Не более чем тень

Глава 1.

Сегодня пошел третий день с момента, когда Тодòр почувствовал первые признаки болезни. Сначала, это были легкие нотки тревоги, они появлялись буквально на несколько секунд, затем исчезали, и мужчина не мог точно сказать, чувствовал ли он их на самом деле. Временами ему казалось, что сейчас начнут неметь пальцы, или что в квартире не хватает воздуха. Клинические симптомы появились на второй день. Озноб был несильным и не помешал заниматься привычными делами. «Хм, в этом аду черти не болеют». Уверенность в своем дьявольском происхождении не дала зверю вовремя заподозрить беду. Но, сегодня ему стало по-настоящему плохо. Головные боли были такой силы, что руки и ноги отнимались. То жар, то холод сводили с ума, и мужчина ничего не мог с этим поделать. Состояние ухудшалось слишком быстро.

Следом начались приступы паники и галлюцинации. Тодòр боялся смерти. Страх стал настолько всепоглощающим, что, казалось, единственным верным выходом будет отдаться ему во власть. Бороться с ужасом не было сил, он поднимался изнутри, подобно лаве в жерле вулкана, не находящей выхода. Только на долю секунды перед глазами представали образы, мужчина не успевал ни рассмотреть их, ни осмыслить, что также приводило в бешенство. Удавалось лишь уловить атмосферу — то ужаса, то дикого веселья.

Несмотря на все эти приступы, которые накатывали с каждым часом все чаще и сильнее, мужчину не покидало чувство некой отстранённости. Лежа на полу не в состоянии пошевелиться, Тодòр осознал: умирает одна из его кукол. Эта мысль пронзила, разделив состояния на его и ее, что позволило вернуть контроль над ситуацией. Не без труда сфокусировав взгляд на окружающей реальности, он оторвал раскалывающуюся голову от пола. Держать равновесие было тяжело даже на четвереньках. Телефон лежал совсем близко, но понадобилось минут пять, чтобы дрожащей рукой дотянуться до него:

— Ольга?

Из динамика зазвучал кокетливо-легкий женский голос:

— Привет.

Не она…

Перед глазами мелькнул очередной образ в кроваво-красных тонах. По телу прошла волна боли, которая, казалось, вот-вот вывернет наизнанку. «Ты нужна мне», — это все что он смог прошептать.

Обитый черной кожей диван занимал четверть просторной гостиной и был высотой меньше полуметра, но забраться на него Тодòр так и не смог. Лишь лежал на полу в ожидании либо смерти, либо спасения. Боль, паника и галлюцинации овладели им настолько, что места для собственного сознания уже не оставалось. Он был готов выйти в окно, если б мог пошевелить хоть мизинцем. Внезапно демона пронзило словно гарпуном, все, что он пережил ранее, показалось ничем. Из него вырвали кусок, из самой глубины, оставив зияющую рану. И все закончилось: и страдания, и страх. Умерла душа, с которой он был связан. Лежа без движения, не в состоянии пошевелить губами Тодòр выдохнул: «Майя». Женщину, которую он оберегал больше шестидесяти лет, убили.

Щелкнул замок входной двери, в квартиру влетела Ольга. Стройная длинноволосая блондинка, одетая в легкий белый сарафан, оголяющий красоту на грани пошлости. Не снимая туфель, она проскользнула через широкий, ярко освещенный коридор. Безошибочно выбрав нужную дверь, девушка оказалась в гостиной. За последние два месяца она успела выучить каждый сантиметр этой квартиры и ее владельца.

Просторная комната с огромным витринным окном была выполнена в черно-белых тонах, все согласно моде: стеклянный столик, кожаный диван, геометрическая абстракция на стене и никаких следов обычной человеческой жизни. Ни одной фотографии на полках, ни единой царапины на журнальном столике — ничего, что хоть как-то бы охарактеризовало владельца, что несло бы на себе следы длительного пользования. Все как в рекламе из дорогих журналов.

А еще на полу лежал без движения мужчина. Обычно оливковый цвет кожи сейчас стал пугающе серым, черные волосы мокрыми от пота прядями беспорядочно разбросаны по лицу. Белая обтягивающая футболка, намокнув, стала полупрозрачной, на мгновенье пробудив в девушке воспоминания о том, что за идеальное тело спряталось под ней. Ольга упала перед ним на колени, пытаясь привести в чувство:

— Тодòр! Тодòр, что случилось? Мне вызвать скорую? — испуганно повторяла она, не переставая его тормошить, и облегченно выдохнула, когда любовник поднял усталый взгляд. Даже сейчас из-под длинных черных ресниц его глаза были похожи на нефрит, пронизанный лучами солнца.

— Никакой скорой. Я в порядке, просто обними, мне это нужно.

Девушка мило улыбнулась и легла рядом.

— Тодòр Христоф! Не пугай меня так больше. Ты принадлежишь мне, так что не заставляй волноваться. Никаких болезней!

Тодор крепко обнял ее и почувствовал, как целительное тепло растекается по телу. Сейчас ему полегчало, но, невидимая человеческому глазу, рана так просто не затянется. На восстановление понадобится много энергии. К тому же, силы понадобятся, когда он найдет осмелившегося вторгнуться в его владения, ведь такое в этом зверином мире не прощают.

***

Каждый из нас главный герой. Только, к сожалению, не тех сказок, которые нам показывают в книгах и в кино. С детства талдычат: «Каждый человек уникален, как снежинка, и не найти двух одинаковых». Но, почему тогда все наши истории как под копирку: родился, выучился, поработал и умер? С самой школы мы мечтаем о прекрасном принце, о волшебной палочке, суперсиле, но никто не думает, чем готов за это платить и сможет ли он с этим жить.

За свой дар Тамара пожертвовала стольким, что теперь он для нее — проклятие. В восемь лет девочке поставили диагноз: галлюциноз на базе шизофрении. Родители стойко боролись за ее здоровье, но годы терапии не принесли результатов и, отчаявшись, Григорий и Мария Милосердовы начали приглашать шаманок и колдунов. Амулеты, заговоры, отвары — ничего не помогало. Неконтролируемые припадки, чередующиеся многочасовыми периодами апатии, доводили до изнеможения всю семью. Девочка могла сутками сидеть без движения, отказываясь реагировать на окружающих, а после впасть в истерику. Она кричала, умоляла спасти от красного страха, который «делает больно», а по ночам раздирала на себе кожу до крови. Из всех «спасателей», приходивших к Тамаре, только баба Рая хоть как-то помогала ребенку: часами рассказывала сказки и ласково гладила девочку по голове, чтобы принести хоть несколько минут покоя.

Глава 2.

С момента приступа прошло меньше суток, а Тодòр уже был в городе, где провела последние свои дни Майя. Еще по дороге Христоф созвонился с агентством недвижимости, сделав заказ на квартиру в центре. В последний раз он был здесь около трех месяцев назад. Для него оставалось загадкой, почему весьма преклонного возраста женщина внезапно переехала, бросив всех друзей и знакомых. Христоф считал в уме: «Сейчас ей девяносто? О-о-о, уже девяносто три». Семья у Майи так и не появилась, в чем Тодòр видел свою вину. Регулярно, раз в полгода он навещал старую знакомую, никогда не показываясь ей на глаза. Следил по нескольку дней, пытаясь найти момент, когда можно будет незаметно коснуться ее в автобусе или в очереди на рынке, вдохнуть ее запах. Тодòр не мог встретиться с ней, как бы ни хотел. Помеченные черным зверем, как правило, живут недолго, лет пять, не больше, и никто не успевает заметить, что кукловод не стареет. Объяснить, почему спустя шестьдесят лет, он выглядит так же, как и в их первую встречу, было бы сложно.

По нужному адресу Тодòр приехал к обеду. Он долго нажимал на звонок, слушая, как тот разрывается, заливая квартиру пронзительным звуком. За дверью тихо, никого не было и пришлось стучать к соседям. Всезнающую подругу Майи он нашел практически сразу. Маленькая сутулая женщина с абсолютно белыми волосами, на вид которой далеко за восемьдесят, открыла дверь. Старуха одарила парня таким пронизывающим взглядом, что на мгновенье тот подумал: «Она все про меня знает?!» Но, через секунду морщины на лице женщины разгладились (хотя, возможно, ему показалось), и Тодòра пригласили в дом.

— Кем вы приходитесь Майе? — Прокричала бабулька из кухни так, как будто это ее собеседник был туг на ухо.

— Племянник,— так же громко прозвучал ответ. В таких квартирках мужчина чувствовал себя неловко, все вокруг казалось маленьким, старым, хрупким, а поэтому очень дорогим.

— Не стесняйся, садись на диван. Чуть-чуть ты не успел. — Соседка уже разливала чай в маленькой комнате, которая была и спальней, и гостиной одновременно. Стены и пол были укрыты коврами красно-коричневых оттенков. Они делали комнату еще меньше, плавно перетекая в коричневую мебель и шторы, как бы замыкая шар, разделяющий мир на внутри и снаружи. — Не знаю я, как так вышло и почему. Она ходила бодрая, довольная, мы, старики всем двором завидовали ее здоровью. Она же на пятнадцать лет всех старше! Хороша женщина была: добрая, отзывчивая, дурного слова от нее не слышала. — Старушка запнулась, пытаясь правильно подобрать слова. — Майя… ее вчера похоронили, она из окна выбросилась.

Мир потек, картинка смазалась, и сквозь нее проступил образ девушки в голубом сарафане с волосами цвета меди: ярче этих волос были только ее глаза, темно-синие. В них жил свет.

***

По узкому переулку, заполненному тенями, шел высокий мужчина. Медленно, будто преодолевая поток воды, на который была очень похожа брусчатая дорога. Круглые, вылизанные, словно галька, камни уложены были не один десяток лет назад, и все полотно шло волнами. Оно одной линией переходило в стены двухэтажных домов, расположенных настолько близко, что казалось, будто черные зубья крыш вот-вот сомкнутся, образуя темный бесконечный тоннель. Мужской силуэт шаткой неуверенной походкой двигался вдоль стены, словно избегал пятен тусклого желтого света из узких грязных окон, а может, ему просто нужно было знать, что рядом есть хоть какая-то опора.

Приглушенно играла песня Утесова. «Сердце, тебе не хочется покоя…» Уже несколько лет этот неоспоримый хит лился из всех дворов. Внезапно распахнулась дверь. Из нее вместе со светом и музыкой вывалилась компания молодых людей. Вечер выдался теплый, и вся толпа была легко одета. Девушки в развевающихся платьях ниже колена, парни в брюках и рубашках с коротким рукавом. Всего их было не больше десяти человек. Одинокий пешеход прижался к стене, как будто пытаясь слиться с самой черной тенью, застывшей между кирпичами.

«Молодой человек, вам плохо? Вам чем-то помочь?» Невысокого роста рыжая девушка увидела сгорбившегося мужчину, повернувшегося к шумной толпе спиной. Он опирался о стену, прячась от света, пробивающегося через распахнутую дверь. Длинные черные волосы спутавшимися прядями и закрывали лицо. Девушка протянула узкую ладонь и коснулась плеча. Незнакомец вздрогнул и повернулся, но в это мгновенье одна из подруг подхватила рыжую под локоть и уволокла обратно в дом, откуда лилось веселье. Лишь на долю секунды Майя успела заглянуть в глаза незнакомца. «Ой, какие красивые!» — подумала она, о чем благополучно забыла уже через пятнадцать минут.

Тодòр взял след. Его плечо горело, прикосновение стало яркой вспышкой, вырвавшей его из цепкого тоннеля бесцельного существования. Запах этой женщины отпечатался в мозгу, как клеймо, которое будет зудеть, толкая его на охоту. Одно касание в один миг расставило приоритеты и определило цели. Она будет принадлежать ему.

До глубокой ночи зверь ждал под окнами. Ближе к двум часам гулянье подошло к концу, и народ, разбившись на небольшие группки (а то и по парам), начал разбредаться в разные стороны. Интересовавшая Тодòра особа вышла в сопровождении статного кавалера. Шатен с густой шевелюрой явно был доволен собой, еще больше выпятить грудь вряд ли получилось бы. Майя изящно держала его под локоть. Идя по переулку, провожатый не умолкал ни на секунду. Он рассказывал истории своей славы очень эмоционально, но девушка, которую он так старался впечатлить, не проявляла нужной степени восторга, только сдержанно улыбалась, не поднимая ресниц. Минут через пятнадцать молодой человек понял, что даме он интересен исключительно в качестве охраны, и настроение его несколько ухудшилось. К дому Майи они подходили уже молча. Тактично попрощавшись, парень скрылся за поворотом.

Глава 3.

Надо сказать, что квартиру Тодòр выбрал себе не хуже прежней. Девяносто квадратных метров для него одного было многовато, зато здесь была соответствующих размеров ванная. Если говорить про интерьер, то это типичная квартира для съема: стерильная, не хранящая никакой информации о прежних жильцах. И после Тодòра здесь тоже ничего не останется. Все дома, где обычно жил Христоф, однотипные, класса выше среднего. Он всегда знал, что души, так сказать, с червоточиной, падки на роскошь. Дорогая квартира плюс его внешность — беспроигрышный вариант, даже если не пускать в ход животную харизму.

Весь следующий день он потратил на обустройство нового жилья. Неизвестно, как долго он пробудет в этом городе, но уедет не раньше, чем выяснит все подробности смерти Майи. К тому же в хлопотах время идет быстрее, а на ночь запланирована вылазка в квартиру погибшей. За время, пока она там жила, Тодòр уже пробирался в окно и не один раз, так что единственная проблема — чтобы никто не увидел. В течение дня новый дом обзавелся минимальным набором: постель, сменная одежда, посуда, хотя все эти вещи и не смогли придать апартаментам жилой вид. Может, потому, что они тоже только что из магазина, и пока не несут на себе следов человеческого прикосновения.

Чем ближе была ночь, тем сильнее нарастало нетерпение. Тодòр планировал взлом на три часа утра, но к полуночи уже наворачивал круги по району. Просто стоять под подъездом нельзя — это привлечет внимание, могут и милицию вызвать, так что мужчина бродил по округе, потихоньку подбираясь к нужной квартире, как акула. И вот, наконец, пришло время. Он стоял под нужным окном, которое не спутал бы ни с из одним из миллиона похожих. Христоф дал волю животным инстинктам. Его обоняние, зрение и слух, не уступавшие по силе лучшим охотничьим псам, подсказали ему, что вокруг никого нет. Зверь, легкий и гибкий, как кошка, в несколько прыжков добрался до нужного балкона. Но не успел он коснуться перил, как его захлестнул запах крови, такой густой и сладкий, что, казалось, он почувствовал его кожей. Кровь Майи. Накатил приступ тошноты.

Дверь на балкон состояла из двойной деревянной рамы. От стекла остались только торчащие осколки, застрявшие в штапиках. Кроме крови, на них было несколько длинных седых волос, видимо, женщина шла напролом. Войдя в комнату, Христоф увидел, что там все перевернуто вверх дном: разбитая посуда, поломанные стулья и везде черные пятна крови. Лунный свет заполнял собой гостиную, окрашивая ее в сине-серые тона. Сорванные обои лоскутами свешивались со стен, слегка покачиваемые сквозняком. Но, нигде не было видно ни одной подсказки, почему все это произошло. Через двадцать минут безрезультатных поисков Тодòр начал осознавать, что внутри него вибрирует какое-то новое чувство, схожее с легким беспокойством, которое он не замечал раньше, так как вкус крови на губах не давал ему трезво мыслить. Мышцы напряглись, дыхание стало глубже — другой хищник зашел на его территорию. Приглядевшись к засохшим черно-лиловым пятнам, Христоф увидел еле заметный след, очень похожий на то, как плавится асфальт под жарким летним солнцем. След от печати, которой зверь метит свою куклу. И это — метка чужака. К сожалению, отпечаток был слишком слабым и чтобы разобрать цвет, и зверь понял, каким будет его следующий шаг. «Надо увидеть тело».

Светало рано, и попасться на глаза какой-нибудь особо ярой собачнице очень не хотелось. Домой Тодòр шел быстро, прокручивая в голове все случившееся и не находил этому разумного объяснения. «Звери не переходят друг другу дорогу, почему же этот пошел на такой риск, видя, что Майя помечена моей печатью?» Широкий шаг, сжатые кулаки — Христоф был настроен на войну.

***

С момента первой встречи Тодòр и Майя виделись каждый вечер, проводя за беседой по полночи, а иногда засиживались и до самого рассвета. Обсуждали книги, придумывали сказки. Майя научила Христофа вырезать ножом маленькие деревянные фигурки. Несмотря на то, что поделки были кривоваты и довольно неказисты, в них можно было разглядеть и птицу, и медведя. За этим занятием друзья проводили по многу часов и перевели немало дров, улучшая свои умения. Но, первый подарок Майи Тодòр повесил на шею, как медаль. Это была морда волка, вырезанная из можжевельника. Маленькая фигурка размером с фалангу пальца, она была очень ценна, и Христоф никогда ее не снимал. Для Тодòра эта барышня с каждым днем становилась все важнее. Теперь она была якорем, соединяющим молодого зверя с окружающим миром. До встречи с ней он болтался по улицам с затуманенным рассудком, и одна ночь плавно перетекала в другую. Майя же стала ярким образом, единственным, на чем Тодòр останавливал взгляд. Тоненькая девушка с огромной копной вьющихся волос цвета меди несла в себе столько света, что черно-серые тона всего остального мира отступали.

Христоф нуждался в связи. Но, он был очень юн для зверя, поэтому не до конца осознавал природу своих инстинктов и желаний. Эта любовь была сильнее и выше всего того, что случалось с ним при человеческой жизни. Эта близость, которую он чувствовал во время их длительных прогулок, была как наркотик. Зверь желал больше, глубже, всецело, чтобы Майя полностью в нем растворилась. Тодòру казалось, что вся Вселенная создана для того, чтобы они встретились, и он был уверен, что девушка чувствует то же самое.

Первым ударом стал ее отъезд на фронт. Война шла только второй месяц, и боевые действия проходили в тысячах километров от их города, но, девушка была тверда в своих решениях. Зверь не понимал, зачем она идет на это. Чем ближе подходило время отъезда, тем больше они ссорились. Последняя неделя была одним сплошным скандалом, но Майя не слушала никаких уговоров. Христоф упрашивал, пугал страшными картинами кровопролития, кричал — все без толку. Единственное, чего он добился — потерял то хрупкое доверие и близость, которые между ними были. Девушка выстроила вокруг себя глухую стену, не давая мужчине ни шанса повлиять на ее решение. И день отъезда не стал исключением.

Глава 4.

Падалью Тодòр называл тени души человеческой, не заслужившей прощения, сгнившей и развалившейся на куски. Не все падшие — дело рук зверя. Тени души, пусть и мало, но несут в себе энергию, которая сейчас очень нужна Тодòру. Если ничего не предпринимать, рана начнет разрастаться и в скором времени он просто не сможет двигаться, сгниет заживо. Залатать дыру необходимо как можно скорее.

Дождавшись утра, преодолевая боль, Христоф отправился на поиски. Выйдя из дома, шагая по еще пустым улицам, мужчина приободрился. Прохладный утренний воздух прогнал налет ночи, а поднимающееся солнце обещало жаркий июньский день. Зверь не страдал от одиночества, оно было положено ему по статусу, но когда вокруг замелькали люди, это подняло ему настроение. Приятно ловить на себе заинтересованные женские взгляды, нескромно спускающиеся по черно-синей рубашке, пытаясь проскользнуть под нее. Ревнивые взгляды кавалеров, недоумевающих, что именно их бесит или пугает в этом встречном прохожем. А Тодòру становилось все легче, ночные события уходили на задний план, ведь сейчас вокруг так много вариантов, и ветер такой волшебный.

Откуда начинают поиски теней? Конечно, с психбольницы. Пробраться на закрытую территорию психиатрической клиники было нетрудно. Идеальная внешность зверя и дар убеждения делали жизнь намного проще и приятнее. «Должен же быть хоть какой-то бонус, раз уж приходиться питаться гнильем». Легкая улыбка возникла на секунду и тут же исчезла. Побродив по закрытому парку и не найдя ничего интересного, Тодòр перебрался в многоэтажное здание стационара. Узкие коридоры, тусклое освещение, затхлый запах умирающих душ. Казалось, одно пребывание в этих стенах может свести с ума кого угодно. Пробродив чеса полтора зверь, наконец, нашел что искал.

Маленький, рахитично сложенный парнишка лет пятнадцати сидел, скукожившись, на деревянном стуле. Беспорядочно бегающий взгляд никак не мог найти, на чем остановиться. Бледные губы, дрожащее тело, сгрызенные до крови ногти. «Бедняга. Сейчас станет легче». Тодòр нашел нужную ему тень, причем довольно крупную, что редкость. Выглядела она как очень высокая и тощая женщина. Прозрачно-серая фигура стояла рядом в ребенком. Лицо ее толстыми складками стекало вниз по шее. Но, хуже всего были глаза, или точнее, их отсутствие. Большую часть лица занимали черные дыры. Несмотря на свое превосходство, даже Тодòру при взгляде на них начало казаться, что земля уходит из-под ног, и он проваливается в бесконечную пустоту. Отбросив секундное оцепенение, зверь одним резким движением схватил тень за лицо, и та растаяла, разливаясь долгожданным теплом по его телу. Может, со стороны этот рывок и мог показаться странным, но в этом вся прелесть подобных заведений: никто не обратит на тебя внимания.

Чтобы покинуть территорию больницы, необходимо было еще раз пройти через двор. Тодòр выходил в приподнятом настроении: он почувствовал, как рана закрылась, словно дыру в стене замазали глиной. «До полного заживления еще далеко, но хотя бы вонь прошла».

Парк был небольшой, и все аллеи в нем сходились к одной круглой, метров шестнадцать в диаметре, клумбе. Сейчас она была усыпана тюльпанами. Возможно, много лет назад при высадке растений и имелся какой-то творческий замысел, но уже давно вся клумба представляла собой огромное разноцветное пятно в желто-красных тонах. Вокруг цветника выстроились шесть лавочек, выкрашенных в зеленый цвет. Напротив одной из них Тодòр остановился. Он увидел девушку, во всяком случае, ему так показалось, поскольку точный возраст определить было трудно. Она сидела, охваченная алым свечением, настолько сильным, что казалось, будто вокруг нее плавился воздух. Длинные седые волосы тонкими прядями спадали на куртку, в которую несчастная постоянно куталась, тонкими дрожащими пальцами поправляя то воротник, то подол. Осунувшееся серое лицо не было тронуто старостью, но безумие сделало его куда страшнее. Глаза впали настолько, что напоминали тень души, которую Тодòр поглотил несколько минут назад. В том, что она кукла, не было сомнений, как и в том, что ей уже не помочь. Отведя взгляд от заклейменной, Тодòр поймал на себе чужой. С другой стороны клумбы, на аллее стояла девушка и смотрела прямо ему в глаза настолько пронзительно, что зверь почувствовал неловкость, как будто оказался перед ней голым. Хотя в реальности такая ситуация вряд ли смогла бы его смутить. Девушка двинулась в его сторону, и Тодòр инстинктивно сделал шаг вперед. Обойдя клумбу с разных сторон, они разминулись.

На внешность брюнетки и на ее одежду Тодòр не обратил внимания, он смотрел глубже. «Какое удовольствие я бы получил, подведя эту душу к обрыву, и она, глядя мне в глаза, с улыбкой сама шагнула бы вниз. Сколько же там силы». В нем понемногу нарастало возбуждение, и зверю нравилось это чувство, оно толкало его на охоту. Где-то внутри зашевелилось подозрение, что упущено нечто важное, но в данный момент его это не интересовало. Сейчас был только голод.

***

После телефонного разговора с заказчицей Тамара обратила внимание на время. «Опять опаздываю! Придется бежать!» Это отодвинуло на задний план мысль о предстоящем посещении (особое название для визитов к клиентам, у которых проблемы с тенями).

Основная работа была в зоопарке и радовала относительно свободным графиком. Девушка уже четыре года как ответственна за хищников (львов, волков и тигров) — несколько вольеров, где ежедневно надо убирать, менять питьевую воду и, конечно же, кормить животных. Главным преимуществом работы в этом отделении стало то, что Тамаре надо было раздавать еду раз в два дня, в отличие от травоядных, которые ели по шесть раз в сутки. Со всеми делами можно управиться часа за три и с чистой совестью уйти домой.

Глава 5.

Психиатрическая клиника находилась на улице с односторонним движением. Узкая дорога с такими же узкими тротуарами не была рассчитана на большое количество посетителей. Старые деревья занимали половину пешеходной дорожки, местами проход с трудом позволял разминуться двум прохожим. Толстые кривые стволы поднимали корнями плитку так, что вся улица шла небольшими волнами, заставляя идущих постоянно смотреть под ноги. Тамара тоже шла, опустив голову, но совсем по другой причине. По кругу бегали мысли, но, ни одна не замирала даже на секунду. Перед глазами, не останавливаясь, крутился калейдоскоп из картинок прошлого, настоящего, придуманного, и ни на одной она не могла сконцентрироваться. Чем больше пыталась навести резкость в сознании, тем больше теряла контроль. Собственные мысли тянули ее на дно, но что напугало еще больше — в самом низу ее ждал обладатель взгляда, способного лишить всякой воли. Зазвонил телефон: «Здравствуйте. Это снова я, Галина. Мы разговаривали утром. Вы обещали позвонить, как освободитесь, я очень вас жду».

Полная маршрутка ехала довольно быстро, сидя на последнем месте у окна, Тамара пыталась привести мысли в порядок. «Сейчас самое важное — посещение. Скорее всего, это пустой вызов, но, свои проблемы лучше отложить». Перед выездом она уже съела четыре мороженых, которые, казалось, заморозили ей голову до самой макушки. Зубы сводило от холода, но физическая боль привела ее в чувство, взбодрила.

Выйдя на нужной остановке, Тамара сразу выделила из толпы женщину, с которой договаривалась о встрече. «О! Галина, правильно?» В слегка мятом сарафане желтого цвета, она стояла в стороне в глубокой задумчивости. Несмотря на жаркий вечер, Галину трясло мелкой дрожью, и, услышав свое имя, она кинулась навстречу:

— Здравствуйте, я так рада вас видеть. Пойдемте скорее в дом,— и торопливо повлекла гостью за собой вглубь дворов.

— По телефону я не особо поняла суть проблемы, не могли бы вы рассказать подробнее? — Вопрос прозвучал излишне официально, но девушка всегда очень переживала перед посещением, и стиль речи менялся непроизвольно. Тамара нервничала, и в глубине души надеялась, что вызов фальшивый и ничего, так сказать, «по профилю» она не найдет.

— Я живу с дочкой, она учится в школе. Несколько недель назад что-то начало меняться. Я даже не могу это объяснить. Мы постоянно психовали, срывались друг на друга. Причем с каждым разом все сильнее. Дочь перестала приходить домой. Кричала, что больше не может здесь находиться. Еле уговорила ее вернуться. Потом мы перестали спать. Почти совсем. — Женщина говорила отрывисто, делая паузы после каждого предложения. — Это невыносимо. Кажется, будто меня кто-то преследует. Сначала такие моменты были только дома, но потом я поняла, что нигде не могу спрятаться… От этого взгляда. Начала ходить по ведьмам. Они деньги берут, а толку нет — и домой приходили, и травки вешали. Дрянь всякую пить заставляли, все без толку. Вот ваш номер дали. Если не поможете — буду квартиру продавать, хотя и не знаю, решит ли это проблему.

Тамара поняла: дело простым не будет. Так влиять на людей могут только сильные формы.

— Смотрите,— девушка пыталась придать голосу уверенность,— возможно, это тень души, их еще называют привидениями, как Каспер.

Шутка не удалась, разрядить обстановку не получилось. Галина пропустила «Каспера» мимо ушей, а Тамара продолжала:

— Но, это не совсем верно. После смерти под воздействием разных факторов, скажем, за неискупленные грехи, случается так, что душа человеческая может расколоться на куски, они и называются тени. Куски бывают разных размеров, могут цепляться к предметам, животным, местам. Особо крупные осколки сохраняют в себе отголоски личности и способны влиять на материальный мир. Но, это уже далеко не те люди, что были при жизни, это вообще уже не люди.

Тамара старалась быть предельно деликатной. Ее слова не должны пугать клиента еще больше, а наоборот, успокоить. Человеку нужно прийти к мысли, что все происходящее естественно и поправимо. Наученная опытом, зоркая давно поняла: всю правду рассказывать не стоит. Людям не надо знать, что окружающий мир — это настоящий ад, причем самое его дно. Лишившись последнего шанса на прощение, душа рассыпается, разваливается на куски, перестает существовать. Люди плохо реагируют на такие новости, что чревато истериками, оскорблениями и отсутствием оплаты.

По лестнице поднимались молча. В этой тишине щелчок ключа в замочной скважине прозвучал как приговор. Пройдя в квартиру, Тамара начала внимательно разглядывать все предметы, плавно переходя из коридора в кухню, затем направилась к спальне. Открыв дверь, она увидела нечто, заставившее собрать в кулак все свое самообладание. На потолке прямо над кроватью, словно приклеенная, расположилась огромная, метра полтора в диаметре, бесформенная серая масса. Тень души, как огромная медуза, свисала с трехметрового потолка, и казалось, вот-вот шлепнется вниз, разбившись на мелкие желеобразные кусочки. Сделав глубокий вдох, девушка сказала: «Не заходите в комнату, пожалуйста, я попробую ее… прогнать». В очередной раз увильнув от правды, Зоркая не стала рассказывать, что именно она делает с осколками человеческих душ.

Осторожно забравшись на кровать так, чтобы медуза висела прямо над головой, Тамара, преодолевая отвращение, осторожно протянула вверх руку. Чтобы рассеять тень души надо всего лишь коснуться ее с правильным настроем. Важно не спугнуть цель, поскольку особо сильные экземпляры способны выставлять щиты, что значительно усложняет дело. В момент, когда кончики пальцев почти коснулись серой массы, кровать, на которой она стояла, подвела. Пружины щелкнули, и опора ушла из-под ног. Упала девушка как-то очень быстро. Резкая боль металлическим стержнем прошла через всю голову, проступили слезы. Вокруг начался хаос. Тень, почувствовав приближение опасности, металась по комнате, переворачивая вещи. Летали какие-то глянцевые журналы, звенели битые стекла, с грохотом на пол повалился карниз вместе с занавесками. В углу коридора, схватившись за голову, истошно орала Галина, и именно эти вопли больше всего раздражали. С трудом поднявшись на ноги, Тамара, почувствовав толчок в спину, опять полетела вперед лицом, но в этот раз успела выставить руки. Пока вставать в полный рост не стоило. Осторожно девушка выползла из комнаты и, подобравшись к хозяйке квартиры, которая и не думала затыкаться, попыталась ее успокоить: