Пролог.

Такси подъезжает к нашему дому.

Неуклюже выбираюсь, придерживая свой огромный живот, иду к подъезду, воровато оглядываясь. Да, я сбежала ночью из больницы, чтобы проверить сводящие с ума подозрения.

Ввожу код от двери дрожащими руками. Поднимаюсь в лифте. Сердце барабанит по рёбрам, как сумасшедшее. Я дико волнуюсь и отчаянно стараюсь настроить себя на благополучный исход своей авантюры.

Это не может быть правдой. Дима дома, один, спокойно спит в нашей постели.

Но отвратительно звенящее предчувствие внутри оплетает душу чёрными мыслями.

Страшно открывать дверь нашей квартиры. Но… как бы там ни было, я должна знать правду. Я хочу видеть мужа, видеть его глаза и понимать, что происходит.

Открываю дверь, вхожу.

Не сразу понимаю, что не так, но… Когда ты входишь в свой дом, он тебя «встречает». А сейчас, я как будто на вражеской территории.

Запах! Точно!

В нос забивается чужой отвратительный сладковатый запах. Духи. Женские.

Это тут же повышает градус моей истерики.

Шагаю по своему ещё вчера родному дому, как по минному полю.

С ужасом замечая новые детали.

На низком столике у дивана два бокала для шампанского…

Два!

Небрежно разбросанные подушки, на экране телевизора мелькает музыкальный канал. Дима бы никогда не стал такое смотреть.

На спинке дивана небрежно лежит шелковый халатик. Не мой, и уж точно не моего мужа…

– Димочка, ты вернулся? – доносится вдруг звенящий голосок из нашей спальни…

Всё… Ледяной озноб тут же сковывает душу и тело. Я немею от липкого шока.

В первую секунду мне кажется, я сейчас упаду тут и рассыплюсь на кровавые куски.

Мне так оглашающе больно, как будто нож всадили в грудь. Там дыра, и из неё вытекает сейчас всё светлое, что было в моей жизни.

Я умираю. Под рёбрами оголённое, обожжённое моё сердце еле бьётся.

Но… Я стою.

Да, в душе продолжаю корчиться от уродливой правды, в которую до последнего отказывалась верить, но снаружи – просто онемела.

– Дим…, – выплывает вдруг навстречу мне ОНА!

ОНА!

Её я ни с кем не спутаю. Даже в одном полотенце – королева! Та самая, которую я видела у офиса мужа.

Глава 1.

– У вас будет мальчик, – сообщает с улыбкой молоденькая врач-узист.

– Это точно? – переспрашиваю взволнованно.

– О, поверьте, здесь сложно ошибиться, посмотрите сами.

Показывает в мутный экран пальцем, обращая моё внимание на какие-то мелькающие разводы, но я ничего не понимаю. Из-за грохочущего сердца даже слышу её через раз.

– На предыдущих УЗИ пол не получилось определить, – поясняю своё смятение. – Малыш закрылся. Поэтому я сомневаюсь.

– Зря. В этот раз ваш парень совершенно без стеснения хвастается своим достоинством, – смеётся врач.

На самом деле сначала я сама не хотела знать пол ребёнка. А потом, когда поняла, что муж мечтает именно о сыне, решила выяснить. Но не получилось. А вот теперь! Сын!

– Это прекрасно! – прижимаю руку к своему большому уже восьмимесячному животу.

Конечно, случись у нас дочь, муж бы принял её, но сын – это для Димки будет верх счастья!

И теперь я хочу его порадовать. Очень хочу. Но... Дима в отъезде. Покупает новый завод в каком-то там Урюпинске. И, как назло, последние дни телефон у него постоянно вне зоны доступа. Он прислал парочку сообщений, что занят, в разъездах, совещаниях. Звонил, но всё на бегу, по голосу поняла, что-то случилось у него, но подробностей он мне, как обычно, не рассказал.

Да, быть женой успешного супруга – то ещё искусство. Но я не выбирала. Выбрали меня. Дима пришёл, увидел, победил. Он вообще по жизни победитель.

Да и не было у него тогда сколько, как сейчас. Бизнес только начинал расти.

Выхожу из клиники, передо мной открывает дверь машины мой персональный водитель и охранник, Ярослав.

Да, такие атрибуты у нас тоже появились недавно. Бизнес вышел на новый уровень, и нужно этому соответствовать. Хотя, я бы лучше вернула нашу скромную двушку, в которой мы начинали жить и были безумно счастливы. Тогда Димка был почти всё время рядом, а теперь я больше времени провожу с водителем, чем с мужем.

– Домой, Агния Сергеевна? – оборачивается Ярослав.

– Яр, а ты не знаешь, Дмитрий Валерьевич ещё не вернулся?

– Вроде бы да, – пожимает плечами. – Я слышал, как он звонил моему напарнику, просил его в аэропорту встретить.

– Понятно, – вздыхаю.

Да, и так бывает, что помощники и охрана знает о планах мужа больше, чем я. Но что с этим делать?

Мне не позвонил, значит, из аэропорта сразу в офис полетел. Наверняка опять погрязнет в совещаниях.

Набираю номер супруга. Сбрасывает. Следом приходит короткое: "Я перезвоню".

Поджимаю недовольно губы. Это злит, если честно. Но я привыкла.

И всё же, я хочу его видеть. Соскучилась, да и вообще. Новость о сыне хочу сообщить.

– Ярослав, – командую водителю, – а давай-ка к Диме в офис. Попробую его там поймать.

Ярослав не перечит, он вообще очень вежливый и исполнительный. Всегда на подхвате, готов исполнить любой мой каприз. Хотелось бы, конечно, капризничать перед мужем, но... Опять же, не судьба.

Подъезжаем к бизнес-центру, где расположен офис. Уже собираюсь выходить, но тут замечаю впереди знакомый чёрный автомобиль.

И Димку тоже замечаю. Он выходит из машины, следом выбирается ещё один грузный седовласый мужчина. И... девушка.

Меня примораживает к сиденью, когда я вижу, как она выходит.

С видом королевы. А мой муж подаёт ей руку, и... она как будто оступается, а он придерживает её за талию. Её рука как бы невзначай ложится на его плечо. Меня до безумия царапает этот жест. Он слишком фамильярный. Хозяйский.

Всё же нахожу в себе силы выйти. Истерить на самом деле нет повода. Ничего особенного не случилось – убеждаю себя.

– Дима! – окликаю мужа, отчаянно надеясь, что сейчас он увидит меня, обрадуется, одарит своей невозможной харизматичной улыбкой, и всё мои сомнения растают.

Но, увидев меня, муж становится мрачнее тучи.

– Агния? – смотрит на меня раздражённо. – Что ты здесь делаешь?

– А ты? Почему ты не позвонил, что приезжаешь?

– А должен был? – бьёт ледяным взглядом. – Мы вроде бы договорились, что я занимаюсь делами, ты домом.

– Дима, что случилось? – хмурюсь, не понимая, что происходит. Он никогда со мной так не разговаривал.

– Дома поговорим! А сейчас – исчезни! – рыкает он, отмахиваясь от меня, как от назойливой мухи.

– Что? – замираю, как от удара.

– Ты резко оглохла? Мне сейчас вообще не до тебя! Свободна!

Проходит как мимо пустого места. А в довершение, будто добивая, приобнимает за талию ту самую девку, открывая перед ней дверь. Дима не оборачивается, а вот эта "царица" недоделанная, прежде чем войти в стеклянные двери, одаривает меня насмешливым взглядом, полным превосходства.

А я вдруг чувствую себя ненужной, отвергнутой, несчастной…

Глава 2.

Не помню точно, как попадаю в машину. Мы куда-то едем, но я в прострации. Я ничего не понимаю. Мой Димка не мог так себя вести.

Димка… Так я привыкла его называть, потому что считала его родным и близким. А вот этого ледяного равнодушного мужчину, который только что отмахнулся от меня… Его я не знаю, и знать не хочу.

Что произошло? Зачем он так?

Если... предположить, что муж… мне изменяет…

Чёрт, даже в голове это сформулировать больно.

Но глаза ведь меня сегодня не могли подвести? Он обнимал другую бабу.

А если я не так поняла? Может, это мои беременные гормоны?

Чёрт, как же хочется найти ему оправдание, но...

Раскрой глаза, дурочка. В ваших отношениях уже давно пробежал холодок.

Это так, но я списывала всё на свою сложную беременность и его постоянную занятость.

Да, у Димки как раз бизнес в гору попёр, и все эти заводы-пароходы отнимали почти все его время и силы.

А если их отнимала не работа, а вот та длинноногая “царица”?

– Агния Сергеевна, мы приехали, – слышу голос водителя, как из-под толщи воды.

– А? Да, – потираю онемевшие руки.

Оглядываюсь. Да, мы уже заехали во двор нашего дома, а я и не заметила.

– Вам помочь дойти? Вы очень бледная, – смотрит на меня озадаченно Ярослав.

– Нет, нет, всё хорошо, я сама.

Но ноги и правда, как будто не мои.

Выхожу, но как только делаю шаг, меня кидает в сторону. Ярослав тут же подхватывает под локоть, приобнимает, придерживая, медленно ведёт меня к лифту.

Но дома мне не становится легче. Думать теперь я могу только о том, что произошло около офиса мужа. Проклятая картинка чужой женской руки, по-хозяйски лежащей на его плече, засела в мозгу воспалённой занозой.

И чем больше я анализирую, тем хуже мне становится.

В голове по-новому начинают сигналить некоторые ситуации, фразы, оговорки, на которые раньше я не обращала внимания.

И всё равно, я не верю…

Вот, буквально перед отъездом Дима провёл со мной целые выходные. Это большая редкость с его графиком. Тогда я восприняла это, как настоящий самый ценный подарок. Это были два волшебных, полных тепла и нежности дня.

Дима увёз меня за город, снял очаровательный домик с бассейном. И там мы снова были счастливы, как в первые дни после свадьбы…

Так мне казалось.

А может, это было сделано специально, чтобы усыпить мою бдительность? Чтобы рот закрыла и глаза, летала в розовых облаках, пока мой муж мотается по сомнительным командировкам?

Чёрт! Я ведь много раз слышала, что у богатых мужиков так и бывает. Дома жена, на работе – помощница, она же любовница. Но…

Почему тогда он повёл себя так при ней?

Разве не должен он был скрывать свои внебрачные косяки передо мной?

Мог ведь?

Обнял бы меня, напел в уши ерунды, и я бы растаяла. И никакие дурные мысли мне бы и в голову не пришли.

Но он повёл себя просто по-хамски, выставив меня ненужной, ничего не значащей вещью, которую он небрежным движением руки может отослать заниматься “домом”.

И что теперь делать мне?

Устало опускаюсь в кресло-качалку, рассматривая чудесную детскую, которую мы недавно закончили.

Ещё недавно я с таким трепетом выбирала цвет стен, светильники в виде зайчиков, кружевные шторы и прочие прелести, предвкушая, как счастлива буду здесь с малышом.

А сейчас вся наша огромная двухуровневая квартира кажется мне тюрьмой.

Поглаживаю себя по животу. Слёзы текут по щекам, и я понимаю, что впервые за пять лет брака чувствую себя настолько разбитой и несчастной.

Кручу в руках телефон. Отчаянно хочется набрать номер мужа и потребовать объяснений. Но… если он при встрече повёл себя так безобразно, то на телефон точно не ответит. Или ответит так, что я окончательно рассыплюсь на осколки.

Нет! Я должна с ним поговорить наедине. Посмотреть в глаза, услышать правду.

Даже если случилось худшее, Дима, ты ведь должен сказать мне всё в глаза! Обязан! Хотя бы ради нашего сына…

Сжимаюсь в нервный комок и жду.

Жду возвращения мужа, варясь в ядовитом растворе мыслей и дурных предчувствий.

Жду и жду… Незаметно для себя отключаюсь.

Просыпаюсь как от толчка. Оглядываюсь. В комнате темно, в окно светит одинокая луна.

Вдруг тишину разрывает грохот.

Вскакиваю. Быстрым шагом иду в гостиную.

И натыкаюсь на своего мужа… Очень пьяного мужа…

Глава 3.

Дима стоит, пошатываясь, у бара. В одной руке у него пустой стакан, в другой бутылка.

Нетвёрдыми руками наливает алкоголь и снова опрокидывает в себя.

Мне жутко наблюдать за этим. Я никогда не видела мужа пьяным. Он всегда мало пил. У него мать алкоголичка, и Дима от неё натерпелся в детстве. А потому алкоголь для него всегда был табу.

– Дима, что происходит? – всё же решаюсь я нарушить тишину.

Он вздрагивает, услышав мой голос. Спина его напрягается так, что мне кажется, рубашка на мощных плечах сейчас затрещит, кулаки неистово сжимаются.

– Не трогай меня, – рычит он не своим голосом. – Уйди с глаз!

Первый порыв – так и поступить. Слишком непредсказуемо и агрессивно ведёт себя муж. Но…

Сама не понимаю, как ноги несут меня к этому опасному зверю.

– Не смей больше прогонять меня! – выговариваю чётко, подходя к нему со спины.

– Агния! – рыкает снова он. – Скройся по-хорошему!

– Скажи, какая муха тебя укусила, и я уйду. Что происходит?! – повышаю на эмоциях голос.

– ….. происходит! – орёт он матом на весь дом так, что стены дрожат. – Так понятно?

– Ты, ты мне изменил? – спрашиваю дрожащим голосом.

– Нет! – гаркает он. – Если тебя только это волнует! Я тебе не изменял.

Меня резко отпускает. Может, я и дура, но почему-то не сомневаюсь в его словах. И страх сразу проходит. Действительно, чего я испугалась-то? Это же мой Димка. Он меня любит и никогда не обидит, и в другим в обиду не даст.

– Всё! – взмахиваю рукой. – Пойдём спать. Утром расскажешь, что тебя так расстроило.

Какое-то время он ещё стоит высеченной из камня фигурой. Потом плечи его немного опадают.

– Иди, ложись спать. Я приду чуть позже, – шелестит его голос.

Всё ещё чужой и отстранённый.

– Дим, я могу чем-то помочь?

– Да. Просто уйди! – снова срывается на ор. – Сколько ещё мне раз повторить?!

– Хорошо, – вздыхаю тяжело. – Но утром нам всё же придётся поговорить. Я хотела сообщить тебе кое-что важное.

Молчит. Ко мне всё также не поворачивается. Как будто прячет глаза. А я хочу в них заглянуть.

Но как только я двигаюсь в его сторону, он тут же срывается с места и летит в свой кабинет. Захлопывает с грохотом дверь. А потом я слышу, как что-то там ещё бьётся. Как будто он запустил бутылкой в стену.

Ладно! Не буду его трогать. Может, что-то с тем заводом пошло не по плану? Какие-то финансовые потери?

Если так, мы переживём. Да, Дима не привык проигрывать, но в жизни всякое бывает.

А вот насчёт измен… Поверила ли я ему?

Не знаю. Конечно, сомнения остались. Но мне всё равно стало немного легче.

Почему-то я уверена, что Дима не стал бы врать, если бы что-то такое случилось. Рубанул бы прямо. Такой у него характер.

Принимаю душ, чтобы окончательно успокоиться. А когда возвращаюсь, застаю Диму в нашей кровати крепко спящим.

Даже не разделся, только обувь скинул. На кровати замечаю вдруг алые следы. Кровь?

Точно. Она капает на ковёр с его сбитых костяшек. Это где он успел пораниться? Вроде бы в гостиной у него руки были в порядке.

Спускаюсь на первый этаж, на кухне нахожу аптечку. По пути назад заглядываю в кабинет. Здесь полный погром. Бумаги разбросаны по полу, а на стене грязные разводы. Вокруг осколки и запах алкоголя. Похоже, Дима и правда разбил бутылку о стену. И да, на обоях видны кровавые следы. Что его могло так взбесить? Он всегда был очень сдержанным и уравновешенным.

Ухожу с тяжёлым чувством. Обрабатываю спящему мужу ссадины на руках, заклеиваю ранки пластырем.

Ложусь на свою половину, задумчиво рассматривая лежащего рядом мужчину. Почему-то только сейчас замечаю, как сильно он изменился. Между бровями появился залом, и в уголках глаз собрались морщинки, которых раньше не было. Даже во сне хмурый и напряжённый.

Пытаюсь разгладить эти отметины.

– М-м-м! – стонет вдруг. – Огонёк, – шепчет невнятно.

А потом его рука оживает. Не слишком аккуратным движением он ловит меня за шею и притягивает к себе на грудь.

Целует меня в макушку, втягивает запах волос, и как будто расслабляется наконец.

– Люблю тебя, – беззвучно двигаются его губы.

Его руки ласково накрывают мой живот. Удобно устраиваюсь на плече мужа.

И меня отпускает. Конечно, любит. А все мои подозрения – чушь полная.

Но поговорить нам всё же придётся. Я хочу понимать, что его беспокоить и иметь возможность помочь. Хотя бы морально поддержать.

Тревожные мысли до конца не отпускают, но усталость берёт своё. Ноги снова отекли и сейчас ощущаются тяжёлыми гирями. Подкладываю под них подушку, чтобы поднять повыше, устраиваюсь поудобнее и быстро засыпаю…

А утром рядом со мной уже пустая постель.

И я снова чувствую себя брошенной.

Что же ты бегаешь от меня, Дима? И как вывести тебя на откровенный разговор?

Глава 4.

На душе тяжело. Но упиваться страданиями некогда. Твёрдо решаю, что на первом месте для меня должен быть ребёнок, а значит – нужно приложить все усилия, чтобы оставаться спокойной.

Сегодня у меня назначен приём у акушера-гинеколога. Мы должны определиться со сроками госпитализации перед родами.

После завтрака набираю Ярослава, чтобы подогнал машину к подъезду. Но телефон у него выключен.

Странно.

Замечаю непрочитанное сообщение в телефоне. От Димы.

Сердце тут же начинает отчаянно колотиться, подскакивая в горло. Что там? Может, попросит прощения за вчерашнее?

Нет. Ни привет, ни пока. Контакт какого-то Евгения и подпись – твой новый водитель.

Стою офигевшая, снова тревога накрывает и куча вопросов. Почему не позвонил, не предупредил? И куда делся Ярослав? Я к нему уже привыкла.

Палец зависает над контактом мужа. Позвонить, спросить? Но после вчерашнего опасаюсь опять выхватить его недовольство. А я решила беречь нервы.

Ладно. Евгений так Евгений.

Набираю нового охранника, даю указания.

Выхожу, осматриваюсь. Наша машина припаркована у подъезда, около неё стоит незнакомый мне огромный детина. Лицо у него какое-то каменное. Как будто эмоции его вообще никогда не посещали.

Открывает передо мной дверь, лишь едва заметно кивнув.

Едем. Мне абсолютно не нравится этот Евгений. Чувствую себя рядом с ним неуютно, как будто он не охраняет меня, а наблюдает.

Так, Агния, соберись и отвлекись. Как я слышала мнение одной богачки из фильма, относиться к персоналу нужно как к элементам интерьера. Удобно и не более.

И пусть я так не умею, но с этим Евгением решаю попробовать.

Машина встаёт в пробку. И это ещё более раздражающе и утомительно. Ещё и музыка в машине играет ужасная. Смесь шансона и репа.

– Евгений, – решаюсь подать голос. – Вы не могли бы переключить на какое-то радио, например.

– Да, без проблем, – кивает он.

Меняет волну, но легче не становится. Всё равно какая-то раздражающая хрень.

Ладно. Надо будет выяснить, как подключиться к аудиосистеме, и ставить самой то, что нравится. С Яриком таких проблем не возникало, у нас с ним всегда музыкальные вкусы совпадали. Да и другие интересы тоже. Мы могли иногда поговорить и на отвлечённые темы.

Снова встаём в пробку. Между плотными рядами машин вдруг протискивается какой-то обнаглевший байкер.

Машины впереди трогаются, газанув диким рёвом, трогается и байкер.

А потом я не успеваю понять, что происходит. Какой-то хлопок. На меня обрушивается водопад битого стекла. Зажмуриваюсь, закрывая руками лицо. Что-то тёплое течёт по пальцам.

– Пригнитесь! – ревёт рядом незнакомый голос.

А потом меня довольно грубо кто-то хватает за шею и толкает куда-то под сиденья.

Я успеваю только ахнуть и обнять живот, чтобы смягчить приземление.

Ничего не вижу. Снаружи доносятся какие-то крики, суета.

Господи, что происходит?

Хочу подняться.

– Нет! Не вставать, – снова гаркает на меня этот грубый голос. Евгений, как понимаю я.

– Что случилось? – сиплю из своего укрытия.

– Всё хорошо. Скорее всего, у этого байкера просто камень вылетел из-под колеса и попал нам в лобовое. Но вы полежите, нам нужно всё проверить.

– Что-то мне нехорошо, – шепчу я, борясь с накатывающей тошнотой и слабостью.

– Понял. Потерпите, я вызываю скорую.

Скорая приезжает довольно быстро. Меня усаживают на носилки. И как раз в этот момент у обочины криво тормозит машина, из неё выскакивает перепуганный мой муж.

– Агния! – подлетает он. – Малышка, ты как?

И вот тут меня накрывает. От всего происходящего вместе, но в большей степени от той неопределённости и напряжения, которое возникло между нами с мужем. И вот стоило мне увидеть его, как я полностью расклеиваюсь, начинаю всхлипывать, теряя всякую броню.

– Ну всё, тише, всё хорошо, – обнимает меня нежно.

Зарываюсь носом у него на груди, втягиваю родной запах моего любимого мужчины, он баюкает меня, как маленькую. И я тону в нежности к нему, в любви, в щемящих душу чувствах от радости и счастья, что он рядом. А значит, мне больше нечего бояться. Он же моя каменная стена, крепость. Всегда укроет, защитит, приголубит.

– У тебя что-то болит? – в его голосе сквозит неприкрытая тревога.

– Нет, – спешу его успокоить. – Я просто испугалась. Мне дурно стало в душной машине.

– Всё хорошо, родная. Всё хорошо, – гладит меня по спине. И мне чудится какой-то надрыв в его голосе. – Это глупое недоразумение. Такого больше не повториться, я тебе обещаю. Я сделаю всё, чтобы тебя защитить. Вас защитить. Я клянусь тебе.

Да нет, всё хорошо – гоню глупые предчувствия.

Успокаиваюсь. Потому верю каждому его слову. Теперь, когда он рядом, всё будет хорошо.

Скорая трогается, Дима сидит рядом, держит меня за руку, пока мне измеряют давление, ощупывают, слушают.

В приёмном покое я пытаюсь убедить врачей, что всё уже хорошо, но они не торопятся меня отпускать. Отправляют в отдельную палату, предлагают подождать, пока не придут анализы. Медсестра приносит таблетку, которую назначил врач.

Я послушно выпиваю. Довольно быстро веки становятся тяжёлыми, и я проваливаюсь в глубокий сон…

Глава 5.

Просыпаюсь я уже в другой палате. Осматриваюсь удивлённо, не сразу понимая, где я. Тело затекло, поэтому мне требуется время, чтобы окончательно проснуться и прийти в себя.

Палата просторная, на стене плазма, на окнах – цветы. Кровать очень широкая и удобная.

Но главный вопрос – как я здесь оказалась?

Встаю, толкаю дверь. Натыкаюсь на Евгения. А рядом с ним ещё один такой же огромный детина.

– А что вы здесь делаете? – смотрю на них обалдело.

– Мы здесь по поручению вашего мужа. Для вашего спокойствия.

– Спокойствия? – взлетают в удивлении мои брови. – Мне точно будет спокойнее, если вы уйдёте отсюда. Где мой муж? – голос от волнения звенит.

– Не могу знать, – чеканит Евгений.

– Так… – оглядываюсь, – а где мой телефон?

– Насколько мне известно, его забрал Дмитрий Валерьевич.

– Что? Зачем?

– Это не ко мне вопрос.

Евгений застывает каменной статуей, всем видом показывая, что больше не намерен отвечать на мои вопросы.

– Так…, – начинаю закипать основательно. – Тогда, где мой лечащий врач? Я пойду, найду его.

Делаю решительный шаг из палаты, но Евгений снова преграждает мне путь.

– Скоро будет вечерний обход, и вы сможете спросить у него всё, что пожелаете. А вот из палаты я бы вам крайне не рекомендовал выходить.

– В смысле? – столбенею я. – Я что, в тюрьме?

– Ну что вы, – неискренняя улыбка проскальзывает на лице громилы. – Скорее, я бы это назвал, очень комфортабельным отдыхом.

– Да? Отдых – это прогулки, свежий воздух и хорошее настроение! А я заперта в четырёх стенах? Наберите мне моего мужа, быстро! – рявкаю на этого истукана.

– Не велено! – отрезает упрямо и замирает в своей любимой позе.

Я всё же настойчиво пытаюсь его обойти, но Евгений продолжает стоять стеной.

– Хорошо! – свирепею я. – А если я вас двину? Вы со мной драться будете?

– Ну что вы, – снова лёгкая улыбка. – Впрочем, если вы так жаждете пройтись по больнице, пойдёмте, я вас провожу.

Фыркаю и прохожу мимо этого бесчувственного истукана.

Он идёт по пятам.

Прохожусь по этажу, но понимаю, что это какая-то не совсем обычная больница. Всё слишком красиво. Больше похоже на элитную частную клинику. Но как я сюда попала из нашего городского приёмного покоя, куда меня доставила скорая?

В процедурной нахожу медсестру.

– О, Орлова! Вы зачем встали? – смотрит на меня строго.

– Что значит, зачем? А разве, мне кто-то запрещал?

– Доктор велел вам лежать. Есть угроза преждевременных родов. Вы же хотите доносить ребёночка здоровеньким?

– Конечно, но… вчера я была на УЗИ, и всё было хорошо.

– Значит, что-то случилось сегодня. Я не врач, не могу знать, я только передаю распоряжения лечащего врача. Пойдёмте, я отведу вас назад в палату.

– А как я сюда попала? Что это вообще за больница?

– О, это очень хороший центр, – расплывается в улыбке медсестра. – Вам повезло к нам попасть. Видимо, ваш муж очень любит вас и переживает за малыша.

– Но…, – я в растерянности. – Я всё равно не понимаю, зачем мне лежать у вас? И надолго ли это?

– Это к врачу.

– А где он?

– Появится примерно через час. Полежите, отдохните. У вас в палате есть меню, можете заказать всё, что пожелаете.

– Нет. Есть я точно не хочу.

Медсестра ещё что-то щебечет, но мне кажется, она просто заговаривает мне зубы. Ещё и этот Евгений таскается следом, как привязанный!

На обходе врач не сообщает ничего нового, но пугает угрозами не доносить ребёнка до положенного срока, если не буду выполнять их рекомендаций. Мне вообще кажется, что они все здесь сговорились, чтобы свести меня с ума, и отвечают заранее заученными фразами.

“Не нервничайте”, “отдыхайте”, “всё будет хорошо”.

Как я могу не нервничать в таких условиях?!

Да мне хочется хотя бы уже в окно выпрыгнуть и убежать! Найти Диму и вытрясти из него, что за ерунда происходит?! Где он сам?! Почему запер меня здесь?

И душу жгут отвратительные мысли…

Прокручиваю всё в сотый раз. Байкер, разбитое стекло, я на полу машины, горящие диким страхом глаза мужа и его обещание меня защитить.

Похоже, в стекло попал совсем не камень…

И охранники эти… От кого они меня охраняют?

И если всё серьёзно, значит, Дима в опасности?

А если с ним самим что-то случилось? Как узнать?

Понимаю, что должна придумать, как выбраться из-под колпака этих приторных медсестёр-охранников, и хотя бы позвонить Диме.

Но как? Если я даже выйти из палаты не могу без сопровождения!

От бессилия и тревожных мыслей рассматриваю, что у меня вообще с собой есть.

Евгений передал мне сумку с вещами. Но тут ничего интересного. Её содержимое я знаю наизусть, потому что сама лично собирала её, готовясь к госпитализации перед родами.

Но…

Решительно иду к двери.

– Мне нужны мои личные вещи! – капризно заявляю. – Мне привезли не все.

– Напишите список, и вам доставят все, что нужно, – шелестит Евгений.

– Вы глухой? Я сказала ЛИЧНЫЕ вещи. Они находятся у нас дома, и доступа к ним не имеет никто, кроме меня и моего мужа!

– Тогда ничем не могу помочь.

Я свирепею окончательно.

– Тогда как только я доберусь до Дмитрия Валерьевича, вы сильно пожалеете, потому что я очень постараюсь рассказать ему какую-нибудь отвратительную историю про ваше хамство!

– Едва ли он поверит, – криво усмехается охранник.

В его взгляде проскальзывает некоторое пренебрежение, и это бесит окончательно.

– Тогда я скажу ему, что вы ко мне приставали! – сама не знаю, как это вылетает из меня.

Но, ответ убивает:

– О, а вот с этим советую быть осторожнее, – теперь насмешка уже открыто пренебрежительная. – После истории с Ярославом ваш муж скорее поверит, что это вы приставали ко мне.

– Что? – столбенею я. – Что вы сказали?

– Да-да. Ваш муж в курсе некрасивой истории с вашим бывшим водителем. Так что… советую не нарываться…

Глава 6.

Сказать, что я в шоке – это ничего не сказать.

Какая ещё некрасивая история с водителем? Что за бред?

Только… Теперь я совсем под другим углом смотрю на внезапную замену улыбчивого Ярослава на этого громилу без намёка на эмоции.

И всё же…

Дима, что произошло? Кто-то меня оговорил? Но ты же слишком хорошо знаешь, как я люблю тебя, чтобы верить в подобный бред.

И всё же…

Ярким кадром встаёт перед глазами та хищного вида девица. Кто она вообще такая, я ведь так и не выяснила.

Конечно, я могу ошибаться, и всё обстоит совершенно иначе, но… Сейчас я снова чувствую острую опасность нашему браку.

И что делать? Просто лежать и смотреть в потолок? Сходить с ума от неизвестности?

А что ещё мне остаётся? Силой прорываться и бежать? Не будь я на последнем месяце беременности – так бы и поступила. Но сейчас это будет крайне необдуманно.

Так, Агния, заканчивай истерику. Дима в любом случае должен в ближайшее время появиться здесь. Он же не может просто бросить меня в неизвестности.

Главное, дождаться его. А дальше, уверена, он всё объяснит и успокоит.

И я жду… Маюсь каждую минуту, но терпеливо жду.

Хожу на процедуры, пью витамины, что-то ем, разговариваю со своим сыночком.

Но с каждым часом пружина внутри меня натягивается всё сильнее и сильнее. Я чувствую, что критическое напряжение вот-вот наступит, меня прорвёт, и я не знаю, во что это выльется…

Проходит день… два… неделя…

Мне уже очевидно, что Дима не придёт. Удушающая чёрная волна паники бьётся в груди, но я отчаянно стараюсь её подавить.

Я понимаю, что-то происходит там, снаружи… Что-то ужасное. И в этой неизвестности я больше не могу находиться…

Мне нужно выйти из этой удушающе комфортабельной тюрьмы любыми судьбами, пока я просто не двинулась мозгами.

У меня даже возникает крамольная мысль, что меня похитили и держат здесь втайне от мужа. Это единственный щадящий вариант для наших отношений, который объясняет, почему Дима до сих пор так и не появился здесь.

Я должна с ним связаться…

Приняв такое решение, я больше не лежу напряжённым комом. Я думаю, подмечаю детали, анализирую.

Сначала я хотела стащить телефон у кого-то из персонала, чтобы позвонить мужу. Но… я выяснила, что телефоны медсестры оставляют где-то за пределами учреждения.

Так что здесь – не вариант.

Но у меня возникла другая идея…

Насколько я понимаю, это место больше похоже на санаторий. Серьёзного медоборудования я здесь не вижу. А значит, при возникновении каких-то серьёзных проблем меня должны отвезти в другое место. Пока это я вижу единственным способом вырваться отсюда.

Но как спровоцировать эти “серьёзные проблемы”?

Следующих два дня я только и делаю, что думаю, думаю, думаю.

И, конечно, ничего гениального в моей голове не возникает. Я, в конце концов, не спецагент, и не супергерой, а всего лишь слабая женщина на позднем сроке беременности.

Но… Я – доведённая до отчаяния слабая женщина. А они, как известно, способны на самые неожиданные поступки.

Вот на момент неожиданности я и надеюсь.

План простой, очень сомнительный, но другого у меня нет.

По моим наблюдениям, на ночь здесь остаётся только дежурная медсестра. Врача нет, а значит, в экстренной ситуации меня должны отвезти куда-то в больницу или вызвать скорую.

А дальше… Будем действовать по обстоятельствам.

Дождавшись глубокой ночи, ухожу в ванную. В палате есть камера, в ванной нет. Здесь достаю припасённый пакетик томатного сока.

Конечно, не слишком похоже на кровь, но… надеюсь, что в суматохе прокатит.

Мешаю в баночке томатный сок и свою алую губную помаду, чтобы цвет получился более натуральным. А дальше… мажу этой жуткой смесью бельё и внутреннюю часть бёдер, прячу улики, а потом… устраиваю спектакль.

Поднимаю крик, зову на помощь.

Почти сразу ко мне врываются охранники, следом за ними – заспанная, перепуганная медсестра.

Прикоснуться к себе я не даю, плачу, кричу, что меня мучают дикие боли. Проклинаю всех уродов, которые держат меня здесь. И вот это получается очень от души!

Начинается хаос. Они там звонят кому-то. Слышу, что принимают решение вызывать скорую помощь.

Что ж, это меня устраивает.

Скорая приезжает довольно быстро. Я продолжаю “корчиться” от боли.

– Мне нужно вас осмотреть, – подходит ко мне врач скорой.

– Нет! – огрызаюсь. – Я вам не верю! Вы хотите убить меня и моего ребёнка! Приведите моего мужа!

Переглядываются.

– Позвоните её мужу, – требует врач скорой.

– Уже звонили, – отвечает Евгений. – Телефон недоступен.

– Тогда я настаиваю на госпитализации. Готовьте пациентку к транспортировке.

Меня на носилках переносят в машину скорой помощи. Машина охраны едет следом за нами. Врач ощупывает мой живот. Я утверждаю, что болит везде. Ещё накидываю, что меня тошнит, и в глазах двоится.

– Возможно, это приступ острого аппендицита, – хмурится врач. – Хотя… Кровотечение… Короче, едем в приёмный покой, там её осмотрят и хирург, и акушер-гинеколог. Быстрее, – просит водителя.

– А вы успокойтесь, – гладит меня по руке медсестра со скорой. – Всё будет хорошо.

Я тихо скулю, киваю. Но как только медсестра отворачивается, вытаскиваю торчащий из её кармана телефон и прячу его за пазуху.

В приёмном покое меня закатывают в процедурную. Мне страшно, потому что я понимаю – мой обман раскроется в любую минуту. Возникает желание расплакаться и начать умолять врачей отпустить меня, но я переживаю, что вызвали именно их, потому что они тоже куплены.

В какой-то момент я остаюсь одна в палате. Быстро достаю телефон. Он без блокировки и это подарок для меня. Дрожащими пальцами набираю номер мужа. Уверена, Евгений соврал, никто Диме не звонил.

Но… Не в этот раз. Механический голос сообщает, что абонент не может взять трубку.

Только успеваю убрать телефон, как в палату заходит врач.

Глава 7.

Всю дорогу до дома я со страхом оглядываюсь в окно, боясь погони. Они ведь, как только поймут, что я сбежала, наверняка догадаются, куда я направилась.

Но мне везёт, видимо. Мы спокойно доезжаем до нашего жилого комплекса. Я стараюсь не обращать внимания на любопытные взгляды водителя. Понятно, что выгляжу я не лучшим образом. Хорошо, что на мне достаточно длинный плащ, он скрывает разводы томатного сока на ночной сорочке, в которой меня привезли в больницу.

Выхожу из машины.

– С вами всё в порядке? – всё же спрашивает озадаченный водитель.

– Да. Всё хорошо, спасибо, – отмахиваюсь от него и бегу к нашему подъезду.

Ввожу код от двери дрожащими руками. Поднимаюсь в лифте. Сердце барабанит по рёбрам, как сумасшедшее. Я дико волнуюсь и отчаянно стараюсь настроить себя на благополучный исход своей авантюры.

Дима ждёт меня. А всё, что наплёл Евгений – ложь!

Но отвратительно звенящее предчувствие внутри оплетает душу чёрными подозрениями.

Страшно открывать дверь нашей квартиры. Но… как бы там ни было, я должна знать правду. Я хочу видеть мужа, видеть его глаза и понимать, что происходит.

Достаю из кармана ключи от квартиры. Они у меня с собой.

Открываю дверь, вхожу.

Не сразу понимаю, что не так, но… Когда ты входишь в свой дом, он тебя «встречает». А сейчас, я как будто на вражеской территории.

Запах! Точно!

В нос забивается чужой отвратительный сладковатый запах. Духи. Женские.

Это тут же повышает градус моей истерики.

Шагаю по своему ещё вчера родному дому, как по минному полю.

С ужасом замечая новые детали.

На низком столике у дивана два бокала для шампанского…

Два!

Небрежно разбросанные подушки, на экране телевизора мелькает музыкальный канал. Дима бы никогда не стал такое смотреть.

На спинке дивана небрежно лежит шелковый халатик. Не мой, и уж точно не моего мужа…

– Димочка, ты вернулся? – доносится вдруг звенящий голосок из нашей спальни…

Всё… Ледяной озноб тут же сковывает душу и тело. Я немею от липкого шока.

В первую секунду мне кажется, я сейчас упаду тут и рассыплюсь на кровавые куски.

Мне так оглашающе больно, как будто нож всадили в грудь. Там дыра, и из неё вытекает сейчас всё светлое, что было в моей жизни.

Я умираю. Под рёбрами оголённое, обожжённое моё сердце еле бьётся.

Но… Я стою.

Да, в душе продолжаю корчиться от уродливой правды, в которую до последнего отказывалась верить, но снаружи – просто онемела.

– Дим…, – выплывает вдруг навстречу мне ОНА!

ОНА!

Её я ни с кем не спутаю. Даже в одном полотенце – королева! Та самая, которую я видела у офиса мужа.

Копна густых, слегка вьющихся каштановых волос. Точёные ножки, высокая грудь. Но главное – хищный взгляд, разящий наповал.

Секундное замешательство, и вот, я мишень! Выстрел в десяточку. Уверенный, насмешливый, победный.

– Неожиданно, – её ледяная улыбка добивает.

Ничуть не тушуется, ведёт себя так, как будто это я ворвалась на её территорию.

– Где мой муж? – цежу, с трудом удерживая себя в вертикальном положении, не позволяя себе расклеиться при этой стерве.

– У него дела, дела, – легкомысленно обмахивает лицо ладонями, картинно закатывая глаза. – Я не задаю лишних вопросов. Я же “умная”, в отличие от тех, кого уже списали со счетов.

– А, вот так, значит, – тяну я. – Тогда я подожду Диму, чтобы он сказал мне это в глаза. А потом мы решим, что делать с нашим браком, и… нашим ребёнком.

– М-да, – вздыхает тяжело, как будто я её ужасно утомляю. – Жаль тебя. Но ты сама виновата. Не нужно было путаться со всяким сбродом.

– Рот закрой! – рявкаю. – Себя пожалей!

А в голове щёлкает: к чему она это сказала? Неужели…

– Зря грубишь. Я, возможно, единственный человек, кто может тебе помочь. Ты ещё не поняла, что ты теперь никто? – её снисходительная усмешка просто добивает.

– Я его жена! А ты подстилка! Не путай! – из последних сил стараюсь держать лицо.

– Значит, ты ещё не в курсе? Эх. Ну что ж, раз так случилось, скажу я. Ты уже не жена. Ею скоро стану я.

– Чего? – смотрю на неё, как на больную. – Ты что-то принимаешь? Отсюда такие бурные фантазии?

– Да, тебе будет сложно это принять. Но… повторяю, ты сама виновата. Нет, я понимаю, охранник у тебя был зачётный. Но скажи, неужели секс с ним стоил того, чтобы потерять Диму? Или ты думала, он не узнает?

– Я не собираюсь слушать весь этот бред! Пошла вон из моего дома! – закипаю от безысходности и отчаяния.

От одной мысли, что эта тварь может говорить правду… Становится трудно дышать. И я погружаюсь в пучину новой истерики.

– Так, понятно, – раздражённо поджимает губы эта курва. – Ты хотела поговорить с мужем? Что ж, пожалуйста.

Достаёт телефон. И уже через несколько звенящих от напряжения минут я слышу в трубке её телефона такой родной и такой чужой сейчас голос мужа.

– Что, заждалась, крошка? – произносит он ласково. – Кариша, я не могу пока вырваться. Возникли кое-какие проблемы.

– Уж не с твоей ли бывшей женой? – произносит с хитрой улыбкой.

– А ты откуда знаешь? – спрашивает Дима напряжённо.

– Я тебе сейчас кое-что покажу, – переводит телефон на видеосвязь. – Она здесь. И она требует, чтобы ты приехал.

В телефоне воцаряется пауза. И за эти секунды я успеваю несколько раз умереть. Мне кажется, с меня кожа слезает струпьями от яда, который плещется внутри.

– Дим, – продолжает эта змея, – я ей рассказала, что она теперь не имеет права что-то требовать, но она не верит. Скажи сам.

– Дай сюда! – срываюсь я.

Выхватываю телефон из рук этой сучки.

Истерично дышу, аппарат трясётся в моих руках, потому что меня всю колотит от нервного напряжения. Тупая боль разрывает низ живота, но я не знаю, как с этим справиться.

– Дима! – хриплю я. – Скажи мне в глаза! Сукин ты сын! Скажи-и-и! – получается с каким-то жалким свистом выдавить.

Глава 8.

А дальше ад поглощает меня с головой. Боль душевная и физическая переплетаются настолько, что мне хочется одного – сдохнуть. Наверное, если бы у меня под руками было оружие, я бы начала убивать. Всех вокруг и себя…

Но единственное, что мне доступно – это корчиться в муках и проклинать виновных.

Меня снова привозят в больницу. Рядом все чужие. Врачи, медсестры… Ни одного знакомого лица, а мне так хотелось бы понять, что я хоть кому-то нужна.

Начинаются болезненные схватки. Они накатывают и накатывают, не давая возможности передохнуть.

Мы обсуждали с Димой совместные роды. Я была против, но он сказал, что это его выбор, и он будет рядом.

И где ты теперь, проклятый предатель? Поверить так легко в убого состряпанную ложь – это тоже твой выбор? А сын, в чём провинился он?

На каждую новую волну раздирающей боли приходят новые и новые вопросы, на которые у меня нет ответов.

Зато, в памяти прекрасно отпечаталось холодное лицо мужа и улыбающееся – его любовницы.

Неужели ты сможешь просто выбросить нас из своей жизни и жить дальше как ни в чём не бывало?

Я ведь не прощу!

Мысленно вспоминаю родителей. Если бы они были живы…

Но судьба отобрала их у меня три года назад. Скользкая дорога и выскочившая на встречку машина. И всё! Их не стало.

Когда я узнала эту страшную новость, то погрузилась в глубокий шок. Никак не могла поверить, что больше не увижу свою ласковую, улыбчивую маму, не смогу обнять слегка сурового, но бесконечно любящего меня отца…

Сейчас я чувствую нечто похожее. Только в разы хуже. Тогда из депрессии и чёрной тоски по родителям меня вытягивал Дима. А сейчас… Я совершенно одна.

В плену у адской боли, которая, мне кажется, не прекратится никогда…

– тужьтесь! Тужьтесь! – кричит на меня акушерка.

– Я не могу! Я не могу больше! – рыдаю, теряя последние силы.

– Тебе ребёнок нужен?! – рявкает она.

Её окрик поднимает в душе новую волну.

Я не одна. У меня есть мой спасательный круг. Сын! Я должна бороться ради него!
– Нужен! – хриплю я.

– Тогда помоги ему, чёрт возьми! Тужься!

И я слушаюсь её. Собираю в кулак жалкие остатки сил, отставляю все свои страдания подальше. Тужусь.

Не нужны мы тебе, Дима, что ж! Так тому и быть! Будь ты проклят!

Рычу от напряжения и отчаяния, собираю всю свою злость для последнего рывка.

– Да, моя умница, так! – слышу одобрительные возгласы акушерки. – Ещё немного! Уже головка показалась. Давай!

Ещё несколько бесконечно-долгих минут агонии, и до меня доносится сначала тихий писк, а затем… Уверенный громкий плач!

Слёзы облегчения накрывают меня.

– Дайте! Дайте мне его! – прошу я.

– Сейчас, милая, сейчас.

Спустя пару минут мне на руки кладут мокрый, скользкий, но такой родной комочек счастья. Ручки, ножки, спутанные тёмные волосики.

Я прижимаю его к груди дрожащими руками.

Меня разрывает от чувств.

Щемящей нежности к сыну и лютой ненависти к его отцу.

– Я тебе клянусь, сыночек, ради тебя я всё смогу. И твой отец ещё получит по заслугам.

Медленно прихожу в себя. Меня перевели в отдельную, явно коммерческую палату.

Я не знаю, кто её оплатил. Дима? Едва ли.

Или, он всё же боится огласки, что жена известного бизнесмена рожает, как дворняжка?

Я не знаю. Но факт в том, что у меня есть всё необходимое. Только счастья и спокойствия нет.

Мне сделали какой-то укол, и теперь веки становятся просто свинцовыми. Я проваливаюсь в тревожный сон.

Там меня мучают те же кошмары, что и наяву. Я от кого-то убегаю, прячусь, постоянно ощущая опасность. Ищу мужа, но когда нахожу, он смеётся мне в лицо, обнимая её. Свою любовницу…

Всё ещё плавая где-то на грани между сном и явью, приоткрываю глаза.

И тут же холодею.

В темноте над люлькой, в которой лежит сынок, склонилась мощная тёмная фигура.

– Нет! Не трогайте его! – вскакиваю. – Помогите! – кричу изо всех сил.

Фигура вздрагивает и тут же покидает палату. Через секунду ко мне влетает заспанная медсестра.

– Что случилось?

– Здесь кто-то был! – шепчу со страхом.

– Нет, милая, тебе показалось, – смотрит на меня с жалостью. – Успокойся и спи, тебе приснилось, наверное.

– Нет.

– А ты всё равно спи. Вон, скоро лялька уже не будет так спокойно лежать, утром даст тебе дрозда. Так что отдыхай, пока можешь.

Уходит, а я встаю кое-как. Тело болит, слабость накатывает. Замираю над моим крошкой, трогаю тёмный пушок на головке.

Да, может я схожу с ума, но мне кажется знакомой та самая фигура, которая мне точно не приснилась. Я ведь узнаю его везде. Упрямый подбородок и орлиный нос.

Дима, зачем ты приходил? И почему тайно? Неужели не хватает смелости прямо посмотреть мне в глаза?

Целую сыночка в лобик и возвращаюсь в кровать. Сворачиваюсь калачиком и снова вою в подушку.

Потому что всё ещё не могу поверить, что семейное моё счастье закончилось так уродливо и резко.

Но ради нашего сына я справлюсь! Ведь другого выхода у меня нет.

***

Идут дни. Я чувствую себя роботом. Без сердца, без души. Просто выполняю всё от меня необходимое. Потому что отчётливо понимаю, если позволю себе думать о муже, просто расклеюсь, погружусь в душевную агонию, а мне нельзя. У меня сын.

Я всё ещё жду, что Дима появится.

Нет, я понимаю прекрасно, что наш брак обречён. Но мы ведь должны сказать друг другу последнее прощай?

Я всё равно хочу посмотреть ему в глаза не через камеру телефона, а вживую. И сказать я ему тоже хочу многое.

Я вообще не понимаю, что с тобой случилось, Орлов? Ты ведь не был таким бездушным, чёрствым раньше. Неужели мир больших денег тебя так сильно изменил?

А ещё… Я часто вспоминаю ту ночную тень. Зачем ты приходил?

Или это всё же мне привиделось? Теперь я уже ни в чём не уверена.

Я совершенно потеряна в пространстве, я не понимаю, как мне дальше жить. На что, зачем, почему?

Глава 9.

Выхожу из роддома совершенно потерянная. На улице бушует весна, а у меня в душе поздняя промозглая осень.

В лифте передо мной зеркало. Да уж, жалкое зрелище. Мне как будто не двадцать восемь, а все сорок пять… Черные круги под глазами, блеклые волосы, убранные в небрежный хвост, пигментные пятна на бледном лице выделяются уродливыми пятнами, плащ висит бесформенной тряпкой.

А там где-то мой муж загорает с аппетитной брюнеткой, которая скоро займет мое место.

В груди горит от этой мысли и хочется рвать и метать. Но… пусть провалятся!

У меня осталось нечто намного более ценное, чем все сокровища мира.

Прижимаю к груди самый родной, самый родной комочек. Мой сынок. Темочка.

Ради тебя я не позволю себе сломаться. Я справлюсь.

Спускаюсь по ступеням, скатывая чемодан по пологому пандусу.

Справа от меня шумная толпа родственников встречает сияющую девушку. Они ликуют, в небо летят шарики, навстречу ей летит муж с огромным букетом.

Еще недавно я была уверена, что у меня тоже все это будет. Любимый муж рядом, с гордостью держащий на руках сына, и море счастья.

А сегодня вот так…

Меня как дворняжку выбросили за порог. И мне даже пойти некуда.

Одинокая слезинка все же ползет из уголка глаза, а я ее даже смахнуть не могу, потому что руки заняты.

Медленно иду к воротам больницы. Спина ноет, и рука онемела от моей ноши. Но… я должна привыкать справляться со всеми трудностями в одиночку. И я прекрасно понимаю, что спина и хроническая усталость – это самые незначительные проблемы, которые мне предстоит решить.

Прямо сейчас я должна придумать, куда отправиться со своим крохой.

Если бы я была в своем родном городке, позвонила бы подруге. Но… Здесь я совсем одна. Мы с Димой переехали всего два года назад, и за это время я так и не нашла кого-то близкого по духу.

Гостиница? Посуточная квартира?

Господи! Все же всхлипываю от отчаяния, потому что понимаю, как это сложно. Новорожденный ребенок, он требует столько всего… А я даже обмыть его не представляю, где смогу.

Зажмуриваюсь. Сынок недовольно ворочается в своем свертке. Прижимаю его крепче, целую теплый лобик.

И как будто заряжаюсь силами.

Все! Минута слабости прошла. Раскисать нельзя! Собралась и включила мозги!

Пусть будет посуточная квартира для начала.

Присаживаюсь на лавочку. Достаю телефон, пытаясь одной рукой открыть приложение поиска жилья.

Но тут вдруг раздается громкий гудок клаксона. От неожиданности подпрыгиваю на лавочке, поднимаю голову.

На дороге прямо напротив меня стоит поразительно знакомая машина. Окна тонированы, и совершенно не видно, кто внутри.

Сердце совершает кульбит от встрепыхнувшихся чувств.

Дима? Неужели он все же приехал за мной?

Конечно! Я ведь знала, что он еще придет, чтобы сказать хоть что-то! Не может он бросить нас вот так, молча!

Встаю, на ватных ногах иду к машине, проклиная его и себя!

Его понятно за что, а себя… за глупую надежду, за невольную вспыхнувшую радость, что увижу этого вероломного предателя, за свое слабое, все еще любящее его сердце.

Как ты мог! – хочется заорать мне. – Неужели она стоила того, чтобы потерять нас!

И много еще чего я готовлюсь выкрикнуть ему в лицо.

Открываю дверь машины… но там совсем не Дима…

Глава 10.

– Ярослав? – застываю поражённо.

– Агния Сергеевна, садитесь скорее в машину.

– Но…

– Давайте, давайте! – торопит меня.

Я растерянно смотрю на чемодан.

– Садитесь, с чемоданом я помогу.

Накидывает на голову капюшон, на глазах у него тёмные очки. Выскакивает из машины, быстро закидывает чемодан в багажник, и как только я опускаюсь на заднее сиденье, тут же стартует с места.

– Ярослав, что происходит? – смотрю на него настороженно.

– Всё нормально, Агния Сергеевна. Просто не хотелось бы столкнуться здесь с вашим мужем или с кем-то из его людей.

– Ну, это тебе не грозит, – зло усмехаюсь. – Орлов сейчас где-то на морях резвится со своей новой девкой. А его люди уже посетили меня и уехали.

– И что им нужно было? – оборачивается, но за тёмными очками я не могу понять его реакции.

– Выкинули меня, как ненужную игрушку, Яр, – отворачиваюсь к окну, пряча слёзы. – Откупиться пытались.

Мне бы тоже сейчас не помешали огромные тёмные очки. Чтобы спрятаться за ними и не показывать никому, как мне страшно и больно от всего происходящего.

– Вы хоть деньги взяли?

– Нет. В рожу их бросила прихвостню моего мужа. Своё только забрала. Телефон и вещи. Всё! Остальным пусть Орлов подавится.

– Понимаю вас, – кивает с улыбкой Яр. – Это глупо, конечно, но я бы также сделал.

– Представляешь, он в моём телефоне даже номера все свои удалил и фотографии, – истерика снова закипает внутри. – Ничего мне не оставил…, – голос начинает предательски дрожать. – Вот, сына только. Правда, по его мнению, ребёнок от тебя, прикинь, Яр! – сквозь слёзы прорывается болезненный смех. – Чёрт, а ведь малыш даже хмурится так же, как он.

– Попейте, – Ярослав протягивает мне бутылочку с водой.

– Спасибо, – хриплю, жадно припадаю к бутылке, пытаясь крупными глотками подавить свою совершенно неуместную истерику.

Какое-то время едем в тишине. Я понимаю, что так Яр даёт мне время успокоиться.

Слепо смотрю в окно… Мелькают деревья.

Стоп!

– А куда мы едем, Яр? – впиваюсь в него беспокойным взглядом.

– Я отвезу вас в свой дом за городом, – поворачивается он ко мне. – Вам же всё равно идти некуда?

– Э-э-э. Подожди…, – начинает включаться мозг. – А откуда ты вообще взялся? Тебя кто-то прислал?

– Нет, Агния Сергеевна, – оглядывается на меня, приспускает на нос тёмные очки, и я замираю, шокировано рассматривая синяки под его глазами.

– Яр, это что…?

– А вы не догадываетесь? – невесело смеётся.

– Это… Это сделал мой муж?

– Ага. Мы же с вами любовники.

– Господи, какой бред, – закрываю рукой глаза. – Прости, Ярик. Я не знаю, что сказать.

– Не нужно ничего говорить. Кто-то грамотно сфабриковал это всё и скормил вашему мужу. Вот, – протягивает мне свой телефон.

На экране наши фотографии с Ярославом. Вот он подаёт мне руку, лучезарно улыбаясь. Вот поддерживает меня за талию. А здесь мы сидим в кафе, едим мороженое.

Да, такое было. Мы с Яриком дружили. Иногда просто приятно общались. Но не более того!

А вот тут… Поцелуй?!

– А вот такого не было! – смотрю возмущённо на фото.

– Не было. Но теперь уже ничего не докажешь. Вашему мужу этого хватило, чтобы поверить.

– Да уж. И тут же завести себе любовницу, – добавляю обречённо. – Я думала, он тебя просто уволил.

– Да ничего страшного, на самом деле, – отмахивается Яр. – Переживу. Вас вот жалко.

– Яр, спасибо тебе, – кладу ему благодарно руку на плечо.

– Мы с вами подружились. Этот косяк за мной и правда числится, и за него готов ответить, – улыбается. – Друзей я не бросаю.

– Яр, ну и хватит тогда “выкать”. Как-то даже совестно, ей-богу. Мы ж любовники, а ты всё “Агния Сергеевна”.

– Привык просто. Агния, – озаряет меня улыбкой.

– А далеко нам ехать? – снова смотрю в окно, пытаясь понять направление.

– Километров сто отсюда. Городок поменьше, конечно, но жить можно. Мне там дом от матери достался. Я его отремонтировал, но бываю там редко. Так что, можете жить там с малым, сколько хотите.

– Яр, у меня есть немного денег, я заплачу. И ещё квартира у меня осталась от родителей. Но там квартиранты сейчас живут. Я её продать хочу.

– Не стоит. Пусть квартиранты деньги платят. Вам с малым же нужно на что-то жить. А я денег с вас не возьму, – заявляет упрямо.

– Яр, но…

– Всё, Агния. Закончим на этом. Тебе сейчас о ребёнке нужно думать.

– Это да, – киваю устало, прижимая сильнее к груди моего крошку.

– Крёстным меня возьмёшь? – улыбается.

– Возьму, конечно.

– Вот и договорились. Считай уже не чужие друг другу люди.

На душе немного отпускает. Вот так бывает. Родные люди предают, а те, от кого не ждёшь помощи, неожиданно протягивают руку…

Глава 11.

Приезжаем к дому, о котором говорил Ярослав. Он расположен на окраине частного сектора.

Вдалеке виднеется роща. Воздух здесь свежий. Красиво, наверное, но мне сложно оценить сейчас, потому что на душе слишком темно. И все же я отмечаю, что мне здесь нравится.

Сам домик небольшой, но ухоженный. Стены из красного кирпича, одна стена увита виноградом, крепкий забор, новые ворота.

– Говоришь, от родителей дом достался? – осматриваюсь в небольшом дворике.

– Не совсем так. Мама в городе жила, но все мечтала в тихое место перебраться. И вот, я ей дом этот купил, ремонт тут начал. Но… не успел.

– И что, мамы уже нет в живых?

– К сожалению, – кивает грустно Яр. – Год назад ее не стало. Ну а дом вот остался. Я продать хотел, но жалко стало. Теперь приезжаю иногда, как на дачу. Тут речка рядом, лес.

Чувствую в его словах скрытую боль. Да, родителей терять тяжело.

– Жаль маму. Сочувствую. Моих тоже не стало три года назад. И вот, теперь я одна.

Боль потери резко оживает в душе и накладывается на свежие раны от предательства мужа.

– Все хорошо будет, – Яр кладет руку мне на плечо. – Я рад, что здесь кто-то будет жить. Когда дом пустует, он быстро ветшает, сама знаешь.

– Да, – киваю устало.

Я благодарна Яру, но сейчас мне очень хочется остаться одной, чтобы забиться в темный угол, зализать раны.

Малыш в моих руках просыпается, начинает хныкать.

– Т-ш-ш, – покачиваю его. – Тише, мой маленький.

– Пойдем, покажу вам все. И малого как раз уложишь.

В доме немного пыльно. Видно, что давно здесь не было приложено женской руки. Но все необходимое есть. Ванная блестит новой сантехникой. Кухонный гарнитур, диванчик. Спальня просторная.

– Ну как? – улыбается Ярик.

– Здорово. Жаль, что с мамой так получилось. Ей бы понравилось.

– Давай не будем о плохом.

– О хорошем мне пока не думается, – вздыхаю через силу.

Потому что плита на груди легче не становится.

Но о страданиях приходится быстро забыть. Темочка просыпается окончательно и теперь уже в полный голос требует внимания.

– Мне чемодан мой нужен, – оглядываюсь на машину, прикидывая, во что могу быстро переодеть ребенка. Как хорошо, что для малыша я все купила заранее, и мой муж великодушно все это свалил в огромный чемодан.

Хотя, я сомневаюсь, что он делал это сам. Скорее всего, поручил кому-то, и детские вещи собрали за ненадобностью вместе с моими.

Надеюсь, к ним не прикасалась его омерзительная любовница?

Нет, не буду думать об этом. Разбрасываться вещами в моем положении глупо. Это на эмоциях я швырнула деньги тому амбалу в лицо. Сейчас бы я уже, наверное, так не поступила.

– Да, сейчас принесу, – Яр сбегает.

А я задумчиво смотрю в окно на то, как Яр открывает багажник, достает мои пожитки. Машина поразительно похожа на ту, на которой он возил меня раньше. Только дверь со стороны водителя смята и крыло.

Яр возвращается.

– Откуда у тебя эта машина? – хмурюсь.

– Заметила, да? – усмехается невесело.

– Да, вообще-то.

– Ее твой муж можно сказать на свалку выкинул. Вместе со мной. Сказал, что этот трахадром на колесах ему не нужен. Видишь, злость сорвал на мне и машине немного досталось. Ну хоть не убил, и на том спасибо. А я не гордый. Чего добру пропадать. Окна разбитые вставил, вмятину убрать не успел, но это мелочи.

– Странно это все, – качаю головой. – Не похоже на Орлова. Или его деньги так круто изменили, а я и не заметила?..

– Не думай об этом. Думай о сыне, – предлагает Ярик.

– Ты прав. Прав на все сто. Я в спальню пойду. Отнеси туда чемодан, пожалуйста.

Пока я вожусь с малышом, Ярик гремит посудой на кухне. По комнатам разносится аромат еды.

Желудок урчит, но есть мне совсем не хочется. Внутренний нервный комок вызывает скорее тошноту.

Но… Мне нужно кормить ребенка, а значит придется есть, хоть и через силу.

Быстро меняю моему крохе памперс, потому что в доме прохладно. Но Ярик уже точно включил отопление, потому что я чувствую, как нагреваются батареи.

Беру Темочку на руки и замираю, рассматривая моего самого родного малыша. Он бесподобный. Умные серые глазки рассматривают меня в ответ.

Я читала, что новорожденные практически не видят, и поэтому их взгляд трудно назвать осмысленным, но мне кажется, что сынок уже все-все понимает.

Прикладываю его к груди. Тут же присасывается так, что первые секунды даже чувствую боль. Но это ерунда. Все быстро проходит, а остается ощущение нашего полного с ним единения и материнского счастья.

Да, приправленного огромным количеством горечи от осознания, что мы оказались брошенными на обочине жизни его отцом, но… Мы обязательно справимся.

И когда-нибудь, Дима, я еще посмотрю в твои виноватые глаза. Уверена, ты приползешь и будешь просить прощения…

Только к тому моменту мое кровоточащее сердце уже превратится в камень. А камень не способен ни любить, ни прощать…

Глава 12.

Начинается новый день, и я убеждаю себя, что вместе с ним должна начаться и новая жизнь.

Если бы это было так просто.

Я отчаянно стараюсь не думать, не вспоминать, не бередить душу. Мой крохотный сынок мне в этом отлично помогает.

И всё же… Каждый его писк, каждый вздох пробивает сердце насквозь мыслями, острыми как иглы.

Как же так? Как ты мог? Ты ведь мечтал о сыне. Так вот же он!

Плачет, хмурится, дрыгает ножками. У него болит животик или он спит, сыто посапывая…

А ты этого не видишь, Дима! И не увидишь никогда. Не вернёшь.

Всё! Отгоняю от себя эти мысли. Загружаю работой. А её хватает.

Пока Артёмка спит, я занимаюсь генеральной уборкой.

К вечеру приезжает Ярик. Привозит продукты, и ещё кучу всего.

– Яр, спасибо, но… зачем ты всё это…, – смотрю растерянно.

Я не знаю, как относиться к помощи Ярослава. Мне приятно, и всё же я как будто чувствую, что должна слишком много…

– Так, Агния, – отмахивается он, – давай не будем! Я ж крёстный? Ты сама сказала.

– Да, но…

– Вот. И я не хочу, чтобы мой крестник в чём-то нуждался. Я в магазине детском спросил, что нужно для новорожденного. Они мне рассказали. Если что-то забыл, ты скажи, я привезу.

– Ярик, ты сколько денег потратил? – округляю глаза на несколько объёмных пакетов с вещами, погремушками, и прочими детскими штучками.

– Мне на прежней работе неплохо платили. А тратить особенно некуда было. Так что… пользуйтесь.

– Господи, ты же теперь ещё и без работы, – вспоминаю я.

– Это не проблема. Меня уже позвали ребята на новый объект. Так что не переживай.

– Яр, мне неудобно, – заламываю руки.

– Ну давай выкинем всё это, – смотрит на меня с возмущением.

– Нет. Не нужно выкидывать. Спасибо тебе.

– Вот, так что прекращай. Сейчас ещё кроватку принесу. Её я тоже купил.

Кормлю Ярослава ужином, чтобы хоть как-то отплатить за заботу.

– М-м-м, очень вкусно, – нахваливает Ярик мой нехитрый суп.

– Яр, давай я отдам тебе деньги хотя бы за кроватку, – начинаю я.

– Нет! – отрезает категорично.

– Яр, мы, конечно, друзья, но… Я чувствую себя как-то…

– Агния, – берёт меня за руку, смотрит с внимательным прищуром, – скажи, ты чего на самом деле боишься? Что я попрошу что-то взамен?

– Не знаю, – пожимаю плечами.

Хоть он и верно попадает в мою болевую точку. Да, я замечала, с каким неподдельно мужским интересом иногда поглядывал на меня Ярослав. И теперь…

– Не попрошу, – произносит многозначительно.

– Хорошо, потому что дать мне взамен нечего, – выговариваю осипшим горлом.

Я вообще не ощущаю себя больше женщиной. Так, существом, которое кое-как дышит, через силу ходит, с трудом говорит.

Из спальни доносится плач сыночка. Тут же сбегаю, ощущая облегчение, когда остаюсь с ним наедине за закрытой дверью.

Не хочу никого видеть. Мне больно от людей, больно от света, больно от одиночества…

Интересно, если бы не сын, что бы я сейчас делала? Страшно представить…

Но, как-то же живут дальше преданные женщины. Ни я первая, ни я последняя.

Вожусь с сыночком, меняю ему подгузник, обрабатываю складочки маслом, заворачиваю в чистую пелёнку.

После кормления выхожу на кухню. Ярослава уже нет, как нет и его машины за окном.

Уехал. Отлично. Значит, мне больше не нужно держать лицо.

Нет, рыдать я тоже не собираюсь. Нет у меня больше слёз. Я просто падаю на кровать, как подбитая раненая птица. И стараюсь дожить до утра.

А утром станет легче.

Так я говорю себе каждый вечер. Но… легче не становится.

Днём я ещё могу занять себя какими-то делами, а вот ночь – это пытка. Я даже рада, когда малыш плохо спит. У меня есть повод, чтобы не спать вместе с ним, прижимать его к груди, как будто стараясь моим крохой прикрыть рану в груди, которая пульсирует всё сильнее.

Должна же она когда-то отболеть?

Но нет, не унимается. Меня продолжают терзать душевные муки. Такие сильные, что хочется открыть окно и кричать в ночную пустоту раненой волчицей.

Я не знала, что способна такое чувствовать, я не знала, что я его так отчаянно сильно любила. Всегда думала, что мы навсегда, вместе и в горе и в радости… Что мы сильнее любых испытаний.

А оказалось, одна ложь и куча нулей на счету разрушили нас до основания. Превратили моего любящего мужа в незнакомого, бездушного тирана.

Смотрю в окно, на большую, красивую луну.

Сынок сладко спит, а я купаюсь в своей горечи, в вопросах, на которые не нахожу ответов.

Когда мы свернули не туда, кто виноват, когда я могла ещё всё спасти?

Мне кажется, всё начало рушится с момента нашего переезда в этот огромный бездушный город.

Дима погряз в работе, а я развлекала себя как могла. Да, мне было скучно, я хотела выйти на работу, но Дима был против. Он ведь сам стал настаивать, что нам нужно завести ребёночка. Он так его хотел.

И я сосредоточила все силы на обустройстве нашей новой квартиры, а потом на желании забеременеть.

Как же счастлива я была, когда узнала, что наша мечта сбылась.

Счастлив был и Дима. Я помню, как загорелись его глаза, когда я вручила ему положительный тест на беременность. Как он кружил потом меня на руках и жадно целовал.

В какой же момент мы это все потеряли? Как ты смог всё просто стереть из своей жизни, как будто нас и не было?

От воспоминаний о наших счастливых минутах меня корёжит ещё больше.

Все же прорываются слёзы. Охватывает какой-то особенно чёрной тоской.

Но мне как будто мало. Нужно дойти до дна этой пропасти, чтобы оттолкнуться.

И я первый раз за эти дни беру телефон, чтобы посмотреть на него…

Несколько раз порывалась, но останавливала себя в последний момент. А сейчас не могу.

Открываю его профиль в соцсети. Смотрю не моргая на фотографию бывшего уже мужа. Сменил. Раньше фото было попроще.

Глава 13.

Все последующие дни я отчаянно стараюсь придерживаться данному себе слову.

Конечно, получается с переменным успехом, и иногда мысли о бывшем муже всё же врываются без спроса в мою душу.

Но я стараюсь их блокировать, держу оборону из последних сил.

На самом деле, страдать мне совершенно некогда. Тёмочка приболел. Сыпь какая-то у нас вылезла, сопельки появились, он стал ещё более беспокойным.

Срочно пришлось выныривать из своего болота и заниматься ребёнком.

Спасибо Ярику, он снова, как настоящий волшебник, помог решить все бюрократические проблемы. Иначе я даже не представляю, как бы я смогла с малышом на руках оббегать все нужные инстанции.

И теперь я рассматриваю документы на ребёнка. Егоров Артём Сергеевич. Фамилия и отчество моего папы. В поле “Отец ребёнка” стоит прочерк.

Вот так…

Мать-одиночка… Как же всё-таки обидно и больно это звучит. И смотрят на тебя косо все, кто видит этот статус.

Наверняка у них в мыслях крутится, что ребёнка ты нагуляла. Или его отец какой-нибудь непутёвый товарищ, или женатый мужчина.

Усмехаюсь про себя. В целом так и есть. Папочка наш теперь женатый мужчина, а мы – мусор, который выбросили на обочину жизни.

И всё же, разве могла я подумать, что меня коснётся такая участь? Но жизнь умеет удивлять.

Ярик везёт нас с сыночком в местную поликлинику. Там нас ставят на учёт. Ругают меня, что мы уже больше недели, как выписались из больницы, а к врачам так и не обратились.

И я с ними полностью согласна. Это крайне глупо. Но… как им объяснить, что я всё ещё не в себе? Что обстоятельства, в которых я оказалась по вине бывшего мужа, пропустили меня через мясорубку и выплюнули кучей кровоточащего фарша. И мне нужно было время, чтобы хоть как-то склеить себя по частям.

– Папаша, а вы куда смотрели? – качает головой педиатр.

– Куда надо, – огрызается Яр, и не думая исправлять заблуждение врача насчёт отцовства. – Вы работу свою выполняйте.

– Хм, – раздражённо поджимает губы врач, – вы мне не указывайте, и вообще, выйдите из кабинета.

– Да нет уж, я останусь, – смотрит твёрдо Яр.

Врачиха недовольна, но спорить не берётся.

– Раздевайте ребёночка, кладите на смотровой стол.

Делаю всё, как сказано, Артёмчик начинает плакать.

Врач осматривает его, что-то записывает в карточку и только потом выдаёт:

– Я выпишу вам направление на анализы. У вас явные признаки желтухи новорожденных.

– Это как? – замирает у меня внутри. Я что-то слышала о подобном, но подробностей не знаю. – Это опасно?

– Без анализов не могу сказать, – пожимает плечами. – Идите, – протягивает направление.

И пока в процедурном нас мучают, беря у моего крохи кровь из венки, Ярослав куда-то исчезает.

Возвращается, когда мы уже выходим назад в коридор.

– Пойдёмте, врач просила вас зайти ещё раз.

В кабинете я замечаю разительные перемены в поведении десять минут назад всем недовольной врачихи.

Она больше не хмурится, приветливо улыбается, подробно отвечает на все мои вопросы.

Не совсем понимаю, в чём дело, но пользуясь случаем, выясняю все непонятные для меня моменты.

Анализы будут готовы завтра, но теперь к нам каждый день будет приходить участковая медсестра.

Получаю рекомендации по лечению и уходу за малышом.

Мы возвращаемся домой.

– Спасибо тебе, Ярик, – наверное в сотый раз благодарю его. – Если бы не ты, даже не знаю, как бы справилась.

– Не нужно об этом думать, – улыбается Яр. – Я у тебя есть, и разрешаю пользоваться по полной программе. Но если я вдруг буду занят, да и вообще… Вот! – достаёт из багажника сложенную коляску.

– Яр…

– Не начинай, – отмахивается он. – Это я не покупал. Сестра двоюродная отдала. У неё малой уже вырос, а эта бандура стоит, только место занимает.

– А с врачихой ты что сделал? – решаю всё же выяснить. – Она как-то неожиданно подобрела.

– Включил на максимум своё природное обаяние и объяснил, что нельзя так разговаривать с ранимыми молодыми мамочками.

Не могу сказать, что верю ему, но принимаю эту версию.

А утром врач сообщает мне результаты анализов. У Тёмы высокий билирубин, и велика вероятность, что нас могут госпитализировать…

Следующие две недели я маниакально выполняю все предписания врачей. Мне совсем не хочется попасть в больницу с сыночком.

Мы много гуляем, “загораем” на солнышке, ведь ультрафиолет главный борец с нашей болячкой, пьём водичку, хоть Тёмочке она категорически не нравится.

Мне кажется, цвет кожи сыночка розовеет, а значит, мы идём на поправку.

Во всех этих волнениях есть один неоспоримый плюс: они отвлекают меня от душевных терзаний.

И только ночами мне всё ещё хочется выть в подушку. Но я отчаянно сцепляю зубы и жду, когда станет легче.

Говорят, время лечит. Надеюсь, не врут.

Сегодня невероятно солнечный день. Весна всё больше вступает в свои права и радует прекрасной погодой.

Мы с сыночком выходим на прогулку. Коляска, которую мне привёз Ярик, очень выручает.

Сам он не появлялся у нас последние дни. Но он предупреждал, что будет загружен. Это даже хорошо, потому что мне нужно привыкать справляться самой со всеми проблемами, а Ярик порой просто не позволяет мне этого.

Но вот у нас закончились продукты, и сегодня я решаю прогуляться до магазина.

Когда выхожу, замечаю на противоположной стороне дороги припаркованный чёрный автомобиль с тонированными стёклами.

Обращаю на него внимание только потому, что он похож на машину Ярика. Но у той всё ещё есть вмятины на крыле, а этот автомобиль совершенно целый.

Наверное, соседский. Мало ли таких машин в округе?

Еду в ближайший крупный супермаркет, который вижу на карте. Он не самый близкий, но магазинчики, которые расположены в шаговой доступности, все небольшие, в них неудобно заезжать с коляской.

Поэтому я решаю прогуляться дальше, чем обычно.

Глава 14.

Беспокойство теперь постоянно съедает меня, гулять мы больше не выходим. Телефон у Ярика по-прежнему недоступен, и этот факт заставляет чувствовать себя ещё более уязвимо.

Ярик настолько решительно ворвался ангелом-хранителем в нашу разрушенную жизнь, что теперь у меня как будто отобрали последнюю защиту и надежду на лучшее.

В течение дня я ещё несколько раз подхожу украдкой к забору, чтобы посмотреть на злополучный автомобиль. Он всё ещё на прежнем месте, пугает меня тёмными, наглухо затонированными окнами.

А вот поздним вечером вдруг исчезает.

От этого факта пружина внутри немного отпускает. Я снова отчаянно убеждаю себя, что всему виной моя паранойя, и машина эта не имеет ко мне никакого отношения.

Потому что ни одного вразумительного довода, кому может быть интересно за нами следить, у меня нет.

Дима? Так он сам выбросил нас из своей жизни. У него сейчас медовый месяц. Скорее всего, он со своей Каришей жарит бока на каких-нибудь Сейшелах. Вполне возможно, что вернётся эта королевишна уже беременной и вскоре подарит Диме законного наследника, в происхождении которого мой бывший муж не будет сомневаться.

Ночью мне долго не удаётся заснуть. Снова мучают проклятые мысли. Страх, боль, отчаяние в очередной раз проламывают плотину, и я тону в них, заливаясь беспомощными слезами.

Преследуют они меня и во сне очередным кошмаром.

На сей раз мне приходится спасаться от чёрного автомобиля, убегая с ребёнком на руках по липкой, скользкой грязи.

Я отчаянно несусь в ночь, прижимая сыночка к груди, но за мной по пятам следует чёрный монстр, ослепляя яркими фарами. И я отчётливо вижу, что за рулём мой муж, а рядом его новая жена. Они смеются надо мной, чувствуя свою силу и власть.

Я знаю, они хотят отнять моего сыночка, поэтому из последних сил бегу.

Но падаю на скользкой дороге, машина несётся прямо на меня…

Просыпаюсь с криком в липком поту.

Слышу плач сыночка. И какой-то он странный, не похож на обычный голодно-требовательный зов.

Бросаюсь к кроватке, подхватываю ребёнка на руки. Целую его в лобик, и меня тут же прошивает от понимания, что лобик малыша слишком горячий.

Судорожно ищу термометр. Меряю температуру, с ужасом наблюдая, как электронные цифры на маленьком дисплее неумолимо ползут вверх, крайне быстро преодолевая черту нормальных значений.

Тридцать девять. Меня трясёт, но я понимаю, что паника здесь не поможет.

Нахожу жаропонижающее, кое-как скармливаю его Тёмочке и молюсь, чтобы помогло, пока Тема вяло сосёт грудь.

Проходит около получаса, меряю температуру ещё раз. И вот тут панику я уже сдержать не могу. Температура выросла ещё на несколько пунктов.

Тёмочка ещё и начинает икать, а потом обильно срыгивает. Это последняя капля.

Я вызываю скорую помощь.

Медики приезжают быстро. Осматривают малыша, и сразу же предлагают нам госпитализацию. Конечно, я соглашаюсь, хоть меня и пугает, попасть с ребёнком в незнакомую больницу.

Но выбора нет. Я быстро собираю документы, вещи, и нас увозят в стационар.

А когда мы отъезжаем от нашего дома, я снова вижу ту самую проклятую машину на своём месте…

Глава 15.

В больнице нас осматривают несколько врачей, но никто из них не может понять причину такой высокой температуры у малыша. В итоге приходят к мнению, что будут просто наблюдать за нами, пока не проявятся другие симптомы, которые позволят определить заболевание.

Опять сыночка мучают взятием крови из вены, он надрывно плачет, а я вместе с ним.

– Мамочка, успокойтесь, – раздражённо выговаривает медсестра. – От ваших истерик и ребёнок будет болеть сильнее, неужели это не понятно?

И я бы ответила ей резкостью на резкость, но чувствую себя настолько уязвимо внутри, что просто не могу выдавить ни слова. Молча вытираю слёзы, прижимаю сына покрепче к груди.

Нас поселяют в палату на три кровати, две из которых заняты. Сейчас ночь, и все спят. В палате тишина, которую мы нещадно нарушаем своим вторжением.

Тёмочка всё плачет и плачет, никак не хочет успокаиваться. Я понимаю, что не даю спать остальным, но сделать ничего не могу. До изнеможения качаю малыша, расхаживая взад-вперёд.

На одной из кроватей ворочается женщина. Не выдерживает, выдаёт недовольно:

– Вам если не спится, вы в коридоре походите, дайте поспать.

Не спорю, иду в коридор. Потому что сама хочу куда-то в более просторное место.

Ещё полчаса мучений, и малыш всё же затихает. Я буквально готова свалиться от усталости. Возвращаюсь в палату, аккуратно перекладываю Тёмочку в детскую кроватку. Подвигаю её ближе к своей, чтобы я могла держать за руку сыночка и чувствовать всё ли с ним в порядке.

Усталость берёт верх, и я, наконец, проваливаюсь в тяжёлый сон, как в чёрную яму, без сновидений.

Но отдохнуть полноценно мне не удаётся. По моим ощущениям, как только я закрываю глаза, тут же в палате включается яркий свет, начинается шум, топот, хождения.

Нас зовут на процедуры.

Соседки мои по палате уже тоже проснулись. Теперь я могу их рассмотреть. Одна из них не слишком молодая цыганка, и ребёнку её около года. Темноглазый малыш ещё нетвёрдо держится на ногах, но уже пытается ходить. Вторая мамочка примерно моего возраста, полноватая блондинка. Ребёнок у неё, видимо, инвалид с ДЦП или чем-то похожим, потому что мальчику явно больше года, но он лежит в кроватке, флегматично рассматривая потолок. Страшное зрелище, на самом деле.

– Ну привет, соседка, – бодро выдаёт блондинка. – Давай знакомиться. Меня Марина зовут.

– Агния, – негромко отвечаю я.

– Интересное имя, – хмыкает. – А сокращённо это как? Аня?

– Можно и Аня, – киваю.

Меня так бабушка называла. А муж раньше звал Огоньком.

Чёрт, зачем я это вспомнила? Очередной укол в сердце.

Всё, Агния, потух огонёк. А у Димы теперь есть Кариша.

– Это Азалия, – кивает Марина на цыганку. – Но она по-нашему или не говорит, или прикидывается, что не говорит. Но точно нас понимает, да, Азалия? – смотрит пытливо на женщину.

Та неохотно кивает. Но в диалог не вступает. Что-то шумно выдаёт ребёнку на своём тарабарском. Малыш притихает в кроватке.

– Ты, Аня, конечно, ночью нас повеселила, – продолжает Марина. – Но я понимаю, дети есть дети. Но я рада, что тебя к нам подселили. Мне хоть будет с кем поговорить. Рассказывай, с чем в больничку загремели?

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Температура высокая поднялась.

– Понятно, – авторитетно кивает, – сейчас такой вирус ходит, жуть. Детей сначала жарит несколько дней, а потом пневмония вылезает. Уже несколько летальных исходов знаю, так что хорошо, что в больницу легли. Здесь больше шансов, что спасут.

Беспокойство сжимает горло ещё сильнее, хоть я и понимаю, что нельзя доверять словам некомпетентной женщины. Но страх за беспомощного новорождённого ребёнка вещь иррациональная.

Прислушиваюсь к дыханию Тёмочки, чтобы хоть немного успокоиться. Трогаю его лобик. Температуры нет. Уже хорошо.

День проходит в суете. Я чувствую дикую усталость, а ещё, кормят здесь очень скудно. Какой-то полупрозрачный суп, в котором плавают куски непонятной субстанции. Вкус отвратительный, но выбирать мне не приходится. Еды из дома я не взяла, и принести что-то мне некому. Телефон Ярика всё ещё недоступен.

Спасибо разговорчивой Марине, она угощает меня бутербродами и чаем.

Марина много рассказывает о себе, о заболевании своего ребёнка, о муже. А я молчу, стараюсь обойтись обтекаемыми фразами.

А ещё у нас в палате есть небольшой телевизор, который Марине принёс муж. Там фоном всё время что-то болтают, но я почти не слушаю.

Ближе к вечеру пытаюсь немного поспать, пока сынок позволяет. Но телевизор назойливо продолжает что-то вещать.

Уже собираюсь попросить Марину убрать звук, но меня вдруг прошивает от знакомой фамилии.

Открываю глаза, смотрю в экран. На нём – фото моего мужа.

В первую секунду мне кажется, что это очередная галлюцинация.

Моргаю несколько раз, прислушиваясь к сказанному диктором.

И холодею от услышанного.

“Молодой бизнесмен, владелец компании “Интерком”, Дмитрий Орлов погиб в автокатастрофе сегодня ночью”.

Глава 16.

Диктор говорит что-то еще, но я не слышу. В ушах гул, а перед глазами мелькают кадры покореженной обгоревшей машины.

Дима мертв? Спасатели везут на каталке тело, укрытое простыней.

Это он там? Мой муж?

Не верю… Так не могло случиться…

Сердце сжимается в тиски, а потом неровно трепещет раненой птицей в груди…

Дима мертв? Его больше нет?

Этот факт вообще никак не укладывается в голове. Это шок.

Нет, не могу в это поверить. Автокатастрофа? Серьезно?

Хотя… Чему я удивляюсь. Я ведь уже проживала нечто подобное, когда такая же новость лишила меня обоих родителей.

Но… Почему-то именно в отношении Димы это вообще никак не получается принять. Он же всегда был сильнее обстоятельств, пер как танк. И вот так банально… Нелепая случайность, и его больше нет?

Не верю…

– О, повезло вдове, – комментирует новости Марина, закидывая в рот орешек. – Только вот недавно свадьбу с шиком отгрохали, я в паблике городском читала. Мужик зачетный, конечно. Но бабки до добра не доводят.

Вдове? – бьется тревожная мысль. Значит, новоиспеченной супруги не было вместе с Димой в машине?

– А может это она и подстроила? – посмеивается Марина. – А что, мужика слила, а бабки все ей достанутся. Там такая кобра, сразу видно, яду достаточно.

О господи, а если и правда, это было подстроено? Вспоминается, как тогда камень разбил стекло в нашей машине. И с какой тревогой Дима потом обнимал меня, обещая защитить.

Чувствую облегчение от того факта, что Дима оформил развод задним числом. Значит, к нам не будет никаких претензий. Я не хочу вступать в борьбу за наследство, потому что не хочу никаких денег. Хочу одного – покоя.

А может, он и правда так защитил нас?

Нет! Слишком жестоко!

– О, а ты чего побледнела? – смотрит на меня пытливо Марина. – Знала этого мажорчика?

– Нет, не знала, – отвечаю уклончиво. – Просто… человека жалко.

Мне и правда жалко. И мысль о том, что Димы больше нет, острыми зубами впивается в душу.

Я не могу это объяснить. Я ведь должна его ненавидеть? Но… наверное, я его слишком любила, чтобы теперь радоваться его смерти.

Просыпается сыночек, отвлекает меня от страшной новости. На автомате меняю ему подгузник, кормлю, но в голове все равно крутится море новых вопросов.

Я не могу сама понять, что я чувствую.

Но это и близко не похоже на что-то типа: “Так ему и надо!”

Бумеранг судьбы? Но как-то слишком быстро и нелепо.

Снова набираю Ярика. Все по-прежнему. Недоступен. За него тоже ужасно переживаю. Что могло произойти? Я ведь даже адреса его не знаю. Ничего, что могло бы помочь найти его. Яр просто пропал, а значит, я осталась совсем одна.

Как только выдается свободная минутка, ищу в телефоне еще какую-то информацию о катастрофе.

Внимательно рассматриваю страшные кадры. И фотографию бывшего мужа. Это старое фото, я помню его. И здесь он совсем другой. Такой, каким остался в глубине моего сердца. До того, как превратился в бездушного монстра.

И вот того “моего” Диму мне безумно жаль, его я буду оплакивать, по нем буду горевать.

Похороны… Они ведь будут? Я помню, как тяжело это было, когда мы хоронили родителей. Дима тогда все взял на себя, потому что сама я не была способна ни на что. Еле на ногах держалась. Если бы не его поддержка, наверное, следом за ними бы ушла.

Мне бы хотелось проводить его… Попрощаться…

Нет, я не собираюсь туда идти. Понимаю, что меня там не ждут, да и вообще, это верх безумства.

Но вот на могилу к бывшему мужу я постараюсь попасть, как только смогу…

В палату входит незнакомая женщина в белом халате.

– Егорова? – произносит громко.

Я не сразу реагирую, потому что давно отвыкла от своей девичьей фамилии.

– Кто Егорова? – повторяет вопрос.

– Я.

– Анализы мне нужно взять.

– Анализы? – хмурюсь. – У нас же утром брали.

– Еще раз нужны, – уверенно проходит к кроватке, где лежит Артемка.

Не нравится она мне. Чисто инстинктивно хочу оттолкнуть ее от малыша. Особенно, когда она неаккуратно лезет к нему в ротик ватной палочкой. Темочка начинает плакать.

– Что это за анализ? – хмурюсь я.

– Соскоб. Вам доктор назначил. Если интересно, на обходе завтра у него спросите, зачем.

Уходит, оставляя в палате стойкий запах приторных духов.

– Странная какая-то, – хмыкает Марина. – Кто ж так в детской больнице душится? Да и не видела я ее раньше…

А утром на обходе врач смотрит на меня с недоумением, уверенно отвечая, что никакого дополнительного анализа не назначал…

Глава 17.

Беспокойство теперь вновь съедает меня с головой. Я чувствую подступающую опасность.

Перед глазами чёрной угрозой стоит тот самый автомобиль напротив нашего дома, и женщина эта неприятная со своим странным анализом…

Артём ведь сын Димы, и хоть документами это никак не подтверждено, его могут расценить угрозой наследству?

Я не знаю этих тонкостей. Ищу информацию в поисковике. Там всё неоднозначно. Но, насколько я могу понять, такие ситуации рассматриваются в суде, и по его решению наследник, подтверждающий родство, может претендовать на свою часть.

А если авария была подстроена? Получается, моего мужа убили? И если это сделали ради денег, что стоит этим жутким людям убрать угрозу в виде наследника?

Страшно до жути, но что предпринять, я просто не представляю!

Ярик, где же ты, отзовись! Ты мне сейчас нужен как никогда!

Но его телефон молчит, и я снова на грани истерики.

А у Артёма сегодня снова была температура.

Куда я побегу с больным ребёнком на руках? Назад домой? Но там мы ещё более уязвимы, чем в больнице. Здесь рядом хотя бы врачи, а там я совершенно одна…

Бежать куда-то и прятаться? Не имея на это ни средств, ни жилья?

Тоже глупо, ведь все мои подозрения могут оказаться простой паранойей, а ребёнку нужна помощь врачей.

Что делать? Я не представляю.

Марину с её ребёнком сегодня выписывают. И теперь мы с молчаливой цыганкой остаёмся вдвоём.

К вечеру меня трясёт всё сильнее. Не знаю зачем, но я решаю перейти на место Марины.

Ночью не могу уснуть и выпустить ребёнка из рук. Качаю его и качаю, даже когда он крепко спит.

В какой-то момент всё же проваливаюсь в сон, из которого меня вырывает скрип двери.

Открываю глаза и вижу, как в палату входит тень. Меня парализует страх, я прижимаю ребёнка крепче к себе.

Тень в виде женщины в медицинском халате движется к кроватке, где ещё недавно лежал Артёмка. Она наклоняется над ней, проверяет рукой пустой матрасик, нервно оглядывается. Всматривается в кровать, где лежит цыганка, потом поворачивается ко мне.

Меня парализует страх.

Вдруг голос подаёт Азалия.

– Что надо? – спрашивает с сильным акцентом.

Тень не отвечает. Замирает в нерешительности, а потом выскакивает из палаты.

Меня трясёт. Что это было? Мне же не показалось? Она хотела… забрать моего малыша?

– Злой жэнжин, – выдаёт Азалия. – Тебя искала.

– Ты… всё-таки говоришь по-русски? – спрашиваю взволнованным шёпотом.

– Нэт. Только когда надо. А тебе надо уходить… Злые люди тут. Я чувствовать.

– Мне некуда, – закрываю руками лицо.

– Иди к нам. В табор, – вдруг шокирует меня предложением цыганка. – Северный окраина. Найдёшь Сабину, скажешь от меня. Отдашь ей это, – снимает с шеи кулон на серебряной цепочке, протягивает мне.

– Но…, – замираю в нерешительности, не зная, брать или не стоит.

– Они опять придут, – уверенно кивает Азалия.

– Зачем ты мне помогаешь? – хмурюсь.

Недоверие к цыганам вбито с детства, и я боюсь, что это тоже со зла.

– Боишься меня? – усмехается цыганка. – Зря. Но дело твоё, – убирает руку с кулоном.

– Нет! Стой, – протягиваю руку назад. Вдруг это мой шанс, а я его отталкиваю.

Цыганка вкладывает в мою руку кулон.

– Мы чувствуем, кому должны помочь. Поэтому…, – добавляет многозначительно.

– Спасибо…

– Сейчас иди. Утром поздно будет.

Меня трясёт. Я не слишком хорошо понимаю, правильно ли я поступаю, но ясно одно: здесь опасно и мне нужно скрыться.

Я второпях собираю вещи, документы.

– Надень мои вещи, – протягивает мне Азалия яркую юбку и платок. – Так тебя точно не узнают. А как выйти отсюда ночью, я тебе расскажу.

И только я натягиваю юбку прямо поверх джинсов, как мы слышитм тихие шаги по коридору, которые останавливаются над нашей дверью…

Страх тут же парализует. Я прижимаю к груди Тёмочку и замираю в углу…

А дверь медленно открывается…

Глава 18.

И снова тёмная тень медленно вплывает в палату. На этот раз явно мужская. Я уже готовлюсь заверещать на всю больницу и начать отбиваться из последних сил, как вдруг… узнаю знакомый профиль!

– Ярик! – выдавливаю хрипло. – Ярик, это ты?

– Агния! – находит он меня взглядом.

– Ярик, – всхлипываю от облегчения, – где ты был? – бросаюсь ему в объятия. – И что ты здесь делаешь?

– Тихо, тихо, – успокаивает меня. – Времени нет. Я тебе потом всё объясню. Нам нужно уходить.

– Ярик, ты знаешь, что случилось с Димой? – пытаюсь заглянуть в его глаза.

– Знаю. И именно поэтому нам нужно торопиться. Где твои вещи, быстрее! – оглядывается нервно на дверь.

– Да, да. Я уже сама хотела сбежать. Какие-то люди…

– Я знаю. Потом расскажешь. Сейчас нам нужно уходить как можно быстрее!

Отдаю Ярику свою сумку. Поворачиваюсь к Азалии. Хочу вернуть ей кулон.

– Нет, – качает головой цыганка, – оставь. Вдруг пригодится.

– Спасибо тебе, – благодарно жму её ладонь.

Кивает, бормочет что-то на своём языке.

Я кутаю в тёплый плед Тёмочку, подхватываю его на руки, и мы выходим из палаты. В больнице темно, никого не видно.

Ярик ведёт меня по коридору. У меня море вопросов, как он сюда попал, что он знает о происходящем, где был всё это время? Но задавать их, конечно, не время. Я просто молча следую за Яром, молясь, чтобы нам удалось выбраться в безопасное место. Теперь, когда рядом мой защитник, я чувствую себя намного более уверенно.

Спускаемся на первый этаж. Петляем по коридорам, а потом снова по лестнице вниз в цоколь. Тут мы подходим к железной двери, Ярик достаёт ключ, быстро открывает замок, и мы попадаем на улицу.

Здесь ветрено, моросит дождь.

– Быстрее, иди за мной, там у меня спрятана машина, – торопится мужчина.

Мы быстрыми перебежками доходим до больничного забора. Вижу проём, образованный разогнутыми прутьями забора. Выбираемся через эту дыру. И да, неподалёку вижу машину Яра. Она приветливо подмигивает нам фарами. Ярик усаживает меня на заднее сиденье, сам прыгает за руль и срывает машину с места.

Едем быстро, Ярик молчит, напряжённо наблюдая за дорогой.

– Куда мы едем? – решаю подать голос.

– В безопасное место.

– Что происходит вообще? Ты можешь объяснить? – надрыв всё же просачивается в мой голос.

– Орлов мёртв. И теперь Артём в опасности. И ты тоже.

– Но он ведь по документам не сын Диме.

– Да. Но это можно оспорить. А там такие бабки на кону, что конкурент никому не нужен. Вас просто могут убрать.

– О господи, – зажмуриваюсь. – А если я подпишу какие-то бумаги? Отказ. Не знаю…

– Не поможет, Агния, – вздыхает Яр. – Всё это тоже оспаривается. И если найдутся силы, которые смогут это протолкнуть, то чьи-то планы пойдут прахом.

– Господи, да какие силы? Откуда они у меня?

– Ты не всё знаешь, Агния. Поэтому слушай меня внимательно. Вам с Артёмом придётся уехать. Далеко. Иначе вам не выжить.

– Что? Но куда? Артём болеет. Куда я с ним.

– Успокойся. Я буду с вами. Возьми, – передаёт мне небольшую папку.

– Что это?

Раскрываю замочек. Внутри паспорта.

– Это наши новые документы, – поясняет Яр.

– Наши? – округляю глаза.

– Да. Теперь мы с тобой муж и жена, – усмехается Ярик.

– В смысле? Как это?

– Фиктивно. Не переживай. По ним мы покинем страну. Всё будет хорошо.

– Господи. Я уже ничего не понимаю и боюсь что-то спрашивать.

– Не спрашивай. Выберемся, я тебе сам всё расскажу.

– Яр, – тяжело сглатываю, – скажи, Диму убили?

– Думаю, да, – бросает на меня тёмный взгляд.

– Господи. А если бы мы были рядом, то…

– Не думай об этом. Возможно, Орлов специально вывел вас из игры.

– Возможно? Или… ты в этом уверен?

– Нет, Агния, я ни в чём не уверен, но не исключаю такого варианта.

Замечаю, что Ярик всё чаще смотрит в зеркало заднего вида и всё сильнее набирает скорость.

– Что происходит? – тоже оглядываюсь в окно.

– Кажется, за нами хвост. Пристегнись! – командует Ярик и начинает на скорости вилять по дороге, входя в крутой поворот, ведущий на трассу.

Адреналин тут же подскакивает до небес. Господи, да когда же это закончится!

Прижимаю к себе малыша, вспоминая все известные молитвы. Тема начинает плакать. Успокаиваю его, как могу. Но сын всегда чувствует мои истерики, и в такие моменты его невозможно унять.

– Тише, мой маленький, тише, – приговариваю нервно.

Вдруг раздаётся хлопок, потом второй. Звон стекла. Машину кидает резко в сторону. Свист тормозов. Скрежет. Нас кидает. Я бьюсь головой об дверь, теряю связь с реальностью на мгновение, но из последних сил прижимая к себе малыша и пытаясь закрыть его собой от осколков.

А потом снова удар, и темнота окончательно накрывает меня…

Глава 19.

Где-то плачет мой малыш. Надрывно кричит. И я знаю, что должна ему помочь, но никак не могу открыть глаза. Веки как будто свинцовые.

– Агния! Агния! – слышу своё имя.

С огромным трудом открываю глаза.

– Агния!

Темно. Тесно. Неудобно.

Пытаюсь пошевелиться, руку простреливает болью, по лицу течёт что-то липкое.

– Агния!

Резко поднимаю голову. Судорожно ищу глазами ребёнка. Он лежит рядом на сидении. Пытаюсь поднять Тёмочку, но ребро простреливает дикой болью. С шипением принимаю более удобное положение и все же беру ребёнка на руки.

– Агния! – откуда-то спереди.

– Яр! Яр, ты живой? – пытаюсь рассмотреть, что с ним.

– Агния, меня зажало, – сквозь зубы цедит Ярослав. – Попробуй открыть свою дверь.

– Да, да. Сейчас.

Толкаю дверь машины, но она никак не поддаётся. Каждое движение отзывается резкой болью в теле. И по лицу что-то тёплое течёт. Но я стараюсь не обращать на это внимания, сжимаю зубы, перебираюсь на другую сторону и пробую открыть дверь здесь. Получается. Кое-как мы выбираемся с Тёмочкой на улицу. Ощупываю ребёнка, пытаясь понять, не ранен ли он. Слава богу, не вижу на нём ни крови, ни каких-то других увечий. Тёмочка начинает плакать тише.

Осматриваюсь. Машина стоит, накренившись в каком-то заросшем овраге. Господи. Мы ведь могли разбиться. Как это произошло?

Вспоминаю, что нас преследовали. А значит, они могут вернуться?

Заворачиваю Тёмочку плотнее в тёплый плед и укладываю на траву. Сама спешу к Яру.

Дёргаю его дверь, но она не поддаётся. Окно выбито и острые края стекла опасно торчат. Аккуратно убираю эти осколки.

– Яр!
Он лежит на сидении, голова и лицо в крови. Боже. Это страшное зрелище.

– Яр! Яр, что мне сделать? Как тебе помочь? – размазываю слёзы отчаяния по лицу.

Достаю платок из кармана, пытаюсь вытереть кровь с виска Яра.

– Агния, послушай меня внимательно! – он ловит меня за руку останавливая. Лицо его перекошено от боли, но голос твёрдый.

– Меня зажало здесь основательно. Я не смогу выбраться без посторонней помощи. А вам нужно уходить. Возьми вот это, – протягивает мне в руки папку с документами, которую я уже видела, и чёрный пакет.

– Что это?

– Здесь деньги и документы. Сейчас спрячься, пока всё не уляжется, а потом уезжай из страны. Телефон свой выброси. Возьми этот, – протягивает мне старый кнопочный аппарат. Я позвоню тебе на него, как только смогу.

Голос его становится всё слабее, дыхание судорожное. Глаза начинают закатываться.

– Ярик! Ярик! – трясу его. – Тебе нужна помощь.

– Она будет, – шепчет сбито. – Но тебе нужно уходить. Они вернутся. Я им не нужен. А тебя они не пощадят. Бегите.

– Но… Я не могу тебя бросить! Ты можешь умереть!

– Да, – закашливается. – Но если ты не уйдёшь, мы умрём все! Подумай о сыне.

– Господи! За что мне это? Почему? – в отчаянии хватаюсь за голову.
– Агния, соберись! И спаси сына! – рявкает Яр и снова закашливается.

Тема начинает кричать громче.

– Бегите! Я вас найду, как только смогу, – шепчет Ярик.
– Спасибо тебе за всё, – пожимаю его руку. – Я буду тебя ждать.

В десятке метров от нас на трассе останавливаются две машины.

– Чёрт! Это они! Уходите! Быстрее!

Я подхватываю на руки Артёма и бегу в ближайший лес, умоляя сына успокоиться.

Мне везёт, малыш затихает, как будто чувствуя, что от этого сейчас зависят наши жизни. Добегаю до первых деревьев, прячусь в тёмных кустах, задыхаясь от быстрого бега. Прислушиваюсь. Вдалеке, около машины слышу грубые мужские голоса. А потом… ночную тишину разрывает выстрел…

Меня накрывает диким ужасом. Я подхватываю крепче Артёма и бегу, больше не разбирая дороги.

Потому что понимаю, что Яр нам уже ничем не поможет. И если мы не убежим, то будем следующими…

ТЕЛЕГРАМ

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Большая библиотека с любыми жанрами и авторами

Большая Библиотека

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги