Навсегда семнадцать

ПЛЕЙ-ЛИСТ

ПЛЕЙЛИСТ

Bon Jovi – You Give Love a Bad Name

Smells Like Teen Spirit (ft. Malia J)

Three Days Grace –– I Hate Everything About You

Sub Urban – Cradles

T-Killah, Мари Краймбрери – Давай навсегда

Nickel Back - Hoy you remind me

Sarah Connor - From Sarah with love

Mary Gu - Пьяный романтик

Mary Gu – 17

ГЛАВА#1

Отец часто твердил, что любые перемены к лучшему. Стоит только решиться на новую жизнь, как с плеч соскользнёт балласт прошлого, а картина будущего непременно заиграет яркими красками.

Он оказался жестоким лгуном.

Мой семнадцатый день рождения стал переломным. Этот день изничтожил всё, что я любила всем сердцем: роскошный дом, элитную школу, друзей и родителя, который всегда был опорой, — козырный набор по щелчку превратился в пыль. Растворился, словно никогда не имел права на существование.

Теперь я невольно вкушаю ту самую «новую жизнь» и безустанно содрогаюсь от её тошнотворного привкуса.

— Приехали, — понуро заявила мать, припарковав свой старенький «Логан» напротив здания школы. Выдержав робкую паузу, она закурила, а затем обратилась ко мне: — Даш, давай я тебя провожу…

Мы общались с ней редкий раз после долгой разлуки, но я успела возненавидеть этот жертвенный взгляд, дрожащий голос и въедчивое табачное амбре, неизменно сопровождающее её повсюду.

Вера Антипова была слабой, неухоженной женщиной с вагоном комплексов и вредных привычек. Судьба справедливо ответила ей, оставив прозябать в убогой станице без семьи и достойной работы. Семнадцать лет назад она оставила меня на отца — бросила ещё младенцем, едва её каблук переступил порог роддома.

— Размечталась! — фыркнула я, выскочив из салона и демонстративно хлопнув дверью. — И не смей меня встречать! Опозоришь только!

Я не оборачиваясь вышагивала по внутреннему дворику школы, но точно знала, что Вера провожает меня липким взглядом. Пустым и безжизненным. Таким, какой свойственен только ей — неудачнице из трущоб, вдруг решившей стать примерной матерью.

Ей никогда не заслужить моего прощения.

И хотя погода шептала, настроение было паршивым. Заходить в замшелое здание, усеянное многолетними трещинами и островками плесени, жутко не хотелось. Меня пробрало до брезгливых мурашек при виде утеплённых строительной плёнкой окон и покосившихся урн, переполненных окурками.

Местная школа не могла сравниться с той, в которой я училась прежде. Меня словно окунули в ледяную прорубь после пенной ванны, а после прикаpали погрузиться на самое дно — беспросветное и вязкое.

В станице всё было другим: от неухоженных улочек и аллей до магазинов и парковок. Даже здешний воздух в корне отличался от столичного. Смешанный с карьерной пылью, он был полон тяжести и безысходности.

Скорей бы оказаться дома…

В своём броском вишнёвом пальто я выбивалась из серой массы, будто чужестранка, угодившая на другой континент. Без мала каждый школьник был наряжен в рыночные тряпки и нисколько не следил за причёской. Понятие формы в здешних кругах явно отсутствовало.

— А это что за пугало? — послышался едкий женский голос. — Заблудилась, что ли? Цирковая палатка в другой стороне.

Обернувшись, я заметила длинноволосую блондинку с банкой энергетика в руке. Она сидела на лестничном поручне, окружённая свитой, приобняв поджарого парня. Девица не скрыла завистливой улыбки, разглядывая мои туфли от «Бронкс», хотя едва ли разбилась в брендах.

— Только гляньте на её пальтишко! Моя прабабка нервно курит в сторонке!

Девчонку поддержали смехом, но меня это нисколько не тронуло. Местная королева ещё не раз пожалеет о сказанном, как только узнает меня поближе.

Мы обменялись колкими взглядами, прежде чем я продолжила путь.

Оказавшись в вестибюле, полы которого блестели от раствора хлорки, я столкнулась с новой проблемой. Тучный охранник, в усах которого застряли остатки капусты, преградил мне путь, потребовав пропуск. О подобной карточке я слышала впервые, однако мужчина мне не поверил. Он схватил меня за локоть и грубо подтолкнул к выходу.

В былые времена дело могло дойти до суда, но сейчас я могла отстреляться лишь словом:

— Ты здесь больше не работаешь! Запомни это, толстяк!

Охранник сдавленно расхохотался.

— Напугала Мурзика сосиской! Да за такую зарплату я и сам готов уйти! Вприпрыжку и с бубнами! А ты давай с танцами на выход! — Ослабив хватку, мужчина скривился в лице. — Понаедут тоже, борзота столичная! Тьфу!

Я приготовилась ударить его рюкзаком, как вдруг перед глазами замелькала белая папка.

— Даша? Миронова?

Пробравшись сквозь снующую толпу, ко мне подбежала моложавая женщина. Её каштановые с красным отливом волосы торчали в разные стороны, а в проеденных мелом руках застыли та самая папка и учебник по химии.

— Я Ирина Олеговна. Твой новый классный руководитель. Мы созванивались с тобой на днях. Надеюсь, тебе у нас понравится.

— Сильно в этом сомневаюсь, — натянуто улыбнулась я. — Персонал у вас ни к чёрту.

Щёки женщины покраснели, глаза забегали. Казалось, передо мной стоит затравленная студентка. Смущённая, она поправила очки на переносице.

— Что ж, мы поработаем над этим… Ступай на третий этаж, кабинет пятьдесят четыре. Я отнесу документы директору, а затем представлю тебя классу, — Она похлопала меня по плечу. — Ничего не бойся, Даша. Ребята у нас хорошие.

Она была слишком милой, чтобы узнать меня настоящую.

Только не сейчас.

Развернувшись на каблуках, я пошагала к лестнице, не постеснявшись продемонстрировать средний палец охраннику. «Ещё увидимся, толстяк!» — отчётливо знаменовал мой жест.

Найти табличку с номером «54» оказалось несложно. Огромные жёлтые цифры на зелёной пластмассе виднелись на каждом проёме, пусть и шли вразнобой. Подойдя к нужной двери, я неохотно зашла в кабинет и на несколько секунд оторопела от увиденного.

Кабинет химии сотрясался от хаоса. Кто-то кидался мокрой тряпкой в девчонок, кто-то дрался в игривой манере, не стесняясь испускать ругательства, а кто-то просто спал на задней парте. В углу класса, на хлипком карнизе, тряслись занавески, прикрывая пару целующихся. Из лаборантской с едким смехом повываливались парни, наверняка довольные какой-то пакостью.

Дикие. Взбалмошные. Точно звери в зоопарке.

ГЛАВА#2

Неделей ранее

Угольный «Рендж Ровер» на бешеной скорости мчал по трассе, подлетая на каждой неровности, словно ничего не весил. Басы музыки пробивали уши, металлический корпус и грудную клетку.

Свобода. Драйв. И полное отсутствие морали.

Стрелка спидометра коснулась критичной отметки, пробудив адреналин в крови и заставив вжаться в пассажирское кресло. Мгновение — и картинка за окном превратилась в горящее месиво. В один сплошной вызов.

Вызов. Вокруг него вращалась вся моя жизнь. Мне приходилось быть сильной даже во сне. Словно обделённая вниманием, я безустанно доказывала это миру, что чего-то стою и ничто не сможет меня сломать.

— Классная тачка! Твоя? — прокричал блондин, не сводя глаз с дороги.

Мы познакомились с ним в клубе каких-то два часа назад: он пригласил меня на танец, а я пролила гранатовый сок на его дурацкие джинсы. Короткого рандеву хватило, чтобы завлечь юнца прокатиться, при этом доверив «штурвал».

— Отцовская! У меня ведь прав ещё нет! — Запив наглое признание шампанским, я исказила лицо в хитрой улыбке. — Да ты не парься, Миша! Таким, как я, можно всё! И даже больше, чем ты можешь представить!

— Я Макс, вообще-то! — с обидой бросил парень, убавив музыку. — А ты — на всю голову отбитая! Я это ещё на террасе понял, когда охранников от тебя отгонял. Такая буйная мне впервые попалась.

Я опечаленно надула губки.

— Сочувствую, милый…

Излишние разговоры портили весь настрой. Моя вздорная сущность требовала эмоций, куража и отчаянных поступков.

— Поддай скорости, Миша! Что мы плетёмся, как дети малые?

— Сама-то давно взрослой стала? — хмыкнул парень. — Тебе лет-то сколько?

— Бывают и старше!

Откатив окно, я высунулась наружу, при этом скинув на пол недопитую бутылку «Моэт» . Нещадный поток ветра взлохматил волосы и, казалось, выбил душу. Мне потребовались немалые усилия, чтобы набрать воздуха в лёгкие и до боли в горле завопить: «Семнадцать сегодня! Семнадцать навсегда!»

Невесомость. Ночь. И полное отсутствие проблем.

— Сдурела, что ли?! — Грубым движением блондин вернул меня в салон, отчего я расхохоталась в голос. — Больная! У тебя и впрямь не все дома!

— Мой психотерапевт считает иначе!

— Дура! — не унимался он. — Хочешь меня под статью подвести?! И какого только чёрта я с тобой связался?!

Наклонившись, я медленно провела ноготком по его гладкой щеке.

— Не будь занудой, Митя. Ты ведь сам хотел повеселиться, а теперь ведёшь себя как мой папочка. Правильный и до невозможности скучный.

Увернувшись от моих прикосновений, блондин фыркнул:

— Теперь мне понятно, почему ты одна в свой семнадцатый. — Парень на секунду задумался. — Отец не выносит твоих выходок, мамаша стыдится. А друзья и вовсе шарахаются, если они вообще имеются. Я прав?

Сбросив туфли, я закинула босые ноги на переднюю панель. Платье задралось до неприличных границ, но это нисколько меня не смущало.

— Не угадал, Нострадамус! — Горло засаднило от боли. — Отец пылинки сдувает с дочурки, друзья в разъездах, а мама… Нет её.

Ещё никогда ложь не была такой лёгкой. Блондин попал в точку, разложив по полочкам неприятные факты, однако откровенничать с незнакомцем мне не хотелось. Он был лишь «одним из». Невзрачная массовка, благодаря которой я не свихнулась окончательно.

— Прости, я не знал, — едва слышно сказал парень, снизив скорость. — Наверное, трудно девчонке без материнской поддержки?

Накрутив и без того спутанный локон на палец, я принялась рассматривать бархатистый потолок «Рендж Ровера». Голова нещадно кружилась, но это не помешало мне разыгрывать роль сироты.

— Вовсе нет, — хмыкнула я. — Грех жаловаться, когда всё внимание отца достаётся только мне одной.

— Так ты ещё и эгоистка?

— И что с того? Все люди чёртовы эгоисты, но не каждому хватает смелости в этом признаться.

— А быть может, глупости? — вскинул он бровями, а затем добавил: — Прости, но ты походишь на смышлёную барышню. Ты лишь пташка из золотой клетки, которая трясётся за свои пёрышки и беспечно прожигает жизнь.

— Ты ничего обо мне не знаешь, — нахмурилась я.

— Нашего знакомства хватило, чтобы сложить первое впечатление. Ты ненормальная. Дикая. Порой я даже тебя опасаюсь.

Его слова задели меня за живое и в то же время чёрствое. Я мысленно схватилась за бутылку «Моэт» и разбила её о голову мерзавца.

А ведь я старалась быть милой...

— Пожалуй, ты прав. — Я притворно вздохнула, запустив пальцы в волосы. — Моим воспитанием никто не занимался. Никому не было до меня дела. Всё, что я видела, — так это деньги и отца, лишь изредка появлявшегося по выходным. И насчёт друзей ты не ошибся: их попросту нет. Да и кто станет общаться с взбалмошной мажоркой?

Парень спрятал смущение под спадающей на лицо белокурой чёлкой, наверняка пожалев о сказанном.

— Но я же здесь, — робко улыбнулся он.

— Значит, ещё не всё потеряно? — возрадовалась я, одновременно нащупывая рукой флакончик с зелёнкой, так предусмотрительно оставленный отцом в аптечке под сиденьем. — Тогда не будь занудой и помоги мне отметить праздник на всю катушку. Газуй, Миша!

Парень закатил глаза.

— Меня зовут Макс. Максим, чёрт подери, — устало повторил он и до упора выжал педаль газа. — Будь счастлива, Даша!

Салон заполонил приятный сквозняк. Волосы беспорядочно замельтешили перед глазами. Я поставила Bon Jovi «You Give Love A Bad Name» и резко выкрутила усилитель громкости, пробудив прежний азарт. Адреналин пульсировал в венах, но на этот раз он смешался с обидой.

Никто и никогда не смеет называть меня пустышкой!

Скорость и желание отплатить блондину той же монетой возрастали в унисон. Радостно улюлюкая, Максим выделывал «шашечки» на свободной дороге, в то время как я красочно представляла скорую месть.

Отец всегда говорил, что я слишком злопамятная. Мол, стоит меня ущипнуть — и я сочту шутливый жест за ножевое ранение. «Перестань видеть мир чёрно-белым», — повторял он раз за разом, но едва ли был мною услышан.

ГЛАВА#3

Мне снился один и тот же кошмар. Скорость. Плачущий скрип тормозов. А после сильнейший удар. Даже во сне я раз за разом теряла сознание, утопая в беспроглядной тьме, а затем приходила в него снова.

Перед глазами белое марево. В ушах невыносимый гул. Лобовое «Рендж Ровера» взяло паутиной ─ мелкой и пугающей. В машине больше никого, и мне скорее хочется её покинуть.

Несмотря на дикую боль в затылке, мне удаётся приподняться и выйти на улицу. И пусть проспект пустует, легче не становится.

Проливной дождь колотит по пыхтящему капоту и заливает асфальт, но я продолжаю делать шаг за шагом, содрогаясь от нещадной слабости.

Нечем дышать. Воздух спёртый и горячий. Меня охватывает тревожное ощущение, словно на голову надели пакет. Паника подкрадывается внезапно, когда я замечаю кровавые кругляшки на светлом платье. В ярости пытаюсь от них избавиться, но даже дождевая вода мне не помощница.

Что произошло? Я не помню. Как так вышло? Я не знаю.

Истерзанная мыслями и множеством вопросов, я будто по щелчку оказываюсь дома. Отец спит в своей комнате. Его будильник вот-вот взорвётся истошным бренчанием. А мне так не хочется попадаться ему на глаза.

Я торопливо забегаю в свою маленькую обитель. Скидываю мокрую одежду на пол и замертво падаю на кровать. Меня тут же берёт дрёмой в собственном кошмаре.

Но почему мне кажется, что происходящее отнюдь не сон?

– Просыпайся, дочка, – голос матери вырвал меня из забвения. – В школу опоздаешь. Жду тебя на кухне.

«Кухней» она называла крохотную комнатушку с обшарпанным гарнитуром, засаленными занавесками и снующими по стенам тараканами. Мелкие паразиты бродили по квартире как постоянные жильцы, всё чаще призывая ненавидеть это место. Ненавидеть этот городок и всех его обитателей.

Мне не хотелось идти на завтрак, не хотелось видеть мать и отвечать на её глупые вопросы, но и спать я больше не могла. Боялась, что жуткий фильм повторится снова, и тогда я точно сойду с ума.

Со мной явно что-то не так…

Стоя перед зеркалом в ванной и давясь дешёвой пастой с эвкалиптом, я всё больше себе удивлялась, ведь никогда не являлась трусихой, пусть и выглядела девушкой робкой. Светлые волосы, лазурного цвета глаза и хрупкое тельце не помещали мне слыть взбалмошной личностью. Ещё с детства под белоснежной шкуркой затаилась опасная чертовщина.

– Присаживайся, милая, – пригласила Вера, согнувшись над ржавой плитой. – Блинчики будешь?

– Аллергия на лактозу, – солгала я, забравшись на скромный диванчик. – Фрукты есть? Или кофе?

Мама замешкалась. Оставив сковороду, она бросилась перерывать шкафы, в надежде найти хоть что-то, кроме яиц и муки.

Зрелище было жалким.

Меня нисколько не смущало её положение, граничащее с бедностью. Я презирала её за то, что она старательно притворяется той, кем никогда не являлась. Женщиной в достатке. Любящей и заботливой матерью. В конце концов человеком, которому не всё равно.

– Отставить, Вера, – сжалилась я, когда она полезла в аптечку. – Обойдусь кипятком. Надеюсь, с этим проблем не возникнет?

Лицо женщины стало пунцовым. Поджав губы, она поместила металлический чайник на конфорку, при этом отставив блины, которые уже отдавали горелым. Её руки дрожали, посуда валилась из рук.

– У меня есть немного времени перед работой, – неуверенно начала мать, дабы разбавить молчание. – Могу подвести тебя на занятия.

При мысли о школе желудок сдавило жгутом. Своим бенефисом я наделала немало шума, чем вызвала жгучую неприязнь. Меня возненавидели буквально все. Новоиспечённые одноклассники не стеснялись бросаться колкими фразами, обещая скорую расправу – так сильно их задела моя шутка.

Однако, меня не пугали их угрозы. Мне требовалось время, чтобы к ним приготовиться.

– Я не пойду сегодня на уроки, – уверенно заявила я, глядя как готовится прозрачный чай.

– Что случилось? Неважно себя чувствуешь?

– Не хочу и всё. Разве этого недостаточно?

Мама пролила кипяток мимо кружки.

– Так нельзя, Даша. Тебе нужно учиться. До выпускного всего несколько месяцев, – заметив мой железный настрой, она измождённо выдохнула. – Понимаю, тебе здесь не нравится. Привыкать к чему-то новому всегда тяжело. Но ты должна потерпеть и получить аттестат…

– Должна?! – возмутилась я, не дав матери договорить. – Во-первых, я никому и ничего не должна. А во-вторых, кому нужен жалкий аттестат из подобия на школу? Он не даст мне ничего, кроме жутких воспоминаний.

– Ты не права.

– Серьёзно? – злость подступила к горлу. – Хочешь меня переубедить? Что дало тебе образование в этом сарае? Ничего того, чем можно было похвалиться. Я не собираюсь походить на тебя – неудачницу из социальной конторы, которая побирается на нужды и выносит горшки за стариками! Ты лицемерка, играющая роль одуванчика с добрым сердцем, когда на деле не способна полюбить даже собственное дитя! Я быстрее сдохну, чем стану такой как ты! Поняла?!

Слова извергались прежде, чем я успевала их осмыслить. Тем временем оторопевшая мать искала опору в стене. Её глаза наливались слезами, но та усердно их сдерживала.

Теперь она глотала ту боль, что когда-то причинила мне.

– Я люблю тебя, Даша, – вырвалось едва слышно. – Люблю.

В своё время долгожданная фраза нисколько меня не тронула, только больше разозлила.

– Я тебе не верю… Теперь мне плевать. На тебя. На твою любовь. И на твои фальшивые чувства.

Мы смотрели друг на друга в упор. Кто-то воевал от обиды, кто-то мысленно молил о пощаде. Мама поправила ворот халата, словно справляясь с удушьем, а затем ровным тоном вымолвила:

– Я тебя услышала, дочка. Поступай как знаешь.

На этих ловах она бросила полотенце на стол и покинула кухню.

Я давилась кипячёной водой, украдкой наблюдая за её тихими сборами. В глубине души мне хотелось, чтобы разговор продолжился, но этого не случилось. Звук закрывающейся двери поставил точку на возможности смягчить ситуацию. Впрочем, содрогаться от чувства вины я тоже не собиралась.

ГЛАВА#4

Меня изводит душащий кошмар: семнадцатый день рождения, ночь, столкновение. Он повторяется по кругу, подобно бешенной карусели.

Я открываю глаза. Морщусь от головной боли и прикладываю пальцы к вискам. На полу безобразным комком лежит отсыревшее платье. Возле входа в комнату разбросаны туфли, местами стёсанные и грязные.

Во рту пустынная сухость. Мои губы покрыты коркой. Пошатываясь, я покидаю комнату и спускаюсь вниз по лестнице. Хочу умыться холодной водой, хочу как можно быстрее утолить эту невыносимую жажду, но оказавшись в гостиной, резко замираю.

Два незнакомых мужчины в форме расхаживают по нашему дому, как по собственному. Они что-то говорят отцу, монотонно, заучено, словно оглашают обвинение. В то время как папа уверенно кивает им в ответ.

Он не смотрит на меня. Не оборачивается. Нарочито делает вид, точно я – пустое место. Привидение, что недоступно человеческому взору.

Я задаюсь десятком вопросом. Кто они такие? Зачем пришли? Что им от нас нужно? Но никто меня не слышит. Они уводят отца под руки, а мне не удаётся сделать шаг. Ноги не слушаются, будто вросли в бетонный пол.

Кричу. Кричу так сильно, что сводит скулы. Всё без толку. Дверь закрывается, оставляя меня в темноте и гнетущем одиночестве.

Боже, что я натворила?

Десятое апреля запомнится мне надолго. Это был один из тех редких дней, когда моя железная позиция разбилась о множество досадных фактов. Моё нежелание посещать школу привлекло внимание опеки, а затем последовало строгое предупреждение от одной из её представительниц: «Если мать не справляется, ты поедешь в интернат» – так легко они решали чужие проблемы.

А ещё эта блаженная Ирина Олеговна атаковала меня звонками, обещая, что вскоре всё уляжется и мне удастся влиться в новый коллектив.

Я не хотела жить с матерью, не хотела посещать эту жуткую школу, но отправиться в интернат, даже на несколько месяцев, – было идеей из ряда вон выходящей. Именно по этой причине, десятого апреля, я безропотно подходила к зданию школы, играя роль примерной ученицы и, отчасти, послушной дочери.

– О, Столица, явилась! – с издёвкой воскликнул усатый охранник. – Поторопись, все твои уже в кабинете! А будешь во время урока разгуливать – я тебя на дежурство оформлю! Узнаешь, наконец, что такое швабра и тряпка!

Уже привычный жест был незамедлительно отправлен мужчине, отчего тот сделал вид, что плюнул себе под ноги. За отсутствием времени я молчаливо продолжила путь, оставив все пререкания на потом.

И почему все охранники такие неприятные личности?

Пожелтевшее расписание на стене уверяло, что сейчас 11 «Г» ожидает урок географии. Только вот явиться на него оказалось проблемой. К счастью, проходящий мимо педагог, недовольно вздыхая и прицыкивая, провёл меня до нужного кабинета.

– Приветики! – громогласно поздоровалась я, распахнув дверь и зайдя в класс. Одноклассники тут же умолкли. Как и возрастной учитель, лицо которого тотчас исказилось.

– Что ещё за «приветики»? – его голос был таким же древним, как и он сам. – Почему заходите без стука? Вы кто, в конце концов?

– Даша. Даша Миронова. Новая ученица.

Его бледные губы сложились в тонкую полоску.

– Миронова, значит, – он произнёс это так обречённо, что мне стало не по себе. – Что ж, проходи. Займи любое свободное место.

И вот снова пришло время встретиться глазами с теми, кто так яро жаждал отмщения. Самовлюблённый спортсмен. Высокомерная блондинка. Староста. И безмала весь оставшийся коллектив.

– Даже не думай, – прошипела одна из девчонок, когда я проходила по третьему ряду, понадеявшись сесть рядом с ней.

– Занято, – демонстративно фыркнул парень в готическом одеянии и усадил свой рюкзак на соседний стул.

– Миронова! Ну что вы там копаетесь?! Не срывайте мне урок! Сядьте же, наконец! – ворчал географ за спиной.

Остальные злорадно хихикали. Они напомнили мне стаю трусливых шакалов, которые насмехаются над раненной львицей.

Мне ничего не оставалось, как пройти в конец класса и занять табурет рядом с молчаливым мальчишкой. Он не пытался меня прогнать, не демонстрировал своё недовольство… Он просто крепко спал.

Прекрасно! Теперь я сижу с полумёртвым изгоем! Скатилась с вершины Олимпа прямиком на самое дно!

– Класс, приготовьте чистые листочки! Оценка за эту самостоятельную работу повлияет на балл в четверти!

Не успела я разложить вещи и приготовиться, как мимо меня пролетел объёмный свёрток бумаги. Круглый комок угодил в голову спящего, отчего тот моментально проснулся. Мальчишка спешно развернул письмо, а затем протянул его мне, нисколько не удивившись моему присутствию.

– Предупреждаю сразу, изложенное может шокировать, – бурлящая речь отлично дополнила его причудливый образ. Лохматые рыжие волосы, балахон с мультяшками, веснушки по всему лицу и непозволительно умный взгляд.

Заглянув в записку, я наткнулась на массу нецензурный выражений, помешанных с угрозами, и моментально от неё избавилась. Тем временем географ огласил задание, без того усложнив обстановку.

– Странное чувство, когда ты не единственный ущербный фрик в классе, – картаво прошептал парень. – Моя тебе благодарность, соседка. Полагаю, Даша Миронова? Меня Вениамин зовут.

– Вениамин? Что за имя такое? – поморщилась я.

– Веня, по-вашему.

– По-нашему? Это как?

– Человеческой расе это не понять. Но если продержишься в этом Аду хотя бы неделю, я обо всём тебе поведаю.

Теперь мне стало ясно: приятель не дружит с кукушкой. Довольно примечательно, что из всего имбецильного общества я угодила в худшую из зол.

За все ошибки всегда взымается плата. Всегда.

Прошла половина урока, а мой листок по-прежнему оставался пуст. Ещё вчера данный факт не имел никакого значения, но угрозы сотрудниц опеки были слишком правдоподобны. Забить на учёбу – означало, изничтожить последнее белое пятнышко на своей без того посеревшей судьбе.

ГЛАВА#5

Пришлось прогулять все оставшиеся уроки. Закрывшись в женском туалете, я с грустью разглядывала взбухшие на лице полосы и ссадины на локтях. Новая спортивная форма угодила в мусорку, так и не увидев свет. Голова немного кружилась. Пришлось на несколько раз вычесать хвост, чтобы избавиться от вырванных волос.

Тупоголовая кукла ещё пожалеет, что связалась со мной!

Хотелось кричать. Хотелось крушить. Хотелось сжечь эту школу вместе с её обитателями. И в то же время подмывало рыдать, ибо жизнь перестала походить на сказку. Резко и несправедливо. Ещё вчера: шестнадцать лет и беззаботная юность, а сегодня ворох проблем и ни малейшего права на ошибку.

Прозвенел звонок с шестого урока. Из кабинетов повываливались довольные ученики. Дождавшись, когда гул за дверью поутихнет, я покинула уборную, предварительно обмотавшись шёлковым шарфом. Мне не хотелось щеголять по школе в таком виде и к тому же привлекать излишнее внимание.

– Веня! – в толпе пятиклашек я заметила соседа по парте и облегчённо выдохнула, однако парень не подумал обернуться. – Дубко!

Парень бросил взгляд назад и неохотно прошагал ко мне, всем свои видом демонстрируя обиду, пусть и выглядел неубедительно. Мы отошли к окну выходящему на школьный дворик, как к какому-то укромному месту. Уголку, где тебя никто не заметит.

– Ты прости меня, – непривычная фраза покарябала горло. – Мне не следовало насмехаться над Дубко, кем бы он ни был.

Ответа не поступило.

– А химичка… То есть, классная, вполне себе классная.

Вениамин выдержал паузу. Он смотрел куда-то вдаль, о чём-то думал и лишь спустя минуту обмолвился:

– Сдаётся мне, с тобой не всё потерянно. Так и быть, я дам тебе шанс. Всё равно дружить больше не с кем, – последнее пришлось пропустить мимо ушей.

– Значит, мир? – мой кулачок коснулся его плеча.

– Мир. Соседка. Жвачка.

Мы улыбнулись друг другу. Простейший обмен заменил анальгетик. Боль притупилась, в груди потеплело. Глядя на его конопушки и яркие рыжие волосы, я вдруг решила, что никакой он не Веня. Он был мягким, добрым, таким уютным, как плюшевый медвежонок. Настоящий Винни Пух.

– Не пойми меня неправильно, но затевать драку с Соней было неверным решением, – казалось, Веня нарочно подбирал слова, которые превращали его речь в безобразный французский. – Я украдкой подслушал их разговор. На крыльце тебя ждёт немедленная кара.

– Кара? Что это значит?

– Расправа. Трёпка. Взбучка. Выбирай сама, что нравится.

– Потасовки в раздевалке им было недостаточно? – измученно возмутилась я. – Впрочем, что они мне сделают? С Мадиловой я разберусь в два счёта. А парни не сунутся… Так ведь? – вдруг переспросила с надеждой.

Дубко опечаленно поджал губы.

– Поверь мне, отшельнику со стажем, они пойдут на всё, чтобы поставить тебя на место. Несколько моих одноклассниц покинули школу, потому что Мадилова довела их до ручки. А из-за Семёнова учителя увольнялись. Остальные танцуют под их дудку, потому что боятся такой же участи, – он положил свою руку мне на плечо. – Тебе следует вести себя тихо, если не хочешь проблем. В стенах школы они короли, а за их пределами – настоящие звери.

Рассказ парня показался мне неправдоподобным или слишком приукрашенным. Верилось с трудом, что такая как Сонечка способна на что-то большее, помимо неравной драки.

– Но ведь ты всё ещё здесь? – с иронией подметила я. – Целёхонький. Щёчки вон какие розовые.

– Просто я стал невидимкой, Дарья. Сравнялся с полом. Притаился за последней партой. И, наконец, перестал им что-либо доказывать.

Из моего рта вырвался осуждающий смешок.

– Ты просто струсил. Позорно сдался, и только.

Веня наградил меня усталым взглядом, как если бы мой вывод был ошибочным, слишком поспешным и чертовски предсказуемым. «Всё не так просто…», – читалось в его взгляде.

– Я обо всём тебе расскажу, если продержишься здесь ещё недельку, – повторился он, а затем хитро улыбнулся. – Не обижайся, но твои шансы крайне малы. Хотя перфоманс с раздеванием вполне сойдёт за оружие, а, быть может, за иммунитет. Семёнов точно не устоит.

– Ах, так? – толкнула я его бедром. – Поверь, я докажу тебе обратное, при этом не сняв ни одной кофточки. А ты будь готов рассказать мне историю, как безответно втюрился в училку. До чёртиков интересно.

– Как скажешь, соседка. Как скажешь.

Коридоры совсем опустели. На краткий миг волнение улетучилось. За разговором я забыла о главном – тёмной, что мне решили устроить. Но не только Вене удалось разбавить мои мысли. Вглядевшись в компанию парней, охраняющих старенький автомобиль во дворе школы, я задохнулась от удивления.

– А он что тут делает?!

Я узнала его по куртке. Отвратительные нашивки бросались в глаза даже на расстоянии. В память тут же врезались картинки нашей первой встречи: кухня, чай, стаканчик сливочного. При виде его сердце предательски ускорило темп. Даже предстоящая встреча с однокашниками не вызывала у меня таких бурных эмоций – неприятных и колких.

– Ты про Яниса? – удивлённо поморгал Дубко. – Знакома с ним?

Янис.

Его имя было таким же нетипичным, как и он сам.

– Он мой сосед, – брезгливо бросила я. – Идиот, который решил мне дерзить, за что получил водопад на бритую голову.

– Водопад?..

– Да, окатила его водой, пока тот красовался под окнами, – гордо заявила я. – Теперь Павлин будет знать, как распускать свой хвост не по делу.

Дубко приложил руку ко лбу.

– Боже, ты напрочь лишена дальновидности. Это место тебя растопчет, Дарья, если ты не перестанешь дерзить его главарям, – он выпрямился, но по-прежнему выглядел озабоченным. – Янис Долмацкий – кто-то вроде смотрящего за станицей. С Бесом лучше не связываться. Слышал, дела он творит нехорошие. Порой даже ужасные. Семёнов и тот его побаивается, несмотря на то, что батя его – мент.

Мои губы судорожно задрожали, но не от страха. Прикрыв рот рукой, я прыснула от смеха.

ГЛАВА#6

Меня похитили!

Первое, что пришло мне в голову, когда я очутилась в салоне автомобиля, замкнутая как в тисках, с тремя незнакомцами. Теперь предостережения Вени не казались мне выдумкой, с каждым следующим километром скорости они всё больше обрастали подлинностью.

Янис расположился рядом на заднем сиденье, вальяжно раскинув руки по спинке кресла. Молчаливый брюнет невозмутимо выкручивал руль, а второй – светло-русый – настраивал магнитолу. Мгновение, и агрессивная иностранная музыка ударила по ушам.

– Остановите машину! – грозно потребовала я. – Выпустите меня! Предупреждаю, я буду кричать!

– Кричать? Зачем? – хмыкнул Долмацкий. – Я не собирался доставлять тебе удовольствие.

Они дружно посмеялись. А я вспыхнула изнутри.

– Мой друг видел вас! Он запомнил номера машины и уже наверняка обратился в полицию! Вам лучше оставить меня, если не хотите проблем!

Устало вздохнув, Янис закатил глаза.

– Я почти испугался, Ромашка. Серьёзно. Но давай смотреть правде в глаза: нет у тебя никакого друга, – выпалил он, поддев пальцем кончик моего носа. – Иначе где он был, когда тебя стращали одноклассники?

Осознав, что не смогу доказать обратное, я принялась дёргать ручку двери и пинать сиденье водителя. Пыльные следы от обуви тут же украсили обивку.

– Отпустите меня! Сейчас же!

– Эй, Янис, угомони свой Семицветик, – развернувшись, сказал блондин. – Она сейчас салон разнесёт. Да и Герасим только права получил, а я целоваться со столбом не хочу, – его глаза игриво сверкнули. – Разве что с девчонками.

Я вдарила кулаком по спинке сиденья и выругалась на испанском:

– Están jodidos, imbéciles! (Вам крышка, тупоголовые придурки!)

– Ого, ты знаешь французский? – удивился Долмацкий, а затем наклонился ко мне. – Как будет: «Ты мне нравишься…»?

– Vete al infierno! (Катись к чертям!), – поддавшись вперёд, процедила я.

Парень льстиво улыбнулся.

– Vete al infierno, Ромашка.

Несмотря на растущую злость, я почувствовала себя необычайно слабой. Беззащитной и униженной. Справиться с тремя парнями в одиночку не представлялось возможным. Тем временем автомобиль выехал на грунтовую дорогу, окруженную лесистыми пустырями, взбивая за собой густой шлейф из пыли, отчего стало вовсе не по себе.

– Хорошо, – сдалась я, обратившись к Янису. – Что тебе нужно?

– Я помог тебе, – улыбаясь, напомнил он, – а теперь ты поможешь мне.

В голове тотчас промелькнуло десяток догадок, ни одна из которых не привнесла облегчения. Единственное, о чём я сейчас могла думать, так это о реванше, пусть даже только словесном.

– Дай угадаю, – хмыкнула я, стараясь держаться уверенно, – решил ограбить ларёк с мороженным, но не нашёл того, кто постоит на шухере?

Долмацкий сбросил улыбку и нахмурил брови.

– Ты за кого меня держишь?

– Ох, вот только не нужно строить из себя паиньку. Я наслышана о твоих делах, что едва ли одобряет закон. К тому же, на твоём лице всё написано.

Блондин хохотнул, водитель продолжал неизменно молчать.

– Да ну? – не унимался сосед. – Быть может, просветишь меня? Иначе я решу, что многого о себе не знаю.

Тогда мне впервые удалось разглядеть его поближе. Глубокие кофейные глаза, острые скулы, почти неуловимые шрамы на смуглой коже – он был неплох собой, если не считать потрёпанную одежду, чрезмерную самоуверенность и бритую под тройку голову. Парень не внушал доверия, но и страха рядом с ним я не испытывала, только лишь раздражение.

– Да ты только посмотри на себя, – мой голос наполнился ядом. – Разобрался с тройкой выпускников и вдруг решил, что стал грозой района. А на деле, ты всего лишь жалкий неудачник. Бродяга, который обитает в погибающей станице и ест картошку на завтрак, потому что ни на что не способен, кроме как тягаться с девчонками. Мне противны такие как ты.

Янис весь помрачнел, будто получил плевок в лицо.

– Тормози, Гера, – сказал парень, но не был услышан. Тогда он вдарим кулаком по спинке сиденья и повторил уже в крике: – Тормози, твою мать!

Колёса тут же заскрипели на камнях.

Не успела я одуматься, как Долмацкий распахнул дверь и приказал мне убираться. Ровно, холодно, без капли сомнения. И если бы не танцующие скулы и свирепый взгляд, я бы решила, что мои слова его нисколько не задели.

Но это было не так.

Стоило мне оказаться на улице, как авто сорвалось с места, оставив меня в облаке пыли, посреди безлюдной местности. Мысль о победе моментально сменилась досадным разочарованием. А ещё и начавшийся дождь, будто нарочно омрачил ситуацию.

– Прекрасно, Даша… И когда ты только научишься держать язык за зубами? – ругала я себя, обняв плечи и неспешно вышагивая вдоль обочины. – Dónde estaban tus cerebros, imbécil? (Где были твои мозги, тупица?)

Где-то вдалеке сверкнула гроза. Ранее ясный день несправедливо превратился в сумерки. Тучи сгущались над головой, всецело олицетворяя моё настроение. Вокруг ни души, одежда вымокла, а упругие локоны склеились в тонкие сосульки. Мне хотелось разреветься, на один миг стать маленькой и в истерике топать ногами, как вдруг приближающийся звук мотора подарил надежду. Вытянув руку, я остановила незнакомца на зелёном байке.

Это был парень лет двадцати. В дырявой жилетке и с безобразной наколкой на лице в виде дракона. Он притормозил вплотную со мной и, прокрутив во рту спичку, спросил:

– Подвести, красавица?

Подметив его подозрительную весёлость, я окончательно растерялась.

– Нет, спасибо. Я обозналась.

Ноги понесли меня вперёд, но парень, выжав гашетку, преградил мне путь.

– Да брось ты стесняться. Прыгай назад. Долетим с ветерком.

– Не стоит. Мой дом уже рядом.

– Правда? – усмехнулся он. – А вот мне показалось, что на километры вперёд ни одной жилой застройки. Да и ты совсем одна…

Капли дождя колотили по разгорячённому баку, источая пар. Сам же парень испускал угрозу, намекая на то, что не оставит меня в покое. Я интуитивно полезла в карман рюкзака, ища хоть какое-то средство защиты, но не нашла ничего, кроме мобильника.

ГЛАВА#7

Квартира матери встретила меня прохладной тишиной. Закинув промокшую одежду в стиралку и переодевшись в пижаму, я звездочкой плюхнулась на кровать. В голове вертелось десяток мыслей, и ни одна из них не отзывалась радостью. Разговор с отцом, нахождение в чужом месте, точно на другой планете, отсутствие поддержки – всё это проходилось по сердцу катком. Мне захотелось поделиться переживаниями с человеком, который всецело меня поймёт и никогда не осудит. И сейчас я разглядела его в своей давней знакомой.

Открыла ноутбук и нашла знакомый никнейм в приложении Скайп.

– Вика, – хрипло выдохнула я, заметив родное лицо в экранном окошке. – Ты представить не можешь, как я рада тебя видеть.

Виктория была из тех одноклассниц, которые не старались противостоять моему характеру, а выбрали пойти навстречу. Мы сразу же подружились. Любовь к зарубежным шмоткам и стервозная натура – два главных критерия, которые сделали нас неразлучными.

До того рокового дня. До моего семнадцатого дня рождения.

Пол экрана занимали её каштановые локоны и напомаженные губы. Позади виднелась танцующая компания, наверняка прибывающая на домашней вечеринке. Прищурившись, подруга вымолвила:

– Даша? Это ты? Тебя что, в подвале держат?

Подсев ближе к экрану, я устало пожала плечами.

– Вроде того… И мне срочно требуется группа поддержки.

Но вместо того, чтобы разобраться в моих чувствах, Вика завопила:

– Эй, народ, все сюда! Миронова на связи! Обалдеть, а мы ведь думали, что её в лагерь для трудных определили!

В окошке тотчас показалось несколько любопытных лиц, а я ощутила волну дискомфорта и едкой обиды.

– Ого, Дашка, тебя в ссылку отправили? Ремонт – просто мрак!

– Выглядишь хреново! Это всё из-за суда? По городу такие слухи ходят – волосы дыбом! Это правда, что отец твой за решёткой?

– Мне мама сказала, что автопарк твоего папы уже на лопате! Как вы только выживать теперь будете?

Вопросы сыпались с нещадной скоростью, вызывая ком отвращения. Все они улыбались, предвкушая подробности, однако я промолчала. Тогда в наступление перешла Виктория, нисколько не постыдившись своего поведения.

– Не обижайся, Дашка, но последнее время все только о вас и говорят. Я сама поверить не могу, что твой отец сел за руль в нетрезвом виде…

Мне тут же захотелось возразить, но слова застыли на языке. Отец просил меня не болтать, а я не могла его ослушаться.

Тем временем подруга продолжала:

– Печально, конечно. Быть настолько успешным и в момент всё потерять.

– Потерять всё? О чём ты? – напряглась я. – У нас всё хорошо. Пройдёт суд, отца выпустят. Тогда я вернусь домой и дам по ушам всем тем, кто распускает мерзкие слухи.

Вика вздохнула, не сумев скрыть прыгающей ухмылки.

– Понимаю тебя, дорогая. Принять весь этот ужас непросто.

– Да о чём ты говоришь, балда?! Снести фонарный столб – не убийство! За подобное не сажают. И вообще, какого чёрта вы суёте свои носы не в своё дело?

Подруга замешкалась и шустро сменила тему.

– Так где ты сейчас? В каком-то приюте?

– С дуба рухнула? – возмутилась я. – Меня к матери отправили. В задницу мира. И всё бы ничего, если бы не полоумные одноклассники, которые считают меня за чужестранку. Представь только, они ничего не слышали о школьной форме и носят в рюкзаках контейнеры с едой. Или с чем-то на то похожим.

– Фу… – скривившись, протянула Вика. – Да уж, не завидую тебе подруга. Но ты не отчаивайся. Знай, я рядом и всегда тебя поддержу.

Ну конечно…

Её голос был таким фальшивым, что меня пробралодо мурашек. Мне отчётливо виделось, что Вика на блещет сочувствием. Теперь она являлась единственной звездой нашей прогнившей компании и наверняка была тому рада.

– А как насчёт парней? – вдруг задалась она. – Неужели, не нашлось ни одного симпотного пастуха?

– Пастуха? Я, по-твоему, в село уехала?

– Извини, но очень похоже на то.

– Нет тут никого, – фыркнула я, потупив взгляд. – Если не считать няньки, которую пристроила моя мамаша. Он придурок и…

Не успела фраза достичь своего завершения, как Вика охнула:

– Бог мой! Да ты влюбилась! Ребят, все слышали! Миронова нашла себе свинопаса! Вон как вся покраснела! – зазвучало в колонках, одобренное смехом некогда хороших друзей.

Дикая злость ударила в голову. Причин была масса. Подруга говорила неправду и позволяла себе слишком резкие выражения по отношению к Янису. Сама не знаю почему, но в тот момент пожелала ей навсегда остаться немой.

– Дура ты, Шестакова! Calva! (Облысей!), – злостно крикнула я и резко захлопнула крышку ноутбука.

Боже, на что я только наделась? На одеяло из добрых слов? Как же…

Теперь я злилась ещё и на себя. Пришла пора признать, что все насущные неприятности папы – только лишь моя вина. Я подставила его, когда без проса угнала авто, а затем посадила за руль совершенно незнакомого человека. И если раньше мне казалось, что ненарочное осквернение клумбы не понесёт за собой серьёзной ответственности, то сейчас мои убеждения в корне изменились.

Я отвратительная дочь!

Глаза снова защипало от слёз. Сильнее кусала совесть. Накрывшись одеялом, я хотела избавиться от внутреннего озноба. Спрятаться от проблем. Но больше всего мне хотелось прогнать понимание, что я становилась слабее.

Я была совсем одна.

***

Дверь квартиры звучно открылась, вырывая меня из полудрёмы. Влажное пятно от слёз на подушке в который раз напомнило, что я не железная. Тоска по отцу постепенно отбирала силы. Но где-то в глубине души зародилась крохотная радость, что мне не придётся коротать вечер в одиночестве.

– Я дома, – с лёгкой озабоченностью в голосе оповестила Вера. – Ужин будет ждать тебя на столе.

На этот раз она не спешила поприветствовать меня лично, подбодрив какой-нибудь нелепой фразой. Она попросту прошла на кухню и принялась греметь сковородками. Холодно и непринуждённо.

ГЛАВА#8

Ночь была беспокойной. И дело не в кошмарах пропитанных днём аварии, всему виной был Янис. Сама не знаю почему, но задавалась мыслями о нём. Что с ним не так? Почему врывается в мою жизнь, а затем ведёт себя так, словно никогда меня не видел? Кто он на самом деле? Герой или бунтарь, который притворятся хорошим? Все слухи о нём противоречили друг другу. Кто-то его откровенно боялся, кто-то искренне доверял. А что до меня – я выходила из себя каждый раз, в попытке его раскусить. Парня, по прозвищу «Бес».

Отложив все водный процедуры, я решила спуститься к соседу, вернуть его уродскую куртку и, наконец, попросить оставить меня в покое. И пусть Вера настаивала остаться на завтрак, потребность в разговоре с Янисом победила.

Шурша тапочками по ступеням лестницы, я спустилась этажом ниже и встала напротив нужной двери. Металлической, местами погнутой, с вычерченным мелом номером и швами от сварки. Казалось, что ею оградили помещение подвала, либо забытого бункера. Но несмотря на нетипичность двери, из квартиры отчётливо доносились голоса.

Я несколько раз ударила кулаком по двери и металлическая конструкция со скрипом отворилась. Показался блондин. Тот самый, что довозил меня домой вместе с Долмацкий и отличился ужасным чувством юмора.

– Ну привет, проблема века, – сухо поприветствовал он, при этом зевнув. – Чего тебе? Снова влипла в какую-нибудь задницу?

Он сложил обо мне весьма любопытное мнение, однако сейчас меня это совершенно не волновало.

– Где Янис?

– На кой он тебе? – хмыкнул он.

– Не считаю нужным отчитываться перед кем попало, – и вот снова едкое чувство раздражительности начало разливаться по венам. – Я тебя даже не знаю.

– Вадик, – коротко представился он. – Теперь знакомы. К сожалению.

Я задохнулась от его дерзости. Неспроста он сразу мне не понравился.

– Так ты позовёшь своего дружка или нет?

– А вдруг ты задумала облить его кислотой? Прецеденты с обливанием уже были, не так ли? Мне, как лучшему другу Беса, нужно убедиться, что твои намерения чисты. Так зачем пожаловала, гербера?

Гербера? Будто одной «Ромашки» мне недостаточно!

– Хочу вернуть это… – Брезгливо держа пальцами кожаную куртку, я протянула её Вадику. – Она дурно пахнет и выглядит аналогично. Не хочу, чтобы эта вещь находилась со мной в одном помещении.

Внимательно оглядев куртку, Вадик принял её, а затем пожал плечами.

– Не вопрос.

Он поспешил захлопнуть дверь, чем сильно меня удивил, но я успела поставить ногу в проём. Лёгкая боль пронзила ступню.

– Что это значит?! Позови сейчас же Долмацкого!

Моя реакция его позабавила.

– Сегодня он не принимает гостей. Прости.

– Нет, так не пойдёт, – сама не поняла, почему стала заглядывать за плечо блондина и выкрикивать: – Янис! Ты чёртов трус! Выйди и поговори со мной! Я буду стоять здесь, пока ты не покажешься!

И всё же блондину удалось закрыть дверь, при этом выйдя наружу. Устало вздохнув, он посмотрел на меня как на сумасшедшую.

– Сегодня ты его не увидишь, – сказал он серьёзным тоном. – И завтра тоже. А вообще, мой тебе совет: оставь его в покое. Есть проблемы куда важнее твоих перепалок с обществом.

Меня пошатнуло. Главной целью было избавить себя от заносчивого соседа, но после слов Вадика, я почувствовала себя отвергнутой. Снова.

– Да что он о себе возомнил?! – бросила я, спотыкаясь на каждом слове. – Мне плевать на него, плевать на тебя, на всех вас и эту чёртову станицу!

– Знаю. Никто не сомневался в твоём безразличии. И в этом твоя главная проблема.

На этих словах он скрылся в квартире, оставив меня в облаке возмущения. И даже по прибытию домой, я никак не могла смириться со сказанным им. В груди саднило от факта, что все вокруг считают меня занозой, отравой и попросту самым невыносимым человеком на свете. И что примечательно, я нисколько не собиралась доказывать им обратное. Напротив, адский огонёк внутри меня лишь разгорался, призывая закрепить всеобщее мнение.

Это место не сломает меня. Это я растопчу его, если потребуется.

Сегодня я решила не отказываться от предложения Веры подвести меня в школу – блуждать по здешним улочкам в одиночку оказалось небезопасно. Всю дорогу мы провели в молчании и только подъезжая, мама обмолвилась:

– Хорошего дня, дорогая.

– Ты говоришь о невозможном, – схватив рюкзак, сказала я. – Но спасибо за пожелания. Так вышло, что ты больше не бесишь меня так сильно, как некоторые. Быть может, если ты изменишь причёску, я даже смогу тебе улыбаться.

Я поведала ей чистую правду. За проведением совместного времени, пусть оно заключалось в обменах кратких фраз за завтраком и односторонних пожеланиях добрых снов, моя ненависть к ней гасла. На смену её приходила жалость. Смотря на то, как она, изрядно уставшая, возвращается домой, наверняка накормив десяток бездомных стариков, падает без сил или доедает последние крохи, я проникалась сочувствием к женщине. При этом я считала это худшим чувством, которое можно испытывать к человеку. Хуже ненависти, злости и обиды.

– Снова опаздываешь, Столица? – хохотнул охранник, который будто выжидал того часа, когда я зайду в школу. – Чему вас только учат в ваших элитных избушках? Только и можете, как дрыхнуть, жрать и тратить деньги на улиток под соусом. А сами от улиток не далеко ушли…

Не успел мужчина договорить, как я положила на его рабочий стол два пирожка с капустой, приготовленной Верой.

– Угощайтесь, – пропела я. – Вы наверняка не доедаете, блюдя за такими невежами, как я.

Охранник заметно растерялся. Подавив неловкость, он сглотнул.

– Спасибо. Спасибо, Столица. С радостью полакомлюсь.

– Не обляпайтесь, – не скрывая улыбки, я продолжила путь. В память победными пчёлами врезались моменты, как я сдобрила угощение слабительным. Ещё с утра, заочно зная, что накажу работника за грубые шутки.

Теперь у него появится много времени, чтобы пожалеть о сказанном.

ГЛАВА#9

Веня ждал меня у входа в школу, опасливо озираясь по сторонам. Я узнала парня по кроссовкам, что мерцали в темноте, и массивными наушникам, с которыми тот не расставался. Сегодня он выглядел причудливее, чем обычно. Рыжая челка была зачёсана набок, а яркие принты заменил строгий костюм. Слишком безобразный, чтобы быть оправданным.

Слова приветствия застыли в горле.

– Ты выглядишь…

– Как старуха в секонд-хенде, – опередил меня Веня, смущённо потупив взгляд. – Единственная женщина, с которой я не в силах дискутировать – это матушка. К тому же, она была так счастлива, впервые отправляя меня на тусовку.

Мне пришлось прикрыть рот ладошкой, чтобы не выдать улыбку.

– Что ж, всё не так плохо, если на тебя не смотреть, – подхватив парня под руку, я потянула его за собой. – Сегодня ни что не сможет испортить мне настроение. Даже кавалер в костюме покойника.

Здешняя дискотека всецело отличалась от клубов, в которых я привыкла обитать. Увешанный цветомузыкой актовый зал трещал от количества школьников. На сцене прыгал ди-джей – какой-то старшеклассник из параллели, а вдоль стен, как те дозорные, стояли педагоги. Мне тут же захотелось сбежать, но внутренний гонор велел оставаться на месте.

Я потратила полдня, выпрямляя волосы и подбирая наряд. Кремовое платье на тонких бретельках удачно подчёркивало фигуру и дразняще сверкало в огнях цветомузыки. Мне хватило несколько минут, чтобы уловить на себе любопытные взгляды. И готова поспорить, что на сей раз они были полны не ненавистью, скорее удивлением и едкой завистью.

– Даш, давай уйдём отсюда, – прошептал Веня, прячась за моей спиной. – Они смотрят на нас, как коршуны на грызунов.

– Ещё чего? – фыркнула я, устремившись в толпу. – Сейчас я устрою им праздник, похлеще дня города.

Пробравшись сквозь танцующих, я остановилась в центре зала. Цветные огни слепили глаза и освещали недовольные лица моих одноклассниц. Демонстративнее всех скривилась Мадилова. Девчонка едва справлялась с гневом, задетая наглостью, но пристальное внимание учителей остужало её желание устроить очередную драку.

Несмотря на отвратительную музыку, сквозящую из колонок, я подстроилась под ритм. Закрыла глаза и показала всё, на что способна в танце. Голова кружилась, вместе с тем подогревал адреналин. Мгновение, и меня унесло из мрачных стен в привычную обстановку. В место, где я никогда не являлась белой вороной. Терраса. Бассейн. Друзья. И безмятежная юность.

Басы прервались. Остановившись, я чуть покачнулась, а после в голос рассмеялась, когда получила похвальные свисты от множества парней. Меня всегда опьяняло внимание. Даже захотелось отвесить поклон, но беспокойный Веня поволок меня в тень, при этом бурча себе под нос что-то неразборчивое.

– Ты играешь с огнём, Миронова, – картаво начал он. – Соня просто в ярости. Такой злой я ещё её не видел.

– Прекращай, трусишка, – передразнила его я, растрепав рукой прилизанные лохмы. – На войне все средства хороши. А я всегда готова дать по носу таким, как Мадилова. Пусть знает, что она не королева бала.

– Ты безрассудная. И напрочь лишена разумности. Когда-нибудь тебя это погубит…

– Это что, цитата из депрессивного ролика? – усмехнулась я, откинув волосы за спину. – Расслабься, Винни. А лучше, втяни грудь и пригласи на танец химичку. Наверняка она подшофе и, быть может, даст себя облапать.

Я поиграла бровями, а Веня нахмурился.

– Не смешно.

– А я и не шучу. Тебе выдался отличный шанс, а ты снова решил спрятаться, как жалкий крот в своей норе…

Слова растворились в воздухе. Три знакомых силуэта зашли в помещение, так нагло заняв собой мои мысли. Они расположились возле стенда с афишей и принялись окатывать взглядом присутствующих. Молчаливый водитель, блондин и Янис Долмацкий. Бес.

Сердце невольно ускорило темп.

А он что тут делает?

Как всегда в уродской куртке. Как всегда с высокомерным видом.

Настроение тут же ухудшилось. А когда десяток девиц окружили маргинальную банду, я вовсе пожелала уйти. Наблюдать за наигранным флиртом было противно. Будто остальных парней в мгновение не стало.

– Что с тобой? – поинтересовался Веня, подметив мою растерянность. – Ты вся покраснела.

– Всё в порядке, – откашлявшись, солгала я. – Просто туфли натёрли.

– Мозоли – штука опасная. Заражение крови, все дела. Мой дед от этого помер. Но ты не дрейфь, если что у меня имеется пластырь.

– Превосходно. Залепи им свой рот.

Я не сводила взгляда с Яниса, когда заиграла лиричная песня, а одна из старшеклассниц потянула его на танцпол. Обхватив шею парня, девчонка не скрывала своей радости. Остальные с любопытством наблюдали за парой, тотчас позабыв о моём эффектном появлении.

Долмацкий снова всё испортил. Этот вечер был только мой.

По-прежнему сердясь, я схватила Веню за проеденный молью пиджак и потащила за собой через весь танцующий зал.

– Верное решение, Дарья. Таким как мы здесь не место, – бормотал он за моей спиной. – Лучше прогуляемся по парку. Покормим уток.

Не успел он одуматься, как я подвела его к Ирине Олеговне и без капли раздумий выпалила:

– Веня приглашает вас на танец. Прошу вас, не откажите. Его жутко рвёт, когда он расстраивается.

Дубко громко закашлялся, в то время как учитель растерянно улыбнулась.

– Конечно, – выдохнула она, приобняв Дубко и проследовав с ним в огни цветомузыки. Даже в полумраке было заметно, как трясутся руки Вени, как неуверенно опускаются на талию Ирины. Казалось, парнишка вот-вот потеряет сознание, однако он нашёл в себе силы выстоять на ногах.

«Моя миссия выполнена», – с грустью подумала я и незаметно покинула актовый зал.

Во дворе школы не было ни души. Прохладный ветерок остудил кожу, но не пожар, которой разрастался в груди, как только появился Янис. Сама не понимала, почему прощаюсь с душевным равновесием каждый раз, когда он попадается на глаза. Он как тот раздражающий звук тревоги, от которого не знаешь, чего ждать – тревожный, оглушительный, а порой до глубины фальшивый.

ГЛАВА#10

Воскресное утро неизменно началось с завтрака. Но на этот раз на кухне нас было трое – Вера, я и несносный пёс, который старательно портил без того трухлявую мебель. Мама усердно начищала плиту, а я размазывала овсяную кашу по тарелке, лишённая сил злиться, радоваться и даже говорить.

На лицо спадала зеленоватая чёлка, на руках по-прежнему виднелись островки изумрудного раствора. Кожа воспалилась из-за десятка попыток избавиться от уродливых пятен. Даже ссадины после драки в раздевалке на казались мне настолько унизительными.

Мадилова победила в этом бою, но не в войне.

– Как ты? – аккуратно поинтересовалась Вера, покончив с плитой и присев рядом. – Как себя чувствуешь?

– Как приниженный человек, которого облили зелёнкой, – буркнула я, а следом добавила: – Debes conocerlo (Тебе должно быть это знакомо).

– No exactamente (Не совсем), – неожиданно ответила мама, тепло улыбнувшись. – Nunca fui objeto de burlas en mi juventud, pero era una gran rudo (Меня никогда не дразнили в юности, зато я была знатной задирой).

Я не ослышалась?

Эта женщина с пропахшей жиром кухни говорила на чистом испанском. К тому же уверяла, что когда-то была оторвой. На мгновение я осознала, что абсолютно ничего о ней не знаю. Она помогала самой уязвимой ячейке общества, ежедневно готовила безвкусный завтрак, олицетворялась с тенью в моих глазах, как вдруг, впервые, заставила обратить на себя внимание.

– Откуда ты знаешь испанский? – спросила я, замерев с ложкой в руке.

– Нашу церковь посещают волонтёры из многих стран. И с каждым приходиться налаживать контакт.

– Только не говори, что можешь похвалиться китайским.

– 容易得像馅饼 (Легче простого), – смеясь, выдала она.

На несколько секунд задержав взгляд на Блэке, который принялся пожирать ножку стола, я снова обратилась к Вере:

– Тогда скажи ему на блохастом, что от опилок, его время испражнения превратится в жуткую муку.

Я снова утопила все мысли в тарелке, не желая продолжать диалог. На душе скребли кошки, и Вера это заметила.

– Ты говорила, что мне нужна смена причёски… Не откажешь, если я предложу нам обоим посетить парикмахерскую?

С губ сорвался короткий смешок.

– Парикмахерскую? Это даже звучит устрашающе.

– Суть не в попытке себя изменить, Дарья, – покачала она головой. – Мне показалось, что у тебя есть ко мне много вопросов. Нам в принципе необходим разговор. И я решила, что совместный выходной – отличный повод поболтать по душам. Конечно же, настаивать не буду. Выбор только за тобой.

В голове пролетела мгновенная мысль, что идея Веры отнюдь не самая плохая. Хуже было бы остаться здесь, в четырёх обшарпанных стенах и заниматься самобичеванием.

– А как быть с Блэком? – указала я на пса, прикрыто согласившись на поездку. – Он ведь всё тут разнесёт.

Мама пожала плечами.

– Тогда возьмём его с собой, – она задумалась на несколько секунд. – Блэк? Мне нравиться. Ему очень подходит.

Было заметно, как воодушевилась Вера, ведь ни она, ни я не ожидали, что способны сойтись в интересах, пусть всего на один единственный день.

– Хорошо. Десяти минут мне хватить, чтобы собраться.

Несмотря на душащую жару, я натянула на себя свободную толстовку, спрятав волосы под плотным капюшоном. На чудесное преображение я не наделась, поэтому мысленно похоронила все свои наряды на несколько недель, а то и месяцев. И чтобы полностью исключить неловкость от неприятной встречи, спрятала глаза за солнцезащитными очками.

Никто не должен увидеть меня такой.

Не прошло и получаса, как наше странное трио загрузилось в автомобиль. Несносный пёс не скрывал своей радости, по-хозяйски разместившись на задних сиденьях. Он был полон энергии, чему можно было только позавидовать.

– А ведь в детстве я всегда мечтала о щенке… – поморщилась я, брезгливо наблюдая за слюнявой пастью. – Теперь мне известно, что с мечтами нужно быть аккуратнее. Даже поездка на грязевые источники была меньшим разочарование.

– Блэк ещё молодой. И глупый. Думаю, в любящей семье он освоится. Осталось подобрать ему самые добрые руки.

– Скорей бы эти руки нашлись.

Вера включила своё любимое радио «Ретро» и принялась невпопад подпевать каждой иностранной песне. Блэк тем временем облаивал проезжающие мимо машины. Но даже с этим всем я была готова смириться, если бы не мёртвая пробка, настигшая нас на половине пути.

Солнце нагрело салон до состояния парилки, и я откатила окно. Какой-либо ветерок отсутствовал, от асфальта маревом испарялся жар, а гуляющие по аллеи люди не пренебрегали возможностью укрыться в тени. Я же безынтересно разглядывала улицы Мирного, пока мне на глаза не попалась знакомая куртка.

Сердце сделало кувырок. Дыхание прервалось.

Это был Янис. Но не тот, которого я привыкла видеть. Он стоял в тёмной арке домов, окружённый друзьями и держа за грудки какого-то доходягу. Испуганный парень старательно извивался, пытаясь вырваться из хватки, но выходило тщетно. Зрелище рисовалось ужасным и едва ли носило дружелюбный подтекст. Холодные мурашки пробежали по позвоночнику от этой картины.

Значит, слухи о нём не лгут? Неужели, он из той шайки парней, от которых стоит держать подальше? Здесь явно что-то не так.

Машина тронулась. Неприятный кадр остался позади. Я уставилась на свои колени, которые невольно окутала мелкая дрожь. Эмоции смешались, как и чувства – от пренебрежения до острого разочарования.

– Этот парень… Сосед, – запинаясь, обратилась я к Вере. – Что вас связывает? То есть, почему ты решила, что ему можно довериться?

Как и любой разговор, этот был в новинку. Мне всё не удавалось подобрать нужных слов, чтобы не показаться заинтересованной. Но несмотря на все мои старания, Вера сразу же уловила толику неравнодушия.

– Янис вырос на моих глазах, – с бодрым энтузиазмом заговорила она. – Он всегда отличался от других мальчишек. Хронически серьёзный, вежливый, справедливый и не погодам взрослый. Мы сразу же подружились, как только он научился говорить предложениями. Даже удивительно, как быстро летит время.

ГЛАВА#11

К моему несчастью в понедельник отменили все уроки, после ложного звонка о минировании школы. А ведь я так хотела продемонстрировать свою новую причёску перед всем классом и понежиться во взглядах их горькой зависти. Особенно хотелось утереть нос Мадиловой, которая наверняка гордилась своим подлым поступком. Однако, этого не вершилось.

Вместо этого я попросила Веню о встрече, заодно захватив с собой Блэка. Мы гуляли по местным улочкам, говорили о какой-то бессмыслице и ели мороженое. Мирный не особо отличался местами для развлечений, либо Веня о них попросту не знал – его единственным местом развлечений всегда оставалась виртуальная реальность. Справедливости ради, мы во многом были схожи. Он, как и я, безуспешно искал своё место в этом мире.

Мы были чужими. Везде и для всех.

Обсудив всепоглощающую любовь Вениамина к компьютерным играм, мы не заметили как оказались на территории школы. К моему большому удивлению вся местная молодежь обитала именно здесь. Парни из девятого практиковали трюки на скейтбордах, привлекая внимание девчонок из восьмого. Кто-то висел на турниках, кто-то играл в баскетбол. И только мой «обожаемый» класс неизменно протирал поручни у входа в здание. Их громкий смех разносился эхом по округе, как та раздражительная сирена.

– Думаю, нам лучше уйти, – прожёвывая стаканчик сливочного, пробормотал Дубко. – Я не готов тратить свой выходной на компанию этих придурков. Мне и будних дней достаточно.

– Не начинай, – закатила я глаза. – Я не для того провела пол дня в парикмахерской, чтобы красоваться перед столбами и лавками.

Привязав Блэка к ограде, мы заняли проржавевшие качели. Я всё ждала, пока Мадилова обернётся, заметит меня и, наконец, сгорит от жгучей злости.

– Зачем тебе это всё, Дарья? – задался Веня, медленно раскачиваясь на качелях и разглядывая свои старенькие кроссы. – Почему тебе так важно мнение людей, которые тебя ненавидят? Ты будто стремишься получить их одобрение. Не важнее ли стараться для близких?

– Одобрение? – притормозила я. – Единственное, что я хочу, так это поставить тряпичных королей на их истинное место.

– Это бессмысленно…

– Терпеть их проделки и рубиться в дебильные игры – вот, что бессмысленно. Я всегда выбираю войну, даже если преимущество на другой стороне.

Веня обречённо покачал головой.

– Когда-нибудь ты её проиграешь. Поверь мне, геймеру со стажем: нельзя быть победителем вечно.

Я хотела возразить, но мой голос заглушил рёв мотора. Оседлав спортивный байк, на территорию школы ворвался Семёнов. Он сделал несколько эффектных петель, прежде чем притормозить возле Мадиловой. На всеобщее удивление, блондинка не кинулась «принцу» на шею, а наградила того хлёсткой пощёчиной. Стало ясно: у нашей сладкой парочки «Твикс» не всё так шоколадно.

Пока Соня жестикулировала руками, явно выражая своё недовольство, я решила воспользоваться моментом и в голос расхохоталась. Так громко, что, наконец, привлекла их внимание.

– Ох, Винни, ты такой юморист! – давилась я, похлопывая парня по спине. – В жизни не слышала ничего забавнее!

Дубко лишь больше напрягся. А вот Мадилова окончательно сгорела, когда Семёнов потерянно смотрел в мою сторону. Она оттолкнула парня и ушла прочь, выкрикивая гневные фразочки и пробивая каблуками асфальт.

Вот так удача!

Мой новый образ всё же стал наживкой, но для более крупной рыбёшки.

– Что ты вытворяешь, Миронова? – картаво начал парень. – Я ведь хотел провести время с другом… А теперь этот недоделанный «спасатель Малибу» приближается к нам.

И Веня не лгал. Не прошло и минуты, как Антон притормозил возле нас, с особо горделивым лицом. Как тот хвастунишка, которому одному из первых купили дорогую игрушку.

– Классная прическа, Миронова, – с улыбкой бросил Семёнов. – Необычная. Дерзкая. Мне нравится.

Я игриво закатила глаза.

– Подкатывай свои колёса к другим дурачкам… Но за комплимент спасибо. Твой мопед тоже ничего, пусть тарахтит как драндулет.

Возле уха послышался шумный вздох Дубко.

– Тогда может, прокатимся? Покажу тебе город, – неожиданно предложил Антон. – Уверен, ты будешь восхитительно смотреться на этом «зверьке».

– Даже не знаю…

– Не ломайся, Дашка. Никогда не поверю, что тебе интереснее здесь – на площадке для малышни, с занудным одноклассником.

Всё явно складывалось лучше, чем я могла представить.

Прикусив губу и хитро улыбнувшись, я спрыгнула с качели и так же резво запрыгнула на байк, нисколько не подумав о последствиях.

– Эй! – запротестовал Веня. – Ладно я, а как же быть с псиной?

– Хватить брюзжать, Винни. Погуляй с ним немного. Я скоро вернусь.

– Не будь таким душным, Дубко, – добавил Семёнов, а затем положил мои руки себе на рельефный пресс. – Время быстро пролетит. Поиграй пока в классики с пятиклашками. Чао!

Мы резко тронулись с места. Так, что я не успела покорить себя за опрометчивое поведение. За то, что бросила друга, променяв на врага. Единственное, о чем я могла сейчас думать, так это о подножке, что которую я поставлю Мадиловой. Её наверняка сломает новость о нашей совместной поездке.

Миновав ухабистую тропы, Семёнов выехал на ровную трассу и сразу же повысил скорость. Он чрезмерно уверенно вилял между проезжающими мимо машинами, обгонял огромные фуры и громко смеялся, когда получал недовольные выкрики водителей. Я же вцепилась в него так крепко, как если бы от этого зависела моя жизнь. Отчасти, так оно и было.

Скорость. Драйв. И полное отсутствие проблем…

По правде проблема была и большая. Задыхаясь от потока ветра, я всё глубже погружалась в свой семнадцатый день рождения. Перед глазами мелькали картинки прошлого, вызывая колючие мурашки по всему телу.

Сердце застучало в ушах. Волнение сменилось паникой.

– Прекрати, Антон! – закричала я, поколачивая парня по спине. – Притормози! Мы разобьёмся!

– Не думал, что ты такая трусишка, Миронова! – с издёвкой отвечал он. – Не ссы! Скоро будем на месте!

ГЛАВА#12

– Назови мне хоть одну причину, чтобы я не сравнял тебя с землёй, – сквозь зубы цедил Янис, заведя кулак перед лицом уже лежачего мерзавца. – Как же так, Бык? Кто ж тебе, сволочь рогатая, разрешал копытами размахивать? А?

– Прости, Янис. Бес попу… – прикрываясь руками, он сглотнул. Из его шершавой губы сочилась кровь, а над бровью проявлялся синяк. – В общем, не хотел я. Не хотел. Девчонка сама под руку подлезла.

Теперь он не выглядел таким грозным и уверенным, скорее напуганным и униженным. А мне оставалось только догадываться, почему крепкий амбал дрожит перед Янисом, который меньше его в половину. Почему дружки Димона стоят в стороне и даже не пытаются прийти Быку на помощь, ведь в количестве имеют весомое преимущество? И, наконец, каким образом Долмацкий снова оказался рядом в самый подходящий момент?

– Сама, значит? Под руку? – хмыкнул Янис, по-прежнему нависая над парнем. – А быть может, переломать их тебе к чертям собачьим, чтоб никто не нарывался? Ты ведь знаешь, терять мне нечего. Скручу в рогалик и глазом не моргну.

– Не надо, – искренне запаниковал Бык. – Урок усвоен.

– Правда? Я что-то извинений не слышу.

Меня пробрало мурашками, когда бугай обратился ко мне. Скорее от жалости, чем от омерзения.

– Прости. Прости, пожалуйста, – в мольбе затараторил он, отчего я только больше растерялась. Он поступил отвратительно, но и то, что происходило сейчас, было сложно назвать правильным.

– Прощаешь? – гаркнул Янис, поторапливая меня с ответом, на что я лихорадочно затрясла головой. Затем он приподнялся и окатил взглядом остальных парней. – Советую вам исчезнуть, если не хотите поменяться с ним местами.

Трусливая банда, включая самого Быка, спешно разошлись по сторонам. Только вот Семёнов не последовал их примеру. Отряхнувшись, он поднял голову и посмотрел на Яниса в упор, слишком дерзко, будто провоцируя на очередную драку. Это длилось несколько напряжённых секунд. В тот момент мне показалось, что этих парней связывает нечто большее, чем взаимная неприязнь.

– Папочка не учил тебя быть ответственным за тех, кого приручаешь? – холодно спросил Янис, выдерживая дистанцию.

– Это ты у нас нянька года, – кривляясь, фыркнул Сэм. Под действием алкоголя границы его смелости заметно расширились. – Смелый Бес везде и повсюду, где только пахнет опасностью. Герой, не иначе. Это батя тебя таким воспитал? Хотя, минутку. У тебя же его нет.

Янис ринулся на Семёнова, отчего мне пришлось втиснуться между ними. На это Антон лишь громче рассмеялся.

– Не надо, – я попыталась успокоить Долмацкого, скулы которого гуляли от напряжения. – Он пьян и не ведает, что несёт. Прошу тебя.

Ему стоило больших усилий продолжать оставаться на месте. Он по-прежнему буравил взглядом Семёнова и сжимал кулаки.

Протяжно выдохнув, Бес промолвил:

– Я даю тебе секунду, Сэм, чтобы свалить отсюда.

– Серьёзно?

– Секунду!

– Хорошо-хорошо. Как скажешь, мистер «Гроза района», – приложив руку к сердцу и притворно кланявшись, Антон последовал до мотоцикла.

Мы остались одни.

Наступили самые неловкие минуты. Теперь мне стало сложнее сохранять спокойствие, чем это было в момент потасовки. Всему виной был Янис. Пусть он снова пришёл мне на помощь, дрожь в коленях не прекращалась. Парень выглядел сердито и едва ли горел сочувствием. Он заставил чувствовать себя ребёнком, который крупно провинился и теперь ожидает ремня.

– Что? – возмутилась я, когда больше не смогла выдерживать на себе его осуждающий взгляд. – Признаю, сглупила. Но это не значит, что ты в праве читать мне нотации. С меня хватит проповедей.

На лицо парня упала тень.

– Идиотка. Ты хоть знаешь, что могло с тобой случиться? – злостно спросил он, проткнув мою ключицу пальцем. – Допускаешь хоть мысль, что была в компании отморозков? Здесь тебе не райский сад, в котором ты привыкла нежиться. Никакие деньги тебе не помогут, если ты это не усвоишь.

– Я только и слышу, что мне здесь не место, – не сдавалась я. – Ничего нового ты не сказал. К тому же, тебя не просили мне помогать. Я способна сама справляться с проблемами. Понял?

Янис поспешил ответить, но что-то его остановило. Вместо очередной словесной «оплеухи», парень устало выдохнул.

– Домой. Быстро.

– Я тебе не ручная дворняжка, – оскорбилась я. – Дрессируй своих блохастых «пёсиков», но не меня.

– Значит, останешься здесь? – Долмацкий прошёлся взглядом по уже безлюдной площади, ведь всех гуляющих распугала драка.

– Захочу – останусь. Тебе-то что?

Парень пожал плечами.

– Да плевать, – на этих словах он развернулся и пошагал прочь в темноту, оставив меня одну стоять в тусклом свете фонаря.

Хорош герой… Да и я хороша.

Мне стало не по себе. Обидно. Грустно. Больно. Накрыв лицо руками, что не прекращало гореть, я позволила себе минуту слабости. Всё ругала себя за то, что безустанно создаю проблемы себе и окружающим меня людям. Я была готова разреветься, но не успела, потому что ноги оторвались от земли, а в живот упёрлось острое плечо. Открыв глаза, я увидела асфальт и чёртовы нашивки.

ГЛАВА#13

ЯНИС

Мне всегда нравилось блуждать по ночным улицам Мирного, наслаждаться свежим воздухом и наблюдать за Луной – холодной, одинокой, а порой будто живой. Закинув капюшон на голову, спрятав руки в карманах, я вышагивал по разбитым плиткам аллей и думал о завтрашнем дне. И каждый новый раз он рисовался мне мрачнее, чем было вчера.

После смерти родителей, что ушли друг за другом, я словно перестал верить в реальность. Так было легче всего: выдумать альтернативный мир, где все проблемы не имели смыла. Он не был полон радости, но и не кормил отчаянием. Просто вакуум, который помогал тебе выстоять и в конец не свихнуться.

В свои семнадцать я стал тем, с кем не принято общаться. Погнанный со школы, не имеющий работы и лишившийся всего того, ради чего стоит жить. Словно кто-то всё решил за меня. Поставил крест на судьбе и теперь с ухмылкой наблюдал, как разумное существо становится никчёмной тенью.

Справедливости ради, я был такой не один. Однако, нас кое-что отличало: они строили из себя погибающих, а я делал вид, что смогу выжить. На деле и то, и другое было обманом; коварной лживой надеждой из осколков наивности.

Да, я любил вышагивать по пустынным улочкам Мирного, наслаждаться тишиной и размышлять о сокровенном. Но не сегодня. Голубоглазый дьяволёнок, что свалился мне на плечи, пробил брешь в титановом куполе.

С появлением этой девчонки дни наполнились хаосом. Мне было велено укротить настоящий торнадо, без малейшего на то желания. Я презирал таких как она – надменных, сумасбродных и лишённых малейшей эмпатии. Но даже в этом омуте уродливых качеств, я нашёл одну, что была мне близка: мы оба жили так, словно каждый день последний.

– Где тебя носило, братец? – спросил Вадик, как только я явился домой. – Тут такое кино крутили… Девки. Груди. И никакого блюра.

Охренеть, как занятно…

Из комнаты доносился аромат печённого теста, сигарет и постиранных тряпок. Скинув кроссовки и куртку, я прошёл в комнату, где расположились друзья. Гера сидел за пыльным компьютером, выискивая что-то на сайтах, а довольный Вадик растянулся по всему дырявому дивану.

– Не припомню, чтобы прописал вас у себя, – выразив недовольство, я плюхнулся в свободное кресло, а затем окатил взглядом комнату, в которой не осталось ни намёка на порядок. Небрежно сдвинутые шторы, крошки на столе и несколько пустых бутылок от «Колы», раскиданных по паласу. – И как вы хрюкать ещё не начали, мудозвоны хреновы?

Сканирующий телевизор Вадик неестественно задрал голову, чтобы получше меня рассмотреть.

– Кое-кто сегодня не в духе? С каких пор тебя бесит наше присутствие?

– С тех пор, как я стал видеть вас чаще, чем собственные ноги.

Обернувшись, Гера удивлённо похлопал глазами, не удосужившись возмутиться в голос. Герасим, а по матушке Артём, всегда отличался крайней молчаливостью, оттого и получил «говорящее» прозвище. Он был самым старшим из нас и самым, как мне казалось, сметливым. Что нельзя было сказать о блондине.

– Мы и есть твои ноги, – радостно добавил Вадик. – А ещё ручищи, голова и прыщи на заднице. Мы – твои друзья. Пора смириться с этим.

– Ты меня просто осчастливил, – бросил я, а затем принялся разглядывать стёсанные на руках костяшки. Запёкшаяся кровь виднелась на пальцах и немного на рукавах.

Недовольно простонав, Вадик оторвался от подушки. Товарищ понял, что дела куда серьёзнее неважного настроения.

– Подрался с кем? – устало поинтересовался он.

– А фамилия твоя Узнакайка?

Придурок на секунду задумался.

– С утра был Орлов.

– Так и лети отсюда, птица.

Было подло выносить свои проблемы на парней, но я ничего не мог с собой поделать. Меня буровило изнутри, прожигало каждую клетку, и всё что мне хотелось, так это побыть в одиночестве.

– Теперь всё ясно, – хмыкнул Орлов. – Снова спасал свою ненаглядную? И в какую передрягу она влипла теперь?

– Не называй её так! – взбунтовался я, но сразу же понял, что прозвучал безмала странно. – Плевать я на неё хотел. Будь моя воля, вообще бы не видел.

– А что тебе мешает послать девчонку к чертям?

– Ты сам всё знаешь.

– Вот только не нужно пасовать на просьбу безутешной матери, которая не может приструнить свою кровную пигалицу, – приподнявшись, он подошёл к комоду и взял рамку с фото. На чёрно-белой карточке улыбались родители. Он сделал это нарочно. – Есть проблемы куда важнее, Янис. Когда же ты это поймёшь? Пора подумать о себе.

Меня будто ударило током. Вскочив с места, я вырвал портрет из его рук и дал себе время, чтобы отдышаться.

– Почему же тогда Вера приняла мои проблемы за свои? Где бы я был, если бы она не взяла меня под крыло? В доме для отбросов? Ты хоть понимаешь, что меня ждало? Понимаешь, дурень?!

И вот снова перед глазами заплясали тёмные пятна. Фантомная игла прошлась по позвоночнику и врезалась в голову. Вот только боль была настоящей. Пошатнувшись, я выронил портрет на пол и повалился вслед за ним.

Комната начала нещадно вращаться.

– Прости, братец, – обеспокоенно выдохнул Вадик, опустившись на колени. Его рука упала мне на плечо. – Зря я всё это начал.

Я практически его не слышал. В ушах стоял гул. Сердце колотилось как после пробежки. Подобные приступы были мне не в новинку, но с каждым разом они становились сильнее.

Сегодня я впервые потерял равновесие.

– Только благодаря ей я всё ещё с вами, – болезненно прошептал я, ибо не мог по-другому. Меньше всего мне хотелось выглядеть слабым, но пронизывающая до костей боль отобрала все силы. – Уясните это, наконец.

По-прежнему встревоженный Вадик протянул мне таблетки, от которых я сразу же отмахнулся. Ещё не существовало того анальгетика, который был способен мне помочь.

– Я всё знаю, Янис. Знаю, правда. Ты только не кипятись.

– Вот только не нужно этой жалости…

Мама всегда говорила, что мужчина должен быть сильным. Готовым всегда постоять за всех тех, кто тебе дорог и исключать минуты слабости. Никогда не предавать и любить всегда искренне. Но она ничего не сказала о том, как быть тогда, когда любить больше некого? Последнее, что мне запомнилось, так выскользнувшая из её руки бутылка и навечно потухший, виноватый взгляд.