Найду тебя зимой

Глава 1. Нина

Зима в этом году наступила совершенно неожиданно. Еще не закончился ноябрь, а снежные шапки уже украсили верхушки деревьев. Холодный ветер сбивает с ног и обветривает и так шелушащуюся кожу. Хорошо, что я хотя бы бальзам догадалась нанести на губы, иначе бы на следующем интервью уже была бы с гер-песом, который мучает меня последние пару лет.
Спеша в спортивный центр, я, однако, не забываю о семейных делах и обязанностях. Вытаскиваю телефон из кармана, набираю дочку:
— Малыш, ты ведь помнишь, что завтра у тебя контрольная по алгебре? Никаких сегодня гулянок, после школы пообедай и садись за учебники, — прошу Майю, зная, насколько та не любит этот предмет. — И не вздумай хитрить, как в прошлый раз, а то останешься без телефона на месяц.
— Ну мааааам, — тут же притворно хнычет дочка, зная, что я сдержу обещание.
— У Иры день рождения как раз в субботу. Не сдашь контрольную хотя бы на тройку, и не пойдешь к ней. Как тебе такой стимул? — знаю, на что надавить, чтобы девочка и правда меня услышала.
— Окей. А роллы-то заказать можно? — последняя попытка с её стороны.
Но это мелочь, поэтому угукаю. Пусть ребенок порадуется.
— В таком случае чмоки, мамуль. Порви там всех сегодня!
Майя отключается, а я думаю о том, как тепло слышать от родного человека пожелание удачи. С тех пор, как она родилась, и дня не проходила без поддержки дочери. Даже когда она была младенцем, от одного взгляда на нее я заряжалась энергией и понимала, что сделаю все, что угодно, лишь бы эта малышка была счастлива.
Пока дохожу до центра, погружаюсь в воспоминания, не особо-то смотря по сторонам. В итоге меня чуть было не сносит машина, паркующаяся у нужного мне здания. Черный ренджровер с шумом тормозит в последний момент перед тем, как превратить меня в блин на асфальте.
— Глаза разуй, му-дак! — кричу я водителю, показывая средний палец.
Но даже не останавливаюсь, чтобы не нарваться на какого-нибудь ненормального, кто там знает что за психика у человека за рулем. Да и портить сейчас себе настроение не хочется, предстоит брать интервью у главы ассоциации спорта, а он не очень-то общителен, насколько мне известно. Впервые согласился поговорить с журналистом, и я к этой встрече готовилась несколько недель. Все должно пройти и-де-а-ль-но.
На входе центра меня уже ожидают. Охранники проводят металлоискателем около моего тела, досматривают сумочку. Ей богу, как будто я минимум на встречу с президентом страны пришла. К чему все это? Впрочем, не найдя ничего подозрительного, мне дают расписаться в журнале посещений, выдают пропуск и провожают на нужный этаж. Там девчонка, едва вылезшая из пеленок, а точнее, закончившая институт, пожимает мне руку.
— Очень жаль, но Ренат Павлович сложил с себя обязанности пару дней назад, — говорит она, даже не смотря мне в лицо.
Что за черт? А зачем тогда я сюда пришла? С кем проводить интервью-то, если человек, который интересен всему спортивному миру России, уже не у дел?!
— Почему мне не позвонили? — затыкаю свою ярость, отлично зная, что она ну никак не поможет.
— Потому что ему уже назначили смену. И наш новый руководитель с удовольствием согласился дать интервью и рассказать о своих планах на должности. Он очень приятный мужчина, вам точно понравится, — девушка чувствует себя чуть увереннее, когда я не кричу и не ругаюсь на нее за непрофессионализм. А ведь стоило бы. Однако, я тоже когда-то была вот такой вот молодой и зеленой, с возрастом она поймет, как правильно работать, дабы тебя не выгнали. — Проходите, он ожидает.
Ну ладно, буду считать, что просто звезды так сошлись. Жалко только весь тот материал, что я нарыла на Рената Павловича. Да и о новом главе ассоциации мне ничего неизвестно, даже имя.
Прохожу в комнату и понимаю, что спрашивать не придется. Вальяжно развалившись в кожаном кресле, сидит Фёдор Победин.
За пятнадцать лет, что я его не видела, он почти не изменился. Все такой же подтянутый и стройны, лишь немного седины на висках прибавилось и морщинок в уголках глаз. Красивый, зараза.
— Какие люди в нашем Голливуде, — улыбается он с хитрецой, смотря мне прямо в глаза.
— Добрый день, — внезапно включается моя рабочая вежливость, хотя отчаянно хочется развернуться и убежать, сверкая пятками, из этого места. — Подозреваю, что ты знал, что я приду. Не так ли?
— О да, меня очень заинтересовала Нинель Уварова, главный корреспондент канала «Россия» и журнала «Спортивный обзор». Странно, думал, ты уже давно замуж вышла и фамилию сменила, — кое-кому явно хочется поболтать, вот мужчина и не затыкается. — Ну что же ты стоишь? Присядь хотя бы. Мы так давно не виделись, могла бы и обнять.
Меня тошнит от этого наглого голоса. Сразу всплывают воспоминания о том, как этот человек поступил со мной и Майей. Стоп! Майя! Моя малышка. Вот о ком мне надо думать в данный момент: не о себе, а о ней. Значит, надо сдержаться и не показывать никакой заинтересованности по крайней мере в мысленном уб-ийстве Победина. Не хочу, чтобы он о ней узнал. А ведь если я заартачусь, Фёдор может что-то заподозрить.
— Хорошо, — сажусь в кресло напротив, достаю диктофон, блокнот и ручку для заметок, — приступим. Не хочу вас задерживать.

Глава 2. Нина

Слушать, как Победин заливается соловьем о своей успешной жизни, мне очень неприятно, даже отвратительно. Получается, пока я пыталась свести концы с концами, растила маленькую, но очень капризную, дочь, он и в ус не дул. Ни разу не позвонил, не написал, не откликнулся на те сообщения, что я ему оставляла, а ведь я в них прямо писала: «Ты стал отцом!». Уж не знаю, можно ли их понять превратно. Именно такие мысли царят в моей голове, пока я на автомате фиксирую ответы Федора в блокноте, мечтая, чтобы эта пытка поскорее закончилась.

— Ау, Уварова, ты меня вообще слушаешь? — щелкает пальцами мужчина, видимо, поняв, что я далека от того, чтобы ему внимать.

— Ага. Аж заслушалась. Не знаю, куда себя девать от твоего величия, — не удерживаюсь от шпильки в адрес Победина. Слишком уж эта ситуация выбила меня из колеи. Я еще поговорю с той девчонкой, что мне не позвонила и не предупредила о ТАКОМ. Да, она человек подневольный, не знает, в каких контрах мы с Федором, но ведь существует банальная рабочая этика. — Всё, закончил?

— Куда-то спешишь?

Лицо у него недовольное, но чего он ожидал? Что я действительно брошусь ему в руки, благодаря о явлении Христа народу?

— В отличии от вашего величества, у меня еще куча дел. Что ж, Победин, мне было неприятно с тобой увидеться, надеюсь, что больше не встретимся, — за секунду складываю вещи в сумку, поднимаюсь со стула, — руку жать не буду, а то еще си-филис какой-нибудь подхвачу. Бывай.

Мне наплевать, что именно подумает Фёдор о том, как я с ним разговариваю. Пусть спишет на то, как мы расстались. А еще у моей грубости есть определенная цель — максимально отбить у мужчины желание со мной видеться вновь. Остается надеяться на то, что инстинкт охотника и собственника у него не проявится. Но подозреваю, что это не последняя наша с ним встреча.

Девчонка все еще в коридоре. Будь она моей дочерью, уже бы отхватила люлей, но что я могу с ней максимум сделать, так это высказать, как и поступаю:

— Еще раз такое произойдет, и я напрягу все свои связи, чтобы ты в журналистике не работала, ты меня поняла? — рычу, наверно, как животное, но нервное напряжение дает о себе знать, этим себя и оправдываю.

Лишь на улице у меня получается вздохнуть свободно. Не смотря на холод, обжигающий горящее лицо, легкие наконец-то наполняются кислородом. Так, нужно успокоиться, нельзя в таком виде показываться людям. Вдох-выдох. Еще раз: вдох-выдох. И снова. Смахиваю с лавочки снег, присаживаюсь, не беспокоясь о том, что куртка намокнет. Боюсь, что упаду в обморок. Теперь, когда могу ясно думать, переживания накатывают волной, и слезы сами струятся по моему лицу. Размазываю их по щекам. Наверно, и тушь потекла, превратив меня в панду. Достаю пудреницу, смотрюсь в крошечное зеркальце — так и есть, просто отврат. Совсем не похожа на ту ухоженную женщину, которой являюсь большую часть времени. Но смысл сейчас об этом размышлять? Лучше уж пострадать дома.

Привести себя в божеский вид не представляется возможным, приходится вызвать такси, пусть это и ударит по бюджету. Так сложилось, что стараюсь деньги экономить, балуя лишь дочку, не себя. Ее частная школа жрет мою зарплату, как голодный тигр.

Вот, то, что нужно! Мысли о Майе меня успокаивают. Сидя в машине, смотря на снежную вьюгу, я вспоминаю, какой крошкой она была, да и сейчас не особо выросла, настоящая Дюймовочка. Последние пятнадцать лет я жила ради этой девочки, ради её будущего, её счастья. Даже когда приходилось голодать, когда сутками не спала, одновременно учась в университете и работая на двух вакансиях в магазине, когда она болела и плакала часами не переставая, я была счастлива тому, что мы есть друг у друга. Майя — моя поддержка и истинная любовь в этом мире.

В квартиру я захожу в уже приподнятом настроении.

— Малыш, я дома, — кричу погромче, зная, что дочь любит заниматься в наушниках и вряд ли меня с первого раза услышит.

Но она выбегает мне навстречу. Наплевав на то, что я в куртке, обнимает.

— Ну что ты, дай хотя бы раздеться, — я шутливо её журю, чувствуя, как лед на сердце тает от такого простого жеста привязанности. — Поела?

Куртку на вешалку, сапоги на полку. Аккуратность — залог уюта и чистоты в доме, где живет подросток.

— И тебе оставила твою любимую Филадельфию. В холодильнике.

— Спасибо, а теперь бегом учиться дальше.

Прежде чем поесть, совершаю свой ежедневный вечерний ритуал: принимаю душ, смываю косметику, переодеваюсь в удобный пижамный костюм. И только после этого отправляюсь на кухню с ноутбуком подмышкой. Даже поужинать мне не удается без него, потому что работы всегда хватает. Например, сегодня в планах у меня допечатать статью о гимнастках, которые заняли первое место на чемпионате мира. Надеюсь, что делая это, смогу забыть о неприятной встрече с Побединым.

Но все мои планы рушатся, словно карточный домик, когда телефон звонит. На экране мобильника высвечивается имя владельца моего канала. Нельзя не ответить.

— Да, Юрий Алексеевич, я вас внимательно слушаю, — стараюсь хотя бы не вздыхать тяжко, тем самым показывая неуважение.

— Нинель, я вот думал, что мы с тобой давным-давно нашли общий язык. А это оказалось не так. Что ты ему наговорила?

Упс.

— Ему это кому?

— Не строй из себя дурочку, Уварова. Ты умная женщина, небось уже сообразила, — в его голосе угроза. — Так вот, мне плевать, что у вас с ним за терки, но мне по шапке уже прилетело. Поэтому я сделаю то, о чем Победин просит. Поздравляю, ты становишься его личной журналисткой на ближайшие пару месяцев, пока ему не надоест. Будешь ездить с ним на все встречи, отвечать на все вопросы и кофе приносить, если понадобится. Так что будь умницей и не позорься.

Юрий Алексеевич отключается, оставляя меня без любой надежды на спокойствие. Оказывается, Фёдор за эти долгие годы совсем не изменился, все такой же уб-людок и эгоист, который думает лишь о собственных хотелках. Теперь главное не перемудрить и не послать его куда подальше в пешее путешествие в первый же день, когда приду снова в злополучный спортивный центр.

Глава 3. Федор

Россия давно перестала быть для меня домом. Уехав пятнадцать лет назад в Канаду, оставив ту, что любил, свой дом и, пусть и тварь, но отца, я никогда не оглядывался назад. Это было достаточно легко, ведь я изначально не обладал какими-либо ценностями. По крайней мере, я это смог понять. Когда-то тешил себя надеждой, что я лучше кого бы то ни было, какой я благородный, какой целеустремлённый – все это фикция, на самом деле людям интересны лишь деньги, вот и я очень легко продался.

Однако, судьба та еще су-ка, видимо, решила меня наказать — карьера профессионального спортсмена закончилась слишком рано из-за травмы. Я уж было отчаялся, даже напился, чего не делал много лет, думал, что жизнь закончена, а тут вдруг из России поступил запрос, пригласили на должность главы спортивной ассоциации. Только дурак бы отказался, а таковым я вроде как не являюсь.

Каково же было мое удивление, когда я узнал, что в первый же день встречусь с той, кто когда-то была мне дорога — с Нинель. Та и правда добилась того, чего хотела, стала журналисткой, да не простой. Нашла свое место в жизни, состоялась в работе..И все так же красива, как и в последний раз, когда я её видел. Я не смог удержаться от того, чтобы с ней не встретиться. Мой вывод после того ужасного интервью — за пятнадцать лет ненависть этой женщины ко мне все еще не остыла.

Что ж, ненависть тоже сильное чувство, значит, я что-то значу для Уваровой. Только вот тон, с которым она говорит со мной, мне не нравится, поэтому я нахожу номер её начальства и высказываю претензии. Тот подтверждает мои полномочия в плане того, что делать дальше. «Ничего, пусть попрыгает козочка, может, научится вежливости», — ехидно думаю, уже предвкушая своеобразное веселье.

На следующий день, ровно в восемь утра, Нинель у меня в кабинете, держит в руках кофе и выглядит чер-товски недовольной, как будто де-рьмо унюхала.

— Что еще? — протягивает мне напиток, старательно пытаясь не коснуться меня. — Чего изволит ваше величество?

— Снова грубишь? Ничему не учишься, Ниночка. Именно такое поведение и привело тебя сюда, — мягко журю её, усаживаясь в кресло.

Прошлый глава оставил после себя кучу незаконченного дел. Документы лежат ровной стопкой, все их нужно подписать. Наверно, уйдёт несколько дней, а, может, даже недель, прежде чем я разберусь с ними — их все нужно прочитать, прежде чем оставлять автограф на последней странице.

— Если будешь хорошо себя вести, то долго здесь не пробудешь. Просто научись разговаривать нормально с теми, кто не являются твоими друзьями. Тебе же, наверно, приходилось брать интервью у не очень приятных людей? Вот и примени те знания, — странно, что мне приходится её учить этому, ведь Нинель взрослый человек, должна бы это сама понимать. — Пока садись, как понадобишься, позову.

Удачно, что в кабинете есть еще один стол. Небольшой, на кривых ножках, как раз подходящий для этой злобной стервы. Уварова никак не комментирует мой рабский приказ. Снимает и вещает симпатичное пальто, переобувается из сапог в туфли-лодочки: она явно знает, как проводить время с комфортом. Ставит ноутбук и сразу же принимается что-то в нем печатать, закусив нижнюю губу от усердия.

Этот простой жест меня неожиданно заводит. Может, из-за того, что я давно с женщиной в постели был, может, потому, что вспыхивают старые чувства к этой женщине, но факт остается фактом — чл-ен встает, неприятно натягивая ткань брюк. Кажется, пора бы мне обзавестись местной партнершей. Не знаю почему, но хочу, чтобы это Нинель.

Я до сих пор помню, какие у нее сладкие губы, стройное тело, округлое в нужных местах, а уж как стонет, кон-чая — просто песня для ушей. Однако, от сладостных мечтаний меня отрывает постоянное пикание сотового Нины. Тот вибрирует и вибрирует, не давая мне погрузиться в собственные мысли.

— Кто тебе покоя не дает? — наконец решаюсь у нее спросит, чувствуя, впрочем, что атмосфера к откровениям не располагает. Но я же здесь босс, значит, могу себе позволить подобную наглость.

— Не твое дело, Победин. Имей совесть и не лезь в мою личную жизнь, — даже не смотрит на меня.

О как. Личная жизнь. Значит, мужчина у нее есть, еще и так ревностно оберегаемый. Интересно было бы взглянуть на того, кого выбрала Уварова. Небось какой-нибудь ботаник в очочках на должности офис-менеджера в крупной, но не слишком, фирме — моя полная противоположность. Это конечно же злит. То, что она с кем-то проводит время, а от меня воротит нос.

— Пока ты здесь, еще как мое дело. Мы работаем, а не флиртуем, — все-таки одергиваю её, ощущая ярость.

Почему-то мне хочется, чтобы она была только моей и ничьей больше. Чувство собственности столь сильно, что будь моя воля, я бы уже её забрал к себе и запер за семью замками. Но голос разума не дает поступить столь опрометчива.

Я позволяю себе маленькую вольность. Вначале скидываю Нине на почту документы, прося их просмотреть, а потом захожу ей за спину, делая вид, что помогаю. Опираюсь руками о стол, почти заключая женщину в объятия, склоняюсь чуть ниже. От нее тонко пахнет цветочными духами — кажется, скоро у меня снова встанет.

— Прилип, как банный лист к жо-пе, — слышу тихий шепот.

Эти слова меня подзадоривают. Кажется, я зря себя сдерживаю, ведь Уварова сама напрашивается.

Глава 4. Нина

Со мной творится что-то странное. Чувствуя спиной жар чужого тела, я поерзываю на стуле, пытаясь избавиться от зудящего ощущения где-то там, внизу живота. Но когда я чувствую еще и дыхание мужчины у своего уха, стерпеть уже не могу. Резко бью наугад головой вверх. И судя по оху, попадаю, куда нужно. Оборачиваюсь, чтобы полюбоваться.

— Ты чего творишь, дура?! — Фёдор держится за нос, из которого течет кровь.

— Я просто хотела потянуться. Сам должен был понять, что там стоять небезопасно, — надеюсь, что ухмылки на моем лице нет, это было бы слишком палевно. А вот на душе у меня радостно, потому что наконец-то сделала то, о чем мечтала даже в отношениях с этим человеком, не то что после расставания. Жаль только, что признаваться в этом нельзя. Я отлично понимаю, чего Победин добивался, и сообщаю ему об этом, — даже не вздумай тянуть ко мне свои потные развратные ручонки. То, что я здесь нахожусь, совсем не значит, что буду делать все, что тебе хочется. Забудь, Федя, чего бы не задумал.

Лучше сразу расставить все точки над «ё», чем потом расхлебывать последствия.

У меня ощущение, что он наконец-то понял, потому что вначале отходит от меня, а затем и вовсе возвращается за свой стол. Причем молча, наверно, даже не дыша. «Вряд ли я настолько грозная», — подозрительность во мне всегда была сильна, и теперь она буквально вопит об опасности. — «Ладно. Наплевать на то, что произошло. Буду лучше думать, как побыстрее разобраться с этими бумажками и вернуться домой к Майе. Вот кто меня никто никогда не расстраивает, лишь радует». Интересно, как у нее там с учебой? А то давно не заглядывала в её дневник. Дочка пусть и старательная, но иногда и её лень одолевает.

Став матерью, я ко-многому стала относиться иначе. Сама долгие годы не встававшая из-за учебников, Майей я позволяю отдыхать, если она этого хочет. Ей надо быть ребенком, пока есть такой шанс. Детство — такое мимолетное время, его на ценить. Дочь вырастет очень быстро, я даже заметить не успею, еще буду с теплотой вспоминать обо всех этих заботах и мелких проблемах.

И как только Победин может быть отцом такой замечательной девочки? Я много раз задавалась этим вопросом, но так и не нашла ответа. Хорошо, что он не знает о её существовании, ведь неизвестно, как бы он отреагировал. Мало того, что вырастила её в-одиночку, так еще и сейчас ни слова не сказала. «Ну всё, хватит. О чем-чем, а о его чувствах мне точно волноваться не нужно», — злюсь на собственную сентиментальность, которая вдруг решила ни к месту проявиться.

— Скучная ты какая-то стала, — говорит Фёдор после обеда, на который съедает зеленый салат. А меня, су-ка такая, из кабинета только в туалет отпускает.

— Если хочешь почесать языком, то почеши его об стену, — я настолько голодная, что зла, как черт. Не хочу никого жалеть, ни о ком заботиться, кроме своей семьи. А уж Победин за сутки успел надоесть мне до зубовного скрежета. Он, словно пульпит, ноет и ноет. — Оставь меня уже в покое.

— Нин, что с тобой? — и вдруг внезапно он на секунду становится тем, кого я когда-то любила: жизнерадостным и веселым. — Ты никогда такой не была ведь.

Ну и что я должна на это ответить? Что именно он меня сломал?

— Федь, я тебе еще нужна сегодня? Может, хватит издевательств для одного дня? Думаю, ты уже достаточно покуражился, — прошу его отпустить меня.

Наверно, что-то такое видит в моих глазах, потому что внезапно соглашается со мной:

— Окей, но завтра будь как штык к восьми. У меня несколько встреч, а секретарши еще нет. Записи кому-то вести надо.

Интересно как. Вот так быстро я из журналистки с известным именем стала рабыней на побегушках у зарвавшегося мужика. Приятного мало.

Домой я бегу чуть ли не в припрыжку. Едва выхожу из кабинета Победина, и даже дышать легче становится. В той комнате, пусть и большой, воздух спертый из-за той атмосферы, что царит между нами двумя. По пути захожу в кондитерскую, покупаю дочери пирожные, желая её побаловать — в последнее время из-за учебного стресса она плохо ест, уверена, что корзиночки с кремом и ягодами порадуют девочку.

Майя и впрямь с радостью воспринимает угощение. Открывает цветастую коробку прямо в коридоре и запихивает пирожное в рот.

— Вот за это спасибочки, — едва понятно говорит с набитым ртом. — Мамулик, а что-нибудь еще купила?

— Ну ты и прожора, — смеюсь над реакцией ребенка. Но я знала, что так будет, поэтому отдаю пакет из «Пятерочки». — Там и колбаса твоя любимая, и свежие огурчики, и творожный сыр. Все для твоих огромных бутербродов.

Майя сразу же бежит на кухню, явно намереваясь накормить нас сегодня сухомяткой. И пусть я стараюсь следить за фигурой, от кулинарных шедевров дочери никогда не отказываюсь. Поэтому с удовольствием объедаюсь сэндвичами, запивая их чаем.

— Ты сегодня рано, — справедливо замечает дочка, кидая взгляд на настенные часы. Там стрелка едва перевалила за три часа. — Что-то с работой случилось?

Не знаю, что ответить. Майе всегда было интересно знать, кто же ее отец, а я не говорила правды. Но тогда было проще, потому что Победин жил на другом конце света. Теперь же, когда он в поле нашего зрения, я еще сильнее не хочу их встречи. И что прикажете делать? Лгать собственному ребенку? Девочка она уже взрослая и, если захочет, сама раскопает правду. Дилемма слишком жестокая для меня.

— Зима, милая, ты же знаешь, в это время всегда работы меньше, — и все-таки вру. Но на этом не останавливаюсь, нужно придумать правдоподобную легенду. — На какое-то время меня перевели на редакционную работу.

Глава 5. Федор

По клубам я с самой юности не ходил, предпочитая работать и учиться. Когда же мужское эго требовало выхода, банально находил себе симпатичную и покладистую девочку из агентства. Так было проще, потому что не приходилось волноваться о чувствах: заплатил и получаешь свой товар. В России искать девочку я не рискну, чтобы не попасть на рейд полицейских, решивших ловить ночных бабочек, а стоимость эскортных агентств здесь не в пример выше, а вот качество ниже – легко подхватить какую-нибудь неприятную болячку, на которую тоже придётся угрохать кучу денег, чтобы вылечить. Поэтому и остается простейший способ — подцепить кого-нибудь в клубе. Желательно, чтобы партнёрша была относительно молодой, симпатичной и раскрепощенный. Такой, чтобы не жалась от простого слово «ми-нет», любила целоваться и была нежной. Ничего другого я не ищу, простого человеческого тепла.

И у меня все получается. Её зовут Анна, ей около двадцати лет, а из особых примет это короткая стрижка чёрных волос, выгодно подчёркивающая худобу и изящные линии лица и шеи. Она с удовольствием отправляется со мной на квартиру, смущенно краснея, но не убирая руку с моего колени — очень близко от паха. Однако, не смотря на то, какая Аня хорошенькая, пока я валяю её по кровати, думаю лишь о той, кто так яростно меня игнорирует. Нинель не выходит из моей головы, как и её странное поведение.

После, лежа в постели, в полной темноте, разбавляемой лишь тусклым светом фонаря с улицы, я размышляю. Чертовски интересно, кто же так настойчиво названивал Уваровой. Не муж, это совершенно точно, потому что тогда бы у женщины была другая фамилия. Значит, парень? Точнее, мужчина. Как бы о нем разузнать? Друзьями я пока в Москве не обзавелся, связей никаких нет, разве что идти в детективное агентство, которых за пятнадцать лет в столице стало, как грибов после дождя. Так-то глупое решение, может, банально самому проследить за Ниной? Думаю, это будет куда проще, чем платить за простейшие действия другим. Да и кто знает, куда потом уйдёт информация, что нароют в агентстве, вдруг её обратят однажды против меня?

Так и решаю. Выдворив после пробуждения ночную спутницу из квартиры, пишу Уваровой, что на сегодня её «работа» отменяется. Расчет мой очень прост, если у нее освободится время, то она сразу же поскачет со своей любовью развлекаться. Но для начала приходится позвонить начальству Нинель, узнать её адрес.

К многоквартирному дому подъезжаю через тридцать минут. И тут же делаю вывод, что моя бывшая подружка точно не страдает от недостатка денег: он за огороженной забором территорией, деревья и клумбы все еще зеленые, а вход только через КПП. Обычно в таких местах селятся люди, которые хотят что-то защитить. Итак, вопрос на засыпку, кто кого защищает?

С охранником приходится объясняться долго. Я не говорю ему всей правды, но и не скрываю основных моментов. Мужик оказывается понимающим.

— Мне моя изменяла. И если бы я узнал об этом раньше, чем у нее появился ребенок не от меня, я был бы рад. Поэтому проходи, я ей ничего не скажу, — лениво почесывая пузо, говорит он. — Дай мне визитку, я тебе еще и звонить буду, когда она решит покинуть комплекс. А ещё, у меня есть для тебя интересная информация.

Он делает тот самый жест, означающий, что хочет получить бабла, и я понимаю, что не так-то прост этот облысевший мужчина средних лет. С другой стороны, за любую информацию полагается платить, а тут она будет чуть ли не из первых рук. Решив, что вложения средств будет правильным, я достаю несколько пятьсотрублёвых купюр, передаю их охраннику и выжидательно на него смотрю.

— Тут к ней захаживает один, Петром Ивановым зовут. Появляется стабильно один-два раза в неделю, каждые раз несёт какие-то пакеты: кормит наверное, — рассказывает о своих наблюдениях охранник, явно подозревая Иванова в том, что он любовник Нинель.

— Может, он банально является курьером доставки? — Мне все ещё сомнительно.

— При костюмчике и в начищенных туфлях? Сомневаюсь.

— Спасибо. Если еще какая информация появится, то звоните, — прощаюсь с мужчиной, выходя из его каморки.

Стоя на улице, размышляю о том, как поступить с новым знанием. Получается, я был прав, но винить Нинель в том, что она себе кого-то нашла, попросту глупо, ведь я не сидел в одиночестве все эти годы, так почему она должна? Тем временем Уварова выскакивает из подъезда. Затем происходит нечто необычное. С ней идёт не какой-то мужик, а девочка-подросток, так похожая на мою бывшую.

«Быть того не может! Не верю!», — однако, правда перед глазами. У Нины есть ребёнок, причём настолько взрослый, что мне даже не верится. На вид девочке лет четырнадцать-пятнадцать, и она смутно мне кого-то напоминает. То ли разрез глаз знакомый, то ли эти пухлые губы, но в ней неуловимо чувствуется что-то родное. И я даже предполагать не хочу, что именно. Ведь тогда, докопавшись до правды, не уверен, что буду ей очень рад.

— Ма, подожди, куда ты втопила? У меня нет таких длинных ног! — слышу голос подростка, и любые мои сомнения в родительстве Нинель отпадают.

Может, именно поэтому она со мной рассталась? Потому что забеременела тогда от Димы? Боже.

Зачем я вернулся в Россию вообще?!

Глава 6. Нина

Уж не знаю, что там у Победина случилось, но мой неожиданный выходной я намерена потратить на время с дочкой. Поэтому сама её бужу словами, которые, наверно, счастлив услышать любой ребенок в будний день:

— Малыш, ты сегодня не идешь в школу, — щекочу ей пятки, зная, что так будет быстрее всего, иначе Майю из постели не вытащить. — Просыпайся, соня.

Девочка недовольно постанывает вначале, а затем смеется, испугавшись щекотки.

— Ты чего? — наконец высовывается из кокона одеяла, растрепанная со сна. После смотрит на часы, — уже одиннадцать! Я же проспала!

— Не волнуйся, милая. Сегодня ты в школу не идешь, — успокаиваю я ее, не давая стремительно встать. Ложусь рядом, накрываясь тоже. Давно у нас не было такого, поэтому наслаждаюсь каждым моментом рядом с Майей. Заметив, что дочка странно реагирует, всё-таки интересуюсь у неё, — почему ты не рада?

— Да рада я конечно, очень рада. Просто я не ожидала такой неожиданности. Договаривалась сегодня с девчонками пойти после школы в кафешку, а теперь, получается, не получится?

— А что, если я тебе скажу, что мы поедем к твоей крестной Оле? Не так уж часто с ней видимся. Это тебя осчастливит? — Достают из рукава туз, который всегда работает.

Вот теперь она точно не может улежать на месте. Пулей вылетает из-под одеяла, запрыгивает на меня сверху, тормошит и спрашивает снова и снова:

— Это правда? Мы поедем к ней? Мамочка, как же я тебя люблю.

Вот ради этих слов я готова на всё. Хотя, если задуматься, моя дочь и без лишней болтовни умеет показывать свои чувства.

Мы завтракаем простыми оладьями, которые я готовлю из кабачков, пьем чай, а после, одевшись и накрасившись, будто на красную дорожку, выходим из дома. Дочь едва за мной поспевает, успевает догнать лишь на парковке.

— Ого, мы сегодня на машине. Снег, наверно, пойдёт? — Смотрит она вверх и видит, что тот и так валит крупными хлопьями.

— Да, вроде бы вчера вечером её из ремонта пригнали. Ну не поедем же мы на другой конец Москвы на такси, ведь так? Лучше уж на нашем старом драндулете, слушая музыку и раскидывая по сторонам коробки из-под фастфуда. Ты же хочешь в Макдональдс? — Хитро спрашиваю у дочери, щеткой очищая с лобового стекла осадки. Затем включаю автомобиль на прогрев, впускаю ту в тепло.

— А ты знаешь, как мне угодить и устроить праздник. Ты же редко разрешаешь питаться всякой гадостью, делая исключение разве что для азиатской кухни. Случилось что-то хорошее? — У неё такой склад ума, что Майя не верит в бессмысленные траты за просто так. По её логике, в этой жизни за все нужно платить, и ведь этому я её научила.

— Для меня просто побыть с тобой уже хорошо, не ищи ничего подозрительного. Пусть это день будет дочки с мамами. Потом, ты же знаешь, как всегда навалится на меня куча работы, мы не сможем вот так вот заниматься ничегонеделанием, так что лови момент, — советую ей, чтобы та расслабилась. — Релакс, малыш.

Пока мы напеваем песенки в дороге, я думаю о своей подруге с университетских времён. С тех пор Ольга не особо-то изменилась, лишь стала старше, однако, так и придерживается своего мнения, что мужчины не слишком-то и нужны женщинам, по крайней мере на постоянной основе. Несмотря на то, что когда-то Ольгина мечтала быть геологом, она стала визажистом. И ведь это я её к подобному решению подтолкнула, когда поняла, что она зарабатывает макияжем и причёсками больше, чем когда-либо заработает, роясь в почве. И ведь не прогадала, теперь моя приятельница зарабатывает в разы больше среднестатистических жителей России, занимаясь тем, что у неё действительно получается, а самое главное — безумно ей нравится.

Когда родилась Майя, мне помогали моя мама, а также Оля. Если бы не они, даже и не знаю, смогла бы я поднять маленького ребёнка. Когда сдавала экзамены, ходила на пары, не спала ночами, именно они сидели с моей дочерью, играли с ней, гуляли, мыли в ванной и пеленали. А уж когда начался период прорезывании зубов, думала, что чокнусь, именно в тот момент на помощь пришла мама Оли, женщина с железной хваткой, которая одним только своим взглядом смогла успокоить Майю, по сути чужого ей ребенка. С тех пор наши семьи дружат, регулярно встречаются и общаются, понимая, что такие связи в жизни очень важны.

Повзрослев, конечно же мы меньше общаемся, каждая занятая своим делом: я разъезжаю по городам и странам и беру интервью; а Ольга, получая заказы на бесконечные новые образы для своих клиентов. Раньше бы я из-за этого волновалась, но теперь чувствую, что так даже лучше – мы не успеваем надоесть друг другу, дружба между нами крепка, как никогда ранее.

К дому Оли подъезжаем через бесконечные полтора часа — меня уже достало так долго быть в дороге, иногда задумываюсь о том, чтобы переехать к ней поближе, но затем смотрю на цены на дома и сразу же передумываю.

— Звони ты, — выпускаю дочку из машины, позволяя ей сделать то, что она обожает делать с самого детства. — Устрой сюрприз крёстной.

Молодая женщина буквально выплывает из-за ворот, вначале не понимая, что происходит. Но видя нас, сразу же расплывается в широкой улыбке. Уверена, в её главе те же мысли, что и у меня: «Сегодня будет замечательный день. Наконец-то мы поболтаем».

Глава 7. Нина

Когда Майя наконец-то устает от присутствия взрослых рядом и уходит объедаться наггетсами и смотреть сериалы в гостиную, мы с подругой остаемся наедине — самое время посплетничать. Оля достает бутылку белого вина и вскрывает её штопором, разливает игристое по бокалам, подает один из них мне:

— Ну что, рассказывай.

— О чем это ты? — делаю непонимающий вид, не уверенная в том, что готова сейчас раскрывать душу. Пусть Ольга мне как сестра, бывает то, о чем я и ей не рассказываю. Решиться тяжело, ведь она до сих пор поносит Победина последними словами при каждом удобном случае. Сейчас мне больше всего не хочется выслушивать очередной поток ругани, а ведь Ольгина мастерица материться. — Не понимаю.

Я глазами хлопаю, чтобы подтвердить эту версию. Только вот приятельницу не проведёшь, она знает меня, как облупленную.

— Знаешь, я тебя не отпущу из дома, пока ты не скажешь правду, ну-ка, колись! – Уже более твёрдым и настойчивым голосом приказывает Оля, а затем указывает взглядом на бутылку, — это не последняя в моем доме. Заставлю тебя пить, пока не расскажешь.

Вот дрянь. Она знает, что я плохо переношу алкогольное опьянения, неужели уб-ить меня пытается? Мысль проскакивает, а после я смеюсь — такая глупость. Шуточки у Ольгиной так себе, конечно.

— Ладно, уговорила. Только не жалуйся, что я как-то не так поступила. Предупреждаю тебя сразу, осуждать не стоит, иначе мы поссоримся, — замолкаю на пару минут, собираюсь с мыслями и выпаливаю всё как на духу, — Фёдор вернулся в Москву. И не просто вернулся, теперь он чуть ли не мой босс, представляешь?

Теперь Оля молчит, явно обдумывая то, какими именно словами обозвать этого мужчину.

— Ну, скажи уже хоть что-нибудь.

Видимо, для храбрости, она выпивает весь бокал вина. Наливает ещё, вновь опустошает ёмкость. Когда же у женщины начинает поблескивать пьяно глаза, я осознаю, что сейчас разразится буря. Иначе не назовёшь то стихийное бедствие, каким иногда бывает Ольга.

И впрямь. Она вскакивает со стула, лихорадочно крутится на месте. Вначале идет к холодильнику, доставая оливки, затем к плите, ставя на нее сковородку — не знает, чем себя занять.

— Окей, я поняла. И почему? Что именно ему известно? О Майе знает? — Начинает один за другим задавать вопросы, похоже просчитывая в голове варианты развития событий. — Надеюсь, ты ему ничего не рассказала? Он ведь может и в суд пойти, чтобы оспорить право твоей опеки. Ещё и будет давить на то, что ты не сообщила о ребёнке. С некоторых мужиков станется портить жизнь тем, кого когда-то любили.

— Ну, у него явно есть какие-то виды на меня. Впрочем, я ему ни слова не сказала, не хочу, чтобы они даже знакомились. Он же её бросил по сути. Вспомни, сколько дней я плакала, когда не смогла дозвониться ни до него, ни до Смит, он свой шанс быть отцом упустил , — об этом мне не хочется думать, глаза были красные несколько недель, столько слез в подушку пролила, беззвучно рыдая по ночам. — Он ко мне ещё и приставал, представляешь?

– Не вздумай с ним спать! Вокруг столько мужиков, на Победине мир не сошелся.

Она ещё долго убеждает меня в том, что нужно поскорее избавиться от этого человека из жизни, но я её почти не слушаю. В принципе все слова, которые она говорит, я и так уже обдумывала. Но тут остается совсем другой вопрос: как отреагирует однажды Майя, если узнает, что именно я виновна в том, что она не знакома со своим отцом. Она девочка впечатлительная, с самого детского садика, едва научившись думать, мечтала об отце. О любом, хоть каком-нибудь, но чтобы он был. Может, именно поэтому я постоянно искала себе пару, чтобы появился отчим в жизни девочки, который будет заботиться о ней как родной, но ничего так и не получилось. Кстати говоря, это ещё одна тема для обсуждения с Ольгой.

— Тебе не кажется странным, что у меня такие проблемы с мужчинами? — вопрос странный, но я уже достаточно наклюкалась вкусного, вина, чтобы его задать. — После первой же ночи все они сбегают от меня, как от огня.

— Может, ты что-то не то делаешь в постели? — хохочет Оля, переворачивая омлет. По кухне плывет восхитительный сливочно-томатный запах.

— Не придумывай. Мне кажется, я уже настоящей акробаткой стала, настолько сильно выгибаюсь. Все позы из «Ка-ма-сутры» способна воспроизвести. Но, нет, исчезают. Я уже веру в себя теряю, честно говоря. Обидно как-то, — жалуюсь на насущное. До ужаса хочется се-кса на постоянной основе, — ну что со мной не так, а?!

— А со мной? — включается Ольга в игру. — Мои ухажеры наоборот не хотят банально пот-ра-хаться, им женитьбу подавай. Скоро, наверно, моим лучшим другом станет виб-ратор. Тот, помнишь, который ты мне подарила на прошлый день рождения, — пальцем показывает на полку, на которой гордо стоит розовый фал-лос.

— Понятно всё с нами. Может, станем лес-би-янками? Из нас чудная пара выйдет, — мне и самой становится смешно до коликов в животе.

Шум с кухни привлекает внимание Майи. Как есть, с крошками от попкорна на щеках, она прибегает, громко шлепая босыми ногами по каменному полу. В одной руке у нее пульт от телевизора, в другой открытая бутылка колы.

— Вы чего тут? — интересуется, широко раскрыв глаза.

— Ничего, малыш, взрослые проблемы. Как хорошо, что ты до них пока не доросла, — протягиваю руки к дочери, — иди ко мне, милая, давай обнимемся, — Майя послушно притискивается ко мне. — Не спеши взрослеть, детка.

От нее так сладко пахнет, она такая мягкая на ощупь, что сердце мое плавится от любви и нежности. Я даже на какое-то время забываю о том, что в моей жизни сейчас полный бардак.

Глава 8. Федор

На листе передо мной целый план, который я написал, узнав, что у Нинель есть дочь. Удивительное дело, но меня этот факт ни капли не напугал. Если задуматься, то когда-то Димка был моим другом, так почему бы его дочь не могла бы стать приятельницей? Мне кажется, с ней даже важнее поладить, чем с Нинель, потому что она ещё ребёнок, наверняка чувствует, как по-настоящему к ней относятся другие, а я в последнее время все больше смотрю на детей, надеясь на появление собственных.

Мне интересно только одно, готова ли к подобным изменениям в своей жизни Уварова? Слишком много нас связывает вместе и в то же время отталкивает друг от друга, явно становясь тем самым камнем преткновения, об который нередко спотыкаются пары. Да, наших отношений не было уже пятнадцать лет, да и закончились они так себе, но, мне кажется, с тех пор я немало изменился, теперь стал почти другим человеком, если постараться ещё немного, то стану именно таким, какой нужен мужчина для Нины.

— Какая-то ты сегодня не очень весёлая, – говорю я Нине, когда мы вновь встречаемся на работе. Теперь решение поднапрячь Уварову не кажется мне таким уж гениальным, по сути я оторвал её от привычной жизни, от дочери, от других дел, к которым она привыкла. И почему? Потому что вдруг воспылал страстью, давно забытой и поросшей паутиной. Правильно ли это вообще: войти в её жизнь, хотя давным-давно не являюсь частью той. Наверно, этот вопрос будет меня мучить ещё долго, пока всё не определится.

— А с чего бы мне веселиться? Вместо того, чтобы писать статью о девочках-гимнастках и фигуристках, я сижу здесь с тобой, нюхаю отвратительные духи твои и почти не ем. Это должно меня радовать? — В голосе у женщины такое сильное недовольство, что я даже чувствую вину. — Федь, — она чуть ли не впервые за все это время обращается ко мне по-старому, — неужели это так необходимо? Пожалуйста, отпусти меня уже. Поиздевался, и хватит. Я поняла, что следовало быть с тобою повежливее, урок усвоен, больше не побеспокою. Только отпусти!

Что ж, теперь я могу сделать вывод, что несмотря на прошедшие годы, моя бывшая любимая ничуть не изменилась. Всё такая же наивная. Неужели она думает, что если попросит, то я так легко от неё отстану? Она ведь видела, насколько мне интересна, должна была сделать определённые выводы.

— Разве тебе не проще сейчас работать здесь? Не приходится ночами сидеть над статьями, помучаешься пару часов и уходишь домой. Разве тебя там никто не ждёт? — Говорю, и тут же понимаю, что прокололся. Нужно срочно как-то выкручиваться. — Тебе же кто-то названивал? Уверен, твой мужик. Уж кто-кто, а он точно должен быть мне благодарен за то, что ты пребываешь здесь, в тепле, а не бесконечно в дороге.

Вначале взгляд у Нинель напряженный, а затем чуть расслабленный, значит, у меня получилось переключить её внимание с моей ошибки.

— Если уж тебя так напрягает, что ты здесь не ешь, то могла бы просто сказать, а не копить обиду в себе. Ведь так поступают взрослые люди? Мы именно такими и являемся. Никто не запрещал тебе покупать и для себя кофе, никто не запрещал тебе брать с собой еду из дома или спускаться в буфет, так почему теперь ты меня обвиняешь в том, что не сделала сама? – Намекаю на очевидные нестыковки, зная, что в этой ситуации виноват не только я .

Раньше с ней было куда проще разговаривать, хотя, если поразмыслить, когда мы были юными, мы не столько болтали, сколько занимались се-к-сом. Мне тогда это казалось нормальным, банальное физическое упражнение, чтобы сбросить гормоны. Теперь же я к этому отношусь иначе. Если бы только она сейчас оказалась в моей постели, я бы вёл с ней себя совсем иначе : был бы нежным, заботливым, внимательным, в первую очередь довёл бы её до орг-азма, а не себя. Но сейчас не об этом.

В первую очередь мне хочется выяснить, чем эти пятнадцать лет жила Уварова. Слишком много пробелов в моих знаниях, чтобы так просто к ней подбираться. Как там говорил мой тренер в Канаде? Правильно, нужно узнать все слабые и сильные места у соперника, и только потом пытаться забить гол.

Для самого себя я уже уверился, что больше узнаешь сам, чем отвалив кучу бабла детективному агентству, тем более у меня теперь появился такой интересный информатор – охранник КПП в жилом комплексе Нины. Я думал, что тот, получив один раз деньги, пропадёт, но всё оказывается куда более оптимистично. Через пару дней он звонит, сообщает, что она вечером встречалась с каким-то мужчиной по имени Петр, потом погуляла с дочерью, а после сходила за заказом от курьера. И в принципе такую ситуацию я наблюдаю несколько дней: такое ощущение, что у Нинель кроме еды, Петра, Майи больше никого и ничего нет. Сплошной круговорот скукоты. Как так?

Она ведь молодая привлекательная женщина, у нее должны быть поклонники, а она из мужчин только с Петром общается в кафе — даже не у себя дома, тогда бы я хотя бы предположил наличие тра-ха. Странно, очень странно. Был бы он геем, я бы еще поверил в платонические чувства, но ведь по нему видно, что привлекает противоположный пол. Теперь приходится еще и о нем думать, следить и искать информацию, которой оказывается катастрофически мало.

Самое большое довольство я испытываю, когда вспоминаю Майю. Пусть видел её мельком всего пару минут, мне этого хватило, чтобы начать восхищаться подростком. У Нинель получилось вырастить замечательного ребенка. «Как бы мне с ней познакомиться?», — вот какая мысль не покидает мою голову. Возможно, она стала бы отличным помощником в моем соблазнении её матери.

И идея приходит. Раз уж я теперь великий и ужасный глава спортивной ассоциации, то почему бы не воспользоваться имеющейся властью?

Глава 9. Федор

Хватает одного звонка в школу, в которой учится дочь Уваровой, с уверениями о том, что я готов проспонсировать их спортсменов. Это так легко, что мне даже становится смешно. Но в конце концов уверяюсь в очередной раз, что всё в этом мире продается и покупается: в данном случае продалась директриса школы, а купилось множество спортивного инвентаря. Мне пришлось постараться, чтобы провести эту покупку через министерство, но в итоге несколько десятков мячей волейбольных, баскетбольных, теннисных; обручей, матов, множество канатов, лыж и сноубордов покупаются. И со всем этим барахлом в грузовой машине я еду в один из будних дней в школу, где учится Майя.
Меня встречают с помпой, чуть ли не как героя, и я не понимаю, как такое возможно, ведь по сути своей это учебное заведение является очень благополучным. Не какая-нибудь средняя школа, где с родителей собирают деньги на покупку штор, а место, куда попадают дети по конкурсу. Стало быть, руководство может себе позволить за оплату родителей купить всё, что нужно. Так почему сейчас они так поступают? Интересный вопрос.
— Мы вас так ждали, так ждали, — любезничает со мной директриса, встречая у порога на главном входе.
Аж тошно становится, от одного только осознания, что меня так радостно принимают лишь из-за денег. Неужели нельзя быть вежливым с тем, кто просто оказывает помощь? Однако, на лицо я натягиваю ту самую вежливую улыбочку, и пожимаю руку женщине. Она проводит меня до спортивного зала, в который уже набились школьники, хотя, подозреваю, что их туда согнали учителя. Стоит постамент, украшенный шариками, играет музыка, которая, видимо, должна мотивировать детей больше заниматься спортом – из фильма «Рокки».
Да, должен признать, что эта школа отличается от той, в которой когда-то давно учился я сам. Здесь чисто, каждая деталь интерьера кричит о том, что заведение элитное, а дети не выглядят забитыми или несчастными, нет, у всех них на лицах улыбки, счастливые и довольные, как у тех котят, которых обожают дома. Среди них я высматриваю одного единственного ребёнка — Майю, и через пару минут нахожу во втором ряду среди сидящих учеников. Она болтает с другими девочками, смеётся над чьей-то шуткой, и выглядят сама по себе замечательно, явно ни от чего не страдает. Теперь я могу себе позволить её рассмотреть получше: лицом она очень похожа на свою мать, такая же красивая, пусть черты и простые; волосы собраны в аккуратный хвостик на макушке, на глазах очки, явные дизайнерские и дорогие – Нинель на дочери не экономит. Одета Майя в строгую форму, состоящую из чёрной плиссированной юбки до колена, чёрного жилета и белой блузки, на ногах у неё гольфы и аккуратные туфельки без каблука. Майя так чиста и невинна, что я восхищенно не могу отвести от неё взгляд. Неужели такие дети ещё остались? Или же это результат воспитания Уваровой, которая смогла привить девочке правильные ценности? В ней нет никакого жеманства, ни капли косметики на лице, а из украшений маленькие гвоздики в ушках.
Директриса стучит по микрофону, привлекая внимание всех находящихся в зале.
— Дети, послушайте! Пора начинать.
Сразу же воцаряется тишина. Удивительно, как она здесь быстро воцаряется, обычно подростки куда более шумные и вредные. Тут же они по одному лишь слову замолкают.
— Хорошо, — тем временем говорит женщина, — хочу представить вам нашего благодетеля, Победина Фёдора, главу спортивной ассоциации Российской Федерации.
Она передает мне микрофон, намекая на то, что надо толкнуть речь. Что ж, раньше бы я растерялся, но после бесконечных интервью в качестве профессионального спортсмена я научился красиво говорить, не стесняться публики и убеждать других.
Не знаю, сколько распинаюсь перед учениками, но к концу у меня уже горло пересыхает.
— Вопросы? — интересуюсь у детей, с благодарностью принимая от одной из девочек бутылку воды.
Поднимается лес рук, что говорит о том, что меня слушали всё-таки внимательно.
— Окей, давай ты, милая, — предлагаю той самой, которая напоила меня.
— Вы рассказывали о том, что проживали в Канаде, как там обстоят дела с учёбой? Моя мама хочет отправить меня за границу получать образование, но пока не может определиться со страной. Может быть, мне бы подошла именно Канада? — Смущенно покраснев, спрашивает она.
— Могу сказать так, куда бы вы не переехали, тяжело в первое время будет везде. Дело не в том, что необходимо знание языка или много денег, а в том, что, оторвавшись от родной земли, непременно впадаешь депрессию, думаешь о том, что ничего не добьёшься. Но со временем это проходит, жизнь возвращается в прежнее русло, и видны лишь цели, которых нужно достичь, — я вещаю по своему опыту, ничуть не стесняясь. — Так что решать лишь тебе, хочешь в Канаду или нет. Следующий вопрос.
— У меня вопрос! — Теперь со своего места поднимается достаточно высокий крепкий парень, по нему видно, что он явно занимается спортом. Уже могу и предположить, что именно он спросит. И впрямь, — как вы стали профессиональным спортсменом? Я вот тоже думаю не идти в университет, а вступить в какую-нибудь команду по футболу, как правильно поступить? Как не наделать ошибок?
Какой хитрец, однако. Но я считаю правильным сказать ему лишь правду.
— Когда-то тоже считал именно так. Оказалось, без образования ты в этом мире никому не нужен. Понимаю, ты ещё молод, поэтому не можешь мыслить рационально, поэтому рядом с тобой и есть взрослые. Что говорят родители насчёт твоих планов?
Уверен, они не восторге.
— Они против.
– Ну, это было очевидно. Знаешь, парень, лучше слушай своих родителей, пока они есть рядом. Глупости не скажут. А вообще, идеальный вариант это совмещать. Да, будет трудно, зато потом получишь профит из профессии, и с диплома.
Я еще долго отвечаю на вопросы школьников и поражаюсь тому, насколько воспитанно они себя ведут. Либо времена изменились, либо просто мне удачные слушатели попались, но впечатления от этой встречи остаются сугубо положительные. Мне даже удается переговорить с Майей пару минут, чего в принципе я и добивался, тратя огромные средства на спортинвентарь. И вновь удивляюсь тому, насколько это хорошая девочка, прямо чудо.
Но все рано или поздно подходит к своему концу, вот и я, окончательно попрощавшись с учениками, ухожу из школы. Детям настолько понравилось то, что сегодня происходило, что пришлось пообещать им прийти вновь. Не знаю, когда это случится, но, надеюсь, очень скоро, потому что я хотела бы вновь увидеться с Майей, поговорить с ней, узнать получше. Если уж Нинель пока к себе не подпускает меня, то хотя бы с её дочерью я могу подружиться и выстроить хорошие отношения.
Думаю, это будет правильно. Во мне все сильнее растёт уверенность, что не все ещё потеряно.