Не Альфа волчьей стаи

Брошенная невеста

— Ты красивая, — высокий темноглазый мужчина чуть прищурился, словно оценивал дрожащую, как осиновый лист, девушку, что стояла перед ним. — Ты была бы достойна быть женой Альфы. Меня. Но... — Он вздохнул. — Твоя сестра мне больше нравится. Меня к ней тянет. Извини.

Она едва не раскрыла рот. Что-то внутри болезненно кольнуло. Потемнело в глазах, подкосились ноги. Отец с матерью слышали это, стоя чуть позади. Широкая светлая гостиная вмиг помрачнела, внутренности словно завязались в прочный узел.

Хотелось плакать.

— Но как же, Генри?.. — Все вокруг теперь казалось ей сном. Сюрреалистическим кошмаром. Бредом. По спине полз нервный пот, сердце безумно стучало где-то в горле. — Мы… мы договаривались о свадьбе. Ты... с моей семьёй. Десять лет назад. Я готовилась. Я… готовилась выносить детей волка. Стать лучшей женой, о которой ты только мог мечтать.

— Договаривались, да, и я женюсь на женщине из вашего рода, — спокойно сказал смуглый широкоплечий брюнет. — На твоей сестре. С тех пор как увидел её, она не выходит у меня из головы.

— Но ей всего шестнадцать! Ты не можешь на ней жениться! — вскрикнула девушка, вытаращив глаза.

— Я подожду, — спокойно ответил Альфа. — Через два года женюсь.

Она больше не знала, что сказать. Зрачки застилала горячая солёная пелена. Смотрины превратились в акт страшного унижения. От неё отказались. Вот так просто, быстро и жестоко. Марлен не могла представить, что такое может случиться. Не видела такого исхода даже в самом страшном кошмаре.

Всю свою жизнь она готовилась стать единственной женой первого волка — самого сильного, мудрого, властного, надёжного. Всю жизнь учила иностранные языки, играла на пианино, делала маски для лица и волос. Занималась спортом, чтобы перенести беременность от вервольфа. Чтобы суметь родить ему наследника.

И каков итог? Два дня назад он пришёл договориться о смотринах и увидел её младшую сестру. Улыбчивую девушку с пшеничными волосами, которая никогда ничем не была отягощена. Гуляла с друзьями и разводила канареек.

— Я подозреваю, — продолжил Генри, — она — моя истинная пара. Слишком уж сильное влечение. Ни о ком другом не могу думать. Это точно оно. Со временем проступит метка.

— Это какой-то бред... — Марлен схватилась за лицо, чтобы не разрыдаться. — Бред, бред, бред... Я думала, свадьба уже назначена. Через… пару месяцев. Вся деревня знала, что я буду твоей женой.

— Придётся сказать им, что всё отменилось, — Альфа пожал плечами. — Такое бывает. Посплетничают и забудут.

— Ты понимаешь, на какой позор ты меня обрекаешь? — ресницы мокли и начинали дрожать. — От меня отказался Альфа. Отказался. Меня теперь ни один волк в жёны не возьмёт.

— Марлен, — строго сказал отец и тяжело вздохнул. — Не дави на человека, такое бывает. И правда ведь, пошепчутся и забудут.

— Ты так говоришь, потому что он Аделину согласился в жёны взять! — закричала она. — Если бы не согласился, ты был бы в бешенстве!

— Договор не нарушен, — отец скривился. — Да, он сложился не в твою пользу, но он не нарушен. Так что не раздувай из этого трагедию. Если не выйдешь за волка замуж в ближайшее время, поможешь сестре подготовиться.

Она шарахнулась. «Поможешь подготовиться». Подготовиться к свадьбе с мужчиной, за которого сама собиралась замуж все последние годы. Которого представляла ночами. Чьё тяжёлое, звериное прикосновение мечтала почувствовать.

Каждое слово резало изнутри, как нож. Ревность смешивалась с болью. С горем. Между ними ничего не было, но Марлен всё равно ощущала происходящее так, будто ей изменили — и сейчас в этом признались.

Возможно, так и было. Изменили ментально. Генри больше не смотрел на неё с интересом, больше не ждал её взросления. Теперь он ждал взросления её младшей сестры.

Уголки губ дрожали. Наверное, как-то так чувствовала себя злая королева из «Белоснежки», когда зеркало сказало ей, что она больше не прекрасна. Что теперь она на втором месте. Запасной вариант.

Слёзы покатились по красным щекам. Самоконтроль треснул. Душа словно рвалась, выворачивалась наизнанку.

— Самка, от которой отказались, — неликвид, — сквозь зубы рыдала Марлен. — Потому что волки не отказываются от своих женщин. Теперь мне придётся уехать в город, в Анкоридж. Выйти замуж за какого-нибудь клерка. Человека.

— Ты бы и так вышла замуж за человека, если бы мистер Генри Сандерс не пообещал жениться на дочери из нашей семьи, — давяще сказала мать, явно намекая, чтобы дочь прекратила рыдать. Высокой, сухой женщине со строгим лицом явно не хотелось падать в грязь лицом перед представителями стаи. — Возьми себя в руки.

— Не факт! — закричала девушка. — Не факт! Я достаточно сильна, чтобы претендовать на роль жены волка! Но теперь уже нет. Теперь я — брак.

— Прости, — Генри вздохнул, — но я не хочу насиловать отношениями без любви ни тебя, ни себя. Я постараюсь объяснить стае, что отказался от тебя не из-за твоих личных качеств. Что это… просто недоразумение. Так бывает.

Недоразумение.

Только все в комнате знали: каждый вервольф сочтёт это лишь надуманной причиной, попыткой скрыть реальную. Попыткой отбелить репутацию неудачной невесты.

Жалость и немного похоти

Марлен даже не могла заставить себя о чем-либо его спросить. Слушала шум вентилятора автомобиля, рассматривала высокие пасмурные облака. Они ехали вдоль узкого, однополосного шоссе уже без малого двадцать минут, и за это время им не попалось ни одного встречного авто. Из приоткрытого окна прямо в лицо бил раздражающий сквозняк, но мужчине за рулем, казалось, он нравился.

По обе стороны от шоссе, словно тиски пресса, возвышались высокие деревья. В основном хвойные — с голубыми иглами, оранжево-коричневыми стволами. Иногда сквозь них проглядывал сизый туман. Землю застилал толстый валежник, а прямо у обочины изредка торчали грибы.

Местные их не собирали. И ягоды, которые можно было найти в лесу, тоже оставляли без внимания. Если возникала необходимость идти в чашу, люди ходили туда строго в период с девяти утра до четырех часов дня. До четырех обязательно нужно было вернуться. Так, на всякий случай.

С детства Марлен строго-настрого запрещали заходить дальше опушки.
— А если будешь гулять там до темноты — больше не вернешься, — нравоучительным тоном повторяла мать всякий раз, как дочь выходила за ворота.

Те, кто задерживался в лесу до темноты, и впрямь не возвращались. Никогда не находили их тел, но обнаруживали перепачканные кровью личные вещи.

Уже несколько столетий считалось, что в лесу появилось нечто. Чудовище. Никто из местных не знал, как оно выглядело, не знал, какой оно природы. Теми, кто охранял деревню от растерзания, были оборотни. Только они выживали там ночью, словно солдаты, патрулировали окрестную территорию. И жители деревни стали почитать их вплоть до фанатизма. Если стая уйдет, им придется бросить свои дома и бежать, куда глаза глядят.

Девушка опустила глаза на бледные руки, что обхватывали руль. Не похожи на руки вервольфа, совсем. У тех они довольно грубые — с цепким хватом, толстыми, жесткими ногтями. У этого — аккуратные, бледные, словно руки пианиста. Словно его кожа не знала ни грубого физического труда, ни колючего лесного валежника.

— Нолан, — все же подала голос Марлен, через прищур глядя на профиль будущего мужа. Решилась-таки прервать скупое, странное молчание какой-нибудь отвлеченной темой. — А какую роль… ты занимаешь в стае? Я знаю, ты первый Бета, но каков твой труд? Чем ты занимаешься?

— Я программист, — прохладно ответил он, глядя на дорогу. — Это мое основное занятие. А для стаи — картограф. Составляю карты участков леса.

— Картограф? — уголки губ поползли вниз. Она ожидала услышать нечто вроде «загоняющий» или «прикрывающий». — А что насчет охоты? В охоте ты какую роль занимаешь?

— Я не охочусь с остальными. И сам по себе на охоте я редко бываю, — мужчина скривился. — Отвратительное, бездарное занятие, к которому вынуждает природа.

— То есть ты не защищаешь с остальными лес от чудовища? — лицо вытянулось.

— Когда как. Зависит от того, поступала ли мне такая просьба. Зачастую стая может справиться и без меня.

Марлен ошарашенно похлопала глазами. Волк, который не ходит на охоту, игнорирует патруль и, судя по всему, не слишком часто меняет облик. Иначе вряд ли бы получилось сохранить такой аккуратный вид рук и ногтей. Выбранная для непринужденного разговора тема с каждой секундой казалась все более неудачной. Раз так — ну и плевать. Настала пора задавать вопросы в лоб.

— Зачем ты решил на мне жениться? — вдруг спросила девушка, глядя куда-то за горизонт. — Ты меня впервые увидел. Почему? Что у тебя на уме?

— Жаль тебя стало, — совершенно безучастно ответил Нолан, и, казалось, у него дрогнул уголок рта. В легкой, снисходительной улыбке.

Улыбке, которой учителя одаривают очередной поток неловких первоклассников.

— Жаль? — она оскорбленно прищурилась. — То есть из жалости ты готов на мне жениться? Что я получу в этом браке, кроме жалости?

— На данный момент — только жалость. — Взгляд становился жутким, но мужчина тут же прикрыл глаза. — Послушай. На самом деле я тоже не горю желанием строить семейную жизнь, но… видя отчаявшиеся взгляды твоих родителей, мне пришла в голову одна мысль. Я предлагаю тебе два варианта. — Он стал тихо постукивать пальцами по рулю. — Ты хочешь вписаться в стаю, не так ли? Зачем еще такое рьяное стремление выйти замуж за чудовище?

— Вы не чудовища, — Марлен сжала кулаки. — Вы — герои. Чудовище там, в лесу.

— Самоуверенное заявление, — Нолан мрачно улыбнулся. — Итак, ответь на мой вопрос. Ты хочешь вписаться в стаю?

— Любая невеста этого хочет, — девушка скосила взгляд. — А кто нет? Пожизненно молодое, здоровое тело, которое практически не берет ни старость, ни болезни... Я знаю, что сразу жен не делают волчицами, но со временем у меня появятся все шансы. Кроме того, мои дети будут волками.

— А ты знаешь, почему мы не делаем жен волчицами? — мужчина стал серьезен. — Или почему делаем это в самый последний момент?

— Потому что обращенные вервольфами люди почти не контролируют себя в обличии волка, — пробормотала Марлен.

— Умница, — послышался тихий смешок. — Хорошо чувствовать себя в теле волка и полноценно его контролировать могут лишь урожденные оборотни. Те, кто стал оборотнем по жизни, от укуса, будут оборачиваться каждое полнолуние против своей воли и нападать на окружающих. Кому нужна безумная мать, которая в полнолуние может загрызть своих детей? Безумная жена?

Конфликт интересов

«Тварь».

«Свинья, подонок».

«Мудак. Чтоб тебя в лесу разорвало чудовище. Ненавижу», — рычала она себе под нос, задыхаясь от слёз. Её любимый не просто её бросил — он вытер об неё ноги. Очень тщательно, со смаком, с ухмылкой.

Пульс стучал в ушах. Сейчас единственное, чего хотелось, — мести. Чтобы её сестра его бросила, хоть Марлен и понимала, что это невозможно.

Чтоб от него отвернулась стая. Чтоб никто больше не смотрел на него с уважением. Никогда.

— Мне не нравятся волосы с желтизной, — всё ещё с раздражением цедил Бета. — Всё перечисленное — вкусовщина. Я не намерен смаковать с тобой внешность твоей новой невесты. Во-первых, она твоя невеста, а во-вторых, — она не в моём вкусе. Голубые глаза повсюду, это не новинка. А вот бирюзовые... — Он прищурился. — Темно-бирюзовые — действительно редкость. Если бы выбирал я, то выбрал бы старшую.

Марлен почувствовала, как внутри начало расползаться что-то тёплое, словно ей на плечи накинули мягкий, согревающий плед. Словно обняли. Ментально.

Обнял какой-то незнакомец, с которым она говорила сегодня впервые в жизни.

— Ну, ты её и выбрал. Мы оба получили, что хотели, — Генри показательно закатил глаза. — Я и не говорил, что она страшная, уймись. Я лишь сказал, что её сестра лучше, и всё.

— Пойди в лес и скажи об этом какому-нибудь дереву, — Бета иронично улыбнулся. — Только если предмет не мыслит, он будет с тобой согласен. В остальных случаях у всех на всё своё мнение.

— Уймись уже, — Альфа разочарованно скривился. Он, видно, хотел разделить с кем-то восторг новой невестой, но друг совсем не желал ею восторгаться. — Ладно. Я не за тем приехал. Послезавтра полнолуние, ты помнишь?

Нолан заметно напрягся, явно задумался, затем нервно потёр подбородок.

— Ты с нами? В лес, — продолжал Генри. — Как дела обстоят в этом месяце?

— Пока не могу сказать, — Бета поджал губы. — Не знаю. Я не знаю. Может, да. Может, нет. — Этот вопрос почему-то заставил волка заметно нервничать. Он сжал зубы и закрыл глаза. — Ближе к делу дам знать.

— Если сомневаешься, лучше пойти в патруль, — Альфа склонил голову в сторону. — Я бы предпочёл, чтобы ты пошёл. Так мне будет спокойнее.

— Я дам знать, — сухо повторил Нолан.

— Ладно. Жду до завтрашнего вечера. Если не объявишься, я за тобой приеду, — Генри кивнул, после чего медленно пошёл к выходу. Через пару мгновений раздался хлопок входной двери.

Марлен, не помня себя, понеслась назад в комнату, спотыкаясь на ходу. Пыталась вытирать мокрой от волнения ладонью такое же мокрое лицо, хотя на нём оставались заметные красные полосы, которые пару минут назад оставили слёзы. Глаза припухли, вздрагивали уголки губ.

Она, словно статуя, встала у окна, видя, как Генри надевал на голову чёрный тонированный шлем, как заводил свой невероятно громкий байк, разворачивался на нём и ехал к трассе.

За спиной послышались шаги — хозяин дома к ней вернулся.

— Он тебя не раздражает? — вдруг спросила девушка, не дожидаясь, пока Бета заговорит первым. Сами собой сжимались кулаки, ногти впивались в мокрую кожу. — Мнит себя неизвестно кем. Хотя сам по себе… ничего из себя не представляет. Выскочка.

— Не ты ли влюблена в этого выскочку? — Нолан мягко усмехнулся и покачал головой.

— Мои чувства — моё личное дело. Они пройдут. Думаю… пройдут. Поболит — перестанет.

— Прими ванну, Марлен, — мужчина вздохнул. — Тебе плохо. Тебя будет кидать из любви в отчаяние — это нормально. Как ты сказала: поболит — перестанет.

— Я вот что хотела сказать... — Она повернулась, уставившись на пол, затем медленно подняла на Бету мокрые глаза. — Я… останусь с тобой. Я не буду никого выбирать.

— Что? — Он медленно вскинул брови.

— Я останусь с тобой. Но у меня к тебе вопрос, — девушка зажмурилась и оскалилась. От боли. Обиды. — Сам не хочешь стать Альфой, Нолан?! Не хочешь занять место Генри? Мне кажется, ты этого достоин. Ты взвешеннее. Собраннее. Явно лучше владеешь собой и явно… умнее. Чёрт возьми, ты умнее него! Ты составляешь нынешнему Альфе карты, а Альфа чем занят?! Скалит зубы? Ковыряет в ушах?! — Тон становился всё импульсивнее. — Что ты улыбаешься?! Ты достоин. Ты должен занять его место.

— Полагаю, тобой движет желание отомстить, — мужчина прищурился. — Не так ли? И желание занять место, которое у тебя отобрали. Место жены Альфы, первой женщины стаи.

— Что бы мной ни двигало, это не меняет того факта, что ты достойнее него, — пробормотала девушка. — Любой волк мечтает занять место Альфы. Любой, я знаю это. Так вот, я помогу тебе… чем смогу. Ты первый Бета, у тебя есть все шансы его сместить. Сделаю всё, что попросишь. Стану такой… какой попросишь. — Она подошла и неловко дотронулась до его предплечья. — Давай заткнём его за пояс. Я знаю, мы оба этого хотим.

— Ты ошибаешься, — Нолан едко улыбнулся. — Если ты хочешь остаться со мной из перспективы сделать меня Альфой — откажись от этой затеи. Я не буду никаким Альфой.

— Почему? — Марлен ошарашенно раскрыла глаза. — Об этом любой волк мечтает! Любой!

— Любой. Но не я. — Улыбка становилась всё шире. — Извини, но мне не всралась дополнительная ответственность. Хомут в виде стаи, чья потребность в безопасности будет висеть на мне, как дохлый гусь. Мне это неинтересно.

Здесь что-то не так

— Ты говорил об этом еще вчера, — Марлен кивнула и выдохнула. — Я слушаю. Какие условия я должна принять, чтобы вступить с тобой в брак?

— Как ни посмотри, это нужно в первую очередь тебе, верно? — почему-то напомнил мужчина и внимательно посмотрел на ее лицо.

— Раз ты снова сказал об этом, значит, сейчас будет что-то неприятное, — девушка скривилась. — Не тяни. Руби уж сходу.

— Ну, во-первых... — Он как-то странно прищурился. — После знакомства со стаей ты должна будешь всем подряд рассказывать, что у меня просто отменное здоровье. Что я никогда ничем не болею, что меня ничто не берет и ты безумно удивлена такому раскладу. — Нолан поджал губы. — Устроишь, в своем роде, рекламную кампанию моих сил.

— Чего? — Она непонимающе вытаращилась на мужчину. — А разве вервольфы… могут болеть чем-то?

— Бешенством, — тот усмехнулся и закатил глаза. — Шутка. Просто делай то, что я говорю, и не задавай вопросов. Во-вторых, не задавай вопросов. Это действует на нервы.

— Если в рамках этого пункта ты заставишь меня нести какой-нибудь подозрительный пакет в город, то я — пас, — Марлен вновь скривилась.

— Не заставлю, — мужчина хрипло рассмеялся. — В-третьих, через неделю ты расскажешь остальным, что ездила знакомиться с моей семьей. Что была рада встрече с моим отцом, Альфой Северной Америки, Самаилом Кайзером, и его женой.

— Твой отец — Альфа?! — ее брови взлетели вверх. — Тот самый Кайзер?!

— "Тот самый" Кайзер — мой дед, — Нолан устало закатил глаза. — Самаил — его старший сын. И я просил тебя не задавать вопросов. Просто скажи, что ездила знакомиться с моей семьей, в общих чертах. Этого достаточно. Ближе к делу я подробнее распишу эту легенду.

— А мы поедем знакомиться с ними на самом деле? Ну, с твоей семьей... — Йорфер замялась.

Оборотень пристально уставился на ее лицо, словно пытался понять, можно ли ей доверять. В конце концов, он выдохнул и покачал головой.

— Посмотрим. Моя семья… немного не то, что ты себе представляешь. Ладно. Всем будешь рассказывать, какой я спокойный, уравновешенный и все прочее.

— Слушай... Подожди... — Она нервно потерла подбородок. — Скажи, все это… вранье ведь, так? — Марлен подняла зрачки на Бету, который, как ни в чем не бывало, пил чай. — За два дня ты съел четыре таблетки из той упаковки — за вечер и за утро. Здоровые люди так не делают. Могу предположить, что с остальными пунктами так же. Ты вешаешь стае лапшу на уши, и я должна стать одним из винтиков, которые укрепят твою репутацию в их глазах. Нолан... — Ее взгляд становился испуганным. — Зачем это нужно? Что с тобой не так?!

— Я совершенно здоров, — оборотень раздраженно оскалился. — Это просто успокоительное. Скоро полнолуние, и я стараюсь держать себя в форме. Ментально. Насчет всего остального… знакомства с семьей и прочего… Я не хочу, чтобы другие считали, что у нас фиктивный брак. Потому что, если он все-таки развалится, чему я даю девяносто процентов, тебя не возьмет ни один другой волк. А я всем скажу, что брак фиктивный, если ты посмеешь выдать кому-нибудь пункты нашего договора. — Он жутко раскрыл глаза.

— Тише, тише, не кипятись так. Спокойный и уравновешенный, — Йорфер иронично улыбнулась.

Почему-то она не верила ни одному его слову в этой попытке оправдаться. Да, попытка звучала складно, но девушка не верила — и все тут. Словно сработало шестое чувство. Внутреннее чутье.

— Ну ладно, — продолжила Марлен, пока Нолан сжимал в руках чашку и старательно нюхал чай, чтобы отвлечься. — Еще пункты будут?

— Да. — Он прикрыл глаза. — Секс.

— Что? — девушка сдвинула брови.

— Секс. Ты сама сказала, что намерена со мной остаться. Надолго или нет… посмотрим, очень уж импульсивное заявление. Но раз ты будешь жить здесь за мой счет, то давай мне что-то взамен. Секс.

— Я не думаю, что готова, — рот уплыл куда-то в сторону. — Это… конечно, сильное заявление.

— А на что ты рассчитывала, когда я забрал тебя из родительского дома? Играть в кухарку и стирать мои носки? — Он иронично вскинул бровь. — Разве ты не ожидала такого поворота?

— Слушай, у меня встречное предложение, — Марлен сложила руки на груди. — Я сама буду покупать себе еду, воду и прочее, не надо меня обеспечивать. Кроме того, я расскажу всем в твоей стае, какой ты здоровый, сильный, кто твой отец и что ты никогда не выходишь из себя. Всем и каждому. Хоть пять раз, хоть десять. Но мы поженимся и будем жить вместе. А там… посмотрим. Договорились?

— Ты же день назад собиралась остаться со мной насовсем, как жена, — мужчина раздраженно прищурился, все сильнее сжимая несчастную чашку, по которой уже поползла едва заметная трещина. — Это предусматривает секс.

— Я погорячилась, признаю, — она поежилась и отвела взгляд в окно. — Может, и останусь. Насовсем, в смысле. Я не знаю. При любом моем решении у нас есть план, что делать. А начало у планов одинаковое — свадьба.

— Я не хочу брак без секса, — выпалил Нолан, потом сам на себя закатил глаза и отвернулся к окну.

— Если решишь стать Альфой, я отдамся тебе в тот же день, — взгляд становился лисьим. Вдруг репутационная прожарка стаи — знак, что он все же собрался?

Лишенные разума

Девушка ехидно щурилась, глядя то на своего жениха, то на своего бывшего жениха, то на всех остальных волков. Они мялись. Нервно улыбались, прятали взгляды, пытались выглядеть пофигистично и расслаблено, но получалось плохо. Оборотни врали. Все, если не речью, то глазами. И их ложь была настолько неловкой, что хотелось мрачно усмехнуться.

Почему вервольфы лгали, Марлен не знала, но теперь сами собой сжимались кулаки. Разве важно, зачем они это делают? Главное — они врут. И теперь безумно сильно хотелось узнать правду. Может, никто из них и вовсе не видел чудовище, просто мужчины преувеличивают свою роль в его запугивании, чтобы не терять фанатичное признание жителей деревни? Или чудовище — нечто иное. Не зверь вовсе, а… нечто. Тайна из плоти и крови, которую стая договорилась никому не разглашать.

Вот только легенду они даже не удосужились отточить. Возможно, потому что раньше никто не спрашивал о внешнем виде существа, которое почти ежедневно нападало на жителей еще пару десятков лет назад.

— Марлен, — железным голосом процедил Бета. — Оно есть. Это самое главное. Как видишь, мы даже не знаем точно, против чего воюем, потому что всегда делаем это ночью. Ночью ни черта не видно, так что наши слова могут показаться странными, но оно есть. Слушай наказ родителей и не ходи в лес без веской причины. Это всё, что ты должна знать и делать.

— Да. Вот именно, — прохладно бросил один из волков. — Из леса всё еще не возвращаются. Сиди дома, принцесса, не испытывай судьбу.

— Спасибо, что беспокоитесь обо мне, — девушка сладко, фальшиво улыбнулась и склонила голову на бок. Ветер чуть шевелил светлые пряди, поднимал их в воздух.

— Вернись в дом, пожалуйста, я поговорю с остальными и вернусь, — процедил Бета таким тоном, словно если его не послушать, он схватит за руку и потащит внутрь сам.

— Ладно. Конечно, — Йорфер чуть скривилась, подозрительно прищурилась и в самом деле пошла в коридор.

Всё равно оттуда тоже неплохо слышно.

— Плохо выглядишь, — тут же выпалил Альфа, когда девушка скрылась из виду. — Идём с нами сегодня. Я настаиваю.

— Это усталость, — Нолан закатил глаза. — Только не надо делать вид, что приехал, потому что беспокоился. Тебе интересно, как у меня дела с юной нимфой, которую... — Он запнулся. Пару секунд подумал и продолжил: — С которой у тебя не сложилось. Так вот, с ней всё чудесно. Она послушная, ласковая. Её всё устраивает. Не слышал от неё ни гонора, ни недовольства, ни упрёков. Как и ожидалось. Марлен будет хорошей женой. Надеюсь, её сестра на неё похожа в этом отношении. Также надеюсь, что она оправдает твои ожидания.

Взгляд становился склизким. Словно Бете… нравилось раздражать своего Альфу. Совсем немного. Он видел его поджатые губы, слышал скрип его зубов, но не останавливался. Продолжал нахваливать ту, которую просто пожалел.

Друзья? Друзья. Но эта дружба была не лишена лёгкой иронии и таких же лёгких взаимных подколов.

— Это правда, — Генри криво ухмыльнулся. — Но на тебя мне не насрать. К зеркалу подходил сегодня? У тебя глаза, как у… не знаю. Идём с нами, это не просьба, я настаиваю. Как твой Альфа, я прошу тебя идти сегодня со мной.

Бете явно не понравилась эта фраза. Он несколько минут думал, таращась куда-то в сторону, потом лениво склонил голову и ответил:

— Ладно. Раз ты просишь. Хорошо.

— Ну вот, договорились, — Генри облегчённо кивнул. — Я за тобой заеду. Ладно, ребят, погнали!

Вновь раздался рёв двигателей. Марлен прищурилась, но как только поняла, что жених возвращается, сделала самое милое лицо на земле и принялась изображать активную деятельность — что-то трогала, рассматривала, пока не услышала за спиной:

— На меня это не работает. Хватит.

Она поёжилась. Отступила на шаг назад и тут же почувствовала плечами его грудь — толстую ткань пиджака, тонкую — рубашки. Смутилась, затем шарахнулась и обернулась.

— Не надо делать такой невинный вид, меня это раздражает, — Бета мерзко улыбнулся. — Не учили, что подслушивать нехорошо? Недоученная жена.

— А тебя, похоже, не учили тому, что врать нехорошо, — вдруг выдала девушка. — Что это сейчас было?! Что вы скрываете в лесу? Вы скрываете. Я думала, вы… вы герои. Что происходит? — Она сложила руки на груди. — Мне-то уж можно сказать? Я так-то собираюсь работать над твоей репутацией. И мы не сработаемся, если ты будешь врать, недоговаривать и всё такое прочее.

— Дверь там, — он указал большим пальцем на выход. — Не сработаемся, значит? Что ж, удачи.

— Нолан, — Марлен злостно выдохнула. — Черта с два я уйду. Меня засмеют.

— Тогда ты будешь учиться молчать и кивать, — зрачки жутко сверкнули в темноте широкого коридора. — Среди пунктов договора был пункт «не задавать вопросов». — Бета оскалился. — Вот и не задавай. Как я уже сказал, в лесу чудовище. Точка. Срать, как оно выглядит, оно там есть. И ты туда не пойдёшь.

Он сцепил зубы и прикрыл глаза. Попытался привести себя в норму — постепенно получалось. Чая под рукой больше не было, так что мужчина просто поднёс к носу рукав и наклонился к нему.

— Лучше скажи мне вот что, — в зрачках мелькнул лёгкий конфуз. — Я правда плохо выгляжу? Что со мной не так?

Фазы луны

Всё ещё горячо. Влажно. Немного болезненно. Его язык протискивался в рот, становилось сложно дышать. Глаза вновь начинали слезиться, но в этот раз не от стыда и не от горя.

Первый поцелуй. Тяжёлый, насильственный, совсем не такой, каким Марлен его себе представляла. И не с тем человеком.

Он по-другому пахнет. По-другому одевается, разговаривает, у него иная мимика, иные жесты. Тембр голоса, поведение, стиль. Ничего не перекликалось с изначальной мечтой, но почему-то отторжения не ощущалось. Отвращения, тошноты — ничего такого не было. Только мурашки внизу живота и громкий стук собственного сердца, который оглушал.

Этот малознакомый мужчина даже возбуждал. Может, сам по себе, может, рефлекторно. И от этого становилось стыдно, только то был уже другой стыд. Стыд перед самой собой — за свою слабость, плаксивость и глупость. Просто погладил по голове, просто сжал и поцеловал.

Делал то, что должен был сделать волк из её фантазий. Только имя «Генри» внутри испуганной головы сейчас рассыпалось, как рассыпался кубик сахара внутри чашки с горячим чаем. Рассыпалось и таяло. Может, платоническая любовь — не такая уж сильная, и такими поцелуями её можно выбить. Выжечь. Растворить.

* * *

Хороший. Хороший? Чёрт его знает. Импульсивный, лживый, давящий, пугающий. Пожалел только потому, что она разревелась у его ног. Затем схватил за голову, поцеловал. Поднял над полом. Сухо велел помыться и ушёл.

Казалось, его задевал тот факт, что его невеста думала об Альфе, хотя это было очевидно. Задевал — пока у неё подкашивались колени и дрожали губы. От непонимания, шока, от тепла, которое разливалось внутри. И сменялось то злостью, то… чувством вины.

Марлен была опустошена. Помылась — правда, содой до сих пор воняло. Она постоянно нюхала свои руки и пыталась понять, откуда взялся этот запах. Вроде бы несколько раз мылом прошлась. Теперь он словно въелся ей под кожу.

Стемнело быстро, только не было ни голода, ни жажды — словно дневной страх выжёг все биологические потребности, оставив лишь нервозность и головную боль. Девушка устало поднялась наверх, с опаской глядя по сторонам. Стая за ним ещё не приехала. Значит, скорее всего, он у себя. Сидит за тяжёлой деревянной дверью, в комнате, из которой раздавались жуткие скрипы.

Сегодня этих скрипов не будет. Сегодня он уйдёт.

Кутаясь в светлый халат, она тихо прошла к себе в комнату, прикрыв дверь. И вздрогнула.

Бета вальяжно лежал на её кровати поверх одеяла. В костюме, закинув руки за голову. Даже сквозь тьму Марлен чувствовала его ленивый взгляд. Едва не ощущала, как иногда соприкасались его длинные чёрные ресницы.

— Ну что? — вдруг хрипло спросил он. — Как ты?

— Ты беспокоился за меня? — ошарашенно пробормотала Йорфер.

— В каком-то роде, — Нолан прищурился. — Нам надо поговорить. Ложись, я не кусаюсь. Пока что.

В воздухе ощущался запах чая. Довольно терпкого, странного, скорее всего того самого, под номером четырнадцать, который девушка не сумела найти на полке.

Почему-то сейчас она ему верила. Верила, что он не накинется, не начнёт сдирать с неё одежду или что-то в таком духе. Бета в самом деле пришёл поговорить. Всё ещё рассматривал её сквозь вечернюю тьму, но двигаться явно не собирался. Разве что по мелочи.

Марлен медленно подошла к постели и легла рядом. Видела, как под вдохами поднималась его грудная клетка, как поблескивали глаза в случайном лунном свете.

— Умница, — он игриво улыбнулся, и девушка тут же почувствовала на своей голове тяжёлую руку. Опять гладил, как родитель — ребёнка. — Меня сегодня не будет. Как долго меня не будет — я не знаю. Может, день. Может, два. Может… неделю. Маловероятно, но я обязан предупредить. Исчезнуть могу не больше чем на неделю. Вернусь — поженимся. И к тому времени... — взгляд становился жутким, — будь готова со мной спать. Я не пойду на брак без секса. Это мазохизм. По крайней мере, для волка.

— Можно неудобный вопрос? — Йорфер стиснула зубы и отвела глаза. — Мне про вас много рассказывали. Люди. А хотелось бы услышать от оборотня лично.

— Ну. Задавай, — меж бровями пролегла заметная морщинка.

— А у вас есть узел на члене? — рот уплыл куда-то в сторону. — Показывать не нужно. Просто ответь.

Нолан скривился и раздражённо прищурился. Пару минут молчал, затем вздохнул и закатил глаза. Даже если пока его не будет, она передумает с ним быть — Марлен так или иначе намерена выйти за оборотня. А если ей сейчас не ответит он — никто не ответит. Подготовиться не выйдет. Девушку могут попросту растерзать.

— Оборотни. Вервольфы... — мужчина скривился ещё больше. На лице мелькнуло нечто вроде отвращения. — Странные создания. Они — симбиоз человека и зверя. Но симбиоз не организмов. Симбиоз скорее… состояний. Как одно существо может быть сперва личинкой, затем гусеницей, затем куколкой, затем бабочкой… Так же оборотень может обретать разные состояния, только этот цикл вечен. И зависит от фаз луны. — Он ненадолго замолчал, после чего вновь продолжил: — В новолуние и ближайшие недели я и мне подобные ничем не отличаемся от обычных людей. В том числе и физически. В том числе и в паху, — Нолан мрачно усмехнулся. — Становление волком в это время затруднительно, требует большой концентрации и силы воли. Но когда на небе покажется чуть больше половины луны, начинаются трудности. И чем сильнее эта луна видна, тем сильнее трудности. Примерно два-три дня до полнолуния и примерно два-три дня после — пик колебания разума. Сложнее всего оставаться собой. И приходится прикладывать адские усилия, чтобы не встать на четыре лапы и не броситься в лес. — Взгляд становился пустым. — В этот период, два-три дня до и два-три дня после, природа предусмотрела для наших особей брачный сезон. Мы всё ещё люди, но мы меняемся телесно. Даже чертами лица. У мужских особей они становятся острее, вытягиваются конечности, появляется узел на члене. — Нолан вновь скривился.

Волчьи невесты, часть I

— Кто здесь? — Марлен испуганно вытаращила глаза, рефлекторно пригнулась и подошла к краю обочины. Среди освещённых солнцем стволов никого не было видно, как и среди высокой травы. Лучи по-прежнему резали кроны деревьев, где-то вдалеке виднелся куст с голубыми ягодами.

Запах крови то появлялся, то исчезал — видно, его носило вокруг потоками ветра.

— Есть здесь кто? — повторила девушка, не сходя с дороги. Ещё утром она казалась себе смелой. Была совершенно уверена, что, если будет нужно, — легко сойдёт с трассы и пройдётся по округе, ведь днём ничего никому не угрожает.

Все так говорили. Днём безопасно. Днём никто не пропадает. А сердце всё равно словно рухнуло куда-то к желудку, ноги одеревенели. Идти искать источник стона было попросту страшно.

Йорфер отошла на пару шагов назад. Ещё несколько минут постояла, осмотрелась. Шумели листья. Иногда раздавалось пение птиц. В конце концов она вновь пошла вдоль дороги, вот только неплохое настроение стремительно падало, стремительно становилось отвратительным. Тревожным.

Стоило пройти пару шагов, как за спиной вновь раздался стон. Слабый, хриплый — тот, что заставлял по спине ползти нервный холод.

— Да кто хоть здесь?! — крикнула Марлен, схватив себя за плечи. — Где вы?! Вам помочь?!

— Я… — послышалось из чащи, хотя невнятный голос тут же мешался с шумом деревьев. — По… мо… ги…

Девушка зажмурилась, стиснула зубы и сошла вниз с обочины. Щиколотки тут же начала щекотать холодная мокрая трава — не вся роса ещё высохла. Под подошвами светлых кед хрустели ветки, их ткань быстро намокала.

— Я… — вновь раздалось из чащи, правда, на этот раз… словно чуточку дальше, чем было до этого.

— Где вы? Скажите ещё что-нибудь. — Пульс звенел в ушах, от волнения мерзли руки. На самом деле до этого момента Йорфер в одиночку ни разу не выходила в лес. Только если ранним утром с отцом или с сестрой, но неглубоко. Они позволяли себе заходить только пока была видна трасса — дальше нет.

— Здесь… я… — послышался стон ещё дальше, и девушка прибавила шаг.

А в следующую секунду застыла и широко раскрыла глаза. Когда она шла по дороге, ей казалось, раненный человек лежит прямо возле трассы, где-то в кювете. Но вот она сошла вниз, и теперь кажется, что он немного дальше. Прошла несколько шагов — и стал ещё дальше.

Но правда в том, что если бы кто-то лежал так далеко от дороги, она попросту не услышала бы этих хрипов.

Марлен попятилась. Губы задрожали от страха, солнце в одночасье перестало выглядеть добрым и дружелюбным — как и пение птиц. Хотя сколько бы девушка ни осматривалась, она не могла найти взглядом тех самых птиц.

В следующую секунду она сцепила зубы и понеслась прочь из чащи. Дорога была ещё видна, и со временем, вроде бы, приближалась. От нервов слезились глаза, вздрагивал подбородок, болезненно стучало сердце. Когда под подошвами вновь стал ощущаться знакомый асфальт, Йорфер, наконец, выдохнула, оперлась на колени и стерла с лица пот со слезами.

Что это было? Что только что было? Никто о таком не рассказывал — никогда. Но, может, потому, что свидетелей сего странного события было не так уж и много? Тремор не уходил, она уже сомневалась — идти ли в магазин или вернуться в дом. Отдышавшись, девушка проглотила огромный горький ком и всё же пошла в сторону магазина. Хотя теперь шла строго по центру — едва ли не по белой разметке. Игнорировала любые звуки, запахи, хотя необычных среди них не было.

Люди не пропадали днём. Так говорили все. Днём безопасно, днём всё будет хорошо.

Или не будет?

Пребывая где-то между шоком и отчаянием, Марлен не заметила, как добралась до широкого шоссе. Как всегда, полупустого — но тут хотя бы всегда ехала мимо одна-две машины. Залитый лучами солнца, здесь стоял привычный магазинчик — одноэтажное кирпичное здание с красной черепицей, огромными окнами и симпатичным колокольчиком у двери на входе.

Аппетит полностью пропал, но Йорфер всё равно упорно зашла. Так же упорно осмотрела знакомые полки с продуктами, взяла небольшую корзинку и пошла к холодильнику с сырами.

— Марлен, душка, давно тебя не видела! — раздался ласковый голос худой высокой продавщицы с тугим хвостом на затылке. — Слышала, у тебя состоялась помолвка!

— Да, миссис Бетт, состоялась, — девушка кивнула как манекен и кинула в корзину сыр.

— Ну что, хороший жених? Видный? Понравился? — лукаво спросила женщина.

— Да. Нормальный, — она на автомате бросила в корзину хлеб.

— А чего ты такая бледная сегодня? Необщительная? — разочарованно тянула продавщица.

Здесь, в деревне, все всех знали. А всех в особенности знала та, которая продавала жителям хлеб каждое утро. Собирала истории, сплетни. Рецепты, которые потом выдавала за свои.

— Миссис Бетт, — Йорфер вновь проглотила ком, — вы слышали что-нибудь… даже не знаю, как сказать… про привидений в лесу? Или что-то в этом роде? Особенно… особенно днём. Но, может, и ночью. Я не знаю.

— Привидений? — тонкие, нарисованные брови взмыли вверх. — Слухи всякие ходят, конечно. Сама понимаешь, где мы живём. С кем по соседству, — женщина мрачно улыбнулась. — Полнолуние сейчас. Тёмное время. Может, тебе послышалось чего? Привиделось? Показалось?