Не хочу быть Купидоном

***

Не хочу быть Купидоном 

*** 

- Что значит, ты уходишь? – изумлённо выдохнула стройная блондинка, глядя на стоящего у дверей мужчину. – Я совсем ничего не поняла… 

- Чего ты не поняла, Лизи? – он заметно нервничал, непрерывно постукивая пальцами по ручке чемодана. – Я устал от наших отношений. Мне нужен глоток свободы, чтобы понять, что делать дальше. 

- Глоток свободы? – эхом отозвалась Лиззи, из последних сил сдерживая слёзы отчаяния. – Но Френк, я ведь… - голос её задрожал. 

- Только давай без истерик, Элизабет. – Нервно и нетерпеливо перебил ее Френк, положив руку на дверную ручку. – Я позвоню тебе, как только что-нибудь решу. 

     Френк быстро скрылся за дверью, тихо притворив ту за собой. Элизабет заплакала, закрыв лицо руками, а я… А что я? Я снова почувствовал себя виноватым. Щёлкнул пальцами, материализуя перед собой пожелтевший от времени пергамент и пишущее перо, чтобы снова внести Лиззи в список одиноких людей. Уже во второй раз... 

- Он не позвонит. – Голос брата громким шепотом прозвучал за моей спиной. 

    Я неохотно оглянулся, чтобы увидеть стоящего у окна бога. Антерос отодвинул легкую бежевую занавеску в сторону и задумчиво смотрел в след отъезжающему Феррари, в котором сидел Фрэнк вместе с новой возлюбленной. 

- Мне вот интересно, он влюбился в эту девицу до того, как узнал сумму её банковского счёта, или уже после? - брат задумчиво провел пальцем по своему подбородку. 

- Что ты здесь делаешь, Антерос? – я не был настроен на общение, да и настроение мое сейчас было далеко от идеального. 

- Странный вопрос, - бог удивлённо приподнял брови. – Я пришел исполнить свои обязанности, ведь кроме меня никто не хочет этим заниматься. 

- Послушай, Антерос… 

    Но слушать он не стал, буквально растворившись в воздухе. Хорошо ему, я так не умею. Ладно, делать мне тут больше нечего. Теперь Элизабет понадобится время, чтобы успокоиться и снова захотеть любви, только тогда я попытаюсь найти ей новую пару. Даже мне не под силу предугадать, будет ли сердце моей подопечной разбито снова, или она все-таки сможет обрести любовь.  

    С тихим шелестом расправив огромные белоснежные крылья, я взмахнул ими, разрывая границы материи и пространства, чтобы уже через несколько секунд оказаться дома. Единственный минус быть древнегреческим богом, это место проживания. Все мы сами того не желая, являемся соседями. А жить с родителями, когда тебе уже несколько тысяч лет, это, знаете ли, то ещё удовольствие. 

- Эрос, милый, ты уже вернулся? – мама никогда не утруждает себя такими земными глупостями, как стук в дверь.  – Почему мой малыш такой хмурый? - легкой походкой она тут же устремилась ко мне и ласково погладила по щеке. 

- Мама… - я возвел глаза к небу. – Какой малыш? - я сделал шаг назад в попытке отвоевать себе немного личного пространства. - И кстати, при рождении ты дала мне другое имя, которое меня вполне устраивает. 

- Ты совсем не следишь за веяниями моды, дорогой. – Богиня уже удобно расположилась на облачном диване, не обращая внимания на мой скептический взгляд. – Люди одарили тебя чудесными новыми именами, а ты продолжаешь цепляться за прошлое. 

- Потому что я не хочу быть Эросом, Эротом или Купидоном. Почему мы вообще каждый раз возвращаемся к этому разговору? 

- Какой же ты скучный! - она недовольно вздохнула. - Вот когда греки назвали меня Афродитой… - мама даже не слушала моих возражений. – Я была безумно рада, ведь быть Венерой – это так банально. 

    Спорить с этой богиней просто не было смысла, если она что-то решила, то проще, пожалуй, смириться, что я в очередной раз и сделал. Но на этом мои страдания не закончились. 

- Милый, а что на тебе надето? – все страдания мира отразились на лице моей матери. – Носить человеческое одеяние, это так низко, даже для тебя. 

    Даже для меня? Ну что ж, я давно привык к тому, что все считают меня себе на уме. Быстро щёлкнув пальцами, я сменил потёртые джинсы и лёгкий свитер на белоснежную тогу, а вместо удобных кед на моих ногах оказались золотые сандалии. Ходить в таком виде, это пытка. А сандалии... про них даже говорить не хочется. 

- Вот так, намного лучше. – Улыбнулась богиня любви, поправляя золотой венец на моей голове. – Пойдем, дорогой, скоро начнется пир. 

    Афродита ловко подхватила меня под руку, и не принимая возражений, направилась в огромный зал, где каждый день пировали боги Олимпа. Вы знаете, почему все мы выглядит как ходячее пособие по изучению мышечной ткани? Потому что, когда ходишь в золотых сандалиях, каждый из которых весит почти по десять килограмм, по-другому просто не может быть. Сосредоточившись на собственных страданиях, я даже не заметил, как мы вошли в просторный светлый зал, свод которого был соткан из солнечного света. 

     Что может быть хуже, чем жить на Олимпе с четырнадцатью богами? Всё просто, это совместные завтраки, обеды и ужины. Я постарался не обращать внимания на насмешливые взгляды богов, медленно двигаясь в сторону отца. Не знаю, почему он в отличии от всех остальных всегда спокойно относился ко всем моим странностям. Может, это слепая отцовская любовь? Хотя мне хочется верить, что он просто понимает меня.   

- Давно мы тебя не видели. – Улыбнулся отец, наливая по кубкам божественный некрат. – А где твой брат? - один из них он протянул мне. 

- Не знаю, - я еле уловимо пожал плечами, опускаясь в массивное кресло за общим столом. – Наверное, снова карает неверных изменников. 

- Я смотрю, ты не в настроение. Тебя постигла неудача на Земле? – бог войны с сочувствием посмотрел на меня. – Сын, ты же понимаешь, что люди сами виноваты в своих бедах, с каждым столетием им всё труднее угодить. 

    Я ничего не ответил, но отец и не ждал ответа. Они с мамой уже оживлённо обсуждали какие-то свои семейные проблемы. Вообще трудно представить, что общего могло быть у богини любви и бога войны, а самое интересное, что детей у отца было раза в три больше, чем у его супруги. И ведь мама с этим как-то смирилась… Погрузившись в философию божественной семейной жизни, я в очередной раз пропустил появление брата-близнеца. Какой-то я рассеянный в последнее время. Может, просто устал? 

***

*** 

    Единственным источником света в тесной комнате-каморке был настольный светильник, который высвечивал на поверхности обшарпанного деревянного стола белые, исписанные листы бумаги. Я оглянулся в поисках человека, благодаря которому оказался в этом месте. Это оказался молодой мужчина. Он выполз из-под стола, сжимая в руке ручку, взъерошенные волосы и непрекращающийся шепот делали его похожим на сумасшедшего. 

- Стрела Амура в сердце у меня, и снова я люблю тебя! – возвышенно бормотал мужчина, усаживаясь за стол. 

    Минуту он старательно выводил на листе бумаги эти незамысловатые строчки, ещё минуту смотрел на написанное, а потом быстро и решительно всё перечеркнул. 

- Нет, всё не то! – мужчина нетерпеливо постучал ручкой по столу. – Когда тебя я увидал, Амур мне в сердце стрелой попал… Нет! Купидон мне тебя послал, чтобы счастье в жизни я испытал. Вот, это уже лучше! – шариковая ручка быстро заскрипела по листу, оставляя после себя неровные строчки. 

    Боги Олимпа, да что тут вообще происходит? Я тихо застонал. Каждый раз в преддверии Дня святого Валентина тысячи людей начинали писать нехитрые стишки, почему-то делая меня их ключевой фигурой. И может мне бы польстило такое внимание, но есть одно НО! Когда обо мне часто думают или говорят, мои крылья начинают жить самостоятельной жизнью. И вот теперь я вынужден страдать, пока эфемерная муза несчастного влюблённого не одарит его подходящей рифмой. 

- Всё это не подходит… - мужчина склонил голову на бок, перечитывая свои литературные шедевры. – Инессе это совсем не подходит… 

    Горе-поэт совсем приуныл, и сложив руки на столе, положил на них голову. Похоже, желание писать у мужчины закончилось, а значит можно заняться своими делами, или… Жалко его, он ведь так старался. В конце концов, помогал же я Шекспиру в сложные минуты его поэтических метаний. 

    Бесшумно встав за спиной страдающего от любви смертного, я положил руки ему на плечи и закрыл глаза. Нет ничего сложного в том, чтобы заставить человека поверить в себя. Несколько минут ничего не происходило, но вот мужчина сел ровнее, покрутил между пальцев ручку… Мои ладони переместились с плеч к его затылку, чтобы я мог лучше контролировать поток чужих мыслей, отсеивая лишнее и развивая лучшее. Кажется, мы оба одновременно тяжело вздохнул, а затем раздался уже знакомый скрип шариковой ручки… 

И в стуке сердца своего я слышу твоё имя, 

Его поют мне птицы в предутренней тиши. 

Моя любовь к тебе умом непостижима, 

Готов на всё ради тебя, ты только прикажи! 

Звезду достать, иль окунуться с головою в бездну Ада, 

Пройти пустыню, вытерпеть жару и холода… 

Я лишь любви твоей прошу, мне большего не надо, 

Чтоб ты моей была на годы и века! 

    Ручка зависла над листом бумаги, и выдох облегчения раздался в ночной тишине. Вот так то, и не единого упоминания обо мне, хорошо то как. Оставив влюбленного наедине с нашим творением, я выглянул в окно. Бледная полоса зари уже обозначила окончание ночи. Рождался новый день. Закрыв глаза, я оказался на крыше соседнего дома, глубоко вдыхая свежий холодный воздух. Испания… судя по метаниям моего нового знакомого можно было сразу догадаться. Я невольно улыбнулся, теперь его Инесса точно останется довольна.  

    Единственное, что сейчас омрачало моё настроение, это маячившая на горизонте дата, четырнадцатое февраля… ещё десять дней бесконтрольных перемещений по планете Земля, и чем ближе заветное число, тем чаще это будет происходить. Надо бы успеть выспаться… а то мало ли что. В голове тут же мелькнула мысль о маленьком домике на солнечном юго-востоке Ирландии, где я периодически коротал долгие вечера. 

    Медленно сумрак неба разбавляли солнечные краски, Валенсия постепенно просыпалась, я уже мог различить очертания Кафедрального собора вдалеке. Потрясающее зрелище, к тому же крылья не спешили переносить меня в неизвестность, а значит, прежде чем отправиться в свой укромный уголок, можно насладиться февральским рассветом. 

- Наслаждаешься прекрасным, брат? – моя недолгая идиллия была нарушена появлением Антероса.  

    Я решил просто не обращать на него внимания. В конце концов, он сам пришел ко мне, а это значить, у него есть что сказать, в отличие от меня. 

- Зачем ты вмешивается в жизни людей, Амур? – бог обошел меня, чтобы оказаться со мной лицом к лицу. – Зачем вложил свои слова в уста смертного? 

- А почему нет? – я безразлично пожал плечами. – Он хотел порадовать свою возлюбленную, и мне не составило труда помочь ему. 

- Тебя это не касается! Люди должны сами справляться со своими проблемами! - брат-близнец злился. – От тебя требуется только одно, заставить их влюбиться друг в друга, а вот это всё… - он неопределенно взмахнул рукой. – Уже лишнее. 

- Заставить влюбиться? Как ты себе это представляешь? – рассвет уже потерял для меня всё своё очарование. – По-твоему, это так просто? 

- Да! – со злостью выплюнул Антерос. – Ты только и делаешь, что натягиваешь тетиву и направляешь стрелу в человеческие сердца. Но даже это сделать нормально ты не можешь! 

- Всё происходит совсем не так. – Покачал головой я, стараясь не раздражаться еще больше. – Нельзя просто взять и связать судьбы людей одной стрелой, нужно сначала понять, насколько они подходят друг другу. 

-  Но с Психеей ты особо не церемонился! – уже знакомый гнев отразился в глазах бога. 

- Я не связывал наши с ней судьбы, это было её решение. – Сухо ответил я. – Мы уже не единожды это обсуждали, но ты не хочешь понять… 

- Потому что я тебе не верю! – перебил меня Антерос. – Тебе же мало было заполучить крылья и власть над людьми! Ты украл у меня ту, которую я любил.