(не)любимая

Глава 1 «Дочь бывшего мужа»

— Ольга Николаевна, вы что-то сегодня запаздываете!

Едва я поднимаюсь на порожки корпуса, как меня догоняет высокий темноволосый мужчина в распахнутой темной куртке и с кожаной сумкой для ноутбука в руке.

— Запаздываю, Павел Петрович. — Дружелюбно киваю нашему новому главврачу и, по совместительству, моему начальнику. — Снега сегодня намело – еле машину откопала.

Павел Петрович галантно открывает передо мной двери, и я с благодарным кивком захожу в здание, попутно стряхивая с сапог остатки снега.

— Да, давно такой снежной зимы не было. — Замечает мужчина и, последовав моему примеру, добавляет: — Я уже подумываю, что нам надо всем коллективом выходить на чистку снега. Николай Иванович совсем не справляется.

Вместе поднимаемся на третий этаж.

Идем по коридору.

— Вы, как раскидаете текучку, после обеда загляните ко мне на пару слов.

— Хорошо, Павел Петрович.

Дальше мы расходимся.

Он идет к себе в приемную главврача, а я дальше, в самый конец коридора, где за скромной табличкой с надписью «Дефектолог» находится мой рабочий кабинет.

Открываю ключом дверь, захожу и привычно щелкаю выключателем.

Не успеваю я снять и убрать в шкаф пуховик, как в дверь стучатся.

— Да-да! — громко отвечаю на стук. — Заходите.

В кабинет заглядывает взволнованная мамочка – привычное дело.

— Можно к вам? Мы сегодня первый раз на занятия.

— Проходите. — Вежливо киваю и забираю у женщины санаторно-курортную карту. — Не переживайте. Можете присесть тут.

Следом за мамой заходит мальчик.

Глазки умные, смышленые, но… По кривой походке и осанке сразу видно, что наш клиент.

— Привет! — Присаживаюсь перед мальчиком на корточки. — Я Оля. А тебя как зовут?

— Д-и-има-а-а, — с трудом выговаривает мальчик.

— Хочешь немного поиграть? — спрашиваю у мальчика, показывая игрушки на столе.

Тот смотрит с радостным интересом и блеском в глазах.

Усаживаю его за стол с игрушками, а сама пока веду первичную беседу с мамой и заполняю все положенные документы.

— Не переживайте. — Успокаиваю ее. — Посмотрите, как Дима ловко справляется с пазлом.

На самом деле этот пазл предназначен для детей гораздо младшего возраста, но зачастую мамам нужна поддержка и ободрение не меньше, чем самим малышам, а то и больше, поэтому я стараюсь всегда их настроить на позитивный лад настолько, насколько это вообще возможно в их ситуации.

С мамой Димы мы довольно долго разговариваем.

Она рассказывает их недолгую, печальную историю.

Я слушаю и краем глаза наблюдаю за мальчиком, уже профессионально подмечая, что можно сделать за то короткое время, что они будут на лечении у нас.

А сделать можно многое!

Самое главное стараться и научить маму потом работать в нужном направлении. Многое будет зависеть именно от нее.

Вскоре они уходят, а коридор возле моего кабинета привычно наполняется народом. Вчера прибыл новый поток пациентов, и сейчас мамочки с детишками ходят по консультациям. Вскоре эта толпа рассосется, и ко мне будут ходить только те несколько человек из потока, которые на самом деле нуждаются в моей помощи.

Через пару часов напряженной работы, когда люди в моем кабинете идут постоянным потоком, наступает небольшое затишье, и я решаю немного передохнуть.

Беру кружку, щедро сыплю туда обычный растворимый кофе и иду к нашей техничке за кипятком.

— Здравствуй, Олечка! — Улыбается мне наша пожилая техничка Нина Сергеевна. — У тебя сегодня аншлаг?

— Здравствуйте, Нина Сергеева. Да. В этом потоке много «речевиков», и Анатольевна всех ко мне посылает сначала.

— Ох-ох! — Качает головой женщина и сует мне в руки горсть вкусных шоколадных конфет. — На вот, покушай! Бери-бери! Худющая стала – смотреть больно. Одни глаза остались.

С благодарностью беру конфеты, заваренный кофе и спешу обратно в свое логово.

Пока иду, замечаю в конце коридора, рядом с моим кабинетом, знакомую женскую фигуру.

Поначалу малодушно решаю, будто я ошиблась, но по мере приближения по позвоночнику бежит предательский холодок страха.

Не обозналась, значит…

Возле кабинета стоит моя бывшая свекровь.

— Добрый день, Антонина Михайловна, — первая здороваюсь я.

Высокая довольно полная женщина в распахнутой белой норковой шубе медленно поворачивает голову в мою сторону и стреляет оценивающим взглядом.

Невольно ежусь.

Я уже и забыла, какая у этой женщины тяжелая энергетика.

— Здравствуй, Ольга. — Царственно кивает она.

— Вы ко мне?

— К тебе.

Глава 2 «Зима в сердце»

— Можно? — Заглядываю в кабинет Павла Петровича после короткого стука.

— Заходи, Ольга Николаевна, заходи. — Приглашает жестом и поднимается со своего места мне навстречу. — Присаживайся. Чай будешь?

— Нет, спасибо, — мягко отказываюсь. — Только кофе попила.

Аккуратно сажусь в новое кожаное кресло, чувствуя себя несколько неловко.

Несколько месяцев назад в кабинете главного врача сделали шикарный ремонт. Раньше тут был совок, а сейчас все такое новое и шикарное, что даже заходить страшновато. Краснов Павел Петрович всего полгода занимает пост главного врача нашего детского санатория, а уже столько всего сделал, сколько прежний и за десять лет не смог.

Павел Петрович возвращается на свое место и, усевшись в кресло, внимательно с легкой улыбкой смотрит на меня.

Пауза затягивается, и я, чтобы как-то снять напряжение, привычно поправляю ворот белой водолазки у горла.

— Вы что-то хотели обсудить? — спрашиваю. — Простите, но у меня не так много времени. Через двадцать минут уже занятие.

— Да, хотел. — Чуть прищурившись, кивает тот и, подавшись корпусом вперед, ставит локти на стол.

Мой взгляд, рассеянно блуждающий по кабинету до этого, останавливается на мужских руках, чисто по-женски оценивает их и стыдливо утыкается в раскрытый ежедневник.

— Я хотел обсудить с вами, Оля, возможность расширения вашего маленького кабинета.

— Мне вполне хватает места. Есть еще сенсорная комната.

— Нет. Вы не поняли. Я имел в виду расширение штата.

— Правда? — Удивленно распахиваю глаза. — Я столько просила об этом…

— Что устали ждать? — Криво улыбается мужчина и крутит в руке ручку. — Вы же понимаете, настолько неповоротлива бюрократическая машина.

— Да-да. — Понимающе киваю я. — И много дополнительных мест?

— Всего два. Но нам еще предстоит найти персонал. Справитесь?

— Конечно, Павел Петрович!

— И еще, по поводу совмещения ваших занятий с групповой физиотерапией – очень занятная тема. У нас есть небольшой пакет финансирования на обновление оснащения. — Поднимается со своего места, обходит стол и опирается бедрами на него, рядом со мной, будто бы нависая. — Я думаю переоборудовать немного вашу любимую комнату и расширить. Как вы на это смотрите?

— Надо подумать… — бормочу, чувствуя себя некомфортно от его близости.

— Подумайте. — Великодушно кивает. — Распланируйте. К пятнице жду ваши предложения в письменном виде. Успеете?

— Успею. — Киваю я и решительно встаю, собираясь уже откланяться, но мужчина меня останавливает.

Делает шаг вперед, и я оказываюсь между ним и креслом.

— Оля… — Смотрит, как удав на кролика. — Как вы относитесь к грузинской кухне?

— Что? — Непонимающе смотрю на него, прижимая к груди ежедневник.

— Составите мне компанию сегодня за ужином?

— Не думаю, что это уместно… — Пытаюсь выскользнуть из ловко расставленной засады.

— Почему? — Не больно, но крепко прихватывает за локоть.

И правда?

Почему, Оля?

Мужские пальцы обжигают прикосновением.

Ноздрей касается свежий и приятный аромат дорогого мужского парфюма.

Краснов довольно молод и хорош собой.

Высокий, подтянутый и ухоженный мужик.

Все наши бабы в санатории по сему сохнут.

Кажется, он в разводе…

А я… Слишком долго была одна.

— Мне кажется, нам стоило бы попробовать. — Его ласковый шепот так близко.

Щеки касается теплое мятное дыхание, а на талию уверенным жестом ложится мужская рука.

Шумно вздыхает:

— Ты так вкусно пахнешь…

Я на мгновение прикрываю глаза, пытаясь понять, распробовать ощущения и…

Чувствую его ладонь на своем подбородке.

Он явно собирается меня поцеловать.

И тело мое явно хочет этого поцелуя.

Я черти сколько лет не целовалась вот так по-настоящему, но…

— Нет! Никуда я с тобой не пойду. — Грубо отталкиваю от себя мужчину, мгновенно закрываясь.

Павел, явно не ожидавший такого поворота, глядит сначала с недоверчивым изумлением, а после с обидой.

— И не заставляю! — зло бросает он. — Идите работать, Ольга Николаевна!

Вылетаю из кабинета, точно ошпаренная, и несусь в туалет.

Там, закрывшись на щеколду, долго держу руки под холодной водой и, глядя на свое бледное лицо, думаю о том, что дура.

Обидела человека.

По сути, ни за что.

Ведь это не преступление какое-то – поцеловать понравившуюся женщину, путь вы и вместе работаете. Он же просто на ужин позвал, а не в сауну.

Глава 3 «Огонь»

Медленно, стараясь унять тревожно бьющийся пульс, поднимаюсь со своего места и, поставив на низкий журнальный столик кружку с какао, иду к окну.

Улица, на которой я живу практически всю свою жизнь, сейчас довольно тихая.

Здесь не самый модный и шумный район. В округе живут одни старики.

Немного отодвинув шторку, гипнотизирую взглядом яркий свет от автомобильных фар, что бьет прожектором в мой хлипенький из простой сетки рабицы забор.

Автомобиль кажется очень большим, черным и от этого немного пугающим.

Довольно дорогая марка.

Внезапно авто, точно огромный неповоротливый монстр в ночи, сдает назад и, проехав буквально пару метров, паркуется рядом, напротив соседского гаража.

Фары гаснут, и водительская дверь открывается.

Затаив дыхание, слежу за внушительной мужской фигурой, которая под стать машине, будто черная тень, сначала заходит на периметр соседского участка, а затем исчезает за поворотом.

Нахмурившись, еще какое-то время смотрю в окошко, выискивая глазами мужчину, а после возвращаюсь обратно в свое кресло.

Укутываюсь назад пледом, беру какао… Отпиваю и морщусь – остыл.

Читать больше не хочется.

И вообще все настроение пропало.

Фифи, замяукав, зовет на кухню, и я поднимаюсь, чтобы пойти и налить молочка своей любимице.

Достав из холодильника пачку с молоком, замираю напротив кухонного окна, зацепившись взглядом за что-то необычное. Приглядевшись, осознаю, что необычное – это свет из окна в доме напротив.

Странно…

В соседском доме, куда не так давно зашел подозрительный тип, уже много лет никто не живет. Раньше там жила бабушка Рая, но потом она умерла, и с тех пор дом много лет стоял закрытым. Никто из наследников, если они и были, не объявился. А жаль…Дом хороший, добротный. Но без крепкой хозяйской руки и отопления, конечно, стал постепенно разрушаться.

Выходит, тот незнакомец приехал в этот дом.

Интересно, кто он?

Родственник баб Раи?

Почему не появлялся столько времени?

Напрягаю память и пытаюсь припомнить, были ли у старушки дети, но не могу. Она всегда была одна. А я ведь очень часто бегала к ней во двор на качелях качаться и просто так. Баб Рая была доброй и приветливой женщиной.

Тут в окне, на котором отсутствуют шторы и тюль, появляется крепкая мужская фигура с впечатляющим обнаженным торсом.

Замираю с бутылкой молока в руке, глядя на мужчину, и вздрагиваю, когда он, резко вскинув голову, смотрит на… Меня… Или в сторону моего дома… Не важно.

Важно то, что я, как нашкодившая школьница, резко отворачиваюсь, от чего бутылка молока из моих рук выскальзывает и с глухим звуком падает.

Молоко разливается по полу…

Ничуть не смущенная Фифи сразу начинает его лакать, а я, выругавшись себе под нос, принимаюсь убирать этот молочный потоп.

Минут через двадцать, убравшись, устало зеваю.

Надо идти спать.

Завтра новый день, работа, дети…

Ложась в свою холодную и одинокую постель, сначала думаю о Павле, но мысли эти постепенно ускользают и вспоминаются глаза той девочки – Дарины.

Одна мысль цепляется за другую, образуя огромный клубок, что давит и давит, путая сознание.

Сон отступает.

Под возмущенный мявк Фифи откидываю одеяло и, включив торшер, иду к письменному столу, на котором стоит ноутбук.

Включаю.

Начинаю поиск информации.

И нахожу довольно быстро.

Все признаки на лицо.

Ну, не может ребенок с задержкой психического развития в пять лет складывать слова на иностранном языке.

У нее феноменальная память… Увлеченность… Отсутствие поведенческой гибкости… Речь по необходимости.

Синдром Аспергера… Не лечится…

Захлопнув крышку ноутбука, злюсь на саму себя.

Ведь приняла же решение, что не буду с ней заниматься! Но нет… Мысли об этой странной девочке будто не отпускают. Ее глаза, слишком похожие на глаза Игоря, так и преследуют меня.

А вообще странная ситуация.

Когда Игорь со мной развелся, то его обожаемая Влада уже была беременна. Мысленно подсчитываю сроки и понимаю, что тот ребенок родился гораздо раньше. Выходит, Дарина их второй ребенок. Можно было бы предположить, что она не дочь Влады, но внешне девочка очень ее напоминает. Те же губы, овал лица, изгиб бровей. Как же так вышло, что ее отправили на воспитание к бабушке?

Видимо, не все спокойно в Датском королевстве…

Мысли постепенно становятся все медленнее и медленнее, и я не замечаю, как, наконец, проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь словно от толчка. Будто кто-то невидимый дал мне кулаком в спину. Подскакиваю, потирая между лопатками, пытаюсь стереть это фантомное ощущение.

Глава 4 «На обочине жизни»

Королев

Дом тетки Раи горит зрелищно.

Пожарка не торопится и приезжает, уже когда на крыше занимается огонь. И ежу понятно, что теперь он непригоден для жизни.

Как так могло произойти?

Да элементарно!

Дом старый. Плюс в нем много лет никто не жил.

Я вчера, когда приехал, кое-как раскочегарив старый еще напольный газовый котел, отправился в уже привычное алкогольное турне.

А что там произошло?

Да хрен его знает… Может, проводка замкнула. А может, котел все же навернулся.

Курил я на улице. Это помню точно, потому что, когда в очередной раз захотелось затянуться, сигареты, как назло, кончились. Есть ли в этом захолустье круглосуточный магазин, проверять не стал, потому что остатки здравого смысла подсказывали, что садиться бухим за руль – последнее дело. Убиться всегда успею…

Сбоку раздается надсадный кашель, и я, оторвав взгляд от полыхающего огня, оборачиваюсь.

Моя спасительница сидит на диване и, спрятав нижнюю часть лица в ладонях, кашляет. Дыма наглоталась…

Отчаянная какая.

Не каждый отважится кинуться в горящий дом, чтобы спасти совершенно незнакомого человека.

Смотрю на нее изучающе.

Хрупкая. Тонкие кисти, длинные пальцы. Всклокоченные светлые волосы беспорядочно разметались по плечам. Босые ноги трогательно поджаты.

А я ведь помню ее. Девочку с тощими косичками, что жила по соседству с теткой.

Сейчас она, конечно, изменилась… Выросла…

Если бы не она, я бы угорел в доме.

Сажусь напротив нее.

Ольга, значит.

Красивая…

Тонкие аристократические черты лица, спокойные голубые глаза. Такая спокойная, благородная красота.

Моя Ирка – тоже блондинка, но яркая и взрывная, точно игристое шампанское.

Мысленно даю себе пинка, напоминая, что не моя она теперь… Не моя.

Как всегда, воспоминание о бывшей жене больно ранит. Никогда не считал себя сентиментальным идиотом, а оказалось все совсем наоборот.

Ольга медленно пьет теплое молоко. Ей уже заметно лучше. Смертельная бледность медленно отступает, на щеках даже появляется легкий румянец. Поверх кружки она следит за мной своими холодными голубыми глазами и явно побаивается.

Ну, а как иначе?

Сижу напротив нее весь такой красавчик: в одних джинсах, небритый и с перегаром за версту.

Стыдно?

Ни капельки.

Плевать.

Но Ольгу хочется успокоить. Вероятно, смущаю ее своим видом.

— Ты, наверное, меня не помнишь. Я племянник твоей соседки Раи. Бывало, приезжал к тетке. Ты маленькая еще была.

Судя по нахмуренным светлым бровям, не помнит и не доверяет.

Отставив кружку с молоком на столик, поднимается и, шлепая босыми ногами по полу, идет в другую комнату. Возвращается буквально через пару минут.

В руках у нее старый растянутый мужской свитер.

— Возьми.

Ах да! Я ж теперь погорелец.

Но шмотки у меня имеются.

Я вчера, когда приехал, устал, как собака, и не стал багажник разбирать – там мои нехитрые пожитки. Одеться мне есть во что, но, чтобы не смущать девушку дальше, благодарю за предложенный свитер и молча натягиваю.

Пожарные вовсю тушат дом, а часы уже показывают раннее утро.

Скоро мне выезжать на работу.

— Оля, можно воспользоваться твоей ванной?

Бросает на меня пронзительный взгляд.

Сомневается…

— Мне на работу ехать, а я в таком виде…

— На работу? — Удивленно вздергивает брови.

— Да. — Пожимаю плечами, мол, что здесь удивительного. — Я на заводе вашем теперь инженером работаю.

— У тети Раи племянник в Москве жил.

— Жил. — Соглашаюсь я и с легкой горечью добавляю: — А теперь здесь жить буду.

Где-то давно я читал, что есть люди, у которых сильно развита эмпатия. Хрень такая, что позволяет улавливать чувства другого человека.

Понятия не имею, из каких закромов моей башки вылезла эта информация, но, кажется, Ольга обладает какой-то такой чувствительностью.

Ничего ведь больше не спросила.

Лишь взглянула как-то по-особенному.

Б-р-р-р.

Глазищи ее эти…

Аж, до мурашек пробирает.

— Ванная там. — Кивает в сторону небольшого коридорчика. — Полотенце на крючке чистое. Можешь взять.

Хочу поблагодарить, но отчего-то слова застревают в горле.

Глава 5 «Добрые дела»

Королев

Рабочий день закончился.

Выхожу из своего нового кабинета уставший, но довольный.

Немного освоился на новом месте.

Пока все нравится.

Только сейчас понял, как же я скучал по работе.

Запираю дверь своего нового кабинета и иду по коридору.

На встречу Самойлов.

— Ну, как? — спрашивает он. — Все нормально?

— Ага, норм.

Вместе выходим на улицу, курим, пока прогреваются тачки.

— Ты вообще как планируешь? Надолго к нам? — спрашивает Вадим.

— Надеюсь, навсегда.

— Хм… Я-то думал, ты так… Раны залижешь, а потом обратно в Москву.

Затягиваюсь, задумчиво чешу подбородок.

— А че мне там теперь делать?

— Ну, как же? — Жмет плечами Самойлов. — Сын, жена… Может, помиритесь еще.

— К кем? С Иркой, что ли? Да ну нафиг! — Кривлюсь я.

— Понятно, — задумчиво говорит Вадим и протягивает руку. — Давай до завтра тогда. Я погнал.

Прыгает в свою машину и уезжает.

Так-то оно и мне пора.

Выезжаю с территории завода и, задумчиво барабаня пальцами по рулю, решаю, куда мне поехать.

Направо в сторону трассы – там есть гостиница.

Или

После секундного колебания выбираю это «или»

Десять минут в дороге, и вот я уже почти в центре городка у строительного магазина. Еще десять минут, и я еду в сторону теткиного дома с лежащей на переднем сиденье упаковкой с новым смесителем.

Подъезжаю, паркуюсь у сгоревшего дома, не без сожаления глядя на него, и тут краем глаза замечаю какое-то движение.

Подозрительно прищуриваюсь в сторону соседской калитки.

Так и есть!

По Ольгиному участку какой-то мужик топчется!

Ее самой не видно, как и света в окошках.

А Буран лаем надрывается.

Выхожу из тачки, прикуриваю по дороге и не спеша иду в сторону соседского дома.

Интересно же…

Толкаю калитку – не заперто.

Странная беспечность.

Мужик, заглядывающий в окна, оборачивается и удивленно смотрит на меня.

— Здрасьте. — Не очень-то дружелюбно смотрю на него.

Тот в ответ кивает и сверлит изучающим взглядом. В глазах его нет испуга или краткой заминки – неловкости.

А это значит только то, что чувак этот чувствует себя в полном праве вот так вламываться на Олькину территорию.

Хахаль ее?

Не думаю…

Буран вон цепь сейчас порвет. Собаки вообще людей тонко чувствуют.

— Ты чего, мужик, по чужим участкам топчешься, пока хозяев нет дома?

— Жду ее – хозяйку, — отвечает тот. — А ты кто такой?

— Сосед я. Ну, так жди снаружи. Не видишь собака из-за тебя беспокоится.

Незнакомец с неодобрением косится на Бурана и пренебрежительно цокает языком.

— Тупая псина.

Хотелось сказать в ответ что-то едкое, а лучше вообще выпроводить этого товарища взашей. Но приходится сдерживать этот порыв. Ведь, по сути, не мое это дело. Быть может, Ольга заранее с этим дятлом договорилась о встрече, а я тут им всю малину испорчу.

Последняя мысль неприятно царапает изнутри грудную клетку.

Вот не верится мне, что это может быть Ольгин мужчина.

Да и вообще, не похож он на местного. Слишком уж ухоженный и прилизанный. Смазливый такой. Часы дорогие, пальтишко.

Вот только явно нетрезвый он.

И это тоже подозрительно.

— А Ольга-то знает, что ты тут ее дожидаешься? — спрашиваю я.

— Знает. — Бросает на меня злобный взгляд.

— Так может позвонишь ей, чтобы поторопилась? — Насмешливо смотрю на него.

— Слышь, мужик, отвали, а? По-хорошему.

— А если по-плохому? — Иронично дергаю бровями, теперь уже точно уверенный, что гость этот незваный и, более того, нежеланный. — То что?

Несколько мгновений на поддатой смазливой роже отображается затрудненный мыслительный процесс, после которого товарищ выдает:

— А ты точно сосед? Или Олька себе все же мужика нашла… Я-то думал, она все по мне сохнет.

И сказано это таким пренебрежительным тоном, что меня опять царапнуло.

Отчего-то стало обидно за девушку.

И как ее угораздило вляпаться в такого козла?

— Сохла да пересохла. — Понижаю голос до угрожающих ноток. — Шел бы ты отсюда, пока… Пока ветер без камней.

Глава 6 «Боль в моей голове»

Оля

— Ольга Николаевна, а это куда нести? — От монитора компьютера меня отвлекает голос нашего завхоза.

Понимаю глаза и устало моргаю.

В руках у мужчины большая коробка.

— Что там? — удивленно спрашиваю. — Я ничего не заказывала.

— Это Павел Петрович сказал вам отнести. Вы же будете готовить праздник на масленицу?

— Я? — Удивленно моргаю.

— Ну да. — Кивает мужчина. — Петрович так сказал. А что?

— Ничего. — Сухо роняю и указываю на пустующий стол напротив. — Туда поставьте, пожалуйста.

Завхоз, пожав плечами, ставит коробку и уходит, оставив меня молча кипеть от негодования.

Ну, Паша!

Ну, жучара!

Вообще-то у нас есть отдельный человек, который отвечает за проведение таких мероприятий. Он сам ее на работу взял и сам эту должность придумал, а теперь: Оля, делай! Человек зарплату получает, а ты делай.

У меня своей работы хватает.

И это еще не сезон!

Страшно подумать, что будет летом.

Со злостью срываю с лица компьютерные очки и кладу их рядом с монитором.

Виски снова ломит от усталости…

Поднимаюсь со своего места и подхожу к окну.

С каким бы наслаждением я глянула на свежую зелень. Но увы, за окном все еще лютует снежная зима.

Календарная весна вот кажется уже скоро, но, вероятно, в этом году она будет поздняя и затяжная.

Тру ледяными пальцами лоб, массирую виски и затылок.

Не помогает…

И чай с ромашкой – тоже.

Я знаю, что со мной. Это синдром хронической усталости. Многие в него не верят, но в реальности он существует.

Нет, я люблю свою работу. Живу ею, дышу…

Работа с детьми наполняет мое одинокое существование смыслом.

Но в последнее время на меня навалилось слишком много административной работы. Как говорится, кто везет на том и катаются.

— Олечка, я только тебе могу это доверить. Ты же понимаешь? — говорит всегда Павел, а я почему-то не могу ему отказать.

Он умеет быть очень убедительным.

Ведь как-то он все же уломал меня на свидание в прошлую пятницу?

Воспоминания о проведенном с ним вечере оставляет пресное послевкусие в душе.

Нет. В целом все прошло замечательно. Мы поужинали, поговорили… О работе, в основном. Павел был мил, галантен и остроумен.

Я же… Честно старалась. И даже позволила ему поцеловать меня напоследок.

Ключевое, наверное, в этой фразе «позволила», потому что ничего, кроме неловкости, в тот момент не ощутила. А после, когда он, проводив меня до калитки, уехал, весь вечер ходила по дому и корила себя за это глупое малодушие.

Нужно было сразу после поцелуя сказать, что ничего у нас не получится.

Да это неприятно, обидно и, может, даже больно, но зато честно.

Почему же я промолчала?

Быть может, потому что рациональная часть меня прекрасно понимает, что Паша – это мой последний шанс на семейное счастье.

Нужно лишь дать ему и себе время, а там… Стерпится-слюбится.

Многие так живут.

Отчего же я не смогу?

Громкие голоса и женский смех отвлекает меня от созерцания унылого пейзажа за окном, возвращая в реальность.

Дверь кабинета чуть скрипит и распахивается, являя моему взору взбудораженного Павла.

— Ольга Николаевна, ты не занята? — как-то слишком бодро и наигранно спрашивает он.

— Занята. — Киваю на кипу бумаг на столе и недовольно перевожу взгляд на коробку с реквизитом.

Очень хочется высказать ему за масленицу, но не успеваю это сделать, как следом появляется хорошо знакомая женская фигура.

— Здравствуй, Оля! — Жизнерадостно улыбается мне бывшая свекровь и вваливается в кабинет следом за моим начальником.

Вот значит кто так смеялся. А мне еще этот смех показался очень знакомым…

— Здравствуйте, Антонина Михайловна. — Холодно киваю я. — Чем обязана?

— Мы с вашим Павлом Петровичем сейчас обсуждали строительство новой детской площадки на территории санатория, — елейно поет бывшая свекровь и с хозяйским видом проходит в кабинет, а после садится в кресло.

— М-м-м, хорошо, — отстраненно комментирую и возвращаюсь на свое рабочее место.

Одеваю свою защитную броню – рабочие очки. За ними не так уж и сложно прятать свои истинные чувства.

— Да, — подтверждая слова Антонины Михайловны, говорит Павел. — Площадку изготовят и смонтируют уже к началу летнего сезона за счет предприятия Даниловых.

Михайловна с важным видом кивает, подтверждая его слова.

Глава 7 «Ученье - свет»

Обычно, любимая спутница моего отдыха – это тишина.

Я ее просто обожаю.

Как и любая другая скучная и нудная особа, люблю с утра под чашечку кофе, повздыхать в тишине и, глядя в окно, подумать о бренности нашей жизни…

Шучу.

На самом деле тишина для меня – это своеобразный релакс. Все же работа с детьми имеет свои плюсы и минусы. Из минусов – постоянная суета, которую создают больше родители, нежели дети. Поэтому по выходным хочется хоть как-то напиться домашним уютом и спокойствием.

Но сегодня у меня какое-то странное настроение.

Хорошее, но необычное.

Хочется какого-то движа.

Поэтому первым делом, наварив себе ароматного кофе, я щелкаю пультом от телевизора и почти сразу попадаю на канал, где показывают разные зарубежные клипы. Музыка веселая, энергичная.

То что надо!

Открыв холодильник, быстро осматриваю его содержимое и решительно достаю оттуда яблоки и яйца.

Быть шарлотке!

Вот только муки маловато будет.

А значит, нужно собираться в магазин.

Быстро прикидываю список продуктов и, одевшись в теплый зимний костюм, иду на улицу.

— Гав! — Это Буран провожает меня обиженным лаем.

Я частенько беру его с собой на прогулки, но сегодня ему придётся побыть дома. Боюсь, что не справлюсь одна и с сумками, и с Бураном.

В супермаркете быстро набираю в тележку все необходимое и иду на кассу.

— Здравствуй, Валя, — тепло здороваюсь с молоденькой девушкой-кассиром.

— Здравствуйте, Ольга Николаевна! — бодро отвечает она почти без запинок. — Вам пакетик?

— Да, пожалуйста.

— Ой, Ольга Николаевна, вы масло не то взяли. Там есть лучше, и оно на данный момент по акции. Я вам сейчас мигом принесу.

И она подрывается со своего места и пулей несется до отдела с молочными продуктами. Лишь только черная коса летит за ней, точно хвост у воздушного змея.

Ну надо же! Валюшке уже девятнадцать. Большая совсем стала.

Красавица.

А я ее маленькой помню – нескладным гадким утенком.

Она была одной из первых моих… Особенных…

У Вали был ЗПР из-за педагогической запущенности.

Она очень плохо разговаривала и училась соответственно.

Но мы очень много трудились, учились, боролись, и вот такая умница и красавица у нас с ее приемной мамой получилась.

Валю много лет назад изъяли из семьи алкоголиков. Затем она какое-то время жила в детдоме, пока ее не взяла под опеку двоюродная сестра спившейся матери.

— Вот, Ольга Николаевна. — Валечка заботливо складывает мои продукты в пакет.

— Спасибо, моя хорошая. — Улыбаюсь я девушке. — Как мама?

— Все хорошо.

— Привет ей передавай.

— Обязательно.

Выхожу на улицу и вдыхаю полной грудью свежий, морозный воздух.

Хороший сегодня день.

Следом за мной из магазина выходит еще одна моя знакомая, Лидия Георгиевна. В одной руке у нее сумка с продуктами, а во второй палочка.

— Здравствуйте, Лидия Георгиевна. Вам помочь? — Подхожу в ней.

— Ох, Оленька! — Замечает она меня. — Здравствуй.

Женщина выглядит какой-то растерянной, словно больной.

Сколько ей лет? Семьдесят? Может, и больше…

— Так вам помочь? — повторяю я вопрос, а свободную руку уже тяну к ее сумке.

— Только если тебе не сложно, — почти шепчет пожилая женщина. — Я бы и сама донесла, но сегодня так скользко…

— Что же вы в гололед вышли? — Удивляюсь я. — Виталика надо было послать.

Лидия Георгиевна, что до этого неспешно перебирала ногами, теперь и вовсе остановилась.

— Так умер, Оленька, мой Виталичек… Умер…

— Как? — Пораженно оборачиваюсь и гляжу в полное боли и скорби лицо женщины.

— Сердце не выдержало…

Сын женщины давно и много пил. К сожалению, все к этому и шло. Здоровье у Виталика было подорванное. И да… Сердце… Не выдержало возлияний.

Теперь женщина осталась одна.

— То раньше я не одна была. Виталик и в магазин ходил, и снег во дворе чистил, по хозяйству худо-бедно помогал, — рассказывает женщина, пока мы идем к ее дому. — Запивал, конечно, но не всегда ведь… А у меня, старой, все из рук валится. Котел еще вот на днях потек. Совсем не знаю, что делать…

Ее потерянный голос заставляет сжиматься от жалости сердце.

Лидия Георгиевна – очень хороший человек.

Она когда-то раньше работала медсестрой в местной ЦРБ. Когда моя мама слегла, именно она первая предложила помощь. Научила меня уколы колоть, капельницы ставить, сидела иногда с мамой, когда я на работу бегала. И ни за что денег не брала.

Глава 8 «На твоей волне»

Королев

Совещание затягивалось.

Суббота….вечер…стемнело…

Работать никакого желания, но надо.

Самойлов просил поддержать его на ВКС с учредителями. Он сам хоть и хорош, как управленец, но далеко не все технические нюансы в работе завода знает.

Пришлось остаться…

Хотя и особой необходимости не было.

С собственниками пообщался.

Понимающие ребята.

На этом, собственно, и все.

- Макс! – зовет Самойлов, когда вся их руководящая братия уже расходится, - Как твои дела?

- Нормально.

- Слушай, тут такая тема: у нас с Танькой юбилей, - говорит Вадим, - Мы решили сегодня скромно отметить в «Престиже», Ты заезжай - будем рады. Наши конторские там будут. Посидим, пообщаемся в неформальной обстановке.

- Круглая дата?

- Ну да, - хохочет, - Пятнадцать лет «мучаемся».

- Поздравляю, но…

- Э-э-э, нет, друг. Так не пойдет. Приходи сам и там поздравишь.

- Постараюсь…

- Да постарайся уж.

Жмем друг другу руки и прощаемся.

Он к себе в кабинет, что-то там доделывать, а я в тачку, но сначала покурить и помозговать.

Хотя что тут мозговать, если ноги сами несутся лишь в одном конкретном направлении.

Поэтому, быстро затянувшись пару раз, я прыгаю в своего красавца и качу сначала в магазин.

Не с пустыми же руками ехать.

Первая мысль – купить сладкого, но она как-то не особо вдохновляет.

Торможу возле продуктового, а рядом павильон с цветами.

Осеняет…

Как давно я дарил цветы женщине?

Ирке когда-то…да…дарил…

Еще до всей это песни с разводом. Не часто, правда.

При воспоминании о бывшей жене во рту появляется горечь.

Звонила вчера поздно, чтобы денег с меня стрясти. Ее не особо волнует, где я живу, что я жру и жру ли вообще. Самое главное, чтобы бабло отстегивал вовремя.

И да!

Сумма алиментов ее не устраивает.

Ей нужно гораздо больше. И обосновывать это больше она может буквально до посинения.

Я пока помалкиваю.

Через месяц у меня на заводе будет небольшой мини отпуск – Самойлов обещал. Вот поеду к сыну там и заценю его новые брекеты, компьютер и прочие блага, которые оплачиваю. Если они, конечно, покупаются на самом деле…

Разумеется, в связи со вчерашним звонком я практически на мели, но магазин с роскошными яркими букетами так и манит.

Что это я?!

Не могу подарить понравившейся девушке букет?

Решительно паркую машину и спешу в павильон.

- Здравствуйте, - захожу внутрь, несмело осматриваюсь, - Мне бы букет для девушки?

Женщина-продавец тактично интересуется:

- Сколько вашей даме лет?

- А это имеет значение?

- Конечно. Для юных девушек я вам предложу что-то нежное, трогательное, для дамы постарше более яркое…статусное.

Странная какая-то градация.

Ольга не юная трепетная прелестница, но именно ей хочется подарить что-то нежное и воздушное. И вот точно не эти темно-бордовые, будто пластиковые, розы.

В итоге продавщица с осуждающим видом собирает мне милый и нежный букетик из мелких розовых роз и какой-то декоративной травы. Получилось вполне себе красиво и даже не дорого. Денег у меня теперь хватит даже на покупку приличного вина.

Короче, весь такой упакованный и окрыленный лечу к дому Ольги.

Паркуюсь и гляжу в знакомые окна.

Там на кухне горит свет и, сквозь плотную тюль видно, тонкий силуэт хозяйки.

Калитка в этот раз заперта, но я уже знаю как быстро и без вреда для здоровья открыть ее.

Буран встречает меня как настоящий пес своего друга – с заискивающим поскуливанием и подлизыванием.

Я и для него вкуснятины припас.

Небольшой пакет с мясными косточками пришелся по душе Бурану.

Он радостно сомкнул челюсти на одной из костей и был таков.

Я же, хмыкнув себе под нос потопал к дому.

Дверь оказывается не заперта, поэтому я спокойно вхожу в прихожую и прямо с порога чувствую запах чего-то вкусного.

Сглатываю голодную слюну и даю знать о своем приходе.

- Оля! Привет!

Она выходит на мой голос, вытирая на ходу руки кухонным полотенцем.

- Ты пришел…