(не) жена моего отца

Пролог

Можно ли забыть предательство? Наверное. Если очень постараться. Смог ли забыть его Алекс? Верится с трудом. 

Или все-таки смог?

Прошло три года!

Пытаюсь мыслить логически, несмотря на чувственный туман в голове, но удается плохо. Горячие губы на шее, мужские руки, сжимающие талию и бедра, моя неадекватная реакция на происходящее, не позволяют быть рассудительной. 

Отстраняюсь и смотрю в потемневшие голубые глаза, рассчитывая разглядеть правду. Если он меня по-прежнему ненавидит, должно же быть заметно? Но пока вижу лишь расширенные зрачки и всепоглощающее желание, томительную дикую жажду.

Простил или нет, но он хочет меня здесь и сейчас.

А я его.

Три года запрещала себе даже вспоминать о нем, и уж тем более мечтать, что однажды поймёт и простит. Но сейчас сердечко гулко бьется о грудную клетку в надежде, что Алекс разобрался в случившемся тогда и поэтому нашел меня, несмотря на преграды.

Рискнуть и поверить или оттолкнуть? Выбор невелик. Тем более что душа рвется к нему, как и прежде. 

Набираю в легкие побольше воздуха и перестаю сопротивляться настойчивым рукам, которые стискивают до боли, прижимают к твердому, как камень, мужскому телу, судорожно гладят спину и ягодицы... 

Подставляю губы для поцелуя и снова прикрываю веки, отдаваясь урагану чувств. 

Что ж получается, моя любовь никуда не делась за годы разлуки? Она притаилась где-то глубоко внутри, а сейчас робко дает понять, что ее ничем оттуда не вытравить?

Поцелуи обжигают, пьянят, сводят с ума. Невыносимо! Они же не дарили столь крышесносных ощущений раньше, когда мы были вместе? Или я просто спрятала воспоминания в самом дальнем уголке души, чтобы не жалеть о содеянном каждый божий день? 

Вжимаемся друг в друга, не в состоянии насытиться. Меня  разрывает на множество мелких частиц от искрящих эмоций. Душа готова воспарить от счастья, чтобы рассыпаться и собраться вновь. 

Алекса тоже ощутимо кроет, похлеще моего — я всегда отлично чувствовала его. 

Тем неожиданнее его дальнейшие действия и слова, бьющие в самое сердце. Он вдруг с силой отрывает меня от себя и буквально отшвыривает в сторону.

— Черт! Не могу! Нет! Думал, будет легко, но всё по-прежнему. И ты нисколько не изменилась за три года! — в его взгляде и следа не остается от страстной поволоки. В нем чистейшее презрение. Впрочем, как и в голосе, и даже в позе. Выплевывает обидные слова, словно они жгут его изнутри. — Готова лечь под любого, кто предложит! Но со мной подобный фокус повторно не прокатит, Елизавета Андреевна! Ты ответишь за всё, что сделала тогда. 

С трудом осознаю, как же сильно ошиблась, поверив в невозможное!

Сердце рвется прямо по старому шраму, вызывая боль, сильнее предыдущей. Зачем он так жестоко? Как жаль, что так и не узнал правду обо мне и своем отце. Неужели решил мстить, не понимая, что я ни в чем не виновата? 

Вот только я никак не могу ему этого позволить. У меня есть, ради кого жить дальше... 

Часть 1 До...

Глава 1

Три года назад

— Вячеслав Александрович примет вас сегодня в 16:00, — безразлично сообщает в трубке голос секретаря Феоктистова и добавляет, — просьба не опаздывать.

— Конечно! — я закрываю глаза и бурно радуюсь всеми частями тела, не издавая при этом ни звука. У меня получилось то, что не каждому начинающему журналисту под силу – договорилась об интервью с известным чиновником. Но не это самое главное. Главное — у меня появилась возможность помочь моей подруге Машке и ее возлюбленному, Никите Туманову*, хоть чем-то.

Я, конечно, мало верю в то, что Феоктистов — главный фигурант по делу Туманова, арестованного недавно за взятку должностному лицу — станет делиться со мной информацией, но попытаться точно стоит. 

Даже если ничего нового не узнаю, потом смогу толкнуть собранный материал в прессу. Интервью с такой нашумевшей личностью сейчас востребовано как никогда. 

Мы с Машкой, кстати, обе учимся на журналистов и уже вполне успешно подрабатываем по специальности. Тем более, что я не единственная в семье, кто выбрал работу на данном поприще, а родичи, достигшие определенного авторитета, помогают иногда пристроить стоящие статьи, если такие появляются.

Во всяком случае, бесполезным посещение господина Феоктистова не будет.

Смотрю на часы и решаю, что не помешало бы к парикмахеру забежать и привести волосы в порядок. Говорят, Вячеслав Александрович гораздо охотнее общается с молодыми симпатичными журналистками. Правда, тут кроется другая опасность, и я очень надеюсь, что мне не придется терпеть пошлые намеки с его стороны.

Кстати, как раз недалеко отсюда расположен салон, принадлежащий Машкиному брату. Она меня  уже давно познакомила со своими любимыми стилистами — Тимом и Марком. Уверена, эти двое из меня конфетку сделают.

К ним, конечно, очередь огромная, но для Машиной лучшей подруги всегда сделают исключение. На всякий случай звоню, чтобы зря не терять время, если всё забито. 

— Если поторопишься немного, то у меня будет окно, — сообщает Марк, — а Тим сегодня занят весь день в мужском. 

Ну что ж, раз утром пробежки не было —  устроим днём. Мне очень повезло, что окно у него именно сейчас.

Марк сразу же усаживает запыхавшуюся меня в кресло и интересуется пожеланиями:

— Куда-то собираешься, куколка? На вечеринку или на свидание? — расплетает мои волосы, с наслаждением пропуская сквозь пальцы шелковистые пряди. Они — моя гордость. Тяжелые, густые, почти черные и длинные до талии.

— У меня интервью с очень важным человеком. — Объясняю, как могу, чего бы мне хотелось. — Нужно выглядеть хорошо, но так, чтобы он не возомнил, будто я специально решила его привлечь.

— Думаешь, начнет приставать? — хмурится, стилист, поворачивая меня то так, то эдак. 

— Говорят, может, но очень надеюсь, что мне повезет и он останется достаточно равнодушным — он старый, хоть и выглядит неплохо для своего возраста. 

Марк поглаживает подбородок, задумываясь над образом и, не теряя времени, начинает работать. 

— Постараюсь сделать всё возможное. Давай тогда уж и наряд подберем подходящий?

Эх, туго у меня сейчас с деньгами, но почему-то именно сегодня душа требует быть красивой. Нет, не ради Феоктистова, а просто для себя.

— А давай! — решаюсь. — Гулять, так гулять! Потрачу последние кровные. 

Стилист распахивает глаза в ужасе. 

— Ты всегда можешь записать покупки в долг и вернуть при возможности. Ник внес тебя в список благонадежных клиентов.

Ник** — брат Маши. Когда-то он работал в Лондоне моделью, а сейчас владелец сети прекрасных салонов и магазинов в столице нашей родины. Бросил свое прежнее занятие ради любимой жены и переехал в Россию. Хорошо, кстати, сделал, потому что иначе я бы никогда не познакомилась с моей Машкой. А я жизни без нее не представляю. Наша девичья дружба связала нас троих очень крепко. Меня, Сашку*** и Машу.

— Окей! Запиши! Я рассчитаюсь в ближайшее время. — Надеюсь, интервью получится годным, и мне хорошо заплатят. Да и карманные расходы скоро родители перекинут на карту. Наша семья не сказать, что богатая, но содержать меня и Кирилла родители вполне в состоянии, без шика, разумеется, но и нехваткой денег не страдаем. 

А вот Даня, мой самый старший брат, уже работает и сам содержит свою молодую семью, которую совсем недавно создал. Раньше помогал нам, чем мог, а теперь мы и не просим. Всё, вырос мальчик. Пусть лучше жену балует — она у него хорошая. 

Вскоре я не узнаю себя, глядя в зеркало. Крайне редко выгляжу так шикарно. Обычно предпочитаю спортивный стиль и минимализм в одежде. Сейчас в отражении вижу красивую особу, немного старше своего возраста и чуточку солиднее. К такому журналисту я бы отнеслась серьезно, если бы когда-нибудь пришлось давать интервью. 

Деловой стильный бежевый костюм дополняет образ и прекрасно гармонирует с моими карими глазами.

— Спасибо, Марк, ты прелесть. Как раз то, что нужно! В таком виде не стыдно в мэрии показаться. Передавай привет Тиму. Поцелуй его за меня, — подмигиваю. А Марк определенно доволен работой — видно по лицу. Когда столь точно попадаешь в образ, сам начинаешь собой гордиться. 

Глава 2

Дурацкое интервью меня разочаровывает. Феоктистов наотрез отказывается быть серьезным и отвечать на мои острые вопросы. Да он просто издевается! Зачем было соглашаться, если ты не планировал вести нормальный деловой разговор? 

Всю меня своим липким взглядом облапал. Даже наши с Марком ухищрения не спасли. На каверзные пункты моего плана, связанные с Тумановым, окидывал ироничным взглядом, словно удивляясь, откуда я взялась такая наивная дурочка?

Это бесило невероятно. Что за отношение к молодому специалисту? Или он потому и согласился, что нашёл обо мне информацию? Тьфу, глупость какая! Чтобы сам Феоктистов интересовался моей никому не известной персоной? Тем непонятнее, почему дал свое согласие и пригласил сюда.

— Вячеслав Александрович, давайте всё-таки сконцентрируемся на главном... — мне кажется или его глаза тут же упираются в мое скромное декольте? Уточняю на всякий случай, — на вашем интервью. Вы еще не ответили ни на один более менее интересный вопрос.

Вскидывает брови, поражаясь то ли моей настойчивости, то ли наивности, то ли безрассудству.

Ох! Я уже тридцать пятый раз пожалела, что явилась сюда. Ровно по количеству неадекватных ответов. Нужно было бросить все еще на пятой попытке. Ведь уже тогда начала догадываться — что-то пошло не так. Но нет, упорно продолжала добиваться неосуществимого. Теперь мне совершенно очевидно – никто не собирается делать мою работу проще.

Феоктистов вдруг перестает ухмыляться, поднимается из своего кресла и подходит ко мне. Я не успеваю подскочить и оказываюсь в плену его рук, упирающихся в подлокотники, и ног, крепко сжавших мои колени.

— Ты же не можешь быть настолько наивной и полагать, что я буду рассказывать о взятке, предложенной мне, должностному лицу, какой-то мелкой, никому не известной выскочке?

Ой. Какая же я дура! Ведь на самом деле и сама так считала. Но он же согласился, причем именно сейчас, когда его имя и имя Никиты во всех новостях. Я простодушно полагала, что меня позвали как раз ради того, чтобы рассказать о случившемся. Идиотка! 

— М-мы м-можем обойти данную тему, если вы настолько категоричны, — пытаюсь пойти на попятную. Мне отчего-то вдруг становится страшно. — О чем поговорим? Вы ведь наверняка предполагали, что хотите рассказать о себе в интервью? 

— Нет, — отвечает мужчина, скользя взглядом по моему слегка побледневшему лицу, по шее и останавливаясь на натянувшейся ткани жакета в области груди. — Ты не первая малолетка, которая изъявляет подобное желание. Но ни одной из них до сих пор дела не было до журналистки. Я по-настоящему удивлён твоей осведомленности и подготовленности.

Боже, куда я попала? О чем он вообще? 

— И что же им было нужно от вас, простите? — не сразу понимаю его намек. А зря... Лучше бы не спрашивала. 

— Знакомство со мной, мое внимание. Что же еще?

Откашливаюсь, до меня, наконец, запоздало доходит, о чем речь. Ну уж нет! Такого я точно не планировала.

— Вячеславович Александрович! — смотрю строго и уверенно, хотя в животе от волнения всё сворачивается узлом. — Ничего подобного я не собиралась делать. Я начинающий журналист, мне нравится моя работа, и я просто пытаюсь найти резонансный материал. Вы неправильно поняли. Я же вам говорила, когда мы общались по телефону. 

— Я плохо слушал. Отвлекся на твой сексуальный голос в трубке. Ты меня сразу заинтересовала.

Его лицо приближается к моему. Нет! Нет! Меня сейчас стошнит. Ненавижу мужиков в возрасте. Какими бы они ни были прокаченными, как выражается мой брат Кирилл, любитель игр.

— Вячеслав Александрович! Не надо! Я правда здесь для того, чтобы написать статью о вас. Хотите, давайте по вашим правилам. Но не надо меня трогать, прошу. Не то я закричу!

Усмехается. Для него мое поведение действительно необычно, но от того не менее привлекательно.

— Ну что ж, кричи. Большинство сотрудников уже давно ушли домой. Здесь не любят перерабатывать. Пять часов, и как по звонку, практически все сваливают. А сейчас уже полшестого. Не заметила?

Мама... То есть мы сейчас одни на все здание?

— Тут наверняка кто-нибудь есть.

— Конечно. Охранник. Возможно, кто-то задержался. Но не в этом крыле точно. Так что, будешь кричать или позволишь мне немного больше?

Поднимает руку и проводит пальцами по лицу, убирая за ухо длинную челку.

— Не надо, прошу вас. Вы же сами сказали, есть множество девушек желающих с вами сблизиться. Зачем вам я?

Опять усмехается. Слегка поворачивается и шепчет прямо в ухо:

— Хочу тебя!

По спине пробегает мороз. Он серьёзно? Сможет прямо здесь взять желаемое? И никто не остановит? Горло сжимается от спазма. Сглатываю. 

— Не делайте этого! Я не позволю. Я... Я заявлю в полицию! Я расскажу в прессе! У меня много знакомых журналистов. Все узнают, что вы натворили. Подумайте, стоит ли оно того? Вы слетите с должности просто ради сиюминутного желания? 

Он смеется. Громко, искренне.

— Понимаешь, что своими действиями только становишься еще более привлекательной для меня? Мне нравится и твоя храбрость, и наивность. Ты даже не представляешь, с кем связалась, девочка.

Глава 3

— Тебя проводить? — спрашивает мой попутчик, опираясь рукой о стенку лифта и чуть нависая надо мной. Отодвигаюсь, но чувствую спиной, что дальше уже некуда.

Что-то у меня пропало желание с ним знакомиться ближе. Упаси бог. Сын Феоктистова! 

Жаль, мое тело считает иначе — предательски дрожит от его близости. Ощущаю безумно манящий запах мужчины и сильную энергию, исходящую от него. Вот же, зараза! Меня только что чуть не убили, а я тут не знаю, о чем думаю. 

— Нет, спасибо. Вас отец ждет. Вы зачем за мной пошли?

Хмурится.

— Мне показалось, ты немного напугана. Хотел убедиться, что в порядке, — все же объясняется мужчина. А я опять трепещу, но теперь от его глубокого голоса с заботливыми нотками. 

— В порядке, если не считать того, что ваш отец меня чуть не изнасиловал.

Его лицо темнеет, но ответить не успевает — лифт останавливается и двери распахиваются.

А здесь-то еще полно народу, оказывается, в отличие от верхних этажей.

— Давай подвезу, — Александр берет меня под локоть и выводит наружу. Пытаюсь вырваться, но бесполезно — хватка стальная. Но спасибо, хоть больно не делает. 

— Отпустите меня, пожалуйста, я не хочу иметь ничего общего с вашим семейством. 

Молчит, ведет меня к выходу. Только на улице останавливается и отпускает.

— Я, между прочим, тебя только что спас. Ты действительно была в нескольких минутах от непоправимого. Вячеслав Александрович слов на ветер не бросает.

Странно, что он не пытается оправдать отца или убедить меня, что я неправильно поняла. Наоборот, подтверждает мои самые страшные опасения. Только чего ждет в ответ?

— Спасибо, конечно, но связываться с Феоктистовыми больше не желаю. Учусь с первого раза.

Возмущаюсь, но не могу не отметить, как он красив и притягателен. Ничего в нем не вызывает у меня отторжения, как в его наглом папаше. Эх как жаль, что именно он оказался сыном урода. У нас могло бы получиться... наверное. 

Еще когда ехали сюда, я заметила его искренний интерес к себе. И отвечала легким флиртом, в тайне надеясь, что пригласит на свидание. Но мы расстались на входе в здание, а он так и не спросил даже моего номера.

А сейчас я и не дам.

— А я не Феоктистов, — удивляет меня Алекс. — В четырнадцать сменил фамилию, когда паспорт получал.

О! — мои губы невольно складываются в эту букву. Данный факт о многом говорит, как о нем, так и об отце, но я даже вникать не хочу. 

— Это не отменяет того, что вы сын насильника.

Морщится. Я специально подобрала резкое слово, чтобы более отчетливо донести до него всю глубину моего нежелания продолжать знакомство. 

— Лиза, тебе известно выражение «сын не отвечает за грехи отца»?

И что? Даже если известно, то я не обязана тут же с разбегу влипать в новую неприятность. Однако где-то внутри ощущаю щемящее желание поддаться на уговоры.

— Разумеется.

— Тогда, может, встретимся завтра, поужинаем? Я должен был это предложить до того, как ты попала к нему на прием. Но упустил момент, уверенный, что найду тебя позже. Идиот. Вторых шансов не даешь?

Смотрю в его прищуренные глаза, на нервно поджатые губы с горькой складочкой, которая выдает, что ему реально жаль.

А как мне жаль...

— Нет, извините.

Я отворачиваюсь, чтобы скрыть разочарование, так явно проступившее на лице. Но я не могу представить, что буду встречаться с сыном Феоктистова, пусть тот и не сильно в восторге от папочкиного поведения.

— Ну что ж, прощай, голубка.

Нет, не смотри на него, Лиза. Иначе не сможешь уйти. Вали уже отсюда подальше, пока не появился тот, кто испортил, возможно, самое захватывающее событие в твоей жизни.

Цокая каблучками, быстро направляюсь в противоположную сторону от стоянки. Не стану оглядываться. Я и без того знаю, что увижу.

Сожаление. Оно сейчас так же явственно окружает его, как и меня. 

Безумно хочется поменять решение, но я-то знаю, что так будет лучше. Всем. У них с папочкой, похоже, и без меня множество поводов для конфликта. Я, определенно, могу стать очередным камнем преткновения. Не хочу оказаться между молотом и наковальней. Тем более, что Феоктистов имеет достаточно власти, чтобы испортить мне жизнь.

Туманову, например, уже испортил. А я еще менее защищена, чем возлюбленный Машки. У того хотя бы друзья имеются с возможностями. А у меня что? Максимум дядька в крупном издании, да тетка на телевидении. И всё. Но я боюсь их втягивать во что-то подобное. Не хватало, чтоб из-за моей слабости к красивому мужчине у тех неприятности возникли. Лучше предупредить, чем продолжить нарываться.

Когда понимаю, что преследовать меня никто не будет, расслабляюсь. Значит, не очень-то он и хотел знакомства. Отлично. Я тоже не буду переживать по данному поводу. Есть дела поважнее...

Мы по-прежнему топчемся на месте в попытке помочь Туманову уйти из-под следствия. Феоктистов мне не помог, лишь усложнил задачу. Я теперь боюсь копать под него и выяснять, как так получилось, что он заявил о взятке, которую ему фактически не предлагали.

Глава 4

— Кирилл, а Кирилл, — вхожу в комнату брата. Мне очень нужна его помощь. Больше некого попросить.

Он сидит в кресле за ноутом и режется в какую-то свою игрушку. Я знаю, что его в такие моменты лучше не отвлекать, поэтому пока стою в сторонке и жду. Наконец, побеждает и поворачивается ко мне. 

— Мм? — снимает наушники и отодвигает в сторону мышь. 

— Ты можешь кое-что для меня сделать? — Эх, как бы так объяснить, чтоб не вызвать излишнее любопытство и беспокойство? — Мне нужно отъехать на встречу, ты не мог бы выйти на улицу и посмотреть за машиной, в которую я сяду. Номера там запомнить, марку... 

Брат тревожно нахмуривается, встает и подходит ближе.

— Рассказывай. Во что вляпалась?

Вот так и знала, что начнет строить из себя крутышку. А сам никогда мне ничего не говорит о том, куда ходит, где работает, откуда деньги приносит периодически. Старше меня всего на год, а мнит себе будто на все десять. Даже Данька, которому уже двадцать пять и то не позволяет подобного.

— Ни во что я не вляпалась. Просто предосторожность. На всякий случай.

Качает головой, не веря.

— Свидание или по журналистике?

Эх, я б хотела, чтоб второе, но боюсь без первого никак. Но ничего, я дам понять Феоктистову, что между нами ничего невозможно. Пусть других девочек разводит. Я не из таких.

— По делу. У меня интервью с Феоктистовым. Слышал о таком? — хорошо, что я вчера не успела похвастаться. Теперь есть оправдание.

— А зачем тогда моя помощь? 

— Слушай, Кир, не хочешь — не помогай, но не доставай вопросами. Окей? — психую. Правду сказать просто немыслимо. 

Разворачиваюсь и выхожу. Сама сейчас сфоткаю машину Феоктистова и отправлю фото Машке. Плевать, что тот обо мне подумает. Пусть знает — я готова к любому повороту. 

Хватаю сумочку, в которой с утра появилась новая игрушка — газовый баллончик. Накидываю на плечи легкий жакет и задерживаюсь в прихожей у зеркала. Я не стала загоняться с макияжем и внешним видом. Обычный дневной облик. Не спортивная одежда, разумеется, но и не как вчера. Платье-футляр темно-синего цвета — достаточно, чтобы не выделяться в публичном месте, как выразился Вячеслав Александрович. 

За моей спиной в отражении появляется Кирилл.

— Мне быть незаметным или пусть знают, что за тобой присматривают?

Приходит интересная идея: может, сделать вид, что он мой парень? Вряд ли я настолько для Феоктистова важная персона, чтобы наводить обо мне справки. Беда в том, что я не умею врать. Сразу щеки краснеют, и речь становится косноязычной.

Хотя о чем мне говорить с ним? Только в пределах репортажа. Никаких личных тем.

— Можешь чмокнуть меня в щеку перед машиной. Надо намекнуть одному товарищу, что я занята.

Кир удивляется, но обещает сыграть в лучшем виде.

Выходим на улицу в начале третьего, но никаких подозрительных машин пока не видно. Может, не смог адрес найти? Как-то не верится.

Почти сразу из-за угла выворачивает черный кроссовер. В засаде там, что ли, сидел?

Я поворачиваюсь к брату, поднимаюсь на носочки, потому что иначе мне не достать до его лица, и целую в щеку. Кир приобнимет меня за талию и дарит взаимный поцелуй. Потом достает телефон и демонстративно фоткает меня на фоне авто, вставая так, чтоб номера вошли в кадр. Кидаю ему воздушный поцелуй и забираюсь на заднее сиденье в приоткрывшуюся дверь.

Феоктистов пронзает меня карими глазами. Как же хорошо, что они с Алексом почти не похожи, а то вдруг я бы поддалась своим чувствам в отношении сына, перенеся их подсознательно на отца. Так ведь бывает, я знаю.

— Твой парень? — Мы опять на ты? Ну нет, я точно не собираюсь фамильярничать. Молчу и не отвечаю. — Не пойму, ты ему рассказала о вчерашнем или утаила? Если рассказала, то как он тебя отпустил? Если нет, то зачем фотографирует машину? Елизавета?

— Это вас абсолютно не касается. Я здесь только по работе. Вы обещали мне ответы.

— Злишься, — делает он вывод из моего холодного тона, а я замечаю, что страха нет, есть холодный гнев. Может, и зря. Страх позволяет быть осторожной — когда боишься, следишь за языком, в отличие от того состояния в котором нахожусь я. Могу ведь и нарваться. Лучше молчать побольше — целее буду.

— Вы бы не злились? — спрашиваю равнодушно, не глядя на него и наблюдая, как водитель выруливает со двора. Вот тут и отголоски страха появляются. Сейчас как заблокируют двери и увезут черти куда... 

— Не могу сказать, так как не представляю себя на твоем месте. — Еще бы! Лучше бы представил и понял, что вчерашний инцидент просто омерзителен. — Но я действительно раскаиваюсь, Елизавета, поверь. Давай начнем знакомство заново? Представим, что сегодня встретились впервые.

Ему легко всё забыть, а вот для меня невозможно. Наверное, интуитивно качаю головой, потому что он разочарованно щелкает языком. 

Да плевать! Я не собираюсь забывать, какое он...

— Вячеслав Александрович, впереди пробки, — сообщает водитель. — Может, поедем в другое место?

Глава 5

— Понятия не имею, — отзываюсь, не раздумывая, и тут же рефлекторно поворачиваюсь назад — убедиться. Встречаюсь с голубыми глазами Алекса и впадаю в ступор.

Зачем повернулась, дура? — шипит внутренний голос укоризненно. А я даже отвести взгляд не в силах. 

Замечаю, как дергается его бровь, а во взоре появляется удивление и упрек. Поджимает губы и салютует нам бокалом с янтарной жидкостью. Залпом выливает в себя, поднимается и покидает заведение.

— Хочешь сказать, между вами ничего нет? — давит Феоктистов, не веря мне на слово.

Пожимаю плечом, делая вид, что мне совершенно фиолетово. Но на самом деле грустно. 

— Совершенно ничего. Мы познакомились вчера случайно. Он подвез до мэрии. Всё. Ни с ним, ни с вами я не собираюсь продолжать знакомство.

Ой, как-то резковато получилось. Но Вячеслав Александрович не обижается. Только ухмыляется чему-то своему. А меня передергивает. Он как будто хочет сказать, что я очень сильно заблуждаюсь. Мол, мы еще посмотрим, кто здесь чего не собирается.

— Ты по-прежнему не можешь забыть вчерашний вечер? — Добавляет в мой бокал вина, потом резко меняет тон, — что мне сделать, Елизавета? Разве я не загладил вину?

Нет!

Он правда считает, что можно изменить мое отношение, всего лишь пригласив в ресторан и туманно ответив на пару вопросов? Меня поражает его уверенность, что всё так просто исправить. 

Молчу, потому что объяснять бессмысленно. Да и надо ли мне оно? Делаю глоток прохладного вина, чтобы не отвечать. Потом все же решаю расставить все точки над «i»:

— Вячеслав Александрович. Давайте не будем. Я изначально не собиралась заводить никаких личных знакомств, как вы себе вообразили. Я шла к вам просто взять интервью. Да и вообще, в ближайшем будущем мне мужчины не интересны. Я просто хочу получить профессию и сделать имя в журналистке. Это мой план на несколько лет, и в нем нет места отношениям. Стоит только начать встречаться с кем-то, все пойдет насмарку. Проверено. 

Стараюсь как можно мягче уйти от прямого отказа этому непредсказуемому человеку. Всё-таки дергать тигра за усы как-то боязно. Пусть лучше считает, что дело не лично в нем, а в принципе в моем нежелании заводить романы.

— Я могу помочь в достижении твоих целей. Твоя карьера взлетит, не успеешь опомниться, — закидывает очередную приманку, явно опять спутав меня с теми своими доступными девицами. 

— Нет! Почему вы не хотите понять, мне так не интересно! Я хочу сама, своими силами.

Полное недопонимание. Мужчина смотрит на меня, как на глупое дите, которое отказывается от конфет. Но проблема в том, что родители давно приучили меня не брать сладости у чужих дяденек. 

— Это тебе кажется, что пробиться легко, ты пока не успела столкнуться со всеми трудностями выбранной профессии, — решает разжевать мне то, что я и без него знаю. — На самом деле все очень непросто, Елизавета. Я же могу избавить тебя от них и слегка подтолкнуть вверх. Дать вектор твоему развитию. Разумеется, остальное будет зависеть от тебя.

Качаю головой. Заманчиво, конечно, но я отчетливо понимаю, что буду должна взамен. Как поступиться со своей совестью? Нет, такая карьера мне не нужна.

— Спасибо, Вячеслав Александрович, но я как-нибудь сама, простите. Тем более у меня еще есть время набраться опыта, мастерства. Наш преподаватель отмечает, что у меня неплохие данные. Мне не нужна помощь — ни ваша, ни другого мужчины.

Он заканчивает с обедом и элегантно вытирает салфеткой рот. Его движения отточены и довольно изысканы. Возможно, будь он моложе лет на двадцать, я бы обратила на него внимание, как на мужчину. Но сейчас мне вообще не улыбается с ним заводить шуры-муры и уж тем более спать.

— Десерт? — спрашивает, внезапно меняя тему.

— Спасибо, но нет. Если вы не против, я бы хотела вернуться домой и просмотреть, что вы мне прислали, оформить интервью, как надо, и отправить материал редактору.

Я абсолютно уверена, что мне удается донести до него свою позицию, что меня отпустят без проблем. Сегодня Феоктистов кажется вполне адекватным. 

Поджимает губы. Вот теперь верю, что он отец Алекса. Этот жест у них очень похож.

— Хорошо. Поедем, подброшу тебя до дома. — Ура! Неужели получилось? Но откуда ощущение, что мой отказ задевает его сильнее, чем хочет показать? С трудом мирится. 

Но, извините, ничем не могу помочь. Даже если бы не было вечернего инцидента в его кабинете, я бы все равно не смогла ответить иначе.

Поднимается, обходит вокруг и отодвигает мой стул, сразу же приобнимет за талию. Причем довольно уверенно кладет ладонь, словно я только что не распиналась перед ним, объясняя, почему мы не будем встречаться.

— Вячеслав Александрович, — пытаюсь отстраниться, но его хватка очень крепкая. — Может, я лучше сама как-нибудь доберусь? На такси... 

— С чего вдруг? Откуда забрал, туда и доставлю. Не бойся, насиловать не собираюсь. И вообще, послушай, я почему предлагаю забыть и начать знакомство заново? Дело вот в чем. Я бы никогда не сделал того, чем угрожал в кабинете. Это была, скажем так: проверка. И ты ее прошла. Мне понравилась твоя реакция.

Глава 6

То, что легко не будет, понимаю почти сразу. Нет, дело не в том, что мне не по зубам охмурить Алекса. С этим как раз проблем нет — он искренне заинтересован в продолжение знакомства. Даже как-то непривычно подобное внимание от мужчины. И не в том, что у него сложный характер, как у невменяемого папаши. Нет. Дело в другом.

А именно — во мне самой. Я слишком остро реагирую на него. Чересчур быстро поддаюсь его обаянию, причем с самого начала знакомства. Да и сейчас тоже таю на глазах. Моя симпатия за прошедшие сутки никуда не делась, а с каждой минутой нашего общения лишь продолжает расти. Я почти готова влюбиться по уши.

Так легко и спокойно мне не было ни с одним человеком, даже с моими любимыми подружками. Странное ощущение. Словно мы две половинки единого целого. И это тем невероятнее, что судя по первому впечатлению, мы совсем не похожи.

Алекс старше меня. Серьёзнее. Он выглядит молодо, но речь, разговоры взрослого мужчины. Прежде, мне не сказать, что сильно нравилось общаться с парнями-ровесниками, все больше предпочитала компании постарше, но Алекс даже для меня чересчур солиден. Что не отменяет его привлекательности. Даже усиливает ее. Странно, ведь с его отцом обратная ситуация.

В процессе общения выясняется, что он не сильно отстает от своего родителя в плане карьеры. Нет, Алекс не чиновник — всего лишь крупный бизнесмен, но мне импонирует его отношение к своему делу, и то, что в свои годы добился многого. Правда, его бизнес не в столице, а далеко за МКАД. Но, как мы знаем, там тоже есть жизнь. А сюда он приехал совсем недавно — расширять сферу влияния, так сказать. 

А я кто? Студентка. Начинающая журналистка, которая провалилась на первом же серьезном испытании. Чересчур легкомысленная и инфантильная. Не чета ему... 

Однако все различия между нами меркнут на фоне того, какое удовольствие получаю от общения, и особенно от его искреннего внимания. Он умеет слушать, что для меня самое важное в человеке.

А еще от него исходит какое-то душевное тепло, чего вчера я не успела заметить, а сегодня была приятно удивлена. Не знаю, почему так остро ощущаю это. Возможно, временное явление. На контрасте с его отцом, с которым провела последние пару часов в ресторане.  В том тепла не было ни грамма. 

Поражаюсь неожиданному факту: насколько дискомфортно было с Феоктистовым, настолько же приятно с его сыном.

Он, кстати, не потащил меня в какой-то пафосный ресторан, чтобы оглушить размахом. Нет, мы просто гуляли по парку и знакомились. Много говорили, как он выразился, о том, о сем. И я все чаще ловила себя на мысли, что с ним мне хорошо, как ни с кем другим. 

— Знаешь, я впервые гуляю с девушкой вот так, — признается Алекс, словно, прочитав мои мысли. — Для меня совершенно новый опыт. Непривычный.

— А по тебе не скажешь. Есть ощущение, что ты постоянно так делаешь — хорошо получается, — отзываюсь я, чувствуя, как мне льстят его слова. Оказывается, очень приятно, когда ты не такая, как другие девушки до... И я ведь нисколько не сомневаюсь в его искренности. 

Раньше уже бывало нечто подобное — парни не раз говорили мне, что я не похожа на других, но тогда я буквально кожей чувствовала, что врут, просто пытаются произвести впечатление. С Алексом не так.

Да и незачем ему вешать мне лапшу на уши. Он совершенно искренне удивляется тому факту, что можно просто гулять с девушкой, и это не скучно, а очень даже мило. 

Интересно, а раньше он как предпочитал проводить время с девушками? Что-то мне подсказывает — совсем не так романтично, как со мной. 

— Ты мне льстишь, Лиза, — смущен. — Может, все-таки позвать тебя в дорогой ресторан? Чтоб ты не решила, будто я не могу себе позволить. 

— Глупости, — отмахиваюсь от его предложения. Мне сегодня хватило пафоса надолго. — Я прекрасно понимаю, что можешь. Я же не дура. Тем более для меня ценно, что ты способен на нечто иное.

Вот, что еще отличает наше общение. Как-то сразу сложилось, что мы начали его без лишних прикрас. Я говорю то, что приходит в голову, не задумываясь, стоит ли немного приврать, приукрасить. 

Мне нравится быть самой собой, говорить честно то, что считаю нужным, и он совершенно адекватно это воспринимает. Спокойно отвечает на любые мои прямые вопросы, какими бы щекотливыми они не получались. 

Единственное, что хочу утаить от него пока что — разговор с отцом. Не знаю, как он отреагирует. Вдруг отойдет в сторону, уступит. Не факт, что решит бороться за меня. Вокруг полно девушек, с которыми можно закрутить любовь, не переходя дорогу собственному родителю. Это, честно говоря, пугает. 

Нет, мне не нравится вся эта ситуация, и совесть немного ворчит, что я веду себя не совсем честно по отношению к нему. С другой стороны, имею право. С Алексом я познакомилась раньше, чем с Феоктистовым, и он мне сразу понравился. Как и я ему. Почему из-за заскоков папаши я должна отказываться от нашего взаимного желания продолжить общение? Если б тот не влез, мы бы еще вчера договорились о свидании. 

Я просто живу своей жизнью! 

Слабая отговорка, конечно. Где-то глубоко внутри понимаю, что становлюсь между ними и рано или поздно спровоцирую ссору. Да только судя по всему, у этих двоих и так не все гладко. Одним поводом для конфликта больше, одним меньше...

Глава 7

Я уже говорила, что влипла? Так вот, совершенно не то слово —  тогда я еще просто недооценивала всю «прелесть» своего положения. Сейчас, спустя неделю, могу точно сказать — не просто влипла, а увязла по самое не могу.

Через три дня Феоктистов заявился повторно, как и обещал. Но я успела забыть. Правда. Так сильно меня закружило в новых чувствах, что я отбросила мысли о неприятном знакомстве на потом.

Даже встречи с Алексом не напоминали о его отце. Потому что некогда было о нем думать. Нас поглотило взаимное притяжение. Оба словно с ума посходили. Целовались, обнимались везде, где оказывались. Как не дошло до самого главного, не представляю, ведь мы ходили по самой грани, находясь постоянно в миллиметре от того, чтобы не поддаться искушению.

И вместе с тем, как будто специально, оттягивали момент, когда обоих сорвет с катушек.

Оно и впрямь было похоже на помешательство. Я не узнавала себя, а Алекс признавался в том же самом, шепча на ушко и запуская мурашки по всему телу.

Какая-то чувственная эйфория. Я даже забросила универ, показывая ему столицу. Забросила подруг — встретились всего раз. Забросила работу, так и не оформив нормально статью на основе злополучного интервью.

Полностью растворилась в Алексе, со всей силой первой настоящей влюбленности.

И тут этот облом через три дня! Как ножом в сердце. 

Феоктистов непрошибаем. Заявил, что теперь наши встречи будут регулярными. На мои протесты  один ответ — лучше мне смириться и принять как есть. 

Я не верила его угрозам, но вечером того же дня Данька, мой старший братик, пришел к нам домой и рассказал, что его место в крупной компании, куда он не так давно устроился, чему был очень рад, сейчас под вопросом. Ничего не предвещало проблем, и вдруг неожиданно повисла угроза увольнения. Он боялся рассказывать Светику, своей молодой супруге, поэтому за поддержкой обратился к нам. Мы его успокаивали, как могли, пытаясь взбодрить и уверить, что всё будет хорошо. 

А на следующее утро снова позвонил Вячеслав Александрович и невзначай поинтересовался, все ли в порядке у моих родственников, не возникло ли каких проблем. Я сначала недоумевала, как он мог узнать о подвешенном положении Даньки, а потом дошло — вот, кто всему виной! Маленькая демонстрация власти, чтобы не смела рыпаться.

— Я не понимаю, зачем вам это, Вячеслав Александрович? Зачем столько усилий? Нашли бы уже девушку, которая с радостью согласиться и подойдет вам. Я же не единственная во всем мире такая.

— Возможно. Ты права, подходящих девушек сотни или даже тысячи. Но я хочу тебя, и получу желаемое любым способом. Ты разве еще не поняла? 

Сдаюсь. Не знаю, что конкретно им движет, но чем больше сопротивляюсь, тем сильнее его стремление. 

Бред? Мне тоже так казалось до того, как Данька пришел убитый.

— Не трогайте мою семью! — требую от Феоктистова.

— Не пытайся меня переубедить. Я лишь намекнул тебе, как может все повернуться.

— Моему брату нужна эта работа, у него жена беременная, они только начинают семейную жизнь, не рушьте их счастье.

— Как скажешь. Все зависит от тебя.

Я подчиняюсь и продолжаю с ним встречаться! А параллельно с Алексом. Он моя отдушина в этой ситуации. И я молюсь об одном, чтоб Феоктистов не начал требовать интима. Я не вынесу, если он начнет приставать. Пока что наши свидания похожи на деловые встречи, и я безболезненно встречаюсь после них с любимым, целуюсь и отдаюсь искреннему чувству. Но если отец меня хоть раз поцелует, я не смогу Алексу в глаза смотреть, это точно.

Разумеется, у меня не раз возникали мысли рассказать о давлении его  папаши на меня. Но я так и не решилась. Еще немного подожду, — каждый раз оттягиваю признание, находя все новые и новые отговорки. А причина одна — боюсь его потерять. Знаю, глупо, нечестно. Но стоит открыть рот, чтоб сказать, слова застревают в горле, и я меняю тему. Естественно, чем дальше, тем сложнее.

Так и бегаю всю неделю на два свидания. В одной половине дня с отцом, в другой — с сыном, и каждому вру, где провожу свободное время. Если они узнают, меня ждет глобальный песец.

Спасибо, хоть Феоктистов не додумался за мной следить. Повода не давала, послушно выходила по требованию. А вот если бы вздумала протестовать, то началось бы давление похлеще нынешнего.

А у Даньки, кстати, всё наладилось, и вопрос об увольнении был снят в тот же день, как я перестала спорить. 

— Малыш, о чем задумалась? — Алекс подходит ко мне со спины, обнимает и показывает мороженое в руке. Он отходил купить нам его, а я как раз впала в размышления о жизни.

— Да так, о занятиях. 

— У меня не очень хорошая новость, — произносит он, садясь на лавочку в парке и усаживая меня к себе на колени. Зарывается носом в распущенные волосы. Ему очень нравится это делать, я обратила внимание. Как появляется возможность, так сразу ныряет в них лицом. — Мне нужно уехать. Недели на две. Потом вернусь к тебе.

Первая реакция — паника. Не хочу отпускать. Как я без него? Но на смену приходит логика. 

Может за эти две недели Феоктистов, наконец, объяснит, зачем я ему? И я успею распрощаться с ним. Ну вдруг... Тогда и не придется больше врать. Не верю я, что у него какие-то планы на меня, как на женщину. Он сейчас даже повода не дает подозревать нечто подобное. Здесь что-то другое. 

Глава 8

— Прошу! — Алекс открывает дверь, впуская меня в шикарную квартиру-студию в одном из престижных жилых комплексов центра столицы. — Чувствуй себя как дома. 

Разуваюсь и прохожу, оглядываясь по сторонам. Красиво, стильно и со вкусом, но уж очень по-мужски. Интерьер в черно-белой гамме с редкими цветными включениями. Явно дизайнер потрудился. 

— Это твоя квартира? — Обхватываю свои плечи руками — мне немного не по себе. Я еще никогда в одиночку не ходила к мужчинам в холостяцкое логово. — Или снимаешь?

Подхожу к большому, почти во всю стену витражному окну с видом на Москву. Алекс подходит и обнимает сзади за талию, я слегка откидываюсь спиной ему на грудь.

— Отец подарил, когда мне исполнилось восемнадцать, — объясняет, а я вздрагиваю при упоминании Феоктистова. Впервые с того дня, как мы начали встречаться.

Вот шанс узнать что-нибудь полезное, а может и признаться... Но нет, не сегодня. Не хочу портить вечер.

— Ты так и не рассказал, почему сменил фамилию. На какую, кстати?

— На девичью мамы. Самойлов. Она умерла, когда мне было тринадцать, — произносит тихо, как будто впервые за много лет озвучивая свои мысли и эмоции. – Отец считал, что по моей вине. Понимаешь, я был не самым лучшим сыном. В пубертате вечно психовал, срывался. Однажды, после такой ссоры у мамы случился приступ, и ее не стало. — Ой-ёй, куда-то нас не туда понесло. Как же тяжело. Глажу его предплечье, стараясь успокоить, но он словно не замечает. — Тогда-то у нас с ним и началось глобальное недопонимание. Я психанул и при получении паспорта сменил фамилию.

— Соболезную. Тяжело потерять маму в... любом возрасте. А если еще и отец против тебя...

— Мы помирились ровно на мое восемнадцатилетие. А потом даже общий бизнес организовали, когда я закончил универ. Он ещё не был на той должности, которую сейчас занимает, мог себе позволить. Потом пришлось резко менять учредителей и собственников. А теперь я хочу окончательно отделиться. Но отец против. Именно поэтому улетаю завтра. По-хорошему, должен был еще вчера быть в своем городе, но не смог тебя бросить вот так неожиданно.

Мне становится тревожно за него. Вряд ли Феоктистов рад его решению. 

— Не стоило откладывать. Наверное, это очень важно для тебя?

— Да, но ты важнее. Ничего, успею вовремя.

Очень надеюсь. Не хочу быть причиной его неприятностей. 

— Тогда давай сменим тему на более приятную, чем твой отец, — предлагаю робко. Зря вообще завела этот разговор. 

— Согласен.

Алекс тут же переключается. Его руки тоже решают перейти к приятной теме. Двигаются по моему телу, словно исследуя его,

Меня охватывает дрожь, но как же страшно! 

— Ты обещал ужин, – напоминаю ему, задыхаясь от более откровенных, чем обычно, прикосновений. — Передумал? 

Громко выдыхает и отпускает меня.

— Ты права, обещал. Должны доставить, — смотрит на часы, — через десять минут. Я просто немного иной голод испытываю.

Окидывает меня потемневшим взором, и я понимаю, что тоже. Но для меня все очень серьезно. Я всегда хотела подарить свою невинность самому любимому мужчине, а не просто первому встречному. Алекс именно тот, кого я выбрала. Меня разрывает от переполняющих чувств. Кажется, я люблю в нем все: потрясающую внешность, характер, обаяние, улыбку, взгляд, голос — всё!

Тогда почему страшно?

— Лиза, девочка моя. Что я вижу? Откуда в твоих глазках это затравленное выражение, малыш? Ты чего-то боишься?

Качаю головой, но когда он берет мое лицо в свои большие ладони и заставляет посмотреть на себя, чувствую, как слезы наполняют глаза.

Пожимаю плечами неуверенно. На самом деле страшно одно — он не признавался в своих чувствах. Но разве нам нужны слова? Я же чувствую, что он отвечает взаимностью и без них.

— Если только совсем чуточку.

— Я же сказал, что не обижу. Не веришь? 

— Верю.

— Тогда в чем дело?

— Просто у меня...

Звонок не дает ответить, что в первый раз всегда страшно. Я не говорила, что девственница. Была уверена, что он сам догадается, но пока не очень понимаю, так оно или нет. 

Да и имеют ли сейчас значение все мои опасения? Завтра он уедет, и я буду мучиться, что так долго тянула. Времени у нас остается очень мало. Вечер и ночь. Утром он улетит.

Алекс забирает принесённый курьером ужин и ставит на стол, явно собираясь накормить меня от души и не подозревая какой перелом произошел во мне только что. Плевать на ужин — все потом! 

Сама делаю решительный шаг к нему и обнимаю за талию. Провожу ладонями по спине, и в конце слегка царапаю поясницу ноготками. Замирает, не ожидая от меня подобной активности. 

Я вообще, можно сказать, впервые проявляю инициативу в ласках. До того просто позволяла ему делать то, что считал нужным. Его реакция подбадривает. Вижу, как мутнеют глаза, когда глажу грудь, спускаясь ниже и чувствуя подушечками пальцев стальные мышцы пресса. Прикусываю нижнюю губу, пытаясь передать взглядом, что ужин меня уже не интересует. 

Глава 9

Утро приносит противоречивые эмоции.

Я так счастлива, как никогда прежде. Рядом любимый мужчина, который подарил мне незабываемую ночь, величайшее наслаждение и признание в любви, которого я его уже не ждала. Просто прижал к себе крепко-крепко прямо перед сном, уткнулся лицом в волосы и тихо прошептал:

— Люблю тебя, малыш. Спасибо за такой подарок.

Обхватив его за талию, потерлась щекой о бархотистую горячую кожу и ответила, что его чувство взаимно. Мне дико хотелось закричать от счастья, запрыгать, но я просто потянулась к его губам и поцеловала. 

Так и уснули, не размыкая объятий и переплетя ноги, руки, чтобы быть как можно ближе.

Ночью еще не раз занимались этим в каком-то сладком полусне, пробуждаясь лишь на время мощного взрыва и снова засыпая.

А утром, окончательно стряхнув сонный туман, я вдруг отчетливо понимаю, что кроме счастья испытываю жуткий страх — моя сказка скоро кончится. И это не просто нелепое предчувствие, а полная уверенность.

Надо рассказать ему про отца! Срочно.

— Малыш, сколько время? — сонно бормочет Алекс, обнимая меня и пристраиваясь сзади. Опять готов доказать любовь действием. Мысли разбегаютчя, уступая место чувствам. 

Тянусь за телефоном, который вчера бросила где-то у кровати, выставляя оголенную попку кверху. Сильные руки стискивают ее, когда свешиваюсь вниз. Улыбаюсь, слыша сзади протяжный стон.

— Восемь.

— Черт! — ругается. — Самолет в девять тридцать.

Отстраняется, и теперь уже я издаю протестующий звук. Я рассчитывала на еще один последний раз перед прощанием. Да и поговорить же хотела...

Трясет головой, явно пытаясь сбросить возбуждение, затмевающее разум. Странно это, ведь за ночь должно было пройти немного. У обоих. Но нет. Хочу его еще сильнее. 

— Ты прав, надо идти, — соглашаюсь против воли. 

— Не могу, — рычит он, подтягивая мои бедра к себе и скользя пальцами по чувствительному местечку. — Ты такая аппетитная спросонья.

Выгибаюсь навстречу, безумно радуясь его неконтролируемому желанию.

Все происходит быстро, но оттого не менее приятно. От резких движений взлетаю к небесам стремительно и мощно. Как, впрочем, и Алекс.

Потом, пока я расслабленно лежу, приходя в себя, он отправляется в душ. 

Вчера мы решили, что он подбросит меня на такси по пути домой. Но времени остается уже совсем мало. Когда выходит, бросаюсь сама туда же. Не люблю опаздывать. Приходится торопиться и ничего толком не сделать из задуманного. А я хотела еще его и завтраком накормить. Надо было будильник ставить! Дуреха. 

— Тебе такси вызвать или сама доберешься? — спрашивает, дожевывая какой-то пирожок, когда выхожу в одних трусиках из ванной. Окидывает жадным взором, но тут же отводит его. 

— Может, я все-таки провожу тебя до самолета?

Натягиваю одежду, жалобно поглядывая на него. Прощаться в спешке так не хочется. На его лице выражение: ну мы же говорили. Потом закрывает глаза и сдается:

— Хорошо. Поехали.

Радуюсь, чуть не прыгая. Собираю вещи. Надеюсь, ещё вернусь сюда однажды. Мне понравилось.

Уже в такси Алекс сует мне булочку с корицей и бутылочку с соком, доставая из своей спортивной сумки.

Это так трогательно, что я готова расплакаться. Опаздывая, все равно позаботился, чтоб я голодной не осталась. Жую, тщательно скрывая эмоции, дабы не смущать.

Оставшуюся дорогу меня прижимают к себе одной рукой, второй перебирают мои волосы. Его, видимо, успокаивает это движение. А меня наоборот будоражит. Так интимно... 

Приезжаем в аэропорт впритык. Даже здесь нормально попрощаться нет времени. Переживаю, что сейчас уйдет, скомкав весь момент. Но Алекс чувствует мою нервозность. Отводит в сторону и закрывает широкой спиной от внешнего мира. Убирает с лица растрепавшиеся волосы, приглаживает назад. 

— Я скоро вернусь, не расстраивайся, хорошо? Буду звонить и писать. Время пролетит незаметно, вот увидишь. — Моргаю в знак согласия, потому что говорить не в силах — в горле спазм. Отводит взгляд, видя в моем слезы. — Именно поэтому не хотел прощаться здесь. Очень сложно оставить тебя. Веришь?

Верю. Сама с трудом отпускаю.

— Я буду очень ждать. Надеюсь, тебе удастся поскорее решить вопрос.

Алекс подтягивает меня к себе и накрывает губы своими. Целую его с каким-то надрывом, как будто в последний раз. Когда осознаю это, сердце рвется. Да что такое? Откуда подобные мысли? Или предчувствия?

Нет! Нет! Все будет хорошо! Как только он вернется, сразу же расскажу всю правду. Больше никаких тайн. Никогда.

— Ну всё, маленькая, не рви мне душу своими взглядами. Иначе я все брошу и останусь с тобой.

— Нет! — вскрикиваю. — Не надо. Ты должен сделать, что задумал. Я выдержу и дождусь тебя.

Пусть уж лучше с отцом развяжется, чтобы тот не имел возможности давить на него.

— Тогда прощай. Люблю тебя.

— И я люблю... — Последний поцелуй, и он уходит не оборачиваясь. Правильно, так лучше. И мне бы отвернуться, но смотрю на его удаляющуюся спину, как загипнотизированная. В последний момент останавливается и оглядывается. Посылает воздушный поцелуй и исчезает.

Глава 10

Все мои попытки избавиться от Феоктистова терпят крах. Прилип как банный лист и ничем не отодрать. Я уже в отчаянии. 
Еще и у Алекса какие-то проблемы. 
Первую неделю он звонил мне каждый день по два раза, утром и вечером, не считая переписок в течение дня, затем остались один звонок перед сном и пара СМС со словами любви, но постепенно и они пропали. Разговариваем теперь с ним через день или два.  
Я бы подумала, что он узнал правду, но в те редкие наши разговоры Алекс утверждает, что очень занят, решает вопрос с бизнесом, который вообще на грани развала. Подробности, несмотря на мои просьбы, выдавать отказывается. 
Голос у него и правда уставший. Поэтому я не устраиваю истерик. Жду, когда все образуется... И хожу на свидания с его отцом. 
Поднимать в данный момент с Алексом тему, что тот меня буквально принуждает встречаться, нецелесообразно.  
Как я поняла, его проблемы возникли именно на почве нежелания Феоктистова, чтобы сын отделял свою часть бизнеса от общей. Если еще и я встану между ними, то могу неосознанно нанести сокрушительный удар по всем планам любимого. Я должна затаиться на время. Пусть сначала у них все решится.  
Феоктистов, кстати, тоже стал появляться реже, чем вначале. Подозреваю, по тем же причинам. Но страдать по данному поводу я точно не собираюсь. 

Уделяю внимание заброшенным делам. В том числе отношу в редакцию оформленное должным образом интервью, которое практически сразу опубликовывают, а мне перепадают небольшие, но денежки, часть которых я сразу же отнесла в салон Марку.  
Встретилась с Машей и узнала, что в деле Туманова произошли значительные перемены. Подруга выяснила, кто может быть источником всех его неприятностей. Шепнула мне по секрету имя, но я, честно говоря, очень сомневалась, что даже столь известный человек, как Евстигнеев, имеет достаточно рычагов, чтобы надавить на Феоктистова. Что-то здесь не так. Попросила ее быть осторожной.  
День Икс, когда Вячеслав Александрович решил выложить мне свои планы, наступил внезапно. Позвонил вчера вечером и объявил, что у нас праздничный ужин. Слово «праздничный» мне категорически не понравилось. Неужто у него получилось обставить Алекса? Надеюсь, что нет, и мы не это собираемся отмечать.  
Натягиваю скромное черное платье-футляр, простые туфли-лодочки, минимум макияжа. Не хочу привлекать его внимание еще больше. Приходит СМС, и я спускаюсь. В подъезде сталкиваюсь с Кириллом.  
— Опять к нему идешь? — рявкает брат, мигом соображая, куда я намылилась. 
— Так надо, Кир. Пока что нет других вариантов.  
— Как так? Лиз, если он тебя заставляет спать с ним, ты только скажи нам с Даном.  
— Нет! — кричу. Ещё не хватало братьев впутать. Старший мгновенно места лишится — Феоктистов уже наглядно мне продемонстрировал, как все просто. — Не смей, и Даньку не втягивай. Жалею, что рассказала тебе. И уймись. Не сплю я с ним, слава богу.  
Прищуривается и кивает — верит. Хорошо, не настаивает на своем.  
Целую в щеку и отправляюсь праздновать некое неизвестное событие.  
Дверь как всегда открывается молча, и я по привычке сажусь на заднее сиденье рядом с моим банным листом. Не здороваясь, отворачиваюсь к окну, но это Феоктистова мало заботит. Давно не обращает внимания на мои демонстрации протеста.  
Едем в ресторан. У него очень туго с фантазией. Никакого разнообразия. Мы, кажется, за время знакомства уже объехали половину популярных мест столицы. И ни одного интересного. Но разумеется, я ему ничего не говорю по данному поводу. Какая мне разница, где терпеть его общество? 
Послушно следую за ним по очередному пафосному заведению. Красиво тут, но избыток бьет в глаза. Мне с Алексом в парке было в сто раз комфортнее. Не мое это — роскошная жизнь.  
— Догадываешься, зачем я тебя пригласил сегодня? — спрашивает мужчина, лишь когда нам приносят дорогущее марочное шампанское. Мне хочется поправить его: не пригласил, а притащил. Прикусываю губу, чтоб не ляпнуть вслух.  
— Нет. Надеюсь... что-то важное? — и опять с языка рвется предположение: чтобы отпраздновать наше расставание? Ох, я была бы счастлива и с радостью отметила такое событие. 
И вот тут сердце обрывается. Феоктистов достает из кармана красивую коробочку. Маленькую, квадратную, намекающую на причину торжества.

Нет. Нет! Он ведь не может реально этого хотеть? Зачем? Сглатываю ком и не отвечаю. Жду, что сам объяснит, потому что логика отказывается работать.  
— Сегодня я надеюсь услышать от тебя «да», — отвечает на мое молчание. Открывает коробочку, в центре которой сверкает поистине уникальное кольцо с большим бриллиантом. Знаю многих, кто бы душу продал за такое. Но сама смотрю на него непонимающе. И опять тот же вопрос — зачем ему это?  
— Вячеслав Александрович, вы же в курсе, я вам не раз говорила — у нас с вами нет ничего общего, мы не можем быть вместе.  

Как же вдолбить-то упрямцу? 

​​​​​— Ты разве до сих пор не поняла? Если я чего-то хочу, меня ничто не остановит. Не расстраивай меня. Улыбнись и сделай вид, что счастлива. И скажи уже «да».  
Нет, это бред какой-то! Смотрю на него, не веря, что он всерьез, но выражение лица с сурово поджатыми губами, стальной блеск глаз заставляют поёжиться и поверить — он серьезен как и прежде. 
— Нет, я не могу. Вы с ума сошли?  — истерично всплескиваю руками, не знаю уже, как спорить. 
— Что значит, не могу? — приковывает меня к месту своими льдинками вместо глаз. 
— То и значит! Вы хотите, чтобы я вышла за вас? Но мне не интересно ваше предложение. Если я и выйду замуж, то только по любви!  
Приподнимает бровь. Удивлен? Но ведь это так предсказуемо.  
— Брось. Какая любовь? О чем ты? — отмахивается. 
— Обычная любовь, между двумя людьми! Любовь, по которой большинство людей обычно женятся и создают семьи!  
— Глупая девочка. Да какая любовь? Они женятся либо потому что так принято, либо потому что так выгодно. Всё. Тебе выгодно выйти за меня. Мне тоже.  — Хватает за руку, явно собираясь силой надеть кольцо. Но я вырываюсь. — Ну что ты упрямишься? Не нравится кольцо?
— Нет же! Не в нем дело! Я просто не понимаю, зачем вам я в качестве жены? Я совершенно не ожидала подобного от вас! Вы же столько времени не проявляли ко мне никакого сексуального интереса даже. 

Глава 11

— Сколько нужно? — наконец, прихожу в себя и выдавливаю через силу, сжимая зубы, которые внезапно начинают стучать. Сердце колотится, как одуревшее.

— Для начала... всё, что сможешь найти... Я знаю, у тебя есть немного, часть достань в моем столе, — Кир подробно объясняет, где искать деньги, но я слушаю вполуха. В висках, словно колокол, гремит пульс. И его слова доносятся сквозь туман.

— Для начала? А что потом? 

Не верится, что можно так просто откупиться. Что-то тут нечисто. 

— Потом я сам разберусь. Ты главное сейчас привези.

Разберется? Он? Идиот! Как можно было заняться этим?

Вспоминаю страшные истории, о которых читала у своих коллег. Самое наказуемое преступление! За распространение дают полный срок и никаких поблажек, ничего. Нам нужен адвокат, а не взятка! Поймают на взятке — вообще припаяют в два раза больше. 

— Кир, прости, но тебе не кажется, что надо подключать родителей, делать что-то реальное? А не надеяться на взятку.

— Нет! Не нужно им говорить! — срывается на крик. — Мне пообещали, Лизка. Давай. Вези скорее. Маме ни слова. Ей же плохо будет, не дури. Я выкручусь.

Нужно было раньше думать о матери! 

Но то, что ей действительно будет плохо, меня останавливает. И не только маме. Еще и отцу. Как им такое сказать? Я не могу.

Может, все же попробовать взятку, как он предлагает? Вдруг получится? 

Но я не верю тому странному следователю. Боюсь, мы и денег лишимся, и Киру не поможем. Нужен кто-то позначительнее. Но кто? И деньги посерьезнее, а не те копейки. 

Прощаюсь с Киром, записав адрес и пообещав решить вопрос. 

Алекс мог бы наверняка посоветовать, как быть, но не хочу его беспокоить. А вдруг он осудит Кира, заявив, что тот должен понести наказание. Раньше я и сама так считала, пока меня не коснулось. И все же набираю его номер. Недоступен. Да и чем Алекс поможет? У него наверняка нет таких связей в столице. Откуда? 

А может, Феоктистов? Вот у него точно найдутся необходимые знакомства. Но он ждёт моего ответа. Как просить помощи, если собираюсь отказать? Черт. Почему не день назад, не два, а именно сегодня? Братик... 

Но другого выхода нет, видимо... Набираю его дрожащими пальцами. 

— Лиза? Ты уже готова ответить?

Зажмуриваюсь, бросаясь в омут с головой. 

— Нет! Вячеслав Александрович! У меня проблема. Если я вам небезразлична, помогите, прошу. 

— Что случилось? — спрашивает резко. 

— Мы можем увидеться прямо сейчас? Это не телефонный разговор. 

— Хорошо, — вздыхаю с облегчением — по крайней мере не послал лесом. — Боря заберет тебя через пять минут, выходи.

Бросаюсь одеваться, потом к комнате Кира, но  все же решаю, что наши копейки не спасут.

Навстречу попадается мама.

— Лиз, ты куда? Чего такая с утра взъерошенная?

Надо врать! 

— Позвонили, предложили статью написать.

— Тебя подбросить? Я сегодня в следственный комитет еду. Только что позвонили, наши мальчишки опять попались. — Это она о своей работе социального педагога с проблемными детьми. 

Я бледнею от ужаса, понимая, что она сказала. Лишь бы не туда, где Кира держат. 

— В каком? — шепчу едва слышно. Она называет мне адрес, и я пошатываюсь. О нет! Что за невезение! Я должна успеть первой. 

— Спасибо, мам, за мной заедут.

Целую ее в щеку и открываю дверь. 

— Ты Кирилла не видела? — летит вслед. — Он что у девушки какой ночевал? Ты знаешь, кто она? 

Ага. Камера она. Не могу ничего сказать. Сердце трепыхается. Машу рукой и выбегаю. Я должна помочь брату любой ценой. Иначе плохо будет всем.

Мама не выдержит. И отец, боюсь, тоже.

Боря уже ждет и быстро доставляет меня в мэрию. Но заходить не приходится. Феоктистов сам уже направляется к нам. Садится и без лишних разговоров спрашивает:

— Что произошло? Что-то серьезное?

— Кажется, да.

— Я могу помочь?

— Надеюсь. — сбивчиво передаю ему весь разговор с Киром. Судорожно тереблю ремешок от сумочки. Кивает периодически, но не перебивает. — Я не верю, что его отпустят за те деньги, понимаете?

Впервые мне симпатична его серьезность. Да и возраст играет на руку. И должность. И связи.

— Все, правильно, Лизавета. Взятка не выход в данной ситуации. Ты же видишь пример Туманова? Я постараюсь помочь — сделаю все возможное для твоего брата... — Он что-то пишет в телефоне, а сам продолжает ровным голосом, — но ты же понимаешь, что для постороннего стараться не буду? Для члена семьи — да. А для простого парня, который решил подзаработать подобным легким способом, даже палец о палец не ударю. 

У меня все сжимается внутри. Не будет... Но готова ли я пожертвовать своим счастьем?

— Вы жестоки.