Науфрагум 3: Заброшенный край

Глава седьмая: Охота на волков - Пролог

Днем раньше

 Гардарика, место сброса гондолы «Олимпика»

Первое августа, три часа ночи

Пролог

– Проклятье!..

Принц Яков в раздражении стукнул кулаком по подлокотнику резного кресла, которое возвышалось в носовой части бального зала. Плексигласовые световые панели на окнах выдержала удар при падении гондолы, и внутри с виду все еще сохранялась привычная атмосфера роскошного прогулочного лайнера-дирижабля. Впрочем, отключение мощных бортовых генераторов, оставшихся в моторных гондолах на корпусе «Олимпика» или сорванных при падении, привело к тому, что температура упала существенно ниже комфортной. Украшенные искристым хрусталем вычурные люстры под потолком, конечно же, не горели. Оставшихся в сброшенной на грунт гондоле аварийных генераторов хватало лишь на тусклые плафоны, и они с трудом рассевали темноту в обширном зале. Картина напоминала любительскую постановку какой-то второразрядной пьесы про благородных рыцарей и разбойников. Словно дети распотрошили бабушкин гардероб и напялили дедушкины мундиры с потускневшими позументами.

Глядя в уныло согнутую спину второго помощника капитана, удаляющегося в сторону выхода из зала, принц требовательно обернулся к своему камердинеру, сутулому лысоватому субъекту с тонким хрящеватым носом, украшенным бородавкой на самом кончике.  

– Так ты выяснил хоть что-то, Трумэн?!

– Да, ваше высочество. Он пропал.

– Что значит, «пропал», идиот?

Камердинер еще ниже согнул длинную тощую шею и скорчил унылую гримасу:

– В буквальном смысле, ваше высочество. В трюме осталась только лужа крови на палубе возле внешнего люка. И одна из парных шпаг. Вторую, если мне не изменяет память, я видел потом на поясе бешеной горничной ее высочества…

– Так что же, она его и прикончила?.. – принц в задумчивости покусал гладкий, изящно опиленный ноготь. – Они ввалились в зал откуда-то снаружи, эта дикая девка и тот наглый проныра из Йеля, что осмелился танцевать с Грегорикой и потом испортил мне все дело! Это из-за него сестричка раскрыла мой маленький спектакль. Хм, по крайней мере, в части, направленной на то, чтобы снискать ее благосклонность. Получается, Якоб не убил его, а затеял какую-нибудь дурацкую дуэль, как в прошлый раз. Вот тупица, все испортил!

– Но вы же сами сказали: «Преподай ему урок», – напомнил зануда-камердинер, прищурив водянистые глазки. – Надо полагать, пока он развлекался, появилась телохранительница, расправилась с ним и выкинула за борт.

– Это я и имею в виду. Глупо было доверить такое дело самонадеянному наглецу. Сколько я растил его, сколько бился, сколько извел медикаментов! Как же это получилось? Кто виновник?!..

– Затрудняюсь ответить, ваше высочество. Но наверняка здесь торчат уши его высокопревосходительства Магнуса.

– Еще бы! Без старого лиса наверняка не обошлось. Я запомнил эту псевдо-горничную еще тогда, в папочкином замке, … – на лице принца ненадолго появилось совершенно несвойственное ему выражение сомнения, чуть ли не растерянности. – …Впрочем, все так странно обернулось – до сих пор не помню, что именно там произошло. Лишь потом мне сообщили, что это одна из его выкормышей. Надеюсь, сейчас она не успела вытянуть из Якоба чего-то лишнего… 

– Увы, ваше высочество, именно она вас и обвинила в заговоре, ссылаясь на его признание. Но имеет ли это значение? Телохранительница, скорее всего, погибла вместе с ее высочеством и прочими… 

– Не смей каркать, мерзавец!.. – вскинулся Яков, грозно сверкнув глазами. – На горничной был парашют, и она наверняка спасла Грегорику! Я сам видел, как они улетали... – Яков снова треснул по подлокотнику и скрипнул зубами: – Проклятье, это не сойдет ему с рук!

– Что не сойдет, ваше высочество?

– Не твое дело. Но нужно непременно узнать, что стало с сестрицей, нужно послать людей на поиски. Радиостанция развернута?

– Да, ваше высочество. Судя по паническим запросам с радиостанций Карантинной комиссии с побережья, кто-то из тех, кто был с принцессой, успел дать сигнал СОС. Карантинщики приняли и оттранслировали радиограмму за океан, а теперь без конца вызывают нас. 

– В Либерии все наверняка стоят на ушах. Скоро и мы выйдем в эфир. Но я должен появиться в самый нужный момент, чтобы снискать лавры спасителя. Пусть все знают, что их деточки остались живы лишь благодаря мне. Что же касается той радиограммы... – принц взялся за подбородок. – Значит, они все же успели – наверняка это опять работа милой сестрицы. Надеюсь, она не успела сообщить ничего лишнего.

– Помощник сказал, что отделившаяся оболочка должна была упасть в радиусе примерно пятидесяти или ста миль.

– Уверен, что она выжила – упрямство Грегорики нельзя недооценивать, – решительно проговорил Яков. – Вопрос в том, что они там успели передать?

– Как только натянем большую антенну, выйдем в эфир и установим связь с Кейп Норманд, запросим текст ее радиограммы у «Галла». Он ждет лишь нашего сигнала и будет нам подыгрывать, согласно договоренности, – напомнил камердинер и льстиво ухмыльнулся: – Подкупить старшего радиста метеостанции было по-настоящему гениальной мыслью, ваше высочество.

– Еще бы! Ведь план сочинил именно я, – высокомерно поднял подбородок Яков. – Распорядись собрать пассажиров, чтобы я мог выступить – мне нужно полное подчинение.

– Это можно гарантировать, ваше высочество. Да полдела уже и сделано – вы так умело запугали второго помощника, обвиняя его в попустительстве заговору Кёмница, что он совершенно раздавлен и будет следовать каждому вашему слову. Великолепно! – еще разок польстил камердинер.

Глава седьмая: Охота на волков - часть 1

1.

Гардарика, деревня Ве́лки До́мы

Второе августа, пол-первого ночи

Проложив себе дорогу через заросли и сломав пару ограждавших пастбища и огороды частоколов, танк снова выбрался на зады главной улицы поселка. Над горящими поодаль хижинами и сараями поднимались языки пламени, сзади падали мятущиеся отсветы титанического пожара в главном геодезике, но впереди все тонуло в мокрой чернильной темноте – пришлось включить лобовые и артиллерийские фары. В наушниках шлемофона прозвучал голос принцессы:

– Хильда, Золтан, будьте наготове. Никто еще не знает, что мы одержали победу в бою с тяжелым танком. Разбойники наверняка примут нас за своих возвращающихся сотоварищей. Этим надо воспользоваться, пока они не поймут, в чем дело. Хильда, помни, что наша пушка – слишком разрушительное оружие, поэтому стрелять нужно лишь в крайнем случае, только если будешь уверена, что не заденешь жителей. 

– Так точно, госпожа.

Хм, кажется, выправка и вышколенность телохранительницы получили объяснение – Брунгильда явно прошла какое-то военное обучение, поскольку едва ли Грегорика требует от своих горничных и служанок рапортовать, словно королевские гвардейцы.

Не желая подставляться под пули, я прикрыл водительский люк, но оставил открытым лючок-пробку, через который было хоть что-то видно, в отличие от триплексов. Только поэтому я сумел разглядеть несколько смутных фигур, прошмыгнувших в тень высокого овина – кто-то пытался спрятаться от нас. Левая гусеница притормозила, и ослепительные лучи фар выхватили беглецов из темноты. Пожилая крестьянка в длинной ночной рубашке споткнулась и упала, в ужасе заслоняя глаза от режущего света, а босой растрепанный мальчишка все дергал и дергал ее за руку, пытаясь утащить за собой.

– Тетка Николина, це ж я!.. – вдруг воскликнула девочка, которую держала на коленях Весна. Высунувшись в лючок пулеметной башенки, Ромика изо всех сил замахала руками. – Це же мы, не пужайтесь!

– Ромика?.. – едва выдавила крестьянка, задыхавшаяся от бега и пережитого ужаса. Пожалев ее, я выключил лобовые фары. В свете артиллерийских прожекторов на башне женщина смогла рассмотреть танк и узнать девочку. – Куда ж они тебя заволокли-то, нехристи?..

– А вот вовсе и не нехристи! Наоборот, они добрые, на выручку к нам взялись! – радостно ответила та.

– Кто добрый?.. Разбойники нешто? Разве тебя не изобидели там? – крестьянка пребывала в полной растерянности.

– Да не разбойники же, тетка Николина! – Ромика шустро выбралась из пулеметной башенки, спрыгнула на землю, подбежала и схватила женщину за руку. – Бабки Вадомы постояльцы, странники мимоезжие! Не бойся, они нам в подмогу приехали!

– В под… подмогу?.. Но вот же танк ихний… которым окаянцы деревню погромили…

– Не тот танк, другой, другой! Того сожгли под купольцем – вон, полыхает до небес!

– Сожгли?.. А где же разбойники-то? – сбитая с толку крестьянка никак не могла поверить в чудесное спасение, и даже Весна, высунувшаяся из люка и робко помахавшая рукой, ее не убедила. – Нешто не гонются за тобой?

– Да спеклись, поди, как бульба! Завместе с танком со своим! Мы их из пушки – бабах!.. – Ромика даже подпрыгнула на месте от распирающих чувств. В этот момент из-за амбара выскочило с полдесятка мужиков с узлами и вилами в руках. Увидав танк, они остановились, точно налетев на каменную стену. За ними подтянулись еще несколько подростков и женщин с детьми на руках, донесся плач и испуганный писк. Те, кто стояли впереди, неуклюже нацелили вилы и начали пятиться, толкая друг друга. Кто-то споткнулся и упал.

– Спокойно! – властный голос принцессы, высунувшейся по пояс из открытого командирского люка главной башни, заставил их замереть на месте. – Мы не разбойники. Напротив, мы пришли вам на помощь по просьбе бабушки Вадомы с хутора. Тяжелый танк больше не представляет угрозы, не бойтесь. Кто знает, в деревне еще остались бандиты?

Ошеломленные крестьяне, которые, судя по всему, собирались сбежать за околицу, ответили лишь нестройным гулом. Грегорика внимательно осмотрела их и строго спросила, устремив взгляд на рослого мужика с растрепанной рыжей бородой и густо-волосатой грудью, торчащей из-под исподней рубахи: 

– Кто здесь главный?

– Староста наш, Нэндру… – пробурчал тот неохотно.

– Да токмо зарезали его, убивцы, погубили старика! – крикнули из-за его спины. – Заставляли, чтоб всех громадян в церкви собрал, чтоб заложников выдать!

– Девок чтобы им!..

– И зерна, бульбы да солонины велели нести…

– Но дед-то наш с перепугу ни бэ, ни мэ, вот они и осерчали. Так что, выходит, без старосты мы нонче остались, – мрачно пояснил рыжий. – И все равно согнали всех, и атаман этот ихний, одноглазый, кричал, что он теперь над нами господин, и про всех прочих…

–  …Где он сейчас? –  нетерпеливо перебила принцесса.

– На площади с танка говорил – эт куда они добро все волокли. Но опосля, как громыхать на околице почало, заспешил вдруг и уехал на танке куда-ть.

– Он собрал всех разбойников с собой или оставил кого-то? Сколько их всего было, и сколько машин?

– Танк тот огромадный, с рогами, да грузовой трактор с варнаками. Ну, сверх того еще конных с десяток.

– Где они?

– Кто их поймет… господарыня, – мужик, кажется, даже и не подумал спросить, по какому праву его допрашивает какая-то пришлая девица. Или, может быть, дело было в золотых аксельбантах на ментике, украшавшем бальный наряд? Аллюзия на гусарский мундир попала в точку, прекрасно дополняя командирские манеры принцессы. – Мы ж-то перепугамшись шибко, особливо как из пушек почали стрелять, да избы ломать. Караульные тож сорвались, поскакали за атаманом, а мы, знай, бежать. Навроде как у корчмы только пешие варнаки остались – ну, знамо дело, давай грабить по избам.

Глава седьмая: Охота на волков - часть 2

2.

Не прошло и двух часов, как наш импровизированный отряд из двух танков, на которых десантом сидели два десятка крестьян, вооруженных охотничьими ружьями, остановился на узкой насыпи. Ржавые рельсы вели по добротному каменному мосту через быструю речку, прыгающую по камням, и дальше – в глубокое ущелье, ограниченное с обеих сторон крутыми скальными кряжами, образовавшими нечто вроде огромного портала. Среди замшелых известняковых плит, рассеченных трещинами, струились многочисленные ручейки. Солнечные лучи, даже когда прорывались в этот час через разрывы гонимых западным ветром плотных облаков, совсем не освещали уходящее куда-то вправо и быстро сужающееся ущелье. Темные ели, вцепившиеся корнями в камень, усиливали мрачное настроение. Поодаль хрипло прокаркала ворона.

Танк Герта, который указывал дорогу, остановился как раз перед мостом по требовательному сигналу моего гудка. Наш танк клюнул носом ярдах в двух позади него. Непривычные крестьяне покрепче вцепились в поручни, чтобы не свалиться с брони.

– Чего вы там? – нетерпеливо крикнул наш новый союзник, когда мы с Грегорикой вылезли из танка и поравнялись с ним. – …Недалече уже – с версту!

– Золтан предположил, что разбойники могли устроить ловушку. Например, заминировать мост. Лучше проверить заранее, – объяснила Грегорика, всматриваясь в темное ущелье. – И кстати, вы не знаете, что за всадники маячили позади, когда мы выехали на магистраль от деревни?

– А! То ж соглядатаи – Момчил да Димитар. Следили за мной от самой станции – ну, где у барона замок. Небось, сейчас помчались доложить ему, куда мы поехали.

– Вот как. А у барона есть другие танки?

– Нету. Есть еще трактор с прицепом, да грузовик-трехтонка, только у того последние шины в прошлом году изорвались.

– Понимаю. Золтан, с мостом все в порядке?

– Да, я проверил снизу – никаких сюрпризов нет.

– Прекрасно, – кивнула Грегорика. – Что же, давайте решим, как будем вести штурм. Герт, вы говорили, что логово разбойников на лесопилке? Много их там осталось?

Молодой дружинник немного смешался – как всегда, когда не него падал взгляд принцессы, но затем деловито начертил прутиком на песке план.

– Бандитов было десятка три или поболее. Уж не знаю точно, сколько сбежали. В глубине ущелья старая каменная лесопилка с тремя цехами и пилами – там еще пруд и несколько водяных колес. Сейчас, правда, уже не крутятся. И пакгаузы вокруг, некоторые завалились. 

– Есть какие-то укрепления? – уточнил я. – Нужно было, наверное, допросить пленного разбойника.

– Да ну его – еще завел бы в ловушку! – махнул рукой дружинник. – А я и сам видал все своим глазом. Ейнаугиг осторожный был, тертый волчара. Перед лесопилкой поперек ущелья они забили рельсы, чтоб не проехал танк, и за ними рогатки против конных. А на путях – баррикада и железный вагон, навроде крепости – им запирают проход, когда нужно. Поперву Вак прикидывал, как бы налететь ночью, но когда я разведал, какая тут оборона, он решил, что это только убиться, и думать запретил.

– А чем они двигали вагон, локомотивом?

– Не, у них своего нет. Последний из тех, что был у барона, лет пять назад сломался. Правда, еще два паровоза есть. Но разбойники-то из Шварцвальда пришли, а там мост обрушен. На этом берегу они только вагоны нашли, и танком за собой таскали. А из одного сделали вроде как крепость – закрыли железными листами и устроили бойницы.

– Оригинально. Получается, они могут отстреливаться из-за заграждения? – почесав в затылке, я предложил: – Но, если у них не осталось пушек, то мы можем просто оставить десантников на безопасном расстоянии, подойти поближе и расстрелять этот блиндированный вагон снарядами.

– Все согласны? Есть дополнения? – Грегорика обвела взглядом меня, Брунгильду, Весну и Герта с Божидаром. – Хорошо. Тогда мы принимаем ваш план, Золтан. Наш танк вооружен более мощной пушкой, мы выйдем вперед.

– Я тоже!.. – воскликнул дружинник. – Дозвольте и мне пострелять! Всегда хотел, да барон не давал снарядов, скопидом.

– Как же ты будешь и рычагами работать, и стрелять? – удивился я. – Возьми себе стрелка. И кстати, «Машиненгевер» во второй башне работает?  

– Справлюсь! А неумех мне не надобно! – усмехнулся Герт. – Пулемет-то строчит, как надо, патронов много. Задам им жару, душегубам.

Мне тоже захотелось попросить нежданного союзника дать и мне пострелять из легендарного пулемета – но сейчас это выглядело бы совершенно несерьезно. Поэтому пришлось сдержаться, утешая себя мыслью, что, может быть, получится потом. В конце концов, теперь я тоже был вооружен: Брунгильда отдала мне трофейный кавалерийский карабин.   

Панорама разбойничьего гнезда несколько напоминала рыцарский замок – неудивительно, что отправившийся на тот свет атаман выбрал это место.

Посередине сузившегося ярдов до ста ущелья, в левой части которого прыгала по камням бурная река, высилось сложенное из дикого камня прочное строение, явно насчитывающее несколько веков. Несколько башенок в готическом стиле и крутая кровля, крытые замшелой черепицей, кованые кронштейны для фонарей и густейшие заросли колючей дикой розы, взбирающейся по стенам, придавали лесопилке весьма романтический вид. Казалось, стоит распахнуть массивные деревянные ворота, ведущие в центральный зал лесопилки, и взглядам предстанет увитое цветами ложе Спящей Красавицы. Впрочем, местные обитатели дополнили картину собственным вариантом некрофильской эстетики: на столбах во дворе, кронштейнах и флагштоках башенок белели разнокалиберные черепа. В основном – с рогами, но виднелись и небольшие, подозрительно круглые, наводящие на самые мрачные мысли.

Глава седьмая: Охота на волков - часть 3

3.

В деревне нас и вправду ждал сюрприз. Сегодня Велки Домы  не имели ничего общего с тем обликом, в котором предстали нашим глаза вчера. На площади перед церковью и корчмой было светло, как днем: ее освещали не только высокие костры, разложенные по углам, но и фары боевого света с танка Герта. Поставленные буквой П столы – то есть, доски на козлах – ломились от всевозможной провизии, а народу было – не протолкнуться. Вся деревня, до последнего человека, собралась сегодня здесь.

– Вот это фестиваль!.. – зачарованно протянула Алиса. – Что, какой-то церковный праздник?

– Вроде нет. Думаю, жители празднуют второе рождение.

– В самом деле!.. Если бы не вы, тут осталось бы одно пепелище – как на выселках, где украли предмет воздыханий Герта.

– Не знаю. Ейнаугиг, похоже, намеревался не просто разграбить и сжечь деревню, а подчинить ее, заставив крестьян платить ему дань, а то и того хуже. Уничтожать селение подчистую он, наверное, не стал бы. Но вот устроить тут террор, чтобы надежно запугать жителей; чтобы ни у кого мысли не было сопротивляться – вот это уж наверняка.

– Так я же и говорю – крестьянам есть чему радоваться! 

– И ты совершенно права.

Наш танк при въезде на площадь встретили радостными криками и рукоплесканиями. Со всех сторон полетели веночки из цветов, листьев и хитро сплетенных колосков – наверное, что-то из местных традиций празднеств плодородия?..

Алиса, наслаждаясь лучами славы, махала руками и посылала воздушные поцелуи, высунувшись по пояс из пулеметной башенки; мне в люк тоже влетел венок, и, поскольку девать его было некуда, пришлось пристроить на голову. Весна, которая снова провела большую часть дороги у радиостанции, даже делая какие-то записи, но на въезде в деревню перебралась поближе к водительскому люку, с любопытством выглядывая наружу, явно испугалась такого энтузиазма и притихла за спиной, как мышка.

Осторожно проведя танк сквозь толпу, я заглушил двигатель и вылез. Возбужденно-радостные и, кажется, уже хмельные парни подхватили нас с девушками под руки и мгновение спустя мы оказались во главе стола, рядом с Грегорикой. Она улыбнулась и похлопала по скамейке рядом с собой.

– Садитесь, Золтан. Официальная часть уже позади, можете спокойно поужинать.

– Вы все взяли на себя, как всегда?

Грегорика пожала плечами.

– Это было нетрудно. Староста сам объявил, что теперь деревня находится под покровительством заморской принцессы. Не уверена, что они понимают, что это значит, и чего именно они хотят. Впрочем, юриста калибра госпожи Саффолк здесь не нашлось, поэтому до письменных верительных грамот дело не дошло. Мне несколько неловко… не знаю, смогу ли оправдать их ожидания.

– Но говорить об этом сейчас все равно еще рано. В любом случае, вам нужно отдохнуть, прежде чем строить дальнейшие планы.

– Да… наверное. Поэтому такой вечер довольно кстати, – Грегорика с интересом подняла с блюда какой-то странный многослойный пирог и откусила. – Ммм… здесь рыба и мясо одновременно?..

– Наверное, таинственные расстегаи. Говорят, сытная вещь.

– А там? Даже не представляю, что это!

– Хммм, – я поднял странный объект и похрумкал. – Свиные уши в уксусе. Должно быть неплохой закуской к пиву… а вот, кстати, и оно!..

Кто-то из-за спины щедро наполнил мою кружку пенистым напитком. Правда, не успел я, как следует, к ней приложиться, как Алиса стукнула меня свиной костью, которую как раз деликатно обгладывала.

– Ты опять за свое?!..

– Да брось! Воевать сегодня больше не придется – когда же и утолить, так сказать, жажду?.. Гляди, всюду веселье!

В самом деле, пиршество уже постепенно уже переходило в танцы. На ступеньках окружающей корчму деревянной галереи появилась группа самодеятельных музыкантов: аккордеон, несколько свирелей и бубнов, парочка каких-то незнакомых струнных инструментов и – самая настоящая скрипка, которая оказалась в руках никого иного, как освобожденного из плена избранника Снежанки. Возможно, чистотой тона и техникой эти исполнители не могли поспорить с профессионалами, которых я имел удовольствие слушать на борту «Олимпика», но души в свои мелодии деревенские жители вкладывали не меньше.  

Началось все, как положено, с мужского танца. Под бодро-воинственный ритм десятка два крестьян, принарядившихся в белые рубашки и шитые жилеты, выстроились кольцом и с энтузиазмом затопали и запрыгали по утоптанной земле. Лихой посвист и хлопки в ладони и по голенищам намекали, что мы наблюдаем отражение какого-то ратного дела. Вполне логично – я узнал лица мужчин и парней, участвовавших в сегодняшнем штурме разбойничьего логова. Они были явно довольны собой, а зрители подбадривали их от всей души.

– Ого, Золтик, ты тоже притопываешь! Неужели и тебе хочется потанцевать? – хитро подмигнула Алиса.  

– Такое называется не «потанцевать», а «сплясать». Тут мужская компания. Понимаешь, корпоративный дух, все свои. А я и по именам-то почти никого не знаю – так что лучше пока воздержусь.

– Понятно: мэйл шовинистик пигс в естественной среде обитания, – кивнула Алиса, ехидно ухмыляясь.

– Но в этом есть свое очарование, – внезапно вставила Грегорика, тоже вдруг начав отбивать ритм ладонями. – Кажется, танец называется вербунк. Неплохое исполнение и прекрасный дух! Скрипач – настоящий самородок. Интересно, у кого он учился в такой глуши?

– Вербунк?.. Что это такое? – переспросил я.

– Генетический родственник сиртаки, но с мадьярскими корнями.

Глава седьмая: Охота на волков - часть 4

4.

 Головная боль, которая разбудила меня, походила на сверлильный станок. Замычав, я обхватил голову руками, силясь разлепить глаза и понять, где нахожусь.  Незнакомая бревенчатая стена, узкое оконце, жесткая лавка с тонким тюфяком, набитым соломой – все это совершенно ни о чем не говорило. Оставив попытки сориентироваться, я поневоле сосредоточился на своем бедственном состоянии. Надтреснутый чугунный горшок, которым какой-то злоумышленник незаметно подменил мою голову, гудел и нестройно резонировал в ответ на любое движение. Мало того, он так и норовил укатиться куда-то по наклонной плоскости, в которую почему-то превратился мой несчастный мир. С огромным трудом преодолевая центростремительную силу, грозящую превратить меня в какое-то гротескное перекати-поле, я повернул голову, уставившись в низкий досчатый потолок. Мучительный спазм в пересохшем горле заставил меня снова издать жалкий полухрип-полустон. Во рту тоже все спеклось, как на поду́ мартеновской печи, но голова кружилась и вертелась так, что попытка встать наверняка закончилась бы печально – лбом об пол. Жажда оказалась поистине невыносимой, и я все же попытался приподняться на локте. Увы, это усилие потребовало практически всех наличных сил, и мне оставалось лишь признать поражение, когда запекшихся губ вдруг коснулся гладкий край глиняной кружки.

– Выпейте, – прозвучал надо мной деловитый голос принцесса, а уверенная рука поддержала затылок. – Мне сказали, это лучшее средство от похмелья.

Неизвестные благотворители, консультировавшие ее высочество, не погрешили против истины – огуречный рассол омыл воспаленное нёбо, утоляя жажду подобно волшебному бальзаму.

Когда кружка опустела, я с трудом сфокусировал болезненно реагирующие на свет глаза на лице Грегорики, которая присела на край лавки. Укоризненно покачав головой, она аккуратно толкнула меня в грудь, заставив снова улечься, и строго заговорила:

– Вы вели себя безобразно, Золтан. Подумать только, пьяные драки!.. Как можно докатиться до такого?! И что вы могли не поделить с Гертом? Из-за чего вышла ссора?

– Герт тут вообще ни при чем… – пробормотал я и, спохватившись, успел вовремя захлопнуть свой болтливый рот. Не хватало еще сообщить принцессе, что настоящей причиной потасовки был ее собственный чулок – пусть и гипотетический.

– А кто при чем? – прищурилась она.

– П-простите, в-ваше высочество… но я не могу сказать.

Грегорика фыркнула:

– Хм. Надеюсь, у вас на это есть серьезная причина. И еще бы мне хотелось надеяться, что вы не будете разглашать те сведения, которым следует оставаться конфиденциальными – по еще более серьезным причинам.

– М-м-м... – неопределенно промычал я. – Плохо помню, что именно я разгласил...

– К счастью, пока  ничего важного. Постарайтесь, чтоб так было и впредь. Впрочем, экспрессивные рассказы о наших злополучных приключениях, которые вогнали некоторых спутниц в краску, пошли скорее на пользу: поселяне немного узнали о том, как мы сюда попали и чего от нас стоит ждать. И убедились, что бояться нас не следует, – рассудительно сообщила принцесса, одновременно отжав и положив мне на горящий лоб холодную мокрую тряпицу. Облегчение оказалось настолько острым, что я едва не попытался поцеловать ее руку. Впрочем, Грегорика назидательно добавила:

– Хотя это, конечно, вас не оправдывает. Надеюсь, нынешнее плачевное состояние послужит хорошим уроком.

– Бесполезно, он неисправим, – вмешалась Алиса, которая, оказывается, стояла за спиной принцессы, держа миску с холодной водой. – Сколько раз, вы думаете, я ему такое говорила?

– И сколько именно? – вдруг поинтересовалась Грегорика.

– Хм, сколько?.. Последний раз на день рождения Бернара... м-м-м... В феврале, кажется.

– Получается, он все же не слишком часто злоупотребляет алкоголем?

– Да как сказать... ну, в общем, не каждый день, – признала подруга детства, но потом все равно мстительно добавила: – Зато уж как злоупотребит, то на всю катушку!  

Грегорика вздохнула и проговорила задумчиво, словно для себя самой:

– Мне приходилось иметь дело только с людьми, которые пили не такими вспышками, но зато все время, каждый день... даже не знаю, что хуже.

Когда, уже после полудня, я почувствовал себя лучше и выбрался на крылечко избы, в которой нас временно разместили поселяне, там уже ждала целая делегация. Несколько женщин в платьях с ручной вышивкой и платках-намитках, увидав меня, поклонились в пояс, и, нервно перешептываясь, выдвинули вперед для переговоров солидную, дородную матрону.

– Милости вашей просим, господарь машинист! Пожалейте сирот, не откажите в малой просьбушке!

– К-кого пожалеть?.. – неловко кашлянул я, скрывая растерянность.

– Старосты нашего, Нэндру, сиротинки одни остались... – крестьянка повела рукой на группу бледных и заплаканных  женщин всех возрастов: от согбенной старушки и матери с младенцем на руках до парочки девчушек с косичками. Впрочем, среди них затесались и двое же белоголовых мальчишек. Мне вспомнились слова нового рыжего старосты о судьбе предшественника, и я с трудом отогнал снова вставшие перед глазами жуткие ночные картины с распятыми на заборе телами. 

–  Но чем же я могу помочь?

– Зятька его погубили прокляты тати – гореть им в аду до седьмого колена!.. – женщина сплюнула в сторону площади, где все еще виднелся раздавленный грузовик и темнели сваленные в кучу трупы разбойников. – Страсть как измывались над ним, душегубцы, голову отрубили, окаянные, да на кол насадили! Милостивец наш, к ногам припадаем, сыщите!.. Не откажите, ради горя горького!.. – все семейство старосты разом упало на колени, уставившись на меня молящими глазами. Дети приглушенно захныкали, женщины всхлипнули, прикрывая рты концами платков.