Назови меня Черным Лебедем

Глава 1

С приходом человека мрак лесного царства сменился ясностью хлебных полей. Закончились дни колдовства. В новом мире стали править люди…

Но прежде чем Лесной» Царь был низвергнут, он посадил в каждой душе семя тьмы, чтобы его лес никогда не исчез. Чтобы он мог однажды восстать.

– …Если я помогу утолить твой голод… если убью их всех… ты сделаешь это? – прокричал юноша в бездну озера.

– Клянусь всеми моими сердцами, – ответил хриплый голос из водных глубин.

***

Когда Лия родилась, горбатая ведьма рассыпала над ней соль. «Она приглянулась Лесному Царю. Не жить ей в покое». Будь Лия красавицей, древний демон возжелал бы лишь её тела. Для невинных душой была другая участь. Девочке предрекли стать участницей непростительного колдовства. Впасть в искушение на потеху Лесному Царю.

«Доченька, никогда не поддавайся нечистой силе, – последнее, что сказала маленькой Лии мама. – Даже если твой отец говорит иначе».

Но как спрятаться от зла в стенах Колдовского двора? Как не быть злом, если за каждое заклятье приходится платить собственной плотью?

В самой Лии зрело семя тьмы. Оно укоренялось, когда летом Лия пряталась среди душистой лаванды и дёрна или замерзала в сарае, лишь бы не обжигать чарами ладони. Но куда бы Лия ни убегала, отец всегда волоком притаскивал её к озеру. Там, по колено в иле, он учил её тёмным искусствам.

Отец Лии был слишком жесток в воспитании. Быть может, из-за того, что она слишком на него походила: от носа с горбинкой до кривых, больше напоминавших ветки ивы пальцев. Последние всё время предательски дрожали.

Когда Лия рисовала на водной глади руны, древняя магия зверем вгрызалась в детскую плоть. Пристальный взгляд отца делал боль невыносимой. Дрожь. За ней ошибка. Вскрикнув, Лия тут же опускала глаза. Лучше было видеть на кистях кровоточащие раны, чем тень презрения на лице родного отца. Увидев слёзы Лии, колдун наклонялся и шептал: «Что сутулишься? Ты кто? Псина горбатая?» В ответ Лия только сильнее сжималась. Лишь бы стать меньше. Стать пылинкой. Чтобы отец больше её не видел. Чтобы руки больше не горели в пламени чар.

«Заново».

Тогда Лия не видела выражение его лица. Лишь только собственное отражение, искажённое мутными водами. Лия-из-озера будто бы нашёптывала: «Ты стоишь пред Лесным Царём. Наследница Колдовского двора. Ты не должна позорить своих людей». Невидимая струна в сгорбившейся спине натягивалась. Лия вновь поднимала чёрные ладони над озером. Пахло солью и жжёной кожей.

С годами нити заклятий стали более послушными. Руки Лии были в язвах, но зато на окровавленных кончиках пальцев играла магия. Подданные Колдовского двора, простые чародеи, чувствовали растущее могущество дочери их хозяина. Молодая госпожа – новая надежда, что их заточение подойдёт к концу, и больше не будет кровавых обрядов в свете луны. Её уважали. И боялись. Рано или поздно она прогневает их жестокого бога и, если мятежница проиграет, не сносить головы тем, кто близок ей.

Часами Лия бродила одна среди поросших мхом развалин замка Лесного Царя. Обрушенные стены почти вплотную примыкали к убогим хибаркам колдунов. Отец Лии когда-то хотел разбить гранитные блоки, но сад, прежде зажатый меж живых изгородей, заявил о правах на эту землю. Стебли шиповника ползли вверх по булыжникам, превращая руины в цветущую крепость. Среди диких роз Лия чувствовала себя своей.

Иногда Лия боялась, что забудет, как говорить. Поэтому она напевала песни рогозу. Вслух читала лебедям баллады о рыцарстве и благородстве. Если конец их был печальным, Лия, не стесняясь, вырывала последние страницы из кожаного переплёта, и дописывала историю сама. Её мир был слишком тесен для трагедий. Да и Лия мечтала о любви. Хотя бы о самой маленькой.

Тогда она не знала: сущность на дне озера слышит все её желания.

Лия встретила Фрида в пятнадцать. Чумазым лицом и разорванным в клочья камзолом он походил скорее на бродягу, чем на заплутавшего в лесу охотника.

Его лошадь подвернула ногу, и он несколько дней бродил по лесным дебрям. После компании диких зверей и роя кровососущих тварей даже нищая деревня, расположившаяся на берегу идеально круглого озера, казалась благословением. Во тьме Фрид забрался в чей-то сарай и упал без сил в солому, в надежде выбраться с проклятой земли утром. Проснулся он лишь на закате, когда чародейка в птичьей маске рассыпала над ним соль.

– А я уже думала, морок, – усмехнулась Лия, разглядывая незваного гостя. – Что такой красивый человек забыл в моём укрытии?

Был бы Фрид мороком, на его светлой коже появились бы пустоты. Но кристаллы соли скользили по светлым волосам, сыпались на плечи, пока не оказывались на земляном полу. Безмолвно Фрид таращился на незнакомку и стальной клюв маски в её руке. Разум, ещё не проснувшийся от крепкого сна, мог выдать только глупые, но искренние слова. От них лицо Лии приобрело пунцово-красный оттенок:

– Это ты больше похожа на прекрасный призрак.

Фрид отличался от других смертных. Его не отвратили руки Лии, чёрные и испещрённые шрамами. Не интересовали обряды, что Двор колдовства проводит по ночам. Вместо этого он в сумерках учил Лию вальсу, отдаваясь звукам воображаемой мелодии. В их головах скрипки, гобои и виолончели играли не для сотен дворян в расшитой жемчугом парче, а только для них.

Глава 2

Стоило луне взойти, Двор колдовства ожил. Из распахнутых настежь окон слышался скрежет механизмов, сопровождаемый звоном колб. Воздух наполнился тяжёлой вонью горелой смолы и серы. Сотня колдунов в масках птиц столпились на берегу и наблюдали за Лией, стоявшей по колено в озере. Половину её лица скрывал стальной клюв. На некогда отполированной поверхности играли рыжие блики огней, но сейчас серебро почернело. Так маска даже лучше вписывалась в леденящую атмосферу обряда.

Сколько бы факелов ни зажигали слуги, даже под сиянием звёзд и луны, роща у водоёма всё равно утопала во мраке. Озеро будто бы пожирало весь свет, и только белое пятно лунного диска беспечно колыхалось на адамантовой глади. В центре озера дно обрывалось воронкой, напоминавшей наполненный до краёв колодец. Витая лестница вдоль стенок впадины с каждой ступенькой всё глубже уходила под воду, пока не растворялась в бездне.

Полушёпотом Лия зачитывала молитвы:

«О, Лесной Боже, спящий во мраке,

Слышу я зов твой из глубин саркофага.

Кровь на воде – обещание верности нашей.

Пусть чёрные лебеди в небе кружат,

Пусть лес слышит их тихий стон»

Люди на берегу повторяли за ней, и сотня голосов наполнили ночной воздух. Когда слова закончились, слабым кивком Лия начала ритуал.

Двое крепких парней поднесли к Лии белоснежного лебедя. Птица пыталась вырваться, но колдуны только сильнее сжимали хватку на длинной шее. Вопреки себе, Лия держалась уверенно. Даже крик птицы, протяжный и испуганный, не мог заставить дрогнуть хрупкие руки, которые будто бы окунули по плечи в дёготь. Каждое движение Лии было намертво вбито в её разум отцом.

Кончиками пальцев Лия ощутила, как со дна озера к ней потянулись ниточки могущества Лесного Царя. Она ухватилась за них, и привычное жжение коснулось кожи. Лия стиснула зубы и отточенным движением рассекла воздух. Подобно бутону, грудная клетка птицы раскрылась. Магия буквально разрывала существо на части. Лебедь закричал вначале по-звериному, но потом его голос сменился на женский. Из крови и плоти, что струями выливались на лунное отражение, рождалась девушка с белыми, как оперение лебедя, волосами. Нагая, она осела на мель недалеко от «колодца».

– Отмойте её и подготовьте всё для следующих ритуалов.

Когда колдуны уволокли девушку-лебедя, Лия опустила руки в воду. Солоноватая вода обожгла свежие раны. Тихо она захныкала, надеясь, что новые раны скоро перестанут гореть. В детстве страдали лишь запястья, теперь чернота доходила до самых плеч. Лия подняла глаза. Тусклый огонёк болотного цвета появился по ту сторону берега. В последний раз она видела такой в глубоком детстве.

– Только не это…

Лия понеслась к всполоху. Юбка липла к ногам. Босые ступни утопали в иле. «Нет! Нет! Обряд же прошёл правильно! Оно не могло проснуться!» – про себя повторяла Лия. Давние воспоминания искрами вспыхивали перед глазами. В них её мать заходила в озеро в окружении зелёных огней. Не слыша криков дочери, с каждой секундой она шла по ступеням всё ниже и ниже. Лия помнила, как нырнула за ней, и мир вокруг почернел. Затем жилистая рука Ротбарта вытянула её из вод, что в темноте казались смолой.

Потом отец сам прыгнул в озеро, но вскоре вылез. Задыхаясь, он катался по траве и выл диким зверем.

«Прости! Мои руки не должны были дрогнуть!» – кричал Ротбарт, пока маленькая Лия могла лишь неподвижно стоять на ледяной земле. За маленькую ошибку отца её мать заплатила сполна.

Из воспоминаний её вырвал испуганный возглас: «Осторожно!» Что-то потянуло её за рукав. Фрид стиснул Лию в объятьях и не дал сойти с мелководья в бездну «колодца».

– Фрид… Он звал тебя!? Ты слышал его голос!? – задавая вопросы, Лия едва не переходила на крик.

– Ты о чём, Лия? Тут ничего нет…

Лия бросила взгляд на их отражение в озере и вздрогнула от собственного обезумевшего взгляда. Фрид осторожно опустил её в воду. От озёрной прохлады в разуме прояснилось. Лия вспомнила, что всё ещё была в маске.

– Как ты меня узнал?

– Я узнаю тебя из тысячи, – ответил Фрид и со всплеском рухнул на колени перед Лией. Едва касаясь её кожи, он убрал с её лица спутавшиеся локоны волос.

– Лия… – он колебался, пытаясь подобрать слова. – Я всё видел. Вы правда убиваете людей ради…

– Нет, мы не скармливаем Лесному Царю людей. Как минимум, настоящих.

Пошатнувшись, Лия встала. Струями вода стекала по шерстяной накидке. В воздухе Лия нарисовала руну солнца, и от одежды пошёл пар. Стоило Фриду подняться за ней, Лия выпалила:

– Очень давно колдуны тоже были лебедями. Поэтому наши маски похожи на клювы.

– Разве это не просто старые сказки?

На лице Лии появилась нервная улыбка.

– Когда Лесной Царь правил миром, он заигрался и пожелал создать Двор. Как у людских правителей. Но для этого ему нужны были приспешники. Чёрные лебеди, гордые и самобытные, понравились ему больше всего. Он заключил с ними договор, обязав приносить ему людские жертвы. В обмен мои предки обрели человеческий облик и часть его сил. Однако Лесной Царь обманул нас. Древняя магия слишком сильна для простой плоти и даёт больше боли, чем могущества. Веками он держал нас за рабов, пожирал и изводил, пока в отместку предки не помогли смертным создать путы, чтобы заточить его на дне озера. Вот только договор, как и дань плотью, никуда не исчез. С тех пор мы разводим белых лебедей, чтобы превращать в жертвенных красавиц: людская плоть, но звериная душа. Так Лесной Царь продолжает спать сытым сном.