Не бесите меня, Альфы!

Пролог

— Мышоночек… цветочек… конфетка моя, ну что ты так смотришь?

Его голос всегда казался мне мягким, вкрадчивым, ласковым. Но сейчас он звучал как дешёвая подделка под нежность — липкая, фальшивая, мерзкая.
И, может быть, я бы ещё секунду стояла каменной статуей, если бы не женщина, судорожно натягивающая платье на нашей кровати.

Не совсем нашей, съемной.
Этот чудесный загородный дом я две недели выбирала, чтобы провести Новый год со своим женихом незабываемо перед свадьбой. Наш первый «настоящий» совместный праздник.

Я всё ещё держала в руках пакет с банными принадлежностями — едва зашла после спа. Влажные волосы прилипли к шее, а у меня где-то внутри будто что-то оборвалось.

— Это же всего лишь секс, — продолжал он таким тоном, будто объяснял капризному ребёнку что-то очевидное. — Ты же взрослая девочка. Это ничего не значит. Я собираюсь жениться, а не на ней.

Я моргнула.
Одна слеза сорвалась раньше остальных и обожгла щёку.

— Взрослая девочка? — выдохнула я. Голос дрогнул, предал, как и он. — Серьёзно?

Он поднял руки, демонстративно миролюбиво.

— Не начинай истерику. Ты же у меня умница. Нельзя же из-за пустяков раздувать драму. Ты просто сейчас устала, вот и всё. Остынешь — поймёшь. Свадьба скоро, зачем тебе это шоу?

Он даже не пытался одеться. Как будто это — нормально.

Я смотрела на него и понимала: мне двадцать три, и это, наверное, самый важный момент в наших отношениях, и первый раз, когда я могу выберу себя.

Я стянула с пальца кольцо. Моя иллюзия счастья сползала вместе с ним. Якорь, который, оказывается, тянул вниз, холодил пальцы.

— Наверное, это первый разумный поступок за последние два года, — сказала я. — Свадьбы не будет.

И бросила кольцо ему под ноги.

Он моргнул, не сразу осознав, что случилось.

А я уже разворачивалась, рванула к все еще открытой двери, чувствуя, как порыв снега впивается в лицо.

— Эй! Не глупи! Ты куда?! Милана стой!

Я не обернулась.

— Дура! Там снег кругом! Ладно, сама вернёшься! Никому ты, кроме меня, не нужна!

Я слышала его голос ещё секунд тридцать — пока выбегала из домика, застёгивая на ходу высокий сапог, потом второй. Куртка была расстёгнута. О шапке я даже не вспомнила.

Думать вообще было больно.

Слёзы текли сами по себе. Мороз забивал дыхание, но мне нужно было уйти как можно дальше — хоть на метр, нет, лучше на километр.

Посёлок остался позади, а я брела по снежной тропе, пока не увидела отблеск огней ближайшего к нам городка. Он практически вплотную примыкал к поселку и идти было не далеко.
Несмотря на вечер и снежную погоду, там царило предновогоднее веселье. Живой голос выводил на сцене рождественскую песню.

Я остановилась, тяжело дыша и вцепившись в ворот куртки. Только тут до меня дошло как глупо я ушла.

Телефона нет.
Денег нет.
Кошелька нет. Просто побег века.

И я даже не помню, где видела свой паспорт в последний раз, за документами следил Стас.

Но, подумав, возвращаться не стала. Плевать. Как минимум этой ночью он меня не увидит.

Снег хрустит под сапогами так громко, будто смеётся надо мной. Воздух режет грудь, пальцы немеют, но внутри — огонь, который не погасить ни одним декабрьским морозом.

Он изменил мне.
Он изменил мне так спокойно, так буднично, как будто зашёл на почту и забыл сдать письмо.
«Это же всего лишь секс».
Его голос ещё звучит у меня в висках — липкий, масляный, мерзко-ласковый.

Подружки всегда говорили, что он такой.
Всегда.

А я… я настолько хотела верить в сказку, что выстроила её сама и аккуратно закрыла глаза.
Розовые очки?
Нет. Это были розовые шоры.
И сейчас я чувствую, как они слетают, ломаются, падают в снег и остаются где-то позади.

Я ускоряюсь.
И сама не заметила, как буквально добежала до этого радостного городка.

Это даже не город — несколько улочек, площадь, пара кафе и один отель. Но сейчас он сияет так ярко, будто это Лас-Вегас, а не горный курорт, который живёт за счёт лыжников.

Музыка окутывает ещё до того, как я подхожу ближе.

Смех.
Возгласы.
Хлопки.
Чей-то крик «ещё-е-е-е!»
Гитара, клавишы, мужской голос, который поёт не хуже, чем на радио.

Светомузыка вспышками выхватывает лица людей. Они носятся по площади с бенгальскими огнями, крутят гирлянды, обнимаются, пьют из бумажных стаканчиков глинтвейн. Все такие счастливые…

Контраст с моим состоянием настолько яркий, что у меня перехватывает дыхание.

Я стою в стороне, как будто смотрю на чужую жизнь. На другую реальность. На мир, где люди не узнают, что их женихи — потрясающие лжецы.

Снег хлопьями ложится на волосы. Меня трясёт — то ли от холода, то ли от злости.

Злость растёт, как лавина.
Боль отступила на второй план. Она, конечно, вернется, но я подумаю об этом позже. Сейчас она сжимается в плотный ком, горячий, пульсирующий, и вместо слёз приходит ярость.

Да, он такой.
Да, я не слушала.
Да, я сама себя обманывала.

И плевать. Сейчас главное одно: не возвращаться.

Он меня не найдёт здесь.
Он будет искать в домике, у дороги, может, дойдёт до спа-центра… но вечеринка — последнее место, куда он сунется. Он знает, что я не люблю скопления людей.

Поэтому я просто вхожу в самую гущу.

Тут вход свободный — кто хочет, тот и приходит.
Праздник же. Новый год, даже без денег я смогу побыть в этом хаосе.

Я двигаюсь вперёд, плечом проталкиваясь между людьми. Пахнет хвоей, корицей, горячим вином и каким-то сладким сиропом. Дети визжат возле ледяной горки. Пары держатся за руки. Компания взрослых поёт вместе с музыкантом, фальшиво, но от души.

А я будто в тумане.
Как будто мир замедлился, а я — ускорилась.

Я ловлю себя на том, что не чувствую пальцев. Что колени подкашиваются. Что мокрые после спа, уже залипли от снега.