(не) истинная для Альфы

Глава 1

Я дрожу всем телом, наблюдая в окно, как родители покидают территорию особняка. Райсон возвращается в гостиную, где ещё пять минут назад мы вместе ужинали.

— Мелиса, скоро этот дом станет твоим. Располагайся, — начинает издалека.

Он стоит в нескольких шагах, небрежно засунув руки в карманы брюк. Сильный, спокойный, уверенный в себе самец. Настоящий Альфа.
Я мотаю головой, так как не в состоянии выдавить ни слова.

— Не плачь, я тебя не обижу. Ты скоро почувствуешь, что значит истинная пара, и тогда…

— Что тогда? — перебиваю зло, размазывая крупные капли по лицу. — Сразу полюблю тебя, да? Начну восхищаться, ползать перед тобой на брюхе? Ты этого ждёшь?

Крупная дрожь проходится вдоль позвонков, стоит ему сделать шаг ко мне. Боюсь его до икоты. Слишком чужой, непонятный. Вечно отстранённый.

— Мэл, не будь ребёнком! Что за глупости? — впервые на его лице вижу искренние эмоции. Мне удалось его удивить. — Я не жду от тебя поклонения.

Райсон хочет ещё что-то добавить. Может, поговорить по душам. Но я заочно ненавижу его за то, что он встал между мной и… Впрочем, это ещё можно исправить.
Я предвидела, что родители попросту сбагрят меня в руки Альфе, и основательно подготовилась.

— Не хочу с тобой ссориться, — сжимаю кулаки, чтобы успокоить начавшуюся истерику. — Я просто устала, и для меня это всё ново. Мне нужно больше времени.

— Конечно, я понимаю.

Его показное благородство жутко бесит, но я терпеливо киваю. Пока Райсон отходит ответить на звонок, осуществляю задуманное. Лошадиная доза снотворного в напиток, и мы ещё посмотрим, кто кого!

Спокойных снов, Альфа! Я сама выберу себе мужа!

***

Когда полная луна показывается из-за верхушек многолетних сосен, я решаюсь. Сейчас самое время, чтобы сбежать от ненавистного жениха и якобы моей истинной пары.

Пф-ф-ф, истинный! Это такая же глупость, как примета о черной кошке: перебежит дорогу — быть беде. Все эти басни об истинных парах — пережитки прошлого. Поэтому я, не колеблясь ни минуты, хватаю ключи от его машины и выскальзываю из тихого и мрачного особняка. Кто вообще захочет жить в таком месте? В дикой глуши, где до ближайших домов несколько десятков километров.

Райсон спит беспробудным сном. Спасибо убойной дозе снотворного. Мой план тщательно выверен и сотни раз обдуман. В нем нет места неожиданностям. Усыпить, забрать машину, добраться до Кила и признаться ему в чувствах. Он спрячет меня и, надеюсь, станет моим мужем. После этого Райсон отстанет. На мне будет запах другого мужчины, и он наконец-то поймет, что мы не пара.

Помимо этого, у меня в руке спрей антизапах. Кто бы знал, каких усилий мне стоило его достать! Я обильно поливаю себя из брызгалки, тщательно обрабатываю все, до чего могу дотянуться. Даже машину побрызгала, вдруг где-то мой запах осел.

Дело в том, что в зверином обличии Райсон может найти меня и за сотню километров. Что ему десяток! А вот эта штучка без цвета и запаха поможет скрыть мои следы.

Немного нервничаю, поэтому, усевшись за руль, сижу какое-то время, собираясь с духом. Райсон, конечно, будет в ярости. Да что там в ярости! Он будет рвать и метать, когда очнется, а меня не обнаружит на месте. Что скажут родители — стараюсь не думать. Предатели!

Вставляю ключ в замок зажигания и завожу авто. У Альфы неплохая тачка. Точнее очень даже крутая. Но меня таким не удивить, я и сама не из бедной семьи. Подъезжаю к воротам и жму на кнопку. Створки медленно разъезжаются в стороны, и меня охватывает мандраж. Подгоняю их мысленно, желая оказаться от этого мрачного места как можно дальше.

Внезапно раздается леденящий душу вой. Кто-то проснулся слишком рано. Вот тебе и выверенный поминутно план!

Врубаю музыку, чтобы не слышать вопли Райсона, и газую, оставляя в клубах пыли неудавшуюся супружескую жизнь. Еду так быстро, что дух перехватывает. Мне плевать на штрафы, патрули и встречные тачки. У меня есть цель, и я должна успеть, прежде чем Рай придет в себя и будет в состоянии двигаться.

Еще один маленький плюсик к моему плану. Сегодня полная луна, а значит, зверь Райсона сильнее и ему сложно анализировать ситуацию. Да и обращение, скорее всего, бесконтрольное. А как известно, в обличии зверя человек хуже соображает.

Это меня не касается, так как я — самка. Мне тоже хочется обратиться и размять лапы, но не до такой степени, чтобы окончательно потерять голову. Это матушка-природа таким образом позаботилась о своих волчицах. Если бы мы оборачивались и бродили по лесу каждое полнолуние, то и приносили бы потом волчат в подоле. А так сидишь дома, терпишь, а на следующий день опасность минует: мужчины уже контролируют себя и к чужой самке побоятся лезть.

Полтора часа в пути пролетают как миг. И вот я у ворот знакомого до боли особняка. Здесь все иначе. Улица и подъезд к дому ярко освещены. Сам дом сияет яркими окнами: у Кила вечеринка. К этому я тоже подготовилась. В пакете лежит коктейльное платье. Довольно откровенное и вызывающее. Но я и не на чай пришла, так что все в рамках дозволенного. Тем более хочу его поразить. Пусть увидит, что я уже повзрослела и больше не младшая кузина, как он привык считать.

Кил — мой троюродный брат по материнской линии. Разница в возрасте у нас небольшая, но отчего-то он настойчиво подчеркивает это: «малышка Мэл», «крошка кузина», «младшая сестренка». Я устала от этого и знаю, что он на самом деле думает. Видела, какими глазами смотрел на меня в купальнике. И только при родителях строит из себя заботливого старшего братца.

Глава 2

Полнолуние убывает. Близится третий час ночи. Практически утро. Райсон с силой бьет передними лапами по собственной машине, вымещая на ней злость. Я сжимаюсь в комок у ворот Кила, отчаянно трезвоня в звонок. Из дома доносятся голоса, громкая музыка, слышен смех. Там люди отдыхают и хорошо проводят время, а здесь и сейчас меня будет убивать брошенный жених.

— Райсон, пожалуйста! — мой звенящий от страха голос достигает его слуха, и он поворачивается в мою сторону. — Пожалуйста, Рай, не надо!

Я думала, он просто ударит меня наотмашь и поволочет обратно, принуждая стать его женой. Но он стал обращаться. Подошел вплотную, нависая надо мной: голый, злой, перепачканный в земле и траве.

Его всего аж трусит от ярости. Глаза человеческими так и не стали, и от этого мне в десятки раз страшнее.

— Пожалуйста, Райсон, — прошу снова, — отпусти меня! Я не твоя пара, и мы не любим друг друга. Так зачем портить жизнь друг другу?

— Ты. Меня. Опоила, — произносит по раздельности. Клыки во рту мешают говорить, и он ранит сам себя. По нижней губе стекает красная струйка. — Ты знаешь, что я могу сделать за это с тобой? За причинение вреда Альфе?

— Знаю, — покаянно произношу, но тут же вскидываю голову. — Но ты ведь в порядке? Да и что с тобой станется от снотворного?

— Ты! — он рычит и бьет кулаками по обе стороны от моего лица. Металл ворот сминается, как бумага. Господи, как же страшно! Сколько в нем безумия и силы!

Я тихо плачу, прижимая руки к груди. Он отступает на один шаг и окидывает меня взглядом. Мне становится нехорошо.

— Для него так вырядилась, да? — выплевывает слова с ненавистью. — Для чертового Кила, не правда ли?

— Да, — смахиваю слезы и отвечаю с вызовом. Пусть он меня сейчас ударит, убьет, возьмет силой, но узнает правду. Я его не люблю. Мое сердце принадлежит другому.

— Это твой окончательный выбор? — вкрадчиво произносит он, и мне совершенно не нравится его тон. Но я продолжаю настаивать на своем.

— Да! Я выбираю Кила, — произношу твердо и была не была!

— Отлично! Надеюсь, ты осознаешь всю серьезность своего выбора и КОГО именно ты выбрала, — почему-то выделяет он слова, и я хмурюсь. Что это значит?

Райсон берет себя в руки, и обращение заканчивается. Глаза у него самые обычные — карие, но сейчас кажутся черными. Клыки исчезают, и он мне улыбается. Точнее, это и не улыбка вовсе, а оскал.

— Я, Райсон из рода Клейм, Альфа и предводитель стаи, отказываюсь от связи с истинной парой — Мелисой из рода Фет.

Я улыбаюсь, все еще не веря своему счастью, в то время как он повторяет ритуальную фразу.

— Отказываюсь, отказываюсь, отказываюсь, — и когда с его губ слетает последнее слово, меня скручивает болезненный спазм. На секунду сознание мутнеет, и кажется, что я не сдержусь и обернусь прямо здесь, настолько сильна боль.

— Надеюсь, ты довольна, — произносит он посеревшими от боли губами. Затем срывает с моей шеи ожерелье и втаптывает в гравий, которым усеяна земля вокруг тротуара. Райсон уходит прочь, оборачиваясь на ходу. Сумерки принимают его в свои объятия, и я теряю из вида огромного черного волка.

Боль постепенно отпускает, но в душе поселяется нехорошее ощущение. Будто я совершила непоправимую ошибку и обратного пути нет. Сглатываю вязкую слюну и не понимаю, что мне делать дальше.

В этот момент за спиной распахиваются ворота, и я едва не падаю на землю. Меня поддерживают за талию знакомые руки с длинными пальцами, как у пианиста.

— Кил! — радостно выкрикиваю и поворачиваюсь к нему лицом, оказываясь в его объятиях.

— Малышка Мэл пожаловала! — громко выкрикивает он, и я замечаю, что встречает меня не один, а с компанией. Парни явно навеселе, у некоторых отсутствуют рубашки и обувь. От разгоряченных тел буквально валит пар.

— Кил, я могу с тобой поговорить? Наедине, — прошу, отмечая, что он едва стоит на ногах. Никогда не видела его в таком состоянии.

— О, мы не только поговорим, — хрипло смеется, касаясь моей щеки, — заходи, сестренка. Уверен, тебе понравится, — Кил тащит меня в сторону дома, и путь к отступлению отрезают закрывающиеся ворота. Я едва успеваю перебирать ногами на высоченных шпильках и только сейчас понимаю, какую глупость совершила. Заявилась в дом с оборотнями-самцами на исходе полнолуния. Ловушка захлопнулась, и спасти меня некому.

Глава 3

В огромном зале собрались волки всех мастей: серые, белые, бурые, черные. Сейчас они под воздействием луны и крепких напитков. Разговоры шумные, режут чуткий слух, но никого это не смущает, кроме меня. Есть здесь и самки. Наверняка из бедных семей или одиночки, за которыми не стоит род. Приличных девочек не пустили бы в подобное место.

Когда я собиралась сюда, надеялась на светский раут, пусть и чуть более развязный, чем обычно. Но то, что застала, — вертеп в чистом виде. Перевозбужденные волки несут мимо меня извивающуюся самку. И не похоже, чтобы она была против. Они скрываются за дверью, откуда через минуту доносятся весьма характерные звуки.

— Кил, — дергаюсь, пытаясь освободить руку, но он лишь сильнее сжимает в ответ.

— Внимание, волки! — объявляет, стоя вместе со мной в центре комнаты. — Сегодняшний лот меняется!

Толпа возмущенно рычит, высказывая недовольство.

— Тише! Вы не дослушали! — он хмыкает и выталкивает меня вперед. — Вот новый лот! Сладкий приз, достойный самого Альфы, — смеется, а я, не веря собственным ушам, оборачиваюсь.

— Кил, нет! Ты что творишь? — до меня постепенно доходит весь ужас происходящего.

— Отчего же нет, сестренка? — с вызовом спрашивает. — Я не чувствую на тебе метки Райсона, а значит, ты свободная во всех смыслах женщина. А тут, — он обводит комнату рукой, — полным-полно любвеобильных джентльменов, готовых развлечь тебя в предрассветной тьме, — его глаза отсвечивают желтым, и это больше не восхищает.

Кил отворачивается от меня и принимается объяснять собравшимся правила этой безумной игры.

— Победитель только один! Метка не выступает гарантом неприкосновенности. Победит только тот, кто отобьет ее у остальных и возьмет до восхода солнца. В каком обличии — не имеет значения. В драке не использовать подручные средства. В остальном ограничений нет. Можно и нужно калечить противников! — он смеется, а остальные волки поддерживают его слова дружным воем.

— И маленький бонус, — Кил выдерживает театральную паузу, — малышка все еще невинна!

Что начинается после его слов! Вой стоит оглушительный, мужчины принюхиваются, женщины кривятся и громко обсуждают меня. А я стою посреди этого ужаса и пытаюсь не упасть в обморок.

— Что же ты стоишь, Мэл? — внезапно спрашивает Кил, оказываясь у меня за спиной. — Времени у тебя очень мало. Чем дальше отбежишь, тем дольше мы будем тебя ловить. И молись, чтобы это был я, а не кто-то другой. Иначе сохранность твоего прекрасного личика не могу гарантировать, — он прижимается губами к шее, обслюнявливая меня и вдыхая запах волос. — Теперь и за сотню миль тебя отыщу. Ты разве не этого добивалась?

Мне хочется кричать, ударить его, но все это было бы бессмысленно. Что я одна могу сделать против слетевших с катушек волков? Только бежать и надеяться, чтобы солнце взошло как можно раньше.

Я бросаюсь к выходу, на ходу скидывая туфли. Вот и щегольнула на свою голову! Оборачиваюсь в прыжке, отбрыкиваясь от остатков наряда. Толпа за спиной ликует, высыпав во двор.

Ворота уже открывают, и я бегу к ним, не чуя под собой лап. В спину мне долетает издевательское от Кила:

— У тебя пятнадцать минут форы!

Глава 4

Мне так страшно, что подкатывает тошнота. Бегу быстро, выбирая самые открытые места. Прятаться бессмысленно, ведь моим страхом провоняло все вокруг. Единственный шанс остаться целой — это бежать долго и быстро, пока не взойдет солнечный диск.

У меня небольшое преимущество: я легкая и верткая, бегать могу часами. Скорость — вот единственный вопрос. По истечении времени слышу громкие множественные крики: самцы вышли на охоту. Ускоряюсь на пределе своих возможностей.

Выбросить лапы вперед, перепрыгнуть через поваленное дерево, увернуться от хлестких веток. Быстрее, еще быстрее. Я лечу, словно белая тень на фоне сереющего леса. До рассвета остался час или чуть больше. Нужно продержаться!

Слева мелькает серебристая тень. Кил! Сбивает меня с ног в прыжке и кусает за плечо. Мерзавец поставил на мне метку и радостно воет, задрав морду к уходящей луне. Но я не остаюсь в долгу и бью всеми лапами прямо в живот зверю. Когти проскальзывают по его нежному белоснежному брюху, и он отскакивает от меня, скуля от боли. Лишь на долю секунды позволяю себе полюбоваться сочетанием цветов: алого на белом. И тут же вскакиваю на лапы, бросаясь вперед.

Ветер доносит запахи остальных самцов. Я потеряла много ценных секунд, пока валялась на земле. Бегу еще быстрее, хотя казалось, куда уж более? Начинаю задыхаться от бега. Сердце стучит где-то в горле, не давая вздохнуть. Ветер меняет направление, и я чую его! Райсон неподалеку! Бросаюсь правее, ориентируясь на запах. И вижу его: он стоит в человеческом обличии и хмурит брови, прислушиваясь к долетающему вою. Прямо в прыжке оборачиваюсь и падаю ему в руки.

— Там… там… — не могу говорить, так как дыхание перехватило от этого спринтерского забега ценою в жизнь.

Райсон брезгливо морщит нос, заметив чужую метку на мне. Я открываю рот, чтобы объяснить, но он отодвигает меня в сторону. Из леса показываются другие волки. Все взбудораженные погоней и запахом крови. Мне становится стыдно за свою наготу. Перекидываю растрепавшиеся волосы на грудь и закрываюсь руками. Волки хищно скалятся, будто смеются над моими попытками прикрыться.

Райсон абсолютно не стесняется других. Стоит спокойно, широко расставив ноги и сложив руки на груди.

— Где Кил? — спрашивает безэмоциональным голосом.

Из-за деревьев выходит серебристый волк, опустив морду и издавая низкие гортанные звуки. Он что, пытается угрожать Альфе? Я все еще в шоке от происходящего и не до конца понимаю, чем все может закончиться для Райсона.

— Обернись! — звучит холодный приказ, и Кил мотает отрицательно головой.

— Оберитесь все! — рычит Райсон, вкладывая в этот приказ силу Альфы.

Начинается бесконтрольный оборот. Никто не смеет противиться приказу Альфы. Я падаю на колени, настолько он силен. Его сила пригибает к земле, волосы на руке встают дыбом. Хочется упасть на спину и вилять хвостом, выпрашивая пощады.

Через минуту на ногах остается только Райсон. Остальные буквально лежат на земле в человеческом обличии, стыдливо опуская глаза в землю.

— Подойди, Кил! — снова нейтральный приказ, и на этот раз он исполняется быстро и без разговоров.

— Что вы тут устроили? — обманчиво спокойно спрашивает Альфа.

— Ничего такого, о чем тебе следовало бы знать, — выкручивается Кил, касаясь рукой царапин на животе. Я чувствую злорадное удовлетворение оттого, что сумела его достать.

— Коллективный гон за одной единственной самкой… Странное времяпровождение, — сухо роняет Райсон, очевидно, ожидая пояснений.

— Полная луна, — разводит руками Кил и криво улыбается.

— То есть ты хочешь сказать, что самка сама пригласила вас всех на эту прогулку? — хмурится Альфа.

— Не приглашала! — встреваю в разговор, понимая, что этот скользкий гад сейчас повернет историю против меня.

— Но сама пришла, — язвительно отвечает Кил.

— Сама пришла, — как эхо повторяет Райсон и тут же резче спрашивает: — Допустим, пришла сама. А на гон давала согласие?

— Нет! Нет! — кричу и мотаю головой. — Я не хочу в этом участвовать!

— Слышишь самку? Она не хочет, — говорит за меня Райсон Килу, будто бы я пустое место и не в состоянии отвечать.

— А до этого хотела! — гаденько ухмыляется Кил, и его поддерживают товарищи. — Иначе зачем пришла? Все в округе знают, КАКИЕ у меня проходят вечеринки. Особенно в полную луну.

— Но я не знала! Клянусь! Райсон, я не знала, — в глазах закипают слезы. Он имеет полное право оставить меня здесь на растерзание этим уродам, после того что я сделала.

— Кил, как думаешь, — задумчиво произносит Райсон, и кажется, что они старые друзья: такой дружелюбный тон, — родители Мелисы, уважаемые мистер и миссис Фет, обрадуются, когда я им скажу, что на их единственную кровинку, надежду рода, устроили коллективную травлю? Или твои родители, а? Уже представляю их бурную радостную реакцию на новость о метке и скором браке с троюродной сестрицей. Как думаешь, у кого будете жить: у Фетов или у вас?

Райсон издевается, пытаясь напугать Кила, но при этом до чертиков пугает меня. А если он сейчас скажет, что метка отныне неприкосновенна и я невеста Кила?? Я же просто умру на месте. Не хочу верить, что Альфа настолько мстителен и мелочен.

Глава 5

В особняке тихо и мрачно, как и всегда. Только наверху раздается голос Райсона. Он ровно и спокойно сообщает моим родителям, что помолвка расторгнута и меня можно забрать. Еще что-то добавляет о том, что я встретила плохую компанию, но подробностей он не знает. Зачем покрывает Кила?

После разговора спускается ко мне с моими чемоданами.

— Через пару часов приедут твои родители. Поспи немного на диване. Или поднимись в свою комнату, если хочешь, — произносит он и собирается уйти.

— Постой, Райсон. Почему ты ничего не сказал им о Киле и остальных? — задаю тревожащий вопрос.

— Оставил это на твое усмотрение. Подумал, что подобные подробности лучше сообщать в домашней обстановке. А не услышать отцу от Альфы стаи, — кривится и уходит к себе.

Нужно признать, что Райсон абсолютно прав. Не представляю, в какой ужас пришел бы отец, скажи он ему прямо сейчас о проступке Кила. Пожалуй, отец мог бы и на бой его вызвать. Или всю семью Кила. Натворить дел, за которые потом не одному поколению расплачиваться. Пусть пока никто не знает об этом. Кроме неудавшегося жениха.

Я так и не сумела уснуть. Лежала и смотрела в потолок, наблюдая, как занимается рассвет. Когда зашуршали шины по подъездной дороге, я встрепенулась. Родители приехали. С одной стороны, мне безумно хотелось вернуться в свою комнату в родительском доме, а с другой — опасалась реакции отца.

Райсон вышел вместе со мной на порог встречать родных. Он обменялся рукопожатием с отцом и пригласил его на минуту в дом. Не знаю, о чем они там говорили, но отец вылетает оттуда красным как рак.

— В машину! — рычит он, не утруждая себя пояснениями.

Мама ждет нас внутри, с тревогой поглядывая сквозь стекло. Чужая замужняя пара может не выходить из авто, чтобы поприветствовать Альфу. Вот такие у нас царят порядки.

Когда мы выезжаем с территории особняка, отец поднимает стекло, что отделяет пассажиров салона от водителя. И тут же накидывается на меня:

— Ты что натворила, а? — орет. — Как ты могла отказать Альфе?!

Мама хватается за сердце.

— Я думала, что это Райсон отказывается от нее, а оказывается… Как ты могла, дочь? — звучит очередной упрек в мой адрес.

— Вы же не хотели меня слушать. Сколько раз я говорила, что не хочу замуж за Альфу, что он не моя пара. Я вообще не верю в истинность! Это все чушь собачья!

Отец отпускает мне пощечину. Впервые в жизни он поднимает на меня руку, и я глохну на пару секунд от неожиданности.

— Иногда я жалею, что той ночью погиб Ричард, — жестко произносит, ударяя по самому больному. Он не говорит вслух, но это и так понятно. Жалеет, что погиб мой брат, а не я.

— Не надо, милый. Мы просто все очень расстроены. Давай обсудим мирно сложившуюся ситуацию, — мама, как и всегда, становится на сторону отца, игнорируя меня.

Я достаю из рюкзака плеер и вставляю наушники в уши. Пусть хоть убивают, но я не желаю участвовать в обсуждениях. Безучастно смотрю в окно на проносящиеся мимо деревья и дома. Мама с папой что-то бурно обсуждают, размахивая руками. Иногда их слова проникают сквозь музыку, и я морщусь. Разговор идет по кругу об одном и том же: истинность, Райсон, положение в обществе. Конечно, ведь это намного важнее того, что думает и чувствует собственная дочь.

Когда мы оказываемся у дома, я первой выскальзываю из авто и убегаю к себе. Сославшись на головную боль, сижу взаперти большую часть дня. И только к ужину спускаюсь, ведь голод дает о себе знать.

Не хочу видеться с отцом, но он, конечно же, обнаруживается за столом. Родители ужинают, даже не подумав меня пригласить присоединиться.

Кладу себе в тарелку всего и побольше, намеренно громко орудуя ложкой.

— Я думала, что ты так и не выйдешь к нам сегодня, — спокойно произносит мама.

— А я надеялся на это, — хмуро добавляет отец и тут же встает из-за стола, — прости, милая, но что-то пропал аппетит, — он целует маму в щеку и проходит мимо с таким видом, будто меня не существует вовсе.

— Мам, ну сколько можно? — я сажусь напротив, заняв отцовское место. Отсюда мне лучше видно мамино лицо. А нам нужно поговорить.

— Ты не совсем понимаешь, Мелисса, — она вздыхает, откладывая столовые приборы, — как отразится твой поступок на всей нашей семье.

— Глупости! — отмахиваюсь. — Никак не отразится. Просто Альфа теперь меня ненавидит. И что с того? Жили же мы как-то до этого без его внимания.

Но мама хмурится. Она делает это крайне редко, и такая гримаса служит верным признаком, что шутки закончились.

— Только представь на минутку, — она облокачивается на спинку стула, — как эта ситуация выглядит со стороны. От Альфы сбегает истинная. Отвергает, тем самым унизив его в глазах общества и всей стаи. Его репутация под большим вопросом. И да, сила тоже уменьшается на треть. Ты знала об этом?

— Нет. Он не выглядел ослабленным. Наоборот, очень даже крутым и крепким.

— Это пока, — мама вздыхает. — В течение недели ваша связь окончательно исчезнет, и остальные волки попробуют отвоевать звание Альфы и место вожака.

— И что будет делать Райсон? — дыхание перехватывает от волнения. Я ведь не желаю ему неприятностей на самом деле. Тем более что он меня спас.

Глава 6

Утро понедельника встречает студентов легким туманом и сыростью, что заползают под ветровки и кожаные курточки. За два выходных дня погода резко ухудшается, и сразу становится понятно: лето кончилось. Ежусь в новом модном пиджаке, что купила для поездок в колледж.

— Мелиса, ты знаешь правила, — наставляет меня Карл, чуть пригибаясь из-за своего поистине огромного роста. Из всех знакомых оборотней он самый высокий. Даже Альфа ниже. Хотя какое мне теперь до него дело.

— Прошу, как только закончатся уроки, выходи на крыльцо. Я буду тебя ждать.

Я киваю, забирая из его рук рюкзак с учебниками. Начинается новая учебная неделя, и я не хочу опаздывать в первый же день.

Влетаю в аудиторию в числе последних. Преподавателя не видно, и я перевожу дух. Издалека вижу своих девчонок и иду к ним. При моем приближении компания распадается на парочки. Многие спешат от меня прочь, словно я прокаженная.

— Какого черта происходит? — тихо спрашиваю у своей лучшей подруги, Дании.

— Привет, милая, — она целует меня в щеку, едва касаясь накрашенными губами. — Слухи расползаются быстро, поэтому многие предпочли выказать свое пренебрежение. Забей на них! Пусть козлы катятся куда подальше. У тебя есть я, мой брат и еще парочка нормальных ребят, с кем мы можем продолжать тусоваться. Скоро произойдет что-нибудь новенькое, и все забудут о тебе и Альфе. И, кстати, я слышу запах чужой метки. Или мне кажется? — произносит шепотом мне на ухо.

— Не здесь, — качаю головой. — Блин, не ожидала, что все узнают так скоро! Я что же теперь изгой?

— Ну-у-у, — тянет Дания, — я бы так не сказала. Просто нежелательный элемент. Но не для моей семьи. Мы, как и раньше, рады видеть тебя с родителями. Мама так и сказала утром.

— Спасибо тебе, — я хочу еще столько всего ей рассказать и обсудить, но тут заходит преподаватель и начинается урок. Одна пара сменяется следующей, и мне не хватает времени, чтобы поболтать с Данией.

— Поехали ко мне, обмоем косточки твоему Альфе, — смеется она, закидывая в рюкзак тетради по окончании последней пары.

— Не могу, я под домашним арестом, — грустно развожу руками.

— Серьезно? Подруга, это отстой! Тогда позвони мне по скайпу, хоть так поговорим.

— Если папа не отрубил интернет по всему дому, лишь бы мне досадить, — мрачно добавляю, прощаясь с подругой.

Закидываю рюкзак на заднее сиденье и сажусь вперед, к Карлу.

— Папа тебе не говорил — можно нам заезжать в Мак или пиццерию? — спрашиваю, надеясь на лучшее.

— Не положено, — вздыхает Карл, и мы едем домой.

Вынужденное сидение дома бесит. Мне даже не разрешают обернуться, опасаясь привлечь внимание. Я листаю новости, пытаясь хоть что-то узнать о сложившейся ситуации из новостных источников. Конечно, мы скрываем свое существование от людей. Но кто знает, где искать, обязательно найдет.

Мне попадается коротенькая заметка о том, что серьезный держатель акций, некто под именем Райсон Клейм, теряет прибыль. Для стороннего обывателя эта информация ничего не значит. Но я-то знаю, о ком идет речь, и немного нервничаю.

За последнее время я много нового узнаю о Райсоне и искренне желаю ему поскорее найти свое счастье с другой волчицей. И когда мама заходит ко мне в комнату с очередной новостью, я с трудом сдерживаюсь от недовольного стона.

— Мелиса! — врывается она ко мне, растеряв по дороге всю свою выдержку и сдержанность. — В субботу мы едем на празднование дня рождения Альфы! — говорит с порога и довольно улыбается.

— А разве мы теперь не персоны нон грата?

— Это неважно, — отмахивается, — главное, что сам Райсон желает нас видеть на своем празднике.

— И зачем ему это? Я же живое подтверждение его несостоятельности как жениха и Альфы?

— Не знаю, это уже десятое дело. Но если Альфа покажет перед всей стаей, что не в обиде на нашу семью и мы нормально общаемся, многие поспешат заново подружиться с нами.

— И зачем нам это сборище лицемерных кретинов? — складываю руки на груди, не разделяя мамин восторг.

— Ты ничего не понимаешь! — она бросается к моему гардеробу. — Кошмар! У тебя нет подходящего платья для подобного приема! Просто ужас!

— Мам, да перестань! Может, мне просто не идти? Отметитесь там без меня…

— Ты что! — перебивает. — Об этом не может быть и речи! Завтра после уроков я сама заеду за тобой, и мы отправимся по магазинам.

— Помогите мне, боги! — бурчу под нос, представляя забег с мамой по бутикам. Она очень придирчивая, когда дело доходит до выбора одежды, и ходить с ней по магазинам — одна мука.

Вечером Дания выходит на связь. Я устраиваюсь на диване с ноутбуком.

— Рассказывай! — говорит подруга, распечатывая ведерко с мороженым. Это наша маленькая традиция, когда собираемся вместе. Я тоже открыла свое ведро большого размера. Мне требовалось много мороженого, чтобы залечить душевные раны.

— Я сбежала от Райсона к Килу, а потом он… — запнулась, прикидывая: а стоит ли рассказывать всю правду? Но Дания со мной с первого класса. Мы и оборачиваемся частенько вместе. Всегда вдвоем, словно сестры. Пожалуй, она меня поймет и никому не разболтает. — Кил и его компания решили поохотиться на меня в полную луну.

Глава 7

На следующий день в раздевалке колледжа обнаруживаю гигантскую надпись на стене: «Мелиса Фет — волчья подстилка». У стены толпятся однокурсники и студенты с параллельного потока. Все шумно обсуждают находку и при моем приближении умолкают как по команде.

Я сжимаю кулаки, считая про себя до десяти. Если оборотня разозлить, можно не сдержать оборот. Чувствую, как удлиняются ногти, впиваясь в ладони. Глаза наверняка сменили цвет. Хорошо, что этот колледж закрытый, только для «своих». И здесь все оборотни.

— Мэл, держи себя в руках, — Дания обнимает меня за плечи одной рукой, увлекая за собой.

Мы выходим из раздевалки, и я силой воли загоняю волчицу на место.

— Узнаю, кто это сделал, и убью! — цежу сквозь сжатые зубы. Клыки еще немного мешают говорить.

— Брось, Мелиса! У кого-то просто весьма скудная умственная деятельность и много свободного времени. На каждого ущербного обращать внимание — не напасешься нервных клеток.

— Да, но это не твое имя там написали! — я сержусь, невольно отрываясь на подруге.

— Эй, колючка, вообще-то я на твоей стороне, помнишь? — Дания толкает меня локтем.

— Да, прости. Просто бесит ситуация.

— Понимаю. Но уже завтра там ничего не будет. Администрация колледжа не допустит красоваться подобному безобразию долго.

Пары тянутся медленно как резина. Как назло, сегодня меня спрашивают часто и много, будто преподаватели разом вспомнили о моем существовании. Или тому виной надпись в раздевалке?

Мы с Данией вываливаемся из дверей колледжа, радуясь, что уроки закончились.

— Мелиса! — раздается мелодичный мамин голос, и я вздыхаю. Она что, намеренно привлекает внимание? Зачем взяла папин порше? Спортивная красная модель притягивает взгляды, и на нас все смотрят. Я тяну Данию за собой, пусть и ей достанется немного популярности.

— Мам, можно Дани поедет с нами? Ей тоже не мешало бы присмотреть платье на субботу.

Мама приподнимает идеальную бровь и окидывает нас взглядом.

— Ладно, запрыгивай, Дания, пока мой муж нас не видит, — она улыбается чьим-то родителям, что чуть ли ни тыкают в нас пальцем. — Когда-нибудь им это надоест, — произносит она и бьет по газам. Выезжаем с парковки со свистом и дымом.

— Мам! — кричу, заваливаясь Дании на колени.

— Простите, девочки! Просто иногда так бесят эти напыщенные снобы. Можно подумать, у них в семьях идеальный порядок царит! — когда она так себя ведет, я сразу вспоминаю фотографии юных родителей. Мама верхом на байке. Она и папа сплавляется по порогам. Дельтапланеризм.

Слава богу, что я не унаследовала этой безумной тяги к экстремальным видам спорта. Она целиком и полностью досталась старшему брату. Она же его и погубила. Рич погиб в автокатастрофе. Его тело так сильно покалечило, что пришлось выбрать кремацию вместо стандартных похорон. Из-за этого я даже не попрощалась с ним как следует. Иногда представляю себе, что он все еще жив, просто живет далеко-далеко. Я машу головой, прогоняя грустные мысли.

— Мы на месте! — командует мама, выбираясь из авто. Я не умею так элегантно выпархивать, поэтому просто вываливаюсь наружу, едва не сбивая с ног зазевавшегося прохожего.

— Мелиса! — мама осуждающе качает головой. — Когда же ты научишься смотреть по сторонам?

Она идет вперед как крейсер, прокладывая себе и нам дорогу к нужным отделам.

— Девочки, тематика приема — бальные костюмы и платья. По секрету скажу, вечер будет в синих тонах. Так что выбираем то, что сочетается с синим цветом.

— Откуда ты все знаешь? — спрашиваю у матери.

— Дорастешь, узнаешь, — хмыкает она и заворачивает в отдел вечерних туалетов.

Дания тут же залипает у красивого кремового платья.

— Мэл, как думаешь, мне пойдет?

Я представляю жгучую брюнетку Дани в этом платье и качаю головой. Слишком просто.

Мама уже вовсю общается с консультантами, раздавая ценные указания. К нам из закромов тащат платья в чехлах, развешивая их на стойках.

— Это — для нее, — говорит мама, указывая на меня наманикюренным пальчиком. — А вот это — для подруги. Так, все, девочки, дуйте в примерочную.

Вокруг мамы порхают консультанты, улавливая команды на лету. Предлагают чай с пирожными и мягкое место на диванчике для посетителей. Уж кто чувствует себя здесь как рыба в воде, так это она!

Я снимаю одежду и позволяю девушке-консультанту проделать свою работу. Быстрей начнем — быстрей закончим. Для меня мама отобрала темно-синее платье, практически черное. Умеренной пышности, украшенное миллионами крохотных страз. Мне оно нравится тем, что не привлекает лишнего внимания темной расцветкой. То что нужно!

Мы с Данией одновременно выходим из примерочных и идем показаться строгому судье — моей маме.

— Хорошо, мне нравится, — кивает она. — А как Дании идет это серебристое платье! Ты в нем словно звездочка, Дани!

— Спасибо, миссис Фет! — Дани кружится у зеркала. – Мне оно тоже нравится. Вы мне одолжите денег для покупки? Мама переведет потом нужную сумму.

Глава 8

Пока я хватаю ртом воздух, пытаясь придумать более-менее правдивое объяснение, этот мерзавец выдает ошеломительную версию:

— Мы хотели сказать вам чуть позже, в семейном кругу, но вы нас подловили! — Кил улыбается во все тридцать два, а я не могу понять причину веселья. Мама готова порвать его в клочья, уже вон и пальцы трансформировались.

— Что сказать? — рычит она, едва не капая слюной от ярости.

— Мы решили пожениться! — выдает этот идиот со счастливой улыбкой на лице. — Надеюсь, что после свадьбы смогу называть вас мамой! — добавляет он контрольным выстрелом в голову.

Мама переводит ошалелый взгляд на меня и получает такой же в ответ.

— Кил, что ты несешь? — спрашиваю и пересаживаюсь ближе к матери, пряча ее руки под столом. На наше весьма шумное выяснение отношений начинают реагировать немногочисленные гости заведения.

Мама надевает очки на глаза, чтобы скрыть взгляд зверя, и шумно дышит, стараясь успокоиться.

— Мы уходим, — заявляет она и тянет меня к выходу, сшибая плечом довольного Кила.

— Что ты задумал? — бросаю ему на бегу.

— Скоро увидишь, — хмыкает он и посылает мне воздушный поцелуй.

Мама на улице не может справиться с эмоциями, и я вижу, как по ее телу пробегает волна. Она буквально в шаге от оборота. Хватаю ее сумочку и нахожу трясущимися руками ключи от машины. Помогаю ей забраться на заднее сиденье, а сама сажусь за руль. Хорошо, что стекла тонированные, и прохожие не видят крупную рыжеватую волчицу на заднем сиденье, что дерет в ярости дорогие кожаные сидения папиной тачки.

Подъезжаю к дому и не могу сдержать возглас отчаяния: папа уже дома. И у меня снова огромные проблемы. Подъезжаю максимально близко к гаражу и жду, пока отец первым загонит свой черный джип внутрь. Он, улыбаясь, направляется к водительскому месту порше, но, рассмотрев меня за рулем, мрачнеет.

— Мелиса, кто разрешил тебе взять мою машину? И почему ты не дома? И где мама?

Я приспускаю стекла, показывая ему то, что творится сзади.

— Милая, — стонет отец, заглядывая в окно, — как же так? Это же порше!

Волчица стыдливо прячет глаза и бьет себя по ногам хвостом.

— Это ты мать довела? — обращается он ко мне.

— И да, и нет, — отвечаю уклончиво. — Пап, я загоню машину в гараж, а то мама выйти не может и одежда в клочья.

Отец отступает и контролирует, как я заезжаю. Сзади доносится мамин виноватый голос:

— Мэл, сбегай за халатом, пожалуйста. А потом поговорим в гостиной.

Я киваю и сбегаю, оставив родителей наедине.

Спустя полчаса окна в доме звенят от оглушающего папиного ора. С выдержкой у него будь здоров, поэтому мебель остается целой. Мама ходит из угла в угол, порыкивая.

— Как? Как ты могла до такого опуститься? Неужели все наши старания напрасны? Сколько мы учим тебя, воспитываем. Все зря! Ты не просто отказала Альфе, ты еще и предложила себя Килу. Немыслимо!

— Пап, пойми, я думала, все будет иначе. Я не знала о том, что происходит на его вечеринках. Метка скоро выветрится. И я больше не подпущу Кила к себе, — оправдываюсь, давясь слезами. Мама заламывает руки, поглядывая то на меня, то на отца.

— И что он имел в виду, когда сказал, что вы поженитесь? — вспоминает некстати.

— Не знаю. Думаю, очередная идиотская его шутка.

— Не шутка, — вдруг произносит папа, что-то вспоминая. — Его отец сегодня намекал на родственное сближение, а я и не понял, к чему он клонит. Думал, куда уж ближе: мы ведь и так родственники!

— Папочка! — я не сдерживаюсь и захожусь в плаче. — Не отдавай меня ему! Только не Килу! Я готова принять любое твое решение и обещаю не перечить. Но только не с ним! Он ужасный! Грязный, развязный. Ему нужны девушки на один раз… Пожалуйста!

— Мелиса, прекрати! — папа тяжело вздыхает. — Я не собираюсь отдавать тебя в руки этому отморозку. Мы вообще сведем общение с этим семейством к вынужденному минимуму. Но они могут нам серьезно подгадить, если пустят слух, что ты официальная невеста. Крайне сложно будет отмыться от двух расторгнутых помолвок, понимаешь? Еще и метка эта!

— Понимаю, все понимаю. Я буду сидеть дома, сделаю все как надо. Только бы избавиться от него и его метки.

— Совсем запереться в четырех стенах не выйдет, — качает головой отец. — Учебу никто не отменял, да и предстоящее торжество у Альфы — то еще испытание. Надо взять себя в руки и продумать, что именно мы будем говорить окружающим на вопросы о помолвке Кила и Мелисы.

— Да не было никакой помолвки! — кричу в сердцах. Мои нервы тоже не железные. Мама подходит ко мне и неожиданно обнимает.

— Мы справимся со всем вместе, но ты должна быть честна с нами, дочка. Чтобы в будущем такого не происходило, — она ласково гладит меня по волосам, и я расслабляюсь, наслаждаясь редкой лаской. И тем неожиданней становится следующий вопрос:

— Я надеюсь, ты не спала с ним?

— Мама! Как ты можешь! Спроси хотя бы у отца! — я в таком возмущении, что мне не до приличий и смущения. Самцы оборотни отлично чуют: невинна девушка или нет. У самок нет такого острого обоняния, когда дело касается этого деликатного момента.

Глава 9

Грязный волк бросается к маме и жалобно скулит, лижет ноги. Отец держит ее на руках, пытаясь привести в чувство, и одновременно отпихивает чужака ногой.

— Ричард? — доходит до меня смысл маминых слов. — Ричи, братик?!

Волк прислушивается к моим словам, но не подходит. Я бросаюсь к нему с объятиями, признав в грязном оборотне родного брата. Мозг не в состоянии выдать адекватную версию, почему он жив и где пропадал три года. Я просто счастлива! Тискаю Ричарда за мокрую шерсть и плевать на грязь.

— Мелиса, отойди от него! Включи голову! Это не твой брат! Он умер!

— Папочка, это он! Запах наш, семейный. Это точно он.

Мама открывает глаза и садится на полу, поддерживаемая папиными руками.

— Ричард, сыночек! — мама смеется и плачет одновременно. — Мой любимый мальчик! Где же ты пропадал так долго! Как так? — она гладит вместе со мной грязного волка, а тот в блаженстве закрывает глаза. Под шерстью у него шрамы, и я вожу по ним пальцем, пытаясь понять, откуда они. Наша регенерация довольно сильна, и обычно на коже человека и шкуре животного не остается отметин.

Папа принюхивается, все еще сомневаясь в том, что это наш Ричард.

— Почему он не обращается? — спрашивает строго. — Ты понимаешь меня? Эй ты! Ты можешь обернуться человеком?

Ричард тяжело вздыхает и начинает превращаться. Почему-то его оборот медленный и, очевидно, болезненный. Он стонет, постепенно меняя форму на человеческую.

— Боже мой… — выдыхаю, завидев россыпь шрамов по всему телу. Большие и застарелые, а также поменьше и посвежее. Они «украшают» почти каждый сантиметр кожи. Смотреть на это невыносимо, и я закрываю глаза, сотрясаясь в плаче. Что же произошло с тобой, братик?

Отец тоже плачет, завидев лицо Ричарда. Это он! Наш любимый член семьи, потерянный и заново обретенный.

После того как проходит первый шок, мы вспоминаем о приличиях. Ричард голый, грязный и очень худой. Стыдливо подтягивает ноги к животу, будто опасается агрессии с нашей стороны. Это невыносимо вдвойне: я-то помню его другим. Всегда открытый, веселый, даже чуточку наглый. Обаятельный до безобразия. Я его ужасно ревновала к подругам, которых он приводил домой. Считала, что они все недостойны быть рядом с моим клевым старшим братом.

Нынешний Ричард — тень прежнего. Причем запуганная, дерганная, смотрящая с опаской на членов собственной семьи. Мне больно и страшно, как только подумаю, через что он должен был пройти, чтобы так кардинально измениться.

Папа кладет ему руку на плечо, и Рич дергается, глухо рыча.

— Сынок, ты что?! — в изумлении говорит он и убирает руку. Единственный человек, которому брат, похоже, доверяет, это мама. Ну и на меня он смотрит чуть более доброжелательно.

— Ричи, — ласково говорит она ему, — ты в безопасности, сынок. Пойдем, я покажу тебе твою комнату: там все осталось без изменений. Может, знакомая обстановка успокоит тебя.

Мама берет его за руку, как маленького, и поднимается с ним по ступеням. Мы с отцом провожаем их взглядами, находясь под сильным впечатлением.

Чтобы скрыть неловкость, я говорю ему:

— Надо здесь все прибрать.

— Я помогу тебе.

И мы вместе моем пол, сметаем сор с крыльца, чтобы занять руки и голову. Спустя какое-то время спускается мама. Ее халат перепачкан, но она такая счастливая, что я невольно улыбаюсь, глядя на нее.

— Как он? — спрашивает отец.

— Попросился в душ и оставить ненадолго одного. Он абсолютно ничего не помнит: ни где ванная находится, ни где его вещи лежат! Это так странно.

— Я безумно рад, что он вернулся. Но пойми меня правильно, это очередной шок для общественности. Нас будут полоскать сразу в двух помойных ведрах: по поводу брошенного Альфы и восставшего из мертвых сына, который явно в неадеквате. Мне уже страшно, через что нам предстоит пройти в ближайшие недели.

Папа всегда такой — прежде всего печется о том, что скажут другие. Как посмотрят и что с этим делать. А я просто рада, что брат жив. И пусть он немного не в себе, но это лучше, чем если бы его вовсе не было.

— Саймон, давай не будем сейчас об этом. Подумаем над проблемами завтра. Сегодня у нас праздник. Наш сын вернулся с того света!

— Хорошо, как скажешь. И я правда ему рад, Леонор!

Мама убегает переодеваться и после звенит чем-то на кухне. Наверное, старается для брата. Его придется долго откармливать, чтобы он хотя бы внешне стал похож на прежнего себя. Папа ходит туда-сюда, меряя шагами гостиную и примыкающий к ней холл. Нервничает и усиленно думает о чем-то. Хотя я догадываюсь о чем. О репутации семьи. Я сбегаю к себе в комнату. Мне бы тоже не помещало переодеться. Одежда пахнет болотной тиной и мокрой шерстью.

Мне не сидится в комнате, я все время прислушиваюсь к звукам извне. Отмечаю, что из душевой уже не раздается шум льющейся воды, и крадусь в комнату к брату.

Дверь у него приоткрыта, и он заканчивает одеваться. Старая футболка висит на нем, как на вешалке, а джинсы и вовсе сползают с тощих бедер. Я даю о себе знать и захожу в комнату.

— Позволишь? — спрашиваю у Ричи, и он лишь пожимает плечами. Не гонит и хорошо. Нахожу в шкафу ремень и помогаю продеть в шлевки.

Глава 10

Я стою в шоке, даже не зная, что и ответить на такие заявления.

— Монстр?

— Ну да, ты ведь тоже умеешь превращаться в зверя?

— Умею. Но почему ты считаешь, что мы монстры? Оборотни довольно безобидны, если их, конечно, не злить намеренно, — пытаюсь шутить, но Ричи остается серьезным.

— А мне говорили, что я ужасен. Кровожадное животное, машина для убийств. И это правда, — заканчивает мрачно.

— Так, давай-ка мы пойдем на кухню, поедим как следует, а потом ты мне расскажешь: кто это тебе такие глупости внушал. Увидишь своими глазами, что мы мирные и угрозы для людей не представляем. Идет?

Ричард кивает, и мы вместе спускаемся по лестнице. Папа улыбается нам, но улыбка какая-то вымученная. То ли из-за болезненного вида Ричарда, то ли от осознания, сколько проблем могут доставить собственные дети.

Мама непривычно улыбчивая и что-то тихо напевает под нос, расставляя тарелки на столе. Я указываю Ричарду на его прежнее место, и он осторожно устраивается на стуле, постоянно поглядывая в дверной проем, откуда видны папины метания. Отец продолжает ходить туда-сюда, но на этот раз у него в руках телефон, и он с кем-то разговаривает.

— Не волнуйся, — мягко касаюсь его руки, присаживаясь на соседний стул. Ричи благодарно кивает, но взгляд все равно беспокойный, как у загнанного зверя.

Наконец-то все готово, и семья собирается за столом. Впервые мы сидим полным составом за последние три года. Странно, непривычно, но очень здорово. Папа отрывается от смартфона и, окинув нас взглядом, желает приятного аппетита.

Ричард берет руками стейк и вгрызается зубами, издавая утробные рыкающие звуки.

— Ричи, милый, — окликает его мама, с изумлением наблюдая сцену поедания. — У нас есть для этого вилка и нож, — указывает на приборы.

Взгляд брата замутненный, он все еще сконцентрирован на куске мяса. Медленно, но до него доходит, что мы не едим, а смотрим на него и ждем реакции.

— Простите, — он кладет с сожалением кусок на тарелку и пытается резать. Жуткий скрип ножа о керамику режет слух.

— Лучше бы ты не говорила ничего, — замечает отец и пытается поужинать.

Раздается звонок в дверь. Я вздрагиваю от неожиданности. Ричард бросается под стол и страшно рычит оттуда, едва удерживаясь от оборота.

— Кого еще нелегкая принесла?! Не дадут поесть нормально! — отец бросает приборы на стол и идет открывать. Мы с мамой уговариваем Ричи вернуться на место. И он нехотя соглашается.

В холле слышатся множественные голоса. Из всех выделяется папин: он возмущенно бурчит, будто пытается выпроводить незваных гостей.

Спустя мгновение делегация показывается на кухне, и мое сердце леденеет. Кил с родителями улыбается нам и особенно заинтересованно смотрит на воскресшего брата.

— А я погляжу, мы вовремя. Семья в полном составе! — язвительно роняет и усаживается за стол.

— Заткнись, Кил, и убирайся из моего дома. Тебе здесь не рады! — рычу так же, как до этого брат. Я просто в ярости! Как он посмел заявиться ко мне домой после произошедшего. Еще и родителей своих притащил. Если думает, что это ему поможет, сильно ошибается. Не собираюсь прикрывать его темные делишки перед предками. Им будет полезно узнать, как сынок проводит досуг.

— Тише, Мелиса, — внезапно вмешивается отец. — Послушаем, что хочет сказать это уважаемое семейство, — папин голос сочится сарказмом, и родители Кила краснеют.

— Проходите, садитесь. Я сделаю всем чаю, — мама включает светскую даму и обслуживает гостей. Ричард смотрит волком на всех, и я его понимаю. Когти уже удлинились, и я крепко держусь за стул, заранее извиняясь мысленно за испорченную мебель.

— Итак, чем обязаны? — спрашивает отец, когда все устраиваются за столом.

— Ты же знаешь, Саймон, как мы всегда относились к твоей девочке и семье в целом. Мы родственники и должны держаться вместе, — начинает издалека отец Кила, Том. Я напрягаюсь, ожидая продолжения. Мне не нравится все, что сейчас происходит.

— Родственники, — подтверждает папа и недовольно кривится. — С некоторых пор я предпочел бы не иметь такой родни, — фраза звучит агрессивно, но семейство Кила проглатывает и это. Такая покладистость не к добру. Что они задумали?

— Детки ссорятся, детки мирятся, — натянуто хихикает Том. Но его никто не поддерживает, и он затыкается.

— К чему ты клонишь? — устало спрашивает отец.

— Я официально прошу руки вашей дочери Мелисы Фет, — вмешивается Кил и подмигивает мне. Меня передергивает от отвращения. Я все еще помню его подмигивания той ночью.

— Нет, — коротко и жестко отвечает отец. Я ликую: выкусите все! Мой папа самый лучший!

— Не стоит рубить сплеча, — опять пытается отец Кила. — На ней метка моего сына. Не вижу препятствий, отчего бы нам не сговориться.

— Проблема в том, что ваш сын хотел изнасиловать нашу дочь и отдать на корм дружкам! — не выдерживает мама. Ее высокий звенящий голос словно срывает завесу притворства. Кил перестает улыбаться и смотрит нагло, оценивающе на меня. Том перестает изображать добряка соседа и надменно выгибает бровь. Он явно недоволен, как повернулся разговор.

Глава 11

— Мелиса, тебе срочно придется выйти замуж. И дайте мне кто-нибудь таблетку от головы! Немыслимо — у оборотня мигрень! Мои дети сведут меня в могилу раньше времени.

Я не решаюсь спорить и просто ухожу к себе. Но на полпути сворачиваю к брату. Думаю, ему сейчас так же паршиво, как и мне. Если не хуже.

Рич лежит на кровати. Одетый и поцарапанный. Со вздохом иду за аптечкой. Если я о нем не позабочусь, никто не сделает этого.

— Спасибо, что попытался надрать ему зад, — накладываю медицинский пластырь на особо изодранное место. У Ричарда все еще плохо с регенерацией, и я не пойму, в чем дело. Обычно подобные царапины — сущий пустяк для оборотня.

— Я мог спокойно их всех убить, — хладнокровно заявляет Рич. — Но подумал, что твой отец не обрадуется.

Я пропускаю мимо ушей слова о расправе и уточняю:

— Мой отец? Ричи, он наш общий. И твой в том числе. Он, конечно, бывает редкостным занудой и чрезмерно строг, но в целом хороший и любит нас по-своему.

— Я не помню его. Не помню вас всех, — Рич смотрит мне в глаза, и я вижу в этом взгляде тоску.

— А маму? — стараюсь, чтобы мой голос не дрожал, но это сложно.

— Совсем немного. Запах, голос. Какую-то песню, колыбельную вроде бы, — неуверенно отвечает и закрывает глаза. Начинает петь без слов, просто мотив. У него отличный слух, как и у матери. Это мне не досталось музыкальных данных. Лучшее отошло старшему брату, но я не ревную.

— Крошка, спи, закрой глаза, мама рядышком всегда, — подсказываю ему и вижу, как Рич плачет. — Братишка! — всхлипываю вместе с ним и осторожно обнимаю. Он не отстраняется. И это моя маленькая победа. Еще одна ниточка, что натянулась между нами. Надеюсь, что однажды он признает во мне родную сестру.

После эмоционального момента нам обоим становится неловко. Все-таки мы уже взрослые, а развели сырость.

— Слушай, а что ты помнишь последним? Ну, из своего прошлого. Есть же момент, который остался в памяти.

Рич сразу напрягается, и я жалею, что спросила. Наверное, прогонит меня. Но, к моему удивлению, отвечает:

— Я проснулся в клетке. Она была совсем небольшой, и я не мог там встать в полный рост. Все тело болело, наверное, переломы. Очень долго лежал один, пытаясь хоть имя свое вспомнить. Спустя несколько часов пришел он.

Ричард молчит, глядя в потолок.

— Кто? — спрашиваю шепотом. Жутко слушать о том, что рассказывает брат. И тяжело поверить в подобное.

— Я не знаю, как его зовут. Молодой мужчина, безбровый. По крайней мере, мне так сначала показалось. Потом-то я выяснил, что брови у него есть, просто очень светлые.

— Альбинос, что ли? — предполагаю.

— Да, наверное. Это неважно. Он ставил надо мной разные эксперименты, — хрипло говорит Ричард и отворачивается, чтобы я не увидела слез, блеснувших в уголках глаз.

— Что за эксперименты? — ложусь рядом с братом, обхватив его за плечи со спины. Не позволяю себе расплакаться, понимая, как важно ему высказаться.

— Мелиса, не уверен, что об этом стоит кому-то рассказывать. Возможно, я заслужил все то, что происходило потом.

— Неправда! Я знаю тебя настоящего. Ты добрый, умный, сильный, честный и не имеешь никакого отношения к этому садисту! Не обвиняй себя в его жестокости.

— Ладно, — вздыхает брат. — Он горел одной идеей: раскрыть секрет регенерации и вывести формулу, чтобы можно было быстро восстанавливать человеческое тело. Он держал клетку под постоянным напряжением, чтобы я не пытался обернуться животным. Он наблюдал, как сращиваются кости, затягиваются рубцы. Его ум оказался довольно изобретательным. Чего он только ни испробовал на мне! И бесился, что все его эксперименты оказались напрасными: формулу он так и не вывел, — хмыкает Ричард.

— А как тебе удалось выбраться?

— Все совершают ошибки. В последний свой день он пришел в ярость после очередной неудачи. Открыл клетку, думая, что с перебитыми ногами и руками я не представляю опасности. И принялся избивать. Орал, как обычно, что я монстр и таких нужно истреблять. А для меня все слилось в одно алое пятно. Не знаю, откуда взялись силы, но я обернулся. Этот гад не ожидал такого поворота, и против волчьих зубов у него не было ни шанса.

— Он больше не представляет опасности? — тихо спросила, когда Рич замолчал.

— Нет, я ему отомстил за годы издевательств, — глухо отвечает.

— Я не осуждаю тебя, Ричард. И даже не представляю, как бы вела себя на твоем месте. И у меня точно не хватило бы сил продержаться так долго. Ты все сделал правильно, — глажу брата по плечу, а он тяжело вздыхает. Не скоро избавится он от этого кошмара и воспоминаний, и от чувства вины, но думаю, что уже встал на путь исцеления.

— Вот вы где! — мама появляется на пороге комнаты. — Мелиса, ты не могла бы оставить нас ненадолго? — ласково просит она.

— Конечно, мам! — я целую брата в макушку и слышу тихий шепот:

— Не говори ей, Мэл, — просит Рич.

— Не буду, — таким же шепотом обещаю ему. Хотя мама наверняка все слышит. С нашим-то слухом!

Глава 12

Утро нового дня началось с смс от Дании.

«Мелиса!!! Зайди в сеть! Срочно!».

Мне становится нехорошо. Открываю популярную страничку социальной сети. «Город» всегда первым выкладывает анонсы свежих сплетен и новостей. Моя лента пестрит заголовками: «Мертвый парень возвращается к жизни», «Где скрывался Ричард Фет три года?», «Странная семья и их дети» и еще с десяток подобных. А личка завалена сообщениями от знакомых и посторонних людей. В основном с одним вопросом: а правда ли, что мой брат жив?

Ладони покрываются противным липким потом. Что делать с этой новостью? Я даже Дании ничего не отвечаю на сотню сообщений, которыми она продолжает закидывать. Что уж говорить про остальных.

За завтраком родители шумно обсуждают стратегию поведения и легенду, согласно которой выжил Рич. Все версии звучат бредово и неправдоподобно. Мы с братом помалкиваем, опасаясь родительского гнева. Они и так сейчас на взводе.

Посреди этого шума звенит телефон. Папа берет смартфон в руки и мрачнеет лицом.

— Тишину создайте! — рявкает он на всех. — Альфа звонит.

Я задерживаю дыхание, услышав о Райсоне. Возвращение брата домой выбило все мысли о несостоявшемся женихе. Но реальность догоняет меня, отвешивая нехилый пинок под зад. Вспоминается полный презрения взгляд Рая и как он отодвинул меня в сторону, будто ненужную вещь. Что ж, я это заслужила.

— Альфа! — тем временем произносит отец, соединяясь. — Да. Хорошо. Конечно. Спасибо.

Вот и весь разговор.

— Что он сказал? — мама не выдерживает первой.

— Выслал приглашение для Ричарда и просит пояснить ему завтра, откуда он вернулся, — папа хмурится. — Не представляю, что мы ему скажем. Что мы скажем всем! Особенно людям.

— Надо думать. Все думайте, ну же! — говорит мама и нервно кромсает ножом бисквитный рулет на толстые куски. Обычно она красиво сервирует стол, но нынешняя ситуация даже ее выбивает из колеи.

— Что этот Альфа значит для нас? — внезапно подает голос Ричард. Он в основном молчит при отце.

— Мы ему подчиняемся. Он самый сильный самец в стае, и его слово — закон для оборотней. И он несет ответственность за каждого из нас, словно отец, — пытается пояснить папа. Рич кивает.

— Тогда я сам поговорю с ним завтра. Уверен, он сможет понять.

На удивление папа не спорит и не отказывается. Но тем не менее добавляет:

— Осталось придумать легенду, в которую поверят люди. Альфа может заткнуть оборотней, но ему неподвластны журналисты, любопытствующие соседи, власти города.

— Мы что-нибудь обязательно придумаем, — решаю подбодрить родителей. Но в ответ получаю тяжелый взгляд от отца и реплику от мамы:

— Лучше никуда не встревай. Взрослые сами разберутся!

— Ну да, замуж выходить — я уже взрослая, а помочь с братом — не доросла! — не выдерживаю.

— Мелиса, не умничай, — сухо отрезает отец. — И да, по поводу твоего вопроса я уже все решил: завтра утром к нам придут свататься. Надеюсь на твое благоразумие и поддержку.

— Так быстро? — я ошарашенно смотрю на отца.

— Есть вариант с Килом, — язвительно бросает он.

— Нет, только не он!

— Значит, мы договорились. Никуда не уходишь, готовимся к приему сватов. Все должно быть идеально. Пригласим свидетелей из лояльных к нам семей и проведем предварительное обручение. Скажу одно, чтобы тебя успокоить, — парень хороший, трудолюбивый, порядочный. Ни в каких порочащих честь знакомствах не замечен. Думаю, вы сможете найти общий язык.

— А сколько ему лет? — не то чтобы мне так уж это интересно, но могу я хоть что-то узнать о будущем муже.

— Восемнадцать.

— Что? Он же на год меня младше?! Папа! Ты выдаешь меня за сопливого мальчишку?!

— Ме-ли-са! — по слогам произносит отец и бьет кулаком по столу. — После того что ты отмочила, не желаю слушать отговорки и претензии. Ты сделаешь так, как я скажу. И давай уже закроем эту тему.

Я проглатываю ком колючих слез и допиваю чай. Не сбегаю к себе сразу только по одной причине — не хочу оставлять брата одного.

— Я хотел бы пробежаться немного, — внезапно говорит Рич.

— Что? Какая еще пробежка? Новая блажь? — папа иногда слишком строг с нами.

— Мне нужно обернуться, — пожимает плечами брат. Я тоже давно не бегала, поэтому подключаюсь.

— Я тоже хочу! Вы меня вообще никуда не выпускаете, я без оборота зачахну!

— Вы оба не можете потерпеть хотя бы пару дней? — с раздражением спрашивает отец.

— Милый, может, мы можем выехать за город? Час туда и час обратно. Времени займет немного, но мы все выпустим пар, — предлагает мама, стараясь примирить всех.

— Леонор, и ты туда же! Я не могу себе сейчас позволить такую слабость — сбежать в лес от проблем. У меня бизнес, партнеры, Альфа и пресса. Поэтому, если надумаете все же, езжайте без меня! Даже аппетит пропал, — отец с раздражением отодвигает стул и уходит в гостиную.

Глава 13

— Саймон, только не оставляй меня! — она прижимается лбом к отцу и замирает так, прислушиваясь. — Дышит! Он живой!

Я едва не теряю сознание от облегчения. Папа жив, а значит, наша природная регенерация справится с любыми ранами, и скоро он придет в себя. Я убегаю из комнаты, чтобы переодеться. Рич увязывается за мной. Прежде чем подняться к себе, проверяем все комнаты. В доме кроме нас никого нет. Обнаруживаем разбитое окно на кухне. Вот каким образом попали в дом негодяи, что напали на отца. Их было несколько, и они однозначно оборотни. С одним или парочкой отморозков отец справился бы с легкостью.

Ричард выразительно смотрит на меня, отмечая те же детали. Мы начинаем понимать друг друга без слов — старые связи потихоньку восстанавливаются. И это единственный радостный момент в данной ситуации.

Переодевшись, бегу обратно. Мама тоже успела накинуть спортивный костюм и уложить отца в кровать. Прошло минут пятнадцать, но уже сейчас видно, что процесс восстановления запущен. Папа больше не похож на покойника, а мама не бьется в истерике.

— Вы проверили дом? — деловым тоном интересуется у нас, как только появляемся на пороге.

— Да, чужаки ушли, — докладывает Рич. — Я смог определить пятерых. Один запах знаком.

— Кил? — спрашиваю, а сердце замирает. Если это он напал, ему не жить.

— Да. Или его близкий родственник, — чуть подумав, добавляет брат.

У самцов нюх острее, да и запах Кила для меня слишком знакомый. В общей массе мне тяжело его выделить. А для брата, что жил последние годы изолированно, вся палитра ароматов очевидна.

— Я тоже услышала пятерых, — тихо говорит мама. — Они поплатятся за это.

— За нами что, следили? — осеняет меня. Иначе как объяснить решимость вломиться в дом, полный оборотней? Нападавшие знали, что дома остался только отец, поэтому так смело и полезли.

— Наверняка, — говорит мама и хмурит лоб. – Неужели Кил не понимает, что этим подписал себе смертный приговор? Альфа не потерпит подобное.

— Боже, мама… — мне становится плохо от новой догадки. — Он сделал это намеренно! Чтобы Альфа выступил в бое против него! А так как он ослаблен после расторжения помолвки, то и шансы на победу у Кила возрастают. Он хочет занять место Райсона!

— Очень смелое предположение, но не будем его отметать, — говорит задумчиво мама, машинально поглаживая отца по плечу. — Да, в этом есть своя логика. Отца вывели из строя. Рич не сможет отстоять честь семьи, слишком слаб. Значит, за род должен вступиться глава клана, так как больше некому.

После этих слов Ричард с вызовом говорит:

— Не нужно сбрасывать меня со счетов. Я справлюсь с Килом!

— Милый, я в тебе не сомневаюсь. Но для стаи ты слишком слаб. Тебя не допустят к бою.

— А ослабленного Альфу можно, значит? — хмыкает Рич.

— Альфа выше этого. Его нельзя вызвать на бой, только если он находится при смерти, — уточняет мама. — Мэл, организуй нам ужин. Я пока побуду с папой.

— Я помогу, — подключается брат, и мы вместе идем на кухню. Сначала убираем осколки и заклеиваем окно картоном. Потом режем овощи для салата и отвариваем яйца. На большее я сейчас не способна. И думаю, что Рич тоже. Простые действия немного отвлекают, но одна мысль все же не дает мне покоя: Райсон в опасности, а Кил явно что-то задумал.

Никогда не могла подумать, что буду волноваться о бывшем женихе, от которого так старательно убегала.

Ближе к ночи отец приходит в себя. И подтверждает наши предположения. Приходил Кил со своими дружками. Напали молча, всей толпой. И так же молча убрались, решив, что дело сделано.

Остаток ночи я провела без сна, прокручивая в голове рассказ отца, слова Кила в последнюю встречу, что между нами еще ничего не закончено. Накручиваю себя до предела и с утра в зеркале ванной обнаруживаю свою серую тень. Изможденное лицо, темные круги под глазами, горестная складка у рта. И в таком виде мне нужно предстать сегодня перед Альфой и кланом!

В приоткрытую дверь заглядывает Рич.

— Выглядишь так же паршиво, как я себя чувствую, — роняет он. — Я сварил нам кофе. Родители еще спят, похоже.

Благодарно ему киваю и радуюсь, что в моей жизни снова появился брат. Не представляю, как бы проходила через все это, если бы его не было рядом.

Я жарю тосты к завтраку и мажу их арахисовой пастой для Ричи и вишневым джемом для себя. У меня аллергия на арахис, что совершенно нетипично для нашей семьи и для оборотней. Иногда мне кажется, что я и вовсе приемная: маленький рост, аллергия, глаза цвета корицы и белый мех, когда принимаю облик зверя. И внешне я очень мало напоминаю родителей. Разве что отца в его юные годы.

Мои размышления прерывает шорох за спиной. Это родители выбрались из спальни на запах кофе. Папа сильно припадает на больную ногу, но в целом выглядит даже лучше, чем я.

— Доброе утро, папочка! — радуюсь, что он в порядке. Оставляю нож в стороне и крепко обнимаю его. Он смущается, мама смотрит с укоризной, мол, не висни на больном отце. Рич прячет ухмылку, но я знаю, что он тоже рад.

— Спасибо, малышка, — целует меня отец, и мы с мамой помогаем ему опуститься на стул. Мама перехватывает инициативу и раскладывает тосты по тарелкам. Понимаю, что впереди непростой день, но радуюсь, как ребенок, совместному завтраку, хрустящим кусочкам хлеба, чашке кофе. И надеюсь, что вот таких семейных моментов у нас будет еще много.

Глава 14

Взрослые проходят на кухню, где мама предлагает закуски и напитки. Нас с фиалкой оставляют наедине. И что мне с ним делать? О чем говорить? Рич тоже сбегает к себе… Вот же засада!

— А где твоя комната? — спрашивает Мэттью, так как я продолжаю молчать, поглядывая куда угодно, только не на него. Чувствую себя отвратно: будто выставочный образец в зале. Вот, любуйся, какая я! Гадство!

— Наверху, — отвечаю вяло. Надо как-то собраться. — Хочешь посмотреть? — предлагаю, как приличная хозяйка, а у самой внутри разливается горечь. На кой он мне, этот здоровенный детина? Невольно сравниваю его с Райсоном. И Альфа выигрывает по всем позициям.

Фиалка соглашается, и мы поднимаемся по ступеням. Нам вслед летят напутственные слова от родителей: «Пообщайтесь, детки!».

Я кривлюсь, пока женишок не видит. Господи, ну почему нельзя просто оставить меня в покое?

В комнате у меня творческий беспорядок: расчески, заколки, косметика, флаконы с лаком, бюстгальтер свисает с дивана до пола. Я как-то не подумала, что здесь не подходящее место для гостя. Бросаюсь прибрать лишнее, краснея до кончиков волос. Мэттью бормочет что-то неразборчивое. Извиняется за вторжение, что ли?

— Мэл, — обращается ко мне, пока я стою к нему спиной и сметаю хлам со стола в ящик, — я хотел бы ближе тебя узнать. Понимаю, что в нашем случае все слишком быстро происходит. Но поверь, я с самыми добрыми намерениями пришел. Ты мне нравишься.

Я поворачиваюсь, чтобы убедиться, что мне не показалось. Он это серьезно? Видит меня впервые в жизни и уже все — любовь? Меттью тушуется под моим скептическим взглядом, и мне становится его жаль. Повесили на плечи парня девушку с сомнительной репутацией, которая отказала самому Альфе. Бросили наедине разбираться. А я как выжатый лимон. Нет сил и желания даже казаться приветливой.

— Мэт, можно так обращаться к тебе? — здоровяк кивает, расцветая в улыбке. — Ты кажешься отличным парнем: такой большой и сильный… — запинаюсь, так как об остальных его качествах ни черта не знаю. — Так вот, я буду тебе безмерно благодарна, если ты уговоришь родителей повременить со свадьбой, чтобы мы могли познакомиться, привыкнуть друг к другу. Идет?

— Конечно! — он активно кивает головой, и когда широко улыбается, напоминает совсем маленького ребенка. Чистый, искренний. Но я не вижу в нем мужчину. Скорее подростка. То ли дело Райсон: серьезный, умный, ни перед кем не преклоняется… Опять меня не туда уносит!

Мама заносит к нам поднос с чаем и сладостями и выходит, подмигивая мне за спиной Мэттью. Ну да, ну да…

Мы мирно чаевничаем, разговаривая о всякой ерунде: учебе, общих знакомых, предпочтениях в музыке и кино. И меня не покидает ощущение, что я болтаю с младшим братишкой. Лет через десять он станет видным женихом. Парень-то симпатичный, с густой рыжей шевелюрой и светло-голубыми глазами. Он разобьет не одно женское сердечко. Но это будет когда-нибудь потом.

Вскорости за Меттью приходят, и мы вежливо прощаемся. Близится время, когда нужно будет ехать на празднование к Альфе. Предстоящее мероприятие гораздо сильнее волнует меня, чем встреча с потенциальным женихом.

Когда за гостями закрываются двери, родители шумно обсуждают помолвку. Неужели все-таки договорились?

— Мэл, ну вот все и решилось. Какой милый мальчик, неправда ли? — восклицает мама.

— Ага, милый, — мрачно бурчу, посматривая на отца. Тот начинает хмуриться под моим взглядом.

— Тебе не угодить, Мелиса! Даже не хочу ничего слушать. И вообще, бегом собираться! Времени осталось в обрез.

Начинается суета и сборы. В процессе выясняется, что у брата не оказывается подходящего костюма на вечер. Отец запирается в своей комнате, не забывая о делах бизнеса. Я слышу его спокойный монотонный голос. Именно так он разговаривает с партнерами или клиентами.

Меня предоставляют самой себе, и я маюсь от безделья. Чуть клонит в сон, но знаю, что сейчас ложиться нельзя. После пробуждения будет только хуже. Звоню Дании, но она не берет трубку. Наверное, тоже готовится к вечеру.

От нечего делать листаю ленту новостей в «Городе». Нашу семью все еще обсуждают, но чуть меньше, чем вчера. Пресса строит различные предположения, одно другого нелепее, по поводу того, где пропадал три года Рич. И только я одна знаю о том, что произошло с ним.

В окно доносится заливистый смех Ричарда. Он вернулся с покупками из магазина. Мама что-то говорит ему, и они вместе покатываются со смеху. Давно забытые звуки, но такие приятные. Радуюсь, что хоть кому-то хорошо в этот момент. Брат заслужил немного счастья и тепла в кругу семьи.

Смотрю на свой вечерний наряд и понимаю: пора. Аккуратно достаю из чехла и облачаюсь. Темно-синее платье выгодно оттеняет бледную кожу, и я кажусь особенно хрупкой, миниатюрной и даже эфемерной. Словно фея из сказки, но с одним недостатком: печальными и уставшими глазами.

— Ох, Мэл! — всплескивает руками мама, заглянув ко мне в комнату. — Такой красавице должны простить все грехи! Даже отказ Альфе!

Кто о чем, а мама о своем. Я посылаю ей вымученную улыбку и спускаюсь по ступеням. Внизу нас ждут не менее праздничные мужчины: отец и Рич в строгих черных костюмах, белоснежных рубашках и бабочках. У брата на ногах щегольские лаковые туфли, что отбрасывают блики в свете ламп. Над его образом тщательно поработали, и он больше не напоминает бездомного бродягу. Сбрили растительность на лице, волосы укоротили и уложили в модную прическу, оставив лихую челку спадать на глаза.