(не) фиктивная жена офицера

Глава 1. Марьяна

«Свадьба отменяется. Не звони мне больше», — телефон едва не вываливается у меня из рук. Но я вовремя одергиваю себя. Это шутка. Точно шутка.

Ну с чего бы Влад стал бросать меня — да еще и вот так, по смс? Такое только в кино встретишь.

Правда ведь?

Пытаюсь набрать его номер, но пальцы не слушаются и всё время попадают не туда.

Наконец справляюсь с собой, дрожащими руками нажимаю кнопку вызова и прикладываю телефон к уху.

Слушаю бесконечно длинные гудки.

Я его убью. Клянусь.

Хуже шутку сложно придумать.

Ведь он знает, как важна для меня наша свадьба. Знает, через что я прошла за последний месяц.

И как можно — как можно! — после всего так жестоко шутить?!

Гудки продолжают резать слух, и я начинаю понимать: он не собирается брать трубку.

Ну что ж, мистер… Шутка затянулась!

Дай только добраться до тебя — придушу, чесслово!

Решительно иду к двери.

— Марьяш, ты куда на ночь глядя? — соседка по комнате глядит на меня с недоумением.

— Разобраться с одним юмористом, — цежу я, почти не глядя на неё.

— А плачешь чего? — говорит вдруг. — Со своим мажорчиком, что ли, поссорилась?

Стираю слезы рукавом — сама и не заметила, что плачу:

— Ещё нет, — фыркаю. — Но сейчас точно поссорюсь.

Хватаю только ключи от комнаты — и, как была в домашних тапочках, выбегаю в коридор общежития.

Почти бегу. Размазываю по лицу слёзы. Сердце грохочет так, будто вот-вот разорвётся.

Он ведь не мог всерьёз это написать? Не мог.

Влад не такой. Он бы не стал меня предавать.

Пошутить — допустим.

Но даже для шутки это слишком. Слишком грубо. Слишком больно.

Может, у него кто-то из дружков телефон взял? Решил приколоться?

Убью гадов. Тоже мне, нашли развлечение.

— Морозова, уже поздно. Не пущу ж потом! — летит мне вдогонку от вахтёрши, когда я уже выбегаю во входную дверь.

Ничего не отвечаю. Сейчас не до того.

Потом как-нибудь разберусь. Так сказать, все проблемы — по мере поступления.

А сейчас моя проблема — это мой жених. Чтоб его…

Ну Влад… Ну погоди у меня.

Даже если это твои дружки так развлекаются — всё равно получишь на орехи. За то, что за телефоном своим не уследил.

Ловлю первое попавшееся такси. Падаю на заднее сиденье. Диктую адрес и откидываю голову на подголовник, молясь, чтобы минуты в дороге пролетели побыстрее. Мне сейчас даже последних денег не жалко, лишь бы побыстрее добраться до этого подлеца. Мне не терпится — просто невыносимо хочется — глянуть в глаза этому…

У меня уже заканчиваются цензурные эпитеты, чтобы описать, как я сейчас на него зла.

Ладно бы, если дело было только в наших отношениях. Но он же прекрасно знает, что от нашего брака буквально зависит одна маленькая жизнь. И он просто не имеет права так поступить!

Глотаю слёзы, пытаясь найти хоть какое-то оправдание своему Владику. Но любой аргумент в его пользу разбивается о здравый смысл. И о банальную человечность.

Да если бы у меня не было столь острых обстоятельств — я бы, по меньшей мере, до окончания универа и не собиралась бы выходить замуж. Как бы я его ни любила. Однако я всегда считала, что с подобным вопросом торопиться не стоит.

Но, как говорила моя бабушка: человек предполагает, а Бог располагает.

Поэтому всё в моей жизни внезапно пошло не по плану.

И теперь, мало того, что я — будучи студенткой-второкурсницей — вынуждена выйти замуж. Так я ещё и будучи всё той же студенткой-второкурсницей — вынуждена стать мамой.

Такси и правда доезжает на удивление быстро. Должно быть, благодаря тому, что уже поздновато — пробок нет.

Расплатившись с таксистом, бегу по подъездной дорожке к шикарному дому, где живёт Влад.

Каждый раз, при взгляде на этот огромный дом у меня ёкает сердце. Всё потому, что я до сих пор чувствую себя недостойной находиться в этом месте. И теперь становится страшно, что Влад это тоже понял. И решил избавиться от меня...

Ну почему именно сейчас? Неужели он испугался свадьбы?

Я ведь даже пообещала, что мне от него ничего не нужно. Мы даже уже составили брачный договор, который я была готова подписать не читая — лишь бы он не принял меня за какую-то золотоискательницу, которая решила поживиться деньгами его состоятельного отца.

По сути, всё, что мне было от него нужно — это штамп в паспорте. И любовь.

Но после его сообщения… Я начинаю сомневаться, что он вообще когда-либо меня любил.

А может, девчонки из группы были правы? Когда смеялись надо мной и говорили, что я дурочка, раз верю в историю Золушки, где мажор влюбился в нищенку.

Однако я не верила им. Влад ведь даже домой меня приводил. И со своим строгим отцом познакомил. Сказал, что я первая, кого отец одобрил.

Хотя лично я бы так не сказала.

Смотрит он на меня при каждой встрече не очень-то одобрительно. Будто на дух не переваривает, но терпит — ради сына.

Я пыталась обсуждать это с Владиком, но он сказал, что его отец на всех так смотрит.

Вояка же. Никому не доверяет. Особенно бабам.

Видимо, поэтому меняет их как перчатки.

Ни разу ещё не видела его с одной дважды. И все как на подбор модели. Где он только успевает находить их между своими бесконечными командировками?

Не то чтобы мне было дело… Просто я на фоне этих моделек вечно чувствую себя ущербной. Как бы ни нарядилась.

А Влад ведь тоже их видит. И сравнивает. И сравнение там явно не в мою пользу.

Они все такие… фигуристые. А я на их фоне — плоская доска. Ещё и ростом не вышла.

Может, он потому и решил меня отшить? Понял, что я ни по одному из критериев не дотягиваю до его уровня? Ни благосостоянием, ни ростом, ни фигурой.

И теперь папенька выдаст моему Владику одну из своих моделек — и будут они жить, горя не знать.
А я тем временем…

— Здрасте, вы к кому? — тормозит меня мужик у ворот.

— Так это… к Владу же, — запыхавшись, говорю я. — Я его девушка. Вы же меня знаете. Я тут часто бываю.

Живые герои!

Визуал героев. Часть 1

Наша Марьяша, даже в столь сложной жизненной ситуации она не унывает и сохраняет боевой настрой, готовая засранца Владика в бараний рог скрутить за то, как он поступил не столько с самой Марьяной, а с малышкой Софой, которой грозит удочерение чужой семьей. Как скоро ей представится возможность отыграться на предателе - скоро узнаем)

Для тех, кто не видит гиф прикладываю картинку, но если очень хочется посмотреть живых, то приглашаю в свой канал в тг, все видео с героями выкладываю туда. Найти канал можно через кнопку на моей авторской страничке, вкладка "обо мне", а там тык кнопку "me": https://litnet.com/shrt/9DnJ

Живые герои!

Визуал героев. Часть 2

Алексей Михалыч, отец предателя Владика, офицер и настоящий мужчина, который даже в силу своего сурового нрава не в силах пройти мимо беды двух девочек. Но только ли это вынудило нашего строго полковника предложить Марьяне помощь. Или у него есть еще какие-то мотивы? А может он еще и сам не понимает, зачем ему девушка сына в жены? Будем разбираться)

Для тех, кто не видит гиф прикладываю картинку, но если очень хочется посмотреть живых, то приглашаю в свой канал в тг, все видео с героями выкладываю туда. Найти канал можно через кнопку на моей авторской страничке, вкладка "обо мне", а там тык кнопку "me": https://litnet.com/shrt/9DPW

Глава 2. Марьяна

— Как? — непонимающе хлопаю влажными от слез ресницами.

Алексей Михалыч хмуро глядит на мои пальцы, что нагло вцепились в его руку.

Отпускаю так же резко, как схватила, понимая, что погорячилась.

— По закону, — равнодушно отвечает он, и идет к бару.

— Нет, это понятно, — мямлю, невольно передвигаясь за ним по дому. — Но как же жениться, если жениха нет?

— Почему нет? — он наливает в стакан коньяк, и пьет, явно не собираясь продолжать.

— Так вы ведь сами только что сказали, что Влад уехал. Обманули получается? — раздражаюсь я насколько мне это позволяет благоговейный страх перед этим мужчиной.

Алексей Михалыч с грозным выдохом опускает стакан на мраморную столешницу и поднимает на меня тяжелый взгляд:

— Мне по-твоему больше заняться нечем? Если сказал, что уехал, значит уехал.

— Тогда жених это…

— Я. Сейчас твой жених — я, Марьяна, — ошарашивает он ответом.

Долгие секунды стою, не шевелясь. Не дыша даже. Зато сердце колотится как чумное.

Да что он такое говорит?

Он же отец Влада. Я все готовилась к тому, как буду его папой называть и отгоняла мысли… всякие.

— Как же? — выдавливаю наконец. — Мой жених же Влад… Т-так нельзя… Я же… я его люблю.

— Даже после того, как он кинул тебя и твою маленькую сестру? — скептически приподнимает брови.

Я мешкаю с ответом. Ведь действительно очень зла на Влада. Не столько за себя, сколько за Софу. Но все же отвечаю:

— К сожалению, любовь так просто не отключается, — опускаю взгляд и слегка вздергиваю подбородок. — Да, он серьезно подставил меня. И я вряд ли смогу простить его за это. Но от этого мое сердце не перестало болеть.

Алексей Михалыч цокает языком:

— Не хочу тебя расстраивать, малыш, но этой самой любви априори не существует. А все сердечные муки обычный бунт химии внутри тебя. Так что угомонись. Я лично на твою химию не претендую. Между нами будет просто сделка.

— Сделка? — от стресса у меня будто скорость восприятия информации снизилась, и теперь я усердно пытаюсь понять, что это значит.

— Да, я женюсь на тебе и дам адрес для опеки, чтобы ты смогла забрать сестру, — говорит он обнадеживающе. — А в ответ перепишу на тебя кое-какой бизнес. На этом все.

У меня глаза на лоб:

— Б-бизнес?

— Чисто номинально, — кивает Алексей Михалыч.

— Н-но поч-чему я? — в панике спрашиваю. — Меня посадят?

В уголках непроницаемых голубых глаз появляется едва заметная паутинка, будто тень улыбки. А я между прочим никогда и намека на нее не видела на этом суровом лице. Поэтому сердце начинает колотиться еще сильнее.

— Нет, тебя не посадят, — качает головой мужчина. — Там все чисто. Мне просто по званию не положено предпринимательствовать. А человечек, на которого все было оформлено заболел серьезно. Я как раз искал ему замену.

— Но почему не Влад? — резонно спрашиваю я. — Он же ваш сын.

— Твое появление сегодня в моем доме — ответ на этот вопрос, — пожимает своими огромными плечищами. — Он незрелый. Порывистый. Не способный отвечать за собственные поступки. Местами азартный. И чтобы мой сын в итоге получил однажды свое наследство, он должен не профукать его сейчас. А этот хвастун вполне может.

Тут я даже поспорить не могу. Влад кутила и транжира. Часто спорит с друзьями. Проигрывает. И ставки у них не из простых.

А если этот его азарт масштабируется до размеров компании его отца, так он и ее рано или поздно проиграть может.

— Допустим, — соглашаюсь невольно. — Но почему именно я? Я же чужой человек?

— Нет. Если согласишься на сделку, то ты — моя жена.

У меня мурашки по коже от этих его слов. Обнимаю себя за плечи:

— Но вы ведь… вы могли бы выбрать любую из своих… своих… женщин, чтобы это провернуть.

Его взгляд снова становится привычно надменным:

— Предлагаешь мне доверить многомиллионный бизнес шлюхам?

Едва не давлюсь воздухом от его прямолинейности. А он продолжает:

— Чтобы исключить риски эта сделка должна быть по меньшей мере обоюдно выгодной. А тут как раз ты сама пришла. Тебе нужен муж. Мне нужен человек, который подпишет бумажки за меня, пока я воюю. Мы полезны друг другу. Понимаешь?

— Мне придется еще и что-то подписывать? — пугаюсь еще больше.

— Только то, что я велю. Но тебя опять-таки за это не посадят, — и снова эти морщинки в уголках глаз, которые кажется действую на меня гипнотизирующе. — Кроме невозможности записать предприятие на себя, в целом я веду дела чисто. Так что неприятностей не жди. Только взаимная выгода.

Он неторопливо подходит ближе и протягивает мне стакан с коньяком:

— Так что? — склоняет голову набок как-то выжидательно. — Соглашаешься, и уже завтра забираешь сестру. Или подождешь Влада, рискуя ее потерять?

Пребывая в немом шоке, я как-то на автопилоте принимаю из его руки стакан, и делаю обжигающий глоток, который моментально приводит меня в чувства.

— Я согласна, — киваю решительно, осознавая, что я не в том положении, чтобы перебирать женихами.

Эта сделка даже лучше, чем реальный брак с таким козлом, каким оказался Влад. Просто заключим брак, я заберу сестру и на этом все перемены в жизни закончатся. То, что нужно. Если конечно меня правда не посадят из-за этих махинаций.

Но так как другого выбора у меня нет, придется просто доверится этому строгому мужчине. Раз он говорит, что в остальном все чисто, значит буду надеяться, что так оно и есть.

Фиктивный брак получается. Взаимовыгодный.

И как я сразу не подумала о чем-то таком? Хотя, где бы я еще искала фиктивного мужа, и что смогла бы ему предложить взамен?

Это повезло, что отец Влада сам предложил. Иначе плохо представляю, что бы сейчас делала с Софкой. Она же маленькая такая еще. А из семьи уже никого рядом. Сердце разрывается.

Осознаю, что Алексей Михалыч так и стоит рядом, и будто изучает мое лицо. Встретившись со мной взглядом кивает в сторону выхода:

Глава 3. Марьяна

Алексей Михалыч сказал, что о последнем условии расскажет по пути в ЗАГС, мол чтобы не тратить время. Но до сих пор не сказал мне ни слова. Только всю дорогу сообщения кому-то набирает, время от времени щёлкая по экрану с раздражением. А меня будто и не замечает вовсе. Разве что редкие взгляды кидает в мою сторону, как бы проверяя на месте я еще или нет. Может просто забыл, что хотел от меня ещё что-то?
Ну, тогда оно и к лучшему. Для меня точно.
Ведь чем меньше условий — тем меньше проблем. Так что напоминать ему я точно ничего не собираюсь.

Вообще, считаю, что мне несказанно повезло.
Если всё и правда будет, как он пообещал, и за нашу сделку меня не настигнет никакая ответственность, то меня, в целом, всё устраивает. Более чем. Учитывая обстоятельства.

Замечаю, что машина начинает замедляться и вскоре плавно тормозит у знакомого здания.
Щурюсь в окно, не сразу узнавая фасад в темноте.

— О… моя общага? — удивлённо выглядываю в окно.

Алексей Михалыч кивает на дверь:

— Ты же сказала, нужно заехать за паспортом.

— Точно… — отзываюсь, пребывая в лёгком шоке.

Пока я всю дорогу пыталась угадать, какое ещё условие он хочет мне выкатить, успела напрочь забыть, что у меня нет с собой документов для бракосочетания.
Зато отец Влада явно все помнит. Даже не удивляюсь. Он ведь всегда все вокруг себя контролирует.

Вот и сейчас привёз меня чётко по адресу.
Вообще интересно: откуда он знает, где я живу? Может Влад говорил?

Зачем — непонятно. Но скорее всего так и есть. Иначе бы откуда еще ему знать, куда меня надо было отвезти?

Вылезаю из машины, уже на ходу набирая номер своей соседки по комнате. Я ведь её даже не предупредила, чтобы она приготовила паспорт.

Только бы она не успела лечь спать, чтобы мне не пришлось ещё препираться с вахтёршей и договариваться лишний раз, чтобы она меня пустила после комендантского часа.
Всё равно потом, после ЗАГСа придётся уговаривать ее, но так хоть одним заходом обойдусь.

Слушая длинные гудки в трубке быстрым шагом обхожу общежитие, торопясь встать под окнами своей комнаты.

— Алло… — наконец сонно отвечает Мила. Очевидно успела уже задремать. — Марьяш, если у тебя ничего серьёзного, то дай поспать, а? У меня экзамен утром.

— Очень серьёзно, Милаш, — заверяю я виновато. — Серьёзней не придумаешь. Иначе бы не звонила. Можешь, пожалуйста, срочно скинуть мне паспорт в окно? Он в моей прикроватной тумбочке лежит, — тараторю я, не оставляя ей возможности отказаться. — Только заверни его в пакет. И сунь туда что-нибудь тяжёлое, только не хрупкое — чтобы летело наверняка в клумбу, а не куда попало. Хорошо?

— Хорошо, хорошо… — вяло отзывается Мила, но, судя по звукам, тут же поднимается с кровати и идёт выполнять мою просьбу. — И что за горячка среди ночи? Ещё и паспорт подавай. Ты что там — замуж раньше времени собралась что ли?

— Именно так, — отвечаю коротко, совсем не желая вдаваться в подробности.

— Серьёзно?.. — судя по голосу, Мила даже слегка просыпается от удивления. — А чего вдруг? Неужто твоему Владосу так не терпится до первой брачной ночи добраться? Замучился, бедный, от воздержания?

— Видимо, — цежу, пытаясь сдержать яд в голосе.

Но Милка, похоже, все замечает:

— Ты злишься, что ли?

— Вовсе нет, — фыркаю я.

— О, точно! Ты же когда убегала пару часов назад… вроде ругаться с ним собиралась?

— Допустим.

— Научи, а?

— Чему? — не очень понимаю о чем она.

— Так поругаться с парнем, чтобы он в качестве извинений сразу в ЗАГС повел! — смеётся она, даже не догадываясь какую подставу мне устроил этот засранец.

Ну доберусь я до него…

Я уже начинаю нервничать. Ведь Алексей Михайлович может и передумать насчет нашей сделки. Может не дождаться. А может вообще… разыграл? Высадил — и укатил?

Только не это.
Но почему бы и нет?..
Если Влад оказался таким ненадёжным, хотя мне казалось, что я его знаю. То почему его отец не может оказаться таким же подлецом?
В конце концов, яблоня от яблони…

От этих мыслей меня пробирает мелкая дрожь.
Я начинаю суетиться:

— Милаш, давай быстрей, а? Я правда спешу. Да и тебе спать надо ложиться, завтра ведь экзамен, — напоминаю я.

— Да я уже в окно на тебя смотрю, — одёргивает она меня.

Поднимаю голову — и правда.
Мила машет мне рукой.
В руке — сверток с моим драгоценным паспортом.

— Кидай! — велю в трубку.

И тут же подхожу ближе, чтобы в темноте не упустить свою посылку. Вот он уже летит, шурша, и я, не теряя ни секунды, бегу к клумбе и начинаю шарить в кустах.

— Спасибо тебе огромное, Мил, — говорю в трубку, не переставая искать. — И прости, что потревожила. Беги спать. Удачного тебе экзамена завтра.

— А тебе свадьбы. Уж не знаю, где ты собралась замуж выходить среди ночи, но я мысленно с тобой, — она зевает и исчезает из окна. — Спокойной ночи.

Мила кладёт трубку, а я — начинаю нервничать.
Всё никак не нахожу в этой проклятой клумбе свой паспорт.
Роюсь, как дура, среди кустов, листья в лицо, колючки цепляются за руки…
Как вдруг за спиной слышу:

— Опа, — мужской голос. — А кто это у нас тут?

Поворачиваюсь, небезосновательно полагая что вопрос обращен ко мне. И застываю удивлённо.

Передо мной двое полицейских в форме, и с дубинками. А я вся такая растрепанная, в тапках ковыряюсь в клубе.

Ну приплыли…

— Я тут это… паспорт ищу. Честное слово, — пытаюсь объяснить.

— Охотно верю, — говорит тот, что постарше, с явной усмешкой. — У нас же нынче документы на грядках растут? Это чем так обдолбаться надо было? А с виду — молодая, симпатичная.

— Пройдёмте, девушка, — велит второй.

Я цепенею, прекрасно понимая, что они приняли меня за какую-нибудь наркоманку, которая тут шарит по клумбам в поисках дозы.

Судорожно пытаюсь найти оправдания. Потому что паспорта в поле зрения так и нет. А значит и доказательств того, что я тут делаю.

Глава 4. Марьяна

— И что у вас здесь происходит? — слышу голос Алексея Михайловича, который очень вовремя поймал меня, иначе я бы сейчас лежала где-то под этим проклятым колючим кустом, который похоже сожрал мой паспорт. — Почему так долго, Марьяна?

— Я… это… — всхлипываю от облегчения, что отец Влада не уехал, устав меня ждать. — Я паспорт потеряла?

— С концами? — строго спрашивает он, почему-то продолжая сжимать мою талию своей огромной ручищей, будто не верит, что я могу устоять на своих двоих.

— Да нет же, — вздыхаю судорожно, будто после истерики, — он должен быть где-то здесь. На клумбе. Соседка в окно скинула, а я поймать не успела. И потом вот… — обижено киваю на полицейских внезапно притихших в присутствии этого мужчины, который очевидно одним своим видом вызывает благоговейный трепет у окружающих. — Они меня приняли за преступницу какую-то. А я не преступница, и не золотоискательница. Что вообще за день такой?! — все же срывает меня от напряжения.

— Тише-тише, — вроде холодно успокаивает он меня, слегка напрягая руку на моей талии, из-за чего между нами почти не остается пространства, и я едва не утыкаюсь лицом в его широченное плечо. — С золотоискательницей мы вроде уже разобрались. Сейчас и с преступницей разберемся.

— Правда? — поднимаю на него глаза, не в силах перестать всхлипывать.

И едва не давлюсь этим самым всхлипом, когда этот суровый мужчина вдруг поднимает руку на уровень моего лица и… стирает слезу с моей щеки костяшкой пальца:

— Я ведь уже пообещал, что тебя не посадят, — и вот снова эти лучики в уголках его обычно ледяных глаз. Я их вижу даже под тусклым светом уличных фонарей.

Надо же… как ему идет…

Тем временем, пока я пялюсь на отца своего жениха-предателя, Алексей Михайлович бросает взгляд в сторону притаившихся полицейских, и его лицо моментально делается привычно непроницаемым:

— Какие-то вопросы, ребят?

Судя по тому, что отвечают они не сразу — опасаются этого прожженного вояку, читаемого даже когда одет он во все гражданское.

Но затем один из патрульных все же подает голос:

— Да нет… Работу свою выполняем, — как-то заметно боязливо выдает он общую фразу. — Заметили девушку. Ведет себя подозрительно. В кустах. Ночью. Решили проверить…

— Проверили? — перебивает его отец Влада.

Полицейский долгие секунды молча оглядывает Алексея Михалыча, явно пытаясь понять, кто перед ним, что позволяет себе так разговаривать с блюстителем закона.

Очевидно придя к выводу, что с этим человеком лучше не связываться отвечает:

— Так точно. Уже уходим.

— Не так быстро, ребят, — зачем-то тормозит их Алексей Михалыч, все еще не отпуская меня от себя. — Надо ведь сначала найти улики. Либо наркоту, которую явно рассчитывали ей пришить. Либо уж паспорт поможете ей отыскать, раз она сама не справляется.

— А вы, простите… кто? — все же решается старший по званию, очевидно окончательно прибалдев с наглости моего спасителя.

И вот тут я начинаю напрягаться.

Ведь насколько мне известно военные и полиция мало между собой взаимодействуют. И особо не могут влиять друг на друга. Значит возможности Алексея Михайловича на этом и заканчиваются.

Однако он только усмехается:

— Неравнодушный гражданин, — скалится довольно угрожающе. — Раз уж вы вызвались узнать, чем таким занимается девушка. Ночью. В кустах. Так доводите дело до конца. Ведь как говорит мой друг — генерал Абашин: полицейские — слуги народа, они призваны не только наказывать, но и защищать. И кто мы такие, чтобы с ним спорить, не так ли?

Патрульные нервно переглядываются, будто им о чем-то говорит эта фамилия, и… бросаются на клумбу, рыскать по кустам в поисках моего паспорта.

Ого. И это всего из-за какой-то фамилии? Просто на словах? И никакого подтверждения не потребовалось? Вдруг бы он придумал свою дружбу с этим генералом?

Хотя, пожалуй для обычных патрульных проверять генеральских друзей может быть себе дороже. Понимаю…

Алексей Михалыч сжимает мою талию чуть сильнее, отодвигая меня от клумбы, как какую-то безвольную куклу:

— Давай не будем мешать людям служить, — говорит, изучая мое заплаканное лицо. — Думаю они и без нас справятся.

А я даже вздохнуть боюсь в его руках, не то что уж слово сказать.

Тем более когда он вот такой серьезный:

— Я-то уж было подумал, что ты передумала и решила отказаться от нашей сделки. А ты оказывается умудрилась паспорт потерять?

Он как-то по-хозяйски убирает с моего лица выбившиеся пряди волос, будто я его собственность. Хотя, — судя по ковыряющимся в кустах полицейским, — он со всеми себя ведет как хозяин жизни. Куда уж мне.

— Я ведь не нарочно, — защищаюсь нервно. — Хотела наоборот быстрее, поэтому попросила соседку скинуть мне паспорт в окно. Кто же знал, что он будто в воздухе растворится? — поджимаю губы, чтобы снова не расплакаться.

— И чего выть из-за этого? — строго спрашивает отец Влада.

— Я просто… испугалась, что вы уже уехали, — выдавливаю тихо. — С-спасибо.

Несколько секунд он смотрит на меня так, будто не расслышал, хмурится и взгляд мечется по моему лицу от глаз к губам и обратно. А затем он… отпускает мою талию, будто только сейчас вспомнил, что держать меня больше нет необходимости:

— Бестолковая, — фыркает, переводя взгляд на патрульных, будто ему внезапно стало очень интересно наблюдать за ними, и складывает руки за спиной, как под конвоем. — К чему тут благодарности. Я ведь заинтересован в нашей сделке не меньше тебя. Так зачем мне уезжать одному?

— Простите, — мямлю я, решив, что разозлила его.

— Извинений тоже не нужно, — бросает, больше не глядя на меня. — Просто перестань уже выть. Терпеть не могу бабские слезы.

— Прос… — замолкаю на полуслове, вспомнив, что извиняться нельзя, и наспех растираю по лицу слезы, чтобы они быстрее высохли.

Плакать нельзя, благодарить нельзя, извиняться нельзя. Что ж…

Он не уехал. И это самое главное.

Глава 5. Марьяна

Машина тормозит у какой-то неоновой вывески, но из-за слез я совсем не могу разглядеть где мы.

Сама не понимаю что со мной происходит. Я даже на похоронах родителей ни одной слезинки не проронила. Не до того было. Да и Софку пугать не хотела. А теперь, как назло, прорвало будто.

Словно Влад со своим предательством стал для меня последней каплей. Графин переполнился. И нервы не выдержали.

— Что купить, Алексей Михалыч? – подает голос водитель.

Купить? Очевидно мы в какой-то магазин приехали. И от того я еще сильнее нервничаю.

Я-то надеялась, что он поспешит наконец в ЗАГС, пока я не передумала, не сдрейфила.

Или пока он сам не решил, что я ему больше проблем, чем пользы доставляю.

Но он явно не торопится:

— Сиди, я сам схожу, — раздраженно отвечает отец Влада, и выходит из машины.

Усилим воли пытаюсь заставить себя успокоиться, пока он не вернулся. Он ведь запретил мне плакать. А я… как дура…

Всхлипываю снова. Теперь из-за собственной тупости. На кону ведь судьба моей Софки, а я веду себя как ребенок бестолковый, и не могу просто взять себя в руки. Будто истерика какая-то накрыла и все тут, хоть режь меня — хуже не станет.

Я ведь так старалась держаться. Мне правда некогда раскисать. Сначала сестру забрать бы. Я ведь теперь «за старшую». Взрослая. И жалеть меня некому, а значит и выть неча.

Однако это все совсем не помогает. Я себя и по-хорошему уговариваю успокоиться, и злюсь даже на саму себя, но слезы только сильнее льются. И все, что я могу сделать это хотя бы не всхлипывать слишком громко, и надеяться, что в машине достаточно темно, чтобы никто не заметил мою неуместную истерику.

Вздрагиваю, когда дверь с моей стороны открывается, освещая салон непрошенным светом.

Алексей Михалыч нависает прямо надо мной, хмуро оценивая мой внешний вид. Вздыхает явно недовольный увиденным:

— Так сильно болит что ли? — ворчит.

— К-кто? — непонимающе хлопаю влажными ресницами, боясь, что он собирается попросту выкинуть меня из машины за нарушение его запрета.

— Голова твоя бестолковая, — злится почему-то. — Ты за паспортом прям лицом в кусты ныряла что ли? Почему вся исцарапанная?

Таращусь на него, будто не сразу понимая о чем он говорит. Но затем:

— Ой, — принимаюсь ощупывать себя, — а я и не заметила…

Алексей Михалыч ловит мои запястья:

— Куда грязными руками? — цедит строго, и кладет мне на колени небольшой пакетик, судя по надписи явно из аптеки. — Сюда иди…

Он тянет меня за подбородок, вынуждая поднять лицо ему навстречу.

И почему-то так и замирает на несколько секунд, привычно хмуро изучая меня.

Глаза у него даже в полумраке льдисто-колючие. Будто он меня на дух не переваривает, но все же зачем-то помогает.

Даже вот… в аптеку сходил. Почему-то.

И так глупо, что меня это смущает. Может он вовсе не из-за меня здесь остановился? Может ему еще что-то нужно было. Например эти… контрацептивы.

Его ведь барышня дома ждет. А он тут на меня время тратит. Даже неудобно как-то.

И почему-то дико бесит…

— Мы м-можем ехать? — нарушаю я затянувшееся молчание.

Алексей Михалыч наконец отводит свой тяжелый взгляд. Слегка отстраняется, прочищает горло, и достает из пакетика на моих коленях влажные салфетки:

— Сейчас поедем, — сухо отвечает он, протирая руки. — Обработаю твои раны и в путь.

Я на секунду дар речи теряю.

Значит он все же из-за меня сюда заехал?

Чего это он? Я и правда так плохо выгляжу?

— Не стоило тратить время, — пытаюсь протестовать. — Не думаю, что там что-то серьезное. Я бы разобралась после…

— Ничего серьезного, это если вовремя обеззаразить. А если попадет грязь… — он довольно жестко держит мой подбородок, не позволяя мне увернуться, и достает из пакетика маркер-зеленку, явно собираясь разукрасить ею мое лицо.

У меня глаза на лоб…

Дергаюсь, чтобы вырваться, но он перехватывает меня за затылок и подвигает еще ближе к себе:

— Я все сказал, Марьяна, — отрезает он, — никуда не поедем, пока не обработаю.

— Да я же буду похожа на Франкенштейна! — протестую я. — Как мне прикажете жить с зеленым лицом?

— О своем внешнем виде стоило беспокоиться до того, как решила в кусты с головой нырять. Теперь уже поздно, — отрезает он, дергая меня за затылок к себе. — А теперь просто посиди смирно три секунды. И поедем.

Понимаю, что даже если он хочет разукрасить мое лицо от уха до уха — я не посмею отказаться, ведь на кону моя Софка бесценная.

Значит придется просто терпеть.

Закрываю глаза, и поджимаю губы, пытаясь не развыться от унижения.

Это все мелочи по сравнению с тем, что я уже пережила. Просто еще одна досадная неприятность. Пустяк.

Подумаешь зеленое лицо будет. И придется объясняться на парах, с комендантшей в общаге, а еще краснеть как Шрек в доме малютки завтра. Точно решат, что я неблагополучная какая-то.

Надо будет видимо с отбеливаетелем лицо умывать, чтобы вопросов лишних не возникало.

Но разве эта ерунда лезет хоть в какое-то сравнение с тем, что я собираюсь выйти замуж за сурового мужчину, который меня и за человека похоже не принимает?

Разве такая мелочь сравнится с тем, что парень, которому я доверяла — сбежал как трус последний?

Разве это хотя бы рядом стоит с тем, что я потеряла близких и теперь любые издевательства готова снести, лишь бы последнюю свою кровиночку сохранить?

— Глупость какая, — вдруг фыркает Алексей Михалыч, прерывая поток моих удручающих мыслей.

Я только сейчас осознаю, что он уже как пару минут закончил рисовать на моем лице обжигающие узоры. Но судя по его запаху, что обволакивает меня с ног до головы — почему-то до сих пор не отходит.

— Такую красоту разве можно каким-то фломастером испортить? — хрипит он тихо, будто мысли свои вслух озвучивает. — Так что не вой.

От неожиданности я даже глаза открываю:

Глава 6. Марьяна

Вот как?

Ну теперь хотя бы все становится на свои места…

Я ж все поверить не могла, что Влад вот так хладнокровно взял и сбежал от меня. Подставил, хотя знал как для меня это важно…

А тут оказывается вон оно че.

Это нашему папеньке не нравятся мои отношения с его сыночком золотым? Не достойна я принца выходит?

А не потому ли вообще Владик так внезапно исчез, и попрощался со мной какой-то жалкой СМСкой? Может это и вовсе сообщение не он писал?

Ну точно…

Я ведь так и думала, что не мог он так со мной поступить. Мы ведь… мы любим друг друга! Я ему доверяла. И теперь мне все становится ясно.

Очевидно Влад решил рассказать отцу о нашем решении пожениться, а этот… сухарь бездушный попросту выслал сына подальше, чтобы разлучить нас. И даже ведь связаться со мной не дал.

А потом еще вопросики свои каверзные задает: «неужто любишь Влада даже после того, как он тебя предал?»

И не стыдно же? Собственного сына подставил, лишь бы с девушкой его разлучить! А строит из себя чуть ли не героя.

И я ведь едва не повелась!

Одно в этом всем мне не понятно… Почему он решил все же помочь мне?..

Неужто совесть взыграла, когда про Софку и моих родителей услышал? Сомневаюсь я, что у этого человека совесть есть. Но это пожалуй единственное объяснение.

Однако даже муки совести не заставили его вернуть мне Владика. Сам готов жениться, лишь бы сына от меня уберечь. Вы поглядите!

И меня такая бессильная злость от этого накрывает. Неужели и правда не вернет Влада, пока нас не распишут?

А если он его взаперти держит?

Понятно, что сын. Но с этого вояки прожженного станется. Он, на мой взгляд, и наручниками сына приковать может, лишь бы все по его было.

Иначе бы Влад мне точно давно позвонил уже.

А выходит, что пока мы с этим тираном не поженимся, он его не отпустит?

Ужас какой.

Значит я не могу выйти замуж за любимого, чтобы спасти сестру. И просто вынуждена согласиться на эту дурацкую сделку…

Как же лихо этот деспот все подстроил.

— Согласна, — выдавливаю я наконец-то, глядя на брачного регистратора, осознавая, что пауза слишком затянулась, а у меня просто нет другого выхода, кроме как стать женой человека, который разлучил меня с любимым.

Ну ничего. Ничего-ничего, я так просто сдаваться не собираюсь.

Да, я согласилась сейчас. Но только ради сестренки.

Как только заберу ее из дома малютки — сразу на развод подам!

В конце концов не может же он теперь вечно держать Влада от меня на расстоянии? Да и Влад тоже не дурак, придумает как вернуться ко мне. Тогда мы сбежим и поженимся. И больше не станем спрашивать никакого разрешения у его деспотичного отца!

В конце концов мы взрослые люди и не нуждаемся ни в чьем одобрении.

Я помню, что не спешила замуж. Но теперь мне претит сама мысль, что кто-то пытается так вероломно контролировать меня. Аж захотелось бунтовать.

Но не раньше, чем верну сестренку.

— Вы уверены? — почему-то переспрашивает регистраторша, с сомнением изучая меня с головы до ног.

Ах точно, я ведь вся в пластыре и зеленке, а еще лохматая, и может даже где-то на одежде заметна земля с той клумбы, на которой я едва не потеряла паспорт. Ну и вишенка на торте — тапочки. Которые тоже жизнью потрепало не меньше, чем меня саму.

— Абсолютно! — твердо говорю я, и вдогонку еще и киваю.

Женщина боязливо переключает внимание на мужчину, стоящего рядом со мной, одетого с иголочки в дорогущий костюм, и со скучающим видом наемника таранящего ее своим колючим взглядом.

Ему она лишних вопросов задавать побаивается. Я бы, признаться, тоже не стала. В такой ситуации.

Потому что мы выглядим так, будто он меня только что где-то откопал — в прямом смысле. И решил немедленно жениться. Ну либо не до закопал…

Выходит я и правда не Франкенштейн. Скорее — Труп невесты, как в том мультике.

Надо было хоть фату какую для солидности нарыть. Но уже как есть…

— Ну что ж, тогда… — женщина вздыхает отчаянно. — Объявляю вас мужем и женой, — насколько может торжественно говорит она, — можете поцеловать невесту.

Ну вот и все. Я теперь жена. Значит на полпути к спасению Софки. А может заодно и Влада.

Я справлюсь!

И я вроде вся такая воинственная Амазонка, готовая бороться с несправедливостью этого мира за свою любовь и свободу. Однако этот мужчина…

Он разворачивает меня к себе за плечи и долго смотрит в глаза.

А у меня отчего-то сердце заходится.

Он же… он ведь не собирается на самом деле меня целовать?

Нет ведь?

Глупость какая. У нас ведь фиктивный брак. Да и каковы шансы, что этот суровый вояка увидит во мне женщину. Никаких. Он не посчитал меня даже достойной партией своему сыну, куда уж мне до него самого. Ему меня отчитывать подавай, и максимум витаминками кормить.

Но тогда почему он так смотрит, что у меня коленки подкашиваются?

Ладно, у меня вроде всегда так в его присутствии.

А еще голова кружится. Тоже всегда рядом с ним.

Но это явно из-за его терпкого и слишком тяжелого парфюма. Мне буквально дышать становится сложно каждый раз, когда он оказывается вот так близко. Будто задыхаюсь. Или аллергия у меня на его запах. А может и на него самого…

— Ну вот и все, — он продолжает смотреть пристально. — Ты теперь моя жена, Марьяна…

...

Девчата, следующая книга нашего литмоба "Твоя по договору" от Оксаны Барских:

"ВАЛИД. ВТОРАЯ ЖЕНА"

https://litnet.com/shrt/PU2x

Глава 7. Марьяна

У меня сердце екает от его слов. И от того, как серьезно он это произносит. Но затем Алексей Михалыч продолжает:

— И значит ты по умолчанию согласна со всеми моими условиями. Не так ли?

Речь явно о его последнем наказе, мол у нас с Владом больше не может быть никаких отношений. Ведь там в машине я так ничего и не ответила. В шоке была, от осознания всего произошедшего. Но он не поленился уточнить теперь.

Стискиваю пальцы в кулаки до боли. Но все же киваю.

В конце концов «кивок» вряд ли имеет юридическую силу хоть в одном суде мира. Да и если честно, я вообще не уверена, что хоть один суд мира может запретить людям любить друг друга.

Так что, папенька, зря вы на слово верить собрались. Как только заберу Софу тут же разведусь, а там и Влада спасу, если придется. И его отец ничего нам не сделает!

— Вот и славно, — Алексей Михалыч едва заметно улыбается, будто насквозь меня видит, а потом к моему разочарованию добавляет: — Завтра подпишем бумажки. Я заеду, заберу тебя, когда все будет готово.

Вот блин…

Ну конечно. Конечно он не станет верить никому на слово. Он не такой человек. А я размечталась уже, как обведу вокруг пальца прожженного бойца.

Ага.

И что теперь собираюсь делать?

Понятия не имею.

Если подпишу какие-то бумажки относительно наших с Владом отношений, то назад дороги уже не будет. И вот теперь я начинаю паниковать.

— В свою очередь, — продолжает Алексей Михалыч, — если тебе понадобится какая-то помощь с сестрой — я так же готов поучаствовать и предоставить все необходимые документы.

Я даже забываю, что еще секунду назад была в ужасе от нашей сделки и думала, как бы все отмотать обратно. Ведь я все это затеяла только ради сестренки своей крохотной. И если она будет в порядке, то и я найду силы со всем справиться.

А еще как-то удивительно, но мне будто легче на душе становится, когда он вот так одной простой фразой снимает с моих плеч хоть долю этой непосильной взрослой ответственности.

Кажется мне этого не хватало. Кого-то, кто бы сказал «я помогу»…

Так, Марьяна, ну-ка завязывай с этим! В руки себя взяла и вперед справляться самостоятельно, без посторонней помощи. Иначе это чревато!

— С-спасибо, — выдавливаю все же, не в силах игнорировать признательность, даже если этот человек и является корнем всех моих бед.

Ведь он мог просто выставить меня за ворота и забыть как звали. Но он так не поступил. Почему-то.

Выслушал меня, предложил сделку, бросил свою бабу и поехал жениться на мне посреди ночи. По пути уже и от полиции спас, и лицо зеленкой намазал…

У меня в душе какой-то раздрай. Не понимаю, как теперь к нему относиться?

Как к виновнику всех моих бед? Или как к спасителю все же?

Боюсь, чтобы получить ответ на этот вопрос мне нужно дождаться Влада. А значит необходимо потянуть время, с подписанием этих бумажек как можно дольше, чтобы мы вместе с ним решили, как теперь быть…

— Не м-могу завтра! — выпаливаю я.

— Почему? — без лишнего интереса спрашивает Алексей Михалыч.

— Сначала с Софкой разберусь, — отрезаю я. — Вот заберу ее, тогда и ваши документы подпишу. А пока сестра не окажется у меня — отказываюсь! — категорично выдаю это, а сама боюсь, что он меня сейчас попросту придушит.

И лицо у него красноречивое такое. Как всегда. Хмурится.

А что, товарищ полковник, не нравится вам, когда все не по вашему плану идет? Когда у окружающих людей тоже право голоса имеется?

Так вот привыкайте. Я вам — не ваши солдатики или шлюшки безропотные. Имею мнение — высказываю.

А уж меня пытаться обмануть, выставив собственного сына виновным во всех смертных грехах — и вовсе низко. Не ожидала от бравого боевого офицера.

— Либо так, либо разводиться давайте! — давлю я, теперь чувствуя собственное преимущество. Ведь пока нас будут разводить я, глядишь, и сестру забрать успею. — А-то знаю я таких как вы! Завтра подпишу что-то, а потом…

— Как скажешь, — вдруг перебивает меня он.

— Возражения не приним… Что? — таращу на него глаза удивленно.

— Я говорю, сделаем, как скажешь, — кивает он на удивление спокойно. — Значит завтра иди разбираться с сестрой. Как закончишь — позвонишь. Если вопрос затянется — все равно позвонишь, я разберусь. Теперь твои проблемы решаю я. Так что просто звони.

Я так и стою с открытым ртом долгие секунды и пытаюсь понять, в чем подвох. Наконец с силами собираюсь:

— Ну это уже перебор, — выдавливаю я. — У нас же… у нас… — озираюсь по сторонам и обнаруживаю, что регистраторши уже и след простыл, поэтому выдаю, но на всякий случай шепотом: — У нас все не по-настоящему ведь, — напоминаю я, потому что его подход кажется чересчур серьезным. А я не привыкла, чтобы ко мне так относились. — Женимся фиктивно: я подписываю за вас документы, как подставная владелица вашего предприятия, а вы подписываете необходимые бумажки для опеки — все. А, ну еще, я не приближаюсь к Владу. И не плачу, не извиняюсь, и что-то там еще. Но решения моих проблем в том списке точно не было. Брак ненастоящий же.

— Брак может и не настоящий, — вздыхает отец Влада. — А вот мой бизнес вполне. Так что хочешь ты того или нет, но я буду присматривать за своей подставной, чтобы с ней ничего не случилось. Твоя безопасность — безопасность моих активов.

— Но это ведь только когда подпишем документы! — торможу его, в надежде, что в итоге до этого попросту не дойдет. — Вот тогда и поговорим.

— Ладно, — он кивает, и все продолжает изучать мое лицо. — Устала? — вдруг спрашивает нечто неожиданное.

Пребывая в еще большем шоке от его непривычного поведения все же киваю. Ведь сегодняшний день и правда вымотал меня не на шутку. А уж особенно вечер.

— Тогда поехали, — он разворачивается и идет на выход из кабинета.

— Куда теперь?

— Как куда? Отвезу тебя в общагу. Или… — останавливается в дверях, поворачивается и снова вцепляется в меня своим колючим взглядом: — может хочешь ко мне?..

Глава 8. Марьяна

Смотрю на него не в силах поверить, что он правда это сказал.

Он что же предложил мне… с ним… к нему…

— Вот еще! — выпаливаю я от неожиданности. — Ни за что!

Но Алексей Михалыч вдруг… усмехается:

— Фантазия у тебя богатая, Марьянка, — говорит, явно давая понять, что догадался, о чем я подумала. — У меня вообще-то много комнат в доме. Ты там была — знаешь.

Ой-ей… он правда имел в виду просто переночевать?..

Боже, как стыдно.

Я ведь и правда подумала, о чем-то… непристойном. И он явно это понял.

Ужас…

— З-знаю, что много. Конечно много! Но я вообще не из-за этого отказываюсь, — спешу оправдаться, поднимая перед собой ладони. — Я имела в виду, что мне к экзамену готовиться надо. Конспекты все в общаге. А времени в обрез!

— Я понял, — кивает головой в сторону выхода: — Тогда поторопись, отличница.

Хочу от стыда сквозь землю провалиться, чувствую что лицо горит, выдавая меня с потрохами:

— Угу, — наконец опускаю до ужаса смущенный взгляд и пулей вылетаю из кабинета мимо Алексея Михайловича.

Стыдоба. Какая же стыдоба.

Хоть бы он поверил моим оправданиям.

Иначе выходит, что я решила, что он может быть мною хоть каплю заинтересован. А он точно не может!

Глупость какая.

Я девушка его сына, которую он к тому же явно не одобряет. А у него самого целый батальон баб-моделей. И куда мне до них?

Нет-нет, я не примеряюсь. Просто здраво смотрю в глаза фактам. Он не то, что не заинтересован во мне. Наоборот. Он меня явно недолюбливает. И даже не особо это скрывает.

А я как дура реагирую на его слова…

Всю дорогу до общаги еду вжавшись в окно, будто мне там что-то видно среди ночи, да еще и сквозь тонированное стекло. И признательна Алексею Михалычу, что он делает вид, что меня здесь нет. Потому что я просто физически сейчас не могу разговаривать. Прокручиваю в голове всю сложившуюся ситуацию и кляну себя на чем свет стоит.

Как я собираюсь мамой становиться, если с такими простыми вопросами не могу справиться без конфузов?

Ладно, наверно было бы проще, если бы я выходила замуж за того, за кого планировала, а не за отца своего жениха. Тогда бы и неловкости такой не было. Но этот самый отец распорядился иначе.

Теперь он — мой муж. С ума сойти.

У меня есть муж и жених. И сестренка-дочка. И я теперь типа взрослая женщина с кучей едва ли посильных проблем.

А ведь еще всего месяц назад моей самой большой проблемой была подготовка к сессии. И тогда это правда казалось чем-то важным, сложным и глобальным. А сейчас… будто целая жизнь уместилась в этот месяц. Не самая радостная жизнь, надо признать.

Я уже забыла когда последний раз нормально спала. И нет, то, что я называла студенческой бессонницей и рядом не стояло с тем, что со мной происходит в моей новой жизни, когда я глаз сомкнуть не могу, придумывая как забрать Софку.

Одной такой бессонной ночью я и придумала этот план со свадьбой. Не дожидаясь утра позвонила Владу и выложила все как на духу, а он… согласился.

Сказал, что обязательно поможет, поддержит…

Он ведь обещал. Значит не мог так просто бросить меня, зная, насколько это для меня важно.

Не мог же?..

Бросаю искоса взгляд на Алексея Михалыча, сидящего рядом.

Темно, но я успеваю выхватить в свете уличных фонарей, что его глаза закрыты.

Спит. Сделал все по-своему, а теперь спит без зазрения совести. А у меня между прочим бессонница. Теперь тем более не усну, когда не знаю, что он с Владом сделал, и что на мой счет удумал. Может и правда все это провернул, чтобы посадить меня и так избавиться?

«Фантазия у тебя богатая, Марьянка», — звучит его фраза в голове.

Может и правда. Да только не могу я поверить в то, что Владик по доброй воле меня бросил. Мы же еще вчера общались по телефону и он в любви мне клялся. А потом…

Машина вдруг тормозит, и я вздрагиваю, когда Алексей Михалыч открывает глаза и точно ловит мой взгляд в полумраке машины.

Секунда… две… три…

Время будто растягивается, и мне становится еще более неловко…

— Ну что, отличница? Идешь или передумала? — хрипит он тихо, так непривычно сонно, что даже немного интимно кажется.

Зависаю, не сразу понимая, о чем он. Но затем до меня наконец доходит, что машина остановилась неспроста. Мы приехали.

Спохватившись озираюсь по сторонам, и распознаю признаки все той же общаги:

— Ой, да! Иду! Спасибо, что подвезли! — спешу выскочить из чужой машины и почти бегу к своему корпусу.

Быстрей, пока еще сильнее не опозорилась. Хватит с меня на сегодня.

Сейчас срочно в комнату и постараться уснуть. Чтобы завтра как огурец была. Надо будет отмыться как следует от дурацкой зеленки, и в дом малютки пулей, узнавать какие мои дальнейшие действия и как много времени займет наше воссоединение с сестрой.

А потом попробую еще раз Владику дозвониться. Может отец ему хоть телефон вернул, раз уж я теперь его жена.

Оббегаю здание и хочу было ворваться в общежитие, но ручка не поддается.

Только ни это…

Помню, что вахтерша предупреждала, что не пустит. Но я думала, что смогу ее уговорить. Ведь я ни разу за все время учебы не нарушала комендантский час настолько злостно. Я уже готовилась как буду объясняться, извиняться и умолять, но оказалось все куда проще — дверь закрыта.

Блеск.

Меня распирает от чувства обиды на весь этот мир. Я так устала. От всей этой вселенской несправедливости. Почему одним все, а другие — я?!

Не в силах снова сдерживать поток рыданий бреду на ближайшую лавку. Благо под фонарями и камерами. Может вахтерша проснется и увидит меня. Сжалится, впустит.

Меня уже ноги не держат. И я буквально падаю на жесткую скамейку, закрываю руками глаза и даю волю слезам.

Я так устала бороться с этим миром. Сил нет. И если бы не Софка — гори все синим пламенем. Но она нуждается во мне. А я в ней. Как в смысле жизни.

Глава 9. Марьяна

Напрягаюсь вся от звука шагов, но даже пошевелиться боюсь, в надежде, что меня просто не заметят и пройдут мимо.

— Вроде сказала, что в общагу пойдешь? — вдруг слышу знакомый скучающий голос Алексея Михайловича. — К экзамену готовиться. Разве нет?

Боже, как я сейчас рада, что это именно он. С тихим всхлипом убираю руки от заплаканного лица:

— Я и пошла. Но там закрытооо… — не могу больше. Просто не в силах держать себя в руках и все тут! Почему-то именно рядом с этим строгим мужчиной, который велел мне не выть, я как назло превратилась в плаксу.

Отец Влада окидывает меня оценивающим взглядом, как если бы проверял мою целостность:

— Опять кто-то обидел?

Качаю головой:

— Просто расстроилась, что общага закрыта, — шмыгаю носом.

— Тогда почему сразу не согласилась со мной ехать? — его голос звучит привычно грозно.

— Да откуда ж мне было знать?! — я устала, нервничаю и, если честно, немного побаиваюсь своего этого новоиспеченного мужа. — Я так поздно еще ни разу в общагу не возвращалась. Так откуда мне было знать, что комендант прямо двери запирает?! — всхлипываю снова.

Алексей Михалыч подходит ближе и протягивает мне платок:

— В таком случае, я уже говорил, что ты должна делать.

— Что? — непонимающе поднимаю на него взгляд.

— Мне звонить, Марьяна! — вот теперь точно злится. — Я ведь сказал: теперь твои проблемы — мои проблемы.

— А я сказала, что это перебор! — держу оборону, но платок все же беру. — Одно дело если проблема будет касаться сфер нашей договоренности, например не смогу сама решить вопрос с сестрой или с вашими документами возникнут трудности — тогда ладно. Но это моя личная жизнь! И это по меньшей мере странно, вмешивать в нее вас!

Он смотрит на меня сверху вниз как-то раздражающе-снисходительно. И произносит нечто, что я бы хотела думать, что ослышалась:

— Теперь твоя личная жизнь — я, — твердо говорит он. — И в каждом своем решении отныне ты должна отталкиваться от моих интересов. Хочешь ты того или нет.

В смысле? У меня теперь, по его мнению, и вовсе никаких собственных дел не должно остаться? Ну это же слишком!

Одно дело запретить мне встречаться с его сыном. Но то, о чем он говорит теперь, это уже совсем другое. Я ведь не стала его собственностью от того, что вышла за него замуж?

— Мы ведь так не договаривались! — протестую я.

— Но и не исключали подобного, — холодно отвечает он. — Я не обещал, что помогу за просто так. Поэтому смирись, Марьяна. Отныне ты должна беречь себя. Ведь твоя жизнь слишком дорого мне обойдется.

Он вдруг снимает с себя пиджак и накидывает на мои плечи, полностью нейтрализуя этим, вроде простым жестом, мое сопротивление. Я ведь совсем не привыкла, чтобы кто-то вот так беспокоился обо мне.

— Да ничего бы со мной не случилось, — фыркаю я, сбитая с толку. — Подумаешь на лавке поспала бы разок… Вы что, никогда студентом не были? Нам еще и не такие лишения терпеть приходится.

— Для остальных студентов поспать на лавке может и не проблема. Но ты ведь теперь необычная студентка, — он выдерживает паузу, а затем продолжает все в той же нравоучительной манере. — Без пяти минут владелица довольно крупного бизнеса спит на улице. Как думаешь, насколько быстро мои конкуренты найдут способ использовать эту мою слабость?

Слабость. Выходит, теперь я — ахиллесова пята Алексея Михалыча? С этой точки зрения я совсем не оценивала нашу с ним сделку.

Так и замираю, прижав его платок к губам. Мне совсем нечего сейчас сказать. Я ведь и не думала о таких серьезных вещах.

Когда села на эту лавку переживала разве что о каких-нибудь хулиганах, еще о собаках бродячих, ну и все о тех же полицейских, но их Алексей Михалыч уже вроде отшил.

А вот о каких-то там конкурентах и заговорах — даже не задумывалась.

— П-простите, — покаянно шепчу я.

— Если тебе действительно жаль, то поехали, — он протягивает мне свою огромную ладонь. — Останешься у меня на ночь, а утром мой водитель отвезет тебя в общагу прямо к открытию, чтобы ты успела подготовиться к экзамену.

Мне дико стыдно за то, что мы снова вернулись к этой смущающей теме ночевки в его доме. Из-за того недопонимания, которое у нас случилось я готова сквозь землю провалиться. Но теперь делать нечего — придется соглашаться. Ведь идти мне больше и правда некуда.

Чтобы не показаться невежливой я принимаю его руку помощи: вкладываю в его горячую ладонь свою замерзшую и поднимаюсь с лавки. Он слегка сжимает мои пальцы в своей руке и увлекает меня за собой обратно к машине.

Мне так стыдно. И неловко. За все, что со мной сегодня происходит на глазах у этого сурового мужчины. Но в тоже время ловлю себя на мысли, что всякий раз когда он появляется — мне становится спокойней.

Только за сегодняшний вечер он спас меня по меньшей мере трижды. Я просто не могу отделаться от этого ощущения благодарности к нему. Однако я очень стараюсь держать в голове, что возможно это все его коварный план и я еще поплачусь за свою наивность.

Алексей Михалыч отпускает мою руку и открывает передо мной дверь своего внедорожника, кажется стоящего ровно на том месте, где он был, когда я уходила:

— Ой, а вы что же… еще и не уезжали? — прежде чем сесть в машину, поворачиваюсь к отцу Влада. Но вдруг обнаруживаю, что он слишком близко, и…

...

Итак, следующая в нашем литмобе "Твоя по договору" потрясающая история от Марты Вебер и Марии Владыкиной:

“Женимся! Это приказ”

https://litnet.com/shrt/PUKp

Глава 10. Марьяна

Я пытаюсь отшатнуться, однако упираюсь в пассажирское кресло и дальше не отодвинуться.

Алексей Михалыч тоже не отходит.

В тусклом свете салонной подсветки мне кажется, будто он наоборот даже слегка подается ближе. Так, что между нами остаются считанные сантиметры.

Мне мерещится, что я чувствую тепло его тела на себе. Хотя скорее всего меня просто от смущения в жар бросает. Вот и все.

А смущаться тут совершенно нечего — опять додумываю себе чего-то. Очевидно же, что он просто хотел сесть в машину вслед за мной, потому и оказался так близко.

— Почему не уехали? — продолжаю я свой вопрос, стараясь игнорировать слишком тесный контакт с отцом своего несостоявшегося жениха. — И-или вы вернулись зачем-то?

Алексей Михалыч медлит какие-то секунды. Но мне они кажутся бесконечными.

Голова опять кружится. От недосыпа. От голода тоже. От стресса конечно же. А еще… от его тяжелого терпкого запаха, который снова проникает в каждую мою клеточку, и вызывает странные чувства, которые ни один другой запах у меня почему-то не вызывает.

Отец Влада прочищает горло, будто одергивает меня слегка, приводя в чувства:

— Просто не успел уехать, — говорит он тихо. — Обнаружил, что ты кое-что забыла. Подумал, что завтра в приюте он тебе может пригодиться.

Он вдруг протягивает мне что-то в полумраке и я вынуждена взять, прежде чем понять, что это мой паспорт.

— Ох, и правда. Вот же я растяпа! — сетую я, возможно чрезмерно эмоционально, но так мне удается хоть немного скрыть дурацкую неловкость. — Простите меня. Из-за меня вы никак до кровати не доберетесь сегодня… — осекаюсь, вдруг вспомнив, что для этого мужчины выражение «добраться до кровати» может вовсе не означать — «спать».

Особенно в свете того, что его в той самой кровати поджидает очередная моделька.

Выходит я опять ляпнула нечто за гранью дозволенного.

Боже. Ну что за язык как помело? Хоть вообще ничего не говори и кивай на все его вопросы, лишь бы снова не выставлять себя дурой.

— Мы договаривались, что ты больше не извиняешься, — напоминает он одно из правил нашего соглашения. — Просто поехали домой, чтобы мы оба наконец добрались до кровати.

И этот его ответ выходит еще куда более двусмысленным в свете моей собственной оговорки. Не удивлюсь, если он назло так отвечает, подчеркивая мою глупость и наивность.

Спешу влезть в машину, пока окончательно не закипела от стыда. Отползаю к дальнему окну и снова утыкаюсь носом в стекло, изображая из себя часть интерьера авто, лишь бы не продолжать эти разговоры, из-за которых я всякий раз чувствую себя не в своей тарелке. Мягко говоря.

Поскорей бы уже этот дурацкий день закончился. Вернее ночь. Она еще и темная такая, как назло. Мне кажется в темноте у меня и вовсе все чувства обострились до предела, и я будто физически ощущаю его взгляды на себе. Его присутствие. Я уж молчу о прикосновениях. Так остро, что даже кожу покалывает.

Почему-то даже прикосновения Влада у меня никогда не вызывали подобных смешанных чувств. Должно быть дело в том, что Алексей Михайлович мне по сути чужой человек. Отсюда и странно, когда он даже просто меня за руку берет. Я сразу вся мурашками покрываюсь с головы до ног, будто реакция такая защитная. Или не защитная…

Понимаю, что придремала, когда слегка бьюсь головой о стекло.

Пытаюсь собраться с силами, чтобы продержаться уже до дома куда меня любезно пригласили переночевать, но меня попросту отключает от мерного гула автомобиля.

Кутаюсь в чужой пиджак, пропахший мужским запахом. Откидываю голову на подголовник, чтобы больше не биться о стекло. Глаза тут же сами собой закрываются.

Держаться нету больше сил…

Ладно, даже если задремлю, меня все равно кто-то да разбудит, когда приедем. Ну, в крайнем случае, оставят в машине. Всяко лучше, чем на лавке у общаги.

Да и признаться, учитывая обстоятельства и мою бессонницу, не думаю, что способна так сильно заснуть, чтобы не проснуться, когда машина остановится. Не настолько я пока доверяю этому человеку, чтобы вот так взять и отключиться при нем. Вернее вообще пока не доверяю…

Чувствую, как моя голова сползает с подголовника в сторону окна, но я не успеваю удариться. Чья-то горячая ладонь касается моего лица и возвращает мою голову на место…

— Глупая девочка, — горячий шепот касается моего уха, — лучше бы ты отказалась от этой сделки…

Глава 11. Марьяна

Кажется кто-то плачет…

Так приглушенно, но очень громко. Этот звук вынуждает меня неминуемо просыпаться.

Ну блин. А я так надеялась поспать подольше. И ведь как назло, спалось так сладко. Внезапно кровать в моей комнатке в общаге начала казаться мне едва ли не райским облачком. И видимо дело всего-то в том, что меня наконец-то хоть немного отпустила бессонница. Пожалуй впервые за долгие недели я наконец-то смогла нормально поспать. Аллилуйя!

И спала бы дальше. Но приглушенные женские вскрики становятся все резче. Острее будто. И уже мало напоминают плач…

До меня даже сквозь сон начинает доходить, что очевидно девчонки из соседней комнаты снова пустились во все тяжкие и втихаря привели себе парней. Ну или парня. Не знаю уж как там у них заведено, но они периодически проворачивают подобное безобразие. А мы с Милкой от стыда спать не можем спокойно.

И как только комендантша такое упускает? И ведь пропускает же как-то этих героев-любовников в общагу.

А меня вот… не пустила.

Точно.

Резко открываю глаза, вдруг осознав, что не могу сейчас быть в общаге, ведь я туда попросту попасть не смогла. И удивленно оглядываю комнату, шевеля одними глазами, боясь пошевелиться, или даже вдохнуть.

И

Даже в полутьме очевидно, что интерьер очень дорогой. Но весь какой-то холодный что ли. Все в серых тонах, что в свете тусклого пафосного торшера выглядит слегка неуютно.

А еще запах. Такой тяжелый, что аж легкие горят, когда я его вдыхаю. И голова кружится.

И я совершенно точно его знаю.

Алексей Михалыч.

Я в его доме. Этот факт не вызывает такого уж удивления — я смутно припоминаю спросонок наш разговор у общаги, да и комната явно выполнена в едином стиле со всем остальным домом — эдакая дорогая холостяцкая берлога.

Шокирует другое: кажется я в его спальне…

Влад ведь проводил мне экскурсию по дому, хвастался их с отцом огромным особняком. И лишь две комнаты оказались недоступны к просмотру: кабинет и… спальня его отца.

Так что я ее никогда не видела. До этого момента. И теперь ума не приложу как тут оказалась.

Не сама ведь пришла? Я вроде не страдаю лунатизмом.

Значит меня кто-то сюда принес?

Это ведь был не Алексей Михалыч?..

Я поджимаю губы, пытаясь справиться с дурацкими фантазиями лезущими в голову.

Что за чушь? Конечно это не он.

Вот еще, при таком-то штате разношерстных работников: от садовников до охранников, — сейчас бы самому какую-то девицу навязчивую таскать.

Скорее всего поручил меня своему водителю, тот и отнес. А я даже не проснулась.

Жуть какая.

Одно мне остается неясно. Зачем этот самый предположительный водитель меня именно в хозяйскую спальню определил?

Или Алексей Михалыч сам приказал?..

Может у них неожиданный ремонт в остальных комнатах случился? Или потоп? Или… не знаю, что там еще могло приключиться, что я вдруг оказалась в кровати самого Алексея Михалыча?!

И если у них правда что-то случилось, то где спит сам хозяин дома?

На это вопрос мне милосердно приходит ответ из космоса. Вернее… из-за стены.

Я снова слышу протяжный женский стон и вдруг осознаю, что хозяин дома собственно и не спит вовсе. Он наконец приступил к тому самому делу, которое откладывал из-за меня.

У меня горит лицо от стыда, когда в голову начинают лезть предположительные картинки того, что сейчас происходит в соседней комнате.

К слову, уши тоже горят. И шея. И живот. И вообще по телу будто жар разливается, пока я пытаюсь унять разыгравшуюся фантазию.

Но девица все продолжает стонать. Как назло.

У меня аж губы пульсировать начинают, и рот невольно приоткрывается, как если бы это я кричала так бессовестно.

Какой ужас.

Это ведь все неправильно!

Нет, конечно их личные отношения — их дело. Я и раньше не считала отца Влада святым. Но до этого момента я никогда… никогда не слышала, как его женщины кричат от удовольствия.

Что он там такое с ними делает, интересно?

Фу, боже!

Вот именно это неправильно, Марианна! Вот эта вот реакция неадекватная!

Человек в своем доме. Занимается своими делами. С кем хочет. И как хочет.

А вот ты тут гостья. Сделай вид, что спишь и уйми любопытство.

Шумно ей видите ли.

Переживешь и утром, как только автобусы оживут, вернешься в свою общагу.

Натягиваю на голову одеяло, стараясь оградить себя от нежелательных звуков, а заодно и мыслей. Но становится только хуже.

Нет, конечно так определенно тише. Но… это проклятое одеяло… Оно насквозь пропахло им. Ощущение, что еще несколько часов назад он точно спал здесь. На этом самом месте. На этом самом белье. И может не только спал…

Боги, Марьяна. Как не стыдно?

Но мне стыдно. В том и дело! Мне совершенно определено стыдно. За свои мысли. За то, что продолжаю слышать эти приглушенные звуки из соседней комнаты и чувствовать запах того мужчины. За неадекватную реакция своего тела на эту сомнительную ситуацию. За совсем неправильные ощущения…

Но я ничего не могу с собой поделать.

И как чокнутая продолжаю представлять… себя на месте той девицы.

Какой ужас…

У меня вообще-то парень есть! Жених, между прочим. А я тут лежу и теку в кровати его отца.

Позорище.

Возьми себя в руки и… спи уже что ли хотя бы!

Еще несколько бесконечных минут нервно ворочаюсь в чужой кровати. И вроде уже и звуки стихли. Но у меня буквально все тело ломит от напряжения. Аж в ушах трещит, как если бы я под высоковольтными проводами сейчас находилась. Каждая мышца в теле словно вибрирует. Мучительно. Смущающе. Но совсем незнакомо. Со мной такого точно не происходило еще.

Одно ясно наверняка: уснуть не выйдет.

Да и меня пугает одна только мысль, что утром я должна буду столкнуться лбом с Алексеем Михалычем и его моделькой.

Кажется он и без того меня словно насквозь видит. А тут вообще не знаю, как вести себя адекватно после того, что услышала. Со стыда сгорю же!

Глава 12. Марьяна

В шоке осматриваю себя.

На мне совершенно точно чужая одежда. Мужская к тому же.

И как это понимать? Кто-то переодевал меня?

Выходит я проспала не только то, как меня принесли из машины в чужую кровать. Но и то, как меня раздели до гола, и нарядили в чью-то одежду.

Как куклу какую-то.

С ума сойти.

Да я же просто мечта маньяка.

А все потому что ночами спать надо! Но у меня не выходит. Вот я уже и отключаюсь непроизвольно. Да так сильно, что сама от себя в шоке теперь.

Но не это сейчас пугает больше всего. А то, кто именно переодевал меня?

Я уж надеюсь не все тот же водитель, который по моей теории принес меня в комнату. Это было бы крайне унизительно.

Но и не сам ведь… Алексей Михалыч?

Тело горит от одной мысли, что он мог прикасаться ко мне.

Бездумно ощупываю себя. Понимаю, что хотя бы трусы мои при мне. Спортивный топик, который я ношу вместо лифчика — тоже. Значит даже если он раздевал меня лично, то ограничился только одним слоем одежды.

И на том спасибо.

Невольно пытаюсь представить его впечатление от увиденного. Фигура у меня средненькая, без впечатляющих деталей. Я мелкая, тощая. Грудь не очень большая, да еще и в этом асексуальном топике — вообще плоской кажется. Задница тоже не особо выдающаяся. К тому же трусы стремные, в горошек. В общем даже посмотреть не на что.

Разве что талия выразительная. Это пожалуй единственное, что могло бы хоть как-то впечатлить. Но с тем ассортиментом женских тел, что обычно имеет Алексей Михайлович, ему бы вряд ли захотелось меня…

Ох, Марьяна…

Книжки бы писать с такой фантазией. Эротические в основном. Или мемуары про похороны собственной совести, тоже неплохо получатся. Пошлячка!

Ну при чем тут он сам?

У него же точно есть какая-нибудь домработница, которую он мог попросить переодеть меня. Ну или, в крайнем случае, это могла сделать его моделька. Так что отставить эти глупости.

Ловлю себя на мысли, что утыкаюсь носом в воротник чужой рубашки, что на мне. Принюхиваюсь будто.

Это уже не смешно, Марианна! Сейчас же завязывай с этими своими наклонностями бессовестными и марш из чужой кровати, комнаты и дома.

После всех тех мыслей, что меня посетили за эти недолгие минуты, я бы предпочла больше и вовсе никогда не столкнуться с Алексеем Михалычем. Так что точно валить надо. От греха подальше. А-то еще разверзнется гиена огненная подо мной. И все… хана. А мне вообще-то о сестре думать надо, а не вот это вот все!

Выбираюсь из кровати и к собственному удивлению обнаруживаю свою одежду на кресле, прямо под торшером, тускло освещающем комнату.

Надо же, сложена еще так аккуратно.

Поднимаю свои шмотки, и как-то на автопилоте принюхиваюсь. Пахнет чистотой.

Похоже их успели постирать и высушить, пока я спала.

Теперь хоть становится яснее, почему меня вообще велели переодеть: я ведь на клумбе вымазалась вся, как свинота. Вот видимо и запретил хозяин меня в свою кровать такую грязную укладывать.

Остается только вопрос, почему я все же оказалась именно в хозяйской кровати. А не в любой другой в этом большом доме?

Фантазия снова включается, подкидывая мне нереалистичные картинки того, как Алексей Михалыч сам принес меня в свою кровать, раздел, смотрел и…

Отмахиваюсь и наспех одеваюсь обратно в свою одежду. А-то так и буду до утра фантазировать, и не успею сбежать до пробуждения этих шумных любовничков.

Собственно я искренне надеюсь, что они уже и правда спят. По крайней мере судя по звукам, так и есть. Вернее, по отсутствию звуков. Слава богу. Иначе моя фантазия никогда бы не утихомирилась.

Заканчиваю одеваться и, как-то на автопилоте надеваю поверх своей кофточки чужую рубашку.

А чего? Вдруг там холодно? Ночь все же. Думаю пропажу одной рубашки никто и не заметит. Ну и я потом верну. Когда-нибудь.

Может быть.

Крадусь к двери, теперь натурально чувствуя себя преступницей, которая бессовестно ворует чужую вещь из дома, где меня вообще-то приютили и великодушно позволили переночевать. Но даже это поганое чувство не вынуждает меня вернуть рубаху на место.

Тихонько открываю дверь из комнаты и неторопливо выглядываю в коридор.

Тихо и довольно темно. Значит стоит быть особенно осторожной.

На цыпочках крадусь по коридору в направлении лестницы.

Всего на долю секунды зависаю у двери в соседнюю спальню. Однако мыслей рой в голове моментальный.

Он спит там? С этой фигуристой?

Он обнимает ее?

А может и не спит вовсе? Может ласкает ее прямо сейчас. У нее в отличие от некоторых и ухватиться есть за что. И опыта наверно хоть отбавляй. В отличие от…

И о чем я только думаю?

Выдыхаю бесшумно, и наконец бреду к лестнице.

Какая-то я дура.

Я ведь Влада люблю.

Любила.

Еще вчера.

Или…

Сейчас вспоминаю, как всякий раз немела при виде отца своего парня. Как сразу становилась до стыдного неуклюжей в его присутствии. Как колотилось сердце от каждого его взгляда…

Глупость какая.

Это всего лишь нервное. Я его просто побаиваюсь, вот и все.

И это единственное адекватное объяснение моей странной реакции на взрослого совершенно постороннего мужчину.

Мне удается спуститься по лестнице почти бесшумно. Но на последней ступеньке я путаюсь в собственных ногах и уже мысленно лечу на мраморный пол, когда вдруг утыкаюсь ладонями в какую-то горячую стену…

…

В первую секунду непонимающе веду пальцами по упругой коже, покрытой порослью коротких волос.

Мне тепло и почему-то пахнет алкоголем. И ощущение такое, будто я сама хмелею от этого запаха. Того самого запаха, от которого хотела сбежать еще секунду назад…

И пока я пытаюсь собраться с мыслями и вглядеться в темноту, — к слову не прекращая неосознанно ощупывать препятствие на пути к свободе, — эта самая «стена» вдруг берет меня в плен, обвивая мою талию огромными ручищами, прижимая к горячему торсу, не оставляя даже пространства для вдоха:

Глава 13. Марьяна

Боже…

Меня с ног до головы обдает жаром, происхождение которого я бы вряд ли смогла объяснить, если бы меня спросили. Просто горю вся изнутри примерно как если бы внутри меня прямо сейчас разверзался натуральный вулкан.

Никогда такого не чувствовала.

Нет, я конечно же целовалась. И не раз вообще-то. Но это…

Горячий язык настойчиво проникает в мой рот, и из моего горла вырывается совершенно бесстыдный стон. Но мне сейчас почему-то совсем плевать. Сильные руки стискивают мое ноющее от напряжения тело, сильнее вжимая меня в горячий мужской торс. Огромная пятерня зарывается мне в волосы, не позволяя отодвинуться.

Но… я и не хочу.

Не то, чтобы я настолько потеряла голову от неожиданности, чтобы не сообразить кто меня сейчас целует.

Не то, чтобы я решила, что это Владик наконец вернулся и вот так горячо меня встретил.

Не то, чтобы я забылась настолько, чтобы приняла все происходящее за сон.

Вовсе нет.

Я прекрасно понимаю КТО меня сейчас целует.

В том и проблема, что при условии, что я все слишком здраво осознаю… я не хочу, чтобы он останавливался.

Или… я наверно и вовсе должна бы сейчас сама остановить его. Ведь он очевидно пьян, а у меня даже подобных оправданий нет. Но я просто… не могу.

Наоборот. Мои пальцы нерешительно касаются широченной мужской шеи и скользят вниз, по каменной груди, покрытой порослью волосков.

Алексей Михалыч сдавленно рычит мне в рот, слегка прикусывая мою губу, и я от неожиданности невольно оцарапываю его кожу острыми ногтями.

— Ах ты ж… — он вдруг напирает и грубо прижимает меня к стене, прямо рядом с лестницей, — я ведь совсем иначе тебя представлял, малышка… — он принимается целовать мою шею.

А я и слова вымолвить не могу. Да и не стоит сейчас лишних звуков издавать. Только жадно ловлю губами воздух будто от шока.

Он представлял меня? Меня?

Ты бредишь, Марьяна. Очнись.

Варианта два: либо мне все это просто снится, либо… он просто в темноте принял меня за свою шлюху.

Ну конечно. Конечно!

Он ведь очевидно не трезвый, а это могло еще сильнее притупить его ощущения. Так что сто процентов, так и есть.

Ну не стал бы он никогда в жизни меня целовать. Я ведь девушка его сына. Да и младше его почти в два раза. И вообще он в мою сторону без осуждения не смотрит даже.

Теперь страшно представить, как он вообще на меня смотреть будет, когда поймет, что я позволила ему вот так целовать себя. Зная, что это он — не оттолкнула. Ответила, разомлела.

Кошмар!

Эта мысль довольно резко отрезвляет.

Упираюсь руками в горячую мужскую грудь, изо всех сил отталкивая его от себя.

В конце концов, если потом он поймет, что это была я, а не его моделька, скажу, что спросонок не поняла, что происходит.

Но надеюсь, что говорить об этом неловком моменте нам просто не придется. Вся надежда на то, что он пьян и возможно не вспомнит даже о нашем… столкновении.

Понимаю, что Алексей Михалыч совсем не поддается моим рукам, и продолжает целовать мою кожу, уже стягивая с моего плеча кофточку, вместе со своей же рубашкой, которую я у него украла.

Еще немного и он доберется до груди, тогда я окончательно от стыда сгорю. И вот теперь я начинаю не на шутку паниковать. Меня аж потряхивает от страха, что он зайдет слишком далеко.

Стучу кулаками по мощным мужским плечам, но голос подавать боюсь. Он ведь если сейчас поймет, что это я — разорвет попросту.

Алексей Михалыч наконец-то нехотя отпускает меня:

— Тише-тише, я не обижу, котенок, — хрипит, утыкаясь в мой лоб своим.

Да уж, не обидит. Слышала я как его девица за стенкой надрывалась, будто ее режут.

Страшно представить, что он, принимая меня за нее, может в любой момент сорваться и повторить со мной все то, что делал с ней, прямо здесь, на лестнице.

— Я отпущу тебя… только не бойся, — он выдыхает слова в мой рот, вызывая у меня головокружение от привкуса алкоголя. — Но если… если передумаешь, я буду ждать тебя в своей спальне.

Дышу рвано. Дрожу.

Спокойно, Марьяна. Это не тебе предложение. Это для модельки. Ее он будет ждать. А тебе в спальне отца парня — не место!

Он отшатывается, открывая мне наконец путь к свободе. И я срываюсь с места, будто с цепи. Ныряю в темноту и мелкими шажками бегу к выходу. Благо дом мне достаточно знаком, чтобы пробраться к двери больше ни на что не напоровшись.

Пулей вылетаю из дома и бегу к воротам прямо босиком. Конечно, где теперь искать свои тапки я понятия не имею. А задерживаться — себе дороже. Благо, лето, хоть и не очень теплое. Но куда уж хуже было бы оказаться в таком виде на морозе. Так что не ныть и бежать.

Оказавшись у ворот, понимаю, что у меня опять проблема — чтобы выйти необходимо разбудить охранника. А он упертый такой, как бы не сказал, что без разрешения хозяина мне не только войти нельзя, но и выйти.

Однако будить его не приходится. К моему удивлению он сам спешит навстречу, пряча в карман телефон:

— Минуту обождите, Марьяна Федоровна, сейчас вас домой доставим. Водителя уже вызвал, — говорит он вдруг.

А я обмираю:

— С ч-чего вдруг… т-такие церемонии?

Только не говорите, что сам Алексей Михалыч распорядился?

Он ведь не должен был узнать, что это… была я…

...

Девчата, как я и писала уже неоднократно, я долго болела. Надеюсь теперь иду на поправку, и постепенно налаживаю выкладку по всем книгам.
Спасибо, за понимание и беспокойство❤️ всем добра и здоровья!

Глава 14. Марьяна

— Так вы же теперь это… жена хозяина, — охранник неловко чешет репу. — Вот Алексей Михалыч и велел к вам как к хозяйке относиться. Вы только… не серчайте на меня, за то, что я вас вечером пускать не хотел. Я ведь человек подневольный.

— Да что вы! — отмахиваюсь, испытывая почему-то стыд перед этим дяденькой. — Вам не нужно извиняться. Это ведь ваша работа…

— Но вы ведь говорили, что дело срочное, а я даже слушать не стал, — разводит руками виновато. — Как-то не по-человечески вышло совсем.

— Главное, что все закончилось хорошо, — успокаиваю я охранника.

— Значит прощаете? — переспрашивает зачем-то.

— Ну… конечно, — выдавливаю с сомнением.

— Тогда замолвите за меня словечко перед Алексеем Михалычем, а? — жалобно просит. — А-то он отчитал меня за то, что я с вами обошелся грубо. Боюсь уволит теперь. А у меня семья…

— Да я же… — теряюсь, удивленная тем, насколько этот мужичок переоценивает мои возможности перед моим новоиспеченным мужем. — Я конечно скажу, что нисколько не обижена на вас, и обязательно попрошу не увольнять. Но я же всего лишь… — не успеваю договорить, потому что сзади ко мне подкрадывается машина. Та самая, которая еще не так давно, — всего-то прошлым вечером, — привезла отца моего жениха и мое спасение в одном лице. А я прямо так же как сейчас стояла под этим чертовым забором, только с другой стороны.

Надо же, ситуация будто зеркальна той, что случилась вечером. Я как та Оля в зазеркалье. Только не понятно пока, кто тут гурД, а кто абаЖ. Поэтому пожалуй стоит доверять только самой себе.

— Марьяна Федоровна, с вашего позволения, отвезу куда прикажете, — водитель мне открывает заднюю дверь.

— Ой, да что вы… — выдавливаю, почему-то дико стесняясь всего этого представления, что они тут организовали в мою честь. Не для меня это всё. — Можно я сама как-нибудь доберусь до общаги, а?

— Вам-то все можно, — улыбается коренастый водила. — Но меня точно уволят, за то что я хозяйку одну отпустил неведомо куда в темноте.

Да что же они все такие пуганые? Чуть что — уволят. Это наблюдение лишний раз подтверждает мое предположение, что хозяин дома — деспот, привыкший все держать у себя под контролем.

Ой… но лучше о нем вообще не думать… Сердце сразу в горле колотиться начинает. Надеюсь от стыда после того, что я натворила.

— Так мы ему не скажем, что я одна ушла, — улыбаюсь натянуто. — Я пойду, а вы покатайтесь по району, если боитесь, что машину на территории заметят, и спать идите. Зачем оно вам надо? Еще до общаги катать меня среди ночи, м? — уговариваю я, потому что очень уж мне не хочется оказаться под тем же колпаком тотального контроля, как все эти бедолаги.

— Марьяна Федоровна, да вы садитесь, не волнуйтесь, — добродушно отвечает дядька-водитель. — Доставлю в целости. Так ведь всяко безопасней будет, чем с незнакомыми таксистами ездить.

Понимаю, что выхода у меня похоже нет. Эти работяги под угрозой увольнения, будто под страхом смерти будут уговаривать меня до победного. Да и прав он, в конце концов. Всяко безопасней, чем на такси, которое тут еще и поди найди.

— Л-ладно, — соглашаюсь я наконец, и сажусь в машину, осознавая, что и впрямь сейчас ни к чему упрямиться.

Чем быстрее доберусь в общагу, отмоюсь от зеленки и переоденусь, обуюсь в конце концов, тем быстрее за сестренкой отправиться смогу.

Судя по светлеющему небу уже почти утро, так что и общага уже скоро откроется.

Меня просто немало напугало такое внимание к моей скромной персоне, они и еще такие «Марьяна Федоровна» — мне-то. И это все после того, что случилось у лестницы…

Так. Перестать об этом думать. Сейчас же!

Но как же тут не думать, когда все мысли теперь только об этом поцелуе и предательской реакции моего тела на него.

Надо было сразу оттолкнуть.

Надо было еще пощечину залепить для правдоподобности, чтобы точно ничего обо мне не подумал.

А теперь даже страшно мысль допустить, что он поймет, что это была я…

Не поймет! Спокойно! Отставить панику!

Он точно был пьян. А ребятам явно еще по возвращении из ЗАГСа указания раздал за мной приглядывать.

Как он там говорил? «Твоя безопасность — безопасность моих активов?» — или что-то в этом духе. Так вот потому и блюдят за мной теперь пристально. Надо привыкать и не нервничать по этому поводу лишний раз.

Сейчас вообще не о том думать должна. Теперь у меня наконец появилась возможность забрать сестру, а я на ерунду всякую отвлекаюсь.

Сосредоточиться на Софке! Вот, что сейчас единственно важно! Остальное — в утиль.

До общаги мы доезжаем довольно быстро — раннее утро и на дороге почти нет машин. Наспех благодарю водителя и спешу поскорее сбежать от своего внезапного конвоя. Быстрым шагом огибаю здание общаги и вхожу в корпус — благо на этот раз дверь уже открыта.

— Морозова! — одергивает меня комендантша с порога. — Я ведь сказала не пущу! А ну марш отседова, и до шести чтобы не возвращалась мне.

Подхожу к ее окошку, собираясь задвинуть жалобную речь о том, что со мной сегодня приключилось, и вообще, что я впервые нарушила, и умолять, чтобы меня на первый раз простили. Но я и слова сказать не успеваю, потому что женщина, едва увидев меня меняется в лице…

Глава 15. Марьяна

— Тьфу ты, господи! — крестится коменда, глядя на меня ошалело. — Что с тобой случилось, бедовая?

Теряюсь, не сразу соображая, что ее так напугало и к чему столь странный вопрос:

— С-случилось? — мямлю растерявшись. — Ну… я замуж вышла.

— Вот так новости! — всплескивает она руками. — И это тебя муж так… это… раскрасил?

И тут я вспоминаю о своем образе Франкенштейна, и грустно усмехаюсь дурацкой ситуации:

— Раскрасил муж, — киваю. — Зеленкой. Но поцарапалась я сама. Просто в кустах паспорт неудачно искала.

— Чего? — она поверх очков на меня глядит. — Да ты поди еще и пьяная?

— Да нет же! — отмахиваюсь я. — Правду вам говорю. Замуж вышла ночью. Сейчас я вам паспорт покажу, — я принимаюсь шарить по карманам. — А… ой…

И только сейчас вспоминаю, что мои вещи показались мне постиранными. И соотвественно ни телефона, ни паспорта в карманах нет и быть не может.

— Вот же черт… — выдыхаю я в шоке, прекрасно понимая, что Алексей Михалыч был прав, паспорт мне явно не помешает утром в доме малютки. И я уж молчу про телефон, без которого как без рук. — В машине! — вскрикиваю, срываясь с места, и пулей вылетаю в двери общаги.

— Морозова, куда опять?! — бросает коменда мне вдогонку.

Но у меня нет времени объясняться, я бегу обратно к парковке, в надежде все еще застать машину на прежнем месте. Ведь именно там я в последний раз держала свои вещи в руках. Раз я там уснула, то они могли попросту вывалиться куда-нибудь на коврик. Или на сиденье. И не факт, что Алексей Михалыч мог это заметить, в салоне. Ведь и правда было достаточно темно.

Хоть бы так, а?! Хоть бы…

Как оголтелая обегаю здание, шлепая босыми ногами по прохладному асфальту и с облегчением обнаруживаю машину моего фиктивного мужа на том же месте. Водитель стоит снаружи, курит и общается с кем-то по телефону.

Останавливаюсь, чтобы перевести дух. Опираюсь ладонью на стену общаги, но с водителя взгляд не свожу, чтобы он не свалил, пока я тут отдышаться пытаюсь.

Как только кровь перестает громыхать в ушах, шагаю к машине и теперь слышу обрывки разговора:

— Так и сказал, прикинь: если откажусь — взашей выпрет, — возмущается водитель в трубку, пока я плетусь к нему, огибая кусты рядом со зданием. — Присмотреть и оказать «посильную помощь» при необходимости. Ну скажи, мало мне было его избалованного пацана вечно наньчить, так теперь это… — он осекается при виде меня, тут же прячет мобильник и тушит сигарету: — Ой… Марьяна Федоровна? Чем еще могу помочь? Забыли что-то?

Для меня так непривычно все эти церемонии. Что я даже теряюсь:

— Я это… кажется я у вас вещи свои потеряла.

— Какие? Обувь? — он кивает на мои босые ноги, видимо только сейчас заметив.

— Нет-нет, — качаю головой нервно. — Паспорт, телефон. Я ведь уснула, когда из ЗАГСа ехали, вот они похоже и выпали у вас. Можно я поищу?

— Поищите конечно, — разводит он руками, — да только там их точно нет.

— Может тогда вы видели куда они делись?

— Видел, — кивает уверенно. — Хозяин сразу и забрал, когда вас в дом относил…

Я даже дар речи теряю.

Он… меня…

Так значит это все же он сам меня в дом нес? Собственными руками?

Тогда зачем… в свою спальню?

У меня снова какой-то жар внутри начинает расползаться, хотя я понимаю, что объяснение этому странному решению должно быть вполне тривиальное.

Скорее всего он просто по привычке в свою комнату и пошел. Как если бы любую другую бабу нес к себе в берлогу. Так и меня.

Но у меня в голове никак не хочет укладываться, чтобы он вдруг решил, относиться ко мне, как к любой другой. Как к женщине…

Боже, Марьяна. Приди же в себя. Ну положил и положил. Угомони фантазию! Лучше проблему решай!

Понимаю, что выход в данной ситуации у меня только один. Паспорт мне просто жизненно необходим сегодня. Так что придется сделать то, чего я наделась в ближайшее время не повторять:

— Послушайте, тогда… — обращаюсь я к водителю, который кажется уже намерен вернуться в машину: — могли бы вы отвезти меня обратно? В дом...

...

Девчата, поздравляю вас с наступлением осени и новым учебным годом❤️

Глава 16. Марьяна

Безуспешно обшариваю всевозможные полки в просторной прихожей и с досадой признаю, что моих вещей здесь нет.

Черт бы их побрал. Значит придется все же идти глубже в дом. А я так уж надеялась разобраться с этим по-быстрому и сбежать, пока хозяин не проснулся.

Но видимо придется еще постараться, чтобы вернуть свои пожитки.

Только собираюсь шагнуть в холл, тускло освещенный рассветным светом из окна. Но меня вдруг едва не сбивает с ног та самая моделька, которую вечером привез мой фиктивный муж для своих плотских и надо признать весьма шумных утех.

— Фу, боже, — пугается она, явно оценив мое разукрашенное лицо. — А, это опять ты? Напугала! — фыркает, обходя меня стороной, становится перед зеркалом и принимается поправлять свои взлохмаченные бурной ночью светлые волосы.

— Опять, — соглашаюсь я растерянно, потому что никак не рассчитывала встретить эту мадам столь ранним утром.

Хочу было уйти, как и собиралась, но девица вдруг заговаривает:

— А ты хороша, — не глядя на меня, она достает из сумочки помаду, и подкрашивает свои накачанные губы: — С виду скромняшка такая, а клиента у меня в два счета увела. Респект.

— Ч-чего? — непонимающе хлопаю глазами.

Какого ж это я у нее клиента увела, если собственными ушами слушала, как они там… кувыркались.

Или это она обиделась, что ей из-за меня Алексея Михалыча ждать пришлось?

Ну так, насколько я могу судить, работа в эскорте не самая престижная, и могут случаться всякие форс-мажоры. Ей бы проще относится к подобному.

Девица с щелчком закрывает помаду и резко поворачивается ко мне:

— Значит слушай сюда, чучело, и внимателтно запоминай мое лицо. Еще раз такое повторится, и я буду вынуждена доложить о тебе своему… менеджеру, — неприкрыто угрожает она. — В этот раз тебе просто повезло, что нашелся другой голодный хер, и у меня не отменился заказ. Но в следующий раз ты пожалеешь, что посмела заявиться на мою территорию. Поняла меня?!

— Какую еще территорию? — нервно усмехаюсь я. — По-твоему мы тут в бандитском боевике снимаемся?

— Территория для работы, — просвещает она меня. — А бандитский боевик тебе устроит мой Арсен, когда узнает, что ты тут клиентов наших уводишь.

— Я никаких клиентов не увожу! — шиплю защищаясь. — Я не шлюха!

— Ага, как же, — усмехается дрянь, всовывая свои стройные ноги в дорогие на вид босоножки и принимается застегивать ремешки. — Все мы «не такие». Я вот вообще по трудовой оказываю «услуги сопровождения». Так что актрис среди нас хоть отбавляй, но твой образ переплюнул все, что я видела до этого, — оглядывает меня как-то брезгливо. — Это ж надо, так талантливо отыграть голодранку. Я даже сама чуть не поверила, пока не подглядела, как ты на моего клиента вешаешься!

Вешаюсь? Значит она видела, как мы с Алексеем Михалычем…

Да я даже мысленно воспроизвести не могу то, что произошло. И еще не хватало… чтобы моя тайна оказалась в руках проститутки.

— Я н-не в-вешалась, — выдавливаю через силу, зачем-то желая оправдаться в этой нелепой ситуации: где это видано, чтобы меня целомудренную отличницу отчитывала шалава. — И я правда не шлюха!

— Это ты потом будешь моему сутенеру доказывать, милочка, — отмахивается она. — А он очень не любит, когда ему врут. Может и язык вырвать или…

— Я жена! — перебиваю ее. — Я жена хозяина, ясно?!

Повисает немая пауза на несколько бесконечных секунд. Но затем девица все же находится:

— Чего? — смеряет меня презрительным и явно недоверчивым взглядом. — Ты-то? Да ты себя в зеркало видела?

— Видела! — фыркаю я. — И стыдиться мне явно нечего.

— А я бы так не сказала, — кривится сучка. — К тому же лично я видела, как тебя охрана за шкирку вышвырнуть пыталась, как паршивого котенка. И ты мне тут брехать будешь? Ну-ну, жена, — усмехается ядовито и выходит из дома, оставив меня стоять с полнейшем ощущением того, что я проиграла какой-то потаскухе.

Значит и выгляжу я не очень. И в жены не гожусь. Зато за свою коллегу она меня приняла без проблем. Видимо по себе людей судить привычно.

Да и черт бы с ней! Не до нее совсем! Только время мое отняла, и я раззявилась, вместо того, чтобы сделать то, зачем пришла.

Наконец шагаю в холл, тихонечко семеню к лестнице на второй этаж, в надежде, что в отличие от шлюшки, Алексей Михалыч еще спит. Он ведь нетрезв был, должен наверно сейчас десятый сон видеть. Значит есть шанс найти свои вещи и свалить, оставшись незамеченной.

Думаю, искать надо все в той же спальне, где я проснулась чуть раньше. Раз моя одежда была там, то возможно, что паспорт и телефон были где-то поблизости, но в полумраке я их просто не заметила, и даже не вспомнила ведь, балда.

Радует только тот факт, что комната должна быть пустая, раз расчет хозяина был на то, что там должна была ночевать я.

Оказавшись в холле второго этажа, уже было собираюсь юркнуть в коридор, ведущий к спальням, как вдруг дверь одной из них неторопливо открывается. И я в панике вжимаюсь в стену у лестницы.

Благо здесь почти нет окон, поэтому в отличие от первого этажа, здесь и сейчас довольно темно. Надеюсь достаточно, чтобы я осталась незамеченной.

Сердце колотится в ушах, как какой-то нервный метроном. Но даже за этим грохотом я слышу нетвердые приближающиеся шаги.

Видимо Алексею Михалычу совсем не спится. Может шлюшку свою икать идет?

Меня этот факт почему-то неприятно скребет изнутри, будто мне дело есть.

И о каком сорванном заказе тогда говорила эта идиотка? Я ведь точно слышала, что у них все было. Такое сложно было не заметить или перепутать с чем-то. Я же чуть со стыда не сгорела.

Зажимаю ладонью рот, когда шаги оказываются совсем близко, и стараюсь даже не дышать, лишь бы меня сейчас не поймали. Хочу просто забрать свои вещи и уйти. Без новых приключений.

И вот пошатывающийся силуэт минуя меня, проходит к лестнице, отдаляется спускаясь, а я понимаю, что… ничего не понимаю.

Глава 17. Марьяна

Значит… я была права? Отец выпустил его, как только наш с Владом брак стал невозможен?

Господи, слава богу. Как хорошо, что он в порядке. И теперь, когда мы снова рядом, то сможем придумать, как нам быть дальше.

Но почему он… почему Влад сразу не позвонил мне? И вообще, как давно он вернулся домой и почему мы не пересеклись раньше?

Что если его отец и ему поставил условие, что мы больше не можем иметь никаких отношений и он теперь даже подойти ко мне не сможет?

Хотя может быть он просто спал? В своей комнате. А я в комнате его отца. И Влад скорее всего даже не догадывался, что я ночую в его доме. Так что рано делать выводы. Сначала все обсудим и выясним. Вот он удивится…

Хочу было окликнуть своего парня, но его имя так и застревает в горле, когда до меня вдруг доходит один неприятный факт…

Его спальня. Она в другом конце коридора.

Так какого черта он делал с этой стороны? В той самой комнате, из которой я слышала вполне недвусмысленные звуки?

Я еще до конца не понимаю, что это все значит, но сердце уже ноет так, как вчера вечером, когда я поняла, что Влад кинул нас с сестрой.

Теперь даже больнее.

Ведь я как дура верила, что он мог предать меня только под действием непреодолимой силы, в виде его отца, чьему слову Владик не смеет перечить. Возомнила, что мы с ним прямо Ромео и Джульетта, которых хотят разлучить нехорошие люди. Корила себя за дурацкую реакцию на его отца. И искренне верила, что как только Влад вернется, мы все решим и спасем нашу любовь. И даже готова была биться, чтобы освободить своего принца из заточения. А принц оказался… Козлом!

Так вот о чем сказала эта языкастая шлюха! У нее сорвался заказ. Потому что Алексей Михалыч уехал со мной! Но тем временем этот… жених недоделанный решил подобрать за своим папочкой и доесть огрызок.

Фу, какая мерзость!

А я то дура, думала…

Получается девчонки из группы все же были правы, когда смеялись надо мной. Выходит, что я и правда идиотка наивная, раз верила в нашу чистую и невинную любовь с этим мажором. Такие как он не умеют любить.

Только сейчас осознаю, что по щекам слезы бегут. Стираю их рукавом, через силу пытаясь заставить себя не выть.

Еще не хватало. У меня вообще-то поважнее дела есть. Надо сестру спасать. А я тут буду рыдать из-за какого-то придурка. Но успокоиться как назло не выходит.

Просто так вышло. Что именно этого подлеца я подпустила слишком близко, отдала ему сердце и свою первую любовь.

Я правда думала, что он тоже любит меня.

Как я могла так обмануться?!

Все потому, что он всегда очень красиво врал. Уж как он ухаживал, чтобы завоевать меня. Я поначалу была категорична, потому что меня интересовала только учеба. Но он ведь не отставал. Весь первый курс за мной ухлестывал, проходу не давал, чем дико меня бесил. Какие-то неадекватные букеты из тысячи роз, дорогущие подарки мне втюхать пытался. А я слала его, вместе со всеми подношениями. И предлагала подыскать жертву посговорчивей. Благо у нас на факультете полно девчонок, готовых душу дьяволу продать ради одного такого букета, которыми Влад пытался впечатлять меня.

Но в какой-то момент он внезапно поумнел, будто наконец услышал, что мне всего этого не нужно, и сменил тактику. Вдруг стал менее напористым, но более обходительным. То конспект мне после болезни предложил, то место в столовой занял. И вот такими простыми, но действительно трогательными жестами он меня в итоге и подкупил. Только тогда я и начала на него всерьез внимание обращать.

Теперь понимаю, что зря. Не нужно было подпускать этого предателя. Сейчас бы не было так больно.

Соберись, Марьяна. Не поддавайся унынию! Не до него сейчас.

Надо найти уже свои вещи и валить из этого проклятого дома. Сегодня еще и без того непростой день ждет. А это ведь еще только раннее утро. А я уже не вывожу.

Снова вытираю слезы и, убедившись, что Влада на лестнице уже не видно, семеню к той самой комнате, где проснулась каких-то пару часов назад.

Тороплюсь, чтобы меня никто не поймал. Ведь неизвестно, как скоро вернется на второй этаж Влад, да и где сейчас Алексей Михалыч мне тоже неведомо. Ведь если он считает, что я до сих пор сплю в его спальне, значит сам он должен спать в какой-то другой комнате. А может и вовсе уехал на поиски новых шлюшек, раз уж сынуля забрал ту, что папочка привез для себя.

Бесит. Какие же они оба… потаскуны. Яблоко от яблони — как говорится.

А может и все мужики такие? Вполне может быть. Но от Влада я такого совсем не ожидала. Я ведь честно считала, что каким-то чудом и совершенно нехотя умудрилась влюбить в себя избалованного мажора. Он ведь так пел мне о любви. И говорил, что не собирается на близости настаивать, раз я еще не готова. И в целом паинькой был, будто и правда влюблен.

А я думала, что за помощь с сестрой, просто не смогу его больше морозить. Готовилась к тому, чтобы исполнить, так сказать, свой супружеский долг, раз уж мы все равно расписаться договорились. А он…

Отчаянно стараюсь перестать всхлипывать и юркаю за дверь, пока своим нытьем весь дом не разбудила. Но тут же давлюсь очередным всхлипом, заметив на кровати движение… Ритмичное…

...

За вдохновение на проду спасибо вашей теплейшей поддержке, мои хорошие🥹😍❤️

Глава 18. Марьянка

Несмотря на рассвет за окном, в этой спальне все еще достаточно темно из-за штор блекаут, которые почти полностью отрезают проникновение солнечных лучей. Но в свете все того же торшера, что горел здесь для меня всю ночь, я отчетливо вижу мощную мужскую фигуру. И столбенею от шока и неожиданности. Ведь здесь совершенно точно должна была спать я. Однако…

Не могу собрать мысли в кучу, наблюдая, как мускулистое предплечье ритмично покачивается, совершая незамысловатые движения вверх-вниз по пугающе напряженному органу…

Облизываю внезапно пересохшие губы.

Мужчина прижимает к лицу какую-то ткань, но я и без того отчетливо понимаю, на кого сейчас пялюсь.

Алексей… Михайлович…

У меня будто какой-то странный узел внизу живота стягивается. Наверно стоит бежать, но я и пошевелиться не могу сейчас.

Он… он что же… удовлетворяет себя в той самой кровати, где должна по сути спать я?

Это же… хорошо, что я сбежала раньше, иначе… А собственно, что бы было тогда?

Неужели отец Влада настолько пьян, что не помнит, о том, что сам принес меня в эту комнату и оставил спать? Неужели так просто забыть о моем существовании? А если бы я все еще спала тут? Он бы просто пришел и делал бы подобное, пока я спала рядом, ничего не подозревая?

Какой ужас…

У меня даже мурашки по телу разбегаются, от мысли, что если бы я не проснулась вовремя, со мной могло произойти такое…

А если бы он не ограничился… только самоудовлетворением?

Что если бы и меня…

Нет-нет! Зачем бы ему это?

Ладно еще забыл, что поселил случайную гостью в своей спальне, но уж в лицо бы он меня узнал, понял бы, что ошибся комнатой и не стал бы… Не стал бы ведь? Я же вроде как девушка его сына… была…

Мысль о Владе вынуждает вздрогнуть и хоть немного прийти в себя и опустить наконец взгляд.

Все с ними ясно: оба мерзавцы. Ведь какой сын, такой и отец. И мне просто не место в их проклятом борделе. Хорошо, что я не попалась, и вовремя сбежала. И то, что вернулась — тоже хорошо. Иначе бы еще долго строила себе воздушные замки относительно наших с Владом отношений. Но очевидно, что я ему не нужна. Ему подавай отцовских шлюшек трахать. Не зря меня всегда напрягали эти модельки длинноногие, что в каждый мой приезд вились вокруг хозяина дома.

Слезы опять душат. И мне хочется просто снова бежать, не разбирая дороги. Но меня вдруг словно к полу пригвождает протяжный рык, заглушаемый лишь каким-то лоскутом ткани:

— Ох, да, глупая девочка… как же ты пахнешь, сладкая…

О боги… у меня от звука его голоса почему-то все тело ноет и коленки подкашиваются.

И что за выражение такое… дурацкое? «Глупая девочка»… Мне кажется я его уже не раз слышала из его уст. Он так всех баб подряд называет?

Как же бесит. Почему-то. Мысль, что для него все женщины одинаково «глупые девочки» отчего-то дико раздражает. Но вряд ли я сейчас решусь высказать свое недовольство. Я и вовсе пошевелиться боюсь. Хотя понимаю, что самое время валить. Пока он притих, растянувшись на кровати, не удосуживаясь даже прикрыть свою наготу.

А вот если встанет, чтобы одеться, или хотя бы решит откинуть с лица, спасительную для меня тряпку, то я окажусь в очень затруднительном положении.

Дрожащей рукой нащупываю ручку у себя за спиной. Но все еще не могу оторвать взгляд от обнаженного мужского тела, уже плохо соображая, зачем вообще сюда вломилась. Телефон, точно. И паспорт. Мгм.

Как-то на автопилоте обшариваю взглядом комнату, уже не особо надеясь найти что-то, как вдруг… О, чудо, прямо в свете торшера, на тумбочке, лежат мои вещи. И как я их сразу не заметила, еще когда нашла свою одежду? Ведь тумбочка совсем рядом к тому креслу, и… к кровати.

Бросаю вороватый взгляд на мужчину, неподвижно лежащему на смятых простынях, и снова на прикроватную тумбочку.

Мне просто жизненно необходимо забрать свой паспорт, да и телефон тоже лишним не будет.

Но я же не могу вот так просто подойти и взять их, когда в кровати лежит сильно обнаженный, нетрезвый и явно только что… получивший удовольствие отец моего парня. Бывшего, но не суть. От этого у меня не появилось больше прав вот так вламываться к нему в комнату и пялиться как он… кхм… получает удовольствие.

Хотя… он ведь теперь еще и мой муж…

Стоять! Это тут вообще не при чем! Брак у нас фиктивный, а вот это вот его… достоинство вполне настоящее. Как и все остальное мощное, покрытое испариной тело. Я даже в полумраке вижу, как оно поблескивает от пота. Хотя чего греха таить, я и сама вся взмокла, пока наблюдала за впечатляющим зрелищем.

Никогда такого не видела. И кажется не могу перестать смотреть. Он так глубоко дышит, что его широкая, покрытая порослью темных волос грудь, ходуном ходит. Четко очерченный пресс все еще ритмично сокращается. А между мощных раздвинутых ног все еще… стоит.

Странно. Разве не должен он уже расслабиться? Я слышала, что после оргазма у мужчин…

Так, стоп. Собираюсь и дальше тут стоять и таращиться? Дождусь, пока проснется, чтобы уже наверняка попасться с поличным за подглядыванием? Нет уж.

Раз хватает наглости просто стоять и смотреть, то уж и смелости найдется подойти и потрогать… тьфу ты!.. вещи свои забрать с тумбочки и бегом отсюда подальше!

Не моросите, Марианна!

И хватит тут строить из себя кисейную барышню, мол мужика голого застеснялась, из-за этого от вещей своих отказалась. Так не пойдет!

Выдыхаю тихонько, собирая всю свою храбрость в кулак. Бросаю еще один взгляд на мужчину в кровати. Он так и не шевелится. Кажется спит. Ну, пошла, родимая. Надо только схватить вещи и бежать подальше от всех этих животных бессовестных.

На цыпочках семеню к кровати, то и дело поглядывая на Алексея Михалыча. Но он явно уснул, уже даже дыхание замедлилось настолько, что я больше не вижу никакого движения.

Повезло мне.

Осталось тихонько собрать вещи и незаметно уйти из дома. Надеюсь Влад уже спать улегся. С этим козлом я сейчас меньше всего хотела бы встретиться.