( Не) мой наследник

Глава 1.

Злата.

Никитушка бессильно роняет голову на мое плечо, пока я бегу по мраморному полу длинного коридора. Сердце гулко стучит в висках, по спине градом катится пот… Убегать от охраны с ребенком на руках так себе развлечение… Тихий звук моих шагов эхом отражается от стен, а потом в него вплетается цоканье каблуков.

– Стойте, женщина! Остановитесь!

А вот и женушка пожаловала. И не подумаю! Пусть стреляет в меня, если хочет, но я добьюсь своего – поговорю с Гончаровым. Да и на таких ходулях ей меня не догнать.

– Женщина! – Габи нагоняет меня возле двери его кабинета. – Что вам нужно от моего мужа? Вы… Вы попрошайка? Думаете самая умная? Тут таких столько ходит… Ах, это вы? Злата, кажется? – произносит, словно я незнакомка.

– Вам лучше отойти, – цежу сквозь зубы. – Я все равно войду.

– Давайте я вам денег дам? Сколько? – расстегивает сумочку и роется в ней. Черт, как же унизительно…

Сейчас я точно похожа на бродяжку – бледная и изможденная от бессонных ночей, растрепанная, мятая. Плевать… Я должна увидеть Никиту.

– Отойди, – хриплю, теряя терпение. – Или я за себя не отвечаю.

Фифа недовольно поджимает губы и толкает дверь, входя первой. Неуверенно следую в просторный светлый кабинет, прижимая горячую голову сына к плечу. Его частое прерывистое дыхание обжигает висок, пробуждая неуправляемую тревогу. Меня трясет! Волнение за Никитушку скручивает внутренности, перед глазами двоится. Ничего не могу с собой поделать, а уж сдержать истерику… Если и Никита-старший меня выгонит, я выплесну ее на них… Мало не покажется!

– Ники, дорогой, тут эта женщина пришла, как ее… Злата. Охрана ее не пускала, но она пролезла под турникетом. И я не смогла ее остановить, – вымученно произносит темноволосая красотка, цокая на каблуках как кобыла. – Хочешь, я вызову полицию или…

– Выйди, Габи, – командует Никита, появляясь из смежного помещения.

Я и не заметила, как он сильно изменился… Возмужал, раздался в плечах. А его цепкий и холодный взгляд когда-то казался мне самым ласковым на свете.

– Что значит выйди? Ники, ты…

– Выйди, Габи! Не заставляй меня применять силу!

Габи фыркает что-то невразумительное и с шумом хлопает дверью, оставляя нас одних.

Мне бы сразу перейти к делу, но я молчу, связанная по рукам и ногам чудовищной тревогой за сынишку. Никитушка хнычет и трет глаза, бессильно приваливается к моей груди и постанывает. Надо возвращаться в больницу… Я и так отпросилась у лечащего врача лишь на час.

– Какими судьбами, Злата? – Никита опускает ладони в карманы брюк и лениво прохаживается вдоль стены.

– Помоги моему сыну. Он тяжело болен. Нужна дорогостоящая операция за рубежом.

Никита подходит ближе. Смотрит на сына, а потом произносит:

– А почему ты пришла ко мне? Как же твой муж? И влиятельный папа?

Чудовищный цинизм… Он думает, я прямо сейчас начну ему все о них рассказывать? Стоя на дрожащих от усталости ногах, с больным ребенком на руках и мокрой от пота рубашке?

– Я поняла… – шепчу и срываюсь с места, чтобы скорее покинуть его проклятый кабинет.

– Стоять! – Никита часто дышит, переводя взгляд с сына на меня. – Его зовут Никита.

– Да.

– Почему?

– Назвала в честь отца. Он твой сын, Гончаров.

Никита.

Габи спускается по ступенькам крыльца, тихонько чертыхаясь и проклиная «ужасную варварскую страну, ее законы и суровую зиму». Ну где она суровая? Обычная теплая зима на черноморском побережье.

– Осторожно, Габриела, держись за меня, – протягиваю жене руку, злясь на вечерние пробки и дурацкий губернский бал, на котором нам «кровь из носа» надо быть.

– Ники, мы здесь уже месяц! Когда кончится это мучение? Ты погостил у мамы, повидал брата, пора возвращаться в Лос-Анджелес.

– Я сам решу, когда возвращаться, Габи.

Щелкаю брелоком и распахиваю перед женой переднюю пассажирскую дверь. Сажусь за руль, почувствовав, как некстати вибрирует в кармане телефон. Наверняка опять журналисты со своими извечными: «Как вам удалось добиться такого успеха?». Или «Вы один из самых успешных предпринимателей на побережье? Почему вы вернулись домой?».

– Да, – рявкаю, намереваясь послать назойливого писаку на три буквы.

– Здравствуйте, вы Никита Федорович Гончаров? Это воспитатель из детского сада.

– Да, я Гончаров, только вы ошиблись, у меня нет детей. До сви…

– Постойте, пожалуйста. Не кладите трубку. Я не знаю, что мне делать с Никитушкой. Злате Леонидовне я дозвониться не могу, а ее бабушка лежит в кардиологии. Не могу же я мальчика домой забрать? А ваш номер Злата оставила для экстренных случаев.

Крепко зажмуриваюсь, стремясь изгнать наваждение и… Не могу. Воспоминания обрушиваются, как лавина. Я шесть лет пахал как проклятый, на минуту боясь остаться наедине с собой, топил боль расставания сначала в водке, а потом в работе… Думал, что справился. А сейчас против воли перед глазами всплывает образ Златы: карие глаза-вишни, длинные мягкие волосы, тихий голос, шепчущий признания… Стоп! Черт бы побрал эту девку!

– А Злата часто пропадает? Почему вы не можете ей дозвониться?

– Кто там звонит, Ники? – подает голос Габи. – Это мошенники. Брось трубку и поехали танцевать. Зря я, что ли, мучаюсь на каблуках?

– Помолчи, Габи! – рычу, зажимая динамик ладонью. – Сейчас я вызову тебе такси.

– Что?!

– Скажите, а как давно Злата оставила мой номер телефона? Я же не отсюда и…

– Месяц назад.

Я ровно столько и нахожусь дома… О моем приезде кричали из каждого утюга, неудивительно, что она узнала… И все равно непонятно – почему я?

– Говорите адрес детского сада, я сейчас подъеду.

– Какого сада, Ники? Ты издеваешься? Ты готов ринуться на помощь чужому ребёнку, а просьбы родной жены для тебя…

У Габи есть удивительное свойство – доводить меня до ручки. Вот успокоить – ни фига.

– Возвращайся в офис и жди такси. Я все сказал.

Глава 2.

Никита.

Поедем домой… Легко сказать… Что я буду делать с чужим мальчиком дома? Да и сейчас? Я купил небольшой дом-шале в горах, ехать туда не менее сорока минут. Правда Габи была против столь неосмотрительной покупки – зачем тратиться, если мы собираемся возвращаться в Америку? Наверное, пацану станет скучно в дороге? Или его укачает на горном серпантине? Или…

– Никита, может, тебе мультики поставить? – смотрю на мальчишку в зеркало заднего вида.

– А какие у вас есть? Вообсе-то мама мне не лазлисает долго их смотлеть, – деловито отвечает он, поерзав на месте. – А нам далеко ехать?

– Вообще-то, да. Я живу в горах, отсюда довольно далеко. И я не хочу, чтобы тебе стало скучно. Так что? Есть варианты? Признаться, я не силен в мультфильмах.

– А у вас нет детей?

– Нет. Ну… ты мне скажи про кого мультик, я постараюсь разобраться.

– Про тлех богатылей и коня. Знаете такой?

– Давай я телефон прикреплю, чтобы тебе удобно было.

Перехожу на задний ряд и ищу в ютубе мультик. Листаю дрожащими пальцами варианты в поисковой строке, испытывая необъяснимое чувство. Ребёнок Златы сидит в моей машине, а я вдруг стал ее доверенным лицом…

– Оно, оно! Тли богатыля и самаханская цалица! Мой любимый! Вклюсяй.

– Отлично, Никита. Устраивайся поудобнее и наслаждайся просмотром. Если захочешь в туалет или тебя укачает, говори.

– Холосо.

Разворачиваюсь и отъезжаю от детского сада. Что мне делать с ребенком дома? И где, черт возьми, Злата? Не хочу превращаться в бабку-сплетницу и расспрашивать мальчишку о папе и дедушке. Ребенок ни при чем… Он не виноват, что у его матери оказались более важные дела, чем он…

Выезжаю из города на горную дорогу, ведущую к поселку, и звоню нашей домоправительнице Зинаиде Петровне. Ее так прозвала Габриэла. Женщина старой закалки, строгая, чистоплотная, жена бывшего военного – лучше помощницы не сыскать.

– Зинаида Петровна, приготовьте комнату, у нас сегодня ночует гость.

– Хм… В детской стелить, Никита Федорович?

– Да, наш гость мальчик пяти лет. И я не знаю, чем его кормить? И одежды никакой у меня нет.

– Вы его что, украли? Как это нет одежды? Нужны трусики, носочки чистенькие. Сколько малыш у нас пробудет? – командным тоном приносит она.

– Ох, не знаю. С его мамой что-то произошло. Мы ее… В общем, мы не можем ее найти. Очевидно, с ней случилось что-то нехорошее.

– Значит так, Никита Федорович, – произносит она. – По пути заезжайте в сетевой маркет и купите ребенку все необходимое. Трусы, носки и пару футболок. Остальное я постираю. Насчет ужина не волнуйтесь, я сейчас супчик куриный быстренько организую.

Ну и дела… Я никогда не покупал ребенку одежду. Я и не знаю, что покупать? На что обращать внимание? Цвет, размер, качество? Может, Габи поможет разобраться? Прошу у Никиты телефон «на одну минуточку» и решаюсь позвонить жене, Но тут же на меня обрушивается тонна негодования:

– Ты бросил меня, Ники! Я час стою в пробке по твоей милости!

– Габи, мне надо купить мальчику трусы и носки.

– Что?! Ты повез этого неизвестного ребёнка к нам домой?

– А что ты прикажешь мне делать? Бросить его на улице? Как ты можешь, Габи? У тебя есть хоть что-то… Хоть…

– Договаривай, Ники. Я ненавижу детей, ясно? Ты знал, когда женился. Делай что хочешь, Ники. Ты взрослый мальчик, сам разберешься! А я… Переночую в гостинице.

Кажется, Никита все слышал… Пацан втягивает голову в плечи и как-то странно скукоживается. Я и сам готов провалиться под землю от стыда… Это же… кошмар.

– Все нормально, Никита. Сейчас мы заедем в магазин и все тебе купим. Какие ты любишь игрушки? – смотрю в зеркало заднего вида, встречая его испуганный взгляд. – Никита, ты мой гость и я тебе рад, ясно?

– Ясно, – тихонько отвечает он.

Паркуюсь возле большого магазина на развилке. Расстегиваю ремень безопасности и освобождаю мальчика.

– А как тебя мама называет? – вдруг спрашиваю я, сжимая его прохладную маленькую ладошку.

– Никитушка, – отвечает он, а я сжимаю зубы от лавины необъяснимых чувств. Почему Злата назвала сына Мирона моим именем? И где он, черт возьми? И где Злата?

– Ну идем, Никитушка.

Покупаю пацану две пары трусов, носков и нательных футболок, одну пижаму с машинками, книги, раскраски, кое-что из игрушек.

Домой мы добираемся без происшествий. Въезжаю во двор через ворота и беру Никиту на руки.

– А она меня не выгонит? – опасливо произносит он, имея в виду Габи.

– Нет, я ей не разрешу этого делать, не бойся.

– Кто это у нас тут? – суетится Зинаида Петровна, встречая нас в прихожей. – Что же вы не сказали, что сыночка привезли, Никита Федорович?

– Я… Эм… – перевожу взгляд на Никиту, не в силах выдавить и слово.

Злата.

– Господи, как же так? Никитушка мой... Сыночек… – слезы против воли льются из глаз. Их так много, что шарф становится мокрым насквозь. Как же меня угораздило так попасть? Говорила бабуля – отойди, перейди на другую сторону, пережди… Нет, я поперлась в самую глубь событий. Остается только сетовать на собственную глупость.

Всхлипываю и опасливо озираюсь по сторонам. На твердых вонючих лавках сидят люди: мужчины, женщины, старики с плакатами. Они уныло вздыхают и поглядывают на меня, как на умалишенную. Женщины остервенело прячут листовки во внутренние карманы курток и сумки, мужчины молчат и вздыхают.

– Да не реви ты! Сколько можно сырость разводить? – выкрикивает дама в красной куртке. – Отпустят нас все равно. Права не имеют задерживать дольше, чем на двое суток.

– Как? На двое суток? – гробовым шепотом выдавливаю я. – Вы не понимаете, у меня сын в детском саду, его некому забрать! Что с ним будет? Никитушка…

– Ничего не случится с твоим сыном, воспитатель домой заберет. На улице же не оставит ребенка, – чуть смягчается другая дама, похожая на училку. – Нас вот могут и до утра промурыжить. Смена поменяется и всю ночь будут допрашивать.

Глава 3.

Никита.

Утро любопытно заглядывает в спальню. Красноватые зимние лучи ползут по стенам, полу и нашим с Никитушкой лицам. Он тихонько сопит, а я тянусь под подушку, чтобы отключить будильник. Работу, конечно, никто не отменял, но и одного пацана я оставлять не хочу. Может, свозить его в Сочинский Дендрарий или цирк? Или парк аттракционов? Так, Никита, стоп… Кажется, ты заигрался в папашу. Скоро Злата найдется и навсегда заберет сына. И я больше не увижу его… Ерзаю, стремясь избавиться от неприятных мыслей, и освобождаю руку от лежащей на ней детской головы. Накрываю Никитку одеялом и тихонько иду в ванную. Странно, что он совсем не мешал мне спать. Прижимался доверчиво и обнимал прохладной ладошкой. Иногда всхлипывал и что-то бессвязно бормотал.

– Никита Федорович, извините, к вам пришли.

Зинаида Петровна ждет меня в комнате по стойке смирно. Вытираю волосы полотенцем и поправляю одежду, бросая взгляд на спящего мальчика.

– Габи явилась?

– Нет, бабушка нашего… Никитушки за ним приехала, – с нескрываемой скорбью в голосе протягивает она.

– Ирина Максимовна? Сейчас выйду. Предложите пока чаю или кофе.

– Слушаюсь.

Вот и все, Никитка. Закончилось наше неожиданное и приятное знакомство. Вешаю полотенце на батарею и иду в гостиную, к ожидающей меня гостье.

– Здравствуйте, Ирина Максимовна, как поживаете?

– Ой, Никита, живу потихоньку, хлеб жую да таблетки ем, – отмахивается она. – Ты извини, что я так заявилась. Мне твой адрес в фирме дали. Я так и знала, что воспитатели тебе позвонят. Это было моей идеей оставить твой номер телефона для экстренного случая. Златка была не в курсе. Ты уж нас извини… – мнется она, прижимая сумочку к груди.

– Я слышал, Злата была замужем?

– Простите, что отвлекаю, – вмешивается Зинаида Петровна. – Сырников горяченьких, Ирина Максимовна? Никита Федорович, давайте покушаем, а? Что я, зря готовила?

– С удовольствием, – соглашается Ирина Максимовна. – Признаться, я вторую неделю лежу в больнице, не до разносолов. Так что от домашней еды не откажусь. А Злата… Что Злата? Была замужем за Мироном Мирончуком, да… Было дело. Развелись, когда Никитушке было два месяца.

«Вот так, значит… Была замужем. Открыла сердце кому-то другому и целовала его так же, как меня… И слова любви шептала те же… Господи, Гончаров, ты взрослый мужик, когда уже переболеешь?»

– Мне было несложно. Никитка ваш отличный парень. Он нам вчера все мультики пересказал. А знаете что, Ирина Максимовна? Я займусь поисками Златы, а мальчик пусть остается пока у меня.

– А что ее искать? Она мне ночью звонила. В центральном РОВД Злата моя. Попала под разнос, когда полиция разгоняла митингующих. Она же в ДДТ работает, а те прямо перед входом устроили митинг, кричали, людей зазывали. Я ее предупреждала, чтобы спряталась, не торопилась на работу. Но она…

– Не волнуйтесь, я помогу ей освободиться. Давайте позавтракаем, я отвезу вас в больницу, а потом поеду в РОВД. Зинаида Петровна побудет с Никитушкой.

– А ты женат, Никита? – пристально смотрит на меня Ирина Максимовна. – В смысле… Жена не будет против чужого мальчика в доме?

– Ну что она зверь какой? – нарочито непринужденно улыбаюсь.

Зверь… Габи всю жизнь обижали в школе. Она пережила насмешки и унижения и, наверное, имеет право ненавидеть детей? Хотя разве испытывать такие чудовищные чувства правильно? Им можно найти оправдания?

– Ну и хорошо. Не хочу, чтобы из-за нас у тебя были проблемы.

На языке вертится вопрос про Леонида, но я оставляю его невысказанным… Ежу понятно, что с ним случилась неприятность…

Из спальни доносятся шорохи, а потом и тихий голосок Никитки. Я торопливо отодвигаю стул и следую в комнату.

– Проснулся? А у меня сюрприз, – улыбаюсь и беру пацана на руки.

– Мама наслась?

– Пока только баба Ира.

– Ула! Бабуля!

Никитка освобождается из моих рук и бежит в гостиную, прямиком в объятия Ирины Максимовны.

– Никитушка мой, золотко мое! – женщина прижимает пацана к груди.

– Золотко – это мама, бабуль. А я Никитушка, – деловито поправляет он.

– Ой, прости, внучек. Конечно, ты у нас никакое не золотко, а самый настоящий орел!

– Бабушке нужно возвращаться в больницу. Ты останешься с бабой Зиной? На один денечек? – ласково произносит Зинаида Петровна.

– Да, внучок, побудешь еще в гостях? Тебе понравилось у дяди Никиты?

– Да, он холосый. И баба Зина тозе.

– Ну и отлично, – поднимаюсь с места и потираю руки. – Я переоденусь и поедем, Ирина Максимовна.

Сегодня я увижу Злату… Сейчас отвезу ее бабулю в больницу и поеду ее вызволять. Как гребаный запоздалый рыцарь без страха и упрека…

Когда мы остаемся одни, Ирина Максимовна резко сникает. Внутри нее будто ломается стержень или сдувается невидимый шарик, наполненный уверенностью. Подозреваю, что она хотела сказать больше, чем сказала. Но сейчас просто молчит, прижимая к груди сумочку, и смотрит в окно, на пролетающие мимо сосны и лиственницы. Я же чувствую себя последней сволочью… За то, что уехал тогда и не поговорил со Златой, за то, что повелся на сладкие речи Вадима и согласился предать Белоцерковского… Она обязательно бы все это мне высказала, но молчит… Потому что я пообещал вызволить из тюрьмы Злату и позаботился о ее внуке…

Интересно, почему Мирон бросил Злату? Парень из ее компании и ее круга – не чета мне. Вопросы кружатся в голове, как мухи, но я усилием воли заставляю себя смотреть на дорогу и молчать… Ни к чему это все теперь… У каждого из нас своя жизнь. Я женат, да и Злата… Наверняка в ее жизни есть кто-то другой…

«Ага, именно поэтому ее бабушка оставила твой номер телефона, а не какого-то воображаемого козла!».

Чтобы изгнать гнетущую тишину в салоне машины, настраиваю радио. Так мы и доезжаем до города. Паркуюсь на площадке перед больницей и виновато поворачиваюсь к Ирине Максимовне.

Глава 4.

Злата.

Никогда не думала, что наша первая встреча произойдет так… Это насмешка судьбы, не иначе! Вы не представляете, сколько раз я воображала, как увижу его! Явлюсь в вечернем платье и взмахну подолом прямо перед его носом. Или того лучше, щелкну по нему! Но вместо этого я сижу на переднем сидении его роскошной машины и… кажется, жутко воняю. Я грязная, уставшая, заплаканная и… жалкая. И у него мой сын.

– Спасибо тебе, Никита, – повторяю и отворачиваюсь. Не хочу, чтобы он на меня смотрел… Надо скорее забирать Никитушку и валить домой, в свой мир, далекий от красивой жизни его папаши.

– Всегда, пожалуйста, Злата. Предлагаю тебе сначала отдохнуть, выспаться, принять душ, переодеться… А за сынишкой ты сможешь и позже приехать. Не волнуйся, он под присмотром. У меня дома живет потрясающая домоправительница.

– И кем она управляет? – протягиваю недоуменно и тотчас осекаюсь: жене Гончарова не подобает самой управляться с хозяйством, для этого есть нанятый персонал. Это я тащу на себе все… А разве Никита виноват в этом? Рожать ребёнка было моим выбором, так и нечего теперь сваливать с больной головы на здоровую.

– Я купил дом в горах, – начинает Никита, выруливая на Курортный проспект. – Он небольшой, но требует постоянного ухода. Вот им и занимается наша баба Зина. Знаешь, как они с Никитушкой поладили?

Что? Он его уже Никитушка зовет? Интересно, сынок сам маму сдал или это опять проделки бабули?

Кручу в руках разбитый телефон, грустя над судьбой и думаю, может, согласиться на предложение Никиты? Никита-младший вряд ли даст мне отдохнуть… Ноги гудят от усталости, кости ломит от поверхностного сна на твердой лавке, да и помыться мне надо!

– Знаешь, Никита, я, пожалуй, соглашусь сначала отдохнуть, а потом поехать к тебе.

– Конечно, Злата, это правильно. Не беспокойся, Никитка будет накормлен и окружен заботой.

– А вы планируете с женой детей? – неожиданно произношу я. Сжимаю край куртки так сильно, что белеют костяшки пальцев. Вот зачем я это спрашиваю? Какое мне дело? Мы расстались, и я не собираюсь вешать заботу о сыне на Никиту.

– Нет, не планируем. Мы в некотором роде чайлдфри. Раньше я еще думал о продолжении рода, а сейчас… Это большая ответственность. Вряд ли я настолько хороший человек, чтобы воспитать другого человека. Да еще и достойно…

– Надо же… – сглатываю и навеки хороню в себе признание о сыне. Если минутой раньше я была готова рассказать о Никитушке, то теперь… Раз семья Гончаровых против детей, так зачем я буду портить идеальную картинку мира тем, что в ней есть ребенок? Не нужен Никитушке такой папа! И его детоненавистница жена тем более! – И жена тоже совсем-совсем не желает детей?

– Нет, не желает, – Никита с силой сжимает руль. Ловлю себя на мысли, что жадно впитываю каждое его слово и движение… Да и изменения во внешности не ускользают от моего внимания – что уж греха таить? Никита раздался в плечах и заматерел. И одевается совсем не как раньше. В памяти невольно всплывает наше лето… Его растянутая футболка и застиранные кеды. Именно так он заявился в гости к моему папе… И я тогда была самой счастливой на свете. Думала, так будет всегда. Глупышка Злата…

Опускаю мимолётный взор на его дорогие ботинки из мягкой кожи и тотчас его отвожу… Как и не было нашего прошлого… И не было этого парня. А вместо него рядом сидит богатый успешный американец… Он ведь всю жизнь стремился к этому.

– Ты бы мог привезти Никиту вечером? Я пока отдохну и приведу себя в порядок.

– Конечно, мог. Но я бы хотел пригласить тебя в гости. Когда тебе еще выпадет возможность побывать у меня в гостях?

«А жена не будет против?», – вертится на языке. Ну какие гости? Нам надо поскорее возвращаться в свои жизни и забыть обо всем, как о страшном сне!

– Не сомневайся, Злата. Никитушка будет доволен, честное слово. А о Габи не беспокойся… Пока у меня гости, она съехала. Я Степку в гости позову. Помнишь моего брата?

– Помню. Ну… хорошо. Если это будет удобно, я приеду. "Куда эта мадам, интересно, съехала?".

– Злата, а где Мирон? – неожиданно произносит Никита. – Ирина Максимовна сказала, что вы были женаты.

«Да, мне пришлось выйти за него, потому что я не хотела рожать ребенка вне брака. А в браке он унижал и бил меня. Я не выдержала, когда Никитушке было два месяца – ушла с огромным фингалом под глазом и больше никогда не возвращалась… А злость он вымещал, потому что я его не любила… Мирон всю беременность упрекал меня за чужого сына».

– Мы развелись. Он тоже оказался, в некотором роде, чайлдфри, – сухо бросаю я. – Только понял это уже после рождения сына.

– Мне очень жаль. Правда, – бросает на меня короткий взгляд Никита. – Вот мой адрес. Если нужна какая-то помощь, звони. – Он протягивает визитку, паркуясь возле подъезда бабули.

– А у меня нет телефона, Никита. Разбился при задержании.

– Даже старого нет? Кнопочного? Ну хотя бы для связи…

– Старый где-то дома есть, не волнуйся. Такси вызвать сумею. Ждите меня в шесть часов, – киваю и выхожу из машины…

Никита.

Я идиот. Высокомерный дурак и жестокий гордец, вот кто я! Вот зачем я сказал Злате эту форменную глупость? У нее потрясающий сынишка. Я и мечтать о таком боюсь, но вместо этого я сказал чушь про чайлдфри. Наверное, в Америке я искренне считал себя таким. Я не хотел детей, потому что рядом не было ее… Вот в чем корень всех бед. Я хотел сделать ей больно. Уколоть за все те чувства, что испытывал, когда она вышла замуж. Помню, как Роберт рассказал мне об этой чертовой свадьбе. И чувства свои помню… Они и сейчас вернулись, как снежная лавина. Обида, боль, гнев, непонимание… За что она так поступила со мной? Целовала и говорила, что любит, а потом спешно вышла замуж за этого напыщенного придурка.

«– Она выходит замуж, Никита. О свадьбе трубит весь город. Странно это все…»

«– Почему, Роб? – с трудом подавляя эмоции, спросил я».

Глава 5.

Злата.

Мне бы всучить Гончарову блюдо с пирогом, забрать Никитушку и свалить из его дома, только меня и видели! Но внутри поднимает голову странный протест. Правильно отец говорил: «Ты Белоцерковская!». Почему Никита решил, что у меня все плохо? Спаситель хренов… «А разве у тебя все хорошо, Золотко?», – противным старческим голосом бормочет внутренний голос. А разве нет? Да, Никита разбогател, женился на красивой женщине, обзавелся хорошей машиной и дорогой одеждой, новым загородным домом, а ты-то что? Кем стала ты, Злата? Несчастной матерью-одиночкой, живущей с бабушкой и перебивающейся от зарплаты до зарплаты? Черта с два! Он не будет так обо мне думать! И эта его… фифа тоже.

– Здравствуйте, меня зовут Злата, – произношу, не стесняясь посмотреть фифе в глаза.

– Я Габи. Габриела, – с нескрываемой скукой в голосе произносит она. Сбрасывает сапожки на шпильке и снимает короткую меховую курточку. – Вы уходите?

– Габи, это мои гости, – вмешивается Никита, подходя ближе.

– Я думала, гости были вчера, – цедит она, поджимая пухлые губы.

«Уходи, Злата. Принимай намеки такими, какие они есть», – опять этот проклятый голос!

«Утри этой невоспитанной курице нос!», – кричит другой голос – прежней Златы Белоцерковской, кем я была в прошлом.

– А давайте попьем чаю или кофе, Габи? Я испекла вкусный пирог. Как вы на это смотрите? – улыбаюсь, как дурочка, поглядывая на Никиту и Степку.

– Невестка, ты чего такая… Без настроения. Давай-ка к столу? – лыбится Степан, взмахивая ладонью в сторону кухни.

– Хорошо, – бурчит Габи, даже не пытаясь скрыть свое недовольство. – Милый, ты покажешь гостям дом?

«Милый» хватает воздух ртом, окидывая непонимающим взглядом присутствующих. Один Никитушка чувствует себя непринужденно – болтает с домработницей и рассказывает о своем друге из садика Вите. Зинаида Петровна косится на хозяйку и расставляет на столе красивый чайный сервиз. Она ей не рада, или мне кажется?

– Садитесь, гости дорогие, – приглашает Зинаида Петровна. – Злата, где вам будет удобно? Может, возле камина?

– Да, спасибо. Здесь очень уютно, – улыбаюсь нарочито широко, словно и не заметила недовольства хозяйки.

– А кто вы, Злата? – подает голос Габи. Поправляет длинный хвост и забрасывает ногу на ногу.

– Мы в юности дружили, – опережает меня Никита, ерзая на стуле.

– Я и сама могу ответить. Скажем так: Никита какое-то время работал на меня. Оказывал кое-какую услугу, – произношу твердо, едва ли не задохнувшись от нахлынувших чувств. Воспоминания отбрасывают в прошлое… Там теплое море, ласковый ветер и качели возле обрыва. Его горячие поцелуи, ласки и мой… первый раз. Помню, как шептала Никите сбивчивые признания о любви. «У меня это впервые… Прости, что не сказала, но я… Я люблю тебя и знаю, что ты меня не любишь». Тогда мне казалось, нас никто не сможет разлучить… Никто… А сейчас он сидит рядом, такой далекий и близкий… Муж чужой жены. Далекий, как Полярная звезда…

– Очень интересно, – хмыкает Габи. – И что он делал?

– Изображал моего парня, – хмыкаю в ответ. – Но у моего влиятельного отца тогда были другие представления о подходящей для меня паре. Никита честно выполнил работу и уехал, а я вышла замуж за мужчину из своего круга.

«Мда… Ну ты и дурища, зачем так жестоко?», – шепчет старушечий внутренний голос.

«А он со мной не жестоко? Уехал, обрубил все концы… Я даже сказать о беременности не смогла – не знала, куда позвонить», – пытаюсь заткнуть проклятую совесть.

– Ники, ты не рассказывал, что подрабатывал альфонсом, – Габи хлопает мужа по коленке.

Видели бы вы лицо Никиты… Смесь ярости и недоумения. А что он хотел? Важничать и изображать героя-спасителя? Ну да, я попала в трудную ситуацию, но это не дает ему право быть таким… Господи, дело ведь не в нем, а в моей непреходящей обиде. И я наивно надеюсь ее побороть…

– Да, было дело. Только деньги я тогда не взял, – сухо произносит Никита. – Расскажи тогда о своем муже, Злата? – просит он.

– Мы расстались, но Мирон хочет меня вернуть, – произношу я. В принципе, я не лгу… Мирон прибежит к нам, стоит мне поманить пальцем. Но у меня есть и другой ухажер, о котором Никита не знает. А что – я девушка симпатичная, молодая, парни на меня обращают внимание. – Знаете, как это бывает: сразу родился ребенок, и отношения дали трещину. Но тогда мы были молодыми, а сейчас… Наверное, я дам мужу шанс.

– Поэтому мы с Ники против детей. Перед свадьбой мы все обговорили, чтобы не было сюрпризов. Ни мне, ни мужу не нужны эти спиногрызы. Да, Ники? – отхлебнув чай из блюдца, многозначительно протягивает Габи.

– Да, – охотно отвечает Никита.

Смотрю на него и с трудом сдерживаю вздох обиды… Не нужны. Вот так. Мой Никитушка, мой славный мальчик ему не нужен… Ненавижу… Пусть живет со своей зазнобой и не знает, что оставил мне перед отъездом… Он не заслужил такого сына. Возможно, когда-то я и скажу сынишке об отце. И утаивать не буду, рассказав честно и без обиняков: ты не был ему нужен, сынок…

Кажется, Степка замечает мой вмиг потемневший взгляд. И Зинаида Петровна грустно вздыхает…

– Спасибо вам, Злата за пирог. Я мучное не ем, а тут… С удовольствием попробовала, – произносит Габи. – Я пойду, с вашего позволения. Устала, хочу тишины.

– И нам пора. К нам хотел заехать… мой муж. Поиграть с Никитушкой.

– Злата, давай я тебя отвезу. Никита, ты не против? – спохватывается Степка.

– Нет, не против. Был рад повидаться, Злата. Передавай привет мужу и отцу. Может, вспомнят и посмеются надо мной, – протягивает Никита.

– Передам, спасибо.

Обижен, понимаю… Я ведь этого хотела, так? Выставить себя благополучной, а его унизить? Все получилось, Золотко? Тогда почему так гадко на душе? Хочется выскочить на улицу и орать… Сейчас приеду домой, завалюсь на кровать, накрою голову подушкой и поплачу… Может, станет легче?

Злата.

Глава 6.

Злата.

Амиран отправляет сообщение на мой старенький аппарат, когда я одеваю сонного Никитушку в прихожей. Спешно застегиваю молнию куртки и захлопываю дверь. Никитка капризничает и просит найти его любимого мишку Тэдди, я нервничаю… Только бы с сыном все было хорошо, а с остальным я справлюсь…

– Привет, малец, – Амиран выходит из машины и протягивает Никите руку. – Я Амиран, а ты…

– Никитуска. Так меня мама с бабулей называют. А ты нас повезешь?

– Да, садись, я тебя пристегну. У меня есть автокресло.

– У тебя тозе есть дети? – оживает Никитка.

– Нет, но дети есть у моей сестры. Маленькая девочка по имени Ксюша.

– Спасибо, Амиран, – шепчу вымученно, закрепляя на груди ремень безопасности. – Спасибо за поддержку и…

– Злата, предлагаю поехать в частную лабораторию. Я оплачу мальчику анализы крови и… Что там ты еще хотела сделать?

– Только анализ крови. Спасибо, я тебя очень благодарна.

Кажется, жизнь налаживается… Мной интересуется симпатичный мужчина. Да что там мной! Он вызвался помочь моему сыну, это же о чем-то говорит? Амиран паркуется на просторной площадке возле сетевой лаборатории. Заказывает развернутый анализ крови, оплачивает услугу и с улыбкой поворачивается ко мне:

– Тебе ничего не нужно? Давно проходила обследование?

– Недавно. Нас в ДДТ заставляют частенько проходить диспансеризацию.

– Вот и хорошо. Анализы будут готовы через несколько часов, предположительно к обеду. До этого времени предлагаю погулять. Как вы на это смотрите? Никитушка, ты хочешь в парк или кино?

– В кино! – кричит мой юный киноман.

Ободренный предстоящими развлечениями, Никитка терпеливо переносит процедуру взятия крови. Улыбающийся администратор записывает адрес моей электронной почты и номер телефона. Вот и хорошо… Надеюсь, обследование не покажет ничего серьезного, а завтра Никитка пойдет в садик.

Амиран выбирает в приложении детский фильм, покупает билеты на самый ранний сеанс и без стеснения берет моего сыночка за руку. Да и Никитка выглядит вполне довольным… Доверчиво улыбается чужому дяде и соглашается на все его предложения. Права бабуля – мне нужен муж, а Никитушке отец. Только я ведь должна любить мужа? Жить с ним не ради сына, а ради себя… Как это исполнить, если мысли занимает равнодушный циничный мерзавец? К тому же женатый?

– Кинотеатр откроется в десять, – произносит Амиран, бросая на меня ласковый, до чертиков мужской взгляд. – Предлагаю позавтракать в кондитерской на Курортном проспекте, а потом махнуть в кино. Никитка, ты любишь сырники?

– Да. И пиложное шоколадное с олехами.

– Спасибо, Амиран, – снова шепчу, испытывая искреннюю благодарность.

– Злата, я хочу стать ближе… Мои намерения серьезные.

– Хорошо, – улыбаюсь, отводя смущенный взгляд.

Мы завтракаем в уютной кофейне. Никитушка с удовольствием пьет какао и ест сырники, мы с Амираном завтракаем блинами и кофе. Мне нравится парень – вот, что я скажу… Сердце молчит – не трепыхается в груди, как брошенная на берег рыба, не бьет ребра, но… Симпатия же может перерасти в любовь? Не все же должно быть, как в прошлом? Я ведь с ума сходила по Гончарову… С первой минуты знакомства я не могла возле него дышать. Господи, ну почему мысли заняты им? Даже когда я встречаюсь с другим?

– Проверь почту, Злата. Может, пришли результаты?

– А я не смогу этого сделать, Амиран. У меня же кнопочный, ты забыл?

– Сейчас заедем в магазин и купим тебе смартфон, – деловито произносит он.

– Я не могу принимать такие подарки, – качаю головой. – Ты и так многое для меня сделал.

– Да что я сделал-то? Не понимаю, с какими ты встречалась мужчинами? Все это ерунда, Златка, – пожимает Амиран плечами.

– Погоди, кто-то звонит, – отвлекаюсь на входящий вызов с незнакомого номера. – Да, Никита Мирончук это мой сын. Что? Не понимаю…

– Что случилось? – взволнованно спрашивает Амиран, касаясь моих ладоней.

– Не понимаю… Врач говорит про какие-то бласты. И просит срочно приехать в лабораторию и получить направление к гематологу. Мне страшно, Амиран, – нервно сглатываю, косясь на Никитушку. Он испачкал лицо и руки шоколадным пирожным, но выглядит вполне довольным ребенком.

– Едем, – решительно отвечает Амиран. – Все будет хорошо, слышишь? Я рядом. Поедем к гематологу, уверен, он поможет расшифровать анализ.

Дорога кажется мне адски долгой. Время тянется, как жвачка. Никитка играет в смартфон Амирана, я мучаюсь неизвестностью. С трудом сдерживаю подступающие слезы и глубоко дышу. Что бы ни случилось, я должна быть сильной. Ради сына, ради себя…

Нас приглашают в кабинет. Врач разворачивает результат анализа моего сына и сообщает гробовым голосом:

– Картина крови безрадостная, Злата Леонидовна. В вашей семье были случаи болезней крови?

– Да. Мой папа в юности болел апластической анемией. Его лечили за рубежом. Но это давно было…

– Не буду ходить вокруг да около, – вздыхает врач. – Мы сначала не поверили глазам, когда увидели. Сделали повторный анализ, благо кровь в пробирке оставалась. Там везде бласты… Из них формируются клетки крови, в норме у деток их число не превышает один процент, а у Никиты… Их очень много. У вашего мальчика подозрение на острый лимфобластный лейкоз, Злата Леонидовна. Мне очень жаль… Вам надо срочно ехать в городскую центральную больницу, отделение детской онкологии и гематологии.

Уши закладывает, а голос врача звучит словно сквозь вату… Бессильно откидываюсь на спинку стула и роняю голову на грудь… Только бы сохранить сознание. И мужество, ускользающее из меня, как вода…

– Злата, все будет хорошо, слышишь? Лейкоз лечится, ты мне веришь? – Амиран садится на корточки и сжимает мои дрожащие ладони…

Злата.

– Злата, я с тобой… Успокойся. Ты пугаешь Никитушку, – ласковый голос Амирана вырывает меня из кокона бессознательности. – Я приложу все усилия, чтобы узнать об этой болезни побольше. И помогу…

Глава 7.

Злата.

Жизнь превращается в череду из боли и слез… При сынишке я стараюсь не плакать – выхожу в коридор, когда он спит или убегаю в туалет, запираюсь в спасительной кабинке и даю волю слезам. Как же мне жалко его! За что, Господи?! Лучше бы я умерла, а он был жив. Если бы я могла принять его боль… Перенести ее вместо Никитушки и испить до дна… Лишь бы он был здоров. Но это невозможно. За что моему сынишке такие испытания? В пять-то лет? Умываюсь в больничной раковине и возвращаюсь в палату. Скоро обход и врач, наконец, озвучит приговор. Прижимаю головку Никитушки к груди и раскачиваюсь, сидя на краешке больничной койки. Умалишенная, обезумевшая от горя мать – вот кто я…

– Злата Леонидовна, как самочувствие моего маленького пациента? – Алина Евгеньевна впархивает в палату. Нарочито довольная, улыбающаяся – я успела понять, что скрывается за улыбками врачей… Ежедневно они пропускают сквозь себя тонны боли, километры отчаяния и море родительских слез…

– Давайте ближе к делу, – выдыхаю я.

– Мне очень жаль… Но анализы показали слабую чувствительность к препаратам. Лечение займет дольше времени. И вы… Мне жаль, но вы не подходите сыну, как донор. Типирование крови показало отрицательный результат.

– О боже… И что теперь?

– Приводите родного папу мальчика, если он, конечно, согласится помочь. И… – мнется Алина Евгеньевна, теребя розовую пижаму. – Никитушке поможет пересадка костного мозга. Операция способна подарить вашему мальчику надежду на долгую и счастливую жизнь, но…

– Но… – дрожащим шепотом повторяю я.

– Операция не оплачивается за счет государства, – сухо произносит она. – И мы рекомендуем зарубежные клиники.

– Я могу поехать к отцу Никиты вместе с сыном? Мне кажется, это поспособствует тому, что он… – мямлю, не зная, как объяснить уважаемому доктору, что Гончаров детоненавистник.

– Только никуда больше не заезжайте. Никитка только начал терапию, вы же понимаете…

– Я туда и обратно, обещаю.

Одеваю Никитушку, раздумывая, как подобраться к Гончарову? Позвонить, чтобы выслушать отказ? Не подходит. Значит, надо ехать в офис и добиваться встречи там. Несмотря на мои отговорки, Амиран все-таки купил мне смартфон. Набираю в поисковой строке запрос и быстро нахожу адрес модного офиса Никиты. На мой звонок отвечает секретарша, подтверждая, что «Никита Федорович на месте». Вызываю такси, одеваю Никитушке шапку и выхожу на крыльцо. Солнце слепит, прохладный морской воздух забирается под одежду, но мне так жарко, что впору расплавиться. Прыгаю в такси, молясь, чтобы Никита помог…

Сынишке становится хуже, когда мы подъезжаем к высокому блестящему строению. Вхожу в просторный холл, нарвавшись на охрану.

– Вы к кому, девушка? Вы записаны? Сначала надо записаться. Никита Федорович сегодня не принимает…

Они сверлят меня грозными взглядами и хлопают дубинкой по ладони. Странно переглядываются. Кажется, напряжение повисает в воздухе, как плотная грозовая туча – того гляди придавит к полу… Нет, Злата, нельзя отступать… Только не сейчас…

– Я… Э… Мне срочно надо, извините, – нагибаюсь и юркаю под турникетом.

Никитушка бессильно роняет голову на мое плечо, пока я бегу по мраморному полу длинного коридора. Сердце гулко стучит в висках, по спине градом катится пот… Убегать от охраны с ребенком на руках так себе развлечение… Тихий звук моих шагов эхом отражается от стен, а потом в него вплетается цоканье каблуков.

– Стойте, женщина! Остановитесь!

А вот и женушка пожаловала. И не подумаю! Пусть стреляет в меня, если хочет, но я добьюсь своего – поговорю с Гончаровым. Да и на таких ходулях ей меня не догнать.

– Женщина! – Габи нагоняет меня возле двери его кабинета. – Что вам нужно от моего мужа? Вы… Вы попрошайка? Думаете самая умная? Тут таких столько ходит… Ах, это вы? Злата, кажется? – произносит, словно я незнакомка.

– Вам лучше отойти, – цежу сквозь зубы. – Я все равно войду.

– Давайте я вам денег дам? Сколько? – расстегивает сумочку и роется в ней. Черт, как же унизительно…

Сейчас я точно похожа на бродяжку – бледная и изможденная от бессонных ночей, растрепанная, мятая. Плевать… Я должна увидеть Никиту.

– Отойди, – хриплю, теряя терпение. – Или я за себя не отвечаю.

Фифа недовольно поджимает губы и толкает дверь, входя первой. Неуверенно следую в просторный светлый кабинет, прижимая горячую голову сына к плечу. Его частое прерывистое дыхание обжигает висок, пробуждая неуправляемую тревогу. Меня трясет! Волнение за Никитушку скручивает внутренности, перед глазами двоится. Ничего не могу с собой поделать, а уж сдержать истерику… Если и Никита-старший меня выгонит, я выплесну ее на них… Мало не покажется!

– Ники, дорогой, тут эта женщина пришла, как ее… Злата. Охрана ее не пускала, но она пролезла под турникетом. И я не смогла ее остановить, – вымученно произносит темноволосая красотка, цокая на каблуках как кобыла. – Хочешь, я вызову полицию или…

– Выйди, Габи, – командует Никита, появляясь из смежного помещения.

Я и не заметила, как он сильно изменился… Возмужал, раздался в плечах. А его цепкий и холодный взгляд когда-то казался мне самым ласковым на свете.

– Что значит выйди? Ники, ты…

– Выйди, Габи! Не заставляй меня применять силу!

Габи фыркает что-то невразумительное и с шумом хлопает дверью, оставляя нас одних.

Мне бы сразу перейти к делу, но я молчу, связанная по рукам и ногам чудовищной тревогой за сынишку. Никитушка хнычет и трет глаза, бессильно приваливается к моей груди и постанывает. Надо возвращаться в больницу… Я и так отпросилась у лечащего врача лишь на час.

– Какими судьбами, Злата? – Никита опускает ладони в карманы брюк и лениво прохаживается вдоль стены.

– Помоги моему сыну. Он тяжело болен. Нужна дорогостоящая операция за рубежом.

Никита подходит ближе. Смотрит на сына, а потом произносит:

– А почему ты пришла ко мне? Как же твой муж? И влиятельный папа?

Глава 8.

Никита.

– Злата, давай-ка выйдем через другую дверь, – озираясь по сторонам, предлагаю я.

Я не готов объясняться с Габи и подвергать больного сына опасности… Потом расскажу ей все. А, может, пока повременить с разговорами? Уверен, Габи затопит своим гневом все вокруг, когда узнает, что у меня есть сын.

– Боишься свою жену, Гончаров? – вздыхает Злата. – Понимаю…

– Что ты понимаешь, Злата? Сейчас не самое лучшее время для объяснений. Или ты хочешь концерта на бис?

– Нет, нет. Пошли, давай.

Прижимаю Никитушку и неуклюже поправляю на нем шапочку. Черт, я отец! Наверное, сегодня ночью я не усну от впечатлений. Сын, сын… Мой сын. Кровь и плоть, о которых она смолчала. Но об этом мы поговорим после. Нечаянная радость от новости о сыне сменяется волнением и нетерпением. Наверное, второго среди моих чувств больше. Я скорее хочу оказаться в больнице и услышать из первых уст, что мне предстоит пройти, чтобы спасти сына. Уверен, услышав историю о мальчике, Габи все поймет… Не будет устраивать скандалы, злится или болтать чепуху журналистам.

– Никита, а у тебя есть автокресло? – вырывает меня из задумчивости Злата.

– Да, в моей машине оно имеется по умолчанию. Не волнуйся.

– Да как тут не волноваться, – хрипло выдыхает она, вскидывая на меня смущенный взгляд.

Боже мой… Сердце замирает от вида Золотко. Она сейчас совсем другая. Не та, кем я ее знал и помнил. Да, я частенько воскрешал в памяти наши дни и ночи, прокручивал их, вспоминая ее губы, невольно слетающие с губ слова и вздохи… В прошлом. Все давно погребено, похоронено под слоем обиды, непонимания и тайн. Как она могла столько времени скрывать от меня сына?! Крепко сжимаю руль, с трудом сдерживая рвущиеся из груди вопросы. Не время, Никита… Сначала разговор с врачом, а претензии я ей выскажу потом. Изредка бросаю взгляд на Злату в зеркало заднего вида, безошибочно считывая ее настроение – она тоже думает о предстоящем разговоре.

– Злата, не волнуйся, – успокаиваю ее я. – Я сделаю все, что необходимо сейчас. И узнаю о лучших клиниках за рубежом. У Никитки есть загранпаспорт?

– Нет, – отвечает она. – Давай сначала дождемся результатов типирования крови на совместимость? Может, ты подойдешь ему как донор?

– Давай, я не против. Так будет даже лучше.

Злата оставляет нас с Никитушкой в палате и уходит, чтобы позвать врача. Глажу пацана по лицу, треплю по волосам, понимая, как был слеп. Он же копия я! И баба Зина сразу это заметила, как и Степка… Один я закрывал глаза, боясь окунуться в оглушительную реальность… Чего я боялся? Ответственности, невольной любви к сыну, которого так долго не знал, обиды и непонимания по отношению к Злате… Но сейчас я совсем не чувствую обиды – над нами черной тенью висит опасность потерять Никитушку…

– Здравствуйте, меня зовут Алина Евгеньевна, – в палату входит элегантная невысокая женщина в розовой медицинской пижаме.

– Добрый день, я Никита – отец Никитушки, – поднимаюсь с койки и протягиваю врачу руку для рукопожатия. Врач смущается от моего жеста. Понимаю – они не привыкли к такому обращению, как в Америке.

– Никита…эм…

– Федорович. Я готов на все ради спасения сына. Давайте сделаем необходимые анализы, – твердо говорю я.

– Меня обнадеживает ваше рвение, – улыбается Алина Евгеньевна. – Необходим развернутый анализ крови и анализ содержимого костного мозга. Какая у вас группа крови?

– Вторая, резус-положительный.

– Хм… У Никитушки четвертая и отрицательный резус. Ну… Будем надеяться на лучшее.

Черт… В глазах Алины Евгеньевны зажигается огонёк надежды и тотчас гаснет после реплики о моей группе крови. Но я же его отец… Может, не все потеряно?

– Доктор, надежда есть, что я подойду?

– Конечно. Пройдемте в кабинет на исследование.

Оставляю Никитку со Златой и ухожу в процедурный кабинет. Манипуляции неприятные, но я стойко переношу неудобства. Терпеливо лежу на боку, пока врач делает забор спинномозговой жидкости. Некоторое время сижу на кушетке, а потом возвращаюсь в палату.

Златка и Никитушка спят. Она прижимает сына и тихонько сопит. А Никита обнимает ее плечо и посасывает нижнюю губу. Умилительная картина… И я сгораю от желания рассказать о внуке маме. Все-таки она имеет право знать. Накрываю парочку пледом, висящем на спинке стула, и выхожу в коридор. Вынимаю из кармана пиджака смартфон и набираю телефонный номер мамы.

– Мамуль, привет, как ты?

– Да хорошо все, сыночек. Капельницу вот сделали. Врачи такие внимательные. Да и медсестры…

Мама находится в одном из лучших санаториев черноморского побережья. Как она ни противилась, но я настоял на продолжении лечения там.

– Мам, я… Черт, не думал, что будет так сложно сказать, – приваливаюсь к подоконнику и наблюдаю через окно за уличной суетой.

– Да говори уже, не томи. Что стряслось?

– Мам, у меня есть сын. Помнишь Злату Белоцерковскую?

– Еще бы… Такая любовь была, что…

– Ну, мам. В общем, она скрыла от меня беременность. Я тогда улетел в Америку, оборвал все концы.

– Боже мой, Никит! Так сколько ее мальчику лет? Пять, что ли?

– Выходит, так. Мам, есть еще она новость… Никита тяжело болен. Она именно поэтому ко мне пришла. Была вынуждена признаться. Наверное, если бы не болезнь, я и не узнал ни о чем.

– Да плевать уже на это, сынок. Ты узнал – вот что главное. Я могу увидеть внука? И чем он болен? Только не говори, что надежды нет… Я тогда… Как же мы… – всхлипывает мама в динамик.

– Надежда есть, – отвечаю твердо. – У меня есть деньги на операцию. Я все для него сделаю, мам. И… Мамуль, она его назвала Никита.

– Никита Никитьевич, так-то лучше, – гордо отвечает мама. – Напиши отделение, номер палаты, сынок. Ну и Злату спроси, она не против моего визита?

– Мамуль, он не Никитьевич, а Миронович. Злата вышла замуж сразу после моего отъезда. Там такая Санта-Барбара, без ста грамм не разберешься. Это я так… Чтобы ты знала и не поставила Злату в неудобное положение, – тараторю в динамик, как провинившийся мальчишка.

Глава 9.

Никита.

Златка дрожит от волнения, пока мы идем в кабинет профессора Ледовского – светила и доктора медицинских наук. Неловко тянусь к ее холодной ладошке и ободряюще сжимаю. Пусть и мою поддержку чувствует… Не только этого Амирана.

– Входите, пожалуйста, – тихонько произносит Алина Евгеньевна. – Павел Иванович, я привела родителей Никиты Мирончука.

– Здравствуйте, – киваю я и присаживаюсь поближе к пожилому профессору. – У нас с… мамой Никитушки есть к вам вопросы. Если позволите…

– Конечно, спрашивайте. А потом я изложу нашу принципиальную позицию.

Его большие седые усы шевелятся, а очки с толстыми стеклами сидят почти на кончике носа. Я приосаниваюсь и, кинув мимолётный взгляд на Златку, начинаю:

– Объясните, почему никто из нас не подходит Никите, как донор. И почему у него отрицательный резус-фактор?

– Очень просто, молодой человек, – профессор складывает пальцы в замок и слегка наваливается на стол. – Группа крови наследуется от родителей, а вот резус-фактор может передаваться через поколение. У кого-то из ваших близких он отрицательный.

– У моей бабули, – выдыхает Злата. – Павел Иванович, мы абсолютно не подходим? Может, что-то можно сделать?

– Нет, почему же… HLA типирование крови показало частичную иммуногенетическую совместимость. Но процент совпадения невысок. Увы… Мы уже дали запрос в международный банк крови для поиска донора. Хочу предупредить, что очередь огромная… Реципиент – в данном случае Никита – может ждать годами подходящего по генетическим показателям донора.

– И что вы предлагаете? – глубоко вздыхаю я. – Может, нам уже сейчас поехать в зарубежную клинику? Вопроса нехватки денег нет.

– Дело не в этом, молодой человек. Сейчас наша задача – достигнуть ремиссии. Никита отвечает на терапию, но гораздо медленнее, чем хотелось бы… Поэтому мы предлагаем вам… родить второго малыша.

– Исключено! – вскрикивает Злата. – Как это… родить? Вы даже не спросили, живем ли мы вместе? Доктор, как же так?

– Я действую в интересах пациента, мои хорошие, – Павел Иванович снимает очки и устало отирает лоб ладонью. – Мне надо спасти мальчика. Если и вам надо, то…

– Надо! Конечно, надо, – твердо отвечаю я.

– Гончаров, ты женат на другой женщине! Об этом ты подумал? – гневно отвечает Злата. – И у меня есть личная жизнь, – добавляет не без гордости.

– Есть другие методы зачатия, – аккуратно произносит Павел Иванович, – ЭКО, например. Подумайте, молодые люди. Пуповинная кровь содержит идеально подходящие гемопоэтические стволовые клетки.(Примечание автора – это самые ранние предшественники клеток крови, которые дают начало всем остальным клеткам крови и происходят от гемангиобластов и прегемангиобластов, а те, в свою очередь — от клеток первичной эмбриональной мезодермы). Другого выхода для Никитушки я не вижу. Конечно, мы постараемся за девять месяцев достигнуть ремиссии и подготовить его к отъезду в клинику. При условии, если вы согласитесь.

– Злата, ты как? – перевожу на нее взгляд.

– Ты не считаешь, что сначала должен все обсудить с женой? – шипит она.

– Мы согласны на ЭКО, доктор, – отвечаю за нас двоих, посмотрев на нее взглядом, не терпящим отказа.

– Вот контакты частной клиники, с которой мы сотрудничаем. Такие ситуации нередкие в нашей практике, специалисты клиники подготовят вас в короткий срок, – профессор протягивает мне визитку с контактами. – Когда у вас овуляция? – переводит он взгляд на Злату.

– Через десять дней, – смущенно шепчет она. – Может, раньше. Если что, я полностью здорова.

– Я вроде бы тоже, – добавляю. – Злата, мы можем поговорить?

– Да, молодые люди, обсудите ваше решение и известите нас в короткий срок, – хлопнув по столу пальцами, произносит профессор. – Не смею вас больше задерживать.

На расстоянии чувствую, как кипит Златка. Того гляди взорвется и затопит все вокруг негодованием и недоумением. Я беру ее ладошку и тяну в проход-рекреацию между двумя корпусами. Она вырывает ладонь и останавливается возле окна, вскидывая на меня гневный взгляд.

– Что это было, Гончаров? Странно слышать такое от… чайлдфри.

– Злата, прекрати вспоминать эту чушь. Давай поговорим серьезно.

– Сначала получи согласие жены, Никита, – фыркает она. – И мне надо все обсудить с Амираном, – а вот это звучит неуверенно. Не такие у них отношения, чтобы обсуждать это…

– Я сам знаю, как поступить. И согласие Габи мне не требуется.

– Ах так?

– Да. Ты ставишь на одну чашу весов жизнь нашего сына и мое семейное положение? Серьезно? И еще… Я против ЭКО.

– Что?! Гончаров, ты сейчас упал в моих глазах ниже плинтуса. Ты сейчас серьезно? – возмущается Злата. – То есть ты предлагаешь…

– А ты готова брать на себя ответственность за живых эмбрионов, оставшихся после процедуры? Это же тоже дети… Я – нет. Ты можешь зачать естественным путем, так к чему все эти сложности?

– Никита, как ты можешь? – почти всхлипывает она. – Для тебя все так просто, да? Считаешь, наша жизнь после этого не изменится?

– Ничего не изменится, Злат. Только то, что наш сын будет жить долго и счастливо. Ты можешь выходить замуж за своего Амирана, а я буду полностью вас обеспечивать – тебя и детей. Я постараюсь стать хорошим отцом. Давай сделаем это для Никитушки?

Никита.

– Не знаю, Никита… Есть же другие методы?

– Ты опять за старое, Злат? Идем обратно к врачу – надо сообщить им о нашем согласии. Или ты боишься реакции своего красавца-любовника? Так я поговорю с ним, не волнуйся.

– Я сама в состоянии поговорить со своим мужчиной, – неуверенно фыркает Златка, шагая по коридору. – Тем более, это жизненная необходимость, а не моя прихоть. Если любит, поймет. А нет…

Ну вот… Златка уже согласна. А я-то? Странно, что на предложение врача я согласился не раздумывая. Почувствовал тень опасности, нависшую над нами или тут что-то другое? Да, да, черт возьми! Дело в опасности для жизни моего сына, а не в моем отношении к Злате… Украдкой поглядываю на нее, мысленно коря себя за данное обещание… Ни черта не будет, как прежде.