Найди меня среди зимы

Глава 1

В книге встречаются сцены курения и распития алкогольных напитков. Автор эти действия не поддерживает и осуждает. Курение и алкоголь вредят здоровью.

В камине громко треснула деревяшка. Алекс обернулся, прищурился. В карих, похожих на растопленный шоколад глазах, отразились всполохи искр. Дом довольно окутывал теплыми объятиями. Старался.

Алекс обвел взглядом гостиную, высокие стеллажи, на которых чернели корешки книг, задержался на картине, висящей над камином. Улочки итальянского городка, похожего на тот, где они с Эльвирой провели медовый месяц. Поморщился: как избавиться от воспоминаний?

Неожиданно почудился какой-то звук. То ли вскрик, то ли возглас. Алекс прислушался. Звук не повторился. Он снова подошел к окну и вгляделся в снежную пелену. Ничего. Усмехнулся: да и кто тут может быть? Участок обнесен забором, а ворота закрыты.

Уставшее за день тело просило покоя. Он покосился на диван, заваленный мягкими подушками. Вспомнил, что хотел досмотреть сериал и уже взял со столика пульт, как вдруг с улицы снова послышался шум. На этот раз это был стук. Как будто по забору колотили чем-то тяжелым.

Алекс вышел в прихожую, быстро накинул куртку и открыл входную дверь. В лицо ударил порыв ветра, швырнул горсть снега, но лететь дальше в дом не решился. Гибкие побеги девичьего винограда подрагивали, как перепутанные веревки. Падающий свет от гирлянды придавал им фантастический вид.

Летом терраса накрывалась накидкой из изумрудных листьев, среди которых вызревали мелкие, как бусинки декоративные ягоды. Осенью превращалась в желто-красный калейдоскоп, наполняя пространство пропущенным сквозь цветной фильтр солнечными лучами. Здесь хорошо пить крепкий кофе по утрам.

Нашлось бы местечко и зимой. Рядом Алекс высадил пушистую елку, которую планировал наряжать на Новый год. Он, Эльвира, дети… вот что виделось ему, когда собственноручно копал яму и, морщась от колючих веток, пристраивал деревце.

Алекс сделал несколько шагов, прислушался: ничего. Только шорох веток и снега, да поскрипывает мангал в своем закутке. В распахнутый ворот пробрался колючий ветер. Алекс передернул плечами и шагнул к пятну света, зовущего в дом, в безопасное тепло.

Громкий стук заставил обернуться. Теперь сомнений не осталось. Там, за воротами кто-то есть. Может, чья-то собака потерялась? Но почему не лает? Или балуется кто-то из деревенских ребятишек? Но уже поздно, и в такую погоду никто из них не вышел бы из дома.

Алекс бросился по дорожке к воротам. В ботинки тут же набился снег. Начавшаяся с медленного вальса метель, набирала силу. Стукнув щеколдой, мужчина распахнул дверцу. За ней оказалась чернильная тьма. По белому покрывалу расплылись неровные круги света фонарей.

Алекс схватился одной рукой за край забора и вытянул шею, вглядываясь сначала вправо, потом влево. Прищурился. В глаза вихрем лезли колючие снежинки. Кажется, что-то шевельнулось у забора. Совсем небольшой темный комочек. Значит, всё-таки собака…

Раздался негромкий стук. Алекс чертыхнулся и побрел по занесенной снегом дороге в сторону тени. Не бросишь же живое существо. А куда ему еще какого-то пса? Или кто там? Он и в доме-то теперь не бывает. Всё в разъездах, лишь бы забыться. Работа и командировки – вот всё, что у него есть.

Даже домработницу рассчитал, хотя тетя Фая всё равно приходила и, неодобрительно ворча под нос, наводила порядок. Теперь вот собаку еще пристроить куда-то придется.

Гоняя сердитые мысли, Алекс приблизился к темному комку и замер, не веря своим глазам. Это был маленький мальчик в синем комбинезоне. Алекс упал на колени, снял куртку и принялся кутать найденыша. Мальчик тоненько всхлипнул. Его лицо было покрыто снегом так, что он не мог толком открыть глаза. Длинные черные ресницы слиплись мокрыми стрелами.

– Ма-а-а-ма, - захныкал малыш.

Не чувствуя холода, Алекс вскочил, удерживая мальчика на руках. Огляделся. Откуда, черт возьми, здесь ребенок? И в этот момент у самого края забора что-то колыхнулось, а следом раздался стук. Тот самый, что он слышал вначале.

Разгребая снег, Алекс подошел ближе. У забора ничком лежала женщина. Без шапки. Слипшиеся в сосульки волосы скрывали лицо. Рядом лежала спортивная сумка. В скрюченной, замерзшей руке - капсула термоса. Так вот что стучало по забору!

Алекс резко повернулся в одну сторону. Потом в другую. Что здесь произошло? Может, авария? Но никаких признаков автомобиля не было. Такое ощущение, что эти двое просто вышли со стороны поля и оказались рядом с его домом.

Женщина пошевелилась.

– Я… Я… - долетело до Алекса.

– Лежите, я сейчас, - крикнул он и большими прыжками понесся к дому.

Надо сначала мальца в тепло, потом вернется за его матерью. Ноги разъезжались по снегу. «Главное, не упасть!» - мелькало в голове.

Влетел в дом и положил мальчишку на диван. Под ворохом куртки он даже не шелохнулся. Накинув пальто, Алекс бросился обратно.

Глава 2

За пятнадцать минут до этого

Крупные хлопья снега мягко кружились в воздухе, вальсировали в желтом свете фонариков и медленно оседали на пышные сугробы. Переливаясь в лампочках гирлянды, они сверкали, как драгоценные камни – золотистые, серебряные, медовые…

Алекс стоял у окна. Его крепкая фигура смутно отражалась в черном стекле. В комнате был полумрак. Лишь всполохи огня из камина, освещали точеный профиль, который нисколько не портил нос с легкой горбинкой и чуть выпирающий подбородок.

Он стоял, засунув руки в карманы брюк, и чуть покачивался с пятки на носок. Напряженно вглядывался в падающий снег.

Большой дом, который строился для семьи, стоял притихший. Он будто чувствовал свою вину за то, что всё так плохо сложилось. А ведь он старался: распахивал двери в уютную гостиную и зажигал камин; расставлял удобную мебель; поскрипывал и блестел янтарными половицами; обустраивал спальню, детские и кабинет. Хотел, чтобы в доме был запах счастья.

Но надежды и мечты рухнули. Дом стоял одинокий и покинутый. Прошло несколько недель, прежде чем здесь снова появился хозяин. Дом обрадовался и теперь старательно показывал себя в лучшем свете. Зажигал фонарики, весело щелкал дровами в камине, мягко окутывал ступни мохнатым ковром, извинялся и ласкался, как старый пес, который провинился, но рассчитывает на снисхождение.

Алекс ни в чем дом не винил. Если кто и виноват, то, наверное, только он сам. Слишком много намечтал, слишком сильно хотел, слишком долго ждал.

Со дня развода прошло три недели. Это с той даты, что официально проставлена в свидетельстве о расторжении брака. А с момента его расставания с Эльвирой прошло много больше. Четыре месяца? Пять?

Алекс помнил, что, когда она уехала было еще тепло и в зеленых косах берез появились первые желтые прядки. Сейчас конец декабря, и скоро его день рождения, который он привык отмечать один.

Родиться тридцатого числа – то еще удовольствие! Даже если в этот день Алекс оказывался в компании, то все быстро забывали, по какому поводу они собрались и начинали обсуждать предстоящее празднование Нового года.

В детстве одноклассники либо разъезжались на каникулы, либо их родителям было недосуг вести свое чадо в гости, когда в холодильнике ждет своего часа свиная нога или куриные лапы, которые неизменно должны превратиться в холодец.

Алекс навсегда невзлюбил студенистую серую массу, покрытую коркой застывшего жира. Она напоминала ему грязный лед на остановке.

Когда появилась в его жизни Эльвира, он обрадовался и решил, что теперь всё будет по-другому. Но так было лишь в первый год, а потом Эльвира тоже заболела предпраздничной лихорадкой: закупала всем подряд подарки, продумывала вечерний наряд, совершала визиты и устраивала девичники с шампанским.

Всё, что доставалось ему – это утренний дежурный поцелуй и подарок, который мог запросто превратиться по совместительству в новогодний. С фантазией у Эльвиры было плоховато. А он с детства терпеть не мог двойные подарки. В этом году подарков не будет вовсе. Двадцать восьмого он улетает в Вену и пробудет там до середины января. И не надо ждать никаких сюрпризов.

***

«А говорил, сюрпризов в этом году не будет», - подумал про себя Алекс, разглядывая своих непрошеных гостей. Они скорчились комочками в разных концах огромного дивана.

Женщина слегка постанывала, мальчик вел себя тихо. Алекс снял с мальчишки мокрую шапку, расстегнул комбинезон и выпутал оттуда его тельце. Большие розовые рукавицы упали на пол. Алекс понял, что это мать отдала ребенку свои варежки. Он быстро ощупал руки и ноги мальчика – повезло, не ледяные. И губы не синие. Значит, не успел промерзнуть.

Алекс кинулся к лестнице, прыжками преодолел ступеньки и скрылся в спальне. Через мгновение появился с двумя одеялами в руках. Быстро укутав мальчика, подошел к женщине. Ее лицо выглядело, словно его выточили из алебастра. Белая кожа, на которой едва заметно проступили красные пятна. Темные ресницы плотно сомкнуты. Губы сухие, в корочках. Из ворота пуховика выглядывала тонкая шея.

Алекс сбегал на кухню, поставил чайник, и наклонился над женщиной. Стянул с нее мокрый пуховик и бросил на пол. Его взгляду открылась стройная фигурка в голубой кофточке и черных джинсах. В нижней части штанины были темнее – промокли. В вырезе трогательно топорщились хрупкие ключицы, между которыми змеилась тонкая цепочка.

Алекс нерешительно замер: что дальше? Ноги! Нужно растереть ноги! Опустившись на колени, он стянул мокрые насквозь угги и принялся за носки. Снять их оказалось непросто. Они словно прилипли к коже. Наконец, дернув сильнее, Алекс справился.

Ступни у женщины оказались маленькими, будто кукольные. Белая кожа была прохладной. Из комода в прихожей Алекс вытащил свои шерстяные носки. Обычно он надевал их на рыбалку и в лес. Так когда-то научил его дед.

С силой принялся растирать овечьей шерстью кожу. Через минуту ступни порозовели.

– Вот так, - одобрительно прошептал Алекс.

Чуть нахмурился – бывает же! Какие маленькие. Как у ребенка. Укутав женщину в одеяло, аккуратно отвел волосы ото лба. Красивая. И очень-очень беззащитная. Не понимая, что делать дальше, Алекс обернулся на мальчишку. Тот, похоже, спал.

Женщина шевельнулась, с трудом разлепила губы:

Глава 3

«Вот так, - услышала она мужской голос. – Боже, как же хочется спать. Почему ей не дают уснуть. Нет-нет-нет, не надо тереть ноги. Колюче. Горячо. Еще чуть-чуть, и я снова усну».

Лика начинает проваливаться в сон. В ярком солнечном свете ей видятся толстые пчелы с прозрачными крылышками. Они жужжат и смеются. Ой, нет, это же смеется Ян. Он держит в руках букет ромашек, и вокруг их желтых сердечек кружат пчелы. Вот сейчас польется сладкий мед. Странно, что он горячий и пахнет шоколадом. Вкусно. Что это? Чья-то черная рука хватает Яна и отшвыривает его в сторону.

– Ян! Где Ян! Яник!!!

Как только мужчина вышел за чаем, Лика подсела к Яну. Потрогала его лоб, щеки, с тревогой всмотрелась в лицо. Они всего лишь хотели срезать путь от станции. Так им посоветовала одна старушка, когда они с Яном вышли из электрички. Сказала, что идти совсем недалеко. Все местные так и делают.

Был вечер. Лика рассчитывала посмотреть комнату в доме, которую обещали сдать недорого. Если не подойдет, будет еще время вернуться в Город. Но до темноты они не успели. Ян шел медленно, а потом они увидели стаю собак, и Лика ужасно испугалась и решила оставаться на месте, пока собаки не скроются за полуразрушенными остатками бывшей птицефабрики.

А потом пошел снег. Он становился всё сильнее, идти было трудно. Лика подхватила Яна на руки, он по-обезьяньи обхватил ее талию ногами и примолк. Потом Лика отдала ему свои варежки, потому что свои он потерял.

А дальше она почти ничего не помнила. В какой-то момент в снежной темноте ей привиделся забор, за которым могло быть чье-то жилье. От усталости и голода ее пошатывало. Да и нервы сказывались.

Чтобы не упасть, Лика принялась считать вслух. Глаза слипались от снега, забор казался бесконечным. Неожиданно она провалилась в какую-то яму и неловко завалилась набок. Попробовала крикнуть, но звук получился слабым. Стало очень страшно. Ян сидел неподвижно рядом и только щурился от набивавшегося в лицо снега.

Очнулась она от привкуса крепкого чая. Этот мужчина… Алекс… получается он их спас.

Лика наклонилась к Яну. Дыхание было тихим и спокойным. «Только бы не разболелся», - подумала она. И так еще предстоит решать проблему с жильем.

– Как вы здесь оказались? – спросил Алекс, протягивая кружку.

Она показалась очень тяжелой. Чай пах лесными ягодами. Лика сделала осторожный глоток и поискала глазами, куда поставить кружку. Алекс молча придвинул к дивану столик. Ян зашевелился, вытащил из-под одеяла руку и снова замер.

– Мы шли через поле. А потом сбились, и началась метель. Извините, что побеспокоили. Мы утром уйдем.

Лика коротко посмотрела на мужчину и сразу отвела взгляд. В свое время муж запрещал ей смотреть ему в глаза. Она это правило хорошо усвоила. Алекса она побаивалась. Высокий, широкоплечий, одной рукой ее может удержать, если потребуется. Нужно быть с ним максимально вежливой, чтобы остаться здесь и, как только рассветет, сразу пойти по адресу, выданному ей агентом.

– Вы к кому-то приехали? – озабоченно нахмурив брови, спросил Алекс. – Вы можете им позвонить, предупредить? Или хотите, я съезжу…

«Какой любопытный,- с досадой подумала Лика, - какая ему разница?» Неприятные мысли никак не отразились на лице. Лика привыкла держать себя в руках и не выдавать эмоции.

– Нет-нет, спасибо! – улыбнулась она. – Звонить некому. Мы… мы просто хотели посмотреть дом.

– Вы покупаете здесь дом? – удивленно спросил Алекс.

В свое время он специально выбрал этот поселок в часе езды от города, потому что здесь не было пафосных дорогих коттеджей с их бесконечными вечеринками и приемом гостей. Купил участок и построил двухэтажный добротный дом. Ни бассейнов, ни тренажерного зала или домика для прислуги не предусматривалось. Здесь должна была жить его семья. Самые близкие – Эльвира и их дети.

– И с кем же твои дети будут здесь общаться? – саркастически спросила однажды Эльвира. – С чумазыми босяками?

– Почему мои? – удивился Алекс. – Наши дети.

И помолчав, добавил:

– Здесь нормальные люди живут. Не бомжи, не алкаши. И дети у них нормальные.

– Ага… - многозначительно кривила губы Эльвира. – Нормальные… Нормальные дети, Алекс, не здесь. Нормальные – у Гасановых, у Ставицких, у Поповых…

Алекс прищурился, хотел напомнить, что совсем недавно Эльвира жила плюс-минус в таких же условиях. Сама рассказывала, как пришлось уехать из небольшого городка и начать покорять мегаполис. Жилья своего не было. Скиталась по съемным, отдавая львиную часть зарплаты ушлым барыгам.

Алекс и познакомился с Эльвирой, когда искал участок под дом. Риелтор, который подбирал ему варианты, в день просмотра заболел и вместо себя прислал длинноногую пигалицу в коротенькой курточке.

Дело было в ноябре. Весь день лил сильный дождь, в городе было много аварий, Алекс стоял в пробках и ужасно нервничал. На встречу он нещадно опоздал, и когда подъехал к нужному месту, увидел под деревом абсолютно замерзшее существо, напомнившее ему эльфа. Эльф – Эльвира… Созвучно.

У белокурой девушки были неземные, будто прозрачные глаза и восхитительная родинка над губой. Она стояла под зонтиком и ежилась под ветром. Алексу стало стыдно, когда он увидел покрасневший кончик ее носа.

Глава 4

Алекс открыл глаза оттого, что кто-то стоял рядом и смотрел на него. Он повернул голову: в приоткрытой двери маячила фигурка Яна. Из-за взлохмаченных волос он был похож на домовенка. Серо-голубые глаза смотрели с любопытством.

Алекс перевел взгляд вниз. Мальчик был босиком. Это не страшно – полы теплые. Алекс специально устроил всё так, чтобы дети могли шлепать по половицам босыми ножонками. Когда еще думал, что тут будут бегать дети. Так. Стоп! – приказал он сам себе.

– Привет, - улыбнулся он. – Давай знакомиться? Я Алекс. А ты, я знаю. Ты Ян.

Не произнося ни слова, мальчик продолжал разглядывать Алекса.

– А мама еще спит?

Ян покачал головой и исчез. Алекс прислушался. По лестнице простучали дробью пятки. Потом что-то звякнуло, раздались приглушенные голоса. Надевая на ходу рубашку, Алекс спустился вниз.

– Зачем ты туда ходил? – услышал он сердитый голос. – Я же просила, сидеть здесь!

– Доброе утро!

Алекс вошел в столовую – большую, с окном во всю стену. Яркое солнце заливало пространство мягким светом. Лучи скользили по деревянному столу из светлого дуба, прыгали на прямые спинки стульев, ловко скатывались к янтарному полу.

Лика, в мятой футболке, стояла у плиты. На сковородке взбухало невысокими пузырями что-то светло-желтое с яркими красными полумесяцами и розовыми кружка́ми.

– Извините… Ян вас разбудил.

– Нет-нет, я уже сам проснулся, - заверил Алекс.

Лика отвернулась и потыкала лопаткой в омлет.

– Я решила приготовить завтрак, - смущенно принялась оправдываться она. – Нашла яйца и замороженные овощи…

Алекс молча и совершенно бесцеремонно разглядывал свою гостью. При дневном свете она казалась совсем юной. Тонкая, с выступающими позвонками шея, гибкие руки, маленькие уши, которые стали видны, потому что Лика заколола волосы в высокий пучок. Одна из прядок выбилась наружу и мешала. Лика нетерпеливо дергала плечом, пытаясь убрать ее в сторону.

Не выдержав его молчания, она обернулась.

– Всё в порядке, - поторопился заверить Алекс. – Я рад, что вы разобрались.

Он заметил, что на столе разложены салфетки и приборы, стоят тарелки, а на небольшом блюде лежат поджаренные тосты. На блюдце сливочное масло и паштет. Алекс порадовался, что вчера успел заехать в «Перекресток» и набрал пакет привычных холостяцких продуктов. Только не думал, что завтракать придется в компании.

– Там молоко, вроде бы, есть. Яну, наверное, каша нужна? – он попытался проявить познания в детском меню.

Лика улыбнулась. Луч солнца попал ей в лицо, поэтому она на мгновение зажмурилась. Это было так непосредственно и мило, что Алекс залюбовался.

Раздался грохот. Ян, болтавший ногами на высоком барном стуле, замер. По плитке покатился металлический венчик, который он вертел до этого в руках.

– Я не люблю кашу,- раздался его голос. – Я буду омлет. Только без перца и пимидорки.

И от этой его «пимидорки» всем вдруг стало необыкновенно весело.

– Я тоже не люблю кашу, - улыбнулся Алекс. – Всё! Мигом умываюсь и завтракать!

***

– И куда вы теперь? – спросил Алекс.

Лика опустила глаза и принялась убирать тарелки. Сложив в мойку, щелкнула кнопкой чайника. Делала она всё так просто, будто всегда жила в этом доме и знала здесь каждую мелочь.

– На вокзал! – выпалил Ян. – Только там спать неудобно и в туалете воняет.

– Ян! – воскликнула Лика.

Алекс увидел, как ее лицо стало пунцовым. Вокзал? Что это за дичь? Кто она такая? От кого бегает? Да еще с ребенком.

Видимо, его сомнение было таким заметным, что Лика быстро поговорила:

– Вы не подумайте. У меня нет проблем с законом. И ребенок мой. У меня все документы в порядке.

Лика вытерла руки и вышла в гостиную. Через несколько секунд на стол легли паспорт и свидетельство о рождении. Алекс не стал проверять документы, просто окинул их взглядом. В конце концов, ему-то, что за дело? Сейчас посадит их в машину и отвезет в город. Или куда там надо?

Ян сполз со стула и подошел к матери. Она обняла его за плечики и прижала к себе. Оба выглядели измученными. Исчезли радость, улыбки, погас свет в глазах. Мальчик стал выглядеть старше своего возраста. Из озорного домовенка быстро превратился в старичка.

Алекс сел за стол, сердито отодвинул в сторону паспорт и свидетельство.

– Так, - сказал он тоном, которым обычно разговаривал, когда ему нужна была информация. – Садитесь и рассказывайте.

Он нетерпеливо прихлопнул по столу. Лика подчинилась. Она села напротив, Яна посадила на колени.

– Ну? – Алекс поднял глаза.

Лика облизала губы. Алекс увидел, как нервно бьется синяя жилка у нее на шее.

– Я развелась с мужем. Нам пришлось уехать. Мы снимали комнату. Я работала в магазине, кассиром. Хотя по образованию я… А, это неважно, - махнула Лика рукой. – Но меня сократили, а хозяйка ждать, когда я снова устроюсь, не захотела. В области жилье дешевле, вот я и начала искать здесь. Позвонила по объявлению, там можно было без договора, чтобы залог не платить. Мне дали адрес, и мы поехали…

Глава 5

Не прошло и десяти минут, как хлопнула дверь, и в гостиной послышался шум. Ян нетерпеливо засуетился рядом, вытягивая шею. Лика понимала, что сыну любопытно увидеть, что происходит в другой комнате. Да ей и самой хотелось посмотреть, какую елку принес этот странный мужчина – Алекс.

В ее детстве елку в квартире обязательно ставил папа – живую, с пахучими, смолянистыми веточками. Специально ездил за ней в лес. Так было, пока Лика не упросила взять ее с собой. Было ей лет восемь. Сначала они ехали на электричке, потом стояли в очереди, чтобы взять талон на вырубку, а потом долго-долго шли по лесной делянке, присматривая себе деревце.

И чем дальше они шли, тем горше становилось на душе у маленькой Лики. Маленькие елочки казались ей детками больших елей. Она представляла, что сейчас они заберут у родителей их ребенка, увезут за много километров и примутся вешать на тонкие веточки игрушки и мишуру. Елочка будет терпеть, захлебываться хвойными слезами, а через несколько дней тихо умрет, растеряв от горя все свои иголки.

В тот вечер они вернулись с пустыми руками, и мама нарядила декоративную пальму в горшке. Старшая сестра, которая была родной только по маме, Лику за эту малодушную истерику возненавидела.

– Ой-ой-ой, - кричала она глядя на морковку в кастрюле, - Анжелка, беги, спасай морковку, она варится, ей больно! С нее слезает кожа! Какой кошмар!

Точно так же она начинала кривляться, если нарезали картошку или того хуже начинали чистить селедку. Отец сдержанно просил успокоиться, но сестра щурила круглые кукольные глаза и смеялась.

Иногда Лика рассказывала Яну о своем детстве, о его бабушке и дедушке, которых он никогда не видел. И не увидит, потому что родители умерли. Сначала мама, через полгода отец. К тому времени, она не видела их уже более десяти лет, да и о смерти узнала позже.

Отец так и не простил ее побега из дома. В нем где-то затесались кавказские корни, и он сгоряча ее проклял. Лика всегда верила, что потом отец пожалел, слишком доброе у него было сердце. Надеялась, что рано или поздно он остынет, и они смогут поговорить и помириться. И может быть, отец даже примет Тимура.

В Тимура она влюбилась так отчаянно, как может влюбиться только двадцатилетняя неискушенная девчонка, взращенная на романтических книжках. Тимур был старше на восемь лет и представлялся ей капитаном Греем, которого она ждала всю свою жизнь.

Отцу Тимур не понравился с первого взгляда. Все расценили это, как обычную отцовскую ревность. В Лике он души не чаял, хотя и старшую, неродную, тоже старался не обходить вниманием. С Лики спрос был намного строже.

Она с отчаянием слушала, как отец уговаривает ее не торопиться. Хмурила брови, отворачивалась, сердце упрямо выстукивало: Тимур, Тимур, Тимур… Мама металась между ними встревоженной птицей. Старалась смягчить назревающую, как нарыв ссору. Но ничего не помогло. Лика оглохла, ослепла, закрылась ото всех.

Готовясь к побегу, тайком перевелась на заочное отделение. Об этом узнал отец и стал запирать ее дома. А Тимуру пригрозил свернуть шею, если он еще раз подойдет к его дочери.

– Почему, папочка, ну почему? – рыдала Лика.

– Потому что я вижу его насквозь. Ты не замечаешь его взгляда? Это взгляд волка. Ты для него добыча. Он сожрет тебя. Или того хуже, покалечит!

– Нет! – мотала головой Лика. – Он меня любит! И я его люблю! Папочка, ну пожалуйста…

Отец оставался неумолим.

– Я всё равно буду с ним! – крикнула Лика.

– Прокляну… - бессильно прошептал отец.

Мама тихо заплакала, забормотала молитвы, покачивая головой и прижимая к губам платок.

Лика уехала. Сколько раз она потом вспоминала тот день. Сколько раз хотела оказаться рядом с отцом и поверить его словам и предчувствиям.

Отец ошибся лишь в одном. Тимур оказался не волком. Он был оборотнем или, скорее, вампиром. Как и положено нечисти, он сам попросил разрешения войти к ней в душу, как просит разрешения вампир войти в дом. И она его впустила. Не заметила красных флажков, которые он сам выкидывал, рассказывая, как хладнокровно отомстил однокласснику за детские обиды, как поставил на место старшую сестру, обеспечив работой ее мужа, как всегда берет то, что ему нужно или нравится.

Обо всем этом он поведал с милой улыбкой, как будто смущаясь. Он всегда говорил так странно, что Лика не понимала – то ли всерьез, то ли шутит.

– Со мной не пропадешь, но горя хапнешь, - смеялся он, подмигивая.

Лика неуверенно улыбалась. Какого горя? Пылинки с нее сдувает, предугадывая любое желание. О таком мужчине только мечтать!

– Я вспыльчивый, - чуть позже подтвердил он, - но меня просто не надо злить.

Сказал он это, после того, как молча сбросил со стола тарелку с ужином. Оказывается, Тимур не переносил помидоры, а Лика добавила их в тушеное мясо. Он мельком упоминал об этом, но она забыла. Больше не забывала.

«Ты умница, ты меня понимаешь, - шептал он, прижимая ее к себе. – Не то что другие. Ты особенная. Как хорошо, что я тебя нашел. Я думал, так и останусь всю жизнь одиноким. Как волк».

Лика вздрагивала.

– Ты что? – удивленно смотрел траурными глазами. – Чш-ш-ш… не бойся.

Глава 6

Наутро, стараясь не греметь, Алекс катил чемодан к лестнице. Было еще очень рано, и он не хотел разбудить своих гостей. Проходя мимо спальни, прислушался. Тихо, конечно. Спят.

Спускаясь по лестнице, вспомнил, как вчера бегал здесь вверх-вниз Ян. Рассердился на себя: и что на него нашло? Что за игры в благотворительность? Оставить в доме незнакомых людей – это, по меньшей мере, странно. Даже вечно поучающая его жизни тетя Фая притихла, когда он рассказал ей о Лике и Яне. Вздохнула в трубку, тяжело, протяжно, и Алекс представил, как она скорбно смотрит в потолок, как будто вопрошает: что с этого болезного взять? От одной избавился, так новую проблему придумал. Эльвиру тетя Фая презирала. И скрывать этого совершенно не собиралась.

В гостиной поблескивала огнями пушистая елка. Сколько лет он мечтал, как ночью будет красться сюда, чтобы положить подарки. А еще хотел обязательно оставить следы от валенок на снегу и на ковре, чтобы дети думали, что к ним приходил настоящий Дед Мороз. Но Эльвира лишила его всего этого. Непринужденно. Играючи. Будто сходила на сеанс наращивания ресниц.

Почувствовал, как под глазом дернулась жилка. Боль по-прежнему не утихла. Да еще это мальчишка, Ян, будто ножом по сердцу. Ведь первому бы тоже было уже пять лет. И значит, это он бегал бы и стучал босыми пятками, помогал вешать кормушку и сыпал бы туда семечки, лепил снеговика и наряжал елку. А еще, быть может, возил бы на санках свою маленькую сестру. Или братика.

Понимая, что сентиментальные мысли грозят захватить полностью, Алекс быстро оделся и вышел на улицу. Лицо обдало свежим морозным воздухом. На снегу мерцали блики от гирлянд. Ворота плавно отворились, выпуская на волю большой черный автомобиль. Алекс еще раз посмотрел в зеркало на дом, и даже не заметил, как шевельнулась занавеска на втором этаже.

***

Лика отошла от окна и забралась обратно в постель. Прижалась к сыну. Он тихо сопел, зарывшись в подушки. Из-под одеяла выглядывали вязаные уши его любимого зайца. В полумраке по комнате ползли желтоватые огни фонарей.

Лика посмотрела на сына. Как же хорошо, что на ближайшие две недели у них есть теплое жилье и продукты. Она так устала от неопределенности, от страха, что не справится и ей придется вернуться к Тимуру.

Мысли ее перекинулись на Алекса. Странный он. Понятно, что не смог бросить их с Яном на морозе. Тут уж вряд ли кто прошел мимо. Но уехать на две недели и оставить им в распоряжение весь дом?! Это поразительно. Что за вызывающее доверие?

Алекс совсем не похож на простачка, который привечает всех обездоленных. Лицо хмурое. Взгляд внимательный, цепкий; между бровями залегла глубокая морщинка. Как будто он всё время обдумывает что-то. Что-то, что не дает ему покоя.

Лика передернула плечами. Алекс вызывал у нее двоякие чувства. Всего лишь за одни сутки она увидела его разным. Сначала обеспокоенным, потом равнодушным и недоверчивым, потом оживленным. Особенно, когда устанавливал елку. Он так засмущался, когда они с Яном совершенно искренне ею восхитились. И в глазах сразу вспыхнула радость. Вспыхнула и моментально погасла. Словно задули огоньки.

В комнату неохотно вползали утренние сумерки. Лика посмотрела на часы, почти девять. Вылезать из теплого плена одеял не хотелось, но нужно успеть приготовить завтрак. Алекс сказал, сегодня как раз пожалует тетя Фая. Сообщил об этом вчера за ужином.

– Не нужно думать, что я хочу подослать шпиона. Просто она всегда приходит по вторникам и пятницам. Даже теперь… когда особо не надо. Тетю Фаю невозможно переубедить, ей можно только подчиниться, - улыбнулся он. – Ну, ты сама всё увидишь…

Встречи с всемогущей тетей Фаей, которую, похоже, побаивался и сам хозяин, Лика опасалась. Ей виделась эдакая фрекен Бок – домомучительница. Грозная, крепкая женщина с суровым лицом. Еще неизвестно, как она отнесется, что тут поселились посторонние. Лика собиралась с ней поздороваться, а потом забиться с Яном в комнату и не выходить до тех пор, пока тетя Фая не уйдет.

Плохо. Плохо, когда у человека нет своего угла. Думала ли она, что всё так обернется? «Эх, оказаться бы сейчас дома. Нет, не у Тимура, а дома. Там, где папа и мама. Вдохнуть аромат маминой выпечки и папиного табака, взять их руки, уткнуться в ладони и молчать, молчать… Просить прощения за всё, что натворила».

Но идти некуда. Сбежав от Тимура, Лика первым же делом бросилась по старому родительскому адресу. Ехала в автобусе и, предвкушая, рассказывала притихшему Яну о том, какие добрые у него бабушка и дедушка.

– Почему же они тебя выгнали? – спросил неожиданно Ян, сосредоточенно хмуря бровки.

Лика растерялась. Заглянула ему в лицо.

– Они меня не выгоняли, - сказала она и покачала головой. – Я была глупая. Я сама убежала.

– А папа говорил, выгнали. Как собаку.

Лика снова замотала головой:

– Это неправда, Яник. Просто твой папа не любил их. Они ему не нравились.

Ее охватило отчаяние. Как объяснить такому малышу, что взрослые иногда врут? В этот момент она ненавидела Тимура. Ненавидела так же сильно, как когда-то любила. Ради него она предала самое дорогое – семью, но ему не было до этого никакого дела. Потому что он привык брать всё, что хочет. Привык взламывать души, копаться в них, а потом, потеряв интерес, просто закидывать в угол.

Глава 7

– Мам, я пойду покормлю птичек? Там дядя Алекс оставил семечки.

Ян быстро впихнул в рот последнюю ложку каши и быстро запил теплым чаем. Лика улыбнулась: он всегда так делает, чтобы еда побыстрее провалилась в желудок. Зато не капризничает.

– Только я сам, ладно? А ты из окошка посмотришь.

Лика согласилась. Нужно еще успеть помыть посуду, а то вот-вот появится грозная тетя Фая. Она окинула беспокойным взглядом столовую. Вроде бы, всё в порядке. Беспощадные солнечные лучи подсветили бы любую крошку или пылинку. Лика не хотела, чтобы тетя Фая заподозрила их в неряшливости.

Поглядывая одним глазом в окно на сына, Лика быстро перемыла посуду, насухо вытерла ее полотенцем и оттерла столешницу до блеска. Под кормушкой Алекс оставил для Яна скамеечку, и теперь мальчик старательно ссыпал из ладошки семечки, морщась от неугомонно чивкающих синичек. Они толкались, сердито спихивали друг друга с ветки, отчего крупные хлопья снега то и дело срывались вниз и падали на шапочку Яна. Шапочка была красной, а зернышки снега белые. Получилась шляпка мухомора.

Лика с любовью смотрела на сына. Только он дает ей силы жить и бороться за место под солнцем. Всё у них будет хорошо. Сегодня же начнет подыскивать себе любую работу. И нужно что-то решать с жильем. Дом Алекса прекрасен, но она здесь на правах бродяжки. Да и вообще, кто они ему такие? Спасибо, не выгнал. Но и злоупотреблять его добротой Лика не собиралась.

Перед отъездом Алекс провел краткую экскурсию по дому и показал, как включается техника. Конечно, ни умные розетки, ни сплит-систему она и пальцем не тронет, а вот ноутбук придется кстати.

Стыдно сказать, но у Лики даже телефона современного не было. Тимур запрещал иметь ей смартфон.

– С кем тебе разговаривать? – удивлялся он. – Мы все здесь, рядом.

Все – это он, его сестра и мать. Всегда под присмотром, всегда не одна.

Старенький кнопочный телефон она купила, только приехав в Город. Да и то благодаря Зое Борисовне. Когда, переночевав, Лика засобиралась подальше из родных мест, соседка поймала ее за руку.

– Постой-ка…

Скрылась в соседней комнате, стукнул ящик комода или шкафа, и через мгновение вышла, прижимая к груди какую-то тряпицу.

– Вот. Взяла я, Лика, грех на душу… надеюсь Маша с Витей меня с того света не проклянут. Но что ж… Пришлось похозяйничать. Мы, соседи, хоронили. Вас, деток, не было. Сестра твоя тоже ведь уехала и носа не казала.

Лика побледнела и дернулась, будто ее ударили.

Зоя Борисовна, ничего не замечая, продолжила:

– А я же помню, что Витя это тебе хотел передать.

Подрагивающими пальцами женщина развернула платок. Внутри оказался старинный перстень и браслет с камнями. Они принадлежали прабабушке и наследовались по женской линии. Вот отец и берег для нее. Для Лики.

Перстень Лика заложила с правом выкупа. На эти деньги удалось снять комнату и купить простенький телефон. Сразу же устроилась работать продавцом в небольшой продуктовый недалеко от дома. Смены были два через два. За Яником на это время согласилась присматривать соседка. Не бесплатно, конечно.

Лика пыталась откладывать деньги и каждую неделю бегала в скупку, проверяла, не продали ли перстень. Перстень, как заколдованный ждал хозяйку. Но денег не хватало. А потом недостача, увольнение и поиски жилья в области.

Лика махнула Яну, зазывая его в дом. В ответ он поднял руку и дернул над собой еловую лапу. Она пружинисто вздрогнула, и сбросила ему на голову охапку пушистого снега. Ян зажмурился, счастливо улыбнулся и, подпрыгнув, как козленок, скрылся из виду.

Лика вышла в прихожую. Дверь тяжелая, сын может не справиться. Что-то долго не идет… Наверное, опять по сугробам прыгает! Вот ведь снежный человек! Лика вздохнула: придется выйти наружу. Она быстро натянула полюбившиеся ей шерстяные носки Алекса, толкнула дверь и остановилась на пороге.

Прямо перед ней стоял Ян, но не один. Его придерживала за плечи невысокая женщина в меховом капоре.

– Ой… Извините, пожалуйста, - пролепетала Лика.

Женщина подтолкнула вперед Яна и сама вошла следом.

– Здравствуйте, - запоздало поздоровалась Лика.

Гостья молча сняла капор, встряхнула его и, как видно, привычно водрузила на голову гипсового бюста, стоящего на невысокой тумбе в углу. Затем села на мягкую кушетку и сняла сапоги. Из обувницы были извлечены тапочки с красными помпонами. Переобувшись, женщина повернулась к зеркалу и обеими руками тщательно взбила мелкие кудряшки. Повертела головой в разные стороны, и лишь затем обратилась к Лике:

– Ну, вот теперь здравствуйте! Я тетя Фая, – и улыбнулась.

Лике показалось, что в прихожую ворвался лучик света, так тепло и весело вдруг стало вокруг. Пронзительно голубые глаза тети Фаи искрились и сияли, как осколки весеннего неба. В ушах покачивались сережки с маленькими бирюзовыми камнями, что только усиливало впечатление радости.

– Вы Лика. Мне Саша сказал. А этот молодой джентльмен… Это…

– Ян! – выпалил, не утерпев Яник и, засмущавшись, уткнулся лбом Лике в бок.

– Да! Так и есть! – воскликнула тетя Фая. – Я привезла пирожные. Жду всех в столовой.

Глава 8

Вечером тетя Фая исчезла так же неожиданно, как появилась утром. Попрощалась, накинула капор и растворилась в снежной дымке, оставив после себя легкий запах лаванды и аромат корицы. Лика улыбнулась, увидев на столе под салфеткой еще теплые булочки. Вот уж точно – добрая фея!

Дом стоял притихший, будто не верил, что в нем наконец-то снова живут люди, и в комнатах стоит не холодный воздух, а слышно теплое человеческое дыхание. Лика подошла к елке и как ребенок принялась разглядывать игрушки. Здесь не было скучных блестящих шаров. На ветках жили сказочные человечки, пряничные домики, золоченые шишки, птицы и звери. Интересно, кто подбирал украшения? Неужели Алекс? Может быть, он дизайнер? Или художник…

Она ничего о нем не знает. Хотя живет в его доме и собирается встретить здесь Новый год. В прошлом году Лика загадала себе новую жизнь. Еще не знала какую, но новую. Без Тимура и колючих глаз его матери.

Не верила, что сбудется, но всем сердцем желала. И вот она далеко от Тимура в теплом уютном доме. И этот дом совсем не кажется ей чужим. Словно она здесь когда-то жила. Всё виделось знакомым и привычным: вещи, запахи, звуки. Лика ориентировалась здесь так легко, словно сама устроила здесь быт.

Не задумываясь, открывала нужный ящик или дверцу шкафа, не глядя протягивала руку за шампунем, и он оказывался именно на той полочке, без труда справлялась с замками и щеколдами и даже в кладовке знала, где стоит корзина с луком.

Дом возвращал ее в детство. Как будто здесь жил не странный мужчина Алекс, а ее родители. Вот и кресла с обивкой в цветочный рисунок – по вкусу мамы, а отец обязательно постелил бы на пол гостиной такой же пушистый ковер.

Лика с грустью посмотрела на Яна. Он сидел перед камином и завороженно смотрел на огонь. Яркие всполохи подсвечивали волосы рыжим, и они становились похожи на пламя. Лика чувствовала себя виноватой. Сорвала его неизвестно куда, лишила нормальной жизни, собственной постели и игрушек. Тимур часто говорил, что она никудышная мать. Может, и правда…

Через пару недель волшебство закончится, и они снова окажутся в какой-нибудь тесной, убогой комнатенке, где пахнет клопами, неустроенностью и нищетой. И ради этого она сбежала из несчастливой, но устроенной жизни?

Тихо-тихо поднялась по лестнице и пошла по коридору. Дверь в спальню Алекса была плотно закрыта. Но Лика туда и не собиралась. Больше ее мучило любопытство насчет двух комнат рядом. Толкнув дверь, нащупала выключатель. На потолке загорелся круглый шар и осветил пустое пространство. Кремовые стены, одинокий светлый комод, оставленная у стены картонная коробка. Лика подошла ближе и увидела на боку картинку с изображением детской кроватки.

Значит, она не ошиблась. Здесь будет жить ребенок. Получается, Алекс не одинок? Странно только, что он оставил ее здесь. А если его жена или девушка приедет и увидит постороннюю женщину? Беременным вредно волноваться. Неужели Алекса это совершенно не заботит?

Но, скорее всего, его семья живет не здесь, а комнату только планируют обустроить. Например, на лето, когда малыша и маму нужно вывезти на природу.

Лика вышла из комнаты и плотно прикрыла дверь. Ей стало неловко. Подсматривать за чужим счастьем не хотелось.

Хорошо, что пока есть кусочек своего и можно немного выдохнуть. Она это заслужила. Уж очень непростыми выдались последние несколько месяцев.

***

Следующим вечером, ровно в семь раздался звонок.

– Здравствуйте, - раздался вежливый мужской голос. – Александр Владимирович сказал мне подъехать. Я вас жду.

Лика уже была готова. Ян тоже приплясывал в нетерпении у двери. Любая поездка воспринималась им как настоящее путешествие.

За воротами их встретил большой черный внедорожник. Ян восторженно побежал к блестящему монстру, у Лики оборвалось сердце. Точно такой же автомобиль был когда-то у Тимура. Она сердито нахмурилась: сколько еще пройдет времени, прежде чем перестанет ей повсюду мерещиться бывший муж? И машины у него уже давно этой нет, отдал за долги, и следов ее он не найдет. Его же стараниями нет у нее ни подруг, ни родственников, и никто не сможет ее выдать или навести на след.

Водитель вежливо открыл перед ними дверь. «Как у папы»,- шепнул Ян, трогая блестящие ручки. Лика сделала вид, что не услышала. Они забрались внутрь, Лика назвала адрес, и автомобиль неспешно поплыл по заснеженной дороге в сторону Города.

***

Тимур открутил крышку на бутылке и отпил тепловатую невкусную воду. Губы искривились, будто откусил лимон: как они живут в этом Городе, где даже воды нормальной нет? То ли дело, в его родных местах.

Вот уже второй день, как он сидел в стареньком неприметном «форде» возле дома, где поселилась его ненаглядная. Наивная дурочка, которая решила, что может поднять руку на его мать, а потом ограбить его семью и безнаказанно сбежать. Еще и мелкого прихватила. Овца.

Тимур по привычке покрутил кольцо на пальце. Это успокаивало. Никуда она не денется. Приволочет обратно, намотав волосы на кулак, как шелковая станет. Мальчишку, когда подрастет, отправит в кадетский класс, потом в училище. Пусть мужика из него сделают, а то вырастет рохля. Такой же, как мамаша.

Его сын должен быть совсем другим. Жестким, решительным, отпор должен уметь давать. А этот? Увидел, как бабушка живую рыбу по голове молотком стукнула, чтобы оглушить, в обморок упал. Потом рыдал несколько дней. Разве это нормально?

Глава 9

Черный автомобиль медленно пробирался по узкому проезду. Едва не задев серый «форд», остановился у подъезда.

– Я быстро, - пообещала Лика.

Ей было неловко перед водителем, которому вместо отдыха пришлось тащиться в такую даль. А ведь еще и обратно надо.

Лика виновато посмотрела и пошла к дому. Водитель молча двинулся за ней. Идти было недалеко – первый этаж. Скорее всего, хозяйки даже нет дома. Перед праздниками она часто брала ночные смены. Ключ велено было оставить на гвоздике в прихожей, а дверь просто захлопнуть.

Подъезд был облезлый, в лохмотьях краски, повсюду запах курева и разлитого дешевого пива. Лике стало стыдно. Особенно, когда Валерий наступил в непонятную лужу, плохо различимую в полумраке.

– Мамочка, - боязливо прошептал Ян, - мы что, опять здесь будем жить?

Больно сжалось сердце: на что она обрекла ребенка? Стать бомжами? Не лучше ли было смириться и терпеть? Ради Яна. В конце концов, можно же было постараться задобрить Тимура и его мать. Стать совсем незаметной, чтобы выжить. Зато ребенок не скитался бы по трущобам и не оставался бы с незнакомой женщиной. Ведь есть же те, кто полюбил своего мучителя? И потом, если бы она постаралась принять его правила, может быть, он хоть немного изменил бы свое отношение?

Размышляя об этом, Лика помотала головой, как будто спорила с кем-то невидимым. Покосилась на водителя. Если он что и заметил, то остался невозмутимым. Внутри она открыла кладовку, и Валерий, легко подхватив две клетчатые сумки, вышел на площадку. Лику он дожидаться не стал, сразу пошел в машину. Она без сожаления захлопнула дверь и поторопилась следом.

Тимур вышел на улицу и с наслаждением втянул морозный воздух. Боль в животе отпустила. Он закурил и поднял воротник куртки. Огляделся. Город вовсю готовился к празднику. От залитых огнями витрин слезились глаза, блики гирлянд падали на лица прохожих, снующих туда-сюда в поисках подарков.

Накатило раздражение: у всех предпраздничные хлопоты и заботы, а ему приходится тратить свое время на поиски неблагодарной жены. Мысли о Лике напомнили, что нужно поторапливаться. Тимур выкинул сигарету в урну и поспешил к своему убежищу.

Вынимая на ходу ключи, он подбежал к машине. Поскользнувшись, чуть не угодил под колеса большого черного внедорожника, который сдавал задним ходом, чтобы выехать к проспекту. Тимур хмуро бросил взгляд на проплывающий мимо автомобиль. Совсем недавно у него был такой же. Он отвернулся. Напоминание об утраченном достатке вызвало самую настоящую ненависть. Сидит там холеная морда, смотрит на него, как на неудачника и не знает, что он тоже был один из них. И снова будет! Только вот вернет эту сучку!

– Папа… - прошептал вдруг Ян.

Лика испуганно вздрогнула, беспокойно наклонилась к сыну, но он уже снова прижался к ней и положил голову на колени. Немигающим взглядом она смотрела перед собой. О том, что натворила, старалась не думать. Иначе не выдержит и завтра же поедет с повинной к Тимуру. Неожиданно ей показалось, что он где-то совсем рядом.

Бросило в холод. Тело непроизвольно затряслось и покрылось мурашками. Что это? Словно на мгновение ее окутало черное удушливое облако. Навалилось всей силой и перекрыло кислород. Стало настолько не по себе, что Лика начала нервно озираться. Но за стеклом лишь пролетали огни неспящего города.

***

Огромный тяжелый локомотив запыхтел и выпустил пар. Ребятишки восторженно ахнули и дружно сделали шаг назад. Улыбчивая экскурсовод продолжила рассказ о первом поезде, что отправился с Венского вокзала более ста лет назад. Дети слушали внимательно, иногда поднимая руку, чтобы задать вопрос. Особенно нетерпеливо подпрыгивал один мальчишка с буйными вихрами.

«На Яна похож»,- невольно заметил Алекс. В Технический музей он приходил каждый раз, когда приезжал в Вену. И до сих пор не смог полностью его осмотреть. Бродил среди ребятишек и взрослых, пытливо разглядывал механизмы, спускался в шахтерские копи и пугался самой настоящей молнии.

Эльвира его увлечений не разделяла. Она приезжала в Вену только ради Оперы и шоппинга. В опере она ничего не смыслила, поэтому, поглядывая на часы и стараясь не зевать, просто отбывала время. А вот в магазинах могла пропасть надолго. Особенно под Рождество, когда город превращался в сказку.

Не спеша Алекс шел по широкой, залитой огнями улице. Праздник буквально окутывал со всех сторон. Над головой переливались серебром хрустальные люстры, у бутиков гордо застыли роскошные елки с красными бантами, а в витринах, вокруг мехов и дорогой кожи была рассыпана золотая пыльца.

– Градов! Ты?! Вот так встреча…

Алекс остановился, медленно развернулся, уже понимая, кого он сейчас увидит.

– А я решила не изменять традиции, - Эльвира приподняла и покачала в воздухе подарочными пакетами.

– Кстати, с днем рождения!

Она склонила голову на бок и в платиновых, идеально уложенных волосах, засверкали снежинки.

– Спасибо, - Алекс усмехнулся и посмотрел в сторону.

Под нахальным и одновременно веселым взглядом было неуютно.

– Видишь, я помню,- гордо похвасталась Эльвира. – А ты, как всегда? По делам? Один? Или… - она покрутила головой.

– По делам. Один,- покорно ответил Алекс, мечтая разойтись в разные стороны.

Глава 10

В новогоднюю ночь Лика и Ян напились горячего шоколада с печеньем и пораньше легли спать. Ночью, когда Яник уснул, Лика спустилась вниз и положила под елку подарок. Она купила его еще осенью. Уходя, невесело взглянула на скромный сверток, совсем незаметный под роскошной елкой. Но это всё, что она пока может себе позволить – коробочка с конструктором, альбом и краски. Утешила себя тем, что Ян любит собирать машинки из деталей и рисовать.

Дом удивленно помалкивал, словно готовился увидеть праздник с размахом, горы блестящих упаковок, гостей, взрывы смеха и фейерверки глубоко за полночь, а оказался в сонной тишине и покое. Но пусть так. А то вообще остался бы одиноким – без человеческого духа и тепла.

Дни потекли спокойно, без суеты. Рано вставали, завтракали, и Ян бежал кормить своих пернатых друзей. Проваливаясь в сугробы, бегал у дома, лепил снеговика и падал, как в перину на нетронутый снег, слизывая с губ пушистые хлопья.

Однажды рискнули выбраться в лес. Он стоял совсем рядом, притихший, таинственный. В звенящей тишине шелестели кронами сосны, посыпая время от времени воздух серебряным конфетти. В стороне одинокими метелками торчали из снега сухие побеги, с жухлыми, чудом уцелевшими листьями. Подул ветерок, и некоторые сорвалась и по спирали устремилась вниз.

Лика проводила их взглядом: вот и она так же. Держалась, держалась за сухоцвет, пока сама окончательно не иссохла и не упала на землю никому не нужной вялой тряпочкой.

«А может не упала, а освободилась? – мелькнула мысль. – Вон, как летят теперь эти листья по ветру – вольно, легко…»

Далеко уйти не смогли, уж очень глубоки оказались сугробы, зато увидели на деревце снегирей. Серо-черная, совсем невзрачная самочка, прыгала вокруг своего красногрудого избранника, и что-то яростно ему доказывала. Снегирь покорно слушал, крутил головой и время от времени хватал клювом подмороженные ягоды рябины. Наконец, желая прекратить скандал, ловким движением он оторвал целую гроздь и сунул под нос сварливой женушке. Она замолчала и занялась лакомством. Сразу наступила тишина.

Лика и Ян прыснули от смеха – всё, как в жизни.

Приезжала тетя Фая и недовольно морщила нос – работы для нее не находилось. Лика сама поддерживала порядок. Да это было и нетрудно. Сколько они вдвоем намусорят? Тетя Фая хоть и ворчала, что сидеть без дела не привыкла, а сама с удовольствием устраивалась у камина и хлопала ладошкой по ковру, приглашая Яна. В ход шли настольные игры, в которых побеждали по очереди. Потом они пили чай или горячий шоколад и разговаривали обо всем.

Лика не вмешивалась. Только поглядывала с улыбкой, прислушиваясь к размышлениям сына. Некогда ей было. Целыми днями шерстила сайты, выписывала вакансии, звонила и слушала сладкие речи, обещающие золотые горы. Иногда, правда, узнав о маленьком ребенке, с ней разговаривали грубо и сразу отказывали.

Лика начинала в душе паниковать: а вдруг ничего не выйдет? Вдруг не найдется работа? Вдруг Тимур не успокоился и ищет ее? Цепенела от того, каким страшным получался нарисованный в воображении мир. Однажды не выдержала, поделилась сомнениями с тетей Фаей. Туманно так, призрачно, всё намеками, как будто бы не про себя говорила.

– Мать моя, женщина, - всплеснула руками тетя Фая. – Еще ничего не случилось, а ты уже себе могилу готовишь. Вот когда не получится ничего, тогда и думать станем. А пока… плюнуть и растереть! Зачем себе жизнь заранее отравлять? Пошли лучше чаю с миндальным печеньем попьем. Печенье-то вот оно, на столе, а твои ужасы еще неизвестно, исполнятся ли.

Лика удивленно задумалась: а ведь права тетя Фая. Чего она раньше времени переживает? Десять дней спокойной жизни у нее еще есть. Так надо ими наслаждаться! Неизвестно, где они с Яном потом окажутся. И тогда, хотя бы мысленно можно будет вернуться в этот чудесный, уютный дом и почувствовать себя в безопасности.

– И потом, Саша поможет, - уверенно сказала тетя Фая и хрустнула печеньем.

Лика нахмурилась: вот чего-чего, а хозяина дома она напрягать совсем не хотела. И так достаточно сделал для них. Он, как вежливый человек, конечно, попробует помочь, но зачем доставлять ему лишние хлопоты? Достаточно наслушалась от мужа, что она обуза.

Ночью снова нападало отчаяние. И как бы ни старалась Лика взбодриться, страхи окутывали липкими щупальцами и плавно перебирались во сны. В них Лика куда-то бежала, падала, тянулась к Яну, которого тащил за шкирку Тимур, дралась с ним, а он только смеялся и смотрел черными замогильными глазами.

***

Алекс вернулся под вечер. Улыбнулся, увидев мягко освещенные окна. Обычно его встречала чернильная тьма. Дверь открыл смело, был уверен: Лика уже увидела блики фар и услышала шум двигателя.

Он вошел и удивленно замер на пороге. Дом был наполнен негромкой музыкой. «ABBA» уже которое десятилетие поздравляла с Новым годом. Ноздри чутко уловили запах горячего шоколада и корицы. Вдалеке раздался звонкий мальчишеский голос, а за ним смех. Послышался звук подвигаемого по полу стула. Снова смех. На этот раз мягкий, женский.

Алекс нерешительно замер. Как теперь быть? Ни Лика, ни Ян не подозревают, что он уже здесь. Он боялся их напугать. Но самое главное, ему казалось, что своим появлением он разрушит частичку волшебства, в которое его по недосмотру допустили. Влезет, как грубый варвар и всё разрушится и исчезнет. Не будет больше ни аромата шоколада, ни смеха, ни веселых огоньков гирлянды на елке.

Глава 11

– Лика! - сказал Алекс за завтраком.

Она испуганно взглянула - глазищи на пол-лица - и опустила ресницы. Черт! Что за реакция?! Почему только что нормально разговаривала и улыбалась, а теперь застыла, как истукан и в глазах паника? Но лезть в душу не хотелось. Сам от всех закрылся и нацепил маску равнодушия. Понимал, как иногда трудно рассказать о наболевшем.

– Я, кажется, уже нашла комнату, - торопливо заговорила Лика, отводя от лица прядь волос.

Она сидела спиной к окну, и солнечные лучи мягко подсвечивали ее похожую на тонкий фарфор кожу. Алекс залюбовался нежным очерком щеки и еле заставил себя отвести взгляд.

– Подожди, - поморщился он. – Я как раз хотел сказать тебе, чтобы ты не торопилась. Я никуда вас с Яном не гоню. И вы мне совсем не мешаете. Наоборот… веселее стало. Я вот, что хотел…

Алекс отодвинул чашку и заговорил, как можно убедительнее.

– Перед Новым годом я видел открытую вакансию в смежной фирме. Им нужен администратор. Зарплата небольшая, но зато стабильно и официальное оформление.

Лика вспыхнула от радости: о таком и мечтать боялась! Узнав, какая зарплата, тихонько выдохнула. Ничего себе небольшая! В два раза больше, чем она в магазине получала.

– Давай, так, - продолжил Алекс. – Я поговорю, разузнаю, всё ли в силе. Параллельно нужно с жильем решить. Что там за комната? Вечером покажешь варианты. Сейчас не могу, тороплюсь. И не забывай, Яну нужен садик или няня. Иначе, как работать? В общем, после ужина всё обсудим.

Лика широко улыбнулась, и Алекс не выдержал и тоже улыбнулся в ответ. Из дома уходил со странным чувством: быстрее бы вернуться.

***

Эльвира проснулась рано. Потянулась всем телом, выкинула перед собой стройную ножку и полюбовалась бронзовой гладкостью кожи. Из Вены она на недельку улетела в Таиланд. С подружкой. Эдик остался в Австрии, чтобы с женой и детьми кататься на лыжах.

Эльвира поморщилась, вспомнив, как сопел он ночью под боком, обдавая лицо несвежим дыханием. За четыре месяца так ей надоел! Поначалу осыпал комплиментами и был щедрым, а теперь стал прижимистым. Вон, какую рожу состряпал, когда она ему сказала, что привыкла зимой греться на солнышке.

Оплатил, конечно, но чего ей это стоило! Она передернула плечами: фу, лучше и не вспоминать… Вот и сегодня ночью пришлось изображать страсть и через силу выполнять его прихоти. Если бы его тело заводило, тогда еще ладно, но в случае с Эдиком всё было печально. Спорт он презирал, раз в год изображал катание на лыжах, а в остальное время ел много сладкого и мучного, что отражалось на его фигуре.

«Вот бы раздобыть классного мужика…щедрого… красивого…» - Эльвира потянулась, как кошка. Мысли перекинулись на Алекса. Где-то в низу живота шевельнулось забытое желание. Эх, если бы не его идефикс насчет детей, они могли бы и дальше быть вместе.

Эльвира вздохнула: ну почему нельзя просто наслаждаться друг другом? Путешествовать. Заниматься любовью. Жить для себя.

Она приподняла голову и посмотрела на плоский живот. Красота же! На секунду представила раздутое, как у жабы тело, синие борозды растяжек, вывернутый наружу пупок. Ее затошнило. Ужас какой! Как женщины добровольно на такое соглашаются?

Повалявшись так еще с полчаса, Эльвира накинула халатик и пошла варить кофе. Пиликнул телефон и услужливо предложил посмотреть подборку фото с романтическими моментами. Лениво провела по экрану: год назад в это время они с Алексом ездили в Прагу. Сорвались на три дня и гуляли, гуляли, гуляли. Она даже ногу натерла, так много пришлось ходить. И в мансарду маленького и ужасно милого отеля, Алекс нес ее на руках. Тогда они даже ни разу не поссорились.

Грусть налетела неожиданно, тронула тонкими пальчиками сердце, растравила душу. Эльвира сентиментально выпустила две слезинки. Села, подперев рукой щеку, уставилась в окно. Над крышами неслись облака, цепляли серыми боками антенны и трубы, из которых поднимался еле видный дымок.

Алекс никогда не любил городскую квартиру и с легкостью отдал ее после развода. Эльвира всё здесь переделала на свой вкус. Наслаждалась каждой вазочкой, каждой картиной и завитком мебели. Ей нравилось жить высоко над крышами других домов, дышать воздухом с привкусом выхлопных газов, а выходя на улицу, сразу же погружаться в городскую суматоху.

Жизнь в деревне не для нее. И она Алексу об этом говорила. Говорила, что ее пугает удаленность от цивилизации, мрачные, стоящие стеной ели, дикари эти деревенские. Но разве он еще слушал? Втемяшил себе про детей и свежий воздух. Еще бы огород разбил и босыми заставил ходить.

С досадой прикусила губу. Вот если бы не это… всё бы было у них хорошо. Она боялась себе признаться, что, порой, немножко по Алексу скучает. Они были такой красивой парой! Ими все любовались. Ей завидовали. И из-за какой-то глупости всё рассыпалось.

Настроение стало совсем плаксивым. ПМС, что ли? Нужно выйти в люди, развеяться. Это всегда отвлекает. Эльвира заставила себя принять ванну, попутно договариваясь с Натали о встрече. Пробегутся по магазинам, зайдут в их любимую кондитерскую, можно даже по бокальчику шампанского выпить. Или два.

Эдика сегодня не будет. Он отбывает долг с женой. Эльвира усмехнулась, одергивая узкое, короткое платье. Что он там может предложить своей гусыне после сегодняшней ночи? Выжат, высушен до нитки. И как его старая дура не замечает, что мужик изменяет? Недавно вот в любви признавался. Но что ей до его любви, когда он стал увиливать от ее просьб? Колечко «Graff» само себя не купит.