Не говори мне о любви

глава 1

Пыль и запах пороха висели в прохладном воздухе подземного тира. Шарлиз ДеРоуз, в защитных наушниках и очках, стояла неподвижно, как статуя. Её взгляд через прицел карабина был холоден и сосредоточен. На мишени в форме человеческого силуэта уже красовалась идеальная группа попаданий в сердце. Она плавно нажала на спуск. Выстрел. Ещё одна пуля вбилась точно в центр предыдущих. Контроль. Точность. Хладнокровие. Здесь, среди бетона и металла, ей не нужно было носить маски.

К её плечу осторожно прикоснулись. Это был Лука, её личный слуга, немой с детства. В его преданных, тёмных глазах читалась безошибочная срочность. Он протянул сложенный в четверо листок.

«Семейный совет. Кабинет отца. Немедленно. — А.»
Почерк брата,Адама. Коротко, без эмоций. Значит, дело серьёзное.

Шарлиз сняла наушники. Грохот выстрелов сменился оглушительной, звенящей тишиной подвала. Она бережно положила карабин на стол и, встретившись взглядом с Лукой, быстрыми, отточенными жестами сказала: «Буду через пятнадцать минут. Приготовь мне чёрное платье. То, с высоким воротником». Лука молча кивнул и бесшумно растворился в полумраке.

Ровно через четверть часа Шарлиз входила в кабинет отца. Простое, но безупречно скроенное платье из чёрного шёлка, белые волосы, собранные в тугой, безупречный пучок, обнажавший тонкую шею. Она выглядела как строгий ангел, сошедший со старинной фрески. Адам, уже сидевший за массивным дубовым столом, встретил её быстрым оценивающим взглядом — всё в порядке? Она ответила едва заметным движением ресниц — всё под контролем.

Диего ДеРоуз восседал во главе стола, его лицо — непроницаемая маска из прожилок, власти и холодного расчёта. Рядом, как тень, примостилась Милана, его вторая жена. Она всегда сидела слишком близко, пытаясь своим присутствием доказать значимость, которой не имела. Её родная дочь, Диля, средний ребёнок в этом доме по счету, но не по крови, развалилась на стуле с видом избалованной кошки, с интересом разглядывая свой новый, кроваво-красный маникюр.

— Семья, — начал Диего. Его низкий, спокойный голос не требовал тишины — она воцарилась сама собой, густая и давящая. — Пришло время укрепить наши позиции. Самый проверенный, веками опробованный способ — брак.

Шарлиз почувствовала, как напряглись мышцы Адама рядом с ней. Милана едва заметно придвинулась к краю стула, её глаза загорелись алчным, лихорадочным блеском. Диля оторвалась от ногтей, на её лице появилась смесь высокомерного интереса и предчувствия собственной исключительности.

— Я договорился о союзе с семьёй Фернандо из Италии, — продолжил отец, делая эффектную паузу. Даже в этих стенах, пропитанных властью, название этой фамилии вызывало почтительное молчание. Фернандо были легендой, их корни и влияние уходили в самую тень веков. — Их наследник, Самуэль Фернандо, приедет через месяц. Его цель — знакомство с невестой и обсуждение деталей союза.

Диля уже мысленно примерила тиару. Уголки её губ растянулись в самодовольной, глупой улыбке.

— Итак, — Диего медленно, будто savoring the moment, перевёл тяжёлый, всевидящий взгляд с Дили на свою младшую дочь. — Самуэль Фернандо приедет, чтобы обручиться с тобой, Диля.

Тишина продержалась ровно две секунды. Потом комнату разорвал визг.
—ЧТО?! — Диля вскочила так резко, что её стул с оглушительным грохотом опрокинулся на паркет. Её лицо, миг назад сиявшее глупой радостью, исказилось гримасой pure, животного ужаса и бешенства. — Нет! Нет, нет, нет! Это какая-то ошибка! Мама! Скажи ему! Мне всего двадцать! Я не выйду замуж за какого-то итальянского бандита! — Она заломила руки, её голос достиг визгливой, истеричной тональности, режущей слух. — Выдай Шарлиз! Почему я должна? Пусть эта дура, эта бледная моль выходит замуж, а не я! Она для этого и создана! Она же ничего из себя не представляет!

Милана побелела, как стена. Её маска благородной супруги треснула, обнажив животный страх за своё чадо и яростную злобу. — Диего, дорогой, ты не мог… Диля же ещё ребёнок… Она не готова… Может, стоит подумать о Шарлиз? Она более… сдержанна.

— Решение принято, — голос Диего упал на градус, и в комнате стало физически холоднее. Но Дилю, захлёбывающуюся в панической истерике, было не остановить.
—Нет! Я не согласна! Не хочу! Мама, скажи своему мужу, чтобы он отстал от меня! Я не буду! Ни за что!

Шарлиз и Адам переглянулись. В его зелёных глазах читалось глубочайшее отвращение и усталость. В её — ледяное, аналитическое спокойствие. Она наблюдала за этим спектаклем, как посторонний зритель, пока визг не стал невыносимым для её тонкого слуха.

Тогда Шарлиз негромко, но чётко положила ладонь на полированную столешницу. Звук был тихий, почти призрачный, но почему-то его услышали все. Она медленно подняла свои огромные, миндалевидные глаза, голубые как зимнее небо, полные не девичьей наивности, а тихого, смертоносного холода, и устремила их на Дилю.
—Смени тон, Диля, — произнесла она, отчеканивая каждое слово. Голос был не громкий, но пронизывающий, как ледяная игла. — Ты разговариваешь с моим отцом. Не забывай, с кем и где ты находишься.
Она сделала микроскопическую паузу,давая словам просочиться в сознание истерички, словно яд.
—Или я могу тебе напомнить? — закончила она. И в этой фразе прозвучала не угроза, а простая, неоспоримая констатация. Ясная, как мушка прицела.

Диля захлебнулась на полуслове, её рот остался открытым. Она посмотрела на Шарлиз и, кажется, впервые в жизни по-настоящему увидела её. Не «дуру-падчерицу», а дочь Диего ДеРоуза. Наследницу крови, в чьих голубых глазах отражалась не детская обида, а взрослая, расчётливая жестокость. Она побледнела ещё больше, отшатнулась и, наконец, умолкла, лишь нервно всхлипывая.

Воцарилась гробовая тишина. Милана смотрела на Шарлиз с новым, леденящим ужасом. Адам едва сдерживал улыбку в уголке губ. Диего же, впервые за весь вечер, медленно, почти незаметно кивнул — жест одобрения, адресованный его младшей дочери.

Но Милана не сдавалась. Она мягко кашлянула и снова положила руку на рукав мужа, на этот раз с дрожью отчаяния.
—Дорогой, — заговорила она, возвращаясь к сладким, заботливым интонациям. — Ты же сам видишь… Дили так не хватает светской выучки, манер. Она… она душа ещё ребёнок. Чувствительная. В чужой семье, в суровых порядках Фернандо… она просто не выживет без моей поддержки. Это погубит её. И… опозорит наш дом. — Она сделала паузу, переводя дух. — На эту роль… идеально подойдёт Шарлиз. Она воспитана в строгости, образованна, умна не по годам. Она не опозорит фамилию ДеРоуз. Она произведёт впечатление. Разве союз не должен быть сильным? Зачем нам отправлять слабое звено?