Наваждение Только моя

Глава 1

Глава 1

Дверь хлопнула, я оторвался от документов, взглянул на Захара:

– Ты как с креста снятый, – в душе шевельнулось раздражение. Там где Захар, там вечные проблемы и все с бабами.

– Бессонница, – брякнул друг, развалившись в кресле моего кабинета.

Невыспавшийся блондин в тёмно-синем костюме, бледный, как заблудившаяся спирохета, ослабил синий в рубчик галстук.

Я смотрел в красивое, помятое лицо друга, на круги под его глазами:

– Знаю я твои бессонницы. Как её зовут?

– Мария. Маша.

– Погоди, Захар, у тебя же свадьба была два месяца назад, жену как-то по другому зовут. Лариса?

– Клариса.

– Ну, и чего тебе неймётся?

– Вот в том то и дело. Поэтому я здесь. Выручай, Серёга.

У меня заныли кулаки. Вмазать бы этому кобелине:

– Какого хера бегаешь за каждой юбкой, Захар?

– А можно кофе? – Захар хлопал себя по карманам, искал сигареты,: – и таблетку от головы. А лучше две. Башка раскалывается.

– Выглядишь, как бомж. Тебя домой, что ли не пустили, Захар? Да очухайся уже, соберись. – я посмотрел на часы,: – Пионерская зорька давно сыграла.

– Не был я дома.

– Ты женился зачем?

– Из за денег, разве не ясно? Ты же знаешь, Серёга, в бизнесе я неудачник, где мне было денег на долги взять.

То, что Захар в бизнесе провалил всё что можно, я знал лучше всех. Поэтому устроил к себе начальником в отдел кадров. Правда, начальник он был никакой, за него всё делал заместитель. Стараясь поддержать друга, я терпел его присутствие, недоумевая. Как из соседского вихрастого мальчишки мог вырасти такой ебучий долбоёб. По всему видать, муж из него тоже хреновый получился.

Захар что то молол не затыкаясь, до меня долетали обрывки фраз:

– Ты вообще мою Клариску видел? Вся в мою мамашу. Задолбала: не так сидишь, не так ложку держишь. Ведьма!

Я помнил свадьбу друга как в тумане. Я, взрослый мужик, серьёзный деловой лидер, хозяин собственного бизнеса чувствовал на той свадьбе себя посажённым генералом . Нет, не так. Божеством, которому все пришли поклониться.

Мужики с трепетом жали мне руку, женщины выдвигали вперёд себя дочерей, пытаясь обратить моё внимание на незамужних девчонок. Девчата без зазрения совести просто вешались на шею не давая проходу.

Все нахрен забыли про свадьбу, я после брачной церемонии постарался скорее убраться. Вспомнил – бррр.

Кстати, о самой невесте впечатления остались смазанные. Белая куча кружев, фаты, бриллиантов. Накладные ресницы, тонкие щиколотки из под платья. Встречу на улице – не узнаю. И морда Захара с заклеенным пластырем на перебитом носу – жених на свадьбе был хоть куда. Мы его как раз вытащили из разборок с мужем обнаженной девахи за ночь до этого. Ему пришлось врать гостям, что на мальчишнике перепил, куда-то не туда лицом впечатался.

– Вот что, Захар, вали отсюда. Иди сам со своим блядством разбирайся, у меня ещё свежа в памяти твоя прошлая разборка.

Я стиснул кулаки, перед глазами снова всплыла ночь, я с парнями вытягивал это чудище из другой машины:

– Тебя же тот рассерженный муж убивать вёз. Опять наука не впрок.

Я нажал на селектор:

– Игнат, кофе.

– На двоих, Сергей Александрович?

– Да.

Умница Игнат неслышно внёс поднос, поставил на стол. Чётко, по-военному, скупыми движениями налил в чашки дымящийся напиток, аккуратно поставил на салфетку чашку передо мной. Захару просто кивнул и вышел. Что тут поделаешь. Именно Игнат организовывал обмен Захара на денежку в прошлый раз, выцарапывая его из блядок. Видел слёзы спасённого, и хотя, я знал, Игнат – могила, (никто никогда ничего от него не узнает), всё же теперь требовать от помощника уважения к Захару было лишним.

Захар сидел надувшимся енотом, ерошил блондинистую шевелюру, угрюмо смотрел в чашку с кофе.

– Что, гадаешь на кофе откуда тебе прилетит? – смотрел на друга, диву давался. Ох, паршивый характер у мужика. Чтоб выбить себе место под юбкой будет землю рыть, врать, выворачиваться, мешать в кучу своё, чужое. Был же нормальным мужиком, когда скурвиться успел на бабах…

– Серёга, если бы ты знал, как я устал.

– А что такое? Лопатой махал? Метро вручную рыл или могилку себе?

Я помешивал ложечкой, с удовольствием пил кофе.

Захар поднял свою лохматую башку, не отступал:

– Серёга, сейчас всё иначе и совсем безобидно. Просто, если Клариска позвонит, скажи ей, что мы вместе были в бане.

– Что?

Я мотнул головой.

Вот же позорище. Жена будет звонить другу мужа, чтоб утвердиться, что её муж гавно. Ведь если женщина унижается и звонит друзьям мужика, значит она чётко уверена, что муж врёт ей. Нахера женились, спрашивается. Свадьбе то всего два месяца.

– Попадёшься, Захар, снова, спасать не буду.

– Ну что я могу поделать, если с каждой новой бабой я как будто просыпаюсь к жизни.

– Вот Захар смотрю на тебя и точно понимаю почему я против браков. Из за тебя, гад, не женюсь. Чтоб превратиться в такое дерьмо как ты, – никогда.

– Ничего я не дерьмо. Между прочим, никто не в силах спать с одной и той же матрёшкой пятьдесят лет и больше никого никогда не поиметь. Это же изощрённая китайская пытка.

– Тоже мне, жертва. – я хмыкнул.

– Серый, у тебя баб без счёта. Тебе хорошо. Тебя жизнь не загнала жениться на самой вредной и ревнивой суке в мире.

– Ты сам себя загнал, Захар.

– Брось, Серый. Я же о малом прошу. Просто скажи, что мы были вместе.

– Я подумаю. Ладно, в последний раз.

Захар весело подскочил.

– Конечно, в последний.

Глава 2

Глава 2

Давайте повнимательнее приглядимся к Сергею.

Мужчина – огонь, костёр, сжигающий в своём пламени сердца знойных красавиц.

Доминантный, упрямый, не знающий слова “нет” хозяин серьёзного бизнеса, или как говорят: владелец заводов, газет, пароходов – прибыл в роман в возрасте 32 лет.

Голливудской роскоши мужчина. Исключительно прокаченные, не арбузные как у качков, а бугристые, отчаянно крутые мышцы аккуратно спрятаны под тонкую ткань рубашки. Одевался Сергей Громов в серьёзных бутиках, но без пошлого блеска: побрякушки, всякий хлам терпеть не мог.

Мечта Сергея стать самостоятельным и независимым брала начало где-то в возрасте восьми-девяти лет в гаражах, вернее на их крышах. Это было единственное место, где было тихо и ему никто не мешал мечтать.

Думаете, у пацана не было дома? О, был. Да ещё какой. Дворец рода Громовых, в котором каждое субботнее утро начиналось с семейных завтраков, а каждое следующее воскресное с подбора новых служащих. Потому, что прежние разбегались. С чего бы, если дом ломился от саксонского фарфора, хрустальных люстр и роялей по углам, где, кстати, всем всегда вовремя платили зарплату.

Да потому разбегались, что драки, скандалы и разборки с завидной регулярностью включались именно по субботам. Родители пацана расстались, отгородившись друг от друга океанами и миллионами, когда пацану натикало четырнадцать. Сергей к тому времени перестал удивляться чему бы то ни было. Справедливо предполагал, что одиночество когда нибудь закончится прибытием в его жизнь пятидесяти братьев или сестёр, так как отец его был мужчиной жизнерадостным и оставлял радость после себя на всех континентах.

В свободном парении взросления юноши, всё же был человек, присматривающий за домом и бытом Сергея – дворецкий. Единственно адекватный человек во всём его окружении.

С тех пор мальчик вырос, превратившись в крутого, немногословного мужчину, а желание не слышать бабьих визгов и мужских припадков бешенства осталось. Проросло ему через печёнку и выросло в стойкое желание избегать слово “брак”. Однажды Сергей, глядя, как водитель грузит чемоданы матери в багажник, а отец собирает разбросанные шмотки в свой чемодан, только что вылетивший в окно, Сергей решил, что никогда не женится.

Но, как говорится, никогда не говори никогда.

Глава 3

Глава 3

Давно проснулся и валялся просто так, чувствуя, как холодный ветер врывается в окно клубами, холодит кожу.

Нежная рука ласково провела мне по бицепсу, прикрыла голый пах лёгким шёлком простыни. Девушка легко соскользнула с кровати, подняла шторы, бабочкой порхала по комнате, собирая свои вещи. В комнату золотистой пыльцой брызнул солнечный свет, я мотнул головой, сощурился.

Поднялся на локте, смотрел на голую задницу девицы, на её идеально гладкие волосы шёлком прикрывающие полспины, – эскортницы девки продуманные. Стоят до хрена, зато сами как куколки из магазина: всегда новенькие, чистенькие, вкусно пахнут и всё умеют. И никаких проблем, вопросов, тупых звонков и скулёжа : милый, когда ты позвонишь.

Девушка повернулась, заправляя локон за ушко, взмахнула нарощенными ресничками,:

– Сделать кофе?

Даже не знал как её зовут. Кстати, а на самом деле, как её зовут… подумал, не вспомнил, да и хер с ней.

Она уже оделась, блин, когда только успела.

– Нет, не надо кофе. – я снова свалился на подушку, раскинул руки звездой. Благодать.

– Я пойду?

– Деньги на тумбе.

– Да, спасибо. Хорошего дня.

С этой секунды начался отсчёт событиям, которые вскоре навсегда перевернут мою жизнь. Сейчас было семь утра. Ровно через следующие семь часов меня закинет в в такой квест, что перетряхнёт все мои установки, прострелит сердце навылет…

Но, я пока оставался в неведении, наблюдая с кровати, как девчонка последний раз посмотрела в зеркало и улыбнулась мне на прощание. Какая же лапочка, всё молча и быстро.

Она чуть слышно закрыла за собой дверь, вскоре щёлкнул лифт и наступила тишина. Благословенная тишина после буйного перетраха всегда отрезвляет. Бодро подскочил, понёс в ванну свои пустые яйца, ещё раз погладил себя по голове: хороший Серёжа, в любовь не верит, девок не обижает и живёт себе на радость собственному …. эээ младшему другу.

После прохладного душа, окатив напоследок ледяными струями тело для тонуса, стирая с себя жёсткой махрой влагу, промокнул младшего друга, равнодушно свесшившегося и не реагирующего после мощных оргазмов ни на что. А вот я реагировал – у меня до сих пор не было хорошей кофемашины в снятой берлоге для перетрахов.

К себе в дом на Остоженке я баб не водил, хватит того, что там периодически отиралась моя бывшая, Илона, мать её. С женщинами с ними же как? Домой привёл, а на утро она у тебя уже занавесочки на окнах развесила, разогнала всех твоих друзей и помчалась к твоей маме знакомиться. Ну, мне в данном случае повезло, мои родители разлетелись друг от друга по разным странам, отгородившись океанами много лет назад.

Их брачный опыт навсегда послужил мне уроком: браком хорошее дело не назовут. У нас на субботних завтраках в семейные скандалы со звоном влетала драгоценная посуда из саксонии, в ход шли бесценные китайские вазы из тончайшего фарфора, иногда тяжёлая артиллерия из бронзы прошлого века довершала натюрморт битыми оконными стёклами.

Как только мои родители не поубивали друг друга и меня заодно в этих боях, никому не известно.

Однако, как то раз в пылу разгоряченного боем людей, в воздухе просвистела тонко проработанная японская статуэтка из нефрита семнадцатого века. О, говорят, её плавные линии, изящно переданные в камне стоили целого состояния. В тот день её линии стоили брака одной семейке.

Срикошетив от расколовшегося в пыль зеркала, восточная красавица снесла портрет бабушки, проделав тем самым огромную дыру в терпении родителей и они, наконец, решили расстаться.

Но не сразу. В доме ещё оставались куча сервизов, в кладовке завалялся топор, оказавшийся чуть позже в крышке рояля “Стейнбек”. Тем самым навсегда похоронив идею на примирение и на моё обучение музыке. Из той драки я понял одно. Даже люди с тонким вкусом могут поубивать друг друга, независимо от того, есть у вас рояль или нет. Главное, чтоб был топор.

От нас увольнялись горничные пачками, няньки у меня сменялись раньше, чем успевали запомнить на какие кружки и секции надо меня возить. Агенства по найму прислуги не хотели присылать в наш дом никого, всё это грозило бедой.

К слову сказать, истеричность матери взрывалась не на пустом месте, мой папенька был ходок, умудрялся между блядскими баталиями зарабатывать кучу денег и думаю, я бы не удивился, узнав что у меня штук пятьдесят братьев и сестёр по всему свету. Так что слово брак для меня звучало как нечто сродни диагнозу.

Но, к счастью, я вырос, родители отцепились друг от друга, по мне не скучали. Доверили мою жизнь персоналу, собственно, всё сложилось так, как сложилось.

Я обзавёлся собственным пентхаусом и вход туда женщинам был воспрещён. За одним неприятным исключением случившимся со мной в романтическом дурмане. Очень неприятным исключением – моей бывшей, влетевшей туда на метле. Как и всякая ведьма, она топила меня в синеве своих линз, а потом как то всё постепенно иссякло и пропало вместе с линзами. Илона поменяла цвет на зелёный и всё бы ничего, тем более мне реально было всё равно, но… Вот это “но” как только возникает, значит конец близок.

В наших отношениях случалось всякое. В порыве страсти Илона дралась, кусалась, превращала мою спину в наскальные росписи. Не в этом дело. Как только закрывалась за мной дверь, начинались её хныканья, визги с требованиями вернуться, скучания, обещания спрыгнуть с моста и так далее. Илона была из армии женщин, которые не умеют любить. Такие не дарят любовь, а навязывают со всеми вытекающими последствиями.

Выгнать Илону долго не получалось, она реально брала измором консьержей, мою охрану и вообще мотала мне душу как хотела. Чтоб не обидеть девушку при расставании, какой только мелкий и крупный бисер не сыпал к её ногам, превратившись в спонсора её бабушек, бизнеса, дач, кошек на дачах и ветеринарных клиник, с радостью принимающих денежные вливания. Ещё бы чуть-чуть и мне самому понадобилась бы клиника.

Глава 4

Глава 4

Оделся, вышел, машина уже ждала. Мой Роллс Ройс блестел как сапоги гусара, чёрненная резина резвыми мустангами была готова сорваться впрыть, солнце сияло, лужи подсыхали. Но не было кофе! Зараза.

С удивлением увидел, что что за рулём моей машины новый водитель. Пацан из моей охраны сидел римской статуей, смотрел прямо перед собой, выглядел министром в костюме от известного делового бренда. С дресс кодом у меня было строго, все до единого должны быть в костюмах и при галстуках.

Женщин в офисе у меня было немного, но эти красотки все до единой тоже были в костюмах и тоже в брючных. И чем меньше баб в моей конторе тем лучше. Была бы моя воля, у меня бы ни одна не работала. Не хватало бабьих склок и разборок. А так все должны ходить в форме и по струнке. Иначе хаоса не избежать.

Смотрел на водителя, припоминал, как его зовут. Михаил, кажется.

– Слушай, брателло, где бы нам кофе разжиться? Вот чтоб прям сейчас?

– Минуту.

Ровно через минуту мы встали где то на остановке, реально в жопу нам пыхтел заблокированный троллейбус. Михаил через минуту вернулся, вручил мне стакан из ларька:

– Двойной американо, как вы любите.

– Выпусти троллейбус, извинись перед водилой, моргни ему. Там людей как блох набилось. Это раз. Отъедь на пять метров, тормозни. Это два.

Виновато помахав аварийкой объезжающему нас троллейбусу

Михаил, не задавая вопросов, остановил джип, чуть сдвинувшись.

– Михайло, ты почему мне кофе взял, а себе нет?

– Я на работе, Сергей Георгиевич. Мне не положено.

– Не поверишь, так и я на работе. У меня не положено, что я жру, а другие смотрят. Марш себе за кофе.

– Так я и не хочу, вроде.

– А кому сейчас легко. Пей, давись. И кстати, где мой Димка, куда моего водилу дели?

– Не могу знать, Сергей Георгиевич. Пристегнитесь, пожалуйста.

– А ты за кофе себе иди.

Через пять минут ехали по проснувшейся Москве, в башке буйствовали планы на день. Как всегда всего до хрена, надеюсь Игнат, моя правая рука, пощадит меня, найдёт мне часик на бассейн.

На проходной краем глаза заметил список. Вахтёр заметил, что я заметил, – список сразу исчез. У лифта меня уже ждал Игнат:

– Приветствую, босс.

Я автоматом посмотрел на часы в холле, прежде чем закрылись двери в лифт. Ровно восемь. До событий, о которых пока ещё никто не знал, оставалось 6 часов…

Двери захлопнулись, я уставился на помощника. Игнат по-деловому начал доклад:

– Босс, ты всё ещё богат. Это хорошая новость. Доходы выросли и налоговые вычеты тоже. Это новость так себе. Вот цифры:

Он протянул мне бумагу, я взял не глядя:

– Колись, чего я не знаю, – протянул другую руку, пожал широченную лапищу Игнату.

– Босс, вот регламент на сегодня. Надеюсь, здесь вся инфа и ты теперь всё знаешь.

Как всегда, мне впихнули в руки папку. Красивую, гладкую, из кожи питона – такую же коварную, как весь гадючий мир. Стоило открыть её и можно было с первого взгляда сказать, какого цвета кошка перебежала тебе дорогу.

Обычно, зелёным маркером на полях было выделено кого можно послать на хер, красным кого нельзя. Сегодня всё было красным.

– А можно мне время на бассейн? – я, вместо того, чтоб протянуть просительно, возмущённо рыкнул.

– Нет, – Игнат, не стесняясь, иногда резал меня по живому.

Помощник, мой лучший товарищ и главный шлагбаум моих хотелок, обрубил мою просьбу, ткнув пальцем в красный фломастер, перемазавший всё сегодняшнее расписание. Ясно, сегодня без бассейна.

Мы уже вышли из лифта, прибыли в кабинет.

– Игнат, что за список от меня прятал вахтёр?

– Список есть, тебя не касается никак босс. В том смысле это не касается производства. Продолжать?

– Да.

– У твоего водителя пацана в реанимацию забрали. Там что то серьёзное. Короче, они с малым стояли в очередь на плановую операцию. Беда постучалась раньше. Мы деньгами скинулись.

– А я?

Игнат молча стоял навытяжку.

– Игнат, сколько?

– По пятёрке.

– Ясно. Вот почему Димки не было. По пятёрке вы не скоро бабло соберёте. Погнали в больницу, Димкиного малого проведаем.

– Босс, у тебя запланированы люди через полчаса.

– Найди, Игнаша, самую симпатичную Шехерезаду и пусть сидит и врёт всем, что я умер. Погнали, Игнат. Знаешь какая больница?

– По дороге узнаю.

Уже на подъезде к больнице подумал, может быть, надо было чего то захватить малому, игрушку какую, а чёрт, после разберёмся. Игнат раздобыл бахилы, халаты, мы куда то ехали на лифте. Халаты эти ещё дурацкие, на кого их, нахрен, шьют. Они же еле на плечи налезли. Пока шли по коридору, белые тряпки крыльями развевались за нами, приходилось держать, чтоб не улетели.

По коридору подлым сквознячком струился какой то неживой ветерок, у меня от одного запаха медицинской гадости волосы на руках дыбом встали. Вот чем таким обычно пахнет в больницах, а?

Мой водила Дима стоял в коридоре у окна по стойке смирно. Игнат уже выведал у него всё что надо, пошёл искать кардеологов, или как там называется банда ангелов, вытаскивающая малышей с того света.

– Привет, Дима, – протянул руку парню.

Крепкое, тёплое рукопожатие не скрыло, что мужик держится на честном слове. Волевое умное лицо было бледным, скулы заострились. Ну да, горе никого не красит.

– Как мальчишку твоего зовут, Дима?

– Петька, – чуть сдавленно произнёс мужик, прерывисто вдохнул, – два года ему.

– Петька, Пётр значит, – произнёс имя маленького человечка, наблюдая, как мимо на инвалидном кресле провезли девочку с мишкой в ручонках. Как то странно было видеть детское личико, наполненное страданиями. И жутко. До оторопи жутко.

Появился Игнат, маякнул мне:

– Зайди, Сергей Георгиевич. Тебя просят.

Глава 5

Глава 5

На груди заёрзал телефон, зашёлся на беззвучном, вибрируя неугомонным дятлом. Захар. Блять! Только его не хватало. Мой друг на свет народился с единственной целью морочить голову женщинам и постоянно попадать из-за них в крупные проблемы. Мало того, в этот замес умудрялся подтянуть друзей и товарищей, балансирую на зыбкой грани неприятностей.

На часах была половина второго.

– Ну? – не самое радужное моё приветствие прозвучало в телефон, Захар как то не вовремя лез в душу. Наверняка, снова будут маячить бабы по периметру нашего разговора.

– Сергей, ты где?

– Не поверишь. На работе, – не смог сдержаться, нашпиговал ответ сарказмом.

– Так обеденное же время.

– И ты, наконец, проснулся, блять-Захарик? А что так рано?

– Сергей, я, как и ты, на работе. Давай встретимся в ресторане?

– Спускаюсь.

Ну да, друзья они такие. Найдут тебя под землёй. Особенно если это Захар.

Я уже сидел за столом, когда официант проводил ко мне блондина. Красивый, как Орфей на гала концерте небес, мой друг в синем костюме, белоснежной рубашке, в туфлях какого-то забойного оттенка, Захар выглядел отлично. Яркий, холёный с головы до пят, с цепким взглядом распутных глаз главный поебун года сидел напротив меня.

Его просто распирало от новости, он нетерпеливо косил глазом на официанта, расставляющего чашки-плошки.

Официант, вышколенный как корейский солдат, в ливрее и белых перчатках предупредительно положил меню перед Захаром, отступил на шаг.

– Уйди, – отмахнулся от него Захар, – потом.

Я откинулся на спинку кресла, равнодушно наблюдал за дёрганиями Захара, успев подумать, сколько раз ему плюнут в тарелку официанты в ответ на его высокомерие, пока принесут еду.

– Сергей, я должен сообщить тебе что то важное.

– Стесняюсь спросить, Захарушка, что же случилось?

– У меня сейчас сердце выскочит, давай сначала выпьем, Сергей.

– У тебя появились деньги на личного водителя? Ты же за рулём.

– Давай, Сергей, выпьем за мою новость, – Захар проигнорировал мой вопрос, опрокинул коньяк, так вовремя оказавшийся на столе. Умница официант считал всё по моему взгляду, перед нами оказалась пепельница, бутылка Хэннеси.

– Горячее будет через десять минут, – вежливый наклон головы, и официант исчез.

Я закурил, через дым смотрел на сияющего, как новогодняя игрушка Захара. Да что с ним такое.

– Я влюбился! Я влюблён и я хочу быть счастлив. – Захар сиял надраенным самоваром.

Какая сногсшибательная новость. Именно такие сенсационные новостные взрывы крыли моего друга каждые две недели, ну, иногда раз в три недели.

– Удивительно и неожиданно, – ну не мог я скрыть иронии. Тоже мне, новость.

– Ты не понял, Сергей. Я хочу быть по настоящему счастливым.

– Ты разводишься с Клариссой? Она согласна?

– Типун тебе на язык, что ты такое говоришь, – Захар воровато оглянулся.

Напрасно, в этом зале никогда никого не было без моего приглашения, подслушивать было некому.

– Сергей, я просто не знаю что делать. Разводиться мне нельзя. А жить с этой стервой-женой я не хочу. Что мне делать?

– Зарядить адвокатов и подать заявление на развод.

– Вот прям совет дня.

– Надеюсь, ты не хочешь просить меня пережениться на твоей жене?

– А, чёрт. Я так влюблён, я просто не чувствую земли под ногами. Конечно, я подам на развод. Представляю, что со мной сделает тесть, когда узнает.

Тут даже мне стало жалко Захара. Представить, что сделает Рустамов со своим недозятем под силу было только Хичкоку.

– Так в чём дело, расскажи толком – меня немного отпустило, я выдохнул,: – У тебя море любовниц и одной больше, другой меньше, причём тут Клариса. До сегодняшнего утра твой брак не мешал тебе махать членом направо и налево.

– Ты помнишь про мою девчонку, я тебе рассказывал?

– Я за новостями следить не успеваю, а тут ты со своими бабами.

– Эта новая женщина влюблена в меня.

– Да брось, Захар. Ты уже ослеп от своей виагры. Нас никто не любит и никогда не любил. Девушки рисуют в голове картинку, приклеивают её тебе на рыло и огорчаются, когда ты не вставляешься в неё, как рыбка Бремер.

Захар открыл было рот, ко мне неслышно подошёл официант, я заметил на его руке часы: без двух минут два.

Вот теперь точно пора!– решила судьба.

Официант наклонился ко мне:

– Сергей Георгиевич, к вам гостья, проводить?

– Ко мне? – я удивлённо затушил сигарету.

– К Захару Ильичу.

– Это я пригласил Марию, – Захар затряс блондинистой головой, глядя на меня, дёрнул официанта за рукав, :– проводи её к нам.

Официант не торопился, смотрел на меня, ждал команды. Я кивнул, что делать. Девушка то при чём. Хотелось взять бутылку со стола и врезать Захару по башке. Бутылку было жалко. Она, как и девушка, тут тоже не причём. Ладно, позже вытрясу из Захара дурь, он, видать, забыл, что у меня надо спрашивать разрешение на моей территории. Мало того, что сам сидит как на еже, так и мне сейчас обед испортит.

Девушка шла к нашему столу чуть цокая шпилькой по мраморному полу.

Движения женщины были манкие, плавные, как у кошки. Хрупкие плечи прятались в мягком сиреневом кашемире. Круглая, яблочная грудь с малюсенькими вершинкам в разные стороны. Ёлки, она без белья, что ли… Чудные бёдра, пышные, как булочки бриошь. Талия тонкая, вся фигурка как изящная бутылка, с отполированными, гладким изломами.

Она шла к столу мягко покачиваясь, разливая сладкую истому женского присутствия. Такая походка призвана сводить мужиков с ума стадионами…

Провидение выбрало момент, когда ей не было конкуренции, в зале была всего одна женщина и трое мужчин, уставившихся на неё в упор.

Захар вскочил, она мило улыбнулась ему. Он схватил её руку, прижался к ней губами, потом прижал эту зацелованную ручку к своей груди и смотрел на девушку щенячьими глазами.

Глава 6

Глава 6

Смотрел девушке в глаза. В мозгах сорвало чеку с гранаты – я завоюю её. Пристально, откровенно смотрел ей в глаза. Мария заметила, считала всё, что свирипело, набирало силу в моём взгляде…

Девушка отвела взгляд, опустила глаза.

Я привстал, пожал пальчики новой знакомой: тонкие, тёплые, с нежным маникюром. Сразу вперился взглядом на безымянный палец: кольца нет и не было, по крайней мере она не сняла кольцо на входе и не спрятала в карман. Кожа на пальце была ровного цвета, без перепадов от загара, обычно именно на этом сыпятся все новоявленные любовники. И любовницы. Значит, не замужем.

Я вернулся в объятия своего кресла, и тут меня пробило на новый квест: обручальное кольцо на пальце Захара было и Мария не могла его не видеть. Охренеть, то есть она открыто признавала себя любовницей женатого мужика? Очень интересно.

Мария через минуту отправилась в дамскую комнату, Захар тут же зашелестел:

– Как она тебе?

– Зачем ты сюда её притащил?

– Хотел, чтоб ты с ней познакомился.

– То есть решил похвастаться?

– Ты мне друг, вот я вас и познакомил. Тем более я думаю связать с ней свою судьбу. В будущем.

– Я так понял, что твоя любовница знает, что ты женат. И это не смущает её?

– Во-первых она мне пока ещё не любовница Говорю же, она другая. А во-вторых я обещал, что буду свободен.

– Я предупредил тебя, Захар. Не заиграйся. Я на твои похороны не приду, когда тесть тебе башку свернёт.

Любопытство играло со мной плохую шутку, мне не терпелось задать ей вопрос зачем она здесь и в чём цель Захара. Тем более он брякнул, что Мария ему не любовница. Тогда кто, если он собирается ради неё бросить Кларису и получить пулю в лоб от тестя. Рустамов мужик крутой, порывистый, церемониться не станет.

– Снова ты за своё, – Захар продолжал гундеть,: – Сказал же, я разведусь с Кларисой и все это переживут.

– Кларисе не забудь сообщить об этом. И, кстати, Захар, ты напрягаешь меня своими знакомствами с бля…, со своими женщинами. Больше не знакомь. Ясно?

– Ты чего, Серый. Я от всей души.

– Того. Я на твоей свадьбе был, я с твоим тестем дела веду. Косвенно, но веду. Мне дела нет до твоего блядства.

– Мария – она другая!

Я и сам видел, что другая. Слова эти скотские про блядство бросал в воздух, потому что переклинило, из меня жаром рвалась необъяснимая ревность. Вернее, вполне объяснимая. Мария теперь моя добыча. Эта женщина не может быть ничьей больше. Она моя, я это уже знал это и делить её ни с кем не собирался.

Захар выпил залпом коньяк, говорил, торопливо проглатывая слова:

– Мне надо подстроить, чтоб кто из друзей позвонил часов в шесть утра и вызвал меня по срочному делу. Так сказать послал мне сигнал SOS.

– Ко мне не обращайся.

– Ну что ты за человек, Серёга. Тебе то что с моих отношений с Кларисой.

– Жену твою жалко.

– Ну ты даёшь. Любовь давно не в моде.

– Захар, отвали, ты всего два месяца женат!

– Два месяца, мама дорогая. Два ебучих месяца. Грудь у меня на Кларису не горит, в ширинке кладбищенская тишина. Не люблю я её. Могу уже написать мемуар под звучным названием: инструкция по потере себя. И вообще! – он тряхнул головой, пятернёй вернул рассыпавшуюся чёлку на место: – Вообще жалею, что познакомил вас с Марией.

Я прикусил язык. Трудно было признать, что во мне кипит и клокочет самая примитивная ревность. Я не собирался сдерживать атаку.

За стол вернулась Мария, снова разговор ни о чём приятно сглаживал все недоговорённости.

Ещё раз убедился, Гоша – ресторатор с большой буквы. Для Марии подали стейк-фламбе. Девушка зачарованно глядела, как официант, преисполненный чувств, щедро плеснул ром на раскалённый стейк и полыхну в него огнём, от специально подожжённой палочки. Оранжево чёрное пламя шипело в сковороде, собираясь синими всполохами на острых вершинах прозрачного костра. Дивный аромат маринованной в алкоголе говядины дурманил, оранжевые куски пламени затухали, сползая по мясу, затягивая синим дымком пространство над ним. Официант положил на кипящую корочку ветку розмарина, с поклоном удалился.

Мария облизнулась, (я чуть не сдох, не должна женщина проделывать такое с собственными губами) и так вкусно принялась за мясо, что я улыбнулся. Женщина порабощала меня скрытым кокетством всё больше, она чувствовала моё внимание, но не жеманничала. Продолжала есть, заражая всех своим аппетитом. Мне и Захару принесли рагу, я вкуса не чувствовал. Вообще ничего не чувствовал. Напротив меня сидела та, что пришла по мою душу , я был полностью в её власти.

И всё же, стоило мне взглянуть на Марию, я нахрен забывал все вопросы. Мне какая разница кто кому кем приходится. Минут через пятнадцать моя новая знакомая поднялась:

– Спасибо вам за компанию, Сергей. Приятно было познакомиться с вами.

Блять, я чуть со стула не сполз. Она так произнесла моё имя, у меня под кожу мурашками огонь пробрался, вскипела кровь в венах. Чёрт, это что такое было только что. Я поднялся, прижался губами к её руке. Касался только самых кончиков её пальчиков. Знал, блять, стоит коснуться большим пальцем её запястья под ладонью, почувствовать нежную кожу и всё, дальше останется пристрелить Захара, чтоб не мешался.

Разум взял верх, я отпустил её руку:

– Мария, давай говорить друг другу “ты”?

– Давай, – она улыбнулась, перевела искрящийся взгляд на Захара,: – мне пора.

– Я с тобой, Маша. Так классно, что вы подружились с Сергеем.

“Да чтоб ты сдох” – чуть не вырвалось из меня, рад он.

Они вдвоём шли к выходу, я оставался за столом, смотрел им вслед. Не им, ей. Почувствовав мой взгляд, она обернулась. Мягким движением головы кивнула, я продолжал смотреть на неё. Какая она была? Вспоминал её глаза. Карие, томные, с ускользающей тенью, с искорками, когда женщина знает, что нравится. Вот, точно! Она была уверена, что божественна и недосягаема.

Глава 7

Глава 7

Захар, 33 года.

Мужчина редкой природной удали, обаяния и блядского блеска в глазах, Захар имел характер пофигиста и был не особо обидчивым. Яркий, крепкий с залипательно-шальными глазами. Единственно, на кого он стремился произвести впечатление – это женщины. И ему это удавалось, да ещё как. Он знал, что женщинам от мужчин нужно 98% мышц и 2% мозгов. Да, но каких мышц… В этом Захар преуспел сверх нормы, и ничего его не могло остановить от покорения женских сердец.

Пережив в баталиях с обманутыми мужьями свои 33 года, наш “Дон Жуан” продолжал и дальше работать спустя рукава (к слову, судьба щедро поначалу совала ему перспективы в руки). Умудрялся в один кекс замесить дружбу, бизнес и блуд, превратившийся в норму жизни Захара.

В силу фактора икс, принятого к обозначению ”Х” Захару стоило встретить любую мало мальски симпатичную девушку, как тут же в ход срывались с цепи ещё два следующих фактора “У” и вот эта нечитаемая буква ”Й” в латинском алфавите, складываясь в очень крепкое, серьёзное русское непечатное слово.

Причём не слово, а символ!

Именно этот символ включал все кнопки в голове Захара. Чтоб легче плылось к женским прелестным интрижкам, мужчина выбирал лодку с опасным названием “ложь”, обычно она здорово выручала его. Но в последний раз, перегруженная, она дала течь и выбросила Захара на берега реальности. А вот куда именно, мы узнаем дальше, перелистнув страницу.

Но сначала, посмотрите кто у нас есть! Красивая девушка-загадка.

Мария, 22 года.

Девушка-соблазн, придуманный природой на горе мужчинам. “Чудо, как хороша” – думали мужчины, домысливая свои эротические этюды, дурея от горячих волн, бегущих по позвоночнику от одного взгляда на девушку.

О ней пока ничего не известно, всё постепенно прояснится…там, на следующих страницах…

Глава 8

Глава 8

С силой сжимал руль подъезжая к дому Захара.

С той самой минуты, как он познакомил меня с Марией, я ни о чём другом, кроме следующей с ней встречи думать не мог.

Она стала моим наваждением.

До такой женщины не дотянуться, она как исчезающий дым сигареты. Оставляет о себе только тонкий аромат, послевкусие… иногда терпкое, горькое но обязательно хочется ещё и ещё раз вдохнуть, сжать губами, попробовать на язык, женщина, которая с тобой только наполовину.

От одной мысли о ней сжимало сердце, потряхивало, во рту становилось сухо,язык то и дело лизал губы.

Чёрт, со мной это было впервые, не считая, конечно бредовых козлиных скачек у девок под окнами в пятнадцать лет. Желание увидеть женщину ещё раз – занозой сидело, ковыряло сердце.

Захар позвонил утром, сказался больным, просил срочно приехать или хотя бы не срочно, на обед.

Жопой чувствовал, неспроста. Что на этот раз. Решил, съездить всё же надо. Вдруг и вправду Захар заболел. Надеюсь, не венерическим, тут его разве Клариса со скалкой вылечит.

Вот тут я лукавил сам перед собой.

Утром, когда Захар шептал в телефон, там, между второпях сколоченных слов мелькнуло имя Мария. Я ничего не понял, но переспрашивать было бесполезно. Захар по всей вероятности закрывал трубку рукой, прятался от жены. Конспиратор великий.

Одна замечательная истина направила меня к дому Захара: все взрослые люди, играющие в игры, обязательно хотят её выиграть. Я выиграю!

Паркуясь возле чугунного помпезного забора смотрел через решётку на доберманов, скачущих шоколадными козлами по всежесбритой траве газона. Тупые лощеные псы, копия своего хозяина, такие же вылизанные и хитрые как Захар. Сука.

Завидев мою машину, охранник резвым оленем выскочил , свистнул псам, те смылись в вольеру. Придерживая фуражку, охранник с подобострастной улыбкой мчался ко мне. Открыв калитку, только, блять, не поклонился.

– Запарковать вашу машину во дворе? – он уже протянул руку за ключами.

– Нет, – не знаю, чего я так вызверился на парня, но реально – за руль своей машины никого не пущу. Водила меня возил на джипе, сам я ездил на великолепной своей любимице, хищной и агрессивной стальной красавице Бентли.

Да и похеру разницы где она припаркована. Даже лучше, что на улице. Охранник сейчас выпустит оголтелых псов, те обоссут мне колёса и я их поубиваю. Причём, неизвестно, кого я прибью первым: псов или их хозяина.

Поднялся по ступеням, дверь открыла горничная, пожилая тётка в белом переднике со взглядом паучихи. Вот терпеть не мог приезжать к Захару. Всё, клянусь, я во второй и последний раз тут.

– О, Сергей, привет – сияющая морда Захара источала счастье. Он плыл ко мне в расшитых тапках, ну прям арабский шейх во плоти.

Так, этот гад вполне здоров, снова набрехал, чтоб заманить меня к себе.

– Здравствуй, Сергей, – жена Захара оказалась рядом с ним, вышла вперёд, протянула мне руку к самому моему подбородку. Я легко коснулся её пальцев своими, отвернулся.

Или она рассчитывала, что я поцелую её имперскую ручонку? Вон, у неё есть муж, пусть и челомкаются друг с другом.

Жена Захара.одетая в юбку до середины колена, в коротком пиджаке, вся такая куколка в стиле Жаклин Кеннеди – (она и маску поначалу нацепила знатной жены олигарха), обиженно опустила руку. Точно, значит ждала, что я её поцелую? Офигеть!

Весь вид Кларисы, униформа прислуги, обстановка, интерьеры – всё кричало о значимости и солидности. И всё пропахло нафталином 50 х годов. Как и выражение её лица. Этакое сладко-ванильное превосходство курочки, свившей гнёздышко на миллионах папы.

– Мы всегда рады дорогим гостям. Проходи, Сергей.

Меня чуть не перекосило от этой слащавой ваты. Смотрел на пару, о которой, к сожалению, знал столько, блять, на триллер хватит. Не знаю, что заставило меня играть свою роль, может быть тайное чувство мужской солидарности. В конце-концов информацию от Захара о Маше можно было и по телефону вытрясти.

Мне жена Захара не нравилась, наверное, не меньше, чем ему самому. Но, культуру поведения с женщинами никто не отменял, причём, в душе мне было жалко бедолагу. Наградила же судьба муженьком. Как можно вежливее выдавил из себя, раз приехал:

– Здравствуй, Клариса. У тебя очень красивый дом, – повернулся к Захару, выглядывающему из-за жены с заговорщицкой физиономией:– Я здесь по делу. Говори, Захар, зачем позвал.

– Ну, что же это мы в дверях то. Проходи, проходи Сергей Георгиевич.

Ну всё, началось. Раз в дело моё отчество пошло, жди проблем.

Захар пропёрся вперёд, я брёл за ним, его клуша не отставала.

В гостиной был накрыт стол. Всё сверкало кипельной белизной отутюженных салфеток, натёртым до скрипа хрусталём, надраенным столовым серебром. Сразу подали уху, пахло безумно вкусно. В прозрачном бульоне дольки моркови заигрывали с резными листиками петрушки, белая рыба манила плотными матовыми кусками сквозь подёрнутый жирком слой бульона.

Я не притронулся к еде. Честно, иногда почему то в рот не лезет даже столь изысканное блюдо. Мне поменяли тарелку, на столе уже дымился румяной корочкой пирог, Клариса заметно нервничала. Мало того, что гость не притронулся к её первому угощению, так и пирог меня не интересовал вовсе.

Приготовили такой стол, а в гостях я один. Причём, я здесь не был завсегдатаем, семейку вместе я видел всего второй раз после свадьбы.

В воздухе что то царило, я чувствовал напряжение. Все играли свои роли, я начинал беситься, глянул на часы, незаметно ткнул циферблатом в рожу Захара:

– У тебя десять минут.

– О делах потом, – он кивнул официанту, тот подал бокалы на подносе, я отказался:

– За рулём.

– Как, Сергей Георгиевич, ты отпустил водителя? И без охраны? Тогда мохито. С клубникой? – Захар был весь любезность. По бодренькому его голосочку понял, сейчас что-то будет.

Глава 9

Глава 9

И вдруг Клариса задала вопрос мне:

– Сергей, что ты знаешь о женщине по имени Мария?

А вот это вопрос ниже пояса. Уж тем более касаться в этом дурдоме имени Марии никому не позволю.

– Не понял вопроса, Клариса. – я строго, без улыбки смотрел на женщину.

Захар закашлялся, делая вид, что его настиг коклюш. Он хрипел, порывался что то сказать, Клариса взвизгнула:

– У Захара есть любовница?

Чего она от меня ждала? Чтоб сказал, что их не меньше двадцати, этих любовниц? Так это только те, о которых я знаю. Только дело не в этом. Неужели кто то сидящий в этой комнате решил, что я с вершины Олимпа буду разводить тучи над их головами? Два урода, два паука в банке!

Я повернулся к несчастной женщине, постарался сказать вежливо, но наотмашь:

– Могу сказать за себя, Клариса. Да, у меня есть любовница. И не одна. Но это тебя не касается, верно?

Она покраснела, опустила голову, Захар тут же клоуном выкатился на сцену:

– Любовница у мужчины это лучше чем любовник у женщины!

– Что ты имеешь ввиду? – прошипела Клариса, пепеля взглядом разъебучего мужа.

Близко посаженные глаза портили портрет женщины, но во всём остальном она была бы достаточно милой, если бы не шипела. Тонкие капризные губы, тонкий нос, изломанные подозрениями брови, румянец на бледных щеках. Красиво уложенные волосы мудрёно приподнятые на затылке и гладко зачёсанные со лба – чего козлу – Захару не хватало. Правда, обаянием природа беднягу обделила, а сейчас, добиваясь ответа от мужа, она скривила губы и вперившись в него взглядом стала похожа на разозлённую лягушку:

– Отвечай, Захар, я жду!

Захар привык отвечать на вопросы, не растерялся и сейчас:

– Клариса, милая, я видел, как ты ворковала с мужиком в саду возле клетки с кроликами.

– Это ветеринар.

– Я же говорю, любовник это очень плохо. Хорошо, что у тебя его нет. Кстати, ветеринары очень опасный народ.

Клариса, да и я тоже удивлённо уставились на Захара. Он пальцем доставал оливку из мартини, прищурившись заявил:

– Вот разозлишь своего ветеринара, он возьмёт и отравит твоих кроликов, чтоб тебе сделать больно, а сам скажет так и было.

Я внимательно посмотрел в лицо Захара. Его поведение мне начинало всё меньше и меньше нравится. На что это он намекает.

Клариса тоже уставилась на мужа, потом посмотрела в окно:

– Захар, ты что то знаешь про ветеринара? Причём тут мои кролики?

– Ветеринар пока ни при чём. Я о том, Клариса, что не надо злить мужчин и провоцировать. Я о том, что у тебя есть муж и нечего его позорить при других. Меня, может, тоже бесят твои кролики, стадами разгуливающие где придётся.

– Из-за твоих доберманов я не могу пустить кроликов на газон, вот они и прыгают тут.

Я смотрел то на одну, то на другого. Что здесь происходит. Одна радость, они кажется, забыли тему любовников. Ну, и кто скажет, что Захар не мастер интриг.

И надо же было, чтоб в этот момент по полу гостинной проскакал кролик. Я обалдело смотрел за мечущимся пушистым комком с прижатыми к спине ушами. Вообще вид у серого создания был странный. Я о том, что собака в доме понятое дело. Пёс это умные, добрые глаза. Опять же тапки может принести. Но вот этот с ушами, он даже на кличку не реагировал. Просто бегал, оставляя за собой гирлянды круглых… это что, говно? Кроличьи какашки?

Клариса сконфузилась, пошла пятнами. Как же, как же, в её стерильно-напердоленном доме рассыпаны какашки, ах, стыд то какой. Замахала руками лебедем, поплыла звать прислугу.

Всё, в этом дурдоме я больше оставаться не мог. Встал на выход, из головы нахер чуть не вылетело приглашение Столешникова.

Придавил Захара к стене, гаркнул ему в ухо:

– Что ты про Столешникова брякнул?

– Это я для Кларисы. Она на фамилии падкая. Начнёт пробивать что да как, а там про меня ничего не знают.

Я отцепился от Захара, отлегло. Начбезу с утра всё равно дам команду пробить Захара. Что, если он, сука, снюхался с конкурентами, а сегодня проговорился по Фрейду. Может, шило в мешке не утаилось, с языка друга слетела фамилия врага.

Хотелось бы думать, что это была очередная ложь Захара, значит звал он меня не для этого. А для чего. В комнату вернулась Клариса с тёткой в переднике. Женщина аккуратно собирала коричневые горошины с паркета, сияющего как зеркало в отражении света. И, кстати, кролик продолжал нарезать зигзаги по комнате, активно сдабривая её своим богатством.

Я демонстративно глянул на часы:

– Мне пора.

– Постой! Я ведь по делу тебя приглашал,– Захар отлип от стены, поманил меня в кабинет: – у меня замечание по последнему проекту. Загляни в бумаги, Сергей Георгиевич. Это очень важно.

Бляха, новый спектакль. Но доиграть его было надо, причём, звучала фамилия конкурента, это я пропустить не мог.

Я вошёл в кабинет Захара, захлопнул дверь,рывком подтянул к себе его рыло за воротник:

– Какое, блядь, замечание, Захар. Ты работаешь у меня в отделе кадров. Причём, ты сука, ярмо на шее, а не работник. Ещё твои бабы! Разберись уже с ними на хрен.

Захар болтался у меня в кулаке, морда у него покраснела.

– Тише, тише, друг. Клариса услышит.

– Зачем ты меня позвал, Захар?

Отшвырнул его в кресло:

– Не мог по телефону выговориться? Ты подлетел слишком близко к солнцу, Захар. Спалишься вот вот.

– Не дрейфь,Серёга. И вообще, знаешь что. Ты слишком близко принимаешь к сердцу всё, что касается моей супруги. Я снимаю с тебя все обязанности шафера.

– Поздно, идиот. Я на стороне твоей жены по понятиям чести.

– Серёга, помоги. Я в беде. Клариса видела меня с Машкой. Я сказал… что Машка это твоя любовница.

– Что?! – кулак так мягко вошёл в рыло Захара, я сам удивился, откуда столько крови брызнуло мне на рубашку. Так вот зачем этот козёл притащил меня на свой сраный обед.

Глава 10

Глава 10

Следующая пара дней была адом. Память держала меня как цепного пса на коротком поводке, всё туже и туже стягивая ошейник по имени Мария. Чужая женщина, которую видел всего лишь раз, не выходила у меня из головы. Её фигура, грудь в мягких объятиях кашемира, горячие, зовущие бёдра наваждением мотались за мной, что бы я не делал.

Злой, взведённый до состояния стресса “семейным обедом “ у Захара, я всё искал возможность хорошенько набить ему морду ещё раз, вывернуть ему наизнанку печень, чтоб сука, отвял от меня навсегда со своим блядством. Только сначала вытяну у него координаты женщины, ставшей моим наваждением.

Захар, падла, как в воду канул, на работе не появлялся. Ему реально повезло, если его не пристрелили, заловив под чужим палисадником на блядках. Или не сцапали на вранье. Лгун идиотский. Однажды его язык доведёт до того, что не разбираясь, кто-то выстрелит ему в лобешник. Нельзя врать долго и безнаказанно.

Сидел в кабинете, яйца гудели, я знал: искать замену Марии бесполезно. Сейчас никакая другая женщина не принесёт облегчения. Во мне зудом свирепел охотничий азарт, я хотел увидеть женщину, физически хотел быть рядом с ней. Смотреть как вздрагивают её ресницы, как гуляет улыбка на пухлых губах, ткнуться носом в копну блестящих волос. Одуреть от запаха. Коснуться губами шеи, добраться до ушка. Всё, блять, меня разораёт сейчас. Околдовала, ведьма, за одну встречу. Голосом, таким приятным, с налётом мягкого, почти незаметного акцента. Откуда она, эта волшебная женщина взялась.

Где то далеко мой прежний циник в голове успокаивал, – она чужая женщина, неизвестно, в каком омуте её выловил на свою удочку Захар. Вероятно, у неё есть чувства к этому придурку.

Что меня больше всего бесило, так как эта красотка согласилась на связь с чудом в блестящих перьях по имени Захар? Девушка явно не из серии доступных. Она вообще другая, я нутром чувствовал, она настоящая, чистая, что ли. Однозначно, ей не было дело до перьев и бриллиантов, ей всё равно было в какой забегаловке или мишленовском ресторане есть рядом с её мужчиной. Тогда чем привязал её к себе такой вертихвост как Захар?

А главное, где она.

Мария. Маша. Пробовал на языке её имя, что то волшебное прокатывалось как виноградинка, стоило чуть придавить и брызнет имя медовой каплей… А потом расплывалось нежным послевкусием где то там, под нёбом, как кусочек шоколадки “Алёнка” в детстве.

Ах, как же она меня зацепила, эта моя чужая женщина.

На селекторе вспыхнула кнопка, звякнул сигнал. Я очнулся, уставился в папку с документами. Это хорошо, что цифры выстроились в ряд, требуя развести их по рабочим шеренгам. Если бы не работа, я бы треснул сейчас от тоски. Что с нами делают бабы!

Работу работать было надо, я потихоньку дожил до обеда, разбирая текущие дела. Игнат настойчиво всё подкладывал и подкладывал мне свежие входящие документы, вежливо разводил руками, в ответ на мои взгляды: сколько можно!?

Сейчас я завис на отчёте по одному очень важному объекту, вчитывался в него. Вроде документ составлен грамотно, но чувствовал, что-то не так. Кто его составлял, посмотрел на фамилию. Коваленко, кто это… Не помню такого. Или такую? Если баба, выгоню к херам. Бабам ошибку не прощу. Отжал селектор:

– Пригласи Коваленко. Да не знаю кто это. Отчёт составлял по “М…”.

Через пять минут прибыл молодой и резвый конь, представился:

– Коваленко. Вызывали?

Мужик, уже хорошо. От сердца отлегло. Ну не мог я с бабами работать. Пришла бы сейчас такая вся, тряслась бы и краснела как дура. Этот сидел ровно, плечи развёрнутые, рубашка под пиджаком чистая, манжеты не затёртые. Запонки золотые, аккуратные без надолбов. Молодец. Чувствует уровень, где работает.

– Коваленко, у тебя имя есть?

– Сергей.

– О, тёзка. Садись, тёзка. Ты кто, начальник отдела?

– Так точно, Сергей Георгиевич. Уже две недели.

– Кто писал отчёт? – я перебирал документы, искал нужную страницу.

Парень напрягся, смотрел мне в глаза прямо, не трясся. Уже хорошо.

– Моя команда готовила отчёт, ответственность моя,– мужик убрал руки со стола.

– Вот здесь, – я зачитывал строки, потом из другого абзаца кусок прочитал: – и вот здесь. Несоответствие. Что скажешь?

Мужик что то соображал, встал:

– Исправлю в течении дня.

– Исправить до вечера. Команду можешь потом нахер разогнать. Новую набери. В следующий раз сам вылетишь. Договорились?

Вернул ему документы:

– Свободен.

Он вышел, я потёр лоб. Это хорошо, что он не стал упираться, доказывать что-то. Раз ошибки признаёт, работать может. Сам же сказал “моя ответственность”. Вот пусть за свои слова отвечает.

Потёр лоб. Расстегнул ворот у рубашки, хотел попросить кофе, передумал. Кофе уже в ушах булькал. Может закрыть кабинет, взять бутылку водки, напиться вдребезги, чтоб хоть на минуту выветрилась из меня эта Маша со своими карими глазами цвета крепкого чая. Утопила меня в них, зараза.

Всё это время меня отвлекал шум за дверью. Коваленко ушёл, шум нарастал. Смутное, неприятное предчувствие холодком подуло на сердце. Надрывный, полный злости визг из за дверей не оставлял шанса не догадаться кто там.

Первым вошёл Игнат, за ним следом проталкивалась … мать твою, Илона! Сука, как она тут. Откуда?

Игнат и не держал её, но стоял, так аккуратно выставляя руку, что мадам, напоминающая говорящую пружину не могла протолкнуться и проскочить мимо него вперёд. Красивая, яркая, знойная – девушка пулемётной очередью простреливала воздух вокруг себя. Сыпала отборными ругательствами, лягалась, брыкалась, пытаясь до меня добраться. Топала ногами на высоченной шпильке, трясла головой, специально демонстрируя каскадом рассыпающиеся идеально ухоженные волосы.

Глава 11

Глава 11

Илона продолжила скулить:

– Серёженька, я виновата настолько, нет мне прощения, но прости.

Сюр какой-то. Первым пришёл в себя Игнат, молча одной рукой поднял её с пола за талию, да так и держал как тряпочку.

Раз Илона здесь, значит ей что то надо.

Илона пыталась обрести равновесие, Игнат любезно предложил:

– Вынести отсюда девушку?

– Оставь.

Сказал, наблюдая как Игнат сгрузил женщину на дальний стул, сам подумал: “ надо было всё же её вынести”.

Игнат отступил, напомнил:

– Начбез прибыл.

– Дай нам минуту, – кивнул головой помощнику.

Илона уже ожила, возилась в сумочке, взвизгнула, ткнув пальцем в Игната:

– Принеси мне кофе. – увидев, что мужчина смотрит на меня, повернулась ко мне: – Что? Его дело угождать. Вот пусть и угождает.

Мы друг друга с помощником поняли без слов, он вышел, Илона откинулся на спинку стула. Молча смотрела в стену, испытывая моё терпение:

– Не молчи. Зачем ты пришла?

– Ну, знаешь, я женщина и на любой вопрос могу молчать что угодно!

– У тебя минута.

– Меня твои консьержи не пускают домой.

Молча смотрел на неё. Надо будет консьержу премию выписать. И медаль вручить: не пустить Илону это дорогого стоило.

Илона уже достала пудреницу, открыла, закрыла, снова швырнула в сумочку, пронзительно глядя на меня. Лучше бы она меня не бесила. Моё настроение катилось в ад и сейчас кое-кто полетит туда вместе со мной. Смотрел на идеальное ухоженное лицо, на волосы, растрепавшейся кучей торчащие в разные стороны, на тонкие ключицы – когда то всё это было моё. Ровно до того момента, пока не выяснилось, что это вполне себе общественное достояние. В смысле, не только моё.

Что говорить, Илона была из общества, где мамы с рождения учат девочек, родившихся с серебряной ложечкой во рту искать себе золотую. Нет, Илонка не была проституткой. Она была распиздяйкой по сути, полубогатенькая искательница кошелька, на груди которого можно было спать долго и сладко. Промашка Илонки – жадность. Одного моего кошелька было мало, она нашла ещё пару.

После таких Илон у меня ни одна следующая женщина не задерживалась больше месяца. Никогда не верил в отношения, а теперь на собственном сердце, ставшем камнем, высек запрет на слово любовь.

И надо было, чтобы нашёлся ключик, сломавший этот замок за пару часов нечаянной встречи. Моё сердце таяло так стремительно от шёпотом произнесённого имени “Мария”, что дало трещину и теперь кровоточило, не давая спокойно жить. Как же мне мешала сейчас истеричка, сидящая напротив.

Илона растерялась. Я молчал, неиреагировал на неё, не шевелился и не сводил с неё взгляд. Она похлопала нарощенными ресницами, несмело встала, потом порывисто бросилась ко мне. Забежала со спины, успела положить руки на плечи. Ясно, решила использовать тактику кошачьего нападения.

У меня в черепушке вся диспетчерская в мозгах поднялась на дыбы. Кто-то шипел в правое ухо:– не трогай её, это женщина. В левое ухо весело подначивал ехидный голосок: – сломай ей руку, делов то! Разум взял верх:

– Илона, медленно отойди от меня на два шага.

Она руки убрала, но с места не сдвинулась. И я не дожал её, а зря. Вот говорю же, с бабами тягаться это не моё. Если бы я такое мужику сказал, он бы не раздумывая отошёл. Если бы не успел, мы бы валялись на полу, мутузя друг друга. А с этой что делать? Я сказал, она плевать хотела. Я два раза не повторяю. Ей на это тоже было наплевать.

Рыкнул:

– Что тебе надо. Денег?

О, что тут началось. Илона извивалась раненой гадюкой, пыталась смахнуть со стола мраморные часы, подарок японской делегации:

– Конечно! Ты решил меня деньгами купить? После тебя я не могу найти себе пару, все боятся тебя.

– Никто не хочет подбирать объедки, Илона. Признай. Так что тебе надо?

– Прости меня, давай я всё исправлю. Помнишь, любименькия, как мы с тобой полировали твой стол нашими телами. Нам было хорошо. Не забыл?

– Сядь.

Она с готовностью обежала стол, села, вытянув руки. Демонстрировала пышную грудь, невзначай пройдясь пальчиком по ложбинке выреза, подумала, что мост в перемирие проложен.

– Илона, ты сглупила. Я измен не прощаю и сегодня ты здесь последний раз. Давай так. Если у тебя случиться беда, не дай Бог горе какое, со здоровьем что то – обратись. Я помогу деньгами, впишусь куда надо.

Девушка нахмурила брови, навострила уши, вникала в каждое моё слово, ещё плохо представляя куда катится поезд.

– Илона, на улице или в чужой гостиной встретимся – сразу исчезни и так, чтобы я тебя не видел. Сейчас убирайся и больше не появляйся у меня на пути.

– Нет! – Илона вскочила, завизжала так, что у меня заложило ухо:– Решил избавиться от меня? Да хер тебе. Я жила с тобой, а теперь от меня все шарахаются, боятся, что ты посворачиваешь им шеи, не разрешая прикасаться к своей вещи. Хоть и к бывшей.

– Скажи всем, что разрешаю.

– Не уйду! И не надейся!

– Или уходи или тебя выйдут.

– Громов, мне тетрадки общей не хватит написать как я тебя ненавижу! Скотина напыщенная!

Она визжала. Губы отвратительно змеились, лицо перекосило в гримассе, видела бы она себя в зеркало на кого стала похожа.

Я нажал на селектор:

– Игнат, проводи девушку, пригласи начбеза.

Илону вытаскивали из кабинета, она брыкалась, паучихой раскидывая ноги-руки, визжала:

– Ты меня ещё вспомнишь, Громов!

Начбез, рыхлый, крупный мужик, серьёзный чин в отставке равнодушно прошёл мимо истерички. Игнат плотно закрыл двери, унося противную бабу с глаз долой.

Я встал навстречу:

– Здравствуй, Иван Иванович.

– Приветствую.

Мы пожали руки.

– Вот какое дело, Иван Иванович. Надо внимательно приглядеться к Захару. Ты знаешь, он мой друг с детства, нас связывает именно босоногое безвременье. Но… На днях Захар в разговоре упомянул фамилию Столешникова и приглашение на партию в теннис. Учитывая, что теннис и Захар проживают на разных полюсах, это странно. Потом он отбрехался, что вроде наврал, замазывая ложь по блядкам перед женой.

Глава 12

Глава 12

Вечерело, я сидел в ресторане на Тверской, в зале было пусто.

Смотрел сквозь запотевшее от дождя стекло на улицу. Мария сама позвонила мне, я от неожиданности до вечера ходил как шальной. Девушка сказала, у неё важное дело. Интересно, что именно заставило её позвонить мне…

Изнутри подсасывало азартом, мелкой дробью потряхивало бицепсы, я как к бою готовился. За себя. Сто процентов, судьба подготовила мне сладкий сюрприз. Чужая женщина, по которой сходил с ума, та, которая крепко держала меня за жабры, сейчас будет здесь!

Мария ещё не приехала, да и приедет ли, кто знает. Женщины – они народ непредсказуемый. Только и умеют как душу вынимать. Одна Илона чего стоила.

Нетерпеливо посматривал на роскошный вход в зал, ёлки, ну где она. Завёлся как пацан на первом свидании, даже малодушно решил посидеть ещё минуту-другую Потом выйти на ступени с зонтом, постоять там, подождать, с нетерпением разглядывая подъезжающие машины. Увидеть, выхватить её из машины, закружить. Нет, так не пойдёт. Девушка неизвестно с какой груз-программой приедет, а тут я такой нарядный. С чувствами… и с зонтиком.

Сомнения и волнение играли со мной в чудесную игру под названием влюблённость. В конце-концов я свою миссию выполнил, прибыл, жду, Кстати, теперь у меня есть Машкин номер телефона Я, как желторотый юнец написал его фломастером на белой стене в своих мозгах. Не приедет Мария сегодня, так я сам приеду. Теперь она от меня никуда не денется.

Почему Мария опаздывает. Что за манера у девчат мотать душу своими опозданиями. Хотя мало ли, дождь.

Горячее, подспудное, желание охотника в засаде поймать добычу заставляло сидеть и не спуская глаз смотреть на вход. Причём, в компании собственного стояка, самым предательским образом железной хваткой сцепляющей член, стоило только подумать о Марии.

Она пришла. Влетела в кафе мокрым и одновременно свежим мотыльком. Весёлая, чистая, лёгкая. Я завис на ней взглядом.

Мария легко сняла плащик, вежливо,чуть склонив голову отдала его в руки администратору на ресепшн. Я следил за ней глазами из центра зала, только сейчас заметив, что на столе передо мной гора изодранных салфеток. Официант склонился убрать мусор со стола, на мгновение загородив своей башкой Машу. Фу ты, чёрт, убил бы.

Вытянув шею я боялся выпустить её из поля зрения. Было в ней что то необыкновенное. Смотрел на её очаровательную фигурку, пока она шла к столику. Голубое. мягкое, что то пушистое облегало её хитрой лисой, пряча прелести под нежной тряпкой.

Насколько я понял, Мария была без белья. Или это моя фантазия разбуянилась. Полукружья груди тёмными излучинами нежно играли при каждом движении, соски топорщились в разные стороны, у меня член сладко дёрнулся в штанах. Я возмущённо опустил глаза на вздыбившуюся ширинку, глянул на него: сисек, что ли не видел?

Мне надо было срочно куда то деть свои глаза, иначе прожгу взглядом тряпку на её груди, у меня таки лопнет ширинка и придётся завалить девчонку прямо здесь, под столом. Боже, что она со мной делает! Я же реально спятил.

Снова уставился на Марию. Интересно, а трусы на ней есть? Придирчиво скользнул взглядом по бёдрам, пытаясь отыскать хоть намёк на полоску под платьем. Нихера. Нет полоски. Неужели без трусов? Да нет, не может быть, на ней же колготки. Или это чулки? Вот о чём я думал, а?

Я привстал. Она подошла, спросила прямо, чуть улыбнувшись:

– Долго ждёшь, Сергей?

Вот так просто, буднично. Будто бы мы коллеги, виделись на работе, а сейчас встретились за ланчем. Что она спросила? Долго ли жду? Блин, да уже минут пятнадцать. А, может быть, я жду её всю жизнь? Вот чёрт, откуда такие мысли.

– Закажем кофе?

Я сидел бараном, пытаясь разобраться в потоке трусов, бёдер, сисек, дивного аромата от кучи голубого пуха напротив меня под общим названием “ женщина”.

Официант успел поухаживать за девушкой, пододвинул ей стул. До меня медленными волнами доносился флёр с её влажных волос, тонкий, незаметный аромат духов, запах дождя.

Манкость в её глазах, движениях, во всём облике сводила меня с ума, превращала в бьющего копытом быка. Хотелось очаровать её, сделать что то такое, чего никогда не делал. Да она колдунья…

Я очнулся. Что она спросила? Кажется, что то про кофе…

– Как скажешь, Мария. Правда, я не ел.

– Не поверишь. Я тоже! – она улыбнулась маняще, чувственно, чуть приоткрыв губы. Зубки блеснули белоснежными жемчужинками, в глазах ни тени кокетства, она просто пришла поговорить или пообедать с малознакомым мужиком. Чего тут такого. Зато мужик пришёл вскипевшим вулканом ревности, желания и злости. И уж поверьте, мне было на что злиться. Я, может. десять лет жизни потерял, пока дождался её звонка.

И всё же было в этом её визите что то порочное. Оделась она, вернее, разделась под одеждой явно с какой то целью. А может, всё что я вижу это только плод моего воображения? Эх, как руки чесались дотронуться до неё!

Подошёл официант, Мария во что то тыкала пальчиком, официант обернулся ко мне, я курил, выпустив дым кивнул:

– Как всегда.

– О, ты здесь частый гость? А я так впервый раз.

Я снова уловил лёгкий, невесомый акцент в её словах. Даже не в самих словах, а в интонации, будто мелодия чуть чуть сбивается. Надо будет выяснить откуда она.

Мне подали толстый пузатый бокал с коньяком. Я попросил принести воды. Со льдом. Официант поставил перед девушкой фужер с игристой соломенной феерией нежных пузырьков и с сахарной долькой лимона на бортике – комплимент от заведения.

Мария отпила шампанского, чёрт, я позавидовал стеклу, вот бы она коснулась губами меня ( “и меня” – дёрнулся младший друг в ширинке). А ещё лучше самому добраться до её груди. Руками. А потом губами. Глаза мои давно уже раздели её, а потом срочно одели, перехватив прямой взгляд Марии.

Глава 13

Глава 13

– Кто умирает, Мария? С чего ты взяла?

– Жена Захара. Как там её. Клариса.

Наверное, на моём лице отразилось нечто, Мария перестала жевать, отложила салфетку, задумчиво посмотрела на меня:

– Что случилось? Ты такой бледный и невесёлый. Твой друг не рассказал тебе о своём горе? Настоящий мужчина. Всё держит в себе. Давай я тебе расскажу.

Девушка промокнула губы, доверительно приблизила ко мне лицо, чуть понизила голос:

– У Захара жена больна. Давно. Я так поняла, он и женился на девушке, чтоб дать ей возможность насладиться прелестью свадьбы. Надеть платье, бросить подругам букет невесты. Распаковать свадебные подарки. О таком мечтает каждая девушка. Захар очень душевный и заботливый человек. У него огромное сострадательное сердце. Как заботливый муж, Захар делает всё, чтоб скрасить дни умирающей женщины. Холит, лелеет её. Ни в чём не отказывает. Врачи дают ей не больше пары месяцев. Когда её не станет, я смогу поддержать его.

Мария выпрямилась, поправила локон, приложила палец к губам:

– Только не говори об этом с Захаром. Раз он сам тебе не сказал. Наверное, и мне не стоило говорить. – она пожала плечами, коротко взглянула на меня.

– Мария, скажи мне, что ты чувствуешь к Захару, – я никак не мог поверить, что нахожусь в реальности. Гипнозом он, что ли, обладает.

– Сложный вопрос, – Мария задумчиво следила, как официант меняет приборы, подготовливая всё к десерту: – Захар первый мужчина, который поразил меня своей добротой. И когда случится неизбежное с его женой, ему не будет одиноко.

– Так ты любишь его? – я настойчиво пытался пробиться в этом бабьем словоблудии. Что я сейчас должен был делать? Влезать в чужой треугольник? Быть судьёй этой троице? А меня кто-то просил?

– Нет, не люблю. Но ему, наверное будет тяжело потеряв одну любимую женщину, потерять ещё и меня. Да мы и знакомы-то всего неделю. В смысле вживую встретились. Понимаешь, мы познакомились по интернету и такого мужчину, как Захар, я встретила впервые.

Мария, вздохнув, подняла на меня глаза:

– Сергей, ты наверное, думаешь, что я наивная дурочка? Это не так. У меня тоже в жизни были потери, меня обманул мужчина, я всегда искала светлого человека. Может, Захар имеет недостатки, но у него такая трепетная душа, поэтому я с ним рядом. Хотя бы на время поддержу его.

Я достал телефон, позвонил Михаилу,:

– Забери меня. Сейчас.

Мария вдруг поникла, скромно встала:

– Я пойду? Где встретимся вечером, Сергей?

– Постой, Мария.

– Можно Маша. В конце-концов нам сегодня вечером достанутся сложные роли и нам надо справиться. Ради женщины, которой сейчас хуже, чем нам обоим.

Боже, что она несла. Я потёр лоб:

– Маша, мой водитель отвезёт тебя домой.

– Кем ты работаешь, Сергей?

– Не понял.

– Ну, Захар говорил, что он в группе директоров компании, а ты где работаешь. Сегодня надо будет поддерживать беседу, а я о тебе ничего не знаю.

У меня зубы свело. Вот она, простота, что хуже воровства.

– Маша, я работаю президентом той самой компании, где твой Захар … эээ, неважно. Фамилия моя Громов. Это так, для общих сведений.

О том, кем работает Захар уточнять не стал, тем более что с завтрашнего дня он у меня вообще не работает. На хер. Сука. Враль.

– Ты Громов? – То есть вы Громов?

Надо было видеть Машкины глаза. Недоумение яркой вспышкой вспыхнуло в них так ярко, девушка отступила на шаг.

– Маш, ну пожалуйста, не обижай меня. Какая разница, Громов, Херомов. Мы же на ты?

Принял её плащик из рук официанта, накидывая ей на плечи, чуть приобнял. Меня током прибило от прикосновения к ней. Горячим, сладким током било по плечам, успело влететь импульсом в поясницу, друг в штанах резво пытался выскочить из ширинки, продемонстрировать себя девушке во всей красе. Предатель, надо же как его зацепила девчонка. Меня, впрочем, тоже подцепило на крюк её обаяния и теперь тащило за собой.

Я уже видел свой джип, Михаил припарковался возле ступеней, вышел с зонтом, ждал меня.

Следом за нами степенно шёл наш официант, тоже с зонтом.

Усадив Марию на заднее сидение я вдруг сам, не знаю почему, сел рядом с ней. В жизни не катался в своём собственном Роллс Ройсе сзади. Осмотрелся. Не то, чтоб тесновато, скорее непривычно. А вот то, что сидел рядом с Марией, это прям самое то.

Дилеммы с тем, что Маше надо снять розовые очки насчёт сегодняшнего вечера, у меня уже не было.

Пусть лучше сейчас её очки разобьются вдребезги, чем она окажется в дурацком положении неожиданно, как нибудь встретившись с Кларисой. Кстати, на что надеялся сам Захар? Вот же кретин. Он латал и латал новой ложью старые дыры вранья. Неужели не понимал, что конец его верёвочке близок. Тем более он втянул меня сюда, а управлять мною я не позволю никому.

Мария, если захочет, пусть едет, играет любую роль, которая ей понравится. Правда, для этого она должна знать ту правду, которая ей, возможно, как раз не понравится.

Въехали в частный сектор на окраине, туда, где живёт Мария. Скромные дома, ужасные заборы. Обычные, неприметные. Интересно, как люди отсюда в город выбираются, до метро километра два.

Остановились возле чего то синего. Помог Маше спуститься:

– Заехать за тобой вечером? Или машину прислать? Я в гости к Захару не поеду, но тебя отвезу.

Она опустила глаза, я протянул ей руку, поймал её ладошку в свою, прильнул губами.

Я сейчас должен, просто обязан сказать девушке правду. Не хватало и дальше участвовать в этом кино. Смотрел на Марию не выпуская её руки из своей. Возможно, я разобью её хрустальную мечту о героической роли женщины в жизни несчастного сердобольного мужчины.

Захочет после моих слов играть дальше роль, пусть играет. Без меня. В конце-концов мы взрослые люди и каждый принимает своё решение: