(не) Царевич и белый кот

Глава 1. Смерть ведьмы

– В Триадамском царстве, в Триадамском государстве за синими морями да за белыми горами в городе Тулон, стоящем под зеленым холмом, жил-был князь Казимир Могучий, разводящий руками тучи. И случилась в его царстве беда – загадочно умерла баба Ягла сразу после прихода Всадника Ночи, чему соответствует время – полночь. В Погостной избушке найдено тело. Воевода Ратмир взялся за это странное дело.

Я, Лисияна, дочь достопочтенного боярина Годимира Богдановича, прервала чтение берестяной грамоты «Вестник Гамаюн» и удивленно посмотрел на отца, задумчиво просматривающего еженедельник «Сирин», который сообщал о том же, но более сжато:

– В полночь сего месяца и дня в Погостной избе умерла баба Ягла. Причина смерти не установлена. Расследование дела приостановлено, – вслух подытожил отец и поместил еженедельник в резную деревянную тубу, которую служка тут же спрятал в ларец для важных бумаг.

– Да уж! Лихие дела творятся в Триадамском царстве. Никогда такого не было и вот опять. Умерла, значит, баба Ягла. Плохо дело, – произнес Годимир Богданович, нахмурился и задумчиво погладил окладистую бороду. – В Боярской Думе только об этом разговоры и будут, но пора и честь знать. За мной уже и голубя почтового прислали.

С этими словами мой многоуважаемый отец с трудом поднялся из-за массивного деревянного стола, уставленного диковинными яствами, привезенными из заморских стран торговыми суднами, налогообложением которых он с таким усердием и занимался, и хлопнул себя по торчащему, словно поплавок, животу.

– А ты, Лисияна, не суй нос в это дело! Под печатью «секретно» оно, – недовольно добавил Годимир Богданович и еще сильнее нахмурился, – иначе князь тебя на кол посадит.

– Батюшка! Так ведь страсть как любопытно! Бабе Ягле всего триста годков стукнуло! Молодая она еще, чтобы от старости помирать! Не иначе, как убили ее! – воскликнула я и вскочила со стула, взмахнув руками, из-за чего чуть не опрокинула на пол расписной чайный сервиз.

– Не дура ты у меня, а на этих расследованиях будто помешанная. Не лезь в это дело – политическое оно, раз за дело взялся воевода Ратмир, бывший твой жених, – сказал отец и пуще прежнего нахмурился. – Прошка! Коней готовь! В Думу едем. И пряников захвати детишкам по дороге раздать.

Служка молча поклонился и юркнул в боковой покой, откуда по деревянной скрипучей лестнице можно было спуститься в конюшню, расположенную на первом этаже расписного и резного деревянного терема боярина Годимира Богдановича, на третьем этаже которого он каждое утро пил чай вместе со своими детьми-близнецами – Лисияром Бестолковичем, моим творчески одаренным братом, денно и нощно бренчащим на гуслях, и мной, Лисияной Одержимовной, которая почему-то мечтала стать не женой, а княжеским вызнавщиком.

– А ты, Лисияр, лучше бы дело мое нелегкое боярское освоил, ношу отца родного уменьшил. Стар я для заседаний в Думе. На покой мне пора, – с укором произнес Годимир Богданович, расправляя длинные рукава своего синего кафтана, в которых мог спрятать пуд соли и несколько лососей.

Лисияр звонко рассмеялся, поправил кудрявый огненно-рыжий локон, выпавший из-под расшитой бисером зеленой бархатной шапочки, отороченной мехом, и топнул красным сапожком с загнутым носом.

– Нет уж, батюшка! Не люба мне твоя служба-дружба! Я хочу гусляром знаменитым стать! Да только ты меня бренчать в палаты княжеские не пускаешь, – ответил брат и лукаво мне подмигнул, широко улыбнувшись, предвкушая ругань отца, который тут же вспылил:

– Да ты слабый, как девица! Ничего тяжелее пера в руках не держал! Ты хоть меч в глаза видел? Сорок пудов он весит, не меньше! Убьет тебя князь Казимир, как только бренчание твое поганое услышит! И славный наш род на тебе, супостате, прервется! А сестра твоя, аки ведьма лесная, рыщет по могильникам и пустырям в поисках трупов, вместо того, чтобы рыскать по княжеским чертогам в поисках женихов! Тьфу на вас! Рыжие-бесстыжие!

***

Многое еще хотел сказать мне и брату отец, но сильно торопился на заседание Боярской Думы, даже короб с пряниками на столе забыл, да и Прошка куда-то запропастился, чтобы напомнить.

Я тоскливым взглядом окинула деревянный покой, украшенный диковинными птицами и резной мебелью, остановив его на окошке со слюдяными разноцветными стеклами, за которыми вздымался Дремучий лес, в котором за высокими холмами и за глубокими рвами жила в Погостной избушке баба Ягла, самая известная на всю округу лесная ведьма, к которой, по слухам, обращался за помощью даже сам князь Казимир.

Лисияр вдруг вспомнил, что сегодня на заседании Думы будет его кумир, гусляр Бажен, и отправился следом за отцом.

Дождавшись, пока они оба уйдут, я переоделась в одежду брата, скрутила в бараний рог рыжие косы, надела шапочку и, лукаво подмигнув себе в отражении зеркала, бросилась вон из терема, накинув плащ, подбитый песцовым мехом.

В конюшне оседлала буланого коня и помчалась навстречу приключениям в Дремучий лес, минуя храм, площадь и рынок.

Я часто переодевалась своим братом, чтобы тайком выскользнуть куда-нибудь из терема, как и он – мной, когда ему надо было проникнуть в светлицу к очередной возлюбленной, ведь мы были похожи, как две рыжие и зеленоглазые капли воды.

Даже отец нас путал, что уж говорить об окружающих?

Именно благодаря мне у Лисияра такая скверная репутация в Тулоне. Все думают, что он бездельник и охульник, хотя он почти не покидает своих покоев и целыми днями брынчит и поет, мечтая стать самым известным гусляром Триадама.

Глава 2. Белый кот

Хоть отец в сердцах и называл меня дурой, но я таковой совсем не была, поэтому с улыбкой достала из-за пазухи кожаный мех с медовухой и отрез вишневого пирога, завернутый в белый платок, расшитый диковинными птицами.

Сума с важным видом принял мое подношение, словно древнее божество, идол которого до сих пор стоит где-то в чаще Дремучего леса.

Был у меня такой же прикуп и для Горы, но тот, не шелохнувшись и даже ни разу не моргнув, ответил громовым голосом:

– Не положено.

Более к нему я не приставала, ведь ни Гору, ни Лихо лучше было не тревожить, пока оно тихо.

– Что ты забыл на поляне этой проклятущей, боярский сын? Или избы погостной никогда не видал? Неужто ни разу к бабке Ягле за колдовством не шастал? – поинтересовался у меня Сума, уплетая за обе щеки пирог, который тут же запивал медовухой, которая бесстыдно текла по его густым, пшеничного цвета, усам, и, как на грех, в рот попадала.

– Дело у меня одно к воеводе Ратмиру, а он, говорят, до сих пор осмотр тела бабы Яглы в избушке производит, – важным тоном ответила я и залихватски сбила на бок шапочку.

– Знаем мы твое дело. Снова служить проситься будешь, да пустое это все. Не возьмет тебя воевода, потому что ты сын боярский. Последний в своем роду. Вот женишься и сыновьями обзаведешься – тогда другое дело. А коль ускорить свое дело хочешь, сестрицу за него замуж выдай, – сказал Сума, сыто улыбнулся и потянулся, после чего нехотя отступил в сторону, пропуская меня.

Гора даже не шелохнулся, ведь ему приказ был дан глаз с дороги не спускать, и исполнял он волю Ратмира крайне дословно.

Сума, пожав плечами, проводил меня взглядом и со вздохом произнес:

– Вот же неймется ему. Девок бы лучше щупал на рынке.

Дремучий лес расступился в стороны, обнажив лесную поляну – белесую плешь, по краю которой росло грибное кольцо, мухоморное.

Небо затянуло хмурыми тучами.

В блеклом свете солнца Погостная избушка выглядела зловеще, потому что, во-первых, была повернута к лесу передом, а ко мне задом, а, во-вторых, в ней до сих пор лежал покойник, которому по погостному канону было положено отлеживаться в ней три дня и три ночи.

Над крышей избушки кружили и каркали вороны.

Где-то в темном лесу завывал серый волк.

С моей души камень упал, когда, оглядев поляну, я не нашла воеводу Ратмира. Не хватало его здесь встретить, хоть он меня от брата тоже с трудом отличал.

Что он был здесь, определила безошибочно, ведь увидела на земле отпечаток его здоровенного сапога, каблук которого имел только одному ему присущий узор в виде утки в яйце.

Вдруг меня обуяло любопытство – никогда не бывала я у бабы Яглы при жизни, решила хоть после ее смерти заглянуть в окошко ее ведьмовской хатки.

Спрыгнула я с коня, беспокойно водящего ушами, привязала вожжи к березке и, оглянувшись настороженно, на цыпочках подкралась к избе, словно ярмарочный вор к тугому кошелю купеческому.

Подпрыгнула, уцепилась за деревянный резной обналичник и подтянулась, ведь это мой брат Лисияр был хил, словно девица, но не я.

Батюшка меня откармливал, как молодку на убой, да только я каждое утро с зарядки начинала и отжималась от пола с тех самых пор, как решила княжеским вызнавщиком стать.

***

На подоконнике сидел толстый и ухоженный, с торчащими белыми усами желтоглазый белый кот, которого я издали не заприметила, поэтому испугалась маленько – от неожиданности, ведь цвет шерсти кота сливался с потемневшими от сырости и времени побеленными бревнами Погостной избушки.

Кот уставился на меня янтарными плошками, и был этот взгляд полон ума, достоинства и наглости, свойственной всем представителям этих мохнобрюхих.

– Пшел вон! Брысь! – шикнула я на кота, яростно протирая закопченное стекло единственного окна избушки в надежде хоть что-нибудь рассмотреть.

– Вы здесь не на ярмарке, молодой человек. Негоже хамить старшему по званию, возрасту и чину, – вдруг протяжно ответил мне степенный мужской голос.

Я уже второй раз за день испугалась, но виду не подала.

Подумала, что мне это мерещится или злой дух какой лесной одолевает, поэтому продолжила свою нехитрую работу.

– Очевидно, что совсем скоро, молодой человек, вы выломаете окно и тем самым нарушите целостность Погостной избушки, тогда следствие будет подозревать вас в совершении преступления в отношении оного лица, лежащего сейчас под белой тканью на столе возле печки, а я буду проходить по делу как свидетель, и, что хуже того, возможно, как соучастник, поэтому немедленно прекратите свою глупую и бесполезную деятельность, – снова произнес все тот же мужской голос.

Я посмотрела на кота, который, как ни в чем не бывало, продолжил умываться, сидя бок о бок со мной на подоконнике.

Больше никого поблизости не было.

Почесав затылок, я на всякий случай перекрестилась.

– Леший, Леший, не пугай пешего, – пробормотала я и показала кукиш Дремучему лесу.

– Молодой человек, формально говоря, вы конный, – снова произнес невидимка.

Глава 3. Волос девицы

Долго ли, коротко ли сидела я вместе с котом в засаде под Погостной избушкой за кустом малиновым, чтобы кафтан мой боярский и шапочка, вышитая бисером и мехом отороченная, издали казалась ягодой диковинной, выросшей в нехорошем месте на погибель вражескую, да только явился воевода Ратмир вместе с помощником.

– Вскрывай избу. Надо тело Яглы на осмотр доставить, – устало произнес Ратмир.

– Слушаюсь! – бойко отрапортовал шустрый молодец, ровесник Лисияра, бряцающий мечом при каждом шаге. – Только неправильно все это, воевода. Должно тело мертвеца дома три дня и три ночи отлежать, чтобы упырицей не обратилась ведьма старая. Потом ее только жрецами и ходом сорокодневным усмирить можно будет.

– Не трави мне душу, Алесь. Не нравится мне самому дело это. От ратных подвигов глупостями отвлекают всякими. Не до обрядов мне, не до похорон: живые мертвецы к границам Триадамского царства приближаются. Немерено их, как тараканов на поляне этой проклятущей. Но приказ князя Казимира нерушим. Давай, снова поворотим избушку к нам передом, а к лесу – задом.

Я и кот вдруг услышали тяжелую поступь воеводы Ратмира, который при каждом шаге не то, что мечом бряцал, а горы сотрясал.

Хотела от души я плюнуть в ножищи эти, которые он предлагал мне массировать, сватаясь ко мне у батюшки, но встретилась с суровым взглядом кота, нервно постукивающим белым хвостом по деревянной резной куриной ноге.

– Только без глупостей, молодой человек. Смирно сидите, признаков жизни не подавайте, – прошипел белый кот и прижал уши, дав лапой по моему затылку, чтобы я последовала его примеру и пригнулась к земле, ведь две громадных детины – воевода и помощник его Алесь, рывком оторвали от земли избушку и развернули ее, поставив дверью вперед.

– Проверь-ка, не сорвал ли кто защиту магическую, – сказал воевода Ратмир и прогромыхал куда-то в сторону, – а я пока короб погребальный принесу, чтобы мертвицу уложить.

Бодрый молодчик радостно крикнул «слушаюсь» и засуетился возле двери, а после замер, словно божью коровку в наперсток садил, вошел внутрь избы, чихнул пару раз, упомянул нечистую силу и всех богов и вынес на руках завернутое в белую холстину тело.

Воевода мигом оборотился, неся на плече толстый деревянный сруб, внутри которого выемка продолблена была, куда тело бабы Яглы и поместили, пробормотав защитный заговор, после чего молодцы, положив сруб на плечи, наподобие переносной ладьи, стройным шагом скрылись в чаще Дремучего леса.

Когда эхо шагов затихло, я и кот выбрались из укрытия и с тоской глянули на горизонт – я смотрела на чернеющую кромку непроходимой чащи, а кот – на одетого в багряные одежды Всадника Вечера, который неспешно плелся на гнедом коне через темный лес.

– Итак, молодой человек, сейчас Час Сумерек. Нам нужно успеть произвести тщательный осмотр места преступления до появления Всадника Ночи, иначе заберет он нас в загробный мир, что совершенно не входит в мои планы, ведь я еще не закончил писать научную работу, посвященную анализу политической роли мышей в формировании княжеской раздробленности.

Кот посмотрел на мое оторопевшее лицо, думая, по-видимому, что я ни слова не поняла из его умной речи, и разочарованно покачал головой, после чего прыгнул на порожек избушки и внимательно осмотрел входную дверь.

***

– Итак, молодой человек, пишите на бересте: имя, должность, дата и место, заголовок «Осмотр места преступления», выведите слева список и место для подписи внизу оставьте, – скороговоркой произнес кот, уставившись на меня немигающими желтыми глазищами, похожими на два сырных кругляша.

Я пуще прежнего удивленно вылупилась на белого кота, гадая, откуда в нашем царстве взялось такое диво дивное и чудо чудное, которое вдруг прервало мои размышления, указав хвостом в сторону пня, приютившегося недалеко от избушки.

– Все необходимые писчие инструменты вы найдете здесь, под корнями, или в дупле старого дуба. Пишите быстро и разборчиво – времени у нас мало, а работы – краев не видать, – с нескрываемым раздражением произнес кот и нервно пошевелил ушами. – Итак: «Пункт первый. Защита магическая «Девичий волос» на двери не сорвана…»

Я уселась прямо на ступеньки Погостной избушки, почесала кончиком пера затылок, оставив на шапочке чернильное пятно, и снова перебила кота:

– А это что за диво такое?

– Волос из косы красной девицы, – деловито ответил кот и ученым тоном продолжил. – Добывается у незамужней девицы. Запечатывает пороги так, что никакая сила нечистая ни войти, не выйти из избы не сможет. А если человек такой порог запечатанный переступит, то…

– Умрет? – в который раз перебила я кота и прикусила от испуга кончик пера.

– Нет. Порвет его, и тогда ясно хозяину станет, что в его жилье было организовано незаконное проникновение, – продолжил, как ни в чем не бывало, ученый кот. – Отметьте в бересте, что «защита стоит снаружи Погостной избушки, и говорит это о том, что хозяин покинул жилище и запечатал оное в свое отсутствие…»

– Не может такого быть! – воскликнула я и яростно подвернула испачканный чернилами рукав кафтана. – В еженедельнике писали, что тело бабы Яглы нашли внутри избушки! Как же она смогла, будучи мертвой, дом снаружи запечатать?

– Хороший вопрос, молодой человек, – довольно прищурил глаза белый кот и потянулся. – Это как раз и предстоит выяснить, ведь волос красной девицы может использовать только ведьма. Значит, либо жертва вернулась за чем-то в избу после ухода и вошла через окно или трубу, чтобы не сорвать свою защиту, либо ее убила и закрыла внутри помещения другая ведьма.

Глава 4. Петушиное перо

­­– «Пункт второй. Защита магическая «Петушиное перо» на окне не сорвана, а это значит, ни жертва, ни преступник не проникали в помещение через окно…»

– Постойте, не так быстро! – воскликнула я, ведь мне писать на весу было неудобно, ведь кот строго-настрого запретил мне к чему-либо прикасаться в избушке, чтобы не оставить отпечатки пальцев. – А как работает эта защита? В чем ее норов?

– Норов в том, молодой человек, что в случае проникновения в избу через окно, петушиное перо закукарекает, а если быть точнее – закукарекает Погостная избушка. Звук этот настолько тревожный и угнетающий разум, что вся местная нечисть утопилась в болоте из-за сильнейшей тоски. Петушиный этот вой слышен аж за тридевять земель, ведь у жертвы был подписан магический договор с Ветром Буйным, поэтому крайне не рекомендую вам трогать эту защиту, молодой человек.

Я быстро отдернула руку от переливающегося во мраке избы золотом диковинного пера.

Света от него было столько, что могла я не только свободно писать или читать, а даже, наверное, вышивать бисером, что, конечно же, делать не умела, ведь за меня обычно брат мой, Лисияр, в светлице вышивал, заодно струны на гуслях настраивая, но подумалось мне почему-то именно так.

– Итак, модой человек, записывайте: «Пункт третий. Исследование печного дна с целью анализа содержимого пепельной массы».

Кот вдруг резко с мяуканьем подпрыгнул в воздух, затем упал и ударился об пол, и на лапах его вдруг появились кипенно-белые льняные носочки, в которых он запрыгнул на почерневшую от копоти печь, юркнув во входное отверстие.

– Вот же беда! А как же отпечатки! Вы там изрядно сейчас наследите, да так, что придется избу дотла сжигать, чтобы скрыть ваше незаконное в печь проникновение! – немного пожурил я ученого кота, но тот в долгу не остался, и, выпрыгнув обратно, важно произнес:

– Это перчатки магические, изготовленные из погребального савана святого провидца Мухомория, которые скрывают любые следы. Подарок на мой трехсот шестидесятипятилетний день рождения от ножевого отделения Лукоморского целительного общества. Пишите: «Вывод, двоеточие. Следов проникновения в помещение через жерло не обнаружено. Защита магическая на хайло не стоит…»

– Что? – ошарашенно спросила я и посмотрел на кота, но он иначе понял мое восклицание.

– Благодарю, что напомнили. Отметьте в бересте, что конкретно было мной обнаружено: «Пепел трех видов, происхождение которого следует незамедлительно установить. Подчеркните: срочно отправить на магическую экспертизу в град Лукоморный. Инициалы – Баюн Баюнович Кот». Место для подписи оставьте.

Я наклонилась к ученому коту Баюну, который вдруг снова высоко подпрыгнул в воздух и опять рухнул, ударившись, после чего льняные перчатки исчезли из его белых лапок.

Он облизнул правую лапу и оставил на берестяном свитке красный отпечаток в форме сердечка, после чего потребовал поместить берестяной свиток в тубу, запечатать сургучом и в течение трех суток отправить по адресу: «Триадамское царство, град Лукоморный, терем «Дуб Зеленый», светлица номер шесть. Коту Б. Б. До востребования».

– На сегодня осмотр места преступления завершен, молодой человек, – довольно промурчал кот, выскользнув из избы вслед за мной. – К полуночи успели. Хорошая работа. Приглашаю вас в корчму «Колобок», чтобы отметить наше успешное сотрудничество бокалом молока.

***

Я сверкнула белозубой улыбкой и залихватски сбила на бок боярскую шапочку, но тут же вежливо отказалась, сославшись на то, что батюшка мой, небось, уже ищет меня, да и нельзя мне всякие увеселительные заведения посещать.

– Увы, увы, молодой человек. Я порой забываю, что вы – не кот и не можете ходить, где вздумается, и жить сами по себе. Позвольте, я урегулирую вопрос с корчмой, ведь хочу провести магическую экспертизу девичьего волоса – с вашей помощью, конечно.

Не успела я и глазом моргнуть, как кот Баюн поймал лапой черного ночного мотылька и, ткнувшись в него мордой, скороговоркой произнес:

– Мотылек, мотылек, лети к боярину Годимиру Богдановичу на огонек, сообщение передай и на волю улетай: «Баюн Баюнович Кот вашу дочь, в смысле, сына, на обучение берет, чтоб обучить разуму-уму и внедрить в Боярскую Думу».

Белый кот дунул на мотылька, и тот с невероятной скоростью помчался на край земли, сверкнув на прощание, словно яркая ночная звездочка.

– Вот же диво дивное, чудо чудное! – ахнула я и широко распахнула зеленые глаза.

Ученый кот посмотрел на меня с нескрываемой жалостью.

– Нынешнее поколение совершенно не разбирается в новейших колдовских заговорах, – покачал головой кот Баюн и вздохнул. – Это «СМС», молодой человек, «скоростной мотылек-связист». Любые сообщения предает мгновенно. Правда, потребляет тлю в немереных количествах, но других нареканий нет.

Вдруг Дремучий лес прорезала яркая белая звездочка, и возле пушистой белой головы кота затрепетал другой мотылек – желтенький с черным пятнышком на брюшке.

– «Хо-хо-хо, ученый кот Баюн, доброй ночи! Лисияр, подлец! Учись со всей мочи! Место я тебе в Думе найду! Только не приводи ко мне в терем вдову!»

Это точно был довольный голос моего отца, Годимира Богдановича, который откуда-то знал этого загадочного кота, о котором я до сего дня и знать не знала, и слыхом не слыхивала.

Глава 5. Град Лукоморный

Эх, дивен и прекрасен град Лукоморный!

Велики его стены белокаменные, широки его улицы, плитами мраморными мощеные, высоки его башни, золотыми куполами увенчанные! Не обойти, не объехать сей град чудный, ведь на острове он стоит, Лукоморьем именуемый!

А именуют его так из-за моря синего, что обмывает жемчужные берега его, и дикого лука, что покрывает холмистые долины его, поэтому нет ни горя, ни болезни, ни лиха, ни супостата на острове этом святом – нет вообще ничего, кроме всяких диковинных корчм, где балагурят молодцы красные, промышляющие торговлей, морским делом и выращиванием местного лука.

Лук же в Лукоморье – это артефакт магический.

Его и на рынках в качестве оберега продают, и настойки из него целебные делают, и тушат и жарят его всяко, а маринуют-то как – пальчики оближешь, а, может, и руку по локоть откусишь.

Ни один уважающий себя постоялый двор в Лукоморье не обходится без лукового супа, лукового салата и лукового компота, а в самой дорогой корме, «Колобком» именуемой, сплошь из лука все блюда состоят, только разбавлены то тут, то там овощами всякими да мясом, чтобы оттенить вкус сего чудного продукта.

– Вам как обычно? Двойное молоко со льдом? – подмигнул коту Баюну стольник, поджарый паренек с гривой тщательно уложенных золотистых волос, на которых красовалась белая шапочка с фирменным знаком корчмы – золотым кругом, который кусала за бок красная лиса.

Белый кот в ответ важно прикрыл желтые глаза, гордо восседая на трех подушках, которые ему услужливо подстелили местные служки, без лишних вопросов проводив меня и кота в отдельную деревянную беседку, задрапированную тяжелыми красными шторами, которые поглощали любой шум.

– А вам, гость родимый, что приглянулось в нашем перечне блюд? – улыбнулся мне стольник, заметив, как растерянно я просматриваю длинный свиток, заканчивающийся где-то далеко в углу комнаты, в котором были перечислены все виды и способы готовки лука.

– Два луковых рулета и бутылочку морской воды, в смысле, водочки, – поправил самого себя кот Баюн и махнул белой лапой. – И, будьте так добры, принесите бархатную черную салфетку и убедитесь, что нас никто не побеспокоит здесь до прихода Всадника Дня, то есть до обеда. И если оный посланец времени по старому обычаю заскочит к вам промочить горло, то угостите его луковой настойкой с перцем от моего имени, чтобы он маленько отдохнул и попридержал коня своего – возможно, нам потребуется больше времени, чем запланировано.

Златовласый стольник понимающе улыбнулся и кивнул, тихо скрывшись за тяжелыми портьерами, за которые не проникал ни один лучик солнца.

Я невольно поежилась и с трудом сдержала зевок, ведь скакала день и ночь, чтобы как можно скорее попасть в корчму и помочь провести коту Баюну магическую экспертизу девичьего волоса, хотя совершенно не представляла, как это вообще можно сделать.

– Итак, молодой человек, – довольным голосом произнес профессор, вылакав хрустальную миску с двойным молоком со льдом, – перед вами на черной бархатной салфетке лежат два луковых рулета: отодвиньте их немедленно в сторону, чтобы я положил на ткань девичий волос, экспертизу которого мы сейчас и проведем, чтобы установить личность его владельца. И возьмите маятник на цепочке, который сейчас будете мерно раскачивать по часовой стрелке.

Я судорожно сглотнула и бросил пронзительный и алчущий взгляд на аппетитно пахнущие луковые рулеты, затем послушно закрутила-завертела маятник над девичьим волосом, который белый кот извлек из закромов своей необъятной шубы.

«Это явно не простой кот, а заколдованный, – отметила про себя я. – Наверняка оборотень какой-нибудь. Надо у батюшки порасспрашивать».

– Ох, да не вертите вы так инструмент, молодой человек, иначе камушек с цепочки сорвете, – грозно зыркнул на меня кот Баюн и вдруг хитро прищурил желтые глаза-плошки. – А теперь перечисляйте поименно всех девиц Триадамского царства согласно алфавитному порядку. Только не спешите. Тщательно работаем. Магическая экспертиза требует усердия и времени.

***

– Да вы шутите? Их столько, что сам Леший не упомнит! Куда уж мне? – возмутилась я, но кот хищно покосился на два луковых рулета, сразу отбив у меня охоту пререкаться.

В животе у меня предательски заурчало, и, пожав плечами и выдохнув горько, я монотонно забубнила, осторожно раскручивая по спирали магический маятник:

­– Агнеша, Агния, Аделя, Азовка, Айка, Алатырка, Аленка, Алинка, Алтынка, Альдона, Амелфа, Анахита, Анисья, Анка, Апраксия, Арина, Астерия, Ася, Ауда, Ачима…

Кот Баюн не сводил с маятника завороженного желтого взгляда, внимательно наблюдая за каждым движением моей руки.

Вдруг он дернул ухом и повернул его в сторону, словно прислушиваясь к чему-то, но наблюдение ни на миг не прервал.

– Бажена, Балемила, Бана, Бежана, Белава, Белолюба, Белослава, Беляна, Берегиня, Берислава, Благана, Благослава, Блажена, Богданка, Боголепа, Богумила, Богумира, Богуслава, Божедарка, Божидара, Болеслава, Борислава, Боряна, Бояна, Боянка, Бранислава, Братислава, Братумила, Брячислава, Будислава, Буслава…

Я замолчала, чтобы перевести дыхание, и с мольбой уставилась на кота, который, азартно помахивая белым пушистым хвостом, не переставал наблюдать за покачиваниями камня на цепочке, после чего удрученно продолжила: