами которого я наслаждалась этим утром. Его объятия, как глоток живительной силы, способное притупить отголоски боли, что стеклянной крошкой усеяли послевкусие от моей прогулки с Давидом. Кирилл абсолютно чужой для меня человек, но, именно его я сейчас обнимаю, заглушая собственные внутренние баталии относительно всего, что происходит в моей жизни.

— Ева, у тебя все хорошо? — горячая ладонь опускается на мою макушку, слегка массируя.

Удивляясь снова своим ощущениям рядом с ним, отстраняюсь от него, чтобы провести своей ладонью по его щеке. Мои пальцы чувствуют идеальную линию скул и едва ощутимую щетину на коже.

Боже, он хорош. Хорош, черт побери. Кирилл сводит меня с ума, заставляя желать его всем телом без остатка. Он пустил вирус в мою кровь, не иначе.

— Все неоднозначно, — слегка толкаю его ладонью в грудь, закрывая за собой дверь, отрезая нас от того мира, который непременно осудит. — Надеюсь, твоих родителей дома нет.

Кирилл отходит к стене, скрестив руки на груди. Его поза настороженная, словно, не верит, что я по собственной воли сюда приехала и хочу с ним заняться сексом.

— Нет. Я живу один. Квартира досталась по наследству, — растерянно осмотревшись по сторонам, присаживаюсь на белоснежный пуфик. — Я не хочу быть использованным, Ева. И договорные отношения меня не устраивают. Свой «секс» оставь для того, кто будет соблюдать все твои правила и ублажать принципы совместного времяпрепровождения с тобой, — ледяным тоном режет меня на части, отрезвляя, показывая во всей красе то, что хотела ему предложить я.

— Мне лучше уйти. Извини за беспокойство, — встав, пытаюсь выйти за дверь прежде, чем разрыдаюсь у него на глазах.

Каждая фраза этого мальчишки, как пощёчина, нещадно била меня с очередным сказанным им словом. Он окончательно разрушил все мои предубеждения относительно него. Я, наверное, выгляжу жалко, раз он меня больше «не хочет».

— Ну, какая ты дурочка, хоть и очень умная, — останавливает меня за рукав куртки. — Хочешь кое – что еще тебе скажу, только по секрету.

Интонация его голоса, как сладкая патока на мои оголенные нервы, отзывается во мне веселыми звоночками. Мне одновременно хочется плакать и смеяться, и я не знаю чего больше. Сейчас я сама себе напоминаю маленькую девочку, хоть и в обличии тридцатилетней женщины.

— Говори… — шепчу, опустив голову вниз.

— Когда я впервые увидел тебя в клубе, мне непременно захотелось увидеть твоё лицо, — его пальцы бережно обхватывают мой подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть в его глаза. — Не на расстоянии… а намного ближе. И я пошел за тобой. Не знаю, что ещё нужно сказать, чтобы ты мне доверилась, потому что и сам не знаю, что нас ждёт впереди, — прижимает мою ладонь к своей груди. — Одно могу сказать, что «это» происходит со мной впервые. Меня коротит, стоит только подумать о тебе.

— Я не лучший вариант для тебя. Скорее всего одноразовая акция…. — замолкаю, подняв на него полные слез свои глаза.

— Что из моих слов ты не поняла? — тихо говорит, прижимаясь губами к моему виску.

По моим щекам текут слезы тотального поражения, стены рухнули, я слабая и одинокая. И последнее определение ярко выражается, когда я оказываюсь наедине со своим мыслями. Они, подобно червям – парализуют, паразитируют, искореняют волевые поступки относительно собственных ценностей. Коверкают восприятие мира.

Кирилл, мой катализатор, «рука помощи», которую протянули, чтобы попробовать «новое», пусть и мимолетное.

— Мне скоро нужно уезжать на тренировку… — просачивается его голос сквозь мои мысли.

— А как же?

— Твой «секс» пусть подождет… меня мальчишки ждут, — либо у меня слуховые галлюцинации, либо…

— К–какие мальчишки? У тебя есть дети?

Кирилл, поняв о чем я его спрашиваю, красиво откидывает голову назад, обнажая ровный ряд зубов. Боже… он ещё и смеётся красиво.

— Мне двадцать два. Пошел учиться в девятнадцать, после армии. Детей не имею. Такой ответ устроит? — слегка кивнув, тихо всхлипываю. — Ева, я – тренер по боксу у детей. Деньги не большие, но на пропитание и пару излишеств в месяц хватает.

Веду своим пальчиком по его груди. Ухватившись за горловину футболки, тяну на себя.

Наш поцелуй пропитан моими слезами, моей тоской и горечью от собственных запретов. И как же хорошо, что этим «больна» только я из нас двоих.

Подхватив меня под ягодицы, он сажает на комод. Кирилл дёргает собачку молнии вниз, чтобы добраться до оголенных участков кожи. Подставляя свою шею для его поцелуев, наслаждаюсь той силе, с которой он ласкает мою кожу языком, губами, слегка прикусывая пульсирующую венку.

Неужели, это будет прямо здесь? Да и неважно. Похоть ослепила меня, требуя разрядки. Соски болезненно трутся об шелковую ткань нового бюстгальтера, а в трусиках настоящий потоп. Я тоже умею чувствовать. У меня нет этого дефекта.

Сильнее прижимаю его к себе своими ногами, ощущая через слои ткани полностью эрегированный член, упирающийся в мою промежность.

Глава 10

— Иди ко мне, Ева, — Кирилл раздвигает ограждение ринга, в виде туго натянутых струн, руками, чтобы помочь мне беспрепятственно оказаться рядом с ним.

— Может не надо? — скептически приподнимаю бровь, заложив руки перед собой.

— Чего ты опять боишься? Я же сказал, что не обижу, — он смотрит на меня с надеждой, а на его лице появляется ослепительная улыбка.

— Я боюсь своих ощущений рядом с тобой, Кирилл, — говорю прямо, принимая его помощь, чтобы подняться.

— Тебе страшно? Мы ничего друг другу не обещали, а наше общение ты уже оградила огромной стеной.

Кирилл обнимает меня со спины, обвивая своими руками мою талию. Сделав шумный вдох, переплетаю наши пальцы рук, в то время, как он продолжает говорить:

— На ринге нет места страху, тут скрытые эмоции и отточенная техника. Здесь энергетика не располагает к сокрушительному мозгоедству, здесь царит собранность. Представь, что наши отношения «ринг», тут даже есть ограждение, в виде твоих придуманных «стен». Весь мир остаётся за канатами. А мы здесь. И я до сих пор чувствую твой страх, — его руки теперь ласкают мои бедра, поддевая край водолазки своими пальцами, он проникает под одежду, чтобы жалить мою оголенную кожу своими прикосновениями.

— Наши отношения осудят, но я устала сопротивляться тому, что чувствую, — его ладонь накрывает мое полушарие груди, слегка сдавливая. — А–ах…

— Мы здесь одни. Просто чувствуй… представь, что ринг – это безопасный островок, где есть я.

Теперь две его ладони сминают мою грудь через бюстгальтер, следом отодвигая его вниз, сжимая пальцами ноющие горошинки сосков. Наклоняю голову, чтобы открыть доступ к шеи, чтобы целовал, чтобы был тем миром, который мне описал.

— Почему я, Кирилл? — закрыв глаза, представляю, какой у нас будет первый раз.

— Чувствуй, Ева, потому что другого шанса не будет. Я хочу показать тебе грани дозволенности, до которых ты сама никогда не дойдешь. Ты всегда останавливаешься на полпути, боясь ошибиться. Покажи мне себя. Отпусти себя, — шепчет мне в губы, когда я к нему разворачиваюсь, горя в своем желании слиться с ним воедино.

— Я постараюсь… — кладу ладони на его грудь, ощущая собственный трепет тела перед этим мальчишкой.

— Ева, я не хочу тебя силком тащить обратно к себе домой. И не хочу на утро увидеть заплаканное лицо, потому что ты будешь сожалеть. Мне нужна чувственная девушка, ту, которую сейчас держу в своих объятьях.

— Я не буду сожалеть…

Картинки происходящего сменяются друг за другом, они становятся ярче и многограннее. На серые будни снова «наложили фильтр». На темном холсте моего восприятия играет солнечная палитра оттенков. Внизу живота порхают бабочки, а губы вновь истерзаны желанными поцелуями.

Захлопнув за нами дверь, Кирилл сбрасывает свою куртку и притягивает меня к себе.

— Кирилл…

Этот отрывистый шепот вырвался у меня непроизвольно и был, скорее похож на тихую мольбу, чем на протест.

Он поднял голову. Растерянность и страсть были в его золотистых глазах, пытливо вглядывавшихся в мое вспыхнувшее лицо.

— Ты хочешь, чтобы я прекратил? — хрипло выдохнул он.

Я с силой затрясла головой. Нет же, нет. Только не сейчас. Иначе я точно перейду за грань своей вменяемости. В темных глубинах его огромных зрачков сверкнуло удовлетворение.

Скинув с меня куртку и стянув водолазку, Кирилл уткнулся в ложбинку между грудями и стал исследовать ее губами и кончиком языка. Его теплое дыхание, скользнувшее по коже, поднимало во мне жгучие волны возбуждения.

Дальше на пол полетела его футболка и мой бюстгальтер, мы интуитивно действовали на синхронность от избавления одежды.

Кирилл замер и немного отошел назад, чтобы посмотреть на меня. Я не помню, когда в последний раз была практически голой перед мужчиной, да еще и при дневном свете.

Переводя взгляд сверху – вниз, он не оставляет без внимания ни один изгиб моего тела. Потом тот же путь проделывают его руки, когда он снова вжимает мое тело в свое.

Подхватив под бедра, Кирилл несёт меня в спальню, не в ту комнату, где переодевался, в другую. Более просторную и светлую.

Бережно положив меня на кровать, достает из ящика прикроватной тумбочки презервативы.

— Ты предохраняешься? — отрицательно качаю головой, немного смущаясь столь простому вопросу.

— У меня давно не было мужчины… — признаюсь еле слышно.

— Я тебя понял.

Никогда в жизни я не испытывала такого удивительного желания, которое охватило меня сейчас — отдать себя.

Я хочу его, хочу делать то, что ему нравится, хочу быть такой, какая была бы ему нужна. В этот момент мне вдруг показалось, что я создана, именно для того, чтобы отдаваться. Это единственный способ утолить нестерпимый голод своего тела и своей души.

Его настойчивые пальцы требовательно сжали мои бедра, когда он встал на колени и притянул меня к себе. Положив руки ему на плечи и закрыв глаза, я запрокинула голову. От влажного и жаркого прикосновения его языка, кружившего вокруг моего пупка, у меня перехватило дыхание.

По моим внутренним мышцам пробежал огонь наслаждения. Кирилл приник к моему лобку и мои ноги задрожали. Я почувствовала его дыхание, и весь мир вдруг перевернулся с ног на голову. И меня понесло куда – то далеко – далеко, в не отмеченную ни на какой карте страну, которой правят только чувства.

Очень тщательно, ни на секунду не отрываясь от своего занятия, ощупывал языком уже влажные складочки моего естества, впитывая в себя мое возбуждение.

Он требовал моего ответа, побуждал меня, умоляя ответить. Мои пальцы забрались в его темные волосы, стали перебирать их, а он в это время добрался до самого сокровенного источника моего наслаждения и принялся с осторожностью ласкать.

Из моей груди вырвался тихий, протяжный стон. В ответ на это невольное оханье, Кирилл еще сильнее сдавил мои бедра, продолжая свои изощренные ласки.

Нахлынувшее на меня наслаждение было таким острым и неистовым, что мое дыхание, мой голос и вся эта обстановка вокруг слились воедино и стали уплывать куда–то.