( Не)чаянная дочь для магната

Глава 1

Аннотация:

Шесть лет назад футболист Фрол Горин, истекая кровью, ворвался в мою жизнь сам, а теперь притащился с покалеченной обезьяной. Он подарил мне пять волшебных ночей, став моим первым мужчиной, и уехал заграницу. Мобильники, Интернет, соцсети сделали планету крошечной. Но мы всё равно потерялись. Он не писал, а я — птица гордая! Теперь у меня есть солнышко — Маруся, а у него одни скандалы в Инстаграме.

Глава 1

Санкт-Петербург

Декабрь 2021

Рита

Стекло с громким звоном разбивается о кафель. Я лечу с узкого дивана и больно втыкаюсь копчиком в пол. Чертыхаясь, поднимаюсь и ковыляю к двери. Кого там леший посреди ночи принёс?! После внеплановых суток дежурства на ногах еле стою.

— Мамочка, не уходи! — хнычет Маруся, разворачивая меня на полпути.

Час дочке сказки рассказывала! Разбудили гады!

Из коридора доносятся мужские голоса и Люськины крики.

— Витрину разнесли! Она денег стоит!

— Мы всё возместим, барышня! — слышится громкий бас и следом хруст стекла под ногами. — Моцарт, не буянь! Лапы порежешь.

Вроде не пьяные. Я возвращаюсь к дочке и старенький диван скрипит подо мной. Вот бы снова вытянуться возле тёплого тельца Маруси и вырубиться до утра. Я убираю упавшие ей на лицо густые тёмно-русые пряди и улыбаюсь:

— Солнышко, там, похоже, большую собачку привели. Твоя мама ведь доктор Айболит, — я поправляю на плечах большую не по размеру хирургическую робу Никиты. — А ты закрывай глазки и подумай, что хочешь на Новый год. Остался всего месяц, а ты дедушке Морозу так письмо и не написала.

— А вот и написала!

Когда Маруся так склоняет голову набок и хитро прищуривает глаза, она напоминает мне Фрола. Он часто мелькает в различных ток-шоу по телевизору и кажется мне небожителем.

— Бахилы наденьте и маски! — командует в коридоре Люська.

— Так вы подержите тогда его!

— Ага, сейчас! Чтобы он меня сожрал!

За Люську я спокойна. Она одна может спокойно скрутить в бараний рог слона средних размеров.

— Что же ты загадала, Маруськин? — в голове включается калькулятор.

— Обезьянку, — дочка хихикает и, растягивая слова, добавляет: — Живую! И для тебя кое-что попросила. Я не единочичница.

— Не единоличница, — машинально поправляю я Марусю.

— Рита Сергеевна! — в кабинет заглядывает Люська в съехавшем на затылок голубом колпаке и тараторит: — Там два очешуительных мужика орангутана раненного притащили. Он у них из рук рванулся и витрину раскокал. Но эти орлы тоже не лыком шиты... Быстро его скрутили.

— Вот тебе и обезьянка! — бормочу я и выдыхаю: — А ведь ещё даже не Новый год.

— Скоро там доктор? — раздаётся уже поднадоевший мне бас.

— Так следующий вроде год Тигра, — брякает Люська и, оглянувшись, рыкает почище зверя: — Тихо мне там.

— Марусь, с тобой Люся побудет, постарайся уснуть! — я посылаю дочке воздушный поцелуй. — Чтобы Дедушке Морозу твоё письмо быстрее прилетело.

Маруся с готовностью бухается на подушку, и закрывает глаза. Серые, как у меня. Хоть что-то от меня ей досталось.

Я надеваю маску, стягиваю с вешалки шапочку и тяну на себя дверь. В масочном режиме есть жирный плюс — с макияжем можно не заморачиваться.

В нос бьёт запах лекарств из разбитых флаконов. Необычное трио восседает посреди разгромленной приёмной на рыжем диванчике. С одного краю развалился белобрысый бугай в кожаных штанах и куртке. Закинув ногу на ногу, он подрыгивает носком здоровенного чёрного кроссовка с красной «галкой». С другого края орангутан сидит у второго мужчины на коленях, уткнувшись ему в плечо, и тихо подвывает. Под рыжей шерстью на лопатке запеклась кровь. Небрежно наложенные повязки съехали. Мужчина одной рукой обнимает обезьяну, а второй листает в телефоне ленту.

— Ну наконец-то! — он режет по мне взглядом синих глаз и склоняет голову набок. Мужчина осторожно убирает руку с обезьяньей спины, и, убедившись, что орангутан сидит устойчиво, размашисто убирает со лба чёрный чуб. Приглаживает волосы на затылке и снова запускает узловатые пальцы в тёмно-рыжую шерсть животного.

Дыхание обрывается. Я шагаю к ближайшему окну и распахиваю его, хватая ртом под маской воздух. Зажмуриваюсь, прогоняя наваждение. Пот проступает между лопаток. Сердце отбивает чечётку. Шесть лет назад Фрол Горин с резаной раной плеча ворвался в мою жизнь сам, а сегодня притащился с покалеченной обезьяной. Он подарил мне три волшебных ночи, став моим первым мужчиной, и уехал. Мне не за что его ненавидеть, но и встречаться с ним не входит в мои планы. Фрол обещал устроиться в Италии и написать. Мобильники, Интернет, соцсети сделали планету крошечной. Но мы всё равно потерялись. Заграничный контракт для футболиста — дело хлопотное. Фрол не писал, а я — птица гордая! Теперь у меня есть ненаглядное солнышко — Маруся, а у него одни скандалы в интернете и жёлтой прессе.

Глава 2

Рита

Спиной вваливаюсь в кабинет и цежу сквозь зубы:

— Не хожу я на свидания! Счёт выпишу — сами передумаете! И не стучите! У меня ребёнок спит, — закрываю дверь, чуть не прищемив Коляну нос, поворачиваю с треском ключ в замке и замираю от шороха за спиной.

Показалось?! Поворачиваюсь, как в замедленной съёмке. Сердце стучит в уши, словно цирковой барабанщик в литавры бьёт. Еще чуть-чуть и скажет завтра Люська, как в старом фильме: «Инфаркт микарда! Вот такой рубец!»

Маруся, укутанная в одеяло, спит на руках у Фрола, а он снова листает ленту в телефоне. Лицо дочери безмятежно, щёки разрумянились. От Фрола всегда веет теплом. На всех его дам веет, надо полагать.

— Вам нужно всё время кого-то на руках держать? — Осколки самообладания уже не собрать.

Прислоняюсь спиной к ледяной двери. Холод отрезвляет. Фрол одним пальцем выключает экран и небрежно кидает телефон на диван. Склоняет голову набок и упирается в меня взглядом. Ага, сейчас! Со мной этот номер больше не пройдёт.

— Кто вас сюда впустил?..

Он подносит палец к губам, и я послушно перехожу на шипение:

— Кто вас сюда впустил? — Отлипаю от двери и иду к столу, как начинающий йог по углям.

Фрол молчит, провожая меня взглядом, будто я конь ярморочный.

— Маруся плакала? — спрашиваю твёрдо, как у пациента температуру.

— Наконец-то вопрос по существу, — усмехается Фрол и с нежностью всматривается в личико нашей дочки. — Нет. Не плакала. Мы очень мило провели время. Для неё я Декабрь, сын Деда Мороза.

— Обезьяну просила? — вздыхаю, я.

Для меня он тоже Декабрь. Жаркий Декабрь. Я до сих пор помню вкус его поцелуев, ласковые прикосновения. Но это в прошлом. Подушка на моём рабочем кресле принимает меня в поролоновые объятья. Ноги гудят после рабочего дня. Я незаметно скидываю мокасины и ставлю на них стопы. Сегодня и без Фроловой обезьяны пациентов «аки песка морского» обслужили. Нажимаю кнопочку, вспыхивает монитор, на экране появляется Марусино личико. Фрол вытягивает шею и улыбается. Впервые жалею, что у меня там не фото какого-нибудь красавчика.

— Да, обезьяну, — с опозданием отвечает он. — Обещал подарить.

— Не стоит. Я скажу, что вы ей приснились.

— Сколько ей? Сообразительная такая.

— Пять, — Я завожу новую карточку пациента и пьянею от аромата цитрусового парфюма, добравшегося до моего носа. — Фамилия!

— Чья? — не сразу понимает Фрол.

— Обезьяны!

— А, ну да. Горин. Простите, я не представился, — пальцы вновь отправляются в путешествие по чубу и завершают свой путь на затылке, — обычно меня узнают.

— Кличка и возраст, — бесстрастность сейчас моё всё.

— Тридцать три года, кличка «Горюшко».

Я утыкаюсь лбом в ладони.

— Обезьяны, что ли? — закипает Фрол. — Вы не можете не перескакивать так быстро с одного на другого.

Перескакивают блохи. И мужики из постели в постель. Вслух я этого не произношу и вновь кладу пальцы на клавиатуру. Фрол смиряется с моим молчанием:

— Моцарт, девять лет.

Вопрос-ответ, заполняем карточку без дальнейших пререканий. коридоре мерное урчание баса Коляна то и дело прерывается взрывным Люськиным смехом.

Я отправляю в чат клиники расчётный листок. Вот и всё. Сейчас Фрол встанет и вновь исчезнет из моей жизни. Он меня не узнал, не почувствовал, значит, не судьба. А удивлённо-разочарованное «ах, это ты», мне не нужно. Ужас, какое унижение пережила та рыжая девица на шоу. Но она сама виновата!

Я смотрю на Фрола, а он не сводит зачарованного взгляда с Маруси. На глаза наворачиваются слёзы, к горлу подкатывает комок. Я отворачиваюсь к окну и щёлкаю себя по кончику носа. От чихания помогает, думала, и от слёз, но нет. Выдыхаю и встаю из-за стола.

— Можете идти оплачивать.

Фрол удивлённо поднимает на меня глаза. Повторяю медленно, но настойчиво:

— Я говорю, вы можете идти оплачивать.

— Она так хорошо спит, — шепчет он.

— Я тоже хочу хорошо поспать, — перехожу я на шёпот, — а вы заняли моё место.

— Простите, — Фрол поднимается, держа Марусю на руках. — Можно нескромный вопрос?

— Нельзя, — упираюсь взглядом в его широкую грудь.

Что ж такое! Тянет, как магнитом. Только бы взглядами не обжечься!

— Обычно разрешают.

— Идите туда, где разрешают! — Протягиваю руки, чтобы забрать Марусю.

— Мы договорились с ней встретиться, — Фрол отступает. — Я обещал показать обезьян.

В общество шептунов нас приняли бы сразу в правление.

— Вот так и пропадают дети, — наступаю я на Фрола.

— Я не маньяк, а футболист, между прочим! — Фрол поворачивается к дивану. — Вы хоть простынь поправьте, мамаша!

Глава 3

Рита

— Мам… Ма-ам… Открой глазки! — Маруся сидит у меня на животе и разлепляет мне пальцами веки.

— Марусь, ещё будильник даже не звонил, — сиплю я.

Меня будто всю ночь били и живой закопали. В голове туман, в горле песок, в носу засуха.

Маруся нараспев повторяет:

— А вот и звонил, звонил! — Она склоняется надо мной и поверяет страшную тайну Карабаса Барабаса: — Ко мне Декабрь приходил. Сын Деда Мороза.

Фрол! Вряд ли этот пижон еще нарисуется в моей жизни. Разругались мы вчера капитально. Даже повернуться нет сил:

— Хорошие сны тебе снятся!

Вытягиваю телефон из-под подушки. Точно, звонил будильник. Семь утра. Надо вставать. Через полчаса приедет Никита, а у меня не готов отчёт за сутки. Проревела полночи.

— Ничего не сны! — пожимает плечами Маруся. — Он сегодня приедет за мной. Мы обезьяну поедем выбирать.

— Куда приедет? — Я слабо соображаю. Слова дочери доносятся до меня словно через надетую на голову кастрюлю. — Солнышко, слезь с меня, пожалуйста. Мама заболела.

Маруся касается моего лба губами. Точно так делаю я, когда она болеет.

— Рита — болёка! — Она сползает с меня и, кашляя, усаживается на стул, обхватив колени руками. — Домой к нам приедет! Он хороший!

Я сажусь на постели, и в изумлении смотрю на дочь:

— Ты что, ему наш адрес дала?

— Конечно... — Маруся засовывает палец в нос.

— Не ковыряй! Пойдём одеваться.

Встаю с дивана и на автопилоте иду в чулан, приспособленный Никитой под гардеробную.

Маруся хохочет и хватает меня за руку.

— Ты чего, мартышка? — Я чуть не падаю, но не могу без улыбки смотреть на эту смеющуюся моську.

— А знаешь, почему у обезьяны большие ноздри? — заговорщицки спрашивает Маруся.

— По породе?

— Не-а! Потому что у неё большие пальцы, — дочка снова заливается звонким смехом. — Декабрь сказал.

Вот паразит! По женским ушам скользит, как Плющенко по льду! «Декабрь сказал» из эфира сегодня не вытравить.

Натягиваю джинсы, свитер и хватаю с полки стаканчик с нашими зубными щётками.

— Ты и при нём в носу ковыряла?

Жду пока Маруся наденет колготки и платье.

— Ага! — Она сидит, натянув один чулок, и блаженно улыбается: — Декабрь сказал, что тоже в детстве любил ковыряться в носу. А ещё он, как и я, любит чистить между пальцами ног.

Глаза мои закатываются от возмущения! Что они еще обсуждали, пока я колдовала над Моцартом, даже страшно представить.

— Прелестно! Жду тебя умываться!

На нетвёрдых ногах возвращаюсь в кабинет. Включаю воду и выдавливаю белую гусеницу пасты на щётку. Стук в дверь.

— Ритусь, ты встала? — Люська входит с сияющими глазами. В руках поднос. На нём тарелка с горкой из тостов с румяной корочкой и чашка молока. — Марусе пошамкать принесла… Что с тобой?

Мотаю головой в сторону стола и держусь за стену, чтобы не упасть.

— Как пахнет! — Вбегает Маруся и, подскочив к Люське, прыгает вокруг неё в ожидании угощения.

Как пахнет? Полощу рот, повожу носом и понимаю, что никак не пахнет. Хватаю с полки любимое лавандовое мыло и вдыхаю его аромат полной грудью. Приехали. Словно стену понюхала.

— Трындец! — Иду к столу и достаю градусник. Подношу ко лбу и смотрю на электронное табло: тридцать семь и шесть. — Люська, я Ковид походу хватанула. Марусь, иди температуру померю.

Дочка, хрустя тостом с плавленым сыром, подходит и подставляет лоб. Тридцать шесть и шесть. Слава Богу! Достаю грудной эликсир и добавляю Марусе в молоко

— Дай-ка я тоже померю, — Люська выхватывает у меня градусник. — Уф, норм! А то мы с Коляном сегодня встретиться договорились. Ты, кстати, зря вчера этого красавчика бортанула…

Я подношу палец к губам и испуганно смотрю на Марусю. Но она витает в облаках. Даже знаю с кем.

— Люсь, я поеду. Ждать Никиту не буду. Плохо мне.

Я смотрю в окно. В первый день декабря пошёл снег. Крупные хлопья сыплются с неба. Не иначе матушка Метелица решила перетрясти перины. Недавно читала про неё Марусе. И чёртовы «Двенадцать месяцев» читала. Будь они неладны. На душе тоскливо, хоть в окно прыгай. Больничный лист перед Новым годом здорово ударит по зарплате. А у меня кредит за машину и маленькая, но ипотека. Тридцатку вынь да положь. Зато на стоматологе теперь точно сэкономлю.

— Езжай, конечно, и врача вызови. Будет совсем плохо, звони — приеду. С Никитой я сама разберусь.

Люська достаёт из кармана робы блеск с зеркальным колпачком. Подкрашивает и без того ярко напомаженные губы.

— Маруся, допивай молоко и надевай комбинезон! — командую я и возвращаюсь в гардеробную.

— Ты клинике столько денег сегодня ночью заработала, что Никита тебя в пупок изнутри поцеловать должен, — усмехается Люська. — Хотя Горина ты вывела из себя будь здоров. Такой мужик клёвый…

Глава 4

Рита

Мне на лоб ложится ладонь в кожаной перчатке. Наверное, это сон. На меня смотрят с сочувствием два близко посаженных глаза шимпанзе. У обезьяны такой же красный свитер, как у Фрола.

— У… У-у-у, — представляется она.

— Чур тебя!

Я закрываю глаза. Галлюцинации. Но какие реальные! Матрас проминается слева от меня, и по моему виску проходится шершавый язык. Мне хочется шарахнуться в сторону, но удаётся лишь слабо шевельнуть головой. Теперь стопудово не галлюцинации. Надеюсь, это не Фрол. Приоткрываю один глаз. Рыжий питбуль, обнажив белоснежные зубы, улыбается мне, как родной.

— Мамочка! — голос дочери — единственное реальное звено в этой пьесе абсурда. — Смотри, сколько у меня теперь друзей.

Пикает микроволновка.

— Маруськин, погрелись твои блинчики. — Фрол, подхватывая дочку на руки, ловко поднимается с колен и даёт команду собаке: — Кайла, место!

Нормально девки пляшут! Пока я спала, на квадратный метр нехило прибыло гостей. А у питбуля уже и место есть. Шимпанзе срывается за хозяином, а я отворачиваюсь к стене. У меня сейчас хватает сил лишь на то, чтобы лежать, тряпочкой. Смех Маруси, голос Фрола, цокот когтей по ламинату, уханье обезьяны сливается в один звук, и я снова проваливаюсь, словно в шахту.

— Гюльчатай, открой личико, — раздаётся вкрадчивый голос Фрола.

Открываю глаза в полумраке, ощущая на плече тяжёлую руку. Поворачиваюсь. Сквозь жалюзи проникает свет из дома напротив. Неужели я проспала весь день?

— Сколько времени? — хриплю я.

— Девять. Пить хочешь? — Фрол сидит по-турецки возле меня, сжимая в руках мою любимую кружку с серым медвежонком. Вот мы уже и «на ты» с Гориным.

— Очень. А где Маруся? — Прислушиваюсь к звукам, но слышу только мерное тиканье часов. Кровать дочери возвышается вторым ярусом над моим матрасом.

— Умаялась, спит с Микки. Садись.

Фрол смотрит так, что хочется разрыдаться. Столько раз представляла себе нашу встречу, а сейчас и слово сказать боюсь. Даю голову на отсечение, что он меня узнал. Приподнимаюсь на локтях и отползаю к стене.

— Ты личико-то открой, — ухмыляется Фрол. — Или из трубочки пить будешь?

Я снимаю маску, и время останавливается. Даже дышать страшно.

— Здравствуй, Марго! — он наклоняется и гладит меня по щеке.

Вдавливаюсь в стену и цежу сквозь зубы:

— Руки убери.

— Прости!

Он протягивает мне чашку. Делаю пару глотков и морщусь:

— Что за писи сиротки Каси?

У Фрола вытягивается лицо.

— Вообще-то я сварганил тебе домашний морс.

— Прости, — возвращаю ему кружку, — похоже, я не только нюх, но и вкус потеряла.

— Да ты вообще берегов не видишь, — смех Фрола сладкой музыкой убаюкивает мои давние обиды. — Это я ещё вчера заметил.

— Зачем ты здесь?

Я выбираюсь из-под одеяла и, цепляясь за подоконник, встаю.

Фрол поднимается следом.

— Однажды ты спасла меня — хочу вернуть долг. Мы слишком знакомы, чтобы забыть друг друга.

— Горин, я не девочка пяти лет! На этой станции кипяточку не попьёшь! Ты меня даже не узнал прошлой ночью!

— Ты провела пять дней в моей постели. Мы вылезали оттуда лишь поесть. Тебе шла моя рубашка… Я уже не представлял тебя в другой одежде.

Фрол стягивает с себя свитер. Стараюсь не смотреть на его загорелое тело. Он продолжает:

— С тобой мне вдруг захотелось валентинок, амуров и прочей чепухи, но я должен был уехать. Сегодня я готов признать — ты лучшее, что случилось в моей жизни.

— Э-э, ты не мог бы свитер обратно надеть.

— У тебя жарко… Не перебивай меня!

— В смысле не перебивай? Я еле стою, а ты втираешь мне какую-то дичь!

— Марго!

— Ближе к делу!

Я и правда еле стою. Фрол ставит ладони на подоконник по обе стороны от меня и шепчет на ухо:

— Маруся — моя дочь!

— С чего это вдруг? — актриса из меня никакая сегодня.

— Считать я умею.

— Хм. А ребёнок от рыжей бабы тебя чем не устроил?

Фрол отрывается от подоконника и бурно выдыхает. Пользуясь случаем, я закрываюсь в ванной. Ну и кто это у нас в зеркале? М-да. Я тебя не знаю, но я тебя помою… Частями. С температурой под душ не полезешь. Весь день проспала в одежде, тело просит отдыха. Мечтаю влезть в пижаму, но как-то неудобно перед Фролом щеголять в неглиже. Да пошло всё лесом. Избавляюсь от одежды, умываюсь. Стягиваю резинку с хвоста и едва прохожусь расчёской по голове. Обычно я причёсываюсь массажной щёткой минуты три не меньше. Роскошная копна светлых волос — моя гордость. Сегодня без массажа. Натягиваю синюю пижаму в горошек и, прислонившись к стиральной машине, раздумываю, как бы выставить Фрола с его зоопарком. Что ему действительно от меня надо? Выгнали из команды и отобрали квартиру? Давно пора разогнать всю сборную. Нет, тут что-то другое.

Глава 5

Рита

— Кайла, сидеть! — командует Фрол.

Собака замирает у входа в комнату. Хлопает дверь, но Кайла будто превратилась в памятник самой себе.

— Я правильно попал? А, Маруся, привет, — Никита явно растерян. — Простите… А с кем имею честь?

Красивый, как Киану Ривз, Никита — мой бывший однокурсник, коллега и хозяин клиники, пользуется успехом у женщин не меньше Фрола. Но, скорее, за изысканность манер и речи, чем за рельефный торс.

— Здрасьте, дядя Никита! Это мамин парень! — хвастливо вставляет Маруся, кивая на Фрола.

Не удивлюсь, если я уже уволена.

— Ритин парень. — подтверждает Фрол, оставаясь инкогнито. Похоже, его вполне устраивает заявление дочери. — А я с кем имею честь?

— Никита Смехов…

— Мама с ним работает, — звонким голосом докладывает Фролу Маруся про моего босса и с недавнего время «парня». После вмешательства спевшейся парочки, скорее всего, бывшего.

— Не знал, что у Риты кто-то есть, — растягивает слова Никита. — А сама она где?

Мне хочется спрятаться под плинтус.

— Проходите, собака не тронет, — Фрол сама гостеприимность. — Если не боитесь заразиться. Мы тут всей семьёй на карантине.

— Семьёй?

— Дядя Никита, а у меня обезьяна есть! — хвастается Маруся. — Микки! Микки! Иди сюда.

Микки, отложив недоеденное яблоко, слезает со стула и бежит к двери. По дороге шимпанзе отвешивает Кайле лёгкий подзатыльник, но та сидит, как статуя.

С тех пор, как год назад мы возобновили с Никитой общение, я не приглашала его домой. Всякий раз у подъезда отказывала ему в чашке чая таинственно улыбаясь. Конечно! Ведь у меня муж, собака и обезьяна, а Никита знал только о дочери. Должна быть в женщине загадка!

— Рита Сергеевна, моё почтение, — Никита с интересом скользит взглядом по комнате и останавливает его на мне. — А у вас тут мило. Белые обои, чёрная посуда. Прямо, как в песне.

— И тесно, как в хрущёвке, — добавляет Фрол. Он довольно улыбается за спиной поверженного без драки соперника. — Надо загород перебираться. Поужинаете с нами?

— Спасибо, я сыт! — через плечо роняет Никита, прожаривая меня взглядом до степени well-done[1].— Рита, ты почему трубку не берёшь? Я сорвался с работы, а ты!..

— Прости, Ник, продрыхла весь день! Похоже, я надолго прилипла. Спасибо, друг приехал помочь, — говорю так, будто за спиной Никиты не полуголый амбал в моём розовом полотенце, а монах-францисканец.

Одним метким словом я ставлю жирную кляксу на недописанный Фролом портрет идеальной семьи. Его игры мне пока до конца не понятны, а Никита скоро год, как исправно платит мне весьма приличную зарплату.

— Ах, друг! — Никита выдыхает с облегчением. — А я уже себе вообразил. Малыш, ты не переживай. Справимся. Выдерну на дежурство Пашку из Коломяг. Там всё равно надо операционную на ремонт закрывать. Лекарства, деньги… Всё что нужно — только свистни.

Фрол потирает подбородок и улыбается мне. Отвечаю ему тем же, недооценив степень Горюшкиного коварства. Фрол подхватывает Марусю на руки и встаёт перед Никитой.

— А после Нового года можно будет еще этого Пашку дёрнуть? — склоняет Фрол голову к Марусе, зарывшейся пальцами в его волосах. Ну просто мадоний с младенцем. — Хочу девчонок на Мальдивы отвезти погреться после болезни.

Мягкий свет лампы над столом падает на их лица.

— Вряд ли, — Никита в замешательстве отступает к выходу. — Рит, я, пожалуй, поеду, раз всё у тебя в порядке. Проводишь меня?

— Подожди!

Цепляюсь за штангу кровати и встаю, путаясь ногами в одеяле. Прохожу мимо Фрола, гордо вскинув голову. Накидываю на плечи куртку и выхожу следом за Никитой на лестничную клетку.

— Это что ещё за стриптизёр? — Никита обиженно закусывает губу. — Рожа у него знакомая.

— Этот стриптизёр сделал нам сегодня ночью кассу…

Мои оправдания заглушает лай Кайлы прямо под дверью.

— Рита, не езди мне по ушам! Твоя дочь копия этого парня! — пытается перекричать собаку Никита и вдруг до него допирает. — Твою ж налево! А это часом не Фрол? В карточке было написано Горин… Так ты снова с ним?

— Он просто приехал мне помочь! — топаю я ногой.

Кайла уже попросту беснуется за дверью.

— Очень мило с его стороны! Спустя шесть лет опомнился! Не даёт больше никто и о тебе вспомнил? — плюётся огневыми шашками Никита.

— Да послушай, Ник!

— Ты! Ты!... — Никита разворачивается и, сунув руки в карманы, уходит.

Я смотрю, как за ним закрываются двери лифта и расстроенная вваливаюсь в квартиру. Фрол командует собаке:

— Фу!

Кайла затыкается и получает кусок сыра.

— Ты же меня сейчас без работы оставил...

Сползаю по стене на пол и закрываю лицо руками.

— Королевы не должны работать, — Фрол садится передо мной на корточки. — И уж точно не должны спать с боссом.

Глава 6

Рита

— То есть ты мне изменила! Я простил тебе предательство, взял на работу и целый год… Год! ухаживал за тобой, а ты одним махом всё опять перечеркнула!

Вместо «Здравствуй, солнце!» из трубки на меня обрушивается лавина упрёков. Схватила спросонья мобильник и пожинаю плоды. Фрол всё слышит, но делает вид, что увлечён новостями. Большой палец с аккуратно остриженным ногтем, мерно ударяя по экрану, двигает ленту. Просыпаться в постели с любимым мужчиной, наверное, классно. Опыт мой невелик. Зато я хороший теоретик. Но вместо утренних обнимашек и нежности на ушко мне прилетели упрёки Никиты. И самое противное — справедливые упрёки.

— Кто он вообще такой? Чем промышляет помимо футбола? — шипит Никита.

— Ник, я ещё… — спросонья голос мой хрипит.

Фрол не глядя протягивает мне кружку с тёплым чаем. Смотрю с благодарностью, делаю жадный глоток и падаю обратно на подушку.

— Что ты ещё? Из постели с ним не вылезла?

— Никита Горыныч! — голос возвращается ко мне. — Что за наезды с утра? Из постели я не вылезу ещё неделю, если не две. Но с кем я пролежу в ней — никого не касается!

— Рита, — Никита снижает обороты, — прости. Я… Я волнуюсь за тебя. Этот красавчик поиграет и снова бросит тебя. А ты идёшь у него на поводу.

— Ник, — я представляю, как он ходит сейчас по нашему кабинету, разрубая воздух рукой, — не заставляй меня оправдываться. Я тебе ничего не обещала. А Горин нормальней нас с тобой вместе взятых.

Уголки губ Фрола устремляются вверх.

— Да ладно?

Мне не нужно Никиту видеть. Я знаю босса наизусть. Вот он застывает столбом посреди кабинета и прищуривает карие, немного близорукие, глаза. В них прыгают бесенята. Его узкое лицо вытягивается ещё больше. Сейчас он предложит пари, как быстро Фрол оставит меня.

— Спорим, я нарою на твоего Горина компромат?

Неожиданно! Я смотрю на Фрола, он бросает пытливый взгляд на меня. А на том конце связи Никита ликует. Он попал в цель, ударив по моей недоверчивости.

— Будь с ним настороже, малыш, — выдыхает он в трубку. — И помни, что я всё ещё люблю тебя.

Прикусываю язык, чуть не ляпнув: «И я тебя». Мы с Никитой партнёры по работе, и всё уже шло к тому, чтобы стать партнёрами в жизни. Без страстей. Просто нам хорошо друг с другом. Никита явно ждёт этой оговорки. Тихо смеётся и шепчет в трубку:

— А ты меня. Поэтому предохраняйся, пожалуйста.

Он сбрасывает звонок прежде, чем я успеваю вспылить.

Последних слов соперника Фрол не слышит. Он допивает чай, ставит кружку на подоконник и берёт градусник.

— Привет, Марго! — говорит так, будто и не было сейчас никакого разговора.

Подносит градусник к моему лбу.

— Тридцать семь и шесть! Опять ползёт вверх, зараза! — вздыхает Фрол.

Подносит к своему:

— А мне хоть бы хны.

Садится напротив меня, упираясь кулаками в матрас.

— Я скучал по тебе. Уже час, как не сплю. Влез в интернет, а перед глазами, — Фрол тыльной стороной ладони касается моего лица, — вот эти щёчки, губы… Можешь мне не верить.

— Хочу тебе верить.

Слова Никиты не идут из головы, но расследовать Горюшкины дела и поступки нет сил.

— Слабость жуткая! — добавляю я.

— Выше нос, моя королева! — Фрол наклоняется ко мне. — Цепляйся.

Хватаюсь за мускулистую шею и оказываюсь в его крепких руках. Фрол относит меня в ванную и оставляет одну. Когда я возвращаюсь в комнату, постель застелена, а на плите варится кофе в турке, в микроволновке крутится ватрушка с творогом. Вспоминаю чарующие ароматы выпечки и арабики.

Фрол обрывает телефонный разговор и снимает турку с наросшей над ней тёмной пеной.

— Чуть не удрал паршивец! Давай чашку, Маргош.

Мы садимся за барную стойку, условно отгораживающую кухню от комнаты.

— Маруська продрыхнет часов до десяти. — Отпиваю безвкусный кофе, ватрушка в горло не лезет. — А звери твои во сколько встают?

— Кайлу сейчас растолкаю и поведу на улицу, а Микки зимой впадает в спячку, как медведь.

— А Моцарт? Он с кем остался? — Пора бы мне и правда получше познакомиться с Фролом. Понять, чем он дышит. — И вообще, что за передвижной цирк вокруг тебя?

— Кайла у меня два года живёт. А обезьяны… Длинная история. Однажды я поехал в Тайланд. Мы с пацанами исколесили страну вдоль и поперёк. Наткнулись на обезьяньи бои. И так мне стало жалко ни в чём не повинных тварей… Короче, домой я вернулся в большой компании, оставив круглую сумму хозяину питомника и ошмётки нервов таможенникам.

На мои глаза наворачиваются слёзы. Да этот парень просто святой!

— А где же они все у тебя разместились?

— Пришлось обустроить для них ранчо. Колян следит там за порядком. — Фрол щекочет меня по лодыжке пальцем ноги. — Маргош, пойдём ещё хоть полчаса поваляемся. Пока Маруська спит.

Глава 7

Рита

Наверное, мне очень плохо, раз я позволила Фролу решать за себя. Я понятия не имею, чем он дышит, чем занимается. И совсем не понимаю, зачем мы едем к нему. В качестве кого? Маруся ему дочь, хоть и не знает об этом. А меня Фрол замуж не звал. Да и с чего вдруг? Он или легкомысленный человек, или сумасшедший. Меня не устраивает ни то, ни другое, но мне так плохо, что я покорно плетусь за Горюшком. Мы выходим во двор, и я растерянно оглядываюсь на свой подъезд. Дверь захлопывается, будто закрывая очередную страницу моей жизни. У Фрола на одной руке восседает Микки в розовом комбинезоне и белой шапке с помпонами, за другую держится Маруся в серебристом пуховике и сапогах-дутиках такого же цвета. Мне доверили вести Кайлу. Сумки с нашими вещами Фрол заранее отнёс в машину.

Останавливаюсь рядом с «ашкой», за сутки превратившейся в сугроб:

— Фрол, я хочу поехать на своей, — останавливаюсь я.

— С ума сошла?! — оборачивается он. — С температурой — за руль?

— Я не могу её бросить! — топаю ногой.

— Марго! — Фрол смотрит на меня с укоризной. — Я завтра пришлю за ней человека. А сейчас ты идёшь тихонечко за мной и не буянишь.

— Надо взять для Маруси кресло! — вставляю я разумный довод.

— У меня есть в машине.

— Откуда? — меня бросает в дрожь. — Подрабатываешь папой выходного дня?

— Микки ездит в кресле, — улыбается Фрол. — Ещё вопросы есть?

— И как тогда поедет Микки?

— С Кайлой в багажнике! — отрезает Фрол и идёт дальше.

Это я такая зловредная баба довела невинного агнца, или мне сейчас показали зубы?

Мы останавливаемся возле очищенного от снега громадного джипа. Мотор едва слышно урчит. Всегда мечтала, чтобы моя коняшка встречала меня зимой домашним теплом.

— Марусь, подожди, — отпускает Фрол руку дочери, — стой рядышком. Тут машины ездят.

Нажатием кнопки на пульте он открывает багажник размером с салон моей «ашки» и усаживает Микки поверх сумок.

— Кайлу отстегни, — поворачивается ко мне Фрол.

Молча расстёгиваю карабин на ошейнике собаки, и Фрол командует:

— Место!

Кайла беспрекословно запрыгивает в машину. Фрол нажимает на кнопку, и дверца медленно опускается. Грустный взгляд Микки трогает меня до слёз. Звери у Фрола выдрессированы идеально. Но я не зверь! Разворачиваюсь и иду к своей машине.

— Мамочка, ты куда? — Маруся бежит за мной.

Голоса Фрола я не слышу. Подхожу к машине, смахиваю рукавом пуховика снег с задней дверцы и, разблокировав замок, открываю её. Достаю «шлепок» и выпрямляюсь. Фрол, склонив голову набок, с интересом наблюдает за мной. Маруся сидит у него на руках и чуть не плачет.

— У Маруси есть своё кресло. И не стоит из-за этого запирать Микки в багажнике.

— Марго, не устраивай драмы там, где её нет. — Фрол заглядывает дочке в лицо: — Не плачь, Маруськин. Мама просто не в духе немного.

Немного! Да я готова рвать и метать. Мы возвращаемся к джипу, и Фрол протягивает ко мне руку:

— Давай сюда эту… Сидушку.

Он открывает дверь, кладёт шлепок на сиденье и усаживает на него Марусю.

— Ой, какое красивое! — восхищается она креслом Микки.

— Я тебе ещё лучше куплю. — Фрол пристёгивает Марусю ремнём безопасности и целует её в щёку. — Не будем спорить с мамой.

Фрол закрывает дверь, достаёт Микки из багажника. Шимпанзе обхватывает хозяина за шею и прижимается к нему всем телом. Фрол устраивает Микки в кресле рядом с Марусей, закрывает дверь и подходит ко мне вплотную.

— Что с тобой, Маргош? — он сжимает мои плечи. — Ещё утром всё было нормально.

— Однажды ты уже поиграл со мной и бросил, — я говорю медленно, чтобы не расплакаться. — Тогда тебя хватило на пять дней. На сколько хватит сейчас?

— Мне никто и никогда так не выковыривал мозг, — закатывает Фрол глаза. — Каких доказательств ты от меня требуешь?

— Роль волшебника играть легко, — хожу я ферзём, — но недолго. Мне интересно будет посмотреть, как ты признаешься Марусе, что ты её отец. Как в глаза ей посмотришь?

— И это всё? — белоснежная улыбка Фрола обезоруживает.

— Да… Пока…

Неужели у него хватит смелости признаться ребёнку, что бросил его мать шесть лет назад?

Фрол открывает дверь и заглядывает к дочери:

— Маруся, я твой папа!

Громогласное «ура» несётся из салона. Маруся потрясает маленькими кулачками над головой и тут же обхватывает отца за шею. Всё! Напрасно пожертвовала ферзём. А надо голову включать в серьёзной игре!

Раскрасневшийся, всклоченный Фрол выпрямляется и закрывает дверь.

— Поехали, Маргош! — как ни в чём не бывало заявляет он. — Нельзя тебе долго на морозе стоять.

Он помогает мне сесть и пристёгивает ремнём.

Глава 8

Рита

— Никита, ты просто ревнуешь! — Я сижу на подоконнике в спальне, и сердце пропускает удары. — Фрол никогда не будет заниматься ничем противозаконным. Он честно заработал состояние, играя в футбол.

За окном Маруся и Фрол лепят третьего снеговика. На первом — мужская ушанка, у второго на голове женский платок. Новый снеговик, судя по размеру, детёныш снежной четы.

— Сергевна! Ты меня не слышишь или не хочешь слышать? — Никита говорит вкрадчиво, взывая к моему утерянному благоразумию. — Ты же умная женщина. Не веришь мне — понаблюдай сама за своим красавчиком.

— Подумаю, — мне хочется закончить этот неприятный разговор. — Десять дней, пока я валяюсь в постели, Фрол заботится о Марусе. А ты мне звонишь, только чтобы потрясти перед моим носом его грязным бельём.

— Так постирай! Бельишко-то. Разбери по полочкам.

— Сил нет, Ник. Ни на что пока нет сил. Мне еду в постель приносят.

— На золотом блюде, я надеюсь.

— Да. Не далее, как сегодня утром, двухметровый мавр подавал мне круассаны и кофе на белом золоте. С инкрустацией!

— Когда у тебя повторный мазок?

— Уже взяли, — рассеянно выглядываю во двор.

Ворота медленно ползут в разные стороны. Въезжает белоснежный джип, сияющий почище снега на солнце. Из машины выходит Руслан и достаёт из багажника огромную картонную коробку. Маруся хлопает в ладоши и приплясывает возле Руслана. Что ещё придумали папаня с дочкой? Фрол тащит коробку к трём маленьким ёлкам, растущим за спинами снеговиков. Маруся достаёт из нее разноцветную гирлянду. Вот неугомонные!

— То есть на работу в понедельник? — возвращает меня к разговору Никита.

— На работу? — пытаюсь переключиться и представляю, как Никита сидит в рабочем кресле, вытянув ноги на подоконник. Чертит на пришпиленном к планшету листе карандашом очередной эскиз. Люська заказывает упаковку «кохинора» раз в месяц, зная Никитину страсть к рисованию.

— Да, моя дорогая, на работу!

Следом за призывом раздаётся хруст. Раз в месяц Люська покупает карандаши, потому что Никита их ломает, когда выходит из себя.

— Ну, я не знаю! — это моя маленькая месть за испорченное настроение.

— Рита, блин! Что ты не знаешь?! — вскипает Никита. — Что мы работаем без продыху, пока ты на перине возлежишь?

— Я не возлежу, а болею. — Машу рукой Фролу и ловлю его воздушный поцелуй.

— Чтобы в понедельник была на работе как штык!

Я посылаю Фролу ответный поцелуй с обеих ладоней.

— Ничего не обещаю.

— В таком случае — удачи! Не удивлюсь, если этот ублюдок до кучи окажется достойным потомком Синей Бороды, — язвит напоследок Никита и сбрасывает звонок.

Показываю кулак Никитиной аватарке в телефоне. Такой солнечный день испортил!

***

Фрол

— Этот поганец взялся под тебя копать. — Руслан захлопывает багажник. — Каким-то образом Смехов уже пронюхал про договорные матчи.

— Папа, а какую на маленькую ёлку верхушку лучше? — Кричит Маруся, приплясывая возле ёлок. В её руках красная звезда и золотая сова.

— Сову, милая! — отвечаю дочке и поворачиваюсь к Руслану, смахнув с лица блаженную улыбку. — Не мне тебя учить, как поступать в таких случаях. Кто у нас в стае отвечает за вправление мозгов неразумным да любопытным?

— Да руки-ноги переломать не проблема. Но он ведь общается с Ритой. На тебя стрелки переведёт. Понравится твоей королеве, что ты её бывшего отделал?

— Я никого отделывать не собираюсь, — пожимаю плечами и посылаю Марго воздушный поцелуй, — из дома последнее время выхожу только с дочерью. Так что падающие с крыш сосульки на меня хрен повесишь.

Моя девочка с кем-то болтает по телефону. Она наконец-то поправилась и на сегодняшний вечер у меня большие планы. По всем фронтам у меня расставлены надёжные люди для контроля, так что мой бизнес качает и без моего присутствия. Руслан, несмотря на внешность мальчика с обложки, парень жёсткий, продуманный и надёжный. Доверяю ему как себе. И плачу, сколько сам хотел бы получать на его месте. Ну, почти...

— Всё сделаю, Фрол, — он смотрит на Марго. — Ты правда жениться собрался?

— Мне последнее время кажется, что я уже лет десять женат.

— И нравится тебе такая жизнь? — передёргивает плечами Руслан.

— Нравится, — пытаюсь сообразить, куда он клонит.

— Тогда подумай, как забрать свою красавицу с работы, — Руслан подмигивает мне. — Я порылся в телефоне Риты вчера, пока она мылась в душе. С Никитосом девушка в плотной переписке.

К моим щекам приливает кровь, и Руслан, прижав руку в перчатке из телячьей кожи к груди, предупреждает мой вопрос:

— Ваш с ней чат я не открывал.

— Не бери больше её телефон.

— Как скажешь, — Руслан обиженно отворачивается и открывает дверцу, чтобы сесть за руль. — Но как иначе я бы узнал про грязные происки этого урода? И будь осторожен со своей дамочкой, старина! Как я понял, она скорее вернется в свою халупу на Бухарестской, чем останется с человеком, преступающим закон на каждом шагу.

Глава 9

— Хоть в белье иди по снегу! — Разглядываю себя в зеркале и поглаживаю по бёдрам. — Казалось бы кусочки кружева и шёлка, но как подчёркивают грудь. Как же много зависит от белья!

После бани и массажа Алёны кожа словно подтянулась и светится изнутри.

— У вас отличные грудь и бёдра, Рита Сергеевна, — Алёна подтягивает мне лямки на лифчике. — Говорю вам как скульптор тела, хоть и начинающий. Розовый шёлк беспроигрышный вариант для любой девушки.

Крепкая девица с татушкой льва на плече и с гривой рыжих волос на голове только что вернула меня к жизни своими волшебными ручками. Ручищами. Комплекция у Алёны, как у метательницы ядра. Честное слово! Я в постели так никогда не стонала от удовольствия, как от её массажа. Нет, стонала. К щекам приливает кровь. Но это было очень давно. Воспоминания о Фроле запускают цунами мурашек по телу. В телефоне раздаётся звоночек. Смотрю на уведомление! Январь не будет голодным. Возможно, в банке задержали перевод, а я несчастного Никитоса уже предала анафеме.

Я смотрю на свои старые джинсы и понимаю, что на такое бельё просится коктейльное платье, чулки и каблуки. Со вздохом утопаю в кожаном кресле и натягиваю брючину.

— Рита Сергеевна, не спешите! — Алёна подходит к одному из шести узких ящиков и открывает дверцу. — Прошу!

Алёна поворачивается, держа в одной руке лаковые туфли, а в другой синее длинное платье с многоярусной юбкой от колен.

— Господи! Фрол! — У меня нет слов, я прижимаю ладони к пылающим щекам.

Алёна пристраивает вешалку с платьем на дверцу и достаёт упаковку чулок.

Я откидываюсь в кресле. Ущипните меня кто-нибудь, чтобы я наконец проснулась.

— Алёна, ты давно работаешь у Фрола?

— Года два. Как из спорта свалила. Дед пристроил. Иван Тимофеевич.

Любопытство разбирает меня, но я считаю ниже своего достоинства расспрашивать Алёну про других любовниц Фрола. Ведь как хорошо он знает женщин! Но я его королева. Или он хочет, чтобы я ею стала? Его люди обращаются со мной, как со индусы со священной коровой. Что ж, будем держать планку!

— Помочь вам с чулками? — Алёна разрывает упаковку.

— Помоги, если не трудно.

Алёна опускается передо мной на колено, собирает чулок в гармошку и ловко раскатывает его по моей ноге. Надеюсь, она не наловчилась это делать на других ножках, приходящих к Фролу. Рита, блин! Выключи режим мисс Марпл. Второй чулок обволакивает мою ногу следом.

— Туфли сногсшибательные, — Алёна восторженно вертит королевскую обувку в руках. — Я вот на таких и ходить не умею.

Я умею. Иногда достаю с антресолей кэблы на высоченном каблуке и танцую в них перед зеркалом, распевая под караоке. Потом в них влезает Маруся, и мы поём вместе.

Алёна надевает на меня туфли и, поднимаясь, протягивает руку:

— Фрол Матвеевич так изменился за последние дни.

— А что, он был совсем другой раньше? — встаю и краснею от удовольствия, видя себя в зеркале.

— Читали сказку про Снежную королеву? — Алёна подносит платье.

— Конечно, — хмыкаю я, ступая в его объятья. — Так часто, что мне кажется, что я её писала. Маруся обожает Андерсена.

— Так вот, Фрол Матвеевич — Снежный король, — Алёна раскатывает его по моему телу, подобно чулку.

— Приводит девок и в «Эрудит» с ними играет, пока слово «вечность» без ошибок не напишут?

— А вы и правда с юморком! Ребята из дома от вас в восторге!

Молния ползёт вверх, стягивая невидимый корсет. Грудь подпрыгивает и замирает в крепких чащах лифа.

— Надеюсь Большого дома? — Я поворачиваюсь спиной к зеркалу и придирчиво оглядываю себя.

Звонок телефона обрывает наш разговор. На дисплее загорается аватарка Никиты.

— Если бы деньги не пришли, ты бы уже никогда…

— Здравствуйте! Вы Рита? — от чужого голоса веет холодом и хлороформом.

— Да, я, — ладони мои холодеют от ужаса.

— Никита Смехов полчаса назад попал в аварию на въезде в Новгород. Пока он находился в сознании, то сказал, что у него никого нет кроме вас.

— Он… Жив? — В горле пересохло.

— Да, но… Вы сможете приехать в ближайшие сутки? — голос медсестры дрожит.

— Да! Диктуйте адрес! — я включаю на телефоне заметки и открываю заметки. — Ждите, я скоро буду. Лекарства, деньги… Я всё привезу. Не жалейте сил!

— Поняла. Ждём вас!

Я нажимаю отбой и набираю номер Фрола.

— Где он, Алёна?

Девушка недоумённо смотрит на меня.

— Где? Фрол? — говорю, расставляя ударения.

— В Хамаме… — растерянно произносит Алёна. — Но вам туда нельзя!

— Мне всё можно! — Я, подобрав пышную юбку, выбегаю в холл.

Растерянно оглядываюсь и нахожу вывеску турецкой бани. Вбивая каблуки в пол, спешу туда. Без стука распахиваю дверь и застываю на пороге предбанника. В кресле сидит Фрол. Его обнажённое тело чуть прикрыто простынёй, на губах улыбка. На подлокотнике кресла расселась пышногрудая блондинка в белых лосинах, поедающая с аппетитом яблоко. На экране телевизора — зелёное поле и мужики с мячом. Никогда не понимала этой игры, но сейчас мне не до футбола и даже не до блондинки.

Глава 10

Фрол

Я просил Руслана на первый раз показать малограмотному игроку карточку, а мой боец, похоже, решил сразу отправить этого демона на скамейку запасных. Звоню в десятый раз. Руслан вне зоны действия. Я отпустил его в честь своей помолвки и теперь ломаю голову откуда выросли ноги в истории с Маргошиным подельником.

Да! Я сегодня собирался преподнести кольцо своей королеве и, прямо-таки встав на одно колено, просить её руки. Потом я поцеловал бы край её подола, руку, плечи… Вместо этого я должен нестись в ночи неизвестно куда и помогать Марго спасать какие-то остеобласты и парня, вставшего на моём пути, как стенка при штрафном ударе.

— Принтер есть? Презентацию распечатать, — Марго вбегает в спальню, командуя мной, словно Люськой. — Ноут разряжен, а мне нужно всё повторить. Позвони Анне Ивановне, пусть возвращаются домой. Маруся поедет с нами… Расстегни молнию!

Марго поворачивается ко мне спиной.

Ни разу в своей спальне я не снимал платья с женщин, чтобы они тут же, напялив джинсы, мчались на край света читать лекции и спасать мутных чуваков. Даже слово «принтер» мои бывшие дамочки могли принять за сорт джина или марку машины.

— Марго, успокойся! — Я прижимаю её спиной к своей груди. — Две недели твои губки тряслись от обиды, когда ты выслушивала претензии этого говнюка. А теперь ради его дела ты готова наплевать на нас с Марусей и отправиться толкать фуфло горстке околонаучных зазнаек!

— Мне не плевать на Марусю! Она всюду со мной. И да! Я еду спасать Никиту. И наше с ним дело! — Марго вырывается из моих объятий и щерится по-кошачьи.

— На кой? — развожу я беспомощно руками. — Этот человек тобою вертит, как хочет!

Впервые меня кидают вот так дерзко и безапелляционно.

— Да что ты знаешь! — Марго топает ногой. — Мы с Никитой лишь с недавнего времени любовники и партнёры! Я вернулась к нему спустя годы. И чтоб ты знал! Маруся жива сейчас только благодаря Никите! Это он, отвергнутый ещё на четвёртом курсе ботаник, отговорил меня делать аборт! Это он встречал меня из роддома! И это он давал мне деньги на еду, когда в моём холодильнике не было даже яйца! А я бредила тобой! И снова послала Никиту ко всем чертям, как только Марусе исполнился год. Устроилась в ветеринарку, в квартирную помощь. Мелкая в слинге объездила со мной весь город.

— Погоди, я запутался! У меня сложилось впечатление, что этому перцу на Марусю плевать. Да и в дом он зашёл к тебе, как случайный гость. Ты уж прости!
— Мы сошлись по работе спустя три года, и я долго не пускала Никиту в личную жизнь. Я не рассказывала — он не расспрашивал. В соцсетях у меня лишь есть акк с одной фоткой. И та с Марусей. Мы даже встречались всегда у Никиты. — В глазах Марго стоят слёзы. — Потому его шокировало то, что он увидел у меня дома. И он понял, что ты отец Маруси!
— То, что понял, уже хорошо! Теперь успокойся и послушай меня.

— Хорошо! Расстегни молнию, — мыслями Марго уже явно не здесь.

— Пожалуйста, — я расстёгиваю молнию на платье и тяжело сглатываю от одного вида обнажённой спины моей королевы.

— Ты что-то хотел сказать! — Марго поворачивается ко мне. Стягивает с себя платье и остаётся в белье и лаковых туфлях. Гол в мои ворота!

— Твои легионы! — я подхватываю Риту на бёдра и прижимаю к ближайшей стене. — Уже нет!

***

Фрол

— Нам нужен люкс на три дня, — шепчет Марго в трубку. — Приедем сегодня ночью.

В трубке скрипит монотонный женский голос:

— Девушка, два люкса заняты, один на ремонте. Утром приезжайте.

— Что значит «утром»? А сейчас мне в сугробе спать? — хмурится Марго. Того и гляди ногой топнет.

Не могу смотреть на свою королеву без улыбки, когда она пытается рулить в тёрках. В «телегу» приходит сообщение от секретаря с адресом некоего чудного подворья возле Новгорода. Быстро листаю пальцем фотки и отвечаю: «Окей!»

— Лапуль, клади трубку, я нашёл! — треплю Марго по коленке.

Она сбрасывает звонок и смотрит на меня с недоумением:

— Что нашёл?

Нажимаю на кнопку и телефон на подставке поворачивается экраном к Марго.

— Дивное подворье, — отвечаю я шёпотом и оглядываюсь на Марусю, спящую в новом детском кресле. — Пока ты будешь охмурять своих зоологов, мы с Марусей с горки покатаемся. Смотри, при отеле детская площадка какая навороченная.

— Круто! Я искала что попроще, — Марго поднимает на меня глаза. — А когда ты найти-то успел?

— У меня для этого есть секретарь, — пожимаю плечами.

— Секретарь? — уточняет Марго.

Я разворачиваю телефон к себе, ищу фото с корпоративчика, где Димон выглядел лучше, чем Леонардо Ди Каприо в молодые годы на красной дорожке, и вновь поворачиваю экран к Марго.

— Вряд ли его можно назвать секретаршей, но он и правда красавчик. Бабы, как скотч, липнут.

— Ты персонал в доме моделей набирал? Смазливая мордашка.

Мне кажется Марго сердится, а у меня будто рыльце в пушку. Хотя я чист, как младенец, перед ней. Руслан поклялся, что к аварии под Новгородом не имеет никакого отношения. Более того, он вообще не нашёл в интернете информации о ней. Алёна молодец, конечно! Подставила по полной. Если бы я застал Марго, сидящей голой рядом с массажистом, убил бы, наверное. Массажиста. А она ни слова не сказала. Аж свербит выведать, что она думает на этот счёт? Сладкая моя девочка. До сих пор её вкус на губах.

Глава 11

Рита

Я не ожидала, что вместо номера в нашем распоряжении окажется целый дом. Фрол показал мне лишь общие фотографии Подворья, не запомнила его названия.

— Ничего себе! — охаю я и с восторгом обвожу взглядом застеклённую в пол веранду с ротанговыми креслами и диванчиком. На массивном столе нас ожидает ужин. Аромат тушёного мяса пробивается даже из закрытой кастрюли. Слюна наполняет рот, напоминая, что я голодна, как три медведя из сказки.

— Пап, а пойдём ночью с горки кататься? — Маруся стягивает с себя новую тёплую шапку расшитую пайетками.

Фрол опускается перед ней на колени и помогает Марусе снять сапоги с меховой опушкой и расстегнуть комбинезон из последней коллекции горнолыжной одежды супер-пупер дорогущего бренда. Пока я болела, Фрол разодел её как принцессу. Хоть в журнал мод фото отправляй. Ими теперь переполнен телефон Фрола.

— Утром, Маруськин, а сейчас все принцессы должны спать, — Фрол целует Марусю в лоб и встаёт. — У тебя здесь будет роскошная кровать. Хочешь вдоль в ней спи, хочешь поперёк.

Я вешаю пуховик на затейливую вешалку из рогов и обессиленно опускаюсь на стул возле неё.

— Рита-Маргарита, — забирается ко мне на колени Маруся. — Что ты такая уставака? Хочешь я уступлю тебе свою кровать? А мы с папой ляжем вместе и ещё поболтаем перед сном.

Я поднимаю глаза на Фрола и не могу сдержать улыбки. Его лицо вытягивается.

— Э, Маруськин! Мы так не договаривались. Король с королевой должен спать. Так во всех сказках написано, — Фрол подхватывает дочку на руки. — Так что мыть руки, кушать и спать.

Я стягиваю сапоги и плетусь следом за ними в ванную. Стены сруба незатейливо выкрашены белой краской. Прямо пряничный домик.

— А мы с папулей вчера мультик смотрели про братьев-лебедей? — Маруся выглядывает из-за широкого плеча Фрола. Она пальцем задирает нос кверху и сводит глаза в кучу.

— Мы читали её с тобой, хорошая сказка. Только Элиза там не корчила рожицы.

Маруся хохочет и обхватывает Фрола за шею.

— Повезло этой Элизе! Двенадцать братьев у неё было. У меня тоже столько будет? Да, пап?

— Почему бы нет, — как ни в чём не бывало обещает Фрол. — Ты придумаешь столько имён?

— А чего нет? Бери, записывай! — отвечает по-деловому Маруся и начинает считать. — Иванушка — раз, Джельсомино — два…

— С именем Джельсомино ты здорово придумала. Но как мы будем звать его дома? Сомик или Желе? — Фрол ставит Марусю на пол и поворачивает медные краны. Вода с грохотом обрушивается в раковину. Она здесь в виде жестяного банного таза. — Держи мыло!

— Сомик, — заливается от смеха Маруся.

— Э, стойте! — оттормаживаю я сделку. — Мама Элизы плохо кончила!

— Современная медицина шагнула далеко вперёд, — Фрол поворачивается ко мне и, прижимая руку к груди, склоняется передо мной в лёгком поклоне. — Женщина знакомая с таким диковинным словом, как «остеобласты», должна это знать наверняка.

***

Рита

Сандаловый аромат чайных свечей наполнил веранду, наполнили полумрак веранды. Фрол утопает в мягких подушках ротангового дивана, а я в объятьях моего Горюшка. Огоньки свечей, расставленных повсюду, отражаются в темноте панорамного окна. Из динамиков плывут одна за другой мелодии любви всех времен и народов.

— Девочка моя сладкая, — шепчет Фрол, и его губы приятно щекочут мне ухо, — сегодня только наша ночь.

— Давай потанцуем, — прошу я, касаясь ладонью его влажных волос.

— Меня так размазало по дивану, что я готов в нём провести с тобой ночь. Но места для манёвра здесь катастрофически мало.

Встаю и протягиваю ему руку. Мы оба замотаны в полотенца и, наверное, на белом кафеле, выглядим со стороны как фигуристы на льду.

— Зашторим окна или порадуем окружающих, — к щекам приливает кровь, когда соображаю, что мы видны сейчас, как на ладони.

— Вряд ли кто-то в такую ночь нас пасёт. Разве что медведи, — Фрол одну за одной опускает римские шторы. — Но даже их я не готов пригласить сегодня в компанию. Только ты и я.

Он подходит с грацией льва. Кладёт одну ладонь мне на поясницу, а во вторую я сама вкладываю руку.

Костюмы подводят при первых же резких па. Сначала полотенце слетает с незадачливой «фигуристки», а следом с довольно улыбающегося Фрола.

— Классный ты движ придумала, — мурлычет он.

Фрол поглаживает меня по спине, но танцевать становится совершенно неудобно. На память приходит неприличная пословица про плохого партнёра. Пытаюсь отстраниться, но Фрол всё сильнее прижимает меня к себе.

— Куда ты убегаешь от меня, моя прелесть?

Песня заканчивается, и Фрол тянет меня к дивану.

— Что ты делаешь? — упираюсь пятками в тёплый пол.

— Сейчас узнаешь, — он снова проваливается в подушки, и ловко усаживает меня поверх себя.

У меня перехватывает дыхание, и я чувствую себя мячом. Футболист с лёгкостью подбрасывает меня, удерживая мой вес в ладонях.

Глава 12

Рита

Будильник разгоняет сон неспешными звуками фортепиано. Хочу обнять Фрола, не разлепляя век, но его нет рядом. Рукой по постели шлёп, глазками хлоп-хлоп. Рядом смятая подушка. Прижимаю её к груди, она всё ещё пахнет Фролом. Так хотелось утром оказаться в его объятьях. Не помню, как оказалась в спальне, но вряд ли смогу забыть, как мы жарко любили друг друга в этой постели. Немного неловко от воспоминаний, зато какая приятная ломота во всём теле. Сажусь на постели и слышу негромкие голоса на веранде. Нормально! Уборка номера, что ли? Аромат выпечки с корицей действует на меня, как дудочка Нильса на крысу. Накидываю халат на плечи, руками как гребенками поправляю волосы перед зеркалом, и на цыпочках выбегаю из спальни. В соседней комнате спит Маруся, разметав по подушке волосы. Прислушиваюсь к голосам:

— Маки и гарики скоро будут… Я понял, что нужны в лёгком весе, — Фрол разговаривает по телефону. — Эта мелочёвка тоже едет. По три косых за голову.

Телевизор, что ли, работает? Откуда у нас с утра люди? Выглядываю на веранду, и слова любви застывают на моих губах. Фрол пальцем придерживает белую «каплю» наушника и просматривает документы, перелистывая бумаги свободной рукой. Руслан крошит кусок булки в яичницу-глазунью. Анна Ивановна, с мечтательным видом любуясь заснеженным лесом за окном, отпивает по глоточку из большой кружки. На столе блюдо с маковыми и посыпанными сахаром булочками, сыр с плесенью и без — кубиками и ломтиками, маслины, паштет и круглое металлическое блюдо с блестящей крышкой. На диване, где мы так славно пошалили ночью, «секретарша» Фрола с сосредоточенным лицом выстукивает по клавишам ноутбука. Пауза. Жёсткий взгляд синих глаз скользит по экрану. И снова пальцы выбивают лёгкую дробь.

— Контракт завизирую, если подпишешь дополнительное соглашение. Димон сегодня его тебе привезёт. На тему? Бабло на счёт вперёд закидываешь теперь, — рубит Фрол, приветственно машет мне рукой и добавляет: — Никаких отсрочек больше! Всё, бывай!

Анна Ивановна грациозно поднимается из-за стола:

— Рита Сергеевна, здравствуйте! Садитесь завтракать. — Когда она говорит, мне всё время вспоминается реклама с моей любимой литовской актрисой: «Я везде немного иностранка». — Я привезла вам костюм для выступления.

— Костюм? — На память приходит ассоциация с ночными фигуристами, и кровь приливает к щекам.

Димон вальяжно встаёт с дивана и, с интересом мазнув взглядом по моему расхристанному виду, проглатывает улыбку:

— Доброе утро, Рита Сергеевна! Я Дмитрий!

— Очень приятно, Дмитрий.

В жизни парень не хуже, чем на фото. Такой же светловолосый и высокий, как Руслан, но время, скорее всего, проводит больше в офисе, чем в зале. Обаятельный чертяка. Мимо такого пройдёшь и захочется оглянуться.

Руслан привстаёт из-за стола:

— Привет, привет, сиди кушай, — останавливаю я его.

Фрол кашляет в кулак. Руслан подпрыгивает и здоровается:

— Доброе утро, Рита Сергеевна.

Персонал вышколен у Фрола на раз-два. Но что-то подсказывает, что Руслан не так прост, и у Фрола он на особенном положении.

— Доброе утро!

Я белая ворона среди умытых, причёсанных и одетых, а потому разворачиваюсь и иду в ванную. Надеваю шапочку, включаю воду и встаю под прохладные струи воды. На полочке мокрая мочалка Фрола. Моя где-то в спальне, на дне сумки. Извини, дорогой! Из маленького гостиничного флакончика выдавливаю на мочалку гель с земляничным ароматом и вспениваю его на теле массажными движениями. Восемь утра, а Фрол и его команда уже в седле. Не хватает лишь Микки и Кайлы. И тут у Горюшка всё продумано. Вчера вечером он исполнил мою волю, а с утра пораньше у него уже под боком нянька, охрана и птица-говорун, «отличающаяся умом и сообразительностью».

После душа возвращаюсь в спальню и второй раз за утро столбенею. Постель уже прибрана, и на ней лежит синий в тонкую белую полоску брючный костюм с золотыми пуговками. У кровати стоят тёмно-синие кожаные ботильоны на невысоком каблуке и с золочёной окантовкой по носку.

— Твои академики изойдут сегодня слюнями.

Вздрагиваю от неожиданности и оказываюсь в объятьях Фрола.

— Спасибо! Ты просто… Невероятный! — я не знаю, как благодарить его.

— Одевайся и приходи завтракать, — Фрол касается губами моего плеча и отпускает меня.

— А что за гарики и... кто там ещё? — спрашиваю я ему вслед.

Он застывает в дверях и медленно поворачивается ко мне с чарующей улыбкой:

— Одевайся и приходи завтракать.

***

Фрол

— Что-то у нас беты провисли, — негромко выговариваю я Димону, любуясь моей девочкой с последнего ряда конференц-зала местной гостиницы.

Он полностью забит по правилам ковидной моды: через кресло. По счастливой случайности свободными остались два места — как раз для нас с Димоном.

Я ощущаю Марго на кармическом уровне — не иначе. Она в моей голове, в сердце, в солнечном сплетении, ниже вообще молчу. Мыслями уже её веду к алтарю. С ума сойти…

— Так вот же матч с Боруссией на носу, — Димон тычет пальцем в экран ноутбука.

Глава 13

Рита

— Убери от меня лапы! Ты — чудовище! — отбиваюсь от Фрола на заднем сиденье внедорожника.

Руслан делает музыку громче и заводит мотор.

— Что не так? — Фрол стягивает с моих плеч шубу и покрывает поцелуями пылающие от негодования щёки, прикусывает кожу на шее, ведёт пальцами вдоль отворота пиджака.

— У людей оставались ещё вопросы! Так взять и скомкать финал! — я скидываю его руки с себя. — Но это ладно! Зачем профессора из Дании отбрил в холле?

Фрол отпускает меня и щурит глаза, будто берёт на прицел:

— Он смотрел на тебя чересчур плотоядно!

Плейбой чёртов! Но я просто так не сдамся.

— Ты сам заставил меня снять этот чёртов топ!

Поправляю, сбившуюся от его медвежьих приставаний, причёску.

— Это меня нехило завело, — медоточит Фрол голосом с хрипотцой.

— Ты и так, как новый мотоцикл, заводишься с пол-оборота, — довольно хмыкаю, но тут же напускаю на себя строгий вид. — Я веду научную и общественную работу. Прошу относиться к моему труду с уважением. И вообще… Мне нужно личное пространство.

Фрол удивлённо поднимает брови, пожимает плечами и отворачивается к окну. Джип не спеша катит по улицам под грохочущий из динамиков рэп. Триумф мой длится недолго. В голове гадким утёнком вылупляется вопрос: а мне было бы приятно, если бы Фрол так сказал мне?

— Фрол… — я виновато смотрю на него, но он не обращает на меня никакого внимания.

Он достаёт телефон и листает записную книжку. Дёргаю Фрола за рукав чёрного пальто.

— Горюшко, — цокаю языком, — прости!

— Рус, потише сделай, — Фрол хлопает Руслана по плечу и нажимает клавишу вызова. — Орлуша, хай! А что, лёд на заливе встал?..

Скидываю шубу, выхватываю у Фрола мобилу и забираюсь сверху, обхватив его бёдра коленями. Он отворачивает от меня лицо, но я крепко обнимаю его за шею и прижимаюсь губами к гладко выбритой щеке. Тёплые ладони пробираются под пиджак и сжимают мою талию:

— Ну так что там с личным пространством? — Фрол довольно улыбается. Его взгляд лучится и вновь согревает меня.

— Ты моё личное пространство!

Руслан снова увеличивает децибелы, а я впервые в жизни радуюсь, что в машине тонированные стёкла.

***

Фрол

С превеликим удовольствием я принял бурные извинения будущей мадам Гориной. Даже не стал возражать, чтобы она одна пошла на беседу с лечащим врачом своего дорогого коллеги. Мы с Русланом уже четверть часа сидим возле кабинета заведующего лакомым куском для двух постовых сестёр. Губы одной вдруг окрасились красной помадой, а вторая скинула с головы колпак и стянула резинку с роскошных чёрных волос. Простите, девочки, но у меня уже полный комплект! Зато теперь знаю, где искать Руслана, если мы задержимся в Новгороде. Брюнетки с чувственными ртами его слабость. А тут сразу две.

— Телефончик небось уже на кармане, — подкалываю я своего «министра обороны».

— А то, — Руслан нехотя переводит вектор взгляда на меня. — После толковища с врачом сговорился на чашку кофе с обеими цыпами.

— И что?

— На вечер забились, — Руслан уже снова пожирает сестричек глазами.

— С врачом?

— С цыпками!

— Рус!

— Прости, — Руслан поворачивается ко мне. — Значит расклад такой: Никита этот прилип к кровати надолго. Если докторишка не врёт, то при отсутствии должного ухода, светит Смехову инвалидное кресло по жизни.

— Твои легионы! А ты говорил аварии не было, Никита, мол, в нырок[1] сыграл.

— Нарисовалась уже. Я машину съездил посмотрел. Стоит на посту у въезда в город. Корма — в хлам, кузов здорово повело.

— Может, фуфло гайцы толкают? — поглаживаю щёку, где всё еще горит Маргошин поцелуй.

— Я пытался дать на лапу и там, и тут. Но лают одинаково.

— Что посоветуешь?

В плане интриг у Руслана не голова, а поваренная книга вкусных блюд изысканной мести.

— А чего тебе бояться? Твоя барышня своим темпераментом сегодня чуть пожар в машине не устроила.

— Завёлся что ли? — не могу скрыть довольной улыбки.

С Русланом я откровенен, как с врачом или священником. Он платит мне тем же. Друзья с детства. Но на людях всегда соблюдает ориентиры.

— Ещё как. Клёвая фемина.

— Но-но, — притормаживаю его коней. — Давай покумекаем, как нам Никитоса этого с поля убрать.

Руслан думает, постукивая кулаком в ладонь. Наконец, лицо его просветляется.

— А зачем нам его убирать? — Руслан опирается на моё плечо. — Вспомни третий закон Ньютона.

— Сила действия равна силе противодействия.

— Вот! Никита этот хочет, чтобы Рита Сергеевна осталась с ним. Так?

— Так!

Глава 14

Рита

— Маруськин, чего нос повесила? — Фрол кладёт нож с вилкой на тарелку и вытирает губы салфеткой. — Смотри-ка, мамкиным блеском намазюкалась.

Маруся тяжело вздыхает над тарелкой плова и, облокотившись на стол, накручивает на палец прядь волос:

— «Грусть-тоска меня съедает».

— «Одолела молодца: видеть я б хотел отца», — продолжаю за Марусей, улыбаясь.

— Да не молодца, — Маруся мечтательно смотрит на дверь.

— И не отца, — Анна Ивановна поправляет на зелёной блузке шёлковый бант.

— Здрасьте, приехали! — Фрол в недоумении отодвигается от стола. — Иди-ка сюда, душа моя.

Маруся запихивает телефон в карман бархатного платья, неохотно сползает со стула и с понурым видом забирается к Фролу на колени. Обнимает отца за шею и утыкается носом в его широкую грудь.

— Ты чего, влюбилась? — Фрол гладит Марусю по спине и в недоумении смотрит на меня. Я пожимаю плечами, и мы вместе устремляем взгляды на Анну Ивановну.

— На горке что ли с кем познакомились? — В растерянности перебираю в памяти кандидатов на руку и сердце дочери.

— Пусть она сама вам расскажет, — Анна Ивановна поднимается из-за стола и собирает опустевшие тарелки.

Фрол подхватывает дочку на руки и несёт её на диван. Я иду следом, и мы вместе утопаем в мягких подушках. Пока нас не было, в углу веранды появилась ёлка. Рождественской звездой она едва не касается потолка, переливаясь огоньками всех цветов радуги.

— Ваше высочество! — тормошит Фрол Марусю. — Колись давай! Про тоску. И грусть.

— А ты мне поможешь? — Маруся скидывает балетки и всовывает пятки ему в ладони.

— Конечно, я же сын Деда Мороза. Правда, дела любовные не в моей компетенции.

— В твоей, в твоей, — хитро щурит глаза Маруся. — Рита сияет, как мухин самовар.

— Маруся! — хлопаю её по коленке.

Она показывает язык и, надувшись, складывает ладони на животе.

— Девочки, не ссорьтесь, — уголки губ Фрола дрожат. — Дочь, ты не томи. Кто, где, говори, а я уж решу вопрос.

Маруся достаёт телефон и показывает ему заставку экрана.

— Руслан? — Фрол утыкается затылком в подушку. — Он же старый. На двадцать... На двадцать пять лет старше тебя!

— Двадцать пять лет не разница для мужчины и женщины, — поджимает Маруся губы.

Я сижу, раскрыв рот.

— Разница! — вступает в спор Фрол. — Когда тебе стукнет восемнадцать, ему уже будет сорок три!

— Зато уже нагуляется! — разводит Маруся руками. — Как Леонардо Да Каприо.

— Ди Каприо, — поправляет Фрол и косится на меня.

— Люськины университеты, — закрываю лицо ладонью.

— Так ты поможешь? — Маруся смотрит с надеждой на отца, склонив голову набок.

— Считай, он твой! — кивает Фрол. — Но только без глупостей!

— Каких ещё глупостей?.. — вспыхиваю я.

— Вести себя, как подобает принцессе! — пресекает мой гнев одним взглядом Фрол. — Обещаешь?

— Клянусь лаковыми туфельками!

— Какими туфельками? — Сколько я пропустила пока болела?

— Гучча!

Я жду объяснений от Фрола.

— Коллекционные. Красивые, — смущается он. — Дорогие, конечно. Но они обалденные.

— Так что с Русланом? — встревает Маруся.

— Если ты сейчас почистишь зубы и заберёшься в постель, он пожелает тебе спокойной ночи, — вкрадчиво говорит Фрол и подмигивает Марусе.

— Я тебя обожаю! — она вскакивает на диван и целует отца.

Фрол заливается довольным смехом. Ну, конечно, он же волшебник.

***

Фрол

Вода шумно бурлит в раковине. Набираю номер Руслана. Чтобы он не делал, на мой звонок он отвечает не более чем через два гудка. Даже если моется в душе.

— Да. Большой… Босс! — говорит отрывисто.

Смотрю на часы: десять вечера. Быстро он, однако, развёл девушку. Потенциальный зять ни дать ни взять! Мои легионы.

— Рус! — я, ошарашенный разговором с дочерью, спешу исполнить данное ей обещание. — Нужна помощь.

— Пар сек, — в трубке шебуршание и женский недовольный шёпот.

Хлопок дверью.

— Я здесь, мин херц! — Руслан замолкает в ожидании.

Тоже молчу и не знаю, как подойти к деликатной теме.

— Спасибо за премию, — добавляет он довольным голосом. — Чего на ночь глядя придумал? Вещай.

— Видишь ли, в тебя втюрилась одна леди. И это серьёзно.

— Для этого ты вытащил меня из постели? — возмущается Руслан. — С конференции, что ли, баба какая? Сегодня я пас.

— Не сегодня, на перспективу, — ощущаю себя старой сводней и едва сдерживаю смех.

Глава 15

Рита

Всего ожидала от Фрола, но только не возвращения в Петербург на вертолёте. Итальянская «Агуста» предстаёт перед нами гостьей из будущего, когда мы подъезжаем на «джипе» к вертолётной площадке. За нами притормаживает «скорая». Выхожу из «джипа» и замираю от восторга. Похожий на огромную голубоглазую стрекозу агрегат приветливо поблескивает серебристыми боками. Анна Ивановна помогает Марусе выбраться из автокресла и, та бежит к отцу.

— Пап, а за рулём полетишь ты? — она, с утра ходившая грустная, хватает отца за руку. Вид техники на грани фантастики заставляет забыть её о личных передрягах.

— Руслан, — Фрол хитро глядит на дочь.

— Руслан? — Маруся складывает ручонки в мохнатых розовых варежках у груди, но тут же горделиво вскидывает подбородок и замирает с царственным видом. — Быть может я тогда прощу его!

— Это ещё за что? — восклицаю в недоумении.

Маруся в гостинице всего лишь раз сегодня поинтересовалась, где рыцарь её сердца и больше не заводила о нём разговоров.

— Как она сейчас похожа на тебя? — шепчет мне на ухо Фрол и обняв меня за талию, повторяет вопрос. — Дочь, за что?

— За то, что он… За то, что он, — губки Маруси дрожат. — Не явился к завтраку!

— Э-э, о-о, ну… — Фрол в лёгком шоке.

— Руслан не должен с нами завтракать, — мне не хочется, чтобы Маруся заигрывалась в любовь. — Он взрослый, свободный мужчина и у него своя жизнь.

— Ну-ну, — Маруся склоняет голову набок и показывает рукой на вылетевший из-за поворота серебристый «седан». — Вон он. Взрослый и свободный.

— Не завидую ему, — чешет Фрол затылок. — Маруся, ну ты это. Не ругай его.

С пассажирского места «седана» выскакивает Руслан, закидывает небольшой рюкзак на плечо и, подбежав к Марусе, подхватывает её на руки:

— Прости засранца, маленькая принцесса! — из уголков голубых глаз Руслана разбегаются едва заметные лучики морщинок. — Так хотелось попробовать твоих бутиков. Фотки изумительные! Но сдавал зачёт он-лайн. Получу второй диплом, будешь гордиться, что у тебя такой учёный друг.

— Вот ты… Лосяш! — Маруся, поджав губы, натягивает ему вязаную шапку на нос.

Руслан возвращает её на лоб и, вытянув губы дудочкой, косит глаза к переносице. Думаю, в этот момент, Маруся, сама мастер по кривлянию, прощает Руслану всё.

— Лосяш? Кто это? — подходит к ним Фрол и, забрав Марусю у Руслана, кивает ему в сторону вертолёта. — Иди, принимай хозяйство. Решил я всё-таки прикупить вторую вертушку.

— Погоди, мне тоже интересно, кто такой Лосяш.

— Лосяш — это учёный лось! Ты разве не знаешь? — Маруся обнимает отца за шею.

— Лось? — смеётся Фрол и толкает друга плечом. — Словил рога на ровном месте?

— Лосяш, так Лосяш! — Руслан смиренно склоняет голову перед Марусей. — От вас, принцесса, и хула — похвала.

Маруся протягивает ему свою сумку:

— На вот. Поешь. Тут тебе пару бутиков.

— Богиня! Я голоден, как…

— Как Лосяш, — хохочет Фрол.

— А ты будешь Копатыч! — гладит отца по раскрасневшимся на морозе щекам Маруся.

— Надеюсь, тоже кто-то из парнокопытных? — ехидно спрашивает Руслан.

— Это медведь-огородник, — присоединяюсь я к весёлой компании. — Фролушка, холодно.

— Идём, родная, — Фрол становится серьёзным. — Рус за дело! Забери наши вещи из «джипа». А мы пойдём нашего безмолвного пациента из «кареты» доставать.

— А можно я с Русланом? — нерешительно спрашивает у отца Маруся.

Фрол смотрит на друга и тот чуть заметно кивает.

— Можно, — Фрол ставит Марусю на землю.

Руслан с Марусей берутся за руки и идут к машине.

— Анна Ивановна, забирайтесь в вертолёт…

— Фрол Матвеевич, — просит она, кутаясь в белую шаль, накинутую поверх дублёнки. — Можно я с водителем на машине поеду. Вы же знаете, я высоты смерть как боюсь.

— Можно, — кивает Фрол. — Увидимся в Питере тогда.

***

Рита

— Зачётно! — Вот и вся похвала от Никиты за мой отчёт по конференции.

Вертолёт летит над Ленинградской областью, а мы ни словом не обмолвились с боссом про наши личные дела. В Новгороде Фрол с загадочной улыбкой закрепил носилки с Никитой в салоне, поцеловал меня крепко и, подхватив Марусю, перебрался в кабину пилота.

— На смену когда собираешься выходить? — У Никиты на животе стоит ноутбук с рабочим графиком на экране.

— На смену? — рассеянно переспрашиваю я.

— Надеюсь, ты не собираешься провести остатки жизни в качестве диванной собачки футболиста Горина? — язвит Никита.

— Не диванной собачки, а любимой жены, — кровь приливает к щекам, и я прижимаю холодные ладони к лицу.

— Рита, — карие глаза Никиты укоризненно скользят по моей новой шубе, — ты, талантливый учёный и хирург от Бога, в очередной раз поражаешь меня чисто бабской легкомысленностью. Ради чего ты собираешься взять и всё зачеркнуть?