( Не) хочу тебя любить

Пролог.

«Завидный холостяк Артём Титов бросил популярную актрису Полину Морозову».

«Молодость и красота против года отношений. Или почему ресторатор Артём Титов сменил одну сестру на другую?» пестрят заголовки столичных интернет-новостей.

Сенсация месяца. Настоящая бомба, из-за которой мои руки крепче сжимают телефон, а ноги, наоборот, перестают держать.

Оседаю на кровать, всматриваясь в крупные черные буквы.

Ощущение, что столкнули в ледяную воду. Тело, как и мозг, просто в шоке.

Ещё и фото наши с Тёмой прикрепили. Боже. С открытия ресторана, по-моему. Артём держит меня за руку и, склонившись ближе, что-то шепчет на ухо. Ну а я слушаю, не сводя с него влюбленного взгляда.

«С такой сестрой и врагов не надо».

«Совсем эти двадцатилетие страх потеряли».

«Ничего святого».

Комментарии множатся под статьей в геометрической прогрессии.

«Кобель».

«А я бы сразу с двумя зажег».

Хочется разбить о стену телефон. Хотя нет, хочется написать всем и каждому, чтобы жили своей жизнью, а не копались в белье абсолютно незнакомых людей.

«Ясно же, что и эту он тоже бросит». Последняя фраза растворяется в потоке слез.

Не выдерживаю. Утыкаюсь в подушку и плачу навзрыд.

Мы не выбираем, кого любить, уважаемый суд.

Может быть, вы знаете, как приказать сердцу перестать реагировать на его голос? Или как объяснить всё это маме с Полиной, которые оборвали мой телефон.

Они хотят услышать опровержение. Но у меня его нет.

Глава 1.

Ночной перелёт Нью-Йорк - Москва оказывается слишком выматывающим.

В ушах всё ещё шумит гул турбин, а глаза красные, как у заядлого любителя компьютерных игр. За восемь часов я ни разу их не сомкнула. Хотя у меня даже была специальная подушка и мягкий плед. Так что грех жаловаться на Американские авиалинии.

Просто я жутко нервничаю. Как пройдёт моё возвращение блудной дочери?

– Простите, вам плохо? Принести аптечку? – окликает встревоженный голос стюардессы.

Девушка с идеально собранными в гульку волосами и таким же идеальным макияжем стучит мне по плечу, и я замечаю, что в салоне кроме нас больше никого нет. Остальные пассажиры повскакивали еще раньше, чем голос бортпроводника объявил, что мы прибыли в аэропорт Шереметьево и можем отстегнуть ремни безопасности.

– Нет, спасибо! Ничего не нужно. Просто я не знала, что международные перелеты - та еще пытка, – неумело отшучиваюсь, обнажая ровные зубы.

Несколько секунд мы с улыбчивой Александрой рассматриваем друг друга. В итоге она понимающе кивает. А я думаю, какого черта эта девушка выглядит так, словно сошла с подиума, а не разносила все эти долгие восемь часов напитки и пледы? А еще: почему у большинства стюардесс одинаковые прически с гладкими пучками на затылке? Это часть дресс-кода?

Я нарочно забиваю голову чем угодно, лишь бы не вспоминать, что вот-вот меня ждет встреча с родным семейством. И потом нарочно медленно всё-таки выхожу из самолёта. Иду по специальному коридору, отделяющему меня от возвращения домой последние минуты.

Дом. Простое слово застревает где-то в горле. А сердце сбивается с нормального ритма.

Три года вдали от близких. Это много или мало? Оказалось достаточно, чтобы проверить, чего я стою.

На ленте выдачи багажа крутится мой одинокий чемодан с наклейками американского флага, но я почему-то опять медлю. Память невольно подбрасывает картинки, где худощавая девчушка, мало похожая на меня сейчас, стоит посреди аэропорта и бездумно кивает последним наставлениям родных.

Полина, моя старшая сестра, отчаянно пыталась поместить в мою голову названия самых тусовочных мест в Нью-Йорке. Папа ворчал, что не за этим я туда лечу и, вообще, ещё не поздно передумать. Он никак не мог смириться, что его маленькая робкая Алиса улетает через океан прокладывать свой путь в мир высокой моды: блистать на фешн показах и сниматься для именитых глянцев.

Уверена, едва самолёт оторвался от земли, они сделали ставки, как скоро я сбегу обратно. Нелюдимая, молчаливая и неприспособленная к самостоятельной жизни папина дочка.

К счастью или сожалению, никто из них не выиграл. Ведь я не собиралась сдаваться. Или пророческое заклинание мамы: «Дождь в дорогу – хорошая примета!», сработало? Всё действительно сложилось как нельзя лучше. И сейчас, завидев капли на огромных стеклах, я надеюсь, что и моё возвращение пройдёт удачно.

«Пап, я долетела! Багаж забрала. Где тебя ждать?».

Быстро стучу пальцами по экрану, помня, что отец обещал встретить. На улице льёт как из ведра. А я не догадалась проверить прогноз погоды и натянуть на себя что-то более практичное, чем шёлковые брюки палаццо и белый топ.

«Лисенок, вызвали на работу! Отправил за тобой Тёмку». Как всегда немногословно отвечает папа.

«Какого Тёмку?» бормочу себе под нос, врезаясь впереди стоящего мужчину. Тот окидывает меня недовольным взглядом. Я виновато улыбаюсь. А в следующую секунду от шокирующей догадки оседаю прямо на чемодан.

Артёма Титова?

За ребрами всё замирает.

Человека, из-за которого я бежала на другой конец света?

Мне резко нечем дышать. В зале слишком много народа, слишком много звуков, а во мне критически много эмоций.

«Пропустите! Извините! Дайте пройти!» расталкивая незнакомые лица, я несусь в сторону туалетов.

Титов - единственный, кого бы папа с такой легкостью назвал «Тёмкой». Старший сын его лучшего друга. Ответственный, умный и правильно воспитанный. Парень, в которого я была влюблена, сколько себя помню.

Поэтому сейчас я запираюсь в кабинке, мечтая спрятаться в ней навечно. Стою, как вкопанная, пытаясь унять предательскую дрожь.

Внутри меня буря, что переворачивает вверх дном давно забытые чувства. И чтобы не грохнуться в обморок, я хватаюсь за крупицы реальности, рассматривая всевозможные послания на двери. «Аня+Саша» корявым почерком. «Привет из Питера» печатными крупными буквами. «Люблю столицу» черным маркером.

– Успокойся, Алиса! – командую, когда плещу в лицо холодной водой. – Тебе уже не восемнадцать. Ты больше не молчаливая тощая девочка, которую никто не замечал. Ты, черт возьми, известная модель. Хватит бояться! Ты ведь знала, что вы встретитесь. Мечтала, чтобы он увидел, какой ты стала.

Да!Да! Но в тех моих фантазиях, я шла по подиуму в эффектном наряде, а Тёма сидел в зале и не сводил с меня изумленного взгляда.

Реальность же оказывается противоположной. Вместо профессионального макияжа у меня круги под глазами. Вместо красивого платья - мятая одежда. А про походку я напрочь забываю и кое-как волочу за собой чемодан.

Останавливаюсь в зоне встречающих. Делаю глубокий вдох.
Все прошло. Я переболела. Переболела ведь?

Да! Я ни разу не зашла к нему на страницу в социальной сети за последние два года. Не блокировала и не удаляла, а уверенно тренировала силу воли. Я не знаю, чем он живет. По-прежнему ли ходит в спортзал трижды в неделю и мечтает стать ресторатором? Любит спать до обеда, а вечера проводит в больших шумных компаниях?

По громкоговорителю торжественно объявляют, что совершил посадку очередной самолёт. Встречающие оживляются и, задрав головы, высматривают своих близких. Ну а я понимаю, что тянуть больше некуда. Хватаюсь за рукоятку вспотевшей ладонью и делаю оставшиеся шаги навстречу прошлому.

Десять.

Девять.

Восемь.

Семь.

Семь...

Глава 2.

Я замечаю Артёма первой. И это не удивительно. Кажется, я узнаю его, даже если Тёма полностью изменит внешность. Сделает десяток пластических операций и сменит цвет кожи.

Боже. Что за мысли? Не нужна ему никакая пластика. Он всегда был ярким и как магнит притягивал внимание. Харизматичный зеленоглазый блондин. И сейчас я жадно рассматриваю его профиль, отмечая, что с годами Артём Титов стал ещё красивее. Уже не мальчишка и не парень. А чертова улучшенная версия мужчины, в которого я влюблена с детства. Была! Была, Алиса!

Ноги сами замедляются и не слушаются. А сердце грохочет так, что кажется, слышат все вокруг. И Артём, в том числе. Иначе почему он оборачивается и смотрит на меня в упор? Смотрит, а затем опускает взгляд на чемодан. Потом опять вверх, на меня. Потом снова на Американский флаг. Приходится закусить губу, чтобы не рассмеяться от его реакции.

Да, мой чемодан он узнает первым. Это хороший знак? Глаза Артёма расширяются, а на лице, как я и хотела, мелькает изумление. Буквально несколько секунд, но я считываю всё. И как потом, спохватившись, он спешит мне навстречу.

Слегка мятая футболка зеленого цвета, джинсы, множество кожаных браслетов на правой руке, широкие плечи, мышцы, что прорисовываются сквозь хлопковую ткань, светлые волосы в каком-то фирменном беспорядке - так выглядит сейчас моя неразделенная первая любовь. Красивый. Очень. Будто модель с обложки мужского журнала.

– Ну привет, знаменитость! – шутит Тёма, заключая меня в объятия. И делает это так легко, так искренне, абсолютно не задумываясь и не переживая, что у меня резко зашкаливает пульс. В ушах шумит, лицо краснеет. Я не дышу все эти десять секунд, пока он наконец-то не отступает назад. – Вижу, ты немного подросла.

– Как и ты, – с трудом выдавливаю из себя слова на пару с улыбкой.

Артем всегда был высоким, но сейчас он почему-то все равно выше меня на полголовы. Хотя с моим модельным ростом грех жаловаться.

– Я уже стал переживать, что америкосы не захотели тебя отпускать. Всех самых красивых девушек от нас переманивают, – смеется, пристально меня рассматривая. – Все в порядке? Проблем на паспортном контроле не возникло?

Рассеянно мотаю головой, стараясь взять себя в руки.

Было бы проще, если бы я смогла нормально вдохнуть. Но я не могу. Боюсь запустить в себя его аромат. Боюсь, что потом не справлюсь. Ведь запах и вкус ярче всего будоражат память.

– Тогда погнали? Там погода, правда, нелетная, – предупреждает, подхватывая мой чемодан. – Пока сюда ехал, час в пробке проторчал. Боялся, что опоздаю. Две аварии на расстоянии пяти километров. Дождь льет, а они все равно летят по встречке не пойми куда.

Проникновенный голос Артёма звучит уверенно и четко. И я так благодарна ему за то, что он не молчит. За то, что не замечая моего стеснения, заполняет паузы непринужденным разговором.
Он всегда мог заболтать любого. А я в его присутствии всегда отмалчивалась. Боялась ляпнуть что-то не то, да и банально не получалось связать двух слов.

Прошло три года. Я научилась спокойно держаться перед сотнями чужих лиц и маскировать волнение за безмятежной улыбкой. Но вот раскрыть рот в присутствии Артёма по-прежнему непосильная задача.

К счастью, едва мы выходим из здания аэропорта, нам уже не до разговоров. Дождь действительно льёт стеной. Поэтому главное - добежать до чёрного Лексуса и не вымокнуть до трусов.

– Черт, ты замерзла? – замечает мои мурашки, помогая пристегнуть ремень безопасности.

Стоит ли ему говорить, что с холодом они не имеют ничего общего? Просто Тёма наклонился слишком близко. Так что можно с лёгкостью рассмотреть все трещинки на его губах.

Нет, лучше не рассматривать.

– Сейчас, – развернувшись, шарит рукой по заднему сидению. – Вот, надень!

На мои колени опускается серая безразмерная толстовка, которую под внимательным взглядом приходится накинуть на плечи. И, попав в плен аромата её хозяина, снова потерять сердечный ритм.

Пахнет Артём Титов как наркотик. Горьким шоколадом с едва уловимыми восточными нотками. Пачули, шафран и что-то похожее на кориандр.

Хочется поскорее сбросить с себя его кофту и выбраться на воздух. Но, как и говорил Тёма, дорога загружена, и едем мы долго.

Где-то на середине пути у меня получается взять себя в руки. То ли мокрые разводы на стекле успокаивают. То ли негромкая музыка, что разливается по салону фоном.

Я могу уже не только отвечать на бесконечные вопросы Артёма про жизнь в Америке, но и задавать свои. Спрашивать всё, что взбредет в голову.

Про занятия спортом и так всё ясно. Рельефный торс и жилистые руки, что уверенно лежат на руле, говорят сами за себя.

А вот до обеда спать Тёме больше некогда. Он в шаге от мечты и через несколько недель открывает свой ресторан.

– Это… У меня нет слов. Это так круто! – искренне восхищаюсь, чувствуя, как эмоции переполняют. – Расскажи мне всё, Тём! Что это будет за место? Концепцию уже продумал? А интерьер? А пробное открытие будет? Персонал набрал?

Я едва не подскакиваю на месте, закидывая вопросами будущего ресторатора. Слушаю ответы с раскрытым ртом и не перестаю улыбаться. Мне интересно всё.

Единственное, о чём я не хочу знать - про его давнюю симпатию к моей сестре. Признался ли он Полине в своих чувствах? Или они давно в прошлом? Сейчас это кажется неважным. Ведь в глазах Артёма я больше не отражаюсь как несуразный ребенок с брикетами.

Его взгляд стал другим. Оценивающим. Мужским. И, наверное, именно так смотрят на женщин, что вызывают интерес.

Глава 3.

Уже на подъезде к дому я опять начинаю нервно ёрзать в кресле.

– Боишься, что ли? – спрашивает Артём, впервые демонстрируя свои очаровательные ямочки.

Что же ты творишь, Титов? Пожалей моё больное сердце. Я и так чувствую себя алкоголиком, что все это время безуспешно кодировался.

– Есть немного, – шумно выдыхаю. – Родители были не в восторге от моего решения стать моделью. Не знаю, как они отреагируют теперь.

По правде, я еще смягчила, сказав «не в восторге». Чего я только не слышала в свой адрес. Самое запоминающееся, что я стану эскортницей и буду обслужить старых американцев. Что ни один нормальный парень потом на мне не женится. Что по подиуму ходят только безмозглые куклы.

– Да брось! Ты крутая. Полина всем без разбора тыкает, кто у неё сестра.

Признание, что выбивает почву из-под ног. Если бы стояла, то непременно бы упала. Хотя сложно сказать от чего. Потому что Тёма так запросто произносит имя сестры? Или потому, что она мной гордится?

Мало кто знает, насколько это неблагодарная работа. По часу стоять в одной и той же позе, пока вокруг мельтешат сразу несколько фотографов. Слепят своими вспышками или требует визажиста добавить ещё блесток. Хотя съемки в студии - не самое страшное. А вот на морозе в одном вечернем платье - да. Никому нет дела, что твои руки уже почти посинели от холода. Что пальцы не сгибаются, а зубы отбивают чечетку.

– Я, кстати, видел пару твоих фоток с какой-то ювелиркой. Выглядела ты так, что хотелось скупить все.

Ошарашено киваю, даже не думая поправлять, что «какая-то ювелирка» - это Булгари. Топ три крупнейших ювелирных домов мира. Итальянская компания, производящая предметы роскоши: духи, часы, кожаные аксессуары.

Получается, мы с Тёмой поменялись местами? Раньше я с настойчивостью мазохиста рассматривала бесконечные фото с девушками, на которых его регулярно отмечали после вечеринок. А когда запретила себе это делать, то он начал отслеживать мои?

Вряд ли он делал это специально. Скорее, случайно наткнулся. Но как он сказал? Захотелось скупить все? Кажется, бабочки, которых я травила дихлофосом все эти три года, решили неожиданно воскреснуть. А пока я тону в этих давно забытых ощущениях, Артём паркуется у знакомых кованых ворот и глушит двигатель.

– Спасибо, Тём! – протестующе машу руками, глядя как он подхватывает мой чемодан, – Я дальше и сама могу. У тебя, наверное, дел куча.

«Планы на вечер», проглатываю молча.

Дождь почти не идет, но грязь под ногами жуткая. Отвыкла от неё. И вряд ли смогу так быстро привыкнуть, как к рядом стоящему парню. А лучше было бы наоборот.

Через месяц я вернусь обратно. Так что ни к чему эти долгие странные взгляды. Совсем не знаю, как на них реагировать. К тем, что на подиуме, я уже привыкла. Когда тебя разглядывают, будто под микроскопом. Но этот зеленый, гипнотический, ощущается в сотню раз острее. От него путаются мысли и кружится голова.

Проигнорировав мой протест, Артём распахивает калитку, пропуская вперед. От таких джентльменских жестов я тоже отвыкла. В Америке с этим не церемонятся. Там активно пропагандируют равноправие полов. Поэтому и счет в ресторане обычно делят поровну, и двери никто никому не открывает.

Мы идём по новенькой тротуарной плитке, которую выложили совсем недавно. Мама об этом писала. Жаловалась, что рабочие затоптали её роскошные кустовые розы. Видимо, не все, раз я улавливаю их сладостный аромат. Цветы с кремовыми бутонами высажены вдоль дорожки, ведущей к дому.

Правда, розарий – последнее, что сейчас меня волнует.

Между нами с Тёмой вдруг повисает неловкость, какой не было даже в первые секунды в аэропорту.

Он больше не шутит и не болтает так легко, словно всё это время мы тесно поддерживали связь или хотя бы слали друг другу открытки на Рождество. А я никак не решу, стоит ли пригласить его зайти? На чай, например? Это же банальная вежливость, да? Но если он откажется, я однозначно пожалею, что предложила.

Спасибо маме, которая выбегает встречать меня прямо в домашних тапочках, фартуке и следами муки на лице. Крепко её обняв, я вдруг не могу сдержать эмоций. Смахиваю слезы, понимая, что я скучала. За домом. За родителями.

– Тём, заходи давай! – командует мама, тормозя у дверей. – Ужин доготавливаю.

Артём не спорит и пока я оглядываюсь по сторонам в прихожей, поднимает чемодан в мою спальню. Спальню, которая изменилась до неузнаваемости и теперь больше похожа на оранжерею. Вместо кровати – небольшой раскладной диван, вместо трюмо – несколько стеллажей, сверху донизу заставленных цветами. Не то чтобы я ждала, что родители будут вечно хранить мои детские вещи, но … Об этом мама точно ни разу не упоминала.

«Ты же всё равно не планировала задерживаться надолго» успокаиваю себя, пока принимаю душ и переодеваюсь. Достаю подарки, наспех расчесываю волосы, а когда спускаюсь, натыкаюсь на Титова, разговаривающего по телефон. Из динамика доносится женский голос. Поэтому я быстро проскакиваю на кухню и, чтобы унять дурное сердце, принимаюсь помогать маме с готовкой.

Конечно, у него кто-то есть. Ничего удивительного. И то, что он смотрит на тебя, будто впервые видит, ничего не значит. Просто я действительно изменилась. Как минимум, фигура стала женственнее, без подростковой угловатости. А русые длинные волосы теперь на пару тонов темнее. Эти мысли крутятся в голове, пока я кромсаю морковку абсолютно не симметричными кусочками.

– Алиса, ну совсем тебя там, в твоих Штатах, голодом заморили. Кожа да кости, – отвешивает своеобразный комплимент мама. – Дома хоть отъедайся. Русские парни на суп-наборы не бросаются. Скажи, Тём?

Оборачиваюсь, замечая Артёма сидящим на кухонном диване. Мама, блин! Технично обозвала меня тощей на глазах Титова. Ну зачем?

Как давно он за мной наблюдает? И почему смотрит так, будто с мамой он совершенно не согласен?

– Тём, ты с Полинкой говорил? К ужину ждать её?

Замираю, пытаясь найти логичное объяснение, почему вдруг моя сестра должна отчитываться перед Артёмом, когда она будет. И едва не давлюсь воздухом, слыша довольный шепот:

Глава 4.

Мой психотерапевт Роберт, с которым я работала первые полгода жизни в Америке, часто повторял, что в любой, даже самой ужасной ситуации нужно находить что-то положительное. Цепляться за крупицы хорошего, как за спасательный круг, и не давать панике утаскивать на дно.

«Человеческий организм - невозможно сильная вещь», твердил он. И вынести мы можем гораздо больше, чем кажется.

Мне ли не знать?

Я хватаюсь пальцами за столешницу и радуюсь, что ноги еще держат меня. Радуюсь, что стою повернутой к окну. Радуюсь, что ни мама, ни Титов не видят эмоций, которые отпечатываются на моем лице после «грандиозной» новости. Никакая искусственная улыбка не смогла бы перекрыть их. Ведь, кажется, шок и гримаса боли приклеились ко мне намертво. Словно я напоролась на кусок ржавой проволоки и корчусь от того, что меня разрывает изнутри.

Ты же понимала, что у него кто-то есть. Всегда были. Так почему сейчас этим кем-то не может быть твоя сестра? Только потому что тебе нестерпимо больно от этого?

Слышу как мама что-то спрашивает у Артёма. Беззаботно смеётся. Но я не улавливаю ни слова. Я будто в каком-то вакууме. Молча кромсаю морковку и удивляюсь, что не в месте с пальцами.

В себя прихожу лишь когда Тёма неожиданно объявляет, что ему нужно ехать. Просто поднимается из-за стола, извиняется и уходит. А я зачем-то провожаю взглядом его фигуру до самых ворот.

Это не лечится. Знаю.

– Полина написала, что задерживается на съемке, – вздыхает мама, убирая со стола лишние приборы. – А так хотелось по-семейному посидеть.

– Успеем ещё, мамуль, – натянуто улыбаюсь.

– Её ведь в сериал популярный пригласили. Говорила она тебе? Ещё не утвердили, но обещают главную роль.

Сложно не уловить в голосе мамы нотки гордости.

Хочется выпалить на эмоциях, что я тоже заключаю новый выгодный контракт, но меня уже никто не слушает. Спохватившись, мама спешит доставать из духовки утку. А я, пользуясь моментом, сбегаю наверх.

Зачем я прилетела? Господи! Зачем?
Вопрос, который звучит в моей голове не переставая.

Даже когда я залезаю в постель и закрываю глаза. Даже когда командую себе спать!

Ночной перелет был сложным. Где-то в хвосте самолета то и дело плакал маленький ребенок. А в редкие минуты, когда он успокаивался, над ухом раздавался жуткий храп соседа справа.

Вместо сна я нацепила наушники и смотрела фильмы. Жаль, сейчас это не срабатывает.

Мысли разрывают черепную коробку хоть в наушниках, хоть без.
Я лезу на сайт авиакомпании и проверяю, когда можно улететь обратно. Не смогу здесь. Не выдержу месяц.

Воображение подкидывает картинки Артёма и Полины, держащихся за руки, и внутренности обжигает чем-то нехорошим. Ревностным.

Я ужасный человек. Худшая сестра. Но я, черт возьми, умру, увидев их вместе.

И попаду в книгу рекордов Гиннеса как самая молодая жительница планеты, скончавшаяся от сердечного приступа.

Во всем искать положительное, помните, да?

Поэтому к утру, перебрав всевозможные варианты, я уговариваю себя продержаться две недели. До юбилея отца, ради которого, собственно, и прилетела.

Всего четырнадцать дней.

Надо просто не контактировать с Титовым. Вряд ли перед открытием ресторана у него так много свободного времени, чтобы приезжать к нам в гости.

А потом я вернусь в Нью-Йорк и возобновлю психотерапию с Робертом. Ведь, кажется, после короткого путешествия домой от моего душевного равновесия ни черта не останется.

Глава 5.

– Алиска, Боже! Запах нереальный и на коже совсем не ощущается. Жаль, у нас я не видела такой фирмы, – вздыхает Полина, размазывая по телу крем, купленный мной наспех в аэропорту. – А это что? Палетке теней от Шанель? Ты лучшая сестра, знаешь?

Еле заметно улыбаюсь, испытывая совершенно необъяснимые эмоции. Мы с Полиной никогда не были близки. Она старше на семь лет. Но, казалось, пропасть между нами куда больше, чем разница в возрасте. Разница характеров, интересов, всего. Я тихоня, привыкшая отсиживать в своей комнате. Тогда как Поля – звезда любой компании. Когда родители просили сестру провести со мной время, для неё это было сродни наказанию. Но вот сегодня всё ощущается иначе. У Полины горят глаза, пока она, не переставая, закидывает меня вопросами.

– Я должна прилететь к тебе на неделю моды. Просто обязана! Твои фотки с Джиджи Хадид – это космос. Говорят, она та еще снобка, правда? А еще, что она увела парня у собственной сестры, а потом и мужа у Ирины Шейк.

Хочется посоветовать ей поменьше читать желтую прессу, но вместо этого я коротко отшучиваюсь.

– Вряд ли после двухчасовой съемки в одном павильоне она стала считать нас подругами и готова делиться личной жизнью.

Модельный мир не то место, где в принципе можно с кем-то подружиться. Извечная конкуренция: кто будет открывать и закрывать показ, склоки и интриги. Поначалу казалось, что я попала в настоящий серпентарий. Ведь сборище женщин, где каждая уверена в своей уникальной неотразимости – страшная вещь.

Разобрав подарки, Полина предлагает позаниматься вместе пилатесом. Спорт присутствует в моём расписании на постоянной основе. Поэтому я быстро переодеваюсь в розовые лосины и топ, стелю коврик прямо на траве перед домом и впервые за сутки чувствую спокойствие и расслабленность.

Всё оказалось не так страшно. И отчасти благодаря сестре. Поля не упоминает про Титова, не хвастается совместными фотографиями и не посвящает в интимные подробности их отношений. Мы болтаем о моде, Америке, мужчинах. Полину, конечно же, интересует не закрутила ли я роман с молодым и богатым американцем.

– Боже, только не говори, что до сих пор страдаешь по тому мальчику? – ее идеально накрашенные глаза расширяются. – Как там его звали?

Хотелось бы мне знать. Однажды Полина нашла мой дневник, в котором я писала о своих чувствах к Титову. К счастью, я не называла его имени, рисуя просто букву А с сердечком. Поэтому на вопрос, кто он, безбожно соврала первое, что пришло в голову. То ли Антон, то ли Андрей из параллельного класса, не помню.

– Нет, конечно, – слишком энергично мотаю головой. – Нет. Я периодически хожу на свидание, когда позволяет график.

На самом деле хожу, когда агент настаивает, что пора засветиться на каком-нибудь мероприятии. И предпочитаю встречаться не больше двух раз с одним и тем же мужчиной. Потому как на третьем свидании даже девственницам принято переставать строить из себя недотрог.

– Я же говорила, что все пройдет. Лично я уже и не вспомню свою первую любовь.

Да, Полина тогда прочитала мне лекцию, что ни в коем случае нельзя любить мужчину больше, чем себя. Я кивала, а сама думала, где же находится этот регулятор чувств?

– По-моему, это был какой-то парень, которого посадили, едва ему исполнилось восемнадцать, – вспоминаю, что за одним она всё-таки убивалась.

– Точно! Сёмка. Да! Вот это память у тебя!

О, я помню этого Семёна очень хорошо. Когда он появлялся у нас дома я могла часами его разглядывать, пытаясь понять, чем этот рыжий наглый пацан со странной прической лучше Титова? У Полины, конечно, имелись свои аргументы. Он был старше, пел в рок-группе, носил серьгу в ухе и считался жутко крутым на районе.

– Сейчас закончим и я покажу тебе несколько упражнений для мышц лица, – отзывается сестра, стоя на локтях и поочередно отводя ноги в сторону. – Не знаю как в Америке, но в России фейс-фитнес сейчас очень популярен. Всего пятнадцать минут в день, но заметила, что у мамы овал лица стал более четким и подтянутым?

Я киваю, смахивая со лба капельки пота. Сегодня жарко и за полчаса занятий я успела хорошенько вспотеть. Майка частично мокрая. В ложбинке между грудей липко.

– О, чёрт! Тёма! – шипит Полина, глядя в сторону дома. – Забыла, что обещала ему выбрать стулья для ресторана. Прикроешь, Алюсь? У тебя же всё равно планов нет?

Глава 6.

Вообще-то планы у меня были. Еще и какие!! Избегать Титова, например.

Тогда какого черта я сижу в его машине? Разглядываю серый кожаный салон и без конца тереблю кольцо на указательном пальце.

Потому что Полине нужно было на съемку, и она умоляла меня составить Тёме компанию? Потому что я не хотела рушить ту хрупкую сестринскую связь, что только-только наладилась между нами? Или потому, что поймала на себе взгляд Артёма и меня как будто парализовало. Я не могла открыть рот, чтобы издать хоть какой-то звук. Про твердое «нет» и вовсе молчу.

Тёма смотрел так, словно во дворе кроме нас никого не было. Ни Полины, которая как раз закончила растяжку и складывала коврик. Ни мамы, которая вышла поздороваться. Его взгляд просто застыл где-то чуть ниже моей шеи и не двигался. Будто он пытался поймать капельки пота, что то и дело стекали под светло-розовый топ. Да, я плавилась уже вовсе не от жары или усиленной тренировки.

Не знаю, как мне удалось пройти мимо Титова и не споткнуться. Видимо, годы тренировок правильной походки сделали свое дело.

Я впопыхах приняла душ, надела джинсовый сарафан. А теперь, когда мы мчимся по трассе, кажется, что все те взгляды - плод моего больного воображения. Не больше.

Ведь сейчас глаза Артема смотрят куда угодно, но только не в мою сторону. Мы даже не разговариваем. Он сосредоточен на дороге. Едет быстро и местами агрессивно: превышает скорость и резко обгоняет. Совсем не так, как в первую нашу встречу. И ведет себя тоже по-другому. Будто меня вовсе и нет в машине.

Что-то пишет в телефоне и коротко ругается себе под нос. Шумно выдыхает и барабанит пальцами по рулю.

Злится на Полину? Что она не поехала? Что навязала меня? Мысли, которые заставляют нервно кусать губы. Внутри всё отчетливее нарастает желание попросить его остановить авто.

– Тём, у тебя все хорошо? – не выдерживаю.

– Что? – переспрашивает, будто не сразу понимает, что я обращаюсь именно к нему.

– Ты… Если ты не хочешь, чтобы я тебе помогала… Если ты хотел именно с Полиной, то …

– Кофе будешь? – перебивает, сворачивая в сторону заправки.

– Нет.

– Тогда в машине подожди, ладно?

«Ладно» которое никто уже не слышит. У него сегодня какой-то лимит на количество сказанных слов или что?

Зачем я во все это ввязалась, черт возьми? И когда я научусь наконец-то выбирать себя? Говорить людям «нет» и не делать то, отчего мне потом будет плохо. Ведь в данный момент мне хочется спрятаться на заднем сидении и разреветься. Жаль, что такой способ выхода эмоций сейчас непозволительная роскошь. Сквозь идеально натертое лобовое стекло я уже вижу приближающуюся фигуру Артёма.

– Без сахара, – уточняет, протягивая бумажный стаканчик ароматного латте.

«Порой за счастье нужно бороться даже с самим собой» написано на нём. Предсказание? Или ничего не значащая ерунда?

– Эм… Спасибо! Но я сказала, что не буду, – выдерживаю тяжелый взгляд и даже не дергаюсь в сторону вытянутой руки с кожаными ремешками.

Я не пью кофе. Совсем. Только зеленый чай. Но вряд ли Артёму нужна эта информация.

– Ты изменилась, – констатирует очевидное, когда, выбросив ненужный латте, он садиться в машину.
Да, раньше из его рук я пила бы что угодно. Хоть обжигающий внутренности кипяток, хоть яд.

– Можно считать это комплиментом?

– Как хочешь, – отвечает, но глядя не в глаза, а на губы. Смотрит так, что они начинают ощутимо покалывать.

Машинально сжимаю их вместе и отворачиваюсь. Интересно, он помнит про мой неуклюжий поцелуй? Наверно, лучше бы не помнил. Ведь его: «Алиса, больше никогда так не делай!», мне отчаянно хочется забыть.

Глава 7.

Да, три года назад я сама поцеловала Артёма Титова.

Ума не приложу, откуда во мне взялась храбрость. Просто вдруг поняла, что хочу свой первый поцелуй именно с ним. Не с каким-то малознакомым смазливым парнем, а с тем, из-за кого под ребрами все сжимается.

Жалею ли я? Нет! Это было не просто мимолётное касание губ. Это были лучше секунды в жизни.

Тёма мне ответил. Еще и как! Его язык скользил у меня во рту, умело щекотал, задевал какие-то точки, отчего ноги вмиг стали ватными. Казалось, я просто уплываю от нахлынувшей эйфории. Его вкус, его теплое дыхание вперемешку с моим. Невозможно приятно. Сладко.

А потом он раскрыл глаза, поймал меня нетрезвым взглядом, отшатнулся и строгим тоном, как, бывало, отчитывали родители, потребовал больше так не делать.

Вот и сказочке конец. Ведь через две недели, чтобы не сгореть со стыда, я сбежала на другой континент. Ухватилась за внезапную возможность попробовать свои силы в модельном бизнесе. Стойко терпела все испытания и почти не плакала по ночам. Нельзя было. Опухшее от слез лицо вряд ли добавило бы мне очков в глазах агента. И хоть моделинг никогда не был для меня чем-то особенным, но я вцепилась в этот шанс всевозможными частями тела. Не ради денег или славы. Просто время и километры должны были стать спасением.

– Макс, ты, блядь, меня слышишь вообще или как? – возвращается в реальность раздраженный голос Титова.

Понятия не имею, как реагирует неизвестный мне Максим на том конце провода, но я вжимаюсь в кресло и ошарашено пялюсь перед собой. Ругающийся матом Артём — это что-то совершенно новое для меня. И, как назло, не отталкивающие, а будоражащие и вызывающие ещё больший интерес.

– Я говорю, что по срокам эти роботы нихера не успевают приехать. Какое, твою мать, открытие, а? Какой в жопу известный ведущий? С чем открываться, если не готово нихуя?

Сквозь динамик доносится монотонный бубнёж, который, судя по всему, Артёму не очень интересен. Он зажимает телефон плечом, достает из пачки сигарету и медленно выпускает горький дым в приоткрытое окно.

– Короче, звони, если будут адекватные идеи, а нет – иди на хуй.

Тёма сбрасывает вызов, и в салоне наконец-то воцаряется тишина. Такая, что слышно, как я нервно сглатываю, прежде чем решиться открыть рот.

– У тебя проблемы с рестораном?

– Нет проблем! Потому что и ресторана тоже нет, – все тем же колючим тоном. Он царапает. Да что там, буквально обмораживает.

– Тогда высади меня здесь, – командую, указывая в сторону обочины. Не собираюсь быть девочкой для битья. Не хочу ждать, пока Титов отправит меня вслед за Максом. На те же веселые буквы.

Отстегиваю ремень безопасности и часто-часто дышу, стараясь не растерять крупицы самообладания. Я абсолютно не знаю человека, сидящего напротив. И не уверена, что хочу узнавать. Мне мало воздуха рядом с ним. А тот, что есть, насквозь пропитан исходящим от него напряжением.

– Черт, прости, – перехватывает руку, не давая выдернуть пряжку. Пальцы теплые. Когда мои примерно как у покойника. Он это чувствует и накрывает мою ледяную ладонь своей. Простой жест. Абсолютно без какого-либо подтекста. Но ощущается, будто пальцы в розетку сунула.

– Я идиот, Алис, – виновато сводит брови к переносице. – Прости, ладно? Меньше всего хотел тебя обидеть.

Артём Титов передо мной извиняется? У меня же не галлюцинации? Зеленые глаза действительно фокусируются на моём лице и покорно ждут ответа?

– При одном условии! Ты расскажешь, что происходит.

Господи, спасибо Америке за то, что она все-таки случилась в моей жизни! Ведь прежняя Алиса сейчас бы просто кивала. Да, пусть иммунитет на Титова у меня так и не выработался, но эти три года вдали от дома сделали меня мной.

– Ничего такого, чем следовало бы забивать твою красивую голову, – отшучивается, слегка усмехнувшись.

Если этот Артём имеет с тем, прежним хоть что-то общее, то я знаю, что открытие собственного ресторана для него не просто мечта. Для него это главная цель, способ доказать всем, чего он стоит. Еще будучи студентом, Тёма на пару с другом купил старую подержанную машину и сделал из неё кофейный-автомат на колесах. Раньше такие можно было встретить где-нибудь у входа в парк или торговый центр. Понятия не имею, кто надоумил его на подобный стартап и чем в итоге все закончилось. Однако, кажется, сейчас он поставил на кон все. И, видимо, что-то идет не по плану.

– «Даже если тебя съели, у тебя все равно есть два выхода», часто любят шутить американцы.

– Никогда не понимал их юмор. И комедии у них отстой, – улыбается.

– Насчет комедий согласна, – прикусываю губу, чтобы не рассмеяться. – Так что там с твоим открытием?

– Откладывается на неопределенный срок.

– Почему?

– Ты японский знаешь?

Растерянно мотаю головой.

– Тогда не заморачивайся.

– Тём?

– Ммм..?

– Я правда хочу помочь.

Чувствую, что должна. Так же, как чувствую сейчас головокружительный запах его парфюма.

И теперь уже официально: «Это не лечится».

Глава 8.

В павильоне, в котором у Полины проходят съемки, адски душно. Возможно, потому, что это место больше напоминает ангар, построенный из обычного металлопрофиля. Ни окон, ни вентиляции. Лишь несколько напольных увлажнителей воздуха, которые явно не справляются с огромной квадратурой.

Даже я, мирно сидящая в сторонке, изнываю от жары. А Полина, которая меняет уже третий наряд, и вовсе обмахивается сложенным вдвое сценарием. Пока гример порхает возле неё со всевозможными кисточками, а костюмер стаскивает обувь, сестра выкрикивает мне «не скучай» и жестами даёт понять, что ждать её осталось десять минут.

То же самое она показывала полчаса назад. Но я абсолютно никуда не спешу. В конце концов, платье на юбилей отца можно выбрать и завтра, а побывать в святая святых отечественного кинематографа не каждый день получается.

Хотя атмосфера напоминает мне закулисье очередного модного показа. Суета, гул и хаос. Несколько десятков человек одновременно выполняют свою работу. Операторы, гримеры, костюмеры, актеры и люди, привлеченные для массовки, помощники помощников и всевозможные ассистенты. Кто-то меняет декорации, кто-то проверяет свет.

Дождавшись, когда звукооператор скомандует: «Тишина на площадке!». А затем: «Камера, мотор, поехали!», я наконец-то открываю переписку с Артёмом и погружаюсь в неё с головой.

«Я помогу тебе, только чуть-чуть, ладно, Тём?» шепчу, листая сообщения, которых за вечер набралось с десяток. Жму на последнее «голосовое». Убавляю громкость, делая тихо-тихо, чтобы никто не услышал. А так хочется на максимум. Голос его, урчащий, воодушевленно рассказывает, что за ночь он почти продумал новое меню.

«Ты хоть спал?» стучу пальцами по экрану.

«Почти» тут же прилетает в ответ.

Фанатик, блин. Улыбка автоматически расползается по лицу, но я и не замечаю. Как не замечаю появившуюся рядом со мной Полину.

– Манюнь, с кем такая довольная переписываешься?

– С другом из Нью-Йорка, – делаю то, что не делала никогда в жизни - вру сестре.

Нет, я не тешу себя иллюзиями и не строю коварных планов. Просто запоздало понимаю, что слишком уж блаженное лицо было у меня секунду назад. И ответ «с твоим парнем» принесёт кучу ненужных вопросов.

– Покажи! Симпатичный?

Поля пытается заглянуть в телефон, который, как назло, пиликает новым входящим сообщением. Но я успеваю нажать на кнопку блокировки экрана. А потом дрожащей рукой спрятать телефон в сумочку.

– Он не по девочкам, – выпаливаю, испугавшись собственной реакции.

– Серьёзно? – тёмные брови сестры взлетают вверх. – Прям из этих? Хотя, чему я удивляюсь? Ты же всегда была чудаковатой.

Да, наверное, это самое подходящие для меня слово. Поэтому я ничего и не возражаю. Откручиваю крышку с пластиковой бутылки и жадно пью. Запиваю внезапную горечь. Врать очень и очень плохо. А врать близким людям - хуже в тысячу раз.

– Алюсь, к нам идёт Лев Хромов, – повернувшись, сестра указывает на поджарого мужчину лет сорока в рваных джинсах и такой же рваной майке. – Настоятельно советую подарить ему самую обворожительную улыбку. Это известный режиссер. Столько фильмов снял, что пальцев не хватит пересчитать.

Я, конечно же, не собираюсь никому улыбаться, но из любопытства кошусь в его сторону. Каштановые волосы собраны на затылке в небольшой хвостик. Виски, разумеется, по-молодежному выбриты. Глаза спрятаны за очками с затемненными стеклами. Непонятно, то ли для имиджа, то ли действительно, чтобы лучше видеть. В ухе пирсинг. На ногах разноцветные кеды. Только по одному внешнему виду ясно, что этот Лев творческая личность.

– Полина, звезда моя, а почему ты ещё не познакомила нас со своей подругой, – усмехается самый главный человек на площадке, сканируя меня сквозь модные авиаторы. И взгляд у него такой профессиональный, что ли, оценивающий. Будто я к нему на пробы пришла, и он сходу решает, как я буду смотреться в кадре.

– Это моя сестра, Лёва. Она модель. Прилетела на пару недель из Штатов.

– Надо же. И как зовут самую красивую девушку Америки?

– Алиса, – сдержанно улыбаюсь.

– Ммм… Алиииса, – тянет так, словно пробует на вкус моё имя. – Мне нравится. А я - Лев. И я буду счастлив, если вы поужинаете со мной сегодня, Алиса из Страны Чудес.

Глава 9.

Мы попадаем в шоурум известного столичного дизайнера Анны Вайнер, про которую сестра успела прожужжать все уши, почти к закрытию. Хозяйка, невысокая миловидная блондинка, встречает нас лично. И, расцеловав Полю в обе щеки, ведёт через длинный темный коридор в отдельный зал. Тут находится новая коллекция, которая запросто даст фору именитым брендам. Платья из премиального шелка, кружева, бархата. С объёмными рукавами и асимметричными силуэтами. Примерить хочется всё и сразу.

Я медленно прохожусь по залу, давая себе время осмотреться. Обычно наш мозг совершает выбор буквально в первые секунды. Только мы любим игнорировать его сигналы. Без конца перебираем варианты и иногда остаёмся ни с чем.

– Как ты могла отказаться? Ты точно словно из сказки, Аль, – не перестаёт вздыхать Полина, разглядывая стойку с эксклюзивными нарядами.

Прошло больше часа, как мы распрощались с Хромовым, но сестра всё не унимается.

– Зачем мне с ним ужинать, Поль?

Я не помню дословно, что ответила знаменитому режиссёру. По-моему, просто тактично сослалась на занятость. Как привыкла делать всегда.

Можно легко догадаться, что скрывалось за его предложением. И, к счастью, в Америке я вдоволь насмотрелась, чем заканчиваются подобные свидания.

– Он неприлично богат, не женат, – скинув несколько понравившихся платьев на кожаный диван, Полина загибает пальцы, – И, кажется, на тебя запал. Нужны еще аргументы?

– Нет. Нужна всего лишь взаимная симпатия.

– Алис, ну что за детский сад? Лёва ведь не страшный семидесятилетний дед с обвисшим пузом? Хотя кого-то привлекают и такие. Главное - широта души и кармана.

Лев действительно интересный мужчина. Я бы даже сказала, симпатичный. Высокий, хорошо сложенный. Его белая драная майка удачно демонтировала крепкие мышцы. А цепкий карий взгляд - заинтересованность. Но…

– Я не ищу спонсоров, Полин.

– Ну и ладно. Просто знай, что ты бы мне очень помогла, – заключает сестра и, заметив моё непонимание, тут же добавляет. – Сегодня его помощница сообщила, что, видите ли, внешность играет против меня. Слишком яркая для главных ролей. Представляешь? Хромов, конечно, ещё никого не утвердил, но думаю, если вы начнёте общаться, это даст мне некоторые преференции.

Уловив, к чему клонит Полина, я беру первое попавшееся платье и сбегаю в примерочную. Кажется, оно даже не моего размера. Поэтому, прислонившись лбом к зеркалу, я не замечаю как комкаю кружевную ткань в руках.

– Лёва, кстати, не из тех, кто сдаётся. Скорее всего, своим отказом ты его лишь больше раззадорила. И если он пригласит тебя ещё раз, подумай, ладно?

Я замолкаю, но вовсе не потому, что всерьез обдумываю услышанное. Просто где-то на дне сумочки начинает вибрировать телефон. Это Артём. Уверена на сто процентов. Он спросил, увидимся ли мы сегодня, но я так ничего и не ответила. Встреча будет чисто деловой. Я знаю. Однако пульс ускоряется, а сердце пускается в галоп только от цифр его номера, что светятся на экране.

– Аль?

– Угу.

– Правда? – доносится сквозь штору веселый визг сестры. – Подумаешь? Ты лучшая, Алюсь! Выбирай любое платье! Сегодня всё за мой счет.

Жаль, выбор нарядов - последнее, о чём я могу теперь думать. В мыслях бардак. За рёбрами неподъемный булыжник, что вызывает дискомфорт и ощущение сдавленности.

– Полин, ничего, что я помогаю Артёму с рестораном? Мы сегодня встречаемся обсудить кое-какие моменты. Ты не против? – подаёт голос моя совесть.

Полина с Титовым вместе. Чем чаще я буду себе об этом напоминать, тем лучше!

– Что? – переспрашивает сестра, разглядывая своё отражение в напольном ростовом зеркале. – Нет, конечно! У меня как раз одно мероприятие намечалось.

– У Тёмы возникли проблемы с открытием, – зачем-то поясняю, вешая так и не надетое платье обратно на стойку.

– Ага, знаю! Требуй за помощь годовой абонемент на бесплатные ужины, – подмигивает. – Его идея, если честно, изначально была так себе. Но Титова ведь не переубедишь. Козерог упёртый.

А по-моему, идея была отличная. Ресторан будущего, где вас обслуживают роботы-официанты. Я ходила в подобное заведение в Америке. Необычно, ново. Жаль японцы, у которых Артём заказывал роботов что-то напутали и прислали их без нужной прошивки. В настройках не было ни русского, ни хотя бы английского языка. Тёма не стал ждать новую партию и потребовал вернуть деньги.

За вчера мы набросали несколько возможных концепций. И в итоге сошлись на ресторане старорусской кухни.

У Титова так загорелись глаза, что я напрочь забыла про свою установку держаться от него подальше.

А сейчас с бешено колотящимся сердцем я читаю новое сообщение «Во сколько тебя забрать?» и уже без раздумий стучу пальцами по экрану.

Глава 10.

Уже пятый день мы с Титовым пропадаем у него в ресторане. Практически с утра до ночи. Работы много, но к назначенной дате открытия мы успеваем.

Тёма отбирает персонал, ищет новых поставщиков. Я продумываю интерьер, униформу официантов и поваров. Хотя большую часть времени просто за ним наблюдаю. Как он смеётся, слегка запрокинув голову. Как прищуривается, думая о чем-то важном. Или как ерошит волнистые волосы, намекая, что его мозг уже закипает от количества информации.

Тогда я иду заваривать чай и мы делаем паузу, болтая о всякой ерунде. Я вспоминаю забавные казусы с показов, а Артём по-доброму стебётся и хохочет. И этот его смех… Такой настоящий, заразительный. Что вероятно, когда истории закончатся, я начну их придумывать. Буду фантазировать небылицы, без стыда или угрызения совести. Потому что именно в такие моменты я испытываю ни с чем не сравнимое, переполняющее душу счастье. Хочется петь, танцевать, без конца улыбаться и обнимать весь мир.

Я перестала считать дни до возвращения в Америку. Перестала зацикливаться на том, что слишком долго и тщательно я собираюсь на встречи с парнем сестры. Часами кручусь у зеркала, думая, что надеть. Крашу губы, но затем стираю и просто мажу их прозрачным блеском. А когда замечаю в окно уже знакомый черный Лексус, вприпрыжку несусь по ступеням.

Нет, я по-прежнему ни на что не рассчитываю. Артём с Полиной вместе. И то, что рядом с ним сейчас я, а не она, и что ямочки на щеках Тёма демонстрирует тоже мне, ничего не значит. Сестра занята в новом проекте и всего лишь. Она и дома практически не появляется. Приезжает, когда мы с родителями уже спим. В конце концов, Поля была такой с детства. Умела расставлять приоритеты и добиваться своего. С легкостью могла превращать уверенное родительское «нет» в положительное «да». Она красивая, успешная. Поэтому Артём ей и увлечен. Всегда был.

– Тём, а что если сделать два зала? – вопросительно смотрю на него, прячась за большой белой кружкой.

После того, как Титов ещё раз принёс мне кофе, к которому я не притронулась, пришлось признаться, что пью только зелёный чай. И в тот же день у него в кабинете появилось несколько моих любимых сортов и парный набор фарфоровых кружек.

– Ту часть, что поменьше, заставить стеллажами с книгами, – воодушевленно отзываюсь. – Например, русских классиков: Толстой, Чехов, Достоевский, Горький. Пока ждешь заказ, можно провести время с пользой. Особенно если обедаешь один.

Помещение, что арендовал Артём, довольно большое. С витринными окнами и высокими потолками. Поэтому идея с зонированием кажется мне идеальной.

– А в основном зале поставить рояль. И по выходным он будет радовать посетителей живой музыкой.

Воображение само рисует уютное пространство с помпезными люстрами, круглые столы с белоснежными скатертями, довольные лица гостей. Я будто слышу мягкие звуки фортепиано, весёлые разговоры, смех.

Жаль шансы, что Титов согласиться на мои предложения, ничтожно малы. Хотя бы потому, что ремонт уже закончен, и дело осталось за мебелью.

– И ресторан так и назвать «Горький». Как тебе? – внезапно произносит Артём, когда я обхватываю кружку губами и делаю пару мелких глотков. Смотрю на него не моргая. По выражению лица пытаясь понять: это значит «да»? Ведь его глаза вспыхивают так, что я готова заживо сгореть в этом взгляде.

Как мне? Лаконично. Стильно. Мне нравится! Очень-очень нравится. И не только название. Улыбка его широченная, от которой давно забытые насекомые с крылышками вовсю порхают, щекоча внутренности. Дыхание спирает. И я тоже улыбаюсь, так искренне, как могу. Как никогда и никому не улыбалась.

Мама всегда говорила, что я холодная и безэмоциональная. Кажется, больше нет. Чувства сами лезут наружу. Я радуюсь, что аж в гриди печет. Но не больно, абсолютно. Приятно. Согревает будто. Топит мои страхи и комплексы.

Глава 11.

Когда на следующее утро мы с Тёмой привычно приезжаем в ресторан, там уже вовсю орудует бригада строителей. Пятеро парней в темно-синих комбинезонах, вооруженные шуруповёртами и перфораторами, возводят стены для второго зала. Они делают дополнительную шумоизоляцию, штукатурят и красят. Работают быстро, слаженно.

Наблюдая за ними, я ловлю себя на мысли, что человек, который говорит идеей, зажигает и других. А ещё, что каждый из нас нуждается в том, чтобы в него верили. И я готова верить в Титова. Возможно, даже сильнее, чем он сам.

К вечеру бригада сдаёт работу, получает оплату и уезжает. А на следующий день, когда стены полностью высыхают, становится ясно, что оттенок не тот, который нам нужен. На образцах он казался коричневым, ближе к капучино, а в живую получился гораздо светлее. Поэтому спустя десять минут мы уже едем в строительный супермаркет, где с помощью продавца-консультанта покупаем другую краску. И потом, вооружившись валиками, заново всё перекрашиваем.

В детстве я любила рисовать гуашью. Могла часами сидеть в своей комнате, пытаясь изобразить натюрморт. Но в строительных масштабах я работаю впервые. Хотя Тёма смеется, что слишком хорошо у меня получается, как для первого раза. И если мне надоест ходить по подиуму, я смогу смело менять профессию.

С шутками и подтруниванием друг над другом работа идет как по маслу. Правда, уже на финальных штрихах мое тело, в принципе привыкшее к нагрузкам, требует сжалиться над ним. Я почти не чувствую ни рук, ни ног. Сил хватает лишь на то, чтобы отложить кисточку и усесться прямо на пол, оперевшись спиной о подсохшую стену.

Мы молодцы! Мы такие молодцы! Повторяю про себя, прикрывая глаза. Буквально на секунду. Или две. Просто веки смыкаются автоматически. А когда я вновь их распахиваю, Тёма уже сидит рядом, и моя голова находится у него на плече.

Стараюсь не дышать, чтобы не выдать, что проснулась. Чтобы еще чуть-чуть насладиться моментом. Наши бедра и руки соприкасаются. И даже сквозь одежду я ощущаю, исходящее от Артёма тепло. А ещё чувствую, как мое сердце совершает кульбит за кульбитом.

– Проснулась? – негромко произносит Тёма, когда я всё-таки двигаю затекшей ногой. – Поехали, отвезу домой?

– А можно мы еще чуть-чуть так посидим?

– Так? – переспрашивает удивлённо. – Тебе всё можно, Алис. Я теперь твой пожизненный должник.

– Брось, Тём. Мечты для этого и существуют, чтобы сбываться.

– А что насчет твоих?

Моих? А я уже три года как ни о чем не мечтаю. Не вижу больше смысла тешить себя несбыточными фантазиями. Но вслух я, конечно, озвучиваю другое.

– Ризотто с креветками хочу.

– Не вопрос, – поднимается и помогает мне.

Тихонько айкаю, когда наши ладони соприкасаются. Артём отпускает мою руку, но тут же перехватывает другую и озадаченно смотрит на свежие мозоли. В нескольких местах кожа стёрлась до ярко-красных ран.

– Все нормально, – успокаиваю, делая вид, что почти не больно. – Я ведь сама не захотела надевать перчатки.

Качает головой и ведет на кухню. Ищет в аптечке антисептик и какой-то заживляющий гель. Аккуратно наносит и даже пытается дуть, чтобы не щипало. Но я и так не чувствую ничего кроме фейерверков внутри.

Жадно ловлю касания его пальцев, что скользят по коже, размазывая мазь. В этом жесте простая забота и благодарность, но моей влюблённой натуре чудится совсем другое. Гораздо глубже и интимнее.

Как и в том, что Титов готовит заказанное мной ризотто сам.

– Вино можно добавить? – уточняет, достав бутылку белого сухого.

Я знаю, что по рецепту его рекомендуют влить в рис, чтобы придать блюду особый аромат. Но я предпочитаю без, поэтому отрицательно мотаю головой.

– У вас настолько строгая диета? – интересуется, заменяя вино рыбным бульоном.

– Нет, у нас просто определенный рацион. А категорически не есть сладкое и не употреблять алкоголь, скорее мои заморочки.

– Совсем? И даже шоколадом себя не балуешь для настроения? – смеется.

– А смысл?

У нас еженедельные замеры. И если на ленте прибавится хоть один сантиметр, мой агент Аманда заклюет. Этого я, конечно, не озвучиваю.

Молча наблюдаю как Артём очищает креветки. Как обжаривает их. Я была уверена, что он закажет доставку. Или сделает по-своему. Как моя мама, которая считает мое отлаженное питание глупой блажью и уже неделю пытается накормить меня пирогами.

– Еще минут десять и будет готово. Накроешь пока на стол?

Киваю и несусь доставать большие белые тарелки, которые закупили буквально на днях. Усталость как рукой снимает. Мы будем ужинать с Тёмой вдвоем. В его ресторане.

Я стелю на стол новую скатерть и раскладываю приборы, когда лежащий рядом телефон начинает звонить. На экране светится фото темнокожего парня и губы сами растягиваются в улыбку. Джексон - один из немногих, с кем я общаюсь в Нью-Йорке. Поэтому я без раздумий принимаю вызов и машу рукой в камеру.

– Привет, Лиссаа, – тянет друг с акцентом. – Уже забыла меня?

– Как я могла, Джекс? – автоматом перехожу на английский и кошусь на Тёму. – Ты же знаешь, что у нас разница во времени. Я думала, ты еще спишь.

–Ты занята?

– Пять минут поболтать могу.

– Пять минут мне мало, сладкая. Тут столько новостей.

– Твой парень? – подает голос Титов, настороженно глядя на Джексона. Сложно угадать, что он думает. Но, судя по сжатым губам и острому прищуру, кажется, ничего хорошего. – Специфический у тебя вкус.

Изумлённо поднимаю брови, не зная, как реагировать.

– Ты что-то имеешь против афроамериканцев?

– Нет.

– Это Джексон. И он просто друг. Позвонил напомнить, что я обещала ему матрешку и папину фирменную настойку.

– Хрена ему привези лучше. Настоящего. Русского.

Закатываю глаза, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. Откуда в голосе Титова странные ревнивые нотки?

– Так ты не одна? – вклинивается Джекс. – А ну покажи, кто там у тебя?

Глава 12.

Если у всего есть цена, то моя бессонная ночь - результат мимолетной близости с Артёмом. Как спать, когда твое сердце вот-вот пробьет грудную клетку? Я ворочаюсь с боку на бок. Считаю до ста и обратно, но сна так и нет.

Едва прикрываю глаза - в памяти оживают картинки, где Тёма прижимает меня к себе. Крепко. По-мужски.

Кажется, что колючий подбородок до сих пор царапает кожу и рука сама опускается в то место, где несколько часов назад была ладонь Артёма. Невозможно горячая, сильная. Она вжималась в мой живот, фиксируя и парализуя одновременно. Хотя вырываться я и так не планировала.

Я через раз дышала и в итоге выронила телефон на пол. Перезванивать Джексону, разумеется, не стала. Как и задерживаться в ресторане. Все мои органы чувств трубили сигнал тревоги. Поэтому пришлось спасаться бегством.

Жаль, сейчас я опять в его машине и прятаться могу разве что на заднем сидении. Мы с Полиной едем на какую-то модную базу отдыха. Она уговаривала меня всё утро. Свежий воздух, речка и множество развлечений. Но главное, Поля сказала, что Титов оставаться не планирует.

Я сдалась, абсолютно не подумав, что за город нам ехать полтора часа. Девяносто минут наедине с сестрой и ее парнем. Мысли о котором крутятся в моей голове без остановки.

Будет чудом, если по истечению нужного времени у меня не разовьется клаустрофобия. Просторный Лексус уменьшается в размерах с каждой минутой. Превращается из крупногабаритного кроссовера в камеру пыток. Салон окутан сладким ароматом Полиных духов и, кажется, меня впервые в жизни начинает укачивать.

Блуждаю взглядом по знакомым деталям, стараясь унять нарастающую тошноту. Массивный подлокотник, на котором лежит рука Титова. Черные кожаные сидения. Тонированные стекла. За окном красивый хвойный лес. Но, видимо, реальность решила жестко вернуть меня на землю. Ещё вчера я млела от близости с Тёмой, а сегодня наблюдаю, как Полина прижимается к нему и делает пару счастливых снимков, которые тут же улетают на ее страницу в Инстаграм.

Они хорошо смотрятся вместе. Можно сколько угодно кривить душой, но это факт! Не удивительно, что под фото, где Тёма с серьезным видом смотрит на дорогу, а Полина, положив голову ему на плечо (так же как вчера я), довольно улыбается, за минуту набирается с десяток сердечек.

Только моя рука никак не дрогнет нажать «мне нравится». Насколько ужасной сестрой я буду, если не поставлю лайк?

– Тём, шампанского хочу, откроешь? – капризно тянет Поля, доставая из рюкзака бутылку.

– Одиннадцать утра, не рановато начинать пить? – сухо отрезает Артём, всё так же глядя в лобовое стекло.

– Ой, не бухти. Тебе двадцать восемь, а не восемьдесят, – язвит сестра, но следом опять льнет к нему и продолжает уже мягче. – Я всю неделю отпахала как проклятая, могу хоть сегодня расслабиться.

Тёма не комментирует, но в зеркало заднего вида замечаю, как напрягаются его челюсти. Пропускаю, когда переводит взгляд, встречаясь со мной глазами. Смотрит так… не знаю… что ком в горле. И я спешно отворачиваюсь к окну.

Слышу как Полина вздыхает и сама возиться с пробкой. Громкий хлопок и пресловутое пшшш, подсказывают, что сестра справилась. По салону тут же разносится запах кислых яблок.

– Мась, будешь шипучку? – протягивает мне красивую бутылку из темного матового стекла. – Кстати, Лева про тебя спрашивал!

Машинально смотрю в зеркало и опять встречаюсь с Артемом взглядами. Его нечитаемый, когда мой растерянный. Не хочу обсуждать Хромова при нем.

– Ты обещала подумать, помнишь?

– Помню.

– Чёрт, Тём! Нельзя поаккуратней, – шипит Полина, когда машина, наехав на лежачий полицейский, немного подскакивает.

– Убери бутылку и пристегнись, – чеканит Артём, пока Поля безуспешно пытается оттереть салфеткой капли на кремовом топе.

– Пятна теперь будут, – бурчит сестра, никак не реагируя на требования.

– Полина!

– Вот ты душный, а, – Поля кривит губы, все-таки отставляя шампанское. – Музыку хоть можно включить нормальную?

В салоне играет тяжелый рок. За неделю с Титовым я уже уловила его предпочтения. Но сестра тянется к экрану и спустя пару минут на всю подпевает:

«Накину худи. Прыгну в М5, Макан на всю, и ветер дует.
Пока ты где-то там, по барам, жмешь другую.
А мне уже по барабану, газ в пол, я еду прямо, очищаю карму».

Чего-чего, а артистизма у Полины не занимать. Она танцует прямо в кресле, будто на сцене ночного клуба. Подняв руки вверх, активно двигает плечами. Её блестящие волосы развиваются как в рекламе дорогого шампуня. Поля смеётся. Я бы и сама улыбнулась, глядя на неё. Да только слишком хорошо знаю сестру. Её веселье напускное.

Может, я ничего не смыслю в отношениях, но, кажется, влюблённые ведут себя иначе.

Или мне хочется так думать?

Глава 13.

Место, куда нас привозит Титов, оказывается мне знакомым. Раньше мы часто отдыхали тут семьями. Наши родители дружат еще со студенческих времён. Поэтому выходные на природе, как и любые праздники, мы обычно проводили вместе.

Буркнув «спасибо», я со сверхскоростью выскакиваю из Лексуса. Поля уже потянулась к Артёму за поцелуем, и наблюдать за сценой их прощания - последнее чего бы мне хотелось.

Крепче стискивая ручки чёрной дорожной сумки, несусь в сторону деревянной арки, что символизирует вход в усадьбу «Сосновый бор». За годы моего отсутствия это место значительно увеличилось в размерах и благоустроилось. К примеру, стенда с картой комплекса раньше не было. Торможу возле него, чтобы сориентироваться, куда двигаться дальше. Ресепшн и администрация находятся прямо. Слева - множество одинаковых двухэтажных коттеджей, а справа - аквазона и выход к реке.

Я успеваю зарегистрироваться и как раз забираю ключ от номера, когда в холле появляется сестра. Одной рукой она катит розовый чемоданчик, а другой, направив на себя камеру, записывает короткий ролик. Девушка администратор, на вид моя ровесница, тут же расплывается в широченной улыбке, приветствуя её.

Переминаясь с ноги на ногу, жду, пока Поля наобнимается со всеми. И в очередной раз убеждаюсь, насколько мы разные. У неё везде друзья и знакомые. Плюс двести тысяч подписчиков в Инстаграм. У меня же закрытый аккаунт, даже без фото в шапке профиля. А ту страницу, где регулярно мелькают мои снимки, веду не я, а кто-то из помощников Аманды.

– Как отрастить такие бесконечно длинные доги, Алиса? – смеётся Крис - блондинка со стильным асимметричным каре, когда разложив вещи и переодевшись, я выхожу к бассейну.

Если я правильно запомнила, Полина представила её как свою лучшую подругу.

– Это всё бикини с высокой посадкой, – коротко отзываюсь, игнорируя завистливые нотки в весёлом голосе.

Я знаю, что ноги у меня красивые. Ровные и худые. Все об этом говорят. И довольно открытый купальник золотистого цвета тут ни при чём. Хотя тем, кто хочет скорректировать фигуру, рекомендую присмотреться к данной модели.

– А талия такая тоже благодаря бикини? – вклинивается Аврора, еще одна подруга Поли, которая сейчас стянула тёмные очки и без стеснения меня разглядывает.

Даю ей такую возможность, спокойно размазывая по телу солнцезащитный крем.

– А живот… – вздыхает. – Мечта. Я два года по тренажёркам хожу, столько тренеров сменила и один фиг не могу добиться такого плоского эффекта. В чем секрет?

– Секрет в том, чтобы поставить шампанское на место, – киваю на запотевший бокал в её руке. – И клубнику в шоколаде желательно отправить туда же.

Всего лишь правильное питание и спорт. Ничего нового. Но не все готовы на такие жертвы, да? Вот и Аврора тоже.

– Ой, ладно, всё равно главное сиськи, – смеётся она, делая щедрый глоток игристого. – Ты, кстати, почему себе не увеличишь?

Мой рот автоматически открывается и несколько секунд я просто моргаю. «А почему ты не увеличишь себе мозги?» хочется спросить в ответ. Мы знакомы пятнадцать минут, чёрт возьми!

До отъезда в Америку слова Роры не на шутку бы меня задели. Мало кто радуется первому размеру, верно? Но, к счастью, в модельном мире это скорее плюс, чем минус. И именно благодаря работе я научилась принимать себя такой, какая есть. С маленькой грудью и большим ртом.

– Спроси у Полины номер её хирурга, – не унимается брюнетка. – Она ведь год назад себе делала.

– Эм…

«Меня всё устраивает» почти срывается с языка, когда к нам присоединяется весело пританцовывающая Поля. Она тоже успела переодеться в очень откровенный красный купальник, в котором её грудь действительно выглядит роскошно. Я бы и не подумала, что у неё импланты.

– О чём сплетничаете?

– О твоих сиськах, – подмигивает ей Крис.

– Хороши мои девочки, да? Завидуйте молча! – Поля усаживается на шезлонг и тянется к бутылке с шампанским.

Не хочу быть занудой, но это уже вторая бутылка за последние полтора часа. Ту в машине она всё-таки допила.

– Титову тоже очень нравятся, – продолжает Полина, изображая что-то похожие на «Цыганочку».

Её подруги заливисто смеются и, подхватив движения, тоже начинают танцевать. А я сгребаю полотенце и ухожу подальше в тень. Загорать мне уже не хочется. Как и вести «милые» девичьи разговоры.

Во рту появляется странная горечь, и я прошу мимо проходящего официанта принести мне воду с лимоном. Пока жду, опускаюсь на шезлонг и прикрываю глаза.

Жаль, как бы я не пряталась от весёлой компании, их разговоры всё равно до меня долетают.

– Кстати, почему вы с Артёмом приехали не вместе? – спрашивает, по-моему, Крис. – Я давненько его не видела.

– У него дела.

– Или вы никак не помиритесь после той истории с Никой? – интересуется уже другой голос.

– Не неси чушь, Рора, – раздраженно огрызается сестра. – Не было никакой истории. Ясно?

Глава 14.

– А мне кажется, что у Титова с Никой всё-таки что-то было, – продолжает пищать Рора, но уже в разы тише. – Просто так Полина бы с ней не разругалась и нам не запрещала общаться.

Судя по плеску в бассейне, сестра пошла плавать, но её личная жизнь не дает покоя этим двум девицам.

Спасибо, Господи, что у меня нет подруг! У меня есть темнокожий афроамериканец нетрадиционной ориентации. И хватит! Надо будет привести ему что-то больше, чем матрёшку и папину настойку.

– Поля же сказала, что Самарина вешалась на Тёму, но тот ее отшил.

– И ты веришь? Скорее трахнул и потом отшил.

Щеки мгновенно вспыхиваю, будто это я, а не подруги сестры копаюсь в её грязном белье.

Артём изменил Полине? Да ну! Какой-то бред.

«Трахнул и потом отшил» эхом звучит в голове, и меня будто опять подташнивает.

– Какой мужик откажется, когда ему намекают на развратный секс?

– Хватит, Рора, – испуганно шепчет Кристина. – Это не наше дело.

– Я просто хочу знать, чтобы не попасть в такую же немилость, как и Ника. Говорят Полина натравила ботов на ее аккаунт. Представляешь? Его временно заблокировали. А Самарина же блогер. У нее реклама расписана на год вперед. И теперь нет доступа к странице.

Мой мозг близок к тому, чтобы взорваться. Поэтому я подскакиваю с лежака и делаю абсолютно не свойственную для себя вещь - с разбега ныряю в воду. Бомбочкой. Поджав ноги и забрызгивая всех вокруг.
Со стороны тут же доносятся недовольные крики, но мне плевать. Главное, подруги Полины теперь сменят тему. Ведь сестра усаживается рядом с ними. А я ухожу с головой под воду, стараясь забыть услышанное.

Вдоволь наплававшись, опять устраиваюсь в тени и моментально отключаюсь. Ночь без сна плюс свежий воздух делают свое дело. Даже музыка и суета вокруг не мешают.

Не знаю, сколько проходит времени, но просыпаюсь я от заливистого женского смеха. Приоткрыв один глаз, пытаюсь привыкнуть к яркому солнечному свету. А наткнувшись на мужскую фигуру, мигом зажмуриваюсь обратно. Судорожно тяну носом воздух, стараясь унять дрожь. Но сердце уже соскочило с нормального ритма. Уловив всё, что надо и не надо, оно разносит по телу сигнал SOS.

В ушах гул. Все звуки смешались в нечто непонятное. А на спине собираются капельки пота. И всё потому, что у бассейна стоит Титов. В одних шортах и без футболки, чёрт возьми! Зачем он приехал?

Новая порция смеха, среди которой отчетливо слышно незнакомый мужской голос, заставляет снова раскрыть глаза. Рядом с Титовым темноволосый загорелый парень. Активно жестикулируя, он рассказывает какую-то шутку, и компания повторно взрывается хохотом.

Кажется, весело всем, кроме меня. Вжимаясь в шезлонг, я обдумываю как незаметно сбежать. И именно в этот момент встречаюсь с внимательным зеленым взглядом.

Вдох-выдох.

Артём смотрит без тени улыбки. Сложив руки на груди и демонстрируя замысловатые татуировки.

Одна в форме перевернутого креста располагается чуть ниже ключицы с правой стороны. Вторая начинается на плече и убегает куда-то на спину. Третья - какая-то надпись, спускается от ребер к кубикам пресса.

Знаю, что рассматриваю их слишком долго. На парня сестры не принято так заглядываться. Но почему смотрит Титов? Мне ведь не кажется? Или я опьянела от обычной воды с лимоном?

– Хватит спать, красавица! – вдруг раздается прямо надо мной, отчего я вздрагиваю и машинально поднимаю голову. Фокусирую потерянный взгляд на улыбающемся мне блондине, а в следующую секунду, как ужаленная, подскакиваю с места.

– Глеб! – округлив глаза, я висну на высоком мускулистом красавчике. – Скажи, что это ты! Иначе я не поверю. Ты же был в два раза меньше.

– Сходу решила навешать мне комплексов? – иронично выгибает бровь Титов младший. – Типа раньше я был щуплым задротом?

– Нееет, – сквозь смех мотаю головой. – Я… Я так рада тебя видеть.

Правда-правда. Настолько, что слова путаются. Мысли и эмоции переполняют. Но на душе вдруг становится легко. И так отчаянно исчезнуть отсюда мне уже не хочется.

В детстве мы с Глебом отлично ладили. Он младше меня на год. И когда Тёма с Полиной устраивали тайники на дереве, мы с ним увлеченно ковырялись в песочнице.

– Пойдем к реке, прогуляемся? – выпаливаю, ухватив его за руку. – Я там сапы видела. Хотела попробовать, но не с кем было.

Глава 15.

Мы с Глебом спускаемся к реке, как раз когда наверху начинается импровизированная вечеринка. Громкая музыка, танцы и нетрезвые разговоры-увы не моя стихия. Поэтому, черпая шлепком прохладный песок, я испытываю в разы больше удовольствия.

Придерживая Глеба под руку, мне приходится подстраиваться под его шаг. А этот парень ростом под два метра, явно не любитель ходить вразвалочку.

На берегу лежит один разноцветный сап борд, хотя несколько часов назад их было гораздо больше. Мужчина, который сдаёт их в аренду, уже успел перетащить доски в деревянный эллинг, где хранятся гидроциклы и лодки. Он говорит, что сегодня их взять уже не получится.

Я в ужасе представляю, что нам придётся возвращаться к бассейну, и поднимаю на Глеба перепуганные глаза. Спасибо, что он всё понимает без слов и всё-таки уговаривает владельца эллинга дать нам поплавать, пока не стемнеет.

Оказывается, эти сапы надувные и очень лёгкие. Но вот освоить их - задачка не из простых. Нужно максимум концентрации, чтобы держать равновесие и управлять доской стоя. Грести веслом, как на плоту. Поэтому, пару раз свалившись в воду, я усаживаюсь поудобнее и просто наблюдаю за Глебом.

Он явно делает это не впервые. Держится уверенно. На груди и руках у него красиво перекатываются мышцы. А на лице в этот момент обворожительная улыбка.

И почему мы не выбираем, кого любить, а кого нет? Почему я не могу реагировать на младшего Титова так, как на старшего? Они ведь с Тёмой похожи. Только сердце предательски трепыхается рядом с одним и абсолютно спокойно от близости с другим.

– Тёма с твоей Полиной вместе. Уже знаешь?

Да, Глеб единственный, кто был в курсе моей влюбленности в его брата. И не удивительно, что сейчас в мужском голосе слышится беспокойство.

– Угу. Давно?

Кто бы знал, чего мне стоит звучать так непринужденно. Я не такая хорошая актриса как сестра, но я стараюсь на все двести процентов изображать безразличие. Ведь если Глеб спросит, осталась ли у меня симпатия к Артёму, я … Я летела сюда с полной уверенностью, что нет. А теперь… Теперь понимаю, что заболела им еще сильнее. За неделю подсела на него, как безнадежно пропащая наркоманка. Прослушала каждое его голосовое минимум раз сто. И могу пересказывать их дословно. Вплоть до интонаций.

– Прошлым летом вроде сошлись.

– Год - приличный срок, – подмечаю, будто имею какой-то опыт в отношениях. Будто имею хоть малейшее представление, что обычно следует дальше. Свадьба? Или сначала надо немного пожить вместе, чтобы притереться?

«У них всё серьёзно» колит что-то внутри. Не для статуса или Инстаграм.

– Наверное… – коротко отзывается друг, подплывая ближе. – А ты? Всем завидным холостякам Америки голову вскружила?

– Пока еще в процессе, – натянуто улыбаюсь. – Как родители, кстати?

– Да нормально. Разводятся.

– Как это разводятся?

Пытаясь уловить связь между словами «нормально» и «разводятся», я перестаю бултыхать ногами и вскидываю на друга озадаченный взгляд.

– Ну, как и все, – жмет плечами. – Я, конечно, люблю предков, но каждого по отдельности. Вместе они способны положить начало третьей мировой.

– Мне так жаль.

Историю, что Дмитрий Борисович и Марина Александровна поженились на неделю раньше моих родителей, я знаю с детства. Поэтому новость про их развод мозг напрочь отказывается принимать. Если не ошибаюсь, в прошлом году у них была серебряная годовщина. И что? Всё?

– Так бывает, Алис, – философски заключает Глеб. А следом, совершенно неожиданно, зачерпывает веслом воду и брызгает прямо в меня.

– Эй! – обижено восклицаю, смахивая с лица холодные капли.

– Вставай, давай! А то раскисла!

Послушно поднимаюсь, стараясь хотя бы сейчас не улететь в воду. Но это сложно. Я словно пьяная, еле стою на ногах. Кажется, все мышцы разом напрягаются, чтобы удерживать баланс.

Секунда. Две. Три. Я не падаю. Выпрямляю спину. На лице довольная улыбка победителя. Жаль, слишком недолгая, которая тут же сменяется гримасой ужаса.

Все происходит слишком быстро. Весло летит в одну сторону, я в другую, а сама доска - в третью.
Да, я забыла пристегнуть манжет, который крепит сап к ноге. И теперь судорожно барахтаюсь, стараясь удержаться на поверхности.
Тело моментально сковывает то ли паника, то ли холод. Вода кажется ледяной. А я не умею плавать, когда не чувствую дна. Когда вокруг лишь тёмная речная муть.

Изо всех сил я размахиваю руками, но толку мало. Воздуха не хватает. Я начинаю захлебываться.

Где-то обрывками слышно крики Глеба. Кажется, он уже рядом, и я мысленно командую себе продержаться еще чуть-чуть.

– Алиса, все хорошо! Я здесь! – успокаивает друг, подхватывая меня сзади. Его крепкая рука оказывается где-то под грудью, а моя голова на поверхности. Я наконец-то делаю жадный вдох и закашливаюсь так, что вода идет носом.

В голове шумит и всё происходящее я воспринимаю словно урывками. Глеб уверенно гребет одной рукой, не переставая звать на помощь.

Кажется, мы почти у берега, когда раздается голос Титова старшего.

– Твою мать, Глеб! – рычит он, подхватывая меня на руки.

Хочется заступиться или выдавить банальное «всё нормально», но губы онемели. Меня трясет. Могу лишь крепче вцепиться за шею Артема и прижиматься к нему, как к единственному источнику тепла.

Горячий и сильный. Несет меня будто пушинку. В считанные минуты покидая пляж, направляется в сторону коттеджей. Не говорит ни слова. Взгляд острый и устремлен вперед. А я, прижимаясь щекой к его плечу, смотрю вниз. Туда, где лиф от купальника съехал в сторону, оголяя грудь. Туда, где мой затвердевший сосок трется об его. На каждый шаг. Кожа к коже. Меня словно током простреливает.

Растерянно поднимаю глаза, цепляясь за напряженные скулы. Он ведь не может не чувствовать, да?

Глава 16.

Тёма отпускает меня лишь в комнате. Толкнув ногой дверь, отрезает нас от постороннего шума и аккуратно усаживает на кровать.

Я сразу же принимаюсь поправлять съехавший купальник и этот жест уж точно не остаётся незамеченным. Кадык на его шее дергается. А взгляд как-то нехотя ускользает к потолку.

Видимо, я еще не в себе, раз испытываю не стыд или неловкость, а совершенно другие эмоции. Мне хочется стащить с себя мокрые вещи и снова прижаться к Артёму. Мне холодно и неуютно, чёрт возьми.

– Тебе надо в душ, – заключает Тёма, видя, как я дрожу.

Киваю. Это действительно единственное, что я могу сейчас себе позволить. Жаль только, горячие струи не особо помогают. Я откручиваю вентиль на максимум, абсолютно не переживая сколько воды израсходую.

От высокой температуры в кабине вовсю клубится пар. Стекло запотевает, моя кожа краснеет, но тело по-прежнему продолжает потряхивать. Это от пережитого стресса? Или от близости с Артёмом? Ведь я думаю лишь о том, как он нёс полуголую меня на руках.

Когда, обмотавшись в полотенце, спустя минут тридцать, я возвращаюсь в комнату, замечаю на кровати знакомую серую толстовку и спортивные штаны. Тёма принес? Вещи явно как минимум на пару размеров больше и сидят на мне как конкретный оверсайз. Но я брала с собой лишь несколько футболок и шорты. Поэтому выбирать не приходиться.

– Ты как? – со стуком заглядывает в комнату, едва я устраиваюсь на кровати с расческой в руках.

Какое счастье, что мой стилист Саманта не видит, что я собираюсь делать. Иначе надавала бы мне по рукам. «Мокрые волосы ни в коем случае нельзя расчесывать. Так они истончаются и пушатся», - звучит её назидательным тоном.

– Уже лучше. Спасибо. Как Глеб?

– Что ему будет? Сидит нервы коньяком успокаивает.

Я слышала, как друг порывался зайти ко мне, но Тёма не очень вежливо отправил его куда подальше. Он отчитывал брата, будто в случившемся есть его вина.

– Я сама виновата, Тём. Отстегнула манжетку и забыла пристегнуть обратно. А Глеб меня спас.

– Почему вообще жилет не надела?

Потому что дура. Потому что их тоже уже спрятали в эллинге, и я боялась, если попрошу, то недовольный хозяин передумает давать нам доски.

– Так и не согрелась, что ли? – ловит меня за ступню, когда я, думая что незаметно, поджимаю пальцы на ногах. – Ноги ледяные.

– Сейчас пройдёт. Спасибо за одежду. И, Тём… Не говори никому, ладно?

Хмурит брови так, что между ними появляется складка, которую мне хочется разгладить, и молча уходит.

Но почти сразу возвращается с носками и рюмкой какого-то спиртного.

– Пей, – командует, поднося её чуть ли не к губам.

В нос ударяет резкий запах крепкого алкоголя, и я отрицательно мотаю головой. Наверняка, это что-то горькое и обжигающие внутренности.

– Пей, Алиса! Хотя бы пару глотков. Поможет согреться, – уговаривает, присаживаясь на корточки и натягивая на меня носки.

И я пью. Но точно не чтобы согреться. Просто мои ледяные ноги в его горячих руках - рассинхрон для моих нервов. Как и пропахшая мужским запахом одежда, в которую я одета.

– Можешь побыть тут еще немного? – прошу, когда Артём накрывает меня одеялом.

– Сказку рассказать? – улыбается. – Про русалочку?

Вместо ответа двигаюсь к противоположному краю кровати и похлопываю рядом.

Откуда во мне такая смелость, понятия не имею. Алкоголь уже начал действовать, что ли? Или просто я понимаю, что могла бы вообще тут не сидеть сейчас? Что момента, когда Тёма выключает свет и укладывается рядом, тоже могло не быть. Что моя жизнь могла закончиться там, в мутной речной воде. Так глупо и так бессмысленно.

Тогда чем не повод праздновать этот день, как второй день рождения? Перестать сомневаться и начать жить как хочется.

Матрац приятно прогибается под нашим весом, и моё сердце тут же набирает скорость. Стучит как у марафонца в конце дистанции.

В комнате полумрак. Занавески не зашторены, и блики от светомузыки то и дело падают в окна, мелькая на стене.

Укладываюсь на бок, а Тёма лежит на спине. Разглядываю его профиль, пока не зеркалит мою позу и не поворачивается лицом к лицу.

Смотрим друг другу в глаза. В темноте они у него почти чёрные. Но блестят так… Боже!

Сердце уже откровенно тарабанит в рёбра. Будто заведенное. Тук-тук-тук-тук.

Я впервые в одной постели с мужчиной. С тем, от одного взгляда на которого мурашки по всему телу.

Становится адски жарко. Щёки пылают.

Выпутываюсь из-под одеяла, двигаясь к Титову ближе. Веду пальцем по колючему подбородку. Перестаю дышать.

Попросив Артёма остаться, я и не думала ни о чём подобном. Но, кажется, только что мои тормоза добровольно отказали. Не хочу и не могу бороться с собой.

Я его люблю. Без всяких условностей и «если». Даже статус парня моей старшей сестры, увы, не может на это повлиять. Как и я не могу повлиять на то, что мои губы сами тянуться к его.

Артём замирает. Мышцы под моими ладонями превращаются в гранит.

«Только не отталкивай, пожалуйста. Я помню про твое: никогда не делай так больше». Но сейчас твоя близость важнее воздуха там, под водой.

Поцелуй, почти невинный. Легкие, едва ощутимые касания. А во мне поднимается настоящий ураган. Тело будто огнем простреливает.

Не знаю, чувствует ли он как я дрожу. Уже точно не от холода. Ведь кровь закипает.

Я и не догадывалась, что поцелуи могут быть такими. Трепетными и будоражащими одновременно. Мои губы словно слизывают с его губ топлёную карамель. И мне так вкусно. Сладко-сладко.

Закрываю глаза, ныряя дальше. Задираю футболку. Веду пальцами в том месте, где у него должна быть татуировка. Ощупываю гладкую кожу. Позволяю рукам скользить по твердому прессу и растворяюсь в ощущениях. Тону.

Мне бы хотелось, чтобы он тоже трогал мене везде, где ему вздумается. Но ладони Титова лишь сильнее сжимают мою талию и не двигаются. Его дыхание становится шумным. И губы наконец-то раскрываются, выпуская наружу тёплый язык.

Глава 17.

– Значит, в девять утра ты мне не звонишь, думая, что я сплю, – бурчит Джекс, ворочаясь на подушке, – а в семь, по-твоему, я как раз жду звонка? Или просыпаюсь попить воды?

– Чёрт! Прости-прости. У нас сейчас три часа дня, и я забыла, что у тебя ранее утро.

Разница во времени спасала меня от разговоров с родителями. Вместо регулярных созвонов по скайпу я отправляла им хорошо отрепетированные голосовые и все были счастливы. Мама с папой, потому что думали, у меня всё в порядке. А я – потому что врать на камеру в разы сложнее, чем в сообщениях.

– Тебе звонила Аманда? – уточняет Джексон во всю зевая и даже не стараясь прикрыть рот ладонью.

– Нет.

– Нет? Я был уверен, что ты поэтому и трезвонишь мне в такую рань. Узнала последние новости.

На мгновение воцаряется тишина и заспанная физиономия афроамериканца вопросительно смотрит на меня.

– У нас намечается сотрудничество с Картье. Стелла подслушала разговор Аманды. И… – друг делает паузу, изображая руками нечто похожее на барабанную дробь. – Ходят слухи, что ты попала в топ пять претенденток, которых предварительно отобрали для сьёмок.

Не моргая, пялюсь на белоснежную улыбку Джексона, что заполняет чуть ли не весь экран. Стать «лицом» французского ювелирного бренда – мечта многих. И дело тут не только в гонораре с шестью нулями. А в возможностях, что открываются перед тобой после.

– У тебя там проблемы со связью, что ли? – трясёт телефон Джекс. – Ведь ты должна сейчас прыгать до потолка, но почему-то зависла.

– Пока это всего лишь слухи, ты сам сказал. К тому же, Аманда мне не звонила.

– Значит, еще позвонит. Изюминка их новой коллекции - сапфиры и синие алмазы. Понимаешь? Ты идеально подходишь, сладкая. Твои голубые глаза будут смотреться в кадре потрясающе.

Заторможено киваю, думая совсем не о съемке. И мой проницательный друг, конечно же, всё замечает.

– Что не так, Лисса? Надеюсь, ты не вздумала остаться в России?

– Я целовалась с парнем своей сестры, Джекс, – выпаливаю на одном дыхании. – Вчера ночью.

– Это с тем красавчиком?

– С ним, – кусаю губы.

– Если ты решила исповедаться, то я отпускаю тебе этот грех, дочь моя. Спи спокойно. И мне желательно больше не мешай это делать.

– Я сама к нему полезла.

– А он? Ответил?

Джексон опять заразительно зевает. Пока я, вспоминая то самое «ответил» краснею как помидор.

Наш поцелуй был недолгим. Артём сам его прервал. Укрыл одеялом и скомандовал: Спать. Я почти сразу послушно уснула. Ведь Тёма не ушел, а устроился рядом. И сколько он так пролежал, понятия не имею.

– Ответил. Но, думаю, исключительно, чтобы не обидеть меня.

Оглушительный смех, что следом раздаётся в трубке, вынуждает закрывать рукой динамик и судорожно жать на кнопку уменьшения громкости.

– Парни не такие принцы, как в твоих фантазиях, сладкая. Никто не будет целовать ту, которая его не привлекает. Тем более из жалости. Это не наша тема.

– Джексон, он встречается с моей сестрой. Уже год.

– Пфф. Кимберли встречалась с Райаном два. А потом он бросил её и почти сразу женился на Эмбер.

– То совсем другая история.

– Неважно. Смысл один. Видимо, не настолько у них всё серьёзно, раз за год их «встречаются» не вылилось во что-то большее.

На языке крутится с десяток возражений, но я молчу. Зная Полину, её свадьба будет с королевским размахом. Поэтому нет ничего удивительного в том, что они не торопятся.

– Ладно, Джекс, я позвоню тебе позже, – шепчу, заметив у ворот уже знакомый чёрный автомобиль.

Утром я проснулась одной из первых. Кое-как дождалась, когда из своего номера выйдет Глеб, поблагодарила его за спасение и попросила отвезти в город. А сейчас, прячась за кружевным тюлем, наблюдаю за возвращением сестры.

– Пообещай изобразить удивление, когда Аманда предложит тебе контракт, – требовательно произносит друг, одновременно с тем, как Полина выпрыгивает из Лексуса. – И сразу похвастаться мне!

Кажется, сейчас я готова обещать что угодно. Поэтому, выдавив невнятное «Угу» и спешно попрощавшись, я впиваюсь глазами в фигуру Титова, что выходит из машины следом за сестрой.

Зачем я смотрю? И что хочу увидеть? Что её Артём будет целовать куда дольше, чем меня вчера? Ну не дура?

Дура! Ещё и какая! Клиническая! Безнадежно влюбленная!

Заламывая пальцы и забывая, что нужно дышать, я слежу как Тёма достаёт из багажника Полин чемодан. Опускает его на тротуар, но к дому не несёт. Останавливается напротив активно жестикулирующей сестры, пряча руки в карманы серых штанов. Поля явно не в духе. Она кривит губы, что-то выговаривая, а затем хватается за чемодан и катит его к веранде.

Артём не пытается её догнать и не идёт следом. Он поднимает голову и смотрит на окна моей спальни. Всего несколько секунд, но я отпрыгиваю к дивану, едва не завалив мамин цветущий Антуриум. Пульс учащается, а руки дрожат.

Глава 18.

Полина с Артёмом поругались. В подробности меня, конечно, никто не посвящает. Но о том, что между сестрой и Титовым случился разлад понятно по её покрасневшим глазам.

Хотя сама Поля делает вид, что всё в порядке и старательно маскирует припухлость на лице патчами, мне хочется купить билет на ближайший рейс до Нью-Йорка.

Почему-то меня не покидает ощущение, что я как-то причастна к их ссоре. И как справиться с этим удручающим чувством, что буквально сжирает изнутри, я не знаю.

Поля заперлась в своей комнате, а я уже дважды подхожу к дверям, но постучать не решаюсь.

Что ей сказать? Признаться, что мне нравится Артём? И тут же клятвенно заверить, что я буду держаться от него подальше? Чистосердечное ведь должно унять бурю, что с каждой минутой разрастается внутри? Стыд и вина, как два осьминога с длинными скользкими щупальцами, всё крепче сдавливают горло.

Вспомнив, что в стрессовых ситуациях, я люблю занимать руки и мысли готовкой, спускаюсь на кухню. Хочу испечь для Полины овсяное печенье и сделать освежающий смузи.

Еще год назад я увлеклась нутрициологией и знаю, что есть продукты, которые поднимают настроение не хуже шоколада. Поэтому пока запариваются сухофрукты, я разминаю вилкой банан. А затем высыпаю в миску миндальную муку и овсяные хлопья. Вместо сахара кладу пару ложек мёда, и чтобы придать печенью особый аромат, добавляю немного рубленных орехов.

Отправив будущее печенье выпекаться, я иду собирать клубнику с малиной, что выращивает мама на участке за домом. А потом взбиваю в блендере ягоды с обезжиренным йогуртом и, перелив всё в красивые стаканы, украшаю листочками мяты.

С подносом в руках заходить к сестре уже не так страшно. К тому же она встречает меня сидя на полу, обложившись ворохом нарядов.

– О, Алюсь, ты очень кстати, – машет рукой Полина, зазывая войти. – Поможешь мне разобрать гардероб? Я раз в месяц отбираю вещи, которые перестали мне нравится и отвожу их в волонтерский центр. Что скажешь насчет этого платья?

Поля поднимает вверх кусок красной ткани и крутит его так, будто это мини вдруг может превратиться во что-то приличное.

– Нет? Уже не модно? – читает по моему лицу.

И вряд ли когда-то было.

– А это? – вертит в руках маленькое чёрное платье.

– Ну, это вечная классика, – улыбаюсь, подхватывая исходящую от сестры лёгкость.

– Да, только я уже несколько раз его надевала.

– Может, сделаешь перерыв? – ставлю на стол бокалы и вазочку с печеньем.

Ореховый аромат тут же разливается по комнате и Полина охотно соглашается. Устроившись на кровати в позе по-турецки, она откусывает кусочек и довольно прикрывает глаза.

– Мммм, кайф. Я и не думала, что ПП десерты могут быть настолько вкусными.

– А главное, ешь и за фигуру не переживаешь.

– Это точно. Мне для роли как раз нужно скинуть пару килограмм. Если всё-таки утвердят, то буду играть модель, которую похитили и месяц продержали взаперти.

Поля рассказывает про фильм. Про работу с Хромовым. Про то, что он гениальный режиссёр и все его картины имеют огромный успех. Я увлечённо случаю и в какой-то момент почти полностью расслаблюсь. Улыбаюсь, глядя на сестру и молча жую печенье. Всё-таки бананы на пару с овсянкой справляются с плохим настроением не хуже сладостей.

– Аль, а ты не знаешь, Титов сейчас ни с кем не общается?

Полина смахивает мелкие крошки со своей майки и резко вскидывает на меня внимательный взгляд.

– В каком смысле? – хриплю, едва не подавившись. – И откуда мне быть в курсе?

– Ну вы же эту неделю много контактировали. Вдруг заметила что-то? Может, переписывается с кем-нибудь в телефоне?

Поля тяжело вздыхает. Крутит в руках бокал, будто раздумывает развивать ли тему дальше или сделать вид, что ничего не спрашивала. Но, подцепив трубочкой кусочек клубники, всё же продолжает.

– В последний месяц наши отношения резко испортились. Нет, я знаю причину. Отчасти сама виновата. Захотела устроить ему проверку. Не спрашивай зачем.

– Зачем? – всё же искренне недоумеваю.

Нет, я не осуждаю, но и понять не могу. Ведь когда любишь человека, ты даже на секунду в нём не сомневаешься.

– Просто он вначале так ухаживал красиво. А потом как-то резко сдулся. Ника еще стала масло в огонь подливать. Она как раз своего Эдика на измене поймала. В общем, я попросила её пофлиртовать с Тёмой. Ну знаешь, пригласить на кофе и всё такое. Только эта дура мало того, что стала в прямом смысле на него вешаться, так ещё и когда Артём её отшил, растрепала ему всё. И Титов, конечно, был не в восторге. Сказал, что если я ему не доверяю, то не стоит и продолжать.

– Поль, Тёма просто переживает из-за приближающегося открытия, – выдавливаю из себя еле слышно.

– Ага. А вчера он вообще лёг спать на диване и даже на мои попытки заняться сексом никак не отреагировал.

Опускаю взгляд на свой короткий бесцветный маникюр, желая провалиться сквозь землю. Затрудняюсь ответить, что хуже: знать, чем Артём занимается с моей сестрой за закрытой дверью или что вчера они тем самым не занимались, из-за поцелуев со мной.

Глава 19.

Вечер мы с Полиной проводим вне дома, но вместе, если можно так выразиться.

Сестра зовёт меня на какую-то тусовку, что организует Хромов для «своих» и я соглашаюсь.

После её откровений про отношения с Титовым в душе царит хаос. Я не знаю, что делать и как себя вести, но ощущение, что каждый мой шаг, как по минному полю. Одно неверное движение и можно подорваться.

Нас забирает личный водитель Льва Хромова ровно в восемь вечера. Новенький мерседес бесшумно мчит через весь город к отельному комплексу, который именитый режиссёр арендовал для проведения закрытой вечеринки.

– Расслабься, Аль, – с улыбкой произносит сестра, заметив как я оглядываюсь по сторонам шагая по просторному холлу. Много зеркал и много света. Но ещё больше шикарно разодетых гостей. – Это что-то вроде корпоратива. Лёва постоянно такие устраивает. Ну а что? Может себе позволить. Денег не просто вагон, а целый бронепоезд.

Охотно верю. Ведь закатить такое мероприятие стоит, наверное, куда дороже того, что наш отец потратит на свой полувековой юбилей.

Тут и официанты, кружащие с подносами среди толпы. И фотограф, встречающий нас яркими вспышками. И красная дорожка, на которой возвышается статуэтка в человеческий рост, очень похожая на Оскар.

Надо признать, вечеринку для «своих» я представляла иначе. В разы скромнее. Нет, в десятки раз скромнее. Но, как я понимаю в процессе, этот вечер - что-то типа закрытого кинопоказа.

Сначала в одном из залов, где огромный белый экран и мягкие кожаные диваны, мы смотрим фильм, над которым только закончилась работа. Естественно, к созданию причастны почти все присутствующие во главе с гениальным режиссёром.

Во втором зале нас ждёт фуршет и возможность обсудить премьеру. А в третьем – ведущий, диджей и награждение тех, кто приложил руку к рождению кинокартины.

Атмосфера просто удивительная. Даже я чувствую себя комфортно, хоть и не любитель чужих компаний. Единственное, о чем жалею, что не подошла к сборам более ответственно. На мне свободные черные брюки и черный атласный корсет, который скрыт под объёмным пиджаком. Из косметики: тушь, румяна и матовая помада цвета пыльной розы.

Вот такие издержки профессии. После всевозможных нарядов, что порой еле на себе носишь, в жизни я предпочитаю просторную и не привлекающую внимания одежду.

Хотя это ведь и не мой день, чтобы блистать. С этим прекрасно справляется Полина. В своем золотистом платье с открытыми плечами и декольте она настоящая звезда.

Ну и Хромов, само собой. Сегодня он в тёмно-синем костюме. Но не по классике, а на свой лад. Майка с вырезом, пиджак и широкие брюки. На сцене держится уверенно. Много шутит, вызывая всеобщие овации и смех.

Если честно, я взглянула на него по-новому. И фильм его действительно меня впечатлил. Глубокий, со смыслом, оставляющий после себя некое послевкусие.

– К слову, ему тридцать семь, – подмигивает Поля, когда, спрыгнув в зал, знаменитый режиссёр направляется в нашу сторону. – Не такой уж и старый, да?

Мой ответ повисает в воздухе. Ведь за считанные секунды Лев приближается к нам. Его походка уверенная. Каждый шаг выверен и приправлен своеобразной грациозностью. Даже несмотря на высокий рост и слегка сутулые плечи.

И где справедливость? Я несколько лет тренировала способность так спокойно и непринуждённо двигаться.

– Полина, звезда моя! Тебя там Анваров очень желает видеть, – усмехается Хромов, подталкивая сестру к сцене.

– Тогда, надеюсь, ты не дашь этой красотке заскучать, – смеётся Поля, отправляя нам воздушный поцелуй.

– Даже не сомневайся. Шампанского? – Лев обращается уже ко мне, подхватывая у мимо пробегающего официанты высокий фужер.

Решаю, что проще принять и просто держать в руках, чем отказываться и объяснять почему.

– Спасибо. И поздравляю! – я улыбаюсь, прокручивая прохладную стеклянную ножку бокала. Сейчас она как своеобразные чётки. Ведь рядом со Львов я начинаю нервничать.

Это абсолютно неконтролируемо и неосознанно. Просто как цунами, что поднимается на море во время непогоды.

Не знаю, то ли дело в мощной мужской энергетике, которую я буквально кожей ощущаю. Будто мороз пробирает. То ли во взгляде. Пристальном, изучающем. Он разглядывает меня слегка прищурившись и совершенно этого не стесняясь. Чего не могу сказать о себе.

Хромов - игрок высшей лиги. Это читается во всем. Во внушительной фигуре. В манере держаться так, что и сомнений не возникает, кто тут хозяин вечера. В жестах и умении озвучивать слова, которые производят нужный эффект.

Чтобы общаться с таким мужчиной, надо знать правила, чувствовать разговор и его подводные камни. Уметь флиртовать, в конце концов. А я, увы, в этом полный ноль.

– Нечасто встретишь девушку, знающую толк в этикете, – Лев приподнимает уголки губ и кивает на шампанское в моих руках. – Мало кто держит бокал именно так, а не за основание.

Комплименты сыплются на меня как из рога изобилия. Один за одним. Словно залпы пытаются прорвать мою защиту.

Я что-то отвечаю и поддерживаю разговор. Но скорее из вежливости, чем от заинтересованности. Хотя Лев, видимо, воспринимает всё иначе. Раз не отходит от меня большую часть вечера.

Глава 20.

Даже решение улететь на другой континент я не принимала настолько взвешенно. Тогда это был единственный выход, чтобы вырвать из сердца Титова. А сейчас?

Сейчас я между двух огней. С одной стороны Артём, с другой – Хромов. И оба обжигают своими взглядами. Смотрят так, будто каждый готов схватить за руку и тащить к машине.

Кажется, даже музыка и разговоры в зале становятся тише, пока внутри меня идет нешуточная борьба. Пока я убеждаю себя принять предложение Хромова. Нахожу сто один довод.
Так будет лучше для всех. Именно это я повторяю, как мантру, сидя в белом Мерседесе. В комфортном представительском авто, в котором мне почему-то неуютно.

Он просторнее, чем Лексус Титова. Внизу в дверях ненавязчивая подсветка, между сиденьями - два больших подлокотника. Личный водитель везет нас бережнее, чем членов королевской семьи. Но почему же мне так отчаянно хочется быть не здесь? Почему я смотрю в окно на яркую ночную Москву, а вижу разочарованный взгляд Артёма, который он бросил на прощание?

– Куда мы едем? – оборачиваюсь к Хромову, что всё это время наблюдал за мной, откинувшись в мягком кресле. Хоть я и погрязла в мыслях, но то, что мы проехали нужный поворот, замечаю.

Как и замечаю, что отвечать Лев не спешит. Его забавляет моя реакция. Испуганный взгляд, дрогнувший голос.

– Хочу поужинать с тобой. Ты же не против?

– Я не ем после восьми вечера.

– Поэтому ты не притронулась ни к чему на вечеринке? – демонстрирует свою наблюдательность. – Уверен, с такой фигурой тебе не о чем переживать.

Да, фигура – это последнее, о чём я сейчас беспокоюсь. Хотя Хромов, напротив, выглядит расслабленным. Левая нога вальяжно закинута на правую, а руки свободно лежат на бедрах.

– Не бойся, Алиса! Я не съем тебя. Хоть и адски голоден. Просто составь мне компанию. Не люблю ужинать в одиночестве.

Моё молчание тут же воспринимается как согласие, и спустя минут десять перед нами распахивает двери какое-то пафосное заведение. Этот вывод я делаю, взглянув на публику в зале и на ценник, едва открываю меню. Пока бездумно скольжу глазами по названиям блюд, стараясь скрыться за кожаной папкой от пристального внимания Хромова, он надиктовывает официанту заказ.

– Два стейка на кости средней прожарки, овощи гриль, тартар из оленины. Он тут вне всяких похвал, – шепчет с видом, будто делится со мной секретом, – бутылку Блан де Нуар. Или ты предпочитаешь полусладкое?

– Я не пью. Поэтому берите на своё усмотрение.

Лев недовольно качает головой, намекая, что я опять ему «выкаю». Жаль огорчать великого режиссера, но я делаю это неосознанно, как всегда обращаюсь к малознакомым людям. И вряд ли смогу перестроиться даже ради его гениальной персоны.

– Значит, нам безалкогольного вина, – командует официанту, который активно вносит заказ в специальный планшет. – Вы точно с Полиной родные сестры?

Хромов открыто смеётся, но я оцениваю его шутку лишь сдержанной улыбкой. В детстве я не раз задавалась этим вопросом. Одно время даже всерьез думала, что меня удочерили. Ведь я не похожа ни на кого из родителей. И не только внешне. Мама всегда любила собирать у нас дома шумные компании. Она накрывала стол, продумывала развлечения, в которых участвовали все, кроме меня. Папа травил анекдоты. Полина разыгрывала мини-представления, уже тогда зная, что станет актрисой. А я обычно ждала возможность улизнуть и спрятаться в своей комнате. Проводить вечер, читая книгу, мне нравилось больше, чем развлекать их подвыпившую компанию.

– Точно. Поля похожа на папу, а я копия его бабушки.

– Тогда я завидую твоему прадеду. Иметь такую красавицу жену - истинное удовольствие.

Мне хочется сменить тему. Кажется, в машине он говорил, что следующую работу планирует снимать в Америке. Или нет? Я слушала его в пол уха, думая про Титова.

– Не смущайся, Алиса. Я эстет и вдохновляюсь красотой. Мало кто знает, что иногда сценарии для будущих фильмов рождаются у меня, когда я просто наблюдаю за женщинами. Тебя, например, я отчетливо вижу в кадре.

– Спасибо, но способностей к этому у меня нет.

– Брось! У кого они сейчас есть? С Полиной знаешь сколько дублей снимаем?

Лев усмехается. А я думаю: почему стейк жарят так долго? Наш разговор всё больше и больше сворачивает куда-то не туда. Особенно, когда Хромов пытается накрыть мою руку своей, но я отдёргиваю её и тянусь к стеклянной бутылке с водой.

– Ладно, давай начистоту. Ты привлекаешь меня, Алиса. Это вспышка, что пронеслась еще там, на площадке. Ничего не могу с собой поделать. Да и не хочу. Хочу просто наслаждаться твоей компанией. Хочу, чтобы своё время, пока ты ещё в России, ты подарила мне. Можем хоть сейчас сесть на самолёт и отправиться к морю? В Сочи? Или куда желаешь?

– Эм… – я прячу взгляд в букете белых пионов, что стоит на столе, пока судорожно подбираю слова.

Боже… Почему среди всех этих красиво сказанных фраз мне слышится совсем другое? Он хочет купить меня на ближайшую неделю?

– Взамен готов предложить тебе главную роль в новом фильме. Героиня как раз начинающая модель, которой не повезло с агентом. Уверен, работа получится шикарной. Все рекорды по кассовым сборам побъем. Изнанка красивого мира моды, большие деньги, интриги, предательство, – публика такое любит. Что скажешь? По-моему, лучше шанса заявить о себе на Родине и не придумаешь.

Глава 21.

– Привет, – здороваюсь с Артёмом, пропуская его в дом.

– Привет, – отвечает, вручая мне коробку с какими-то пирожными. – Те, что отдельно лежат, с кокосовой стружкой, диетические.

– Спасибо.

Киваю и крепче сжимаю атласную ленту.

Тёма скидывает обувь. Выпрямляется в полный рост, но проходить дальше почему-то не спешит. Так и стоит, занимая собой половину прихожей. Наполняя её уже знакомым ароматом пряной туалетной воды.

Мне неловко, будто Титов именно ко мне пришёл. Отворачиваюсь. Суечусь, разыскивая тапочки.

Встречать я его не планировала, но Поля, как обычно, застряла в душе. Она намывается, а от меня, кажется, за километр несет рыбой. Я чистила сёмгу как раз когда в дверь позвонили.

– Нормально добралась вчера? – интересуется Тёма, склонив голову набок и внимательно меня рассматривая. С ног до головы прям. Словно за ночь я сильно изменилась.

– Нормально.

На такси. Про остальное и вспоминать не хочу.

Жалею только, что не вылила на Хромова стакан воды. Пусть бы немного остудил пыл.

Просто я так растерялась и разнервничалась, что вылетела из ресторана, едва не сбив с ног нашего официанта с подносом в руках.

«У всех есть своя цена. Любопытно услышать твою» самодовольно заявил Лев. «Просто скажи, чего ты хочешь? Украшения? Машину?». Казалось, его вопросы прилипли ко мне, будто грязь, которую я потом оттирала мочалкой до красной кожи и болезненного покалывания.

– Полина сейчас спустится, – бормочу, наконец-то отыскав тапочки. Правда размер, кажется, не Титова и он на них даже внимания не обращает.

Сдуваю прядь со лба. Рассеянно улыбаюсь. Волнение накатывает такое сильное, что коробка с пирожными может выскользнуть из вспотевших ладоней.

Мы с Тёмой впервые один на один после того поцелуя. Оба делаем вид, что его не было. И вроде бы получается неплохо. Только зачем он так смотрит? Почти как Хромов вчера, но без смешинок в глазах.

Где-то с кухни доносится голос мамы. Она кричит в окно, чтобы папа заходил ужинать. И тут же выглядывает в прихожую, ругаясь, что держу Артёма на пороге.

– Тём, проходи давай. В Америке, видно, не очень с гостеприимством, да, Алис?

– Елена Ивановна, всё хорошо. Это я задержал тут Алису своими разговорами, – защищает Титов.

Ну а я ничего не отвечаю. Иду к себе принимать душ и переодеваться.

Наверное, сегодня какое-то затмение. А может, Марс опять не так стоит. Мы с мамой дважды чуть не поругались, пока готовили. Она придумала этот «семейный» ужин, где напротив сидят Тёма с Полиной, и я половину вечера провожу, уткнувшись в свою тарелку.

Да, я боюсь увидеть, где лежат руки Артёма и как близко к нему сидит Поля. Не хочу высчитывать сантиметры между ними. И в сотый раз внушать себе, что они хорошо смотрятся вместе. Что та гора смс от Титова, которую я никак не решусь удалить, ничего не значит. Не стоит читать между строк.

– Тём, пробуй котлеты рыбные, – мама протягивает Титову стеклянное блюдо и упрямо ждёт, когда он потянется за самым поджаренным биточком. – Алиса говорила, что у тебя в меню будут котлеты из осетрины. Обязательно возьму рецепт.

– Думаю, мне придётся выпытывать ваш, – смеётся Артём, расправившись с кусочком несчастной сёмги. – Очень вкусно.

Мама, конечно же, сразу начинается светиться и, пользуясь моментом, закидывает его вопросами про ресторан. Кто будет шеф-поваром? Кто-то именитый или начинающая звезда? А будут ли сезонные блюда?

Потом подключается папа. У него своё охранное агентство, поэтому их диалог получается более оживленным.

– Представляете, – подает голос Поля, видимо, устав молчать, – нашу Алиску вчера Хромов ужинать водил.

В гостиной, как по команде, становится тихо и четыре пары глаз устремляются на меня. Папа напряженно прищуривается. Мама смотрит удивленно. Полина вопросительно: мол, что скажешь в свое оправдание? А Титов… его взгляд - сложнейшая головоломка. Даже не знаю, стоит ли ее разгадывать.

– Кто такой? – интересуется отец, перестав жевать.

– Это самый главный у вас? – вспоминает мама.

– Да, режиссер. Он фильмов пятнадцать уже снял. Очень уважают его на телевиденье. А Алиса, как Алиса… Ушла, не попрощавшись.

Мы скрещиваемся с сестрой взглядами где-то над блюдом с мясом по-французски, и я понимаю, что аппетит покинул меня окончательно. Даже любимые ананасы не хочется выковыривать из-под сырной корочки.

Утром я рассказала Полине про Хромова. Не всё, разумеется. Зачем? Им еще вместе работать. Я намекнула на его предложение слетать в Сочи и провести там совместные выходные. Поля же посмеялась, ответив, что пора взрослеть. «Учись пользоваться мужиками, малыш. Про Рай в шалаше рядом с милым – это всё чушь».

– Ты забыла, откуда я прилетела, Полин? Уходить по-английски – первое, чему я там научилась.

– Алиса, – мама вклинивается в нашу зрительную дуэль. – Поля для тебя ведь как лучше хочет. Что ты сразу колючки выпустила? Может, хватит дурней маяться? Когда собираешься домой возвращаться и, как все нормальные люди, в институт поступать? Профессию какую-то осваивать? Сколько еще будешь по подиуму в трусах расхаживать?

– Лен, перестань! – одёргивает её папа.

– Что перестань? Тебе всё равно? А мне нет. Надоело перед знакомыми краснеть.

– Спасибо за ужин, – поднимаюсь из-за стола.

Слёзы уже вовсю проступают в уголках глаз. Руки предательски дрожат, выдавая мою уязвимость. Если сейчас не уйду, то смахну эту идеально выглаженную скатерть вместе с заставленными тарелками на пол.

Ничего не изменилось. Я по-прежнему не вписываюсь в свою идеальную семью. И, видимо, неделя – это максимум, что мы можем проводить под одной крышей.

– Сядь на место, Алиса! Хватит бегать, как маленькая! – недовольно командует мама. Давит взглядом, но мне уже всё равно.

– Поль, Хромов предложил мне главную роль в новом фильме, – смотрю на сестру, стоя в дверях. – Ту, которую хотела получить ты.

Глава 22.

– Лисёнок, – папа озадаченно оглядывается по сторонам моей полупустой квартиры. – Ты же знаешь, что мама не со зла всё это сказала. Она просто переживает за тебя. Ну и внуков хочет уже нянчить, а вы с Полинкой всё никак нас не порадуете.

– Знаю, пап.

Знаю, что я с самого первого дня не оправдываю ее ожиданий. Родилась раньше срока. Часто болела. Поздно заговорила. И абсолютно ни по каким параметрам недотягивала до той планки, что уже поставила старшая сестра.

– Тогда прекращай упрямиться и поехали домой. Как ты здесь жить собралась?

– Тут есть всё необходимое, – указываю рукой на кровать, что закончили собирать буквально пятнадцать минут назад. Чудеса современных технологий. Утром ткнула в первую попавшуюся модель на сайте мебельного магазина и вот спустя два часа уже хоть спать ложись. – Стулья и стол на кухню сейчас подвезут.

Полгода назад я послушала совет Аманды, что лучшие инвестиции – это недвижимость, и купила в новом жилом комплексе квартиру. Жить я тут не планировала. Поэтому не особо спешила с ремонтом. Оформлением и всем прочим занимался папа. И сейчас он впервые показывает мои владения. Современная евродвушка с большой кухней-гостиной и спальней, раздельный санузел. В ванной даже стиральная машина уже подключена.

– Алис, а эти голые стены? Как в больнице ведь.

– Так модно сейчас, папуль. Минимализм.

Впервые за несколько дней я искренне улыбаюсь. Внутри штиль и спокойствие. Кажется, мне даже дышится легче. И ещё не выветрившийся запах штукатурки не портит ощущения.

Жаль, папа мой энтузиазм не разделяет. С тяжелым вздохом он идёт проверять как работают коммуникации. Свет, газ, вода – всё на месте. Даже кондиционеры висят в двух комнатах. И система «умный дом», с которой мы пытаемся разобраться, когда у папы звонит телефон.

– Привет, Тём, – отвечает, зажав смартфон плечом. – Нет, не в офисе. Ты бумаги хотел передать? Я у Алисы. Если удобно, сюда подвези. Ага. Адрес скину.

Отец отключается и, как ни в чем не бывало, продолжает клацать пульт управления, вмонтированный в стену. А я в панике соображаю, насколько странным будет выглядеть, если я пойду менять домашние шорты и майку на что-то более приличное?

В том, что папа говорил с Титовым, даже не сомневаюсь. Вчера за столом они обсуждали, что фирма отца займётся охранной сигнализацией в ресторане Артёма. Это было как раз перед ссорой. А сразу после моего ухода и Тёма уехал. Я поняла это потому, что возмущения мамы стали в разы громче, а при Титове она бы точно такого себе не позволила.

Может, сейчас он не станет подниматься? Чего я так разнервничалась? Подумаешь, топ на мне не первой свежести и порядком испачкан строительной пылью.

Но, нет. Тёма всё-таки заходит. И даже напрашивается на экскурсию по моим полупустым, необжитым хоромам. А после помогает папе наконец-то разобраться с этой «умной» штуковиной.

Они тестируют, как с помощью голосового управления включается и выключается свет, как регулируется температура в помещении. Потом мы все вместе пьём чай, в шутку празднуя моё новоселье. И так мне хорошо в этот момент, что улыбка просто не сходит с лица.

Я улыбаюсь, даже когда остаюсь одна. Мою стекла, смахиваю отовсюду пыль и всё это в состоянии какой-то эйфории.

Семью не выбирают, да. Но всё остальное зависит исключительно от нас. Как жить и как реагировать на попытки других людей переделать тебя под себя.

Спустя два часа в дверь звонят и я бегу открывать с полной уверенностью, что это прибыли мои новые стулья. А не Титов с пакетом из строительного магазина и полон решимости перекрасить белые стены в красивый серо-голубой цвет.

Именно этот оттенок понравился мне больше остальных, когда мы выбирали краску для ресторана Титова. Я тогда сказала, что в моей квартире обязательно будет такая спальня, даже не догадываясь, как скоро это случится.

Бойтесь своих желаний, да? Я очень боюсь. Ведь хочу то, что мне в принципе нельзя желать.

– Тём, тебе больше нечем заняться? – протестую, глядя как он по-хозяйски оглядывает комнату, решая, откуда начинать красить. – У тебя вообще-то открытие на следующей неделе.

– Я помню. Ты, кстати, придешь?

– Я …, – теряюсь, когда он так на меня смотрит. Будто для него это действительно важно.

– Алиса?

– Эм… Да, наверное, приду.

– Я оставил пригласительные вчера у вас дома. Но тебя пустят и без него.

– Спасибо, – смущенно бормочу и отвожу глаза, когда Титов стягивает футболку. Он делает это, чтобы не испачкать её, а меня вдруг бросает в пот. Прям натурально чувствую, как покрываюсь испариной.

– Если ты не против, я открою окна, – суечусь, настежь их распахивая.

А после сбегаю встречать доставку мебели.

Как вовремя! Господи! Как же вовремя!

Два парня заносят стулья и большую картонную коробку со столом. Оба молодые и болтливые. А тот, что без кольца на безымянном пальце, всё пытается познакомиться. Отгадывает как меня зовут, вразброс называя женские имена. Он перечислил уже с десяток, выбирая самые необычные. На «Серафиме» в дверях, играя мускулами, появляется по пояс раздетый Титов. Сложив руки на груди, он намекает, что может помочь со сборкой стола, раз за сорок минут у них никак не получилось. При виде Артёма настрой у парней меняется. Они почти сразу прикручивают ножки и, пожелав хорошего вечера, исчезают.

Глава 23.

Похоже, Титов знает меня как облупленную, и сказанная напоследок фраза - самое настоящие заклинание.

В этот раз я не бегу каяться Джексу. В голове кроме мыслей, что мне тоже понравилось, больше ничего нет. Ни голоса совести, ни стыда.

Я не хочу давать оценку поступкам Артёма. Хотя бы сегодня. Не строить логические цепочки и не придумывать оправдания.

Было просто Вау. И в теле будто ещё остались отголоски нашего поцелуя. Пульс хаотично скачет, губы опухли и я без конца трогаю их, ерзая на простынях.

Смотрю на свежевыкрашенные стены и улыбаюсь как дурочка. Я, кажется, даже засыпаю с этой странноватой улыбочкой. А утром, словно заряжена неуемной энергией, собираюсь в агентство, куда почему-то всё откладывала визит.

Знакомое девятиэтажное здание. Всё тот же лифт, что поскрипывает, поднимая меня на самый верх. Вторая дверь справа. Просторное помещение с импровизированным подиумом, зеркалами и ширмой. Новые мягкие кресла и столик гримёра. Но главное – новые портреты, что висят по всему залу, и моё фото прямо по центру.

Мы долго и тепло обнимаемся с хозяйкой студии Илоной Лисецкой. Утонченная брюнетка, встречающая меня искренней широкой улыбкой, почти не изменилась. Идеальная осанка, прическа волосок к волоску, стройная фигура, что подчеркнута светлым брючным костюмом. Даже невооруженным взглядом видно - передо мной бывшая модель, которая продолжила заниматься любимым делом.

Я всегда питала к этой женщине тонну уважения и симпатии. И сейчас с удовольствием откликаюсь на её просьбу поделиться с девочками своим опытом.

Три года назад я летела на другой континент, абсолютно не зная, что меня ждет. Поэтому открыто отвечаю на десятки вопросов. Про работу с крупнейшими домами моды, про гонорары, про условия, режим, про агента, про свои впечатления от Америки. Девчонок интересует буквально всё. Юные, с горящими глазами, они смотрят на меня как на какую-то супер-звезду.

Пользуясь моментом, Илона Сергеевна уговаривает меня провести небольшой мастер класс по позированию. А после мы с ней едем ужинать в известный столичный ресторан.

Наши отношения никогда не вписывались в рамки «наставник- ученик». Илона ровесница моей матери и знает меня с детства.

– Как мама? – интересуется Лисецкая, едва мы занимаем столик у окна.

В ее вопросе плохо скрываемый личный интерес, который лишь усиливается блеском голубых глаз.

Когда-то они были подругами. Пока Илона не поспособствовала моему отъезду заграницу, и не узнала о себе много нового.

– До сих пор считает меня эскортницей, а тебя моей сутенершей, – отшучиваюсь, вызывая у Лисецкой приступ безудержного смеха. Чтобы не испортить макияж, ей даже приходиться обмахивать лицо руками и широко распахивать глаза.

– Надо же, я думала со временем её попустит.

– Я тоже надеялась, – признаюсь с каплей сожаления в голосе. – Но стало только хуже.

– Всегда выбирай себя, Алиса. Цени своё время, свой внутренний ресурс. Говорить «нет» - это нормально. И уходить оттуда, где тебе некомфортно тоже. Не улыбаться, если не смешно. Не заводить разговоры из вежливости, когда на самом деле тебе хочется помолчать. Ты большая молодец, что строишь свой путь. И делаешь это так, как нужно именно тебе. Поверь, ни я, ни твоя мама в двадцать один год не могли похвастаться хоть десятой частью твоих успехов.

В горле образуется ком, а глаза моментально слезятся. Меня, чёрт возьми, никто никогда не хвалил. Никто не поддерживал и не говорил, что всё получится. И сейчас, чтобы не разреветься, я смотрю на приближающуюся к нам официантку и незаметно смахиваю влагу.

– Это комплимент от одного гостя, – поясняет девушка, ставя по центру стола серебристое ведерко, откуда сквозь кубики льда выглядывает бутылка шампанского.

Мы с Илоной, как по команде, крутим головами, пока не натыкаемся на смеющийся темный взгляд. Метров в десяти от нас, на полукруглом диване, сидят двое мужчин. И тот, что повыше, с выбритыми висками и хвостиком на затылке, конечно же, мне знаком. Он тянет уголки губ вверх и салютует бокалом.

– Отнесите обратно, – решительно заявляю, вызывая недоумение не только у официантки, но и у Лисецкой.

Она сканирует меня внимательным взглядом. Когда девушка, напротив, растерянно хлопает глазами, видимо раздумывая, как мягко передать наш отказ.

– Что? – не выдерживаю. – Ты хочешь шампанского? Давай закажем! Но принимать это мы не будем.

– Правильная позиция, малыш. Надо знать себе цену, но никогда её не озвучивать, – Илона одобрительно улыбается. – К тому же не секрет, кто такой Лев Хромов и как он утверждает актрис в свои фильмы. Если ты не в курсе, спроси у сестры. Она точно побывала в его постели не раз.

Полина спала со знаменитым режиссером? Еще пару дней назад, я бы не поверила, а сейчас даже и не думаю, сомневаться в словах Лисецкой.

Зато искренне удивляюсь, когда Илона выходит покурить, и передо мной вырастает внушительная фигура Хромова. Сегодня он в черном костюме, но опять свободного кроя. И смотрит на меня не скрывая своих намерений.

– Алиса-Алиса, кажется, мы неправильно начали, – усмехается Лев, самовольно занимая место Лисецкой. Откидывается в кресле, будто собирается задержаться в нем надолго.

– Разве? А мне казалось, мы уже закончили.

– Знаешь, чем успешный человек отличается от неудачника? Тем, что первый всегда находит способ добиться своего. Я отношу себя именно к этой категории. Не привык принимать отказы. "Не судьба" и прочая ерунда - отговорки для ленивых.

– А вы знаете про правило «трех нет»? Его активно используют в сфере продаж. Если человек трижды отказался покупать у вас товар, то больше нет смысла надоедать ему.

Да, сейчас во мне только одна эмоция – раздражение. И отмалчиваться в этот раз я не планирую.

– Какое счастье, что я не продажник и больше придерживаюсь принципа, что миром правят деньги.

– Дайте угадаю, и сильнее тот, у кого их больше?

Глава 24.

Мы ещё долго сидим с Илоной в «Монро». Стрелки часов почти приблизились к полуночи, и гостей в ресторане становится всё меньше.

После схватки с Хромовым в крови бьёт адреналин, и я болтаю без умолку.
Или просто мне давно не с кем было поговорить по душам?

Я рассказываю о планах на жизнь, и меня слушают. Не критикуют, а делятся своим опытом и советами. Это так странно. Ведь у Лисецкой никогда не было собственных детей. При этом к каждой своей воспитаннице она относится как к дочери. С терпением и пониманием.

– Что-то совсем испортилось заведение, – комментирует Илона, когда официантка приносит третий заварник с чаем и недовольно косится на нас.

Да, мы заняли стол на весь вечер, а заказали только по салату. Но зачем же так открыто демонстрировать пренебрежение? Мы могли бы оставить щедрые чаевые.

Возможно, я и придираюсь, но в хвалёном ресторане уйма недочётов, которые бросаются в глаза. И мне, конечно, хочется пожаловаться Титову. Сказать, что у него должно быть в разы лучше.

Я даже беру телефон и долго кручу в руках. Раздумываю, насколько это будет уместно? Я так и не выбрала тактику поведения после вчерашнего поцелуя. Но сейчас пальцы сами порхают по кнопкам, решая всё за меня.

Я пишу, стираю и заново набираю. А потом отвлекаюсь на смех подвыпившей компании. Последние полчаса их веселье становится все навязчивее.

Четверо мужчин и две девушки. Ничего особенного, да? Только в парне, который сидит с краю, я безошибочно узнаю Артёма. Его непослушные светлые волосы, кусочек татуировки в виде креста, выглядывающий из-под футболки. Правда, кучерявая блондинка, что прилипла к его плечу, потягивая розоватый коктейль, совсем не Полина.

Я растерянно моргаю, давая шанс картинке поменяться. А затем, когда чуда не происходит, стираю наполовину набранное сообщение, извиняюсь перед Илоной и медленно поднимаюсь.

Мне нужно время, чтобы совладать с собой, обуздать эмоции. А у меня есть всего несколько секунд, пока я иду в сторону туалетов, звонко цокая каблуками. Весьма непрофессионально, да. Но мне надо, чтобы Артём меня заметил. Хочется посмотреть ему в глаза.

Мужские голоса и смех становятся громче. Один из парней что-то яро объясняет. Титов отрицательно машет головой.

«Повернись!» командую, поравнявшись с их столиком.

Кажется, я даже не дышу эти жалкие несколько метров. Забываю просто.

Тело будто свинцовое. Отчаяние душит. Или это обида?

Какого черта он вообще творит?

Сидит себе тут с другом о чём-то спорит, пока блондинка с соблазнительным декольте всё теснее жмется к нему. Нет, она делает вид, что за салфеткой. Но трется то об него! А он не реагирует даже, будто так и надо.

– Алиса? – Артём наконец-то ведёт головой вправо и фокусирует на мне полный недоумения взгляд.

Несколько раз моргает, словно не сразу понимает, что я тут делаю, а затем отодвигает от себя девицу и пытается встать.

Блондинка нехотя отлипает и с любопытством наблюдает как Титов решительным, хоть и не очень твёрдым шагом направляется в мою сторону. Вся компания смотрит. Кто-то с интересом, кто-то настороженно, а кто-то вообще выкрикивает: «веди девушку за стол».

– Привет, – бросаю сухо, всё ещё дико злясь. Правда, не знаю, из-за кого больше. Из-за себя или сестры.

– Привет, – Артём расплывается в улыбке, останавливаясь рядом. Даже глаза его улыбаются. Будто изнутри светятся. – Не ожидал тебя тут встретить.

Я как бы тоже. Даже общение с Хромовым не так меня расшатало, как появление нетрезвого Титова.

– Можешь не переживать, Полине я ничего не скажу, – опережаю его просьбу, кивая на блонду.

– Что? – сводит брови, будто не понимая, о чем я. А потом усмехается, качая головой. – Я не знаю, кто это. Даже имени не запомнил. Так что по этому поводу я точно не переживаю.

– Да? А по какому тогда?

– Например, почему ты меня игнорируешь?

Теперь моя очередь выдавать «что?» и хлопать глазами. Даже несмотря на то, что я всё понимаю.

Он звонил мне сегодня. Дважды. А я не ответила. И сейчас не думаю.

– Будешь моим трезвым водителем? – смеётся, протягивая ключ от машины. – Я попросил Глеба меня забрать, но его к утру не факт, что дождёшься.

Глава 25.

Я всё-таки везу Титова домой. Решаю, что так будет правильно.

Правда, сначала жду, пока Илону заберет муж. Потом, пока Артём распрощается со своими друзьями. Потом, пока он покурит и вобьёт в навигатор адрес.

Оказывается, живём мы с ним практически в одном районе. Минут двадцать, наверное, пешком.

– Расслабься, Лиса, – открыто посмеивается Артём, заметив, с какой силой я сжимаю руль. – Даже если ты въедешь в зад охрененно дорогой тачки, ничего страшного не случится.

Жаль, мне не смешно. Я сейчас именно в таком состоянии, что могу въехать, да.

Не сосчитать, сколько раз я забирала нетрезвого Джекса после вечеринок. Но даже управляя чужим авто в чужой стране, я не нервничала так сильно, как за рулем Лексуса Титова. Сама не знаю почему. Дорога почти пустая. И доезжаем мы быстро.

– Это ты говоришь или Виски? – вспоминаю жалобы сестры, что Артём не даёт ей свою машину.

– Мы с ним солидарны, – снова беззлобно смеётся, но на этот раз наблюдая, как я паркуюсь между двух внедорожников. Руки трясутся, будто экзамен в автошколе сдаю.

– Поднимешься?

Мешкаю, увлеченно рассматривая как гаснет приборная панель. Можно подумать, она меня сейчас больше всего волнует, ага.

Тёма зовёт меня к себе в двенадцать часов ночи. Это… Как понимать?

– Алиса? Я вызову тебе такси. Но не будешь же ты ждать его на улице?

Соглашаюсь, потому что отнекиваться глупо, и следом за Титовым иду к подъезду. Надеюсь, поблизости есть хоть одна свободная машина и ожидание будет недолгим. Ведь мандраж внутри усиливается с каждой секундой.

Или пора уже привыкнуть, что это моё обычное состояние рядом с этим парнем?

Я даже у него в квартире расслабиться не могу. Как преступница оглядываюсь по сторонам, так и не решаясь присесть на большой светлый диван. Он стоит странно. Прямо по центру комнаты. Но, видимо, специально отделяет зону кухни от основного пространства.

– Почему вы с Полиной не живёте вместе?

Вопрос, который, мягко скажем, меня не должен касаться.

Однако я нарочно его задаю. Отрезвляю себя и Титова.

– Думаю, тебе лучше спросить у сестры, – уклончиво отвечает, намекая, что не хочет развивать тему. Даже тон его сразу меняется. А я же, словно прикрываясь именем Полины, снова громко его повторяю.

– Мы с Полей не общаемся после того «званого» ужина.

Уже третий день. Ни с ней, ни с мамой.

– Ты всё правильно сделала, Алиса. Ты большая молодец.

Титов меня поддерживает? Я… Кажется, меня в жар бросает.

Поэтому, используя момент, когда Артём направляется к плите, чтобы заварить чай, я сбегаю на балкон. Прикладываю ладони к пылающим щекам и всматриваюсь в ночное небо. Темное. Без единой звездочки. Как и мои чувства к Титову, без единой надежды.

Возможно, если бы сейчас чудом пронеслась яркая белая вспышка, то … Нет. Вряд ли бы что-то изменилось.

Я вдыхаю прохладный свежий воздух, стараясь усмирить пульс.

А минут через пять передо мной появляется Тёма. С двумя белыми чашками и опять по пояс голый.

У себя дома он может ходить как хочет, да? Подумаешь, скинул футболку.

Но, чёрт возьми, куда мне деть глаза? Как перестать пялиться на него?

Резной, будто скульптором высеченный, торс. Мощные ключицы, что эффектно подсвечены настенным фонарём. Мягкий желтый свет словно играет с его телом, выделяя рельефные мышцы.

Я очень хорошо понимаю и ту блондинку, и свою сестру, и еще армию фанаток, которые всегда вились вокруг него. Красивый. Невозможно просто.

Не знаю только, как я буду лечить своё больное сердце по возвращению в Америку? Ведь Титова в нём сейчас так много, что оно скорее его, чем моё.

– Никогда не понимал тех, кто по пьяни натворит херни, а потом на трезвую голову извиняется, – будто не своим голосом произносит Тёма, лениво растягивая слова. – А сейчас наконец-то въехал. Алкоголь отключает кнопку самоконтроля. Желания управляют тобой, а не ты ими. И знаешь что?

– Что?

– Лучше тебя не знать, Алиса, что у меня за желания.
Поставив пузатые кружки на подоконнике, Тёма подходит ближе. Руку протяни и дотронешься. Провоцирует? Или я его? Ведь стою на месте, даже не думая отступать.

– Откуда ты вообще такая взялась? – задаётся риторическим вопросом, как зачарованный изучая моё лицо. Скулы, губы, маленькую родинку на щеке. – С глазищами своими голубыми, что покоя мне не дают. Смотришь постоянно так, что хрен поймешь, то ли сожрать меня хочешь, то ли распять.

Ещё шаг. Его вперед, мой назад.

Мне катастрофически много этой нашей близости. Упираюсь в стену, шумно сглатывая. Запах его улавливаю, мужской парфюм плюс крепкий алкоголь. И словно сама пьянею. Ноги ватные и ведет будто из стороны в сторону.

– С тебя ведь пылинки сдувать надо. Хрупкая вся, – выдыхает почти в губы. – А я думаю о том, что хочу с тобой сделать у этой самой стены.

Заторможено ловлю его слова, наперед зная, что если он сейчас поцелует, то это будет конец. Моей выдержки, совести, всему.

Секунда.

Две.

Три.

Но ничего не происходит. Артём лишь упирается своим лбом в мой, слегка бодая. А у меня сердце то к горлу подпрыгивает, то в живот куда-то падает.

Его, к слову, тоже тарабанит как сумасшедшее. Я буквально слышу эту вибрацию. Она заглушает все здравые мысли, все принципы.

Мой вдох, его выдох смешиваются. Губы по-прежнему в сантиметре друг от друга, а мужская рука у меня под платьем. Медленно, будто чтобы не спугнуть, крадётся вверх. Пробирается выше и выше. Туда, где никто никогда не трогал. С легкостью отодвигая полоску трусиков в сторону и накрывая промежность.

– Блядь! Идеально гладкая, – хрипит Тёма, не прекращая поглаживать меня между ног. Где огнем всё горит. Где непривычно пульсирует. Где каждое новое прикосновение пальцев как мелкий электрический разряд.

Сквозь пелену вижу, как его веки смыкаются и мои вслед за ними.
Титов что-то несвязно бормочет. Или просто я не в состоянии ничего понимать. Чувствую только как царапает колючим подбородком мой. И словно трезвею вмиг. Отталкиваю его. Но слабо, едва ощутимо бью в грудь. Выкрикиваю, что лучше бы он поехал с той блондинкой. Нервно, трясущимися руками, отдергиваю задранное платье.

Глава 26.

Интересно, все мужчины говорят о важном как о ничего не значащей ерунде или только Титов?

"Мы с твоей сестрой больше не вместе" бесцветным ровным тоном.

Боже! Да я еду по телефону заказываю в разы эмоциональнее.

Они с Полей правда расстались?

Когда?

Почему?

Причастна ли я как-то к их расставанию?

В голове с десяток вопросов. Но я не уверена, что хочу знать ответ хотя бы на один из них.

Неведение не всегда плохо. Иногда это тишина и покой. А мне сейчас так этого хочется. Не физически. Нет. В сердце. Оно как на качелях, то вверх, то вниз. Самая настоящая тахикардия.

Я подъезжаю на такси к банкетному залу, где вот-вот начнется празднование юбилея отца. Пальцы, словно живя своей жизнью, рисуют на шелковой ткани платья невидимые узоры. Это мой способ немного успокоиться. Жаль он слабо работает сейчас. Я всё равно как на иголках.

Машин на стоянке больше двадцати штук точно. Я зачем-то пытаюсь высмотреть среди них черный Лексус, а потом понимаю, что глупо и заставляю себя отвернуться.

Какая мне разница разошлись они или нет? Разве это что-то меняет?

Ни-че-го. Что бывший, что настоящий парень сестры – табу. Хуже, чем бывший подруги. На него автоматический запрет. На несколько жизней вперед.

Поглубже вдохнув, как делаю это обычно перед показом, я направляюсь ко входу в ресторан.

Знаю, что выгляжу сегодня отлично. Макияж, укладка мягкими лёгкими волнами. Чёрное платье в пол, изюминка которого – открытая спина. Серебристые босоножки от Джимми Чу, которые понравились Полине. Смеясь, сестра вздыхала, что у нас с ней разный размер, а так бы я могла не обнаружить их в чемодане. И сейчас, заметив меня, она поднимает два пальца вверх и растягивает бордовые губы в улыбке.

– Наверное, мне стоит пересмотреть список гостей и сесть поближе к тебе, – смеётся Поля, шагая на встречу. – Ведь явно все холостые красавчики будут виться возле твоего столика.

Я так боялась, что из-за нашей ссоры сегодняшний вечер будет испорчен. Но Полина сама меня обнимает и чмокает в обе щеки. Окутывает не только шлейфом своих сладких духов, но и исходящим от неё спокойствием.

Сестра делится историей, как ей чуть не спалили волосы в каком-то салоне. Потом рассказывает, как все перенервничали из-за праздничного торта. Кондитер отправила коробку, в которой был розово-голубой торт с надписью «Ты скоро станешь папой».

– Перепутала, – разводит руками Поля. – Хорошо, мама решила перепроверить. А то был бы сюрприз-сюрприз.

Хотя Роберт всегда советовал проговаривать любые недопонимания, а не копить их до размера гигантского снежного кома. Но сейчас мы обе смеемся, делая вид, что того неприятного разговора не было. Наверное, именно так ведут себя взрослые люди.

Зал небольшого уютного ресторанчика постепенно набивается гостями. Официанты в белоснежных рубашках снуют с подносами туда-сюда предлагая напитки. Мама проверяет как накрыты столы и раздаёт администратору последние ценные указания, но заметив в дверях семейство Титовых, спешит встречать их на пару с папой.

Марина Александровна под руку с Глебом. В красивом тёмно-зелёном костюме она, кажется, ни капли не изменилась с момента нашей последней встречи. Такая же стройная и всё с тем же стильным каре.

Я нарочно долго её рассматриваю. Лишь бы не смотреть на Тёму, что стоит чуть позади и с задумчивым видом блуждает глазами по залу.

– Ты как вообще? – обращаюсь к Поле, пытаясь понять, беззаботная улыбка на её лице настоящая? Или надета исключительно на праздник, как и у меня.

– Прекрасно, – отвечает, помахав Артёму, который смотрит в нашу сторону.

В белой рубашке и чёрных брюках от него сложно отвести взгляд. Но я буквально заставляю себя это сделать.

– Никто не умер. Так что стирай это траурное выражение. Мы с Тёмой всего лишь временно разбежались.

Киваю.

– Знаешь, иногда полезно взять паузу. Отдохнуть. Мы просто устали. Я на сьемках. Титов из-за бесконечных проблем с рестораном. Он сказал, что не видит нашего будущего. Но три месяца назад предлагал съехаться. Я тогда отказалась. Не особо мне хотелось портить все бытовухой. Кастрюли, готовка, ужин под телевизором? Казалось, для этого еще слишком рано.

Мне думается, что Артём бы не стал брать Полину в рабство и заставлять заниматься, чем-то, что ей не по душе. Но я держу свои мысли при себе. Как и мнение, что нет никакой разницы ужин под телевизором или в ресторане, если рядом с тобой любимый человек.

– Этот перерыв пойдет нам на пользу. Сейчас мы немного остынем. Возможно, попробуем общаться с другими. Но все равно сойдемся. Поймем, насколько друг другу дороги. У Титова непростой характер. Не каждая выдержит. А я уже привыкла. Нам было хорошо вместе. В постели так особенно.

Я опять рассеянно киваю, будто из всевозможных действий мне сейчас доступна только эта функция. Пытаюсь осмыслить услышанное, но получается с трудом. Зачем-то вспоминаю как пальцы Артёма скользили у меня между ног и отворачиваюсь.

– Ой, смотри-смотри, – толкает в бок Поля, заметив возле отца его бывшего сослуживца с каким-то парнем. – Это ведь Михаил Петрович. Подполковник полиции. И его сын Марк.

Мужчины пожимают руки, а Полина в это время, как самая настоящая сваха, рекламирует мне Шведова младшего. Темноволосого, высокого, на мой взгляд немного худощавого парня лет двадцати пяти.