Навсегда моя

Глава 1.

-Нет, нет и нет! – в который раз повторял Глеб Городецкий – глава семейного строительного бизнеса, споря с матерью за завтраком.

-Глеб, ну что такое? Приедут они, погостят…

-Пусть гостят в гостинице! – он хлопнул тяжелой ладонью по столу из натурального дуба, - зачем тащить их в дом?

Глеб был возмущен, он негодовал! Притащить в дом эту пигалицу, эту занозу в одном месте! Уже семь благословенных лет он не видел Соню, и совершенно не испытывал никакого желания увидеть ее на протяжении всего этого времени.

-Глеб, Люба и Борис, царствие им небесное, были нашими близкими друзьями – тебе ли не знать! Поэтому их дочь всегда будет желанным гостем в этом доме! – Глеб знал этот тон матери с детства, когда она так же безапелляционно заставляла его таскаться с маленькой прилипалой. Он и сейчас вспоминал эти дни, как страшный сон: «Глеб, ты гулять? Возьми с собой и Соню!», «либо идете вместе, либо ты сидишь дома!», «Глеб, ты же старше, ты же мужчина! Отдай это Сонечке и не спорь!».

Эта Сонечка сидела у него, веселого бравого хулиганистого паренька, в печенках. Пока его друзья могли лазить по крышам гаражей, гонять по дворам, кататься на велосипедах и вообще проводить время так, как полагалось в его возрасте молодежи, он был вынужден развлекать дочку родительских друзей. А какой мальчишеской компании понравится, если к ним приведут маленькую девчонку с ведерком и совочком в руках? Поэтому Глеб часто оставался не при делах.

За это он безжалостно издевался над маленькой страшилкой – именно так он прозвал ее втайне от родителей. Вся такая несуразная – она так и напрашивалась на подобное прозвище: маленький рост по сравнению со своими сверстниками, два чудных хвостика с торчащими в разные стороны темными волосами, на манер Пеппи, пухлые щеки, нос кнопкой и большущие глазища – натуральная страшилка!

-Мама, я тоже живу в этом доме и имею право участвовать в принятии решений относительно того, кого пускать сюда жить, а кого нет!

-Глеб, вырасти! Ты скоро четвертый десяток разменяешь, а все такой же, как в детстве! Не надоело, сынок? Не вижу проблемы, что Сонечка с тетей поживет какое-то время с нами.

У Глеба тут же сработал детский инстинкт – он лихорадочно соображал, как же навредничать гостье. Глеб регулярно пакостничал Соне в детстве. Если он вел ее в песочницу, то непременно высыпал ей на голову ведро песка, разумеется, совершенно случайно, и с удовольствием наблюдал, как она мотала своей головешкой в попытке стряхнуть эту пыль, напоминая знаменитых в их детстве собачек для автомобилей. Или тихонько закапывал одну из ее формочек поглубже, и радовался, когда она со слезами на глазах искала ее повсюду.

Если они гуляли в парке, то он подставлял ей подножки, хотя это было и необязательно – со своей косолапостью Соня без особых усилий с его стороны падала не менее десяти раз за прогулку. А потом Глеб наслаждался ее визгом, когда ей промывали разбитые коленки и мазали их зеленкой.

А если он вел ее на речку, то часто старался посильнее обрызгать, пока она нерешительно топталась у бережка, да так, что потом с ее дурацких хвостиков стекало, как с зайки, которого бросила хозяйка.

-Глеб, я тебя предупреждаю: прояви к Соне уважение! Твои детские обиды остались в далеком прошлом! – женщина предостерегающе пригрозила сыну пальцем, - отец просил тебя быть добрее к девочке.

-Девочке двадцать два года! Справится без моего общества! Я лично собираюсь переехать отсюда на квартиру на все время, пока она будет тут гостить!

-Только попробуй не явиться сюда вечером!

-И не подумаю!

-Тогда я звоню отцу!

Глеб отступил. Отбросил вилку в тарелку, и вылетел из дома, как ошпаренный. Как же он ненавидел Соню! Она испортила ему все детство! Даже его младший брат не доставлял столько проблем, сколько страшилка. За ней постоянно требовалось присмотреть, куда-то сводить, накормить и все это ложилось на его плечи, благодаря собственным родителям.

Они вместе с Осиповыми делили один большой дом на две семьи, как часто бывало в небольших городах, и поэтому все сразу как-то незаметно становилось общим. В девяностые, когда их родители много работали, он был вынужден, как старший в обеих семьях, присматривать за домом и хозяйством. И, к сожалению, к хозяйству соседей добавлялась мелкая пиявка.

И ладно, когда она была мелкой – хоть поиздеваться в отместку было реально. А вот когда она подросла и вдруг стала понимать почему с ней происходят мелкие неприятности, то у Глеба прибавилось проблем в виде разгневанных родителей, которые недоумевали, как можно обижать такую милую девочку, как Сонечка.

-Черт тебя дери, страшилка! – злился Глеб, периодически колотя руками по рулю, - пропади ты пропадом!

Когда семь лет назад они всей семьей переезжали в Петербург, Глеб искренне надеялся, что больше никогда не увидит этих огромных зеленых глазищ. К пятнадцати годам Соньку откормили так, что она стала напоминать припасливого хомячка. Так казалось Глебу. На самом же деле девочка занималась балетом, поэтому лишнего веса не имела, но щеки действительно остались по-детски пухлыми. И торчащие хвостики сменили косички, завернутые в баранки. При этом в росте она прибавила совсем немного, так и продолжая отставать от рослых сверстников.

Глеб подъехал к зданию своего офиса в ужасном расположении духа, еще больше его взбесило сообщение от отца, в котором тот просил его быть взрослым мужчиной, коим он и является, приехать вечером домой и не выпендриваться перед гостями. Он подобно шторму пронесся через холл мимо смиренного охранника, поднялся на свой этаж, перепугал секретаршу Катеньку – миленькую девчушку в очках, с туго заплетенным колоском; шлепнул ей на стол папку с подписанной за вечер рабочей почтой и едва не опрокинул стоящую на краю стола чашку с кофе. После исчез в своем кабинете, громко хлобыстнув дверью, оставив побледневшую Катеньку смотреть ему в след.

Глава 2.

Когда Глеб шел к отцу в кабинет, он преследовал лишь одну цель – забрать папку с важными документами, которые необходимо было вернуть в бухгалтерию, ведь уезжая утром на работу он, в своем состоянии, напрочь забыл прихватить их со своего стола. Мама же его уехала по магазинам вместе с их домработницей – тетей Машей, и в доме никого не осталось. А отец заезжал на обед и согласился захватить папку с собой на работу – в частный медицинский центр, принадлежавший их же семье.

Глеб пересек длинный коридор, рывком распахнул дверь в кабинет отца, но на рабочем месте его не застал. Тогда Глеб своевольно прошел к смежной смотровой, где была распахнута дверь и именно это обстоятельство не остановило его от столь решительных действий.

-Папа!

Глеб замер прямо на пороге, не ожидавший застать отца не одного – на него уставилась та, кого он ненавидел всей душой.

-Привет, - тихо сказала Соня, явно смутившись присутствия Глеба.

-Глеб! Уже приехал? – его отец выглянул из-за серой ширмы, он явно обрадовался сыну, - помнишь Сонечку? Я вот с трудом узнал!

Да он вспомнил бы ее и через тридцать лет и через полвека. Такие чувства, которые он испытывал к этой страшилке не забываются.

Глеб сдержано кивнул, окинул взглядом Соню, скромно пристроившеюся на кушетке и тут же пришел к выводу, что она все еще та же страшилка, образ которой он прихватил из детских воспоминаний – все те же глазищи и нос кнопкой, щеки не такие пухлые, как раньше, но так даже хуже! Ну разве что волосы не скручены в баранки, а распадаются мягкими волнами по плечам, но это ей вовсе не идет. Не к лицу ей и желтая кофта с вырезом, куда стремиться крохотная подвеска на тонкой цепочке, и чудная юбка, и балетки. А еще Глеб отметил, что с возрастом у нее совсем не прибавилось женственности, она казалась на удивление плоской. Если бы Глеб не знал ее лично и встретил бы где-то на улице, то не обратил бы даже мимолетного внимания на такую безликую страшилку.

-Ну привет, - ответил он самым холодным своим тоном, а она, паразитка, не просто не стушевалась, а еще и дружелюбно ему, Глебу, улыбнулась.

-Спешишь? – спросил Михаил.

-Спешу!

Нет, ни одной лишней минуты он не желает провести в компании Сони.

-Сонечка, извинишь меня? Я отдам этому оболтусу бумаги и вернусь.

-Конечно, Михаил Вячеславович.

Глеб скривился от того, насколько слащаво она это произнесла, а еще больше скривился от того, как засветился его отец от этого елейного голоска.

-Секунду, - Михаил остановился, достал телефон и ответил на звонок.

Глеб не смотрел в сторону Сони, но чувствовал на себе ее заинтересованный взгляд. «Ну посмотри, страшилка, что произошло за семь лет» - мысленно твердил он, позволяя Соне изучить себя. Когда он уезжал, она была совсем ребенком, ему было даже любопытно каким он остался в ее памяти.

-Так, ребята, меня срочно попросили подойти к пациенту. Я скоро вернусь. Сонечка, Лена еще не подошла, посидишь одна, хорошо? Хотя, вот Глеб составит тебе компанию!

И Михаил хлопнул сына по плечу, даже не догадываясь какую бурю отрицательных эмоций вызвали в Глебе его слова и этот непринужденный жест.

-Как ты, Глеб? – спросила Соня, едва закрылась дверь за Михаилом.

-Я? – момент настал! Глеб даже с облегчением выдохнул, когда Соня дала ему повод выпустить всю накопившуюся энергию, - прекрасно! Я прекрасно жил тут все это время! И я сразу хочу тебя предупредить, чтобы ты ни на что не надеялась – я тебе не нянька!

-Глеб, я…

-Я не буду проводить для тебя экскурсии по городу! И вообще, я много работаю, и даже не рассчитывай на то, что я буду уделять тебе время! И родители не заставят меня, как в детстве, присматривать за тобой, так что не получится вешаться мне на шею!

Весь негатив, который Глеб бережно хранил в себе целый день, начиная с момента, когда мама «обрадовала» его визитом Сони, заканчивая хлопком отца по плечу, он обрушил на бедную Соню. От каждого произнесенного Глебом слова у нее щемило внутри.

-Я не нуждаюсь в няньках, - твердо ответила Соня, уставившись куда-то в пространство за ширмой, - и вешаться на шею не буду.

Глеб ликовал, когда услышал, нет, нутром почувствовал слезы в ее голосе, а когда Соня отвернулась от него, невзначай смахнув их ладонью, и вовсе ощутил себя победителем.

«Так-то!» - приговаривал он мысленно, наблюдая за Соней. Глеб чувствовал себя прекрасно – наконец, впервые за все эти годы может вот так в открытую все высказать в лицо этой страшилке! И родители не указ! Ему хотелось подойти к ней, встряхнуть и отругать посильнее, высказать все, что накопилось за детство и за десять лет, которые он прожил без нее. Что она – худшее, что происходило с ним в его жизни. Сказать, как сильно он ненавидел ее все это время и как она надоела ему в детстве! И главное, как сильно он хочет, чтобы она поскорее вернулась туда откуда приехала и больше никогда бы не появлялась в его жизни!

-Выйди пожалуйста, - попросила она тихо, даже не повернувшись.

Внутри Глеба начала закипать кровь от ее слов. Выйди – как же! Но почему-то послушался, решил, что у него еще будет время высказать ей все, что вертелось на языке, но позже. Глеб хмыкнул и вышел, не забыв хлопнуть дверью.

Глава 3.

Соня оглядывала свою новую комнату, в которой ей предстояло теперь жить. В доме Городецких все было сделано дорого, но скромно. Ей досталась не жилая спальня, а переделанная специально под нее закрытая терраса с выходом на открытую ее часть, так как это было единственным помещением на первом этаже, пригодным к проживанию, кроме гостиной. Одна стена полностью состояла из панорамных окон, открывавших вид на высокий кирпичный забор, зеленый газон переднего двора и уютную беседку в уголке участка. Соня почувствовала себя неуютно с таким широким обзором, но заметив на окнах тяжелые гардины, успокоилась.

Сама комната была выкрашена в светло-бежевый цвет с широким белым бордюром внизу. Тут стояла большая кровать, бережно заправленная белоснежным бельем, пара тумбочек, группа шкафов в углу, туалетный столик и миниатюрная софа. Все было обставлено так, чтобы оставалось много свободного пространства и ничего не мешало передвижению Сони по комнате.

-Сонечка, тебе нужно в ванную? – тетя Лена суетилась, раскладывая немногочисленные Сонины вещи по шкафам.

-Да, но позже, сейчас освоюсь…

-Миша сказал, чтобы ты не о чем не переживала. Если чего-то не хватает, то он непременно все купит.

Елена – молодая женщина сорока лет – двоюродная сестра погибшей Сониной мамы. Из-за болезни, которую она тщательно скрывала от всех, Елена не могла иметь детей, о чем частенько грустила, приходя домой с работы в пустую квартиру. После несчастного случая именно она приняла Соню, как родную дочь, и именно ее Соня увидела первой, когда пришла в себя. И конечно же именно Елена сообщила девочке о трагедии с ее родителями. На тот момент они уже два месяца как лежали в земле.

Елена окружила Соню поистине материнской заботой, прошла не одну инстанцию, написала не одно обращение, даже дошла до самых радикальных методов, но выбила для племянницы современную и удобную коляску вместо той ручной, которую ей предоставили бесплатно. Сразу после выписки она отвезла ее на могилу родителей и терпеливо ждала в сторонке, пока Соня содрогалась от рыданий, а дома всю ночь, несмотря на ранний подъем к работе, успокаивала девочку, шепча ободряющие слова.

Она не колеблясь переехала в дом, где все так же проживала Соня, ведь жизнь в квартире на четвертом этаже многоэтажки без лифта была бы для ее племянницы сродни приговору. Елена насильно вытаскивала Соню на улицу и заставляла проводить там много времени, она же возила ее на бесконечные процедуры и реабилитацию, которую можно было бесплатно получить в больнице и, которая, по понятным причинам, приносила не самые хорошие плоды. И именно она год назад позвонила Михаилу и сообщила о случившемся, после чего он незамедлительно потребовал привезти дочь давнего друга к ним в город и решительно настроился на личное занятие ее реабилитацией. Но привезти Соню Елена смогла лишь тогда, когда девочка немного оправилась.

-Мне ничего не нужно. И так со мной полно проблем, - махнула рукой Соня.

-Не начинай.

Елена повесила на плечики последнее платье племянницы и удовлетворенно развернулась к племяннице.

-От меня одни проблемы, - привычно сказала Соня фразу, которую повторяла с того самого дня, как пришла в себя в палате.

-Ерунда. С любым может случится что угодно, это не значит, что человек стал проблемой. К тому же, твое состояние временное! Вот увидишь, тут ты быстро пойдешь на поправку.

-Дядя Миша тоже так говорит, - задумчиво ответила Соня, представляя себя прежней – полностью владеющую своим телом, стоящую на пуантах, вытворяющую сложнейшие па, - но я в это не слишком верю.

-А должна бы, - Елена плюхнулась на мягкую кровать, прямо напротив племянницы.

-Теть Лен, ты когда уезжаешь?

-Завтра, дружочек. Нужно дождаться отпуска и тогда вернусь. Чертова работа…Не переживай, Ольга поможет тебе. Если что, тетя Маша есть, да вон хотя бы Глеб…

-Глеб последний человек, который захочет мне помочь, - Соня погрустнела, вспомнив его обидные до боли слова, сказанные в ее адрес.

Она-то, глупая, когда ехала в северную столицу, представляла, как увидит своего любимого Глеба – ее, все равно, что старшего брата, которого она так любила в детстве. Он всегда был рядом, она прикипела к нему, ревела ночами, когда он с родителями уехал, а она, из-за затянувшейся репетиции не успела даже его проводить. Она тогда всю ночь пролежала в обнимку с небольшой куклой в виде страшилки Бу из мультфильма «Корпорация монстров». Глеб как-то в шутку назвал ее страшилкой и сказал, что в детстве она была на удивление похожа на мультяшную девчонку, а Соня запомнила, поэтому и купила именно ее, чтобы отдать Глебу на память о себе.

С того дня она его не видела целых семь лет, только на тех редких фотографиях, которые показывали ей дядя Миша и тетя Оля, когда наведывались в гости к старым друзьям. Глеб не приезжал ни разу, телефон его стал недоступен с того дня, как он исчез из ее жизни. С родителями приезжал только Костик – его младший брат и Сонин закадычный друг. Они были одного возраста и имели кучу общих интересов.

-Почему? – искренне удивилась Елена, - в детстве вон не отходил от тебя, везде с собой таскал, а сейчас что же?

-В детстве не отходил, а потом пропал на семь лет, - грустно ответила Соня, сжимая в руках ту самую куклу, которую купила много дет назад для Глеба.

Сейчас Соня смеялась сама над собой и своим решением купить взрослому парню детскую девчачью игрушку, а тогда, семь лет назад, она всю душу вложила в этот подарок, но он так и остался с ней.

Глава 4.

-Просто невероятно! Сумасшедшая! Куда тебя понесло, дура?

Соня рассеянно моргала глазами, пока не сфокусировала взгляд на черных омутах.

-Глеб?

-Глеб! – рявкнул ее недружелюбный гость, - от тебя всегда были одни проблемы! – чеканил он каждое слово, раня притихшую Соню невидимым ледяным хлыстом, - ты вся ледяная!

Глеб неаккуратно обхватил ладонями Сонино лицо, опаляя ледяную кожу огненным теплом, сразу же спустился ниже, к шее, прошелся по оголенным рукам, достиг кистей и тонких пальцев. Все это он проделывал совсем не нежно, даже грубо, но продрогшая Соня чувствовала волны тепла, расходящиеся по телу от эти быстрых горячих прикосновений.

-Ты решила умереть, замерзнув? Надоела твоя никчемная жизнь? Ну так заканчивай ее в своем доме, а не здесь! Не хватало только проблем с окоченевшим трупом девчонки-инвалидки! – Глеб вдруг сорвал с ее колен многострадальное покрывало, просунул одну руку Соне под колени, а другой обхватил спину, без усилий одним легким движением поднял ее на руки и внес в теплое помещение.

Все произошло настолько быстро, что удары, которые наносил Глеб своими словами, начали саднить в Сонином сердце, только когда он небрежно усадил ее на кровать и вернулся на террасу за ее креслом. Ему не с первой попытки удалось закатить то внутрь комнаты.

-Как ты вообще проехала на нем туда? – раздраженно бросил он, вовсе не ожидая ответа. Его движения были резкими, грубыми и нервными.

Он наконец справился с громоздкой коляской, с шумом вкатил ее в комнату, небрежно захлопнул стеклянную дверь, развернулся к Соне, чтобы выдать той новую порцию оскорблений, но замер.

Сжавшись, обхватив худыми руками острые плечи, прикрытые тонким халатом, Соня беззвучно плакала. Она низко опустила голову, безуспешно пытаясь скрыть свои эмоции, отчего крупные капли падали на ее колени и тонкими дорожками стекали по бедру.

-Не плачь, - тихо, с надрывом произнес Глеб, не в силах пошевелить даже пальцем вмиг окаменевшего тела. Такую он ее видел только в далеком детстве, и даже тогда не мог спокойно выдержать такое зрелище.

-Уйди… Пожалуйста… - всхлипнула Соня, но Глеб, даже снедаемый желанием сорваться и немедленно покинуть ставшую невероятно душной спальню, медленно подошел к худенькой фигурке, - пожалуйста, - тихо повторила она голосом, каким ребенок просит о самом сокровенном желании.

Глеб словно во сне опустился на корточки прямо перед Соней, коснулся ладонями холодной кожи ее бедер, склонил голову так, чтобы заглянуть в заплаканные зеленые глаза, и повторил:

-Не плачь. Не плачь, Соня, прошу тебя.

Глеб, повинуясь внутреннему порыву, потянулся и прижал к себе податливое, вздрагивающее тельце. Соня замерла, и почти не дышала, пока он, прижимая к своей груди ее голову, лихорадочно гладил темные шелковые волосы и как заведенный повторял: «не плачь, прошу тебя, не плачь». И он неосознанно сжимал ее все крепче, хотя Соня уже и не плакала, и даже вовсе забыла, как дышать.

Ее Глеб, тот самый, чей образ она бережно хранила в своей памяти много лет, ее любимый старший братик! Соня млела от согревающей нежности и теплоты, которую она впитывала, как губка, прижимаясь к нему сильнее, закидывая руки и утыкаясь носом-кнопкой в его шею, щедро отдающую дорогим парфюмом. Ее и только ее милый, добрый и любящий Глеб!

Она чувствовала тепло его горячих ладоней, бродящих по ее спине и его нежные, быстрые поцелуи, которые Глеб оставлял на Сониной щеке и шее, и спускаясь все ниже, достиг самого уголка худенького плеча, прикрытого шелковым рукавом халата. Она даже не заметила, когда Глеб подхватил ее, как маленькую девочку, под бедра и перенес обратно на кровать, откуда стянул минутой ранее.

Но теперь его шепот утих, закончились и поцелуи, и Глеб уже не обнимал Соню, а отстранил и тут же встал с кровати, отскочив от нее, как от прокаженной, оставив растерянную девочку беспомощно наблюдать за ним на расстоянии.

-Запомни Соня, этот замок защелкивается, когда дверь закрывают. Надеюсь, больше ты не будешь испытывать свой организм на его способность выносить низкие температуры.

Глеб снова стал прежним. Вернулся его надменный и холодный голос, недовольный и презрительный взгляд почерневших глаз.

-Я не знала, - доверчиво ответила ему Соня, еще греющая внутри надежду на то, что-теперь-то ее Глеб будет таким же, как раньше.

-Завтра я заеду за тобой в центр.

-Не нужно, Глеб…

-Ты слышала, что я сказал, Соня? – стоявший к ней спиной, он вдруг повернулся и сверкнул потемневшими зрачками, - я не люблю повторять.

-Хорошо, - согласилась она, решив не спорить.

-Ложись спать, - коротко бросил Глеб, прежде чем вылететь из комнаты, оставляя растерянную Соню одну.

Она еще не одну минуту раздумывала над тем, зачем вообще Глеб приходил к ней в комнату, ее фантазия подкидывала ей идеалистичные картинки, на которых он извинялся за свое поведение и слова. Соня улыбалась, сама того не осознавая. В разгоряченный чувствах она подтянулась на руках к подушкам и уронила голову в пуховый плен. Ей было тепло и комфортно и не только физически, но и душевно. Глеб показал ей, что его сердце не превратилось в ледышку, и его все еще можно было растопить так же, как Кая из сказки.

Глава 5.

Сначала Соня попала в тренажерный зал. Помещение было просто огромным с множеством разных тренажеров, где занимались такие же неходоки, как и она. Марина передала Соню тренеру, который представился Станиславом Юрьевичем – довольно возрастному мужчине с проблесками первой седины и прямоугольными безоправными очками на носу. Стекла в них были настолько толстые, что он выглядел лупоглазым и немного смешным.

Марина передала ему целую папку Сониных исследований, которые она благополучно прошла в первый день, и назначений, которые делали ей прежние и теперь уже новые доктора.

-Ну что, Соня, встать хотим? Хотим! Значит надо работать.

Станислав поочередно подвозил Соню к разным тренажерам, в основном силовым и показывал ей основные упражнения. Конечно, на первый раз он показывал ей полный, но сильно облегченный курс, однако, отвыкшая от нагрузок Соня, была готова все бросить после часа таких тренировок.

После ее отвезли на массаж – и процедура, которая, как она ожидала, должна была принести расслабление, превратилась в новый круг ада. Такой боли Соня не испытывала с того момента, как выписалась из больницы. Умелые руки маленькой на вид массажистки проминали Сонины мышцы до самых костей, заставляя ее тихо скулить и закусывать ладони, но уверенная в пользе процедур, она мужественно терпела.

После этого Соню отвезли на менее неприятные процедуры. Ее положили на высокую массивную кровать и подключили дюжину электродов к ногам. Медсестра, проводившая процедуру, назвала это нейростимуляцией.

В завершении Соня посетила лечебную гидромассажную ванну, где ее измотанное тело наконец расслабилось.

После окончания всех процедур Марина сопроводила ее к тому кабинету, где она оставила свою одежду, и Соне предстояла борьба с ненавистными брюками. И если на процедурах с ее одеждой помогал персонал, то тут Марина, напрочь отказывая Соне в помощи, насильно заставляла преодолевать усталость и мышечную слабость.

-Еще спасибо скажешь, - повторяла она, ухмыляясь, наблюдая за попытками Сони совладать с одеждой.

А Соне вдруг стало так обидно за себя и за такое отношение. Разве она это заслужила? Неужели так сложно помочь? Она была готова разреветься прямо при Марине, едва сдерживала слезы обиды и продолжала корячиться, стаскивая с себя ненавистные брюки. И когда терпение ее почти иссякло, у нее получилось.

Марина вернула свою подопечную туда откуда забирала – в кабинет к Михаилу Вячеславовичу. Он радостно улыбался измотанной Соне, которая едва не разревелась, увидев знакомое доброе лицо Михаила. Ей страшно хотелось пожаловаться на весь свет, раскрыть глаза на его жестоких сотрудников, которые сознательно причиняют пациентам боль и отказывают в такой необходимой помощи! Но едва она открыла рот, чтобы донести до него такую ценную информацию, как в кабинет без стука ворвался Глеб. Одетый в строгий и явно дорогой офисный костюм, без галстука и с тройкой расстегнутых пуговиц на вороте он выглядел инородно в заведении такого типа. Жаловаться в его присутствии Соне расхотелось, тем более пройдясь по ней острым взглядом, он саркастично произнес:

-Что за вид? Неужели заставили перепахать поле?

Соне стало еще обиднее от того, что и Глеб не хотел понимать, как ей тяжело пришлось во время процедур и с каким немыслимым равнодушием она столкнулась. Мало того, еще и издевался.

-Глеб, Соня устала, - строго оборвал его отец, за что сын наградил того пронизывающим взглядом. Глеб всегда был сообразительным мальчиком, и быстро оценил ситуацию.

-Ну да - ну да, - сделав задумчивый вид, сказал он, - бедняжка, наверное, целый день под палящим солнцем работала на веслах!

-Прекрати сейчас же!

-Хватит ее жалеть, отец! – резко осадил Михаила сын, - она приехала не отдыхать, а работать! И нечего строить из себя жертву обстоятельств!

Он зло зыркнул в сторону притихшей Сони.

-Идем, несчастная! – и не дожидаясь реакции отца или самой Сони вышел из кабинета, даже не придержав для нее дверь.

-До свидания, Михаил Вячеславович, - тихо сказала Соня, старательно сглатывая слезы, подступившие к горлу.

-До вечера, Сонечка. Не обращай внимания…

Но Соня не стала слушать, молча подъехала к двери, самостоятельно ее распахнула и скрылась в коридоре. Ее расстроило еще больше тот факт, что Глеб не стал ее дожидаться. Она увидела его силуэт, явно выделявшийся черным пятном вокруг всего светлого, в конце коридора у лифтов.

-Соня, будь добра, немного живее. У меня нет времени ждать пока ты погрустишь у каждого кабинета, - высказал ей Глеб, когда она, наконец, нагнала его.

-Мог бы подождать! – не выдержала Соня.

Глеб не среагировал на ее выпад, хотя и усмехнулся.

-Мог бы, - согласился он, -но не стал.

Открылись двери лифта, Глеб не пропустил ее вперед, не проконтролировал, чтобы она безопасно заехала в кабину. С каждой минутой его безразличия нервы Сони сдавали все сильнее, и ей больших сил стойло держать последнюю ниточку своего терпения. Она явственно ощущала себя персонажем игры, у которого оставалась одна палочка здоровья до потери жизни и проигрыша, и с каждой секундой заряд этой палочки неумолимо снижался.

Дорогой автомобиль Глеба стоял возле самого входа в центр, хотя лечебнице предшествовала большая зеленая территория и, пожалуй, никто не решался вторгнуться сюда на автомобиле. Даже Михаил парковал машину перед территорией центра, но для Глеба это было вовсе неважно. Он распахнул перед ней дверь, открывающую доступ к переднему сидению, затем отошел к багажнику и просто встал.

Глава 6.

Глеб вовсе не хотел пугать Соню, но она сама того не ведая разжигала в нем дикий и необузданный огонь, а когда энергии собралось слишком много ей потребовался выход, и он нашел его в скорости. Не подумал даже, что может вызвать в страшилке такую реакцию, хотя именно это и нужно было подумать, ведь все буквально лежало на поверхности.

-Черт, черт, черт! Как я тебя ненавижу!

Глеб не кривил душой, действительно ненавидел. Искренне и глубоко. За ее глаза, как у олененка Бемби, за доверчивые взгляды, за то, что стала такой беспомощной и за то, что самому почему-то хотелось ее защищать.

«Ну кто просил ее приезжать? Столько лет все было хорошо!» - мысленно повторял Глеб, как мантру, одни и те же слова.

Он был готов удавить ее, лишь только увидел сегодня в отцовском кабинете: глаза на мокром месте, наверное, расплакалась бы, не увидь она его. Просто постеснялась закатывать концерты при нем – знает, что он их не выносит. Худющая, маленькая, бледная настолько, что вызывает зависть у фарфоровых статуэток – ну разве можно быть настолько непривлекательной?

Хуже выглядела только прошлой ночью, когда Глеб застал ее спящую на террасе. Он тогда безумно перепугался, решив, что она хотела счеты с жизнью свести – сидела с опущенной, как у куклы головой и не реагировала на его призывы, пока не закричал. Глеб невольно поежился, припомнив насколько холодной была ее кожа.

Сколько всего он хотел ей высказать, да только не смог – будто специально разрыдалась, а Глеб с детства ее слез не выносил. Всегда так было – еще будучи крохой с двумя торчащими хвостами, если действительно плохо было - притихнет где-нибудь, что не найти, насупится и ревет, как побитый котенок. И сейчас, вроде уже почти тридцатилетний мужик с закаленными нервами, не выдержал этой душещипательной картины.

Как могло такое случиться, что, появившись в его спокойной размеренной жизни через семь долгих лет, вот так просто перевернула весь привычный уклад? Еще и новость про инвалидность выбила из колеи. Где справедливость у жизни? Почему именно ей такое выпало?

Глеб опоздал на важную встречу с новыми заказчиками, но он мог себе позволить и не такое. В его отсутствие их развлекал Роман – у него определенно были способности заговаривать другим людям зубы. Встреча с ними прошла удачно, контракт был в кармане.

-Герман, браво! – Роман показательно громко захлопал другу, когда они вернулись в его кабинет.

-Если буду нуждаться в одобрении – сообщу.

-Не надо пытаться меня укусить, грозный шеф, - Роман, полностью уверенный в своих действиях, достал из скрытого в большом книжном шкафу бара бутылку дорогого коньяка, шустро разлил его по бокалам и на манер фокусника подтолкнул стакан с горячительной жидкостью по стеклянной поверхности стола. Проскользив, бокал оказался точно в руках начальника.

-Выпьем же, дружище, за процветание бизнеса! – отсалютовав, Роман залпом поглотил порцию коньяка и тут же налил новую, - ты чего такой хмурый?

-Было бы в жизни так же легко, как в бизнесе.

-А то у тебя не так! Ну? И кто же мучает твое несчастное сердце? – Рома забросил ногу на ногу и было не понятно в каком он настроении – серьезном или же шутливом.

-Новоиспеченная родственница, будь она не ладна, - Глеб залпом осушил свой первый стакан в то время, как Роман наполнял свой уже в третий раз.

-Ах эта… Как же ее, запамятовал, - он пощелкал пальцами, пока не вспомнил, - Соня! Ай нет, погоди, как ты там ее назвал… Страшилка! Когда она успевает тебе надоесть?

-Успевает, да еще как. К тому же оказалось, что после аварии сидит в инвалидке. Теперь и послать неудобно.

-Тиран для бедной сиротки в инвалидном кресле, - протянул Роман задумчиво, -. Главный антагонист года!

-Да она постоянно крутится где-то рядом. Родители попросили довезти ее до дома из центра, сажают ее за стол ужинать, как будто нельзя отнести тарелку ей в комнату…

-То есть ты хочешь посадить ее в темницу и ждать, пока не придет прекрасный принц и своим поцелуем не поставит на ноги?

-Просто не хочу с ней пересекаться. Она выводит меня из себя одним взглядом.

-Даже интересно посмотреть на эту Соню, - мечтательно протянул Рома, - самого Глеба Городецкого умудряется вывести из себя! – за эти слова Рома и получил в лоб скомканным листом бумаги, талантливо изобразил смертельное ранение, сполз с кресла и ковыляя из последних сил, вышел из кабинета.

Настроение Глеба чуть улучшилось, общение с другом всегда поднимало его боевой дух. Он даже успел расписать вечернюю почту, которую боязливо принесла ему запуганная Катенька. А возвращаясь под вечер домой, Глеб столкнулся у лифта с незнакомой ему девушкой: худенькая брюнетка с выразительными колдовскими глазами и фарфоровой кожей сразу же привлекла его внимание, к тому же он ее не узнавал, хотя припоминал всех сотрудников.

-Дарья, - девушка не скрывала своего имени, стоило лишь спросить, и сразу же согласилась встретиться с Глебом вечером. Уж в чем, а в собственной привлекательности и особом отношении к нему слабого пола Глеб не сомневался и умело пользовался.

-Дарья, я что-то не припомню Вас, а я не пропустил бы такой красоты.

-Я новый сотрудник в отделе кадров. Сегодня второй день работаю, - Дарья была дружелюбной, но наигранной, и это Геб увидел сразу. Она не столько была милой, сколько хотела такой казаться и использовала свое мастерство с явной целью. И у нее, должно быть, это отлично получалось, просто Глеб оказался опытным мужчиной и такие фокусы, пусть даже показанные прекрасным фокусником, его не впечатляли. Но отказывать себе в удовольствии провести с девушкой несколько приятных вечеров Глеб не стал.

Глава 7.

Соня услышала тишину. Возможно ли такое или нет, но когда Глеб ушел, то в ушах остался только монотонный глухой звон.

«Я никогда не был и никогда не буду твоим братом» - почему он так сказал? Соня окончательно запуталась, ведь то, что говорил ей Глеб шло вразрез с теми воспоминаниями, которые остались у нее с детства. Он всегда был рядом, припоминая даже самый ранний возраст, когда воспоминания – это просто кусочки картинок, особенно въевшихся в мозг. Соня помнила Глеба суетным мальчишкой, который по пятам следовал за ней. Она помнила его добрый лучезарный взгляд, то, как он играл с ней в песочнице и терпеливо показывал в каком порядке нужно работать, чтобы из песка и пластиковой формы получился куличик в виде рыбки.

Она помнила, как он шутливо дергал ее за хвостики, а потом и за нелепые баранки, что скручивала ее мама, как брызгался водой из шланга, который его мама использовала для полива огорода. Это были добрые детские воспоминания, и даже после признания Глеба Соня не могла видеть их иначе.

Она почувствовала обиду за его слова – «навязали родители и сделали нянькой». Получается, что в ненависти Глеба виноваты они? Но Соня все равно не понимала отчего Глеб обиду на родителей переносит на нее.

К Соне зашла тетя Маша и принесла несколько блинчиков с шоколадом и большим шариком мороженого, сказав, что Михаил захотел сладкого под вечер, что непременно наказал отнести порцию ей, и, что просил проследить, чтобы она съела все до кусочка. Соня даже порадовалась, ведь поесть после ухода Глеба у нее не получилось, буквально кусок в горло не лез и остаток ужина она занималась тем, что возила еду по тарелке и слушала болтовню тети Оли.

Соня попросила отнести тарелку и горячий чай на веранду. Тетя Маша помогла ей надеть теплый шерстяной кардиган и даже сходила за пледом, которым заботливо укрыла ноги своей юной подопечной. Она так же предупредила ее о том, чтобы не захлопывала дверь, ведь тогда защелкнется замок, а Соня не решилась признаться, что уже в курсе этой проблемы.

Вечер снова стоял прохладный, но тепло укутанная Соня этого не замечала. Горячий чай поднимал клубы пара и рассеивался в прохладном воздухе. Она прихватила с собой книгу, которую читала последние пару недель и теперь с удовольствием продолжила свое занятие, периодически отправляя в рот сладкие блинчики и запивая их глотком ароматного чая. Уютная атмосфера вечера действовала на нее умиротворяюще. Голова, погруженная в главы романа, отдыхала от дурных мыслей.

Соне было настолько комфортно, что она напрочь отказалась возвращаться в спальню, когда тетя Маша пришла проведать ее вновь. Лишь попросила помочь устроиться на садовом диванчике, принести подушку и еще чая. Так незаметно она и провела вечер – на уютном диване с книгой и кружкой чая и даже не заметила, как время перевалило за полночь.

Она услышала, как к воротам подъехал автомобиль. Чуть позже калитка открылась и на дорожке появилась фигура, в которой Соня признала Глеба.

-Ты опять захлопнула дверь? – крикнул он, приметив ее на террасе.

-Нет, просто отдыхаю. Можешь не беспокоиться – я не собираюсь сводить счеты с жизнью в Вашем доме, - припомнив его обвинения храбро ответила Соня. Он подходил все ближе, и ей становилось хуже видно Глеба из-за полулежащего положения, а вскоре он и вовсе скрылся из вида, а хлопнувшая входная дверь давала понять, что он вошел в дом.

Соня продолжила чтение, решив, что остановится в конце главы и пойдет спать, к тому же становилось холоднее и без горячего чая ни теплый плед, ни кардиган не согревали на сто процентов, а выпить еще одну кружку ей не позволял уже наполненный желудок.

Глеб вошел на террасу из Сониной комнаты. Он, под ее удивленный взгляд, прошел к столику и уселся в одно из кресел, откинул голову на спинку, и вообще вел себя так, словно не происходило ничего странного.

-Глеб, тебя не учили, что в чужую комнату нельзя заходить без стука?

-Это не комната – это терраса, - ответил он, не поднимая головы. Соня уловила что-то странное в его тихом усталом голосе, словно какие-то нотки изменились.

-Ты что-то хотел?

Она захлопнула книгу, предварительно замяв уголок листа, на котором закончила чтение и скрестила на груди руки, словно защищаясь таким образом от его присутствия.

-Я? Хотел…

Глеб снова замолчал и явно не собирался продолжать разговор.

-Глеб, ты извини, но я хочу спать. Так что если ты пришел просто посидеть, то давай в другой раз, ладно?

Соня завозилась, сбросила плед, потянулась к стоящей рядом коляске, но увидела, что Глеб уже не сидит, запрокинув голову, а пристально на нее смотрит и его взгляд едва ли не прожигает в ней дыру. Соня заметила, как замечательно и в то же время небрежно он выглядел в новой рубашке, ничем не отличающейся от той, которая, по ее милости, теперь лежала в мусорном ведре, как сказала ей тетя Маша. Рукава наскоро закатаны, верхние пуговицы расстегнуты – создавалось ощущение, что Глеб одевал ее в спешке.

-Рассмотрела?

Соня вздрогнула от его голоса, поймав себя на мысли, что, задумавшись, не отводила от него глаз.

-Помоги мне, раз уж ты здесь, - она сказала это специально и попыталась вложить в свой тон максимальную пренебрежительность.

Соня была уверена, что Глеб не потерпит такого обращения и непременно уйдет, даже из вредности, чтобы оставить в трудной ситуации, но вместо этого он спокойно поднялся, подошел к Соне и легко подняв ее на руки, пересадил в кресло.

Глава 8

-Ненавижу! – стена устояла под крепким мужским ударом.

Глеб прижался лбом к спасительной прохладе, пытаясь восстановить самообладание. Тело горело огнем, кровь закипала – он был в ярости. Хорошо, что ушел, иначе свернул бы страшилке ее тонкую шею. Ее слова все еще отзывались эхом в памяти.

Глеб открыл ледяную воду и начал остервенело умываться, пытаясь прочистить сознание и убрать из головы «муть». Он признавал, что сглупил, что виноват, но ведь можно было решить эту нелепую ситуацию спокойно. Да, выпил лишнего, а мозг так учтиво подложил ему образ Даши. И вроде бы осознавал, кто перед ним, а потом вдруг словно голову снесло.

Но Соня хороша – так орать начала. Глеб сам опешил, когда понял, кто перед ним и что он вытворяет и, главное, как ему нравится то, что происходит. Ощущения даже более волнующие, нежели парой часов ранее, когда все это он делал с настоящей Дашей. Та не вырывалась, не орала так, что стекла трескались… Хотя тут, конечно, Глеб слукавил, но смысл ее криков был совсем иной.

Глеб попытался припомнить, как вообще оказался на той злополучной террасе. Вроде бы приехал домой на такси, шел… А дальше туман. Хотя, он еще припоминал, как Соня? Да, точно Соня сказала ему помочь, да еще так нагло и самоуверенно. А вот уже потом пустота.

-Да черт с тобой! – зло бросил он.

Прохлада шелковых простыней одурманивала и погружала в транс, где он наслаждался новой знакомой. Волна возбуждающего блаженства прошла по телу, отзываясь в паху, когда Глеб вспоминал об их короткой, но продуктивной встрече. Определенно, Дарья будет той девушкой, которая задержится у него в постели. Глеб даже позволил себе растянуть губы в улыбке, но вся эйфория прошла, стоило разглядеть перед глазами образ страшилки, словно по волшебству появившийся из темноты сознания.

-Чтоб тебя! – рыкнул он, распахивая глаза.

В горле у него пересохло, и, Глебу начало казаться, что в спальне стоит ужасающая духота. Промучившись какое-то время, он все же спустился на кухню за стаканом воды.

Дом спал, тишина обволакивала все пространство и даже успокаивала. Возвращаясь в спальню, он, проходя мимо комнаты Сони, не зная зачем, но явно не контролируя свои действия, на чистом инстинкте подошел к ее двери и прислушался. Тишина.

«Интересно, она спит? - думал Глеб, прислушиваясь. – Да как она может спать, когда я не могу даже сомкнуть глаз?» - негодовал он.

Повинуясь неизвестному порыву, Глеб надавил на ручку и приоткрыл дверь. Соня действительно спала, забыв, вероятно, погасить ночник, мягкий, но тусклый свет которого укутывал пространство комнаты. Ее тихое размеренное сопение было единственным звуком, нарушавшим густую тишину. Спала Соня на спине, разметав волосы по подушкам, склонив голову набок, и будто подпирала ее тыльной стороной ладони в немыслимом изгибе кисти. Одеяло укрывало ее до пояса, и вовсе не скрывало шелковой кремовой сорочки с глубоким вырезом на тонких бретелях.

Глеб подошел ближе. Теперь он мог рассмотреть Соню как следует. Завороженно стоял и следил за ее мерно вздымающейся грудью, едва прикрытую тонким материалом, ласкающим фарфоровую кожу. Глубокий вырез спускался по ложбинке и вдруг прерывался в том самом месте, где так хотелось дотронуться, провести ладонью и насладиться мягкостью кожи.

Соня что-то пробормотала, и все еще спя, подняла ладонь и прочертила кончиками ноготков линию от впадинки на тонкой шее до той самой ложбинки, что так заворожила помутненное сознание Глеба. Ее ладонь продолжила движение вниз, невзначай сдвинула одеяло и легла на атласную поверхность, тонким слоем прикрывающую плоски живот.

Глеб тяжело сглотнул и острый спазм резанул по пересохшему горлу. Сейчас Соня выглядела совсем иначе. Да, все еще беззащитной и необычайно юной, но завораживающе соблазнительной, как запретная сладость, которую прятали в отдаленный уголок, но до которой он все же добрался и теперь стоял, мучающийся желанием и сомнением одновременно.

Не веря в то, что делает, Глеб протянул руку, но замер всего в каких-то жалких миллиметрах от Сониного лица. Стоял, снедаемый непонятным желанием прикоснуться к ее щеке, провести пальцами вниз, очертить контур лица и спуститься по шее до той самой впадинки и повторить путь ее пальцев вдоль груди, до самого живота, где, наконец, прикоснуться к шелковой ткани, пропитавшейся теплом Сониного тела, провести ладонью до тонкой талии и сжать пальцы, нещадно сминая кремовый шелк.

«Нет!» - приказал себе Глеб, одергивая ладонь и отступая назад, подальше от чарующего зрелища, пятясь вон из спальни, едва не забыв прикрыть за собой дверь. Он вернулся на кухню, где залпом осушил еще один стакан воды, а затем открыл холодный кран и несколько раз нещадно брызнул себе в лицо. Сознание его прояснялось, туман загадочных желаний рассеивался, но напряжение, вызванное увиденным, вовсе не отступило.

Возвращаясь назад, он даже не смотрел в сторону той самой двери на первом этаже. Оказавшись в комнате, не раздумывая зашел в душ, где еще долго стоял, сменяя горячую воду ледяной, в едва ли успешной попытке забыться.

***

-Кнопка подъем!

Соня подскочила на постели, если бы могла это сделать. В ее комнату, не утруждая себя банальными правилами приличия, едва ли не выбив дверь с ноги, влетел младший из семейства Городецких. Он с разбега сиганул на кровать, где, с трудом продрав глаза, лежала Соня, и заключил ее в поистине медвежьи объятия.

Глава 9.

С приездом Кости даже ужин прошел в спокойствии. Глеб не старался задеть Соню, ведь при малейшей попытке даже криво улыбнуться в ее сторону, Костя непременно делал остроумный выпад в сторону брата, даже в тех ситуациях, когда в этом не было необходимости. Встретив достойное сопротивление Глеб благородно отступил.

Вечером, после душа, который Соня приняла заранее, чтобы не беспокоить ни добрую тетю Машу, ни заботливую Ольгу, она, наконец, позвонила тете. Та взяла трубку не сразу, лишь спустя несколько долгих гудков.

-Соня, милая, прости я не позвонила тебе. Вчера замаялась, пока прилетела, пока добралась до дома, приготовилась к работе и уснула, представляешь? Сегодня вернулась после смены, а дома столько дел… - с ходу принялась объяснять Елена.

-И я совсем забыла, - начала оправдываться Соня, - началась реабилитация, из головы вылетело, а потом вроде поздно было…

-Кстати, как там в центре? Тебе все нравится? Занятия начались?

-Начались. Не занятия, а изуверства. Когда я лечилась в старой клинике так над пациентами не измывались, - пожаловалась Соня.

Она почувствовала, что не может и не хочет терпеть свое положение в одиночестве, а кому еще можно рассказать о своих переживаниях, как не родной, любящей тете? Она то уж точно войдет в положение и пожалеет.

-К тебе плохо относятся? – голос Елены пропустил нотки беспокойства, - ты говоришь Михаилу?

-Нет! Не хочу его тревожить, ведь он и так многое делает. Мне неудобно ему жаловаться.

-Сонечка, ничего не терпи. Если тебе что-то не нравится, сразу говори Мише, - наказала Елена, и тише добавила, - так и знала, что не стоило уезжать…

-Нет-нет, тетя Лена, не волнуйся! – поспешила успокоить Соня, - я разберусь сама. Городецкие очень добры, мне хорошо у них в доме. Костя вот приехал…

-О, ну теперь тебе точно не скучно, - засмеялась Елена, памятуя об их проделках.

-Это точно.

-Дорогая, я в конце недели получу зарплату и тогда переведу деньги тебе и Ольге. У тебя еще остались?

-Конечно остались, куда же мне их тратить? Не беспокойся, и не присылай мне ничего.

-Пусть будут! – настойчиво заявила Елена, - пока есть возможность - пришлю. Дорогая, тебе нужно отдыхать и больше кушать. Надеюсь, тебя заставляют есть?

-Да, всем семейством.

-Это хорошо! – довольно заключает Елена, - ох, Соня, скучаю по тебе сильно, жаль пока нет возможности вернуться. И вроде ты в надежных руках, а прям сердце не на месте. Привыкла, что ты всегда рядышком.

-И я скучаю, теть Лен. Но ты не переживай, у меня все хорошо. Скоро бегать буду, вот увидишь!

Они еще долго говорили о разном, как это часто бывает, когда вроде бы пора прощаться, но никто не хочет класть трубку первым. Вспомнили и Сонино детство. Елена, смеясь, рассказывала, как Глеб нянчился с маленькой Соней, и ее воспоминания разительно отличались от тех, которые остались у самого Глеба. Соня в очередной раз удивилась своей слепоте, которая столько лет скрывала от ее детского взора истинное отношение Городецкого к ней. Теперь то он не стеснялся в выражении чувств.

После долгого разговора, Соня вновь отправилась на террасу, где перебралась на диванчик и уютно устроилась с книгой. Вскоре к ней пришел и Костя. Он так же бесцеремонно, как утром, просто вошел в ее комнату, и не обнаружив подруги, прошел на террасу. Он совсем не удивился ее занятию, даже наоборот, попросил почитать вслух, но Соня отказалась, мотивируя тем, что нет смысла начинать чтение книги с середины.

Тетя Маша принесла им чай и так друзья проводили прохладный летний вечер. К ночи во двор заехал автомобиль Глеба – он вновь поздно возвращался домой, хотя на этот раз был трезв.

-Братец, и ты решил проводить вечера на воздухе? – съерничал он, приметив их пару издалека, - наша Соня положительно на тебя влияет.

-Нашел бы, и ты себе кого-нибудь, кто смог бы перебороть твой дурной характер! – крикнул ему Костя, - и никакой «нашей» Сони нет. Твое время прошло семь лет назад!

-Зато твое наступило. Теперь ты – новая нянька! – Глеб уже стоял на ступенях, но упорно не заходил в дом, словно на зло продолжая дискутировать с братом.

-Я не нянька, а друг, - парировал Костя, - заметь, настоящий.

-Посмотрим сколь надолго хватит твоей дружбы.

-Глеб, ты куда-то шел? – встряла Соня, - ну и иди.

-Простите, не буду мешать Вашей милой дружбе!

Соня была уверена, что Глеб снова разозлился, только не могла понять на что. Еще минуту назад никуда не спешивший, он сорвался с места и скрылся в доме, громко хлобыстнув дверью.

-Придурок, - фыркнул Глеб, - ты не замерзла? Уже поздно и прохладно.

-Не замерзла, но ты прав – поздно, - Соня сладко потянула руки, отчего с ее плеча съехал рукав халата, который она тут же поправила.

-Давай, отнесу тебя в кроватку, кнопка!

Костя небрежно отшвырнул Сонино одеяло, поднял ее на руки и донес до кровати, бережно уложив на мягкие подушки, а потом прикатил и ее кресло, оставив его возле кровати, чтобы было удобно дотянуться.

Глава 10.

Глеб не мог прийти в себя от увиденного. Сидящая перед ним девушка вызывала отнюдь не желание, а какое-то смешанное чувство жалости и отвращения. Просто маленькая испуганная девчонка с огромными глазами, почти как та, из воспоминаний, с торчащими хвостиками. Она нервно сгребла к себе одеяло и прикрылась от его затуманенного взгляда.

-Уходи пожалуйста, - тихо попросила она, не глядя в его сторону.

Отвернула голову и вперила взгляд в окно, словно натурщица, принявшая невинную и задумчивую позу. Для Глеба этот жест оказался сродни катализатору. Как комната, наполненная газом, взрывается от спички, так и он вспыхнул от ее показного безразличия.

-А братца моего ты так же выгоняешь? – едко спросил Глеб, надвигаясь на Соню.

Он добился эффекта. Она резко обернулась к нему, глаза испуганной лани остекленели, она затравленно и беспомощно наблюдала за его плавными движениями хищника, готовящегося к атаке.

-Сначала соблазняешь, преданно льнешь, целуешь, а потом говоришь: «уходи»?

-Глеб, не говори глупости…- пробормотала Соня.

-Или его ты поощряешь?

-Не будь жестоким, - попросила она, но не была услышана.

-Наверное, да, ведь он, как помешанный, идет у тебя на поводу, жалеет, защищает…

Соня не выдержала напрягающего приближения, развернулась, зацепилась пальцами за простыни и попыталась подтянуться, в остервенелой попытке оказаться как можно дальше. Глеб настиг ее в то же мгновение: вцепился в ногу, дернул к себе и, едва она оказалась рядом, перехватил за плечи.

-И что же ты пыталась изобразить? - заорал он, с силой тряхнув Соню, - ты что, никчемная скелетина, думаешь, что я наброшусь на тебя здесь и изнасилую?

Глеб дернулся сказать что-то еще, но его кто-то резко дернул назад с такой силой, что он ничком повалился на пол, однако быстро встал на ноги, яростно ища того, кто осмелился вмешаться.

-Ах ты сволочь!

Его скулу прожгло от тяжелого, отрезвляющего удара.

-Костя, не надо! – завизжала Соня.

Парень замахнулся еще раз, но услышав ее крик оказался рядом в мгновение ока, с размаху упал на колени и вцепился в заплаканное лицо, пытаясь заглянуть в глаза.

-Ты в порядке? Он что-то сделал?

-Нет-нет, - замахала головой девушка, - ты что…

Следующий Сонин крик был обращен к старшему Городецкому, повторивший маневр брата, и на этот раз уже его кулак нанес болезненный удар.

-Не подходи к ней! – свирепо гаркнул Глеб, за что получил еще один удар крепкосложенного пловца.

-Перестаньте! – кричала испуганная донельзя Соня, беспомощно наблюдая за завязавшейся дракой двух братьев, - Костя! Прекратите, пожалуйста!

-Что, братец, повелся на ее невинный вид? – уколол Глеб, в небольшом перерыве между обоюдными ударами.

-А тебе-то что? Ты свое время упустил! – выплюнул Костя.

-Хватит! Костя, успокойся!

-Льстит ее забота? – Глеб небрежно кивнул в сторону девушки.

-А тебя гложет? –парировал брат.

Глеб издал непонятный рычащий и звук и кинулся к нему, отчего Соня в слепом безумии подалась вперед, но не ощутив опоры ничком свалилась на пол. Две пары бешеных глаз мгновенно уставились на этот съежившийся комок беспомощности.

-Соня! – кинулся к ней Костя, с легкостью поднял на руки и вернул на кровать, - не ушиблась? – она спешно замотала головой.

-Пожалуйста, перестаньте, - тараторила она.

Ее испуганные глаза метались от младшего брата к старшему.

-Успокойся, все хорошо, - уверенно сказал Костя, прижимая ее к себе.

Соня прильнула, но через Костино плечо уставилась на замершего недалеко Глеба.

-Пожалуйста, не нужно! Пожалуйста, - повторила она, умоляюще глядя на старшего Городецкого, и каждый из братьев принял ее слова на свой счет.

-Все, все! – успокаивающе повторял Костя.

От завораживающего вида такой давящей нежности Глебу стало дурно. Он испытывал чувство, которое последний раз припоминал в детстве – зависть. Только в детстве он завидовал дворовым мальчишкам, не имеющим обязанностей и проводящим все свободное время на улице, а сейчас он впервые завидовал младшему брату потому, что к нему Соня проявляла искреннюю любовь и заботу, что именно ему она доверяла и боязливо жалась, в то время, как от него самого пыталась убежать даже в своем беспомощном состоянии.

Он смотрел на то, как она цеплялась за Костю, пока он успокаивал ее, что-то бессвязно шепча, слепо блуждал взглядом по неприятной для себя картине, пока не наткнулся на ее большие глаза. Она смотрела на него пристально, словно ожидала новой атаки в любой момент и хотела защитить своего друга от новых ударов. Этим Соня только шевелила едва ли потухшие угли, неосознанно разжигая новый пожар.

Глеб снова чувствовал огненный комок, обжигающие грудь, и не стал дожидаться момента, когда потеряет контроль. Он уступил – выскочил из комнаты, хлопнув дверью. Он не понял, как смог так быстро оказаться в своей комнате. Не помнил даже свой путь и удивленную тетю Машу, встретившуюся ему в коридоре.

Глава 11.

Глеб ушел, и Соня почувствовала облегчение. Рядом был Костя, который методично повторял одни и те же успокаивающие слова и гладил по спине. Ей было необходимо его тепло, ведь собственное тело превратилось в сгусток ледяного напряжение, которое начало оттаивать в крепких дружеских объятиях.

-Соня, скажи мне правду, - Костя отстранился и строго посмотрел подруге в глаза, - он ничего тебе не сделал?

-Нет, Костя, все в порядке, - уверенно ответила Соня, не секунды не раздумывая.

-Только не бойся и не стесняйся, - уговаривал Костя, - если он хоть пальцем… - он закрыл глаза и судорожно вдохнул, едва осознав чудовищность мыслей.

-Костя, Глеб придурок, конечно, но не насильник. Он пришел чтобы высказать мне свои претензии в очередной раз, у нас завязалась ссора…

-Соня, я видел куда шла эта ссора, когда зашел. То, что он говорил…

-Костя, все в порядке! – нетерпеливо прикрикнула Соня, хотя ее трясло от пережитого и сердце билось так, что казалось вот-вот вырвется из груди.

-Хорошо. Если ты говоришь, что ничего не было, значит не было. Я верю, - казалось, что Костя успокоился и восстановил дыхание.

-Господи, что вы тут устроили… - пробормотала она, зарываясь пальцами в волосы.

-Ничего, не волнуйся, он заслужил, - Костя перебрался на кровать, помог устроиться измотанной Соне на подушках и привычно улегся головой ей на ноги поперек матраса.

-Боже мой, какой у тебя синяк, - охнула Соня, когда разглядела лицо друга.

Она осторожно коснулась холодными пальцами покрасневшей области отчего Костя зажмурился и шикнул.

-Этот неврастеник тебя ударил, - пошутила она, отчего он засмеялся, - что скажут ваши родители?

-Ерунда, - фыркнул Костя, - придумаю что-нибудь, не переживай.

-Как мне стыдно… - протянула Соня, неосознанно зажмуриваясь, - вы приняли меня, а теперь Ваша семья страдает.

-Соня, не забивай голову подобными мыслями. Я даже говорить не буду какой это бред! – фыркнул Костя, и Соня поняла, что больше он разговаривать об этом не станет.

-А почему ты так рано вернулся? Я думала увижу тебя пьяного под утро.

-Я не пью, у нас это запрещено. Потусили немного и разошлись. И это к лучшему! Боюсь представить, что бы было, приди я позже, - устало сказал Костя и потер глаза кулаком - абсолютно детским жестом.

-Ничего бы не было, - уверенно ответила Соня, - поорал бы и ушел.

-Соня, - Костя вдруг повернулся боком и доверчиво посмотрел подруге в глаза, - мы же друзья, да? – она кивнула, - скажи мне, как другу: ты любишь Глеба?

-Да! – без раздумья сказала она, хотя после последних недель уже не была в этом так уверена, поэтому сразу же поправилась, - в смысле, люблю, но как старшего брата. Я его всегда так воспринимала, он же с детства со мной был.

-Только как брата? – прищурился Костя, поглядывая на подругу с недоверием.

-Что за вопрос?

-Ты так на него смотришь…

-Эй ты что это ревнуешь? – Соня нервно засмеялась, но на лице Кости не дрогнул ни один мускул.

-Я боюсь за тебя. Глеб не самый лучший пример мужчины, который может стать мужем.

-Костя, ты чего? Каким мужем?

-Соня, он ветреный, девушек лишь использует и не планирует никаких долгосрочных связей. Никогда.

-Это не мое дело! – отрезала Соня, хотя слова друга и кольнули ее в душе.

-Прошу тебя, будь с ним осторожнее!

-Костя, Глеб мне почти родственник. О каких отношениях ты говоришь? Забудь, это несерьезно.

-Надеюсь, что так и есть, кнопка, - кивнул Костя и тут же сменил тему, - что это за кукла? – он кивнул на тумбочку, где сидела страшилка, - ты ее и сюда привезла.

-Твой брат как-то сказал, что я была похожа на нее в детстве, - грустно улыбнулась Соня, глядя на игрушку и прокручивая в памяти старые воспоминания, - когда вы уезжали, я купила ее ему, чтобы он обо мне вспоминал. Глупо, да? Подарить взрослому парню куклу? Но в тогда мне казалось это забавным подарком со смыслом.

-Это забавно и со смыслом, - недовольно ответил Костя, припомнив, что ему-то Соня ничего на память не подарила, - и ты хранишь ее все эти годы?

-Да, ведь я была очень привязана к Глебу. Очень переживала, когда не успела проводить вас. Вот и куклу все это время берегла, только теперь Глеб изменился, да и я выросла. Только игрушка осталась такой же….

-Не только она! – наигранно возмутился Костя, - наша дружба все та же!

-Да, это правда, - отозвалась Соня.

-Ты устала? Ложись спать, - Костя поднялся, чмокнул подругу в макушку, получив в ответ ее любящую улыбку, и ушел.

А Соня, несмотря на полное опустошение еще долго не могла уснуть. Используя свою бессонницу, как повод поразмышлять, она пыталась придумать, как будет вести себя завтра, когда вся семья снова соберется в полном составе за одним столом. Больше всего ее волновал Глеб.

Соня неосознанно водила пальцами по губам, еще помнящим вкус его поцелуя, пытаясь осознать и свою реакцию на него. Нет, она ни на секунду не поддалась его натиску, не отвечала на требовательные прикосновения, безуспешно пыталась оттолкнуть и вырваться, но совсем не от того, что ей было неприятно или больно, а по причине того, что, привыкшая к Глебу с детства, поставив на нем клеймо старшего брата, она считала абсолютно неправильным и даже неприемлемым возникновение иных чувств к нему. Не это ли называют больными отношениями?

Глава 12.

-Итак, Соня. Мы занимаемся уже две недели, мышцы окрепли, появилась слабая реакция ног на импульсы. Пора вводить вертикализатор, а там, через пару занятий и брусья.

Соня не понимала, о чем ей говорит доктор, который битых полчаса осматривал ее ноги, бил молоточком в колени, что-то прикладывал и спрашивал про ощущения. Для нее его слова означали лишь новые пытки, которые стали частью ее повседневной жизни.

Марина по обыкновению привезла ее в спортивный зал, где Юрий заставлял Соню заниматься уже более часа, подбирая все более изматывающие упражнения. Потом ее снова отвезли на массаж, но после него, вместо электропроцедур, Марина привезла ее в другой кабинет, где около широких окон были расставлены приспособления больше напоминающие орудия изощренных пыток, нежели медицинские приборы.

-Сначала попробуем на обычном, привыкнешь, посмотрим реакцию, потом перейдем к тренажеру, и если будет виден прогресс, то дальше пустим в ход динамическую модель. Ну а дальше уже брусья, - объяснил ей молодой, приятный на вид доктор.

Соня с опаской смотрела на новые приборы, что не укрылось от его глаз.

-Соня, не волнуйтесь, я помогу!

-Дмитрий Сергеевич, я тогда Соню оставлю, у меня еще одна пациентка сейчас придет, а Вы мне позвоните, как закончите, хорошо? – доктор только кивнул, что-то настраивая на одном из аппаратов, - Соня, не скучай, - дружелюбно сказала Марина, прежде чем уйти.

-Понимаете зачем нужен аппарат? – Соня отрицательно мотнула головой, - Вы девяносто процентов времени находитесь в сидячем положении, иногда в положении лежа, но при таком образе жизни нарушается кровообращение нижних конечностей. Чтобы этого не происходило требуется вертикализатор. Кроме того, это первые реальные шаги к Вашей, Соня, здоровой жизни.

Новый доктор сразу понравился Соне, он был одним из всех, кто проявлял желаемое ей участие и внимание. Его дружественная улыбка подпитывала ее, как батарейка. Доктор подвез ее к низкому сидению.

-Сможете пересесть? Или помочь? – Соня впервые порадовалась участию местного медперсонала.

-Могу, спасибо, - она медленно перехватилась руками и перенесла вес тела на новое сидение, а уже после подвинула и свои ноги.

Дмитрий Сергеевич поправил положение ее стоп, что-то отрегулировал, закрепил спинку сидения и начал пристегивать Соню.

-Не бойтесь, это нужно чтобы правильно закрепить тело в вертикальном состоянии. Готовы?

Дмитрий нажал на кнопку и аппарат пришел в медленное движение: сидение начало приподниматься и выдвигаться вперед, колени уперлись в специальные подставки, вынуждая тело «вставать». Когда аппарат остановился Соня уже стояла. Она часто и нервно задышала, но глаза светились восторгом от вернувшихся забытых ощущений.

-Ну как?

-Я уже забыла какого это – стоять, - честно призналась она, хотя пребывать в таком положении ей было тяжело.

-Чувствуете пол под ногами?

-Да.

-В карточке написано, что чувствительность ног не утеряна, мышечный тонус Вам восстанавливают… В принципе, я не вижу причин, по которым Вы не можете стоять. Будете заниматься и, думаю, скоро, хотя и не сразу, сможете делать это без посторонней помощи.

-Господи, как тут красиво, - восторженно произнесла Соня, разглядев вид из окна.

Ее переполняли волны эмоций, большие глаза блестели от слез и счастья. Дмитрий Сергеевич, глядя на новую подопечную, испытывающую столь искренние эмоции, не смог сдержать доброй улыбки. Он за свою недолгую, но продуктивную карьеру, видел разных людей, и все они вызывали противоречивые эмоции, поэтому с теми пациентами он держался по-доброму профессионально. Но нежный вид Сони впервые побудил его на нечто новое, скорее личное, нежели банальный интерес лечащего врача к случаю пациента.

-Люди приходят сюда с разными диагнозами. Некоторые проводят в аппарате по часу. Им же нужно что-то видеть. Осенью мы утопаем в желтизне. Зимой парк покрывается толстым слоем снега и выглядит сказочно.

-Да, это потрясающе… - завороженно пробормотала Соня.

Она даже забыла, что стоит.

-На первый раз десяти минут достаточно, - Дмитрий снова привел аппарат в движение, и он медленно вернул Соню в сидячее положение, и только теперь она почувствовала насколько сильно устала, хотя и простояла всего десять минут.

-Усталость — это хорошо, - прокомментировал ее состояние Дмитрий.

-Ничего, я справлюсь, - отозвалась Соня с улыбкой.

Дмитрий Сергеевич позвонил Марине, и всего через пару минут она уже вернулась за Соней. Последней процедурой была привычная ванная, где уставшее Сонино тело могло расслабиться.

Когда Марина привезла ее в кабинет Михаила, Соня едва не свалилась в обморок от неожиданности – за столом сидел его старший сын. Он одним кивком головы приказал медсестре идти, а Соня была готова умолять ее этого не делать, ведь сама мысль остаться наедине с Глебом оказалась для нее пугающей. Но Марина выскочила в коридор быстрее, чем Соня успела произнести хоть что-то, и ей осталось только с грустью смотреть на плавно-закрывающуюся дверь.

Глеб молчал, даже не смотрел в ее сторону, просто вальяжно откинулся на спинку дорогого кресла и повторял методичные движения большим пальцем по экрану телефона, листая ленту новостей, хотя и делал это настолько четко и с одинаковыми интервалами, что вполне могло быть, что ничего вовсе не листал, а лишь старательно делал вид. Несмотря на показную расслабленность позы, которой для полного антуража не хватало разве что закинутых на стол ног, Глеб выглядел напряженным: об этом говорили чуть сдвинутые к переносице брови, плотно сжатые губы и особенно осязаемая, истошно бьющаяся жилка возле нижней челюсти.

Глава 13.

-Я тебя убью! – первое, что услышал Глеб с утра, ответив на один из десятка настойчивых звонков брата.

Конечно, он этого и ожидал. Верный пес Костя кинулся на защиту своей драгоценности. Глеб не взял бы трубку, но братишка позвонил спозаранку, когда Глеб еще спал, и нажал кнопку на бесконечно звонящем телефоне не глядя.

-Ты там еще и спишь? – без приветствия обрушился на Глеба Костя, - совесть не мучает? Или она давно тебя покинула? – кричал его младший в трубку.

Глеб поморщился от громкого голоса, машинально убавил звук, и когда громкость голоса брата стала приемлемой для восприятия, лениво спросил:

-Тебе чего, Костя?

-Ты просто урод!

-Да, это я! – гаркнул Глеб в трубку, сбросил вызов и со злостью отбросил телефон.

-Милый, что такое? – раздался сонный голос Даши, от которого Глеб слегка опешил, позабыв, что находится не в своей спальне, а в квартире пассии.

-Братец звонил, - буркнул он нехотя, -лишний раз напомнил какой я урод.

-Ну это же наглая ложь, - игриво произнесла Даша, укладываясь к нему на грудь и хитро заглядывая в глаза.

Ее спутанные волосы упали с плеч, обдавая Глеба сладким ароматом дорогого шампуня. Испорченное настроение начало испаряться. Даша ластилась к нему, как кошка, выпрашивающая лакомство, и это заводило Глеба. Все ее внимание было адресовано только ему одному.

-Что будем делать? – проворковала она, соблазнительно улыбаясь.

-Есть идеи? – подыграл Глеб, водя руками по голой спине, наслаждаясь сантиметрами нежнейшего бархата.

-Ну… - протянула Даша, загадочно прищурившись, красиво улыбнулась, обнажая тонкую полоску белых зубов, - например, мы можем все утро заниматься любовью, а потом ты отвезешь меня куда-нибудь завтракать.

-Хорошая идея, - поддакнул Глеб, позволяя девушке поцеловать себя, и даже насладиться этим поцелуем, - но сегодня рабочий день, а твой начальник - очень строгий человек - не любит, когда сотрудники опаздывают на работу.

-Но ты можешь отправить меня в командировку или, например, поручить важное и ответственное задание.

Ее настойчивость не нравилась Глебу, но он терпел, позволяя Даше соблазнять себя страстными поцелуями в губы, шею. Она спускалась все ниже и ниже, одновременно выгибая спину и приподнимая таз, прошлась влажными губами по кубикам твердого пресса и ниже, но едва дойдя до самого пика остановилась, подняла голову, открывая Глебу неописуемый вид на собственное тело в позе, не ведающей слова «скромная», и мягко добавила:

-Скажем, прикажешь помочь генеральному директору с важным и неотложным делом.

-Сегодня у меня ряд важных и неотложных дел, - довольно грубо отрезал Глеб, - поэтому все сотрудники отправятся на работу и займут свои рабочие места по установленному распорядку.

-Иногда ты бываешь ужасным снобом, - закатив глаза, Даша скатилась с Глеба и упала на спину. Из ее голоса ушли сладкие заигрывающие нотки, исчез и сексуальный тембр, - тогда душ и кофе!

Прошедшим вечером Глеб был так зол, что, не раздумывая, поехал к Даше. Ему требовалась разрядка, и девушка, как обычно, была на высоте, но выбить плохие мысли из головы не вышло даже у нее.

Глеб чувствовал себя отвратительно, прекрасно понимая насколько далеко зашел в своих словах. Его действительно терзала некая вина за произошедшее, за слезы на лице Сони, которые он спровоцировал и на которые снова не мог смотреть спокойно. Пока она захлебывалась в истерике, ему больше других хотелось обнять, прижать к себе так, чтобы дышать не могла, и успокоить.

Переборщил! Не совладал со своими эмоциями. Не так часто в его жизни случались такие ситуации, когда он сначала говорил, а потом думал, но в последнее время именно Соня провоцировала каждый такой случай. Как же она его раздражала, бесила, выводила из себя! Так и хотелось поддеть, обидеть и ничего он с собой поделать не мог.

А когда увидел того приторного докторишку, залипшего на восторженной Соне, совсем потерял голову. Глеб не хотел признаваться самому себе, что стал невольным свидетелем этой сцены, потому что сам засмотрелся на худенькую фигурку девчонки. Действительно, случайно увидел, да так и остался стоять, и стоял пока ее поднимали в вертикальное положение, и она восторженно что-то щебетала.

В тот момент, когда увидел того доктора рядом с ней, внутри что-то перевернулось, начала закипать злость и что-то еще. Он злился, что у маленькой девчонки прибыло в полку ее воздыхателей, готовых разбиться о стенку только от одного взгляда ее больших доверчивых глаз. А на него она так не смотрела никогда, что бесило еще больше, на него она опасливо косилась или вообще опускала глаза, чтобы не видеть. А он разве хуже других?

И семь лет назад было так же. Подросшая Соня, начавшая привлекать лиц мужского пола, щедро одаривала своим скромным вниманием каждого, кто пытался получить к ней доступ, в то время, как Глебу доставались лишь недовольные взгляды, метающие молнии, когда он, поступая в соответствии со всеми наставлениями родителей, этих ухажеров отправлял восвояси.

Поэтому он и оставался с Дашей, ведь она-то в отличие от Сони, смотрела только на него, и взгляд у нее такой преданный, полный восхищения. Она давала именно то, в чем Глеб так сильно нуждался всю жизнь – внимание.

Глава 14.

Кто она? – настырно повторила Даша.

От вопроса настроение Глеба резко упало. Он откинулся на подушки, закрыл глаза и попытался восстановить в памяти, прошедшие вечер и ночь, но увы, лишь частые несвязные отрывки всплывали в его голове.

-Что это за вопрос? – недовольно спросил Глеб.

Его прекрасное утро, словно по велению волшебной палочки, начало стремительно портится.

-Ты сегодня ночью назвал меня ее именем, - ответила Даша, изображая из себя безразличную ко всему куклу, чем еще сильнее злила Глеба.

Он никогда не был ценителем выяснений отношений в духе дешевых сериалов, когда приходилось сначала выпытывать, что же произошло, а затем долго объяснять, что все не так как могло показаться. А уж оправдываться перед кем-либо и вовсе считал недопустимым.

-О черт, - пробормотал Глеб, усиленно растирая переносицу, - только этого не хватало.

-Это все, что ты скажешь? – недовольно фыркнула Дарья, отбросила телефон и развернулась к Глебу, всем своим видом показывая свое возмущение.

-Я не люблю допросы! – отрезал Глеб. Он резко поднялся с кровати и, не удостоив каким-либо вниманием Дашу, вышел из спальни. - Еще больше не люблю сцены ревности, - бросил он, скрываясь в ванной.

-А я кайфую, когда мой мужчина во время секса называет меня чужим именем! – крикнула Даша в истерике и кинулась вслед за Глебом, но наткнулась лишь на закрытую дверь, - кто она? Еще одна твоя подчиненная, с которой ты спишь в свободное от меня время? У тебя там очередь или что-то вроде того? – кричала она, колотя кулаками по деревянной глади.

Однако, ответом ее Глеб не удостоил. Ему хотелось как можно скорее уйти, чтобы самому осмыслить Дашины слова. Он назвал ее Соней? Как такое могло произойти? У Глеба было много женщин, но никогда ни в каком состоянии он не путал их имен в постели.

Выкрутив кран с холодной водой на максимум, он долго стоял под тропическим душем, позволяя ледяным каплям охлаждать тело и голову. Когда он закончил и вышел из ванной, то ожидаемо встретил под дверью разъяренную, словно дикую кошку, Дашу. Ее пыл вовсе не угас, и лишь сильнее разгорелось пламя гнева обиженной женщины.

-Глеб, я жду объяснений! Кто такая эта Соня? Твоя любовница? – Глеб молча прошел мимо и вернулся в спальню. Он методично собирал по комнате свою одежду, одеваясь, и делал это абсолютно молча, не обращая внимания на Дашины вопли ровно до того момента, пока она, в порыве ярости, не обронила фразу:

-А может быть она дешевая проститутка, раз ты так боишься рассказать?

Глеб сорвался в секунду. Все его хладнокровие улетучилось, а на смену пришел гнев. Он в один шаг преодолел расстояние до Даши, толкнул ее к стене, и нависнув, как скала над морем, твердо произнес:

-Не смей говорить о ней так, - от его ледяного тона у Даши свело горло. Она в миг затихла, ушла и ее истерика. Она лишь стояла, прижатая полуголой спиной к холодной стене, и дрожала, - Соня не шлюха и не любовница, во всяком случае, не для меня.

-Тогда кто она? – пропищала Даша, снедаемая истинно женским собственническим любопытством.

-Тебя это никак не касается, - рыкнул Глеб, - но, так и быть, скажу. Соня – дочь лучших друзей моих родителей, которая попала в беду и нуждается в их помощи. К тебе она не имеет никакого отношения. И я убедительно тебя попрошу всего лишь раз: никогда не смей говорить о ней в неуважительном тоне, поняла? – его вкрадчивый голос был способен внушить страх даже дикому зверю, не то, что маленькой Даше, сжавшейся в его руках.

-Ты поняла? – спросил Глеб с нажимом, когда не услышал ответа, и ей пришлось пискнуть:

-Да.

Только услышав это, Глеб успокоился. Под молчаливое Дашино присутствие он оделся и ушел, оставив девушку в полном неведении относительно ее судьбы в его жизни.

Всю дорогу до работы он вспоминал о Соне. Опять эта девчонка умудрилась ему насолить! Ведь утро начиналось так хорошо, и чем закончилось? Грандиозным скандалом и сценой в Дашином исполнении. Даже на расстоянии страшилка его преследовала! Заняла все мысли, и даже в постель умудрилась залезть!

Если бы Даша так рьяно не утверждала, что именно Сонино имя он произносил прошедшей ночью, ни за что бы не поверил, а любому другому, кто посмел бы такое заявить, покрутил бы пальцем у виска. Но Даша о Соне ничего не знала, а имя назвала именно ее – значит, действительно было! И это злило Глеба еще сильнее. Ведь его утреннее настроение, чувство полнейшей удовлетворенности от прекрасной ночи, к его недоумению, было связано с осточертевшей Соней.

Еще больше, чем произошедшее, его злило, что он безнадежно опаздывал на работу, чего никогда не позволял ни себе, ни другим сотрудникам. И на своем пути до кабинета он никого видеть не желал. К его удовольствию, за время его руководства, подчиненные научились не то чтобы чувствовать, а практически предсказывать его настроение, и в нужный момент не попадаться на глаза.

В приемной он обнаружил Рому, который, по обыкновению, прибывал в прекрасном расположении духа. Он стоял, лениво опершись на стеллаж с документами возле стола секретарши Катеньки, и рассказывал ей что-то такое, от чего она заливалась смехом, пряча раскрасневшееся лицо в ладошках. Но, едва она заметила присутствие своего начальника, как улыбка на ее лице сменилась испугом.

Глава 15.

Вот уже неделю от Глеба не было ни слуху, ни духу: родителям он просто не отвечал, в то время как звонки брата и вовсе не проходили. Но Михаил, несмотря на сомнения жены, был тверд - Глеб не вернется в дом, пока не извинится, а тот факт, что он не выходит на связь говорит лишь о том, что он даже не осознал свой поступок. Костя полностью поддерживал отца в его позиции. А стоило Соне робко заикнуться о примирении со старшим братом, как Костя мгновенно менял тему или твердо заявлял, что помирится с ним только после безоговорочной его капитуляции.

При этом все в доме не могли не отметить, что жить действительно стало гораздо спокойнее, хотя и непривычно. Сонина жизнь стала протекать размеренно: она посещала клинику, куда ее привычно довозил внимательный и любящий Костя, проводила все положенные ей процедуры, из которых особенно ей нравилось стоять на вертикализаторе (разумеется, не из-за непосредственного стояния), после за ней снова приезжал Глеб и отвозил ее домой. По вечерам, после ужина и привычного звонка тете, Соня проводила время на террасе за книгой, где частенько компанию ей составлял ее лучший друг, либо во дворе в беседке, куда тетя Маша подавала горячий чай со свежей выпечкой.

Она очень сдружилась с Ольгой, которая стала относиться к Соне, как родная мама: приходила перед сном и расспрашивала о прошедшем дне, шутила, рассказывала истории, потом неизменно целовала в лоб и уходила, плотно прикрывая дверь, каждый раз напоминая, чтобы Соня звонила в случае необходимости. А с утра Ольга возвращалась, чтобы пожелать доброго утра и помочь с утренними процедурами, заплетала Соне несложные, но красивые прически, и вместе они шли к завтраку.

В этот день с самого утра стояла ужасающе душная погода, что вообще не слишком свойственно для этого города. Солнце припекало так сильно, что находиться на открытом пространстве было сродни героизму. На лазурном небе не наблюдалось даже облачка – ничего не скажешь, погодная аномалия. Соня уже полчаса стояла в вертикализаторе, что давалось ей отнюдь нелегко, но подбадривающие слова Дмитрия Сергеевича придавали ей сил. Однако в какой-то момент она закапризничала, ее ноги устали, тело ныло и в целом просто надоело стоять.

-Устала, Соня? – Дмитрий невзначай коснулся ее сжатой ладони.

-Да, больше не могу!

-Хорошо, опускаю.

Через минуту сидение опустилось, и Соня приняла сидячее положение. Она принялась растирать ноги, пока Дмитрий отстегивал ее от спинки.

-У тебя неплохо получается! – заметил он.

Но Соня, хотя и казалась всем наивной девочкой, все же не была глупой, и она прекрасно понимала, что никакого особого прогресса в ее состоянии нет. Однако Михаил и другие врачи уверяли ее, что все идет по плану и что чудо не происходит ежемоментно. Если б только они знали, как осточертело ей слышать, что нужно еще немного подождать.

-Соня, как ты себя чувствуешь? – Дмитрий присел напротив.

-Нормально.

-Ничего не болит?

-Нет.

-Что-то случилось?

-Я же сказала, что все хорошо! – вспылила Соня, и даже хлопнула ладошкой по подлокотнику кресла, чем немного позабавила Дмитрия, привыкшего видеть в ней только милую, добрую девушку с большими глазами.

Соня чувствовала нарастающую внутри нее нервозность, ее бросало то в жар, то в холод, голова плохо соображала, и она будто чувствовала, что чего-то не хватает, но еще не поняла, чего именно.

-Простите, Дмитрий Сергеевич, - робко произнесла Соня, смутившись своей необычной резкости.

-Все в порядке, тебя что-то беспокоит?

-Вы и другие доктора говорите, что все идет хорошо, что есть прогресс, но я этого прогресса не вижу. В моих ногах как не было силы, так и нет, - чуть помолчав, решила признаться она.

-Соня, быстро можно только убиться, а выздоровление никогда не бывает быстрым, тем более с твоим диагнозом. Но прогресс действительно есть. Даже если ты его и не замечаешь.

-Но я даже пальцем пошевелить не могу! – упрямо заявила она.

-Ты лечишься всего-то около месяца. Это ничтожно мало. Все будет происходить постепенно, сначала ты пошевелишь пальцем, потом ступней, потом сможешь двигать ногами, и то прилагая огромные усилия. Это потребует времени – много времени, но ты будешь ходить, у тебя для этого есть все, включая и хорошие показатели. Наберись терпения, - пытался убедить ее Дмитрий.

-Только это и слышу все время…

Дмитрий рассмеялся и его смех показался Соней очень приятным, мелодичным, с легким придыханием. Он не насмехался, что было крайне важно, а лишь выплескивал истинно хорошие эмоции.

-Иногда бывает так, что пациенту кажется будто очень долго нет никакого прогресса, а потом раз – что-то щелкает, и все идет семимильными шагами. Повторяю, наберись терпения!

Соне совершенно не нравились его слова, она в них почти не верила, но общаться с Дмитрием было приятно, поэтому она покладисто кивнула, снова вызвав его очаровательную улыбку, и эта улыбка оказалось такой заразительной, что Соня поддалась и улыбнулась в ответ.

-Ты очень необычная, - после непродолжительного молчания сказал Дмитрий, рассматривая Соню пристальным, но теплым взглядом, под которым она немного стушевалась, и отвела в сторону глаза, - я таких, как ты никогда не встречал.